Иго Христово благо, и бремя Его легко

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Чин пострига был учрежден еще святыми апостолами (так считают древние святые отцы, мнение которых является для нас непререкаемым, и в наших глазах никакая самая великая ученость или земная мудрость их авторитет превзойти не может). Ученики Спасителя сами были монашествующими и даже носили некоторые монашеские одежды.

Во время этого чинопоследования читается следующий отрывок из Божественного Евангелия: Иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин; и иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин (Мф. 10, 37). Умом мы все это понимаем, принимаем Евангелие. Верующие люди не дерзают теоретически не соглашаться с этими словами, на деле же едва-едва найдутся немногие, которые захотят эту заповедь исполнить, то есть возлюбить Господа Иисуса Христа более, чем отца, мать, сына или дочь. Господь не говорит, что люди, в которых любовь земная сильнее действует, чем любовь Божественная, любовь благодатная, не могут спастись, но говорит, что они Его недостойны. Таким образом, те, кто стремится исполнить эту заповедь, желают хотя бы в какой-то мере быть достойными Господа Иисуса Христа, достойными Его любви и крестной жертвы, которую Он принес ради спасения каждого из нас.

И иже не приимет креста своего и вслед Мене грядет, несть Мене достоин (Мф. 10, 38). Многие желают идти вслед Господа Иисуса Христа, многие как будто бы и идут за Ним, потому что едва ли не всякий разумный человек признаёт, что евангельское учение превосходит любое учение человеческое, философское ли оно или религиозное, и что истины, которые открыл нам Спаситель, мудрее, чище и светлее, чем положения любой человеческой доктрины. Но немногие из тех, которые идут за Ним, готовы взять на себя крест. Мы хотим идти за Господом, но без креста, без готовности ради Него, ради Его заповедей принять скорби, унижения, а может быть, и саму смерть. Мы хотим совместить земное и небесное: любить и отца, и мать, и жену, и детей, и Господа. Монашеский же путь призывает к тому, чтобы, как говорит преподобный Иоанн Лествичник, на всяком месте во всякое время думать только об исполнении евангельских заповедей.

Главное дело монаха – это исполнение евангельских заповедей. Это его работа, его труд. И этот труд святые отцы называют словами, которые сегодня имеют терминологическое значение и, может быть, кажутся возвышенными, а на самом деле весьма просты – умное делание, или, как бы мы сказали современным языком, умная работа. Говорю я так не для того, чтобы принизить это возвышенное занятие, но для того, чтобы сделать свежим наше восприятие: умная работа, умный труд, – то есть работа ума, потому что заповеди исполняются изнутри, от сердца. Прежде нужно очистить ум, и тогда очистится вся деятельность человека.

Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы (Мф. 11, 28). Господь призывает прийти к Нему всех труждающихся и обремененных. Что значит труждающихся? Чем обремененных? Труждающихся в суетных делах, труждающихся в бесплодной, бесполезной, пока нет помощи Божией, борьбе с грехом; труждающихся часто в исполнении своих греховных желаний, обремененных оскверненной совестью. Каким же образом Господь наш Иисус Христос нас упокоит? Он открыл нам, что только Он один может упокоить всякого человека, ведущего бесплодную, тяжкую борьбу с грехом.

И далее Он объясняет, что нужно сделать для того, чтобы обрести этот душевный покой, чтобы в сердце человека прекратилась эта ужасная, мучительная борьба: Возмите иго Мое на себе (Мф. 11, 29). Что это за иго? Это иго евангельских заповедей. Страшно даже слышать об этом. Всякий трезвомыслящий человек, представив себе, что он постоянно должен помнить (только помнить!) обо всех евангельских заповедях, о всем учении Спасителя в подробностях, понимает, что и это уже иго. Действительно, это рабство для человеческого ума – не разрешать себе думать ни о чем, кроме Евангелия. Но Спаситель требует, чтобы мы не только ум свой поработили Евангелию, но чтобы и все свои дела мы совершали в соответствии с евангельскими заповедями. Вот это и есть иго, тяжкое рабство для человека, привыкшего жить свободно, привыкшего следовать всем своим греховным желаниям: и большим и малым.

Возмите иго Мое на себе и научитеся от Мене (Мф. 11, 29). Оказывается, для того чтобы обрести свободу, нужно учиться у Самого Господа Иисуса Христа. Он один является для нас примером. Он не только Бог, но и совершенный человек, Который всеми Своими делами, всей Своей жизнью показал нам, как должен вести себя истинный человек – человек, стремящийся к идеалу.

И научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11, 29), – вот чему прежде всего нужно научиться для того, чтобы это иго возможно было понести. Можно сказать, что и само иго учит нас кротости, смирению, потому что когда мы налагаем на себя это евангельское рабство, пытаемся всеми силами души, ума и тела следовать заповедям, то видим свою необыкновенную немощь, беспомощность – и это уже предварительное, начальное исцеление.

Если мы разрешаем себе всё, то мы живем спокойно, свободно и нам кажется, что мы господá сами себе: делаем то, что желаем. На самом деле нами владеют наши страсти и влекут нас туда или сюда, мало сказать, как рабов – как бессловесных животных. Взвалив на себя евангельское иго, подчинив себя этому рабству, мы обнаруживаем нашу чрезвычайную немощь. Мы смиряемся и плачем, и уже от этой немощи, от этого как бы нечаянного смирения – смирения от скорбей, брани – приходим к истинному, Христову смирению. Мы начинаем учиться ему от Самого Господа Иисуса Христа, бесконечно, непрестанно общаясь с Ним в молитве Иисусовой и в святых таинствах.

Возмите иго Мое на себе и научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, – не видом, не словами, даже не образом мыслей, а сердцем, то есть тем, что является самым сокровенным в существе человека, его сердцевиной. И обрящете покой душам вашим (Мф. 11, 29) – наши души обретут покой только в этом Божественном Христовом смирении, потому что иго Христово благо, и хотя это рабство, но рабство благое: Иго бо Мое благо и бремя Мое легко есть (Мф. 11, 30). Если мы взваливаем на себя бремя служения Христу, то оно становится легким. В начале нашего пути это бремя весьма и весьма нас отягощает, и нам кажется, что оно подавляет нас, и мы приходим в отчаяние от своего бессилия. Но если мы понуждаем себя достойно нести это бремя, действительно быть достойными Христа, тогда оно становится легким, и душу нашу делает легкой, мягкой, светлой, и даже нас самих делает легкими. Это бремя уже не является бременем, но скорее теми крыльями, которые возносят нас от земли и возводят к возлюбленному Господу нашему Иисусу Христу. Аминь.