О любви к Богу как основании жизни
Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!
Дорогие братья и сестры!
Сегодня святая Церковь празднует память святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова. Святой апостол Иоанн не случайно назван Богословом – ведь его Евангелие начинается с самых глубинных слов человеческой духовной культуры и цивилизации: В начале было Слово (Ин. 1, 1). Но святой апостол Иоанн называется также «апостолом любви», и в сегодняшнем втором евангельском чтении мы слышали описание верного и преданного предстояния у Креста Господня жён-мироносиц и ученика, которого любил Иисус (его же любляше Иисус – в славянском варианте текста), где по-гречески стоит слово ἠγάπα его же любил Иисус (Ин. 13, 23). Почему же не сказано в Священном Писании его же любил Иисус? Прошедшее время говорит о прошлом, как будто бы отношение Христа Спасителя к ученику, который преданно стоял у Креста, изменилось, как будто бы Христос Спаситель перестал любить того, кого любил ранее. Но слово любил имеет перевод, не сводимый только к прошедшему времени. Это имперфект греческого языка, который означает начало действия. У Креста стоял Иоанн Богослов, которого Христос Спаситель стал любить Своей Божественной любовью, и от которого Он никогда не отступался. В этом слове есть духовный урок для каждого из нас. Когда мы начинаем любить Бога, когда мы стоим перед Богом, когда мы исповедуем Бога, когда мы принимаем крещальные обеты, – мы получаем тот залог божественной любви, который обязаны только преумножить. Но что мы слышим в Апокалипсисе? Обличая Ефесскую Церковь, автор Апокалипсиса Иоанн Богослов пишет ефесянам о том, что они проявляют терпение, отступив при этом от первой любви (см. Апок. 2, 4). А в Посланиях еще одной из Малоазийских Церквей Фиатирской он говорит о том, что они хорошо соблюдают добродетели любви и терпения, но при этом их последние дела хуже первых: «Знаю твои дела, и любовь, и служение, и веру, и терпение твое, и то, что последние дела твои больше первых» (Апок. 2, 19). В этом обличении малоазийских Церквей очень глубокое назидание и для всех нас. Если в идеале любовь к Богу должна возрастать в ревностном и трепетном сердце, то в реальности часто происходит, когда последние дела оказываются хуже первых, когда душа отступает от первой любви и теряет этот драгоценный дар и драгоценный залог. С одной стороны, мы призываемся к духовному восхождению и духовному возрастанию; а с другой стороны, в жизни через нерадение, через нерадушие, через потакание себе, через самообольщение, через самоуверенность, через самость, через самолюбие мы не только не достигаем большой высоты, но отступаем от божественной любви.
Но кто-то из нас может сказать: хорошо, любить Бога очень трудно и ответственно, я делаю всё внешнее, что мне предписано делать, и я надеюсь, что Господь примет моё горение, мою ревность, мою любовь. Но равнодушное пребывание в любви, отсутствие возрастания в любви есть тоже большой грех перед Богом. Вслушаемся в слова апостола любви Иоанна Богослова, Евангелие которого содержит больше всего количества мест о любви. Если другие евангелисты – евангелист Матфей всего один лишь раз использует греческое слово любовь (ὰγάπη) – любовь, и говорит, что из-за маловерия, отступления, у многих происходит охлаждение любви; если у другого евангелиста – Луки в одном месте мы слышим слова Спасителя, Который обличает фарисеев, и тоже используется слово любовь, то евангелист Иоанн в своём Евангелии постоянно говорит о любви. О той любви, которую имеет в Себе Бог Отец по отношению к Своему Сыну; о той любви, которую имеет в Себе Бог Сын по отношению к людям. Вслушиваясь в слова Священного Писания, а также в слова Первого апостольского послания святого евангелиста Иоанна, мы слышим там и такие строки: братие, любите друг друга; любовь от Бога; любящие возрождены Духом и познают Бога (1Ин. 4, 7). Такой смысл слов Священного Писания о любви побуждает нас к тому, чтобы мы в своём стремлении к Богу, чтобы мы в своей верности к Богу всегда не забывали об этой верности и об этом стремлении. Чтобы никакие внешние дела, чтобы никакие земные привязанности, чтобы никакие земные интересы не заступали место Богу. Кто-то может оправдать себя и сказать: я люблю Бога в остатке моего жизненного времени и моих жизненных сил, но мне Бог дал жизнь, я должен эту жизнь прожить, я должен выполнить своё предназначение. И вот выполняя своё предназначение, пользуясь творческими способностями, пользуясь талантами, люди забывают о Боге. И вместо того, чтобы божественную любовь полагать основанием своей жизни, мы оставляем её на окраине, не как краеугольный камень огромного здания, а как что-то второстепенное и почти что ненужное.
Преподобный Симеон Новый Богослов в своём 17-м Гимне, посвящённом страху Божию и любви, основывает весь гимн на толковании слов Иоанна Богослова совершенная любовь изгоняет страх (1Ин. 4, 18): подобно тому, как в душе должно вырасти драгоценное древо божественного страха, в ветвях которого найдут себе прибежище птицы, и которое станет добрым и драгоценным основанием души, так в душе должно вырасти древо божественной любви, и это древо божественной любви должно достичь до самых небес. И мы с вами в этом стремлении любви, которое мы будем полагать в основание своей жизни, вдруг с вами увидим, что тогда в жизни может исполниться та священная, глубокая, высокая, недосягаемая тайна богословия, которой был сопричастен святой апостол Иоанн, стоявший у Креста, которого стал, начал любить Христос Спаситель.
И мы с вами, дорогие братья и сестры, должны стать и начать любить Бога, и всё сильнее и сильнее отдавать свою душу Богу; всё сильнее и сильнее исполнять божественные добродетели; всё сильнее и сильнее стремясь сохранить в своей жизни драгоценный дар божественного рождения, который даётся нам в крещении и обновляется в покаянии; всё сильнее и сильнее устремляться к знанию как к богопознанию; всё сильнее и сильнее вкладывать в своей жизни драгоценные отблески любви, о которой один из древних христианских писателей писал, что любовь является завершением деятельного этапа, подобно тому как знание является завершением созерцательного этапа души. Если мы вслушаемся в слова Священного Писания и в святоотеческие назидания – а в Священном Писании сегодня также было сказано о том, что если всё будет написано, и самому миру не вместить бы написанных книг о Христе Спасителе (Ин. 21, 25). Но в священном Евангелии Иоанна Богослова, в «Евангелии любви» всё было сказано с предельной глубиной и ясностью: то, что не может вместить весь мир, вмещается в слова евангельского благовестия. То, что не может вместить в себя весь мир – в силу того, что он рационально и несовершенно устроен, – вмещает в себя та душа, которая действительно и по-настоящему чувствует и понимает, что Бог есть Любовь, и что эта божественная любовь, нисходящая свыше, является подлинным основанием его жизни. Будем складывать в своей душе эти священные уроки – не из гордости, не для того чтобы сказать, что мы умнее или лучше других, а для того, чтобы спастись, и для того, чтобы не омрачить божественный дар. Аминь.