Елховский Владимир Евгеньевич, протоиерей

Родился в 1896 г. в Переславле-Залесском в семье священномученика иерея Евгения Елховского, расстрелянного 29 октября 1937 г. В 1910 г. Владимир поступил во Владимирскую духовную семинарию, где слушал курс гомилетики и литургики у иеромонаха Афанасия (Сахарова). В своем дневнике, написанном во время Великой Отечественной войны, в перерывах между боями, Владимир Евгеньевич вспоминал о полученной им единице по гомилетике и о том, как однажды по предложению о. Афанасия семинаристы подготовили «такую всенощную, какая пелась в старину», продлившуюся с 6 часов вечера до 3 часов утра. Окончив Владимирскую духовную семинарию, Владимир Елховский поступил в Московский университет на историко-филологический факультет. В связи с мобилизацией студентов перевелся в Александровское военное училище и в 1917 г. попал на Западный фронт, откуда через год вернулся домой в Переславль из-за начавшегося в армии морального разложения. В тяжелейших условиях полуголодного существования Владимир Евгеньевич продолжил учебу в университете. В 1918 г. в Москве произошла его встреча с иеромонахом Афанасием – членом проходившего в это время Поместного Собора Православной Российской Церкви, который пригласил бывшего ученика на одно из заседаний. В 1919–1920 гг. В. Е. Елховский служил в Красной армии. В 1920–1930-е гг. ему, как сыну священника, приходилось часто менять место работы – отовсюду увольняли. Он работал в Переславле, в Москве, некоторое время жил с женой и двумя дочерьми в Таганроге. Незадолго до ареста отца и всего городского духовенства вернулся в Переславль. После смерти отца, пройдя всю Великую Отечественную войну, Владимир Евгеньевич в ноябре 1946 г. принял священный сан и был назначен в Успенский храм с. Жилино Московской обл. В феврале 1948 г. он был переведен в московский храм Воскресения Словущего в Брюсовском переулке (ныне ул. Неждановой), в 1953 г. стал его настоятелем. В 1948–1950 гг. был священником Русской духовной миссии в Иерусалиме. По возвращении в Москву работал в Отделе внешних церковных сношений, был благочинным Москворецкого благочиния, работал в Патриархии: в Хозяйственном управлении, Пенсионном фонде, канцелярии. В 1974 г. ушел за штат по болезни. Скончался в 1977 г. и был похоронен на Даниловском кладбище в Москве.

ВОИСТИНУ ВОСКРЕСЕ.

Смиренно прошу прощения у Вас, дорогой Владыко, что не поздравил Вас своевременно с величайшим христианским праздником Воскресения Христова, поэтому еще раз от всего сердца восклицаю:

ВОИСТИНУ ВОСКРЕСЕ.

Собственно не было ни одного дня, начиная со Страстной Недели, когда бы я не помнил, что должен поздравить Вас и многих других лиц, но... не поздравил никого. Как нарочно, все четверо моих сослуживцев на это время заболели, и вот я, с грехом пополам, вытаскивал их к службе, а всю работу за них делал сам: исповедь, причастье и т. д. Два раза читал 12 Евангелий, совершил два погребения Спасителя и от начала Великого Четверга до вечера Христова Воскресения совершенно не спал. За всеми тремя пасхальными литургиями и утренями освящал пасхи. И Господь по милосердию Своему дал мне на все это силы. Мало того, в течение все[х] этих четырех дней у меня совершенно не болело сердце. Только в первую утреню и литургию, которые я служил сам, со мной произошло, очевидно, от переутомления, странное явление. Лет 25 назад мне в различное время дважды снился громадный, великолепный храм, полный людей. Я помню в нем все иконы и его план. И вот теперь первую утреню и литургию я служил именно в этом храме. Состояние мое было совершенно бодрое, я прекрасно видел всех своих постоянных церковных посетителей и многих других известных артистов, которые всегда бывают у меня за пасхальной службой, но служил я все же в другом храме, ничуть не считая это странным и непонятным. И только уже во время третьей литургии я с удивлением увидал, что нахожусь не в том храме, в котором служил. Вот до чего можно утомиться. Но, слава Богу, все прошло благополучно. Сейчас имею в кармане удостоверение патриархии, что мне, по болезненному состоянию – ослабление сердечной деятельности, сердечные спазмы, и сильное расстройство нервной системы – с 16 мая сего года разрешен 2-месячный отпуск. Однако... я обещал Святейшему все большие праздники служить сам, ремонт храма никому не передоверять (наружная покраска, частичная реставрация и позолота куполов – этого храм не имел никогда), и еще однако... единственный мой помощник, на которого я хотел оставить руководство богослужебной частью, заболел воспалением легких. Как тут уйти в отпуск, а уйти необходимо и по другим соображениям: митрополит Николай на протяжении последних трех лет в четверг на Пасхе в четвертый раз предложил мне перейти к нему на Преображенку настоятелем храма. И только что полученный отпуск по болезни если не спас, то по крайней мере отсрочил этот перевод.

Очень хотел видеть Вас в Москве, но, узнав, что в Вашей комиссии заседают некоторые лица, с которыми я никак не могу наладить нормальных отношений, решил просто не показываться.

Во время отпуска думаю побывать во Владимире, погостить немножко у мамы в Иванове и вернуться обратно к внучке, чтобы вместе с нею дышать деревенским воздухом. (В Москве профессор разрешил мне ходить только по таким переулочкам, в которых нет автомашин, ходить медленно, не бегать, резких движений не делать – но для меня все это невозможно, я и под старость остался таким же, каким был в семинарские годы. )

Прочитал в 3-м номере журнала статью о Горненском монастыре⁴²⁸ и возмутился духом. Между, казалось, невинных строк статьи я читал другое содержание, которое и имел в виду ее автор и, видимо, покровительствующие ему лица, без ведома которых статья появиться в журнале не могла. Ведь я почти полтора года был настоятелем Горненского монастыря и знаю этого полупомешанного негодяя и интригана, строящего свое благополучие на несчастии других.

Простите, дорогой Владыка, задержал Вас своими малопонятными строками, но не могу спокойно видеть хладнокровное убийство, которое читается за ненаписанными строками статьи. Прошу Ваших молитв. Прот[оиерей] В. Елховский.

Д. 14. Л. 82–83 об. Подлинник. Машинопись.

Москва

Приношу Вам, Ваше Преосвященство, дорогой Владыко, мою глубокую благодарность за Ваше поздравление меня со днем Ангела. В этот день, хотя отпуск мой еще и не кончился, я служил у себя в храме. Надо сказать, что еще за пару дней до этого я начинаю просто болеть душой: в день Ангела я должен пройти тягостную процедуру приема на амвоне за молебном всякого рода речей и подношений. Пытался я было первые годы с этим бороться, но обижаются: «у нас уже это так принято». Еще в этом году получилось как-то лучше. Накануне после всенощной я получил от одной прихожанки подарок пять томов «Добротолюбия» и вот перед литургией случайно раскрыл один из них и сразу же в творениях Антония Великого мне бросился в глаза евангельский текст: «Горе вам, если люди говорят о вас добрые слова, и славословят вас, вы царствия Божия не взыщете»⁴²⁹. Это меня как-то сразу успокоило, и на этом тексте я и построил свое ответное слово. На молебен вышли 9 городских священников, по большей части моих бывших по храму сослуживцев, а на другой день в воскресенье служил епископ Алексий⁴³⁰, только что хиротонисанный, также бывший у меня вторым священником, а потом назначенный настоятелем на Воробьевку, у нового университета.

Боюсь, что Вас смутило мое последнее письмо. Вот и сейчас одна жертва интриг по разрешению митрополита Николая проживает у меня.

Письмо прервали. Попросили в алтарь. Приехал какой-то священник с Урала.

Наслушался от него всяких чудес и понимаю, почему он не хочет уходить оттуда в Ленинград к сыну священнику. Старику 77 лет. Проходит по уральским лесам иногда по 40 километров. Во всех деревнях крестит всех – и малых и больших. Венчает (в храме) поголовно всех, которые жили без венчанья лет по 30. Сейчас прервал свой отпуск и приехал в Москву хлопотать: приостановить разрушение церкви на его родине, где-то в Нижегородской губернии. Сохранились же такие люди до наших дней.

Отпуск мой кончился 1 августа. Но здоровье поправить не так-то просто. Вчера литургию едва отслужил. Крестины пришлось перенести на более позднее время, так как сразу после окончания литургии, молебна и общей панихиды был отпев с певчими правого хора министра судостроительной промышленности Носенко⁴³¹ (заочно).

Так в тот день – 6 августа – и не дали закончить письмо. А 7 августа весь день пронянчился с внучкой, которая осталась без няни, уехавшей домой по случаю болезни матери. Сегодня 8-е число. Собрался было с своим церковным завхозом-инженером поехать на дачу к художнику Пономареву, который в минувшие два года сделал мне вновь всю храмовую живопись. Приехал для этого в Москву, а тут как нарочно такой обложной дождь начался, что о поездке и думать не приходится.

Наружная покраска храма закончена, уже и леса убраны, а вот купола и кресты все еще полностью закрыты и откроются не ранее конца сентября. Где ни ковырнешь, везде находятся всякие неполадки. Появилось много непредвиденного ремонта.

За время отпуска, кроме как на недельку съездил навестить маму, нигде не удалось побывать. В Патриархии какие-то перемены. Очень близкий к патриарху человек и по общим отзывам, да и я его знаю только таким же, очень приличный человек, вдруг телеграммой из Одессы освобожден от работы и назначен старостой на Калитниковское кладбище к о. Леониду Соловьеву (владимирец).

Кончаю письмо, иначе еще неделю не отошлю его. Рвут по всяким делам.

Еще раз благодарю за поздравление и прошу молитв Вашего Преосвященства, в которых все мы очень и всегда нуждаемся.

Прот[оиерей] В. Елховский.

Д. 16. Л. 129–130. Подлинник. Машинопись.

Москва

Ваше Преосвященство, дорогой Владыко.

Простите, что до сих пор не ответил на Ваше письмо, которым был очень обрадован. Проболел дней 12 и пролежал дома в постели, но, как за мной водится, не выдержал срока. Встал ранее положенного, хотя профессор и бранил меня сильно, говоря, что в моем возрасте здоровьем бросаться уж не следует. Словом, до сих пор кашляю, мед[ицинская] сестра говорит, что уколы пенициллина мне не помогли и очаг в легких не рассосался. Но что же будешь делать: подходил храмовой праздник, архиерейская служба, а затем буквально с постели вытащили на всесоюзную конференцию ветеранов войны. На 800 делегатов из духовенства был я один, пришлось выступать, сначала все смотрели на меня как на какое-то явление чуть не с того света, а потом усиленно фотографировали особенно после того, как я на вопрос одного генерала: «кто же это вас увел от нас» – я ответил, что не только никто меня не уводил, а я сам еще одного увел (еп[ископа] Михаила Чкаловского⁴³²).

Когда же маршал Василевский⁴³³ объявил: «слово предоставляется бывшему начальнику штаба бригады протоиерею Елховскому», то тут уже меня встретили большими аплодисментами, что досталось лишь немногим. Все это для меня, конечно, слишком ясно. Когда происходили выборы, то я оказался избранным в состав постоянного комитета. Результат один (с одной стороны) теперь за мной усиленно гоняется один американский корреспондент, от которого меня так же стараются усиленно охранять, (с другой стороны) Патриархия прислала ко мне на сегодняшний день для службы в полном составе всю Сербскую делегацию (патриарх, митрополит, три епископа, три протоиерея, один священник, наш архиепископ Борис и другие). Пришлось пару дней сломя голову носиться по Москве и клянчить где митры, где архиерейские облачения и проч[ее]. А когда я сказал в Синоде, что у Вас побольше церкви не нашлось, то мне архиеп[ископ] Борис, смеясь, ответил: не попадайся в газеты. Вот из-за этой канители и письмо растянул на несколько дней. Ну, слава Богу, все благополучно окончилось.

Очень рад был бы повидаться с Вами, но боялся Вас стеснить, а приехать мог, так как в церкви есть своя машина. Мой московский телефон:

Б 9–66–16 (церковь). А если можно будет повидать Вас на Монетчиковом, когда Вы будете здесь, то, если разрешите, обязательно буду.

Прошу молитв Вашего Преосвященства Прот. В. Елховский.

Д. 17. Л. 148–149. Подлинник. Машинопись.

Ваше Преосвященство, дорогой Владыка.

Простите ради Бога, что до сих пор не ответил на Ваше последнее письмо: закружился с делами. Сотрудники скрипят: одни болеют, другие ленятся, третьи вообще не знают, как взяться за дело. Вот и кручусь все время как белка в колесе. А тут еще подоспела новая нагрузка. На последней сессии Синода было постановлено упразднить фактическую пожизненную должность благочинных, и вот, в исполнение этого решения, в Москве все четверо благочинных освобождены от их должностей и Святейший назначил новых. В число этих новых попал и я. Как буду справляться со временем и своей церковной работой, пока себе не представляю, главное, беспокоит состояние причта храма: положиться не на кого. И то уже на днях насел на своего академика и сказал, что если он по своим воскресным дням не будет говорить проповедей, то будет из храма переведен на другой приход. Вообще-то возмутительная история: молодой преподаватель гомилетики в Духовной Академии и за два с половиной года службы в храме сказал только две проповеди, и то после резкого нажима на него со стороны Н. Ф. Колчицкого. Вот уже действительно чеховский чиновник в футляре. Я предпочел бы иметь старого псаломщика священником, чем этого современного академика, только и беда в том, что он протекция Колчицкого. Ну Бог с ними.

Жду Вашего приезда в Москву, но Колчицкий сказал мне, что он состоится, возможно, на святках, ранее же Ведерников говорил мне, что Вы должны быть в Москве тотчас после 1 января. Вот теперь и не знаю, кому верить.

Видел вновь изданный требник: велик.

Поздравляю ВАШЕ ПРЕОСВЯЩЕНСТВО с наступающими праздниками РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА и БОГОЯВЛЕНИЯ, желаю провести их в добром здоровье и душевной радости.

Преданный Вам прот[оиерей] В. Елховский.

Д. 19. Л. 87–88. Подлинник. Машинопись.

Ваше Преосвященство, дорогой Владыко.

Сердечно поздравляю Вас с наступающими праздниками Рождества Христова и Новым Годом. Молитвенно желаю в душевной радости воспеть хвалу в яслех возлежащему нашему Спасителю и наступающее лето благости Божией провести в мире, здравии и всяком благополучии.

Дошли до меня слухи, что Вы опять что-то прихворнули. Не надо бы этого, еще рано.

Сейчас мы в Москве обзавелись еще одним архиереем. На последней сессии Синода епископ Балтский Пимен, недавно хиротонисанный, переименован в епископа Дмитровского «в помощь патриарху». В связи с этим назначением можно ожидать в жизни московской церкви некоторого оживления, а то все наши владыки стали старыми и немощными, а главное-то, чересчур перегруженными всякими работами, так что на Москву у них и времени не остается.

Путаемся тут до сих пор с календарными указаниями евангельских чтений. Между прочим мне пришлось слышать, что обвинение в этой путанице было брошено и в Ваш адрес, поэтому мне казалось бы, что Вам не мешало бы сообщить и патриарху о той роли, какую Вы занимали при составлении календаря. Колчицкому я это уже сказал, и он, видимо, по этому же вопросу вызывал к себе о. Павла Соколовского, который в этот день оказался в патриархии. Теперь ждем, как всегда с запозданием, нового календаря и журнала.

А все-таки не грех было бы Вашему Преосвященству, когда будете в Москве, заглянуть и ко мне в храм. Пожалуй, не хвалясь могу сказать, что увидите здесь кое-что интересное: я продолжаю пополнять свой запас икон. Теперь перешел исключительно на 16 век, а ведь это «золотой век» нашей иконописи.

Прошу Вашего благословения и святых молитв. Протоиерей В. Елховский. 2.I.1958

Д. 28. Л. 30–31 об. Подлинник. Машинопись.

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ.

Поздравляю Вас, дорогой Владыка, с светлым праздником Христова воскресения и желаю встретить и провести его в духовной радости и добром здоровье. Письмо Ваше, где Вы отчитываете столичное духовенство, получил своевременно и также подписываюсь под ним обоими руками, тем более что прочитать статью, на которую Вы ссылаетесь, я все же до сих пор не удосужился. Может быть, я просто стал стар и поэтому у меня ни на что не хватает времени или же не умею располагать свое рабочее время. Во всяком случае, ранее этого за собой не замечал. Вот сейчас начинаю писать праздничные письма и прихожу в ужас: как я с этим делом справлюсь? Надо написать до полусотни всяких ответов. Есть у меня три близких ко мне архиерея: один мой учитель, другой – мой товарищ, третий – мой бывший младший священник по храму. И всем не писал по нескольку месяцев. Второй из них бранит меня в письмах, а первый и третий молчат, вероятно думают, что я просто зазнался. С чистой совестью могу сказать, что этого нет в моем характере, просто потонул в делах, и здоровье к тому же всю зиму пошаливает. И вот теперь, благословясь, начинаю первое письмо к первому из трех. Не умею я как-то легкомысленно относиться к своим обязанностям и поэтому и завалился делами. Не оставляю работы над иконами: за последние шесть месяцев у меня появились иконы XVI века: Крещение, Вознесение, Сошествие Св[ятого] Духа, Тайная вечеря, Преображение, мч. Татиана, мч. Вонифатий, Богоматерь и ап[остол] Петр, Иоанн Креститель и ап[остол] Павел. Ходит много знатоков, отечественных и иностранных, и все очень хвалят, а я посмеиваюсь про себя и решаю, что я умнее всех этих специалистов. Недавно расспорился с одним американским профессором до того, что тот попросил одну икону на экспертизу. Я ее снял из иконостаса, профессор ее и вертел, и нюхал, и рассматривал в лупу, и в конце концов признал себя побежденным: «Да, согласен с вами, вы правы, краски не современные, но я просто поражен». Но все это стоит больших трудов, денег и требует и дипломатии. В храме сейчас остались вчетвером: три священника и диакон. Один священник ушел за штат.

Приезжала из Сибири дочь с мужем в отпуск, но я их видел очень мало. Жена скрипит, профессор недавно признал ее в худшем состоянии, чем я. Мама, слава Богу, жива, но не видал ее уже два года (все из-за своих дел). Надо бы после Пасхи ее навестить. В благочинническом совете воюю с Колчицким, но трудно, остальные члены молчат, хотя в душе и согласны со мной. Собираю материалы по истории Церкви последних 40 лет. Сижу над составлением нотной библиотеки, сейчас у меня уже больше 400 отдельных песнопений, но собирать трудно. В идее у меня организация фундаментальной нотной библиотеки, но одному это не по силам, а начальству об этом и не заикаюсь: вряд ли встречу доброжелательное отношение, так как у лиц, ведающих деньгами, страсть к деньгам в ущерб делу и у них же неограниченное влияние на начальство. Вот так и копаюсь в делах. Прошу благословения Вашего Преосвященства и молитв за грешного бывшего ученика.

Все же не теряю надежды видеть Вас или у себя, или побывать как-либо у Вас, если разрешите.

Прот[оиерей] В. Елховский.

Д. 30. Л. 149–150. Подлинник. Машинопись.

Москва

Ваше Преосвященство, дорогой Владыка.

Приношу Вам глубокую благодарность за поздравление и ту радость, которую Вы доставили мне Вашим письмом. Дело в том, что за несколько дней до его получения я в нашей коллегии благочинных разговаривал с заглянувшим к нам о. А. Соллертовским и сказал ему, что чувствую себя очень неловко перед Владыкой Афанасием потому, что не знаю дня его ангела и поэтому не поздравляю, а он сказал, что и сам его не знает. А потом о. А[лександр] добавил, что получил от Вас письмо, в котором Вы просите ему ничего не писать, прекратить с ним всякую переписку, не приезжать к нему без особого от него разрешения и ни в коем случае не присылать, а задерживать всяких неразумных почитательниц. И вот вдруг через пару дней после этого разговора получаю Ваше письмо, да еще и с приглашением заглянуть при случае к Вам. С большой благодарностью и радостью воспользуюсь им, но... при случае. Сам себе я не хозяин и, чем больше живу, тем чаше мне приходит на ум мудрая пословица: «работа дурака любит». Сейчас меня снова оседлали, дав при этом самую паршивую должность, а именно: член Хозяйственного управления Патриархии. Попутно и еще одну: благочинного иностранных подворий и Новодевичьего монастыря, не освобождая от основного моего Москворецкого благочиния. Семейные бранят и плачут, что я окончательно угроблю свое здоровье, доктора бранятся еще больше, а кое-кто радуется, что нашлась шея для стольких хомутов. И вдобавок все это бесплатно. А мне жаль: вижу, что действительно работников нет, хотя и сам я (в части хоз[яйственного] управления) отчетливо понимаю, что при сложившейся на верхах ситуации я почти бессилен что-либо сделать. Все же начал с того, что созвал всех ответственных работников всяких мастерских и произнес им речь приблизительно такого содержания: «Я отлично знаю, что все Вы пломбированные жулики и плуты, сейчас вы лебезите передо мной, но приедет из Одессы начальство, и вы будете забегать к нему со всех крылец, подхалимничать, лебезить и подличать. Своим поведением Вы поставили уже под удар не только свое благополучие, но и всю Русскую Церковь в целом. Помните одно, что первыми полетите вы. Вы – начальники и имейте смелость сказать начальству правду в глаза, вы поставлены для соблюдения законности, а, подхалимничая, вы это забываете». Все это, конечно, иллюстрировал примерами из их деятельности. Кончилось все так, как и положено в таких случаях: клялись в верноподданнических чувствах, держа камень за пазухой.

Иконы понемножку собираю. Ноты тоже. А сейчас ломаю голову: как быть. При таких нагрузках я лишен возможности совершать службу в храме. Буду просить четвертого священника, но за чей счет и на какие средства его содержать? За счет причтовых доходов? Обидятся сослуживцы. За счет ящика? Запрещено. За свой личный счет? Сам обижусь, и так на всех должностях работаю бесплатно. Да и иждивенцев у меня что-то не только не убывает, а все прибывает.

Сегодня еще получил частную нагрузку. Выступал в радиокомитете для западной Германии.

За юбилейные карточки благодарю: обеднел Владимир, какое имеют к нему отношение Покров на Нерли и Боголюбово? Вот и осталось для самого города только два снимка.

Намылить мне голову за сентябрьскую отступку⁴³⁴, конечно, следует, но должен сказать, что умнее от этого я не буду. Чистосердечно каюсь, что устава церковного никогда не знал и теперь не знаю, и когда о нем при мне говорят, то я только делаю глубокомысленное лицо, за которым скрывается полное невежество.

Еще раз благодарю за поздравление и память.

А все же мне хотелось бы знать день Вашего Ангела, так как я на самом деле чувствую себя по отношению к своему старому учителю как-то виноватым, и от этого на душе неспокойно.

Прошу молитв Вашего Преосвященства.

Прот[оиерей] В. Елховский.

Д. 35. Л. 17–18. Подлинник. Машинопись.

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ.

Поздравляю Вас, дорогой Владыко, с великим праздником светлого Христова Воскресения и от души желаю Вам провести его в мире, радости душевной и телесном здравии.

Как-то слышал, что владыка Афанасий служил в Троицкой лавре и опять проехал мимо Брюсовского переулка, в котором он был бы желанным гостем.

С работы на Чистом переулке я ушел просто самовольно, никому не сказавши, перестал выходить на работу, и только это помогло. На душе стало спокойнее, многое там за последнее время мне не нравилось и даже стало вызывать беспокойство.

Прошу молитв Вашего Преосвященства об упокоении рабы Божией Александры, моей мамы, которая скончалась в Иванове 3 марта с. г. в возрасте 88 лет.

Скоро, пожалуй, и мой черед.

Испрашивая благословения Вашего, остаюсь

Ваш послушник

прот[оиерей] В. Елховский.

28.IV.59.

Д. 40. Л.10а. Подлинник. Машинопись.

ВАШЕ ПРЕОСВЯЩЕНСТВО,

Дорогой Владыка.

Простите неключимого раба за его прегрешения: не поздравил Вас ни с Рождеством Христовым, ни с Светлым Его Воскресением. Не хотелось ограничиться общим официальным поздравлением, хотелось написать побольше, поделиться своими заботами и тревогами. Но недаром говорится, что и ад вымощен благими намерениями. Буквально заедают и дела и здоровье сдает: всю осень и зиму болел и в то же время и осень и зиму работал. Неожиданно помогли гомеопаты, к которым я всегда относился недоверчиво. Но этим улучшением воспользовалась Патриархия, и вот я уже снова получил указ о назначении туда на работу, вместо отпуска, о котором мечтал, так как не пользовался им уже несколько лет. Вот сегодня третий день как я опять на Чистом. Дела здесь, на мой взгляд, еще хуже, чем были раньше. Но все, кому надо говорить, молчат. Вчера навестил Колчицкого, лежит с парализованной рукой, но командования оставлять не хочет, а голова не позволяет. Склероз или сахарная болезнь сильно сказывается. Многого не помнит, и поэтому с ним трудно. К патриарху попасть трудно, через посредников делать не хочется, а это все сказывается на работе.

Кажется, в этом году я поздравляю Вас с днем Ангела с опозданием лишь на один-два дня. Сейчас печатал расписание богослужений на неделю и обнаружил в календаре память св. Афанасия Лубенского. Примите, дорогой Владыка, от меня самые лучшие и сердечные пожелания здоровья и всякого благополучия.

Сейчас еду служить к Илии Обыденному, там сегодня праздник «Нечаянной радости», а уже оттуда в патриархию, но это будет не ранее 2 часов дня.

Что будет с моим здоровьем после таких нагрузок, боюсь и думать. Дома даже еще не сказал, что вновь работаю в патриархии и притом в самом для меня нежелательном отделе: в Хозяйственном управлении. Вряд ли долго протяну.

Недавно трое суток заседал в Бюро международной федерации участников Сопротивления, были представители 18 государств. Единственный плюс от этого в том, что долго беседовал с одним нашим генералом и обрисовал ему фактическое положение церкви, чему он был буквально изумлен.

Прошу Ваших дорогих для меня молитв и благословения. Надо собираться к службе.

Прот[оиерей] В. Елховский.

Д. 57. Л. 77–78 об. Подлинник. Машинопись.

ВАШЕ ПРЕОСВЯЩЕНСТВО,

ДОРОГОЙ ВЛАДЫКО.

Почтительнейше поздравляю Вас с великим христианским праздником Рождества Христова и желаю Вам всякого благополучия.

Я погряз в административных делах по благочинию и Хозяйственному Управлению. Кроме того, на меня свалилось, а точнее говоря, надо мной повисла еще одна должность: настоятеля патриаршего собора. Московское духовенство смотрит на нее как на своего рода Голгофу. Я не могу допустить такого кощунственного сравнения, но что там будет очень тяжело – это вне всякого сомнения. При официальных разговорах по этому вопросу я высказал все свои сомнения, но в то же время сказал, что я не признаю никакой организации без дисциплины, поэтому, если будет указ, я ему подчинюсь. Возвратившись в церковь, открыл Евангелие и прочел: «Неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец? » (Иоанн 18, 11). Этот стих вселил в мою душу великую печаль, которая усугубилась еще и тем, что через пару дней после этого я вновь прибег к Евангелию и опять прочитал: «Знаю твои дела: вот, Я отворил перед тобою дверь, и никто не может затворить ее; ты не много имеешь сил, и сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего» (Откр. 3, 8).

Патриархия молчит. После меня было предложение инспектору академии, но и этот отказался. Молчание продолжается, а пока что на весь Союз назвонили о моем назначении: пишут из Ташкента, Казани, Ленинграда. Мне тяжело, но будь на все воля Божия.

В семействе несчастие. Старшая дочь сбита автомашиной и с октября месяца ползает на паре костылей, одну чашечку совсем ликвидировали. А семейные дела не ждут, вот вчера приехал навестить ее, а она на костылях в течение двух дней мыла в доме пол.

Внучата учатся.

Церковные дела не радуют. После подписания в апреле месяце известного документа⁴³⁷ я заявил бывшему Управделами, что все подписавшие подлежат церковному суду, как нарушившие постановление Поместного Собора, а так как так думал не я один, то начальство созвало собор епископов. Все дальнейшее Вам известно. Один из «нынешних» архиепископов донес на меня (с целью доказать свою бдительность), что я будто бы собирался перейти границу одного государства. С апреля дело тянулось до октября, когда мне удалось положить доносчика, как говорится, на обе лопатки, и вот в связи с этим снова возник вопрос о настоятельстве в соборе (в апреле, как мне стало теперь известно, он поднимался и провалился именно благодаря этому доносу).

Таковы мои дела. Прошу молитв Вашего Преосвященства о Вашем многогрешном ученике.

Прот[оиерей] В. Елховский.

6 янв[аря] / 24 дек[абря]

Д. 52. Л. 41–42. Подлинник. Машинопись.