Азбука веры Православная библиотека блаженный Аврелий Августин Учение блаженного Августина, епископа Иппонского, о Святой Троице

Пожертвовать

П.И. Верещацкий

Учение блаженного Августина, епископа Иппонского, о Святой Троице

Источник

epub pdf

Оригинал: 34Мб

Содержание

Предисловие

Предисловие

Источником нашего исследования о тринитарных воззрениях бл. Августина, еп. Иппонского, служило для нас, прежде всего подлинное его сочинение «De Trinitate Dei, libri XV» на латинском языке¹ равным образом и другие многочисленные и разнообразные по своим размерам и характеру литературные произведения избранного нами великого отца западной церкви преимущественно на оригинальном языке последнего².

Важнейшими же нашими пособиями при написании нами настоящего сочинения были на иностранных языках:

Prof. Th. Gangauf. Des heiligen Augustinus speculative Lehre von Gott dem Dreieinigen. Augsburg. 1865.

Это специальное исследование немецкого католического автора представляет собою самое значительное явление в иностранной (немецкой) литературе нашего предмета (по вопросу собственно о догматико-спекулятивном учении бл. Августина о Св. Троице). Автор ее – один из самых тщательных и детальных исследователей и комментаторов бл. Августина в рассматриваемом нами пункте его догматико-философского учения, и реферируемая монография его, составлению коей посвящено нашим автором целых 12 лет, является, сверх того, результатом еще пропедевтического его труда об Августине «Metaphysische Psychologie des hl. Augustinus. Augsb. 1852», написанного в духе гюнтеровского дуализма и не доведенного автором его до конца «по независящим от него обстоятельствам» (см. «Vorrede» к названному труду).

В настоящем своем труде немецкий профессор предпринимает попытку раскрыть и изложить тринитарное учение великого западного отца, как опыт рациональной конструкции догмата о. Св. Троице на психологической почве. Имманентная жизнь Триипостасного Божества раскрывается и обосновывается в данном опыте на почве так называемого репрезентационизма, как результат определения идеальной конституции природы человеческого духа, путем психологического анализа, его самосознания и любви. Лежащий в основе его самосознания и любви имманентный процесс объективации, как результат живого внутреннего «отношения» разумного духа к себе самому, и дает возможность Августину, с точки зрения репрезентационизма, уяснить себе внутреннюю жизнь Триединого Божества при посредстве означенной категории «отношения» с ее тремя аналогическими моментами.

Тринитарные аналогии бл. Августина (онтологические, антропологические и антропо-космологические), т. е., те следы Божественной Троицы, какие он находил во внешнем мире, в человеке и в отношении человека к миру, своеобразно классифицированные и систематизированные нашим автором, представляют собою вполне законченное здание, вершину которого венчает собою высшая и совершеннейшая на земле аналогия богоподобного духа человеческого, раскрывающего в его внутреннем живом отношении к себе самому триединство своей природы и жизни.

Протестантский ученый A. Dorner в своем специальном сочинении, посвященном изложению богословского учения Августина³ как существенный недостаток рассматриваемого труда католического профессора (со своей протестантской точки зрения), отмечает следующее: «Гангауф, – говорит он, – хотя и показал, как Августин мыслит себе происхождение Божественного самосознания, но не указал того, как можно согласить последнее с абсолютною простотою Божеского существа (cnfr. Р. 157 ffgg., Р. 400 ffgg.), а также не обратил внимания и на то обстоятельство, сколь значительные затруднения лежат в основе подобного соглашения».

Защищая эти тринитарные аналогии бл. Августина от возражений против них отрицательной августиновской критики и указывая на связь между отдельными аналогиями, автор настоящего труда, по-видимому, не усматривает того значения, какое имели для самого Августина эти аналогии.

Автор рецензируемого исследования – «правоверный» (т. е. верный принципам и методам своего исповедания) католик, и в этом обстоятельстве, кажется, надо искать и можно находить объяснение указанного отношения его к данному вопросу, детальное и вполне беспристрастно-объективное рассмотрение которого могло бы, по-видимому, ослабить основания находимого у бл. Августина католического «Filioque». Специальное учение Августина о Боге-Троице, разработке которого посвящена эта диссертация, излагается автором ее систематически, а не генетически.

Тринитарное учение нашего церковного учителя рассматривается в реферируемой монографии и как объект философского умозрения и как предмет церковного исповедания блаж. Августина в их тесной связи между собою. Причем те или иные мысли Августина автор, в виду апологетических целей настоящего издания, иногда соотносит с теми или другими философскими тезисами наиболее выдающихся европейских философов позднейших веков (Канта, Гегеля, Шеллинга, Шопенгауэра).

Dr. S. Storz. Die Philosophie des hl. Augustinus. Freiburg im Breisgau. 1882.

Этот специальный труд немецкого ученого посвящен, как это видно из его заголовка, разработке религиозной философии бл. Августина. Исследуемый автором философский материал распределяется им. в 4-х частях. Первая из них устанавливает основное начало или принцип философии блаж. Августина. Вторая излагает его гносеологию. Третья посвящена августиновской психологии, и, наконец, четвертая – его умозрительному богословию.

После краткой характеристики личности бл. Августина (Ss. 1–4) автором рецензируемой немецкой монографии представлен генезис интеллектуального развития нашего учителя церкви, и указаны основные вопросы его философии (Ss. 4–24), которая затем ставится у него в параллель с христианством (Ss. 24–29). Философия бл. Августина, всецело проникнутая у него богословским интересом, может быть названа, по автору, религиозно-философским миросозерцанием или философией в собственном смысле христианской. Далее, в виду особо важного значения гносеологии Августина, определяющей у него достоинства и недостатки всей его религиозно-философской системы, ей отводится нашим автором значительное место в данном его философском исследовании (Ss. 30–100). В этом именно отделе немецким автором и определяется исходная точка гносеологии блаж. Августина (самодостоверность внутреннего опыта или сознания), и характеризуются затем источники эмпирического, рационального и интеллектуального познания человека, в связи с чем устанавливаются метафизические и психологические предпосылки августиновской теории познания. В этом же отделе представлен (по Августину) и психологический анализ веры и знания, как органов нашего религиозного ведения (их основания и сравнительное достоинство). [Glauben und Wissen, op. cit. Ss. 85–100].

Третий отдел рецензируемой немецкой диссертации (Ss. 101–154), посвященный рациональной психологии западного церковного писателя, трактует о нематериальности души и единстве душевной жизни, о теле душе и духе в их взаимной связи, о познавательных и волевых способностях души и ее бессмертии. Человек, с точки зрения изложенной на страницах реферируемого сочинения психологии Августина, представляется, как высшее средоточие (центр) земного бытия и жизни. Как органический синтез тела и духа, человек, по Августину, есть разделительная грань, или лучше сказать, соединительное звено (связь), объединяющее собою в единстве своей разумной личности царство земной жизни со сверхчувственным миром высших духов (Ad Oros contr. Prisc. C. 8).

Четвертая, собственно богословская, часть (Ss. 155–258), стоящая в тесной связи с предыдущими и логически из них вытекающая, раскрывает пред читателем развитое Августином на психологической почве спекулятивное богословие Августина в некоторых из его пунктов.

В борьбе, главным образом, с сенсуализмом язычества, дуализмом манихеев и скептицизмом новой Академии, путем онтологического (космологического и физико-телеологического) и психологического анализа основных врожденных человеку идей истины, добра и красоты, при посредстве идеи простоты и неизменяемости (отчасти via negationis, отчасти via eminentiae), приходит Августин, по аналогии с неоплатонической философией и под влиянием последней, к признанию Абсолютного Бытия, которое есть Высочайшая Истина (an Sich), Совершеннейшее Благо и Бесконечная Красота, Принцип всякой конечной истины, блага и красоты.

Такова общая схема мыслей, составляющих содержание почти всей последней (богословской) части рассматриваемой немецкой работы. Частное учение блаженного Августина о Богопознании (Ss. 156–157), которое он раскрывает на психологической основе онтологическим путем, может быть формулировано в следующем виде.

Исходя из неизменных разумных истин или врожденных человеку идей единства, истины, красоты и блага, мысль человека постулирует [via eminentiae] к Богу, как Единству, Истине, Красоте и Благу в себе самих или как Наивысочайшему Существу (Совершеннейшему Духу). Далее, от изменчивости всех вещей, – включая сюда и дух человека, – сознание его возносится [via negationis] к Богу, как Неизменному Принципу вещей [Бесконечному Существу или как Абсолютной Первопричине и Цели конечного бытия]. Наконец, анализ единства, красоты, блага и гармонии в изменяемых (конечных) вещах обращает его разум к Богу, как Абсолютному и Совершеннейшему Началу последних.– На следующих страницах рассматриваемой немецкой книги (Ss. 178–191) дается ее автором возвышенно-философское понятие Августина о Боге, определяемое в значительной мере его учением о Богопознании. Здесь указаны и объяснены, – из условий его жизни и деятельности, – отрицательный (апофатический) и положительный (катафатический) моменты его богословского умозрения.

Философское определение Божества устанавливается Августином объективно-онтологическим путем и субъективно-психологическим. Поэтому, в основе его умозрительного богословия лежит возвышенно-философское понятие о Боге, как Абсолютном Бытии (Esse), в преимущественном значении этого слова, т. е., как решительной противоположности всякой иной несамобытной (сложной и изменчивой) реальности.

С этой точки зрения, Бог, по Августину, есть наивысшая реальность бытия, абсолютная полнота жизни, чуждая всяких пространственно-временных определений и внешней или внутренней (логической) сложности. Раскрываемая же субъективно-психологическим методом его метафизическая идея о Боге представляет Его как Совершеннейшего Духа, как реализованный идеал духа человеческого или как абсолютную энергию самосознания и личной воли (Op. cit. Der Gottesbegriff, Ss. 178–191).

Дальнейшие §§ данной книги, посвященные спекулятивному богословию Августина, рассматривают умозрительнейшее учение блаженного Августина о божественных идеях, как вечных и неизменных творческих принципах или первообразах конечного бытия.

Заключительный § реферируемого философского исследования (Ss. 191–258), трактующий вопросы этического характера (несовершенство мира и существование зла в нем), представляет собою теодицею блаженного Августина, изложением которой и заканчивается настоящий опыт раскрытия и изложения религиозной философии нашего церковного мыслителя.

Составленное на основании более ранних трудов подобного рода, рассматриваемое специальное исследование немецкого ученого представляет собою новое и своеобразное комбинирование философского элемента августаиновских воззрений. Рассуждения автора и его толкования, с католической точки зрения, философских воззрений Августина, всегда сопровождаются и подтверждаются цитируемыми им почти на каждой странице подлинными выражениями самого Августина.

Чтение этого капитального труда немецкого автора убедило нас, что основные психологические и гносеологические принципы философии Августина, этого основателя новейшей «метафизики внутреннего опыта», точка зрения на предмет, самые предметы его психологии и гносеологии, и даже их постановка и решение, почти те же, что и у позднейших и даже новейших наиболее крупных представителей философской мысли (Декарт, Кант, Гегель и гегельянцы, Шопенгауэр). – Ученый автор настоящего философского труда – «правоверный» католик. С понятным для него, как католика, благоговением относясь к величайшему для западной церкви авторитету Августина, он, как это и следует ожидать, всегда старается, насколько возможно, сгладить и примирить все «неточности», «несогласованности» и те «недоумения», какие неизбежно встречаются при изучении богословско-философской системы блаженного Августина.

G. Loesche. De Augustino plotinizante in doctrina de Deo disserenda. (Disser. inaugur.). Jenae. 1880.

Эта латинская книга представляет собою сжатое, но основательно и документально изложенное обозрение богословско-философских положений и мнений Августина, или прямо и непосредственно заимствованных им у языческих философов (преимущественно неоплатонического направления), или слагавшихся у него под более или менее заметным их влиянием. Поставленный в заглавии рецензируемого сочинения вопрос наш немецкий автор исследует и решает путем параллельного рассмотрения подлинных мыслей и выражений, как философов-неоплатоников, так и самого Августина, приводя те и друге на оригинальном языке каждого из них.

Вскрытию и анализу неоплатонических элементов в многочисленных богословско-философских сочинениях блаженного Августина (главный предмет настоящего труда) Loesche предпосылает сначала еще общую главу «о платонизме отцов церкви». Здесь (в сравнительно умеренном духе) решается нашим автором вопрос об отношении отцов и учителей церкви к языческой философии вообще и платонической в частности с характеристикой разных взглядов и богословских направлений, существующих в западноевропейской литературе по рассматриваемому вопросу. Здесь же автором приведен довольно длинный ряд имен церковных писателей (14 греческих и 2 латинских) с кратким замечанием о том отношении, в каком стоит каждый из них к платонизму. В заключение этой главы автор несколько подробнее останавливается на Августине в его отношении к философии неоплатонизма. Наконец, указываются автором задачи настоящего сочинения и план последнего. Преимущественный интерес представляют для нас следующие §§ третьей главы:

§ 1. О Боге, как Существе абсолютно простом и неизменяемом.

§ 2. О красоте Божией (т. е. о Боге, как Прекрасном).

§§ 4–5. О предвидении Божием или Промысле, теодицея бл. Августина, и, наконец, его учение о Св. Троице.

В первой главе настоящего сочинения, на основании многих цитат из творений Августина, раскрывается и характеризуется нашим автором августиновская theologia negativa sive ἀποφατιϰή. Построяемое Августином, – по аналогии с неоплатонической философией, – при посредстве идей простоты (simplicitas, simplex) и неизменяемости (immutabilitas, immutabilis) философское понятие о существе Божием и Его свойствах, в общем (с формальной стороны), в значительной степени напоминает собою отвлеченное и возвышенное «Единое» (Έν) неоплатонической философии, конструированное также логическим путем отрицания и отвлечения.

Далее устанавливается автором подлинный смысл негативного или апофатического момента августиновского умозрительного богословия, которое тесно связано у Августина и с положительными определениями Божественного Существа. Указав далее субъективно-психологические и объективно-исторические (внутренние и внешние) причины, объясняющие собою такую именно философскую концепцию Бога у Августина, автор переходит к Плотину и характеризует его чуждое всяких предикатов «Единое». Из сопоставления между собою означенных мыслей нашего учителя и нашего философа и краткого критического рассмотрения взглядов, существующих по этому вопросу в европейской августиновской литературе (Dorner, Hartmann), выясняется автором подлинный смысл вышехарактеризованных философских идей абсолютной простоты и неизменяемости, прилагаемых Августином, подобно Плотину, к Абсолютному Божественному Существу.

Установленные таким путем черты сходства (по автору, не существенного) и различия (по автору, существенного) между нашим церковным писателем и нашим языческим философом в рассмотренном случае дают нашему автору основание утверждать, что эта Божественная неизменяемость, в связи с простотою, и эта простота, как необходимый коррелят неизменяемости, не могут быть понимаемы у Августина лишь только по ассоциации контраста с идеею сложности, разрывающей простое существо Божие на множественные и качественно-разнообразные элементы. С другой стороны, нельзя сливать Божественные качества с Его простым существом до полного безразличия между первыми и последними, так как такое слияние превращало бы Бога в какое-то абстрактное «чистое бытие», в сущности, почти ничем не отличающееся от абсолютного «ничто». Автор осторожно отмечает здесь некоторую непоследовательность Августина, вынуждаемого усиленно подчеркиваемую им простоту Божественного Существа характеризовать, вместе с тем, и с положительной стороны (как полноту Божественных совершенств).

В том же духе (по такому же плану и с подобными же результатами) ведется автором и на дальнейших страницах его сочинения параллельное обследование намеченных им пунктов спекулятивного богословия блаженного Августина. Подобно двум вышехарактеризованным идеям Божественной простоты и неизменяемости излагаются и комментируются нашим автором и другие возвышенно-метафизические определения Божества, при посредстве которых великий отец западной церкви, в большей или меньшей зависимости от Плотина и плотинизма, построяет свое философское понятие о Боге-Троице.

Последние три страницы автор посвящает уяснению сходства и различия между тремя Божественными Лицами Св. Троицы у Августина и «тремя начальными ипостасями» (Unum, Mens, Anima; Ἒν, νοῦς, φυχή) Плотина. Произведенный Loesche анализ собственных мнений того и другого (на основании «Enneades» Плотина и «De Trinitate» Августина) позволяет нашему автору усомниться в существовании сходства между ними по существу. Одно только реальное сходство позволительно, по автору, утверждать между Божественной триадой Плотина и Св. Троицей Августина, именно, – сходство в отношении числа «3-х». Различие же между той и другой существует, по-видимому, точно такое же, как между церковным пониманием Лиц Св. Троицы и идеями (ideae) Гегеля или силами (potentiae) и лицами (personae) Шеллинга [op. cit., pag. 68].

L. Grandgeorge. Saint Augustin et le néoplatonisme. Paris. 1896.

Эта французская монография, подобно предыдущей латинской книге Loesche, с которой она имеет тесное сродство по предмету и задачам своего исследования, таким же способом уясняет этот один из пропедевтических вопросов нашего сочинения.

Почтенный размером и основательный по своему содержанию настоящий труд французского автора L. Grandgeorge'a⁴, решает поставленный им вопрос о неоплатонизме Августина в связи с принципиальным решением вопроса о взаимоотношении между христианством (догматикой христианской церкви) с одной стороны, и античной (частнее, неоплатонической) философией, – с другой. (Introduction, pp. 1–21 и дал.). Названная книга в западной литературе по затрагиваемому ею вопросу (Августин в его отношении к языческой философии), на наш взгляд, должна занимать приблизительно центральное положение. Вопрос темы решается автором в довольно умеренном и осторожном духе. Этим, вероятно, можно объяснить, что секция религиозных знаний «de l’école des hautes études», от имени которой она издается, предупредительно оповещает читателя, что ставит себя в совершенно нейтральное положение относительно взглядов и мнений, высказанных в настоящем труде его католическим автором.

По отношению к бл. Августину наш автор ставить себе вопрос, можно ли в действительности признать факт «d'une influence profonde, d'une pénétration intime des doctrines néo-platoniciennes?» Или можно, напротив, допустить, что всецело проникнутый сначала неоплатонизмом наш Иппонский богослов «s'en est entiérement détaché au moment de sa conversion?» По автору, в данном вопросе «1а vérité se trouve entre les deux extrémes» op. cit., p. 2). По автору, нельзя положительно утверждать, что Августин в своем умозрительном богословии является только последователем неоплатонической философии (неоплатонизирует), равным образом все же нельзя отрицать того, что доктрины неоплатоников в идеях Августина претерпели известное изменение (подверглись переработке и таким образом получили в них свой корректив). Это потому, что, как известно, Августин лишь впоследствии отказался от манихейства и дуалистических концепций, которыми сначала был увлечен, и потому было бы совсем необычно, если бы система, которая в известный момент оказала столь значительное влияние на его мысль, была бы «абсолютно» забыта им, так что нельзя было бы находить никаких более следов ее в сочинениях Августина, следовавших за его обращением в христианство (ор. cit., pp. 2–3). Далее перечисляется ряд отцов церкви с показанием отношения, в каком каждый из них стоит к неоплатонизму, и делается общий вывод о значении последнего для христианства 1-х веков (Introduction, pp. 1–21).

Первая глава настоящего исследования (Pp. 23–56) показывает читателю степень и характер знакомства Августина с философией греческой вообще и неоплатонической в частности (1-er ch. Се., que s. Augustin connaissait de la philosophic grecque et du néoplatonisme, pp. 23–56).

Этот прелиминарный вопрос автор французской монографии рассматривает и решает в настоящей главе, как и во всех последующих, путем документального анализа сравниваемых между собою литературных памятников (на их оригинальных языках) в связи с данными западноевропейской литературы этого вопроса.

Вывод, какой можно отвлечь из рассмотренных страниц этой главы, таков:

Августин имел знакомство со всей древней философией, так как им упоминаются имена почти всех древних философов, но знакомство не прямое (по незнанию им греческого языка) и неполное (неумение определить в различных школах место, какое отводилось каждому философу в отдельности. Лучший пример тому – августиновская оценка значения Аристотеля). Две следующие за сим главы рассматриваемой диссертации, ближайшие к целям нашего сочинения (Ch. 2-er. Dieu et ses attributs d'aprés le néoplatonisme et d'aprés saint Augustin. Pp. 57–84. Ch. 3-er. La Trinité. Pp. 85–99), точно таким же вполне научным методом идут к более частному разъяснению и oбосновaнию того принятого автором положения, что, с одной стороны, в философском образовании (culture) Августина чувствуется «une inspiration hellénique» и что это дыхание или внушение (cette inspiration) могло иметь свой источник, прежде всего, в неоплатонизме, но, с другой стороны, «богословие Августина слишком глубоко христианственно (trop chrétien), чтобы расплываться или разрешаться в мистическом пантеизме александрийцев» (ср. Vacherot, мнение которого в его несколько ограничительном смысле и представляет собою последнее утверждение нашего автора). Частное: рассмотренный автором вопрос 2-й главы настоящей монографии позволяет ему сделать (хотя и не в окончательной форме) такой вывод.

Черты сходства между Августином и Плотином (в вопросе о существе Божием и Его свойствах) не безусловно тожественны (identiques), тем не менее, представляют собою сходство не только в главных чертах, но и в деталях. Особенно это можно сказать относительно неоплатонической концепции Единого (Ἒν), как бытия невыразимого, абсолютно простого и неизменяемого. Но, высказывая это убеждение, наш автор, тем не менее, далек от мысли считать влияние Плотина на Августина даже в этом пункте их учения глубоким (profonde).

Третья глава настоящей французской работы начинается изложением и рассмотрением «3-х начальных ипостасей» неоплатонической триады и трех Божественных Лиц христианской Троицы в их существе и взаимных отношениях (pp. 87–91). Безжизненная абстрактность, характеризующая существо неоплатонических ипостасей, и субординационизм, определяющий характер их взаимных отношений в их противоположности личному характеру и полному равенству по их существу и взаимоотношениям Божественных Лиц Св. Троицы, дают нашему автору основание признать «безусловное» и «коренное» различие между означенными тремя ипостасями неоплатонизма и Лицами христианской Троицы. Сказанное о различии между метафизической триадой неоплатонизма и христианской Троицей Лиц, как Живым Личным Богом, автор прилагает затем (pp. 93–97) тринитарной теософии Плотина и умозрительному учению Августина о Св. Троице.

Как вывод из означенного сопоставления того и другого высказывается нашим автором следующее его утверждение: в данном отношении между Августином и Плотином не только нет согласия (accord), но, наоборот, выступает и обнаруживается полное различие (une divergence compléte); сходство же между ними, если и можно усматривать, то лишь только нумерическое (т. е. в отношении чисел «1-го» и «З-х»). Далее усматривается автором подлинный (православно-христианский) смысл тринитарной концепции Августина (pp. 94–97) и показывается ее связь с тринитарной формулой Афанасия Великого (р. 97). Заканчивается глава замечанием о причине наклонности тринитарной интуиции Августина к модализму и о возможности делать из его тринитарных аналогий нецерковные выводы (pp. 97–99). – Две дальнейшие главы (IV. La crèation, pp. 101–113 и V. La Providence, le problème du mal et l’optimisme, pp.113–149) точно таким же способом, как и ранее, рассматривают поставленные в их заголовке вопросы и приходят к таким же по существу выводам. К сочинению приложено еще особое заключение (Conclusion, pp. 149–158).

Как труд сравнительно позднейший в западной литературе рассматриваемого вопроса (1896), он исходит из данных, добытых предшественниками автора в этой области, выводы которых он исправляет и дополняет (Vacherot, Richter, Zeller, Dorner, Loesche, Bestmann, Harnack, Ueberweg etc.). Таким образом, все три вышехарактеризованные нами труда (немецкий Storz'a, латинский Loesche и французский Grandgeorge'a) предпринимают попытку определить философские источники умозрительного богословия блаженного Августина. Причем авторами двух последних монографий, представляющих собою прекрасное «supplementum» друг к другу, детализируется более специальный вопрос об отношении Августина к неоплатонической философии и о влиянии на него последней.

Dr. Konr. Scipio. Des Aurelius Augustinus Metaphysik im Rahmen seiner Lehre vom Übel. Leipzig. 1886.

Собственно к предмету нашей темы имеет ближайшее отношение кроме введения, трактующего об Августине и его эпохе (Ss. 1–13), только первая богословская (аналитическая, Ss. 13–31) часть и лишь отчасти вторая философская (синтетическая, Ss. 31–96), кроме вопроса о зле (Ss. 80–96). Третья часть посвящена вопросам этического характера (Ss. 96–109).

Здесь мы пользовались схемой, весьма полно и подробно классифицирующей тринитарные аналогии блаженного Августина (Ss. 65–69), замечаниями относительно терминологических особенностей его богословско-философского языка и пр. (S. 22, Anmerk. 23, S. 79), а также некоторыми цитатами и тирадами из произведений западноевропейской литературы о блаженном Августине (Ss. 7, 41 etc.).

Н. Bestmann. Qua ratione Augustinus notiones philosophiae Graecae ad dogmata anthropologica describenda adhibuerit. Dissert. Erlangae. 1877.

Этот труд немецкого автора (на латинском языке) лишь в небольшой своей части отвечает задачам и предмету нашего сочинения.

Труд этот, как показывает самое его заглавие, представляет собою попытку решить вопрос о том, в каком смысле и на каком основании мог Августин пользоваться, при раскрытии им антропологических догматов, понятиями греческой философии. Эта латинская книга имеет более прямое и близкое отношение к антропологии блаженного Августина, нежели к его умозрительному богословию, которого она касается лишь мимоходом и лишь в самых общих чертах. Свою задачу автор настоящего сочинения полагает, как и сам он говорит (pag. 14), в том, чтобы «disquirere, quomodo in dogmata theologica ac praecipue in anthropologica Augustini veterum modus cogitandi irrepserit». Здесь же несколько ниже автор намечает и решает этот вопрос, когда говорит, что влияние древней философии у Августина простирается лишь на одни только философские формы, при помощи которых Августин воздвиг здание своего богословия (Ibid.).

Hermann Reuter. Augustinische Studien. Gotha. 1887.

Это сочинение Reuter'a, по словам русского светского исследователя бл. Августина проф. Е. Н. Трубецкого, «может быть характеризовано двумя словами, – как собрание противоречий Августина. В этом, по мнению названного профессора, заключается бесспорно большая заслуга и выдающееся значение работы Рейтера».⁵ – Изложение августиновских воззрений протестантскими богословами, по необходимости разрешающееся у них в их критику (в силу противоположности основных принципов августинизма и протестантизма по самой их природе), обыкновенно страдает некоторою односторонностью и потому неправильностью. Даже независимый проф. Трубецкой сознает и отмечает это обстоятельство, говоря: «жаль только, что Рейтер теряется в лабиринте августиновских противоречий, просматривая в учении Августина самое главное, – органическое единство целого».⁶

«Этюды» Рейтера, имея своею целью решение различных связанных с Августином и его учением вопросов путем освещения их в строго исторической перспективе, представляют для нас интерес и значение, главным образом, на некоторых только своих страницах (особ. IV-й этюд: Августин и кафолический Восток; VII-ой этюд: К вопросу о церковно-историческом положении и значении Августина). По признанию современных нам авторитетных богословов Запада и Востока (напр., А. Гарнака, А. И. Бриллиантова), данное сочинение Рейтера представляет собою одно из самых видных произведений западной литературы об Августине последнего времени.

Henrich Schöler. Augustins Verhältnis zu Plato in genetischer Entwickelung. Jena. 1897.

Едва только в 1896 г. в Париже вышла в свет на французском языке специальная монография «L. Grandgeorge. Saint Augustin et le néoplatonisme. Paris. 1896», устанавливающая связь спекулятивного богословия блаж. Августина с неоплатонизмом (Плотин), как уже в следующем 1897 г. немецкий автор Н. Schöler выпускает в свет книгу, в которой специально и намеренно выдвигает частный вопрос об отношении Августина не к Плотину, а именно к Платону: Augustins Verhältnis zu Plato in genetischer Entwickelung.

Отмечая во введении к своему труду повод и задачи последнего, немецкий автор заявляет, что хотя вопрос об отношении Августина к античной философии и привлекал уже внимание многих исследователей и имеет уже свою довольно богатую литературу, однако, в виду появления в последнее время работ этого рода, подчеркивающих и усиливающих влияние на Августина представителей именно позднейшей греческой филocoфии (Плотин, неоплатонизм = работы Loësche, Grandgeorge и др.), угрожает этим опасность слишком ослабить или затенить непосредственное или прямое влияние на Августина Платона. Сообразно с этим, автор настоящего сочинения и ставит себе, как вполне целесообразную задачу, – чрез изображение цельного духовного миросозерцания Августина отыскать и доказать прямые или непосредственные отношения Августина именно к Платону (Op. cit. Einleitung, S. 5).

Dr. Friedr. Wörter. Die Geistesentwickelung des hl. Aurelius Augustinus bis zu seiner Taufe. Padeborn. 1892.

Настоящее сочинение немецкого автора имеет характер биобиблиографический. Первая часть его (Ss. 5–66) посвящена биографии блаженного Августина. Здесь читатель найдет все главнейшие события из внешней жизни этого западного отца, начиная от его рождения и до момента его обращения в христианство, включительно, а вместе с сим, и определение их психологического влияния на личность блаженного Августина и на ход его духовного развития. Таким образом, все важнейшие обстоятельства внешней и внутренней жизни бл. Августина «дохристианского» периода представлены автором реферируемого сочинения генетически, именно как факторы интеллектуального (литературно-философского) развития, подготовившие и затем обусловившие обращение его в христианство.

Вторая часть рассматриваемой немецкой книги (Ss. 67–210) носит библиографический характер и посвящена анализу (как со стороны содержания, так и с литературно-формальной стороны) религиозно – философских сочинений изучаемого нами западного мыслителя за указанный период его жизни.

Немецкий автор настоящего сочинения, как показывает и самое заглавие последнего, доводит свой анализ процесса духовного развития Августина лишь до факта его обращения в христианство. Дальнейший ход жизни «христианского Августина», вся его богатая и разнообразная литературно-общественная деятельность в качестве епископа Иппонского и вся вообще совокупность влияний на литературно-философскую, учено-богословскую и церковно – общественную личность блаженного Августина за этот период его жизни остаются, к сожалению, за пределами ученого исследования нашего немецкого автора.

С. Bindemann. Der heilige Augustinus. Bd. I–III. Berlin – Leipzig – Greifswald. 1844–1869.

Настоящий труд капитального немецкого исследователя блаженного Августина носит биографический и вместе библиографический характер. В третьем томе настоящего обширного труда его немецкий автор дает подробное изложение содержания 15 книг августиновского сочинения «De Trinitate» (главным образом, собственными словами последнего) и определяет далее церковно-историческое значение тринитарного учения излагаемого им отца западной церкви. Названный анализ немецкого автора, представляя собою трактацию тринитарного августиновского учения в позднейшей европейской (немецкой) литературе об Августине, документально знакомит нас с содержанием 15 книг его сочинения «De Trinitate», дает цельное, в общем, довольно точное представление об этом его догматико-спекулятивном учении. При изложении нашим автором догматического учения Августина о Св. Духе мы встречаемся с неизбежным, в данном случае, западным «Filioque»; оценка же церковно-исторического значения августиновского учения о Св. Троице в устах, западного ученого имеет обычный хвалебный и, с объективной точки зрения, повышенный тон.

F. u. P. Böhringer. Aurelius Augustinus. I–II. 2 Autl. Stuttgart. 1877–1878.

Это двухтомное исследование протестантского богослова, посвященное бл. Августину, как и предыдущий труд, имеет биобиблиографический характер.

Первый его том посвящен биографии и библиографии блаженного Августина, 2-й – его формально-богословской и положительной догматической системе. Учение блаженного Августина о существе Божием, о Св. Троице и о свойствах Триединого Бога (Bd. II, Ss. 276–299), ясно, точно и отчетливо излагаемое нашим автором по большей части собственными словами самого Августина (хотя, к сожалению, без указания цитат), неприятно прерывается, однако, резкими и подчас ироническими замечаниями автора в протестантско-рационалистическом духе.

Dr. A. Dorner. Augustinus, sein theologisches System und seine religions-philosophische Anschauung. Berlin. 1873.

Рассматриваемое сочинение немецкого богослова, имеющее в виду исключительно учение блаженного Августина (без биографического и библиографического элемента), излагает последнее с протестантской точки зрения. Отношение нашего автора, как протестанта-рационалиста, к богословской «системе» Августина, само собою понятно, должно быть критическим. Двойственность воззрений Иппонского мыслителя, проходящая чрез всю его «систему», особенно подчеркивается здесь нашим автором в отдельных пунктах учения блаженного Августина. Отметив и объяснив отсутствие системы в сочинениях Августина и указав главные предметы его богословствования («Бог» и «грех»), наш автор переходит к определению задачи своего исследования (Vorrede, S. 2) и указывает план последнего (Vorrede, Ss. 2–4).

Для нас преимущественный интерес представляла 1-ая часть рассматриваемой монографии, трактующая учение Августина о Боге и о соприкосновенных с ним учениях (Ss. 5–112). Здесь мы, прежде всего, находим изложенное Dorner'ом, с протестантской точки зрения, учение нашего церковного писателя о Троице и далее о Боге в Его существе. Это последнее учение бл. Августина наш автор ставит затем в отношение к предыдущему его учению о Троице и указывает степень согласия между тем и другим и некоторую возможность их соглашения (Ss. 5–28). Изложение означенных пунктов богословской системы Августина, комментируемое цитатами из трудов католических и протестантских (Gangauf, Schwane, Weisse, Baur etc.) исследователей Августина, сопровождается у нашего автора его собственною критикою августиновских воззрений со строго протестантской точки зрения.

Наконец, в следующем отделе автор пытается определить историческое положение вышеизложенного учения блаженного Августина о Боге-Троице (Ss. 28–34). Предпринимая означенную попытку, автор подвергает критическому анализу тринитарную конструкцию блаженного Августина, определяет степень ее зависимости от подобных опытов предшествующего времени и ее оригинальность, а также ее достоинства и недостатки. Преувеличиваемая автором оценка заслуг Августина в учении о Троице по сравнению с этим учением восточных (как, например, окончательное устранение им субординационизма во взаимных отношениях Божественных Лиц, более точное определение положения Духа Св. в тринитарном процессе и придание внутренней законченности последнему, Ss. 20–30), вполне характерны и вполне понятны у Dorner'a, как западного богослова, при его западной точке зрения на предмет и при необходимости иметь дело с литературно-историческим наследством от Августина.

Prof. A. Harnack. Lehrbuch der Dogmengeschichte. Bde I–III. Freib. im Breisg. Bd. II. 1888. Bd. III. 1890.

Этот весьма капитальный труд современного нам известного немецкого историка и богослова, посвященный истории христианских догматов и христианской философии, уделяет немало места и нашему западнохристианскому богослову-философу. Как сравнительно новейшее по времени и как отводящее Августину особое место в истории христианской догмы, это сочинение популярного германского ученого обращает особое на себя внимание в ряду подобных курсов по истории догматов и истории христианской философии.

Отношение названного автора к бл. Августину, при восторженном преклонении пред самой личностью последнего, резко рационалистическое и потому тенденциозное. Оно определяется у нашего автора вообще его социнианскими воззрениями, и потому принципиально враждебным отношением его к догматике вообще, а восточной – в частности.

Адогматические (пиитистические) тенденции автора отразились как на его критике догматико-богословских воззрений Августина, отрицающей за последними всякое значение системы, так и на оценке значения его реформаторской деятельности в области христианской религиозности (Frommigkeit).

О. Kirn. Trinität. Real-Encyclopädie für protestantische Theologie und Kirche v. Herzog-Hauck. 3-te Aufl. В. XX.

Помещенная в «Real-Encyclopädie far protestantische Theologie und Kirche» статья протестантского богослова-рационалиста, на 116–117 Ss. ХХ-го Bd. уделяет место изложению тринитарных концепций блаженного Августина и последующей их судьбы в истории западного богословия, представляя собою на означенных страницах, посвященных знаменитому Иппонскому богослову, часть его историко-догматического очерка под словом «Trinität». По автору, «Августин идею Божества понимает тринитарно». Единый Бог, по Августину, implicite есть Троица (De Trin. V, 9). Резко проведенная им идея единства существа Божия, затеняя собою личное различие, приближает Лица к понятию простых моментов, или их взаимных отношений друг к другу (nur relative ad invicem – De Trin. VIII, init.).

В этом сказалась неоплатоническая окраска его тринитарного умозрения, отличающегося от древнего модализма тем только, что эти модусы Божественного бытия (Лица) понимаются Августином не в смысле последовательной преемственности (Succession), но под точкою зрения вечного их сосуществования (Coexistenz) и имманентного взаимообщения (die gegenseitige Immanenz). Обрисовав в общих чертах учение блаженного Августина о Троице и показав черты его отличия от древнего модализма, наш протестантский богослов, с точки зрения вышесказанного, несколько своеобразно характеризует затем тринитарные аналогии Августина, в которых, по мысли последнего, наиболее ярко тварь отображает Своего Творца. Характеристика излагаемого тринитарного учения блаженного Августина неизбежно разрешается у нашего автора, как протестанта-рационалиста, в критику последнего, отмечающую различные непоследовательности и противоречия его воззрений. Оценка нашим автором, с церковно-исторической точки зрения, значения августиновского учения о Св. Троице (с неизбежным Filioque) обычна для него, как для западного богослова. – Средние века, по автору, ничего нового, сравнительно с Августином, не внесли в раскрытие содержания тринитарного догмата, в готовом виде пользуясь в данном случае лишь только богатым наследством, завещанным им от Августина. В заключение в самых общих чертах автор пытается установить отношение к богословской спекуляции Августина тринитарных опытов Richard'a v. St. Victor, Thom. Aquin., Duns Scot. и на них показать глубокое влияние и могучий авторитет Августина в области средневекового богословия.

Prof. Dr. Reinhold Seeberg. Lehrbuch der Dogmengeschichte. Leipzig. 1908. 1910. 1913. Bde I–III.

По историческим и догматическим концепциям, проводимым в настоящем труде, последний напоминает собою подобную же тоже трехтомную историко-догматическую работу Prof. A. Harnack'a Lehrbuch der Dogmengeschichte. Bde I–III. Впрочем, нельзя не заметить, что рассматриваемая догматико-историческая работа R. Seeberg'a несколько умереннее и объективнее вышеупомянутой уже «Истории догматов» Harnack'a. Все же автора реферируемого нами немецкого труда с полным правом можно назвать учеником и эпигоном Harnack'a, этого современного нам корифея церковно-исторической и богословской науки в протестантском мире, а потому сказанное нами выше о работе последнего (A. Harnack'a) применимо (хотя и в меньшей степени) и к работе первого (R. Seeberg'a).

Fr. Loofs. Leitfaden zum Studium der Dogmengeschichte. Halle. 1893.

Сказанное о предыдущей книге и ее отношении к богословско-историческим воззрениям A. Harnack'a еще в большей мере приложимо к настоящему сочинению, немецкий автор которого является одним из многочисленных учеников Prof. A. Harnack'a, руководимых и вдохновляемых последним на пути их церковно- и богословско-исторических исследований. Данная книга, как это отчасти видно уже и из самого заглавия ее, представляет собою краткий, но довольно ценный компендиум по истории древнехристианской церковной догмы, отличающийся сжатостью и точностью изложения, а также некоторым своеобразием его историко-догматических построений.

Dr. Jos. Schwane. Dogmengeschichte der patristischen Zeit. Münster. 1866–1869.

Известная под вышепрописанным заглавием «История догматов» католического ученого Schwane носит на себе заметные следы ее католического происхождения. Если вышерассмотренные нами «Истории догмы» протестантских ученых страдают излишним критицизмом и рационализмом в изложении доктрины бл. Августина, то в лице Schwane, как ортодоксального римско-католического богослова, мы встречаем совершенно обратное отношение к Августину, характеризуемое благоговейным преклонением пред ним, как величайшим отцом и учителем западной церкви. С этой же точки зрения излагаются и комментируются нашим немецким римско-католиком и тринитарные воззрения Августина Иппонского с неизбежным усвоением последнему «Filioque».

Dr. Johannes Huber. Die Philosophic der Kirchenväter. München. 1859.

Кроме вышеотмеченных и охарактеризованных нами ученых пособий на новых и классических языках, так или иначе относящихся к предмету и задачам нашей диссертации, нам известны и были у нас под руками и следующие иностранные книги, содержащие в себе некоторые небезынтересные для наших целей данные по различным частным вопросам августиноведения.

Theophanis Procopowicz, Archiepiscopi Novogrodensis. Tractatus de processione Spiritus Sancti. Gothae. 1772.

Prof. J. Langen. Die trinitarische Lehrdifferenz zwischen der abendländischen und der morgenländischen Kirche. Bonn. 1876.

Prof. K. F. Nöesgen. Geschichte der Lehre von heil. Geiste. Gütersloh. 1899.

Подробный анализ иностранной (и русской) литературы по вопросу о тринитарной пневматологии бл. Августина см. во 2-ой части настоящего сочинения, посвященной разработке учения Августина о Св. Духе и Его личном отношении к Богу-Отцу и Богу-Сыну.

W. Thimme. Augustin. Ein Lebens – und Charakterbild auf Grund seiner Briefe. Göttingen. 1910.

Dr. R. Ceillier. Histoire génerale des auteurs sacrés et ecclesiastiques. Paris. 1744. tt. 11–12.

Herzog. Real-Encyclopädie für protestantische Theologie und Kirche. 1877. 1 Bd. Ss. 781–795. Art. A. Dorner'a «Augustinus».

Herzog-Hauck. RE³. Leipzig. 1897. Bd. II-er., Ss. 257–285. Art. Loofs'a «Augustinus».

Wetzer und Welte’s. Kirchenlexikon oder Encyclopädie der katholischen Theologie und ihrer Hülfswissenschaften. 2-te Aufl. Freib. im Breisg. 1882. Bd. I. Ss. 1669–1678.

W. Thimme. Augustins geistigee Entwicklung in den ersten Jahren nach seiner «Bekehrung», 366–391. Berlin. 1908.

H. A. Naville. Saint Augustin. Étude sur le développement de sa pensée jusqu'à l'époque de son ordination. Genève. 1872.

R. Eucken. Die Lebensanschauungen der Grosser Denker. Leipzig. 1890.

Dr. R. Eisler. Wörterbuch der philosophischen Begriffe. Berlin. 1910. I–III.

Dr. Fr. Kirchner. Wörterbuch der philosophischen Begriffe. Heidelberg. 1890.

Th. Gangauf. Metaphysische Psychologie des heiligen Augustinus. Augsburg. 1852.

Dr. H. Leder. Untersuchungen über Augustins Erkenntnistheorie. Marburg. 1901.

R. Schmid. Marius Victorinus Rhetor und seine Beziehungen zu Augustin. Kiel. 1895.

H. Becker. Augustin. Studien zu seiner geistigen Entwicklung. Leipzig. 1908.

J. F. Nourisson. La philosophie de st. Augustin. Paris. 1865.

G. v. Endert. Der Gottesbeweis in der patristischen Zeit mit besonderer Berücksichtigung Augustins. Freib. im Br. 1869.

H. Weinand. Die Gottesidee der Grundzug der Weltanschauung des hl. Augustinus. Padeborn. 1910. (Vrgl. Forschungen zur christlichen Literatur und Dogmengeschichte. X Bd., 2 Heft. Padeborn. 1910).

Dr. C. Braun. Der Begriff «Person» in seiner Anwendung auf die Lehre von der Trinität und Incarnation. Mainz. 1876.

F. Ch. Baur. Die christlische Lehre von der Dreieinigkeit in ihrer geschichtlichen Entwickelung. Tübingen. 1841.

Dr. J. Kuhn. Die christlische Lehre von der göttlichen Dreieinigkeit. Tübingen. 1857.

Emil Feuerlein. Ueber die Stellung Augustins in der Kirchen – und Kulturgeschichte. (Histor. Zeitschr. t. 22-ter. München. 1869. Ss. 270–313).

Otto Willmann. Geschichte des Idealismus. Braunschweig. 1894–1896. Bd. I–II. (Bd. II. Augustinus. § 61. Augustins» weltgeschichtliche Stellung. Ss. 231–241 usw. § 75. Thomas und Augustinus. Ss. 457–471).

A. Harnack. Augustins Confessionen. 3-te Aufl. Giessen. 1903.

Ant. Koch. Der heilige Faustus, Bisch. v. Riez. Stuttg. 1895. Ss. 129–131, 131–191.

Walter Schulz. Der Einfluss Augustins in der Theologie und Christologie des VIII. und IX. Jahrhunderts. Halle. 1913.

M. F. Protois. Pierre Lombard, Évèque de Paris, dit le Maître des sentences. (Son Époque, sa Vie, ses Écrits, son Influence). Paris. 1880.

Otto Baltzer. Die Sentenzen des Petrus Lombardus (ihre Quellen und ihre dogmengeschichtliche Bedeutung). Leipzig. 1902.

Dr. Karl Werner. Der heilige Thomas von Aquino. Regensburg. 1858–1859. Bde I–III.

Dr. Schneider. Die katholische Vahrheit oder die theologische Summa des heil. Thomas von Aquin. Regensburg. Bde 11–12. 1890.

Siebeck. Die Anfänge der neueren Psychologie in der Scholastik. Zeitschrift für Philosophie und philosophische Kritik. Bd. 93. Halle-Saalle. 1888. Ss. 161–216.

Dr. J. Alzog. Grundriss der Patrologie oder der ältern chrtistlichen Literärgeschichte. Freib. im Br. 1869.

Dr. J. Nirschl. Lehrbuch der Patrologie und Patristik. Bde I–III. Mainz. 1881–1883–1885. (Bd. II, §§177–179, Ss. 433–485).

J. Fessler – B. Jungmann. lnstitutiones Patrologiae. tt. I–II,1–2. Oeniponte. 1890–1892–1896. (Т. II, 1. §§ 159–177. Ss. 250–405).

Dr. H. Kihn. Patrologie. Bd. I–II. Padeborn. 1904–1908. (Bd. II, § 135, Ss. 320–349).

G. Rauschen. Grundriss der Patrologie mit besonderer Berucksichtigung der Dogmengeschichte. Freib. im Br. 1910. § 58. Ss. 168–186.

Dr. Otto Bardenhewer. Patrologie. Aufl. 3-te Freib. im Breisg. 1910. § 99. Ss. 410–438.

Prof. Herm. Jordan. Geschichte der altchristlichen Literatur. Leipzig. 1911. (passim).

На русском языке пособиями нам служили следующие отечественные издания.

Проф. А. И. Бриллиантов. Влияние восточного богословия на западное в произведениях Иоанна Скота Эригены. С.-Петербург. 1898 г.

Названное исследование современного нам академического профессора идет к решению поставленного в заголовке его вопроса чрез белее точное определение значения факторов, которые имели место при развитии воззрений взятого им западного философа-богослова Эригены. К уяснению того влияния, какое в действительности имело на Иоанна Скота Эригену богословско-философское умозрение востока и запада, и сводится фактическое осуществление поставленной себе автором задачи.

Выполнив эту предварительную задачу, автор получает возможность установить взгляд на систему Эригены, как на результат усвоения им восточных воззрений, но с западной точки зрения, при постоянном переходе его от воззрений восточных к западному их истолкованию. Раскрытие и обоснование этого взгляда и составляет собственно содержание рассматриваемого сочинения.

Первая его часть, таким образом, посвящена разъяснению условий возникновения системы Эригены. Разъясняя отношение последнего к восточным и западным источникам его воззрений, автор характеризует и сравнивает между собой данные западного и восточного богословия (их различие и особенности) в лице наиболее типичных представителей того и другого (блаженный Августин, Дионисий (Псевдо-)Ареопагит, Григорий Нисский, Максим Исповедник).

Выполнив эту, так сказать, пропедевтическую часть своей работы, вторую половину ее автор посвящает изложению богословско-философской системы Иоанна Скота Эригены.

Своеобразно понятая и своеобразным методом решаемая задача настоящего исследования приводит автора к новым и оригинальным выводам по сравнению с теми, к каким приходили его католические и протестантские предшественники по исследованию этого вопроса.

Влияние блаженного Августина на Эригену, отразившего на себе воззрения этого, по его словам, «святейшего и божественного богослова», объясняет и определяет собою положение и бл. Августина со всем кругом его богословско-философских воззрений в названном исследовании проф. А. И. Бриллиантова об Эригене. На Августина, его роль и значение в истории западного богословия устанавливается нашим автором совершенно особая и новая точка зрения, в связи с которой стоит и метод обследования им этого западного отца и его результаты.

Посвященная изучаемому нами западному церковному писателю III-я глава названного сочинения (блаженный Августин и его значение на Западе, 81–136 стр.) представляет собою сжатое, но весьма точное и обстоятельное изложение учения блаженного Августина в основных пунктах его богословия и философии.

К нему же автор весьма часто и по различным поводам возвращается и на других страницах своего сочинения. Эти посвященные нашему западному христианскому мыслителю немногие страницы названной диссертации составляют, на наш взгляд, самое значительное и самое ценное, что на русском языке имеется в богословской литературе по вопросу собственно о догматико-спекулятивном элементе в учении блаженного Августина и о значении его богословской системы на западе. Отношение реферируемой диссертации к нашему сочинению, таким образом, ближайшее и непосредственное.

Проф. А. П. Орлов. Тринитарные воззрения Илария Пиктавийского. (Историко-догматическое исследование). Сергиев Посад. 1908 г.

Ставя своей задачей выяснение тринитарных воззрений Илария Пиктавийского, в связи с разнообразными богословскими течениями Запада и Востока, автор рассматриваемого историко-догматического исследования, после обширного введения (стр. I–LXIV), располагает весь относящийся сюда материал в двух неравновеликих по объему главах. В первой (Стр. 1–276) он дает исторический обзор церковного учения о Триедином Боге со 2-го по 4-й век и вскрывает философские предпосылки этого учения в различных богословских школах и течениях богословско-философской мысли той же эпохи. Во второй (стр. 277–405) он излагает учение Илария о Триедином Боге.

Значение названной диссертации для нашей работы определяется самым предметом ее исследования – тринитарным богословием св. Илария Пиктавийского, которое, как известно, является на Западе прецедентом исследуемого нами учения о Троице и нашего Иппонского богослова-философа.

Как прецедент на латинском Западе тринитарных умозрений нашего церковного учителя, предпринятый св. Иларием опыт раскрытия и уяснения христианского догмата о Св. Троице имеет, при всем его различии, много и точек соприкосновения с подобным опытом исследуемого нами блаженного Августина: сходство в складе и приемах богословского мышления их авторов, общих им, как сынам Запада, а также сродство в общих условиях их учено-богословской деятельности, вызываемой однородными обстоятельствами церкви (борьба с арианством во всех его разветвлениях), заметным образом должны сближать между собою оба названные труда.

Особенно это нужно сказать относительно учения св. Илария и блаженного Августина о Третьей Ипостаси Божественной Троицы.

Рассуждения Илария Пиктавийского о Святом Духе уполномочивают его современного исследователя (А. П. Орлова) к признанию той мысли, что «у Илария можно находить зачатки той тринитарной философии, которая впоследствии была развита на Западе блаженным Августином» (цит. соч., стр. 338–339).

Итак, Иларий в понимании вопроса об онтологическом и экономическом принципе жизни Третьей Божественной Ипостаси, оказывается, ближайший предшественник нашего Иппонского богослова.

Вообще учение Илария о Святом Духе, как по общей его концепции, так и по его терминологическим особенностям, так и по тому положению, какое занимает у него этот частный пункт догмата о Святой Троице в общей его тринитарной системе, в известной мере приближается к учению Августина о том же предмете. Как и у Августина, учение Илария о Третьем Лице Святой Троицы не отличается строгой определенностью и выдержанным богословским характером. Особенно неустойчиво и неотчетливо у него учение о личном отношении Святого Духа.

Руководящей идеей при раскрытии вопроса об исхождении Духа служит у Илария понятие об Ипостаси Святого Духа, как ипостазированной принадлежности (res) Отца и Сына (цит. соч., стр. 344).

У Августина – Дух также представляется как ипостасная связь или взаимообщение любви Отца и Сына. В силу этого, Иларий (как позднее Августин) должен был в известном смысле допускать соучастие Сына в акте происхождения Св. Духа (346 стр. цит. соч.), ограничиваясь, впрочем, только общей формулой «через Сына» и не давая ей наглядного (путем аналогии как у Августина) дедуктивного раскрытия (см. Hilar. De Trin. 12, 55, 56 n.).

Большое сходство между обоими западными церковными писателями (Иларий и Августин) замечается также и в пневматологической терминологии или наименованиях ими Святого Духа: usus, donum, munus unum и пр. (цит. соч., стр. 315, 336 и пр.)⁷. Только у св. Илария они еще менее определенны и выразительны.

Частное учение Илария о Святом Духе раскрывается им (и в силу того затемняется) лишь попутно, в связи с выяснением единосущия Сына Отцу, направляемым против арианского разделения существа Отца и Сына. Раскрытие именно названной мысли положительным и отрицательным путем и составляет собственно центр тяжести его тринитарного учения, тогда как специальный вопрос о метафизическом raison d'être Духа Святого не составляло его нарочитой цели и не входило в данном случае в круг его богословских интересов (непосредственно). – Почти совершенно также обстоит дело и у Августина. И этого обстоятельства также не следует упускать из виду при анализе относящегося сюда текста августиновских творений. – Кроме второй половины разбираемой диссертации, посвященной самому Иларию Пиктавийскому, для нас имела немаловажное значение и первая ее часть, где представлены своеобразная группировка и яркая характеристика догматических партий и фракций (как православных, так и неправославных), принимавших горячее участие в богословских спорах, особенно IV-го века. Чрезвычайно разнообразные, часто очень тонкие, иногда почти неуловимые богословские оттенки их учений поставляются автором настоящей монографии в перспективу к философским системам и течениям эпохи, из которых, как из их предпосылок, они иногда выводятся и разъясняются. Причем производится анализ или характеристика в главных пунктах учения не только первых, но и последних. Написанная, таким образом, в духе лучших образцов богословских диссертаций этого рода (профессоры Болотов, Спасский), реферируемая монография удовлетворяет всем требованиям, какие предъявляются современностью к подобным исследованиям из области святоотеческой письменности.

Проф. Евг. Н. Трубецкой. Религиозно-общественный идеал западного христианства в V-ом веке. Ч. 1-я. Миросозерцание блаженного Августина. Москва 1892 г.

Эта блестящая диссертация профессора Евг. Н. Трубецкого, посвященная изучаемому нами отцу западной церкви, без сомнения, представляет собою одно из крупных явлений в русской (светской) литературе об Августине.

Уже само популярное имя ее авторитетного и талантливого автора, его широкая, всегда опирающаяся на первоисточный материал, осведомленность в избранном им вопросе, счастливо соединенная в нем богатая эрудиция в сфере не только церковно-исторической, но и еще философской, и юридической, строго и последовательно проведенное единство основной идеи сочинения и стройно-планомерный ход ее развития, наконец, замечательная сила и художественная изобразительность его языка – заставляют отвести весьма почетное место названной монографии проф. Евг. Н. Трубецкого в ряду русских исследований о бл. Августине.

Не преследуя в названном труде никаких полемических или апологетических целей и не исходя из одного какого-нибудь заранее установленного взгляда на предмет своего исследования, наш автор, по его собственным словам, стоящий вне вероисповедного спора запада и потому чуждый его тенденций (см. Предисл., стр. VII), ставит своей прямой задачей дать объективно-беспристрастное изложение и раскрытие намеченного им предмета исследования, отнюдь не скрывая, а лишь пытаясь объяснить [кажется, впрочем, несколько преувеличиваемое им] совмещение всякого рода противоположностей и противоречий в личности и учении избранного им знаменитого западно-христианского мыслителя и учителя церкви.

Вскрывая в основе всех воззрений Августина единый принцип или идею (теократический идеал универсального единства), этот труд отечественного ученого и представляет собою опыт объединения, с точки зрения указанного принципа, отдельных элементов августиновских воззрений, развившихся у него под влиянием различных исторических обстоятельств (в борьбе с манихейством, донатизмом, пелагианством, язычеством) и не только не всегда однородных и не систематизированных, но иногда, по-видимому, органически разнородных и даже разноречивых.

В отношении к нашей работе разбираемая монография князя Ев. Н. Трубецкого, несомненно, имеет известное значение, поскольку изложение и систематизация, с точки зрения указанного принципа, религиозно-философского миросозерцания этого западного писателя ведется автором ее по историко-генетическому методу, важному для правильного уяснения и собственно богословских воззрений Августина. Отсюда же мы почерпнули некоторые указания по вопросу о пресловутых «противоречиях» августиновской системы, так сильно преувеличиваемых западными (протестантскими) исследователями бл. Августина.

Этот сложный и спорный вопрос в западной литературе об Августине разрешается нашим автором под углом зрения установленного им принципа религиозно-философского миросозерцания нашего церковного учителя путем достаточно объективного освещения в исторической перспективе личности Августина и его эпохи.

При всех своих выдающихся научных достоинствах, указанная диссертация князя Трубецкого для нас собственно может иметь лишь только общее руководительное [и то не всегда] значение, так как излагает только общие основные принципы религозно-философского миросозерцания Иппонского епископа в связи с современным ему направлением философско-богословской мысли.

Не входя вообще в детали августиновского учения, в частности – по отношению к нами исследуемому пункту спекулятивно-догматического учения блаженного Августина о Св. Троице – автор ограничивается всего лишь несколькими строками, отсылая читателя к специальным по этому вопросу монографиям иностранных авторов (см., напр., 232–233 стр. и примеч. на стр. 233).

Профессор В. В. Болотов. Учение Оригена о Св. Троице. С.-Петербург. 1879 г.

Написанная с философским аппаратом высокого ученого достоинства книга эта, как, впрочем, и все, что выходило из-под пера этого выдающегося русского ученого богослова, в решаемом ею вопросе отражает в себе «всегда присущий автору дух строгой научности, всюду вносимой им».

Возвышеннейшее учение Оригена о Троице, коему посвящена реферируемая диссертация, представляет собою в некоторых отношениях довольно близкую копию тринитарных умозрений неоплатонической теософии, переведенных Оригеном на язык христианских понятий и приспособленных к церковному учению о живом личном Боге.

Возвышенная идеалистическая основа этого учения, его глубоко-метафизический характер, особенно же его философская концепция Второго Начала Божественной Троицы, его методологические и терминологические особенности, сказавшиеся отчасти и на материальной стороне тринитарной догматики Оригена, есть прямой отпечаток тринитарной теософии неоплатонизма, коей она в значительной мере проникнута. Вместе с этим автор изложению тринитарных воззрений Оригена предпосылает исторический обзор учения о Св. Троице в предшествующие века христианской истории в связи с философскими учениями о Втором Начале.

Затем с присущими его автору обширной эрудицией и духом строгой научности вполне отчетливо, ясно и точно излагается возвышенное учение Оригена о Св. Троице, чрезвычайно трудное само по себе и осложненное еще позднейшей ученой литературой о нем.

Признано, что для западного богословия определяющей философской подпочвой является стоицизм, в то время как восточная богословская мысль раскрывает церковное вероучение под господствующим влиянием неоплатонизма или неоплатонического оригенизма (в двух его позднейших формациях)⁸; теология же Каппадокийцев объясняется из двойного влияния Аристотеля и Плотина.

Исследуемый нами Иппонский богослов раскрывает свое учение о Боге вообще и о Боге-Троице, в частности, по неоплатонической схеме, которая сближает названное учение его как в общей его философской концепции, так и в некоторых его деталях, с тринитарными умозрениями предшествовавших ему церковных писателей, особенно Оригена, Афанасия Александрийского и других «христианских неоплатоников» Александрийской богословской школы. – Поэтому патристические монографии, посвященные разработке названного пункта богословской системы того или другого церковного писателя, само собой понятно, могут иметь также ближайшее отношение и к предмету нашего исследования (тринитарные воззрения блаженного Августина, епископа Иппонского). В виду этого мы считали для себя необходимым познакомиться и с другими существующими на русском языке патристическими исследованиями, посвященными или специальному учению о Св. Троице известного церковного писателя, или всей его догматической системе.

Вот почему, «превосходная во всех отношениях» диссертация проф. В. В. Болотова об Оригене, в силу сказанного, может иметь такое же значение и для нашего исследования о тринитарном учении блаженного Августина.

То же можно сказать и о следующих патрологических исследованиях:

Архим. Кирилл (Лопатин). Учение св. Афанасия Александрийского о Св. Троице. Казань. 1894.

Проф.-прот. Н. П. Виноградов. Догматическое учение св. Григория Богослова. Казань. 1887.

Проф. В. И. Несмелов. Догматическая система Григория Нисского. Казань. 1887.

Ближайшее отношение к сказанному имеют также и следующие две богословские диссертации:

а) Проф. А. А. Спасский. История догматических движений в эпоху вселенских соборов (в связи с философскими учениями того времени). Серг. Пос. 1906.

б) В. Н. Самуилов. История арианства на латинском Западе (353–430 г.). СПб. 1890.

Указанные только что два историко-догматические труда вместе с другими вышехарактеризованными учеными работами русских богословов имеют пропедевтическое значение по отношению к изучению нами тринитарных (апологетических, полемических, догматико-экзегетических и пр.) сочинений блаженного Августина, излагающих церковный догмат о Святой Троице не только путем положительного его раскрытия, но и в форме полемико-апологетической, вызываемой условиями и нуждами времени.

Известно, что учение христианской церкви первых веков раскрывалось и формулировалось в сочинениях церковных писателей, главным образом, в борьбе с возникавшими в церкви заблуждениями и по поводу их. Поэтому полемический, равно и апологетический элемент в творениях отцов и учителей патристической эпохи весьма значителен. Довольно значительное место занимает он и в сочинениях исследуемого нами отца Западной церкви.

Свое учение о Св. Троице блаженный Августин раскрывает в связи с опровержением тринитарно-христологических заблуждений своего века, волновавших современное ему церковное общество (омийское и аномийское течение арианской мысли, савеллианство, манихейство и другие гностические и иудео-языческие искажения тринитарно-христологической догмы). В виду этого, положительное церковно-православное учение о Св. Троице в творениях блаженного Августина тесно и неразрывно связано с ересеологическим элементом, который даже в значительной мере определяет собою у него, как, впрочем, и у других церковных писателей, способ раскрытия указанного догмата, своеобразные приемы аргументации, некоторые особенности изложения, преимущественное внимание и интерес к тому или другому частному пункту рассматриваемого догмата и, вообще, заметно обусловливает собою многие особенности его раскрытия и изложения и притом с его не только формальной, но отчасти и материальной, стороны (его терминологию, методологию и концепцию).

Поэтому историко-догматические исследования, посвященные специальной разработке тринитарно-христологических вопросов (догматических споров и движений по поводу их в христианском обществе), притом в творениях, как отдельных представителей церкви, так и целой ее эпохи, имеют огромное вспомогательное значение для более целостного, более правильного и точного понимания и изложения этого учения у всякого единичного церковного писателя.

Творение его не могло, конечно, стоять вполне изолированно от современной ему жизни или вне условий его времени и среды, или развиваться независимо от них. Как показывают новейшие церковно-исторические исследования как иностранного, так и отечественного происхождения, между богословской системой церковного писателя и даже отдельной его богословской мыслью может быть устанавливаема известная связь с ее историческими и литературными прецедентами, с одной стороны, и потребностями данного момента церковной жизни – с другой.

Это обстоятельство побудило нас ввести в круг нашего исследования, кроме вышехарактеризованных диссертаций профессоров А. И. Бриллиантова, А. П. Орлова, В. В. Болотова, Е. Н. Трубецкого и др., еще две ниже реферируемые монографии профессора А. А. Спасского и В. Н. Самуилова, имеющие дело с указанным церковным явлением именно в целой его эпохе.

Проф. А. А. Спасский. История догматических движений в эпоху вселенских соборов в связи с философскими учениями. I. Том первый. Тринитарный вопрос. (История учения о Св. Троице). Сергиев Посад. 1906 г.

Настоящий труд современного нам ученого историка-богослова представляет собою как бы настольную энциклопедию или цельный научный курс.

«Автор его обозревает историю целой вековой эпохи, самой важной и самой обильной по своим последствиям для христианства, притом в ее главнейшей и наиболее трудной для исследования стороне (догматические споры о Св. Троице и движения по поводу этих споров в христианском Востоке и Западе)». Эти споры и движения автор ставит «в генетическую связь с историей учения о Св. Троице в первые три века христианства и даже еще далее назад раздвигает историческую перспективу до Филона, стоиков, Аристотеля и Плотина». – Этот труд русского академического богослова знакомит нас с той философской основой, какую имело под собой тринитарно-христологическое учение церковных писателей отмеченной эпохи. Чтение этого труда делает довольно прозрачной и ту философскую подпочву, какая лежит в основе тринитарных воззрений изучаемого нами западного отца. Правда, в названном труде речь идет не об Августине (ему отведено всего лишь несколько строк в примечании на стр. 646–647), но, как уже показано, вопрос о влиянии античной философии на церковную догматику патристической эпохи и более частный – о взаимоотношении между тринитарной теософией неоплатонизма и христианским догматом о Св. Троице, решаемый на его страницах обстоятельно и детально, имеет ближайшее отношение к задачам и нашего сочинения.

В. Н. Самуилов. История арианства на латинском Западе. (353–430). С.-Петербург. 1890 г.

Книга эта как по времени происхождения, так и по характеру разработки ее предмета, не составляет (подобно предыдущей) новости в русской богословской литературе, не раскрывает она также и широких богословско-философских или церковно-исторических перспектив.

Изображая внешнее положение арианства на Западе и различные перипетии его внутреннего состояния (богословские споры различных церковных партий и их догматические системы), названное сочинение представляет собою опыт изложения истории внешнего и внутреннего развития арианства на латинском западе, главным образом, в IV и V веках нашей эры. VIII-ая глава рассматриваемой работы (стр. 130–143) трактует положение западного арианства (со стороны его вероучения) при блаженном Августине и учено-богословскую борьбу последнего с наиболее известными в его время представителями арианства на латинском западе (преимущественно омиями и аномиями).

IX-ая глава разбираемого сочинения, посвященная изложению и характеристике полемической противоарианской литературы на латинском западе, отводит несколько страниц (180–192) и блаженному Августину, характеризуя его в ряду других западных защитников православия [Люцифер, Фебадий, Григорий Иллиберийский, Викторин, св. Иларий, св. Амвросий, Фаустин], как завершителя тринитарно-христологической догматики на латинском западе.

По отношению к нашему учителю церкви автор настоящего труда ставит своей задачей «выделить его полемику против ариан и поставить в отношение к предшествующим отцам» (цит. соч., стр. 180, прим. 80-е).

Но по существу дела наш автор вынуждается рассматривать не только противоарианские тезисы и мысли бл. Августина, но иногда касается также (хотя кратко и общо) и с положительной стороны тех или других пунктов его тринитарно-христологического учения.

Вывод, к какому пришел автор разбираемого сочинения по вопросу о значении изучаемого нами западного писателя в истории церковного раскрытия тринитарной догмы, не разделяется, однако, позднейшими отечественными исследователями блаженного Августина (напр., профф. В. В. Болотов, А. И. Бриллиантов).

Современные русские богословы не склонны в данном вопросе (о значении и заслугах бл. Августина в истории богословского раскрытия тринитарной догматики) разделять господствующее на Западе убеждение, формулированное в известном изречении: «In Augustino patet, quod in Orientalibus latet».

N. N. Догмат о Св. Троице и полное знание. Богословский Вестник. 1904 г. Месяцы Июль – Август (стр. 335–403) и Сентябрь (стр. 1–39) и отд. брош.

Подлежащая нашему рассмотрению статья неизвестного автора «Догмат о Св. Троице и полное знание» представляет собою замечательно удачную попытку чисто рациональным путем возможно ближе подойти к уяснению величайшей тайны христианской веры – догмату о Св. Троице, приблизить эту сокровенную тайну к разумному сознанию человека путем гносеологического анализа природы и функций человеческого самосознания. Таким образом, пред нами опыт исключительно рационально-философского обоснования и уяснения указанной центральной истины христианской веры.

Возвышенно-умозрительная концепция исследуемого здесь догмата обличает в авторе силу и остроту его диалектического анализа, тонкость и гибкость его мысли, глубину его богословской интуиции, высоту и, так сказать, прозрачность его религиозного созерцания, а также живость и жизненность исповедания им этого догмата церкви и, наконец, благоговейное дерзновение его духовных постижений и прозрений в эту таинственную и непостижимейшую сферу вневременного и премирного абсолютного Бытия.

Метод исследования нашего неизвестного автора чисто диалектический. Самая конструкция тринитарного догмата у него, при помощи которой он пытается достичь своей цели, носит возвышенно-идеалистический характер, напоминая собою Плотино-Филоновскую или неоплатоническую концепцию этого догмата у «христианских неоплатоников» – александрийцев, равно также и некоторых других древнехристианских писателей, раскрывавших тринитарное учение по неоплатонической схеме.

В основу раскрытия и уяснения автором этого таинственнейшего догмата христианства положен им психологический (гносеологический) анализ процесса Божественного самосознания.

Возвышенная идеалистическая схема, которая лежит в основе уяснения этого догмата автором рецензируемой ученой работы, субъективно-психологический (диалектический) метод, каким он пользуется для этой цели,– напоминают собою подобную же по существу конструкцию тринитарного догмата и у блаженного Августина. Конструкция этого догмата у нашего автора, таким образом, совершенно та же, что и у епископа Иппонского.

Но от автора, живущего в ХХ-ом столетии, позволительно ожидать, в данном случае, и чего-нибудь нового или оригинального, сравнительно с писателем IV–V вв. И то и другое здесь, несомненно, есть. Особенно оригинален автор в применении к уяснению тринитарного догмата данных и выводов из них современной нам теории познания. И, действительно, собранный автором обильный гносеологический материал представляет собою у него современные нам данные и последние выводы современной нам теории познания, которые далее автором остроумно и глубокомысленно привлекаются к уяснению догмата о Св. Троице в доказательство, как разумных оснований этой объективной истины нашей веры, так и разумных оснований нашей субъективной веры в эту истину. С этой целью автор подвергает критическому анализу источники нашего познания и устанавливает отсюда нужные для него положения.

Вот конспективно-схематическое изложение его тринитарной концепции. Гносеологический анализ процесса Божественного самосознания констатирует в Боге:

1. Познающего Себя (субъект).

2. Знание Им Себя (познаваемый объект).

3. Знание Им Своего Знания Себя (знание 2-го момента или Лица).

Указанным трём моментам в процессе абсолютного самосознания соответствуют в переводе их на богословский язык, Три Лица или Ипостаси Божественной Троицы.

Из указанной конструкции и посредством нее автором определяется бытие (происхождение) и взаимное отношение (связь) Божественных Лиц, характеризуемое, по автору, «нераздельною особностью» каждого из них.

Так как все, что происходит в Боге, носит абсолютный характер, то таким же характером абсолютности должно быть отмечено и Его (по)знание. Абсолютное же или полное знание вещи равно последней, тожественно ей.

Знание Богом Самого Себя, как знание Божие, есть полное, а как полное, оно равно своему объекту, а как равное своему объекту, оно есть Бог (потому что объект этого знания есть Бог (цит. соч. Бог. Вестн. 1904 г. Мес. Июль – Август, стр. 397).

Поэтому предвечное (довременное и домирное) и абсолютное по существу своему знание Богом Себя Самого, как знание существа самосознательного, то есть личного, само получает предикат Личности: иначе говоря, становится Лицом (таким же, как Первый, Личным Богом или Вторым Божественным Лицом).

Итак, каждое из двух полных Божеских Знаний (знание Себя и знание Своего Знания) есть Лицо.

Знание Первым Лицом Первого (то есть Самого Себя) есть Второе Лицо, а Знание Первым Лицом Второго (то есть Своего Самосознания) есть Третье Лицо.

Первое Лицо – Отец, Второе – Сын, Третье – Дух Святой.

2-ое = 1-ому; 3-е = 2-ому, ergo, 3-е = 1-ому.

Все равны между собою, и каждое есть Бог.

Результаты данной конструкции автор сумел использовать далее и в полемических целях (в защиту православного учения об образе исхождения Третьей Божественной Ипостаси (цит. соч., Бог. Вестн. 1904 г. Мес., Сент., стр. 23).

Как и у Августина, у автора реферируемой работы, для лучшего уяснения и обоснования его понятий и положений, часто производятся им филологические экскурсы, не лишенные остроумия и обнаруживающие в авторе их тонкость филологического наблюдения и силу остроты его лингвистического чутья (цит. соч., Бог. Вестн. 1904 г. Мес. Июль – Авг. стр. 381, 385 и др.).

Наконец, наш автор, как и блаж. Августин, заканчивает свое глубокомысленнейшее исследование о Троице-Единице вдохновенным молитвенным прославлением Ее, как Живого Истинного Бога, – обстоятельство, свидетельствующее о глубине религиозного чувства у обоих и живости его переживания.

М. И. Владиславлев. Философия Плотина, основателя неоплатонической школы. С.-Петербург. 1868 г.

Сочинение это, несмотря на свое раннее происхождение (1868 г.), и до сих пор не утратило своего значения, так как новых сочинений по предмету его до сих пор не появлялось на русском языке, не считая более или менее кратких и случайных попутных замечаний о тех или других пунктах философии Плотина, помещающихся в курсах по истории философии и отдельно в богословских и философских сочинениях.

Поэтому все богословы, исследующие творения св. отцов в их отношении к платонизму или неоплатонизму, обязательно должны пользоваться и настоящим сочинением (Болотов, Спасский, Орлов, Четвериков и др.).

По самому предмету нашей работы и по степени того влияния, какое неоплатоническая философия оказывала на различные пункты учения Августина о Боге-Троице, и нам приходилось обращать внимание на те или другие отделы и главы настоящего сочинения. Сюда более других относятся: «О первом начале» (II гл., 64–79 стр.). Гл. IV. «Второе начало – ум». Рождение от первого начала, отношение к нему и понятие об уме (77–85). Гл. V. Ум и бытие: категории, мир мысленный (85–100). Глава VI. Всеобщая душа (101–108). Глава XII. Учение о прекрасном (252–263). Сюда же можно отнести и близкую к целям нашего сочинения XVII главу, устанавливающую значение философии Плотина (318–330). – Неоплатоническая триада «начальных ипостасей» (Единое, Ум, Душа) представляет собою как бы метафизическую параллель Трем Ипостасям христианской Св. Троицы.

Выяснение характера этих членов метафизической триады неоплатонизма и сравнение ее с Тремя Лицами христианской Троицы, в связи с тринитарными воззрениями самого Августина, производилось нами при пособии, между прочим, и означенной монографии Владиславлева.

Избранные трактаты Плотина. (Перевод с греческого языка под редакцией проф. Г. В. Малеванского).

Вера и Разум. 1899 г. № 6 и след. кн. и гг.

Этим переводом сочинений главы неоплатонической философии (переведены, к сожалению, только некоторые из его «Enneades») мы пользовались в качестве вспомогательного средства при сличении подлинных выражений Ликополита с теми мыслями Августина (на оригинальном языке последнего), какие стоят в той или иной связи с воззрениями Плотина и могут быть освещены или объяснены из влияния этого знаменитого основателя неоплатонической школы.

Профессор В. Н. Касторский. Категории Аристотеля на греческом и русском языках. С.-Петербург. 1859 г.

Параллельному изложению греко-русского текста категорий Аристотеля автор предпосылает введение (I–XVI), представляющее собою краткий исторический очерк последовательного движения эллинской философской мысли. Завершительный момент ее автор видит в Аристотеле, увенчавшем собою здание античной философии и наложившем на весь философский труд Греции печать зрелости и законченности.

Названным трудом мы пользовались при сличении некоторых категорий Аристотеля с теми местами из творений Августина, где последний касается вопроса о субстанции, атрибутах, акциденциях, отношениях в приложении к Божеству и под. (напр., в его «Confescions», «De Trinitate» и пр.). – Впрочем, нельзя упускать из виду, что, с точки зрения западного богословия, ярким выразителем которого является бл. Августин, категории Аристотеля в собственном смысле не могут быть приложимы к Богу (Confess. IV, XVI, 28. Migne, t. 32, col. 704; p. пер. I, 92–93), Который, по Августину (De Trin. V, I, 2; M. t. 42, col. 912), выше всякого качества, более всякого количества и т. д. (апофатический момент богословского умозрения нашего западнохристианского мыслителя).

Кроме вышеотмеченных нами диссертаций профф. В. В. Болотова, А. А. Спасского и А. П. Орлова, выяснявших для нас значение идей и форм современной святым отцам и учителям Церкви философии в раскрытии, обосновании и формулировке церковного учения, с той же стороны представляли для нас интерес и следующие ученые работы, принадлежащие перу преимущественно современных нам (академических) богословов.

Проф. Н. И. Сагарда, Древнецерковная богословская наука на греческом востоке в период расцвета (IV–V вв.), – ее главнейшие направления и характерные особенности. (Речь на годичном акте С.-Петербургской Дух. Академии. Христ. Чтен. 1910 г. Мес. Апрель. Стр. 443–507 и отд.)

Для нас интересны (правда, краткие) замечания автора рассматриваемой статьи об основных началах и существенных элементах богословия трёх великих Каппадокийцев, оценка заслуг каждого из них в области православно-христианской триадологии и другие церковно-исторические и богословские концепции нашего ученого автора.

Проф. И. В. Попов. Элементы греко-римской культуры в истории древнего христианства. (Доклад, читанный в заседании Московского психологического общества). Вопр. филос. и псих. 1909 г. Янв. – Фев. Кн. 96 (I) и отд.

Разбираемая статья другого ученого автора-специалиста ставит своею задачей – показать, какие формы принимало взаимодействие греко-римской культуры и христианства в истории церкви или частное: «указать, во 1-х, основную причину, вызвавшую случаи слияния первоначальной евангельской проповеди с элементами древней культуры, и, во 2-х, на отдельных примерах проследить пути, которыми происходило это слияние». Обобщая факты, иллюстрирующие разнообразные способы сближения между христианством и философией и характер влияния последней на вероучение первого, автор разделяет их на три группы. Свои наблюдения в области истории генезиса христианского веросознания, богатые психологическими и историко-литературными данными, автор иллюстрирует блестящими примерами и сравнениями из области мира физического, культурно-исторического и пр. и делает, на основании этих фактов, обобщения по аналогии с законами физическими, химическими, психологическими и др. Особенно интересно для целей нашего сочинения автор проследил в истории церковного богословия судьбу заимствованной из философии Филона (философской) идеи Логоса, как посредника между Богом и миром. Обстоятельно и картинно раскрыто и то, каким образом это философское понятие Логоса, как метафизического посредника между Богом и миром, оказывало влияние и производило постепенные изменения в богословском сознании церковных писателей, излагавших церковный догмат о Св. Троице, какие богословские пapтии возникли на почве этого и какие догматические споры были вызваны ими.

Сказанное здесь может иметь приложение к учено-богословской деятельности и нашего учителя церкви, который, как известно, должен был бороться с арианством в различных его разветвлениях и прочими нецерковными формами христианского сознания, защищая при этом церковную идею Логоса, Совечного и Единосущного Богу-Отцу Слова и Разума.

Из означенного очерка, написанного пластическим литературно-философским языком филигранной чеканки, уясняется психологическая основа философско-онтологического представления о Боге, напр., у бл. Августина, этого сперва блестящего языческого ритора и философа-мыслителя, воспитанного на классических образцах античной литературы и философии, а потом авторитетного учителя христианской церкви и кафолического епископа.

Его же. Идея обожения в древневосточной Церкви. Москва. 1909 г.

Эта замечательно обстоятельная, при своей сравнительной краткости, и художественная по изложению ученая работа современного нам отечественного патролога содержит в себе ряд весьма ценных мыслей, уясняющих построение церковными писателями философского понятия о Боге, философский источник и философское обоснование библейско-отеческой идеи образа Божия в человеке, учение о Боге неоплатонической философии и христианской литературы, процесс мистического богопознания у различных церковных писателей патристической эпохи и пр.

Его же. Религиозный идеал св. Афанасия Александрийского. Богосл. Вест. 1903 г. Мес. Декабрь и 1904 г. Мес. Март и Май (и отд.).

Особый интерес для нас представляют те страницы настоящей ученой работы профессора-специалиста, которые отмечают и характеризуют элементы платонизма, определившие так или иначе философскую подпочву учения «отца православия» о Боге (в Его существе и свойствах, о богопознании и пр.). Некоторые наблюдения и факты и основанные на них суждения и утверждения автора рассматриваемой статьи, «выдающейся по полноте взгляда и всесторонности в обсуждении предмета», особенно в части, касающейся догматико-философского учения св. Афанасия Александрийского о Боге, в такой же степени приложимы и к бл. Августину и его умозрительному учению о Триедином Боге⁹.

М. Красин. Творение бл. Августина «De Civitate Dei», как апология христианства в его борьбе с римским язычеством. Казань. 1873.

Это солидное сочинение академического богослова посвящено подробному документальному изложению содержания и всестороннему анализу названного в его заглавии монументального произведения величайшего из отцов западной церкви. Оно вводит нас в ту среду, в которой возникло данное классическое сочинение главного «autoris et acloris» западной средневековой теократии, знакомит нас далее с историческими условиями, под влиянием которых создалось это грандиозное его сочинение и определяет его богословское и церковно-историческое значение.

Для нас и наших целей особенно важны и интересны те страницы разбираемого труда проф. Красина, которые, так или иначе, касаются спекулятивного богословия бл. Августина в его отношении к древней философии и философам (см., напр., критический разбор философского богословия язычников или частное – неоплатонического учения об отношении божества к человеку (стр. 240 и дал.), о неоплатоническом процессе очищения или освобождения души, т. е., о теургии, демонологии и триадологии, и некотором отражении этого последнего учения на тринитарно-философских концепциях (тринитарная пнематология) бл. Августина (стр. 259, 269–270) и на его онтологической гносеологии (стр. 264 и мн. др.)). Интересны для наших целей и те страницы рассматриваемой монографии, которые трактуют об умозрительной теологии бл. Августина: простоте и неизменяемости Божественного Существа, свойствах и деятельности Его в мире и т. д. (272, 236–238 стр. и др.). Привлекали к себе наше внимание еще и те страницы настоящей диссертации проф. М. Красина, на которых излагаются обширные вводные или библиографические сведения о сочинении бл. Августина «De Civitate Dei», этом первоисточнике и специальном предмете ученого исследования проф. Красина.

Ф. С. Владимирский. Антропология и космология Немезия, еп. Емесского, в их отношении к древней философии и патристической литературе. Житомир. 1912.

Эта монография, как и ряд подобных ей, частью уже рассмотренных нами выше ученых работ, трактует об отношении отдельных пунктов церковной догматики (их раскрытия и формулировки лучшими носителями церковного сознания – отцами и учителями Церкви) к данным и средствам античной философии. В этом заключается ее интерес и значение для целей нашей работы.

Арианство (в форме, главным образом, омийства) было одним из главных идейных противников бл. Августина, и в литературной полемике с ним точнее и отчетливее формулировались для богословского сознания бл. Августина отдельные стороны и частные пункты тринитарного догмата.

Уяснению сущности арианской доктрины и ее святоотеческой критики (ср. бл. Августин) помогали нам, наряду с вышеуказанными нами капитальными монографиями проф. А. А. Спасского (цит. соч. стр. 173–178, 357–365 и др.), проф. А. П. Орлова (цит. соч., Введ. VI–VII, §II, стр. 153–158; 218–243; 243–254), проф. В. В. Болотова (цит. соч., passim), В. Н. Самуилова (цит. соч., passim), следующие ученые статьи наших академических профессоров: только что помянутого проф. В. В. Болотова (Лекции по истории древней Церкви, изд. под редакц. проф. А. И. Бриллиантова, Т. IV, стр. 1–16 и его же Thesen über das Filioque. lnternat. theol. Zeitschr. 1898. 24 Heft. Ss. 681–712; особ. 689. ср. русск. пер. Христ. Чт. 1913 г. Mec. Май – Июнь и др. особ. 588); проф. И. В. Попова (Религиозный идеал св. Афанасия Александрийского. Богосл. Вестн. 1904 г., 91–97 стр. ср. его же Идея обожения в древневосточной Церкви, стр. 16–17); проф. П. П. Пономарева (Идея спасения, как основной принцип христианского вероучения. Казань. 1911. особ. 16–20 стр.) и проф. Л. И. Писарева (Св. Иоанн Златоуст и его время. Казань. 1907), где кратко уясняется идеология арианства, как чисто языческой религиозно-философской системы (см. 10–14 стр.).

Кроме вышеуказанных, были у нас под руками и следующие русские исследования и статьи, содержащие в себе некоторые необходимые для наших целей данные касательно биографии изучаемого нами блаж. Августина Иппонского, его библиографии, его тринитарных аналогий, его отношения к античной философии и восточному греческому богословию (греческим отцам Церкви), его влияния на дальнейшую богословскую мысль Запада и пр.; наконец, ниже приведены некоторые сочинения на русском языке, имеющие такое или иное отношение к Августину вообще.

Библиотека творений св. отцов и учителей Церкви западных, издаваемая при Киевской Дух. Академии. Творения бл. Августина, Еп. Иппонского. Ч. 1-я. Киев. 1880. Предисловие: Жизнь и творения бл. Августина, Еп. Иппонийского. Стр. 1–29 и 30–46.

Архиеп. Филарет Черниговский. Историческое учение об отцах и учителях Церкви. С.-Петербург. 1859. I–III. Т. III, § 196, стр. 18–25 и 25–44. ср. 2-е изд. СПб. 1882. I–III. Т. III, § 196, стр. 17–22 и 22–35.

Ф. В. Фаррар. Жизнь и труды святых отцов и учителей Церкви. (Перев. с англ. А. П. Лопухина). Изд. 2-е. I–II. Петроград. 1902–1903. Т. II. Гл. XVII, стр. 284–434. Блаженный Августин.

Профф. А. П. Лопухин – П. П. Глубоковский. Православная Богословская Энциклопедия. Т. I-й. Петроград. 1900. « Августин, Аврелий, бл.» стр. 102–112.

Ф. А. Брокгауз и И. А. Эфрон. Новый энциклопедический Словарь. С.-Петербург. (год не обозначен). Т. I-й, стр. 128–149. Статья Ив. Гревса: "Августин».

Энциклопедический Словарь, составленный русскими учеными и литераторами. С.-Петербург. 1861 г. Т. I-й, стр. 160–179. Статья П. Л. « Августин, Аврелий».

Прот. А. Ковальницкий. Обращение из неверия в христианство философа Августина (напоминание неверующим нашего времени). Изд. 2-е. С.-Петербург. 1893.

X. X. Блаженная Моника. Изд. 4-е. С.-Петербург. 1904.

Н. П. Кибардин. Система педагогики по воззрениям бл. Августина. Правосл. Собес. 1910. №№ 5, 7–8 и отд.

Его же. Новая школа блаженного Августина. С.-Петербург. 1912 (Извлеч. Из Журнала Минист. Нар. Просв. за 1912 г.).

Х. X. Победа, победившая мир. Москва. 1895. (Изд. К. П. Победоносцева. Заимств. из англ. писат. Лилли. «Христианская революция»).

Гогоцкий. Философский лексикон. С.-Петербург. 1859. Изд. 2-е. Ст. « Августин, блаженный». Т. I, стр. 17–25.

Целлер. Очерк истории греческой философии. С.-Петербург. 1886. Пер. с нем. М. Некрасова.

П. П. Соколов. Учение о Святой Троице в новейшей идеалистической философии. Вера и Раз. 1893 г. Отд. фил., стр. 351–382, 406–428, 490–520. 1894 г. стр. 375–407 и дал. (работа не окончена).

Кн. С. Н. Трубецкой. Учение о Логосе в его истории. (Философско-историческое исследование). Москва. 1900. Т. I-й.

Пр. Ив. Платонов. О платонической троичности Божества перед светом христианского и богооткровенного учения о Пресвятой Троице. I–III.

Н. И. Остроумов. Аналогии и их значение при выяснении учения о Св. Троице по суду бл. Августина. Казань. 1904. (Оттиски из журн. Правосл. Собес. за 1904 г.).

Его же. Блаженный Августин, как обличитель отрицательно-рационалистического воззрения на христианское учение о Св. Троице. Миссион. Сборн. Рязань. 1907 г. № 2.

Проф.-свящ. Н. В. Петров. О Святой Троице. (Опыт истолкования догмата при помощи аналогий из миpa материального и из природы человечества и человека). Прав. Собес. 1913 г. Мес. Январь и отд.

Проф. А. И. Бриллиантов. Происхождение монофизитства. С.-Петербург. 1906. (Извлеч. из журн. Христ. Чтен. за 1906 г.), стр. 3–6.

Еп. Сильвестр. Опыт Правосл. Догматич. Богословия. Киев. 1885. Т. 2-й, стр. 600–618. Об отношении учения о Св. Троице к разуму.

Ф. Погореловский. Философские запросы, искания и воззрения бл. Августина по его «Исповеди». Странник. 1907 г. Т. I-й, Ч. I-я. Стр. 177–195.

Проф.-прот. П. Я. Светлов. Христианское вероучение в апологетическом изложении. Киев. 1910. Т. I.

Его же. Идея царства Божия в ее значении для христианского миросозерцания. (Богословско-апологетическое исследование). Свято-Троицкая Серг. Лавра. 1905.

Архим. (+ Еп.) Михаил Грибановский. Лекции по введению в круг богословских наук. Казань. 1899.

Проф. В. Д. Кудрявцев. Полное собрание его сочинений. Т. 2-й. (Исследования и статьи по естественному богословию). Серг. Посад. 1892.

Его же. Введение в философию и начальные основания философии. Москва. 1889.

И. И. Адамов. Учение о Троице св. Амвросия Медиоланского. (Сергиев Посад. 1910. (Извлеч. из «Богосл. Вестн.» за 1910 г.).

Его же. Св. Амвросий Медиоланский. Сергиев Посад. 1915.

Антоний, Архиеп. Харьковский. Нравственная идея догмата Пресвятой Троицы. Изд. 2-е. Казань. 1898.

A. Беляев. Любовь Божественная. (Опыт раскрытия главнейших христианских догматов из начала любви Божественной). Москва. 1884. Изд. 2-е.

B. Герье. Зодчие и подвижники «Божьего Царства». Ч. I-я. Блаженный Августин. Москва. 1910.

Сборник статей, посвященных И. М. Гревсу по поводу 25-летия его учено-педагогической деятельности. С.-Петербург. 1911. (Г. П. Федотов. Письма бл. Августина (Classis prima), стр. 107–138. А. А. Тэнтэл. К вопросу об «обращении» бл. Августина. Стр. 411–429).

П. Никольский. Письма о русском богословии. Вып. I-й. С.-Петербург. 1904.

А. Остроумов. Синезий, еп. Птолемаидский. Москва. 1879.

Проф. Л. И. Писарев. Учение блаж. Августина, Еп. Иппонского, о человеке в его отношении к Богу. Казань. 1894.

Проф. П. П. Пономарев. Преосвященный Епископ Сильвестр, как ученый богослов. Казань. 1909.

Проф. Н. П. Родников. Учение блаженного Августина о взаимных отношениях между государством и церковью. Казань. 1898.

Прот. Д. Садовский. Блаженный Августин, как проповедник. (Историко-гомилетическое исследование). Серг. Посад. 1913.

К. Скворцов. Бл. Августин, как психолог. Киев. 1870.

И. Четвериков. О Боге, как личном Существе. (Богословско-философское исследование). Киев. 1903.

Проф. А. П. Лебедев. История вселенских соборов. Вселенские соборы IV и V веков. Сергиев Посад. 1896.

Проф. В. В. Болотов. Лекции по истории древней Церкви. (Посмертное издание под редакцией проф. А. И. Бриллиантова). С.-Петербург. 1907–1913. Чч. I–III и ч. IV-я, ныне продолжающаяся печатанием при журнале «Христ. Чтен.» (нач. с 1913 г. Мес. Май). История церкви в период вселенских соборов. Отд. 3-й. История богословской мысли.

Русская литература, имеющая некоторое отношение к специальному учению бл. Августина о Св. Духе¹⁰.

Проф. А. И. Бриллиантов (помимо его диссертации об Иоанне Скоте Эригене): К вопросу о бенедиктинских изданиях творений св. отцов. Христ. Чтен. 1908 г., стр. 1365–1378.

Его же. Труды проф. В. В. Болотова по вопросу о Filioque и полемика о его «Тезисах о Filioque» в русской литературе. (Предисловие к изданию трудов проф. В. В. Болотова по вопросу о Filioque). Христ. Чт. 1913 г. Мес. Апрель, стр. 431–457 и отд.

Проф. В. В. Болотов. К вопросу о Filioque. Христ. Чтен. 1913 г., Май, Июнь, Июль–Август, Сентябрь, Ноябрь и Декабрь, стр. 573–596; 726–746; 921–927; 1046–1059; 1289–1309; 1391–1414) и отд. брош.

С. Кохомский. Учение древней Церкви об исхождении Св. Духа (историко-догматический очерк). С.-Петербург. 1875 г.

Адам Зерникав. Православно-богословские исследования об исхождении Св. Духа от Одного только Отца. Перев. с лат. под ред. Б. Давидовича Т. I-й. Почаев. 1902.

Его же. – Т. 2-й, Житомир. 1906.

Проф.-прот. П. Я. Светлов. Где вселенская Церковь? (К вопросу о соединении церквей и к учению о церкви). Св.-Троицкая Сергиева Лавра. 1905 г.

А. Киреев. Современное положение старокатолического вопроса (Бог. Вестн. 1908 г., Ноябрь, стр. 423–454).

Проф. Вл. А. Керенский. Старокатолицизм, его история и внутреннее развитие преимущественно в вероисповедном отношении. Казань. 1894.

Его же. Кто виноват? (К старокатолическому вопросу). Христ. Чтен. 1903. Декабрь. Стр. 726–727 и др.

Его же. Что разделяло и разделяет восточно-православную и западную старокатолическую церкви. Харьков. 1910.

Н. Д. Терентьев. Лютеранская вероисповедная система по символическим книгам лютеранства. Казань. 1910.

Протопр. И. Л. Янышев. Новые официальные и другие данные для суждения о вере старокатоликов. С.-Петербург. 1902. (и некоторые другие его статьи по старокатолическому вопросу).

Проф. А. Ф. Гусев. Ответ старокатолическому профессору Мишо по вопросу о «Filioque» и пресуществлении (отд. брош.). Харьков. 1889.

Его же. Тезисы по вопросу о «Filioque» и пресуществлении Казань. 1900. (и нек. друг. его статьи по данн. вопр.).

Н. Богородский. Учение св. Иоанна Дамаскина об исхождении Св. Духа. С.-Петербург. 1879.

Его же. Дух Святой. (Историко-догматический очерк). Гродно. 1904.

Проф. А. А. Некрасов. Учение св. Иоанна Дамаскина о личном отношении Духа Св. к Сыну Божию (Прав. Собес. 1883. № 4 и отд. брош.).

Его же. Об отношении Духа Св. к Сыну Божию. «Протопресвитер Янышев и новый доктринальный кризис в русской церкви. Ответ г. Богородскому Василия Ливанского. Фрейбург в Бризгаве. 1888». Казань. 1889 (и в Правосл. Собес. 1889 г.).

Ф. Тихомиров. Трактаты Феофана Прокоповича о Боге, едином по существу и троичном в Лицах. С.-Петербург. 1884.

Еп. Сильвестр. Ответ православного на предложенную старокатоликами схему о Св. Духе. Киев. 1875. (Ср. его же. Опыт.... т. II. § 139. Стр. 545–565. Учение об отношении Св. Духа к Отцу и Сыну на Западе в конце IV-гo и V-м веке).

Митроп. Макарий. Прав. Догматическое Богословие. Т. I–V. С.-Петербург. 1849–1853. Т. I-й. Стр. 345–453.

Прот. Н. Малиновский. Православное Догматическое Богословие. Харьков. 1895. Часть. I-я.

Ив. Николин. Очерки по Догмат. Богосл. Москва. 1912.

Архим. Антоний. Взгляд Лянгена на различие в учении о Св. Троице между восточн. и западн. Церквами. Приб. к творен. св. отцов (47 т.) 1891 г., стр. 396–460.

Проф. А. И. Сагарда. Как теперь защищается католиком учение об исхождении Св. Духа и от Сына? Журнал «Церковные Ведомости» за 1915 г. №№ 39, 40, 41, 42, 44, 45, 46, 47 (о бл. Августин см. №45, стр. 2294–2296).

Отечественные ученые работы, содержащие некоторые данные по вопросу о значении бл. Августина в истории христианской мысли¹¹.

Проф. H Н. Глубоковский. Бл. Августин в изображении русского светского историка. Труды Киевск. Дух. Акад. 1911. Январь, стр. 125–162 и отд.

Эта ученая статья представляет собою обширный и весьма обстоятельный критический отзыв о книге проф. Вл. Ив. Герье под заглавием: «Бл. Августин. Зодчие и подвижники «Божьего Царства». Ч. I. Москва. 1910«, содержащий вместе с тем один из лучших по своей всесторонности и полноте отечественных указателей новейшей августиновской литературы, – иностранной и русской.

Хотя анализируемая здесь одна из самых возвышенных христианских концепций бл. Августина, именно его философско-историческая идея «Царства Божия» (со всем кругом соприкосновенных вопросов, напр., о Промысле Божием, о предестинации, милленаризме и пр.) и не имеет прямого отношения к предмету и задачам нашей диссертации, однако по связи теократического идеала исследуемого нами западного отца с кругом его догматических идей может также способствовать уяснению некоторых понятий и его религиозно-спекулятивной философии. – Преимущественно же интересны для нас опирающиеся на авторитет западных исследователей бл. Августина мысли автора рассматриваемой статьи о значении личности Августина в истории и о правильной постановке этого вопроса для надлежащей оценки влияния Августина на позднейшие поколения всего западного миpa (на богословскую мысль и духовную жизнь западноевропейского человечества).

Проф. Л. И. Писарев. Авторитет Августина, Еп. Иппонского, в области христианского богословия по суду древних христианских писателей. Правосл. Собес. 1903 г. Ч. 2-я, стр. 545–560 и отд. брош.

Виндельбанд. История древней философии (с приложением Винделъбанда – Августин и средние века, Фуллье – История схоластики. Перев. под ред. проф. А. И. Введенского). С.-Петербург. 1893.

Г. Буасье. Падение язычества (Исследование последней религиозной борьбы на Западе в IV-ом веке. Перев. с фран. под ред. М. С. Корелина). Москва. 1892.

А. Вертеловский. Западная средневековая мистика и ее отношение к католичеству. (Историческое исследование). Харьков. 1888.

А. Штёкль. История средневековой философии. Пер. Н. Стрелкова и И. Э. под редакцией проф. И. В. Попова. Москва. 1912.

Кроме вышеуказанных заграничных и отечественных изданий, при составлении нашего сочинения, мы пользовались и другими иностранными и русскими книгами, которые, по мере надобности, будут отмечаться на дальнейших страницах настоящего исследования.

* * *

Migne, Patrologiae cursus completus. Series latina, tom. 42, col. 819–1098 (August. oper. tom. VIII).

Migne, s. 1., tomi 32–47 (причем 46-й т. содержит в себе несколько index’ов к творениям бл. Августина, а 47-й – разного рода supplementa к ним, как, напр., notitia litteraria in vita, scriptis et editionibus operum s. Augustini, variorum exercitationes in s. Augustini opera, vindiciae Angustinianae etc.). – Русский перевод некоторых творений блаж. Августина цитируется нами по изданию Киевской Духовной Академии. Чч. I–XI.

Dr. A. Dorner. Augustinus, sein theologisches System und seine religionsphilosophische Anschauung. Berlin. 1873. S. 28.

⁴

Реферируемое сочинение – часть серии монографий, изданных под редакцией М. F. Picavet с целью болee точно определить идеи, проникшие в средневековое богословиe и философию помимо школы Аристотеля (ср. Picavet. L'Histoire des rapports de la philosophie et de la théologie; La scolastique......и др.).

⁵

Кн. Евг. Н. Трубецкой. Религиозно – общественный идеал западного христианства в V-ом веке. Ч. 1-я. Миросозерцание бл. Августина. Москва. 1892. Стр. 264. Примеч. 4.

⁶

Там же.

Dr. A. Dorner. Augustinus, sein theologisches System und seine religionsphilosophische Anschauung. Berlin. 1873. S. 28.

⁷

Это воззрение св. Илария на Духа Св., как на дар, констатирует при изложении августиновского учения о Св. Троице и немецкий историк R. Seeberg (Lehrbuch der Dogmcngeschichte. Leipzig. 1910. Bd. 2. S. 147. Anmerk. 1 Vrgl. S. 109 Anmerk. 2), отмечающий важное значение его для дальнейшего раскрытия учения о Св. Духе на Западе.

⁸

Теория о «левом и правом фланге оригенического неоплатонизма» , высказанная и развитая немецким ученым Loufs"oм (См. его Leitfaden zum Studium der Dogmen-Geschichte. Halle. 1893).

⁹

Уже по время процесса печатания нашей работы вышеупомянутым профессором И. В. Поповым был опубликован на страницах нескольких, преимущественно богословских, журналов целый ряд его ученых очерков, посвященных характеристике личности бл. Августина и его учению о познании (Личность блаженного Августина – Богосл. Вестн. 1915 г. Мес. Апрель, стр. 693–738. Жизнь и развитие блаж. Августина до его крещения – Богосл. Вестн. 1915 г. Мес. Июль – Август, стр. 474–511 и мес. Сентябрь, стр. 68–97. Учение бл. Августина о познании души – Богосл. Вестн. 1916 г. Мес. Март – Апрель, стр. 452–493 и Май, стр. 37–56. Учение бл. Августина о познании – Вопр. филос. и психол. 1915 г. Сентябрь – Октябрь. Кн. 129, стр. 388–460 и Ноябрь – Декабрь. Кн. 130, стр. 499–580. 1916 г. Март – Апрель. Май – Июнь. Кн. 132–133, стр. 195–279. Вопрос о бытии Божием в творениях блаж. Августина – Христианская Мысль. 1916 г. Кн. VII–VIII, стр. 94–121). Все эти статьи современного нам авторитетного профессора-богослова, в некоторых соприкосновенных с нашею работою пунктах, точно также принимались нами во внимание и – где представлялась к тому возможность – были соответственным образом нами использованы, как это и будет видно из дальнейших страниц настоящего нашего исследования.

¹⁰

Подробный обзор этой русской (как и иностранной) литературы, где можно находить некоторые данные касательно учения 6л. Августина о Св. Духе и Его ипостасном свойстве, см. во второй части настоящего сочинения, специально исследующей вопрос об исхождении Св. Духа по учению бл. Августина. Ч. II, стр. …

¹¹

Кроме вышеупомянутых уже трудов проф. А. И. Бриллиантова об И. С. Эригене (стр. 81–86, 130–136) и проф. И. В. Попова о гносеологии бл. Августина («Вопр. филос. и психол.» 1916 г. Кн. 132–133. Март – Июнь. Стр. 260–279. Ср. «Христ. Мысль» 1916 г. Кн. VII–VIII, стр. 103, 121).

Источник: Учение блаженного Августина, епископа Иппонского, о Святой Троице / П.И. Верещацкий. Казань, 1918. — 580 с.

Telegram-каналы

Комментарии для сайта Cackle