X. «Благодать святого огня» на Живоносном Гробе Господнем в великую субботу

«Нынешнее празднование св. огня при Гробе Господнем, пишет покойный проф. A.А. Олесницкий, отличается в высшей степени народным характером. Оно исключительно принадлежит Иерусалиму и нигде более не повторяется, точно так же, как не повторялись вне Иерусалима праздники ветхозаветного огня. Зато в Иерусалиме и Палестине этот праздник принадлежит не православному только населению: в нем принимают участие все местные жители, не исключая и мусульман, в особенности те, которые имеют в Палестине какую-нибудь собственность. Семейный очаг не мыслим без согревающего и освещающего элемента, а этот последний источается для всей Палестины от Святого Гроба. Это чувствует все население, и не может не чувствовать, потому что Палестина питается почти только теми дарами, которые приносятся ей поклонниками Св. Гроба из Европы. Таким образом праздник Гроба Господня есть праздник счастия и благосостояния страны. Неудивительно после этого, что местные жители имеют целый круг поучительных сказаний о св. огне и его чудесных свойствах, что в обстоятельствах, сопровождающих освящение огня, его цвете, яркости и проч. народ видит признаки счастливого и несчастливого лета, плодородия или голода, войны или мира, – что ко дню освящения огня в Иерусалим стекаются несметные толпы из окрестных сел и городов, жаждущие лично прочитать свою судьбу, начертанную на скрижали Св. Гроба¹⁴⁶».

Литанию великой субботы, дня получения «благодати святого огня», проф. A.А. Олесницкий называет «торжеством освящения огня при Гробе Господнем», и начало появления этого торжества относит ко временам ветхозаветным, к построению Соломонова храма в Иерусалиме, когда на приготовленные жертвы пал с неба огонь, который постоянно потом поддерживался священниками. «Если небесный огонь, как знак промыслительной заботливости небесного Отца, согревал своею теплотою ветхозаветный Иерусалим, то он не мог угаснуть, говорит названный профессор, для Иерусалима новозаветного и продолжает доселе утешать собою любящих град Царя Великого и Его святыню. Только свой очаг огонь имеет ныне не среди опустошенных дворов Соломонова храма, а в святилище новозаветном, в вещественном ковчеге Нового Завета – Гробе Господнем. Как ветхозаветный огонь разгорался особенно во дни великих жертвоприношений, так и новозаветный св. огонь разгорается в день великой новозаветной Жертвы, когда воспевается Церковью красное Солнце правды, зашедшее во Гроб, чтобы воссиять из него светоносным днем воскресения. Некогда праздник огня при Гробе Господнем соединялся непосредственно с пасхальною заутренею, но вследствие некоторых беспорядков, случавшихся при этом торжестве, по требованию местной власти, он был перенесен к предшествующему дню».

«По своему началу новозаветный праздник огня восходит к первым векам христианства. По свидетельству историка Евсевия, поводом к его установлению послужило чудо, совершившееся при патриархе Нарциссе, когда, при недостатке масла, налитая в лампады силоамская вода была зажжена сошедшим с неба чудным огнем и горела, как елей, во все продолжение пасхальной службы»¹⁴⁷. О древности обычая в Иерусалиме поддерживать неугасимый огонь во Св. Гробе свидетельствует и знатная западная паломница IV века Сильвия Аквитанская. «В девятый же час (что зовется здесь licinicon (λυχνικόν), а мы называем вечерня), пишет эта паломница, все собираются в Воскресение, зажигаются все лампады и свечи и делается большой свет. А огонь не приносится извне, но подается из внутренности пещеры, где денно и нощно горит неугасимая лампада, т. е. внутри преграды» (Lumen autem de foris non affertur, sed de spelunca interiori eicitur, ubi noctu ac die semper lucerna lucet)¹⁴⁸. За древность этого обряда может говорить также, между прочим, и тот знаменательный факт, что доселе во всех храмах православного Востока в пасхальную заутреню, пред началом ее, совершается настоятелем храма раздача молящимся огня, который возжигается от неугасимой лампады за св. престолом. Настоятель, облаченный в светлые ризы, становится в царских дверях с пением стиха: „Δεῦτε λάβετε φῶς ἐκ τοῦ ἀνέσπερου φωτός – Приидите примите свет от невечернего Света и, прославите Бога, воскресшего из мертвых» и держа зажженную свечу, а архиерей дикирий, приглашает молящихся возжигать от его огня свои свечи¹⁴⁹. В практике латинской церкви соблюдается в этот день чин освящения восковых свеч¹⁵⁰, имеющий несомненно некоторую связь с этим праздником св. огня.

В великую субботу около 9½ час. утра в патриархи совершается полная литургия этого дня в церкви св. царей Константина и Елены. На этой литургии обязательно присутствует патриарх, все архиереи и клирики патриархи и те немногие из богомольцев, которые пожелали бы приобщиться в этот день Св. Христовых Таин. По многочисленным монастырям Св. Града и в храме Св. Троицы на русских постройках литургия совершается также порану, так как все, не только богомольцы-пришельцы издалека, но даже и постоянные обитатели Иерусалима, проживающие многие годы и видевшие уже неоднократно церемонию получения огня в великую субботу, стараются в этот день не сидеть дома, но быть непременно, если не в самом Святогробском храме, где царят духота, теснота и давка от массы богомольцев, желающих хотя бы издали «одним глазком» увидеть что-нибудь из этой единственной и своеобразной церемония, то, во всяком случае, в местах по близости к Святогробскому храму. Вся площадь перед храмом, кровли храма, Авраамиевского монастыря, Гефсиманского подворья, храма св. апостола Иакова и прилегающих к нему других соседних зданий и в этот день, как и в великий четверток, переполняются народом. Теперь, правда, нет здесь той тесноты, какая дарит в названный день, так как большинство богомольцев находится внутри храма, но зато в этой толпе можно видеть множество любопытствующих иностранцев-иноверцев и даже мусульман обывателей. Наблюдать картину неподдельного восторга разноплеменного и разнохарактерного народа, переполняющего Святогробский храм в этот день, в первый момент после· получения страстно желанной и с великим напряжением нервов ожидаемой «благодати святого огня», его возбуждение, доходящее до исступления, для всех верующих и неверующих людей представляет не только весьма интересное, но и единственное в своем роде зрелище. Картина эта трудно поддается описанию обычного пера, но кто ее имел случай видеть хотя бы то и один только раз, она потом глубоко запечатлевается в памяти на всю жизнь. Неудивительно посему, что у всех путешественников, побывавших в Иерусалиме и имевших случай провести здесь день великой субботы, к какому бы он вероисповеданию не принадлежал, каких бы убеждений не держался, непременно одно из первых мест отводится в их заметках описанию религиозной церемонии этого святого дня. К сожалению, следует, однако же, сознаться, что точного и правильного описания самой литании, при получении «благодати святого огня», мы ни у кого не встречали¹⁵¹. Все писатели обращают внимание главным образом лишь на внешние картины повышенного биения народного пульса в этот знаменательный день, а не на самый церковный обряд и его уставную последовательность. Мы лично, пользуясь и замечаниями писателя из святогробского клира (ἁγιοταφίτης) в журнале «Νέα Σιών»¹⁵², желали бы по этому обратить внимание наших читателей главным образом на эту церковную сторону описываемой церемонии, с одной стороны, а с другой, показать, как далеко современное великосубботнее торжество Сионской церкви отошло от подобного же глубокой христианской древности торжества, изложенного в пресловутом Святогробском Типиконе 1122 года, изданном в свет г. Пападопуло-Керамевсом, при содействии Императорского Православного Палестинского Общества, и описанного несколько иначе нашим паломником XII в. игуменом Данилом.

И по Типикону, и по словам нашего паломника, обряд этот входил в состав чина вечернего велико-субботнего богослужения (ὁ ἑσπερινός). «И яко бысть 8 час дне, пишет игумен Даниил, и начаша вечернюю пети на гробе горе попове правоверни, и черноризци, и вси духовни мужи, и пустынници мнози ту бяху... И яко начаша чести паремии тоя субботы великиа, на первих пареми изиде епископ с дьяконом из великаго олтаря и приде к дверем гробным и позре в Гроб сквозе крестець дверей тех, и не узре света в Гробе, и възвратися опять; и яко начаша чести 6 паремию, тот же епископ приде к дверем гробным и не виде ничтоже. И тогда вси людие възпиша с слезами «Кирие, елейсон», еже есть «Господи, помилуй». И яко бысть 9-му часу минувшю и начаша пети песнь проходную «Господеви поим»¹⁵³... и тогда внезапну восиа свет святый во Гробе святемь, изиде блистание страшно и светло из Гроба Господня Святаго. И пришед епископ с 4-рми дияконы, отверзе двери гробные¹⁵⁴ и взяша свещу у князя того у Балдвина (Балдуина), и тако вниде в Гроб и вожже свещу княжю первее от света того святаго... и от того вси свои свещи въжгохом, а от наших свещь вси людие вожгоша свои свещи, по всей церкви друг от друга вожгоша свещи... И от того святого света вжигают кандила в своих церквах и канчивають пение вечернее дома; а в велицей церкви у Гроба Господня, сами попове едини, без людий канчивають пение вечернее»¹⁵⁵.

В настоящее же время получение «благодати святого огня» на Живоносном Гробе Господнем превратилось в простой религиозный обряд или вернее в специальную святогробскую литанию, не стоящую уже ни в какой связи с вечерним велико-субботним богослужением и в слабой степени лишь некоторыми своими подробностями напоминающую об этой своей связи в древнее время. Вот как это, «торжество освящения огня» или, как его чаще называют богомольцы, «получение благодати святого огня» совершается ныне в Святогробском храме.

Рано утром в великую субботу вводится внутрь Святогробского храма усиленный наряд турецкого войска, который, по издавна утвердившемуся здесь обычаю¹⁵⁶, составляет неотъемлемую принадлежность всякого богослужения последних дней страстной седмицы, в виду громадного стечения в храме народа. Войска, для поддержания необходимого порядка среди богомольцев и чтобы давать свободную дорогу патриарху и его клирикам, консулам и их свитам, а также участникам в литании, расставляются в некоторых местах храма в одну линию, а вокруг кувуклия и от сего последнего по пути до алтаря Воскресения даже в два ряда. Оставляются свободными от народа лишь дорожки от входных дверей к камню миропомазания, отсюда к кувуклию и до южной двери алтаря храма Воскресения, от кувуклия к алтарю Воскресенского храма и к северной двери его алтаря. Распорядителями в данном случае являются патриаршие драгоманы (лица, назначенные для сношений с правительственными чинами турецкой администрации) греческий и армянский. Что касается вновь пришедшего в храм народа, то ему теперь предоставляется возможность заполнять в нем все пространство, какое остается незанятым и свободным от посетителей, наиболее усердных и живо интересующихся предстоящим невиданным зрелищем, а потому еще с кануна субботы, а иногда и раньше обрекших себя на подвиг сурового бдения и истинного столпничества, под опасением потерять с усилиями добытую удобную позицию. Храм к полудню переполняется до одуряющей тесноты и, в буквальном смысле этого слова, сверху до низу. Богомольцы и зрители занимают не только ложи в верху ротонды, балконы, места на Голгофе и в пределе армянском, но даже все карнизы на окнах и все уступы и углы стен, по-видимому, совершенно не приспособленные в обычное время для зрителей. В это время, по всей справедливости можно говорить о храме, что в нем «негде яблоку упасть».

Северная сторона кувуклия с отверстием, через которон православный патриарх подает вожженные во Гробе Господнем свечи

Образ поведения богомольцев в храме и в этот день тот же самый, какой мы видели и в канун великой субботы, с тою только разницею, что по мере приближения часа, когда должна начаться ожидаемая церковная литания, волнующаяся народная масса становится все более и более нервною, нетерпеливою, и все резче и неблагочиннее проявляет свою религиозную возбужденность. Для сдерживания ее в это время уже не хватает у блюстителей порядка слов убеждений и повелительных запрещений, но им волею неволею приходится нередко прибегать к несоответствующим святости места и торжественности минуты физическим мерам воздействия на нее и иногда даже суровым, включительно до употребления в дело курбача или плетки, которою запасаются на этот случай офицеры наряда, кавасы и другие блюстители порядка в храме...

Около 2 часов пополудни греческий патриарх, в сопровождении клириков патриархи и епископов-синодалов, шествует в Святогробский храм в обычной торжественной для подобных случаев обстановке. Патриарх, пройдя храм святого апостола Иакова, направляется прямо через южную дверь в алтарь храма Воскресения, где уже собрались и находятся в ожидании его прихода все иерусалимские клирики. За православным патриархом тотчас же вступают в храм в такой же торжественной обстановке патриарх армянский с своим клиром и, наконец, абун и клир коптов и иаковитов, занимая в храме им прннадлежащие места. Несколько минут спустя по приходе в храм, из свиты армянского патриарха отделяются один архиерей, патриарший драгоман и два клирика и из свиты коптского и яковитского абуна по два клирика от каждого вероисповедания, идут в алтарь храма Воскресения и целуют руку православного патриарха, в знак почтения к православному патриарху и в силу данных Омаром-ибн-Хатаном и его преемниками привилегий православным грекам, как господствующему вероисповеданию в Святогробском храме. Этим вместе с тем и дается знать православному патриарху, что время совершения литании для получения «благодати святого огня» уже приспело.

Патриарх облачается в белые одежды во весь светлейший сан. С ниш одновременно надевают на себе такие же облачения 12 архимандритов и четыре диакона. Из алтаря потом выходят попарно клирики в белых стихарях с 12 хоругвями с изображением страстей Христовых и Его славного Воскресения, за ними клирики с репидами и животворящим крестом, далее 12 священников попарно, потом четыре диакона тоже попарно, причем два последние из них пред патриархом держат в руках в серебряной подставке пуки свечей для удобнейшей передачи «святого огня» в народ и, наконец, патриарх с жезлом в правой руке. По благословении патриарха, певчие и все духовенство, при пени: «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небеси, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити», идут из храма Воскресения к кувуклию и троекратно его обходят. После третьего обхождения, патриарх, духовенство и певчие останавливаются с хоругвеносцами и крестоносцем против Св. Живоносного Гроба и поют вечерний гимн: «Свете тихий», напоминающий о том, что эта литания некогда входила в состав чина вечернего богослужения¹⁵⁷. Окончив гимн, духовенство и все участвующие в литании удаляются в алтарь храма Воскресения, а патриарх, став пред дверями Св. Гроба, при помощи диаконов, снимает с себя митру, саккос, омофор и палицу и остается лишь в подризнике, епитрахили, поясе и поручах. Драгоман вслед затем снимает печати и шнуры с двери Св. Гроба и впускает внутрь его патриарха, имеющего в руках упомянутые пуки свечей. За ним тотчас идет внутрь кувуклия один армянский архиерей, одетый в священные одежды и имеющий также в руках подобные же пуки свечей, для скорейшей передачи святого огня народу через южное отверстие кувуклия в приделе Ангела. Близ отверстий кувуклия совне, по сторонам его северной и южной, с тою же целью стоят по одному клирику в красном одеянии.

План часовни Гроба Господня (кувуклия).

1. Помост, соединяющий греческий кафоликон с кувуклием. 2. Скамьи у входа в часовню. 3. Вход в придел Ангела. 4. Камень, отваленный Ангелом от Гроба Господня, служащий престолом. 5. В приделе Ангела северное отверстие, в которое патриарх дает народу зажженные свечи. 6. Южное отверстие – для передачи огня армянским епископом. 7. Проход в гробницу Господню. 8. Ложе Спасителя (каменная плита). 9. Часовня коптов.

По входе в Св. Гроб, двери его тотчас же закрываются. Армянский архиерей остается в приделе Ангела близ упомянутого южного отверстия в нем, тогда как патриарх идет дальше к ложу Спасителя и, преклонив колена, со слезами молится Господу Спасителю о том, чтобы Он обновил неизреченным Своим благоутробием и светом познания Своего просветил язычников, пребывающих во мраке, и чрез Свое сошествие во ад небесная, земная и преисподняя исполнил бы света; чтобы сей раздаваемый свет от светоносного Его Гроба верным послужил даром освящения, исцелением от болезней, демонам ужасом, и чтобы Спаситель благословил и освятил благочестиво к нему прикасающихся, и даровал бы им ходити во свете заповедей Его, как сынам света.

Момент первого появления огня в отверстии придела св. Ангела и восторженное настроение поклонников в Святогробском храме, сдерживаемых усилиями турецких солдат.

Момент этот, после вступления в Живоносный Гроб православного патриарха и армянского архиерея, когда за ними закроются двери его, по истине захватывающий и в своем роде единственный. В храме, после новообразимых шума и суеты, воцаряется гробовая тишина. Мысли и взор молящихся устремляются проникнуть в сокровенную глубину этой драгоценной христианской Святыни, погруженной во мрак, с затаенным, далеко не суетным, желанием хотя бы и отчасти приподнять для себя завесу загадочной тайны явления святого огня на тридневном ложе Спасителя... С трепетом и замиранием сердца ожидают все находящиеся в храме вожделенного момента первого появления святого огня из Св. Гроба. В томительном ожидании минуты для них кажутся часами, а четверть часа или двадцать минут вышеуказанной горячей молитвы патриарха у ложа Спасителя – даже целою вечностью... Посему лишь только, среди этой напряженной тишины как бы оцепеневшей в своем благоговейном ужасе народной толпы, с колокольни Воскресенского храма раздастся оглушительный трезвон «во вся тяжкая», и из отверстий северного и южного кувуклия появятся первые пуки свечей с ярко пылающим огнем, который в одно мгновение ока морем разливается по всему обширному пространству храма, как из груди тысячи богомольцев вырывается невольный восторженный крик радости и неподдельного восторга... Каждый из паломников, держа в своей руке связку из 33 свечей¹⁵⁸, по числу лет жизни нашего Спасителя, спешит в духовном веселии возжечь их от первоисточника света, каковым являются прежде всего нарочито назначенные для сего клирики – из православного и армянского духовенства, стоящие близ северного и южного отверстий кувуклия и первыми получающие из Св. Гроба «св. огонь». Из многочисленных лож, с окон и карнизов стен спускаются на веревках подобные же пуки восковых свеч, так как и зрители, занимающие места вверху храма, стремятся тотчас же приобщить себя той же «благодати». Пуки свечей, поднимаясь вверх быстро, обливают стоящих внизу горячим воском и осыпают огненными искрами, падающими с их бумажных фитилей. Огонь носится по различным направлениям храма, ниспадает целыми каскадами и извивается змеевидными зигзагами. И в одно мгновение, говоря языком церковной песни, «вся исполнишася света: небо и земля и преисподняя». Храм Воскресения и его алтарь с непостижимою быстротою озаряется новоявленным светом, который для ceгo от Живоносного Гроба передается о. скевофилаксу святогробским клириком, стоящим у северного окна кувуклия. То же самое можно наблюдать и в местах Святогробского храма, принадлежащих армянам.

Восторг богомольцев-туземцев, теперь уже ничем и никем не сдерживаемый, не имеет себе предела. Протяжное крикливое «Кирие, елейсон» сменяется вышеуказанными радостными восклицаниями о преимуществах веры православной и разнообразными благопожеланиями по адресу всевозможных лиц, к коим теперь всецело направлены народные симпатии. Неистовый стон и крики радости внутри храма передаются наружу уличной толпе, стоящей близ храма, и далеко разносятся по стогнам и закоулкам города. Монахи и резвые мальчуганы-феллахи, с нарочито для сего приспособленными фонарями, разбегаются по разным улицам, чтобы засветить огонь в храмах и домах. Назначенные скороходы отправляются в Виѳлеем и лавру пр. Саввы Освященного, чтобы и в этих местах осветить обитателей новым светом. Зажигаются «св. огнем» костры на площади пред входом в Святогробский храм и по улицам Иерусалима, и ярко пылают эти костры весь вечер до пасхальной заутрени, собирая вокруг себя толпы празднично настроенного народа...

При получении «благодати», от умиления и восторга многие плачут слезами радости, а туземцы, наиболее экзальтированные и возбужденные, «св. огнем» опаляют себе лоб, голову, руки, грудь, берут его в рот и даже тушат пуки свечей у себя на груди... Долго, однако, эти свечи в руках богомольцев не горят, их обыкновенно скоро тушат особыми бумажными, нарочито для сего изготовленными, колпачками, наполненными ватою. Это делается с тою целью, чтобы сохранить себе на память о своем паломничестве самые свечи, имеющие, по народному убеждению, к тому же и значение предохранительных талисманов от разных болезней и во время сильной грозы. Храм наполняется поэтому удушливым смрадом и густым дымом. В храме воцаряется такая невыносимая жара, что со многими слабонервными и болезненными богомольцами делаются иногда головокружения и обморки, так что их замертво выносят из толпы на свежий воздух...

Когда первые минуты народного восторга пройдут и ослабеют, из кувуклия появляется усталый и бледный патриарх, имея в руках по пуку горящих свечей, зажженных во Св. Гробе. Момент этот многими ожидается с нетерпением, и в храме снова раздаются такие неистовые вопли, и царит такое возбужденное оживление, что никакие человеческие усилия уже решительно не могут сдержать их. Пламенные энтузиасты, прорываясь чрез цепь охраняющих проходы солдат, или даже вскакивая на плечи богомольцев, по головам последних устремляются к патриарху, чтобы поцеловать его руку, край подризника и зажечь свою свечу от огня его свечей. И тут уже для них не страшны ни приклады турецких солдат, ни курбач их офицеров, которыми эти последние, не разбирая ни правого ни виноватого, помахивая направо и налево, пытаются водворить в храме порядок и спасти от натисков бушующей толпы утомленного только что пережитыми душевными волнениями патриарха. Нередко мускулистые сильные феллахи прямо вырывают патриарха из рук толпы и спешно относят его на своих плечах в алтарь. Здесь клирики приветствуют патриарха с получением «благодати» и возжигают свои свечи от его огня, если только им не удалось возжечь свою свечу от огня архимандрита-скевофилакса.

Разоблачившись в алтаре, патриарх, в сопровождении свиты, отправляется в патриархию на отдых. Богомольцы быстро покидают храм, чтобы дать себе отдых от понесенных двухдневных трудов и подкрепиться пищею... Лица у каждого из них оживленные, радостные, настроение приподнятое, праздничное. При встречах они поздравляют друг друга «с праздником» и «с получением благодати», бережно неся на русские постройки в фонарике «святой огонь», чтобы потом повезти на свою родину и там в храме ох него возжечь свечу и приобщить, таким образом, и всех своих присных той же духовной радости¹⁵⁹.

Екклисиархи проветривают храм от смрада и дыма, подготовляя его к нощному торжественному пасхальному богослужению. Последними покидают храм измученные турецкие солдаты, чтобы иметь смену для предстоящего ночного богослужения, также многочисленного по количеству молящихся, как и богослужение только что пережитых дней.

С удалением из храма православных богомольцев, совершают литании с круговым обхождением кувуклия армяне, а после них копты и иаковиты.

В храме Воскресения очередной архиерей совершает литургию св. Василия Великого. Служба эта, за отсутствием молящихся в храме, удалившихся на отдых, не отличается особенною торжественностию в Иерусалиме, но в градских и монастырских храмах православного Востока она обставляется такою помпою и такими любопытными подробностями, каких не знает наш Типикон. Служба эта даже получила здесь наименование «первого Воскресения» (ἡ πρώτη ἀνάστασις). Особенности этого богослужения вполне оправдывают усвояемое ему наименование.

На вечерни читаются только три пареми: первая из книги Бытия, вторая из книги Исход и третья из пророка Данила. После стихов: «Господа пойте», читается апостол, и тотчас вместо Аллилуия поют стих: «Воскресни, Боже, суди земли». В это время священник, одетый в белые одежды, отворяет царские двери, выходит из алтаря, имея в руках корзину с дафнами и живыми цветами, и, разбрасывая по церкви зелень, приветствует богомольцев словами: «Христосвоскресе», на что последние отвечают: «Воистину воскресе». На колокольне храма в это время раздается торжественный трезвон не только «во вся камбаны», но даже в «древа тяжкая», в «била» и «кленала», усугубляемые ударами в медные тазы и барабаны и пальбою из ружей. При чтении евангелия, полагается на аналое икона Воскресения. Вместо «Видехом свет истинный» поется стих: «Помяни, благоутробне, и нас, якоже помянул еси разбойника во царствии небеснем». Литургия оканчивается возгласом: «Воскресый из мертвых Христос истинный Бог наш».

Вечером «Деяния апостольские» в храмах не читаются, и богомольцы являются прямо к пасхальной утрени, которая предваряется обычным каноном великой субботы.