Будущность еврейского народа. При свете Откровения¹

О, бездна богатства, и премудрости, и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его, и неизследимы пути Его (Рим. 11:33)!

Какое исключительное, по своей близости к Богу, положение занимал некогда еврейский народ! Господь возлюбил его еще прежде того, как он стал настоящим народом, и заранее предназначил ему для жительства роскошную землю Ханаанскую. Он постоянно оказывал этому народу чудесную помощь в затруднительных обстоятельствах его жизни. Моисей сравнивает в этом отношении Израиля с драгоценным растением, которое лелеял Великий Садовник, его насадивший, а Бога – с орлом, который, уча своих птенцов летать, зорко за ними смотрит и спасает их от падения с высоты, подставляя свои крылья (Втор. 32:11). Бог даровал Израилю закон, помогавший ему упорядочить свою жизнь, и посылал пророков, которые этот закон разъясняли Израилю. Если, по временам, Бог карал Израиля разными наказаниями, то эти наказания были воспитательными средствами, которые должны были возвратить на путь истины отпадавший от закона Божия народ. Словом, Израиль был возлюбленным, избранным из всех народом Божиим, в котором одном только сохранялось истинное Боговедение и благосостояние которого было обезпечено особым заветом или договором, заключенным между ним и Богом.

Но вот над избранным народом разразилась страшная катастрофа. Он отверг Христа Спасителя и вскоре затем потерял ту землю, которою владел в течении многих веков. Отказавшись войти, как народ, в Церковь Христову, Израиль пошел своею собственной дорогой, отверженный и как бы навсегда забытый Тем Богом, Который в прежние времена осыпал его Своими благодеяниями. Этот сын-первенец Иеговы, этот избранник Божий превратился в нацию презренную среди народов и стал в очах всех народом Богопротивным. Политическая жизнь его прекратилась, завет с Богом – расторгся – и несчастный народ бродит из одной страны в другую, ища себе приюта и часто не находя его. Господь, согласно с предсказанием Моисея, дал этому народу трепещущее сердце, истаевание очей и изнывание души, и, по слову того же пророка, Израиль, от трепета сердца своего и от того, что видят глаза его, утром говорит: «о, если бы пришел вечер!» а вечером: «о, если бы наступило утро!» (Втор. 28:65, 67).

Но что же? Ужели Израиль навек пребудет в этом состоянии отвержения от Бога? Ужели он никогда не войдет снова в тесное и приискреннее общение с Богом Отцов своих чрез Его Возлюбленнаго Сына, Господа нашего Иисуса Христа? Вопрос этот – не праздный, как может показаться кому-нибудь из людей, занятых исключительно насущными вопросами практической или, как они говорят, живой человеческой жизни. С разрешением этого вопроса, – и разрешением именно в благоприятном смысле, – должен разрешиться и вопрос о том, что делать христианскому государству с еврейством, которое никакие политические меры до сих пор не могли поставить в должные отношения к коренному населению христианского государства. Мы полагаем именно, что до тех пор еврейство будет каким-то кошмаром для христианских правительств, пока оно не войдет в христианскую Церковь как целая нация, возродившись под действием Благодати Христовой в новаго человека, созданнаго по Богу в правде и преподобии истины (Еф. 4:24). Те из наших публицистов, которые как напр. г. Шарапов (в «Мирных речах») не верят в возможность благоприятного решения еврейского вопроса в этом случае, очевидно забывают о могуществе Благодати Христовой, которая из закоренелых себялюбцев создавала великих служителей человечеству... Итак, ужели народ еврейский никогда не станет народом истинно-христианским и наследником спасения Христова? Нет, Слово Божие совсем иначе представляет нам будущую судьбу Израиля. Пророки Ветхого завета, которые предрекали отвержение своему народу, в тоже время предсказывали ему и наступление нового, лучшего будущего. Израиль, повергшийся в пучину бед, отверженный и своим Богом, все-таки современем спасется и будет снова приближен к Богу, хотя уже не один, а вместе с другими народами – вот основная идея, которая красною нитью проходит во всех пророчествах, имеющих предметом своим будущую судьбу Израиля. Вот например что говорит Иегова чрез Моисея о Своем народе: «и тогда, когда они будут в земле врагов их, Я не презрю их и не возгнушаюсь ими до того, чтобы истребить их, чтобы нарушить завет Мой с ними; ибо: Я – Господь, Бог их» (Лев. 26:44). Все последующие за Моисеем пророки также предвозвещают будущее возстановление Израиля. «Снимет Господь поношение с народа Своего» – говорит пророк Исаия – «и скажут в тот день: вот Он, Бог наш! на Него мы уповали, и Он спас нас» (Ис. 25:8, 9). «В грядущие дни» – предсказывает тот же пророк – «укоренится Иаков, даст отпрыск и расцветет Израиль – и наполнится плодами вселенная (Ис. 27:6). И возвратятся избавленные Господом, и приидут на Сион с пением и радость вечная над головою их (Ис. 51:11)»...

В тот день (т. е. в дни Мессии) Израиль будет третьим с Египтом и Ассириею; благословение будет посреди земли, которую благословит Господь Саваоф, говоря: «благословен народ мой, Египтяне, и дело рук Моих, Ассирияне, и наследие Мое – Израиль» (Ис. 19:24, 25). Лишним было бы приводить предсказания о будущем возстановлении Израиля, содержащиеся в книгах прочих пророков, – все они заключают в себе тоже, что сказано в вышеприведенных извлечениях из книги Исаии. Нужно ли говорить и о том, что возстановление народа Израильского в общении с Богом повсюду у пророков связывается с именем Мессии или Христа? Да, всем известно, что к Нему направляли взоры своих единоплеменников пророки и что они твердо верили, что останок Израиля некогда с верою воззрит на Того, Кого пронзили предки нынешнего Израиля... Для нас важнее разрешить недоумения, какие высказываются некоторыми толкователями Священного Писания по поводу этих пророчеств. – Говорят напр., что Мессия, которого ожидали пророки, был Кир, освободитель Израиля, и что эти пророчества исполнились уже на возвращении народа израильского из Вавилонского плена. Если согласиться с этими толкователями, то для народа Израильского в будущем уже не предстоит никакого изменения его горькой судьбы. Но с таким мнением согласиться нельзя. Из плена Вавилонского возвратились в Палестину только части колен Иуды, Вениамина и Левия и некоторые лица из прочих колен. Между тем, пророки предвозвещали спасение всему Израилю, совокупности всех колен его. Иезекииль напр. говорит, что в будущее время оба царства – иудейское и израильское – должны будут соединиться в одно стройное гармоническое целое, под властию Единаго Великаго Царя (Иез. 37:21 и сл. срав. Иер. 3:18 и сл.; Иер. 16:14–15; Иер. 23:7–8 и др.). Далее, пророки говорят о возвращении Израиля не только из Вавилона, а со всех четырех концов земли (Иер. 32:37; Иез. 36:24); между тем этого возвращения еще не было. Наконец, что особенно важно, пророки, жившие уже по возвращении народа Израильского из Вавилонского плена, и после Кира снова начинают говорить о будущем великом искуплении и собрании народа Израильского в его родную землю из самых дальних стран мира. «Вот Я хочу спасти народ мой» – говорит Иегова в книге прор. Захарии – «из страны востока и из страны запада, и хочу Я привести его в Иерусалим, где он будет Моим народом, а Я – его Богом по истине и правде» (Зах. 8:7–8 ср. Агг. 1:7–9; Мал. 3:4, 12). Можно ли сказать, что это пророчество исполнилось? Нет, ни о каком новом возвращении Израиля в Палестину после Захарии пророка мы не знаем. И жизнь возвратившихся из Вавилона иудеев никак не могла быть названа эпохою радости, которая, по слову пророка, должна была вечно сиять над головою возвратившегося в свою землю народа. Если мы вспомним, что евреи во времена Неемии смотрели на себя как на рабов еще (Неем. 9:36, 37), то мы, конечно, откажемся от мысли отыскивать исполнение многообещающих пророчеств о прославлении народа Божия в истории его по возвращении из плена Вавилонского...

Но – говорят другие толкователи, – если вы не признаете эти пророчества исполнившимися на возвратившихся из плена иудеях, то можете признать, что они сказаны по отношению к духовному Израилю, к христианам, и, следовательно, опять таки уже исполнились, так что народу еврейскому нечего ожидать какого-нибудь нового возстановления своих прав как наследников Божественных обетований. Что сказать на это возражение? В нем, без сомнения, есть значительная доля истины. Несомненно, что многие пророчества о будущем спасении, которые Израильский народ относил только к себе одному, имели в виду на самом деле общее спасение всего рода человеческого Христом Спасителем и уже, отчасти, пришли в осуществление. Но с другой стороны справедливость заставляет нас сказать, что многие из этих пророчеств несомненно имеют отношение именно к народу Израильскому как известной нации. Дело в том, что обещания будущей славы Израилю идут параллельно угрозам, возвещаемым тому же народу за его отступление от Иеговы. А справедливо ли будет, когда мы угрожающие пророчества будем относить к Израилю как нации, а радостные, – к Израилю в переносном смысле этого имени т. е. к христианам? Без сомнения, это было бы в высшей степени несправедливо и противоречило бы законам логики. И как мы объяснили бы в таком случае пророчество Самого Господа Иисуса Христа о том, что Иерусалим будет попираем язычниками не вечно, а только до тех пор, пока не исполнятся времена язычников (Лк. 21:24)? Исполнилось ли другое пророчество Христа о том, что Иерусалим некогда будет приветствовать Его как грядущаго во имя Господне (Мф. 23:39)? Наконец, когда, по воскресении Христа, ученики спрашивали Его: «не в сие ли лето ты возстановляешь царство Израилево?» Господь не сказал им, что этого возстановления народа Божия в его прежнее близкое общение с Богом никогда не будет, а только указал им, что им не дано знать времена и сроки имеющих совершиться событий (Деян. 1:6–8). Не ясно ли, что и Сам Основатель христианской Церкви считал народ Израильский только временно отверженным от царства Божия²?

С еще большею ясностью чем у ветхозаветных пророков, мысль о будущем призвании Израиля в царство Христово выражена великим Апостолом Христовым, Павлом, в его послании к Римлянам (гл. Рим. 9 – Рим. 11). Израиль, по слову Апостола, только поскользнулся на своем пути, но не утратил еще надежды современем догнать ранее его начавших христианскую жизнь язычников. В конце времен, когда он увидит, что язычники пользуются высшими благами в царстве Божием, ему самому захочется войти в Отчий дом, от чего он прежде так гордо отказался. И это будущее обращение Израиля ко Христу, по слову Апостола, имеет за себя веские данные. Израиль был искони народом завета; его предки – патриархи уже вошли в общение с Богом. А Израиль – это побеги или ветви этих святых корней; эти ветви на время отломились от своего дерева, но могут быть снова привиты к нему. Израиль – это смешение или тесто, начатки которого – патриархи уже принесены и посвящены Богу, а чрез это получило освящение и все остальное смешение. «Не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, чтобы вы не мечтали о себе» – пишет Апостол к обратившимся язычникам, – «что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников; и так весь Израиль спасется, как написано: прийдет к Сиону Избавитель, и к тем, которые отвратятся от нечестия среди Иакова» (Рим. 11:25, 26. Слова Исаии приведены по новому переводу Ветхого Завета Kautzsch’a) «ибо дары и призвание Божие» – прибавляет Апостол, – «непреложны» (Рим. 11:29).

Итак, после столь ясных свидетельств Слова Божия, нет никакой возможности не верить в будущее обращение Израиля ко Христу. Израиль обратится ко Христу как нация, он займет подобающее ему место в царствии Христовом – вот результат, какой получается из разсмотрения пророчеств Ветхого и Нового Завета. Эта основная мысль выражена в Слове Божием с полною определенностью. Но что касается самых обстоятельств, при каких должно совершиться это событие – именно вопроса о том, когда именно совершится это обращение, в каком количестве Израиль обратится ко Христу, что заставит его сделать этот решительный шаг – на все эти вопросы Откровение не отвечает с достаточною определенностью, при которой бы не могло возникнуть никаких разногласий. Между тем, ум человеческий стремится яснее предоставить себе картину этого будущего великого события и богословы построяют разные гипотезы, рисующие внешнюю обстановку этого будущего обращения Израиля ко Христу. Из всех этих гипотез нам представляются более заслуживающими внимания две – немецкого богослова Нагеля и покойного русского философа и богослова В. С. Соловьева.

Нагель только что в прошедшем году издал целую книгу по этому вопросу под громким заглавием: «священная загадка и ея разрешение или иудейский народ и христианская Церковь в их взаимных отношениях». Обстоятельства, при каких должно совершиться обращение Израиля ко Христу, должны быть, по Нагелю, до чрезвычайности необычны, чтобы столь упорный народ мог оставить свое упрямство в противлении Христовой истине. И Нагель, ссылаясь на некоторые места из пророков (Зах. 14:1–3; Иез. 39:25–29; Иер. 30:7; Дан. 12:1), а равно на некоторые места Нового Завета (Мф. 11:24, Откр. 11:1, 6), говорит, что прежде всего еврейский народ должен к этому времени выступить как настоящий народ, имеющий свое государство и столицу, именно Иерусалим. Но это всетаки будет народ Богопротивный и Христо-ненавистный, так что Бог пошлет против Иерусалима враждебные полчища. Мало того, когда Израиль соединится с другими антихристианскими народами, имеющими выступить против Церкви под могучею властью антихриста, Господь явится на земле Сам, с небесными ополчениями. Он поразит антихриста и всех приверженцев его и это окажет необычайно сильное впечатление на души тех избранных членов иудейской нации, которые не утратили задатков добродетели и не подчинились антихристу. Когда же Христос явится судить мир во славе Своей, со всеми святыми, достигшими совершенства (Иуд. 1:14; 1Сол. 3:13 и др.), тогда эта избранная, оставшаяся в живых часть Израиля, увидев славу, в которой явятся так презиравшиеся у иудеев язычники, испустит, по слову Захарии, жалостный вопль (Зах. 13:9) и устремится со всею силою в двери еще открытого царства Христова. Израиль будет принят в Церковь Христову и здесь проявит особую жизнедеятельность, чтобы внести свой вклад в раскрытии силы христианства. Тогда в христианстве – говорит в заключение Нагель – совершится особое обновление сил – настоящее духовное воскресение мертвых, о котором предвозвестил Ап. Павел, сказавши: «если отвержение их (иудеев) – примирение мира, то что будет принятие как не жизнь из мертвых?» (Рим. 11:15).

В этой гипотезе, которую мы изложили в кратких, но существенных чертах, масса фантастического. Понимая пророчество Захарии (Зах. 14:1–7) о возстановлении Иерусалима и новом разрушении его в буквальном смысле, Нагель упускает из виду то простое, но весьма важное обстоятельство, что события будущего не были открыты пророкам во всех частностях и определенных деталях. Если пророки и говорили о далеком будущем, то не иначе конечно могли выражаться при этом как образами, доступными для понимания древних евреев. Но едва ли и сами они полагали, что отдаленное, будущее мессианское царство явится именно в тех самых формах, в каких они его изображали. Ап. Петр прямо и ясно говорит, что пророкам не были открыты подробности устроения будущего спасения и они сами старались проникнуть своею мыслию в обстоятельства, при каких может совершиться это спасение (1Пет. 1:10, 11). Придавать по этому буквальный смысл всем образам, употребленным напр. прор. Захарией при изложении им основной его идеи – о суде Божием над миром, нет никакого основания. Далее. Лучшая часть Израиля, по Нагелю, не подчинится антихристу. Но почему? Это у Нагеля не выяснено. Если в ответ на этот вопрос сказать вместе с В. С. Соловьевым³, что эти лучшие люди в Израиле отшатнутся от антихриста потому, что узнают о том, что он не иудей, то и этот ответ будет неудовлетворителен в качестве объяснения, потому что, по учению отцов и учителей Церкви, антихрист будет именно иудеем, из колена Данова. Затем, предполагать, что для обращения Израиля Господь употребит особые, чрезвычайные средства (напр. явление Церкви прославленных святых) значит нарушать справедливость. В самом деле, если всем народам предлагаема была простая проповедь о Христе (Рим. 10:13–15), то на каком основании можно бы упорному в своем противлении Богу Израилю мечтать об особых привиллегиях и в деле обращения ко Христу? Да и какой бы был подвиг – а вера есть подвиг, победа – со стороны Израиля, если бы пред ним с одной стороны лежали трупы пораженных небесными воинами его единоплеменников, а с другой – представлялось общество прославленных святых, путь к общению с которыми ему бы представлялся?.. Наконец, Нагель, вслед за известным толкователем Нового Завета Godet, полагает, что еврейская нация своим переходом в христианство оживит церковную жизнь и произведет необычайный подъем религиозного чувства во всем христианском обществе. Можно ли согласиться с этим мнением? Прежде всего, под большим сомнением находятся и самые религиозные дарования Израиля. Когда у богословов заходит речь о причинах, по каким Господь избрал евреев народом Завета, то голоса богословов о характерных особенностях еврейской нации разделяются. Одни до нельзя превозносят особую религиозную настроенность Израиля, другие же не без основания утверждают, что еврейский народ для своего великого служения избран был именно потому, что Господь хотел явить силу свою в осуществлении поставленных Им целей чрез такой неспособный к верности и благодарности Богу народ. «Привыкли» – говорит напр. Фишер (Das Alte Testament u. chr. Sittenlehre S. 26, 27) – «приписывать народу Израильскому особую религиозную расположенность и находить в этой расположенности руководственное основание для его предпочтения среди других народов. Говорят: как греков отличала особая тонкая чувствительность в области прекрасного и способность к наукам и искусствам, а римлян – практичность и неустанная энергия, а равно способность управлять государствами и издавать законы, так народ Израильский одарен был лучшим даром – особою религиозною настроенностью. Но существование этого дара у Израиля доказать трудно. Ибо из того факта, что этот народ, среди всех народов земли, только один знал истиннаго Бога, можно бы только в том случае вывести заключение об его особой одаренности в религиозном отношении, если бы – Израилю самому можно было приписать то, чем он обязан был Божией милости. Кто хочет производить религию Израиля из особенной религиозной гениальности его, тот должен наперед распроститься с идеей о Божественном Откровении. А чрез это вопрос, почему Бог заключил завет именно с Израилем, вообще потеряет свой смысл... История учит даже, что у этого народа можно искать скорее все другое, только не прирожденное религиозное чувство. Чрез всю историю Израиля проходит борьба пророков Божиих с неверием его. Жалобы на его непослушание и жестоковыйность никогда не прекращаются (Деян. 7:51)... Есть ли другой народ, для котораго Бог сделал бы так много и который бы так далеко уходил от Бога, как Израиль? История Израиля – это история его отпадения от Бога...» В этих словах Фишера много правды. Но и помимо этого, если бы Израиль действительно имел особые религиозные дарования, когда бы ему удалось приложить их к делу служения христианской Церкви? Ведь по гипотезе Нагеля обращение Израиля состоится после явления Христа Спасителя со всеми прославленными святыми для суда над миром. А разве после этого суда земная жизнь Церкви еще будет продолжаться?... Вообще всю картину, начертанную Нагелем, следует признать красивою, но неосновательной фантасмагорией.

Если Нагель честь спасения избранной полноты иудейской нации приписывает Церкви торжествующей или прославленной и отлагает таким образом обращение Израиля ко времени второго пришествия Христова, то В. С. Соловьев полагал, что это обращение может состояться и в ближайшем будущем, благодаря влиянию на евреев Церкви еще воинствующей. Главным условием, при котором возможно обращение иудеев ко Христу целою массою, Соловьев считает соединение православной-восточной Церкви и Церкви западной, римско-католической. Евреев может привлечь в христианство именно то, что составляло для них заветную мечту еще во времена Ветхого завета, именно: сильная царская власть – а такая существует только в православной России – и могущественная власть первосвященника, которая существует в римско-католической Церкви в лице папы. Если в России поляки-римскокатолики соединятся с православными, причем православные признают своим верховным духовным главою папу, то этот союз привлечет к себе и евреев, которые увидят в этом наилучшее воплощение их теократических упований. Сами же они, по мысли Соловьева, должны восполнить в этом союзе недостаток третьего элемента теократии – пророческого служения. Да, евреи, вступив в Церковь, сделаются в ней пророками т. е. настоящими руководителями или вдохновителями христианского общества. Но если ветхозаветное пророчество выступило в виде протеста против произвола еврейских царей и безнравственности священников, то новому пророчеству предлежит иная задача, потому что царская и священническая власть в предполагаемом союзе будут действовать вполне корректно. Евреям придется по Соловьеву, проявить в этом союзе со стороны своей экономической опытности, которою они так сильны. Но они будут действовать здесь совсем в ином духе, чем теперь. Они будут преследовать не цели личного обогащения, а интересы общего блага. Израиль положит предел хищническому хозяйству и будет заботиться о создании такой земли, на которой бы жила правда... Впрочем, не все евреи войдут в Церковь и в случае соединения православия с католичеством. Худшая их часть, какую застанет в живых день суда Божия, получив положенное возмездие по правде Божией, спасется по милости Божией именно в то последнее время⁴...

Нет, кажется, надобности особенно обстоятельно доказывать неосновательность плана обращения Израиля ко Христу, какой начертывает Соловьев. Разве православные русские люди согласятся подчинить свою совесть римскому папе? Сам Соловьев, при всем его сочувствии к католицизму, не хотел этого сделать... Да и евреи едва ли будут особенно заинтересованы возможностью стать под ферулу римского первосвященника. По словам бывшего раввина, Хискоса, миссионера между евреями, очень многие из галицийских евреев хотели было принять христианство, но австрийское правительство позволяло им принять только католичество к которому тамошние евреи питают особую неприязнь, и потому благое намерение евреев не пришло в осуществление⁵. Не тоже ли будет и у нас, если нашим евреям придется вступать в Церковь, осеняемую авторитетом папы? Притом, миссионерами для евреев, естественно, должны стать прежде всего поляки, рядом с которыми в наших западных губерниях живут главные массы евреев. Между тем поляки и евреи искони ненавидели друг друга и едва ли вышел бы какой прок из вступления евреев в тесный и приискренний союз с поляками... Если что и может привлечь евреев в этот новый религиозный союз, то это, конечно, та роль, какую назначает им здесь Соловьев. Быть заведующими всем трудом человеческим, иметь в своем распоряжении все богатства природы – это привиллегия, завидная не только для еврея, но и для многих христиан. Но насколько полезно было бы поставить еврейскую нацию на этот ответственный пост? Надо уже так идеально смотреть на еврейский народ, как смотрел покойный Соловьев, которого Менщиков называет евреем в благородном смысле этого слова (Неделя № 38), чтобы видеть пользу от такой меры. Думается, что допустить евреев к заведыванию всей государственной экономией – это значило бы поставить эту нацию на такой опасный для нее путь, на котором она могла бы совершенно потерять и те добрые свойства, какими еще она владеет. Одним словом, проэкт Соловьева крайне фантастичен и неоснователен...

Что же однако можно сказать об обстоятельствах будущего обращения Израиля ко Христу на основании Слова Божия и учения отцов и учителей Церкви? Очень немногое, потому что Священное Писание вообще не вдается в подробности будущих событий, а если и говорит о них (в Апокалипсисе), то прикровенно, под разными образами, которые раскрываются только постепенно, с течением времен (2Пет. 1:20). Из послания Ап. Павла к Римлянам мы с несомненностью заключаем, что израильская нация сделается христианскою только тогда, когда в Церковь Христову войдет избранная полнота народов языческих (Рим. 11:25). Но когда окончится вхождение в Церковь этой полноты язычников – Апостол не говорит ни слова об этом. В одном из своих посланий он прямо говорит, что день Господень придет как тать ночью (1Сол. 5:2), а из этого необходимо заключить, что нам нельзя предвидеть дня, когда последует и обращение иудеев, которое будет, конечно, предшествовать этому дню Господню или дню страшного суда. Затем, Израилю придется к этому времени перемениться в нравственном отношении и вернуть себе ту преданность и послушание воле Иеговы, которые отличали их предков. Прор. Малахия прямо говорит, что пред вторым пришествием Мессии сердца сынов обратятся к отцам их (Мал. 4:6). Они должны будут вообще исправиться от своих недостатков, потому что, по слову Ап. Павла, Христос как Избавитель явится сынам Сиона только в том случае, когда они отвергнут грехи свои (Рим. 11:26). Они должны вслед затем почувствовать особое влечение ко Христу, распятому их предками. «И они воззрят» – говорит прор. Захария – «на Него, Котораго пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце» (Зах. 12:10). В этом обращении ко Христу иудеям будет содействовать, по слову Малахии, Илия пророк (Мал. 4:5); а блаженный Феодорит, в объяснении этих слов Малахия, замечает: «Илия придет, говорит Господь, возвестит о Моем пришествии и убедит вас, иудеи, без всякаго сомнения присоединиться к уверовавшим в Меня язычникам и составить единую Мою Церковь». Амвросий Медиоланский и блаж. Августин имея в виду пророчество Апокалипсиса о двух свидетелях, которые будут в последние времена пророчествовать о Христе 1260 дней и потом будут убиты зверем из бездны (Откр. 11:3–11), полагают, что иудейский народ в конце времен будет обращен ко Христу проповедью двух великих пророков Илии и Еноха⁶... Вот и все, что можно сказать об обстоятельствах будущего обращения евреев ко Христу, на основании свидетельств Слова Божия и отцов и учителей Церкви.

Можно ли теперь заметить в жизни современного нам еврейства какие либо явления, которые бы говорили, что это предсказанное в св. Писании обращение еврейской нации ко Христу – дело вполне возможное в более или менее отдаленном будущем? Да, не обинуясь, мы можем сказать, что такие явления существуют. Мы не хотим сказать, что этих явлений много, как решается заявить в своей брошюре некто Госсан. Нельзя в самом деле признаками близкого обращения евреев ко Христу считать, вместе с Госсаном, необыкновенное размножение евреев, неслыханную перемену в гражданском положении евреев, развитие еврейской литературы, оживление еврейского языка, повсеместное проповедание Евангелия и т. п. Все это, как всякий согласится, или не имеет никакого значения в деле обращения евреев ко Христу, или же, как это должно сказать о повсеместном проповедании Евангелия, не соответствует действительному положению дел... Но чтоже может действительно иметь значение признаков возможности обращения ко Христу иудейской нации? Тут прежде всего мы должны указать на ослабление в еврействе авторитета Талмуда, который играл до сих пор роль высокой стены, загораживающей для иудеев свет Солнца Правды – Христа и многообразием и многочисленностию своих предписаний подавлял вообще всякие духовные порывы в Израиле. Еще в 1861-м году иеромонах (впоследствии епископ) Хрисанф писал, что евреи начинают углубляться в дух закона Моисеева, стараются осмыслить обряд и делают попытки к совершенному освобождению от своей обрядности⁷. С тех пор реформаторская партия в иудействе еще более усилилась и многие общины иудеев, отвергши совершенно руководственное значение Талмуда, ставят себя частию под непосредственный авторитет закона Моисеева, частию под руководство гуманных предписаний общеевропейского кодекса христианской нравственности. Многие евреи, еще держащиеся Талмуда, все таки стесняются представить Талмуд в его полном виде, без всяких выпусков, на вид христиан, находя, очевидно, несовременными те человеконенавистнические тенденции, какими он проникнут в тех пунктах, где идет речь об отношениях евреев ко иноверцам... Затем, благоприятным признаком с нашей точки зрения должно быть признано ослабление внутренней замкнутости евреев. По словам известного еврейского публициста Оршанского, евреи вообще сами по себе вовсе не замкнутый народ и не прочь поставить себя под влияние тех народов, среди которых они обитают. В частности, южно русские евреи, говорит Оршанский, в прежние времена говорили только по-русски, усвоили себе многие верования русского народа и многие обычаи его быта⁸. Безбоязненное помещение евреями своих детей в христианские учебные заведения также свидетельствует о том, что они не мечтают ни о какой замкнутости, а это – обстоятельство весьма важное с точки зрения христианской миссии между евреями. Некто Фабий Шах, в иудейском календаре за 1899-й год (S. 85), горюет о том, что его соплеменники перестают дорожить тем, что они иудеи, что они охотно отрекаются даже от своей национальности, а не только что от Талмуда. «Национальное сознание» – говорит Шах об иудейском народе – «в нем умерло; вера в будущее – отсутствует вполне. И этот несчастный народ, как бы опьяненный, радуется своей собственной смерти. С дикой радостью он пляшет танец смерти, жестокою рукою уничтожая все жизненныя начала своего организма – он не хочет жить». Такое разочарование в своей религии и национальных преимуществах не напоминает ли собою то отчаяние, в каком находился классический мир на заре христианства? Нельзя ли это обстоятельство считать действительно благоприятным условием для успеха христианской миссии между евреями?

В качестве такого же благоприятного признака представляется нам обнаруживающееся в современном еврействе сознание того, что еврейская религия не может утешить еврея в разных приключающихся с ним несчастиях. По словам еврейских и близко изучивших еврейство писателей, евреи нашего времени в своих несчастиях не ищут утешения в религии, а стараются измыслить сами что-нибудь для примирения своего ума с фактом страданий, с своею тягостною долею. А ум-то евреев не может придумать в утешение свое ничего такого, что действительно бы могло примирить их с судьбою. В самом деле, разве утешительно сколько нибудь для несчастного еврея то, что говорит например некий Эли, выводимый в одном из разсказов еврейского писателя Юшкевича? «Вы можете» – говорит этот философ своим соплеменникам, оставшимся без куска хлеба по случаю отнятия у них права заниматься продажей вина, – «вы можете утешиться тем, что все идет к погибели в этом мире. В эту самую минуту, когда вы напрасно ломаете голову, многих везут на кладбище, где ожидает их скверная глубокая яма, в эту самую минуту многие испускают дыхание, многие голодают, с ума сходят, и в мире нет ни одного человека, который бы от чего нибудь не страдал. Это – большое утешение, если есть вообще утешение в жизни... Если я иногда молюсь кому нибудь, то прошу только о том, чтобы, когда я буду умирать, то пусть совершится это не в одиночестве. Я прошу о том, чтобы немного даже, но хоть один человек умер вместе со мной, дабы я не должен был после смерти сознавать один свой ужас и искать в этих безконечных семи небесах – ада, куда я, наверное, должен буду попасть, ибо товарищи по несчастию – великое облегчение». («Мир Божий» 1900 г. апрель). Еврей Каин в разсказе Максима Горького говорит другу своему, Артему: «сколько дней и ночей моей жизни думал я, зачем мне жизнь? Зачем дух мой и ум мой? Что я людям? Плевательница для ядовитой слюны их. А что мне люди? Гады, уязвляющие меня во все места тела моего и в душу мою... Зачем, живу на земле? И зачем только несчастия знаю я?» (Соч. т. 3-й с. 158). Если бы, теперь, пред этими безутешными людьми умелою рукою изобразить то высокое утешение, какое подается всем страждущим в христианстве и если бы, с другой стороны, во имя Великого утешителя – Христа Спасителя, подать им руку помощи, то нет сомнения, сердца многих иудеев ожили бы снова и они увидели бы во Христе истиннаго Менахема (утешение), о появлении Котораго некогда мечтали отцы их...

Наконец, для желательного разрешения еврейского вопроса имеет большую важность то обстоятельство, что в самих христианах замечается ослабление нетерпимости в отношении к евреям. Правда, и в наши дни бывают еще так называемые еврейские погромы, но в этих погромах принимают участие почти исключительно люди крайне невежественные или совсем сбившиеся с пути: это ясно показывают печатающиеся в газетах отчеты об этих погромах. В литературе же нашей, по крайней мере в лучших ее произведениях, отражающих в себе настроение здравомыслящего русского общества, часто встречаются изображения совершенно иного, христианскигуманного отношения к евреям, подвергшимся какому нибудь несчастию. В одном разсказе нашего довольно известного бытописателя, г. Мельшина, выводится бедный еврей Мойша, которому, при заключении в тюрьму, приходится бросить на улице пятерых своих маленьких детей, так как дети не могут жить в тюрьме, даже и при отце. Горе Мойши прорывается в страшных воплях и рыданиях. Собирается вокруг него народ и из среды этих русских людей начинают раздаваться сочувственные еврею голоса и выражения недовольства тюремными порядками. Некоторые заявляют желание взять детей Мойши к себе, и общее негодование на все происшедшее так усиливается, что смотритель тюрьмы и его помощник сами поддаются общему настроению и берут себе по одному ребенку Мойши. Смотритель, которого его должность, конечно, приучила равнодушно смотреть на слезы заключенных, говорит однако: «вот, и все дело покончено. А то шум подняли не весть из за чего, из за выеденнаго яйца. Так-то оно всегда выходит лучше, по человечеству»...⁹ Еврей Гедали, которого выводит в одной из своих повестей известная польская писательница Оржешко, попадается ночью на поле сыну хозяина, которому принадлежало это поле, именно в тот самый момент, когда этот еврей-коробейник, истощенный долгою дорогою и ничего не евший с утра, сорвал гороху, чтобы утолить голод и жажду. Парень грубо хватает вора и приводит его на расправу к отцу. Хозяин, знавший еврея, начинает сначала бранить, но потом обращает внимание на жалкий вид несчастного Гедали и гнев его сменяется сожалением. Он начинает распрашивать, как Гедали дошел до такой нищеты, в каком положении находится его многочисленная семья и в заключение велит дать ему несколько картофеля. Другие члены семьи хозяина, жена, дочь и младший сын, выражают бедняку-еврею, который притом серьезно болен, самое теплое участие и раскупают у него все товары, какими был наполнен его короб. Младший сын хозяина, сердечный юноша, прослушав задушевную притчу, разсказанную евреем, даже целует его...¹⁰ Да, чем более гуманное, истинно-христианское расположение будет проявляться со стороны христиан в отношении к подвергающимся разным несчастиям евреям, тем более и более будет расчищаться почва для благотворного влияния христианской проповеди среди еврейства...

Но указывая на благоприятствующие положительному решению вопроса об обращении евреев ко Христу факты и явления, мы не должны замалчивать и о том, что может служить противопоказанием в деле предсказания исхода духовной болезни Израиля.

В числе противопоказаний должен быть поставлен прежде всего неуспех христианской миссии между евреями. За границей есть много хорошо организованных миссионерских обществ для распространения христианства между евреями. В Лейпциге имеется даже особая семинария при Деличевом institute judaicum, из которой должны выходить миссионеры для евреев и которая издает не мало книг миссионерского характера. Число всех иудейских миссий в протестанстве доходит до 90; в них около 500 миссионеров, ежегодный расход их – от 2-х до 3-х миллионов марок. Однако, не смотря на это, в сфере деятельности протестантских миссий среди евреев более 250–300-т обращений в год – не бывает... У нас совсем нет ни одного подобного общества, но в 40-х и 50-х годах истекающего столетия и у нас были попытки обращения иудеев в христианство. В это время выступали в качестве миссионеров Иаков, епископ Саратовский, Феодотий, епископ Симбирский и Владимир, архиепископ Казанский, избиравшие себе слушателей среди евреев кантонистов; но после них это дело затихло. В Петербурге придворный протоиерей Н. И. Брянцев также не мало потрудился в деле обращения евреев; он открыл даже особый приют для крещаемых и крещеных евреев, но его дело не нашло себе энергичных продолжателей. В Минской епархии в 60-х годах архиепископ Михаил пригласил бывшего еврея Брафмана (автора известной «книги Кагала») заниматься с минскими семинаристами еврейским языком, готовить некоторых из них к миссионерской деятельности среди евреев и переводить на еврейский язык наши богослужебные книги, но и это дело не пошло на лад и Брафман скоро удалился из семинарии... Нет сомнения, что дело миссии между евреями у нас остановилось потому именно, что все, кто мог двинуть его в ход, изверились в успехе его.

Но что же? Ужели этот, можно сказать повсюдный, неуспех миссии между евреями так поразителен, что может внушать только самые мрачные мысли относительно возможности обращения еврейской нации ко Христу? Нет, мы не приписываем такого решающего значения опытам прошлого. Как знать? Может быть, во всех этих опытах не было самого главного условия – искренней и пламенной любви к человечеству, которая одна только и служит главным основанием успеха всякого доброго начинания? Не было ли в прежних опытах вообще каких нибудь неблагоприятных элементов? И потом, искренность и расположение к спасению евреев, которую могли проявлять миссионеры, могла в значительной степени парализоваться в своем добром влиянии на евреев тем общим несочувствием, какое со стороны христиан всегда проявлялось к этому племени. В самом деле, пастыри Церкви могли с энергиею и любовию приглашать евреев входить в Церковь Христову, но те, кто уже был в этой Церкви членом ее по самому рождению неблагосклонно смотрели на этих новых пришельцев, отстраняясь от них, когда те искали в своих новых братиях по Христу помощи и утешения. И пастыри-миссионеры ничего не смогли сделать для того, чтобы сокрушить это непобедимое предубеждение христиан против принимающих христианство евреев. Возможно ли поэтому было ожидать, что еврейство целыми массами двинется в отверстые для него врата Церкви Христовой? Затем, все таки и при таком отношении к обращенцам-евреям со стороны прирожденных христиан, обращения евреев в христианство не так малочисленны, как это представляется на первый взгляд. Тот же и источник, из которого мы приводили выше статистические данные о миссии среди евреев¹¹, сообщает, что 300 обращений – это только 1/18-я часть всех обращений евреев в христианство, совершающихся ежегодно во всем мире¹². У нас в России вообще не мало таких обращений, не смотря на то, что в качестве «обращателей» выступают иногда совсем нежелательные деятели, в роде тех, каких г. Станюкович выводит в своей повести «Исайка». Когда же выступали в качестве миссионеров люди, искренно преданные своему делу и опытные, успех их был прямо поразителен. Так известный своими сочинениями об еврействе и миссионерскою деятельностью среди своих единоплеменников, крещеный еврей Александр Алексеев разсказывает, что солдаты-евреи, которым он должен был разъяснять учение Христово, с особенным интересом относились к его проповеди. Когда однажды, в присутствии двухсот таких слушателей, Алексеев стал доказывать на основании книги прор. Исаии, что евреи перестали быть избранным народом, евреи стали со скорбию спрашивать его: «что же нам делать, чтобы спасти себя от гнева Божия?». Вскоре потом эти солдаты ночной порой прошли к дому Алексеева и стали вызывать его к себе на улицу. Не смотря на то, что священник, у которого жил Алексеев, уговаривал его не выходить к ним, тот все таки вышел, и на вопрос его: «чего они хотят от него?» солдаты ответили: «одного хотим – порешить с вами!». Мне показалось, замечает Алексеев, что они пришли убить меня, и я сказал им, что готов претерпеть и смерть за истину, но солдаты закричали: «нет, заклинаем вас Богом, чтобы вы говорили нам сущую правду – Сын ли Божий Иисус Христос? Мессия ли Он наш?» Когда Алексеев поклялся, что глубоко верует в Божество Иисуса Христа, то они все выразили желание стать христианами и потом, действительно, скоро приняли святое крещение... Можно ли, имея перед глазами такие факты, говорить, что христианская миссия среди евреев никогда не имела никакого успеха и иметь его не может? Нам думается, что утверждать это – было бы признаком легкомыслия...

Затем указывают еще как на препятствие к обращению еврейской нации в христианство на самый характер евреев, на их чрезмерный утилитаризм, на страсть к наживе, от которой они не могут будто бы отрешиться. Еврей, говорят, признает только один культ – культ золотого тельца. В нем нет ни малейшего стремления к высшим идеалам. Даже занимаясь науками и искусствами, евреи интересуются не истиною самою по себе, а имеют в виду непременно побочные цели... Так смотрят вообще на евреев, но нельзя сказать, чтобы этот взгляд был вполне верным. Обстоятельства жизни еврейского народа, действительно, могли направить все его стремления к достижению исключительно утилитарных целей, принизить их нравственный уровень; но это еще не значит, чтобы при изменившихся условиях жизни евреи не могли проявить никаких возвышенных стремлений. Так колодезь иногда весь заваливается мусором и, кажется, из него никогда уже не может потечь чистая и светлая вода; но наступит день, когда к колодцу этому придет опытный мастер, расчистит его – и из него снова польется живительная влага... Вообще характер народа не есть что нибудь навеки неизменное. Повидимому, и греки времен Апостола Павла были совершенно неспособны к усвоению христианства, потому что в их плоть и кровь въелись так сказать идеи александрийской неоплатонической философии. По крайней мере, самое важное учение христианства – о воскресении тел, – в приверженцах этой философии, почитавшей тело темницею души, в которую, по их мнению, вовсе не было никакого основания возвращаться, вызывало только одну улыбку. Но проходит немного времени после того как в Афинах, этом центре греческой мудрости, была отринута проповедь Ап. Павла – и мы видим, что из среды тех, кто получил образование у этих философов, выходят такие светила христианства как Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст... Что же касается еврейского преклонения пред золотым тельцом, то оно не всегда характеризовало собою еврейскую нацию. Происхождение этого культа в современном еврействе довольно удачно объясняет герой одной повести писательницы Конопницкой – еврей-переплетчик, Мендель Гданский. К Менделю является сосед его, русский, по профессии часовщик и сообщает ему, что народ собирается бить евреев. Старик Мендель, конечно, спрашивает, за что поднимается гонение на евреев, но часовщик дает ему слишком неопределенные ответы. Между прочим он указывает на то, что «каждый жид из за денег» готов сделать что угодно. Мендель так отвечает на это обвинение «Пан сосед говорит, что для жида» деньги – все? Ну, пусть и так! А знает пан сосед, почему это так? Не знает? Пан сосед думает: это потому, что жидки хитрый народ. Пан сосед ошибается. Знает его милость тот столб, что стоит у въезда в город? Пану соседу смешно! Ну, представим себе, что на этот столб положены честь, мудрость, великая слава и большие чины, и гербы, и знатность, и деньги тоже, – ну, что же будет? Один человек полезет на столб за честью, другой –за мудростью, третий – за чинами, четвертый –за славой, а найдется и такой, что полезет за однеми деньгами, хоть около них лежит и другое. Но ежели на этот столб положены только деньги и ничего больше, ни славы, ни чести, ни мудрости, – как думает пан сосед? За чем туда полезут люди? Только за деньгами, ни за чем другим. А те, что внизу стоят, будут глядеть и кричать: «Ай – ай, какой хитрый народ! За деньгами лезет, – деньги для него все!» И чем кто меньше ростом, или чем ниже стоит, так что ему меньше видно, тем он громче кричать станет. Только высокие люди, те, что на горе стоят, будут видеть, что на столбе ничего другого не положено, и не станут дивиться тем, которые лезут на него, и кричать тоже не станут. Что лежит на нашем столбе? Одне только деньги! Вот мы за деньгами и лезем...»¹³

Да, история показывает, что и евреи были способны к возвышенным стремлениям там, где эти стремления им можно было обнаружить. Мы, конечно, понимаем под этими стремлениями не погоню за славою, честью и тому подобным, что перечисляет Мендель. Нет, были евреи, которых манила к себе сама истина и которые шли за нею, оставляя за собою все, что для других всего дороже в жизни. Для примера в этом случае достаточно указать на Спинозу, который, при всех своих заблуждениях, несомненно, был человеком идеи и идеала. И из наших русских евреев не раз выступали люди, полные одушевления в искании истины и проявлявшие в обычных житейских обстоятельствах чувства, которые не стыдно бы иметь и христианам. А святой Апостол Павел говорит совершенно ясно и определенно, что Бог Правосудный воздаст каждому по делам его: тем, которые постоянством в добром деле ищут славы, чести и безсмертия –жизнь вечную (Рим. 2:6, 7). Следовательно, и о евреях, не лишенных таких светлых порывов, мы должны сказать, что они не далеки от царствия Божия и могут искренно обращаться ко Христу...

«Но» – говорят некоторые – «евреям трудно уверовать во Христа как в Бога, раз они составили себе уже понятие о Нем только как о человеке, хотя человеке добром и благородном». Действительно, мы должны сознаться, что это опасение основательно. Евреи интеллигентные, знакомые с христианством, часто очень сочувственно говорят о Христе, но только именно как об учителе или борце за истину. О Его Божественном же достоинстве они и слушать не хотят. Это с ясностью можно видеть например на переписке двух довольно известных деятелей – бывшего католического патера, а ныне члена реформатской церкви, Гиацинта Луайзона, и одного из столпов современного еврейства, известного писателя, Макса Нордау. От 31 октября 1899 г. в одной парижской газете о. Гиацинт напечатал открытое письмо к Нордау, убеждая его в том, что Израиль должен публично отречься от всякой солидарности с судьями, некогда осудившими Иисуса Христа и что это положит конец всякому антисемитизму, проявившему свою ненависть к евреям в известном деле Дрейфуса. Нордау отвечал о. Гиацинту письмом, в котором доказывал, что никакой надобности в подобном заявлении со стороны еврейства он не усматривает. Израиль, покрайней мере, в лучших своих представителях, никогда не питал ненависти ко Христу, а, напротив, видел в Нем истинного сына своей страны и народа. «Этот человек наш» – восклицает Нордау от лица своих собратьев, – «если оставить в стороне Его мессианство! Мы принимаем Иисуса, его нравственное учение и Евангелия (кроме Иоаннова)»¹⁴. Ответ Нордау – ясный и решительный: Иисус Христос – только человек, по его твердому и искреннему убеждению. Так думает, конечно, и масса еврейской интеллигенции и она, конечно, не станет для себя перерешать вопроса: чей Сын Иисус? Эта интеллигенция и Откровения сверхъестественного не хочет признавать и даже своего Моисея считает просто умным человеком, заявляя, что они руководятся в этом случае мнением Шиллера... Но еврейство вовсе не в этой горсти отщепенцев от своей древней веры. Есть, кроме них, целая масса еврейского народа, которая твердо верит в Бога Отцов и отдаляется от религии христианской под впечатлением тех гонений, какие в течении средних веков воздвигаемы были против евреев во имя Христа. Эти простые люди все еще ненавидят Христа и христианство, считая его самым страшным своим врагом, и эта ненависть, по нашему мнению, гораздо более благоприятное условие для обращения евреев ко Христу, чем холодный, а иногда и сочувственный индеферентизм цивилизованного еврейства. Ненавидевшее христианство всею силою души своей фарисейство дало из среды своей Павла, и Сам Христос Спаситель в Апокалипсисе говорит Ангелу Лаодикийской церкви: «о, если бы ты был холоден, или горяч! Но так как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих (Откр. 3:15, 16). Наконец, припомним, что и Ап. Павел знал ранее Христа только по плоти т. е. как человека только, но потом, благодаря чудесному откровению, всетаки узрел в Нем Сына Божия (2Кор. 5:16 ср. Гал. 1:16).

Единственно сильную опасность для христианской миссии между евреями представляет брожение, совершающееся в наши дни в иудействе, брожение, известное под названием сионизма. Это сионистское движение еще не определилось в своем характере, но тем не менее его тенденцию уже можно определить безошибочно. Сами сионисты помогают нам в этом. Так доктор Рюльф из Бонна в еврейском Volks-Kalender 1899 года поместил статью под заглавием: «was wir sind und erstreben» (что такое мы и к чему мы стремимся?). Сионизм, по Рюльфу, не только стремится добыть убежище для десятков тысяч евреев, живущих в странах, где их едва терпят, хотя некоторые и стараются показать, что сионистское движение вызвано исключительно антисемитским направлением правительств; нет, он хочет спасти еврейскую нацию от слияния с другими народами, возбуждая в евреях национальное самосознание. Евреи – это свет мира. Чтобы этот свет не заглох, его нужно поддерживать, а для этого его нужно отдалить от всего, что может помрачить его. Нужно найти для иудейства убежище, где бы каждый иудей мог развивать свои национальные особенности вполне безвозбранно. Такое убежище сионисты думают найти в стране отцов своих, в Палестине. Доктор Членов, написавший целую книгу о втором конгрессе сионистов (Москва 1899 г.) говорит между прочим об этом такими словами: «Палестина, помимо ея историческаго значения для народа еврейскаго, потому именно и лучше всех стран мира для нас, что там наше духовное возрождение не будет встречать противодействия. Турки никогда не подавляли духовной жизни подвластных им народов..., а для нас это в высшей степени важно (стр. 31). Палестина – дорога в Азию; Азия же – политическая проблемма ближайшаго десятилетия; туда направлены взоры всех государств, и малейший шаг через дорогу, ведущию в Азию, вызывает подозрительность всех. Державы, которыя ни за что не согласились бы уступить ее друг другу, с полным спокойствием могли бы взирать на переход страны к нам, потому что мы не составляем и никогда не представим политической силы. К тому же все народы, которые верят в Библию, должны признать наше историческое право на эту страну». (стр. 60–61) После конгресса 1899 года учрежден был даже особый еврейский колониальный банк, чтобы оказывать помощь переселенцам в Палестину.

Итак, иудейство – свет мира, первое и последнее слово человеческого нравственного развития! Вот лозунг сионизма. Естественно, что с таким лозунгом нельзя близко подойти к дверям царствия Христова¹⁵. Мало того, и от собственной – то религии, от религии отцов своих сионисты, повидимому, стараются держаться подальше. На втором сионистском конгрессе доктор Гастер заявил, что сионизм ничего не предпринимает против религии, но всетаки, по его мнению, лучше будет, если сионизм и религия пойдут порознь (Volks-Kalender S. 134). «Раввины» – заявляет г. Шах – «будут охотно принимаемы на Сионе, но не как раввины, а как сыны своего – иудейскаго народа. В самом деле, каких раввинов поставить нам своими руководителями? Правоверных или реформатских? В сионизме не должно быть места никакой Ständesdünkel т. е. различию по положению». (S. 135–136). Перед первом сионским конгрессом раввины даже опубликовали предостережение правоверным израильтянам, чтобы они не принимали никакого участия в конгрессе. Сионисты не хотят оставить у себя даже существенный пункт религии отцов своих – веру и надежду на помощь Промысла Божия. По крайней мере на первом, Базельском, конгрессе, сионистов было открыто ими заявлено: «мы довольно долго ожидали сверхъестественнаго освобождения, теперь мы хотим попытаться достигнуть его естественными усилиями»¹⁶. Во всей книге доктора Членова, во всех речах, содержание которых он излагает, ни разу даже не упоминается имени Божия. Главный вождь сионизма, доктор Герцль, во своей известной брошюре «иудейское государство» открыто признает, что мысль о возможности каких либо религиозных задач для Израиля – совершенная иллюзия. Все религиозные задачи иудейства кончились появлением христианства... Вообще это движение есть не только отдаление от христианского влияния, но и от самой европейской цивилизации. «Это гений мрака» – говорит один из противников сионистского движения – «тащит закабалившийся ему народ подальше от лучей света, успевших уже проникнуть и в Россию (т. е. к русским евреям). Но и Палестина сделается когда нибудь свидетелем такого же процесса т. е. станет доступна цивилизации, которая движется с запада на восток. Тогда гонимый Израиль переселится в Персию, в Китай, к людоедам, на острова Фиджи, все бегая от лучей солнца, влача самое жалкое существование, до тех пор пока вся земля наполнится знанием (о Боге), как море водою...»¹⁷

Впрочем, нужно и то сказать, что вожделения сионистов относительно Палестины едва ли увенчаются успехом. Христианские державы, конечно, не потерпят, чтобы султан продал евреям Палестину и с нею все заветные святыни христианства. Даже магометане едва ли согласятся на это, потому что у них в Палестине есть священные, дорогие для них места. Но если бы евреи получили хотя право жительства в Палестине, то едвали они долго бы прожили в ней. Современная Палестина – это уже не та, текущая молоком и медом, страна, в которой, до прибытия туда евреев, находили себе пропитание целые десятки народов: это скорее пустыня, чем плодородная страна. «Узенькая зеленая полоска иудейских долин и узенькая зеленая полоска долины Иордана» – говорит один из наших путешественников (Россия 1900 г. № 473) – «словно полоски зеленаго дерна. А между ними, кое где проросшия зелеными ниточками, серыя, пепельныя горы Иудеи, словно большая могильная плита – старая, поросшая и растрескавшаяся – над великим прошлым». Теперешние еврейские рабочие колонии в Палестине существуют на иждивение барона Ротшильда, который покупает у них весь виноград по хорошим, не рыночным ценам. «Это тепличный цветок, оранжерейныя колонии» (ib). Словом, успех сионизма – дело весьма сомнительное...

Нежелательным с точки зрения христианской миссии является и кишиневское религиозное движение евреев, во главе которого стоял известный Робинович. Некоторые западные миссионеры усматривают в этом движении как бы поворот к христианству, потому что сторонники Робиновича называют себя евреями Нового Завета. Но думать так – значит не вглядеться в сущность этого движения. Кишиневские новозаветные евреи хотят оставаться строгими монотеистами, не признают троичности Лиц в Боге и веруют в Иисуса Христа только как в благого пророка, который спас человечество открытием высочайших истин совершеннейшего Богопознания и совершеннейшей нравственности. Смерть Его – спасительный акт только в том смысле, что она является доказательством полной искренности Христа, подтверждает, что Он Сам глубоко верил в то, чему учил других. Да, Робинович отстал от одного берега и не мог пристать к другому. Долго ли устоит его суднышко посреди бушующих волн – сказать, конечно, трудно; но несомненно, что оставаться ему долго в таком промежуточном состоянии едва ли возможно...

Но как бы ни были значительны препятствия к обращению евреев в христианство – воля Божия должна совершиться и иудейская нация в конце концов должна сделаться христианскою. Мы, христиане, должны совсею ясностию представлять себе именно такой исход многовековой борьбы Церкви и синагоги и привыкнуть к той мысли, что эти враги Креста Христова современем станут, в лице лучших представителей, Его ревностными служителями. А такое убеждение, конечно, заставляет нас изменить свои отношения к иудейству, откинуть прочь всякие предубеждения относительно иудейской нации, которые так мешают успеху христианской миссии между иудеями. Мы говорили выше, что нетерпимости в христианах в отношении к иудеям становится меньше, но всетаки озлобление против иудейства, вызываемое разными причинами, несомненно еще существует и у нас в народе и даже поддерживается многими интеллигентными руководителями общественного мнения. Кто не знает, как часто в нашем народе высказывается мысль о том, что иудеи – народ навеки проклятый Богом? Многие ли среди прирожденных христиан имеют представление о том, что и евреи могут стать народом благословения? Вот наприм. как представляет себе один из наших писателей отношение нашего русского народа к евреям. В тюрьме сидят двое ссыльных – один старик, русский, и еврей, по фамилии Борухевич. Еврей жалуется русскому на те страдания, какие ему пришлось перенести, и, ища сочувствия у своего товарища по заключению, спрашивает его: «человек ведь зид»? – «Человек-то человек» – отвечает старик-русский. «Только зачем вы Христа распяли? Вот за это Он и гоняет вас теперь по белу свету»¹⁸. Но в самом ли деле можно сказать о евреях, что неразумная клятва, данная их отцами пред судилищем Пилата: «кровь Его на нас и на чадах наших»! – должна на веки вечные отстранять этот народ от Христа? Нет, мы не смеем думать, чтобы ужасное злодеяние отцов навсегда закрывало путь милосердию Отца небеснаго в сердца потомков. Св. Ап. Павел прямо учил римских христиан не превозноситься очень над иудеями, не презирать их. Иудеи, говорит он, это отломленныя ветви великаго священнаго дерева, которыя могут быть снова привиты к нему (Рим. 11:18, 23, 24). Правда, Бог Сам отверг Свой народ за грехи его, в особенности же за великое злодеяние, совершенное этим народом над Сыном Его Единородным, но кара Божия не может тяготеть над ним вечное время. Вспомним, что говорил Иегова в Ветхом Завете о преступниках Его святаго закона, ненавидящих Его. «Я Господь Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьяго и четвертаго рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящих Меня и соблюдающим заповеди Мои» (Исх. 20:5, 6). Итак милость Господа – безконечна, что обозначает выражение: до тысячи родов, а гнев – недолговечен, простирается только до третьяго или четвертаго поколения согрешивших... Значит, и в отношении к иудейскому народу наказание Божие не должно было оставаться безконечным. Припомним при этом, что Сам распятый Сын Божий молился за своих распинателей, прося Отца простить им, потому что они не понимали, что творили. Ужели же эта молитва Христа Спасителя могла остаться не услышанной? Словом, христианское учение не дает своим исповедникам никакого права смотреть на иудейский народ как на такой, который навеки проклят или отвержен Богом. Если же мы станем, подобно старику-ссыльному, заключать о продолжающей тяготеть и над современными иудеями виновности пред Богом за прежнее преступление их отцов по той несчастной судьбе, какую переживают тысячи евреев и в наше время, то, пожалуй, всегда будем вызывать с их стороны ответы, подобные тому, какой дал вышеупомянутый Борухевич старику-ссыльному: «а за что же вас Бог гоняет, коли вы не зиды»?

Другой предразсудок, какой мешает христианам стать деятельными служителями христианской миссии между евреями – это очень распространенный среди христиан взгляд на еврейскую нацию, как по самой природе своей нацию хищническую, которая может жить исключительно только эксплоатацией христианского населения той страны, в какой евреи находят себе приют. По этому взгляду, дело представляется так, что всякий еврей, как бы он ни был добродетелен с точки зрения своей религии и в семейной жизни, не может никогда насытить своей алчности. Еврейство, по словам одного публициста, стремится захватить в свои руки решительно все выгодные профессии, без исключения, а из всех прочих наций сделать себе покорных рабов¹⁹. Во всем мире давно уже признано, по словам другого публициста, что еврейство стремится к порабощению всего мира, что они безжалостно выпивают, как вампир, все лучшие соки христианских обществ, оказывая при том самое развращающее влияние на христианские народы и в нравственном отношении²⁰... Мы, конечно, не станем отрицать того, что, волею обстоятельств, еврейская нация обратила все свои мысли именно к достижению материальных выгод даже непозволительными с нравственной точки зрения средствами. Мы вполне признаем все благоразумие христианских правительств, старающихся ограничить сферу эксплоатарской деятельности наиболее предприимчивых представителей еврейской расы. Сами еврейские публицисты сознаются, что евреи в большинстве случаев – эксплоататоры и паразиты в отношении к коренному населению страны (Житловский стр. 106). Но справедливость требует сказать, что и в жизни действительной и в литературе встречаются примеры совершенно иного отношения к еврейской нации, чем то, какое сказалось в вышеприведенных отзывах двух наших публицистов. От людей практических нам неоднократно приходилось слышать, что и с евреями можно делать дела, что они вовсе не хотят взять за свои услуги больше, чем другие, не евреи... Покойный Аксаков, изучавший историю южных ярмарок, замечает, что южно-русские купцы свидетельствовали ему о том, что они были совершенно довольны евреями за их посредничество в торговых сделках (ссылка у Кавелина соч. т. 4). Известно затем, что в западном нашем краю и на юге существуют целые еврейские города, жители которых весь день без отдыха занимаются разными ремеслами, честно заработывая таким способом свой кусок хлеба. «Господь с вами!» – говорит в разсказе Абрамовича портной Мошко одному из своих знакомых обвинявшему его в эксплоататорской деятельности – «Кого я ограбил или обманул? Кому лучше знать, какия мои богатства? Если вы обшарите даже весь мой дом, что найдете там, кроме рваных старых перин, да расшатанных столов и стульев? Ведь вы знаете нашу жалкую жизнь; знаете, что картофель, который жена моя сама готовит, – наше единственное блюдо изо дня в день, и это – после всех моих трудов! О каком же грабеже вы говорите? Я – ремесленник и работаю, как вы знаете, дни и ночи напролет»²¹... Но даже и в том случае, если признать, что подавляющее большинство иудейского народа – хищники эксплоататоры, все-таки останется некоторое меньшинство, по отношению к которому огульные обвинения в эксплоататорской деятельности будут в высшей степени несправедливыми. Вспомним, что сказал Бог некогда пророку Илии. Когда этот великий ревнитель славы Божией жаловался Богу, что его единоплеменники, евреи, совсем развратились и что остался он один, верный Богу, Господь ответил ему такими словами: «Я соблюл Себе семь тысяч человек, которые не преклонили колена пред Ваалом»; поэтому и мы, вместе с Ап. Павлом, (Рим. 11:5) скажем, что и ныне в еврействе сохранился остаток, который сохранил себя от поклонения золотому тельцу...

Третий предразсудок, который следует отринуть христианам – это излишнее преклонение пред религиозным значением еврейской нации в прошедшем и понятие о еврейской религии как самодовлеющей в настоящем. Протестантские проповедники особенно виновны в том, что это преклонение поддерживается и теперь в некоторых христианских кругах. По их представлению, дело обстоит так, что без участия еврейства в христианской жизни не может быть создано ничего важного. Английские миссионеры поэтому считают более полезным обратить ко Христу одного иудея, чем двадцать язычников. Немецкие миссионеры, не стесняясь, нередко заявляют, что невеста Царя-Христа – это народ иудейский, а мы все, происходящие от народов языческих, – только ея подруги, что каждый христианин из евреев – офицер в войске Царя Христа, а мы все – простые рядовые. Но всякое подобное преклонение прежде всего совершенно безосновательно, как это уже нами доказано выше, а потом, – на что именно должны мы указать теперь – чрезвычайно вредно для успехов христианской миссии между евреями. Евреи, пожалуй, послушавшись таких отзывов о своем мнимом превосходстве в религиозном отношении, если и будут являться к порогу Церкви Христовой, то с теми же чувствами, с какими некогда их предки, фарисеи и саддукеи, шли креститься к Иоанну Крестителю. Ведь те именно смотрели на крещение как на одну формальность, говоря себе, что они, как потомки Авраама, уже тем самым становятся первыми членами царства Мессии (Мф. 3:9). Между тем, истинное обращение требует, чтобы человек, подобно Апостолу Павлу, почел тщетою ради Христа все то, что для него ранее было (или казалось) преимуществом (Флп. 3:7). Да и миссионеру христианскому как-то страшно будет подойти к столь важному в религиозном отношении народу – подойти с своею простою проповедью о Христе распятом... Вредно также для успеха христианской проповеди между евреями и признание еврейской религии, как религии, и которая имеет raison d’être наряду с христианством. Можно и должно быть снисходительным к человеку чуждой религии и его страданиям, но нельзя и словами и делами давать ему понять, что мы снисходим и к тем религиозным заблуждениям, в каких он пребывает. Между тем либеральный дух нашего времени, стремящийся установить так называемую свободу вероисповедания, оказывает свое действие и в христианах, заставляя их снисходительно относиться к разным верам и в частности к вере иудейской. «Что же?» – говорят многие из современных цивилизованных христиан. – «Пусть и евреи и продолжают веровать по своему. К чему насиловать их совесть призывом в лоно христианской Церкви? Добрый иудей, верный сын своей религии, часто не хуже христианина по имени»! Сами евреи стараются всячески о том, чтобы христиане признавали их веру как настоящую веру. Они не прочь даже встретить с почетом, с Библиею в руках, и христианских православных архипастырей, чтобы показать всем, что и они – не противники христианства, что и их религия может продолжать свое существование на ряду с христианством. Опасное, гибельное заблуждение! Св. Григорий Богослов говорит: «не естественно быть истинными двум противным учениям об одном и том же»²², и эти слова святого отца в полной мере приложимы и к вере иудейской, которая берется так же как и христианство указывать людям путь к вечной жизни. Нет, наша православная Церковь, следуя учению Апостола, что нет другого имени, о котором бы можно спастись, кроме имени Христова (Деян. 4:12), утверждает, что кто не содержит до кончины живота своего святой православно-христианской веры, тот спасен быти не может. (Чин обращения иудеев и язычников л. 7-й). В частности в иудейской религии она усматривает зловерие и богоборство, хулу на Бога и Христа; ожидаемого евреями Мессию она именует антихристом, а все их обычаи – душевредными. Можно ли после всего этого верному сыну Христовой Церкви относиться к религии еврейской как к имеющей какое-нибудь благотворное влияние на жизнь ее исповедников? Нет, тут не может быть никаких колебаний: иудейская религия есть в настоящее время чистое заблуждение и тот, кто держится ее, никак не может быть сравниваем в правах своих с христианином. Всякие либеральные требования, чтобы в христианском государстве, среди коренного христианского населения, дана была свобода иудейству выступать в качестве руководителей общественного мнения, – должны быть признаны крайне вредными и для государства и для Церкви христианской. Если эти руководители проникнуты духом своей иудейской религии, то само собою ясно их руководительство ничего кроме вреда принести христианскому обществу не может. Мы должны помнить, что в иудейской религии, как и в Ветхом Завете, нет собственно разделения между отношениями государственными и религиозными. По этому-то верующий иудей не может не привнести влияния своей религии во все отношения государственной жизни и его советы, какие он возьмется путем печати преподавать населению той страны, где ему дозволят свободно говорить, всегда будут истекать из враждебных христианству стремлений... Если мы представим себе другой случай, когда руководитель общественного мнения из евреев не держится своей религии, и никакой иной, то и тогда положение руководимых таким деятелем будет не лучше. Что, в самом деле, доброго он может сказать тем, которые, по неосторожности, станут его слушать? Мысль его, не освещенная вовсе религиозным светом, будет бродить как в потемках; такой безпринципный человек – ибо, конечно, только религия дает определенные и стойкие принципы для жизни – как приточный слепец сам попадает в яму и увлечет за собою тех, кто доверился его руководству. «Кто есть твой Бог?» спрашивает в одном разсказе Максима Горького читатель писателя, – ты пишешь и тысячи людей читают тебя; что же именно ты проповедуешь? и думал ли ты о своем праве поучать? (соч. т. 3-й стр. 246). Эти вопросы невольно являются в уме при встрече с руководителем общественного мнения... Хорошо вообще определил некогда роль еврейства в государственной жизни св. равноапостольный князь Владимир. Когда хозарские евреи приходили предлагать ему свою веру, Владимир спросил их: «где их государство»? и, когда те сказали, что государство ими потеряно, мудрый князь заметил: «ну вот, вы и сами потеряли свое государство, и нас, пожалуй, приведете к тому же»!

Но самое важное, что требуется с нашей стороны для того чтобы распространение веры Христовой между евреями пошло успешнее, – это улучшение нашей собственной жизни. Необходимо для успеха всякой миссии, чтобы исповедники той религии, какая предлагается для принятия другим, сами вели жизнь, вполне отвечающую требованиям этой религии. Так именно и держали себя древние христиане, возвещавшие язычникам спасительное учение Христово не только проповедию, но и самою жизнию своею, так что язычники восклицали, одобряя их: «что за люди, эти христиане»! Если же проповедники о Христе будут выставлять евреям на вид облагороживающее влияние христианства, а сами христиане будут вести жизнь далеко не христианскую, то евреи всегда будут попрекать этим миссионеров, говоря, что, значит, христианская религия не настолько полезна для облагорожения людей, как они ее представляют. И в последнем отчете Православного Миссионерского Общества между прочим указывалось на то, что значительною преградою для обращения в христианство наших сибирских инородцев служит далеко не отвечающая требованиям христианской нравственности жизнь тамошних православных русских людей. Да, необходимо, чтобы неверующий еще во Христа мир увидал, что мы на самом деле ученики Христовы, что мы строго исполняем, проводим в жизнь свою Его святые заповеди. Иначе, конечно, трудно ожидать, успеха и от христианской миссии между евреями... И как жалко, что многие, считающие себя христианами, не хотят понять этой столь простой истины. Как грустно, что те кто ежедневно повторяют слова молитвы Господней: да приидет царствие Твое! на деле ежедневно полагают своими поступками все новые и новые помехи расширению и утверждению этого царства в мире... Невольно вспоминается здесь пример совершенно иного отношения к делу обращения евреев ко Христу – пример, данный уже упомянутым нами выше В. С. Соловьевым. Говоря словами Апостола Павла, (Рим. 10:1) желание его сердца и молитва главным предметом своим имели спасение Израиля, и умирая, в полузабытьи, он говорил: «не мешайте мне молиться за еврейский народ – мне надо за него молиться!»...

Но как бы ни были сильны препятствия для обращения евреев в христианство, – несомненно, наступит время, – которое Господь положил в Своей власти, – когда избранная полнота евреев уверует во Христа и найдет себе полный душевный мир и покой в Его церкви. Наступит время, когда на земле из всех истинно-верующих, к каким бы национальностям они ни принадлежали, составится единое стадо под управлением Единаго Пастыря-Христа, и таким образом исполнится чаяние всех лучших сынов человечества, выраженное одним из величайших сынов Израиля в следующих высоко-поэтических строфах:

В дремоте я видел Христа,

Спасителя мира.

В белой волнистой одежде

Шествовал Он, необъятно велик,

По суше и морю.

Челом уходил Он в небесную высь,

А руки воздетыя Он простирал

Над сушей и морем;

Сердцем в груди Его было

Пламенно яркое солнце;

Пламенно яркое сердце,

Озаряя и грея,

Струило лучи благодати

И кроткий любящий свет свой

По суше и морю.

...

О мир чудодейственный! Город безмолвен;

Затих с своим шумом нестройным

Говорливый, заботливый промысел,

И по чистым, отрывно-рокочущим улицам

Люди ходили, одетые в белом,

С ветками пальмы в руках;

И где только двое сходилися,

Встречали друг друга взаимною жаждою мира

И, в трепете сладком самоотрицанья,

Целовали друг друга в чело

И глядели в лазурную высь

На яркое солнце – Спасителя сердце,

Радостно лившее алую кровь

В примиренье людей;

И, трижды блаженны, они повторяли:

«Хвала Иисусу во веки!»²³

Н. Розанов.

22 ноября 1900 г