Лекция 18. Евангелие как основа жизни

<У меня в руках прекрасная книга. Здесь составлено большое исследование о том, как испокон веков человечество билось над тем, чтобы жизнь на Земле была бы прекрасной! И вот до нашего времени дошли некоторые труды, которые рассматриваются в ней>, как, знаете, мысли людей – не простых, конечно, людей, – как устроить на Земле, чтобы люди жили счастливо, как некогда в золотом веке?

У всех народов сохранилось предание, что жизнь, которую мы сейчас ведём, недостойна человеческой жизни, что было время, когда они жили в золотом веке, когда было полное совпадение между мыслью и делом, и <тогда> люди процветали. Затем золотой век сменился серебряным, серебряный – медным, а медный – железным. И вот Гесиод – слышали такого, почти что современник Гомера, – оставил книгу «Труды и дни» и описал этот век. Сначала золотой, потом серебряный. Послушайте, что он писал: просто так написать – одного литературного дарования недостаточно. Я думаю, что он в тот момент, хотя и язычник, в какой-то мере воспринимал и Λόγος σπέρματικος – зёрна Логоса, зёрна истины, – Господь оставлял их и в орбите, за территорией Церкви.

Мы не можем обусловить Бога: ах, вот Он действует только в избранном народе или только в орбите Церкви, а за пределами её одна тьма. Нет. Зёрна Логоса – какое-то, вот, просвещение от Бога – и там в умах лучших людей – было!

Если возьмёте самого яркого представителя стоицизма Эпиктета, то его произведения читались в монастырях за обедом, как творения святых отцов. А потом, когда выяснилось, что это язычник, вообще не знавший Христа, поразились: как же он мог писать, как святой отец? И вот такая мысль святоотеческая есть, что Бог просвещал и людей, лучшие умы, которые были за пределами Церкви. И вот что он <, Гесиод⁴⁴, > пишет:

«Век золотой».

Создали прежде всего поколенье людей золотое Вечноживущие боги [ну, он как язычник пишет],

Владельцы жилищ Олимпийских,

Был ещё Крон-повелитель в то время владыкою неба.

Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою,

Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость

К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны

Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили.

А умирали, как будто объятые сном. Недостаток

Им был ни в чём неизвестен. Большой урожай и обильный

Сами давали собой хлебодарные земли [Ну, понимаете?].

Они же сколько хотелось, трудились, спокойно сбирая богатства.

Стад обладатели многих, любезные сердцу блаженных.

Вот так было.

«Век серебряный».

После того поколенье другое, уж много похуже,

Из серебра сотворили великие боги Олимпа.

Было не схоже оно с золотым ни обличьем, ни мыслью. [...]

Хоть и на месте втором, но в почёте у смертных и эти.

«Век медный».

Третье родитель Кронид поколенье людей говорящих,

Медное, создал, ни в чём с поколеньем несхожее прежним.

С копьями. Были те люди могучи и страшны. Любили

Грозное дело Арея, – это война, – насильщину. Хлеба не ели.

Крепче железа был дух их могучий. Никто приближаться

К ним не решался: великою силой они обладали,

И необорные руки росли на плечах многомощных.

Были из меди доспехи у них и из меди жилища,

Медью работы свершали: никто о железе не ведал.

Сила ужасная собственных рук принесла им погибель.

В затхлую область они леденящего душу Аида

Все снизошли безыменно: и, как ни страшны они были,

Чёрная смерть их взяла и лишила сияния Солнца.

Вот теперь переходим к «веку железному». Я вам хочу сказать, что он описал «Век железный» так, как будто это наше время.

Землю теперь населяют железные люди. Не будет

Им передышки ни ночью, ни днём от трудов и от горя,

И от несчастий. Заботы тяжёлые боги дадут им.

Дети – с отцами, с детьми – их отцы сговориться не смогут.

Чуждыми станут товарищ товарищу, гостю – хозяин,

Больше не будет меж братьев любви, как бывало когда-то.

Старых родителей скоро совсем почитать перестанут;

Будут их яро и зло поносить нечестивые дети

Тяжкою бранью, не зная возмездья богов; не захочет

Больше никто доставлять пропитанья родителям старым.

Правду заменит кулак. Города подпадут разграбленью.

И не возбудит ни в ком уваженья ни клятвохранитель,

Ни справедливый, ни добрый. Скорей наглецу и злодею

Станет почёт воздаваться. Где сила, там будет и право.

Стыд пропадёт. Человеку хорошему люди худые

Лживыми станут вредить показаньями, ложно кляняся.

Следом за каждым из смертных безсчастных пойдёт неотвязно

Зависть злорадная и злоязычная с ликом ужасным.

Скорбно с широкодорожной Земли на Олимп многоглавый,

Крепко плащом белоснежным закутав прекрасное тело,

К вечным богам вознесутся тогда, отлетевши от смертных,

Совесть и Стыд. Лишь одни жесточайшие, тяжкие беды

Людям останутся в жизни. От зла избавленья не будет.

Вот скажите, кто водил <его рукой? Откуда> его первое представление? Вот он находился под очевидным вдохновением, потому что так описать – находясь за несколько столетий до Рождества Христова, <– едва ли возможно. Это если только он сам услышал от кого древнее о тех временах предание и облёк его в такую вот поэтическую форму>.

Дальше вот <речь> идёт <о том>, как предлагали политическое устройство государства Сократ и Платон, Аристотель. Затем он <, автор этого исследования> сразу переходит к Средневековью и указывает на самого большого мыслителя – это Фома Кемпийский, нет, простите, Фома Аквинат. Конфуций рассматривается – китайский философ, – как он учил о государственном устройстве; как в мусульманстве; и вот как Фома Аквинский <учил>; Данте – и включая всех наших современных устроителей.

И рассматриваются главные религии міра: ислам, буддизм, христианство, религии ненасилия, генеалогическое древо человечества, народы и государства в золотой век человечества. Вот скажите, кто мне эту книгу дал? Ну тогда я в следующий раз верну.

Ну, а у нас с вами по Евангелию также самые трагические идут моменты. Смерть Христа. Его осуждение на смерть, Его распятие, то, что связано с этим. Хочу сказать, что человек по натуре своей садист. Он не просто находит удовольствие в мучениях, а какое-то, я не знаю, <возникает> состояние садистское – наслаждается этими муками, смотрит на них.

И вот о полиции. Когда-то был американский фильм «Новый конкистадор». Вот полиция. Она выезжает, и какие она застаёт картины среди людей, у которых на этой почве, насильников, уже сдвинутое <духовное состояние>.

Вот женщина в квартире пьяная, лежит на столе её ребёнок, она курит и папиросы тушит о его тело. Закуривает и тушит. Как он кричит – это нужно только слышать, – и ей это доставляет наслаждение. Вот они врываются в этот дом. Ну что с ней делать? Куда её девать? Убить её? Ну, вот её надо лечить. Вылечится ли она? Ну вот такие-то люди – что с ними делать? Как с ними поступить по Евангелию, когда они насильники?

И вот одно из последних выступлений покойного митрополита <Иоанна (Снычёва)> было в Концертном зале у Финляндского вокзала. Вот он там говорил. Встаёт одна такая респектабельная дама и говорит:

– Владыка, а вот всё-таки смертная казнь, она противоречит христианским-то идеалам. Как вот? Её надо устранить.

Он говорит:

–Нет, я не согласен. Смертная казнь должна быть для каких людей? А вот для таких насильников, которые каждый вечер выходят с тем, чтобы уловить очередную жертву, её потрошить, и этим наслаждаться. Этих людей если не расстреливать, то во всяком случае нужно изолировать.

И вот есть такой академик Раушенбах, <Борис Викторович, по космонавтике, он с Королёвым вместе работал>, может быть, вы помните его выступления, он также говорил, что «нужно их изолировать, эти течения изуверские».

Вот какие изуверские течения мы знаем в христианстве? Ну это вот, во-первых, хлыстовство. Почитайте Мельникова-Печерского о хлыстовстве. Это как ересь жидовствующих, я не знаю. Вот она прошла через все века. Или, скажем, скопчество.

Вот открывают Евангелие – откройте Евангелие от Матфея все, найдите 19-ю главу. Вот отталкиваются от Евангелия – все отталкиваются, вот что поразительно-то – от Писания! Читают то же самое Писание. Вот сколько голов, столько и Библий, получается.

Значит, как же в этом хаосе, в этой какофонии разобраться-то? Они ссылаются на тексты, и мы. Если будем спорить, получится эквилибристика текстами. А уж с сектантами говорить безполезно – они целыми зарядами будут в вас <палить> – как они знают Писание – вырывать из контекста тексты, и применять их.

О нерасторжимости брака, 19-я глава, 3-й стих. Здесь Христос говорит: «И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женой своею? Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и матерь и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Они говорят ему: как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с нею?».

Откройте «Второзаконие» и найдите 24-ю главу. «Если кто возьмет жену и сделается ее мужем, и она не найдет благоволения в глазах его <...> и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руки, и отпустит ее из дома своего, и она выйдет из дома его, пойдет, и выйдет за другого мужа, но и сей последний муж возненавидит ее и напишет ей разводное письмо и даст ей в руки, и отпустит ее из дома своего, или умрет сей последний муж ее, взявший ее себе в жену, – то не может первый ее муж, отпустивший ее, опять взять ее себе в жену, после того как она осквернена, ибо сие есть мерзость пред Господом Богом твоим, и не порочь земли, которую Господь, Бог твой дает тебе в удел».

Вот идеал брака дан в Раю. Вот что Бог сочетал, того человек да не разлучает (см. Мф. 19:6).

Иоанн Златоуст, раскрывая эти слова, говорит, что брак не заканчивается со смертью одного из супругов. Он это брал пример со своей матери. Она овдовела молодой – в девятнадцать лет – и не пошла вторично замуж, – хотя и находились соискатели, поскольку она из привилегированной такой семьи происходила и богатой – и посвятила себя воспитанию сына. Ливаний, учитель красноречия, у которого Златоуст брал уроки, имея её в виду – Секунд и Анфуса, родители <Иоанна Златоуста> (вот почитайте, поминайте родителей Иоанна Златоуста), – он говорит: «Какие у христиан встречаются женщины!». Это просто действительно так.

Но ведь он говорит, что брак уходит в вечность. Он не нарушается даже со смертью одного из супругов. Но это, знаете, идеал. Идеал, как видите, осуществляется как редкость, как драгоценность какая. А так всё отклонения от идеала. И вот в сегодняшней психологии они даже рекомендуют менять партнёров для душевного своего оздоровления. Вообще, страшно, конечно. Если само государство не заботится, не озабочено нравственностью своих членов, поэтому падению всеобщему – в истории мы замечаем – предшествовало падение нравов, падение и всякие извращения. Это был явный признак одряхления и гибели империй. Вот это основной, так сказать, показатель.

И вот они задают Ему этот вопрос и Он говорит, что Моисей-то вынужден был по жестокосердию вашему дать это (см. Мф. 19:8), пойти на уступку, потому что если взять тот восточный мір, когда женщина находилась в полном порабощении, существо второго сорта, – даже в христианской-то Церкви решали: есть ли в ней душа, потому что вот и вдыхая в лице дыхание жизни (см. Быт. 2:7), о ней не сказано, что вдунул в лице ее дыхание жизни. Есть ли у неё душа? Закапывали глубже в землю, чем мужчину. Ну, что это вот такое? Это ведь находили оправдание какое-то своим взглядам, и многие находили вот в текстах Священного Писания.

Как теперь с текстами-то быть? Вот и будет эквилибристика с текстами: вы им – одно, они вам – десять, вы на это десять, они вам двадцать представят. И этому царствию конца не будет, этому спору. Поэтому ввязываться с ними в споры без доказательства – практически безнадёжное дело. Если вы будете надеяться только на свою аргументацию – безнадёжно! Это только, если хотите иметь какой-то плод – вот, нужно за них молиться. Тащить их, простите, на своём горбу – вот таким образом, может быть, тогда что-нибудь и получится. А если <надеяться> только на диалектику – вы пяти пядей по лбу, а встретите – с восемью.

Вот это очень хорошо видно на религиозных беседах по <радио> «Свобода», которые ведёт Яков Кротов Программа «С христианской точки зрения»>. Когда соединяются протестанты, католики, православные и другие и высказывают точку зрения, так и видно, что закваска – одна и та же, а одни и те же тексты понимаются по-разному.

Хорошо. Вот Он здесь и говорит: «<...> но Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние <...> [то есть вот основание для развода – измена, причём доказанная измена], тот прелюбодействует». Женившийся на разведённой прелюбодействует. Вот такой идеал брака начертан.

Да при теперешних нравах и взглядах вообще считается недостижимым. И вообще, считают: зачем хранить девственность, и что это за глупость такая – требовать от женщины или от девушки девственность, это её право, и при чём тут грех, и что это за грех? Нет греха. «Говорят Ему ученики Его: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться. Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано, ибо есть скопцы, которые из чрева матери родились так [вот с таким недостатком, больные], и есть скопцы, которые оскоплены от людей <...>». Варварский обычай – пленных оскоплять и приносить гениталии в качестве трофеев.

Вот вы помните, Саул говорит Давиду: если хочешь быть зятем моим [посылает его к филистимлянам], принеси мне сто краеобрезаний (см. 1Цар. 18:25–29). Вот совершалось такое изуверство – вырезали половые органы. Вон индейцы скальпировали, знаете, вот, снимали скальпы. Да. У других что – страшный какой обычай – отрубают человеку голову, вынимают внутренности и кладут в раскалённый песок. Голова суживается до лимона величиной, сохраняются и волосы, и всё, и не искажаются черты лица ни на малейшее <отклонение>. И вот это сувениры. Вот такими сувенирами торгуют, предлагают – конечно, не открыто. Вот такие нравы в какой-нибудь Перу, в каком-нибудь Эквадоре или в других Конго. Вот это есть и сейчас. Да.

Вот смотрите. Ибо есть скопцы, которые из чрева, и есть скопцы, которые оскоплены от людей – в результате вот таких варварских <обычаев>, – и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Вот эти слова они поняли буквально – и появились каженики добровольные, стали оскоплять себя, и секта скопцов. Это же изуверство. Сколько было судебных дел, как это накрывали – это же всё делается втайне, конспирируется, пойди там разберись. В тайне всё сохраняется. Или хлысты. Прочитайте Мельникова-Печерского, особенно «В лесах» или «На горах» – первая-то <книга>. Вот где он <пишет> вторую свою <книгу>, том начинает с описания хлыстовских кораблей, и откуда возникло это хлыстовство, и чем они занимаются на своих собраниях.

А внешне являются самыми аккуратными прихожанами церкви – батюшка не нарадуется. Вот эти самые и причащаются, и исповедуются, а это вот, только, понимаете, показное лицо. И когда раскрылось всё это, то оказалось, что в эти корабли входили высшие чины из офицерства, из епископата и сколько-то, понимаете из чиновников, сенаторов и других и прочих – что когда это открывалось, <когда> приводили нового члена и он видел себя в окружении, он диву надивиться не мог: «Как, и они входят в эти секты?» Вот это, конечно, нужно изводить и изводить калёным железом.

Или секта сатанистов. Вот сегодня как раз поднимался вопрос: нужно ли быть открытым христианину. Вот мы с вами открытые люди или закрытые? Мы міру открыты или закрыты? И вот как быть открытым для общества, чтобы о нас знали, чтобы знали нашу внутреннюю жизнь, нашу психологию, общались с нами, и мы <как> должны общаться? Вот как общаться с сатанистами? Можно ли с ними общаться? Можно ли приходить на их собрания? И вот раздаются такие голоса, что Христос не чуждался никого, что он общался со всеми.

А вот если вы откроете Соборное послание, вот из Библии можно вычитать всё, что вам угодно. Вот откройте Соборное послание Второе, Иоанна. За Деяниями идут Соборные послания и давайте посмотрим второе послание, 7-й стих 1-й главы. Вот что он <Апостол Иоанн> говорит об еретиках, обольстителях и хранении веры.

«Ибо многие обольстители вошли в мір, не исповедующие Иисуса Христа [делает акцент:], пришедшего во плоти [считали, что соединиться с материей Богу невозможно: Бог и материя полярны, поэтому Христос воплотился призрачно – Он казался имеющим плоть, а по существу Он её не имел. Докетизм – это ересь, современная уже Апостолам. Вот смотрите: только появилось христианство – а уже ересь готова; только ещё что-то – а уж ересь готова! И вы думаете, что вы, так сказать, дождётесь такого состояния, когда будет только Православие в его чистом виде? Не дождётесь! И не ждите. Такого не будет. Обязательно будет противостоять кто-то, кто будет мутить всю воду. И что с ним делать? Убить его? Но ведь попробуйте убить! Как его убить-то? Не велено нам этого делать. Дальше]: такой человек есть обольститель и антихрист [о как его назвал! И когда явился Христос воскресший Апостолам, что они подумали? Думали, что дух видят. А Он что им сказал? Да что вы так думаете? Дух плоти и костей не имеет, как видите Меня имуща, осяжите Меня, Я не дух, а реальный человек (см. Лк. 24:36–40). Дальше]. Наблюдайте за собою, чтобы нам не потерять того, над чем мы трудились [в проповеди], но чтобы получить полную награду. Всякий, преступающий учение Христово и не пребывающий в нем, не имеет Бога; пребывающий в учении Христовом имеет и Отца и Сына. Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его; ибо приветствующий его участвует в злых делах его. Много имею писать вам, но не хочу на бумаге чернилами, а надеюсь прийти к вам, и говорить устами к устам, чтобы радость ваша была полна» (2Ин. 17–11).

Вот вам и общайся после этих слов. Таких не пускать в дом, а после них надо, очевидно, окроплять и освящать дом, чтобы эта нечисть, которая осталась, – дух их остался, – изгнан был. Вот как быть с общением. С другой стороны, мы живём в міре и принуждены общаться с врачами и в магазинах, и в поездах, и везде – без этих людей нельзя. А они, допустим, еретики. Не то что так: не исповедуют Иисуса во плоти пришедшего, а вообще ничего не исповедуют – агностики, алоги! Ну что теперь делать? А Апостол скажет: Тогда надлежало бы нам выйти из міра (см. 1Кор. 5:10).

Ну где вы найдёте такое положение, что пришли в магазин, а там христианнейшие продавцы <смех в аудитории>; пришли за билетами, а там – «благословен Бог наш, получите билет!»; пришли в больницу – там то же: «во врачебницу пришелъ еси, да не неисцѣленъ отыдеши». Да они и слов-то таких не знают – мы живём в жестоком міре, безбожном, агрессивном по отношению к Церкви и ко Христу его. И нормальное-то состояние Церкви – быть в гонении, Она должна быть гонимой. Это хоть и парадоксально звучит, но тем не менее, это так: «Не бойся малое стадо (см. Лк. 12:32); егда пріиду, обрящу ли вѣру на Землѣ (см. Лк. 18:8)? Ибо возстанутъ лжехристы и лжепророки, сотворятъ многіе знаменія и чудеса, чтобы совратить, соблазнить, если возможно, и избранныхъ. Вотъ, Я напередъ сказалъ вамъ (см. Мф. 24:24–25).

Следовательно, как быть с инакомыслящими людьми? Плюрализм мнений, говорят: вот нужно допускать плюрализм мнений и право человека думать и по вопросам религии, и жизни, что он думает – все мнения достойны уважения. Мы с вами обречены жить. И вот тут, повторяю, уж я не знаю, сегодня в который раз, был спор Познера на собрании этих – на предмет проверки еврейских организаций – чем они там в Думе <занимаются. Это когда опубликовали книжку «Шулхан Арух» из Талмуда – об отношении иудеев к неиудеям>. То есть сколько-то там подписалось человек <, возмутившихся этой книгой>. Вот собрали этих представителей, и пошла такая <брань> – они забыли <уже>, что они перед телевидением сидят, – стали оскорблять друг друга, и не знаю, если бы не остановили, до чего бы дошло. А ведь все высокообразованные люди, все с положением, это не простые.

А вот академик Велихов мне больше всех понравился, как он сказал: «Я себя верующим человеком считать не могу и не назову»; – вот в том плане, как это принято. Может быть, у него какие-то философские есть понятия о Боге или безсмертии. Но он как учёный сказал так: вот мы видим белый цвет. Белый цвет – результат семи цветов радужных. Чтобы иметь такой свет, каким мы любуемся и наслаждаемся, – в нём присутствуют семь цветов радуги. Уберите хоть один цвет из радуги, всё будет в сером цвете, всё міроздание. Мы будем видеть его в мышином сером цвете: и леса, и поля, и зверьё – всё будет в сером цвете. Приятно это будет? Нет. Поэтому, если мы с вами обречены жить среди разных религий, надо жить и находить в себе какие-то вот взаимоприемлемые черты>, чтобы жить мирно, не оскорбляя религиозных чувств.

А вот присутствовать у сатанистов или смотреть, как они сокрушают кресты на кладбищах и совершают свои чёрные мессы – это страшно на них и присутствовать. Конечно, туда ходить нельзя. И что мы с ними найдём общего? Какой мы опыт перенять можем? Вот какие пределы для открытости? С другой стороны, смотрите вот: Грядущаго ко Мне не изжену вонъ (Ин. 6:37).

И вот вам пример классического жития Макария Великого, вы его знаете. Идёт впереди него послушник, встречается с идольским жрецом: «Изыди, служитель дьявола». Тот его едва не убил. А этот назвал его: «Как дела, человек Божий? Вот мы оба с тобой служители», – и обратил его своим словом. Вот решайте этот вопрос сами: как быть? Ведь есть целый преступный мір: со своими законами, своей «религией» – образно говоря – и своей философией. Сколько их находится?

Я думал, что до поступления в армию молодёжь-то вся в міру; а когда пришёл и посмотрел, то молодёжь-то вся – в армии. Это также особый мір – сколько там жестокости! Вот я служил в стройбате, это сколько жестокости! «Дисбат» – это дисциплинарный батальон, тюрьма, можно сказать, военная в самой армии. Сколько там находится людей за страшные преступления, которые совершаются солдатами! Это если бы всё зачитывать, ещё и опубликовывать – это страшная картина!

Вот. Так вот как с ними общаться? Вычеркнуть их? Церковь должна присутствовать везде, во всех этих искажениях. Она должна приходить и вносить Свой свет. Поэтому если у человека есть дар служить в тюрьмах, то надо служить. Если проповедовать – да, это вот <надо пытаться делать>. Есть настолько озверелые люди, что вот регентши ездили туда – с концертами и всё – некоторые не хотят и появляться, и тревожить свою совесть – не хотят присутствовать.

Вот они выстроят и храм, сделают всё – ведь талантливейшие сидят там люди – но изменить себя не могут. Вот выходят в этот мір. Ну, хорошо, в этот мір, но вот они, допустим, приняли учение и столкнулись в Церкви с теми аномалиями, какие у нас есть. Это же соблазн для них страшнее всякого. Они хотят в Церкви, в служителях Её видеть идеал – а ведь его-то нет. Вы сами прекрасно знаете обратную сторону церковной жизни.

Они вот, не могут <ещё отделить пшеницу от плевел (ср. Мф. 13:24–30)>, путают Бога с человеком. Ах, раз увидели, что такое творится – та же несправедливость, то же сутяжничество, то же сребролюбие, те же пороки, блуд и всякое другое, – так как же, это вы туда-то меня приглашаете? Это нет. Да. Вот соблазн великий. Не знаешь, как <поступать>: человека приводить в Церковь или нет? Приводить его в Семинарию или нет? Так. Ну что вот теперь делать? Делать вот, что сказано: кто соблазнит <единаго отъ малыхъ сихъ, то лучше бы ему надѣть на себя жернов мельничный и броситься в пучину морскую> (см. Мф. 18:6).

Давайте <откроем> 18-ю главу Евангелия от Матфея. «В то время ученики приступили к Иисусу и сказали: кто больше в Царстве Небесном? [вот представляете, представления-то какие: кто больше в Царстве Небесном. Они Его принимают как установление надполитическое] Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: истинно говорю вам – если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное; итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном; и кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает. А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской. Горе міру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам, но горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Мф. 18:1–7). И дальше Он говорит, что вот соблазн настолько по своим следствиям страшен, что легче остаться без руки, без глаза, без ноги, чтобы не быть вверженным <в геену огненную>.

Конечно, Он не призывает – нельзя принимать эти слова Христа буквально – не призывает калечить себя: если правый глаз соблазняет тебя... (см. Мф. 5:29). Почему правый? А левый не соблазняет? Ну, давайте, выкололи правый, остался левый, соблазн идёт. Давайте выколем левый. Что останется? Слепой человек, инвалид.

Нельзя понимать эти слова буквально. Также нельзя понимать буквально и о скопчестве. А вот нашлись люди! Знаете, вот Потап Максимович Чакурин – это любимый герой Мельникова-Печерского в его романе. Это самородок, крестьянин из старообрядцев. Но он такой умный, с таким умом государственным. Это просто <одарённый природный ум>. Он так на этот вопрос говорит: «Ну что сказать на всё это? Нет такой глупости, у которой не нашлось бы тысячи последователей, готовых за неё умереть».

Вот были сектанты дыромоляи. Вот возьмите Владимира Сергеевича Соловьёва «Три разговора» < Соловьёв В. Три разговора о войне, прогрессе и о конце всемирной истории>. Первый разговор, вот начинают они обсуждать эту тему: «Были сектанты, проверчивали дыру в углу избы, вставали перед этой дырой, перед этим отверстием, и – молились: ’’Дыра моя, изба моя, спаси меня“, и делали это на полном серьёзе». Это, скажите, что такое? Это полное «я пишу тебе с приветом». Это полное вот такое <безсмыслие>.

– Откуда это у них взялось?

– А вот на основании также, наверное, <Писания>. Отделились от безпоповцев, не признают ни икон, ни таинств после реформ Патриарха Никона, молятся только свету с востока – летом на открытом воздухе, зимой – свету сквозь специальное отверстие на восточном углу дома> – нашлись такие духовные учителя <– Козьма Андреев и Козьма Панфилов, основатели такого безпоповского «Спасова согласия»>, которые и <увлекли за собой простецов>.

Так вот: нет такой глупости, у которой бы не нашлось тысячи последователей, готовых умереть за это. Ну возьмите самый парадоксальный пример: Иуда. Что может быть поступка отрицательнее? И заклеймили-то его: предатель. Никто не хочет это имя-то и носить-то. Ну-ка дайте православному христианину в крещении имя Иуда, Иегуда. Это, скажет, что? Я не хочу так. А это имя Апостола. Иегуда Минухин, знаменитый на весь мір скрипач был. Иегуда – такое же распространённое имя, как у нас Иван. Но вот с ним ассоциации какая: предатель, юдофоб – это ненавистник иудеев.

Дальше. Вот он стал примером для многих. Смотрите, <дескать,> как покаялся – раскаялся: Согрешил я, предав кровь неповинную (см. Мф. 27:4). Вот образец <для них>.

Была секта, которая приводила в исполнение <такое, вот, раскаяние>: раз он удавился, и они давились. Назначали день, и целыми партиями давились на ремнях.

Смотрите, читают: И были наги Адам и жена его, и не стыдились (см. Быт. 2:25). Появилась секта адамитов: раз Адам был наг, и они должны ходить и присутствовать на своих богослужениях нагими. Вы представьте: стоят две партии – голых женщин и голых мужчин. Красота какая <смех в аудитории>. На полном серьёзе. Вот невинность. Так секта адамитов.

Другие придумали ещё хлеще. Была секта преадамитов, то есть были люди сотворённые до этой пары – не одна пара была, а несколько пар, поэтому отсюда и люди разные. А почему они не читают книгу «Деяний» – речь Апостола Павла в Ареопаге? От единой крови произвел Господь весь род человеческий для обитания по лицу Земли. Установил для каждого народа пределы и время их обитания (см. Деян. 17:26). – От единой крови, от единой четы. Для них это пустой звук. Следовательно, что человеку ни дай, он всё доводит до абсурда. И если послушать наши объяснения, наши беседы на религиозные темы, приватные, – чего-чего только мы не услышим. Но они происходят, может быть, от искренних побуждений.

И нам не хватает только отточенности мысли, вот знания богословского. Поэтому вот эти пробелы и надо восполнять. И вот к этому призывают нас сегодня три великих святителя и учителя Вселенских, <первый> – Василий Великий. Как ему начинается тропарь? Во всю землю изыде вѣщаніе твое, яко приемшую слово твое, имже боголѣпно научилъ ecu, естество сущихъ уяснилъ ecu, – то есть объяснил нам происхождение міра. Вот если хотите познакомиться, что это был за человек и какой его потенциал духовный, по крайней мере прочтите «Шестоднев» – толкование на «Шестоднев» Василия Великого.

Второй – Григорий Богослов: Пастырская свирель богословія твоего риторовъ побѣди трубы; якоже бо глубины Духа изыскавшу, и доброты вѣщанія приложишися тебѣ <...>. Красота и глубина вѣщанія. Да. Надо знать это.

<Третий – Иоанн Златоуст – >: Устъ твоихъ, якоже свѣтлость огня возсіявши, благодать вселенную просвѣти: не сребролюбія мірови сокровища списка, высоту намъ смиренномудры показа. Но твоими словесы наказуя, отче Іоанне Златоусте, моли Слова Христа Бога спастися душамъ нашимъ.

Вот Бог воздвиг их в самое критическое переломное время, когда <расцветало> арианство – а это философия целая, это аристотелевская философия, она неустранимо является препятствием для богословия и философии.

Вот как бы создать чистое богословие, безпримесное, чистое богословие – нет, философия служанкой богословия была в средние века <выражение принадлежит итальянскому историку Цезарио Баронию, 1538–1607>, а сейчас она совершенно агрессивна по отношению <к христианству >: есть же атеистические философии. Прочитайте Фейербаха «Сущность христианства». Вот перечитайте его главное произведение, и вы там увидите – он жизнь свою посвятил на борьбу с религией и говорил, что в религии человек поклоняется самому себе, а не Богу. У него есть идеал – без идеалов человек жить не может, – где он копирует себя, проецирует себя. Наделяет надуманное существо качествами в превосходной степени: человек умный – Бог премудрый, человек сильный – Бог всесильный, человек такой-то, а Бог – в превосходной степени. Следовательно, в религии мы кланяемся самим себе.

Вот это учение его и взяли Маркс <и другие последователи>, диалектику – почему Гегеля он тоже взял, как составляющее всего атеистического учения? Да потому что міровой дух находит своё завершение в душе человека: вот человек – сам Бог. И если вы почитаете Гегеля «Переписка с Шеллингом» <Гегель Г.В.Ф. Избранные письма>, он там пишет, что молитва – молиться Богу – это кощунство. Молитву мы оставим простым людям, которые признают Бога личностью. Мы переступили за личность, поэтому молиться – это одно кощунство.

Скажите, кто это его устами говорит? Я думаю, что вот этот... А почитают: ну как это, Гегель, Кант! Вот эти все <глыбы философии>! Как их изучать? Конечно, можно бы их и не изучать. Но многие <занимаются ими> по обстоятельствам жизни – если он преподаёт, если он пишет, он должен это знать. И вот, и читай вот это.

А любое чтение не остаётся без следов: оно отражается на личности, на его мыслях. И вот, и начинается. Вот отцы-то и предупреждали, что в чтении мы должны быть очень избирательны. Вы найдёте книгу, которая разрушит всё ваше міровоззрение. Она будет действовать разлагающим образом.

Потому что с точки зрения разума, с одинаковой степенью убедительности можно говорить: «Бог есть», «Бога нет», «Мір вѣчен», «Мір конечен», «Мір, – понимаете, – существует случайно», «Мір имеет причину в себе самом». И вот почитаете... А красноречие-то какое у того же Руссо, у Дидро, у Вольтера – это французские <просветители>. А вот Энциклопедический словарь Дидро и Д’Аламбера – так его небезопасно и читать. Небезопасно и читать!

Мишеля Монтеня почитайте и ещё его современника, Монтескье. Можно внести в себя вирус, который расхолодит горячность вашей веры, и она будет подтачиваться всё время вот такими <сомнениями>: а так ли это, а может быть, <не так>; да, это так, если мы только не заблуждаемся. Вот и будем с таким ходить состоянием.

Вот надо бояться этого внутреннего разложения, чтобы не утратить веру. Не утратить. Ну, утратить, могли, не знаю, утратить? Если она есть, так её не утратишь. Но искушения против веры страшны, в том числе подаются и вот под научным таким вот <соусом>, да.

Благодарю вас за внимание.