Купина неопалимая

Очерк библейско-экзегетический и церковно-археологический

Чтение, предложенное в заседании Церковно-Историческаго и Археологическаго Общества при Императорской Киевской Духовной Академии 27 ноября 1913 года.

Ветхозаветное домостроительство спасения рода человеческаго, многократно и многообразно (Евр. 1, 1) подготовлявшее или детоводившее людей ко Христу (Гал. 3, 24), включало в систему этого подготовления, между прочим, многочисленные прообразы, которые, при всей своей исторической реальности, при свете Новаго Завета, оказываются имевшими лишь тень будущих благ, а не самый образ вещей (Евр. 10, 1). Одним из таких прообразов является виденная ветхозаветным законоположником и великим пророком Моисеем купина¹, горевшая в огне, но не сгоравшая. В ряду других многочисленных ветхозаветных прообразов «Неопалимая Купина» выделяется особенною близостью христианскому сознанию и христианскому сердцу в силу прообразовательнаго отношения этого образа к таинству воплощения Сына Божия и к лицу Богоматери, неусыпной Заступницы рода христианскаго. Мы остановимся сначала на библейско-исторической стороне предмета, а затем перейдем к церковно-символическому пониманию библейскаго события. По книге Исход 3, 2–4, Иегова или Ангел Иеговы явился в пустыне при горе Божией Хориве Моисею при призвании его к избавлению народа еврейскаго от рабства египетскаго и к образованию из евреев общества Иеговы или ветхозаветной церкви Божией: «И явился ему Ангел Господень в пламени огня из среды терноваго куста ( וַיֵּרָא מַלְאַךְ יְהוָה אֵלָיו בְּלַבַּת־אֵשׁ מִתּוֹךְ הַסְּנֶה, LXX: ὤϕθη δὲ αὐτῷ ἄγγελος Κυρίου ἐν πυρὶ ϕλογὸς ἐκ τοῦ βάτου, слав. «явися же ему Ангел Господень в пламени огненне из купины»). И увидел он, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает, ( הַסְּנֶה בּעֵר בָּאֵשׁ וְהַסְּנֶה אֵינֶנּוּ אֻכָּל, ὁ βάτος καίεται πυρί, ὁ δὲ βάτος οὐ κατεκαίετο, «купина горит огнем, купина же не сгараше»). Моисей сказал: пойду и посмотрю на сие великое явление, отчего куст не сгорает. Господь увидел, что он идет смотреть, и воззвал к нему Бог из среды куста ( מִתּוֹךְ הַסְּנֶה, ἐκ τοῦ βάτου, «из купины»), и сказал: Моисей, Моисей! Он сказал: вот я!» (ст. 2–4). Образ этого Богоявления в такой мере запечатлелся в сознании и памяти пророка Моисея, что он в своем уже предсмертном благословении двенадцати коленам Израиля (именно в благословении потомству Иосифа) именует Бога «явившимся в купине» (LXX: τῷ ὀϕθέντι ἐν τῷ βάτῳ), ближе по тексту еврейскому: שׂכְנִי סְנֶה – обитающим в купине (Втор. 33, 16). Равным образом и древнееврейское предание всегда с особенным вниманием и тщательно останавливалось на приведенном повествовании книги Исход, стремилось уяснить значение и смысл его, и в конце концов именем «Купина» стало обозначать весь тот отдел (парашу), в котором помещено разсматриваемое повествование (ср. Марк. 12, 26: οὐκ ἀνέγνωτε ἐν τῇ βίβλῳ Μωυσέως, ἐπὶ τῆς βάτου, ῶς εἶπεν αὐτῷ ὁ Θεὸς... «несте ли чли в книгах Моисеевых, при купине, яко рече ему Бог»... Ср. Лук. 20, 37; Деян. 7, 30. 35). Каков же подлинный смысл «великаго видения» Боговидца Моисея – явления Бога в купине? Иегова или Ангел Иеговы² явился здесь Моисею в огне – весьма обычном символе явления Бога в Ветхом Завете (Быт. 15, 17; Исх. 19, 16–18; Втор. 4, 24; Иез. 1, 4. 13; Дан. 7, 9; Апок. 1, 14). При этом объектом действия огня являлся в данном случае куст терновника – «сенэ» (oxycantha arabica или cassia obovata), которым изобиловали Хорив и Синай, и от котораго последний, по предположению некоторых, получил и свое имя; терновый куст горел и не сгорал. Огонь, опалявший терновник, должен быть признан действительным огнем: иначе имел бы место оптический обман, и чуда в библейском смысле здесь бы не было. Вместе с тем огонь этот, несомненно, не имел обычных признаков горения: дыма и смрада, словом, это был огонь вышеестественный, не опалявший и не уничтожавший опаляемаго им кустарника. «Терновый куст, – замечает Иосиф Флавий³, – стоял весь в огне, причем пламя не касалось ни окружавшей его травы, ни цветов; также и зеленыя ветви куста оставались невредимыми, хотя пламя было очень сильное и большое». По замечанию же Филона, «не столько огонь обнял и пожигал купину – вещество сгораемое, сколько сама купина обнимала и как-бы заключала в себе огонь»⁴, при чем, по Филону, в средине куста было нечто, подобное образу Сущаго. Раввины иудейские на вопрос: почему именно в купине явился Иегова? давали неодинаковые ответы. Так раввин Иисус бен Карха на вопрос о том язычника ответил: «этим тебе показано, что нет места, где не было бы Шехины (Откровения славы Божией), – она является даже в терновом кусте». Другой раввин, Нахман причину явления Бога Моисею в терновом кусте видел в намерении Божием предвозвестить Моисею, что он имеет жить 120 лет⁵ (таково числовое значение букв еврейскаго הסנה).

Как бы несовершенны ни были эти и подобныя объяснения обстановки явления Бога Моисею, самое разнообразие этих объяснений свидетельствует о том, что позднейшее иудейство признавало существенное значение перваго Богоявления Моисею, при котором не только состоялось призвание его к пророчеству, но и было открыто ему великое и священное имя Иегова (Исх. 3, 10 сл. 14).

В уяснении смысла этого «великаго видения» иудейская экзегетика согласно указывала на символическую сторону видения. Видение указывало на печальное положение Израильскаго народа, символизируемаго терновником (ср. Суд. 9, 14–15; 4Цар. 14, 9; Ис. 5, 6) в Египте. Слабый, малочисленный, попираемый Египтянами, народ, сжигаемый в «печи железной» (Втор. 4, 20) Египетскаго рабства, казался близким к окончательной гибели, огонь мучений охватил его со всех сторон, но совершенно уничтожить Евреев он все же не мог. Напротив, слабый народ в конце концов восторжествовал над своими притеснителями⁶. В этом именно смысле понимает данное видение Филон, когда говорит: «купина горящая есть символ угнетаемых, а опаляющий огонь – символ угнетателей» (σὗμβολον ὁ μὲν καιόμενος βάτος τῶν ἀδικουμένων, τό δὲ ϕλέγον πῦρ τῶν ἀδικούντων), причем Филон находит прекрасным и богоприличным то, что голос Божий из среды огня взывает к Моисею, запрещая приближаться (παγκάλως μὲν και θεοπρεπῶς ἐκ τοῦ πυρὸς ἡ ϕωνὴ λέγεται μὴ προσέρχεσθαι)⁷. Подобное же читаем и в Мидраше: «Почему Бог показал Моисею такое видение? Потому, что Моисей именно думал и говорил в сердце своем: «вероятно, Египтяне истребят Евреев»; потому-то Бог показал ему горящий, но неопаляемый куст»⁸.

При этом в еврейском толковании справедливо указывается на двоякое значение огня в данном видении: с одной стороны уничтожающее его действие, поскольку оно символизировало действие грознаго гнева Божия (ср. Втор. 4, 24), с другой же – очищающее и прообразующее действие огня испытаний или страданий (ср. Быт. 16, 17; Апок. 3, 18 и др.), посылаемых Богом как отдельным людям, так и целым обществам, призываемым к высшей деятельности. Такое понимание огня оправдывается библейскими параллелями, особенно описывающими теофании (Дан. 7, 9; Иез. 1, 13; Апок. 1, 14). Символы огня сопровождали, как известно, и самое заключение Богом с Израилем Синайскаго Завета (Исх. 19, 16. 18). Таким образом, иудейская экзегетика лишь предчувствовала высший смысл в разсматриваемом чудесном явлении. Но по самой привязанности своей к букве она не могла возвыситься до типологическаго и мистическаго понимания этого чуда. Последнее дано было лишь христианскому святоотеческому толкованию, а также вообще мистико-догматическому сознанию Церкви Христовой.

Из древних христианских толкователей и учителей Церкви св. Ириней Лионский, говоря вообще, что Сын Божий повсюду разсеян в писаниях Моисея, перечисляет примеры явления Его и, между прочим, замечает: «то Он является и показывает путь Иакову, то говорит с Моисеем из Купины»⁹. Таким образом св. Ириней усматривает в видении купины – одно из явлений Сына Божия в Ветхом Завете. Блаженный Феодорит соединяет символико-историческое объяснение Неопалимой Купины с мистико-типологическим ея пониманием. «Что, спрашивает блаж. Феодорит, – изображается тем, что Купина горит и не сгорает?», и отвечает: «Провозглашается Божия сила и Божие человеколюбие, потому что неугасимый огонь не истреблял сухого куста. Но думаю, изображалось сим и другое, а именно, что Израиль, против котораго злоумышляют Египтяне, не будет истреблен, но препобедит врагов, а также и то, что Единородный, вочеловечившись, и вселившись в девическую утробу, сохранит девство неприкосновенным. Иные же говорят, что Бог явился в купине, а не в другом растении, потому что из купины невозможно истесать изображение Бога. Ибо, вероятно, Иудеи отважились бы и на сие, если бы Бог явился в ином растении»¹⁰. Если последнее соображение, приводимое блаж. Феодоритом, имеет лишь предположительную достоверность, то сопоставление историко-символическаго значения явления (неодолимость Израиля Египтянами) и прообразовательнаго или типологическаго (предызображение безсеменнаго Рождества Христа Спасителя и Приснодевства Богоматери) в приведенных словах выражено определенно и точно. Еще яснее и подробнее раскрывает эту мысль св. Кирилл Александрийский. «Целью пестунства, говорит св. Кирилл, было таинство Христово, которое очень ясно указано было в видении. Ибо купина есть кустарниковое растение, безплодное и мало отличающееся от терновника. Великий же пламень объял ее. В образе огня явился святый Ангел. И пламень весьма высоко поднимался, но нисколько не вредил купине, в которой явился. Дело было по истине необыкновенное и выше всякаго разума. Огонь объемлет терние и только согревает его тихим прикосновением своим, как бы забывая свою естественную силу и совершенно спокойно облегая то, что мог бы истребить. Посему-то Божественный Моисей и был поражен видением. Какой же смысл этого видения? Огню Священное Писание уподобляет Божественное естество по той причине, что оно всесильно и легко может все побороть; древам же и траве полевой уподобляет человека, из земли происшедшаго. Поэтому и говорит, в одном случае: «Бог наш огнь поядаяй есть» (Евр. 12, 29, сн. Втор. 4, 24); а в другом случае: «человек, яко трава, дние его, яко цвет сельный, тако оцветет» (Псал. 102, 15). Но как огонь нестерпим для терния, так и Божество для человечества. Впрочем, во Христе оно стало стерпимо: «яко в Том живет всяко исполнение Божества телесне», как и премудрый Павел засвидетельствовал (Кол. 2, 9)... то есть, Бог вселился в храме Девы, снисшедши до кротости досточудной и как бы смягчая непобедимое могущество естества своего, чтобы быть доступным для нас, как стал доступен и огонь тернию. Но то, что по естеству своему доступно повреждению, то есть плоть, Он явил высшею тления, истребления; на это прообразовательно указывает огонь в купине, совершенно неповрежденным сохранивший дерево... Итак огонь щадил терние, и пламень был стерпим для малаго и весьма слабаго древа; потому что доступно стало человечеству Божество. И это было таинство во Христе»¹¹.

Подобным образом и свв. Григорий Нисский (Orat. de nat. Christi) и Григорий Великий (Moral. I, 28) также высказали взгляд, что купиною несгораемою предызображалось воплощение Сына Божия, соединившаго в Себе чистейшее существо Своей Божественной природы с бренною человеческою плотью нераздельно и неслиянно; а также приснодевство Богоматори.

Святоотеческое понимание чуда неопалимой Купины нашло свое выражение в церковных песнопениях православнаго христианскаго Богослужения. Так, в Богородичном догматике второго гласа читаем в обращении к Богоматери: «Якоже купина не сгараше опаляема, тако, Дево, родила еси и Дева пребыла еси». Равным образом в стихире 1-ой на праздник Благовещения имеется воззвание: «радуйся, Купино неопалимая». Благочестивое христианское усердие закрепило это мистико-типологическое толкование купины неопалимой в пластическом образе – иконе Божией Матери, именуемой «Неопалимая Купина». Почитание этой иконы широко распространено в нашем народе особенно вследствие верования, что икона эта избавляет от огня и пожара домá почитающих ее.

Иконописный тип «Неопалимой Купины», как бы в соответствие библейско-исторической и мистико-догматической сторонам в понимании чуда Неопалимой Купины, сводится к двум главным изводам. Иногда изображают «Неопалимую Купину» в виде объятаго пламенем куста, над которым возвышается видимая от пояса Богоматерь с Богомладенцем, держащим ветвь в руке, на руках. В нижней части иконы иногда изображается Моисей с пасомыми им овцами. Профессор Айналов¹² так описывает рельефное изображение этого рода на дверях церкви св. Собины в Риме. «Большой рельеф с изображением Моисея на пастбище пред купиной. Фигуры овец внизу сохраняют всю свежесть оригинала... пасутся, изображенныя друг над другом на уступах скал. Моисей, сидя на одном из таких уступов, глядит вверх. Выше он, сидя, развязывает обувь пред Ангелом и горящей купиной. На самом верху горы Моисей изображен дважды: изумляющимся слышанному и получающим заповеди от десницы, выходящей из облака». Подобное же описание миниатюры с изображением неопалимой купины находим у † гр. А. С. Уварова: «Моисей пасет стадо и получает из руки Всевышняго свиток, завязанный золотым шнурком; венец золотой с синей каймою. Моложав, короткие волосы, сапоги красные (ὑποδήματα). Внизу горящая гора (ὅρος), немного ниже золотой горящий потир (ἡ βάτος)"¹³. Икона этого типа имеется в музее Императорской Киевской Духовной Академии, в Леопардовской коллекции икон и др. предметов, за № 572-м (XIX века).

Но изображения этого типа редко встречаются в современной иконографии, преимущественно на юге России, особенно же в Бессарабии. Значительно более распространен другой иконописный тип «Неопалимой Купины». Изображение этого типа также имеется в Музее Киевской Духовной Академии (в Демидовской коллекции № 3665), и относится к концу XVII столетия. Обычно на иконе этого названия изображается восьмигранная звезда, окружающая Богоматерь с Богомладенцем. Звезда составляется из двух четыреугольников. Один четыреугольник окрашивается в красный свет в образ пламени, другой, напоминая зелень и неувядающую свежесть таинственнаго куста, – в зеленый. В углах иконы и в косяках звезд изображены, во 1-х, так называемые тетраморфы, т. е. четыре символическия живыя существа, виденныя в своих таинственных видениях пророком Иезекиилем («хайот» Иез. 1, 10 сл.) и Апостолом и Евангелистом Иоанном Богословом (Апок. 4, 8 сл. – ζῶα): человек, лев, телец и орел, как эмблемы евангелистов, а, во 2-х, также архангелы с усвояемыми им церковным преданием символами: Михаил с жезлом, Гавриил с ветвью благовестия, Рафаил с врачебным алавастром и Уриил с огненным мечем, Варахиил с виноградными гроздами, Иегудиил и Салафиил с кадилами. В частностях существуют значительныя вариации. Иногда, например, в руке Богоматери имеется лестница, прислоненная верхним концом к плечу Богоматери, – знамение того, что Богоматерь возвела человечество от земли к небу, соединила землю с небом, – во исполнение таинственнаго сновидения патриарха Иакова (Быт. 28, 12–13 сн. Иоан. 1, 51), почему она в песнопениях церковных именуется «лестницею высокою, юже Иаков виде» (1-я стих. Благовещ.).

Насколько же древне изображение Неопалимой Купины? Впервые из иконописных памятников дает это изображение т. н. «Христианская топография» александрийскаго ученаго богослова Косьмы Индикоплевса VI века. Греческая рукопись этого труда находится в Ватиканской библиотеке под № 699. Перевод ея славянский имеется в Музее Киевской Духовной Академии – рукопись № 94. Таким образом, век Юстиниана Великаго, составившаго известную церковную песнь «Единородный Сыне», может быть, предположительно, назван самою раннею датою упоминания в иконографии разсматриваемаго священнаго изображения.

Одна из наиболее древних икон «Неопалимой Купины» находится в Московском Благовещенском соборе; по преданию, она принесена в Москву в 1390 году палестинскими иноками и, по преданию же, писана на камне той скалы, где Моисей видел таинственный куст¹⁴.

У нас, к сожалению, нет никаких сведений о почитании иконы «Неопалимой Купины» на месте совершения самаго чуда Исх. гл. 3, 2–3, – на Богошественной горе Синае и в находящемся там монастыре св. Великомученицы Екатерины. На Афоне скит Ватопед (ἡ σκήτη Βατοπεδίου), как показывает самое название, посвящен памяти Неопалимой Купины и празднует Ей 4 сентября. Но чтимою иконою этой обители является другая Богородичная икона «Утешения» или «Отрады»¹⁵. Весьма широко, напротив, распространено чествование сей святой иконы по Святой Руси. Празднование иконе в нашей Церкви совершается 4 сентября, в день памяти Боговидца, пророка и законодателя Моисея, а также в 6-ю неделю по Пасхе.

Помимо благочестиваго верования нашего народа об избавлении верующих благодатною силою этой иконы Богоматери от запаления огненнаго, достойна всеобщаго благоговейнаго внимания догматическая идея, выражаемая этою иконою, по святоотеческому ея толкованию. Эта идея касается самых основ христианства.

Современный английский богослов Давид Смизс справедливо разсуждает о таинстве Воплощения: «Христос Вечный Сын Божий, Первообраз человечества, по образу Котораго был сотворен человек, был Вторым Адамом... Была потребность, чтобы Вторый Адам стал на месте перваго Адама, и вступил в борьбу на условиях перваго Адама. Это было бы невозможно, если бы Он был рожден в человечество чрез обыкновенное рождение. Тогда Он был бы чадом перваго Адама, и имел бы природу, которую грех перваго Адама заразил и извратил. Он не мог бы быть новым корнем человечества, но просто отростком от стараго ствола; Он не мог бы быть новым началом, но просто другим звеном в цепи... Таков raison d’etre Девственнаго Рождения. Это было новое творение – Иисус (по человечеству) вышел непосредственно из рук Божиих, как вышел первый Адам, и закон наследственности не простирался на Него. Он не имел первороднаго греха»¹⁶. Эта идея, как мы видели, присуща чуду Неопалимой Купины.

Таким образом, идея безсеменнаго зачатия и несказаннаго рождения нашего Господа в разсмотренном нами видении неопалимой купины выступает в Библии впервые при призвании Моисея, будущаго законоположника Ветхаго Завета, за несколько веков предваряя более ясное выражение той же идеи у великаго пророка Исаии в предсказании его о рождении Еммануила от Девы (Ис. 7, 14) и отражение той же идеи у пророка Михея (Мих. 5, 2–3).

«Иже во огни купины неопалимыя, древле Моисеем виденныя, тайну воплощения Своего от неискусобрачныя Девы Марии прообразовавый, Той и ныне, яко чудес Творец и всея твари Создатель, икону Ея святую чудесы многими прослави, даровав ю верным во исцеление недугом и в защищение от огненнаго запаления...» (Тропарь чудотворной иконы Божиея Матери «Неопалимыя Купины»).