Монархианизм

Предположи<в> вести историю <раск>рытия христианского богословия параллельно с раскрытием ересей в христианском мире, мы после краткого очерка богословского развития в первом его периоде, опять должны обратиться к ересям.

Мы остановились на гностицизме. Это, несомненно, сильнейшее еретическое учение, появившееся во II веке. Оно колебало и искажало христианское учение во всех пунктах; оно лишь по внешности было прикрыто христианскими формами, но заключало учение далеко не согласное с церковной верой. Впрочем, уже к концу II века оно стало ослабевать.

Но с этого времени появляются в христианстве новые учения, новые секты, которые тем существенно отличались от гностицизма, что не колебали всего христианского учения, не противопоставляли христианству целой системы, а лишь колебали отдельные догматы, пункты в христианском учении. Таковы были почти все секты, появлявшиеся с конца II до IX века. По времени, чем дальше шло развитие христианского учения, тем еретические учения касались все частейших и частнейших вопросов. Тем более ограничивался район вольномысли. Уже потом, чрез много веков, вследствие ослабления христианского духа в христианском обществе опять стали появляться более широкие лжеучения. Так было в средние века и в новое время. И теперь появляются целые миросозерцания, несогласные с христианским; в последние века в христианском обществе возникают учения не только нехристианские, но даже вовсе иррелигиозные. Таков был характер развития христианских ересей. Итак, вслед за гностицизмом стали появляться учения, которые касались уже только отдельных догматов.

Первый из таких догматов, подвергшихся спору, был догмат о Св. Троице. Это догмат самый основной, самый характерный догмат христианства. Он отличает христианство и от политеизма, и от строгого, отвлеченного монотеизма. Христианство с самого начала исповедовало веру в Бога единого по существу, но троичного в лицах. Признание этого догмата необходимо, чтобы принять другие христианские догматы. Но он долго держался в предании церковном без ясного богословского раскрытия. Эта вера в Св. Троицу была тем живее, что основана не на одних словах Откровения, но и на живом факте, данным пришествием Христа в мир и сошествием Св. Духа. Это был живой факт в христианском сознании, на котором основана религиозная жизнь христиан. Это они выражали и во внешней религиозной жизни. С самого начала крещение христиан было во Св. Троицу. В церквах христиане воспевали гимны во славу Бога Отца, Сына и Св. Духа. Христианские пастыри, как видно из апостольских посланий, благословляли верующих во имя Св. Троицы. Но тем не менее ясного раскрытия, даже самого выражения, что Бог един по существу, но троичен в лицах, не было. да и самое слово Троица²³ не встречается у христианских писателей почти до конца II века. Впервые оно встречается у Феофила Антиохийского († ок. 181).

Может быть, христиане и задавались вопросом: как же Бог един, а между тем говорят – Бог Отец, Сын, Св. Дух. Но если такой вопрос и представлялся, то, вероятно, давался такой ответ, что это тайна бесконечной жизни, которая не может быть объята ограниченным человеческим разумом. Но мало по малу начала в христианстве развиваться потребность уяснять научно формы тех верований, которые первоначально держались в простом церковном предании, и это тем более, что еретики, касаясь тех же верований, искажали их смысл. Вот потому богословская мысль принуждена была коснуться этого основного и отличительного догмата христианства. Но трудно сказать, православные ли богословы стали первые задумываться над этим вопросом, или еретики. Верно то, что вопрос этот возбужден во второй половине II века.

Еретики, искажавшие учение о Св. Троице, известны под названием монархиан или унитариев (исповедовавших учение о едином Боге без различения лиц) или антитринитариев.

Может быть, пытливый ум, избалованный гностическим мышлением, начал задумываться нал этим противоречием: как примирить учение о едином Боге с различением в Нем Отца и Сына и Св. Духа. Явились еретики, которые или разделяли лица Св. Троицы, отрицая в них единое существо, или сливали их в одно. Таким образом, монархианизм пошел в двух направлениях.

Одни признавали, что Богом можно называть только Бога Отца, а Сын Божий – высшая Божественная сила, нисшедшая на земного Иисуса. Здесь сказалось влияние гностических сект. Такие воззрения были распространены у малоазийских и сирийских гностиков. Вероятно, тут же зародился и монархианизм этого рода. Что касается до Духа Святого, то эти еретики мало о нем говорили. Его считали лишь проявлением божественной силы, благодатью Божией, ниспосланной на людей. Монархиане эти у новых ученых называются монархианами динамистами, т.е. в Св. Троице признающими три отдельные силы. Они также называются алогами, т.е. отрицавшими божество Сына Божия, Слова. А христианские писатели название «ἄλογοι» употребляли в ироническом смысле: бессмысленные, неразумные. Впрочем, название ἄλογοι применялось иногда ко всем ересям этого направления, а иногда к особому частному направлению. У новых ученых это учение называется также «монархианством евионейского направления», так как, признавая Богом одного Отца, эти еретики сходились с иудействующими евионитами. Но кажется, это монарх. учение имело более связи с гностицизмом, чем с иудействующим евионитством.

Таково одно направление монархианства. Сущность его – совершенное разделение Божественных лиц. Его также можно назвать рационализмом, в том смысле, в котором новый унитарианизм или социанство называется рационализмом. Но рядом с этим объяснением тайны Св. Троицы является другое, противоположное, в котором три божественные лица сливаются в одно. Это направление имеет мистико-пантеистический характер, все сливающий воедино. И как в Малой Азии и Сирии, где была склонность к разделению – дуализму, явилось рационалистическое монархианство; так последнее учение стало распространяться в Египте, где издавна была склонность к пантеистическому мистицизму, к слиянию Бога с мировой жизнью. Это второе направление монархианства так представляло тайну божественной жизни: Бог – одно существо и одно лицо; Троица – это лишь три различных момента, способа проявления Божественной жизни. Ища подобия этой тайны в материальном мире и во внутренней духовной жизни людей, эти монархиане приводили такие сравнения: в Боге различается Отец, Сын и Св. Дух, как в духе человеческом различаются три различных способности: ум, воля, чувство. Или, обращаясь к материальной природе, они говорили: солнце одно, но в нем различается основа солнечная, свет и теплота. Так эти еретики²⁴ думали приблизить к своему разумению тайну божественной жизни. Когда и где зародились впервые эти учения, неизвестно ясно. Из писаний Иустина Философа видно, что в его время в Малой Азии появились какие-то еретики, которые отрицали божественность Иисуса Христа. Вероятно, то и другое направление получило начало на Востоке. Но там они были незаметны. И только когда эти еретики появились в Риме, о них заговорили.

Мы уже упоминали, что в те времена все, зарождавшееся в отделанных пределах Империи, стремилось в Рим. Все веры посылали проповедников своего учения в Рим. Так во второй половине II века появились сюда и проповедники монархианского учения, притом в двух направлениях: рационалистическом и мистико-пантеистическом.

Сперва появились в Риме монархиане из рационалистов.

Это был какой-то выходец из Византии – Феодот Кожевник. Его мысли об Иисусе Христе раскрылись по частному практическому поводу. При Марке Аврелии он был взять под стражу. Но чтобы спасти себе жизнь, он стал отрекаться и впоследствии свое отречение оправдывал тем, что Христос не есть Бог, а человек, на котором почивала божественная сила. Его учение нашло приверженцев в Риме.

Так, вскоре явился другой Феодот, богатый римский банкир. Он дал более еретический характер учению старшего Феодота. Он называл Иисуса Христа силою низшею древнего ветхозаветного праведника Мельхиседека²⁵, ибо Христу он приписывал первый момент искупления, а Мельхиседеку, в котором он признавал выражение Св. Духа, высший момент. Это так называемые феодотиане или мельхиседекиане. Такое понятие о Мельхиседеке, вероятно, перешло от офитов. К этим еретикам пристали и некоторые образованные люди из греков. Таков Артемон, давший особенное распространение этой секте, человек очень ученый. Но в его глазах Аристотель, Гален стояли выше Христа. Учение свое он излагал в особых книгах, в которых самые тексты Св. Писания объяснял произвольно и приводил в искаженном виде. К нему пристали другие ученые христиане: Асклепиад, Аполлоний, Ермофил и т.д. Они искажали списки Св. Писания. Сектантам удалось привлечь к своему учению некоего Наталиса, мученика при Марке Аврелии. Они избрали его епископом. Но после этого Наталиса стала мучить совесть, и о обратился к христианской церкви. Он и раскрыл тайны этих еретиков.

Сведения о всех этих сектантах можно найти в «Малом Лабиринте» Ипполита.

Таким образом, сначала в Риме открылась проповедь динамистического монархианства.

Но рядом с этим скоро явилась другая партия – патрипасиане.

Об этой ереси главные сведения находятся у Ипполита в «Философуменах» и в «Обличении ереси Ноэта».

По этим известиям это другое направление монархианства появилось в Малой Азии, а именно – в Смирне. Там какой-то пресвитер Ноэт, человек благочестивый, который желал возвысить понятие об Иисусе Христе, может быть вопреки отрицанию божественности Иисуса Христа, стал сливать личность Иисуса Христа с личностью Бога Отца. Другие пресвитеры смирнские стали упрекать его. Но он говорил, что его учение вытекает не из хулы на Христа, а напротив, из стремления возвысить его личность. Но это учение церковью было отвергнуто как еретическое.

Затем оно скоро явилось в Риме. Туда пришли ученики Ноэта: Эпигон, Клеомен, Савелий. Они указывали на такие тексты Св. Писания, где говорится о Существе Божием и на некоторые другие места, например, на слова Христа: «Аз и Отец Мой едино есма», и выводя отсюда тождество лиц Божества, приписывали схождение на землю не Богу Сыну, а Богу Отцу.

Опровергал это учение, главным образом, Ипполит, а также Тертуллиан, прибывший в это время в Рим. Он написал особое сочинение против какого-то патрипасианина Праксея. Кто такой был Праксей – достоверно неизвестно. Этого имени Праксея не встречается в числе патрисиан, перечисляемых у Ипполита. Поэтому некоторые думают, что это не собственное имя, а эпитет Ноэта или Эпигона. Слово «Праксей» Тертуллиан употребляет для характеристики его деятельности. Тертуллиан говорит о нем очень резко. Причина следующая. В противоположность рационалистам, в Риме начала развиваться другая раскольническая мистическая секта монтанистов, которые считали Монтана, основателя этой секты, за проявление Св. Духа, за Параклита, пришедшего обновить христианство. Сам Монтан славился строгою жизнью и даром пророчества. Монтанизм требовал переустройства христианской жизни посредством уничтожения всех связей, которые приковывают плоть к земле; отсюда его аскетизм, неодобрение брака вообще. Тертуллиан около этого времени пристал к секте монтанской. Но она распространялась в Риме, пока сюда не прибыл Праксей, какой-то человек, который успешно опровергал в Риме и рационалистов-монархиан и подорвал кредит монтанской проповеди. За это-то Тертуллиан выражается об этом Праксее так: «Он, говорит Тертуллиан, сделал (praxit) два дурных дела: прогнал Духа Святого (монтанист. проповедь) и распял Бога Отца (проповедовал патрипасианство)». Таким образом, может быть, Праксей был не отдельный еретик, а тот же Ноэт или его ученик Эпигон, принесший его учение в Рим.

Но распространение монархианства в Риме скоро прекратилось. Впрочем, патрипасиане удержались долее. Они успели склонить на свою сторону, по свидетельству Ипполита, которое, впрочем, некоторыми считается преувеличением, пап Зиферина и Каллиста. Вследствие этого, Ипполит отделился от римской церкви и образовал особую партию, в которой был избран епископом. Он стал упрекать этих пап в склонности к патрипасианам. Поэтому в лице Ипполита патрипасиане нашли сильного обличителя. Их дело в Риме было проиграно. Затем влияние монархианства сказалось опять на Востоке.

Монархианство мистико-пантеистическое около половины III века стало сильно распространяться в Египте. Здесь его проповедовал какой-то Савелий, пресвитер птолемаидский²⁶ (может быть, тот самый, который и в Риме распространял это учение). Многие из христиан в Египте заразились этим учением. Но тут восстал против него Дионисий, ученик Оригена.

Другая отрасль монархианства – рационалистическая – проявилась тоже около половины III века в Сирии, в Антиохии, где уже издавна была почва для различения Христа по существу от Бога Отца, где λόγος представлялся божественной силой, освятившей праведника Иисуса. Здесь явился Павел Самосатский, знаменитый ритор, по происхождению из города Самосат²⁷. В то время Антиохией правила Зиновия Пальмирская. Павел вошел в ее расположение (может быть, потому, что она сходилась с ним в его строго-монотеистических взглядах), так что, под покровительством ее избран епископом антиохийским. Замечательно, что это был первый епископ, соединивший в своем лице и духовную и светскую власть в христианской общине. Ему ставили в упрек, что он скорее вел светский образ жизни, нежели духовный и занимался более светскими делами. Это был человек тщеславный и деспотичный. Он запрещал петь гимны в честь Христа или переиначивать их, так как он считал Христа не Богом, а обоготворенным праведником, так что вследствие его крайне сомнительного учения и безнравственных притязаний, множество жалоб последовало на него в разные христианские церкви. Составилось несколько соборов против него. Но он, под покровительством сильной царицы, не обращал на них внимания. Третий из этих соборов собрался в самой Антиохии (269). Здесь пресвитеры настояли, чтобы Павел лично явился для объяснений. Павел старался на соборе смутить их своими софизмами. Но против него выступил с обличениями ритор антиохийский, пресвитер Малхион, который вынудил Павла на то, что тот сам открыто признался, что не считает Христа Богом. Павла лишили престола. Но церковь не имела внешней силы. Павел не послушался соборного приговора. Такое неопределенное положение в антиохийской церкви продолжалось 3 года. В 272 году Зиновия свергнута была с престола римским императором Аврелианом. Христиане обратились к нему с жалобой на епископа это, может быть, первое обращение христианской церкви по внутренним делам к еще языческому правительству. Тут сказался переходный характер эпохи, приближение времени Константина Великого, когда церковь вошла в тесное сближение с государством. Аврелиан, согласно с мнением епископов Италии, решил в пользу православных. Павел низложен с престола.

На этом прекращаются сведения о развитии монархианства в III веке. Но в IV веке монархианство опять сказывается, а именно в ересях Ария и Македония.

Кроме этих главных проявлений монархианства в III веке есть еще побочные.

В 40-х годах III века проявилось некоторое влияние монарх. идей в отдаленной Аравии. Там был в городе Босре епископ Берилл. Заслыша в христианской церкви о спорах по поводу Св. Троицы, он для разъяснения этого догмата придумал свое оригинальное учение. Он учил, что Бог первоначально представлял безразличное единство, было одно лицо, а со времени воплощения, когда Сын Божий явился на землю и Дух Святой сошел на апостолов, тогда в Боге раскрылись 3 лица. Но такое объяснение подрывает понятие о божественной вечности, неизменяемости. Впрочем, Берилл не очень настаивал на этой формуле, и как кажется, сам в Босре созвал собор для разъяснений по этому вопросу. Туда приглашены были: Ориген и, вероятно, Ипполит. Ориген развил учение о Св. Троице в православном духе, так что Берилл сам отказался от своего заблуждения. Об этом свидетельствуют: сохранившаяся до времени Евсевия переписка Оригена и Берилла, их собеседование и благодарственное слово Берилла Оригену.

Затем надо упомянуть еще об одном направлении. Это то направление, которое называется Алогами. Это особая партия, которая, как полагают, явилась в 70–80 годы II века. Надо, впрочем, заметить, что об этой особой монарх. партии алогов (алогиан) писатели, ближе стоявшие к распространению монархианства, Ипполит и Тертуллиан, не упоминают, а говорит о ней писатель уже IV века Епифаний Кипрский. Говорит он неясно, но вместе с тем, очень подробно. Видно, что он черпал свои сведения из древнего источника, но сам не хорошо понимал эту секту. Эти алогиане проповедовали учение очень размытое. Одни отрицали Апокалипсис, другие – также Евангелие Иоанна, а третьи – то учение, которое раскрыто в этом Евангелии, так что это не какая-нибудь определенная секта, а алогами, кажется, в то время называлась партия среди самого православного римского духовенства, партия несколько склонная к рационализму.

В то время в Риме явилась секта монтанистов, учившая о скором пришествии Антихриста и затем тысячелетнем земном царствии Христовом. В доказательство своих мнений монтанисты ссылались на Апокалипсис. Тогда некоторые из христиан отвергли подлинность этой книги. Из христиан первый отверг ее пресвитер римский Кай, о котором Евсевий отзывается с большим уважением и приводит отрывки из его сочинений. С Каем, вероятно, возникла полемика со стороны других православных учителей. Именно, на памятнике Ипполита упомянуто какое-то одно сочинение, написанное против Кая. Очевидно, Кай был с несколько рационалистическими склонностями.

Но вслед за Каем некоторые стали отрицать не только Апокалипсис, но и другие сочинения Иоанна Богослова. А так как главным образом догмат о божественности Иисуса Христа утверждается на Евангелии Иоанна, то вместе с тем некоторые из римского духовенства колебались и в понятии о божественной личности Иисуса Христа. Эти лица, несколько склонные к рационализму, стоявшие под влиянием Кая, названы алогами, т.е. отрицавшими Бога-Слово. Епифаний называет их еретиками. Но у более современных писателей они не называются так, ибо их заблуждение было не то что учение, а только временное смущение, колебание.

Так развивались в христианстве в конце II века и в III веке ереси по вопросу о догмате Св. Троицы.