Павел (Конюшкевич), митрополит Тобольский и Сибирский

Насколько разработана история знаменитого ростовского митрополита Арсения Мациевича, противившегося отобранию крестьян от монастырей императрицею Екатериною II, настолько мало известна личность собрата Арсения – тобольского митрополита Павла Конюшкевича. Его доношение в святейший Синод по делу отобрания архиерейских и монастырских имений и крестьян в казну до сих пор не напечатано и даже не имеется и в рукописях.

Первым исследователем личности Конюшкевича был наш маститый историк, граф М. В. Толстой, напечатавший сведения об этом митрополите во 2-й книжке «Чтений Общества Истории и Древностей Российских» за 1869 г. Более подробных данных, или каких-либо новых материалов о личности митрополита Павла, как нам известно, напечатано не было.

«В Киево-Печерской лавре, – говорит граф Толстой, – в соборной церкви Успения из крайнего на южной стороне придела св. архидиакона Стефана есть ход в склеп. Прежде было здесь много гробов, но теперь осталось только два: у самого входа металлический запаянный гроб генерал-фельдмаршала, гр. И. В. Гудовича, и в глубине склепа, у самой стены, гроб Павла, митрополита тобольского. Митрополит Павел представляется как-бы теперь только уснувшим: русые с проседью волосы и борода, лицо спокойное с закрытыми, несколько впалыми очами, `руки, сложенные на персях, митра и облачение, все вполне сохранилось, хотя и прошло уже почти сто лет, как тело покоится в гробе.

«Павел (в миру – Петр) Конюшкевич, родился в 1705 г. в Червоннорусском городе Самборе, и происходил из сословия мещан. Поступил в киевскую академию и в самое короткое время обратил на себя внимание начальства отличными успехами в науках и замечательною кротостию нрава. По окончании курса он был оставлен при училище в должности преподавателя пиитики. На двадцать восьмом году своего возраста, Конюшкевич принял монашеский постриг в Киево-Печерской лавре и 5-го декабря 1734 г. рукоположен был в иеродиакона, а 1-го января 1740 г. – в иеромонахи. В этом году, назначенный в архимандриты, Тимофей Щербацкий должен был отправиться в Петербург для представления императрице Анне Ивановне, а в должность «шафара» дорожного или распорядителя по части экономии назначен к нему иеромонах Павел Конюшкевич. Из этого путешествия о. Павел уже не возвратился в Киев, но, по указу св. Синода, назначен был 1741 г. в Москву на должность проповедника при тамошней Славяно-Греко-Латинской академии. Два года трудился Конюшкевич в деле проповедования слова Божия: постоянство в занятиях, строгость жизни и замечательный дар в сказывании поучений, снискали ему благоволение св. Синода, который указом 25-го июня 1743 г. предписал новгородскому архиепископу Амвросию Юшкевичу предоставить отправляемому к нему иеромонаху Павлу Конюшкевичу первое праздное архимандритское место, и в следующем же году, 18-го февраля, он произведен был в архимандриты Новгородского Юрьева монастыря.

«В 1758 году, 5-го мая, архимандрит Павел Конюшкевич рукоположен был в сан митрополита тобольского и сибирского. Он прибыл в Тобольск 20-го ноября того же года и переночевал в Знаменском. Назавтра утром пришел, не смотря на мороз, в летнюю Преображенскую церковь. Туда прибыли соборный протоирей со священниками. Преосвященный облачился и торжественно шел в город. На Прямском взвозе, в городских воротах, совершил молебен и пришел в летний Успенский собор, где и совершил литургию. Заботясь о просвещении народа чрез пастырей церкви, святитель Павел прежде всего обратил особенную заботливость на усовершенствование семинарии. Хотя она существовала в Тобольске уже двадцать лет, но классов в ней было не много, и преосвященный иерарх не замедлил открыть богословский класс, сам непосредственно наблюдая за преподаванием уроков. Первым учителем богословия, а вместе и первым ректором, определён настоятель тобольского Знаменского монастыря, архимандрит Михаил Миткевич. По штатам 1764 г. на содержание семинарии с 1765 г. начало отпускаться из казны по 490 р. в год. Между тем ревностный архипастырь, в ожидании этого пособия, просил прислать из Киево-Печерской лавры трёх монашествующих к учительской должности в образуемую им семинарию; вследствие чего высланы были туда в январе 1764 г. два ученых иеромонаха Савватий Исаевич и Вениамин Бялковский. Не думал благочестивый архипастырь, чтобы один из этих людей сделался впоследствии его предателем.

«В необъятной по пространству тобольской епархии много было разных забот святителю. Церкви, большею частью деревянные, были слишком редки и часто подвергались пожарам; при митрополите Павле построено было 20 каменных храмов в Тобольске, других городах и монастырях и вновь открыто несколько приходов в селах и заводах, с деревянными на первый раз церквами. Положение духовенства всегда привлекало к себе попечительность архипастыря: он был сострадателен к нуждающимся, вдовам и сиротам, но весьма строг к порочным. За проступки и вины вызывал священно-и-церковно-служителей в архиерейский дом и монастыри, приказывал употреблять их в черную работу и даже подвергал телесному наказанию. Много хлопот причиняли раскольники. Около 1760 года староверов и раскольников особенно много было в Тюмени, Таре, Екатеринбурге, Енисейске и Томске. В то время препирание со староверами не отличалось миролюбивым свойством. История беспристрастна, и потому нельзя не сказать, что вместо того, чтобы отпадших чад церкви привлекать кротостию и сострадательною беседою, тогда, по духу времени, действовали строго. Это не погашало раскола, но еще более разжигало. Самосожигательство раскольников в Сибири еще продолжалось, несмотря на распоряжения правительства в 1753 году и строжайшую ответственность начальников.

«В 1764 году в Сибири отобраны были от монастырей крестьяне и сделан разбор монастырям. Суммы на содержание архиерейского дома и монастырей оказались здесь, как и повсюду, совершенно недостаточными. Сознавая, что многие обители иноческие, лишившись всех способов к существованию, не могут уже служить рассадниками христианской веры для диких инородцев сибирских, митрополит Павел обратился к св. Синоду с сильным протестом. В 1767 году, он быль призван на суд св. Синода. В то же время друг святителя Павла, архимандрит Московского Высоко-Петровского монастыря, Сильвестр, уведомлял наместника Киево-Печерской лавры Зосиму, от 18-го марта 1768 г., что архипастырь выехал уже из Тобольска и просил вместе с этим озаботиться приготовлением для него кельи в лавре, ибо писал он: «Преосвященному Павлу в Тобольск уже не возвращаться для многих причин, а вдобавок еще наш отец Савватий постарался оклеветать». Св. Синод осудил митрополита Павла на лишение архиерейского сана¹, но императрица Екатерина II не утвердила этого определения, потому ли, что не хотела повторить над другим архипастырем той кары, которая пала на Мациевича, или, может быть, потому, что тобольский митрополит казался ей менее виновным, нежели ростовский. Как бы то ни было, но 4-го июня последовал высочайший указ об увольнении Конюшкевича от управления епархией, с отсылкой в Киево-Печерскую лавру, куда и прибыл он из Москвы в августе того же года. При отъезде из Петербурга отдавали ему, по воле императрицы, какие-то деньги, в числе нескольких тысяч рублей; Павел не принял, говоря, что это огонь. Послали их с надежным человеком, назначенным для сопровождения митрополита, в Киев. Там наместник лавры предложил святителю: «Примите этот дар, по крайней мере, для святой лавры: мы устроим на них что-либо богоугодное». Павел сказал: – «А що ты устроишь, отче, на сей огонь?» Наместник отвечал: «Мало ли нужд в лавре. Хорошо бы позолотить чрез огонь церковные главы». –"Се добре», – отвечал Павел. Деньги были приняты и употреблены на позолоту глав великой церкви. Бывшему постриженику лавры, возвратившемуся сюда знаменитым пастырем и страдальцем, были предоставлены для жительства наместничьи кельи, нарочно исправленные для этого случая. Свободный от епархиальных обязанностей, Павел вполне предался иноческим подвигам, столь близким и любезным строгой и благочестивой душе его; часто совершал священнодействие, как в лавре, так и по другим церквам киевским, и 1770 г., 4-го ноября, окончил праведную жизнь свою и достиг блаженного упокоения. Останки его поставлены были в том же простом гробе, на том же месте, где мы и теперь их видим.

«Сохранилась собственноручная записка покойного митрополита киевского, Евгения Болховитинова, о явлении ему митрополита Павла в то время, когда устроен был новый склеп под великою церковью лавры и приказано перенести туда, во вновь устроенные могилы, все гробы, как погребенные в земле, так и поставленные в склеп под собором. «Сего 1827 г., июня в 12 день, доложили мне, – пишет митрополит Евгений ², – что в усыпальнице под Стефановским приделом тело тобольского архиерея Павла, почивающее во гробе поверх земли и назначенное к погребению на новом месте, оказалось нетленным, почему и велел я оставить посмотреть мне самому, но того дня не успел сделать осмотра. В следующую же ночь, когда я заснул, представилась мне буря, колебавшая здание, от коей я проснулся и услышал, что по залам мерно и весьма твёрдо шествует некто в мою спальню. Двери растворились, и вошел неизвестный муж, светом озаренный, в архиерейском облачении с гневом на лице. Приподнявшись на постельке, я хотел встать и поклониться ему, но не мог, потому что ноги и особенно колена у меня сильно задрожали. Явившийся сказал мне: «Чи дасы нам почываты, чи ни? Не дасы нам почывати, не дам тебе и я николы почывати!» Затем он вышел мерными шагами из спальни. Наутро я пришел ко гробу архиерея, коего накануне предположил осмотреть и, по снятии крыши, увидел того самого святителя Божия Павла, который явился мне ночью и в том же облачении. Со слезами лобызал я руки его, отслужил панихиду и велел оставить гроб на прежнем месте³«. Святитель Павел был последним митрополитом тобольским. Преемником его был епископ Варлаам Петров, родной брат новгородского митрополита Гавриила.

В библиотеке Киево-Печерской лавры сохранился современный портрет Павла (р. № 1); снимок же митрополита, лежащего во гробе, сделанный чрез 100 лет после его кончины, подарен мне лично многоуважаемым графом М. В. Толстым, с его своеручною надписью. Граф удостоился получить его из рук покойной императрицы Марии Александровны, с которою он, в конце 60-х годов, обозревал древние святыни Киева, и по желанию которой был сделан этот снимок в весьма малом количестве экземпляров.

А. Титов