Диспут между легатом Фомой и преподобным Никифором Исихастом о православной вере

Вступительная статья, перевод и примечания

Известнейший аскет и мистик конца XIII в., стоящий у истоков расцвета исихазма в XIV в., прп. Никифор Итал был автором не только трактата «О хранении сердца», вошедшего в «Добротолюбие», но и диспута о вере, который никогда не переводился на русский язык. Диспут состоялся в городе Птолемаида/Акра в конце 1276 г. с Фомой, латинским патриархом Иерусалима, папским легатом в Святой Земле и известным персонажем в иерархии Римско-католической церкви. В настоящей публикации предлагается русский перевод памятника, важного не только для истории полемики между латинянами и греками, но и как сочинение, в котором в зачаточном виде присутствуют черты учения о сущности и энергиях Бога, впоследствии развиваемого свт. Григорием Паламой. «Диспут» носит яркий автобиографический характер и, помимо богословия, проливает свет на жизнь прп. Никифора Исихаста, которую можно реконструировать по отдельным внешним свидетельствам. В целом данный памятник важен, в том числе, и для формирования учения о неизменности предания семи Вселенских Соборов, которое впоследствии применялось в антилатинской полемике.

Никифор Уединенник, Афонит (Исихаст, Итал)¹ жил во второй половине XIII в. (XIV в.?), происходил родом из Италии, скорее всего из Южной, которая будучи очагом грекоязычного монашества на Западе, продолжала именоваться Великой Грецией (Magna Grecia)². Свт. Феофан Затворник указывает, вслед за биографической заметкой греческого «Добротолюбия», время жизни Никифора – до 1340 г.³ Однако, согласно данным современной патрологической науки, он жил в XIII в. и умер ок. 1382 г. или позднее, вскоре после прекращения гонений на противников Лионской унии⁴.

Краткие, но очень ценные сведения о прп. Никифоре оставил свт. Григорий Палама (XIV в.) в «Триадах», которые мы позволим себе процитировать полностью:

«Злее всего философ⁵ проявляет силу слова против написанного преподобным и исповедником Никифором – Никифора, который исповедовал доброе исповедание и за него был осуждён к изгнанию царствовавшим тогда первым Палеологом, державшимся латинских убеждений; Никифора, ведущего свой род от италийцев, но осудившего их злоучение и присоединившегося к нашей православной Церкви; Никифора, который наряду с соотечественниками отрекается и от отечества и начинает любить наше больше своего ради Правящего у нас слова истины (2Тим. 2:15), а перебравшись к нам, избирает строжайшую, то есть уединённую жизнь и решил поселиться в месте, чьё название одноименно со святостью, на границе мира и премирных вещей, – это Афон, очаг добродетели. Здесь Никифор прежде всего показал, что умеет хорошо послушествовать, подчинившись избранным отцам, а дав им возможность в течение долгого времени испытать своё смирение, он сам перенимает от них опыт в искусстве искусств, а именно исихии, и становится руководителем тех, кто в мысленном мире готовится к брани с духами злобы (Еф. 6:12). Для этих своих учеников он и составил собрание отеческих советов, оснащающее подвижников для борьбы, определяющее способы борения, показывающее награды за победу и описывающее венцы победителей; кроме того, увидев, что многим начинающим очень трудно справиться с нестойкостью собственного ума и умерить его, он предложил способ, с помощью которого они могли бы умерить в нём многоподвижность воображения»⁶.

В другом месте «Триад» свт. Григорий описывает подробнее монашескую жизнь прп. Никифора, поставив его на второе место после прп. Симеона Нового Богослова:

«Ты ведь знаешь «Житие» Симеона Нового Богослова, почти вся жизнь которого, прославленная от Бога сверхъестественными знамениями, была чудом, так что если бы кто назвал его творения рукописаниями благодати, не погрешил бы против правды; ты знаешь и Никифора, того преподобного, который, проведя многие годы в пустыне и уединении, а потом поселившись в самых пустынных пределах Святой горы и углубившись в занятия, передал нам извлечённый из всех писаний святых отцов молитвенно-созерцательное делание»⁷.

Таким образом, свт. Григорий Палама пишет, что прп. Никифор избрал монашескую жизнь после принятия Православия, скорее всего находясь уже на территории Византии. Приняв монашество и приобретя опыт жизни в пустынном уединении в неизвестном месте, затем он стал подвизаться на Святой Горе Афон – «очаге добродетели», учась искусству трезвения у святых афонских подвижников. Здесь, после подчинения и послушания «избранным из отцов», он был научен безмолвию и сам стал учителем безмолвия, «искусства из искусств». Скоро прославился как «духовный отец», имевший своих собственных учеников и целую программу духовного научения. По предположению А. Риго, Никифор был не просто монахом, но пастырем или даже игуменом, духовным главой афонских отцов⁸. Сам прп. Никифор в конце «Диспута» написал: «Как Владычную Чашу я, твёрдо её держащий, упустил из рук из-за моего недостоинства?»⁹, имея в виду гонения со стороны латинян, из-за которых он не смог продолжить своё священнослужение. Значит, согласно его собственному признанию, на Афонской горе Никифор был не просто монахом, а иеромонахом.

Согласно источникам, прп. Никифор был не только исихастом и философом, но и исповедником. Резкий противник соединения Церквей, провозглашённого Лионской унией 1274 г., он был отправлен в ссылку латиномудрствующим императором Михаилом VIII Палеологом. Никифор «не стыдится того блаженного исповедания и изгнания, которое он претерпел за него»¹⁰. Хотя никакого исповедания прп. Никифора не сохранилось, последовавшая дискуссия с латинским легатом, передаёт в основном те основные пункты, которые могли быть включены в исповедание в менее полемичном виде. Прп. Никифор считается автором «Диспута легата и нас, а именно, Климента и Никифора, о православной вере»¹¹. В этом небольшом тексте точно указывается дата диспута: «И какое это безумие: после тысяча двести восьмидесяти пяти лет – тело Христово опреснок?», что точно соответствует реальной исторической дате нападения латинян на Афон и пленения афонских монахов в 1276 г.¹²

Весной 1276 г. маленький военизированный отряд под руководством Ликария, итальянского сеньора на службе у Михаила VIII Палеолога, стал принуждать афонских отцов принять Filioque. Но «простой среди монахов Никифор»¹³ отказался это сделать. Он мог быть одним из «пастырей», отправленных в столицу для заточения¹⁴. Никифор написал «блаженное исповедание», которое, к сожалению, до нас не дошло. Однако, о его богословско-полемических взглядах можно судить по «Диспуту», русский перевод которого публикуется ниже. Известно, что Никифор имел ряд учеников, среди которых были Феолипт¹⁵, Селиот и Илия. Во время ссылки он «учил их божественным вещам»¹⁶. Прп. Никифор вместе с единомышленными ему монахами Святой Афонской Горы были доставлены в Константинополь, где находились в заточении в течение полугода. Затем они были доставлены в столицу Иерусалимского королевства в Святой Земле – Птолемаиду, известную в западном мире как Акра¹⁷. Здесь и состоялся диспут с латинским легатом. Хотя в тексте «Диспута» имя легата не указывается, его легко установить: с 1272 по 1277 г. латинским патриархом Иерусалима и легатом Акры был Фома Агни (де Лентино). Фома, итальянец по происхождению, был членом доминиканского ордена, в 1231 г. в Неаполе он основал монастырь св. Доминика (San Domenico Maggiore), в который поступил в 1243 г. Фома Аквинат, самый яркий представитель латинской схоластики. В 1255 г. Фома Агни был избран епископом Вифлеемским и легатом папского престола в Святой Земле. В 1264 г. он стал викарием Римского папы в Риме и при этом сохранил за собой епископию в Вифлееме. В 1267 г. он был поставлен архиепископом Козенцы (Cozenza) в Калабрии¹⁸. 19 марта 1272 г. Римский папа Григорий X возвёл его в звание патриарха Иерусалимского, назначив также епископом Акры и апостольским легатом Святой Земли, максимально усилив его полномочия. Оказавшись повторно легатом Святой Земли, он оказался вынужден отстаивать интересы папского престола перед лицом постоянной угрозы со стороны мусульманского мира, в условиях противостояния между православными, венецианцами, генуэзцами и другими представителями западного мира, имевшими в Святой Земле свои интересы. Фома умер 14 или 26 сентября 1277 г. в Акре/Птолемаиде, о чем упоминается в «Диспуте»: «…а легата через десять месяцев охватили те вечные узы, после того, как он постыдно или насильственно оставил настоящую жизнь»¹⁹. Известно, что после завершения диспута прп. Никифора с легатом Фомой афонские монахи, претерпев длительное и мучительное заточение, допросы и пытки, были отправлены в ссылку на о. Кипр. Более детальная хронология выводится из внутренних данных «Диспута» и может быть представлена следующим образом:

• пленение монахов на Афоне – февраль или март 1276 г.;

• перемещение под конвоем со Святой Горы Афон в Константинополь – 16 дней;

• пребывание в заточении в византийской столице – 5,5 месяцев;

• пребывание в темнице в Птолемаиде/Акре – 48 дней с середины октября по декабрь 1276 г.;

• последующая ссылка на о. Кипр – 10 месяцев²⁰.

Других данных о жизни прп. Никифора не имеется. Мы не знаем, удалось ли ему вернуться на Афон или нет. Так или иначе, удел исповедничества и терпение гонений за истинную веру, увенчали его строгую и исполненную созерцания монашескую жизнь.

Сочинения прп. Никифора немногочисленны²¹. В настоящее время известны лишь два его произведения. Первое – широко известный трактат «О бдении и хранении сердца». По своему содержанию он напоминает сжатый учебник как краткую антологию святоотеческих подвижнических текстов, посвященных практике духовного трезвения и безмолвия. Трактат был написан в период духовного учительства прп. Никифора на Афоне или ранее, но в любом случае в нём отражён психосоматический метод молитвы прп. Никифора, краткое описание которого сближает данное сочинение с известным трактатом «Методом священной молитвы и внимания», имеющим спорную атрибуцию²².

Впоследствии трактат «О бдении и хранении сердца» прп. Никифора цитировали учители исихастской молитвы – Каллист и Игнатий Ксанфопулы, свт. Симеон Фессалоникийский и др. отцы²³. Также и без прямой цитации учение о психосоматическом методе молитвы у последующих отцов является характерным признаком их связи с традицией прп. Никифора.

«Диспут легата и Никифора о православной вере» – второе сочинение нашего автора, написанное после первого, скорее всего, по горячим следам диспута во время десятимесячного пребывания на Кипре (в период с декабря 1276г. по сентябрь 1277г.). Полемический характер данного сочинения и тонкое владение деталями полемики показывает, что прп. Никифор в афонской пустыне приобрел и сохранил основные богословские знания, необходимые для отстаивания точки зрения византийских богословов.

Если данный текст действительно принадлежит прп. Никифору, то он является ценнейшим источником для изучения споров с латинянами по основным пунктам расхождений: папский примат, опресноки, исхождение Святого Духа и др. Сторонник православной доктрины, а именно прп. Никифор, уверенно опровергает утверждения своих двух оппонентов – легата Фомы, латинского патриарха Иерусалима, и одного из его помощников. Диспут начинается с диалога между прп. Никифором и легатом Фомой. Вскоре Фому сменяет его представитель, выступающий от его имени под собирательным именем «латинянин», однако диспут продолжается в присутствии Фомы, который иногда вступает в него и произносит дополнительные реплики. Прп. Никифор (в диспуте «христианин») свободно пользуется методом буквального и аллегорического толкования текстов Писания.

В процессе литературной обработки текст «Диспута» мог приобрести усиленную конфессиональную окраску: автор мог представить своих латинских оппонентов в несколько негативном ключе. Основные пункты полемической повестки между православными и латинянами сложились ещё до прп. Никифора. В споре он не очень оригинален и полемизирует, продолжая традицию предшествующих полемистов: прп. Никиты Стифата, Льва Охридского и других. Особого внимания заслуживает указание Никифора на то, что разрыв между греками и латинянами существует в течение 500 лет. То есть для автора «Диспута» разрыв между греческим и латинским миром произошёл не столько в XI в., сколько после VII Вселенского Собора (787 г.) или чуть позже – в IX в., когда на 6-м заседании Великого Софийского Собора 879–880 гг. был подтверждён Никео-Цареградский Символ веры без добавления Filioque, которое, как и любое другое, расценивается Никифором как ересь. Однако при перечислении семи Вселенских Соборов автор не упоминает следующий Собор, который многие, особенно греческие исследователи, считают восьмым Вселенским. Упоминание только о семи Вселенских Соборах позволяет автору сформулировать учение о непреложности Предания после таковых Соборов. Тезис о непреложности Предания, наряду с учением о невозможности добавлений к НикеоЦареградскому Символу веры, помогало византийским полемистам выступать против богословских инноваций Римского престола, неприемлемых для православной традиции. Однако в позиции Никифора нет косности и закрытости. Он не отрицает возможность рассмотрениях спорных вопросов на очередном Вселенском Соборе, что показывает глубокое небезразличие Никифора к выяснению истины и её защите.

«Диспут» между прп. Никифором и латинским патриархом Иерусалима легатом Фомой имеет большое историческое значение. Прп. Никифор – известный духоносный подвижник, стоящий у истоков исихасткого движения. Он является духовным наставником свт. Феолипта Филадельфийского, который, в свою очередь, стал учителем свт. Григория Паламы. Латинский патриарх легат Фома – ктитор доминиканского монастыря в Неаполе, колыбели томизма. Несмотря на то, что во многом «Диспут» носит обрядовый и недостаточно глубокий и проблемный характер, он – даже самим фактом своего проведения – является интересным «звеном» в духовной истории христианского мира.

Древнегреческий текст «Диспута между легатом и Никифором» был издан В. Лореном и Ж. Даррузесом²⁴ по двум рукописям: Atheniensis Bibl. Nat. gr. 2972 и Alexandrinus gr. 160.

Перевод «Диспута» выполнен впервые по изданию: Laurent V., Darrouzès J. Le dossier grec de Union de l’Lion 1273–1277. Paris, 1976. P. 486–506.

Особая благодарность выражается иером. Феодору (Юлаеву) за внимательную редакцию перевода.

Живущие во всей подсолнечной отцы и братья и чада, во Христе верным ничтожный среди монахов²⁶ Никифор, в Святом Духе [желает] радоваться. Мир Христов, всякий ум превосходящий (Фил. 4:7), каковой заключается в благочестии, да вознаградит здравием в сердцах ваших и наших по нашим молитвам. Поскольку, мои добрые братья, мы были принуждены верными братьями рассказать то, что с нами произошло, о друзья, и что по порядку вам поведать невозможно, постольку я всё же скажу кратко о самом необходимом широкими речами и простым слогом²⁷. Когда царь Михаил Палеолог захотел вступить в общение с папой как можно быстрее, по всем городам и странам и горным селениям он начал рассылать царские указы, определяя²⁸, чтобы те, кто последуют его повелениям, не только имели обычные почести, но и насладились величайших похвал²⁹, всякого счастья и крайнего блаженства, и удостоились благосклонности, всякой высшей радости и попечения; а на тех, кто не хотят впасть в беззаконие, с жёнами и детьми наложить ужасные наказания. И в конце он сказал: «Те, кто не последуют моим указам, да будут брошены в мрачные темницы, в железных кандалах, нагими и алчущими».

Когда огонь нечестия уже сильно загорелся повсюду, дым достиг и до Святой Горы, потому что услышал царь, что отцы совершенно прекратили его поминать. А он, исполненный гнева, послал против нас множество истязателей, самых жестоких и ужасных своих прислужников. И прибыв к нам на Святую Гору, как дикие псы³⁰ на овец, они набросились, и, схватив множество [монахов], те ангельские стада, как разбойников, – о терпение Твоё, Христе Царю³¹, – и многие были изгнаны c применением бесчестных побоев и ударов первенствующим в лукавстве среди истязателей. И пастырей в узах отправили к царю, а разумных овец Христовых³², лишив необходимого, как военнопленных и дезертиров, рассеяли по местам ссылки, словно каких-то злодеев. А нас посадив на коней, на шестнадцатый день приблизились к Городу³³, и тотчас принудили нас предстать перед царским судилищем³⁴.

Царь, укротив на время гнев, надеялся уловить нас при помощи некоторых льстивых посулов и тщетных обещаний. Но когда он окончательно понял, что этого невозможно добиться, тогда, наконец, как мог, он сильно зажёг против нас огнь мучений: или чтобы нам приобщиться с ним к латинской церкви³⁵, или насильственно лишиться жизни. Но поскольку он не превозмог нас благодаря силе Христовой с бесчисленным множеством мук, осуществлявшихся в течение пяти с половиной месяцев, он вынес обвинение против меня и Климента; и, написав легату два определения против нас, предал нас врагам на заклание. «Таковы, – сказал он, – ужасные враги и ожесточённые противники нашей церкви древнего Рима, и вот мы послали их к вашей вседержительной святости. И если они не захотят вступить в общение с апостольским престолом древнего Рима, сотворите над ними суд, чтобы подобных им устрашить и научить не идти супротив и не противоречить нашим царским постановлениям, и не возводить хулы на папу, которого и ангелы чтут, и люди боятся³⁶».

Услышав это, венецианцы, которые посадили нас на корабль и не желали допустить злословие против папы, подвергли меня грешного ударам до последнего вздоха и захотели утопить меня в глубине моря, но, испугавшись гнева легата, оставили меня лежать уже в полумёртвом состоянии. И когда мы уже достигли Птолемаиды³⁷, и легат³⁸ взял в руки определения и ознакомился со сказанным, он представил нас перед своим собранием и, посмотрев на нас зверообразно и с ненавистью, сказал: «Похоже, царские письма показывают, что царь в Городе не нашёл никого в чём-либо безумнее вас; поэтому он доставил вас как злодеев и предал на заклание. Так вот ныне я со своей стороны, как учёных и разумных людей, прошу вашу подлинную любовь – не пожелайте противостать истине, дабы мы не были вынуждены устремиться на вас, как на врагов истины, но, прежде мук отказавшись от своего мнения, изберите должное и лучшее. Знайте же сие, что после того, как вы, к сожалению, отделились от апостольского престола древнего Рима, вы не имеете ни священства, ни крещения, но вместе с вашими телами ваши души отправляются в ад; и все вы повинны вечному мучению, если не предадите анафеме ваших предков; и если хотите жить, исповедуйте, что подобно тому, как Бог имеет власть, так и папа. Тот, кто свяжет и разрешит на земле(…)³⁹ (см. Мф. 18:18), и это то, что каждый [папа] говорит ежедневно – как жизнью, так и словом. Если вы это исповедуете, я с готовностью препровожу вас туда, куда вы захотите. Если же нет, то знайте, что я насильственной смертью плачевно лишу вас настоящей жизни⁴⁰, и вы по справедливости унаследуете вечный огонь».

Это было сказано нам легатом. А мы громче трубы⁴¹ закричали: «Все защитники и любители истины (ср. Мф. 16:19), приступите к зрелищу, высоким помыслом поднявшись, сядьте, чтобы увидеть нашу схватку с легатом, дабы, постигнув гнилость лжи, вы познали его бессилие и, если наступит срок, не убойтесь горячности его безудержного гнева. Вот ныне мы отлагаем одежды ради мученической решимости⁴², как не имеющие жизни в этой жизни». Затем тихим голосом мы сказали легату: «Если ты спрашиваешь нас по Писаниям, то мы готовы по благодати Христовой оправдаться перед вами в том, в чём вы хотите. Если же вы желаете властной силой наказать нас, то сделайте, что хотите делать». Он же, не вынеся вопроса, вернулся на своё место, а нас приказал ввергнуть в темницу; и поставил некоторых страшных мужей, облечённых мечами, надёжно охранять нас, чтобы нам не улучить какого-нибудь человеческого утешения.

А после того, как мы достаточно испытали мучений, легат стал посылать одного, или двух, или трёх к нам из самых дотошных и въедливых с тем, чтобы допросить нас. Они же: «Что скажете, – говорят, – об опресноках? Как вы помышляете об этом: это тело Христово или нет?»⁴³ Мы ответили им следующим образом: «Вы не стыдитесь называть их телом Христовым? И какое это безумие: после тысяча двести восьмидесяти пяти лет⁴⁴ опреснок – тело Христово? Символ египетского озлобления вы осмеливаетесь говорить, что это есть символ Божественной благодати. Как вы не боитесь этого? Если вы не знаете, то научитесь от Самого Бога, через законодателя Моисея, говорившего тогда Иудеям: «Сии опресноки, – говорит, – дал нам Бог; ешьте их с горькими травами, потому что это знак горького рабства и египетского озлобления, дабы, имея их в напоминание, вы не забыли никогда о роде вашем горького рабства и тирании египтян, от которой вас освободил Бог» (ср.: Исх. 12:15; Лев. 24:7; Втор. 16:3 и др.). Услышали ли хотя бы ныне его свидетельство вы, говорящие, что опресноки являются телом Христовым?»

Латинянин. Но я, говорит, не приношу их по-иудейски, и не ем с горькими травами, но приношу их во образ чистой и безгрешной плоти Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа.

Христианин. Поэтому там будете иметь более тяжёлую ответственность. Какой апостол, какое евангелие научило вас этому?

Латинянин. Да евангелисты: Наступил день опресноков, в каковой надлежало приносить в жертву Пасху (Лк. 22:7), следовательно, Христос предал опреснок апостолам.

Христианин. И зачем в таком случае был назван завет? Чтобы ты научился, что он является неким иным, а не ветхим; однако новое услышь. Законная Пасха происходила на четырнадцатый день, а Христос на тринадцатый день принёс Себя в жертву за нас. И послушай евангелиста Иоанна, говорящего: И связав Его, вывели в преторию, и они не вошли, чтобы не оскверниться, но чтобы есть Пасху (Ин. 18:28). Обычай этот у иудеев – вечером приносить жертву или вкушать Пасху, то есть вечером пятка.

Латинянин. Так что же Христос? Разве не приобщался и Он опресноков до тридцати трёх лет?

Христианин. Да, и не только опресноков, но и обрезание и всё, что относится к закону, Он исполнял не как противник Бога⁴⁵, а как подобает людям. Латинянин. Апостол говорит: Вы бесквасны, и не празднуйте с закваскою порока и лукавства, но с опресноками (1Кор. 5:7–8) и: Малая закваска квасит все тесто (1Кор. 5:6). Христианин. О, какое неведение! Апостол говорит это как притчу. Символом злобы он называет закваску, а сама она не есть зло, да не будет! Но он показал вред и ущерб, от лукавства и злобы происходящий через закваску, как и Господь в Евангелиях открыл ученикам: Блюдите себя от закваски фарисеев и саддукеев, которая есть лицемерие (Лк. 12:1).

Латинянин. Об исхождении же Святого Духа мы хорошо говорим, что от Отца и Сына исходит Дух Святой. Так это или нет?

Христианин. Очень плохо и опасно вы говорите; вот вы устанавливаете два начала. Таковым был Манес и Маркион. Послушай Господа, говорящего: Когда придёт Утешитель, Дух истины, Которого Я пошлю вам, Который от Отца исходит (Ин. 15:26). Тогда чего большего ты ищешь?

Латинянин. Но поскольку я слышу Господа, говорящего: Я и Отец – одно (Ин. 10:30), я боюсь, как бы мне не разделить единое, или не умалить, как Арий и Несторий.

Христианин. Услышь, человече, надёжное суждение, если хочешь. Когда мы говорим, что от Отца исходит Дух Святой, а не от Сына, мы не разделяем природу, как вы говорите, но ипостаси разделяем, как отцы, соборно, когда и папа Дамас председательствовал через местоблюстителя⁴⁶, точно постановили, что отличительное свойство Отца – причинность и нерождённость, Сына – рождение, а Духа – исхождение. Если же Дух от Сына, то Сын стал бы отцом Духа, как вы говорите. В таком случае Отец – дед Духа, согласно вам. Что за нелепость! Единым является по природе Сын, как отцы соборно разъяснили, а именно по Божеству, не свойствами. Сказав об одном, он показал единую природу, но три, в свою очередь, показал ипостаси.

Латинянин. Говорит Христос: Всё, что имеет Отец, есть Моё (Ин. 16:15). Разве не так?

Христианин. Да, это так, но кроме рождения.

Латинянин. Если кто не имеет Духа Христова, – как говорит апостол, – «Он и не Отца» (ср. Рим. 1:9)?

Христианин. Да, то, чем обладает Сын, принадлежит Отцу, и то, чем обладает Отец, принадлежит Сыну, за исключением свойств.

Латинянин. После воскресения Христос дунул в лица учеников и сказал им: Приимите Дух Святой (Ин. 20:22). Он сказал, а ты что скажешь?

Христианин. Мы же в ответ скажем, что это ясно относилось к апостольским дарованиям дара Духа; не сущность, а энергию Он преподал⁴⁷. Посмотри же, что говорит Пётр после этого: Итак Он, быв вознесен десницею Божиею и приняв от Отца обетование Святого Духа, излил его на нас (ср. Деян. 2:33).

Латинянин. А что же вы скажете о чистилище?⁴⁸

Христианин. Что такое чистилище, и из какого Писания вы услышали о нём?

Латинянин. От Павла, говорящего, что огнём испытываются: Если у кого дело сгорит, тот потерпит урон; впрочем сам спасётся, но так, как бы из огня (1Кор. 3:15).

Христианин. Поистине, он бесконечно наказывается.

Латинянин. Мы говорим так, что если кто согрешил, пойдёт исповедуется и получит епитимию соответственно греху, и, вдруг умрёт, не отработав епитимию, бросают его ангелы во огнь очищающий, то есть в ту огненную реку, пока он не выполнит оставшийся срок, который получил от духовника, будучи не в силах выполнить из-за преждевременной и скорой смерти. И после исполнения оставшегося срока, как сказано, выходит в итоге чистым в ту вечную жизнь. Веруете ли и вы, что это так, или нет?

Христианин. Мы не только не принимаем этого, но и предаём анафеме, как и отцы, соборно: Итак, вы заблуждаетесь, – согласно Господнему гласу, – не зная ни Писания, ни силы Божией (Мф. 22:29). Так вот, если мы скажем, что имеет конец наказание, то, очевидно, имеет конец и наслаждение праведников. И если допустить это, напрасна надежда наша, поскольку Бог через пророка Иезекииля говорит так: В чём найду тебя, в том и сужу тебя, если по заповеди – в жизнь, если во грехах – в вечное наказание⁴⁹. И Давид говорит: Во аде кто будет славить Тебя? (ср. Пс. 6:6). Значит, никто. И в Евангелиях Господь [говорит]: Приходит ночь, когда никто не сможет делать (Ин. 9:4). Заключил Бог и запечатал тех и других: добре скончавшихся – в воскрешение жизни, а дурное сотворивших – в воскрешение суда (ср. Ин. 5:29). Ибо никоим образом нельзя найти, чтобы когда-либо происходило возвращение жизни разрушенной, но один раз произошло сострадание, при схождении туда Христа, для прежде усопших. Однако мы знаем, что по молитвам некоторых святых кое-то был избавлен от вечного наказания. Ведь Григорий Двоеслов, помолившись за императора Траяна и получив прощение, хотя тот был идолослужителем, освободил его от уз⁵⁰. А первомученица Фекла молитвой избавила от мучения Фалкониллу, хотя та была нечестива⁵¹. Некий другой старец [избавил] своего ученика, и можно найти тьму других [примеров]. Ибо вместе с совершением добрых дел и литургий эти усопшие, явившись во сне, выражали благодарность тем, кто за них это совершал. «Великих, – говорит, – мы избавились зол и великую некую помощь улучили». И это действительно так. Однако то, что звучит во снах или из воздушной стихии, полно многого заблуждения и потому ненадёжно. Поэтому Великий Василий и многие из отцов говорит: «Живую принеси жертву твою, мёртвую на жертвенник не приноси»⁵². То есть в жизни твоей твори добро, ибо всё мертво после смерти, и поэтому обычно не принимается молитва за тех, кто в своей жизни не совершил благо.

Латинянин. В каком месте упокоеваются ныне души праведников и в каком – грешников?

Христианин. По гласу Господа, для праведников, по примеру Лазаря, – место в недрах Авраама, а для грешников, по примеру немилостивого богача, – в огне геенны.

Латинянин. Многие из простейших членов нашей Церкви тяжело это переносят. Ибо, говорят, восстановление не произошло, и поэтому ни наказания не почувствуют души, ни упокоения. Так вот, если дела обстоят так (…

Христианин. …)⁵³ и совет у него для всех, как и у Каиафы для иудеев некогда против Господа; и тотчас утром собрался народ, и он, воссев впереди и собрав военные чины, как на войну, и приказал нас как врагов так вести перед ним.

Латинянин. [Вздохнув глубоко]. Вы знаете, сколько по отношению к вам мы проявляли долготерпения (вот сегодня прошло сорок восемь дней), как к учёным людям, в надежде на то, что, может быть, вы, изменив своё мнение, научитесь должному и изберёте лучшее. Вы же, как кажется, пренебрегши нашей кротостью, стали ещё более дерзкими, злословя всё апостольское предание древнего Рима, как и самого равноапостольного папу осмелились предать отлучениям и анафемам. Горе бесстыдству и дерзости вашей!⁵⁴ Так вот, рассудите, владыки, какому наказанию они, если не покаются, подлежат за те дела, в которых они злобно согрешили. Они же говорят: «Если так они хулят, то не имеют никакого снисхождения». Посмотрев зверообразно на нас, кивая головами, они сказали: «Что вы скажете? Вот смерть и жизнь перед очами вашими сегодня».

Христианин. Мы просим вас и наше выслушать слово. Ведь так определяют святые апостолы и отцы наши, чтобы на соборных диспутах каждый имел возможность беспрепятственно говорить о своей вере⁵⁵ то, что захочет, а не подвергать тех, кто не хочет иметь общение с ними угрозам и наказаниям. Какое евангелие или апостол научило вас применять наказание и насилие в отношении тех, кто чего-либо не желает?

Латинянин. Они же сказали с гневом: «Говорите».

Христианин. Знайте, правители, что в течение четыреста шестидесяти лет было собрание вас и нас⁵⁶. В те годы произошли семь Вселенских Соборов, и как учили они в своё время, сего мы придерживаемся; как научил святейший папа Сильвестр на Первом Соборе, святой Дамас – на Втором, святой Целестин – на Третьем, святой папа Лев – на Четвёртом, святой Вигилий – на Пятом, святой Агафон – на Шестом и святой Адриан – на Седьмом. Вы все знаете, что они установили неразрешимые анафемы и отлучения на того, кто, помимо этих [отцов], добавит или отнимет что-либо⁵⁷, или вообще подорвёт то, что они евангельски и апостольски через Святого Духа запечатлели. И стоя вместе с теми святыми отцами, мы сегодня упраздняем и анафематствуем всякую постыдную ересь и тех, кто имеет с ними общение, а вместе с этим и противящихся их священным речениям. И как обоюдоострым мечом, серпом анафемы против них, как против горьких плевелов, Божественным судом по справедливости они будут посечены и во огнь геенны вместе с диаволом, их насадителем, справедливо будут ввергнуты. В этом исповедовании мы полагаем сегодня наши души со святыми теми отцами, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, честного Божества и Царства. И если кто-нибудь переставляет пределы отцов, или вообще передвигает⁵⁸, то окажется под анафемой, как отцы в Духе Святом вместе с папой соборно изрекли.

Латинянин. Кем были те папы, кого вы перечислили? Из вас были, римляне⁵⁹ или франки?

Христианин. Римляне, а некоторые из них даже не знали нашего греческого языка. Откуда это ясно? Из их соборных посланий. Мы находим, что Сильвестр прибыл на Первый Собор, и Лев папа – на Четвёртый⁶⁰. А прочие выбирали неких именитых местоблюстителей и посылали их с соборными посланиями папы и каноническими высказываниями, и они занимали место папы. Их сочинения остаются у нас до сего дня в наших священных соборных книгах. Но поскольку с самого начала вы сказали нам, что мы должны предать анафеме наших предков, вот те, которых мы перечислили, – председатели древнего Рима, мужи значимые, богоносные из вашей Церкви и рода. Так вы прикажете, чтобы мы их предали анафеме или нет?

Латинянин. Они же с улыбкой и смущённо сказали: «Да не будет!» А легат говорит нам: «Вы хорошо поступаете, что принимаете их, однако одного этого не достаточно, но вы должны исповедовать и остальные Соборы, которые произошли с того времени до Григория и Палеолога⁶¹».

Христианин. Какое общение света с тьмою (2Кор. 6:14)? Почти пятьсот лет мы отделены от вас⁶², и если они также следуют канонам, то принимаем их, как мы прежде сказали. Если же невозможно найти их такими, то они подлежат анафеме святых отцов и отлучению папы, как те в Духе Святом соборно провозгласили.

Латинянин. Услышав это, они рвались сердцами своими (Деян. 7:54)⁶³, посрамлённые и неспособные противостать истине или изречь что-либо, будучи наполнены стыдом. Однако они бессмысленно говорили: «Это тот престол, вы должны принять и нынешнего папу, как прежних».

Христианин. Итак, вы хорошо говорите, что это тот престол, и что мы должны принять его. Но его деяние не оставляет следа. Не место освящает того, кто на него назначен, но житие и чин обычно освящает престол, и сам клир, и народ.

А так как они были окончательно побеждены и выведены из себя истиной, и не имели совсем ничего, что ответить, мы, желая исцелить болезнь их крайнего неведения, а вернее неисцельность открытой раны, сказали им: «Вы знаете, владыки правители, что желает царь Михаил Палеолог за несогласие клира и народа по этому вопросу собрать Вселенский Собор⁶⁴, и когда этот Вселенский Собор произойдёт, то, что он совершит, мы принимаем и этому поклоняемся.

Услышав это, они это приняли и, по просьбе кир⁶⁵ Николая Раисского⁶⁶, скованными отправили нас на Кипр, дабы нас надёжно блюсти там [под стражей] до тех пор, пока не произойдёт таковой Собор. И если мы примем его, то хорошо; а если нет, то предать нас огню, как и других там предали огню⁶⁷. И вскоре Кипр принял нас скованных, а легата через десять месяцев захватили те вечные узы, после того, как он постыдно или насильственно оставил настоящую жизнь⁶⁸, мы же были насильственно препровождены по царскому постановлению⁶⁹. Это произошло вопреки нашему произволению, как знает Сам Бог, ведающий тайное. Но, о безутешное горе! Как Владычную чашу я, твёрдо её держащий⁷⁰, упустил из рук из-за моего недостоинства? Горе [мне] грешному; после стольких ударов, уже почти мёртвый, как же я не удостоился стать общником моего Владыки? Но слава Тебе, так соблаговолившему, ибо только Ты Сам – мой Бог.

Посмотрите, мои добрые братья: ибо это малое из многого я написал ради утешения верных братьев, испугавшись смерти за непослушание, дабы, когда вас спрашивают италийцы или другие какие им подобные, вы им это отвечали, как правила везде определяют, но не бесчинно и дерзко, прошу, а благочинно и разумно. И сокрушатся от истины нашего смирения все раскалённые стрелы лукавого (Еф. 6:16) силою Христа. И если время призовёт на смерть, ходатаицу жизни, то свидетельствую об этом в Господе, что с великими венценосными мучениками [такие исповедники] будут ликовать в царствии Господа нашего Иисуса Христа, Которому подобает всякая слава, честь и поклонение, с Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Acta monasterii Patmu. Testamentum et codicillus sancti Christoduli (a. 1093) // Acta et Diplomata Monasteriorum et Ecclesiarum Orientis / ed. F. Miklosich, J. Müller. T. 3. Wien: K. Gerold, 1890. (Acta et diplomata Graeca medii aevi. Sacra et profana; vol. 6). P. 81–90.

Basilius Caesariensis. Homilia dicta in Lacisis // PG. T. 31. Col. 1437–1457.

Acta Pauli et Theclae // Acta apostolorum apocrypha / ed. R. A. Lipsius. Vol. 1. Leipzig: Mendelssohn, 1891 (repr. Hildesheim: Olms, 1972). S. 235–271.

Caelestinus papa. Epistula ad Nestorium // ACO. T. 1. Vol. 1, Pars 1. P. 77–83.

Constantinus Stilbes. Contra Latinos // Darrouzès J. Le mémoire de Constantin Stilbès contre les Latins // REB. 1963. Vol. 21. P. 61–91.

Δοσιθέου, πατριάρχου ῾Ιεροσολύμων Τόμος χαρᾶς / ἔκδ. Κ. Σιαμάκης. Θεσσαλονίκη: Ρηγόπουλος, 1985.

Dialogus legati cum Nicephoro monacho // Laurent V., Darrouzès J. Dossier grec de l’Union de Lyon (1273–1277). Paris: Institutfrançais d’études byzantines, 1976. (Archives d’Orient chrétien; vol. 16). P. 486–507.

Gregorius Palamas. Pro hesychastis // Grégoire Palamas. Défense des saints hésychastes / ed. J. Meyendorff. Louvain, 1973. (Spicilegium Sacrum Lovaniense; vol. 30–31).

Joannes Chrysostomus. Adversus ebriosos et de resurrectione Domini nostri Jesu Christi // PG. T. 50. Col. 433–442.

Joannes Chrysostomus. In illud: Vidi Dominum // Jean Chrysostome. Homélies sur Ozias / ed. J. Dumortier. Paris: Cerf, 1981. (SС; vol. 277). P. 178–201.

Nicephori Patriarchae Constantinopolitani Refutatio et eversio definitionis synodalis anni 815 / ed. J. Featherstone. Turnhout: Brepols, 1997. (CCSG; vol. 33).

Joannes Damascenus. Oratio de his qui in fide dormierunt [Sp.] // PG. T. 95. Col. 248–277.

Nicetas Stethatus. Vita Simeonis Novi Theologici // Hausherr I. Un grand mystique byzantin. Vie de Syméon le Nouveau Théologien par Nicétas Stéthatos. Roma: Pontificum Institutum Orientalium Studiorum, 1928. (Orientalia christiana; vol. 12). P. 1–230.

Symeon Neos Theologos. Hymnen / ed. A. Kambylis. Berlin; New York: W. de Gruyter, 1976. (Supplementa byzantina; vol. 3).

Григорий Палама, свт. Триады в защиту священно-безмолвствующих / пер. В. В. Бибихина. М.: Канон+, 1995.

Добротолюбие в русском переводе, дополненное. Т. 5. 2-е изд. М.: Иждивением Русского на Афоне Пантелеймонова монастыря, 1900.

Дионисий (Шлёнов), игум. Богословская сторона споров об опресноках: доклад на V международной богословской конференции // Православное учение о церковных таинствах. Т. 2: Евхаристия: Богословие. Священство. М.: Синодальная богословская комиссия, 2009. С. 154–168.

Дионисий (Шлёнов), игум. Представления о «царском пути» в византийском богословии и аскетике: на примере учения о шествии души к Богу прп. Никиты Стифата // БВ. 2017. Т. 26–27. № 3–4. С. 355–391.

Дунаев А. Г. Проблемы композиции и авторства трактата «Метод священной молитвы и внимания» // Путь к священному безмолвию. Малоизвестные творения святых отцов-исихастов / сост., ред., предисл., прим. А. Г. Дунаева М.: Православное братстве свт. Филарета, митр. Московского, 1999. С. 162–171.

Исихазм: аннотированная библиография / составители С. С. Хоружий, А. Г. Дунаев. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2004.

Agni, Tommaso (Thomas de Lentino) // Dizionario biografico degli italiani. Roma: Istituto della enciclopedia italiana, 1960. Vol. 1. P. 445–447.

C. M. B. Acre, Kingdom of // The Oxford Dictionary of Byzantium / ed. A. P. Kazhdan. New York; Oxford: Oxford University Press, 1991. Vol. 1. P. 15.

Bibliotheca hagiographica graeca. Vol. 2. Bruxelles: Société des Bollandistes, 1957. Hausherr I. La méthode d’oraison hésychaste. Roma: Pontificum Institutum Orientalium Studiorum, 1927. (Orientalia christiana; vol. 9/2, n. 36). P. 129–134.

Jugie M. Note sur le moine hésychaste Nicéphore et sa méthode d’oraison // Échos d’Orient. 1936. Vol. 35 (№ 184). P. 409–412.

Lampe G. W. H. A Patristic Greek Lexicon. Oxford; New York: Oxford Clarendon Press, 2004.

Rigo A. Niceforo l’esicasta (XIII sec.): alcune considerazioni sulla vita e sull’opera // Amore del bello, studi sulla Filocalia. Atti del «Simposio Internazionale sulla Filocalia». Pontificio Collegio Greco, Roma, novembre 1989 / ed. T. Špidlík [et al.]. Magnano: Qiqajon; Comunità du Bose, 1991. P. 79–119.

Τατάκης Β. Ν. Νικηφόρος Μοναχός ἡσυχαστής // Κληρονομία. 1969. Τ. 1. Σ. 325–336.

Introduction, Translation and Notes

For citation: «The Dispute Between the Legate Thomas and the Monk Nicephorus Hesychast about the Orthodox Faith». Introduction, Translation and Notes by Hegumen Dionysios (Shlenov). Metaphrast, № 2 (2), 2019, pp. 135–158. (In Russian) doi: 10.31802/2658–770X-2019– 2–2–135–158

Abstract. The most famous ascetic and mystic of the end of the 13th century, who stood at the origins of hesychasm in the 14th century, was the author of not only the treatise «On the Keeping of the Heart», which was included in the «Philocalia», but also the author of a debate on faith, which was never translated into Russian. The dispute took place in the city of Ptolemais/

Acre at the end of 1276 with Thomas, the Latin patriarch of Jerusalem, papal legate in the Holy Land and a famous figure in the hierarchy of the Roman Catholic Church. This publication offers a Russian translation of the monument, which is important not only for the history of polemics between the Latins and the Greeks, but also as an essay in which the features of the doctrine of the essence and energies of God, later developed by St. Gregory Palamas, are presented in their earliest stage. «The Dispute» has a vivid autobiographical character and, in addition to theology, sheds light on the life of St. Nicephorus the Hesychast, which can be reconstructed on the basis of some external evidence. In general, this work is important for the understanding of the formation of the doctrine of the immutability of the tradition of the seven Ecumenical Councils, which was later used in the anti-Latin polemics.

Keywords: Anti-Latin polemics, primate, unleavened bread, Filioque, Athos, Cyprus, Pope, Byzantine Emperor, Ecumenical Councils, defence of the truth.