Связь христианской эпохи с прежней
С эпохою новорождённого христианства начинается новая эпоха истории, ясная, всем знакомая, обработанная бесконечным множеством писателей; но она связана с историей до-христианства связью неразрывной, ибо следы прошедшего нелегко изглаживаются, и жизнь, прожитая долго, обусловливает будущую. Новейшая критика, изменив взгляд на древний мир, изменяет также до некоторой степени понятия о мире новейшем.
Явление Иисуса и его закон содержат в себе начало всей позднейшей жизни мира; но это начало развилось только через несколько веков, так что первые столетия принадлежат ещё исключительно древней истории. Даже и тогда, когда знамя, поднятое Константином, возвестило торжество еврейского Учителя, когда новые народы, выступив из глубины северных пустынь, уничтожили в своём диком налёте прежние государства Европы и, покорившись преемникам Апостолов, создали новые державы, доныне правящие судьбой человечества, – семена добра и зла, просвещения и заблуждений, брошенные прежним развитием человеческой мысли, не погибли и не остались бесплодными. Рим и Эллада, воинственная дикость Германца и тесный быт славянской семейности имели столько же влияния на историю новейшую, сколько и христианство. Поэтому мнение, высказанное ревнителями закона Иисусова в похвалу или его врагами в укор, будто бы всё развитие Европы после Константина есть не что иное, как жизнь и развитие церкви, не имеет никакого основания. Как укор, оно несправедливо, ибо мерзости разврата и кровопролитие, наполняющие всю летопись христианских народов, не находятся в логической связи с учением, завещанным от еврейских проповедников; как похвала, оно нелепо, ибо самая похвала была бы укором. Основатели церкви ужаснулись бы своего создания, если бы на них легла ответственность европейской истории. Одно только может и должно быть сказано об отношениях христианства к народам, которые его исповедуют, именно то, что оно до сих пор обусловливало крайние пределы их развития. Таков смысл всякой религии: она есть граница всего духовного и умственного мира для человека. Народ, выступивший из границ своего верования, создаёт себе верование новое; отрицание же, ещё не создавшее нового положения, находится в прямой зависимости от положения отвергаемого. Поэтому до наших времён христианство (принимаемое или отрицаемое) есть закон всего просвещённого мира; но одно только невежество может смешивать церковь, т. е. строгое и логическое развитие начала христианского, с обществами, признающими, но не воплощающими его.