Вепрева пустынь: исторический очерк

Вепрева пустынь – село в Ростовском уезде Кapaшcкoй волости, при озере Beпре и p. Ремже, это 35 верстах от Ростова. Каменная одноглавая церковь села сооружена в 1822 году, с двумя престолами: Успения Пр. Богородицы и Свят. Николая на месте прежних бывших трех деревянных церквей, из которых две сгорели около 1790 г., а третья была заменена ныне существующею. Mеcтное предание говорит, что, когда Успенская деревянная Церковь сгорела со всей утварью, то среди пожарища была найдена под пеплом в целости нисколько неповрежденная восковая свеча, стоявшая до пожара перед местной иконой Успения Божией Матери. В настоящее время эта свеча вместе с иконой составляет предмет особенного почитания богомольцев, во множестве стекающихся сюда даже из весьма отдаленных местностей. Вообще верование в Чудотворную храмовую икону Успения Божией Матери и стоящую перед ней свечу в народе очень сильно, так как от этих святочтимых предметов, как нам лично передавали местные крестьяне, было немало чудесных исцелений. Старых вещей и вообще чего-либо замечательного в церкви нет. Надгробные камни, находившиеся близ храма, по словам старожилов употреблены при постройке в 1821 году новой церкви; а их было несколько и притом с надписями вязью. При вырытии же фундамента для нового храма было найдено один или два каменных гроба, но куда они девались, т.е. употреблены ли как и надгробные камни при постройке или же оставлены на прежнем месте, нам не удалось разузнать. Время основания Вепревой пустыни, как монастыря неизвестно, но она существовала уже в весьма отдаленные времена.

По словам уважаемого Ярославского историка В.И. Лествицына здесь был женский монастырь, основанный по преданию в XV веке княгиней Приимковой, урожденной Гвоздевой (в монашестве Евпраксией), в котором она скончалась и погребена¹.

По другой же рукописи эта местность получила свое название будто бы оттого, что в XV веке на берегу находящегося вблизи озера Ростовский князь Семен Юрьевич Ворона² убил огромного вепря. Жена этого князя княгиня Феодора была увезена князем Василием Юрьевичем Шемякой. По преданию княгиня Феодора поступила впоследствии в монашество и основала здесь монастырь, который вскоре сгорел, но был возобновлен княгиней Ульяной, дочерью князя Федора Дмитриевича Приимкова³, и княжной Марией, дочерью князя Григория Ивановича Темкина.⁴ Во всяком случае Вепрева пустынь относится к числу самых древнейших поселений Ростовско-Суздальской области. Так нам известно, что Василий Вепрев (может быть владевший этой местностью и получивший от неё прозвище своё) упоминается в договорной грамоте Василия Темного с Шемякою 1440 года. Упомянутый Вепрев, как человек богатый, одолжал князей большою казною, о чем говорится духовной грамоте Ивана Борисовича Волоцкого 1504 года. Федор Васильевич Вепрев упоминается в грамоте Федора Борисовича в 1525 году.⁵ Сохранившиеся письменные акты подтверждают, что монастырь существовал уже при Иване Грозном, «при котором построена (та пустынь з Горицким монастырем вместе и дана им ево государская грамота.»⁶ Очевидно, Вепрева пустынь существовала и до Грозного, так как Горицкий монастырь, находящийся в Переславле-Залесском, основан, как говорит предание, супругою Великого Князя Дмитрия Ивановича Донского и существовал уже в первой половине XIV в., что видно из жития св. Димитрия Прилуцкого, подвизавшегося в этой обители. Можно, поэтому заключить, что царь Иоанн Грозный построил только необходимые здания и церкви, или тогда сгоревшие, или бывшие в обветшалом состоянии. Один из иегуменов Вепревой пустыни Арсений упоминается под 1546 годом. В писцовых книгах Переславского уезда⁷ «письма и меры Андрея Загряжского да подъячего Гаврилы Володимерова 152 и 153 году (1644–1645)» значится, что в Канецком стану в вотчинах написано: «монастырь Пречистыя Богородицы на озере Вепре и на монастыре церковь Успения Пречистыя Богородицы древяна вверхе, да другая церковь теплая Николы Чудотворца древяна клецки с трапезой, а в церквах Божие Милосердие, Деисусы и двери царские, и образы местные, и сосуды церковные, и ризы, и книги, и колокола, всякое церковное строенье монастырское, да на монастыре же две житницы, а около монастыря ограда взаметех, да ворота святые, да за монастырем же двор конюшенной, двор слуг монастырских, да в монастырях пашни паханые, монастырская средние земли двенадцать четвертей, да лесом поросло четыре четверти в пол, авдву потомуж. Да ктомуж монастырю рыбный ловель озеро Вепрево, да половина озерка малого; а другая половина того озерка Чудова монастыря; да тогоже монастыря вотчина сельцо Дертник, а к сельцу припущено впашню пустошь, что была деревня Кривая слободка, Алагузово, да пустошь, что была деревня Юрино, да пустошь Палихина, да пустошь Лучинское...». Некоторое время Вепрева пустынь находилась в заведывании Переславского Горицкого монастыря. «В 1687 году, февраля 28 дня, Великие Го судари Петр и Иоанн Алексеевичи вместе с царевной Софиею слушали в Даниловском монастыре, в келье Архимандрита, записку о Вепревой пустыни, и утвердили оную за Даниловским Переславским монастырем», который и владел ею, как приписною пустынью, вплоть до 1764 года, т. е. до введения духовных штатов. Когда Император Петр Великий (в 1701 году) повелел прислать из Данилова монастыря четвертую долю всех колоколов на пушечный завод, для переделки их на пушки, нужные для войны с Карлом XII, то во исполнение указа Даниловский архимандрит Варфоломей при записке стряпчему Михаилу Павлову, послал семь колоколов весом 213 п. 18 ф., из 854 п. 19 ф.; из Вепревой пустыни послано было им же 3 колокола, в 3 и 32 фунта весом⁸. По ведомости Даниловского монастыря 1754 года за Вепревой пустынью числилось 12 четвертей пашенной крестьянской земли, 20 четвертей перелога, лесу непашенного 82 десятины и 1230 копен сена⁹. В синодике Вепревой пустыни конца XVII в. занесены, между прочим, имена игуменов: Иемелиана¹⁰, Ионы, Никифора и Пафнутия¹¹ (Л. 32). Из более именитых людей в Синодике записаны: род князя Никиты Ивановича Репнина (Л. 39), род именитого человека Григория Дмитриевича Строгонова, род Герасима Бельского (Л. 39 об.), род окольничьего Михаила Васильевича Собакина (Л. 40), род думного дьяка Иакова Кирилова (Л. 40 обл.) и др.

В настоящее время в церкви села Вепревой пустыни никаких документов не имеется, так как весь архив был увезен в Переяславский Даниловский монастырь, а оттуда в архив Владимирской Духовной Консистории, где и до сего времени сохраняется этот драгоценный материал для истории пустыни.

Из игуменов Вепревой пустыни нам известны следующие: Арсений (1546 г.), Антоний (1551 г.), Арсений (1562 г.), Aдриан (1599 г.), Mapтиpий (1615 г.), Мисаил (1623 г.), Иемелиан ( – ), Иона (1645 г.); строители: Дионисий (1656 г.), Моисей (1661 г.), Игнатий (1663 т.), Моисей (1666 г.), Пахомий – игумен (1671 г.), Авраамий (1672 г.), Никифор (1675 г.), Пафнутий ( – ), Левкий (1676 г.), Герасим (1677 г.), Петр (1679 г.)¹², Зосима (1683 г.), Варсонофий (1686 г.), Дорофей (1687 г.), Дамиан (1713 г.), Иcaaкий ( – ).

В приложениях к изложенному историческому очерку Вепревой пустыни считаем нужным, поместить: 1) подлинную жалованную грамоту 1687 года, данную царями Иоанном и Петром Алексеевичами Троицкому Данилову Переславскому монастырю. Грамота эта принадлежит И.А. Вахромееву и находится теперь в Ростовском Музее Церковных Древностей (по описи Музея № 15), 2) легендарную историю начала Вепревой пустыни, сообщенную А.Я. Артыновым, с несомненными следами древне-русской сказки «О семи Семионах – родных братьях», упоминаемой В.И. Лествицыным при описании села Семибратова Ростовского уезда¹³.

Божиею милостиею мы Великие Государи Цари и Великие Князи Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич и Великая Государыня Благоверная Царевна и Великая Княжна Софья Алексеевна всея великия и малыя и белыя Росии Самодержцы пожаловали из Переславля Залесского Живоначальныя Троицы Данилова монастыря Архимандрита Варфоломея з братиею и кто по них в том монастыре иные архимандриты и братия впредь будут велели им Переславского уезду Залесского на приписную их Вепреву пустынь со крестьяны и с пашнею и с лесы и с сенными покосы и со всеми угоди дать сию нашу Государскую жалованную грамоту для того в прошлом во 190 (1682) году по указу брата нашего государского блаженные памяти Великого Государя Царя и Великого Князя Федора Алексеевича всея великия и малыя и белыя Pocии Самодержца та Вепрева пустыня приписана к Данилову монастырю и велено было им на ту пустыню дать ево брата нашего государского блаженной памяти Великого Государя, а после ево преставления наша государская жалованныя грамоты и была та пустыня к Данилову монастырю вприписи июля по 9 число 190 году, а во 190 году июля в 9 день били челом им Великим Государем Вепревы пустыни вочинные крестьяне староста Андрюшка Васильев с товарищи в прошлых де годах по указу прадеда нашего Государскаго блаженныя памяти Великого Государя Царя и Великого Князя Иоанна Васильевича всея Росии построена та пустынь з Горицким монастырем вместе и дана им ево государская жалованная грамота что ей со всякими угоди быть ocoбнo и со того времени ни к которому монастырю та пустыня в приписи не была а ныне де учинилась в приписке к Данилову монастырю и архимандрит де со слугами ту пустыню раззоряют и братью разогнали и жалованную грамоту и писцовые выписи и всякие крепости взяли к себе и чтоб той пустыни быть по прежнему особо и жалованную грамоту и выписи и всякие крепости отдать и по нашему Великих Государей указу и по подписной челобитной за пометою думнаго нашего дьяка Ивана Горохова велено той пустыне быть ocобo по прежнему и дана была им наша Государская грамота. Июля в 29 день били челом им Великим Государям Вепревы пустыни черной поп Деонисей да бывшей казначей два старца по именно и вся братия да три человека служек что в той пустыне строители были часто перемененные пьющие и братья была схожая и жили самовольственно не по монастырскому чину и иночеству пили и бражничали и церковь Божия стояла у них без пения и от того их самовольственнаго жительства монастырь истощился и раззорился а они де старинные жители и обещальники жили у них во всяком теснении и поругательстве да те же де строители и схожая братья пропився бродили по миру с иконами и деньги сбирали с обманом будто на церковное строениe и те деньги пропивали на кабацах и от того пьянства многие строители и старцы померли и о том их нерадении и пьянстве мнoгиe сторонние люди монастырскою вотчинною землею, пашнями и сенными покосы и всякими угоди владели безоброчно а ныне-де бьют челом им Великим Государем той пустыни крестьяне стакався не со многими людьми ложно на Даниловского Архимандрита с братьею напрасно хотя жить собою самовольственно безначалу и в не повиновении по прежнему и им Великим Государем пожаловать-бы их не велеть крестьянскому ложному и затейному челобитью и напрасной огласке поверить а велеть той Вепревой пустыни быть за Даниловым монастырем в приписи по прежнему а после того Вепрева ж монастыря казначей старец Никита да старцы Филарет, Моисей, Иоаким, Герасим, Никифор и вся братья, да три человека служки, да деревни Дертников староста Андрюшка Васильев и все крестьяне били челом им Великим Государем о приписке де той их Вепревы пустыни к Данилову монастырю. В 190 году Даниловской стряпчей подал составную воровскую челобитную и в той челобитной имена их написаны заочно а они де такой челобитной писать и pук прикладывать невеливали и в Вепреве де монастыре церковь Божия без пения никогда не бывает и литургию Божию служат по вся дни и чтоб тому ложному и составному челобитью не верить, а велети бы тому монастырю быть по прежнему особо и по помете на челобитной их думного нашего дьяка Федора Шакловитова велено тому монастырю быть особо по прежнему буде на перед того особо быть велено и во 191 году били челом им Великим Государем Данилова монастыря Архимандрит Варфоломей с братьею что в Вепреве пустыне прежние строители и братья пили и бражничали и жили неблагочинно и церковь Божия стояла без пения а они до тое пустыне и в ней церковь новую построили и чтоб той пустыни быть в приписи к Данилову монастырю по прежнему и во 191-м же году по нашему Великих Государей указу велено той Вепревой пустыни быть особо ж да во 193 году февраля 6 день били челом им Великим Государем Вепревы-ж пустыни казначей старец Никита с братьею да крестьяне по имяном шесть человек с товарищи по челобитью де той пустыни пришлых де старцев от смутного времени к Данилову монастырю ведать не велено и ныне де они от частопеременных и от непостоянных и пьющих строителей разоряются совсем и церковь Божия стоит без пения и они без церковного пения и без потребы бывают по многое время и как де та пустынь была в приписи у Данилова монастыря и радением властей церковь Божия была с пением непрестанно и строители постоянные и в братстве благочиние по монастырскому чину и от сторон монастырю и вотчинам оборок и им Великим Государем пожаловати бы их велеть по имянному брата нашего Государского блаженные памяти Великого Государя указу той пустыни к Данилову монастырю быть в приписи по прежнему. А Вепревы пустыни строитель старец Петр, казначей Лаврентей с братьею да служки Парфемко с товарищи и все крестьяне били челом им Великим Государем в прошлом де 7051 году приказали быть Вепрев монастырь в Горицкой монастырь совсем и в кладной у них в Горицком монастыре написано велено строить и кормить и беречь и владеть Горицкаго монастыря властем, а ныне-де тот их монастырь особняком, а строить ево некому, хлеба и животины нет, а около монастыря ограда обвалилась а братьи четыре человека и все пришлые и церковь Божия стоит без пения, a служба бывает како священника из Горацкого монастыря власти пришлют, а от сторон де им обиды и налоги большие и чтоб тот их Вепрев монастырь со всем и с вотчиною по вкладной их приписать к Горицкому монастырю по прежнему и во 191 ж году февраля в 19 день били челом им Великим Государем той-же пустыни старцы Иосиф и Капитон, что де строитель старец Петр живучи в той пустыне пил и бражничал и всякое бесчинство чинил и за вину на патриаршем десятильничье дворе в смирении был и видя свою вину он строитель Петр пристал Горицкаго монастыря к Архимандриту и составил заручную челобитную чтобы тою пустыню приписать к Горицкому монастырю и та де пустыня за Горицким монастырем в приписке никогда не бывала и чтоб тому его строителеву составному челобитью не верить и той пустыне за Горицким монастырем в приписке не быть да февраля в 10 да 12-х числах били челом им Великим Государем Вепревы пустыни казначей Никита с братьею и крестьяне Ивашко Тимофеев с товарыщи да разных чинов вкладчики Вепрева де пустыня со крестьяны и со всеми угодьи по имянному указу брата нашего государскаго блаженной памяти Великаго Государя приписана ввотчину к Данилову монастырю и во 190 году по челобитью той пустыни пришлых бродячих старцев от смутнаго времени к Данилову монастырю ведать не велено и после де приписи та пустыня от частопеременных и пьющих строителей разоряется совсем и церковь Божия стоит без пения, а они без потребы бывают по многое время и как де та пустыня была у Данилова монастыря в приписи и радением де властей церковь Божия была с пением непрестанно и строители были постоянные и в братье было благочиние по монастырскому чину и им Великим Государем пожаловати-бы их велеть той пустыни за Даниловым монастырем быть в приписи по прежнему да к тому своему челобитью вкладчики приложили руки Василий Змеев, Мелентей Лупандин, вместо брата своего Максима, Лука Щединов, Иван Поливанов, Иван Щединов и вместо Андрея Кушникова Михайло Редриков, Петр Волчков, Дмитрий Радыщевской на челобитных их пометы думных наших дьяков Данила Полянского, Емельяна Украинцева Мы Великие Государи пожаловали: велели тому монастырю быть за Даниловым монастырем в приписи по прежнему и по тому нашему Великих Государей указу та Вепрева пустыня к Данилову монастырю приписана и отказана во 193 же годе по отказным книгам Переславского площадного подъячего Сеньки Игнатьева Вепрева монастыря вотчинных крестьян к Данилову монастырю отказано тридцать один двор да к селцу Дертникам приписано в пашню пустошь что была деревня Алагузово Кривая слободка да монастырских шестнадцать пустошей да пять вочинников по дачам и по писцовым и межевым книгам и по крепостям с пашнею и с лесы и с сенными покосы и со всеми угоди как на перед сего владели прежние строители да на реке на Ремже пол-мельницы с Никицким монастырем берут пополам и во 194 да в нынешнем во 195 годах били челом им Великим Государем Горицкого Данилова монастырей Архимандриты Гурий да Варфоломей, а в челобитной Горицкого монастыря написано в прошлом-де 7051 году дала в дом Пречистой Богородицы в Вепрев монастырь село Гнездилово да село Кривую слободку к их монастырским старым селам и деревням, а Вепрев монастырь и крестьян приказали ведать Горицкого монастыря Архимандритом с братьею и по той де даной Вепрев монастырь за Горицким монастырем был много время и особняком, а в прошлом дево 193 году марта в 7 день того Вепрева монастыря казначей старец Леврентей с братьею и служки и вотчинные крестьяне подали им приговор свой за руками и в приказе Большого дворца били челом что у них монастырь разорился бесостатку и крестьянам от сторон налоги и обиды чинятся большие, а монастырь строить и крестьян от сторон оберегать некому в чтоб тому Вепреву монастырю быть по прежнему за Горицким монастырем, а Данилова де монастыря Архимандрит Варфоломей с братьею челобитную о том чтоб Вепреву монастырю за их Даниловым монастырем быть написали заочно и то челобитье оспорено и им Великим Государем пожаловати их велеть тому Вепреву монастырю по прежней даной и по челобитью того монастыря казначея с братьею и служек и вотчинных крестьян и по приговору их быть за Горицким монастырем а в даной и в приговоре каковы тово монастыря стряпчей Кузьма Закрюков подал написано в даной 7051 тоже году Князь Дмитриева княжна Федоровича Марфа да прекащики Великого Князя Боярин Юрья Федорович Шеин да казначей Иван Иванов сын Третьяков по приказу и по духовным грамотам матери ее Ивановы жены Андреевича Алены да брата своего Ивана Ивановича дала ко Пречистой на Вепрь их богомолью их же отчину село Гнездилово а в нем церковь Пятница Великая да село Кривую слободку к их монастырским старым селам и деревням, а монастырь Пречистой дом да Николы Чудотворца састарыми селы и с новыми и с деревнями приказала Горицкому Архимандриту Ферапонту или кто по нем иный Архимандрит будет ведать ему беречь и покоить с тех сел игумена с братьею и поминать им души и родители их во веки покамест Пречистой дом стоит а даную писал Семен Васильев сын Баскаков у подлинной даной приложены три печати да назади писано а строки слиняли прочесть нельзя да приложены руки Богоявленского игумена Киприяна да Архангельского протопопа Симеона а в приговоре написано во 193 году марта в 7 день Вепрева монастыря казначей старец Лаврентей, черной поп Зосим да два старца по имяном и вся братья да служек два человека да вотчинные крестьяне деревни Дертников староста Андрюшка Васильев да крестьян тридцать человек приговорили бить челом Великим Государем чтоб Вепреву монастырю к Данилову монастырю в приписных книгах ныне и впредь не быть потому что им Данилова монастыря Архимандрита Варфоломея и от братьи и oт служебников и от крестьян налога большая и разоренье да в нынешнем во 195 году октябри в 1 день били челом им Великим Государем Данилова монастыря Архимандрит Варфоломей с братьею по нынешнему де государскому указу и по грамотам Вепрева пустынь с крестьяны приписана к Данилову в вотчину и переписные книги в Москве приказ Большого дворца присланы а нашей де государской жалованной грамоты на ту приписную Вепреву пустыню им не дано и им Великим Государем пожаловати б их велеть на ту приписную Вепреву пустыню дать нашу государскую жалованную грамоту почему им тою пустынею впредь владеть и мы Великие Государи Цари и Великие Князи Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич и Великая Государыня Благоверная Царевна и Великая Княжна Coфья Алексеевна всея великия малыя и белыя Росии Самодержцы cлyшав о том докладной выписки в комнате Живоначальныя Троицы Данилова монастыря Архимандрита Варфоломея з братьею пожаловали велели той Вепреве пустыне со крестьяны и с пашнею и с лесы и со всеми угодьи быть в приписи к Данилову монастырю по прежнему. Помета о том на докладной выписи думного нашего дьяка Федора Шакловитова и по нашему Великих Государей указу тою Вепревою пустынею со крестьяны и всеми угодьи Данилова монастыря Архимандриту Варфоломею збратьею и кто по них в том монастыре иные архимандриты и братья впредь будут владети по сей нашей государской жалованной грамоте, а крестьяны и с пашнею и сенными покосы и лесы и всякими угодьи по писцовым и по переписным и по отказным книгам и по крепостям во веки неподвижно и тою Вепреву пустыню строить и во всем оберегать против таких иных приписных монастырей. Дана cия наша государская жалованная грамота в нашем царствующем граде Москве лета 7195 (1687) году февраля в 28 день.

Дьяк Григорий Постников.

Пошлин по уложению и скрепой же 3 рубли взято. В книгу записана.

На обороте грамоты: Великие Государи Цари и Великие Князи Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич и Великая Государыня Благоверная Царевна и Великая Княжна Софья Алексеевна всея великия и малыя и белыя Pocии Самодержцы,

Справил Пашка Шапкин¹⁴.

Внутренний быт и образ жизни братьи Вепревой пустыни в XVII веке, до приписки ее к Данилову монастыри, когда, по словам приведенной нами выше грамоты, братья монастыря жила «не по монастырскому чину и иночеству пили и бражничали и церковь Божия стояла без пения» и «монастырь строить и крестьян от сторон оберегать – было некому», оставил по себе память среди местного населения, следы которой сохранились и по настоящее время в народной песни, записанной в 60-х годах в Колягинском погосте на р. Нерли, той же Карашской волости, на границе Владимирской губеpнии. Песнь эта следующая:

«Вечер девки пивоварничали.

Пришел к девушкам не званный гость,

Старик со пустыни Вепревой,

Стали девки перешептываться,

С глазу на глаз перемигиваться,

Чем гостя подчивать:

Коя в щоку, коя за волосы,

Через стол тащат, волоса, трещат

Через скамью дали тасканину,

А по полу дали топанину,

А по сеничкам веничком метут,

А по двору кубарем, кубарем.

Под воротнею борзым кобелем,

А по улице добрым молодцем».

Ростовский князь Семен Юрьевич Голенин, по прозвищу Ворона, имел дочь княжну Феодору, которая была помолвлена за Ростовского наместника, князя Baсилия Юрьевича Шемяку-Косова Галичского. По некоторым, однако, обстоятельствам у князя Семена Юрьевича возникла с Косым великая ссора и князь Семен отказал Косому в руке своей дочери. По отъезде же Шемяки в Москву, князь Ворона, в его отсутствие, выдал свою дочь за престарелого Ростовского князя Ивана Андреевича Брюхатого¹⁵. Княжна Феодора выходила за Брюхатого против желания, так как жених был стар, безобразен, имел огромное брюхо (от чего и получил свое прозвище) да притом же в семье у старого князя не было недостатка, так как она состояла из 2-х сыновей и семи внучат, всех уже женатых) Как-бы то ни было, но старый князь Иван, стал мужем красивой княжны, переехал с ней для житья в одну из своих вотчин, на берегу р. Ишни, «близ Черного омута»¹⁶. Одолеваемый ревностью, князь Иван стал держать молодую жену под великим присмотром и неослабным надзором своей старой ключницы Мамоновны. Между тем Шемяка, по приезде в Ростов, узнав, что брак произошел против воли княжны Феодоры, пришел в ужасный гнев и твердо решил во чтобы ни стало добыть молодую княгиню.

Призвав к себе своего дядьку, князя Дмитрия Дмитриевича Приимкова¹⁷, он с прискорбием объявил ему о невзгоде своей и просил его придумать, как бы добыть княгиню Феодору. Для Приимкова, как и для Шемяки, не было ничего заветного на земле, так как первый честностью не отличался и все клятвы своя писал на воде. Не приказав князю Василилью особенно печалиться, он обещал ему доставить княгиню Феодору живую или мертвую. Разставшись с князем Васильем, кн. Приимков тотчас-же поехал к братьям сбродичам, жившим в вотчине на берегу р. Устья¹⁸, в Сбродичевом тереме, по которому они и получили прозвище. Эти молодцы были верные исполнители всех разбойнических подвигов Шемяки.

Князь Дмитрий Дмитриевич строго-настрого наказал братьям добыть во чтобы то ни стало для князя Василья княгиню Феодору. На общем совете князей, братьев-сбродичей положено было украсть у князя Ивана Брюхатого жену, а терем его разграбитъ дочиста. Все семь братьев заявили желaниe послужить для князя Василья верой и правдой и поклялись не выдавать друг друга ни словом, ни делом, причем старший из братьев сказал: «Хорошо придумал князь (Василий Шемяка) украсть княгиню Феодору. Куда старику такая красивая баба, в пору ему и со своим брюхом, как роженице на сносе возиться. Дерево-то он срубил не по себе, пара она не ему, а разве его внучатам – Петру, да Андрею Катырям¹⁹, у тех бабенки-то не добре ражи; да и ей покажется-ли старик после нашего князя; теперь, я думаю, она и спит и видит побывать бы еще хоть разок в нашей ржи Княжей²⁰, куда насилу заманили ее, а от тoль насилу уговорили ее выйти. Правду говорят: «на нищего кошель со слезами надевают, а назад и семерым с него не стащить». Ну, да ладно! Не убивайся княгиня наша, поживи пока со стариком, подожди немного, будет и на твоей улице праздник!»

Через некоторое время все семеро князей – сбродичей нарядились каждый особо: кто купцом, кто знахарем, а кто – кузнецом, плотником или угольщиком. Под вечер, по одиночке, разными путями, пришли они в Черный Омут к изукрашенному терему князя Ивана-Брюхатого. Приходя, каждый из братьев сказывался кто работником, пришедшим наняться, кто кузнецом, кто прохожим и, выпросясь на ночлег, разместились по холопским избам. Только старший из братьев, по прозванью Рюма-Выжлец, приехав на паре вороных жеребцов, выдал себя за богатого заморского купца, гостиной сотни молодца, со всякими заморскими товарами, и вместе с прикащиком – своим братом, по прозванью Утиная Лапа, поместился за хорошую платy у кравчего старика князя. По утру рано Рюма Выжлец послал Утиную Лапу в детинец княжий к домоправительнице Мамоновне, чтобы поклониться с подарком и попросить ее заложить слово князю Ивану и молодой его княгине о заморском госте с различными заморскими товарами. Приняв подарок, Мамоновна наговорила князю Ивану с три короба про заморского купца и добилась того, чтобы допустить заморскаго купца с товарами в детинец княжий, куда пришла и сама княгиня Феодора посмотреть на заморские товары с целой толпой сенных девок Рюма-Выжлец, из приказчика приняв вид знахаря, едва узнал резвую и веселую княгиню. Больно уж похудела княгиня и имела удрученный и печальный вид; весь детинец княжий приписывал порче. Князь Иван обрадовался приезду заморскаго купца, так как думал, по совету Мамоновны, утешитъ свою княгиню покупкой ей заморских бархатов, самоцветных биссеров, жемчугов и вальящатных ряснь с монистами, а потому и дозволил ей покупать все, чего только она не пожелает.

Заморский гость стал показывать свои товары княгине и Мамоновне. Последняя охала и дивилась, но сама княгиня мало любовалась товарами^– ничто ей не было мило, да и не до нарядов ей самой было, когда перед ней постоянно находился постылый старик-муж.

Рассматривая с Мамоновной бисера, княгиня случайно взглянула в сторону, где стоял приказчик заморского гостя, Утиная Лапа, окруженный сенными девками, с которыми он что-то разговаривал. Увидев его, княгиня спросила у Мамоновны: «Что там делается?» На что та ответила ей, что там знахарь как по книге все сказывает, о чем кто eго не спросит, и даже так говорит о будущем житье-бытье, что в руку кладет, ─ доброе и худое. Услышав это, княгиня сама пожелала узнать свою будущность и cпросила через Мамоновну, может ли знахарь сказать ей что-нибудь о будущем. Утиная Лапа с низким поклоном отвечал eй, что может и скажет ей всю правду – истину.

После это Мамоновна подвела знахаря к княгине, где он, по приказу ее, стал делать предварительно разные премудрости и затем заявил, что ему необходимо нужно гадать над хлебом с солью и водой с углем, и что тогда только он может сказать всю правду – истину о будущей судьбе княгини. Когда ему были доставлены требуемые предметы, то он после различных своих мудреных обрядов, сказал княгине, смотревшей с любопытством на его искусство, что гадать ей так как прочим никак невозможно, потому что на нее злой глаз напустил смертельную тоску, а потому прежде чем гадать, надобно снять с нея эту порчу и сказать кто это сделал, но сказать это можно только наедине с глазу на глаз, без всякого постороннего человека. На

это условие княгиня хотела согласиться, но Мамоновна побоялась без приказа князя оставить одну княгиню с чужим человеком, да ещё с лихим кудесником с глазу на глаз. Знахарь-же стал утверждать, что снять с княгини порчу можно только тогда, когда муж об этом не будет, ни знать, ни ведать. Однако и это не помогло: Мамоновна отказала на отрез. Видя такое упорство старухи, знахарь потребовал нитку с иглой, которую и воткнул в кусок xлеба, предварительно густо посолив его, и подняв кусок ниткой над водой и углем, долго смотрел в раздумьи как бы на колебание куска хлеба. Затем знахарь сказал княгине, что можно ему гадать и при Мамоновне, но что это будет сопряжено с великой опасностью собственно только для него, а если в это время постороннее третье лицо услышит хоть одно слово его, тогда, он погиб безвозвратно, также, что если Мамоновна услышит хотя одно слово, то сpазy оглохнет и ослепнет и нападут на нее все черныя и лихия немочи на веки вечные. При этом он сказал, что, пренебрегая собственной жизнью для такой милостивой княгини, он решится и на эту для него опасность, если только Мамоновна согласится зажать крепко на крепко уши, чтобы не услышать рокового его слова. Княгиня стала упрашивать Мамоновну зажать крепко на крепко уши и старуха согласилась, зная, что при ней незнакомый молодец ничего сделать худого с княгиней не может, и что вместе с тем она исполнит приказ старика-князя не выпускать и не оставлять одну княгиню. После этого приготовления к такому страшному делу, знахарь приказал как купцу с заморскими товарами, так и всем сенным девкам удалиться, а оставаться в хоромах только одной Мамоновне и то у дверей с замкнутыми на крепко ушами.

Княгиня с любопытством смотрела на все приготовления знахаря, а тот, увидя, что Мамоновна строго исполняет его приказания, подошел к княгине и тихо стал говорить ей: «Княгиня, я и купец – из братьев-сбродичей, да и остальные братья все здесь на лицо; мы присланы к тебе от князя Василья Юрьевича с челобитьем, и велено нам сказать тебе, что он больно по тебе соскучился и затомел: ни ест, ни пьет, точно на ладан дышет; позволишь – можешь с ним видеться, не позволишь – так уйдем; не откажи, княгиня, а то этим сделаешь ему назолу великую, а может быть и смерть причинишь» . Княгиня в ответ на эти слова Утиной Лапы сказала, что она на все согласна. Тогда знахарь сталь учить ее, что говорить ей мужу: «скажи де ты старику своему, что ты понесла oт него в утробе своей и захотелось тебе откушать мяса дикого вепря, убитого от его руки и проводи его на это полеванье до городского вашего терема²¹, где и останься дожидаться его возвращения с полеванья; а там уж наше дело выручить тебя из такой неволи и напасти». Княгиня обещала все это сделать, лишь бы только избавиться от старого нелюбимого мужа, и смеялась в душе на то, как будет говорить князю об утробе своей, в которой она понесла уже раньше от Шемяки «во ржи княжей». Мамоновна, увидя смеющуюся и веселую княгиню, от радости забыла все наказы знахаря и закричала громко: «Чур меня, чур меня!», ототкнула уши и, не чувствуя на себе ни черной, – ни лихой немочи, оставшись здрава и невредима, вопреки всем угрозам знахаря, стала смеяться вместе с княгиней. Таким гаданьем остались все довольны. Веселая княгиня, на радостях о получении такой вести от князя Василья, закупала чуть не все товары московского гостя и одарила ими всех, начиная с Мамоновны – до девки Чернявки.

После этого веселая княгиня Феодора пошла в сад и стала качаться на качелях, а сенных девок заставила петь веселые песни, а когда настала ночь то она на ложе своем сообщила старику-мужу, что она понесла от него в утробе своей и желает добре откушать мяса дикого вепря, им самим для нее убитого. Князь Иван, услыхав от княгини такую весть, весьма возрадовался, а более того рад был, что княгиня его стала теперь весела и ласкова к нему, чего до сего времени ни разу не бывало. На радостях он обещал сам убить для нее дикого вепря и, кроме того, подарил ей вотчину, лежащую по обе стороны реки Нерли. Целых два дня прошло у князя Ивана в сборах на полеванье. Снеди, питья и других предметов был приготовлен целый обоз; наконец, на третье утро, по пути к Ростову двинулся княжий поезд, заняв собой не малое пространство. Князь Иван впереди обоза ехал в колымаге со своей молодой княгиней. После такого чудного гаданья княгиню Феодору нельзя было даже узнать: она сделалась вeceлою, бегала, пела и играла со своими близкими, и старика своего супруга, если б не толстое его брюхо, кажется, готова, была-бы носить на руках: все это время она была неразлучна с ним ни на час. От такой перемены жены князь не знал, чем угодить ей и, если бы не толщина и старые годы, он сам был бы не прочь петь песни и резвиться вместе с ней. Подневавши и отдохнувши в городе, князь Иван поехал со своими слугами и обозом на веселое полеванье на крутые берега и тихой заводи реки Нерли, где издревле был вод диких вепрей и любимое место охоты Ростовских князей.

Сколько горючих слез пролила княгиня Феодора на расставаньи со своим супругом и, если бы она, по ее словам, не понесла во утробе своей, то и сама поехала бы с ним вместе на полеванье, но вместо этого она обещала растроганному князю съездить в собор и поставить там большую свечу и служить молебны о его здоровье, ездить по обителям и молиться о нем день и ночь.

По отъезде князя Ивана на полеванье княгиня, под видом благочестия, на самом деле нарядясь в цветное платье, поехала в колымаге в собор на условленное свидание с князем Василием Шемякой. На пути туда, только что повернула колымагу «в Ладонную слободку», как, напротив собора у самого вала, откуда ни возьмись, ей попался Исидор-Твердислов, Христа – ради юродивый, который, по обычаю своего юродства, прилучился около этого места. Он встал на пути пред колымагой, остановил коней и велел ехать княгине обратно прямо в терем на Черный Омут, предвещая ей в городе неизбежную беду и советовал сидеть в тереме смирно до пpиезда мужа, говоря, что там будет нее гладь, да Божья благодать. Видя, что Феодора на его слова не обращает никакого внимания и велит ехать вознице прямо к соберу, Исидор стал гневаться и громко кричать, чтобы она ехала на Черный Омут. Наконец, когда юродивому и это не помогло уклонить княгиню от пути ее, тогда он еще громче стал кричать: «Куда ты, Ворона летишь, там Васька Косой пожрет тебя с твоим детящем»

Юродивый кричал громко и кроме этого останавливал колымагу. Княгиня, рассердясь наконец, велела прогнать Исидора и ехать к собору. Тогда Исидор стал различно ругать ее и поносить Шемякой, а также стал кидать в калымагу грязью и черепицами.

Такой крик юродивого и киданье грязью в колымагу княжью собрали много народа, который почитал юродивого, как святого, а потому никто не смел наложить руку свою на Твердислова, считая это за великий грех. Княгине Феодоpе сделалось стыдно, и она велела вознице вернуться обратно домой в свой городской терем, а Исидор долго бежал за ней и громко кричал: «Не туда, не туда! а на Черный Омут!» Так было в Ростове, но не так было на полеванье. Долго князь Иван ездил со своими охотниками по берегам Акутина озера, где во множестве в то время водились вепри, но к несчастью их тут не оказалось. Ездил много по берегам реки Пахны, проехал до берегов реки Сары, был на озерах: Черном, Чашницком и Годеновском, доехал даже и до Осоевского, но нигде даже не нашел и следов вепрей, точно они все сквозь землю провалились. Поехал князь Иван к Сахотскому болоту, но, как на зло, и там ни одного вепря не нашел.

Наконец, по утру на четвертый день, встретил старик князь желанного вепря, на берегу круглого озера близ реки Нерли, у самого устья впадающего тут ручья, на том самом месте своей земли, которую он незадолго до этого подарил княгине Феодоре. Вепрь вышел к ручью из неприступной трущобы утолить свою жажду. Князь тотчас со своей свитой окружил его и без особенного труда и опасности убил. С радости началась веселая пирушка, которой и завершилось это полеванье.

Место, где убит был вепрь, на память будущим родам, князь приказал по обычаю окопать глубоким рвом и довольный своей победой поехал с добычей в Ростов, где хотела дождаться его возвращения княгиня Феодора.

В первую же ночь, по отъезде князя Ивана на полеванье, на Ростовский его терем напал князь Василий-Шемяка, с братьями – сбродичами; из холопов княжьих некоторых убили, других-же связали, а терем весь разграбили, унеся с собой все, что только могли захватить. Сам-же Шемяка увез с собой и княгиню Феодору в потайной свой терем, «что во ржи», где она, утешаясь с Шемякой, скоро забыла свой насильный брак с князем Иваном-Брюхатым,

Убоясь мщения от князя Ивана, Шемяка на другой день с теми же братьями-сбродичами отправив княгиню Феодору в город Галич, где на берегу Галичкого озера в дремучем лесу стоял его терем, где он и поместил княгиню Феодору, к которой стал ездить часто из Ростова. Вернувшись в Ростов и увидя такое прискорбное зрелище, князь Иван пришел в великую печаль, да и было от чего опечалиться: дом разграблен, слуги избиты, а княгиня увезена. Погоревав, князь Иван немедля отправил верных слуг за поисками княгини, подозревая в том деле Шемяку. К крайней, однако, печали князя разосланные им тайные и явные соглядатаи выследили во всех Шемякиных притонах и нигде не открыли следов княгини Феодоры.

Время раскрыло связь Феодоры с Шемякой и в Нове-Городе Великом на «Волотовом поле», близ могилы старейшины новгородского Гостомысла, куда была потом отвезена Шемякой княгиня Феодора, она родила сына Юрия, которого там и воспитала. По смерти Шемяки княгиня Феодора возвратилась в Ростов и на месте, где был убит князем Иваном вепрь, основала обитель и назвала оную «Вепрева пустынь». В этой пустыне княгиня была по смерти погребена. Незаконный сын княгини Феодоры от князя Bасилия Шемяки – Юрий, возмужавши, пошел, как гласит предание, по следам отца. Он был одним, из первых ушкунников Новгородских, между которыми был известен под именем «Толстого кола», по учиненному им еще в молодых летах подвигу: когда однажды, он, не успев схватить меча, толстым колом прогнал целый отряд врагов от Нова-Города. Потом он стал промышлять удальством по рекам: Паше, Свири, Тихвинке, а иногда даже выходил реками – Саминкой, Горюном, Чагодой и Мологой в реку Волгу.

Извлечено из Ярославских Губернских Ведомостей

Печатано с разрешения г. Ярославского Губернатора.

1887 г. Типография Губернского Правления.