Жизнеописание святителя Митрофана, первого епископа Воронежского

Место и время рождения Святителя. – Жизнь его до вступления в монашество. – Митрофан инок Золотниковской обители, игумен Яхромского, потом Макария Желтоводского монастырей. – Заботы его об устройстве означенных монастырей. – Игумен Митрофан благочинный над окрестными монастырями.

Святитель Митрофан родился в 1623 году во Владимирской губернии, но ничего не известно ни о родителях, ни о первоначальном образе жизни его. «Я родился от благочестивых родителей, так свидетельствует о себе Святитель Митрофан в своем завещании и в благочестии не порушном Восточной церкви, в православной вере воспитан»… По роду Святителя, записанному в его Синодике, в котором большинство лиц из духовного звания, заключают, что он происходил из духовного звания. Во святом крещении он был наречен Михаилом, в честь святого Архистратига Михаила¹. Воспитанный в истинном благочестии, он не уклонился от жизни супружеской, как назначенной самим Богом людям. Михаил был женат и имел сына. Ничего неизвестно о его супруге, но о сыне своем Иоанне Михайлове Святитель упоминает в послании к Архимандриту Александру. По преданию, будто бы, сын Святителя был священником. На 40 году Михаил лишился супруги и не мало не медля, в чувстве искреннего желания совершенно удалиться от мира и всецело посвятить себя служению Бога, изъявил желание поступить в монашество. В 1663 году Михаил с именем Митрофана был пострижен в монашество в Золотниковской пустыне, бывшей во Владимирской Епархии. Благочестивый инок с ревностью проходил равноангельское житие. Неутомимое и беспрекословное выполнение монастырских послушаний, денно-ночные молитвы, строгость поста составляли духовное услаждение его. Митрофану так понравилась обитель, в которой он принял пострижение, что дал обет скончать и жизнь свою в ней. Но не судил Бог смиренному иноку долго быть в числе братии. Слух о строгом иноческом житии инока Митрофана везде распространился и слава, которой он всячески избегал, повсюду пронесли его имя. Иноки Космин Яхромского монастыря и вотчинные поселяне, лишившись настоятеля, неотступно просили Духовное начальство о поставлении им духовного отца и руководителя в иноческой жизни инока Золотниковской обители Митрофана. Смирению его и желанию в безвестности скончать свои дни не нравилось такое избрание, но покорный воли Божией, он в 1666 году был произведен Преосвященным Павлом, Митрополитом Сарским и Подонским в игумена Яхромской обители. Десять лет настоятельствовал Святитель Митрофан в этой обители. Возлюбивши благолепие дома Господня, он, в первый же год своего игуменства, устроил в эту обитель драгоценно-украшенное, большого формата Евангелие, доселе хранящееся в ней. На этом Евангелии находится следующая надпись: «лета 7174 (1666) марта 25 дня выменяно сие Евангелие Володимерского уезда Пречистой Богородицы и Преподобного отца Козмы Яхромского чудотворца при игумене Митрофане, что взят из Золотниковской пустыни; а выменял на казенные деньги» (Владимирский сборник, стр. 116, 1867 года). Потом построил новый пространный храм во имя Всемилостивого Спаса нерукотворного его образа. На стенах этого храма, доселе еще целого, по разным местам находятся надписи, свидетельствующие о деятельном попечении и неусыпном труде Святителя Митрофана по устроению этого храма. В 1675 году Святейший Патриарх Иоаким, лично знавший Святителя Митрофана, как «мужа благоговейного и благодетельного» назначил его игуменом Макарьевского Желтоводского монастыря, тогда великого и знаменитого. В этом монастыре почивают мощи Преподобного Макария, основателя обители и Святитель Митрофан с особенной любовью заботился об устроении этого монастыря, глубоко уважая преподобного основателя его. Святитель Митрофан смотрел на Преподобного Макария, как на образец истинного подвижника. Любовь к Преподобному Макарию он засвидетельствовал тем, что пред смертью, принимая схиму, он пожелал быть названным в честь этого подвижника, Макарием. Внутреннее благоустройство обители и внешнее ее благолепие были постоянными заботами Святителя Митрофана. Он устроил в этой обители новую каменную теплую, с трапезой и колокольней, церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. В соборном Троицком храме доселе сохранились писанные по его старанию иконы Спасителя, Преподобного Макария, Успения Пресвятой Богородицы, Сошествия Святого Духа и Святого Иоанна Предтечи; а в храме Преподобного Макария, – образ Спасителя с надписью: «1680 года, по обещанию монаха Митрофана». А на вышеупомянутых находятся надписи о написании их в 1679 и 1680 г.г. «при игумене Митрофане». Патриарх Иоаким с любовью видел в игумене Митрофане инока ревностного к духовной жизни, настоятеля попечительного, мужа опытного в жизни и образовавшего себя усердным чтением полезных книг. Он поручил его надзору соседние обители и храмы, для водворения в них благочестивого иноческого жития, и для поддержания церковного благочиния и порядка. Вследствие чего, Святитель Митрофан, по поручению Патриарха, не редко обозревал соседние обители и храмы Божии, – особенно в пределах Галича. При своих посещениях, он наставлял и побуждал монашествующих к добродетельной жизни, водворял в обителях тишину, миром прекращая тяжебные их, за монастырские вотчины с соседями, дела. Унженский Макарьевский монастырь тогда был в особенном благоволении царского дома. Царь Федор Алексеевич посещал при жизни своей этот монастырь и виделся с игуменом Митрофаном. Из царедворцев особенно любил Макарьевскую обитель и ее игумена боярин Богдан Матвеевич Хитров; когда только бывал игумен в Москве, он всегда был принимаем с любовью набожным боярином и игумен любил боярина за его любовь и благотворения к своей обители.

Вызов игумена Митрофана в Москву. – Борьба людей старого порядка с вызванными из Киева учеными монахами. – Начало раскола. – Высшие духовные власти, вызванные царем и Патриархом в Москву, для соборных рассуждений о церковных делах. – Московский собор 1681 года. – Увеличение числа Епархий. – Особенные побуждения открыть Епархию в Воронеже. – Усиление раскола по Дону. – Бунты их в казачьих городках. – Рукоположение игумена Митрофана во Епископа на Воронеж.

В 1681 году, игумен Митрофан вызван был в Москву на чреду священнослужения и для соборных рассуждений о различных важных церковных делах. В это время, у лучших русских людей, познакомившихся с образованием запада, пробудилось стремление сблизиться с народами, обладающими большими, сравнительно с русскими, знаниями и искусствами. Сам царь Федор Алексеевич, воспитанник западно-русского монаха Симеона Полоцкого, видел необходимость учиться у иностранцев. Но, чтобы избежать в этом отношении опасности для веры, по совету святейшего Патриарха и духовных властей, русское правительство обратилось к своим единоверцам, к малороссиянам и Грекам. Но, новые учителя, по необходимости, сталкивались со старыми учителями и отсюда, произошла борьба двух партий. Молодой великоросс, поучившийся у малороссийского монаха по латыни и по гречески, воображал, что он ученее своего прежнего учителя, часто своего духовного отца, не щадил посему иногда с действительным невежеством и мнимые его ошибки. Легко теперь понять, как должны были смотреть на это отцы духовные и тем более, что сами киевские ученые нередко, гордясь своим образованием, вели себя высокомерно с лицами многоуважаемыми. Вследствие чего, как необходимое противодействие им, явились люди старого времени и порядка, которые упрямо восставали против новшеств, уперлись против движения народа на новый путь. Раскольники в этом сближении с еретиками видели наступление антихристова царства. Строгие меры, принимавшиеся еще со времени Алексея Михайловича против приверженцев старины, только усиливали раскол. Ссылаемые правительством или убежавшие от преследований раскольники, и в дальние окраины русского царства, заносили свои ложные мнения, и заражали ими православных. Вследствие чего, имея при этом в виду преобразование духовенства, отличавшегося своей не образованностью и часто безнравственным поведением, благочестивый царь Федор Алексеевич и святейший Патриарх Иоаким созвали в Москву всех российских иерархов и настоятелей более известных монастырей, или же лично известных святостью жизни. Для возвышения народной нравственности и для противодействия расколу, собор, по предложению царя, постановил: «назначить вновь в пристойных местах, в дальних и многолюдных городах, архиереев, открыть особые епархии, неподвластные митрополитам (так как царь Федор Иоаннович желал, чтобы каждому митрополиту иметь в своей епархии епископов подвластных ему, а святейшему Патриарху, – отцам отцу, иметь многих епископов), чтобы в архиерейском чине не было церковного разногласия, распри и высости, чтобы в таком не строении не было святым церквам преобидения и от народа молвы и укоризны (историч. акты № 75). Предложено поэтому открыть новые епархии: в Тобольске, в Холмогорах, в Устюге, в Тамбове и в Воронеже. Собором признано было необходимым учредить епархию в Воронеже, потому что многие из преследуемых правительством раскольников бежали на вольные украйные города, на Дон. Так, еще в 1677 году, узнали в Москве, что по Дону и реке Медведице, в казачьих юртах завелись жить старцы и попы, и всякие прихожие люди в пустынях; печатанные вновь книги, церковную службу и иконное письмо хулят, образам Божиим не кланяются, много людей из донских городков к себе подговаривают и крестят в другой раз. Станичный атаман Понкратьев доносил в том же году в Москву: «в стороне, на день езды от города Чира (на Дону) находится Иовская пустынь² и начали в этой пустыне люди жить после Разинского воровства, тому лет с пять; в войске про пустынь знают, что в ней живут мужчины и женщины, девки и ребята… Тому другой год, как пришел на Дон и поселился в пустыне в лесу на Крымской стороне черный поп, да два человека простых чернецов; эти простые чернецы с попом поссорились и, пришедши в Черкесск, донесли войску, что поп за Великого Государя Бога не молит и им молить не велит» (Дополнение к историческим актам VIII, № 50). Убегая от преследований правительства, ожесточенные раскольники нередко нападали на русские поселения на Дону, сжигали их, а жителей брали в плен. В 197 году (орлов. Акты, стр. 443) доносил орловский воевода: «пришли с Кумы реки под казачьи верхние городки, под Кочетов и Михайлов, богоотступники и раскольники, а слывут у них на Дону те раскольники Кузьминцы, а от Михайлова они с боем пошли к Качальницкому городку» (Орловск. Акты, стр. 437–447). «В нынешнем 197 году, доносил Царицинский стольник и воевода Илья Мамонов, по воровскому намерению, донские казаки, разных станиц многие люди, пристав к вору и раскольнику, к пришлому попу Микитке Иванову и возмутясь с женами и детьми, для всяких причин к воровству, побили в донских казачьих станицах добрых людей, которые к их воровству не пристали»… (Орловск. Акты, стр. 401). Но чаще всего раскольники для грабежа и разорения казачьих городков и при донских поселений, соединялись с татарами, калмыками и другими инородцами (Орлов. Акты, стр. 438–451). И потому то, учреждение епархии в Воронеже было необходимо. 27 ноября 1681 года, по Государеву указу и по благословению Святейшего Патриарха, велено быть в Воронеже епископу. И на эту кафедру был избран игумен Макарьевского монастыря Митрофан. «Того же года, апреля во 2-й день, так записано в современном разряде (на 5-й неделе Великого Поста), было поставление в соборной (в Успенском большом соборе) церкви в первые епископы, а ставили игумена Митрофана из Галича с Унжи-Макарьевского монастыря, а ставил его Иоаким Патриарх Московский и всея Руси со властями. Да на поставлении же были, по указу Великого Государя, боярин князь Иван Борисович Троеруков, да думный дворянин Богдан Иванович Полабин, да думный дьяк Данила Полянский». На поставлении, кроме Патриарха, были Новгородский Митрополит Корнилий, Астраханский – Никифор, Ростовский Иона, Псковский – Маркел, Смоленский – Симеон, Сарский – Варсонофий, Нижегородский – Филарет, Рязанский – Павел; Архиепископы: Суздальский – Иларион, Вологодский – Симон, Коломенский – Симон; Епископ Вятский – Иона, Сергий Архиепископ Тверской (рукоположенный из Архимандритов Торжского Борисоглебского монастыря 5 февраля 1681 года), Леонтий, епископ Тамбовский (рукоположенный 24 марта из игумена Авраамиевского Галицкого монастыря) и Павел, Митрополит Сибирский. По рукоположении, по обычаю того времени, новопреставленного Владыку провожали на верх к Великому Государю думный дворянин и думный дьяк. Царь принимал от нового иерарха благословение.

Смиренный Унже-Макарьевский игумен был избран во Святителя помимо многих архимандритов и игуменов более знатных, чем Желтоводский, монастырей, и это служит свидетельством уважения к Преосвященному Митрофану благочестивого царя, Патриарха и духовных властей за его примерно-благочестивую и подвижническую жизнь.

Пребывание Святителя Митрофана в Москве. – Участие его в соборе, уничтожившем местничество. – Бракосочетание Царя Федора Алексеевича. – Обед у новой Царицы. – Рукоположение епископов. – Участие Святителя Митрофана в богослужении в Великую Субботу и в день Пасхи. – Стол у Святейшего Патриарха. – Кончина и погребение царя Федора Иоанновича. – Сиденья бояр и заупокойные литургии при гробе почившего. – Крестные ходы 21 мая и 23 июня.

Святителю Митрофану, со времени назначения его на епископскую кафедру и после рукоположения, по разным обстоятельствам, долго пришлось жить в Москве и быть зрителем, и нередко участником в важных событиях того времени. Так еще в сане игумена, он присутствовал на соборе, рассуждавшим об уничтожении местничества. 15 февраля, игумен Митрофан был очевидцем «радости» для русского народа. Больной Царь Федор Алексеевич, овдовевший 14 июля 1681 года, по убеждению Языкова и других своих любимцев, женился на родственнице Языкова, Марфе Матвеевне Апраксиной³. В неделю Мясопустную, в которую православная церковь предлагает верующим Евангельское чтение о страшном суде, 16 февраля в большом Успенском соборе совершалось «действо страшного суда». А на действе был святейший Патриарх со властями. 21 февраля, Патриарх и духовные власти представлялись новой царице, и были у руки Государыни Царицы и Великой Княжны Марфы Матвеевны в передней государевой, и благословляли Царицу святыми образами.

После чего у Государя был обеденный стол, на который были приглашены: Святейший Патриарх со властями, да бояре и окольничие, и думные, и ближние люди. У Царицы на ее половине был также обеденный стол для боярынь.

«12-го марта было совершено рукоположение во Архиепископы на Великий Устюг Тарасия, Архимандрита Хутынского монастыря, а ставил его Святейший Патриарх со властями. 19-го марта было рукоположение Архиепископа Холмогорского Афанасия, а 24-го марта ставили, по указу Великаго Государя, в Тамбов во Епископы игумена из Галича Леонтия». По рукоположении во Епископы, Святитель 15 апреля, в Великую Субботу участвовал в торжестве переложения Ризы Господней из старого в новый ковчег. 16-го апреля было празднование Пасхи. И вероятно, первопрестольная Москва никогда так светло и с таким многочисленным сонмом Святителей торжествовала этого светлого праздника. В «Разряде» сказано: «того же апреля 16-го был Великому Государю выход в собор к заутрене на праздник Светлого Воскресения… А служил заутреню Святейший Патриарх Иоаким, да с ним власти (9 Митрополитов, 4 Архиепископа и 2 Епископа). А 23-го в неделю Антипасхи у Святейшего Патриарха был стол, к которому были званы власти духовные и некоторые бояре». Вскоре, после Светлого праздника Пасхи, Святитель Митрофан был очевидцем и горести для России. 27-го апреля, в четверг на Фоминой неделе, скончался благочестивый, образованный и умный Государь, Царь Федор Алексеевич. На другой день, «28-го дня выходили с крестами в хоромы царские по тело Великого Государя Святейший Патриарх Иоаким, а с ним были власти⁴. Тело почившего Великого Государя было перенесено⁵ в родовую усыпальницу русских царей, в Архангельский Собор. Впереди царские спальники несли гробовую крышку или «кровлю». Спальники же несли и гроб царя. Заупокойную литургию над телом его в Архангельском Соборе совершил Патриарх с властями. С этого же дня начались у гроба сиденья почетных бояр, окольничих и думных людей, по три человека на каждый день. Сиденья эти продолжались у гроба 20 дней. Над катафалком почившего, день и ночь (в продолжение 40 дней), читали Псалтирь почтеннейшие из московского духовенства. И каждый день по очереди, следуя иерархическим степеням, 40 дней служили заупокойные литургии, бывшие в Москве иерархи. Так, 29-го апреля, заупокойную литургию и панихиду совершил Святейший Патриарх Иоаким; 30-го апреля служил у Архангела Михаила по Великому Государю литургию и панихиду Корнилий, Митрополит Новгородский и Великолуцкий. Святителю Митрофану по очереди пришлось служить у Архангела Михаила по Великому Государю 17-го мая. 21-го мая, в день чудесного спасения Москвы от нашествия татар, совершался крестный ход в Сретенский монастырь. В этом ходу были: Митрополит Новгородский Корнилий, да Епископы: Леонтий Тамбовский и Митрофан Воронежский. И 23-го июля, в день празднования Владимирской Пресвятой Богородицы, в крестном ходу, вместе с Святейшим Патриархом и властями, участвовал и Святитель Митрофан (книга записн. в 190 году, стр. XIV).

Избрание царем Петра. – Происки Софии и Милославских воцарить Иоанна. – Стрелецкие бунты. – Раскольничьи смуты. – Венчание на царство Иоанна и Петра. – Прения в Грановитой палате с раскольниками о вере.

Но в это самое время, во время разных церковных празднеств, Святителю Митрофану пришлось быть зрителем предстоящего торжества, венчания царей, а также очевидцем дерзостей и изуверства раскольников, и жизнь его, как и других Архипастырей, ревнителей и защитников православной церкви, подвергалась опасности от изуверов. Ход дел был таков. В день смерти царя Федора Алексеевича, бояре собрались для рассуждения, кому следует царствовать, после бездетного царя. Патриарх, присутствовавший в совете бояр, между прочим, говорил в своей речи: «детей у царя не осталось, a осталось у него только два брата Иоанн и Петр. Иоанн старший, но одержим болезнью, а Петр 9-летний отрок» и просил бояр, чтобы они совершили избрание царя по правде, а не по страсти. Но страсти кипели. При московского дворе тогда было две партии, Нарышкиных и Милославских. Первая желала иметь царем Петра, а вторая, во главе коей была Софья Алексеевна, старшая сестра царей, Иоанна. Большинство присутствовавших на совете бояр было на стороне Петра и престол царский был за ним, но, впрочем, избрание это положено было утвердить народным согласием. Для чего? Это были происки партии Софии и Милославских, рассчитывавших на раскольников-стрельцов. Между тем, у дворца собралась огромная толпа народа. Патриарх вышел на красное крыльцо со всем собранием, при виде его говор в народе смолк и Патриарх держал такую речь: «по избранию народному у нас был царем Михаил Федорович, за ним Алексей Михайлович, а потом сын его Федор Алексеевич, который не оставил после себя детей, осталось же у царя два брата, кому же из них царствовать, – пусть решит народ». Несколько голосов, задобренных Милославскими, требовали царем Иоанна, но над ними раздались тысячи голосов в пользу Петра. «Один или с братом, он должен царствовать?», спросил Иоаким. Один, было ответом на это. Патриарх вошел во внутренние покои царские и благословил на царство юного Петра, и, предлагая ему скипетр, просил от имени народа принять царство. Петр просил Патриарха предоставить престол старшему брату, но Иоаким сказал, что брат его болен и провозгласил многолетие Петру царю. В тот же день присягнула Петру вся Москва. Когда до Софии дошло имя царя Петра, она вскричала: «Не правда! Не будет так»! Она требовала от Патриарха, чтобы во имя закона возведен был на царство старший брат Иоанн. Патриарх отвечал, что избрание уже совершено. Тогда Милославские обратились к стрельцам, – и в их слободе рекой лилось вино; им читали разные воззвания. Полковники стрелецких полков были уже на стороне Софии. Вдруг, 15-го мая утром, раздался набат и стрельцы собрались к полковой избе. Пока терялись в догадках, что это значит? Является от Милославских посол с вестью, что Иоанн убит. В это время услышали набат и на Иване Великом, так как и в самой Москве распространен был слух о смерти Иоанна. Стрельцы поспешили в Москву и заняли Кремлевскую площадь, среди их слышались крики о выдаче цареубийц, Нарышкиных. Наталье Кирилловне подали мысль вывести на крыльцо пред народ обоих царевичей. Видя Иоанна здоровым и невредимым, стрельцы несколько смутились, но некоторые не верили, что это царевич Иоанн и спрашивали: «это ли Иоанн»? Шум начал стихать. Сильная одушевленная речь боярина Артамона Матвеева подействовала на многих так, что начались просьбы о прощении. Но, в это время, на площади появилось еще несколько бочек вина. А князь Михаил Долгорукий, не любимый стрелецкий начальник, вздумал бранить стрельцов и угрожал им казнями, и этим окончательно испортил дело. Стрельцы вскочили на верх, на крыльцо, где стоял Долгорукий и сбросили его оттуда на копья. Это было началом кровопролития. Стрельцы ворвались в дворец и требовали бояр, коих список еще прежде дан был им Милославскими. Наталья Кирилловна удалилась во внутренние покои, но и сюда явились мятежники. Матвеев был вырван из рук ее и убит. После сего, они рассеялись по Москве, отыскивая и убивая бояр, помещенных в списке. Но, у Милославских было единственной заботой возвести на престол Иоанна; поэтому 18-го мая велено было стрельцам явиться и требовать возведения его на царство. Но этого было мало. Нужно было избрание от бояр и благословение от Патриарха. Дума боярская согласилась. Но тут явилось новое затруднение: устранить Петра было невозможно, а тем более иметь двух царей. Между тем, стрельцы каждый день являются в Кремль и требуют, чтобы Иоанн был царем. Тогда стали убеждать Иоанна разделить престол с Петром. Иоанн больной и набожный согласился на это и в то же время, разграничено было само управление: Иоанну предоставлены внутренние дела, a Петру, – ведение войн и прием иностранных послов. Софья, с титулом соправительницы, стала заправлять всеми делами. Стрельцы были щедро награждены за услуги. К ним был назначен новый, вместо убитого Долгорукого, начальник Хованский. Любимый начальник стрельцов, Хованский был упорный раскольник. Радуясь возвышению Хованского и видя особенное ему покровительство от Софии, раскольники решились требовать восстановления своей мнимо-старой веры. И вот, со всех сторон, являются в Москву расколоучители. Хованский благосклонно принимал их и более фанатичные из представителей раскольников, в сопровождении стрельцов, ходили по Москве и наполняли воздух разными возгласами, и ругательствами на православную церковь. Чрез несколько дней после возмущения в Титовском стрелецком полку уже происходила дума, как бы в царствующем граде Москве восстановить старую веру, бывшую до Никона и начали искать в своем полку людей⁶, которые бы в состоянии были написать им челобитную и дать ответ духовным властям, в защиту своей веры, но не нашли ни одного. И едва отыскали и избрали себе в руководителя инока Сергия, бродившего по Москве и при помощи его, совокупными силами составили челобитную (будто бы) от лица всех полков и чернослободцев. По написании челобитной явились с ней к Хованскому. Тот крайне обрадовался и указал раскольникам, суздальского расстриженного за раскол, священника Никиту, который будет держать за них ответ пред властями. Стрелецкие выборные стали просить князя, чтобы он устроил для них, на лобном месте пред всем народом или в Кремле у Красного крыльца, собор, на котором присутствовали бы цари, царица Наталья Кирилловна и Патриарх с Архиереями, и чтобы этот собор был в следующую пятницу. Напрасно Хованский утверждал, что в этот день собору быть нельзя, потому что в Воскресенье назначено быть коронованию Государей, – ему отвечали: «нам того то и хочется, чтоб цари-государи венчались царскими венцами в истинной православной вере, а не в их латинско-римской».

Напрасно Хованский объяснял, что коронацию царей отложить нельзя, что все приготовлено, все уже оповещены, но раскольники стояли на своем и Хованский должен был им уступить, и назначил быть собору в Пятницу. В назначенный день, в семь часов утра, по приказанию Хованского, они явились к красному крыльцу, сопутствуемые множеством народа. Расстриженный поп Никита с крестом, инок Сергий с Евангелием, предшествовали им. Хованский, как-будто не зная в чем дело, спросил их: «Зачем пришли вы, честные отцы?» Никита отвечал: «Мы пришли сюда побить челом Великим Государям о старой православной вере, чтобы они повелели Патриарху и властям служить по старым книгам; если же Патриарх не изволит служить по старым книгам; то повелели бы ему дать с нами праведное рассмотрение божественных писаний». Хованский спросил: есть ли у вас челобитная? И когда подали челобитную, он понес во дворец, будто бы показать царям. Вынесши оттуда, возвратил им ее, со словами: против этой челобитной будет дело недели на три, но Патриарх упросил государей отложить это дело до среды. В среду, после обеда приходите сюда снова». – Среди этих смут, настало 25 июня, день священного венчания на царство благочестивых царей Иоанна и Петра Алексеевичей. Святитель Митрофан по сану своему участвовал в этом церковном торжестве. Он, вместе с другими, на золотом блюде подносил Патриарху державу для вручения ее царям⁷. Но радостные дни венчания царей омрачены были неистовым буйством раскольников. Они ходили по улицам, по рынкам и везде проповедовали: «постойте православные, постойте за истинную веру; ныне нет истинной церкви на земли, ни в Греции, ни в России, ни в других странах; только мы еще держим истинную веру»… И, нося с собой старые иконы, старые книги и разные тетради, в которых говорилось, будто бы настает уже конец мира, увлекали за собой толпы народа. В назначенный день, в среду 28 июня, Хованский доставил случай расколоучителям иметь прение с Патриархом и Епископами, в Патриаршей крестовой палате. Патриарх с духовными властями, услышав наглые требования мятежников, начал кратко убеждать их, что они, как миряне, не имеют права судить своих архиереев и как не искусные в вере, не должны сами мудрствовать о вере, а обязаны повиноваться законным пастырям… Выборные, так как на этот раз не было с ними Никиты, поставили на ответ пред Патриархом Павла Данилова, Савву Романова и Павла Захарова, которые друг за другом говорили собору самые дерзкие речи и прение кончилось тем, что Патриарх, для успокоения мятежников, назначил быть собору в следующую среду, и они удалились. Настало 5-е июля, день соборного прения о вере. Предводители раскола в 6-ть часов утра, отслужив молебен, взяв с собой Евангелие, крест, старые иконы и старые книги, с зажженными свечами отправились из-за Яузы в Кремль, в сопровождении множества стрельцов и народа. Многие в этой толпе уже были пьяны и за пазухой имели камни. Вошедши в Кремль, близ Архангельского собора в виду царских палат, расставили аналои; положили на них крест, Евангелие и иконы, зажгли пред ними свечи. А поп Никита и его сотоварищи, став на бочки и скамьи, начали читать свои тетради народу; убеждали всех постоять за старую веру. В это время Патриарх с Архиереями (в числе коих был и Святитель Митрофан) и со всем Московским духовенством, при многочисленном стечении народа, служили молебен, а затем и литургию в Успенском соборе. На площади был такой сильный шум, что препятствовал совершению Богослужения. Патриарх выслал к мятежникам одного Протоиерея прочесть им составленное самим Патриархом поучение, но раскольники едва не убили протоиерея. И шум на площади не уменьшался, но более и более усиливался. Патриарх, по окончании Богослужения, со всеми Архиереями и духовенством удалился в крестовую палату. Хованский несколько раз посылал к нему, будто бы от имени Государей, чтобы он шел на площадь для состязания о вере. Но Патриарх, боясь, чтобы его не убили, на что решились некоторые раскольники, не соглашался и говорил: пусть для этого приходят раскольники в крестовую палату, где будет присутствовать и царское семейство. И вскоре, после сего, Патриарх велел взять древние рукописные книги и с этими книгами на красное крыльцо, в виду мятежников, из крестовой палаты отправились Архиепископ Холмогорский Афанасий, Воронежский Святитель Митрофан и Тамбовский Епископ Леонтий с духовенством; сам же Патриарх с прочими Архиереями пошел туда по лестнице внутрь палат. – Пришедши в Грановитую палату, куда явились и царевны Софья Алексеевна и Татьяна Михайловна, Патриарх и Архиереи заняли заранее приготовленные для них места. Потребовали в палату и расколоучителей, но они, чувствуя себя сильнее на площади среди буйной черни, долго не хотели идти туда. Наконец, взявши крест, Евангелие, книги с аналоями и скамьями, отправились к красному крыльцу и с великим бесчинием, криком и буйством вошли в палату, и начали расставлять аналои и скамьи. Такая дерзость и наглость поразили всех. Думный дьяк, по повелению царевны Софьи, начал читать их челобитную. Во время чтения, Никита, будучи уже пьян, стал кричать и оскорблять Патриарха и Архиереев, и когда его хотел остановить от этого Архиепископ Афанасий, он в присутствии всех бросился бить Преосвященного. Выборные с трудом оборонили Святителя. По прочтении челобитной, Патриарх начал было увещевать мятежников и показывать им по старым книгам ложность их мнений. Но, не зная, что отвечать, раскольники, сложив персты по своему обычаю для крестного знамения и подняв вверх руки, долго и неистово кричали: «Вот так, вот так должно креститься!» И едва, вечером, заставили мятежников выйти из палаты. Вышедши из палаты, под прикрытием стрельцов, расколоучители кричали в Кремле: «победихом, победихом… мы всех Архиереев препрехом и посрамихом». После сего, царевна София, поняв ожесточенное упорство расколоучителей и опасаясь мятежа стрельцов, призвала к себе выборных всех полков и всячески убеждала их не поддерживать раскола, а рядовым, которые восстали против выборных, как против изменников, приказала объявить: «Цари-Государи жалуют вас погребом, на десять человек по ушату пива и меду». Стрельцы за вином забыли и о расколоучителях, а более виновных и не покорных, Софья приказала казнить. Таким образом, смуты утихли, и явилась возможность архипастырям возвратиться на свои кафедры. Святитель Митрофан, при своем отправлении на новую свою Епархию, был снабжен необходимой для Архиерейского служения ризницей от Рязанского Митрополита Павла, так как Воронежский округ в церковных делах относился к Рязанской Епархии.

Приезд Святителя Митрофана в Воронеж и торжественная встреча его. – Заботы Святителя об устройстве Кафедрального Собора. – Трудность положения Святителя, как ревнителя благочестия в новой своей Епархии, так как Воронежский край был притоном беглых холопей, нетчиков, беглых ратных людей, раскольников, Государственных преступников. – Нравственное и религиозное состояние духовенства Воронежской Епархии (города Орлова священник Антоний и игумен Павел). – Переписка Святителя Митрофана по делам означенных лиц.

Воронежская паства имела удовольствие, в первый раз, увидеть своего Архипастыря не ранее августа 1682 года. Здесь уместно сказать несколько слов о древних (времен Святителя Митрофана) обычаях, которые соблюдались новоприбывшими Архиереями на паству. Во-первых, новоприбывшие Архиереи, достигнув своего епархиального города, останавливались в ближайшей от города церкви. Здесь городское духовенство впервые встречало своего Архипастыря, уже из этой церкви, в сопровождении всего духовенства и многочисленного народа, преосвященный шествовал в крестном ходе при колокольном звоне у всех церквей в Кафедральном Соборе и по вступлении в него сначала отправлял первую литургию (Иркут. Епарх. Вед., 1865 г., № 12. – Волог. Епарх. Вед., №12, 1867 г.). Во 2-х был обычай, после первой литургии в Кафедральном соборе и благодарственного молебна с водоосвящением, – совершать крестный ход вокруг своего Архиереопрестольного города. В тот же день или на другой, новоприбывший Архипастырь отправлял нарочных в Москву (по большей части соборного протоиерея и кого-либо еще из соборного клира) с благодарной отпиской к царю, причем по древнему обычаю с этим вместе были посылаемы для поднесения всем членам царского семейства, освященные на первом Архиерейском служении, просфоры, святая вода и храмовые иконы кафедрального Архиереопрестольного собора.

Ревнителю церковного благолепия тяжело было увидеть свой Архиереопрестольный собор, бывший еще до 1628 года деревянным, в это время сильно обветшал, крыша от ветхости почти сгнила и в соборе нередко бывала течь, помосты церковные полуразрушенны. Далее, – он был окружен кружечным двором (главным местом питейных сборов и вероятно, здесь же был и питейный дом), тюремной избой вместе с местом для наказания преступников и другими подобн. Зданиями⁸. И любителю безмолвия и уединения пришлось на первый раз приютиться с своей свитой в наемных постоялых дворах. До приезда Первосвятителя не было приличного для него помещения. Посему, первым делом Святителя было приступить к постройке нового каменного, величественного храма. В двадцатилетнее свое управление, Святитель Митрофан не только успел построить огромный собор, но на свои келейные деньги устроил богатую ризницу, дорогие сосуды, Евангелия и проч. «Во время его пастырства, пишет Преосвященный Евгений, многие драгоценные утвари сооружены им в соборной церкви, как то: большое Патриаршее Евангелие, плащаница и проч.» (Опис. Воронеж. Епархии, стран. 198). Но несколько смущали Святителя скудость его Епархии, бедность его Кафедрального собора, сколько распущенности в нравственно-религиозном отношении его паствы. Воронежский край в то время, только что населявшийся, был ссылочным местом для государственных преступников и потому, здесь резче, чем где-либо в другом месте, обнаруживалась грубость нравов во взаимных отношениях. Нередко в новооткрытой пастве Святителя совершались ужаснейшие варварские злодейства. И неудивительно. Сюда на украйну Русского царства, кроме ссыльных, нередко из Москвы убегали все те, коим там угрожало правосудие, заслуженное наказание. На Дону находили себе безопасный приют холопы, рабы, бежавшие от своих помещиков, «многие боярские и всяких чинов людей холопы, бегая из Москвы и из городов пристают к донским станичникам, и уходят разными дорогами на Дон» (Воронеж. акты 22, стр. 151 и 157).

Сюда уходили беглые служилые люди, «покиня стрелецкие и пушкарские службы, и домы свои» (Ворон. акты, стран. 175). И дети боярские, чем-либо обиженные в Москве, попавшие под опалу царскую (Орлов. акты, стр. 80. Воронеж. Акты, 1 ч., 142 стр.) и раскольники, целыми толпами, отправлялись в привольные донские степи и леса, и заселяли целые колонии (Орлов. акты, стр. 116). Вследствие чего, здесь являлась возможность укрываться «нетчикам», людям, не слушавшим никаких приказов царских, уходившим с мест своей службы (Орлов. акты, 249 стр). Бездомовные и бессемейные, постоянно находившиеся под страхом поимки и жестокого «смирения», и наказания за свои преступления, эти беглецы, по большей части, укрывались в лесах и степях, и для приобретения себе куска насущного хлеба принуждены были составлять разбойничьи шайки («и во многих местах близ Воронежа в это время объявились воры и разбойники; и ездят тех городов в уездах, людей бьют и грабят, и до смерти побивают») (Орлов. акты, стр. 116); а за пределами нынешней Воронежской Епархии бунты (например, Стеньки Разина. Воронеж. акты 1 г., стр. 26–28, 33, 67 и др.; Булавин и друг. Ворон. акты, 1 г., 69 стран.) принимали страшные размеры. Посему-то, большей частью и грамоты, посланные из Воронежа, Орлова и других городов Воронежской Епархии содержанием своим и имели предостережения против разных бунтовщиков. Само духовенство, находясь вдали от епархиального начальства, вело себя предосудительно, дозволяло себе самоуправство. Так в 1692 году, Орловский воевода Як. Иван. Кулешов доносил Святителю Митрофану, что «в нынешнем 200 (1692) году пойман в Орлове орловский беглый солдат Матюшка Шемаев и посажен был в приказной избе за приставы. И мая в 13 день, у тех приставов драгунов Орловской соборной церкви священник Антоний, пришед в приказную избу к ним, Федору Ушакову с товарищами и того беглого солдата Матюшку взял у них на свои поруки, и их Федора и товарищей к себе в дом хлеба есть без ведома моего. И пришед де тот священник Антоний с ними со всеми к себе в дом, и того беглого солдата Матюшку у себя в дому оставил, а им Федору с товарищи его не дал; из двора его, Федора с товарищи, бил с ослопьем, и бранил де их матерно и псами называл, и грозил де им, – хотел из пищали убить; и он, де Федор Ушаков с товарищи от него, священника Антония, со двора на великую силу убежали. А ныне, государь, ведомо учинилось, что он, священник Антоний, того беглого солдата Матюшку, проводил утайкой с Орлова на Воронеж, а с Воронежа на Дон с донскими казаками отпустил» (Орлов. акты, стр. 432). Но, в то время, сельское духовенство, по свидетельству современников, при своей бедности мало чем отличалось от поселян. Оно наравне с ними обрабатывало землю (Катошихин говорит: «мужик за соху и поп за соху»), подвергалось всякого рода унижениям со стороны мирян из-за куска насущного хлеба, нередко поселяне духовных своих отцов грабили и до полусмерти били совершенно невинно (Орлов. акты, 446 стр.). Находясь в таком унизительном положении среди невежественных мирян, оно не имело и средств, и времени из-за постоянных сельских занятий думать о своем образовании, и потому случалось, что иной священник не умел писать, даже не мог подписать своей фамилии (Воронеж. Губерн. Ведом., № 2-й, 1862 г.). В гораздо лучшем и более независимом состоянии от властей всякого рода было духовенство монашествующее. Оно имело свои поместья, вотчины и не будучи обременено семейством, имело, повидимому, более средств и времени к образованию себя. Но и среди тогдашнего монашествующего духовенства встречаются факты возмутительного своеволия и самоуправства. Так в духовный приказ Святителя Митрофана был прислан от вышеописанного воеводы Кулешова такой донос на игумена Акатова монастыря, Павла, что он с своими монастырскими крестьянами, прибывши на реку Хаву для сенокоса, увидел там на сенных своих покосах Орловских крестьян. И тот игумен Павел, с крестьяны и стрельцами, и с площадным подьячим, наехали де на них со всяким ружьем и били на них татарским погромом. И похватав и перевязав, били де их смертным боем; и грабежом взяли ружья всякого, и плетья, и котлов, и всякой посуды на 200 рублей». Поэтому делу открылась переписка между Святителем Митрофаном и Орловским воеводой. Из нее сохранилось две грамоты Святителя, уясняющие это дело. В первой грамоте Святитель так писал к воеводе: «Благословение Преосвященного Митрофана, Епископа Воронежского в Орлов градодержателю Якову Ивановичу. Милость Божия и Пресвятой Богородицы, и всех святых молитвы, и нашего смирения благословение с тобой да есть и будет. В нынешнем 198 г., июня в 16 день, бил челом нам, Преосвященному Епископу, Акатовы пустыни, Алексеевского монастыря Игумен Павел; Орлова де города подьячие Михайло да Герасим Насоновы⁹ насильством своим отнимают сенные покосы, которые к тому монастырю наперед сего исстари даны по писцовым дачам; и ныне де они, Михайло да Герасим, на тех их сенных покосах крестьян их бьют и грабят. И чтобы нашему смирению велет против его, игуменова челобитья, их Михайла да Герасима поставить на Воронеже, в нашем Архиерейском судном духовном приказе. По указу Великих Государей, тебе, Яков Иванович, тех подьячих выслать к нам, Преосвященному, на Воронеж с ним, Игуменом Павлом, к очной ставке в наш Архиерейский судный духовный приказ. A no указу Великих Государей, освященного всякого чина людям велено искать иску всякого чина на людях и расправу всякую чинить в наших Архиерейских приказах. А милость Божия, и Пресвятой Богородицы, и всех святых молитвы, и наше благословение, и паки с тобой есть, и буди ныне и во веки»… (Орловск. акты, стр. 413). Воевода видимо защищал Насонова и вероятно, дело его было не совсем правое. Он обещался после прислать Насоновых для очной ставки, потому что «подьячий Михайло Насонов в Орлове один человек и сидит за государскими делами беспрестанно днями и ночами. А брата его Герасима в Орлове в доме нет; поехал в Тамбов… и утверждал со своей стороны, что таких истцовых иск всяких чинов людей и меж ними расправы чинить мне в Орлове, а не в Воронеже, в твоем Архиерейском судном духовном приказе» (Там же, стр. 414). Вместе с этим, воевода представил показания, избитых игуменом Павлом, крестьян. Святитель, по этому поводу, во второй раз писал к воеводе: «благословение Преосвященного Митрофана, Епископа Воронежского в Орлов Якову Ивановичу. В нынешнем 198 году, июля в 16 числе, писано от нашего смирения к тебе в Орлов, против челобитья города Воронежа Акатовы пустыни Алексеевского монастыря, игумена Павла о присылке на Воронеж в наш Архиерейский приказ орловских подьячих Михайла да Герасима Насоновых с ним, Игуменом к очной ставке, в завладении им монастырских сенных покосов. Далее, Святитель представляет, что дело Насоновых, по смыслу указа 1782 года, должно разбираться в его духовном приказе, почему претензия воеводы ведать это дело незаконна. В этой же грамоте, Святитель прописывал показание игумена, данное им в Архиерейском судном приказе: сего же году июля в 17 числе, по указу Великих Государей и по памяти с Воронежа, из съезжей избы стольника и воеводы Никиты Головкина, a по его де, игуменову челобитью посланы были в Воронеж площадной подьячий Прокофий Пажетнов с стрельцами в Воронежский уезд на монастырские их сенные покосы для взятия на Воронеж людей, – которые косят их сенные покосы насильством. А с теми посыльными людьми ездил он, игумен Павел, чтобы ему тех насильников им, стрельцам, указать взять на Воронеж. И как он, Игумен с сенных покосов с посыльными людьми ехал на Воронеж, и был против села Собакина (Усмань), и на него де, игумена, напали орловский городской подьячий Микита Насонов и орловский драгун Купреяшка Ахлупкин с товарищи, и его де, игумена, тот подьячий с драгуны били смертным боем». И в заключении грамоты, Святитель требует от воеводы высылки из Орлова в духовный приказ подьячих Насоновых для очных ставок с игуменом Павлом. – Но, неизвестно, чем окончилось это дело (Орлов. акты, стр. 411–420). Вероятно, распущенность епархиального духовенства так была велика и так часто бывали случаи, приводившие в Архиерейский судный приказ духовные лица по важным преступлениям против веры и нравственности, что Святитель, живший доселе только в стенах монастыря, не мог видеть и знать о нравственном упадке своих сопастырей среди разнузданной в нравственно-религиозном отношении своей новой паствы, что он принужден был отсылать, вероятно, более виновных в судную избу, для учинения там над ними наказания. Но, отсылая лица духовного звания, уличенные в преступлениях, Святитель представлял их гражданскому суду без лишения их сана, без исключения их из духовного звания. Об этом дошло до сведения Патриарха; вследствие чего, в следующем 1683 году, прислал он свою грамоту с выговором святителю, что он, так вероятно было донесено Патриарху, без исследования в своем архиерейском судном доме преступлений лиц духовного звания, отсылал их в судные избы и отсылал притом, не лишив их наперед духовного сана; в своей грамоте, далее, он дает Святителю наставления, как он должен поступать в подобных случаях (Грамота эта помещена в Воронеж. Губерн. Ведомостях за 1862 год).

Духовный Архиерейский приказ Святителя Митрофана. – Первоначальный состав этого приказа. – Некоторые, более важные дела, совершенные в этом приказе при Святителе Митрофане. – (О беглом попе Иосифе. – Два случая бракоразводных дел). – Тяжбы Святителя за свои Архиерейские вотчины.

Первые годы пребывания Святителя Митрофана в Воронеже были ознаменованы для него большими заботами и затруднениями, тем более, что епархия, которой управлять выпал ему жребий, была весьма не устроена. He имея еще для себя и своей свиты приличного помещения, Святитель должен был заботиться об устройстве духовного приказа. Множество накопившихся, нерешенных дел, по отсутствию епархиального правительства, не терпели отлагательства и вероятно, немедленно, по приезде в Воронеж, и может быть, на тех же постоялых дворах, на которых сначала жил Святитель, учрежден был Духовный Судный Архиерейский приказ. По новости открытия епархии и по неопределенности судных дел, которые должны принадлежать разбирательству губного старосты или воеводы, или Архиерейского приказа, встречались большие затруднения, а вследствие чего и неприятные столкновения, особенно если подсудимые почему-либо рассчитывали на защиту со стороны начальствующих лиц гражданского ведомства. Состав Архиерейского судного приказа Святителя Митрофана состоял из членов судного приказа игуменов, делопроизводителя, – приходского священника, подьячих, духовного пристава и сторожей. Первенствующим, по учреждении духовного приказа в Воронеже, членом был Акатовой пустыни Алексеевского монастыря игумен Питирим, упоминаемый под 1683 г., – (Орлов. акты, стр. 421), потом, под 1690 годом, Успенского монастыря игумен Тит (там же, стр. 420). Первым делопроизводителем был Воскресенской церкви священник Андрей. Духовных дел подьячий Анисим Андросов (Орлов. акты, стр. 261). Приставами духовного приказа при Святителе Митрофане были Карп Кувакин, Ф. Иванов и Ф. Язенев (Ворон., 2 ч., стр. 91. Орлов. акты, стр. 420). Бумаги, грамоты присылались (как видно из Ворон. актов, стр. 34) на имя делопроизводителя «в Духовный приказ Духовных дел Воскресенскому священнику Андрею»… Из судных дел Святителя известно по местным актам несколько фактов, не лишенных интереса для характеристики того времени. В 1688 году, от Великих Государей Царей и Великих Князей Иоанна и Петра Алексеевичей, прислана на Воронеж к стольнику царскому и воеводе Никите Лукичу Головину грамота, по коей велено Преосвященному Митрофану, Епископу Воронежскому, сыскав попа Иосифа Лазарева, отослать к стольнику в приказную избу, для того чтоб Головин с разрядным сыном боярским Саввой Крюковым (подателем царской грамоты), с Воронежскими провожатыми тотчас прислал его к нам (на Москву) и приказал провожатым того попа до Москвы вести бережно, чтобы он в дороге у них не ушел и до Москвы довезли бы его в целости» (Воронеж. акты, 1 ч., стр. 36). Головин (19 апреля) дал знать о содержании царской грамоты в Архиерейский судный приказ. Начался розыск и отыскивание беглого священника Иосифа. Из приказа были разосланы повестки всем настоятелям монастырей, поповским старостам и всему духовенству о сыске и поимке означенного попа. И апреля в 18 день сего же года, Воронежского Успенского монастыря игумен Сергий, и градские, и посадские, и уездные попы сказали, и в духовном приказе подали сказки за руками, что де на Воронеже и в Воронежском уезде попа Иосифа Лазарева нет и не знают; а того же числа подал сказку Спасской Семилуцкой пустыни черный поп Аарон, что был де в той Спасской Семилуцкой пустыни белый поп Иосиф Киприанов, а не Лазарев и он де, Иосиф, овдовел, а в нынешнем 186 году в Филиппов пост, тот поп Иосиф съехал к Москве, а у кого живет и он не знает» (Воронеж. акты, 1 ч., стр. 381). В 1682-м году декабря 12-го, по указу Преосвященного Митрофана, Епископа Воронежского, послана была в Орлов городок, Царских пресветлых величеств градодержателю Антонию Лаврентьевичу, память из Воронежского Архиерейского судного приказа о присылке с того города из Орлова на Воронеж, в Архиерейский судный приказ духовных дел Орловских жителей Филиппа Косурова, да Федора Глотова и друг. по следующему бракоразводному делу; в декабре того же года явились в Архиерейском судном приказе Орлова городка драгунской службы боярский сын Денис Агафонов, да жена его, Денисова, Мавра Кондратьева дочь, против челобитья первого мужа ее, донского казака Михайла Иванова. В допросных речах они показали, что он, Денисов, поял ее Мавру отроковицей, а венчал де их по венечной памяти того же города Орлова городской соборной Богоявленской церкви поп Стефан. И священник был допрашиваем в Архиерейском приказе и на допросе показал; про тое свадьбу у поезжан… распрашивано и они де ему, попу Степану, сказали, что та де молодица Мавра идет за него, Дениса Агафонова, отроковицей. Другое бракоразводное дело, бывшее при Святителе Митрофане, знакомит нас с иностранцами, вызванными Петром Великим в Воронеж, их влиянием на местных жителей. «1700 года октября 18, бил челом Великому Государю Петру Алексеевичу, матрос грек Марко Матвеев словесно: по указу де его, Великого Государя, послан он был на его, Великого Государя, службу в Азов, а жена де его Анютка без него сошла и жила у иноземца, корабельного мастера, у Англичанина Осипа Ноя и жила с ним блудно, и в среду, и пятницу мясо едала по их иноземческому обычаю. И он де, приехав из Азова, бил челом Преосвященному Митрофану, Епископу Воронежскому, о разводе с ней и потому его челобитью указу ему не учинено, чтоб Великий Государь указал его, Марка, с ней развестись, а она де, Анютка впредь ему не надобна, и велел бы Государь за такое ее беззаконное дело учинить ей наказание, и сослать ее под начал из Воронежа в иной город, где он, Великий Государь, укажет» (Ворон. акты, кн. 3, стр. 34). Кроме многочисленных и разнообразных дел, подлежащих ведению и расследованию в Приказе Духовных дел, Святителю Митрофану нередко приходилось иметь судные дела, тяжбы с разными лицами за право владения праздными угодьями и вотчинами, пожертвованными, в разное время Святителю, Государем. Петр Великий, нередко проживая в Воронеже, из уважения к Святителю и за неоднократные услуги его, особенно при построении на реке Воронеже судов для Азовского похода, жаловал Архиерею сам разные угодья, пустопорожние займища, никем не занятые и посему никакой пользы государству не приносившие. Но недобрые люди нередко решались самовольно занимать Архиерейские земли и селиться на них. Так, в 1700 г., Святитель Митрофан жаловался Великому Государю Петру на Ольшан. и Коротоякск. воевод: «Великому Государю, Царю и Великому Князю Петру Алексеевичу бил челом богомолец твой Митрофан, Епископ Воронежский. В прошлом 1700 году… в домовой моей вотчине, в урочищах ниже Шатрища и Шатрищегорского боярака, явились на двух дубах насечены вновь воровские две грани и выкопана яма. А ныне ведомо мне учинилось, что те две грани велено насечь Коротоякским да Ольшанским воеводами Ольшанским пушкарям… Милосердый Великий Государь Царь и Великий Князь Петр Алексеевич… пожалуй меня твоего богомольца, вели, Государь, допросить: по какому указу они, воеводы, в моей, в домовой Боршевской вотчине грани порубили и яму выкопали и для какого вымысла; a по допросу свой милостивый указ учинить, Великий Государь, смилуйся!» (Ворон. акты, 3 кн. 90–92 стр.). Иногда случалось, что целыми толпами человек в 40-к и более являлись в Архиерейские вотчины, косили сено или рубили лес и т. п. Так в 1686 году, Святитель Митрофан жаловался на Коротоячан, что они озорничеством своим, приписанной к Архиерейскому дому Боршевского монастыря, вотчинной землей и сенными покосами владеют и лес рубят, и рыбу ловят, и всякое разорение чинят, и домовых его людей крестьян бьют и грабят (опись грам. № 21). Но несмотря на новую царскую грамоту, подтверждавшую право владения Святителем означенными угодьями и несмотря на данные порученные записи: «вперед им в этой вотчине рыбы не ловить, сена не косить и леса не рубить, и никакого разорения не чинить… а будет в чем неустойка и иск взять сполна, то за всякую неустойку по 100 рублей, все-таки Архиерейские вотчины нередко опустошались злонамеренными людьми, как о том можно судить по описи (не дошедших до нас) грамот (Опись царем жалованных грамот Архиерейского дома). На подобные злоупотребления решались жители разных селений, иногда надеясь на защиту и покровительство воевод. Эти градоначальники сменялись ежегодно и пред своим передовом в другой город на воеводство, нередко дозволяли себе много противозаконных действий, – в надежде, что их поступки не будут исследованы должным порядком. Так, в 1701 году, Святитель жаловался Государю на Ольшанского и Коротоякского воевод, что они, отмежевывая от сенных Острогожских покосов, по царскому указу Коротоякским стрельцам и пушкарям, самовольно отмежевали часть владений Архиерейского дома в их пользу и для сего приказали Ольшанским пушкарям насечь новые грани, и сделать новое размежевание земли против Коротоякских строенных книг, и вопреки царских грамот (Воронеж. акты, 3 кн. 90–92 стр.).

Жалоба Святителя на своеволие Донских казаков. – Их притязания на церковные вотчины. – Укрывательство ими раскольников. – Появление раскольников с Дона под самым Воронежем. – Татарские набеги на Воронеж. – 1-е августа 1683 г.

Но особенно тяжело было Святителю от своеволия казаков, к которым правительство, из желания привлечь их к себе, часто было снисходительно и сквозь пальцы смотрело на их вольности. Святитель не раз жаловался на Донских казаков, что от них нельзя ведать братию и крестьян своих вотчин. Вот несколько примеров их своеволия. В 1685 году, Донское войско прислало царям такую просьбу, что им, казакам, в кругу подала челобитную Воронежского Покровского монастыря игуменья Ульяния с сестрами; вотчину их Хворастань Коротоякские жители обижают и разоряют, вступиться за их крестьян и постоять некому; то Великие Государи пожаловали бы их казаков, ради войскового прошения велели вотчину Хворастань принять на себя, а старицу пожаловать ругой. В другой раз, прибывши в Троицкий Боршевский монастырь на богомолье, они насильно с угрозами заставили казначея Досифея с братией составить челобитную царю от себя и от монастырских работников. И Святитель не мог ничего с ними сделать, и как видно из его жалобы, казаки не выдавали из среды себя виновных, которых нужно было представить на Епископский суд (Истор. Соловьева, т. XIV, стр. 91–2.).

При своем своеволии, казаки были покровителями и защитниками расколоучителей. У них, во время Святительства Митрофана, на Дону находили себе приют раскольничьи попы. Известнейшие из них по ревности к «древлему» благочестию Досифей, Пафнутий и Феодосий. Число раскольников, особенно после указа 1682 года (которым предписывалось всем Архиереям, повсеместно, сыскивать и представлять суду объявившихся раскольников), умножилось; они, избегая преследований от правительства, толпами бежали в казацкие степи. В 1683 году, на реке Медведице, в пользу раскола много потрудился беглец Кузьма Косой. Называя себя папой, Кузьма основал на реке Медведице новый город, названный по его имени Кузьминым, откуда раскольники, не столько учением, сколько набегами и разбоями увеличивали число своих приверженцев, а селенья, не приминавшие их согласия, были разоряемы. Донские казаки, по указу правительства, несколько раз ходили целыми отрядами против этого раскольничьего папы, но их походы были безуспешны и вероятно, потому что среди самих казаков были старообрядцы. Как быстро увеличивались в это время раскольники на Дону, это можно видеть из того, что в 1682 году в Черкаск вдруг нахлынуло 700 человек старообрядцев и начали уговаривать казаков постоять за старую веру. Оттуда они проникли в ближайшие к Воронежу селения и города. Так в ноябре, того же года, в Острогожске явился с Дона казак Лобан и рассказывал, что он жил в городке Кагальнике 30 лет, но теперь принужден уйти, потому что в Донских городках по реке Медведице, Чиру и по запольным рекам стало много раскольников, умышляют они и советуются, чтобы им идти на Москву на Патриарха, бояр и Архиереев, которые все веру потеряли. Объявлялись раскольники и близ самого Воронежа и может быть, в самом городе. Так в селе Репном (близ Воронежа) явился какой-то гуляющий человек Василий Желтовский, который не подошел к священнику под благословение, крест на себя возлагал не поновоисправленному, церковь и православную веру хулил: «Какие-то церкви и попы? Бог наш на небеси, а на земли Бога нет» и крестился, смотря на солнце, и говорил: Боже мой, Боже мой! Почто надо мной одним ты взыскал? Он был взят и приведен в Воронежский духовный приказ, но здесь на все вопросы безмолвствовал. Но, домовой Архиерейский монах Сергий донес, что видел Ваську в казацком городке Иловле; там он называл церкви мечетями, тело и кровь Христовы ни во что вменял, про Великих Государей говорил, будто их на Москве нет и называл их антихристами, Патриарха, – державником, иереев, – посланниками его (Соловьева история, т. XIV, стр. 90). Таким образом, в епархии Святителя появлялись раскольники и поповщинского, и беспоповщинского толка, и без сомнения, своим лжеучением отторгали себе последователей из паствы его. К сожалению, по недостатку сведений, неизвестно, как Святитель обращался с ними, и какие меры убеждения принимал для вразумления суемудрых.

Новооткрытая Воронежская Епархия была украинной землей Русского царства. Города и села, возникавшие в ней, назывались украинскими (т. е. крайними, пограничными) и польными, – (т. е., сопредельными к обширным не заселенным степям и пустым полям). А далее, за пределами Воронежа и других городов была татарская земля и Татары, Нагаи и другие инородцы толпами нападали на русских поселян, и грабили их. Опасность со стороны этих врагов так была велика, что без оружия нельзя было выйти за городской вал. В Воронежских актах то и дело встречаются царские грамоты с наказами, чтобы сторожевые люди оберегались прихода воинских людей (Воронеж. акты 1, стр. 3–7 и друг.). В Орловских актах даже встречаются царские грамоты, которыми предписывалось: «чтобы служилые и жилецкие люди на хуторах, и в пасеках, и в лесах ни для каких своих дел и промыслов отнюдь не жили. «Татары пользовались малейшей неосторожностью жителей украйны и появлялись, то у ближайших к русским поселениях степях, то в лесах и кустах, то показывались на курганах, осматривая близлежащую местность, то пользуясь ночной темнотой, прорывались за городские укрепления. Часто, в виду города, они отгоняли конские и животинные стада, кололи неосторожных и безоружных жителей, отправлявшихся по степям и по берегам рек в ближайшие места для своих промыслов; брали целыми толпами полонянников и, ограбив их до нага, снова отпускали и разоряли до конца тогдашние русские поселения». Набеги эти на украинскую землю нередко бывали и во время Святителя Митрофана, и особенно до начала построения в Воронеже Петром Великим кораблей. Как велика была опасность со стороны Татар и в самом Воронеже, это можно видеть из грамоты Святителя Митрофана. Во второй год, по прибытии своем на епархию, он захотел по правилу Святых Апостол и Святых Отцов на праздник происхождения Честного древа (1-го августа) совершить крестный ход из города со святыми иконами на источник для освящения воды и нашелся вынужденным, для опасения града и всяких чинов людей от прихода неприятельских людей, просить воеводу Семена Федорова Петрова, чтобы он велел быть Воронежским стрельцам с ружьями, чтобы под градом Воронежем и под градскими людьми от неприятельских людей худа какого не учинилось, и велел бы для освящения воды на реке Воронеже иордань построить к вышеописанному числу (1-му августа), и на иордане ковчег утвердить по обычаю, как и у прочих Архиереев Божиих, как бы можно честный животворящий крест погрузить… (Ворон. акты, 2 кн., стр. 90).

Пребывание Петра 1-го в Воронеже, в 1696 г. – Деятельность его на Воронежской верфи. – Свидания Государя с Святителем Митрофаном. – Спуск кораблей на реку Воронеж. – Второй Азовский поход. – Взятие Азова. – Строение «кумпанствами» кораблей. – Усердие в этом деле Святителя Митрофана.

В первые годы государственной деятельности Петра 1-го, Воронеж занимал важное место и история его тесно связана с жизнью Великого преобразователя. Чтобы двинуть вперед родную землю, Петр увидел необходимость иметь в своем владении этот путь Божий незаградимый, чтобы сблизить Россию с образованной Европой. И Государь обратил свое внимание на Азовское и Черное моря. Взять Азов, находившийся при Азовском море, объявить Туркам войну советовал Петру, любимец его, Лефорт. Вооружиться против Турецкого Султана, притеснявшего православных Греков, просили Русского Царя и Восточные Патриархи (и особенно Иерусалимский Досифей, – у Соловьева, XIV т., стр. 218–221). Посему-то все думы Петра сосредоточились на покорении Азова, укрепленного Турецкого города, чтобы здесь твердой ногой стать для дальнейших побед. Но поход 1695 года под Азов был неудачен. Но неудачи только усилили выполнить задушевное желание Петра, – овладеть Азовским морем. Следствием первого похода на Крым, при непосредственном осмотре при Донской местности, был указ Петра: приготовить на весне ко второму походу в лесных местах, ближайших к Дону, Воронежу и другим городам, 1300 стругов, 300 лодок и 100 плотов. 29-го января 1696 г., умер старший брат Петра, разделявший с ним управление государством, Иван Алексеевич. Среди приготовлений к Азовскому походу Петр сильно занемог в Москве ногами. Но ни телесный недуг, ни душевная скорбь о своей матери и брате не могли ослабить неутомимой деятельности его. В весеннюю распутицу, с больной ногой, в сопровождении небольшой свиты, отправился Петр из Москвы в Воронеж, где ожидал его стольник Титов с заготовленными лесными припасами. По приезде в Воронеж в половине марта, Петр забыл все свои недуги и немедленно принялся за работу. Повелевая боярину Т. Стрешневу выслать, как можно скорее, из Усманской засеки на весну ясеневые бревна. Царь в заключении письма писал: «А мы, по приказу Божию, к прадеду нашему Адаму, в поте лица своего едим хлеб свой». Ha луговой стороне Воронежа по чертежам и размерам самого Петра заложено было до 30 военных судов под названием галеасов, галер, катеров и брандеров. Дни и ночи, он проводил на верфи, – то с циркулем, то с топором в руке. Самая легкая галера «Principium» была делом его рук. Среди трудов Государь нередко присутствовал при церковном Богослужении, а особенно в великие праздники. Так в записной тетради певчих дьяков боярина Шеина¹⁰ записано: «25-го марта, на праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, изволил Государь слушать литургию в Воронеже в соборной церкви, а служили Митрофан, Епископ Воронежский; пели мы на правом клиросе, a Епископовы на левом; а соборная церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы и в тот день обедали мы у Епископа, и было утешение велие» (Вор. Акты, стр. 45). В субботу пятой недели акафист слушал Государь в Успенском монастыре, который на посаде и литургии слушал там же, и в тот день обедал у игумена Тита. «В неделю Ваий слушал Государь всенощную и литургию в том же Успенском монастыре. А в страстную неделю службы, святые изволил слушать в том же монастыре. Во святую и Великую неделю Пасхи (12 апреля) слушал Государь всенощную в соборной церкви, пели мы на правом клиросе, а Епископовы на левом; и как после выхода со святыми иконами в церковь учили петь ирмос: Воскресения день… и в то время, была из пушек стрельба великая на мног час; а литургию в тот день и во всю Святую неделю слушал Государь в Успенском монастыре» (Ворон. акты, кн. 1, стр. 45). В будничные дни, Государь без устали работал на кораблях и следил за работающими и при его бдительном надзоре, строение судов шло успешно. Для непосредственного и ближайшего надзора над работающими, Петр жил в Успенской слободе, в шатре или лучше небольшом домике, наскоро устроенном. Домик этот состоял из двух горниц с сенями и крыльцом. Близ него была баня и поварня. Без сомнения, Святитель не раз посещал царственного труженика и в часы досуга беседовал с Ним. Один из ораторов последующего времени, в речи своей представляет современную Петру картину Воронежа, спрашивая: «но кто сей муж, стоящий на возвышении холма вместе с Угодником Божиим, Святителем Митрофаном? Кто сей муж величественного роста? Лицо его кругло, несколько смугловато; он имеет черные волосы, большие черные глаза, густые брови; он говорит отрывисто, изъясняется коротко; румянец выступил на бледное лицо его… и одна мысль быстро сменяет другую. Он исчисляет Святителю те выгоды, ту славу, которые флот его может доставить России, – но вместе просит для успеха в своих предприятиях его святых молитв и сильного предстательства у Бога» (Речь H. М. Савостьянова на публичном акте Воронежской Гимназии 1834 года). И Святитель, как ревностный патриот, принимал живейшее участие в великих предприятиях Петра, благословлял его труды своей молитвой и по возможности, содействовал успешнейшему построению кораблей своими пожертвованиями. И работы по строению судов в Воронеже шли быстро. Для похода под Азов построен был флот; он состоял из двух кораблей, 23 галер и 4 брандер. Светлая неделя Пасхи для Петра была особенно праздничной. Он имел удовольствие видеть флот достроенным и готовым к походу. Спуск кораблей на воду был для него большим праздником. «А святую неделю спущали многие каторги или фуркаты». (Воронежск. акты, 1. ч., 45 стр.). На зрелище спуска кораблей Государь имел обыкновение приглашать духовные власти, бояр и знатных людей и – Святитель наслаждался зрелищем спуска кораблей и молитвой освящал их на «одоление чрез них супостатов». 3 мая отправился флот из Воронежа no pp. Воронежу и Дону под Азов. Впереди начальствуя галерами, плыл капитан Петр Алексеев на галере «Principium». Второй поход под Азов был удачен. 18-го июля того же 1696 года, Азов был взят Петром. С восторженной радостью Государь извещал своих «компанейцев» о победе над Турками. В августе месяце пришла и на Воронеж к воеводе Савину Сем. Горчакову царская грамота о победе… «И как к тебе ся Наша, писал Петр, Великого Государя грамота придет, и ты на Воронеже Преосвященному Митрофану о том объявил, чтобы он, Преосвященный Митрофан, Епископ, Воронежских монастырей со Архимандриты, и игумены, и с протопопом, и со освященным чином учинил на Воронеже в соборной церкви молебное благодарственное пение; а ты на Воронеже градских и уездных всяких чинов жителей велел собрать и тому молебному пению, и в соборной церкви, притом духовном и мирском, и всяких чинов людях, сию нашу грамоту велел прочесть всем вслух, и на молебном пенни молили в Троице славимого Господа Бога… о нашем государевом многолетнем здравии, и что милостью Его, всесильного Господа Бога… наши, Великого Государя, ратные люди Турской град Азов, со всеми в том городе будучей казной, взяли и врагов Креста Святого, басурман, славно победили, и воздали за такое дивное, по святой Его, Всещедрого Господа Бога, воле в роду христианскому соделавшееся дело, хвалу благодарственно»… Воевода отписывал Государю так: «и по тому Твоему, Великого Государя, указу Преосвященному Митрофану, Епископу Воронежскому, о том я, холоп Твой; объявил и градских, и уездных людей в Соборной церкви собирал сентября 2-го числа и притом духовным и мирским всяких чинов людям Твоего, Великого Государя, грамоту читал всем вслух, и в соборной церкви молебное благодарное пение Преосвященный Епископ с духовными чинами пел»… (Ворон. акты, кн. 2., стр. 6–11). 30-го сентября был торжественный вход победителей, – Лефорта, Шеина и капитана Петра Алексеевича (Царя) со всеми полками в Москву, a 20 октября на собрании у Государя в Преображенском определено было: «перевести в Азов 300 семейств из низовых городов, коннице быть 400 с калмыками, а для отражения от Азова Татар и Турок, и для удобнейшего ведения войн с неприятелями, увеличить флот, a посему было приговорено: корабли сделать со всей готовностью и с пушками, и с мелким ружьем, как им быть в войне; а делать кумпанствами так: Святейшему Патриарху и духовн. властям, и монастырям с 8000 крестьянских дворов корабль. С бояр и со всех чинов служилых людей с 10000 крестьянских дворов корабль и проч. Вследствие этого постановления духовные землевладельцы составили 17-ть отдельных компаний, а светские 18-ть. Из Архиереев самым ревностным патриотом к пользе отечества оказался Святитель Митрофан. При скудости доходов в беднейшей, в то время епархии, Святитель нередко сбереженные и нарочито для сего собиравшиеся деньги вручал Петру 1-му для Государственных нужд, а в отсутствие Государя, он отсылал остаток своих денег в Адмиралтейское казначейство при своих записках: на ратных.

Петр 1-й в Воронеже в 1698. – Строение кораблей на Воронежской верфи. – Злонамерен. слухи о смерти Петра в Азове. – Ожидание Святителем Митрофаном прибытия Петра в Воронеж в 1699 г. к празднику Благовещения. – Пожертвования Государя Св. Митрофану (Данщин. пустынь и Острогож. мельница). – Безбоязненное обличение Святителем Петра 1-го за поставление соблазнительных статуй. – Неоднократные пожертвования Святителя Государю на государственные нужды. – Признательность за сие ему от Петра. – Две жалован. грамоты. – Празднование Пасхи в Воронеже 1700 г. – Пожертвование царя Святителю Митрофану разн. угодий, вотчин.

В марте 1697 года, Петр отправился путешествовать за границу, a 25 августа 1698 года, он из Вены возвратился в Москву для усмирения стрелецкого бунта. Расправившись с стрельцами, Государь 23 октября 1698 года отправился в Воронеж с Вице-адмиралом Крейц, с бригадиром Вейде и друг. (Голик., 1 ч., 341). Печальные события в Москве долго держали Петра в сильном раздражении. В бунте стрельцов Петр подозревал противодействие приверженцев старины его преобразованиям. Стрельцы, по его мнению, были только застрельщики, вооруженная сила, за которой стоит масса людей, противных преобразованию, противных всему тому, чем заявил уже свою деятельность Петр. А к таким людям относятся люди, носившие бороды и длиннополые кафтаны. А подобных людей в Воронеже было много, потому-то по прибытии в Воронеж, Петр писал к A.А. Виниусу: «Мы, слава Богу, зело в изрядном состоянии нашли флот¹¹. Только еще облако сомнения закрывает мысль нашу¹², да не укоснеет сей плод, яко фиников, которого насаждающии не получают видети». A чтобы облак сомнения прогнать для сего нужно уменьшить число бородачей и облечь их в немецкие кафтаны, чтобы они не были «супротивниками» его сподвижников (Немцев) в деле преобразования Русских. И, по всей вероятности, к этому времени нужно отнести факт о бритье бород Петром у знатнейших жителей Воронежа, а не к Пасхе 1696 года, как было сообщено в Воронежских Губернских Ведомостях (1851 года, № 24), тем вероятнее, что Петр и в Москве, в первый же день своего приезда, собственноручно обрил бороды некоторым знатным вельможам и тогда же, раздал указ о брадобритии, под угрозой наказания и денежного штрафа (Указы Петра В. 1696–1700). Во время своего в Воронеже пребывания, «Петр зачал строить корабль, который может носить шесть пушек» (Письмо его к Виниусу). И Государь неутомимо сам работал в строении кораблей. Святитель Митрофан, без сомнения, знавший о прибытии на Воронеж Петра, как усерднейший подданный его, с молитвенным благословением встречал своего Государя, который в свою очередь, в каждый свой приезд в Воронеж, прежде всего, заезжал к уважаемому им Святителю (Описание Вор. Епархии, стр. 198). Осмотревши работы на верфи, где много было иностранцев, заправлявших кораблестроением и, давши им нужные, по сему соображению, советы, Петр отправился в Белгодор, а оттуда в Азов, – и вскоре, снова воротился в Воронеж. Из Воронежа, он почти ежедневно посылал в Москву курьеров для узнания о состоянии здоровья больного своего любимца, Лефорта. 1-го марта 1699 года умер Лефорт. Получивши известие о смерти своего любимца, Петр в тот же день на почтовых отправился для его погребения в Москву, куда прибыл в два дня. По погребении Лефорта, Петр снова отправился в Воронеж со многими знатными особами (Голик., 1 ч., 343). От 13-го марта 1699 года, уцелело письмо Святителя Митрофана Острогожскому полковнику Ф.И. Куколю. Из него видно, как Святитель рад был свиданию с Великим своим Государем. «Приходит праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, писал Святитель, a на Воронеже соборная церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Пожалуй, Федор Иванович, к такому честному празднику и ради пришествия Великого Государя, прикажи промыслить свеженького осетра, да белужины свежей или хотя малосольной. Сим твоим жалованьем плательщики. А у нас в Воронеже взять и сомины негде» (Ворон. акты, 2 кн., 66 стр.). Государь присутствовал в соборной церкви на празднике и в знак особенного благоволения своего к Святителю Митрофану, во время самой литургии, подарил Архиерейскому дому Донщинскую пустынь, находившуюся в Задонском уезде¹³. В первый день Пасхи (9-го апреля), во время часов пред литургией. Государь еще пожертвовал Архиерейскому дому в безоболочное владение мельницу по реке Сосне в городе Острогожске, которой владел Белгородский Митрополит (Евгений Болх., стр. 170). Петр в 1699 году прибыл, по словам Голикова, со многими знатными особами. В числе этих особ был Генерал-Адмирал, Федор Алексеевич Апраксин, заступивший место Лефорта, Як. В. Брюсс Крейц (Крейцу поручено было, под непосредственным надзором самого Государя, сочинить карту Азовского моря) и др. Впоследствии, во время пребывания Петра (в апреле), прибыл думный дьяк Емельян Украинцев, Чередеев и другие, которые были назначены Петром отправиться в Константинополь для заключения с Турками перемирия, так как Петр, по приглашению Польского и Саксонского королей, решился вступить с ними в союз против Швеции, а для успешнейшего ведения этой северной войны, представлявшей ему весьма лестные надежды, – утвердить свое господство на Балтийском море, которое представляло несравненно большие выгоды, чем Черное, нужно было поспешить заключением для сего мира с Турцией, чтобы в одно время не вести двух войн в противоположных местах. Чтобы выгоднее заключить мир с Турками, Петр отправил своего посланника на Русском военном корабле. При этом, Петр захотел показать Туркам и Крымцам, чтобы представить им опасность войны с ним, весь Русский флот и на всякий случай узнать путь к заветной Керчи; с этой целью, сам Царь отправился провожать послов. С Воронежа отправились водой до Азова. Из Азова в Таганрог, где в двух милях от города дожидался их сорокапушечный корабль «Крепость». От Таганрога до Керчи посланники шли Азовским морем в государственном морском корабельном и галерном караване (т. е., флоте), над которым предводителем был Ф.А. Апраксин; командиром же на корабле «Апостол Петр» был сам Государь; в караване кроме «Крепости» было девять кораблей, две галеры, яхта, два галиота, три бригандира и четыре морских казацких стругов. Путешествие¹⁴ это было довольно продолжительно и Петр возвратился снова в Воронеж, а отсюда в Москву. «Мы здесь в 18-й день августа, писал Петр 1-й из Москвы в Воронеж Ф.Α. Апраксину, объявили мир с Турками зело преизрядным фейерверком, в 19-й день объявили войну против Шведов. Война объявилась за многие неправды Шведского Короля». – Осенью, того же года, Государь опять прибыл на Воронеж с Вице-адмиралом Крейцем, с Генерал-Адмиралом Вейде и с другими, и заложил новый военный корабль; 29-го ноября поехал в Белгород, а отсюда в Азов. Близ Таганрога делали при нем экзерцицию новопостроенные Воронеже корабли и галеры. После того, опять возвратился в Воронеж. Во время пребывания своего в Воронеже, Государь занимался обучением, присланных по указу, 6000 рекрутов и упражнялся в кораблестроении. Затем, в конце года, поспешил к Рождественским святкам в Москву и там, 20 декабря, Петр приказал с будущего 1700 года начать новое Европейское летоисчисление с января, а не с сентября месяца.

В этом году, вероятно, Петр, последуя обычаю иноземцев, приказал изваяниями языческих богов украсить и новоустроенное им здание для разных потреб при кораблестроении, служившее оградой тому месту, на острове реки Воронежа, где строились морские суда. Государь, имея надобность по какому-то делу видеться с Святителем Митрофаном, послал его просить к себе в означенное здание. Святитель пешком отправился туда и перешедши через мост, когда уже приблизился к воротам Адмиралтейства, увидел над воротами здания и во дворе расставленные статуи языческих богов, из которых некоторые были представлены в нескромной наготе. Увидевши такие соблазнительные статуи, Святитель поворотил назад и поспешно ушел домой. Об этом донесено было Государю и тот, не понимая причины такого странного поступка, послал к Преосвященному спросить о чем-то и вторично звать его к себе. Святитель отвечал царскому посланнику: «доколе Государь не повелит низвергнуть идолов, соблазняющих весь народ, он не может войти в его двор». Петр, не любивший противоречия себе, получивши от Святителя такой свободный и смелый ответ, при своей вспыльчивости, разгневался на Святителя и в третий раз послал к нему с угрозой, что если Архиерей немедленно не исполнит его воли, то, как преступник царского повеления, подвергнется смертной казни. «Мне еже жити, Христос и еже умрети приобретение, спокойно отвечал безбоязненный Архипастырь. Тело мое в царских руках и он властен умертвить оное; a на душу мою никакая человеческая власть не простирается… но неприлично православному Государю ставить языческих болванов и тем соблазнять простые сердца, – и так лучше ми есть умрети, нежели боязливым молчанием, ради человекоугодия, изъявить, как бы соизволение свое на нечестивое взирание языческих богов, в постановлении и хранении с честью на видном месте их кумиров, на соблазн в вере младенествующему простому народу». И затем, полагая царское определение о смерти неизменным, Святитель начал приготовляться к переходу из этой временной жизни, для сего он повелел в Соборной своей церкви в самый большой колокол благовестить ко всенощному бдению. Услышав такой внезапный благовест, Государь спросил: какой завтра праздник? Ему отвечали, что нет никакого. О причине благовеста Петр послал спросить Святителя и тот отвечал: мне, яко преступнику, словом Царским изречена казнь смертная и того ради я, приготовляясь к смерти, спешу принести Господу Богу соборное с церковью о грехах моих моление. Удивился Государь такой по благочестию ревности Святителя, уступил его непоколебимой в православии твердости, повелел уничтожить соблазнительные изваяния и поспешил успокоить праведника объявлением, что он прощает его и потому, чтобы перестал тревожить народ необыкновенным звоном. Услышавши об этом, Святитель немедленно пришел к Государю принести ему благодарение за сохранение его жизни и за истребление соблазнительных статуй. И после сего, Петр попрежнему уважал и любил Святителя, особенно за его патриотические пожертвования на государственные нужды.

Несмотря на приготовление к войне с Швецией, Петр отправился в Воронеж в феврале 1700 г. Узнавши о поражении Саксонцев от 2-го марта, он с сожалением об этом писал Головину. В это время Государь имел рассуждение с Апраксиным о строении кораблей, о переделке Венецианских кораблей, о переводе, по случаю засорения и мелководья реки Воронежа, корабельной верфи к устью реки Воронежа к крепости Тавров, а также заботился об усилении своей Артиллерии, поэтому он писал к Головину, чтобы он купил в Нарве продажные корабельные пушки. Из Воронежа давал советы своим сподвижникам о ведении войны с Карлом и т. п. Снаряжение и фуражировка своих полков на войну, снабжение деньгами и союзников истощили царскую казну так, что из-за огромных расходов на войну, могла произойти остановка в постройке кораблей на Воронежской верфи и Воронежское адмиралтейство, посему крайне, нуждалось в деньгах для поспешного вооружения кораблей. Узнавши об этом, Святитель Митрофан немедленно прислал в Адмиралтейство из своей домовой казны 4000 рублей серебряными копейками. Это пожертвование так было благовременно для Петра, и он так был тронут таким поступком Святителя, что немедленно прислал ему похвальную грамоту. «От Великого Царя и Великого Князя, Петра Алексеевича всея Великой и малой, и белой России Самодержца, богомольцу нашему Преосвященному Митрофану, Епископу Воронежскому; нынешнего 1700 года апреля, – в день донесено Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, что ты, богомолец наш, для общей и христианской пользы для вспоможения святой войне против неприятеля Креста Святого по доброжелательной ревности своей к Нам, Великому Государю и Нашему Царскому Величеству, ратным людям морского воинского Флота, которые служат Нам, Великому Государю, дал нам из домовой казны 4000 рублей на жалованье их на Воронеже. И Мы, Великий Государь, за усердное-желательное твое к Нам, Великому Государю и ко всему христианскому народу, радение в даче из домовой твоей казны вышеописанного числа на жалование ратным людям денег, жалуем милостиво и премилостиво похваляем; за которое твое усердно-желательное радение и впредь Нашего Величества милость к тебе, Богомольцу Нашему, будет неотъемлема, и как к тебе ся наша Великого Государя грамота придет, и тебе, Богомолец наш, Преосвященный Митрофан, Епископ сию Нашу Царского Величества милость к себе за твое вышеупомянутое радение ведал; потому же и впредь имел надежду. Писана лета 1700 апреля в 20 день. Скреплена Дьяком Никитой Полуниным, а справлена Иваном Губиным» (Голик. дополн. к деяниям Петра, т. 17). В это же время, к торжественному спуску на воду корабля «Предестинация» (Божие предопределение) вызваны были Петром из Москвы в Воронеж Царевич Алексей Петрович, Царевна Наталья Алексеевна, знатные бояре с их женами, и многие дамы, и девицы немецкой слободы. 28-го апреля 1700 года, «Предестинация» с великой церемонией была спущена на воду в присутствии московских гостей. Но это был, кажется, последний торжественный спуск кораблей в Воронеже при жизни Святителя. Из Воронежа Петр немедленно отправился в Москву, куда призывала его война с Шведским королем Карлом XII; но и среди военных походов, Петр не забывал о Воронеже и часто писал туда к Апраксину о построении судов и о военных делах.

После несчастной для Русских битвы с Шведами под Нарвой, Петр, в конце 1700 года, имел свидание с своим союзником, Польским Королем Августом в Биржах. Здесь было положено увеличить число кораблей и сухопутных войск, и для этого нужно добывать деньги¹⁵. В марте из Москвы, Петр отправился в Воронеж посмотреть, на строившиеся там, корабли, так нужные для войны. И здесь, Святитель Митрофан вторично сделал подаяние на Адмиралтейство и, – снова награжден был царской похвальной грамотой¹⁶. Святитель выдал на строение кораблей из домовой своей казны 3000 рублей. В Воронеже Государь провел праздник Пасхи. Как видно из записки вице-адмирала Крейца (Ворон. акты, кн. 2, стр. 13–15) в ночь, под первый день Пасхи, на кораблях палили из пушек и освещали корабли фонарями. Накануне праздника, Государем был издан указ о торжественной встрече на кораблях светлого праздника. Именно: до полночи корабли украшались флагами и вымпелами, и везде по ним были поставлены фонари. По освещении же кораблей в полночь перед благовестом в Соборе к заутрени, за час начиналась пальба из пушек, сначала с корабля Его Царского Величества. А вице-адмирал Крейц должен был накрепко надсматривать за стрельбой с царского корабля и не стрелял бы сам (и другим не дозволял) до тех пор, покамест из Его Царского Величества корабля из нижней и верхней палубы выстрелят кругом, и после гораздо бы поноровя стрелял бы, и считал бы всякий выстрел от 56 до 60 выстрелов. После выстрелов из государева корабля производилась стрельба попеременно на всех кораблях и судах, стоявших вниз по реке. Выстрелы подразделялись на три приема: в 1-й производилась редкая стрельба с дворца и царского корабля (Эт-Эзер), во второй, который был спустя четверть часа после 1-го, стрельба производилась и на всех других кораблях поочередно с небольшими промежутками, в 3-й (вероятно пред самим благовестом к заутрени) выстрелили залпом из всех пушек. Стрельбой с царского корабля заправлял Александр Данилович Меншиков. Утреню на Пасху, Государь изволил слушать в церкви Успения Пресвятой Богородицы (Ворон. акты 2, кн 1., стр. 4).

Как бы в награду за богатые пожертвования из бедной Епархии, Государь, время от времени, жертвовал Святителю разные угодья, целые вотчины и нередко без прошения со стороны Преосвященного. Так, кроме Боршевского Троицкого монастыря с угодьями (1682 г.), данного на содержание Архиерейского дома, впоследствии, были пожертвованы Святителю Карочунский монастырь, Елецкие две мельницы и другие угодья вниз по Дону до пределов Белгородской митрополии¹⁷ (т. е., до Дивногородского монастыря), впоследствии, отписаны были некоторые угодья и от Белградской митрополии (например, Острогожская мельница), a 29 апреля 1699 года, Государь дал грамоту, в которой изъяснял, что, так как «Белгородская и Рязанская Епархии не скудны, а Воронежская недостаточна, а притом, некоторые города поудалели, то приписать еще к Воронежской Епархии от Рязанской, города Усмань, да Острожки, Белоколоцк и Демшинск, а от Белгородской город Острогожск с уездами» (Опис. Ворон. Епархии, стр. 170). Сверх того, пожаловал в вотчину Воронежскому Епископу село Мокрый Боерак с приселками и еще прежде того (1696 г.), велено было Святителю Митрофану ведать в своей Епархии поселившихся по рекам: Осереду, Битюку и Икорцу.

И Святитель царские щедроты принимал с благодарностью, как залог благоволения к нему Помазанника Господня, но не прилагал своего сердца к богатству, употребляя его или на созидание и украшение храмов Божиих, или же жертвуя их для нужд государственных. Так, кроме вышеуказанных пожертвований, Святитель и впоследствии, не раз жертвовал Государю келейные свои деньги (Так в 1702 году, Святитель пожертвовал 1000 рублей и в 1703, также 1000 р. Оп. грам. № 97). Голиков пишет, что однажды, будто бы Святитель, вручая Петру 6000 рублей (эту сумму считал Преосв. Евгений преувеличенной или же неправильно выставленной вместо 3000 или 4000 руб.), сказал: «всякий сын отечества должен посвящать остатки от издержек своих казне государственной; прими же Государь и от моих издержек, оставшиеся сии деньги и употреби оные на войну против неверных» (Голик. дополн. к деяниям Петра, т. XVII, стр. 83). И в предсмертном своем завещании, Святитель обнаружил свою крайнюю нестяжательность. Он пишет, чтобы после его смерти не обижали служивших при нем и не взыскивали ни с кого келейных его денег, ибо оных у него нет (Описание Ворон. Епарх., стр. 193).

Последний год жизни Святителя. – Его завещание. – Посвящение его в схиму. – Блаженная кончина Святителя Митрофана. – Отпевание его тела. – Присутствие и участие Петра 1-го с боярами при погребении Святителя. – Выдача пособия от казны для погребения его. – Место погребения его. – Поминовение Святителя, по его завещанию.

В последний год (1703) земной жизни Святителя, в феврале, Петр 1-й прибыл в Воронеж и по приезде занялся корабельными верфями и шлюзами, сделанными для починки повреждающихся кораблей, а притом занимался перенесением в заложенную, по его указу, Тавровскую крепость, корабельного строения. Весной же отправился для осмотра канала, который копали для соединения реки Дона с Окой (Голик. деян., кн. 2, стр. 99). 1703 год был последним в жизни Святителя. Предощущая в душе и в теле своем приближение смертного часа, Святитель Митрофан приготовил обширное духовное завещание: «памятствуя о смерти, судих последнее мое писание написати, как бы души и телу моему сотворити плод». В начале завещания Святитель извествует пред всеми свою веру, кратко касается некоторых более важных событий в своей жизни (это единственный источник сведений о жизни Святителя до его Епископства). Прочая часть завещания, занимающего около 12 листов, состоит в увещаниях духовенства жить благочестно, свято и благочинно, в убеждениях судей и градоправителей, – да судят суд праведный и нелицеприятный, в преподании мудрых правил жизни и в нерушимом сохранении веры, и в не уклонном следовании учению православной церкви. «Прочее же, мудрых мужей правило всякому человеку; употреби труд, храни мерность: богат будеши. Воздержно пий, мало яждь: здрав будеши. Твори благо, бегай злого: спасен будеши… Да пребывают же все православные христиане в прародительском своем благочестии, праведно, во всяком изрядстве, в чистоте, в воздержании же, и святости, и покаянии… Яко же бо без веры правыя угодити Богу невозможно; такожде и кроме церкви Святыя Восточныя и светлого Богопреданного тоя учения невозможно кому спастися»… В заключении завещания неоднократно обращается ко всем и испрашивает себе прощения и умоляет всех молиться за него ко Господу Богу: «слезно прошу у всея Божия церкви и у священного собора, и у всего православного народа молитв святых, да молятся о душе моей ко Господу Богу и Пресвятой Деве Богородице Марии, да сотворит Бог милость бедствующей моей душе, и простит согрешение мое, и сподобит меня царствия небесного… Сотворите милость и последний мой долг заплатите ко Господу Богу молитвами своими в душевную мою пользу, помяните душу мою грешную, да и сами поминовени будете от Господа Бога в день праведного суда. He презрите убо моего прошения, слезно молю и прошу последней вашей любви ко мне грешному, не забудьте мене в молитвах своих, по Апостолу: молитеся друг за друга».

Сподобившись приять на смертном одре напутствие в жизнь вечную, Святитель, в несомненной надежде на милосердие от человеколюбивого Господа, на одре в смертной болезни, непрестанно молился к Нему. Пред смертью Святитель по собственному желанию, по примеру Патриарха Иоакима¹⁸ и других Преосвященных, был пострижен в схиму и наречен был Макарием, в честь преп. Макария Желтоводского, к которому Святитель имел особенное усердие и любовь. Преставление же избранника Божия, Святителя Митрофана, в схимонасех Макария, последовало в 1703 году ноября в 23 день в 6-м часу пополудни. А скончался он 80 лет с полумесяцем. Правил же Воронежской паствой 20 лет и 8 месяцев (Опис. Ворон. Епархии, стр.198). Из Воронежа немедленно дано было знать в Москву Государю о кончине уважаемого им Воронежского Архипастыря и Петр, вследствие этого донесения, немедленно отправился в Воронеж для торжественного погребения Святителя¹⁹. В день погребения, 4-го декабря, в собор стеклись многие тысячи воздать последний долг почившему Архипастырю и сам Государь Петр Великий со всеми воинскими и морскими чиновниками, и кораблестроителями благоволил быть у гроба преставившегося для участия в общественном о нем молении. И здесь Государь показал редкий и беспримерный пример своего благоговейного уважения к добродетельному Архипастырю. Ибо когда занятнейшие лица духовные приготовлялись уже выносить честное тело Святителя из Архиерейского дома в храм; тогда Монарх обратился к своей свите и сказал: «стыдно нам будет, ежели мы не засвидетельствуем нашей благодарности сему Пастырю отданием ему последней чести. Итак, вынесем тело его сами». Сказавши это, Государь первый принялся за гроб Святителя и с первейшими военачальниками понес его в соборный храм. Погребение совершал Архимандрит Акатова монастыря Никанор, со всем градским духовенством. По совершении литургии и погребения, Государь с своими помощниками отнес тело его в усыпальницу, устроенную по завещанию самого Святителя под помостом придела Архистратига Михаила²⁰ и по окончании погребения Святителя, Государь вслух всех сказал: «не осталось у меня другого такого святого старца»²¹. Так как в домовой Архиерейской казне, как видно из завещания, денег не осталось, то сам Государь приказал из монастырского приказа выдать 700 рублей на поминовение души Святителя, на служение сорокоуста и на милостыню. (Опись грамот Митроф. монастыря, № 104). А 28-го декабря 1703 года прислан был указ из Москвы «выслать в монаст. приказ туда, из Архиерейской казны, наличных денег все, что есть» (там же, № 206). Но, неизвестно, нашлось ли что в ней или нет? Поминовение о Святителе Митрофане совершалось по всей Епархии в продолжение полугода, a в соборном приделе Архангела Михаила в продолжение всего года, согласно предсмертному прошению Святителя²². Ежегодно память кончины Святителя было совершаемо преемниками его торжественное поминовение, после которого в Архиерейском доме учреждалась трапеза для священнослужителей и для чтителей памяти почившего. Так, в приходо-расходной записи Преосвященного Арсения 1-го написано: «Декабря в 14-й день куплено к столу, что поминали блаженной памяти Епископа Митрофана, в схимонасех Макария, калачей на 8 алтын и на 2 деньги; икры зернистой 5 фунтов, дано алтын, две деньги; грибов 7 фунтов, дано 8 алтын, две деньги; уксуса три четверти (6 алтын); теста на пироги (2 алтына) и проч.» (58-й лист на обороте). Над местом погребения Святителя была поставлена тумба (Опис. Ворон. Епархии, стр. 98), но уже не существовавшая при Преосвящ. Евгении. He принята ли она была в 1765 году, когда по указу Святителя Тихона 1-го велено было, устроенные в церквах склепы над телами умерших принять: «коим быть весьма не пристойно и приходящему для богомолья народу чинится от них утеснение»… (Указ 13 мая 1767 года). Вверху, над местом погребения Святителя, была поставлена икона Божией Матери, под ней, вероятно, уже после принятия тумбы, на которой было надписано свидетельствование о месте и времени погребения Святителя, была подпись: «здесь погребен Митрофан, 1-й Епископ Воронежский»… Эта надпись была до 20-х годов нынешнего столетия.