Новости богословской литературы

Это обширное сочинение в 482 страницы плотного шрифта невольно обращает на себя внимание высокою важностью обсуждаемого в нем предмета. Знакомство с ним показывает, что последний рассматривается здесь в трех частях с достаточною всесторонностью. Равным образом несомненно, что автор располагал и пользовался довольно обширным кругом пособий многоразличного свойства, и на страницах 410–414-й мы находим «алфавитный перечень 99 произведений, ссылки на которые встречаются в сочинении» о. Беляева.

Все это возвышает интерес книги, и тем тяжелее разочарование читателя, желающего проникнуть в ее содержание. Беда вся в том, что в типографском отношении издание плохо до последних пределов примеров которой нам не приходилось наблюдать доселе... Нелегко отыскать лишь 5–10 строк, где бы не было опечатки, и эти корректурные погрешности касаются решительно всего, извращая смысл и – по местам – лишая всяких способов к его восстановлению. Не редки и такие случаи, где больше ошибок, чем правильного текста. Притом автор имеет непонятное и ничем неоправданное усердие приводить н.-з. библейские тексты по-гречески, и тут типографский сумбур достигает своего апогея в совершенно случайном подборе букв, размещаемых без всякого склада и лада... Читать такую книгу поистине тяжко, и едва ли кто-нибудь выдержит это испытание до конца. Тем менее можно ожидать, чтобы читатель уразумел все соображения автора и усвоил его идеи, самобытностью которых он так держит, что не считает нужным «констатировать согласие или несогласие его мнений» с другими учеными...

Без сомнения, вина этой типографской хаотичности падает на издателя, выпустившего книгу в двух формах (по 1 руб. 50 коп. и 2 руб. с переплетом. и по 2–3 руб.). Конечно, ревности того же московского «книгопродавца Г.Т. Бриллиантова» мы обязаны в приложении или на обложках сочинения о св. Апостоле Павле публикациями, напр., о следующих творениях, рекомендуемых его «фирмой»: «Геомантия; арабское гадание точками или способ с помощью простых точек отгадывать прошедшее и будущее и узнавать настоящее каждого человека»; «Светский благовоспитанный молодой человек»; «Полный письмовник для влюбленных»; «Светская благовоспитанная молодая женщина»; «Любовь в физическом и нравственном отношении»; «Светский хороший тон»; «новая, весьма интересная и глубоко-научного содержания, книга: Новооткрытые тайны руки; искусство безошибочно узнавать жизнь, характер, прошедшее, настоящее и будущее каждого человека посредством простого исследования руки»; «Винт и другие коммерческие и карточные игры»; «Опытный врач секретных болезней» и прочее и прочее в этом роде и тоне... Неправда ли, какая странная компания для учения о вере великого Апостола языков?... Издание приобретает чрез это характер уже совсем особого свойства...

Повторяем, автор, конечно, не виноват в этих прискорбных ненормальностях намеренно и по сознательному соучастию, но тот сам не дорожит своим трудом, кто судьбу его вверяет в сомнительные руки... Да и зачем о. Беляев закрывает доступ в святилище его «мнений»?.. И мы не будем бесплодно стараться, чтобы проникнуть туда, и выскажем лишь общее наблюдение. А оно таково, что русский исследователь дает не объективное изложение апостольского учения, но собственное его понимание, – и насколько последнее понятно, об этом можно судить, напр., по заглавию заключительного параграфа книги на странице 480-й: «не противоречит ли теоморфизированно-привременная классификация степеней веры учению апостола, что некогда вера и надежда упразднятся?» И мы спешим кончить вопросом читателю: разумееши ли, яже чтеши?

Эта книга, являющаяся комментарием на евангельский рассказ Mф. IV, 1–11. Мрк. I, 12–13. Лк. IV, 1–13, представляет собою «новое издание» по сравнению с прежним трудом автора, изданным в Москве в 1892 г. (466 стрн.) под заглавием «Искушения Богочеловека, как единый искупительный подвиг всей земной жизни Христа, в связи с историею религий и христианской Церкви» (см. о нем в «Церковном Вестнике» за 1892 г., №48, стрн. 761). Настоящее сочинение значительно меньше по объему (всего лишь 198 страниц), но оно не есть простое сокращение или сжатая переработка предшествующего исследования. Из последнего взят материал лишь для двух глав – первой и третьей, а вторая и центральная в значительной части служит оригинальным дополнением по новости своего содержания. С этой стороны рассматриваемая работа – до известной степени – оказывается продолжением раннейшей, ее развитием и усовершенствованием.

С экзегетической и библейско-богословской точки зрения вторичная переделка во многом лучше своего прототипа. Там специальный предмет исследования был осложнен массою богословско-философских вопросов и затемнялся ими настолько, что возбуждались даже (напрасные) недоумения относительно сущности воззрений автора по некоторым пунктам. И бесспорно, что при таких условиях самая задача не получала отчетливого очертания от преобладания боковых освещений. Теперь все это излишнее устранено, а оставлено лишь то, что отвечает экзегетическим и библейско-догматическим целям. Отсюда и все сочинение приобретает стройную законченность целостного изображения, где все и непосредственно относится ко взятой теме.

Вся работа идет в такой логической постепенности. Искушения Господа известны нам только по евангельским рассказам и в своей несомненности определяются прежде всего истинностью последних. Поэтому г. Тареев сначала обеспечивает литературную достоверность евангельских повествований – с разбором всех рационалистических гипотез, а историческая бесспорность ограждается экзегетическим анализом евангельских текстов. Всем этим твердо устанавливается исторический факт по его объективному содержанию и характеру. Но дальше требуется его объяснение, чтобы понять, как могли быть искушения у Богочеловека, как они могли возникнуть в Нем и завершиться без греховных последствий. Эти вопросы и решаются рассмотрением безгрешности искушений Господа нашего Иисуса Христа по их происхождению и по их концу. Вместе с раскрытием тут уже дается и принципиальное обоснование явлению, которое оказывается догматически незыблемым. Этим полагается прочный фундамент для уразумения значения искушений самих по себе и по связи со всем искупительным служением божественного Избавителя, причем второе достигается точными справками из евангельских сообщений, а первое покоится на экзегетическом разборе искусительных предложений дьявола.

По этому отчету ясно, что библейско-экзегетическая тема исчерпывается автором полно и обсуждается со строгой постепенностью. Всюду господствует тон серьезного убеждения, достигнутого усердной работой и долгим размышлением. В таких занятиях для г. Тареева все воззрения сложились в определенную систему и в ней имеют свою отчетливость и определенность. В этом виде для самого автора все слишком прозрачно и даже настолько, что он иногда ограничивается лишь краткими намеками на то, что для него не нуждается ни в доказательствах, ни в оправданиях. От этого происходит, что для читателя по местам не все ясно именно по причине отмеченной сжатости в представлении и той или иной стороны. Впрочем, это больше касается параграфов критического характера, где темнота часто зависит от неизвестности у нас критикуемых взглядов, хотя иногда захватывает и центральные пункты. Вообще же, в книге все изображается достаточно ясно, а изложение простое и гладкое, в котором лишь изредка встречаются не совсем ловкие выражения (напр., стрн. 77: «предположение, что Христос был поставлен на крыле храма над глубокою долиною, находит прием из желания объяснить»...).

К экзегетическому исследованию привлечен обильный материал, и все соображения документируются точными справками. Осведомленный хорошо в новейшей литературе, автор всегда внимателен к голосу патриотической традиции и воспроизводит его с точностью. Только в некоторых местах можно было бы пожелать большей корректности. Напр., говорится, что – по мнению блаж. Августина – «Христос Иисус и по плоти был небесным человеком» (стрн. 94), но процитированная фраза «secundum carnem homo coelestis est» освещается с несомненностью лишь в целом контексте подлинника, который гласит (ар. Migne, lat. ser. t. XLV, col. 1602 init.: qui etiam secundum carnem homo coelestis est di tus, non quia eam sumpsit de coelo, sed quia et eam levavit in coelum, т.е. «Спаситель даже и по плоти наречен небесным человеком не потому, что Он восприял ее с неба, а потому, что и ее возвысил (вознес) до неба».

Что касается собственная догматического решения, то автор удерживает свое прежнее мнение. Он справедливо полагает, что «искушение, как внешнее явление, без соответствующей внутренней действительности, не имеет значения» (стрн. 87), но, – поскольку Христос был безгрешным, – это были только искушения для веры (стрн. 72 115 сл. и мн. др.), где Спаситель подлежал им и от природных влечений и внешних страданий (стрн. 136). В этом указывается существенное отличие от иных воззрений. В них все сводится на почву страсти, а так как она всегда бывает нечистой, то в приложении к евангельскому событию получается безысходная дилемма, что в нем – при защите исторической истинности – совсем утрачивается безгрешность Христа, или же ради последней совершенно упраздняется реальная действительность всего происшествия, обращаемая в аллегорию и пр. Толкование г. Тареева выгодно отличается по самому своему контрасту этим крайностям, в отрицании коих оно имеет свою точку отправления и свое оправдание. Но автор несколько увлекается, когда соглашается, что указанная безысходность необходима по самому существу дела, а не по критически-тенденциозному преувеличению. В последнем непременно предполагается возбуждение нечистой страсти, но этого вовсе не требуется для искушения, как такого. Напротив, искусительность бывает выше и интенсивнее, когда все рассчитывается на то, чтобы вызвать греховность, которой еще нет в чистой природе, как это было с прародителями. Другое дело, если бы говорилось, что Христос не просто искушался от дьявола, не и фактически искусился... Без этого требуется не более того, чтобы имелась реальная почва для приложения искусительной энергии. Само собою разумеется, что и в этом случае искушение сначала должно пройти чрез интеллектуальную сферу и поразить ее, а для Искусителя такой была именно область веры богосыновняго сознания относительно мессианского призвания. В этом смысле взгляд автора утрачивает свою исключительность и будет правильным.

Интересная по содержанию и освещению, книга г. Тареева стоит в тесной связи с другими работами его, напр. об уничижении Господа (Москва 1901; см. «Христианское Чтение», за 1901 г.,) и о цели и смысле жизни (в журнале «Вера и Церковь»), и направляется к развитию и утверждению целостного религиозно-морального миросозерцания, удовлетворяющего запросам высшего знания. Этим обеспечивается и особый интерес – помимо несомненности прямых и ближайших. (Цена книги 1 р. 65 к. с пер.).

* * *

Эта книга – «перевод с французского», сделанный «свящ. Андреем Светлаковым». Имя переводчика известно в ученом мире, как автора книг: «Нравственный образ И. Христа и его благотворное влияние на жизнь человечества», «Изложение учения православной церкви о церкви, церковной иерархии, благодати и о таинствах, с приложением статьи о загробной жизни», «Опыт объяснения заповедей Божиих», особенно «История иудейства в Аравии и влияние его на учение Корана и др.». Рассматриваемый его переводный труд в текущем году вышел в свет «вторым» уже изданием (первое относится к 1882 г.). По отзыву переводчика (совершенно справедливому), настоящая книга «составляет немалое приобретение для любителей духовно-нравственного чтения и заслуживает полного внимания их, по своему нравоучительному и глубоко-религиозному направлению... Не хочется верить», говорит он, «чтобы эта книга, написанная такою живою и задушевною речью, не нашла себе достойного приема в среде людей, смотрящих на жизнь серьезно, правильно, с евангельской точки зрения. Одни... могут найти в ней удовлетворение своему религиозному чувству, глубокое духовное назидание, ответ на свои внутренние, сокровенные требования духа; другие... могут встретить в ней живое, искреннее слово, выраженное с силой и убедительностью, дышащее теплотой чувства и искренним желанием оказать помощь спасению ближних»... В 14-и главах книги всесторонне характеризуется «блаженство святых», и все читатели приглашаются к подражанию жизни и подвигам последних, чтобы и самим, в свою очередь, разделить тех участь в будущем. Эта высоко-назидательная книга издана на хорошей бумаге и напечатана отчетливым шрифтом. А о внутренних е достоинствах достаточно говорить уже одно имя переводчика, впоследствии преосвященного еп. Калужского и Боровского Александра, энергично их выставляющего.