К истории арианского спора до I Вселенского собора200
Кто был «Евсевий», председательствовавший на Антиохийском соборе 324–325 г.?
Если подлинность открытого и изданного в 1905 г. Э. Швартцем неизвестного дотоле послания Антиохийского собора,201 – непосредственно предшествовавшего I Вселенскому собору и анафематствовавшего учение Ария, а трех его сторонников – Феодота Лаодикийского, Нар-кисса Нерониадского и Евсевия Кесарийского – отлучившего от церковного общения, можно теперь в общем, несмотря на возражения Гарнака,202 считать не подлежащей сомнениям, после аргументации в исследованиях самого издателя,203 свящ. Д. А. Лебедева204 и Э. Зеебер-га,205 то в частностях далеко еще не все в этом высоковажном для начальной истории арианского спора документе является вполне ясным.
Послание начинается приветствием «святому и единодушному брату возлюбленному и сослужителю Александру» от 56-и бывших на соборе (кроме 3-х отлученных) епископов, имена которых и перечисляются, причем на первом месте стоит имя Евсевия и за ним уже Евстафия. «Тф άγίφ και όμοψύχω άδελφω άγαπητω και συλλειτουργώ ᾿Αλεξάνδρφ Εύσέβιος· Εύστάθιος» 'Αμφίων Βασσιανός» κτλ».206
В надписании послания, принадлежащем составителю сборника, где оно находится, адресат его, епископ Александр, называется «епископом Нового Рима», т. е. Константинополя. Недоумения, какие может вызывать это сообщение, – Александр, может быть, и не был еще во время этого собора, равно и собора Никейского, епископом Византии, и вообще неясно, почему собор нашел нужным обратиться с посланием к епископу незначительного тогда городка Византии, – легко устраняются, если принять, что это был в действительности не Александр Византийский, а влиятельный по своему положению епископ западной половины Империи Александр Фессалоникийский, как это доказано В. В. Болотовым для послания Александра Александрийского, помещенного в «Церковной истории» Феодорита (1,4) и адресованного, по сообщению Феодорита, Александру Константинопольскому, на деле же Александру Фессалоникийскому.207
Но если решается, таким образом, вопрос об адресате послания, то остается другой, возбуждающий, можно сказать, еще большие недоумения вопрос – о поставленном на первое место в ряду собравшихся в Антиохии епископов Евсевии. Нужно бы ожидать, что первое место в ряду отцев собора будет занимать епископ Антиохийский – Евстафий. Антиохийская кафедра на всем Востоке имела, после Александрийской, бесспорное преимущество перед всеми. На соборах, происходивших незадолго перед тем даже в Малой Азии, в Анкире и в Неокесарии, председательствовал, нужно думать, Виталий Антиохийский.208 Теперь же на соборе в самой Антиохии выше Евстафия стоит какой‑то загадочный Евсевий.
Сам Швартц, ученый издатель η исследователь новооткрытого документа, принимая текст послания в данном месте так, как он передается в сохранивших его сирийских рукописях, для объяснения этого факта создает остроумную, но весьма искусственную и потому уже малоправдоподобную гипотезу о Евсевии Исавропольском, явившемся будто бы в Антиохию из другой области для устройства церковных дел, когда Антиохийская кафедра была вакантна (по t Филогония 20 декабря 324 г., по Швартцу), и для избрания епископа, какой и был избран в лице Евстафия Верийского.209 Эта гипотеза вызвала основательные возражения со стороны Гарнака и особенно Д. А. Лебедева,210и если ее воспроизводит и Зееберг (указывающий, между прочим, аналогию для предполагаемой деятельности Евсевия в Антиохии в правах западного так называемого interventor'a или intercessor'а), то он слишком мало считается с выдвинутыми против нее аргументами.211
Гарнак, признавший все антиохийское послание простым подлогом, попытался объяснить – очень, во всяком случае, странного и непонятного и в подложном, с точки зрения Гарнака, документе – Евсевия предположением, что «Евсевий» здесь не более как результат позднейшего искажения первоначального текста. Сначала стояло «τω άγίφ ᾿Αλεξάνδρφ εύσεβεΐ Ευστάθιος», потом из эпитета «εύσεβεΐ» сделали по недоразумению собственное имя «Εύσέβιος».212 Председателем собора и автором послания, конечно, мог быть, как это должен был, по Гарнаку, знать и фальсификатор, только Евстафий. На возражение Швартца, что предполагаемое такой конъектурой отделение предиката »εύσεβεΐ« от других предикатов титула на деле недопустимо, Гарнак ответил лишь, что можно в таком случае конъектуру провести дальше; могло стоять в первоначальном тексте и так: »τφ άγίφ εύσεβεΐ ᾿Αλεξάνδρφ».213
Еще более радикальную в известном смысле конъектуру предлагает для того, чтобы объяснить присутствие в послании неуместного «Евсевия», Д. А. Лебедев, со всей решительностью признавший подлинность и высокую важность этого документа еще до появления подробной аргументации Швартца против возражений Гарнака. Он думает, что «Евсевий» – простая вставка в послании без непосредственных оснований в самом тексте данного места, подобно тому как бесспорными интерполяциями являются наименование в рукописях сборника, содержащего послание, адресата послания епископом «Нового Рима» и упоминание в самом послании о 318 отцах. В сирийском сборнике cod. Par. 62, где находится это послание, оно приписывается вместе с посланием собора, издавшего 25 канонов, Антиохийскому собору έν τοις έγκαινίοις; вслед за канонами там стоит подпись Евсевия (Кесарийского), его же имя занимает первое место в латинском списке епископов этого собора. «Нельзя ли предположить, что кто‑либо, уверенный, что спорное послание принадлежит собору, издавшему каноны, от себя вставил в его адрес имя Εύσέβιος, понимая под ним Евсевия Кесарийского, председателя собора, издавшего каноны?»214 Таким образом, имя «Евсевий» должно быть выброшено из текста, и председателем собора остается Евстафий.
Против возможности позднейшей вставки в данном случае едва ли можно возражать. Так как Евсевий «Кесарийским» в упомянутой подписи не называется, то несообразность отлучения Евсевия собором, бывшим под его председательством, должна была остаться незамеченной интерполятором.
Но можно попытаться истолковать загадочного «Евсевия» и не прибегая к столь радикальной поправке текста, как совершенное устранение здесь собственного имени в качестве неправильно внесенной позднейшей вставки. Не отстаивая подлинности имени «Евсевий», но и не считая его лишь переделкой нарицательного эпитета «εύσεβεΐ» или простой вставкой, можно думать, что под «Евсевием» в сирийском тексте скрывается на деле Осий Кордубский.215
Имя этого испанского епископа, писавшееся по-латыни в древности «Ossius», греками переделанное в «"Οσιος» по созвучию с прилагательным όσιος, откуда затем явилась латинская форма «Hosius»,216 в сирийском языке передается неодинаково: 1) с одной стороны – 217огвчл, ошибочные видоизменения которого нужно видеть в218гсчп и219тсю, и равнозначащим которому является (при обычном для греческих слов опущении т о) even220,2) с другой-пттк221. Если форма С1 К в начале является, по-видимому, менее обычной, нежели форма с -л, это, вероятно, объясняется влиянием прочно утвердившегося у греков «Οσιος”.
Но если в сирийском письме через чк может передаваться греческое ό, ό (ώ, ώ), то таким же образом там передается и греческое εύ.222
Поэтому Εύσέβιος транскрибируется через сглак или caaifc (ср. также, например, Ευστάθιος, Εύφραντίων, Εύψύχιος в списке отцев Антио-хийского собора).
При близком сходстве начертаний dveik и □гпс'К, замена одного другим, и именно превращение первого, совершенно необычного для Востока имени западного происхождения – «Осий», очень мало, по-видимому, распространенного и на Западе,223 в общеизвестное и повсюду распространенное второе – «Евсевий», уже a priori должна быть признана вполне возможной. И сириец-переписчик, и пользовавшийся рукописью как источником компилятор, весьма легко могли вообразить описку в бывшем у них тексте, пропуск буквы л, встретив незнакомое dvdir. Соблазн переправить предполагаемое неправильное чтение в «Евсевия» еще более мог увеличиваться, если «Осий» был известен уже в форме огстл.
И эта возможность перехода в сирийском письме «Осия» в «Евсевия» является не одним лишь предположением, но подтверждается и фактами. «Евсевий, d‑ddik, епископ Кордубский, который присутствовал и на соборе Сердикском», стоит, например, вместо Осия, в кратком перечислении епископов, бывших на I Вселенском соборе, какое находится в анонимной сборной хронике VIII в., изданной некогда еще Ландом (1872) под странным заглавием Liber Chalipharum и в последнее время Бруксом (1904).224 То же самое можно видеть в изданной Шабо (1900) «Хронике» Михаила Сирийца (1166–1199), в двух местах (но в смежных столбцах и строках на одной и той же странице) – в сообщении о Никейском соборе и в списке отцев этого собора, причем в обоих случаях Осий называется представителем Рима и усвояемое ему имя «Евсевий» здесь пишется стлок.225
Как появилось в указанных памятниках чтение «Евсевий» вместо «Осий», есть ли это заимствование из более ранних источников, или же описка или неправильная догадка самих авторов, или наконец – именно в труде Михаила – ошибка уже переписчиков, трудно сказать. Непосредственной зависимости последнего труда от первого, во всяком случае, не было; ничего не известно и о каком‑либо общем для обоих источнике такого чтения. Оно, по-видимому, могло легко появляться и самостоятельно в разных памятниках.226
В cod. Paris. 62, в сборнике, по мнению Schulthess'a, составленном на основе западного источника, имя «Осий» в правилах Сердикского собора передается через ovdik.227 Можно отсюда думать, что эта же форма имени Осия стояла первоначально и в сирийском переводе антиохийского послания, которое сохранилось, между прочим, именно в этом кодексе (и кроме того в Vatic, syr. 148). Появление здесь в последующее время вместо «Осия» «Евсевия», таким образом, вполне естественно.
Очевидно при этом, что соображения, приводимые Д. А. Лебедевым в доказательство возможности вставки имени «Евсевия», как находящегося непосредственно перед антиохийским посланием, в подписи вслед за канонами собора έν έγκαινίοις, с неменьшим удобством могут быть применены и к предположению о превращении лишь бывшего уже ранее в послании «Осия» в «Евсевия», – в совершенно по существу иное, но по особенностям сирийской транскрипции весьма сходное по написанию с «Осием» имя.
Но если, таким образом, во главе собравшихся в Антиохии епископов, осудивших арианство еще до Никейского собора, а упорных сторонников Ария – Феодота Лаодикийского, Наркисса Нерониадского и Евсевия Кесарийского – отлучивших на время от общения, стоял, согласно с новооткрытым памятником, Осий, возникает вопрос: можно ли в сохранившихся о знаменитом испанском епископе и его деятельности сведениях найти какие‑либо данные, которые так или иначе подтверждали бы факт его присутствия и хотя бы лишь почетного пред-седательствования на Антиохийском соборе?
Так как об этом соборе по тем или иным причинам предпочитают впоследствии, насколько известно, не говорить explicite не только сторонники Ария, но и защитники никейской веры (св. Афанасий Великий), то, очевидно, и относительно участия и роли на нем Осия можно ожидать лишь тех или иных непрямых указаний. При этом, ввиду такого отношения к этому собору знавших о нем, но, может быть, намеренно избегавших упоминать о нем древних авторов, значение может иметь уже простое констатирование того, что вообще в исторических известиях об обстоятельствах того времени нет чего‑либо такого, что противоречило бы предположению об Осии как участнике и председателе собора, и делало бы его невозможным или маловероятным.228
1. Вполне понятно, если ничего не говорит ни о соборе, ни об участии в нем Осия Евсевий Кесарийский, как в своем послании к пастве из Никеи после своей реабилитации, так и в позднейшем панегирике императору – «Жизни Константина». Он сам был осужден на этом соборе под председательством Осия, и для него естественно было избегать потом упоминания об этом неприятном инциденте. Но во втором из названных произведений совсем обойти молчанием то исключительное положение, какое Осий вначале занимал при Константине, и в частности его роль в истории арианского спора, было почти невозможно, и он говорит о нем, хотя не называет его прямо по имени, а именно рассказывает о посольстве его Константином в Александрию с письмом к Александру и Арию для их примирения.
Осий выступает при этом в рассказе Евсевия исключительно как орудие примирительной политики императора и характеризуется как «τά πάντα θεοσεβής άνήρ».229 Несомненно, в роли примирителя, согласно намерению и прямой инструкции (νεΰμα) императора, Осий и выступал прежде всего в Александрии, хотя он очень скоро определил, на какую сторону он должен стать в споре. И если он затем прибыл из Александрии в Антиохию, он и здесь, нужно думать, при крайне обостренных отношениях между пылким Евстафием и его противниками – защитниками Ария, пытался действовать сначала именно в духе примирения. Поэтому, если он в конце концов и согласился на временное отлучение упорных сторонников Ария, то главным виновником
своего осуждения Евсевий мог считать не его, но своего противника в области богословия – антиоригениста Евстафия, которому de facto и принадлежала, конечно, руководящая роль на соборе и с которым потом у Евсевия открылась резкая полемика после Никейского собора. Возможно поэтому, что и похвальными эпитетами Евсевий наделяет в «Жизни Константина» Осия (ни разу, однако, как замечено, не называя по имени) не по желанию лишь возвысить славу Константина похвалами избранному им исполнителю его планов, но и вследствие уважения к личному характеру Кордубского епископа и его заслугам перед Церковью в предшествовавшее возникновению арианского спора время, хотя он и оказался председателем собора, осудившего самого Евсевия.230 – Таким образом, едва ли можно в сообщениях Евсевия об Осии усматривать какое‑либо несогласие с предполагаемой ролью Осия на соборе в Антиохии.
В заключительном же замечании Евсевия о безуспешности письма Константина и миссии Осия в Александрию и о большем даже после того усилении распри и распространении «зла» на все восточные провинции231 не содержится ли отдаленный намек и на Антиохийский собор, на котором и для самого Евсевия впервые ощутительно сказалось следствие этой распри и участие в котором принимали, вероятно, и такие епископы из восточных, которые раньше по спорному вопросу не высказывались?
Сообщение Евсевия в находящемся несколько далее рассказе о Ни-кейском соборе о присутствии на соборе Осия едва ли может давать основания для каких‑либо выводов по данному вопросу. Своеобразное название, употребленное при этом для обозначения Осия, «ό πάνυ βοώ–μενος», показывает лишь, какое значение и какую известность на Востоке имел тогда Осий.232
2. Интересное известие об Осии сохранилось от другого отлученного на Антиохийском соборе епископа, Наркисса Нерониадского. Находится оно также у Евсевия, в его сочинении против Маркелла Анкирского, и именно в приведенной Евсевием выписке из книги самого Маркелла. По словам последнего, ему пришлось читать письмо Наркисса к некоему Христу, Евфронию и Евсевию, где он сообщает, что епископ Осий спрашивал его, признает ли и он, подобно Евсевию Палестинскому, две сущности (δύο ούσίας) [в Боге]; Наркисс отвечал в том смысле, что он верует в бытие трех сущностей.233
Если отождествлять «некоего Христа» (очевидно, еще не епископа) с тем Христом, который был поставлен епископом в Никею вместо сосланного через 3 месяца после Никейского собора Феогния,234 то получается как terminus ad quem написания письма Наркисса конец 325 г. Когда‑то еще ранее имел место разговор с Наркиссом Осия. Во всяком случае, этот последний факт, если даже и не настаивать на тождестве Христа-адресата письма с указанным Христом, нельзя ставить слишком далеко после Никейского собора, так как нужно думать, что Осий недолго оставался после собора на Востоке, и сам Константин в следующем 326 г. отправился на Запад.
Встреча и разговор с Наркиссом могли быть, очевидно, или на соборе в Никее, или на соборе в Антиохии. Первое может представляться более вероятным, так как в Никее именно был обсуждаем и принят термин ομοούσιος и в связи с этим и мог быть поставлен Наркиссу Оси-ем вопрос об одной или двух ουσίαι. Но не исключается, по-видимому, возможность и того, что это происходило в Антиохии. Нет ничего невероятного в том, что речь об этом термине велась уже и в Антиохии и еще ранее в Александрии, и он не ex abrupto выдвинут был в Никее; но Евстафий и антиохийские отцы могли признать для себя не совсем удобным вводить в употребление этот термин ввиду известного отношения к нему Антиохийского же собора 269 г., и лишь Никейский собор своим авторитетом устранил всякие колебания относительно его уместности.235
Сам по себе ответ Наркисса, что он признает τρεις ούσίαι, вполне гармонирует с проявленным им именно в Антиохии упорством, хотя он мог быть дан и в Никее, так как естественно предположить, что и он, подобно Евсевию, не сразу согласился в Никее подписать Символ с учением о единосущии. Следует при этом заметить, что Маркелл, сам участник Никейского собора, знает о содержании ответа Наркисса лишь из его письма (εγνων άυτόν άπό των γραφέντων άποκρινόμενον); в общем заседании собора в Никее, когда Маркелл мог бы сам быть свидетелем бывшего между Осием и Наркиссом рассуждения, оно, очевидно, во всяком случае не имело места. В послании Антиохийского собора между тем прямо говорится, что трем упорствовавшим епископам, Феодо-ту, Наркиссу и Евсевию, были на соборе предлагаемы вопросы, равно как и они ставили вопросы, на основании чего и выяснилось их согласие с арианами.236 В числе этих вопросов мог быть и тот вопрос Осия, о котором Наркисс говорит в своем письме.
Относились ли эта встреча и разговор к Антиохийскому собору, или же к Никейскому, – из отрывка письма Наркисса открывается, что внимание Осия привлекали воззрения не только Евсевия Кесарийско-го, но и Наркисса, и это делается вполне понятным именно ввиду антиохийского послания, если бы вопрос был поставлен Осием и в Никее.
3. В 343 г. (по Швартцу – 342 г.) Осий председательствовал на соборе в Сердике. Восточные епископы, прибыв в Сердику в количестве 80 (в том числе и Наркисс), отказались участвовать в соборе и написали из Сердики237 обширную энциклику, в которой провозгласили низложенными Юлия Римского, Осия, Протогена Сердикского, Гавден-тия Наисского и Максимина Трирского, за их защиту осужденных ранее восточными епископов – Афанасия Великого, Маркелла Анкирского и других. Изыскивая против своих противников всевозможные обвинения, Осию они ставят, между прочим, в вину то, что он, когда был на Востоке, то находился в близких дружественных сношениях (ad‑haerebat pessime et carus fuit), кроме Павлина, «епископа Дакии», другом которого он был, с Евстафием и также Киматием, что он, изначала (ab initio) будучи в союзе с подобными лицами и благоволительно относясь всегда к преступным людям, действовал во вред Церкви и оказывал всегда (semper) помощь врагам Бога.238
Здесь имеются в виду какие‑то особые отношения Осия, между прочим, к Евстафию. Возможно, что эти дружественные отношения начались именно со времени пребывания Осия в Антиохии, и его помощь Евстафию во вред арианству могла выразиться, прежде всего, в принятии им на себя почтенного председательства на устроенном Евстафием соборе.239
4. Если от арианствующих обратимся к защитникам никейской веры, то, по-видимому, нужно бы ожидать упоминания об Антиохий-ском соборе и участии в нем Осия у св. Афанасия Великого. Однако и он, подобно Евсевию, по тем или иным основаниям умалчивает о самом соборе, и поэтому нельзя и от него требовать прямых указаний на роль на этом соборе Осия.
В приводимых Афанасием в его «Апологии против ариан» (ок. 350 г.) посланиях мареотского клира отцам Тирского собора и гражданским властям можно находить, по крайней мере, некоторые данные относительно пребывания Осия в Александрии, которые могут бросать свет и на деятельность его в Антиохии, если признать, что он потом отправился туда. В первом из этих документов сообщается, что когда Осий был в Александрии, там созван был собор, в котором принимал участие Осий и на котором был низложен рукоположенный пресвитером Коллуфом Исхира.240 Из употребленного же во втором документе выражения, что тогда «общим собором Осия и бывших с ним епископов» и сам Коллуф, вообразивший себя епископом, возвращен в пресвитерское состояние,241 можно заключать, что Осию на Александрийском соборе принадлежало – по крайней мере почетное – председательство, т. е. та самая роль, с которой он выступает и на Антиохийском соборе, если видеть именно его в поставленном выше Евстафия «Евсевии» новооткрытого послания этого собора.
Разумеется, факт созвания Антиохийского собора и роль на нем Осия должны были быть в свое время хорошо известны Афанасию. И может быть, говоря в «Апологии о своем бегстве» (357–358 гг.) об Осии: «Какой бывал собор, которого он не был руководителем? И не убеждал ли он всех, рассуждая право? Какая только Церковь не хранит наилучших воспоминаний о его предстоятельстве?»242 – Афанасий имел в виду не только лишь Александрийский, Никейский и Сердикский соборы, но и Антиохийский. И ариане, по Афанасию, жаловались на Осия как председателя или руководителя созывавшихся для противодействия им соборов.243
5. Историки-синоптики V в., Сократ, Созомен и Феодорит, не говорят об участии Осия в Антиохийском соборе; но они ничего не знают и о самом соборе. Сведениями, которые они сообщают об истории арианского спора до Никейского собора, они обязаны, в конце концов, «Жизни Константина» Евсевия и сборнику соборных документов Савина.
Но у Созомена при этом есть своеобразная особенность в сравнении с Сократом и Феодоритом. Он сообщает, что Осий был послан императором не только в Александрию для примирения споривших о догме, но и на Восток для устранения разногласия по вопросу о праздновании Пасхи.244
Рассказ Созомена в данном случае (1,16) признают неудачной комбинацией известий, взятых из Сократа (Евсевия) и Савина,245 и в сообщении о двух целях его путешествия видят не более лишь как собственную его догадку.246 Предположение, что мы имеем дело у Созомена с его лишь неправильным выводом, вполне возможно. Однако, возможно и то, что Созомен, вообще более внимательно относившийся к общим у него с Сократом источникам,247 имел в них и какие‑либо указания для своего категорического утверждения о путешествии Осия не только в Александрию, но и на Восток. Если Константин уже до отправления Осия был более или менее заинтересован вопросом о Пасхе, он мог дать то или иное поручение ему и об этом предмете, когда тот отправлялся в Александрию, хотя бы это дело отступало на второй план перед главной его задачей. Но для надлежащего ознакомления с этим делом он именно и должен был бы после Александрии посетить еще и Антиохию.248
Таким образом, если у современных Осию авторов нет прямых и решительных указаний на поездку его в Антиохию и участие в бывшем там соборе, то нет ничего и такого, что противоречило бы предположению об этом. Имеются, во всяком случае, данные, которые с удобством могут быть истолкованы в пользу этого предположения. Созомен же говорит прямо о его миссии и на Восток.
И в общем ходе событий, из которых слагается история арианского спора в доникейскую его стадию, начиная с утверждения власти Константина на Востоке, насколько эта история ныне может быть воспроизведена на основании прежде известных и вновь открытого памятника, путешествие Осия в Антиохию и его председательство на противоарианском соборе не представляют, по-видимому, ничего неестественного и непонятного.249
К этому периоду относятся документы:
1) прежде всего, послание Александра Александрийского к Александру Фессалоникийскому (Theodor. 1,4); terminus post quern послания – победа Константина над Ликинием, и вместе адресат – Александр Фес-салоникийский, а не Византийский, установлены В. В. Болотовым;
2) письмо Константина к Александру Александрийскому и Арию, посланное с Осием (Eus. V. С. II, 64–72);
3) новооткрытое послание Антиохийского собора к Александру Фессалоникийскому;
4) письмо Константина с приглашением епископов на собор в Ни-кею вместо Анкиры.
Имея в виду факт отправления посланий Александром Александрийским и Антиохийским собором к Александру не Византийскому, а Фесса-лоникийскому, и предполагая путешествие Осия в Антиохию и его участие в бывшем там соборе, можно следующим образом представлять ход событий в указанное время.
В самом начале истории арианского спора при Константине нужно поставить письмо Александра Александрийского к Александру Фесса-лоникийскому. В. В. Болотов предполагает даже, что, может быть, получение этого письма Александром Фессалоникийским и его заявление Константину по этому поводу и вызвало ближайшим образом посольство императором Осия в Александрию с письмом самого Константина к Александру Александрийскому и Арию.250
Но Константин мог отправить Осия и независимо от внушений Александра, сразу после окончательной победы над Лицинием.
В Александрии Осий, на соборе, на котором он занимал первое место, успел уладить лишь коллуфианское дело, но убедился в безуспешности привести Ария в соглашение с Александром. И так как догматический спор уже давно вышел за пределы Александрии и Египта и за Арием стоял ряд влиятельнейших епископов в Малой Азии и на Востоке (соборы в Вифинии и Палестине, Soz. 1,15), то приходилось считаться уже не только с Арием, а и с этими его защитниками. Естественно предположить, что если не д ля решения дела, то для окончательного его выяснения Осий на обратном пути из Александрии в Никомидию, к Константину, посетил и Антиохию, если даже он и не имел специального поручения об этом от императора (но Созомен говорит даже прямо о таком поручении). Там он мог собрать точные сведения и о восточном протопасхитстве.
В Антиохии, незадолго перед тем перешедший сюда, по смерти сочувствовавшего Арию Павлина, из Верии Евстафий, воспользовавшись, может быть, именно прибытием Осия, созвал немедленно, по образцу Александрии, собор, председательство на котором было предоставлено Осию. Импонирующим влиянием приближенного к царю, покровителю христиан после недавнего гонения Лициния, маститого западного епископа (Осию было тогда около 70 лет) и энергией решительного Евстафия объясняется частью, может быть, то замечательное единогласие, какое было достигнуто на соборе; три упорствовавших епископа были подвергнуты временному отлучению. Послание от имени собора решено было отправить к влиятельному Александру Фессалоникийскому, подобно тому как незадолго перед тем к нему же обращался Александр Александрийский, – с тем, чтобы он сообщил о нем «всем единодушным братьям». Особое послание о том же, как сообщает составитель сборника, где находится рассматриваемое послание, антиохийские отцы отправили еще в Италию. Главным деятелем на соборе был, разумеется, устроивший его Евстафий251 и им, нужно думать, было составлено или редактировано антиохийское послание. Но так как почетным председателем собора был Осий и его прибытие было поводом к собору, то послание написано от имени Осия.252 Сам Осий принимал активное участие в рассуждениях, когда были предлагаемы вопросы несогласным епископам и давались разъяснения на вопросы их самих.
Трем отлученным епископам собор назначил срок для раскаяния и убеждения в истине – предполагаемый «великий и священный собор в Анкире». Но когда Осий возвратился к Константину с отчетом о своём путешествии, вместо Анкиры собор назначен был в Никее. Как видно из сохранившегося письма императора с приглашением епископов на Никейский собор, I Вселенский собор был созван в Никее именно вместо предполагавшегося сначала собора в Анкире. Но вопрос об этом «великом и священном соборе в Анкире» заслуживает особого рассмотрения.
* * *
Впервые напечатано в журнале «Христианское Чтение» за 1913 г. Т. CCXL. С. 872–898.
Schwartz Ε. Zur Geschichte des Athanasius. VI//Nachrichten von der I Konigl. Gesellschaft der Wissenschaften zu Gottingen. Philologisch‑historische Masse. 1905. Heft 3. S. 272–279 (с переводом на греческий язык). Послание J издано по cod. Paris. 62. По той же рукописи оно напечатано в Die syrischen t Kanones der Synoden von Nicaea bis Chalcedon nebst einigen zugehorigen 4 Dokumenten herausgegeben von Fr. Schulthess. Berlin, 1908 (Abhandlungen i der Konigl. Gesellschaft der Wissenschaften zu Gottingen. Phil. – hist. Klasse. Neue Folge. Bd'. X. № 2). S. 160–163. Затем его издал в Revue de l'Orient Chretien, 1909, № 1, вместе с некоторыми другими документами, Fr. Nau. Litterature canonique syriaque inedite (также отдельно: Ancienne Litterature canonique syriaque. Fasc. III. Concile d'Antioche. Lettre d' Italie etc. Paris, 1909. P. 18–24, французский перевод p. 12–16). Кроме парижской рукописи, Nau имел еще произведенную для него Tisserant'oM сверку с Vatic. Sir. 148.
Harnack A. Die angebliche Synode von Antiochia im Jahre 324/325// Sitzungsberichte der Konigl. Preuss. Akademie der Wissenschaften. 1908. XXVI. S. 477–491. – Zweiter Artikel//Ibid. 1909. XIV. S. 401–425.
Schwartz E. ZurGesch. des Athanasius. VII. Nachrichten, 1908,3. S. 305–374 – ответ на первую статью Гарнака.
Лебедев Д. Α., свящ. Антиохийский собор 324 г. и его послание к Александру, епископу Фессалоникийскому//Христианское Чтение. 1911. Июль-август. С. 831–858; Сентябрь. С. 1008–1023 (и отдельно).
Seeberg Ε. Die Synode von Antiochien im Jahre 324/325. Ein Beitrag zur Geschichte des Konzils von Nicaea / /Neue Studien zur Geschichte der Theologie und der Kirche, herausgeg. von N. Bonwetsch und R. Seeberg. XVI. Stuck. Berlin, 1913.
Schwartz, VI. Nachrichten, 1905, 3. S. 272 (перевод Швартца).
Болотов В. В. Theodoretiana//Христианское Чтение. 1892. II. С. 121, 148–154. Предположение об Александре Фессалоникийском как адресате послания Александра Александрийского высказано было некогда еще Ба-люзом. Ср.: Христианское Чтение. 1907. I. С. 261–263. Об адресате анти-охийского послания ср.: Лебедев, 840 (10). Доводы В. В. Болотова признал убедительными и Швартц, когда они сделались ему известны, и согласился с выводом отсюда и об адресате антиохийского послания. Зееберг, однако, несмотря на это, пытается отстаивать распространенное на Западе доныне мнение об Александре Византийском как адресате и послания Александра Александрийского, а отсюда и послания Антиохийского собора, но без серьезных доказательств и потому не слишком решительно. См.: See‑berg, 57–67.
В позднейшем памятнике, т. н. Libellus synodicus, правда, говорится, как о председателе Анкирского собора, о Маркелле Анкирском, наряду с которым поставляется Агриколай, епископ Кесарии Каппадокийской (Mansi, II, 539). Те же имена стоят на первом месте в армянском списке у Rackham в Studia biblica et ecclesiastica. Oxford, 1891. III. P. 211 (по рук. Conybear'a). Но в латинских (ed. Turner) и сирийских (ed. Schulthess, 29–31) списках отцов этого собора первое место занимает Виталий. Libellus synodicus зато называет Виталия председателем Неокесарийского собора, бывшего вскоре, вероятно, после Анкирского. В латинских и сирийских списках отцев этого собора, имеющих очень близкое сходство со списками участников Анкирского собора, на первом месте также поставлен Виталий Антиохийский.
Schwartz, VI, 283–284; VII, 332–336.
Лебедев, 1014–1016 (34–36).
Seeberg, 72–79.
Harnack, I, 487.
Harnack, II, 415.
Лебедев, 1016–1017 (36–37).
Это предположение было некогда письменно сообщено мною Д. А. Лебедеву и упоминается им в его статье. Через эту статью оно сделалось известно Э. Зеебергу, но понято им (хотя с оговоркой), вследствие не во всем точной передачи его у Д. А. Лебедева (С. 1017 37: «В хронике, изданной впервые Ландом под названием'Liber Chalipharum», и в'Хронике'МихаиМихаила Сирийца Осий Кордубский носит имя Евсевия. [В сирийском имена»Οσιος dvdir и Εύσέβιος ανσικ представляют величины, взаимно заменимые]»), таким образом, будто бы оно сводится к тому, что «Осий носил еще, как второе имя, имя Евсевия». См.: Seeberg, 69: «Brill[i]antow durfte, wenn ich Lebedew recht verstehe, daran gedacht haben, dass Hosius als zweiten Namen den des Eusebius gefiihrt habe». Справедливо отстраняя это приписанное мне довольно странное – бесцельное и безосновательное – предположение, автор сам берет на себя задачу – попытаться «иначе подойти» к тем местам сирийских хроник, где вместо «Осия» стоит «Евсевий», дает им то объяснение, которое единственно могло иметься и имелось в виду мной в данном случае, и резонно заключает (S. 71): «Nicht also hat Hosius auch den Namen Eusebius gefiihrt, sondern – wie zwei Falle in der Literatur beweisen – ist Eusebius in Hosius verlesen worden». В таком виде он признает гипотезу возможной, но не решается принять ее, так как не видит путей к более твердому ее обоснованию, и предлагает лишь ее вниманию и обсуждению читателя (S. 69–72, ср.: S. 190). Приводимые в настоящем очерке соображения имеют целью показать, что в пользу этой гипотезы, во всяком случае, могут быть указаны некоторые основания и помимо факта встречающегося иногда смешения в сирийском письме имени «Осия» с «Евсевием», хотя вывести ее за пределы простой лишь вероятности пока и не представляется, по-видимому, возможным. Другой очерк будет касаться важного для выяснения обстоятельств созвания I Вселенского собора вопроса об Анкирском соборе, упоминаемом в том же послании антиохийских отцев и в сохранившемся также лишь на сирийском языке послании Константина Великого с приглашением епископов на собор в Никею.
Как доказывает на основании рукописных данных С. Н. Turner. Ossius (Hosius) of Cordova//The Journal of Theological Studies. Vol. XII. № 46. 1911. January. P. 275–277, имя «Осий» в действительности не имеет ничего общего с греческим прилагательным δσιος, и лишь по созвучию греческие писатели сближают его с этим словом (Афанасий. Apol. de fuga, 5; Histor. Arian., 45: ό άληθως"Οσιος). В латинских рукописях, правда, встречается и Hosius, но гораздо чаще стоит Osius; подлинной же древнейшей формой нужно считать Ossius. Так имя это передается и в некоторых латинских списках никейих отцов, так оно пишется в лучших рукописях сердикских канонов (Vat. Reg. 1997 (I) и Monac. 6243 (F2), – в последнем оно иногда заменяется странной формой Dyssius), в этом виде оно было известно и древним латинским писателям (Иларий. Libellus Marcellini et Faustini//Collectio Avellana, Августин, Исидор Севильский). Имя это, очевидно, местного испанского происхождения, и Тернер сопоставляет его с нередко встречающимися в Испании географическими наименованиями, начинающими с Oss-: Ossonoba, Osset, Ossigi. Таким образом, как замечает Тернер, латиняне вследствие греческого влияния стали употреблять форму этого имени «Hosius» вместо своего первоначального «Ossius», как это было и с названием «Sardica» вместо древнего правильного «Serdica». (О последнем ср.: Болотов В. В. Либерий, епископ Римский, и Сирмийские соборы//Христианское Чтение. 1891. I. С. 511–517: «Сардика или Сердика?» Орфографический вопрос.)
Brit. Mus. Add. 14528 (íà÷. VI â.), â ñïèñêå íèêåéñêèõ îòöåâ. Cowper. Analecta Nicaena, 6; Schulthess, 415 (nota 2). Â Gelzer. Patrum Nicaenorum nomina, 96, ãäå èçäàí ýòîò ñïèñîê ñ íàçâàíèåì Index coenobii Nitriensis, ïîïðàâëåíî â ονοπ áåç êàêîé-ëèáî îãîâîðêè.
Vat. syr. 179 (à. 1703), â «Documentum Nestorianum», èçäàííîì ñíà÷àëà Goller' îì â Oriens Christianus, 1901. P. 80 scj., è çàòåì â 1905 ã. Chabot â Corpus scriptorum christianorum orientalium, Scr. syri, ser. III. Ò. IV, 3 (Chronica minora), textus, 371 i9, nota 2.
Список никейских отцев у Ebediesu (t 1318) (с греческого архетипа, по Gelzer, XXV), в cod. Vat. syr. 128 (а. 1557), 129 (а. 1331), 355; Gelzer, 118.
Paris. 62, â ïåðåâîäå ïðàâèë Ñåðäèêñêîãî ñîáîðà. Schulthess, 16812233, 1691730, 170è32, 17131?31 etc. Â Barhebraei Chronicon ecclesiasticum. Ed. Lamy (1872), I, 69 (cod. Brit. Mus. 7198 Rich. s. XVI).
Те же буквы, между прочим, употребляются и для обозначения греческих αύ-, ού-, ύ-, έο-. Ср. примеры в Brockelmann. Lexicon Syriacum. Berlin, 1895. P. 4–5: αύτόματον, ούσία, ύπαρχία, έορταστικαί.
Имя «Осий» не только лишь на Востоке, но и вообще, по-видимому, в древнее время не было обычным. В Smith and Wace. Diction, of Christ. Biography, III, 174, указывается, напр., кроме Осия Кордубского, еще лишь один Осий – епископ Лакедемонский, подписавший ответное послание провинции Эллады в 458 г. на запрос императора Льва о Халкидонском соборе (Mansi, VII, 612). С именем Όσιος встречаются еще два епископа в списках никейских отцев той редакции, где епископы не распределены по провинциям: в cod. Vat. Reg. 44, XIV в. (Gelzer. Loc. cit.), Sinait. graec. 1117, XIV в. (Бенешевич В. Η. Синайский список отцев Никейского Первого Вселенского собора//Известия Имп. Академии Наук. 1908. С. 281–306) и в арабском переводе списка (Gelzer. Loc. cit.). 1) Όσιος, έπίσκοπος Aσιανών (Gelzer, 73, VI74) Όσιος Θασίας (Бенешевич, З01235) 'wsj''s 'lB''sj''s [Hosius Basias] (Gelzer, 171, X236). 2) Όσιος Δορτών (Gelzer, 73, VI76) Όσιος Δορετών (Бенешевич, 28842) 'wsjbws 'lTwrtwtn [Hosi[b]us Dorto[t]n] (Gelzer, 149, X47). Но значение этих списков пока еще не выяснено, и самое существование таких епископов неизвестных кафедр может подлежать сомнению. У архи-еп. Сергия. Полный месяцеслов Востока. 2-е изд. Владимир, 1901, упоминаются, кроме Осии пророка (17 октября) и «Осии исповедника, епископа Кор-дувийского» (27 августа), еще «Осия исповедник в Асмануе в Эфиопии, t ок. 500» (18 ноября) (I, 693, по Miiller. Allgem. Martyrologium, 1860) и «свв. мучч. Амвросий и Осий» (16 декабря) (II, 1, 386, на основании славянских святцев СПб. Публ. библиот. № 51, нач. XVII в.). О необычности на Востоке имени «Осий» может свидетельствовать отчасти, напр., тот факт, что в армянском переводе списка никейских отцев»Οσιος принято за прилагательное и передано словом «святой»: «sanctus episcopus urbis Curdubae» (Gelzer, 186–187, cf. XXXIII). – На Западе, по-видимому, это имя потом не было популярно ввиду «отступничества» бывшего исповедника и великого защитника веры в его последние годы и резких инвектив против него по этому поводу не только люцифериан, но и такого авторитета, как св. Иларий Пик-тавийский. В Римской и вообще Западной церкви святым Осий не признается и в западных календарях имени его нет. Не так отнеслась к заслуженному сподвижнику св. Афанасия Великого в борьбе за веру, частью согласно со взглядом на него самого Афанасия, Восточная церковь. Память Осия в ней чествуется 27 августа, как исповедника. См.: Сергий, архиеп. II, 1, 259 (месяцеслов имп. Василия X в., месяцеслов при греч. апостоле XI‑XII вв. Моск. акад., месяцеслов при греч. Евангелии XII в. Киевск. акад., минеи Макария XVI в.). Энергичную, но не удавшуюся попытку реабилитировать память Осия и достигнуть введения его почитания в Западной церкви предпринял некогда и написал для этого обширное сочинение испанец-иезуит Mich. Jos. Maceda. Hosius vere Hosius»Οσιος αληθώς Όσιος (s. Athan.), hoc est Hosius vere innocens, vere sanctus, dissertationes II. Bononiae, 1790. (4°, XVI†495 pp.
Land J. P. N. Anecdota Syriaca. I. Leiden, 1872. P. 20 (текст), 119 (лат. перевод). Corpus scriptorum christianorum orientalium. Scriptores syri. Ser. III. Т. IV, 2 (Chronica minora). Parisiis, 1904. Chronicon miscellaneum ad annum Domini 724 pertinens. Ed. E. – W. Brooks, interpretatus est J. – B. Chabot. Textus, p. 15122–23' vers'° 1Aderat quoque et Eusebius, episcopus Cordubae, qui et synodo Sardicensi interfuit. Хроника эта (автором третьей части ее был, по Лан-ду, пресвитер Фома) издана по cod. Brit. Mus. add. 14643, VIII в., представляющему, как полагает Брукс, автограф компилятора (Р. 62). Упоминая, что список халифов в конце рукописи, давший повод к придуманному Ландом названию, был напечатан Cowper'oM еще в 1856 г., Брукс не отмечает, что извлечения из этой хроники в английском переводе имеются в Cowper В. Н. SyriacMiscellanies. London; Edinbourgh, 1861. P. 75–92 (о Евсевии-Осии-p. 89).
Chronique de Michel le Syrien. Editee pour la premiere fois et traduite en franijais par J. – B. Chabot. T. 1–2. Paris, 1900. Lib. VII, cap. II. 1) В сообщении о соборе, р. 124а19_20: «по стэпк гп рптгк treip -от ггггк кж. 224: Les premiers etaint: Eusebius, qui, je pense, etait de Rome; Alexandre d'Alexandrie avec Athanase, son disciple; Jacques de Nisibe, et Eustathius d'Antioche. 2) В списке отцев, p. 124b19_20: rrenp сгзпк чэгп 247: Premierement ceux de Romë Eusebios [далее в рукописи пропуск двух-трех слов, восполняемый Chabot таким образом: eveque de Cordoue; – Vito] et Vinquentos, pretres, pour le pape. (У Seeberg'a. S. 70, сирийский текст p. 124a приведен в совершенно искаженном виде). В примечаниях Chabot поясняет в обоих случаях, что нужно читать вместо «Евсевия» «Осий». Хроника издана по эдесской рукописи. Неизвестно, как в данном случае обстоит дело в другой – зафаранской – рукописи и в арабском переводе (ср.: Райт В. Краткий очерк истории сирийской литературы. Пер. под редакцией и с дополнениями проф. Π. К. Коковцова. СПб., 1902. С. 1804). В армянском переводе хроники (изд. 1871) в соответствующем первому месте читается, однако (Р. 131–132): «И главными были следующие: Осий Кордубский (Ουσιος Κουρτουβιοί), Витон и Викентий пресвитеры вместо папы Римского, Александр Александрийский, Аристакес Великой Армении и Малой, Юлий [ Евлалий] Севастийский, Евстафий Антиохийский, Иаков Низибийский» (Во французском переводе Langlois, 1868. Р. 117: Александр Александрийский, Макарий Иерусалимский, Аристакес, Осий, Витон и Викентий, Юлий, Иаков). Особого списка отцев собора в переводе не имеется.
Ср.: Seeberg, 70–71. Из замечания у Михаила Сирийца: «Евсевий [который] был, я думаю, из Рима», Зееберг делает вывод, что Михаил нашел «Евсевия» уже готовым в своем источнике. Однако, это замечание могло относиться у него и к неизменному «Осию». (В Index coenobii Nitriensis Осий если и не производится из Рима, то оказывается «епископом Кордубы, города Италии». Gelzer, 96–97). Судя же по армянскому переводу, вместо этого замечания нужно бы ожидать в тексте Михаила чего‑либо вроде «Витон и Викентий, пресвитеры из Рима», и вместо «Евсевий» – «Осий». Можно думать, между прочим, что и указанное выше арабское 'wsjbws (Gelzer, 149, Х47) появилось как замена «Евсевием» Осия (ср. 149, Х42: 'wsjws).
Ср. выше, с. 7, прим. 5.
Об Осии вообще подробно говорит Gams Р. В. Die Kirchengeschichte von Spanien. Bd. II, 1. S. 137–309; Bd. Ill, 2. S. 484–489. Regensburg. 1864, 1879. Ср. также статьи о нем: Morse Т. D. С. в Smith and Wace Diet, of Chr. Biography, III (1882), 162–174; Loofs F. в Hauck''s Realencyclopadie fur prot. Theol. und Kirche, VIII (1900), 376–382; Leclercq H. L'Espagne chretienne. 2 ed. Paris, 1906. P. 90–120.
Vita Constantini, II, 63, ed. Heikel. P. 66–67: узнав о распрях в Египте, император παραχρήμα των άμφ᾿ αύτόν θεοσεβών δν εύ ήπιστατο βίω σώφρονι πίστεως τ᾿ άρετή δεδοκιμασμένον, ανδρα λαμπρυνόμενον ευ μόλα ταΐς ύπέρ εύσεβεί–ας όμολογίαις κατά τούς έμπροσθεν χρόνους, βραβευτήν ειρήνης τοις κατά τήν ᾿Αλεξανδρείαν διεστώσιν εκπέμπει, γράμμα τ᾿ άναγκαιότατον δί αύτοϋ τοις της έρεσχελίας αϊτίοις έπιτίθησιν. Далее следует (II, 64–72) текст письма Константина к Александру и Арию. II, 73. Р. 71: Ό μέν δή θεοφιλής, ώδε τά πρός είρήνην τής έκκλησίας τοϋ θεοΰ διά της καταπεμφθείσης προυνόει γραφής, διηκονεΐτο δέ ού τή γραφή μόνον συμπράττων άλλά και τώ του καταπέμψαντος νεύματι καλώς κάγαθώς (al. καλός κάγαθός) και ήν τά πάντα θεοσεβής άγήρ, ώς εϊρηται.
Если Осий (Osius), по поручению которого Халкидий перевел на латинский язык диалог Платона «Тимей», сопроводив его комментарием, и который даже сам хотел взяться за это дело, есть не кто иной, как Осий Кор-дубский, то, очевидно, у него, несмотря на его западное происхождение и западный образ мыслей, могло быть в известном смысле больше точек соприкосновения с почитателем платонизирующего Оригена Евсевием, чем у решительных антиоригенистов – Евстафия и Маркелла Анкирского (Ев-стафий, впрочем, и сам ссылается на Платона в De engastrimytho с. Orig. 28, и как показывает пример Мефодия Олимпийского, полемика против Оригена не исключала еще сама по себе зависимости от Платона). В рукописях, сохранивших этот перевод, утверждается прямо это тождество, Халкидий при этом называется диаконом или архидиаконом, и нет, по-видимому, особых оснований относиться с сомнением к этим сообщениям. Ср.: Schanz Μ. Geschichte der Romischen Litteratur. IV, 1. Miinchen, 1904. S. 126–127. Нужно заметить затем, что если Осий действительно даже и сам намеревался переводить «Тимея», это показывает в нем степень знания греческого языка, которая делает еще более понятной его выдающуюся роль на Востоке при Константине и дает, в частности, основание заключать, что он мог быть не номинальным лишь председателем на восточных соборах, но мог руководить соборными заседаниями и обращаться к греческим епископам и с вопросами, и со словом убеждения на их родном языке.
V. С. II, 73, Heikel, 71 (продолжение приведенного выше текста): τό δέ ήν αρα κρεΐττον ή κατά τήν του γράμματος διακονίαν, ώς αύξηθηναι μέν έπΐ μείζον την των διαμαχομένων εριν, χωρήσαι δ᾿ειπάσας (al. εις άπάσας) τάς άνατολικάς έπαρχίας τοΰ κακοΰ τήν όρμήν ταΰτα μέν ούν φθόνος τις καϊ πονηρός δαίμων τοις της έκκλησίας βασκαίνων άγαθοΐς κατειργάζετο.
V. С. Ill, 1, Heikel, 80: αύτών τε Σπάνων ό πάνυ βοώμενος εις ήν τοις πολλοίς δμα συνεδρεύων. Едва ли нужно и можно, напр., усматривать в этих словах желание Евсевия отметить, что и знаменитый, игравший незадолго перед тем особую роль (председателя), Осий теперь должен был сидеть наряду со всеми другими (τοις πολλοίς), когда председателем фактически являлся сам император, содействовавший в Никее реабилитации Евсевия. Судя по общему смыслу рассказа, Евсевий хочет лишь указать, что и отдаленная Испания имела в ряду участников собора представителя, а именно – известного всем Осия.
С. Marc. I, 4, 39 [I, 25], Klostermann. P. 26 (cf.: 202–203): και μεθ᾿ ετερα έπιλέγει [Маркелл]· έντυχών γαρ Ναρκίσσου τοΰ Νερωνιάδος προεστώτος έπιστολή ήν γέγραφεν πρός Χρηστόν τινα και Εύφρόνιον και Εύσέβιον, ώς Όσιου τοΰ έτπσ–κόπου έρωτήσαντος αύτον, εϊ, ώσπερ Εύσέβιος ό της Παλαιστίνης δύο ουσίας είναι φησιν, ουκαι αυτός λέγοι, εγνων αύτόν άπό των γραφέντων τρεις είναι πιστεύει ν ουσίας άποκρινόμενον.
Soz. I, 21, ср.: Socr. I, 8, 14; Philost. I, 10. Что Христ и Амфион, поставленные вместо Феогния и Евсевия Никомидийского, были, по Niceph. Call. Η. е. VIII, 18 (Migne. PG. Т. 146. Col. 73В), из των εύσεβούντων μάλιστα, это едва ли может служить возражением против возможности обращения к Христу с письмом арианствующего Наркисса, наряду притом еще с такими адресатами, как Евфроний и Евсевий; Христ мог и изменить свои первоначальные взгляды после Никейского собора. В Евфронии нужно, конечно, видеть того Εύφρόνιον τόν πρεσβύτερον, πολίτην όντα της κατά Καππαδοκίαν Καισαρείας, которого Константин потом, по низложении Евстафия, рекомендовал собравшимся в Антиохии епископам (между ними Феодоту Лаодикийскому и Нар-киссу) в качестве преемника Евстафия, наряду с Георгием, тогда арефус-ским пресвитером (V. С. III, 62); избран был Евфроний, а Георгий потом был преемником Феодота в Лаодикии. Третий адресат – Евсевий, есть, вероятно, тот Евсевий, ученик Патрофила Скифопольского и Евсевия Кесарийско-го, который был потом (341 г.) епископом Эмисским и биография которого была написана упомянутым Георгием (Socr. И, 9). При Евстафии еще он прибыл в Антиохию; Евфроний хотел возвести его в священный сан, но он ушел в Александрию. Потом, по возвращении в Антиохию при Флакилле, он был выдвигаем Евсевием Константинопольским (Никомидийским) в качестве кандидата на Александрийскую кафедру, но был поставлен в конце концов в Эмису, однако не был там сначала принят вследствие подозрений в занятиях астрологией (ώς μαθηματικήν άσκούμενος), искал убежища в Лаодикии у Георгия и при содействии последнего был водворен на кафедре Флакиллом Антиохий-ским и Наркиссом. Все эти данные делают вероятными близкие отношения его и к Наркиссу, и к Евфронию уже в 324–325 гг., когда имели место соборы Антиохийский и Никейский. Если бы было известно, что в Антиохию при Евстафии он прибыл уже в 324 г., до бывшего там собора, равным образом, если бы можно было с уверенностью утверждать, что Евфроний, πολίτης кап-падокийский, был пресвитером уже тогда и именно в Антиохии, можно бы почти с достоверностью полагать, что письмо Наркисса было писано им в Антиохию и именно после Никейского собора. На рассматриваемый отрывок из Маркелла обращал внимание, напр., Zahn Th. Marcellus von Ancyra. Gotha, 1867. S. 22. В третьем адресате – Евсевии – Цан видит Евсевия Никомидийского; но Евсевий Никомидийский, конечно, был бы поставлен на первое место, и нет оснований думать, чтобы кто‑либо из трех адресатов был епископом. У Орлова А. Тринитарные воззрения Илария Пиктавийско-го. Сергиев Посад, 1908. С. 175,, по недоразумению утверждается, что у Евсевия сохранено письмо Осия к Наркиссу. В тексте нет оснований вообще для вывода, что Осий письменно обращался к Наркиссу. Seeberg, 94, это место приводит лишь в доказательство близости Наркисса к Евсевию Кеса-рийскому.
О восточном происхождении и характере термина ομοούσιος ср., между прочим, Schwartz Ε. Kaiser Constantin und die christliche Kirche. Leipzig, 1913. S. 118–120 (с ссылкой на Holl К. S. VI‑VII). Ориген был против применения этого термина к Лицам Св. Троицы. Ср.: Болотов В. В. Учение Оригена о Св. Троице. СПб., 1879. С. 268–277. У Филосторгия, между прочим, сообщается, что Александр Александрийский, еще до Никейского собора, поспешил прибыть в Никомидию морем раньше Ария и его сторонников, путешествовавших по суше через Палестину, Финикию, Сирию и Киликию, и убедил здесь Осия и бывших с Осием епископов утвердить на соборе единосущие. См.: Philost. Η. е. I, 7. Bidez. P. 8–9 (у Фотия: συνοδικάιψηφοις άνομολογησαι – όμοούσιον τφ πατρί τόν υίον, и в более подробном рассказе в Vita Constantini, Cod. Angelic, gr. 22: κυρωσαι τό όμοούσιον). Об σύσία и ύπόστασις ср.: Socr. Ill, 7, 12.
В переводе Швартца, S. 2783: έξ ών ήρωτήθησαν και ήρώτησαν, ήλέγχθησαν όμοδοξοϋντες τοις μετ᾿ ᾿ Αρείου και έναντία τοις προκειμένοις φρονοϋντες.
Как говорят они сами в послании, п. 23. По Сократу, II, 20, они устроили собор в Филиппополе и оттуда писали послания (будто бы с анафемат-ствованием όμοούσιον и утверждением άνόμοιον, что невероятно).
Hilarii Pictav. Fragm. hist. Ill, η. 27 (Migne. PL. T. 10. Col. 674BC): Sed Ossium [damnavit omne concilium] propter supradictam causam [ общение с Маркеллом и Афанасием и некоторыми другими] et propter beatissimae memoriae Marcum, cui graves semper injurias inrogavit: sed et quod malos omnes pro criminibus suis digne damnatos totis viribus defendebat, et quod convixerit in Oriente cum sceleratis ac perditis. Turpiter namque Paulino quondam episcopo Daciae individuus amicus fuit, homini qui primo de maleficiis fuerit accusatus et de Ecciesia pulsus, usque in hodiernum diem in apostasia permanens cum concubinis publice et meretricibus fornicetur, cujus maleficiorum libros Ma‑cedonius episcopus atque confessor a Mopso combussit. Sed et Eustasio et Qui‑matio adhaerebat pessime et carus fuit, de quorum vitae infamia turpi dicendum nihil est: exitus enim iilorum eos omnibus declaravit. His itaque ac taiibus junctus ab initio Ossius, sceleratis semper favens, contra Ecclesiam veniebat, et inimicis Dei semper ferebat auxilium.
Совершенно невыясненными, по-видимому, остаются пока отношения Осия и к другим упоминаемым в послании лицам. Неизвестно, кто такой «блаженнейшей памяти Марко, которому Осий «причинял всегда тяжкие обиды». В числе никейских отцов упоминаются Μάρκος Στάνδου в Лидии (Gelzer. Index restitutus, № 136; Σιλάνδου, no Lequien, Blandum или Blaundum, no Ramsay; cf.: Gelzer. P. 247), Καλαβρίας (№ 206) и Βοίας в Ахайе (№ 213; Εύβοιας, p. 239); это же имя носил преемник Сильвестра на Римской кафедре (18 января – 7 октября 336 г.), может быть, тождественный с труднообъяснимым «Марком» в адресе письма Константина к папе Мильтиаду (Eus. Η. е. X, 5, 18), и в таком случае бывший влиятельным деятелем еще до возведения на кафедру. Не менее загадочным является «Павлин, некогда епископ Дакии», individuus amicus Осия, низложенный по обвинению в занятиях магией (de maleficiis) и проводивший, по заявлению восточных, недостойную жизнь и во времена Сердикского собора. Созомен (III, 11) или читал в послании вместо «Δακίας» "Αντιοχείας», или сам лишь по недоразумению назвал этого Павлина Антиохийским. Отсюда, доверяя показанию Созомена, Э. Зее-берг (Loc. cit., 104–105) (подобно Valois) полагает, что этого Павлина и нужно видеть в упоминаемом бл. Иеронимом Павлине – предшественнике Евстафия на Антиохийской кафедре; низложен он был самими православными. Но вернее принимаемое Д. А. Лебедевым (853 23) мнение Лекиена, Ляйтфута и Гуоткина, что предшественником Евстафия был Павлин, перешедший в Антиохию из Тира и вскоре затем скончавшийся. Вопрос о Павлине, «другом» которого был Осий, остается, таким образом, открытым. Если не отождествлять его с Павлином, епископом Aδάνων в Киликии, присутствовавшем и на Антиохийском (вероятно, № 31) и на Никейском (№ 89) соборах (за это отождествление может говорить до некоторой степени то обстоятельство, что обличителем его, сжегшим его книги, явился именно Киликийский епископ – Македоний Мопсуестийский, бывший на тех же соборах и затем в Сердике), то нужно предполагать существование еще особого Павлина. Едва ли можно согласиться с С. Л. Епифановичем (Труды Киевской Духовной академии. 1913. Январь. С. 132), что это – известный пресвитер Павлин, глава евстафиан. Не имеется, по-видимому, каких‑либо данных для уяснения отношений Осия и к Киматию – Антарадскому (в Финикии), но не Палтскому (в Килисирии), если в упоминании об «exitus» его и Евстафия видеть указание на конец жизни, так как Киматий Палтский был в живых еще в 362 г.
Athan. Apol. с. arian., η. 74 (Bright, p. 88): [Ίσχύρας] έτη–της συνόδου της συγκροτηθείσης έν ᾿Αλεξανδρεία, έπί τη παρουσία τοΰ πατρός ήμων Όσιου καθηρέθη, και λαϊκός συνήχθη.
Ibid. п. 76 (ρ. 90): ύπό γάρ Κολλούθου τοΰ πρεσβυτέρου φαντασθέντος έπισκοπήν, καί ύστερον ύπό κοινής συνόδου Όσιου και τών σύν αύτω έπισκόπων κελευσθέντος πρεσβυτέρου είναι, καθό και πρότερον ήν, κατεστάθη [Ίσχύρας]. Ввиду этого совершенно определенного заявления совсем неуместным является сомнение Гефеле (I2, 281) по поводу п. 74, присутствовал ли Осий на самом соборе в Александрии.
Apol. de fuga, п. 5 (Bright, p. 161): Ποίας γάρ ού καθηγήσατο συνόδου; Καϊ λέγων όρθώς, ού πάντας επεισε; Ποία τις έκκλησία της τούτου προστασίας ούκ εχει μνημεία τά κάλλιστα.
Hist, arian. ad mon., η. 42 (p. 212): ούτος και συνόδων καθηγεΐται, και γράφων άκούεται πανταχού» ούτος και την έν Νικαία πίστιν έξέθετο, και τους Aρειανοΰς έκήρυξεν αιρετικούς είναι πανταχού.
Sozom. Η. е. I, 16, 5, Hussey, I, p. 79–80: πέμπει άνδρα διαλλάξοντα τοΰς έν Αίγύπτω διά τό δόγμα στασιάζοντας, και τούς πρός έω περί τήν έορτήν διαφερομένους᾿ ήν δέ ούτος "Οσιος ό Κορδούβης έπίσκοπος. Созомена, очевидно, повторяют Никита Хониат и Никифор Каллист. Nic. Chon. Thesaur. V, 5 (Migne. PG. Т. 139. Col. 1366 В): Hosium Alexandriam ablegat, ut eos reconciliet, qui seditionem ibi super dogmate concitabant, atque illos etiam, qui in Oriente de Paschae festo digladiabantur. Niceph. Call. H. е. VIII, 12 (Migne. PG. T. 146. Col. 52 D): τούτον μετά γραμμάτων τοις έν Αίγύπτφ στασιάζουσιν έπεμπε, καταλλάξαι τε και εις όμόνοιαν άγαγεΐν. ετι δέ και τοις περί την έορτήν διαφερο–μένοις κατά τήν εω τήν συμφωνίαν βραβεΰσαι.
Schwartz Ε. Zur Geschichte des Athanasius. VII//Nachrichten, 1908. Η. 3. S. 363.
Schoo G. Die Quellen des Kirchenhistorikers Sozomenos. Berlin, 1911. S. 137.
Ibid., 12, 18.
Если сообщение Созомена является даже простым недоразумением, то можно и в этом случае думать, что именно от прибывшего с Востока Осия император получил точные известия о пасхальных разногласиях на Востоке. Ср. у Евсевия о мотивах созвания Никейского собора Константином. V. С. III, 5, Heikel, р. 79: δς έπειδή τήντ&\ λεχθέντων διέγνω άκοήν (о пасхальных спорах) τό τε καταπεμφθέν αύτφ γράμμα τοις κατά την ᾿Αλεξάνδρειαν άπρακτον έώρα, τότε τήν αύτός έαυτοΰ διάνοναν άνακινήσας, άλλον τουτονϊ καταγωνιεΐσθαι [δεΐν] εφη τόν κατά του ταράττοντος τήν έκκλησίαν άφανοΰς έκθροΰ πόλεμον. Что Осию поручено было императором заняться вопросом и о Пасхе, это принимает и Болотов В. В. Лекции по истории древней Церкви. IV, 21.
Вопрос о годе Хрисопольской битвы (18 сентября), окончательно отдавшей под власть Константина восточную половину Империи, с давних пор решается неодинаково: в пользу и 323 г. (J. Godefroy, Tillemont), и 324 г. (Valois).
Theodoretiana, 154.
Если даже предположить, что уже по прибытии в Антиохию Осия и при его содействии состоялось самое избрание Евстафия на кафедру (к нему в Верию Александр Александрийский уже обращался ранее с особым посланием, Theodor. I, 4, и о его правоверии и ревности Осий мог получить сведения еще в Александрии), т. е. что Осию принадлежала роль более или менее сходная с той, которую Швартц и Зееберг усвояют Евсевию Исаврийскому, то и в таком случае Евстафий мог сразу же выступить на соборе главным действующим лицом.
В переводе Швартца, S. 2738_9: άκόλουθόν έστιν και τη ση αγάπη γνωσθηναι τά ύπό τ᾿ έμοΰ τε και των όσίων αδελφών ήμών κεκννημένα τε και πεπραγμένα. έλθωνγαφ εις την των Aντιοχέων και ιδώ ν την έκκλησίαν λίαν ταραχθεΐσαν ζιζανίοις δια της ένίων διδασκαλίας και στάσεως καλώς εχειν έδοξέ μοι μή ύπ᾿ έμαυτοΰ μόνου τό τοιούτον άποβληθηναι καί άπωσθηναι, άλλα και παρορμήσαι δειτούς όμοψύχους ήμών καί συλλειτουργούς κτλ. Между прочим, выражение τά ζιζανιώδη φυτουργήματα в приложении к арианскому учению встречается и в отрывке из сочинения Евстафия, приведенном у Феодорита (I, 8, 4).