Глава 15. Ответы книжнику и двум ученикам. Укрощение бури. Исцеление бесноватых в стране Гадаринской. Исцеление страдавшей кровотечением. Воскрешение дочери Иаира. Исцеление двух слепых и немого бесноватого. Воскрешение сына вдовы Наинской

В тот самый день, когда Господь поучал народ притчами, пришел Он вечером опять к берегу моря Галилейского. Толпы народа опять собрались вокруг Него, и Он хотел сесть в лодку, чтобы переплыть на другой берег. В это время подошел к Нему книжник и сказал: Учитель! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел.

Желая испытать, действительно ли он готов сделаться Его учеником, желая обнаружить его сокровенные мысли, Иисус объяснил ему, что быть учеником и следовать за Ним не так легко для людей, преданных удобствам жизни, земным благам: лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову.

Этот ответ произвел, по-видимому, сильное впечатление на тех из спутников Христа, которые уже назывались учениками Его; на лицах многих из них видна была готовность следовать за Ним; но чтобы испытать силу этой готовности, Он сказал одному из них: следуй за Мною. Этот ученик только что лишился отца и собирался хоронить его. Поэтому он колебался и недоумевал, что ему делать? Нарушить обычай и не быть на похоронах отца он считал невозможным, и потому, решаясь оставить на время Иисуса, он просит позволения прежде пойти похоронить отца, обещаясь вернуться после и следовать за Иисусом. Но Иисус не дал просимого позволения: предоставь, – сказал Он, – мертвым погребать своих мертвецов.

«Два раза употребляемое слово мертвый имеет здесь (говорит епископ Михаил) два разных значения: на первом месте поставленное означает мертвых духовно, на втором – мертвых в собственном смысле, телесно умерших. Иудеи употребляли слово мертвый в приложении к человеку, который безразлично относился к какому-либо предмету, или на которого известный предмет не имел влияния. Так, быть мертвым для мира, для закона (Рим. 7, 4), для греха (Рим. 6, 2) означает, что мир, закон, грех не имеют влияния на человека, не имеют власти над ним, что он свободен в отношении к ним, действует так, как будто бы их не было. Так бывают люди мертвые и для религии, будучи глухи к голосу ее. Таковы были и те, о которых говорит здесь Спаситель. «Оставь мертвых, которые глухи к Моему слову, к Моему делу, которые не понимают и не разумеют его, и которые мертвы по грехам своим (Еф. 2, 1, 3); предоставь им хоронить своих мертвецов, а ты, внявший слову жизни, Мною проповеданному, иди за Мной, продолжай быть Моим учеником». Господь хотел сим, по-видимому не совсем понятным, запрещением отдать последний долг умершему отцу или испытать характер и преданность Себе этого ученика, так как истинная любовь ко Христу должна оставить ради Него и родных и друзей (Мф. 10, 37; Лк. 14, 26), или – предостеречь и предохранить его от родных, которые может быть, пожелали бы отвлечь его от Христа. Может быть, Господь видел, что заботы домашние, заботы житейские отвлекли бы совершенно этого ученика от дела Божия, а потому и не позволяет ему отходить от Себя. Без сомнения, обязанность детей – повиноваться родителям, воздавать им почтение как при жизни, так и по смерти, Господь и не разрушает сей обязанности. Он поучает только, что ради благовествования Царства Божия должно все оставлять, когда того требуют обстоятельства» (Епископ Михаил. Толковое Евангелие. 1).

Другой ученик не дождался призыва Иисуса и сам сказал Ему: я пойду за Тобою, Господи! но прежде позволь мне проститься с домашними моими (Лк. 9, 61). И ему Христос не дал просимого позволения. Первый ученик имел более уважительную причину для кратковременной отлучки – смерть отца; другой же просто не имел сил сразу порвать все связи с прошлым: желая следовать за Господом, он сознавал свою привязанность к жизни земной со всеми ее радостями, и в нем происходила борьба двух противоположных желаний; наконец, желание следовать за Иисусом начинает побеждать, и он, в восторге от такой победы, сам, без вызова, спешит сказать: я пойду за Тобою, Господи! но... тут вновь начинается борьба, жизнь манит к себе, и пылкий ученик стыдливо и робко говорит: но прежде позволь мне проститься с домашними моими.

Отвечая Ему, Христос сравнил с пахарем идущего по пути в жизнь вечную. Пахарь, взявшийся за плуг, должен смотреть вперед, чтобы запряженные в плуг животные тянули ровно, не сбиваясь с борозды, и чтобы плуг шел прямо на надлежащей глубине; только при соблюдении таких условий пахота будет хороша и цель пахаря будет достигнута. А если он будет оглядываться назад, то и животные будут сбиваться с борозды, и плуг будет выскакивать; а через это цели своей пахарь не достигнет. Так точно и человек, решившийся следовать по начертанному Христом пути, должен зорко смотреть вперед, должен постоянно иметь перед собой цель своего шествия, и только тогда он может надеяться войти в те тесные врата Царства Небесного, которые стоят в конце его пути. Но если в нем еще происходит борьба, если он не может отрешиться от соблазнов, если он по временам оглядывается на них, то он не благонадежен для Царствия Небесного, мало того, он не благонадежен и для Царствия Божия (Лк. 9, 62) здесь, на земле.

Евангелисты умалчивают о том, как поступили эти два ученика: пошли ли за Иисусом, или же поддались искушению. Надо полагать, что если бы они ушли по домам, то Иисус сказал бы по этому поводу поучение Апостолам, но так как и об этом Евангелисты умалчивают, то, вероятно, эти ученики последовали за Господом.

После того Иисус вошел в лодку с учениками Своими и велел им отплыть на другую, то есть восточную, сторону озера. Они исполнили приказание и отплыли. Отплыли с Ним и другие лодки, как о том свидетельствует Марк, но, вероятно, эти другие лодки отстали или приняли иное направление, так как в дальнейшем повествовании о них не упоминается.

Утомленный Иисус заснул на корме. Поднялась страшная буря, волны били в лодку и стали заливать ее, но Он спокойно спал. Ученики, почти все рыбаки этого самого озера, привыкшие бороться с его бурями и непогодами, выбились из сил и в отчаянии будят спавшего Учителя. Слова, с которыми Апостолы и ученики обратились к Иисусу, Евангелисты передают различно. По сказанию Марка, они спросили: Учитель! неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем? В этих словах слышится и укор Учителю за невнимание к судьбе Его учеников, и скрытая уверенность, что Он может предотвратить их гибель, если захочет. Лука передал только крики отчаяния: Наставник! Наставник! погибаем (Лк. 8, 24). А по словам Матфея, ученики, разбудив Иисуса, обратились к Нему с мольбой: Господи! спаси нас, погибаем (Мф. 8, 25). В таком различии возгласов учеников Иисуса нельзя усматривать разногласие в повествованиях Евангелистов; в минуту общего отчаяния ученики не могли говорить в один голос, по предварительному уговору; напротив, каждый из них спешил высказаться, каждый по-своему торопился просить Иисуса о спасении, поэтому следует признать, что все переданное Евангелистами было действительно сказано различными учениками, причем каждый из трех Евангелистов записал те слова, которые были ему лучше известны.

Итак, некоторые ученики говорили: Учитель! неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем? Другие в отчаянии кричали: Наставник! Наставник! Погибаем. А третьи молили Его: Господи! спаси нас, погибаем.

Выслушав всех, Иисус сказал им: «Что вы так боязливы, маловерные? Неужели для вас мало свидетельства Иоанна и всех совершенных Мною перед вами чудес, чтобы, наконец, узнать, Кто Я? Неужели вы думаете, что можете погибнуть в волнах родного вам моря? Вы, которых Я избрал для проповеди Моего учения всему миру? О, маловерные!» Поднявшись затем и став на корме, Он обратился к бушевавшему урагану и разъяренному морю и властным, повелительным голосом сказал: умолкни, перестань. Мгновенно ветер утих, и сделалась великая тишина. Обратившись же опять к ученикам, Он с грустью сказал им: где вера ваша? (Лк. 8, 25).

Это было первое испытание веры Апостолов, и они оказались маловерными: плывя с Иисусом Христом, они испугались бури и вообразили, что могут погибнуть, а когда ветер и море мгновенно подчинились повелению Христа, они в страхе великом недоумевали и спрашивали друг друга: кто же Сей, что и ветер и море повинуются Ему? По сказанию Матфея, так говорили люди, вероятно, лодочники, не состоявшие в числе учеников Иисуса по сказаниям же Марка и Луки, так говорили и ученики.

«Ты переплываешь море этой жизни (говорит Августин), и ветер поднимается, застигают тебя бури и искушения. Отчего это, если не от того, что Иисус засыпает в тебе? Если бы Он в тебе не спал, ты бы наслаждался внутренней тишиной. Что же значит, что Иисус в тебе засыпает, если не то, что в сердце твоем вера Иисусова дремлет? Что же ты должен сделать для своего избавления? Пробуди Его и скажи: Наставник! мы погибаем! Он пробудится, то есть к тебе возвратится вера и пребудет в тебе. Когда пробуждается Христос, тогда и среди бурных треволнений вода не зальет твоего корабля, твоя вера будет повелевать ветрами и волнами, и опасность минует».

Продолжая плыть к другому берегу, Иисус с учениками приплыл в страну Гадаринскую, лежащую на восточном берегу озера. Эту страну Лука называет Гадаринской, по имени находившегося в ней города Гадары, а Матфей называет ее страной Гергесинской, по имени другого города Гергеса; оба эти города были в числе городов Десятиградия.

Вышедших на берег встретил бесноватый, человек, одержимый нечистым духом. Евангелисты Марк и Лука говорят об одном бесноватом, а Евангелист Матфей о двух (Мф. 8, 28). В этом, по мнению Златоуста, нет разногласия: разногласие между Евангелистами оказывалось бы только тогда, когда бы Марк и Лука сказали, что был только один беснующийся, а другого не было; когда же один говорит о двух, а другие об одном, то это не есть признак разноречия, а показывает только различный образ повествования.

Считая безусловно правдивыми повествования всех Евангелистов, мы должны признать, что бесноватых было два, но так как один из них был особенно свиреп, а другой, по сравнению с первым, оставался едва замеченным, то Марк и Лука упоминают только об одном, как наиболее замечательном. Он обладал необычайной, нечеловеческой силой: разрывал цепи и разбивал оковы; много раз его сковывали оковами и цепями, но каждый раз безуспешно, вследствие чего оставили его на произвол судьбы. Он жил в горных пещерах, называвшихся гробами, потому что в таких или подобных им искусственных пещерах хоронили умерших. В страшных мучениях он днем и ночью кричал, с отчаяния бился о камни и своими неистовыми криками наводил такой страх на всех окрестных жителей, что никто не решался проходить тем путем, на котором мог встретиться с ним.

Что же сделал этот страдалец, увидя вышедших из лодки на берег Иисуса и учеников Его? Евангелист Матфей, кратко говорящий об этом событии, свидетельствует, что два бесноватые, увидя Иисуса, закричали: что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий? пришел Ты сюда прежде времени мучить нас. Евангелист Марк повествует о том же событии так: увидев же Иисуса издалека, прибежал и поклонился Ему, и, вскричав громким голосом, сказал: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? заклинаю Тебя Богом, не мучь меня! Ибо, поясняет Евангелист, Иисус сказал ему: выйди, дух нечистый, из сего человека. Евангелист Лука передает это событие вполне согласно с Евангелистом Марком: Он, увидев Иисуса вскричал, пал пред Ним и громким голосом сказал: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? умоляю Тебя, не мучь меня. (Лк. 8, 28). Ибо, поясняет и Лука, Иисус повелел нечистому духу выйти из сего человека (Лк. 8, 29).

Признавая безусловно истинными повествования всех трех Евангелистов, мы полагаем возможным принять нижеследующую последовательность рассказанных Евангелистами событий. Увидя Иисуса издалека, бесноватые закричали: что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий? пришел Ты сюда прежде времени мучить нас. Затем, один из двух бесноватых, тот, которого никто не в силах был укротить, прибежал, пал пред Ним, то есть Иисусом, и поклонился Ему. Иисус сказал: выйди, дух нечистый, из сего человека. Тогда бесноватый вскричал и громким голосом сказал: Что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? заклинаю (или умоляю) Тебя Богом, не мучь меня.

Установив последовательность всего происшедшего, ответим на вопрос: возможно ли все сделанное и сказанное бесноватым приписать ему самому, как свободно действующему человеку?

Одичалый, давно удалившийся в пустынные прибрежные скалы, живший в пещерах, не имевший к тому же никаких сношений с людьми, не мог, конечно, знать ни о явлении Христа, ни о том, Кто Он. Между тем, только что увидев Его, он называет Его Иисусом, Сыном Божиим, и с упреком кричит Ему, зачем Он пришел преждевременно мучить его; затем подбегает к Нему, падает пред Ним на колени, кланяется Ему и как бы просит избавить его от чего-то ужасного. А когда Иисус повелел нечистому духу выйти из него, то он вместо благодарности громким голосом говорит: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? умоляю Тебя, не мучь меня! Такое поведение бесноватого, противоречащее его словам, указывает на какую-то двойственность в нем самом: он прибежал к Иисусу, пал к ногам Его и поклонился, то есть поступил так, как обыкновенно поступают ищущие спасения или избавления от какой-либо беды или от грозного врага; ему оставалось только высказать словами, чего он именно желает, о чем молит; он не успел еще или не сумел высказать свои желания, как всеведущий Иисус уже повелел нечистому духу выйти из него; тогда бесноватый начинает говорить, но слова его выражают совсем другие мысли, другие желания, настолько противоречащие смиренному преклонению пред Иисусом, что их никак нельзя приписать самому бесноватому. Очевидно, что бесноватый говорил не от себя, – что он бессознательно выражал своими словами чью-то чужую волю, чьи-то посторонние для него желания и опасения, – словом, что устами его говорил кто-то другой и что этот другой был тот, кто и довел несчастного до страшных мучений и одичания.

Что этот страдалец был действительно одержим злым духом или многими злыми духами, мы должны признать уже потому, что Иисус Христос повелел духу нечистому выйти из него. Но люди маловерные, сомневающиеся в существовании злых духов, пусть серьезно обсудят вопрос о несоответствии слов бесноватого с его поведением и с теми желаниями, которые он должен был высказать Иисусу, и тогда они, наверное, признают, что устами бесноватого говорил кто-то другой. Кто же? Какой ответ дадут они на этот вопрос, кроме евангельского?

Иисус спросил его: как тебе имя? Кого спросил Иисус? Лежавшего ли у ног Его человека, или злого духа? Некоторые толкователи полагают, что вопрос этот был обращен к злому духу, другие же – что так спросил Иисус самого бесноватого. Но так как ответил на этот вопрос злой дух, говоривший устами этой жертвы, то следует признать, что и вопрос был обращен к злому духу. Легион имя мне, потому что нас много. Легионом назывался отряд из 6000 воинов; на обыкновенном же разговорном языке это слово означало неопределенное множество.

Злые духи, овладевшие несчастным, увидев Иисуса еще издали, узнали в Нем Сына Божия, имевшего власть и над ними. Зная, что всем им предстоит наказание от Бога за их отступничество от Его воли, они, вероятно, вообразили, что наказание это последует немедленно, потому что как бы с упреком закричали Ему, что Он пришел мучить их прежде времени. Затем, оставаясь притом же убеждении о представшей уже для них преждевременной гибели, они молили Господа, чтобы не высылал их вон из страны той; куда же? Дополняя повествование Марка, Лука говорив что злые духи просили Иисуса, чтобы не повелел им идти в бездну, то есть в беспредельное пространство, туда, где нет людей. Желая остаться еще некоторое время в стране той, населенной большей частью язычниками, бесы просили позволение войти хотя бы в свиней, стадо которых паслось недалеко от того места. Иисус позволил; бесы вошли в свиней, которые тотчас же бросились с крутизны в море и все потонули.

Это позволение войти в свиней смущало многих толкователей Евангелия; спрашивали: зачем Иисус причинил Своим позволением такой убыток владельцам свиней? И зачем бесы, очевидно, желавшие еще действовать в этой стране, войдя в свиней, немедленно же потопили их?

По объяснению Тренча, для бесноватого, может быть, было необходимо, чтобы освобождение его от злых духов было запечатлено явным и для него сокрушением их; иначе он не мог убедиться, что Христос действительно и навсегда избавил его от них. К этому объяснению следует добавить, что Иисус хотел отправить (и действительно отправил) освобожденного от злых духов в его родной город, чтобы он свидетельствовал о совершенном над ним чуде, а такому посланнику, долженствовавшему склонять сердца язычников к Иисусу, надлежало самому быть твердо убежденными, что злые духи окончательно оставили его; ему необходимо было наглядно убедиться в этом; и вот, просьба бесов позволить им войти в стадо свиней, и затем внезапная гибель до тех пор спокойно пасшегося стада, гибель, совпавшая с полным как бы перерождением бывшего бесноватым, устранили в нем всякое сомнение в том, что он воистину освобожден от власти над ним злых духов.

На вопрос же, зачем такой убыток причинен владельцам свиней, мы ответим словами Иова: «Господь дал, Господь и взял» (Иов 1, 21). Да и можно ли назвать гибель свиней убытком? Ведь только это событие и вызвало к Иисусу жителей окрестных деревень и ближайшего города; иначе они не видели бы Иисуса и не поверили бы возвратившемуся домой их собрату, что он освобожден от злых духов властью над ними Иисуса; уверование же во Христа хотя бы и не тотчас же, составляет такую прибыль для души, которая бесконечно превышает убыток для кармана от гибели свиней.

Еще вопрос: зачем бесы потопили свиней? Этот вопрос разрешается ответом на предыдущий, с тем, однако, добавлением, что свиньи потонули не по воле бесов. Некоторые толкователи полагают, что свиньи, вследствие внутреннего ощущения новой и необычайной силы против воли вошедших в них бесов, бросились в море. Мы же полагаем, что так должно было быть по воле Божией.

Испуганные пастухи, видя гибель всего стада, побежали в город и расположенные по пути деревни объявить о постигшем их (по их мнению) несчастье; они побежали, вероятно, не только вследствие напавшего на них страха, но также и из желания привести владельцев свиней на место происшествия и оправдаться перед ними, пока еще Иисус со Своими спутниками не ушел.

Пришли жители этих поселений посмотреть, что случилось (Мк. 5, 14); подошли к Иисусу и увидели свирепого прежде, наводившего страх на них, человека спокойно сидящего у ног Иисуса, одетого и в здравом уме. Бесноватый, разрывавший на себе даже цепи и оковы, конечно, не имел никакой одежды: в одежду не одевавшийся (Лк. 8, 27); и если его сограждане увидели его теперь одетым, то несомненно, что одели его ученики Иисуса. Пришедшие нашли его в здравом уме; следовательно, они разговаривали с ним и по его разговору уже заключили, что он действительно в здравом уме. В разговоре приняли участие и возвратившиеся пастухи; они как очевидцы все рассказали пришедшим. А пришедших было много, весь народ Гадаринской окрестности, как говорит Лука. Но это были люди грубые; их уму и загрубелому сердцу недоступно было познать смысл случившегося; на них напал великий страх, они ужаснулись. Страх этот подсказал им опасение, как бы не случилось с ними чего-нибудь еще более ужасного, если неведомый им Человек со Своими спутниками останется в их стране; и вот, они, не решаясь предпринять по отношению к нежданным посетителям что-либо насильственное, просят Иисуса удалиться от них и оставить их коснеть в прежнем духовном невежестве. Иисус исполнил их просьбу, но не вполне: удаляясь от них, Он оставил им освобожденного от власти злых духов. Благодарный за свое спасение человек хотел следовать за Иисусом, но так как ему надлежало быть свидетелем в этой стране свершившегося над ним чуда, то Христос сказал ему: иди домой к своим и расскажи им, что сотворил с тобою Господь и как помиловал тебя.

Бесновавшийся пошел и начал проповедывать в Десятиградии, что сотворил с ним Иисус; и все дивились.

Намереваясь послать его проповедовать в Десятиградии, Иисус, конечно, открыл ему свет истины, научил его, сделал его пригодным для проповеди, а на такую беседу было достаточно времени до прибытия жителей ближайших города и деревень. Таким образом, человек этот, не только освобожденный от злых духов, но и просвещенный учением Иисуса Христа, пошел проповедовать о Нем в стране десяти городов, Десятиградии. Во многих случаях Иисус запрещал исцеленным рассказывать о совершенном над ними чуде, потому что большинство чудес совершалось из любви Господа к страждущим; излишние рассказы не могли оказать никакого содействия делу Христа, но могли привлечь к Нему еще большие толпы народа и усилить преждевременно подозрительность врагов Его. Тут же нельзя было скрывать совершенное чудо, так как народ этой страны сразу не мог понять его, и потому необходимо было, чтобы об этом чуде проповедовал сам облагодетельствованный им. Вот почему Христос сказал ему: «Иди и расскажи».

Сопоставляя это чудо с укрощением бури, Златоуст говорит: «Тогда как народ почитал Иисуса человеком, бесы пришли исповедать божество Его; и те, которые оставались глухими при возмущении и укрощении моря, услышали демонов, взывавших о том, о чем море возвещало своей тишиной».

Войдя в лодку с учениками, Иисус поплыл обратно и пристал к противоположному берегу, к тому месту, где был Капернаум. Матфей, оканчивая повествование об исцелении бесноватых в стране Гергесинской (она же Гадаринская), говорит, что Иисус, войдя в лодку, переправился обратно и прибыл в Свой город (Мф. 9, 1), то есть Капернаум, так как тот же Евангелист, в главе 4 своего Евангелия, говорит: и, оставив Назарет, пришел (Иисус) и поселился в Капернауме приморском (Мф. 4, 13).

Толпы народа ожидали Иисуса на берегу. Ждал Его с нетерпением Иаир, один из начальников синагоги, двенадцатилетняя, единственная дочь которого была при смерти; ждал Его с надеждой, что вот придет Чудотворец и исцелит умирающую.

Начальники синагог, как старейшины еврейского народа и хранители преданий, принадлежали к враждебной Иисусу партии, доказательством чему служит вопрос фарисеев служителям первосвященников: неужели и вы прельстились? Уверовал ли в Него кто из начальников или из фарисеев? Но этот народ невежда в законе, проклят он (Ин. 7, 47–48). К этой партии принадлежал, по всей вероятности, и Иаир; но так как он, в числе прочих начальников Капернаумской синагоги, видел совершенное Иисусом чудо над слугой сотника, то в нем возгорелась надежда, не исцелит ли Иисус и его дочь? Сотник римских войск верил, что если Иисус захочет исцелить его слугу, то достаточно будет заочного слова Его, и слуга выздоровеет, а Иаир не имел такой веры, потому что просил Иисуса прийти и возложить руки на умирающую. Но смерть, угрожавшая его единственной дочери, заставила огорченного отца схватиться за последний луч надежды, забыть все счеты своих сотоварищей с новым учением и пасть к ногам Учителя из Назарета.

Христос не мог отказать Иаиру и пошел с ним. Видя начальника своего умоляющим Иисуса Христа, народ с особенным любопытством устремился к его дому; каждый хотел быть поближе к Иисусу, и потому теснили Его.

Во время этого шествия к дому Иаира женщина, страдавшая кровотечением двенадцать лет и потерявшая всякую надежду когда-либо вылечиться, так как пролечила уже все состояние свое, – протеснилась в толпе и, подойдя сзади Иисуса, коснулась одежды Его. Она не смела прямо подойти к Иисусу и просить об исцелении, потому что, по закону Моисея, женщина, страдавшая такой болезнью, считалась нечистой, должна была все время болезни оставаться дома и не смела ни к кому прикасаться (Лев. 15, 25–28); но она имела такую сильную веру в чудотворную силу Иисуса, что решилась тайно от Него прикоснуться к Нему, и была уверена, что исцелится от одного лишь прикосновения. Она не ошиблась в том, что исцелится; но безусловно ошибалась, думая, что это исцеление произойдет без ведома Иисуса. Для совершения чуда необходимо проявление: с одной стороны – воли Божией, творящей чудо, а с другой – веры человека, способной воспринять эту творческую силу. В Назарете Иисус исцелил только немногих больных и, несмотря на желание Свое облагодетельствовать всех, не совершил там многих чудес по неверию их (Мф. 13, 58); не совершил потому, что назаретяне по неверию не могли воспринять творческую силу Иисуса. Для исцеления Христос всегда требовал веры, поэтому-то Он и слепым сказал: по вере вашей да будет вам (Мф. 9, 29). Творческая сила Бога действует, конечно, и без воли, ведома и веры людей; но в тех случаях, когда просят у Бога проявления Его милосердия, надо, чтобы просящий верил в возможность получить просимое, чтобы он способен был принять то, что Бог ему дает.

Больная прикоснулась к Иисусу и тотчас же выздоровела. Она выздоровела, конечно, по воле Иисуса Христа, но так как она, получив исцеление, притаилась, между тем, вера ее была настолько сильна, что о ней следовало знать и другим, – то Христос пожелал обнаружить прикоснувшуюся к Нему; это необходимо было для того, чтобы поддержать и усилить зарождавшуюся веру Иаира, которому сейчас придется услышать печальную весть о том, что его дочь умерла. Христос несомненно знал, кто к Нему прикоснулся; Он мог прямо указать на женщину, стоявшую теперь недалеко от Него в толпе; но Он поступил иначе: Он дал этой женщине возможность самой признаться в своем подсказанном верой поступке; Он спросил: кто прикоснулся ко мне?

Ответ Апостола Петра обнаруживает, что сам Петр и другие Апостолы еще не понимали Иисуса и не имели надлежащей веры в Него. Они вообразили, что Иисус, Сам не зная, кто прикоснулся к Нему, поручал им разузнать и обнаружить прикоснувшегося; потому-то они и отвечали Ему, что в такой толпе, которая окружает и теснит Иисуса, вероятно, многие прикасаются к Нему, и потому нет возможности узнать, кто именно. Христос не назвал теперь Апостолов маловерными, но утвердительно сказал: прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня (о силе, исшедшей из Иисуса, смотри объяснение выше на с. 271).

Иисус посмотрел вокруг, и исцеленная женщина поняла, что не может утаиться от Того, Кто исцелил ее; она подошла, пала к ногам Его и рассказала всю правду. По понятиям евреев, она совершила преступление: будучи нечистой, осмелилась войти в толпу народа и через это сделала нечистыми всех, кто сталкивался или соприкасался с ней. Народ, вероятно, ждал, что Иисус осудит ее за это; да и сама исцеленная с трепетом ожидала осуждения. Но Иисус успокоил ее, сказав: дерзай, дщерь! (Лк. 8, 48) вера твоя спасла тебя; иди в мире и будь здорова от болезни твоей(Мк. 5, 34).

«Дерзай! – так говорит Христос всем верующим. – Проси у Бога, и если ты сам подаешь просящим у тебя, то по вере твоей и тебе Богом дано будет».

Исцеление женщины, страдавшей кровотечением, остановило шествие Иисуса. В это время умерла дочь Иаира, и кто-то пришел сказать ему, чтобы не утруждал Учителя. Все кончено! – думал опечаленный Иаир. Пока еще смерть не вступила в свои права, он надеялся, что Иисус спасет его дочь; исцеление на его глазах неизлечимо больной женщины поддержало несколько эту надежду, а теперь все надежды рушились; единственная дочь умерла, исцелить ее уже нельзя.

Видя отчаяние удрученного горем отца, Иисус успокаивал его, говоря: не бойся, только веруй, и спасена будет. Иаир не мог понять этих слов, потому что Иисус, исцеляя многих больных, не воскресил еще ни одного умершего. Иаир молча пошел за Иисусом. За ними следовала толпа, желавшая видеть, что сделает Иисус с умершей, которую исцелить уже нельзя.

По обычаю евреев, родные умершего не довольствовались тем, что сами оплакивали понесенную ими потерю, но нанимали особых плакальщиков и плакальщиц, которые занимались этим, как промыслом; иногда оплакивание сопровождалось игрой на музыкальных инструментах. Поэтому в доме, где лежал умерший, в особенности же у богатых людей, раздавались плач, крики отчаяния и заунывная игра преимущественно на свирелях. Когда Иисус приблизился к дому Иаира, то увидел свирельщиков и народ в смятении (Мф. 9, 23), плачущих и вопиющих громко (Мк. 5, 38); все плакали и рыдали (Лк. 8, 52).

Оплакивать можно только умерших, а дочь Иаира сейчас будет воскрешена; плакать над ней не надо. Не плачьте, – говорит Иисус, – она не умерла, но спит (Лк. 8, 52).

Понимая эти слова буквально, отрицатели чудес говорят, что дочь Иаира находилась в обморочном сне и потому была не воскрешена, а лишь пробуждена. Но слова Иисуса – она не умерла, но спит – нельзя понимать буквально, так как и про Лазаря, лежавшего четыре дня в гробу и уже разлагавшегося, Он сказал Апостолам: Лазарь, друг наш, уснул; но Я иду разбудить его. Ученики Его сказали: Господи! если уснул, то выздоровеет... Тогда Иисус сказал им прямо: Лазарь умер (Ин. 11, 11–14). Кроме того, действительная смерть дочери Иаира была так очевидна для близких к этому дому и приглашенных на погребение, что они, услышав Иисуса, смеялись над Ним, зная, что она умерла (Лк. 8, 53). Отрицатели чудес считают Иисуса Христа обыкновенным человеком; но как же они, в таком случае, верят Ему, что девица не умерла, но спит? Ведь Он произнес эти слова, не видя ее, и, следовательно, по их понятиям, не зная – действительно ли она умерла или только впала в обморочный сон? Таким образом, отрицая всемогущество Иисуса Христа, они сами же признают Его всеведущим. Противоречие явное, ниспровергающее и самое сомнение отрицателей в действительности воскрешения дочери Иаира. К тому же, хотя это было первое, но не единственное воскрешение Иисусом умерших. Подойдя к дверям дома, Иисус велел всем выйти из него. Предстояло раскрыть людям великую тайну, остававшуюся до пришествия Христа недоступной пониманию людей; надо было наглядно, на примере воскрешения кого-либо из умерших, доказать, что если Он, Иисус Христос, говорит о предстоящем воскрешении всех когда-либо умерших для Суда над ними, то таковое воскрешение для Бога возможно, а следовательно, оно будет, – и что потому человек умирает лишь временно, в сущности же он бессмертен.

Свидетелями раскрытия такой величайшей тайны могли быть только люди, способные понять ее, а не те наемные плакальщики, которые смеялись над Иисусом, и не праздная, падкая на зрелища толпа. Вот почему даже из двенадцати избранных Апостолов Он взял с Собой только трех – Петра, Иоанна и Иакова, которых потом удостоил присутствовать и при Преображении Своем, и при Гефсиманском молении. Исключение Иисус сделал только для отца и матери умершей.

Подойдя к умершей, Иисус взял ее за руку и сказал: девица, тебе говорю, встань. Достаточно было слова Христа, и умершая воскресла. По повелению Его, душа умершей соединилась с ее телом, но не с таким, каким она его оставила, то есть не с обессиленным болезнью, изнуренным и истощенным, а с восстановленным в прежней его силе; воскрешенная встала и начала ходить, чего, она, конечно, не могла бы сделать в том состоянии, в каком находилась перед смертью.

Видевшие это небывалое чудо изумились. Чтобы вывести их из такого состояния, Иисус велел дать воскрешенной есть, так как только таким наглядным доказательством Он мог немедленно убедить их в том, что перед ними стоит живой человек, нуждающийся в пище, а не тень умершей.

Здесь, в Галилее, Иисусом совершено уж так много чудес, подготовлявших Апостолов к вере в Него как Сына Божия, что разглашение всего совершенного Им могло лишь привлечь к Нему до времени особенное внимание Его озлобленных врагов; могло привлечь и те толпы озлобленного против римского владычества народа, который с нетерпением ждали появления обещанного Избавителя, Царя Израилева. Вот почему Христос запретил рассказывать о воскрешении им дочери Иаира. Но если присутствовавшие при этом чуде нарочно и не разглашали о нем, все-таки слух о нем разнесся по всей стране той.

Иисус вышел из дома Иаира; толпа народа двинулась за Ним, и из этой толпы раздавались крики: помилуй нас, Иисус, сын Давидов! Иисус продолжал идти, как бы не обращая внимания на эти крики, в сущности же желая испытать силу веры кричавших и называвших Его притом сыном Давидовым, то есть Мессией. Когда Иисус пришел в дом (какой – неизвестно), кричавшие в толпе приблизились к Нему. Это были двое слепых; они, конечно, приступили с просьбой об исцелении их от слепоты, о даровании им зрения. Спросив у них: веруете ли, что Я могу это сделать? и получив ответ: ей, Господи! – то есть: да, Господи! веруем, – Христос коснулся глаз их и сказал: по вере вашей да будет вам. Убедившись в действительной вере слепых, называвших Его к тому же сыном Давидовым и Господом, Иисус даровал им зрение силой Своего всемогущего слова; прикосновение к глазам слепых было излишне для совершения чуда, но было необходимо для самих слепых. Многих слепых исцелил Христос, но каждый раз повеление Свое сопровождал прикосновением к глазам их, а из этого следует заключить, что такое прикосновение было необходимо для того, чтобы слепые, не видевшие Иисуса, могли лучше уразуметь, что исцелил их именно Он, так как зрение возвращалось к ним в то самое мгновение, которое совпадало с прикосновением к ним Иисуса. И открылись глаза их.

И этим исцеленным Иисус запретил, по тем же причинам, разглашать о случившемся с ними, но они от радости не сумели молчать.

Не успели еще прозревшие выйти из дома, где был Иисус, как привели к Нему немого, который вместе с тем был и бесноватым. Бес, одержавший этого немого, не мог заставить его говорить, и немой молчал, а это доказывает, что диавол не обладает силой чудотворения и что бесноватые не немые хотя и говорят нередко то, что внушают им злые духи, но говорят сами (смотри выше, с. 157).

Немой не мог, конечно, просить Иисуса об исцелении; его нельзя было и спросить о силе его веры. Поэтому Христос повелевает злому духу выйти из немого, и в то же время возвращает последнему способность говорить.

Удивляясь изгнанию беса из немого, народ говорил: никогда не бывало такого явления в Израиле (Мф. 9, 33), то есть в народе израильском, или еврейском. Фарисеи же, чтобы охладить произведенное этим чудом впечатление на народ, говорили, что Иисус изгоняет бесов силою князя бесовского, то есть диавола. Очевидно, они говорили это не в присутствии Иисуса, иначе Он опроверг бы их клевету как и сделал это в скором после того времени.

Путешествуя по Галилее, Иисус пришел в город Наин, расположенный близ южной границы Галилеи, на северном склоне горы Малый Ермон. Его сопровождали ученики и множество народа. У городских ворот Иисус встретился с похоронным шествием: выносили из города для погребения умершего юношу, единственного сына матери-вдовы. Увидя удрученную горем вдову, Господь сжалился над нею и сказал ей: не плачь. Потом прикоснулся рукою к одру, желая остановить шествие. Несшие догадались и остановились. Тогда Он сказал: юноша! тебе говорю, встань! Мертвый поднялся, сел и стал говорить.

Жители Наина, вероятно, хранили предание об оживлении пророком Елисеем сына одной богатой женщины в городе Сонаме, расположенном на южном склоне их горы; они должны были знать и об оживлении пророком Илией сына вдовы города Сарепты, так как главнейшие события жизни этого пророка произошли тоже недалеко от Наина. Увидя теперь воскрешение Иисусом умершего сына вдовы Наинской, они, как свидетели этого чуда, могли вспомнить и про чудеса, совершенные прежде ветхозаветными пророками. Но при сравнении только что совершенного чуда с ветхозаветными обнаруживалось громаднейшее различие между ними. Пророки Илия и Елисей долго и усиленно молили Бога о даровании жизни умершим (3Цар. 17, 19–23; 4Цар. 4, 33–35) и не приписывали себе их оживление или воскрешение: И услышал Господь голос Илии, и возвратилась душа отрока сего в него, и он ожил. Здесь же Иисус не обращался с молитвой к Отцу Своему, а Сам собственной властью, волей и силой воскресил юношу, сказав одно лишь слово: Встань!

Все, видевшие воскрешение юноши, должны были признать величие чуда и говорили: великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой.Это чудо, властно совершенное Иисусом на виду толпы народа, совершенное без призывания помощи Божией, не убедило наинцев в том, что перед ними стоит давно ожидаемый ими Мессия! Они признали в Нем только великого Пророка. Такое мнение об Иисусе они распространили по всей окрестности и даже по всей Иудее.

Один из рецензентов моего «Толкования Евангелия» в его первом издании заметил, что я совершенно произвольно переставил рассказ о воскрешении сына вдовы Наинской, поставив его в своем изложении после рассказа о воскрешении дочери Иаира, что не согласуется с порядком изложения этих событий в Евангелии от Луки. По этому поводу считаю нужным заметить, что Евангелист Лука далеко не всегда соблюдал хронологический порядок в изложении евангельских событий, хотя и старался описать все по порядку; следовательно, нельзя излагать все события в порядке, принятом Евангелистом, из одного лишь опасения нарушить его порядок; напротив, необходимо отступить от этого порядка, если того требуют основательные соображения.

Соображения, которыми я руководствовался, отступая от порядка Евангелиста Луки, следующие. Если бы Иисус Христос воскресил сына вдовы Наинской раньше воскрешения дочери Иаира, то о таком небывалом чуде знали бы все в Капернауме, знал бы и начальник синагоги Иаир. А если бы Иаир знал, что Иисус из Назарета может не только исцелять больных, но даже и воскрешать умерших, то, конечно, не обнаружил бы такого маловерия в божественную силу Иисуса. Если бы он знал, что Иисус воскресил умершего юношу, не прикасаясь к нему, одним лишь повелительным словом Своим, то не просил бы Иисуса идти в его дом и возложить руки на его больную дочь, а когда ему сказали, что дочь его умерла, то он не пришел бы в отчаяние, а просил бы Иисуса воскресить умершую. Но так как он, по-видимому, не допускал даже возможности воскрешения Иисусом умерших, то, очевидно, он не знал о воскрешении сына вдовы. Он не мог бы не знать о таком чуде, а если не знал, то только потому, что чудо это совершено после воскрешения его дочери. Вот почему я и переставил эти события, считая такой порядок правдоподобным.