Слово в день Торжества Православия

Аще кто вам благовестить паче еже приясте, анафема да будет (Гал. 1:9).

Ни одним действием Святой Церкви не поражаются столько враги ее, сколько тем, которое Церковь положила совершать в настоящий день. «Какая», говорят, «неумеренная строгость! к чему и за что предавать людей анафеме?» – Но если бы сии совопросники потрудились вникнуть в дело и с ним сообразить свои суждения, то сами бы устыдились своих восклицаний: с одной стороны, потому, что если они не отреклись еще христианского имени, то при малейшем беспристрастии легко могли бы усмотреть, что открытое исповедание Церковью православной веры, соединенное с отвержением противного учения, есть только повторение того суда, который Св. Церковь совершала с начала основания своего, и что посему, если бы Церковь отменила это древнее постановление; то тем самым уклонилась бы от первобытного своего устроения, и не была бы уже точно такой Церковью, какую основал Иисус Христос; с другой стороны, ропот противников Церкви неоснователен: потому что торжественное исполнение столь древнего постановления имеет значение совершенно противное тому, какое о нем составили себе враги православия. Что Св. Церковь в этом духе действовала со времен Апостольских, – это, между прочим, очевидно из приведенного изречения Св. апостола Павла, который говорит: аще кто вам благовестить паче еже приясте, анафема да будет! Что противникам Церкви не за что оскорбляться, когда она тот же суд изрекает по отношению к ним: это показывает самое значение не только слова «анафема», но и всего предстоящего проследования. Что же значит изрекаемая Церковью на врагов своих анафема? Отлучение их от общения с ней. Что значат вообще предстоящие молитвословия и провозглашения? Предание упорных противников Церкви суду Божию. Но не сами ли они произвольно чуждаются Церкви и, уклоняясь в деле христианского благочестия от суда ее, подвергают себя суду Божию? Следовательно, открытое исповедание Церковью православия, соединенное с отвержением противным ему учений, не заключает в себе ничего враждебного по отношению к врагам Церкви. Оно только предостерегает истинно-верующих от духовного общения с врагами православия и указывает на гибельные последствия отпадения от Церкви.

Настоящее исповедание Церковью православной веры и отвержение враждебных ей учений, по отношению к истинно-верующим есть открытое указание на врагов Церкви для предостережения сынов ее от духовного общения с ними. Стоит только вслушаться в чтения, предшествующие и сопровождающие провозглашение анафемы, – и всякий без труда может уразуметь, что Церковь, указывая ныне на врагов истинно-христианского учения, как бы так взывает к сынам своим: «Вот враги матери вашей и вашего спасения! Многих из них некогда я отродила купелью Св. Крещения, укрепила для жизни по Богу благодатью Духа Святого, питала телом и кровью Господа моего, облегчала их данной мне властью от бремени греховного, благословляла брачные их союзы и чадородие, возносила до небес надежды их удостоверением в Евангельских обетованиях, руководила их посредством своих Пастырей, исцеляла душевные и телесные их раны елеем небесного милосердия. Чем же они воздали мне за толикие благодеяния? Будучи моими детьми сочли себя мудрее своей матери; требуя сами воспитания, возмечтали, что могут быть моими наставниками; вместо должного подчинения, дерзнули сделаться моими судьями; будучи сами омрачены суеверием, называют мои уставы предрассудками; блуждая в непроницаемой тьме самых нелепых умствований, считают мраком свет небесного учения; вместо того, чтобы по крайней мере вникнуть в сие учение, кощунствуют и злословят то, чего даже не понимают. Так, провозглашение анафемы есть вопль Церкви, болезнующей о том, что враги благочестия, презрев в буйстве сердца материнские ее увещания, сокрушили легкое иго Христово, свергли благое бремя Спасителя, преогорчили Церковь до глубины духа ее, и старались поражать ее всеми оружиями злобы, изощряли смертоносные мечи на ее пагубу; что хотя промысл Спасителя, защищая Церковь своим всемогуществом, показал всю ничтожность злонамеренных усилий врагов Церкви: но сии исчадия доселе не престают скрежетать на нее зубами своими, угрожать ей развращением сынов ее. Посему Церковь как бы так умоляет верующих: «Берегитесь врагов моих, дети мои, берегитесь их, чада веры и упований небесных! He участвуйте в нечестивых совещаниях лжеучителей; не внимайте их коварным внушениям, не ходите по распутиям хитросплетенного их мудрования, не причиняйте мне новых огорчений отчуждением от любви моей. Нет большего мучения для матери, как отречение от нее детей ее! «Меня», внушает Церковь, «терзали неистовые гонители, проливали кровь мою мучители, восставали на меня целые народы, свирепствовали против меня все силы адовы. Но преследования врагов, обравшись в утешение мое, составили славу мою. Цари язычествовавшие преклонились перед креслом Господа моего; народы покорились игу Евангелия, ослабили даже силы адовы, а злоба отступников моих доселе не престает свирепствовать. Ах! В се претерпленные мной бедствия были для меня менее мучительны, нежели то, что меня отреклись дети мои; гнушаются мной те, для спасения коих я неоднократно была в муках рождения. «Хотите ли, дети веры», продолжает Церковь, «хотите ли иметь хотя общее понятие о врагах моих? Это те, которые, начиная с Иуды-предателя, увлекаемые то корыстолюбием, то своеволием, то надменной о себе мечтательностью, предали тайны царствия Божия на поругание неверия. Многие из них не только отвергались меня, но даже отреклись Господа, искупившего их, попрали заветную кровь Его, укорили благодать Духа Святого, нарекли благочестие нечестием, и переходя от одного своеволия к другому, предались такому буйству, какому не предавались народы, не познавшие Господа; впали в такое ослепление, что дерзают не признавать промысла Божия, управляющего судьбами мира; неистовствуют, мятутся, крамольствуют! «Казалось бы», внушает еще Церковь, что, «причинив матери своей столько огорчений, стократно устремляясь на ее поражение и видя тщету своих усилий, надлежало уже иссякнуть неистовству врагов моих, но злоба их тем более свирепствует, чем безнадежнее их усилия. И вот злобствуют на Церковь и за то, что она открыто предостерегает ныне детей своих от коварства своевольников, обличает отступление, что Церковь не может признавать их детьми своими. А разве может любящая мать удержать себя от того, чтобы не предостеречь детей своих от путей погибельных? Или надлежит безмолвно уступить легкомыслию своеволия, удивляться пустословию нечестия, признавать за истину ложь и безумие, и ожидать пока исчадия зла не увлекут всех сынов веры на путь растления, пока не угасят светильника слова Божия, доколе не помрачат света небесной истины, доколе всего мира не превратят в царство зла и не утвердят на земле его со всеми ужасами ада?».

Предостерегая детей своих от общения с ненавистниками православия, Церковь Св. вместе с тем предает врагов своих, или лучше сказать, дело свое суду Божию, но паче всего умоляет Бога об озарении заблудших светом небесной истины. Так, не исключая самой себя из всеобъемлющего правосудия Божия и постоянно ожидая явления славы Господа своего, грядущего судить живых и мертвых, Церковь Св. не престает желать врагам своим спасения и для сего ежедневно умоляет Господа: да обратятся они от путей беззакония и приидут в недра ее, да смягчит благодать Божия жестокосердие противящихся слову Евангелия. Но постоянно испытывая непримиримую злобу врагов своих и сокрушаясь о погибели детей своих, совращаемых противниками на путь нечестия, Церковь Св. как бы так взывает к Спасителю: «Суди мне, Боже, и рассуди прю «мою! Знаю, что в предопределенный день Ты приидешь судить вселенную в правде, и народы земли в силе Твоей. Но яви промышление Твое о мне еще прежде пришествия своего: да не до конца нечестивые расхищают наследие Твое. Суди мне, Господи, суди обидящих меня! Преклони очи Твои на дело мое, суди суд мой, и оживотвори меня оправданием Твоим!». He есть ли эхо глас чадолюбивой матери, преогорченной злобой врагов своих, непристающей желать им спасения, но трепещущей о том, чтобы дети веры, ею руководимые, не уклонились на путь погибельный? О, воистину! только одна злоба, невежество и предрассудки, неверия могут давать превратный толк действиям Церкви. Но если б ее хулители руководствовались безпристрастным образом мыслей, то сами могли бы свидетельствовать, что ни одно из обществ, именующихся Христианскими, не поступает с такой кротостью с иноверцами, с какой обращается наша православная Церковь с своими врагами; так, они сами признали бы матернюю любовь ее во всех ее действиях: потому что наша Церковь, как целому свету известно, никогда не преследовала врагов своих мечем и пламенем, не употребляла насилия к обращению кого-либо в недра свои, никого не предавала мучениям в ограждение своего учения, не проповедовала Евангелия с мечем в руках, не возгнетала костров исступленной ревности, как было на Западе. Только перст Божий, промыслом своим нередко показывал, что суд, изрекаемый Церковью на упорных противников ее, подтверждается судом самого Бога, что Он сам защищает Церковь свою, что по словам Спасителя, связанное Церковью на земле связывается на небе (Мф. 18:18), что Церковь как дело самого Бога, пребудет до скончания мира непреодолимой!

И подлинно, чья сила, если не Божия произвела хо, что православная Церковь, ненавидимая миром и преследуемая врагами, со времени основания своего доселе пребывает непоколебимою, что ни мучения исповедников ее, ни ухищрения лжеучителей, ни даже силы адовы не могли потрясти ее основания, изменить догматов ее учения; что тогда, как могущественнейшие царства рушились, народы исчезли с лица земли, забыты их наречия, законы, обычаи, православная Церковь со всеми своими уставами доселе пребывает в первобытном виде своем? Чей гнев, если не Божий совершил то, что ныне едва имена одни известны Гностиков, Савелиан, Манихеев, Ариан и других бесчисленных еретических обществ, дышавших некогда всею злобой на Церковь Христову? Что, если не суд Божий довел некоторые Христианские общества до того, что с того времени, в которое отделились они от древнего единения с восточной Церковью, с того самого времени, допустив сперва в деле веры нововведения, потом как по некоей покатости устремились в превратные мудрования, увлекаясь всяким ветром учения, раздробились на бесчисленные, так называемые, преобразования ни в чем с собой несообразные, одно другому совершенно противные? Чей суд, если не Божий усматривается в том, что лжеучители, отделившиеся от Церкви в нашем отечестве, тотчас после своего отступничества раздробились на бесчисленные, друг другу противные толки, коих последователи взаимно ненавидят себя до того, что самое сближение между собой считают осквернением? Чья казнь, если не Божия производит то, что всякий упорный презритель благочестия, осуетившись помышлениями своими, доходит до такого умственного омрачения, что, предавшись постыдным страстям, влачит дни свои без надежды на высшую жизнь, находит услаждение в одних грубых удовольствиях и отчужденный от жизни Божией, прозябает подобно ядовитому растению, годному только на сожжение!

Так, имеющий очи неомраченные предрассудками неверия, обращая без- пристрастный взор на судьбу врагов Церкви, не может не видеть, что их наказывает самое отступление, что над ними еще в сей жизни совершается суд Божий, предварительно определяющей их вечную участь. Вместе с тем, обращая внимание на судьбу Церкви Христовой, легко можно убедиться, что ее руководствует, защищает и сохраняет всемогущая сила Начальника и Совершителя веры, Господа нашего Иисуса Христа, что Он ощутительно пребывает в Церкви своей, по своему обетованию, что посему искренно желающий спасения, не колеблясь никаким ветром сомнения, с полной надеждой может предать себя руководству Церкви Святой. Да и к кому нам идти для познания путей, ведущих в жизнь вечную? Пути, по которым устремились враги Церкви Христовой, столь многочисленны, так перепутались, что при внимательном взгляде на них можно прийти в неразрешимое недоумение, который из них лучше. С другой стороны, не опасно ли, оставив путь спасения, проложенный Апостолами, мучениками и святыми Отцами, искать новых путеводителей? Ах, куда доведет такая пытливость? Поведаша нам мудрые века сего глумления свои, нo не яко закон твой, Господи (Пс. 118:85), – не то, что учение Церкви Твоей – сладостное для души, вожделенное для сердец, ищущих Тебя, Спаситель! Ты насадил в Церкви Твоей глаголы живота вечного; в ней осязательно проявляется божественная сила Твоя во спасение всякому верующему, так что мы несомненно знаем, в Кого и чему веруем, знаем и удостоверены, что Ты сохранишь залог нашего упования до страшного Твоего пришествия. Но Господи! коснись сердец врагов Церкви Твоей, озари слепому ума их светом Твоим, ниспосли в сердца их дух умиления, умягчи их жестокосердие, да не будут страдания и кровь Твоя в их осуждение, но да притекут заблудшие во двор Твоей Церкви, и будут сынами вечного Твоего царствия! Аминь.