Книга Екклезиаст

Книга Екклезиаст в еврейской Библии называется когелет, что значит: созывающая, проповедующая, т.е. премудрость. Это название в таинственном смысле усвояется писателю книги царю Соломону, как принявшему на себя обязанности наставлять народное собрание. Таковому значению еврейского слова соответствует и греческое название книги Εχχλησιαστήζ⁵², что по переводу на русский язык обозначает церковного проповедника, человека учащего в собрании. Греческое название книги осталось удержанным и в славяно-русской Библии. Оба наименования книги – и еврейское, и греческое – одинаково указывают на проповедный, учительный характер книги. И в самом деле, излагаемые в ней истины не только по существу своему, как поднимающие вопрос о благе в земной жизни для человека, но и по значению своему, как истины, определяющие это благо в добродетельной жизни, основанной на вере в Бога, всего уместнее и приличнее могут быть рассматриваемы и возвещаемы в церковном собрании. Изложение книги также напоминает собою речь народного проповедника. «Екклезиастом, – говорит бл. Иероним, – на греческом языке называется «созывающий coбpaние», т.е. церковь, и мы можем перевести это слово «проповедник», потому что он говорит к народу и речь его обращается не к одному лицу в частности, а ко всем вообще».

Писателем книги, скрывшим собственное имя свое под именем Екклезиаста, был Соломон. Он называет себя в книге сыном Давида, царем Иерусалимским (I, 12); он свидетельствует о себе как о величайшем мудреце, проявившем свою мудрость в притчах (XII, 9–10; ср. 3Цар. IV, 29–34) и, наконец изображает свои богатства и роскошь чертами, сходными с описанием богатств и славы Соломона в книгах Царств и Паралипоменон. Царю Соломону приписывается составление книги Екклезиаст также преданием иудейской и христианской Церкви.

Книга Екклезиаст написана Соломоном в последние годы его царствования, после того как бедствия, посланные Богом в наказание за увлечение идолопоклонством со всеми его гибельными последствиями, отрезвили царя и привели его к истинному раскаянию в прежней греховной жизни. Плодом этого покаянного состояния Соломона и явилась книга Екклезиаст. Здесь премудрый царь самообличает себя в том, что позволил себе увлечься различными благами жизни, забыв истинного Бога. После тщательных стремлений найти себе удовольствие в различных сторонах земного существования человека, автор приходит к тому несомненному выводу, что все на земле вне Бога и добродетельной жизни, ведущей к Нему, ничтожно и мучительно. Наученный опытом своей жизни, богопросвященный писатель имел в виду напечатлеть это общее положение, которым определяется жизнь разумного существа на земле, в умах и сердцах других людей, чтобы своим примером предостеречь их от суетных исканий цели жизни в том, в чем он сам тщетно искал ее. Установив, что без добродетельной жизни, основанной на вере в Бога, человек не может достигнуть счастья на земле, Соломон старается укрепить людей на поприще этой добродетельной жизни, он указывает препятствия, какие часто встречаются на этом пути и соответственно сему дает различные советы к тому, чтобы с успехом можно было преодолеть эти препятствия.

Книга Екклезиаст разделяется на четыре части со вступлением и заключением.

Вступление в книгу содержится в первых 12-ти стихах 1-й главы. Здесь раскрывается общая главная мысль книги о суетности или бесплодности всего существующего вне Бога. Автор рассматривает мир физических явлений и находит, что все эти стихийные явления однообразно вращаются, и от этого неизменного круговращения их, равно как и от всей стихийной работы, ничего не прибавляется ни в отношении количества, ни в отношении качества действующих сил. Отсюда следует, что не может быть никакого поступательного движения вперед, никакого совершенствования и в деятельности человека, направленной исключительно к этим явлениям. И это тем более потому, что деятельность человека, рассматриваемая сама по себе, отягощается суетою забвения. В силу этого скорбного свойства человеческой жизни все, что ни делает человек на земле, подлежит забвению и через это как бы уничтожается, делая напрасным все труды человека.

В первой части книги, обнимающей собою I, 12–18 ст. и II главу, Екклезиаст на основании личного опыта доказывает сперва суету знания, науки, а потом суетность чувственных удовольствий. Знание, хотя и доставляет человеку известную долю довольства, однако оно не может помимо Бога удовлетворить человека полным счастьем. Екклезиаст приобрел знаний более, чем кто-либо другой, и в конце концов принужден был прийти к такому печальному выводу. Причина этой неудовлетворенности человека областью познавательных сил и обогащением их познаниями заключается в том, что человеку по мере усовершенствования в познании приходится ближе узнавать недостатки своей природы, нестроения в жизни общественной и болезни, от которых совоздыхает неразумная природа. Между тем сил и средств устранить наблюдаемое в окружающей действительности зло и сделать так, чтобы оно никогда не возвращалось, мудрец от своего знания не получает. При таком положении дела многознающего человека постигает участь горького разочарования и страдания (I, 12–18 ст.).

Еще менее человек может удовлетвориться областью чувственных удовольствий, которые относятся к разряду низших потребностей жизни. Екклезиаст приобретал богатства и предавался всевозможным видам наслаждений, но все это оказалось суетой и ничтожеством, ибо скопление земных благ сопровождается трудом и заботами и пользование ими не от человека зависит, а от Бога, во власти Которого самая жизнь человека (II, 1–26 ст.).

Вторая часть книги обнимает главы: III, IV и V. Она состоит из рассуждения, в котором Екклезиаст доказывает, что человек на земле ограничен условиями самого своего существования и по причине таких условий самовольно, без Бога, не может достигнуть благополучия. Все явления земной жизни человека, вне жизни его в Боге, ограничены, по учению Екклезиаста, определенным временем и представляют собою лишь постоянное круговращение противоположностей, как, например, рождение и смерть, радость и печаль, истина и ложь, любовь и ненависть и т.п. Человек не в силах изменить сего установленного Творцом порядка и поэтому должен покорно признать существование сего порядка, смиренно разумевая в нем действия воли Божией. С этою благою целью Господь и сотворил человека восприимчивым к красотам вселенной, сообщив духу человека стремление к истине, добру и красоте (III, 1 – 15). Человека не должны смущать те наблюдаемые на земле несоответствия идеалу добра и вечной жизни в Боге, по которым явления неправды господствуют всюду и участь человека здесь на земле по условиям телесной жизни является одинаковою с участью животных. Допущением сих явлений Промыслитель внушает человеку, чтобы он не забывал о своей ничтожности пред величием Его, воспитывал бы в себе веру в будущую загробную жизнь, когда все неправды в жизни людей найдут пред судом Правосудного Бога достойное воздаяние. Тогда же найдут для себя разрешение и все другие основные вопросы человеческого духа, удовлетворить которым в пределах здешнего земного существования никто из людей не может. Ввиду всего этого человек должен успокоиться и не тратить даром времени на то, что бесполезно и преждевременно. Помня о Боге – Всемогущем Мироправителе, он с верою и смирением должен покоряться велениям Божиим, осмотрительно и усердно исполнять свои религиозно-нравственные обязанности и быть осторожным в своих отношениях к скоропреходящим явлениям этого мира (III, 16–22; IV, 1 – 17; V, 1 –11 ст.).

Третья часть книги начинается с VI главы и продолжается до VIII главы, 16 стиха. В этой части предлагается ряд суждений, в которых автор, продолжая раскрывать учение об отношении человека к земным благам, говорит, что все блага, например богатство, долголетие, мудрость и др., зависят всецело от Бога, а человек самовольно ими пользоваться не может. Земные блага, к которым стремятся обычно люди, не могут иметь для них самодовлеющего значения в жизни; по указанию Екклезиаста, обладание земными благами нисколько не избавляет человека от бедствий, так как нередко бывают, по наблюдению Екклезиаста, такие бедствия, которые только отравляют собою наслаждение земными благами и должны отводить от них сердце человека, направляя его к нравственной деятельности (VI, 1–10; VII, 1). Вся земная жизнь, по учению Екклезиаста, как подготовление к будущей загробной жизни, должна быть проводима человеком применительно к тому будущему времени. Руководясь таким взглядом на жизнь, Екклезиаст советует человеку лучше ходить в дом плача об умершем, нежели в дом пира, лучше слушать обличения мудрого, нежели пустую легкомысленную песнь глупых, и лучше быть терпеливым, чем высокомерным в суждении о делах человека (VII, 2–9). Ропотное недовольство суетностью внешних явлений не делает человека лучше; посему в несчастиях, которых сами мы не можем отвратить, следует предавать себя воле Божией и не надмеваться своей праведностью; но в смиренном сознании, что нет человека праведного на земле, который бы делал добро и не грешил, должно заботиться об исправлении собственных недостатков.

Причина господства злой действительности в мире, в силу которой несчастие и глупость преобладают в людях сравнительно с мудростью и благочестием, почему и происходят различные бедствия, служит грех, как увлечение с правого пути в чувственность и самомнение. Господь же сотворил человека праведным и невинным, поэтому считать существующий непорядок в жизни людей от Бога несправедливо. Но нарушение правосудия Божия ненормальными и тягостными событиями в жизни людей будет продолжаться на земле только до будущего Божественного суда, на котором они будут разрешены и отношение между добродетелью и блаженством будет восстановлено. Тогда наступит полное торжество добра, и вера в это великое время воцарения правды Божией, по учению Екклесиаста, должна служить ободрением к мужественному перенесению всех переживаемых на земле, при явном господстве нечестия, бедствий (VII, 10–30, VIII, 1 – 15).

В последней четвертой части книги, обнимающей собою VIII гл. 16–17 ст., IX, XI и XII гл., 1–17 ст. включительно, излагается сначала учение о значении земной жизни человека по отношению к загробной. Так как, по словам Екклезиаста, пути Промысла Божия в воздействии на людей непостижимы, а в жизни за гробом невозможна будет никакая деятельность, то не следует всецело отдаваться только одной земной деятельности, но пользуясь земными благами как дарами и знаками благоволения Божия, следует заботиться особенно о неустанном совершении добрых дел, для которых создал Бог человека (VIII, 16-IX, 10).

Переходя затем к частным наставлениям, Екклезиаст учит о мудром поведении человека во время общественных бедствий, которые посылаются Богом как вестники Его Страшного суда. Мудрость, по учению Екклезиаста, обнаруживается не в слове, т.е. не в обычном течении земной жизни, когда она (мудрость) часто служит предметом презрения со стороны глупых, а в бедствиях, которые только мудрый переносит с кротостью и терпением. Особенно это заметно бывает и поучительно в отношениях общественной жизни (IX, 11–18; X, 1–20).

Чтобы избежать излишней суеты и достигнуть земного благополучия, Екклезиаст заповедует человеку быть милосердным по отношению к другим людям. Милосердие, вызываемое чувством любви к ближним, должно проявляться в том, чтобы употреблять все свои богатства и силы во благо ближним (XI, 1–6). Эту добродетель, равно как и все другие добродетели, которыми определяется истинное положение человека на земле и указывается истинный путь к Богу – Источнику блаженной жизни, должно начать соблюдать человеку еще в юности, когда силы его здоровы и крепки. Конечно, приятно наслаждаться жизнью и ее благами, особенно в период юности; но это наслаждение бесплодно в будущем, и юноше, отдающему законную дань своему возрасту, всегда следует помнить о Суде Божием и о скоропреходящести своих дней. В виду скоротечности цветущего возраста нужно бодро и деятельно всеми силами благоугождать Богу, Создателю своему, пока не настали дни бессильной и многонемощной старости, за которой последует смерть. Это неизбежное для человека явление (т.е. смерть) состоит в том, что тело его превратится в землю, из чего оно и было создано, а дух возвратится к Богу, Который дал его (XI,7–10; XII, 1–7).

Последние шесть стихов книги составляют заключение ее, которое приписывается составителю канона св. книг священнику Ездре и его сотрудникам, пророкам Аггею и Захарии. Содержание заключения таково. В нем сначала сообщаются исторические сведения об Екклезиасте как мудром проповеднике и писателе книги. Раскрывая достоинства учения Екклезиаста, автор указывает на природную мудрость его, обогащенную при этом трудолюбием, и на богодухновенный характер его книги. Этим обстоятельством и объясняется та благодатная сила действенности речей Екклезиаста, которая чувствуется сердцем при чтении его книги. Наконец, автор заключения кратко излагает сущность нравственного учения Екклезиаста, которая состоит в благоговейном подчинении человека Богу и в соблюдении Его заповедей; потому что всякое дело приведет Бог на суд (XII, 8–14).

Предостерегая юношу от опасных увлечений юношеским возрастом, Екклезиаст говорит: «разумей, яко о всех сих приведет тя Бог на суд» (XI, 9). В этих словах Екклезиаста заключается учение о Суде Божием над человеком после смерти, когда потребуется отчет во всех поступках человека, даже во всех мыслях и движениях сердца его.

Учение о мздовоздаянии и вообще о загробной участи человека выражается еще в следующих словах Екклезиаста: «И возвратится персть в землю, яко жe бе, и дух возвратится к Богу, иже даде его» (XII, 7). Это возвращение духа человеческого к Богу как своему первообразу по свидетельству Екклезиаста (III, 17; XII, 14) произойдет с тою целью, чтобы дать отчет Богу в добрых и злых делах на земле, после чего должно будет последовать мздовоздаяние Божие, сообразно с праведною или нечестивою жизнью подсудимого. Такое учение Екклезиаста об участи человека после смерти вполне подтверждается и учением Нового Завета, где эта истина раскрывается более ясно и определенно (Кор. IV, 5; Mф. X, 28; XVIII, 9 и др.).

Рассмотрение содержания учительных книг: Псалтири, книги Иова, Притчей и Екклезиаста показывает нам, почему сии книги называются учительными. Во всех этих книгах замечается одна общая цель, которую стараются достигнуть авторы их. Эта цель состоит в том, что писатели учительных книг выступают в качестве наставников, предлагающих со своей стороны вразумление, раскрытие нравоучительных истин, данных в книгах законоположительных и содержащихся отчасти в книгах исторических. Раскрытие этих истин получает у них характер не только простого уяснения истины, чтобы сделать ее понятною для ума и сознания человеческого, но и состоит главным образом в том, чтобы провести ее в жизнь человека. Они стремились в данном случае к тому, чтобы показать людям, что истина откровенная является таковою потому, что она открыта в откровении и потому, что сознание человека требует признания этого. При помощи различных соображений богопросвещенные наставники указывали, что проведение богооткровенных истин в жизнь человека улучшает, совершенствует ее. Следовательно, Закон Божий, требующий от человека согласовать свою волю с волей Божией, и природные свойства человека, по учению их, находятся в полном соответствии между собою и от взаимодействия того и другого начала зависит настоящая, истинная, благая жизнь человека на земле. Как пришли к такому выводу богопросвещенные авторы, что при этом передумали, какие встретили препятствия при решении указанного вопроса – памятником всего этого и служат учительные книги, в содержании которых отпечатлелся весь внутренний мир священных писателей. Таким образом учительные книги раскрывают внутреннюю сторону жизни ветхозаветных верующих людей, свидетельствуя о том, как они усвояли и проводили в жизнь те божественный истины, которые даны в Откровении как нечто внешнее. Предложенные здесь в форме заповедей и запрещения, эти истины в учительных книгах являются живым убеждением благочестивых людей, располагавших свою жизнь согласно их указаниям.

Так например, законами, изложенными в Пятикнижии, определяются отношения человека к Богу, от Которого он получил свое бытие и Которому поэтому обязан благоговейно служить. В этом полагается основание истинно добродетельной жизни для человека, и чрез это только человек может достигнуть своего даже земного благополучия. Исполнителям велений Божиих обещаются в законе различные блага. Например, пятою заповедью десятословия исполнителю ее обещается долгоденствие (Исх. XX, 12); великая слава, могущество и довольство обещаются также ревнителям первой заповеди о почитании истинного Бога (Исх. XXIII, Втор. IV, 1–8, 39–40). Напротив, нарушителям воли Божией, выраженной в откровенных законах, возвещается строгая кара. Вообще, по учению законоположительных книг, жизнь каждого человека и народов совершается под особенным промышлением Божиим, причем к благочестивым людям Господь благоволит и сохраняет их, а нечестивых строго наказывает. В исторических же книгах приводят примеры в подтверждение этой великой истины (Суд. II, 12–20; 1Цар. II, 25–36, 1Цар.IV; 1Цар. XXVIII, 5–6; 1Цар.XXXI, 1–2; и др.).

Но жизнь в мире, который, по учению св. Иоанна Богослова, весь во зле лежит (1Иоан. V, 19), нередко представляет собою такие случаи, где правда Божия в отношении к человеку по-видимому нарушается. Часто кроткое, праведное и слабое терпит на земле от злого, гордого и сильного. Отсюда невольно в сознании ветхозаветного человека возникал вопрос: как примирить учение слова Божия с печальною противоречивою наличностью событий, происходящих в жизни? Этот вопрос и решается в книгах Иова, Притчей и Екклезиаст. Первоначально сомневавшийся в правосудии Божием Иов после разговора с друзьями и особенно выслушания речей Иеговы является уверовавшим в непреложность правосудных и целесообразных действий Божественного Промысла в мире. В книге Иова вопрос о господстве зла в мире находит для себя освещение и в том назидательном наставлении, что зло в мире происходит от диaвoлa, который господствует над людьми в силу их первородного греха. Злая деятельность его, причиняющая людям много бедствий, попускается Богом, чтобы восторжествовала правда Божия. Несмотря на свою сильную злобу, которою диавол хотел поглотить, уничтожить добро в лице праведного Иова, он в конечном результате проявлениями своей злой деятельности содействуешь лишь намерениям Божиим и трудится, вопреки своему желанию, над осуществлением плана Провидения. Злые действия врага правосудным Богом направляются к добрым последствиям для человека, преданного воле Божией (XLII, 10–16).

Книга Притчей разъясняет тайну успеха всякого дела со стороны внутренних побуждений и личных усилий человека; тогда как в законе предлагаются только внешние требования и условия со стороны Бога. Книгою же Екклезиаст прямо разъясняется, что земная жизнь не может доставить человеку полного блага, она является лишь подготовлением для будущей загробной жизни, где добро и зло получат должное воздаяние. Отсюда, по учению Екклезиаста, не следует предаваться излишествам в жизни и смущаться теми кажущимися нестроениями в ходе ее, которые не соответствуют правде Божией, выраженной в откровенном Законе.

Наглядным примером раскрытия внутренней стороны законоположительных книг служит и книга псалмов. В законоположительных книгах точно определяются богослужебные отношения верующих к Богу со стороны священнодейства, обрядов, богослужебных лиц, времен и пр., но о внутренних условиях, определяющих отношения людей к Богу, подробных указаний здесь не делается, они сами собою предполагаются по установлению Закона. Псалтирь же учит, с каким внутренним сердечным настроением следует приносить Богу жертвы, как внутренно и сердечно должно молиться Богу. «Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит», – говорит псалмопевец (Пс. L, 19). Самое явление человека к священному месту особенного присутствия Божия для выполнения богослужебных обязанностей к Богу, по учению Псалтири, требует от него безупречной жизни. «Кто взыдет на гору Господню; или кто станет на месте святем его; неповинен рукама и чист сердцем, иже не прият всуе душу свою и не клятся лестью искреннему своему: сей приимет благословение от Господа и милостыню от Бога Спаса своего», восклицает псалмопевец (Пс. XXIII, 3–5).

Равным образом и события книг исторических и подвиги благочестивых мужей рассматриваются в книгах учительных с точки зрения Божественного правосудия, нравственно-воспитательного значения по отношению к человеку и в таком виде предлагаются для поучения всем верующим как образцы благочестивой жизни. Так, например, в псалме LXXVII раскрывается, что ефремляне сделались недостойными хранить в пределах своих владений общую святыню еврейского народа – Скинию Свидения. Господь за грехи лишил их этой чести и избрал вместо них для Своего селения колено Иудино, гору Сион, которую Он возлюбил и на которой утвердил Свое местопребывание. (См. Пс. LXVII, 16–19).

В древности у евреев пророки носили различные наименования. По свидетельству самого слова Божия, пророками, во-первых, назывались такие люди, которые находились под влиянием вдохновения и проявляли свое состояние или в произнесении назидательной проповеди, или в толковании слова Божия, или в пении священных песней, или же, наконец, в собственном смысле в предречении будущего (1 Царств. X, 5; Исх. VII, 1; Иерем. XXVIII, 8–9). Во-вторых, пророкам в слове Божием усвоялось наименование «стражей», чем указывалось на то, что пророки, подобно политическим стражам, охранявшим граждан города от опасностей, должны были быть блюстителями религиозных и нравственных интересов народов (Иезек. III, 17; XXXIII, 7). Далее пророки назывались именами: «человек Божий» (1 Царств. II, 27), «ангел Божий» (Агг. I, 13), каковыми именами отмечались божественные права и полномочия пророков: посольство их от Бога и возвещение ими людям воли Божией. Отсюда можно составить такое общее понятие о пророках. Пророками в древности назывались посланники Божии, посылаемые к людям для истолкования воли Божией и для наставления их в благочестивой жизни по вере в Бога.

Но пророков следует отличать от других служителей Божиих в еврейском народе – первосвященников и царей, служение которых по целям было сродно со служением пророков.

Первосвященники приносили жертвы и получали откровение Божие только лишь чрез урим и тумим и то не всегда, а в особенных исключительных обстоятельствах жизни еврейского народа. В толковании слова Божия первосвященники не шли далее простого его уразумения. Пророки же прав священнодействия не имели, но они получали откровение от Бога всегда, когда это требовалось усмотрением Промысла Божия к людям. Как вдохновенные мужи, пророки в толковании закона возвышались над простым пониманием его, они проникали в самую сущность учения закона и выясняли его мессианский смысл. Поэтому раскрытие Закона толкованием пророков, как недоступное простому уму человека, т.е. человека, не находившегося под воздействием благодати Божией, а свойственное только богопросвещенным мужам, каковыми были пророки, служит восполнением Закона и по своему значению является с ним совершенно одинаковым, как такой же самый богооткровенный источник.

От царей, которые сами не были пророками, как например, таковым пророком был царь Давид, пророки отличались тем, что были их истинными руководителями. Учительная, просветительная деятельность пророков, восполнявшая самый Закон Божий, написанный Моисеем, естественно должна была для царей служить таким же руководительным началом, каким был для них и Закон.

Кроме того, пророки отличались от первосвященников и царей своим происхождением. Условия для вступления на пророческое служение не были приурочены к одному какому-нибудь роду, пророком мог быть всякий человек, безразлично какого он был рода и происхождения, если только его призывал к сему служению Сам Господь Бог. Между тем как первосвященники происходили из рода Аарона – колена Левиина, цари же по закону должны были быть только из колена Иудина.

Пророков Божиих еще должно отличать от таких людей, которые самозванно старались быть таковыми, не будучи посылаемы Богом. Сюда, например, относятся все ложные пророки, о которых очень часто упоминается в Библии, как-то: пророки Вааловы и Астартины (3 Царств. XVIII, 19), пророки иерусалимские (Иерем. XXIII, 14), Седекия (3 Царств. XXII, 10–12) и др.

Затем пророков следует отличать от таких мужей, которые, хотя и удостаивались получать от Бога истинные откровения, но не были пророками, и в слове Божием этого имени им не усвояется. К числу таких мужей, например, относится Иосиф Прекрасный (Быт. ХХХVII, 5–10); Фараон (Быт. ХII, 17; XLI, 1–7 ст.); Навуходоносор (Дан. II, 1–3 ст.) и др.

Принимая во внимание все эти особенности пророческого служения, придающие ему особый, исключительный характер как служению самому высшему и необычайному в ряду всех других служений в истории избранного народа Божия, мы можем составить следующее более полное и точное определение понятия о пророках. «Пророки суть истинные непритворные истолкователи воли Божией или чрезвычайные учители, избираемые и посылаемые на это служение Самим Богом и притом не всегда, а лишь по требованию особенных исключительных обстоятельств и по усмотрению Божию».

На основании такого понятия о пророках, пророчествами называются откровения, получаемые пророками от Бога и передаваемые ими людям, которые слушать непосредственно самого Бога не могут по своей слабости и недостойны сего вследствие своего греховного состояния.

Пророки, которым открыта была воля Божия, естественно становились духовными руководителями людей. Они должны были наблюдать за всеми сторонами жизни народа еврейского, к которому главным образом были посланы; а так как евреи входили в соприкосновение с языческими народами, то руководственная просветительная деятельность пророков касалась и этих последних. В чем же заключалась эта руководственная деятельность пророков? Она состояла прежде всего в том, что пророки разъясняли и раскрывали людям волю Божию, открытую в Законе, учили истинному богопочтению; в особенности же они старались оживить в сознании народа обетования о Мессии, которые составляли самую сущность Закона (Галат. III, 24). Учение о Мессии и Царстве Его было раскрыто пророками с особенною ясностью и полнотою. Это была религиозная цель пророческого служения.

Но так как религиозная жизнь людей стоит в неразрывной связи с нравственною их жизнью, то пророки обращали внимание и на нравственное состояние человечества. Они наставляли людей добродетельной жизни, обличали пороки и заблуждения их, призывали их к раскаянию, возвещая суд и наказание нераскаянным грешникам и, наоборот, помилование и спасение раскаивающимся. Вообще нравственная цель пророческого служения была направлена к тому, чтобы воспитать человечество в духе требований Закона и таким образом приготовить его к принятию Мессии.

Кроме того, пророки старались раскрыть народу еврейскому его великое значение на земле, в силу которого Господь благоволил его сделать светочем для всех других народов, основав среди него Свое царство на земле. В этом случае пророки указывали евреям на то, что они не должны увлекаться могуществом языческих народов и забывать своего Покровителя Господа, напротив языческие народы должны, по учению пророков признать высокое положение народа еврейского в мире и обратиться к содействию его для того, чтобы просветиться светом богооткровенной религии. Вот почему пророки обращались в своих речах и к языческим народам и призывали их не злоупотреблять правами своего внешнего могучего положения на земле, помня, что они в своей силе являются только лишь орудием действий всемогущего Бога, исповедуемого народом еврейским, без обращения к Которому спасение их невозможно. Таким образом, широка и многостороння была деятельность пророков, как посланников Божиих. На эту деятельность их указал Сам Господь в словах, сказанных пророку Иезекиилю: «Сыне человечь, стража дах тя дому Израилеву, да слышиши слово от уст Моих и воспретиши им от Мене или проповеси им от Мене» (Иезек. III, 17). Из этих слов видно, что пророки своим духовным взором, подобно сторожу, стоящему на башне, должны охватывать все стороны жизни людей, зорко следить за ними и принимать все меры предосторожности к охранeнию их от опасностей.

Сам Господь Бог указал на три способа получения пророками откровения, когда обратился к Аарону и Мариами с такими словами: «Аще будет в вас пророк Господень, в видении ему познаюся и во сне возлаголю», но не так, как рабу Моему Моисею: «усты ко устом возлаголю ему яве, и не гаданием» (Числ. XII, 6–8). Следовательно Господь являл откровение пророкам, во-первых, посредством видений в бодрственном состоянии, во-вторых, посредством сновидений и в-третьих, посредством слова.

Состояние пророка при первом способе восприятия откровения было состоянием духовного возбуждения, во время которого силы его отрешались от земного мира и возвышались к небесному; пророк своею душою переносился в горний мир и во время такого просветленного состояния часто созерцал будущие отдаленные события. Впрочем, ясно представить себе душевное состояние пророков во время такого видения, по сознанию самих видевших их, очень трудно (Деян. XXII, 17–18; Иер. XXIII, 9). Примерами этого способа откровения могут служить: видение пророком Исаиею Господа, сидящего на высоком престоле (Ис. VI), видение пр. Иезекиилем славы Господней (Иезек. I) и поля, усеянного костями человеческими (Иезек. XXXVII, 1–12) и др.

Второй способ откровения воли Божией состоял в видении во время сна. Этого способа откровения воли Божией удостаивались люди и не проходившие пророческого служения и даже язычники, как например Фараон, Навуходоносор и др. Из пророков же, получавших таким способом откровение Божие, был, например, пророк Даниил, удостоившийся видеть судьбу царств земных, Церкви Христовой и Самого Господа Иисуса Христа под образом Сына Человеческого (Дан. VII). Все подобного рода откровения не были простыми снами, так как сами сновидцы убеждались в этом. После таких видений они обыкновенно испытывали большой страх и в бодрственном состоянии делали в точности то, что внушено им было Богом во время сна (Быт. XX, 7–16; XXXI, 54; XXIX, 55; Mф. I, 20–24).

Третий способ откровения пророкам воли Божией посредством слова был наиболее частою и употребительною формою вдохновения.

Пророки часто указывают на это, когда говорят: «Господь возглагола», «рече Господь ко мне», «тако рече Господь» и т.п. Но между пророками при этом способе получения воли Божией было различие в самой степени отношения к ним Бога. Из слов Господа видно, что с Моисеем «Он беседовал усты ко устом, лицем к лицу, якоже аще бы кто возглаголал к своему другу» (Числ. XII, 6–8; Исх. ХХХШ, 11). Следовательно, Моисею, как величайшему из всех пророков, Господь являлся особенным образом и иначе, чем другим пророкам, сообщал ему Свои откровения (Втор. XXXIV, 10). Различие это состояло, как можно думать на основании указаний Св. Писания, главным образом в том, что Моисей, разговаривая с Богом, имел пред собою какой-нибудь видимый образ Божий, недоступный созерцанию других, между тем как другие пророки слышали голос Божий, не видя пред собою никакого образа Божия. Так, например, пророк Самуил слышал голос Божий, призывавший его, но Бога не видел (1 Царств. III, 3–10).

Другие пророки слышали этот голос не извнe, как звук, исходящий от кого-либо, а в самих себе (Иерем. XX, 20; Авв. II, 1), именно когда они испытывали непреодолимое сердечное желание или стремление, вызванное воздействием благодати Божией на душу пророка (Иерем. XX, 9).

Что же касается состояния пророческого вдохновения, во время которого пророки получали откровение от Бога, то нужно заметить, что оно не было постоянным в пророке, как благодать священства в Церкви Христовой. Дар пророчества всецело зависел от воздействия Бога на пророка, поэтому всегда и везде пророческая благодать могла осенить его, если на то была воля Божия, пророк же не мог воспротивиться этому и задержать в себе проявления пророческого вдохновения. Примером того, что пророки не постоянно находились в состоянии осенения пророческой благодати могут служить пророки Исайя и Елисей. Пророк Исайя сначала советовал больному царю Езекии приготовиться к смерти, но потом, получив откровение от Бога, возвестил ему, что он еще будет жить (4 Царств. XX, 1–6). Пророк Елисей при виде плачущей саманитянки, только тогда узнал причину ее плача, когда получил об этом откровение от Бога (4 Царств. IV, 27 ст.).

Доказательством же того, что проявление пророческого вдохновения не могло быть задержано самим пророком, служит пример пророка Иеремии. Под влиянием огорчений со стороны своих соотечественников этот пророк хотел было отказаться от пророческого служения, но не мог это сделать и должен был против своей воли пророчествовать. Действие призвания Божия к пророческому служению Иеремия изображает как силу, влекущую пророка против его воли (XX, 37), и сравнивает его с силою пламени, с которою он не может справиться (XII, 39).

Но несмотря на такое мощное и непреодолимое действие благодати, пророки все-таки в это время не теряли сознания и свободы. Они ясно сознавали свое положение, строго и точно отличали им сообщаемые слова Божии от своих мыслей и относились к сообщаемым им истинам свободно, иногда прося у Бога разъяснения открытого. Они помнили содержание переживаемого вдохновенного состояния и в подробностях передавали людям все слышанное ими (Иер. XXXI, 26; Дан. VII, 15, 28). Поэтому истинных пророков никак нельзя приравнивать к языческим жрецам и прорицателям, которые для получения своих языческих откровений прибегали к искусственным возбуждающим средствам, находились в бессознательном состоянии, а потому и изрекали свои предсказания бессвязно и бессмысленно. По словам св. Иоанна Златоуста, злой дух тогда овладевал их душою, ослеплял их ум и помрачал их мысли и они, находясь в таком состоянии, издавали звуки, подобно бездушной флейте.

Получая Божественные откровения, пророки должны были, по повелению Божию, передавать их людям. Исполнение этой обязанности требовалось и самим званием пророка, ибо часто в Св. Писании пророку усвояется значение передатчика Божественных откровений людям; в этом отношении пророк говорил к людям за Бога, вместо Бога, как Его посланник (Исх. VI, 10; VII, 1).

Пророки возвещали людям откровения Божии тремя способами: 1) посредством устной проповеди, 2) посредством письменного изложения их и 3) чрез символические действия.

Первый способ возвещения воли Божией чрез слово и пример является самым обыкновенным и наиболее употребительным. Этим способом пророки отрывали волю Божию всюду, где находили это возможным, например в храме, в местах народных собраний (Иер. VII, 2; XXVI, 1–2), пред царями, священниками и вообще пред всеми теми лицами, которым надо было возвестить волю Божию, причем они совершали это с достоинством истинных посланников Божиих: прямо, смело, без утаения, унижения и ласкательства (Ис. VII, 3; Иер. XXII, 12; ХLII, 8; XXVIII, 13).

Способ сообщения откровений Божиих посредством письменного изложения их употреблялся пророками для большого распространения и точного хранения их в памяти людей. К этому способу пророки часто прибегали, потому что не имели возможности передать волю Божию устно. Иногда же пророчества записывались ближайшими сотрудниками и учениками пророков. Так, например, Варух записывал пророчества Иеремии и читал их пред народом, когда Иеремия заключен был под стражу (Иер. XXXVI, I-7 ст.). Нередко Сам Господь повелевал пророкам записывать пророчества по причине их важного значения или с целью предать их в качестве руководства людям на будущее время (Иер. XXX, 2; Иер. XXXVI, 1, 2; Авв. II, 2). Употреблением пророками этого способа открытия воли Божией и объясняется то, что пророчества их сохранились в подлинном, неизменном виде и сделались достоянием всего человечества.

Третий способ сообщения пророческих откровений, состоявший в символических действиях, употреблялся пророками в особенных, чрезвычайных случаях, когда надо было употребить особенную силу воздействия Божия на людей, чтобы привлечь их внимание и глубже напечатлеть в сознании их определения Божии. С этою целью пророки и совершали некоторые недоуменные и поразительные действия. Так, например, пророк Исаия, по повелению Господа, три года ходил босым и нагим в предзнаменование грядущих бедствий египтянам, которых царь Ассирийский отведет в плен нагими и босыми (Ис. XX гл.). Пророк Иеремия в присутствии старейшин разбил новый глиняный сосуд в ознаменование разрушения, имеющего постигнуть город Иерусалим (Иер. XIX). Тот же пророк носил на шее ярмо в знак порабощения иудеев и других народов царем Вавилонским (Иер. XXVII, 2). Пророк Иезекииль чертит Иерусалим на большом кирпиче и производит над ним вид осадного действия, изображая этим то, что будет происходить в Иудее над Иерусалимом (Иезек. IV, 1–7 ст.). Ввиду того, что символические действия были трудны для понимания и поэтому могли легко быть поняты в превратном смысле, совершающие их (пророки) всегда сопровождали устным или письменным изъяснением их (Ис. XX, 3–4; Иер. XIII, 8–11; XIX, 11; Иезек. IV, 13; Ос. I, 2–9).

Пророческое служение, как служение постоянное и непрерывающееся, начинается в истории евреев со времени пророка Самуила. Пророки были конечно и прежде Самуила. В общем смысле пророками в Св. Писании называются патриархи, так например Авраам (Быт. XX, 7); во времена Моисея дар пророчески приписывается сестре его Мариами (Иех. XV, 20) и старейшинам (Числ. XI, 20). Но пророки этого времени представляют собою редкие явления, вызываемые особыми обстоятельствами, при которых обычные органы Божественного откровения являлись недостаточными. К числу исключительных явлений следует отнести и Моисея, который по своему значению занимает особое место в ряду всех других пророков. Поэтому пророки в собственном смысле слова появляются в истории народа Божия со времени Самуила, это подтверждается и свидетельством апостола Петра, называющего Самуила первым пророком после Моисея, предвозвестившим об Иисусе Христе, за которым (Самуилом) следовали другие пророки, проповедавшие о Нем (Деян. III, 22–24). С этого времени пророчество является непрерывно существующим до времени Неемии. За этот долгий промежуток времени оно имело очень много своих представителей. Всех ветхозаветных пророков можно разделить на два разряда: пророков, оставивших свои пророчества записанными и пророков, пророчества которых остались незаписанными. Пророчества первых и составляют собою отдел книг в Библии, известных под именем пророческих книг. Всех пророческих книг в каноне Православной Церкви считается шестнадцать. Они суть следующие: книга пророка Исаии, книга пророка Иеремии, книга пророка Иезекииля, книга пророка Даниила, книга пророка Осии, книга пророка Иоиля, книга пророка Амоса, книга пророка Авдия, книга пророка Ионы, книга пророка Михея, книга пророка Наума, книга пророка Аввакума, книга пророка Софонии, книга пророка Аггея, книга пророка Захарии и книга пророка Малахии. Из них первые четыре книги, т.е. Исайи, Иеремии, Иезекииля и Даниила называются великими, а прочие книги малыми, по их меньшему, сравнительно с первыми, объему.

В нашей славянской Библии пророческие книги расположены не по времени жизни пророков, а по объему их содержания. Вот почему на первом месте стоят здесь книги великих пророков, в распределении и же книг малых пророков точного распорядка их соответственно времени жизни самих пророков также не наблюдается. Впрочем, общий распорядок некоторых из этих книг, состоящий в соответствии их с периодом, которым обнималась жизнь того или другого пророка, соблюдается. Так например книги пророков ассирийского периода: Амоса, Михея, Наума поставлены первее книг пророков вавилонского периода: Аввакума и Софонии, а эти последние стоят раньше книг пророков, живших после плена вавилонского: Аггея, Захарии и Малахии.

Пророческие книги состоят главным образом из речей, в которых пророки изображают религиозно-нравственное состояние своих современников – евреев и язычников, призывая тех и других к раскаянию; они разъясняют народу Божий закон Моисея, данный ему для того, чтобы просвещаться светом истинного учения и быть чрез это достойными представителями великого своего избрания к обращению на путь истины всех языческих народов. Но главным предметом содержания пророческих книг служит Мессия, Господь Иисус Христос и Его Царство. Как бы ни разнообразно было содержание пророческих книг, заключающих в себе различные предметы поучения, обличения и назидания с указанием сведений исторических из жизни народов, обетования о Мессии и судьбах Его Церкви составляют главный центральный пункт, на который обращено внимание всех пророков. Все остальное содержание книг определяется и обусловливается этими мессианскими обетованиями и может быть понято только при свете их. Пророки с полною ясностью предсказали все главные обстоятельства земной жизни Иисуса Христа и совершенного Им спасения (Иоан. V, 39; Деян. III, 24; 1Петр I, 10).

По учению пророков, благодатное царство Мессии предназначено для всех людей без различия национальностей; для вступления в него требуются только вера в обетованного Искупителя, послушание зову голоса Божия, говорившего чрез Закон и пророков и святая добродетельная жизнь, основанная на первых двух условиях (Ис. XLII, 6; XLIX, 6; II, 2–3; XI, 10; XXXV, 1–2; LIV, 4–5; Иер. XXXI-XXXII гл.; Иез. XXXVII 26; XXXIV, 14 и др.).