протоиерей Андрей Овчинников
Основной инстинкт или блудная страсть

От автора. Как достичь чистоты жизни

Дорогой читатель!

Во все времена у всех народов ценилась настоящая, дружба. Верный друг всегда считался усладой жизни, и его близость помогала побеждать трудности, избегать оши­бок, справляться с унынием.

Книга, которую Вы держите в руках, подобно хороше­му другу, послужит, мы надеемся, и добрым советником, и поддержкой в трудную минуту жизни, а может быть, даже убережет от беды. Речь в ней пойдет о самом глав­ном — о том, как сделать свою жизнь подлинно счастли­вой. Центральное место в ней занимают советы, как дос­тичь чистоты жизни. Об этой чистоте задумываются почти все, наверное, каждый из нас стремится видеть чи­стоту вокруг себя, начиная со своей одежды и кончая мыс­лями и желаниями.

Но одно дело — чего-то хотеть, а другое — этого дос­тигнуть. Часто так бывает, что между нашими желани­ями и реальными делами лежит глубокая пропасть. «…Же­лание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу… Бедный я человек!» (Рим.7:18, 24) — так воскли­цал св. апостол Павел, видя и в себе, и в других людях постоянное противоборство добра и зла. Причина такого раздвоения — грех, которым поражен всякий человек.

Размышляя о проблеме греха и борьбы с ним, мы обра­тились к советам и наставлениям самых древних христи­анских подвижников — отшельников и монахов, населяв­ших Египетскую пустыню в IV–VI веках. Именно их изречения, бережно, с любовью сохраненные учениками, со­ставили знаменитую книгу Древний патерик, которая на протяжении столетий была излюбленным чтением русско­го православного народа.

Пятая глава Древнего патерика повествует о борьбе с блудной страстью. Именно этой теме посвящена и наша кни­га. Вероятно, многие сразу зададут вопрос: как можно исполь­зовать опыт древних отшельников в современной жизни? Жизни, в которой для большинства Египет ассоциируется с круглогодичным приятным отдыхом на берегу моря, а не с «ко­лыбелью монашества» и родиной великих святых.

Другие, прочитав название, возмущенно скажут: «Мо­нахи V века жили в дикой пустыне, они были девственни­ками, некоторые из них по 50 лет не видели женщин. Я живу в XXI веке и мечтаю создать хорошую семью… Какую пользу принесут мне их советы?» Подобные возражения правомер­ны, но мы, тем не менее, уверены, что затронутая нами тема не может и не должна оставить читателей равно­душными. Ведь то, о чем мы пытаемся говорить, стало все­общей проблемой. Сугубо эта проблема коснулась наших детей, молодежи. Речь идет о пагубном духе времени и о тех «ценностях», которые для многих стали целью и смыс­лом жизни. Прочно в наше сознание въелись такие поня­тия, как вседозволенность, сексуальная свобода и безот­ветственное отношение к жизни. Отовсюду слышны призывы: «Бери от жизни все!», «Весь мир создан для тебя!», «Живем один раз».

И немногие, к сожалению, особенно среди молодых, по­нимают, что эти призывы подталкивают человека на смер­тельно опасный путь — воплощения в жизни своих страстей и пороков. Не только отдельный человек, но целые общества, избравшие подобные девизы своими целями и ориентирами, обречены на самоуничтожение и вымирание.

Мы не хотим, чтобы это случилось с нами и с нашими детьми, поэтому и обращаемся к проблеме чистоты жизни. Необходимо спасение от грязи, которая потоками льется в наши души с телевизионных экранов и из Интернета, с рек­ламных щитов и обложек журналов. Пошлость и растление проникли в школы и даже детские сады, духом блуда напол­нен воздух, с открыто звучащими пошлыми разговорами, сек­суальными анекдотами и непотребными выражениями.

В связи с этим наш взор обращается к Церкви. Все большее число людей начинают реально осознавать, что спасение от «чумы XXI века» возможно только в Церкви, в Ее спасительной ограде, и самое главное — в особой благо­датной жизни, которую именно Церковь сегодня в наиболь­шей степени и способна дать. Церковь в наше время — это единственный форпост, вставший на пути развития гре­ха, чтобы это зло обнаружить, о нем во всеуслышание ска­зать миру и дать особые силы и средства для победы над ним.

Советы и наставления древних отцов Египетского монашества вошли в сокровищницу Церковного Предания. Изречения старцев — это голос всей Церкви. Тысячи уче­ников восприняли их призывы к новой, духовно возвышен­ной жизни и мужественно вступили в тяжелейшую борь­бу со злом ради спасения своей души. Нам ли, христианам XXI века, не услышать отеческие наставления, пропитан­ные состраданием и любовью к погибающему от грехов, человеку?

Самоотверженная жизнь древних подвижников, под­виги которых не вмещает наше сознание, привлекла к ним сугубую благодать Божию, сделала их причастниками Бо­жественного света. Природа этого света такова, что он не гаснет даже через века и тысячелетия и способен про­светить разум, согреть душу, успокоить сердце нам, современным христианам, живущим в совершенно иных ус­ловиях и особом времени. Мы веруем, что пребываем в одной Церкви вместе со святыми древнего и позднего времени, и если Церковь — это наша любящая мать, то угодники Божии — это наши старшие братья, к советам которых велит прислушиваться наш христианский долг.

Немного истории. Обрести Град Божий

На протяжении всей истории Церкви в ней, сменяя друг друга, возникали особые очаги духовной жизни. Они объе­диняли людей, однажды осознавших себя, по слову апосто­ла, «чадами Божиими» (Ин.1:12) и устремившихся всеми силами души к обретению и познанию Истины, явленной в Иисусе Христе. В IV–VI веках таким благодатным духов­ным оазисом стали пустынные пространства Верхнего и Нижнего Египта.

То была сложная и противоречивая эпоха. В 313 году Эдикт императора Константина I Великого подвел итог трех столетий, на протяжении которых христиане боро­лись за свое существование, бесстрашно погибали, испове­дуя свою веру, являя миру невиданный дотоле пример само­отверженности, любви к Спасителю и стремления в Царство Небесное. От лица императорской власти хрис­тианство было провозглашено государственной религией, но по сути своих законов, нравов, быта огромная Римская империя оставалась языческой, изобиловала контрастами и конфликтами, была сотрясаема сменой властителей и идеологий, возникновением различных ересей. В такой атмосфере нелегко было жить по законам Евангелия, пoэтому и потянулись томимые духовной жаждой христиане в безлюдные земли, чтобы там, прервав все социальные свя­зи, забыв о несправедливости и несвободе, обрести свой Град Божий.

Почти все первоначально желали одинокого подвига, продолжая традицию II–III веков, когда из-за жестоких гонений первые отшельники, как, например, Павел Фивейский (ок. 228 – ок. 341), на десятилетия уединялись в пе­щерах Фиваидской пустыни. Множество затворников было рассеяно по Фиваиде. Однако природа человеческая рано или поздно склоняется к сообществу, возникает потребность в руководстве и научении. Так возле тех, кого Господь на­делил даром пастырства, — опытных старцев и прослав­ленных подвижников, — начинают расти монашеские по­селения. Пустыни заселяются так быстро, что еще при жизни первых Святых Отцов — основателей общин мож­но было говорить о внезапно образовавшейся «иноческой стране» с монастырями, в которых сосредоточивалось до нескольких тысяч человек. Существование подвижников в таких монастырях могло принимать разные формы — от полуотшельнических поселений, где каждый брат уединялся в своей келье (такому образу жизни монахов положил на­чало Антоний Великий), до киновий, организованных по принципу строгого общежития (эта форма монашества была учреждена Пахомием Великим, младшим современни­ком св. Антония).

Поучительная жизнь первых монахов христианского Востока недолго оставалась предметом устной славы и умножавшихся преданий. Изречения Святых Отцов, крат­кие повествования о них стали собирать и записывать в крупнейших египетских монастырях — Нитрии, Келлии, Ските. Множество рукописных сборников с этими рас­сказами, переведенными на разные языки, стали широко из­вестны под названием патериков. «Отечники», или «книги отцов» (от греч. pater — отец), в переводе на церковнославян­ский в XI веке появились и на Руси, послужив прообразом ори­гинальных русских произведений этого жанра — Киево-Печерского, Волоколамского, Псково-Печерского, Соловецкого патериков. Предназначенные в первую очередь тем, кто уже избрал иноческую стезю или готовился к подвигу, патерики со временем стали любимым в народе нравоучительным и одновременно занимательным чтением. Уже в XII веке рус­ские книжники переработали переводные предания о древ­них пустынниках, поместив их в знаменитый и исключи­тельно популярный вплоть до начала XX века сборник церковного чтения «Пролог». Многие сюжеты впослед­ствии почерпнула из него светская литература.

Известны два вида патериков. Они составлялись либо по алфавитному расположению имен Святых Отцов, о ко­торых и от имени которых записывались рассказы и на­ставления, либо по принципу тематических глав, посвящен­ных той или иной христианской добродетели или же борющей христианина страсти. Именно в таком, поглавном патерике и содержится глава «Разные повести к управлению против восстающих на нас блудных броней», ставшая основой этой книги.

Как поразить льва

Отцы монашества современному человеку

Советы и наставления древних отцов Египетского монашества вошли в сокро­вищницу Церковного Предания. Изрече­ния старцев —  это голос всей Церкви. Ты­сячи учеников восприняли их призывы к новой, духовно возвышенной жизни и мужественно вступили в тяжелейшую борьбу со злом ради спасения своей души. Нам ли, христианам XXI века, не услышать отеческие наставления, пропи­танные состраданием и любовью к поги­бающему от грехов человеку?

Преподобный Антоний Великий

(память 17/30 января)

Преподобный Антоний, названный Святой Церковью Великим, по праву именуется и от­цом монашества. Этот воистину величайший подвижник родился около 250 года в египет­ском селении Кома вблизи Фиваидской пусты­ни. Двадцатилетним юношей он отдал нужда­ющимся все свое имение и начал жизнь, наполненную духовными подвигами и трудом. Его житие (написанное свт. Афанасием Алек­сандрийским) повествует о том, как неуто­мимо он перенимал опыт духовного совер­шенствования у других пустынников, как укреплялся в вере, отражая молитвой и пос­том страшные нападения бесовских полчищ. Ни тяжкие увечья, причиненные ему слугами дьявола, ни лицемерная лесть врага рода че­ловеческого не могли поколебать твердости святого и его великого смирения. Укрепив­шись в этой борьбе, преподобный Антоний ре­шился на еще мало известный в то время под­виг отшельничества и удалился в глубь пустыни, чтобы в полном одиночестве и мол­чании продолжить служение Господу. Так он провел 20 лет. Но затем Промысл Господний призвал к святому Антонию людей, жаждав­ших духовного руководства. Вскоре гора, быв­шая местом его уединения, стала приютом множества монастырских обителей. У препо­добного появились ученики, готовые подра­жать его великой любви к Богу, постоянству в трудах и бесстрашию в исповедании веры. Последнее качество Антоний Великий вполне проявил во время жестоких гонений на хрис­тиан в 311 году, когда он ушел из пустыни, чтобы открыто присоединиться к мученикам за веру Христову. Господь спас тогда Своего избранника, так как тому предстояло еще око­ло полувека просвещать современников и на­ставлять братию, бороться с ересями и помо­гать советами власть имущим (преподобного глубоко почитали равноапостольный царь Константин с сыновьями). Скончался препо­добный Антоний в 356 году в возрасте 105 лет. В предсмертных наставлениях инокам он за­вещал им «пребывать всегда в единении меж­ду собою, а преимущественно с Господом, а по­том со святыми, да примут они и вас по смерти в вечные свои кровы, как друзей и знаемых». Мощи святого Антония Великого два столетия пребывали в благословленной его подвигами пустыне, а затем, в Средние века, были увезе­ны в Европу и ныне покоятся в храме Святого Иулиана в Арисе (Франция).

Христианин должен помнить о провокациях

«…думаю, что тело имеет движение естественное, прирожденное ему, но оно не действует, когда душа не хочет, — и бывает в тепе одно движение без по­хоти. Есть и другое движение, происхо­дящее от питания и разгорячения тела пищею и питием. Происходящий от них жар крови производит возбуждение в теле. Потому-то и сказал апостол Павел: не упивайтеся вином, в немже есть блуд (Еф.5:18), равно и Господь в Еванге­лии сказал ученикам Своим: внемлите же себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством (Лк.21:34). В подвижниках же бывает еще и иное дви­жение, происходящее от коварства и зависти демонов. Итак, нужно знать, что движения в теле бывают трех родов: одно естественное, другое от неразбор­чивости в пище и третье — от демонов»1.

Авва Антоний

Итак, в начале 5-й главы мы читаем рассуж­дения Антония Великого о различном проис­хождении телесного возбуждения («движения в теле»). Авва Антоний выделяет и главные при­чины, по которым человека беспокоит всякое плотское искушение.

Во-первых, в нас есть некое естественное, прирожденное, «движение». (Если бы этого ес­тественного движения не было, то и размноже­ние рода человеческого было бы невозможно.)

Но так как все естество наше искажено гре­хом, диавол пытается каждому доброму движе­нию как бы добавить от себя нечто, что и добро обращает в грех. Поэтому и плотское желание, изначально предназначенное Богом для размно­жения рода человеческого, превращается в осо­бое состояние, которое называется похотью. Христианин всегда должен помнить об этих провокациях, о том, что очень важно вносить элемент чистоты во всякое исполнение своих потребностей и желаний.

Например, употребление пищи, по Божиему замыслу, направлено на то, чтобы человек поддерживал свои телесные силы. Вкушать пищу — не грех. И Христос ел и пил вино. Одна­ко для многих из нас то, что должно быть нор­мой, превращается в излишество, и страсть чре­воугодия порой настолько порабощает человека, что он не знает, как с нею справиться.

И так каждое движение души направлено либо на удовлетворение необходимого, и тогда это угодно Богу, либо ведет к невоздержанию и в результате обращается против нас.

То же самое можно сказать о похоти. Вле­чение мужчины к женщине или женщины к мужчине изначально не было греховно. Это было стремление, которое Бог благословлял. Но грех исказил эти отношения. Грань между естественным проявлением заложенных в нас сил и чрезмерным их «выбросом» — очень тон­ка. Поэтому всегда надо стараться с Божией помощью различать: что есть грех, а что гре­хом не является.

Далее авва Антоний называет очень распро­страненную причину, вызывающую движение похоти, — уже упомянутое нами чревоугодие. Святой Антоний говорит: «Есть движение, про­исходящее от питания и разгорячения тела». Происходящий от пищи и пития «жар» произ­водит возбуждение в теле. Вот почему борьба с блудной страстью тесным образом связана с воз­держанием от вина и переедания.

Во время Великого поста мы каждый день коленопреклоненно обращаемся к Богу с мо­литвой, чтобы Господь дал нам дух целомудрия и терпения. Не случайно эта молитва — молит­ва Ефрема Сирина — совершается в период са­мого строгого поста, когда христианин по Ус­таву Церкви должен сурово ограничивать себя в пище, особенно разгорячающей — мясной, жирной. Это очень способствует тому, чтобы по-настоящему побороться и с блудной похотью. Чтобы телу, истощенному постом, было удобно принять дух терпения и целомудрия.

Заповедь о воздержании очень важна для каждого из нас. И не только в пост мы должны разумно ограничивать себя в пище и питии —  для христианина всегда заповедано упражняться в воздержании, А если изучать аскетику более внимательно, то увидим, что некоторые Святые Отцы особо выделяют виды пищи, которые рас­паляют этот внутренний огонь — похоть.

В первую очередь, это, конечно, алкоголь, особенно крепкие напитки. Но и кроме вина, мясо и всевозможные приправы могут опреде­ленным образом повлиять на наше внутреннее состояние: связь души и тела существует — она очень тонка, но она есть. Поэтому нельзя пре­небрегать законами, которые открыты нам, с Божией помощью, святыми подвижниками. Ведь следуя даже самым простым правилам, мы можем придать нашей духовной жизни верное направление, а важнейшее требование при этом — содержание наших плотских желаний в некой узде. Проще говоря: не всё из того, что тебе хочется, надо делать.

Собственно, аскетика как наука о борьбе со страстями как раз учит и монаха, и христиани­на, живущего в миру, тому, что можно и чего нельзя. Правда, апостол говорит: все мне позво­лительно (1Кор.10:23), — потом добавляет: но не все полезно. Как человек ты свободен, но для твоего спасения не все тебе пойдет на пользу.

И вот здесь очень важно избрать некий сре­динный путь, по которому затем и следовать. С одной стороны, не впадать в излишество — до такой степени, чтобы потом не знать, как побе­дить приобретенную дебелость плоти. Это одна крайность.

Другая крайность — когда мы начинаем жить слишком строго, и у нас не хватает и решимости, и внутренней ревности, и веры, чтобы дожить так до конца. Сама по себе строгая жизнь — это не плохо. Плохи откаты. Любое ослабление и ос­тавление начатых трудов — есть хоть и малое, но отступление от Христа. Поэтому правильнее все­го — избрать себе такой духовный темп, чтобы он никогда не снижался. Пусть подъем будет самым-самым скромным, чуть видимым, но он будет.

Приведем для примера опять-таки время Великого поста. Хорошо, когда мы настроены на­чать его ревностно, усердно. Но все-таки пост долог — семь недель. Нужно рассчитать силы, оценить свои возможности: работаете вы или на пенсии, где именно трудитесь, учитесь ли, есть ли семья или ее нет — все надо учитывать. И все труды в совокупности должны нам помочь. Есть труды исключительно духовные, а есть труды на благо ближнего: и те и другие богоугодны, если придать им христианское направление. Только в совокупности разных добродетелей и опреде­ляется общая польза поста. Нужны и телесное воздержание, и душевное попечение, и чисто духовные труды, и служение ближним, и дела милосердия, и забота и т. д. и т. п. На каждый день поста нужно себе намечать ту программу, которая поможет достичь праздника Пасхи Хри­стовой.

Так вот, возвращаясь к мысли Антония Ве­ликого, причина плотской страсти во многом проистекает от нас. Если мы изберем воздер­жанное отношение к употреблению пищи, от­дыху, всевозможным утешениям для плоти, то бороться с блудными искушениями будет на­много легче.

Еще одна названная аввой Антонием причи­на, от которой возникает в человеке блудная по­хоть, связана с действием падших духов. И про­исходит это не случайно, а именно тогда, когда человек решает исправиться, побороться со страстями, хоть немного стать подвижником. «По зависти демонов» у христианина может появляться греховное плотское чувство. От та­кой борьбы не свободны даже святые. Нередко возникает ситуация, когда приходит на исповедь человек расстроенный, унылый и говорит:

— Но как же так? Я старался, я боролся, я что-то начинал делать, а на меня нашли всякие мысли нехорошие, мечтания и т. п.

Надо быть готовым к этому, понимать, что падшие духи рядом с нами, они постоянно пы­таются посеять нам в сердце эти «нехорошие мысли», чтобы мы соблазнились. Поэтому надо учиться видеть их хитрость и сознавать немощь своей плоти.

Когда на нас сыплются искушения, мы, хри­стиане, должны себя приготовить к борьбе и знать, что во всяком поединке бывают и раны, и падения, и победы. Если побеждаем, то — сла­ва Богу, как пророк говорил: Не нам, Господи… но имени Твоему даждь славу (Пс.113:9). Если же терпим поражение, то часто это дается для того, чтобы мы себя лучше узнали — вот она, наша немощь, вот они, наши силы ничтожные: только Господь отступит — сразу падаем.

Эти причины, эти опасности, о которых го­ворит Антоний Великий, нужно всегда помнить для того, чтобы правильно врачевать движение блудной страсти.

Авва Геронтий Петрский

Благодатный свет Фиваиды идет к нам из такой дали веков, что неудивительно, если на этом пути теряются подробные сведения о боль­шинстве древних подвижников. Но мы благодар­ны, даже если предание сохранило нам только имена тех, кто почти два тысячелетия назад да­вал наставления, полезные нашим душам и до­ныне.

Даже в мыслях не уступай греху

«Многие искушаемые плотскими вожделениями, не совокупляясь теле­сно, блудодействовали мыслию и, сохра­няя тело девственным, блудодействова­ли в душе. Посему, возлюбленные, хорошо исполнять слово Писания: вся-цем хранением блюди твое сердце (Притч.4:23)».
Авва Геронтий Петрский

Здесь нам дается тоже очень важное наставле­ние. В одной из повестей о древнем монашестве есть яркий пример. Некая юная инокиня, жив­шая в монастыре, удивляла всех своей чистотой, послушанием, смирением. Всегда исправно приходила в церковь, была любимицей у матуш­ки игуменьи. И вот она умерла в расцвете своих лет. Игуменья, старица, молилась о ее душе и просила Бога показать место, где душа этой юной инокини пребывает. Показать обитель рая.

И каковы же были удивление и ужас стари­цы, когда в тонком сне она увидела эту душу в огненной реке. Старица спросила:

— Как же так, ведь ты была для многих, не­смотря на свою юность, примером благочестия и послушания?!

А дева ответила:

— Я сохранила свою телесную чистоту, но когда я приходила в церковь и молилась Богу, я одним глазком смотрела на красивого юно­шу, который тоже часто молился в нашем мо­настыре. Это нечистое чувство постоянно на­ходилось в моем сердце, я его скрывала от духовника, от старца, от тебя. И вот, умерев в таком состоянии, я осуждена на эти вечные страшные муки.

Этот рассказ прямо подтверждает слова аввы Геронтия. И в Евангелии нам сказано: всякий, кто смотрит на женщину (или на мужчину) с вожделением, уже прелюбодействовал… в сердце своем (Мф. 5:28). Это очень важная заповедь. Господь сказал: всякий, кто смотрит… Если не смотришь, то и борьба с искушением у тебя будет иная, совершенно иные усилия. Потому что напор и сила страсти, когда мы даем ей какое-то, пусть малое, согласие — увеличиваются во сто крат! Представьте, что на подводной лодке образовалось отверстие — маленькое, размером с наперсток, но так как лодка плывет на глуби­не и давление там сотни тонн, то через него мо­жет хлынуть поток, способный разорвать сталь­ное днище этого корабля.

То же самое с грехом: как только мы дадим малое согласие на греховный помысел, жела­ние, услаждение страстью, сразу происходит то, о чем сказано в Евангелии: нечистый дух… придя, находит [дом] незанятым… тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там… (Мф.12:43, 45). Согла­сие на грех открывает все двери нашей души, чтобы впустить целый легион демонов. Мы просто этого чаще всего не чувствуем по при­чине собственной косности, плотяности. Но присутствие падших духов реально ощутимо хотя бы по тому настроению, которое возни­кает потом: мрачность, депрессия, совершен­ное нежелание молиться, идти в храм, читать Евангелие, ничего не хочется, ничего не по­нятно, все противно…

Демоническая сила не дает заниматься бла­годатными делами. А причина в том, что мы даем согласие на эти грехи. Поэтому сказано, что мож­но быть по плоти девственником, но если при­ходили греховные мысли и ты с ними не борол­ся, то, сохраняя девство телесно, становишься блудником в душе.

Преподобный Моисей Мурин

(память 28 августа/10 сентября)

 В начале IV века в «странах египетских» гре­мела дурная слава атамана разбойников, эфиопа по имени Моисей. Его жестокое грубое сердце не знало пощады, страх Божий, казалось, был так­же ему неведом. Но, воистину, милосердный Гос­подь не праведников, но грешных призывает к покаянию (см.: Мф.9:13). Однажды опомнив­шись и ужаснувшись своей греховной жизни, Моисей пришел в пустынный монастырь. Всеце­ло предав себя Богу и отдав в повиновение бра­тии, он бесконечно оплакивал совершенные зло­деяния и вскоре заслужил уважение своим смирением и трудами. Спустя некоторое время он уединился от всех, начав подвиг отшельниче­ства. Дьявол не желал признать потерю того, кто так долго ему угождал: житие подвижника пове­ствует о многих тяжких испытаниях, которые претерпевал Моисей, о долго мучившей его блуд­ной страсти. Все это совершалось по попущению Божию, так как Господь хотел видеть его Своим совершенным, закаленным воином, которому не страшны ни телесные страдания, ни духовные обольщения. За свои подвиги преподобный Мо­исей впоследствии удостоился душевного мира и обрел великую власть над бесами. Вплоть до мученической кончины авва Моисей уклонялся от всякой славы и почестей, и в то же время всю­ду был известен радушием и любовью к стран­никам. Пребывая в сане пресвитера, окруженный множеством учеников, преподобный сам пред­сказал свою смерть от руки варваров, не сделав попытки ее избежать. Земная жизнь святого за­кончилась около 400 года. Его спасшийся от смер­ти ученик видел в момент славной кончины пре­подобного отверстое небо и нисходящий на него светлый венец.

Страсть врачуется Божией милостью. О разумных и неразумных советниках

Авва Кассиан говорил: «Вот что ска­зал нам авва Моисей: “Хорошо не утаи­вать своих помыслов, но открывать их старцам духовным и рассудительным, а не таким, которые состарились от одно­го только времени. Ибо многие, смотря на старческий возраст и открывая свои помышления, —  вместо уврачевания, по неопытности выслушивающего, впада­ли в отчаяние…”».

Далее нам рассказывается назидательная история. Некий юноша (как сказано — брат из числа самых ревностных) был искушаем от блудной страсти. И вот он решился открыться некоему старцу. А как говорит авва Кассиан, ссылаясь на наставление аввы Моисея, не все­гда старец по годам может быть духовно опыт­ным наставником.

Этот юноша, видимо, не усвоил данный за­кон и открылся неопытному духовнику в том, что его борют плотские помыслы. И услышал страшные слова: старец его жестоко обличил, сказав, что он недостоин монашеского обра­за. От таких мыслей юноша впал в отчаяние и решил оставить монастырь и пойти в мир.

Какие страшные последствия, и как быстро все развивается! Юноша ведь был ревностным, усердным, и искушаем был явно «по зависти демонов» (вспомним Антония Великого!). Но вот открылся неопытному духовнику, и тот, вместо того чтобы облегчить его брань, вверг в еще большее отчаяние. Заметьте, в V веке духов­ная крепость послушников была не такова, как сейчас. Есть масса свидетельств того, как эти молодые люди трудились, как их смиряли, за­каляли, чтобы они были искусными духовны­ми бойцами… И даже такой человек впал в от­чаяние.

Но, по милости Своей, Господь, не хотящий никому смерти, посылает некоего авву Аполлоса, мужа святой, праведной жизни. Этот старец увидел печального юношу, который шел по на­правлению к селению, и спросил:

— Куда ты идешь? Почему ты так печален?

Юноша же испытывал такой стыд, что даже не сразу ему признался.

Узнав, наконец, все, авва Аполлос говорит:

— Не поддавайся этим мыслям, это тебя бо­рют демонские искушения. Посмотри на меня: я уже седой — и то сильно возмущаюсь подоб­ными помыслами. Прошу тебя: вернись в свою келлию.

Дальше сказано очень важное наставление: не теряй духа при разжжении плоти, которое врачуется не столько старанием человеческим, сколько Божией милостию.

Тут каждое слово важно. Многие пытаются разобраться: почему их постоянно борют нечи­стые желания? Иногда человек на себя возлага­ет духовные труды — пост или поклоны, но ни­чего не помогает. А дело в том, что неправильно понято самое главное: любое искушение, любая немощь, любая страсть врачуются не столько нашими стараниями, сколько милостью и по­мощью Божией. Поэтому в борьбе с блудными искушениями самое главное настроение — это смирение.

Что такое смирение в данном случае? Когда человек побеждается плотскими желаниями, нужно себя повергнуть пред Богом или пред Матерью Божией и сказать: «Вот я постоянно соблазняюсь… и ничего не могу с этим поделать. Ты Сам Господи, устрой мое спасение, помоги мне победить эту немощь!»

Но здесь надо добавить очень важное нази­дание, что, конечно, под лежачий камень вода не течет.

Трудиться надо, но неся труды, ревностные и постоянные, никогда не будем забывать, что весь успех необходимо предать Богу. Об этом апостол Павел говорит в Первом послании к Коринфянам: Я насадил, Аполлос поливал, но воз­растил Бог, посему и насаждающий и поливаю­щий есть ничто, а все Бог возращающий (1Кор.3:6-7).

Интересно развивается эта история.

Авва Аполлос, желая вразумить неразумно­го старца, помолился Богу, чтобы Господь об­ратил на горе-духовника ту самую борьбу, ко­торая мучила юношу. И ему открылось видение, как демон в виде эфиопа стал стрелять в старца некими особыми стрелами. Не прошло и мало­го времени, как тот забеспокоился, выбежал из келлии и направился в сторону селения. Тут авва Аполлос ему и говорит:

— Куда же ты идешь? Что это тебя смущает?

Только тогда тот понял, что поступил непра­вильно, что вместо того, чтобы оказать долг любви, поддержать брата в борьбе, он нанес ему еще большую рану.

А авва Аполлос продолжил:

— Познай свою немощь и считай себя до этого времени или не узнанным от диавола… (то есть, — ты еще не вступал в настоящую борьбу, диавол в тебе не узнал достойного противника, ты для диавола не интересен, поэтому он тебя не искушает…), или даже презренным, когда ты не удостоен борьбы с ним, посылаемым на ревностных иноков.

Для христианина заповедано пребывать в борьбе, которая происходит от зависти бесов­ской. Ведь падшие духи, видя, что мы стремим­ся спастись и приобретаем что-то духовно, ис­кушают нас. В такой борьбе пребывать почетно. Хуже, если причина падений — только наше не­радение, глупость, самолюбие.

Далее авва Аполлос говорит:

— Ты даже один день искушения не мог пе­ренести. Один день, а юноша этот боролся и ста­рался…

В конце этого поучения еще раз повторено: никто не может переносить козни врага и не может угасить разжжение плоти, если благодать Божия не охранит человеческой немощи.

Чем привлечь благодать

Вот что важно знать: любая страсть — будь то пьянство, чревоугодие, многословие, зависть, гнев, блудная похоть, осуждение ближнего — лю­бая страсть побеждается врачующей благодатью Божией. В чем же заключается наша задача? Мы должны привлечь к себе эту благодать собствен­ным старанием.

Для чего нужно поститься, молиться, класть по­клоны, читать Евангелие, ходить в храм? Это — средство, которое привлекает к нам благодать Божию. Потому что благодать тоже человека испы­тывает. Внешними трудами мы должны себя приго­товить, очистить душевную храмину, сделать свое сердце храмом Божиим.

Время «генеральной уборки» души — это, конеч­но, Великий пост. К празднику Святой Пасхи мы дол­жны нашу духовную горницу убрать — так же, как ревностные хозяйки будут намывать полы и окна.

Праздник Пасхи, это ликование сердца, — прообраз той радости, в какой пребывают свя­тые небожители. Эта радость имеет источ­ником Бога и потому очень устойчива. Она не исчезает от внешних факторов: от болезней, от погоды, от каких-то колкостей, которые нам го­ворят наши близкие, от зарплаты и т. д. Пото­му что ее источник — Бог, Который в нашем сер­дце, Который источает это ликование. А от нас зависит «обстановка», где Он будет пребывать.

…Когда читаешь Патерик, понимаешь, по­чему святые переживали из-за одного лишь не­верно сказанного слова, или, почему, например, старцы опасались сорвать колос с поля. Потому что они боялись потерять благодать Божию от этого, пусть ничтожного, но все же нарушения заповеди.

Господь хочет от нас чистоты жизни. Такая ревность древних подвижников, такое пережива­ние духовное — это показатель того, что они были переполнены благодатью Божией, и не хотели терять ни капли. Именно по этому признаку по­знается христианин.

Всегда нужно рассуждать: что можно и чего нельзя. Где я делаю шаг по Божьей воле, где по не­разумию, а где мои поступки явно противоречат евангельским заповедям. Это начальная форма духовной мудрости.

Мученик Кир Александрийский, врач безмездный

(память 31 января/13 февраля и 28 июня/11 июля)

 Святой Кир родился и вырос в Александ­рии. Еще будучи юным, он в совершенстве изучил врачебное искусство и приобрел славу бескорыстного целителя людских недугов —  как телесных, так и душевных. Глубоко веру­ющий христианин, Кир подавал помощь не только лекарствами, но, главным образом, молитвой и проповедью Евангельского уче­ния. Многих язычников он обратил ко Хрис­ту. Во время правления Диоклетиана —  гони­теля христиан (284–305) Кир вынужден был бежать в Аравийскую пустыню. Там он при­нял иночество и получил от Бога дар чудотворения, так что отныне мог исцелять все болез­ни, не прибегая к врачебным средствам. В 311 году святой Кир удостоился послужить горя­чо любимому им Господу как мужественный исповедник веры. Узнав, что в Египте, в горо­де Канопе, готовится расправа с христианкой Афанасией и ее дочерьми, святой Кир и его брат во Христе, верный ученик и последова­тель Иоанн бесстрашно отправились туда, что­бы поддержать мучениц и укрепить их в вере. Жестокий правитель Канопы Сириан велел схватить врачевателей и подверг их истязани­ям, а затем, не сумев добиться от них отрече­ния, приказал обезглавить. Святые Кир и Иоанн призываются в молитвенную помощь в Таинстве Елеосвящения и при освящении воды. Мощи их покоятся в Риме.

Перестали беспокоить нечистые мысли?

Когда спросили авву Кира Алек­сандрийского о блудном помысле, он отвечал так: «Если ты не имеешь по­мысла, то ты без надежды —  ибо если не имеешь помыслов, то имеешь дело». Это значит: кто не борется со своим грехом в уме и не противится ему, тот совершает его телесно, а совершаю­щий такие дела (по бесчувственности своей) не возмущается помыслами. При этом старец спросил брата: «Не имеешь ли ты привычки беседовать с женщи­ною?» «Нет, —  отвечал брат, —  но ум мой занимают древние и новые живопис­цы: изображения женщин служат для меня возмутительными памятниками». Старец сказал ему: «Мертвых не бой­ся, но бойся сочувствия и греховного действия живых и более упражняйся в молитве».

Остановимся на словах: «Если ты не имеешь помысла, то ты без надежды».

Человек порой радуется: «Меня перестали волновать нечистые мысли, я от них свободен, слава Богу». А другой даже думает: «А я уже стал бесстрастным, потому что меня эта грязь не бес­покоит». Но давайте послушаем, что говорят избранные сосуды благодати Божией — старцы египетские.

«Если ты не имеешь помысла, то ты без на­дежды» — почему? Потому что, не имея помыс­ла, ты «имеешь дело», то есть — грешишь на деле, грешишь телесно.

Борьба с плотской страстью проходит в со­ответствии с важным законом: если человека искушают нечистые помыслы, то чаще всего такая духовная брань находит на того, кто уже не грешит на деле. И наоборот: если страсть ис­полняется практически, то такой человек осво­бождается от греховных помыслов. Дьявол не делает лишних усилий: зачем искушать челове­ка помыслами, если он и так согрешает делом? Ему проще —  успокоить: голубчик, живи даль­ше так же, ничего не меняй, а я рядышком буду стоять.

Бывает, конечно, так, что и грех не совер­шается, и нечистые мысли не беспокоят. Но в таком случае тем более нельзя расслабляться: значит, Господь дал особую благодать по Своей любви, чтобы о ней всегда помнить, чтобы не думать, что достиг чистоты самостоятельно. Может быть, это дано для того, чтобы были силы на дела благочестия, — ведь если помыслы все время обуревают, трудно и молиться, и книги читать.

Если, повторю, эта тишина наступает, зна­чит, она — некое дарование Божие, но к ней приводят иногда десять или двадцать лет тя­желейшей духовной борьбы. Ни одно дарова­ние нельзя стяжать без предварительных ду­ховных трудов.

Это касается и тех людей, которые делают первые шаги на своем христианском пути. А именно: человеку, который только что совершал грех и, возможно, продолжает совершать, — ему категорически запрещено какое-либо аскети­ческое делание — в том числе, борьба с помыс­лами, так как это — путь к прелести.

О таких случаях говорили многие, очень ярко описал их святитель Игнатий (Брянчанинов) в своих духовных наставлениях о прелес­ти. Он рассказывает: приходили к неопытным старцам светские женщины, которые жили совершенно плотской, внешней жизнью, и про­сили научить, как достичь непрестанной Иису­совой молитвы. И иной старец (который был, по пословице, «свят, но не искусен») принимал­ся такую «подвижницу» обучать, а та начинала упражняться… И достигала не Иисусовой мо­литвы, конечно, а психиатрической лечебницы. Потому что пласт борьбы с реальным грехом был упущен.

Если после тяжелых греховных падений че­ловек хочет вступить на христианский путь, на­чать новую жизнь, то ему предстоит тяжелейшая борьба.

Отступить и прекратить грех на деле — это не так трудно, наверное. Главные сражения будут впереди, когда начнет мучить поток навязчивых мыслей, воспоминаний, причем самых ярких, выразительных, — потому что источник этих вос­поминаний будет связан с падшими духами.

…Когда во время Великого поста мы слуша­ем чтение жития Марии Египетской, мы каж­дый раз ужасаемся тому, какую тяжелейшую борьбу от дьявола попустил ей Бог. В пустыне на нее, решившую приносить покаяние, помыс­лы, «будто дикие звери», набрасывались и тер­зали. В голове звучала музыка, являлись всевоз­можные соблазнительные картины, запахи вкус вина…

В изнеможении она, бездыханная, падала на землю, дрожала от холода, сгорала от жары, но выдержала этот искус. И сказано, что боролась преподобная Мария примерно столько же, сколько грешила: за год греха — год страданий. Только после почти 20-летнего сверхъесте­ственного подвига она сподобилась внутренней тишины в своем сердце.

…А вот случай из нашей жизни. Подходит как-то раз ко мне девица лет семнадцати, совре­менно одетая и слегка нетрезвая:

— Батюшка, мне нужно с вами поговорить. Мне очень тяжело.

У меня, честно скажу, к беседам с нетрезвы­ми людьми есть некоторое недоверие. Однако отвечаю: «Ну, давай поговорим».

Оказалось, у нее год назад умерла мама, и после такой потери девушка, видимо, вступила на путь, где закружили всевозможные утехи, ве­селье и т. д. и т. п. Теперь она мучается: «Мне очень тяжело. Что мне делать?»

Я говорю: «Первое, что ты должна сделать, это прекратить свои греховные занятия. Снача­ла самые явные — блуд, пьянство, курение…» А она в ответ: «Но сейчас все так живут. А как же молодость, для чего она дана?»

То есть человек изначально не хочет бороть­ся, потому что борьба действительно тяжкая: в 18 лет не ходи, не смотри, не целуйся, не гуляй, не танцуй?! Проще сказать: «Нет, я так не могу», — и мы разойдемся в разные стороны. Так оно, к сожалению, и получилось.

Надо крепко усвоить: тем, кто пал, — бо­роться труднее, тем, кто удержался, по милос­ти Божией, — намного легче. Поэтому молоде­жи (еще внимающей словам священника) говорим: не греши. Если ты оступишься и по­том захочешь к Богу прийти, то придется идти через такие тернии, по таким острым камням!.. Лучше не экспериментировать со своею душой. Дал Господь чистоту жизни, вот и храни ее все­ми силами.

Возвращаясь к наставлению Кира Алексан­дрийского, повторим: если нас не борют грехов­ные помыслы, то либо мы уже действительно потрудились и достигли каких-то скромных ус­пехов в духовной жизни, либо живем в грехе, но этого не чувствуем, потому помыслы нас и не беспокоят. Искушение помыслами и борьба с ними возможны только для того, кто не грешит наделе.

Христиане, не первый год пребывающие в Церкви, должны вести борьбу именно с помыс­лами, но никак не с делами. Первый урок, ко­торый нам дает храм, — исправься в самом по­стыдном грехе, совершённом на деле. Ругались матом, выпивали, блудили, дрались, злослови­ли кого-то, воровали — здесь наведите порядок, а уже потом переноситесь в область мыслей, потому что в мыслях навести порядок — до кон­ца жизни не хватит времени. А если человек, начавший христианский путь, опять согрешит на деле — это все равно что строить дом пять лет, а потом взять и поджечь его. За полчаса все тру­ды сгорят. Для христианина это вещь недопус­тимая.

…Беседа Кира Александрийского с неким братом продолжается, и старец спрашивает бра­та: «А не имеешь ли ты привычки беседовать с женщиной?» Сам вопрос уже указывает на при­чину искушений… Брат отвечает: «Нет, но мой ум занимают древние и новые живописцы».

Представьте: искушение в V веке — от кар­тин. Что такое картина по сравнению с нашим телевизором или с Интернетом! Из сказанного старцем далее становится ясно, что искушение от изображения он не считает столь опасным: «мертвых не бойся, но бойся… греховного дей­ствия живых…» Для нас, современных людей, борьба стала не то что на порядок, а в тысячи раз труднее, потому что источники греха появи­лись у нас дома. Сейчас фактически разница невелика — видеть соблазн по телевизору или в реальной жизни.

Сколько за свою жизнь человек может уви­деть случаев убийства? Если нет войны — один-два, а может быть, и ни одного. А когда в каж­дом фильме убивают людей десятками? А если эти фильмы прокручиваются подряд по всем каналам, если мерзкими сценами, которых во­обще видеть не надо, все пропитано, и, даже смотря какую-то невинную передачу, мы не за­страхованы от того, что сейчас она прервется, пойдет рекламный ролик, и там вся эта грязь будет показана…

Церковь предлагает нам такие источники, где нет соблазна. Здесь мы можем подкрепить свои силы, утешиться, утолить жажду духов­ную… В Древнем патерике вы не найдете ни од­ной соблазняющей мысли, всё тут дано для на­зидания. Такому источнику можно верить.

Авва Матой. Злословие хуже блуда?

Авва Матой рассказывал: «Пришел ко мне брат и говорил, что злословие хуже блуда». На это авва заметил: «Жестоко слово твое!» Брат спросил его: «А тебе как кажется это дело?» Старец отвечал: «Хотя злословие худо, но скоро врачует­ся. Злословящий часто раскаивается и говорит: худо я сделал. Но любодеяние —  естественная смерть».

Ученик пришел с вопросами о конкретных страстных движениях — злословии и блуде — и считает, что первая немощь более серьезна, по­тому что она связана с гневом, со злобой, а все это может привести к убийству.

Старец рассудил иначе: злословие врачует­ся раскаянием. А любодеяние — это смерть.

Грехи и падения бывают разные. Действи­тельно, согрешить злословием страшно, потому что мы оскверняем уста, а сердце переполняется гневом. Но врачевание этого недуга — возмож­но, и довольно успешно совершается. А вот любодеяние — это то падение, на врачевание которого потребуется целая жизнь.

У Святых Отцов только блудный грех име­нуется падением. Сказано: такой-то инок пал. Значит, читай: такой-то инок совершил блуд. Падение всегда связано с очень сильными внут­ренними потрясениями, потому что грех это плотской, он очень ярко запечатлевается в па­мяти. Допустим, человек кого-то оскорбил, но пройдет время — день-два, неделя… Если он придет и попросит прощения, потом покается на исповеди — немощь эта уврачуется.

Но блуд — он совсем из другой категории. Это катастрофическое изменение в естестве. И для врачевания потребны совершенно иные труды и иное время. И самое главное — та чис­тота, которая была раньше, вновь достигается очень и очень немногими кающимися.

Молодежь растрачивает свои таланты, силы, здоровье, нравственность в плотской жизни — с похотью и падениями. Но сегодня никто не может ответить на вопрос, как врачевать этих молодых людей?

В моем доме на первом этаже живет парень. Однажды он поехал на свадьбу к друзьям. Впер­вые, видимо, был приглашен на такое торжество. А домой его принесли двое приятелей… Наутро собралась во дворе компания ребят, вышла его мама, и этот молодой «герой» начал с увлечени­ем рассказывать, чтó он там пил и сколько, и как все было интересно… А мама говорит: «Ну конеч­но, это же первый раз, это нормально…»

То есть никакого трагизма в этом поступке человек не видит. Нет понимания того, как ты гадок в очах Божиих, даже перед матерью тебе не стыдно… Да, собственно, и ей тоже не стыд­но… Можно ли исправить этих людей?

Невероятно трудно человеку, живущему ис­ключительно плотской жизнью, вместить на­ставления, врачующие душу. Это путь суровый, тесный, болезненный. Как это: не ходить в ноч­ные клубы, не пить пива, не торчать в Интерне­те полночи?! Как же без этого? Проблема серь­езная, ведь молодежь находится под мощным воздействием идеологии потребления: ешь, пей, веселись (Лк. 12:19), весь мир твой.

Но как же трудно будет построить что-либо на гнилом основании, даже тогда, когда чело­век поймет, что он в юности что-то делал не так и что лучшие годы отданы греху. И самое главное: если думать о создании семьи, о том, что необходимо дать жизнь детям, стать источ­ником, от которого возьмет начало твое по­томство, то чем может напитать ядовитый и грязный источник? И так сказано пророком Давидом: се бо в беззакониих зачат есмъ, и во гресех роди мя мати моя (Пс.50:7). Здесь под­разумевается грех прародительский, повре­дивший нашу природу. Мы хоть и не ответ­ственны за него, все-таки рождаемся во грехе. Но когда добавляем к этому свои собственные грехи, то обязательно будем отвечать за грязь, перешедшую на детей, — это закон духовный. Итак: злословие худо, но любодеяние — это естественная смерть.

Преподобный Пимен Великий

(память 27 августа/9 сентября)

 Преподобный Пимен Великий принадлежит к числу наиболее выдающихся христианских подвижников. Всего себя он посвятил монашес­кому служению —  духовному деланию, в кото­ром достиг совершенства. Родился преподоб­ный Пимен в Египте около 340 года, в большой семье, где все братья выросли строгими под­вижниками. С ними Пимен и ушел в монастырь, приняв иноческий постриг. В V веке монаше­ство в Египте переживало пору величайшего расцвета. Совсем юным Пимен имел возмож­ность беседовать с мудрейшими Святыми От­цами, благословившими его на служение и предрекшими ему славу великого пастыря —  спасителя многих душ. Это подтвердилось впос­ледствии: множество иноков приходили к нему отовсюду, желая видеть его наставником, мно­гих он воспитал, давая мудрые советы, разре­шая проблемы. Однако внутреннее настроение, образ мыслей и вся жизнь аввы Пимена явля­ли собой решительный отказ от славы, отказ вступать в общение с миром. Сохранилось не мало свидетельств того, как редко и неохотно он позволял нарушать свое уединение, безмол­вие, сокровенное умное делание, как боялся проникновения малейших «вирусов» мирской суеты в благодатную атмосферу смиренной мо­нашеской жизни. Преподобный во всех обсто­ятельствах являл собой образец смиренномуд­рия и простоты. Известно, что он не любил говорить об отвлеченных и возвышенных пред­метах, зато тот, кто всей душой хотел бороться со страстями, всегда был для него желанным собеседником.

Преподобный Пимен скончался в возрасте 110 лет, около 450 года. Вскоре после кончины он был признан святым угодником Божиим и наименован Великим —  в знак великого и само­отверженного служения Богу.

Побеждай нелюбовь и не допускай пристрастия

«Как оруженосец царский стоит пред царем в готовности, так и душа долж­на быть всегда готова против демона блуда.
Человек никак не должен давать силы своим помыслам любодеяния и злословия ближнего, он отнюдь не дол­жен ни говорить о них, ни помышлять в своем сердце. Освободившись от них, он получает спокойствие и вели­кую пользу».
Авва Пимен

 Перед нами раскрываются две главные за­поведи: не осуждай ближнего — не злословь, не говори плохо, и — не имей греховного плот­ского пристрастия. Практически все наши про­блемы в отношениях с ближними подпадают под эти две категории. Либо мы кого-то не лю­бим, и это для нас превращается в источник осуждения, злоречия, гнева. Либо наоборот — нас страстно влечет к человеку, мы творим из него себе кумира или — воспринимаем как свою собственность.

Христианин, зная об этих немощах, должен определить для себя задачу: побеждать нелюбовь к ближним, к тем особенно, к которым можно предъявить объективные претензии, — обижав­шим, осуждавшим, обманывавшим нас… Что говорить, все люди немощны. Но перед хрис­тианином здесь открывается простор для очень полезной работы, ведь побеждая нелюбовь, мы угождаем этим Богу.

Вторая же задача — стараться относиться к ближнему ровно, не допускать пристрастия. (Кстати, вспомним об одной известной пробле­ме в жизни Церкви — отношении прихожанок к священникам. Здесь очень сильно иной раз мо­жет проявиться этот фактор пристрастия, увле­чения, когда женщины забывают, что перед ними не просто интересный человек, с кем при­ятно провести время, а — духовный руково­дитель.)

«Что мне делать? Я страдаю блудной похотью…»

Однажды брат пришел к авве Пиме­ну и говорит: «Что мне делать, отец? Я страдаю блудной похотью. И вот уже ходил я к авве Ивистиону. Он сказал мне: “Не позволяй ей долго оставаться в тебе”». Авва Пимен отвечает брату: «Дела аввы Ивистиона высоки —  он на небе, вместе с Ангелами, и не знает, что мы с тобою находимся в блуде! Но скажу тебе от себя: если человек будет воздержи­вать свое чрево и язык, то он может владеть собою».

Снова мы встречаем, с одной стороны, со­вет, данный свысока, предписание, не снисхо­дящее к человеческой немощи: «не позволяй страсти долго в тебе оставаться». И каким же смирением дышит ответ аввы Пимена — а это Пимен Великий, чудотворец, прозорливец, муж высочайшей духовной жизни! Он говорит: авва Ивистион пребывает в высших сферах, где ему разглядеть нас, грешных, блудных… Как просто жили святые! Они никого не стеснялись, не ду­мали, что чего-то достигли. Преподобный Пи­мен говорит, что он живет в блуде. Но для него это так и есть, потому что блуд в очах Божиих начинается с мыслей. Если в мыслях у тебя есть что-то нехорошее, ты уже совершаешь блуд пе­ред Богом. Перед людьми ты будешь чист, но не перед Богом.

Это практическое назидание для врачевания любой страсти. Когда мы называем себя пьяни­цами, ворами, убийцами, блудниками (только не позируем и не красуемся — мы не на сцене, а перед Богом), то таковые наименования — ис­тинные. Потому что блудник—это тот, кто смот­рит на женщину с вожделением, убийца — кто прогневался или подумал плохо о брате, вор — тот, кто в мыслях захотел что-то присвоить. Вот если мы увидим и определим для себя эти кри­терии, то мы многое в самих себе поймем, пой­мем, как нам нужно жить.

Поэтому великие старцы и не боялись само­осуждения. Епископ Игнатий (Брянчанинов) говорил, что лучшая защита от прелести — счи­тать, что ты в прелести. Или как спастись от гор­дости? Так и сказать: я —  гордый. Считай себя таковым и борись с грехом.

А дальше нам прописывается уже известное врачевание от недуга блудной страсти: воздер­живай свое чрево и язык.

Велика помощь Божия

Брат спросил авву Пимена на случай блудного помысла. Старец говорит ему: «Велика помощь Божия, обнимающая человека, но мы не можем видеть ее гла­зами своими».

Почему не дано нам воочию видеть Божие милосердие? Во-первых, чтобы мы не возгорди­лись. Если мы увидим, что во время нашей борь­бы с блудными помыслами рядом стоит Ангел и записывает наши маленькие победы в особую книгу, которую потом понесет в Царство Небес­ное… — конечно, сразу о себе возомним. С дру­гой стороны, помощь Божия скрывается, что­бы научить нас вере, потому что, не видя Бога, но веруя в Него, мы свою веру укрепляем. Ведь вера дана нам только в этой жизни. Мы верим в Бога, в Ангелов, в святых, в Царство Божие, в вечную муку, в Страшный Христов суд. Но ког­да все это воочию предстанет перед нами, то веры не потребуется, это уже будет предмет оп­ределенных знаний. Мы не можем видеть бла­годать Божию, но верим, что она реально пре­бывает с нами.

Обезглавить дракона

Другой брат спросил авву Пимена: «Что мне делать? Меня борют блудные пожелания, и я прихожу в неистовство». Старец говорит ему: «На это сказал Да­вид: льва я поражал, а медведицу задушал (см.: 1 . 17:34-36), — это значит: я отсекал неистовство, а блудную похоть подавлял трудами».

В этом наставлении содержится очень глу­бокое назидание. Сказано: «Я отсекал неистов­ство, а блудную похоть подавлял трудами», — то есть Пимен Великий в борьбе с блудной стра­стью выделяет разные стадии. Любая страсть, в том числе и блудная, имеет некий ствол, некую сердцевину. И вот это главное ее содержание нужно, по возможности, сокрушить.

Помните, как боролся Иван-царевич с Кащеем Бессмертным? Он отсекал головы чудови­щу, а если голова отсечена, то справиться с обез­главленным телом несложно.

И в страсти, повторю, есть тоже некое осно­вание, которое нужно, по возможности, в себе уничтожить. Христианину заповедано бороться все-таки не с неистовством страсти, а с ее про­явлениями. По милости Божией нас с вами, я думаю, не часто борет такое состояние, когда плоть в прямом смысле беснуется, а вот какие-то тонкие, иногда и не очень тонкие, движения мы ощущаем. На них и нужно направлять хрис­тианские труды, о которых говорит Пимен Ве­ликий.

Повторю, что не только с блудной страстью нужно бороться подобным способом. Любая страсть имеет некую внутреннюю крепость, на которую нужно направить главные средства бла­годатной борьбы.

Когда ты сластолюбив и сребролюбив…

Еще сказал: «Жить тебе по Богу не­возможно, когда ты сластолюбив и сребролюбив».

Святые Отцы говорили, что наша жизнь дол­жна быть христоподражательной. Христоподражательной она становится в том случае, когда мы пытаемся усвоить добродетели, которыми украшал Себя Господь наш Иисус Христос. Ко­нечно, Спаситель стяжал все добродетели, по­тому что Он был совершенным. Но некоторые Его качества наиболее ярко выделяются в Еван­гелии.

Например, смирение, кротость, послуша­ние. В Евангелии от Матфея Христос говорит прямо: научитесь от Меня, ибо Я кроток и сми­рен сердцем (Мф. 11:29). Значит, добродетель смирения и кротости присуща Самому Богу, Богу, Который имел человеческое естество. Послушание Христа Небесному Отцу было аб­солютным. Его чистота жизни, Его молитвенность, Его незлобие, всепрощение — вот какие качества мы должны в себе взращивать в меру сил.

Если сказано, что сластолюбие и сребро­любие есть главные препятствия для жизни по Богу, то на эти два духовных недуга должно быть направлено все наше внимание. Сластолюбие -исполнение плотских желаний человека, а апостол Павел нам говорит в Послании к Римля­нам: живущие по плоти Богу угодить не могут (Рим. 8:8). Что касается сребролюбия, то Гос­подь совершенно определенно учит, что нельзя служить Богу и маммоне (см.: Мф. 6:24).

Таким образом, на жизненном пути челове­ка появляются некие ориентиры, некие ценно­сти, к которым мы должны себя склонять. Но надо твердо знать, что не только Господь дает нам ориентиры. Дьявол тоже не дремлет, и следование его ориентирам ведет человека к веч­ной смерти.

Зная удобопреклонность нашей природы ко греху, лукавый постоянно расставляет приман­ки — влечет нас к различным удовольствиям, — у него здесь широкое поле деятельности. А че­ловек, пропитанный грехом, поврежденный грехом, зачастую не видит, куда на самом деле его заманивают.

Любовь к своей плоти — это качество, кото­рое каждый из нас должен в себе обуздывать.

Мы служим Богу духом своим, плоть должна быть подчинена духовным ценностям. Сласто­любивая плоть являет собой образ человека, который не знает Бога, никогда не жил по еван­гельским заповедям и практически является безбожником.

Порабощенные сребролюбием, мы свое сердце отдаем не Богу, а благам этого мира. А Господь хочет, чтобы каждый из нас отдавал свое сердце только Ему. Эту ревность Божию о Своем создании нам надо понять: Господь хочет, Господь справедливо требует, чтобы мы Его любили. А если мы исполним эту заповедь о любви к Богу, то в Боге мы сможем уже лю­бить все, что Им создано. Начиная со своих ближних и заканчивая вообще всем творением Божиим, всем этим миром, последним насеко­мым. Вот какой смысл можно извлечь из крат­кого наставления Пимена Великого.

Святые пустынницы

Уединенная монашеская жизнь, подвиги в борьбе с немощным и строптивым естеством, строжайшее самоограничение —  все это тради­ционно, казалось бы, было предназначено для мужчин. Однако христианство показало миру ярчайшие образы женского подвижничества и высоту женской аскезы. Движение дев-пустынниц зародилось как продолжение и развитие мужского монашества. Не случайно устроителя­ми и наставниками первых женских обителей были великие отцы —  преподобный Пахомий, блаженный Иероним. В то же время среди са­мих женщин-христианок с самого начала рас­пространения веры во множестве являлись те, кто готовы были всецело посвятить себя служе­нию Церкви и на деле подтвердили слова Писания о равенстве во Христе мужского и жен­ского (см.: 1Кор. 11, 11-12). В раннем христи­анстве существовали особые чины дев, вдовиц, а также диаконисс. На этих замечательных жен­щин были возложены многочисленные обязан­ности —  от практической помощи священ­нослужителям при совершении Таинств до всевозможных забот и попечений о ближних, и они, несомненно, явились примером для буду­щих поколений подвижниц.

Зачинательница женского пустынножитель­ства в IV веке —  святая амма, преподобная Синклитикия годы подвизалась в одиночестве. Впос­ледствии же вокруг нее собрались многие сестры, для которых она составила аскетические наставления, по глубине и мудрости не уступа­ющие святоотеческим.

Преподобная Сарра Ливийская, Египетская (память 13/26 июля) 60 лет провела в келье на берегу Нила и, по свидетельству ее жития, ни разу не взглянула на прекрасную реку, —  обере­гая себя от рассеяния помыслов. Бог даровал ей силу чудотворения и духовного видения, она же не уставала повторять приходящим к ней сест­рам, что слабая женская природа —  не повод для ослабления подвига, но, напротив, —  обязывает женщину стремиться к еще большему духовно­му преуспеянию.

Она не просила избавить ее от борьбы

Рассказывали о матери Сарре: трина­дцать пет она находилась в сильной борьбе с демоном блуда и никогда не просила о том, чтобы избавиться от сей борьбы, но только взывала: «Боже мой, помоги мне!»

Мы видим, сколько лет шла борьба — 13. Поэтому когда кого-то обуревает нечистота и он старается с Божией помощью от нее изба­виться — и молится, и кается, а помощь не при­ходит, — пусть читает внимательно это настав­ление.

Мать Сарра боролась 13 лет, Мария Египет­ская 17 лет, и так далее. Такова продолжитель­ность брани христианских подвижников. А ведь победа, одержанная в долгой борьбе, — самая ценная. Если мы попросили о чем-нибудь и через самое короткое время наша молитва была услышана, то впору задуматься: а смогу ли я с пользой употребить дар Божий?

Если Господь тебе что-то дает — ту же чис­тоту, или память смертную, или молитву, или плач о грехах, — то Он вправе спросить с тебя: а как ты сохранил эти дарования? И не просто сохранил, а преумножил (вспомним притчу о талантах (см.: Мф. 25:14-30)). И если мы, по­лучив, не оценим — что нам дано, то, естествен­но, всё потеряем. Поэтому Господь, как прави­ло, и не дает слишком быстро то, о чем мы Его так настойчиво просим.

Нужно проявить терпение, нужно смирить­ся, нужно не прекращать своих трудов, и обяза­тельно любая молитва дойдет до Бога. Даже если очень долго ничего не получается, все равно та­кая молитва приносит великую духовную пользу: укрепляется наша вера, в терпении со­вершенствуется душа.

Замечательно то, что подвижники христиан­ские никогда не просили избавить их от какого-то искушения, но только взывали: Боже, помоги мне. Они знали, что состояние борьбы полезно. Если христианин постоянно находится под воздействием каких-то искушений, он совер­шенствуется в духовной борьбе, но! — только не тогда, когда причина этих искушений нерадение.

Если же мы делаем все возможное, а иску­шения не прекращаются, значит, Господь, видя нашу крепость и возможности для приобре­тения опыта в духовной жизни, постоянно до­бавляет нам (в очень разумных объемах) на­грузку — чтобы мы не расслаблялись, а лишь совершенствовались духовно в этой борьбе.

«Победила ты меня, Сарра!»

Говорили еще о ней: сильно нападал на нее этот дух блуда, представляя ей суетные предметы мира. Она, не осла­бевая в страхе Божием и подвигах, в одно время вошла в уединенную свою храмину помолиться. Здесь дух блуда представился ей телесным образом и сказал: «Победила ты меня, Сарра!» «Не я победила тебя, —  отвечала она, —  но Господь Христос».

Здесь описан очень важный эпизод — бес меняет тактику борьбы. Когда ему не удается сразить подвижницу плотскими искушениями, он делает хитрый ход и говорит: «Ты меня побе­дила». С какой целью? Если бы Сарра решила: «Да, я победила», — считайте, что она пала бы, потому что победа должна осознаваться только как происходящая от помощи Божией. Даже любой добрый помысел в нашем сердце рожда­ется с Божией помощью.

Часто мы забываем о том, что самое жало греха находится в человеческом естестве. Как кровь, которая протекает даже по тончайшим капиллярам, — так грех поразил всего человека, от темени до стопы. А мы представляем грех только в его внешних проявлениях: осудили, позавидовали, проспали, съели…

Почему Христос пришел в этот мир? Пото­му что избавить человека от такого греховного порабощения мог только Бог. Никто не мог сам спастись, без Божией помощи. Поэтому любая победа над греховным соблазном должна быть отдана Богу. А вот все, что есть плохого, страст­ного, — это наше. Чем глубже эта истина будет нами осознаваться, тем безопаснее будет наше состояние.

Собственно, смирение — это есть осознание себя самым последним грешником на земле, самым мерзким, гадким: хуже меня только бе­сы. А некоторые святые даже считали себя хуже падших духов, и это не было лицемерием или лукавством перед Богом, это было знание соб­ственного сердца, которое и делает нас христи­анами.

Кстати, понять, обладаешь ли ты подобным знанием, можно простым способом. Вот ты на­зываешь себя плохим. Но попробуй-ка выслу­шай от другого, что ты плохой. Но ведь если ты называешь себя грешником, то почему не мо­жешь услышать то же самое от другого челове­ка? Значит, все — внешнее, значит, твое само­познание ничего не стоит. И что же это тогда, если не лицемерие? У святых было не так. Свя­тые могли стерпеть такие нападки, которые нам покажутся просто невыносимыми.

Смирение заключается в пересмотре всей своей жизни. Чтобы понять, что без Бога ниче­го хорошего в нас нет и никогда не было, а если что-то есть, то это Божия милость к нам, греш­ным.

И вот от такого смиренного сознания от­ступают всякие искушения, потому что нельзя человека унизить более, чем он может сделать это сам. Смиренным уже, собственно, и некуда опускаться. Вот почему есть удивительные повести, где демоны говорят святым: «Ты по­стишься строго и вкушаешь пищу два раза в не­делю, а я вообще ничего не ем. Ты спишь один час в день, а я вообще не сплю. Но вот одного у меня нет — у меня нет смирения».

Или другой рассказ: когда бесноватый ударил по щеке святого старца, тот подставил другую щеку, и бесноватый исцелился. Бес вышел, потому что дух смирения попалил все его естество. Вот к этому качеству, к христоподражательному образу жизни нужно стремиться.

Огонь, горящий день и ночь

Безымянные подвижники о борьбе с блудной страстью

Самоотверженная жизнь древних подвижников, чьи подвиги не вмещает наше сознание, привлекла к ним сугубую благодать Божию, которая сде­лала их причастниками Божественного света. Природа этого света такова, что он не гаснет даже через века и тысяче­летия и способен просветить разум, со­греть душу, успокоить сердце нам, совре­менным христианам, живущим в совершенно иных условиях и особом вре­мени.
Протоиерей Андрей Овчинников

После долгого времени прошла брань…

Один брат возмущался помыслом блуда: брань была, как огонь, горящий день и ночь в его сердце. Он терпел и не уступал своему помыслу. И после дол­гого времени прошла брань, никак не могши преодолеть его, по причине тер­пения, и тотчас в сердце его водвори­лось спокойствие.

Иногда человек думает: «Как тяжело мое со­стояние, никто так не страдал, не мучился, как я!» Но вот сказано: день и ночь в сердце этого монаха горел огонь плотской страсти. А что это такое, большинству даже трудно представить, — насколько эта сила выматывает человека, как невыносимо с ней жить.

Однако какова награда за терпение: «после долгого времени прошла брань… и тотчас в серд­це его водворилось спокойствие»! Терпение, на­ряду со смирением, — это тот раствор, который скрепляет вообще все добродетели. Но без терпе­ния, наверное, ни в чем нельзя преуспеть. Если человек нетерпелив, как он может преуспеть в молитве? Нужно молиться каждый день и ут­ром и вечером. Вообще нужно молиться посто­янно. Приходим в храм на службу, — здесь тре­буется сугубое внимание. Церковь предлагает такие духовные упражнения, потому что хочет научить нас терпению. Например, человек вы­нужден терпеть боль в спине, когда надо стоять до конца службы. Но удивительно, что, терпя самих себя, свою немощь, мы замечаем, что тер­пение распространяется дальше на всю духов­ную жизнь. И со временем мы начинаем учить­ся терпеть уже не внешние неудобства, а собственное несовершенство. Терпя же себя, мы приходим к осознанию необходимости терпеть своих близ­ких, а это важнейшее качество для духовного человека.

Почему так много проблем в семейной жиз­ни — ссоры, скандалы, разводы? Потому что нет элементарного терпения. Потому что это труд­но — для терпения требуется совершенно иная, христианская жизнь. Христианское терпение — это не просто какая-то внешняя форма вежли­вости или культуры. Да, вроде бы и без Бога люди могут быть терпеливыми, но это все до поры до времени.

Человек, например, терпелив на работе, по­тому что его сдерживают страх, стыд, а пришел домой — и распоясался, учинил скандал. Но ведь терпение — это добродетель, которая должна пронизывать всю жизнь христианина, а не от­дельные ее составляющие. Тебя обижают, не понимают, не ценят, не благодарят, а ты тер­пишь, потому что это Христова заповедь.

Повторю, что эти, как будто внешние, зада­ния, которые мы получаем от Бога, приносят пользу внутренней жизни. Надо еще дождаться момента, когда наша молитва дойдет до Бога, когда Господь пошлет силу, чтобы этой силой обуздать и победить гнев, и блуд, и чревоугодие. И вот здесь требуется терпение, которое нужно испрашивать в молитве.

Ничто так не огорчает демона блуда, как открытие его дел

Другой брат имел брань с блудною по­хотью и, встав ночью, пришел к старцу и открыл ему свой помысел. Старец успо­коил его, и он, получив пользу, возвра­тился в свою келью. Но вот опять брань восстала на него, он опять пошел к стар­цу. И делал он это несколько раз. Старец не печалил его, но говорил ему на пользу, и говорил так: «Не уступай ему, но лучше приходи ко мне, если будет беспокоить тебя демон, и обличай его, открывая свои мысли. Таким образом обличенный, он пройдет мимо. Ибо ничто так не огорчает демона блуда, как открытие дел его, —  и ничто так не радует его, как утаение по­мыслов». Таким образом, приходил брат к этому старцу одиннадцать раз, обличая свои помыслы…

Этот рассказ напоминает нам еще одно очень важное правило христианской жизни. В древнем монашестве была практика откровения помыслов. Каждый вечер ученики приходили к своим старцам — необязательно эти старцы были священниками. Открытие помыслов и исповедь — не одно и то же. Принимать помыс­лы могли даже женщины, духовные подвижни­цы, которые получили дар рассуждения.

Насколько же усердны были древние под­вижники: брат не ждал до утра, а вставал в ночи и шел к старцу, потому что знал: чем раньше начать борьбу, тем успешнее она будет.

А ведь мы иногда месяцами живем с какими-то духовными проблемами и не спешим идти на исповедь. Представьте, что в вашем пальце ме­сяц находится заноза. Палец уже почернел, а мы все не спешим идти к врачу. Так ведь и руку можно потерять.

В духовной жизни идет очень трудная борь­ба. Посмотрите, сколько раз этот ученик обра­щался к своему наставнику! Не с первого, не с пятого раза, а только с одиннадцатой чистосер­дечной исповеди искушение прекратилось. И это притом, что жизнь его даже в малой степени не сопоставима с нашей по тем трудам, поступ­кам, молитве, которые он предпринимал сам и видел перед собой в качестве примера для под­ражания.

А мы думаем, что один раз поисповедовались — и все будет нормально. Живем неради­во, а хотим успешной борьбы со страстями.

Поэтому воодушевимся терпением и уви­дим, что если нет у человека сил побеждать свои немощи с помощью молитвы или воздержания, то остается самый действенный способ враче­вания — открытие помыслов духовнику. И вот здесь можно достичь очень многого. Сказано: «ничто так не огорчает демона блуда, как откры­тие дел его». Потому что демон хочет, чтобы в душе человека наступила тьма.

Ведь что такое открытие помыслов? Это зна­чит, ты в свою духовную клеть впускаешь свет благодати. А если ты долго живешь с постыдны­ми мыслями, желаниями, — «растишь» свой грех, то наступает царство тьмы. И бесы в этом царстве тьмы являются полноправными хозя­евами.

Почему иногда так трудно идти на исповедь, словно некая сила удерживает? Это бесы не от­ступают. В очереди на исповедь внушают уста­лость и мысли: «Уйду, приду в следующий раз». А если дошел до исповеди, то подсказывают: «Не осуждай себя много, говори об искушени­ях, это другие тебя соблазнили…» До самого главного момента — разрешительной молитвы — они не унимаются. И как важно нам почувство­вать, что каждая исповедь — это не только тайна прощения грехов, но еще и очень полезный ду­ховный опыт. И понять это можно хотя бы по­тому, насколько одна исповедь бывает отлична от другой.

— Вот я исповедовался неделю назад, и так радостно было, как будто камень с души свалил­ся. А сегодня такого утешения почему-то не по­лучил. Хотя внешне вроде бы делал то же самое…

— А внутренне? Что было у тебя на сердце сегодня?

Мы всегда должны это отслеживать. В таком деле, как исповедь, ощущение тайны прощения должно быть самым реальным. Я не знаю, какие еще действия могут так приблизить благодать к сердцу, как чистосердечное покаяние.

Конечно — Причастие. Но дары Причастия можно и чуть позже почувствовать сердцем, а вот прощение, чувство, что ты минуту назад был еще виновным, жил под тяжестью греха, и вдруг его узы разорвались и ты освободился, — это чувство ни с чем не сравнимо.

Почему душе легко? А потому, что грех че­ловека порабощает, это рабство самое страш­ное, унизительное, и только Бог может от него избавить. По милости Божией мы имеем сред­ства, с помощью которых человек обретает ду­ховную свободу.

К этому надо добавить, что мирянам не пред­писано заниматься слишком тонким разбором своих мыслей. Это дело монашеское — люди уходят в монастыри, чтобы с большим внима­нием заниматься самоанализом. Нам нужно ис­поведоваться только в явных греховных настро­ениях, которые возникают в сердце и уме.

Защититься от помыслов мы не можем

Другой брат имел искушение на блуд и с усилием выдерживал подвиг в тече­ние четырнадцати лет, соблюдая, чтобы самый помысл его не согласовался с похотию. Наконец он пришел в церковь и открыл дело пред всем народом. Тог­да дано было повеление, и все понесли для него труд, в продолжение седмицы молясь Богу, —  и брань прекратилась. Обратим внимание на слова: брат боролся с блудной страстью, «соблюдая, чтобы самый по­мысел его не согласовывался с похотью».

Это важное разделение. Одно дело — согре­шить в нечистом помысле, а другое — допустить, чтобы уже похоть разгорелась. Это совершенно разные формы греховного падения. Защитить­ся от греховных мыслей мы не можем, как от ветра, который дует со всех сторон. Но когда эти мысли касаются нашего сознания, должна на­чинаться очень серьезная работа: либо мы отсе­каем их в самом зародыше, либо проявляем к ним интерес, внимание, и потом начинаем всту­пать с ними в некое общение…

Вот это общение с помыслами запрещено, потому что демоны, будучи духами, имеют ан­гельский ум. Они хоть и падшие духи, но возмож­ности у них те же, что даны Ангелам. Ангельский ум превосходит человеческий. Поэтому никаки­ми человеческими способами мы не можем вы­явить демонскую хитрость.

Пришел помысел, а как узнать, какой он? Вражеский или ангельский? Это могут сделать только великие святые, которые достигли не­обыкновенной чистоты жизни. Для нас же за­поведано отсекать помыслы в самом начале. Тем более что чаще всего мы, как люди грешные, подвержены влиянию именно демонских по­мыслов. Но так как они не являются в своем мерзком виде, а прикрываются благовидной оболочкой, то мы и не чувствуем греховного ядра. А, приняв помысел, вступив с ним в беседу, человек уже начинает испытывать к нему некое влечение. Как дитя: дай ему конфетку, — он возьмет, потому что она вкусно пахнет и в кра­сивом фантике. Окажись в такой обертке яд, ребенок не поймет этого, ведь обертка так кра­сиво сверкает, шелестит, пахнет…

Мы по отношению к демонам такие же мла­денцы — по своей греховности не можем распоз­нать яд под привлекательной оберткой.

Демоны располагают огромным арсеналом средств для того, чтобы греховный помысел вполз в наше сознание и мы начали с ним об­щаться и услаждаться им. На этом уровне че­ловек уже грешит. Услаждение помыслами рож­дает желание, а уж падение вслед за этим может произойти в одно мгновение, в доли секунды. Значит, повторю, наша задача — начинать бороться в самый момент прихода этих мыслей.

Иной раз говорят: ну а как же, если придет помысел от Ангела Хранителя, от Бога? Дело в том, что нужно верить: Господь как-то это управит. Даже если человек отсечет мысль ангель­скую, то найдутся способы, чтобы ее донести. Святые говорили: вот явится к тебе Ангел, а ты скажешь: «Я человек грешный и не достоин в этой жизни видеть Ангелов». И если было ис­тинное явление Ангела, то Господь вменит это тебе как великую добродетель, как проявление смирения. Потому что вероятность принять де­мона за Ангела в миллионы раз выше.

Поэтому и сказано, что брат в течение 14 лет соблюдал свой помысел, то есть не принимал его на стадии зарождения, начинал борьбу и отсе­кал. Иначе говоря — не давал возгореться похоти, так как одно дело —  зажечь спичку, другое дело —  эту спичку поднести к канистре с бензи­ном. А дальше говорится, что после такого дли­тельного периода борьбы он пришел в церковь и «открыл дело пред всем народом».

В раннехристианские времена часто исполь­зовали эту практику общей исповеди. Теперь совершается тайная исповедь. Люди стали очень гордыми, обидчивыми, самолюбивыми, даже священнику многие стесняются открыться. А в древности христиане не думали о том, как они будут выглядеть. Сказано: перед всем народом! Открыл все как было… Хотя, наверное, стыдно было говорить.

Дальше мы читаем, что весь народ понес за него труд, семь дней молясь Богу, и брань пре­кратилась. Посмотрите, какая любовь, какое переживание за каждого члена Церкви! Вот под­линно христианская община, подлинная хрис­тианская семья.

В наше время у нас одна забота —  собствен­ное спасение. Но Церковь основана не только для этого. Ведь Церковь — это тело Христово. И Господь хочет, чтобы в Церкви люди создавали некую духовную семью, чтобы каждая христи­анская община, каждый христианский приход являли это единство во Христе всех верующих.

Если мы с вами причащаемся из одной Чаши, то, значит, в нашем естестве течет одна и та же Кровь нашего Спасителя, и Его Тело со­зидает наш внутренний мир. Конечно, нам сей­час и представить трудно: как это можно жить одним сердцем, одними проблемами, одними деньгами общими? Но так было. А то, что ныне стало, говорит о великом упадке духа в Церкви. Но пусть каждый возьмет отсюда назидание, что чем глубже будет покаяние, чем более от­крытым оно будет, — тем лучше.

Когда Господь попускает падение

Еще бывает такое искушение. Человек ходит к одному духовнику многие годы, отношения ста­новятся почти дружескими. Совершив какой-то постыдный поступок, пасомый думает, что это­му батюшке как-то неудобно исповедоваться, и идет на исповедь в другой храм, потом возвраща­ется, и все продолжается, как и раньше.

Об этом один из старцев говорил, что за та­кое лукавство Господь грех не прощает. Во-пер­вых, хорошие отношения со священником — не синоним панибратства. Дистанцию нужно со­блюдать при любых обстоятельствах. Во-вто­рых, никогда не переживайте, что вы можете чем-то неприятно удивить своего батюшку. Он все-таки человек духовной жизни, его смутить трудно. Главное — беречься от мысли, что вот вы уже достигли неких высот, и падение просто не­возможно. Это прелесть, духовный обман, демон­ское поругание христианина.

Помните, что у святых степень совершенства была прямо пропорциональна осознанию себя пос­ледним грешником. А для нас праведность — это как будто достоинство наше, заслуга — то, за что нужно воздавать уважение… Вот Господь и попус­кает посрамление, чтобы привести нас в чувство.

И никогда отношение священника к вам не поменяется, если он будет видеть, что вы искрен­ни. А иначе — какая же это любовь между чадом и духовником?

Поэтому правило: не бегайте по разным ба­тюшкам.

Царство Божие силою берется

О помысле блуда сказал один пус­тынник-старец: «Не хочешь ли спастись, лежа на постеле? Ступай —  делай, сту­пай —  трудись! Ступай —  ищи, и найдешь! Бодрствуй, толкай, —  и отверзется тебе (см.: Мф.7:7-8). Есть в мире на всякий бой способные бойцы, которые за мно­гие раны от противников, за терпение и мужество получают венец. Но часто и один, получая раны от двоих, сохраня­ет мужество при ударах и побеждает бьющих его. Видишь ли, какое они яв­ляют мужество ради плотской награды? Стой и ты и мужайся —  и Бог поборет за тебя врага».

Для нас, наверное, это актуально: хотим спа­стись лежа на постели, перед телевизором.

Призыв к подвигу, к постоянному понужде­нию себя — это необходимость: царство Небес­ное силою берется, и употребляющие усилие вос­хищают его (Мф. 11:12). Надо понимать, что все, сказанное в Евангелии о тесном пути, об узких вратах, о самоотвержении, о крестоношении, о следовании за Христом, — все эти настав­ления относятся лично к каждому из нас. Мы должны постоянно себя спрашивать: а в чем мое крестоношение, в чем мое утеснение плоти, уз­ким я иду путем или широким?

Особенно полезно делать это вечером, ког­да прожит день и какое-то время можно посвя­тить рассмотрению того, как именно он прошел. Какие по-настоящему христианские поступки я в этот день совершил? Не для людей только, а — для Бога. Для Бога, Который видит тайное, видит мое сердце, мысли, мое настроение. Это очень важно делать, потому что понуждение должно быть не только внешним. Можно прий­ти в храм, и милостыню подать, и прочитать правило… Сказано, однако: надо молиться Богу, а между «чтением правила» и молитвой огром­ная разница. В храм ты пришел, но как пришел, в каком настроении?

В христианстве нужно учиться отделять главное от второстепенного, от незначительно­го. В главном нельзя ничего нарушать. А глав­ное — это дух Христов, которым мы должны жить. Апостол Павел так и говорит: кто Духа Христова не имеет, тот и не Его (Рим. 8, 9).

Как и от чего рождается Христов дух? От ис­полнения Его заповедей, от подражания Ему, которое мы хотим в себе, с Божией помощью, развить. Задумаемся, насколько каждый из нас обеспокоен тем, чтобы стать более смиренным, более кротким, более терпеливым, более по­слушным, незлобивым, простым в обращении?

Не так страшно что-то не прочитать или съесть не то. Все мы люди, и никогда Господь за это не спрашивал. А вот, скажем, обидеть кого-то — это явно поступок не христианский. Или проявить нетерпение к ближнему, или жить ис­ключительно накоплением денег, имущества. Накапливая внешние блага и отдавая все силы обустройству этой жизни, ты тем самым сви­детельствуешь, что не веришь в жизнь вечную?

Господь говорит: живи одним днем. Сегодня одет, обут, сыт, есть крыша над головой — и до­вольно, а завтра будешь о завтрашнем беспоко­иться (см.: Мф. 6:25-34). Чаще читайте Еван­гелие, сравнивая с ним свою жизнь. Вот это и будет борьба, это будет труд, который угоден Богу. Не думайте, что только приходя в храм и причаща­ясь, мы уже живем христианской жизнью. В Евангелии ей даны четкие определения.

Сказано: подобно Царство Небесное сокрови­щу, скрытому на поле, которое, найдя, человек…продает все, что имеет, и покупает поле то (Мф. 13:44). Поле — это наша внешняя деятель­ность. Не велика заслуга купить это поле. Глав­ный труд заключается в том, чтобы найти на нем сокровище! И мы должны найти главное — Хри­ста. А это сложнейшая задача. Только для того и нужен весь внешний уклад христианской жиз­ни, чтобы привлечь Христа в свое сердце.

Но далее нас ждет задача, может быть, еще более трудная. Христа нужно удержать, то есть остаться в том же состоянии чистоты, любви, покорности Промыслу Божию.

Если сравнение с Христом не очень понятно, давайте скажем о благодати Божией. У многих представление о том, что есть благодать, не сов­сем правильное. Говорят: причастился — благо­дать получил. Или поехал куда-то в монастырь, к иконе приложился — благодать. Но это не все­гда благодать. Иногда это просто какая-то ра­дость чувственная. Благодать приходит за само­пожертвование. Вот когда ты без капли корысти кровь свою отдал больному, благодать, скорее всего, придет в сердце.

Один старец рассказывал: в блокадном Ле­нинграде стояла очередь за хлебом, который выдавали по карточкам. Стояли с четырех утра, мороз был страшный. Наконец открылось окошко, и продавщица говорит: хлеба хватит только на 50 человек. А людей было гораздо больше, и в самом конце очереди стояла жен­щина с двумя детьми. Вдруг какой-то мужчина (известно, что неверующий человек) вышел вперед и позвал ее: «Мать, вставай и отова­ривай свои карточки, а я обойдусь как-нибудь».

И вот старец говорит: все его неверие будет перечеркнуто одним этим подлинно христиан­ским поступком. И Господь обязательно устро­ит все так, чтобы он познал Бога. Вот это благо­дать, когда жертва принесена ближнему. А мы в основном всё хотим для себя побольше… Если будем оценивать себя по Евангелию, то увидим, что почти все наши действия наполнены нехри­стианским содержанием.

Поэтому чтение Евангелия —  непростое за­нятие. Некоторые сетуют, что мало читают, но ведь не сказано, что мы должны читать много и на этом успокоиться. Можно все книги перечи­тать о духовной жизни, а жизни этой все равно не будет. Лучше прочитать одну страницу и по­пробовать исполнить то, о чем там сказано. Вот тогда это будет труд во спасение души. 

Не пытайся искоренять помыслы, но противодействуй им

Другой старец сказал о том же по­мысле: «Веди себя так, как проходящий по торжищу мимо харчевни и ощущаю­щий запах вареной пищи или чего-ни­будь жареного. Кто хочет, входит в хар­чевню и ест. А кто не хочет, тот, проходя мимо, ощущает только запах и уходит. Так и ты охраняй себя от смрада, встань и помолись, говоря: “Сыне Божий, по­моги мне!” Так же поступай и с другими помыслами, ибо мы не искоренители помыслов, но противоборники».

Вот важная мысль в завершение поучения: «мы не искоренители помыслов». Достичь пол­ного искоренения греховных помыслов нам не удастся, так как состояние бесстрастия для нас невозможно. Но мы — противоборники, то есть постоянно этим помыслам сопротивляемся. И если нас Господь призовет в этом состоянии, мы спасемся, потому что нашему времени дано именно это делание: противостоять злу. Мы должны всем своим жизненным укладом не со­глашаться с тем, как живет современный чело­век, оторванный от Церкви.

Это несогласие не означает, что нужно осуж­дать, гневаться, постоянно кого-то обличать. Нет, несогласие должно быть внутренним. Мы долж­ны еще и пожалеть людей, которые не знают, как жить правильно. Потому что человек сейчас под­вергается такой информационной обработке, что порой просто теряется как личность. Сейчас у каждого есть всевозможные источники инфор­мации, каких только средств связи не увидишь в руках у людей! Кажется, они хотят вместить в себя всю информацию, которая есть в мире.

Но ведь человек не всеядное животное, что­бы потреблять все подряд — и грязное и чистое, и доброе и злое, и ложное и истинное. Некото­рые, впрочем, так и живут, стремясь все пройти и во всем разобраться. Но это очень наивно. Церковь, наоборот, говорит человеку, что нуж­но себя оберегать, вбирать в себя все подряд — значит заниматься самообманом.

Любое дело требует четкого плана. Хочешь разводить цветы — значит, какое-то время дол­жен заниматься подготовкой почвы. А если се­мена просто бросить в землю, вряд ли что-нибудь взойдет.

Также невозможно и насаждать доброе, если не подготовлено для этого наше сердце, — пло­ды погибнут. Это только грех в человеке растет самопроизвольно.

Некоторые воспитатели говорят: зачем целе­направленно прививать ребенку навыки разли­чения добра и зла? Пусть сам разберется. Но это значит обречь его на полное духовное поражение. Ребенок сам ни в чем не разберется. Наоборот, с самого раннего возраста нужно насаждать в дет­скую душу христианские понятия и требовать, чтобы эти понятия были усвоены. Это тоже наше противоборство злу, противоборство греху. Мы не даем ему распространяться глубже, шире в на­шем сердце —  обрубаем главные корни. Вырвать грех из сердца навсегда мы не можем. Но про­тивоборствовать — должны.

Мы страдаем от беспечности

Еще иной старец сказал о том же по­мысле: «Мы страдаем от беспечности своей. Если бы мы были уверены, что Бог обитает в нас, то не делали бы из себя чужого сосуда (см.: 1Кор.6:15). Ибо Господь наш Христос, обитающий в нас и присущий нам, видит жизнь нашу. Потому и мы, носящие Его и со­зерцающие, не должны быть беспечны­ми, но должны очистить себя, как и Он чист. Станем на камне —  и да сокрушит­ся лукавый, не убойся —  и он не сделает тебе вреда, воспой в крепости, говоря: Надеющийся на Господа, яко гора Си­он: не подвигнется: пребывает вовек (Пс.124:1)».

Воплощение в жизнь желания всегда пребы­вать с Христом связано с огромным усилием и самопонуждением. Хотя, конечно, это дело Божие — человека посетить или оставить. Но ведь Господь взирает на наше настроение, смотрит: а что мы из себя представляем? Если человек старается жить по заповедям Божиим, то Гос­подь всегда рядом с ним. А если кому-то беспеч­ность постоянно мешает их исполнять, то Бог оставляет такого человека, потому что Он чист, и мы должны быть чистыми. А очищение от гре­ха — это как процесс прополки. День-два и все надо начинать заново. Так же и нам каждый день надо в себе что-то менять. Каждый день мы согрешаем, и если будем постоянно хотя бы отслеживать эту греховную грязь, возникающую в душе, тогда появится и возможность очищать себя.

А если этот процесс оставить без внимания? Представим себе дом, стоящий на московском проспекте, где пыльно, грязь постоянно оседа­ет на стеклах. При таких условиях здесь нужно регулярно наводить порядок, стирать эту пыль. Точно так же и пыль греховная: сначала она лишь оседает на душе, но если с ней не бороть­ся, — ложась, слой за слоем, она начинает твер­деть и превращается в коросту, которая отделя­ет сердце от Бога. И одно дело — смахнуть пыль тряпкой, а другое — отскребать поверхность от наслоившейся и затвердевшей грязи.

Вот почему беспечность в деле спасения — серьезнейшая проблема нашего времени. На­пример, начинается пост. Многие из нас дума­ют: «Похожу на службы на первой неделе, ну а потом немного передохну». И сразу попадаем­ся на этой самой беспечности. Ведь что означа­ет это «передохну»? Отдыха в духовной жизни не бывает. Если невозможно стало каждый день ходить в храм —  значит, надо добавить что-то к домашней молитве или стать более усердным в добрых делах.

Таково правильное понимание духовных за­конов, исполнение которых предполагает по­стоянство. А беспечность — это ведь не просто бездействие, это — откат, сползание вниз. Или если сравнить духовную жизнь с движением против течения, то легко представить, что как только мы перестаем грести веслами, сразу на­чинаем дрейфовать в противоположном направ­лении.

Опыт поможет подняться после падения

Брат спросил старца: «Когда монах впадает в грех, то скорбит, как потерпев­ший вместо преуспевания вред, и трудит­ся, доколе не восстанет, тогда как прихо­дящий из мира, как полагающий начало добродетели, —  преуспевает. И, таким об­разом, последний бывает выше первого?» Старец сказал ему в ответ: «Монах, пада­ющий в искушение, есть как бы падшая храмина. Если он совершенно воспрянет в своем помысле и захочет восстановить падшую храмину, то находит к тому мно­гие вещества, как-то: фундамент, камни, щебень, —  и может успеть скорее того, кто не ископал и не положил основания, и не имеет необходимого, но водится надеж­дою, что, может быть, совершит свое дело». Таким образом, трудившийся в монашеском делании, если впадет в иску­шение и обратится, уже имеет необходи­мое: попечение, псалмопение, рукоделие и прочее, что составляет основание мо­нашеской жизни. И доколе новопоступивший в монашество будет обучаться сему, монах уже достигнет прежнего состояния.

Очень интересная мысль, касающаяся жиз­ни человека после падения. Согрешивший мо­нах — все равно, что обрушившийся дом. Да, ос­тались одни руины, но они же сами и являются строительным материалом, из которого все можно восстановить. Есть «фундамент, камни, щебень…» В данном случае — это опыт благоче­стивой жизни, молитвы, трудов, откровения помыслов… Если брат пожелает восстать, у него имеется все необходимое, чтобы вернуться к состоянию, которое было до падения. Все это у Бога не забывается. Приходящий же из мира начинает свой путь с нуля, он еще не имеет ни­чего, что мог бы принести Богу.

Какой же из этого урок мы извлечем для себя? Некоторые думают, что для душеспасительной жизни в миру не нужно слишком рьяно трудить­ся. Вот монашество — да, там сплошные подвиги. Для простого человека это слишком трудно — ему бы побольше снисхождения, отдыха. А в резуль­тате получается, что когда приходит искушение или, не дай Бог, случается падение, то требуются неимоверные силы, чтобы воспрянуть. А где взять эти силы, этот опыт, если мы его никогда не пы­тались стяжать? Вот почему и живущим в миру нужно как огонь все время поддерживать ревность к духовным подвигам.

А мы беспечны. Проснуться надо бы порань­ше, — но впереди трудный рабочий день… Из-за стола не встаем, пока не наедимся так, что дышать становится тяжело. Молитва пришла вечерняя, но вместе с нею и усталость, ноги бо­лят, читаем короткое правило. Так и отступаем от Бога. А ведь каждый день, каждый час могут либо приблизить нас к Нему, либо от Него от­далить. Из этих малых побед и поражений и складывается наша личность: твердая, целеустремленная или, наоборот, расслабленная, теплохладная — ни то ни се, вроде и христианин по внешности, а жизни христианской нет.

Так как никто из нас не застрахован от па­дения, будем заранее запасаться духовным ка­питалом на случай каких-то бедствий. Наши труды — это залог того, что, во-первых, катаст­рофы может и не случиться, по милости Божией, а если она и случится, то накопленный по­тенциал нам поможет, поможет обязательно, потому что Господь не хочет нашей погибели, Господь хочет нашего спасения. Быстро под­няться после падения помогает только опыт, который этому падению предшествовал. И тяж­ко будет восстановление, если этот опыт не был приобретен.

Молитве духовника должно сопутствовать наше старание

Один брат, будучи возмущаем блудною похотью, пришел к великому стар­цу и просил его: «Окажи любовь, помо­лись о мне, ибо возмущает меня похоть блудная». Старец молился о нем Богу. Брат в другой раз приходит к нему и го­ворит то же слово. Равным образом и старец не преставал молить за него Бога, говоря: «Господи, открой мне состояние брата сего, и откуда на него действие диавола? Ибо я молился Тебе, но доселе не получил он спокойствия». Тогда от­крыл ему Господь о брате. Он увидел его сидящим, —  и дух любодеяния близ него, и глумится с ним. Пред ним стоял и Ангел, посланный к нему на помощь, и гневал­ся на брата, что он не предал себя Богу, но, услаждаясь помыслами, весь свой ум предал действию диавола. Таким обра­зом узнал старец вину брата и говорит ему: «Ты сам виновен, увлекаясь своими помыслами». И научил его, как противо­стоять помыслам. И брат, исцелившись его наставлением и молитвою, обрел спокойствие.

Если человек сам не начнет трудиться, ни­какая молитва его не спасет. Это важнейшее правило аскетики. И сейчас многие просят: «Ба­тюшка, помолись, попроси за меня!» Конечно, священник старается, по милости Божией, это делать, но к его молитве обязательно должна быть подключена решимость и стремление к праведной жизни самого просящего.

Как следует из повествования, реальная сила молитвы старца была очень велика: Господь послал Ангела к этому брату! Но так как тот не хотел расставаться с грязными мыслями, то и помощь не приходила. Дар свободы никогда от человека не отнимается, против нашей воли Гос­подь нам не помогает.

Но поговорим о нашем времени. Предполо­жим, некий человек смотрит все подряд по те­левизору, читает желтую прессу, ему интересны непристойности, — хотя он, в общем-то, пони­мает, что это плохо. И вот он приходит к свя­щеннику и говорит: «Я грешу, батюшка, помо­лись за меня».

Вроде бы и хочет этот человек исправиться, но почему-то не понимает, что причина его неприятностей в нем самом. И, наверное, не столько не понимает, сколько лукавит, находясь под действием падших духов. Поэтому все на­дежды на чужую молитву будут тщетны, пока грешник не придет на исповедь и сам себя не осудит в полной мере, раскопав самые корни страсти.

Некоторые спрашивают: как будет прохо­дить Страшный Суд? Но ведь сами мы разве не должны этот Суд в себе произвести? Исповедь — прообраз Последнего Суда, каждая исповедь может стать последней. Сколько же нужно че­ловеку приложить стараний, чтобы дойти до исповеди, чтобы там сказать о себе правильно, что он действительно такой вот негодный, греш­ный человек. Сколько дьявол ставит препят­ствий, чтобы мы не дошли до покаяния…

Из данной истории мы должны извлечь на­ставление о том, что молитвам духовников и наставников должно всегда сопутствовать наше старание.

Просить у Бога терпения для подвига

Некогда ученик великого старца боролся с похотью. Старец, видя его страждущим, говорит: «Хочешь ли, по­молюсь Богу, чтобы Он облегчил твою борьбу?» «Нет, —  сказал ученик. —  Ибо я хотя и стражду, но в самом страдании нахожу плод для себя. Посему лучше проси Бога в молитвах своих о том, что­бы Он даровал мне терпение перенести искушение». На это авва говорит ему: «Теперь я узнал, что ты имеешь преуспе­яние и превосходишь меня».

Здесь показан другой пример — пример ду­ховной зрелости. Старец сам хотел помочь сво­ему ученику молитвой, облегчить его борьбу. А ученик поступил точно так, как поступала в те­чение 13 лет мать Сарра. Эти мужественные под­вижники не хотели, чтобы у них отнимался под­виг, так как понимали его великую пользу. А от Господа ждали только поддержки в стойкости и терпении — чтобы борьба была успешной.

Только благодать может распознать диавольские ловушки

Сказывали об одном старце: пришел он в скит с сыном, который еще питался молоком и не знал, что такое женщина. Когда сын сей пришел в мужеский воз­раст, то демоны представили ему ночью женские образы. Он открыл это отцу сво­ему. Старец подивился. Случилось однаж­ды сыну быть с отцом своим в Египте. Уви­дев там женщин, он говорит отцу своему: «Вот те самые, которые ночью приходи­ли ко мне в скит». Старец отвечал ему: «Это иноки сельские, сын мой, —  иной вид име­ют они, и иной —  пустынники». При этом удивлялся старец: каким образом в скиту демоны могли показать ему женские об­разы? И тотчас возвратились они в свою келью.

Эта удивительная история должна еще раз напомнить нам о том, как много в духовном мире опасностей. Даже то, что никогда не дано было человеку в реальном опыте, проникает в сознание по действию демонов. Мне прихо­дилось исповедовать слепых от рождения лю­дей, которые каялись в блудных помыслах. Какие тонкие механизмы восприятия есть в нашей душе, если человек, лишенный зрения (казалось бы, отсутствует главный путь гре­ховного соблазна), и то побеждался этим ис­кушением. Что же говорить о нас, у которых всё перед глазами…

Отцы Церкви называли демонов хитрыми обманщиками, фокусниками, фантазерами, козни их — на каждом шагу. Демонский ум настолько изощрен, что мы не в состоянии иногда распознать, как начинается искуше­ние. Это говорит о том, что ум человека сам по себе не способен противостоять действию ума ангела, пусть даже падшего. Только бла­годать Божия может распознать козни диа­вольские и особым образом возвестить об этом подвижнику.

Чувства, которые возникают при появлении вражеского (диавольского) помысла или жела­ния, это — тревога, страх, смущение, плотская радость… Об этом писали многие Святые Отцы. Невзирая на нашу слабость, мы тем не менее должны учиться у них, расширять свой духов­ный кругозор, совершенствовать духовную опытность, чтобы не попадаться в диавольские ловушки.

Бесы ни на мгновение не прекращают борьбы

Был один подвижник в скиту. Враг приводил ему на память одну женщину, весьма красивую собой, и сильно возму­щал его. По усмотрению Божию пришел в скит другой брат из Египта, он между разговором сказал, что умерла жена та­кого-то. А это была та самая женщина, которою возмущался брат. Услышав об этом, брат взял ночью свой хитон и по­шел в Египет. Открыл гроб умершей, отер хитоном гниющий труп ее и возвратился с ним в свою келью. Положил этот смрад возле себя и, сражаясь с помыслом, гово­рил: «Вот предмет, к которому ты имеешь похоть, —  он пред тобою, насыщайся!» Таким образом он мучил себя сим смра­дом, доколе не кончилась его борьба.

Среди наставлений Святых Отцов есть одно, достаточно известное: если тебя борет влечение к красивому лицу, искушает внешняя привле­кательность, представь, что станет с этой кра­сотой, когда тело положат в гроб. Святые стар­цы вообще советовали чаще вспоминать о бренности земного существования и не отвра­щаться вида смерти и тления.

Монах же, о котором повествует Древний патерик, совершает нечто совсем уж невероят­ное. Женщина, бывшая причиной его искуше­ний, умерла. На этом его тяжелейшая борьба, казалось бы, могла закончиться. Но вот яркий пример того, как древние христианские подвижники, намереваясь искоренить страсть, шли до конца и были к себе беспощадны.

Мужественный поступок этого брата пока­зывает нам, что Святые Отцы жили совершен­но иными реалиями, о которых мы сегодня име­ем очень слабое представление. Например, они твердо знали, что бесы ни на мгновение не пре­кращают борьбы. Мы забываем о них, погружа­емся в свои дела, проблемы — так же, как мы постоянно забываем о Боге, источнике нашего вечного счастья. А вот демоны никогда, ни на секунду не забывают о том, что по земле ходят люди, которым Господь открыл Рай, открыл Царство Небесное, куда уже попали миллионы кающихся грешников.

И пока мы не испустим последнего вздоха, пока наши глаза не сомкнутся во гробе, демоны от нас не отступят. Мало того, святые, являясь своим ученикам, говорили, что даже когда душа успешно проходит мытарства, они и тогда пы­таются эту душу чем-то зацепить. Главным об­разом, конечно, тщеславием и самонадеяннос­тью. Демоны внушают: «Ты жил так свято, что проходишь мытарства как молния».

Но даже святые — только входя в Царство Небесное! — говорили: «Вот теперь я спасся, по благодати Господа Иисуса Христа». По благо­дати, по Его великой милости. Их ревность в борьбе со страстями должна служить нам при­мером: безжалостной по отношению к себе была их борьба. Это не вымысел, не легенда, это быль — то, чему можно верить. Древний пате­рик — это часть Церковного Предания, сюда включены повести, сохранившие высоту духов­ной жизни, в которой пребывали египетские подвижники.

И он сказал юноше: «Если бы ты пробыл сорок дней и вполне сохранил бы запо­ведь мою, то увидел бы большее видение».

Отвращение ко греху — признак покаяния

Некто пришел в скит принять мона­шеский образ, взяв с собою сына, кото­рый только что был отнят от молока. Ког­да сей достиг юношеского возраста, демоны начали соблазнять его на блуд. Он говорит отцу своему: «Пойду я в мир, ибо не могу выдержать борьбы». Отец удерживал его и уговаривал. Но юноша опять говорит ему: «Не могу более, отче, позволь мне выйти отселе». Отец говорит ему: «Послушай меня еще раз, сын мой: возьми сорок долей хлеба и молодых вет­вей для плетения на сорок дней —  и воля Господня совершится на тебе». Он послу­шался отца своего, встал и пошел в пока­занную пустыню, пробыл там двадцать дней в трудах, плел корзины, питаясь су­хим хлебом. И вот видит нечистую силу, подходящую к нему: пред ним предстала эфиопянка, до того смрадная, что невоз­можно было терпеть смрада ее. Он стал гнать ее. И демон говорит ему: «Я обыкно­венно являюсь приятною в сердцах чело­веческих, но, за послушание и труд твой. Бог не попустил меня прельстить тебя и открыл тебе смрад мой». Он, встав и бла­годарив Бога, пошел к отцу своему и го­ворит ему: «Теперь я не хочу уже уходить отсюда, отче, —  я видел нечистую силу и смрад ее…» Отцу и самому было открыто, Человек с младенчества пребывает в скиту среди святых старцев. Ни телевизора, ни газет, ни Интернета — только кельи да дикая пустыня вокруг, атмосфера благочестия, молитвы… И вдруг в юношеском возрасте приходит искуше­ние такой силы, что он решается оставить мо­нашеские подвиги и пойти в мир.

Епископ Игнатий (Брянчанинов) говорил, что настоящее монашество возможно только для юного, потому что у того сохраняется чис­тота жизни. Он говорил, что лучшие монахи — это девственники, которые сберегли себя и эту чистоту принесли Богу. Если поступает в мона­стырь человек, который согрешал в миру тяж­кими грехами, то такой испытывает множество искушений. Его путь намного сложнее, чем того, кто с малых лет посвятил себя подвигу спа­сения души.

А этого юношу в обитель принесли младен­цем. И все равно — какое сильное искушение он испытал! Демон добился того, что взрастил в нем мысль оставить скит и пойти в мир. Но, по милости Божией, рядом с ним был его отец. И то, как отец поступил в этой ситуации, являет­ся примером мудрой духовной педагогики: не наказал, не запер в келье, не отрекся от сына, но — хотел спасти его душу.

С таким настроением, с таким духом и мы должны исправлять недостатки ближних. Но многие ли обладают этой тактичностью? Апостол Павел про тех, кто любит доказывать, нажимать, читать нотации, провоцируя споры и разногласия, говорит: вы плотские (см.: 1Кор.3:1-4). Что зна­чит «плотские»? Значит, духовная жизнь в таких людях еще даже не затеплилась. О них сказано так­же, что живущие по плоти Богу угодить не могут (Рим.8:8), плоть желает противного духу, а дух — противного плоти (Гал.5:17).

Вот поэтому у нас всякие неприятности во взаимоотношениях и возникают. Человек с до­садой говорит о своем ближнем: «Я пытался объяснить — учил, наставлял, доказывал, а он как жил, так и живет. В чем причина?» А причи­на в том, что изменить жизнь человека можно толь­ко той благодатью, которая есть в твоем сердце. Эта благодать сделает сильным, убедительным твое слово. Ведь наши слова безблагодатны. Они, в лучшем случае, влияют на разум ближних, но чаще всего это бывает малоэффективно.

Почему? Потому что сердце не согревается словами, которые, как пулеметная очередь, ле­тят на наших домочадцев. А святые говорили мало, иногда ничего не говорили, просто глади­ли по голове, сухарик давали… а человек пол­ностью перерождался после такого общения.

Есть прекрасные примеры из жизни оптинских старцев, Серафима Саровского. Безбожни­ки, развратники после 10–15-минутного пре­бывания рядом с ними становились совсем другими людьми. Происходило соприкоснове­ние с благодатью, носителем которой являлся старец. И благодать меняла человека. Нам, конечно, до святых далеко, однако ревность не по рассуждению и пыл нравоучительства многим из нас следовало бы умерить.

Вот и в древнем поучении отец пытался лас­кой и мудростью исправить сына, дал ему вре­мя проверить свое желание. Но в это время, может быть, весь монастырь молился за юно­шу — и чудо совершилось.

В этом рассказе есть еще одна характерная деталь — признание демона, явившегося юно­ше в невыносимо смрадном обличьи: «За послу­шание и труд Бог не попустил мне прельстить тебя и открыл тебе смрад мой».

Действительно, бесы редко являются в сво­ем отвратительном виде. Чаще они действуют на нашу похоть, услаждая ее, представляя всякий нечистый помысел в приятной оболочке. Толь­ко когда душа, покинув тело, доходит до мытар­ства блуда, ей открываются подлинные образы блудных бесов, которые в земной жизни толка­ли ее на грех. Как она ужасается! Только в этот момент душа всецело понимает силу бесовско­го обмана. Святые же трудами и подвигами уже при жизни достигали того, что за внешней при­влекательностью греха видели мерзость, чувст­вовали зловоние. Только опыт христианской духовной жизни позволяет увидеть вещи в истин­ном свете. Для того чтобы это произошло, необ­ходимо учиться познавать себя и свои страсти.

Самое благодатное время, когда человек может заняться процессом самопознания, ра­зобраться в себе, — Великий пост. Кто я на са­мом деле: ни одной добродетели достичь не могу, Евангелие для меня просто книга, а не за­кон жизни, вечность для меня — нечто отдален­ное и почти не существующее, в Суд Божий я верю только формально, а не привожу себя на него каждый вечер перед сном, ложусь я в мяг­кую постель, а не в гроб. Вот что такое самопоз­нание. Святые Отцы нас призывают к этому, и каждый праздник, каждое евангельское чте­ние — это урок, это призыв, который мы долж­ны услышать.

Значит, чтобы подтянуться к этой высоте, нам надо что-то в себе поменять. Ради этого и посты, и поклоны, и молитвы, и Причастие… — путь от внешнего к внутреннему. И тогда, воз­можно, и нам искушение явится в своем истин­ном неприглядном виде. Кстати, признаком покаяния является отвращение от греха. К сожале­нию, большинство из нас каются в грехах, к Кото­рым возвращаются, и снова грешат с удоволь­ствием. Особенно это касается грехов плоти.

Блуд, чревоугодие, многоспание, приобре­тение без нужды… Кто может сказать, что, по­каявшись в этом, он уже на следующий день с отвращением смотрит на свои наряды, на свой холодильник, на красивых женщин и так далее? Почему же нет отвращения? А потому что нет послушания и труда. Имеется в виду труд над со­бой, труд постоянный, безжалостный. Весь опыт Церкви говорит об этом. А послушание — духовному отцу. Если тебе сказали, что нужно сделать, то постарайся это выполнить. Сама ис­поведь, сама беседа духовная должны воспри­ниматься как величайшее благо. Нужно ценить минуты общения с духовником. Потому что по нашей вере открывается воля Божия. К сожале­нию, сейчас почти утрачена традиция духовно­го руководства и духовного общения. А за это Господь дает такую милость, такую благодать, что, как мы видим, сами бесы вынуждены от­крывать свой лик, снимать с себя «шкуру овчую», за которой скрывается волчья пасть.

Повторю, что искушения, которые касают­ся нашей плоти, наиболее опасны, потому что диавол борется с человеком с его же помощью. Апос­тол в Послании к Ефесянам, которое читается на Венчании, говорит, что никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и гре­ет ее (см.: Еф. 5:29). Действительно, как же можно — самого себя истязать, самого себя от­вергать? Вставать рано, есть мало, трудиться много, свое тело все время держать в узде. Мно­гие скажут: это же только с помощью благода­ти Божией можно совершать!

Верно, но первые шаги можно делать и са­мостоятельно, как бы привлекая благодать Божию собственным старанием. Процесс взаимо­связанный: да, без благодати ты ничего сделать не в состоянии, но постоянным самопринужде­нием можешь засвидетельствовать, что эта бла­годать тебе дорога и желанна. И тогда чудеса будут совершаться и в нашей жизни.

А заканчивается эта история еще более ин­тересным наставлением. Сын, по милости Бо­жией, уже никуда не хотел идти. Еще до поло­женного срока он вернулся в монастырь и услышал от отца: «Если бы ты пробыл сорок дней и вполне сохранил бы заповедь мою, то увидел бы большее видение». То есть если бы он послушался, исполнил до конца положенный срок молитвы и труда, то Господь явил бы еще большее чудо.

Вот почему так важно — не сходить со свое­го креста. Воля Божия открывается в терпении.

Подражая падению, сможем ли подражать покаянию?

Один старец пребывал в дальней пус­тыне. Он имел родственницу, которая уже несколько лет желала видеть его. Тща­тельно разузнав, где находится старец, она пошла по направлению к пустыне, увидала там идущих с верблюдами и вош­ла с ними в пустыню. Ее влек туда диавол. Подошедши к двери старца, она объя­вила себя его родственницею и осталась у него. Был тогда другой отшельник, оби­тавший в нижней части пустыни. Он на­лил в сосуд воды, и во время трапезы со­суд этот начал вертеться. По внушению Божию он сказал сам в себе: «Пойду в пу­стыню и объявлю это старцу». И, встав­ши, он пошел. Когда настал вечер, он лег на пути в капище идолов и ночью слы­шал разговор демонов: «В эту ночь мы вов­лекли монаха-пустынника в любодеяние». Услышав это, он опечалился, пошел к это­му старцу, нашел его сокрушенным и ска­зал ему: «Что мне делать, авва? Наливаю я себе сосуд воды, и во время трапезы он вертится». Старец говорит ему: «Ты при­шел спросить меня о том, что вертится

сосуд? А я что буду делать? —  я нынешнею ночью впал в любодеяние». «Я узнал об этом», —  отвечал тот. «Как ты узнал?» —  спро­сил его старец. «Я, —  отвечал брат, —  спал в капище идольском и слышал там разго­вор демонов». Тогда сказал старец: «Пой­ду я в мир». Но брат убеждал его, говоря: «Нет, отец, оставайся в этом месте, а жен­щину отошли отсюда —  это свидание про­изошло от диавола». Выслушав его, он остался, усиливая свои подвиги со слеза­ми, доколе не пришел в прежнее состоя­ние.

Много полезных поучений можно извлечь из этого рассказа.

Я бы, прежде всего, обратил внимание на сло­ва: «это свидание произошло от дьявола». И про женщину сказано: ее влек дьявол. Да, для мона­ха женщина была причиной и орудием искуше­ния. В наше время для поддержания этой стра­сти имеется еще и целый арсенал технических средств, источников информации. Но можно взглянуть на проблему и шире: опасно, губи­тельно нарушать духовный закон. Нужно быть очень осторожным и не провоцировать си­туации, где ты можешь стать источником со­блазна. Если говорить о жизни современных христиан, тем более — людей семейных, то не­разборчивость, ставшая ныне правилом, для нас недопустима. Нельзя использовать не только прямой соблазн, но даже двусмысленность от­ношений для того, чтобы достичь выгоды, пре­успеть в полезных связях. Лучше всего сразу устранить источник соблазна. Сказано у отцов: «Обходи города, где совершен грех». Города обходи стороной, чтобы облик зданий, об­становка не вызвали в тебе снова нечистого же­лания. А люди продолжают работать в одном кабинете с теми, с кем согрешили. О каком по­каянии можно говорить, если эта страсть посто­янно подпитывается, так что человек всегда пре­бывает в греховном настроении?!

Вот, кстати, вопрос: должен ли христианин бояться падших духов, которые всеми силами пытаются это настроение создавать? На самом деле христианину бояться нечего, не мы долж­ны бояться демонов, а они нас. В Таинстве Кре­щения совершается символическое действие, когда крещаемый, если он взрослый, или крес­тные, если крестят младенца, поворачиваются на запад, дуют на него и плюют, — это означает, что плюют на царство дьявола. Это истинно так. Христианин вооружен такими духовными сред­ствами, от которых весь демонский мир трепе­щет: благодатью Причастия, силой Креста Гос­подня и благодатью Церкви.

Но вот на чем демоны нас все-таки подлав­ливают, так это на нераскаянных грехах. Как бы мы ни уповали на свои молитвы и посты, но если есть на совести нераскаянные грехи, то демоны имеют к душам свободный доступ.

Потому-то старец из нашего рассказа без­боязненно лег спать в самом центре бесовско­го гнезда — в капище идолов. Он вел правед­ную жизнь, демонам нечего было в нем найти, чтобы его напугать или прогнать. Поэтому Господь попустил ему слышать разговор падших духов.

Дальше обратим внимание на духовную бе­седу между двумя старцами.

Что происходит после грехопадения? Ведь согрешил не юноша, который, может быть, пол­года только в храм походил, потом согрешил, пал духом и решил больше в храм не ходить. Это был старец. Он жил в дальней пустыне, 50 лет подвизался Богу, но за одно греховное мгнове­ние перечеркивает все свои монашеские подви­ги: «Я пойду в мир»! Это значит — конец всему.

То есть первое следствие совершённого гре­хопадения — это потеря благодати. Только бла­годать Божия могла давать силы подвизаться в пустыне, где жара 50 градусов, нет воды, дикие звери, ядовитые змеи… А он там спасался — и в один миг все потерял, потому что совершил грех, грех особенный.

И второй шаг — отчаяние. Старец хочет пой­ти в мир, чтобы погрузиться в царство греха и фактически приблизить свою смерть, по духов­ному закону. Петля, которую дьявол набрасы­вает на христианина в момент греха, с его по­вторением затягивается все туже и туже.

Вот почему люди, дошедшие до самого дна безнравственности, как правило, заканчивают жизнь самоубийством. Смысл жизни теряется, дьявол превращает человека в марионетку. И нет никаких сил, чтобы вернуться обратно, по­тому что нет благодати. Только благодать Гос­подня удерживает нас на пути спасения, и этот залог радости нужно ценить превыше всего.

Так вот, в нашей истории согрешивший старец послушал совет друга и, «усиливая свои подвиги, со слезами подвизался, доколе не при­шел в прежнее состояние».

Покаяние — это всемогущая сила Божия, ко­торая позволяет человеку подняться после тяже­лейших падений. Только надо добавить одно «но». Многие наивно думают: вот сейчас погуляю, а по­том начну каяться. Вспоминают Марию Египет­скую: она же спаслась. Но при этом не задумыва­ются, что им по силам будет подражать лишь первой половине жизни преподобной Марии, которая, как известно, с 12 до 29 лет утопала в блуде. А то, что покаяние, какое принесла она, покаяние, которое возводит человека в состояние изначальной чис­тоты, возможно для одного из миллиона, — эти­ми людьми, увы, не осознается.

Вот как нужно воспринимать данный стих Древнего патерика. Согрешив, как этот старец, сравнявшись с ним в падении, — в покаянии ему смогут подражать лишь избранные. Поэтому страхом, только страхом Божиим нужно удер­живаться от подобных соблазнов.

Есть легкомысленная поговорка: «Не согре­шишь — не покаешься». Этим словам доверять нельзя. Возможно, иногда незначительные по­грешности и могут нас подвигнуть на какие-то покаянные труды. Но падения подобного уров­ня — это особое изменение духовного состояния. Чаще всего Господь попускает постыдные гре­хи не случайно, а за какую-то страсть, которая человеком не осознается. Как правило, это гор­дыня, тщеславие, тонкое осуждение ближних, надменность, некое духовное фарисейство. Вот Господь и показывает постыдным падением — есть ли на самом деле у человека хоть малый повод для гордости. Иногда такие потрясения, катастрофы, но лучше сказать — спасительные болезненные действия Господь попускает, чтобы человек пришел в себя и принес покаяние.

Покаяние может и соблазн обратить на пользу

Брат спросил одного старца: «Если слу­чится человеку по действию диавола впасть в искушение, бывает ли польза для соблазняющихся чрез него?» На это ста­рец рассказал ему следующее. В киновии Египетской был один именитый диакон. Некоторый должностной гражданин, го­нимый архонтом, пришел в киновию со всем своим домом. Диакон, по действию диавола, пал с женою его и положил срам на всех. Пошел он к одному любимому им старцу и рассказал ему дело. У старца внут­ри его кельи было одно темное, потаен­ное место. Диакон начал упрашивать его, говоря: «Погреби меня здесь живого и никому не открывай сего». Он вошел в этот мрак и принес истинное покаяние. Через несколько времени остановилась в реке вода. При совершении общей молит­вы было открыто одному из святых: если не выйдет и не помолится диакон, скры­тый таким-то старцем, то не потечет вода. Слышавшие подивились и, пошедши, вы­вели диакона из места, где он был. Он по­молился, и вода потекла. И соблазнивши­еся прежде получили гораздо большую пользу от его покаяния и прославили Бога.

Постыдное падение произошло с «именитым диаконом». Дьявол нашел какие-то ходы в душе этого человека. Хорошо сказано при этом: он «по­ложил срам на всех». В теперешней жизни такое — редкость. Утрачивается понятие стыда. Всеми силами людей заставляют забыть, что чистота от­ношений, чистота семейной жизни — это норма…

Опомнившись от дьявольского помрачения, диакон решает пострадать, чтобы принести ис­тинное покаяние. Здесь нам снова показано, как беспощадны к себе были подвижники первых веков христианства. Ведь он, по сути, уходит в могилу заживо, притом — и это важно — требу­ет, чтобы старец сохранил тайну его покаяния.

Дальше интересно развиваются события. Остановилась вода в реке. А для Египта нет воды — нет жизни. Это и иносказательно мож­но понять: само Священное Писание связано с живой водой, беседа Христа с Самарянкой (см.: Ин.4:5-29) впервые представляет нам новое учение о благодати Божией как воде, те­кущей в жизнь вечную.

Братия начали молиться. Общая молитва в Египте V века должна была иметь очень боль­шую силу. Это было целое монашеское государ­ство. Вся пустыня — огромный монастырь, че­рез километр от любого селения начинались монашеские кельи. Немало было и чудотворцев среди отшельников. Но чудо свершилось толь­ко от молитвы диакона. Таким образом Господь показал силу молитвы кающегося грешника и пользу ее для каждого, кто готов соблазниться осуждением.

Отношение ко греху должно быть двояким. До совершения греха мы должны воспринимать его как ядовитую змею, которая может нас умертвить: бояться его, трепетать перед ним — только с та­ким настроем мы можем уберечься от падения. В этот момент даже думать не надо о возможном в будущем покаянии — это демонская хитрость: со­греши, а потом кайся. А что происходит после гре­хопадения? Демоны торжествуют: ну, теперь кай­ся, родимый. А на душе-то: в петлю лезть, а не на покаяние идти, потому что теряется все, чем че­ловек жил. Постичь умом трагедию потери благо­дати — невозможно.

Как бывает в жизни: пока живем с родите­лями, с мужем, с сестрой, зачастую их не заме­чаем. А умирает родной человек—и понимаешь, чтó именно ты потерял. Так же и в духовной жизни. Истину — как плохо жить без благода­ти — нельзя познать в теории.

Все древние назидания показывают нам, что Господь не хочет нашей погибели, что в данном случае, выведя этого диакона из его доброволь­ной могилы на молитву, Он показал пример для грешников — путь покаяния.

Подвиг любви

Два брата пошли на торг продать до­машние вещи. Когда они разошлись друг с другом, то один из них впал в блуд. Пришедши, другой брат сказал ему: «Пой­дем в келью нашу, брат!» «Не пойду», -отвечал он. «Почему же?» —  спрашивал брат. «Потому, —  отвечал он, —  что когда ты отошел от меня, я впал в грех». Же­лая приобрести его (см.: Мф.18:15), брат стал говорить ему: «И со мною то же слу­чилось, как я отошел от тебя, но пойдем, покаемся прилежно —  и Бог простит нам». И пошедши, рассказали они старцам о случившемся с ними. Старцы дали им за­поведь —  покаяться. И один из них каял­ся за другого, как будто и сам он согре­шил. Бог, видя таковой подвиг любви его, за великую любовь не согрешившего брата простил согрешившему. Вот это поистине значит: положить душу за бра­та своего! (см.: Ин. 15:13).

Это повествование показывает нам не толь­ко хитрость демонов, пользующихся любой воз­можностью, чтобы вовлечь человека в грех, но еще и ту необыкновенную любовь, которая была у христиан Древней Церкви.

Для инока всегда выход в город, в мир ста­новился испытанием и порой заканчивался па­дением. В монашеских уставах даже XIX века отмечалось, что выход за стены обители разре­шается только парами или втроем, одному мо­наху выходить в мир не благословлялось.

Вот этот брат и сказал другому: «Тебя не было, я впал в грех». А дальше самое трогательное, са­мое назидательное. Сказано: «желая приобрести его…» Вот это и есть подлинное христианство — не бросил, не махнул на него рукой: «А, грешник, толку от тебя мало, живи здесь, а я пойду спасать­ся обратно в монастырь…» Желая приобрести (по-русски — спасти) его, брат пошел на обман. Священника часто спрашивают: можно ли иногда говорить неправду? Перед нами пример того, как неправда спасла ближнего.

Не согрешивший сказал: «И я согрешил, как ты». С какой целью? Чтобы поддержать того, кто был уже на грани отчаяния. Вот какие качества нам надо в себе взращивать. Грош цена нашим постам и молитвам, если мы не чувствуем, ког­да требуется наша помощь — и словом, и сове­том, и присутствием.

Второй шаг еще более трогательный: не со­грешивший каялся вместе с грешником, как будто и сам был виноват.

Вот до чего простиралась христианская лю­бовь древних иноков: чистый, невинный кает­ся также, как блудник, и чудо совершается. Бог за его подвиг любви — именно подвиг! — про­щает согрешившему.

То есть тяжкий грех блуда Господь простил ради жертвенной любви. Спасти душу ближне­го, или, как сказано в Евангелии от Иоанна: положить душу свою за друзей своих (Ин.15:13), — это вершина христианской любви. Нет больше той любви, как положить душу за бра­тьев своих. И не только на войне, в сражении, но и в повседневной жизни.

Вот каким духом жила Древняя Церковь, вот что волновало христиан V века. Дай Бог нам хотя бы отчасти приобрести подобное настроение.

Бог вознаграждает. Труд терпения

Брат пришел некогда к одному старцу и говорит ему: «Брат мой оставляет меня, отходя туда и сюда, и я сокрушаюсь об этом». Старец упрашивал его, говоря: Потерпи его, и Бог, видя труд терпения твоего, призовет его к тебе, ибо жестоки­ми мерами не удобно приводить к себе кого-либо, и сатана сатану не изгоняет (см.: Мф.12:26). Но лучше привлекай его благостию, ибо и Бог наш обращает людей призыванием». И рассказал ему старец следущее. В Фиваиде были два брата. Один из них, будучи увлекаем демоном в блудодеяние, говорит другому: «Пойду я в мир». Но сей заплакал, говоря: «Не попущу, чтоб ты ушел, брат мой, и погубил подвиг твой и девство». Он не соглашался и говорил: «Не останусь, но пойду, —  или иди со мной, и я опять возвращусь с тобой, или отпусти меня, и я останусь в мире». Брат пошел, рассказал это одному великому старцу. Старец сказал: «Ступай с ним, и Бог, ради подвига твоего, не допустит его до паде­ния». Они встали и пошли в мир. Когда вошли в одну весь, Бог, видя подвиг его, отъял брань от брата, так что сей сказал спутнику своему: «Пойдем, брат, опять в пустыню. Подумай: вот я согрешил, что же из сего мне пользы?» И возвратились они в келью свою без вреда.

Здесь нам показан путь, каким мы должны приобретать ближних. Сказано: «Потерпи его». Потерпи неверующего, падающего, того, кто стал выпивать, блудить и т. д. Только терпени­ем, а не жестокостью можно удержать от падения.

Священников часто просят, а то и требуют вмешаться: поговорите, объясните, наставьте.

Но опыт показывает — это бесплодный спо­соб. Изменяет жизнь человека только его сер­дечное настроение. Если в сердце что-то ме­няется, то совершается чудо перерождения, а убеждениями и умными наставлениями спас­ти невозможно.

Сказано: сатана сатану не изгоняет. Одна страсть другую тоже не уничтожит. Так часто пытаются блудную страсть уврачевать гневом. Когда жена обнаруживает, что муж начал с кем-то на стороне встречаться, в семье начинаются страшные скандалы. Но что обычно получает­ся в результате? Конечно, можно понять оскор­бленную женщину, но в духовном смысле это бесплодная попытка вернуть всё на крути своя, потому что одержимый блудной страстью под­вергается еще и нашествию гнева.

Сказано: «Лучше привлекай его благостию, ибо и Бог наш обращает людей призыванием». Люди по-разному понимают это наставление. Но давайте задумаемся: насколько нас с вами волнует проблема богоуподобления? С одной стороны, Бог совершенен, свят, чист, Он —  Тво­рец мира, Владыка Ангелов. Да, здесь мы, ко­нечно, ни в чем не сможем Ему уподобиться. Но ведь Бог во плоти, Господь наш Иисус Христос, являл еще и определенные качества, которые запечатлены в Евангелии.

Главные качества Христовы — простота, незлобие, послушание, кротость, смирение, терпение, любовь. Эти качества и составляют основу христианства. Если этого нет у чело­века, все остальное не имеет никакой цены.

Пусть даже он всю жизнь проходил в церковь, проводил на хлебе и воде все посты, не спал по ночам, клал под голову камень вместо по­душки… — что толку? Если нет главного, то риск так и остаться смоковницей бесплодной (см.: Мф. 21:18-19) у такого человека очень и очень велик.

Бог призывает людей благостью, а не устра­шением, громами и молниями над головой. Ко­нечно, бывает и так, но это уже последний спо­соб, а вообще сказано: благодать стучится в двери нашего сердца. Открыть их для Бога мо­жем только мы, потому что против нашей воли Бог никогда не войдет в нашу душу.

Но по поводу этой повести нужно сделать одно серьезное замечание. Прочитав ее, мы мо­жем загореться желанием спасать ближних. Од­нако заниматься этим, даже по любви христиан­ской, может только тот, кто уже сам основательно стоит на прочной духовной основе. Кто может спасти утопающего? Только тот, кто сам хорошо плавает, так что может удержать на воде и себя и того, кто тонет. Что толку, если ты, не умея пла­вать, прыгнешь за тонущим? Только первым пойдешь ко дну. Поэтому-то старцы и говарива­ли: «Спасай себя, и довольно с тебя».

Но если с годами твой духовный опыт окреп­нет и ты почувствуешь силу, — при таких усло­виях, конечно, нельзя отворачиваться, когда кому-то требуется помощь духовная.

Пусть эти повести вдохновят нас искать жер­твы и любви, которыми пропитано христиан­ство. Главный же урок этого рассказа: приобретайте внутреннюю духовную жертвенность, потому что без жертвенности христианства ни­когда не было и не будет.

Когда кораблекрушение неминуемо

Некто спросил старца: «Что мне де­лать с блудною похотию?» «Сколько име­ешь силы, —  сказал ему старец, —  храни себя от сего помысла, ибо падший от него находится в отчаянии спасения. Как корабль, борясь с волнами, бурею и ветрами, если потеряет кормило, хотя находится в опасности, но все еще пла­вает, если даже и мачта сломится или что-либо другое, все еще остается в доб­рой надежде, когда цела спасительная лодка, —  так и монах, если по беспечно­сти впадет в другие какие-нибудь страс­ти, имеет еще надежду победить их по­каянием. А если однажды, впадши в грех любодеяния, потерпит кораблекруше­ние, то находится в отчаянном поло­жении, так как корабль его начнет идти ко дну».

Из этой беседы старца с учеником становит­ся понятным, что в духовной жизни христианин, как немощный грешный человек, подвержен падениям. Грехи же бывают различными по сте­пени тяжести, и покаяние наше перед Богом, говоря математическим языком, должно быть пропорционально глубине падения. Чем глуб­же человек пал, чем дольше он жил в грехе, тем более глубоким, более основательным должно быть его покаяние.

Но — сделаю небольшое отступление от темы — это не означает, что тот, кто не падал, может пребывать в небрежении, беспечности, или не дай Бог, в осуждении. Запомним, что грех осуждения мерзок перед Богом и является настолько тяжким, что осуждающий ближне­го, и сам падает. Осудивший блудника в очах Божиих уже блудник. Осудивший пьяницу, сквернослова, вора приравнивается к тем, кто эти грехи совершил на деле. Если такой чело­век не покается вовремя, Господь нередко по­пускает ему и самому впасть в грех. Святые Отцы очень внимательно относились к своим словам, ибо знали: заповедь «не осуждай» оп­ределяет спасение.

Есть одна удивительная повесть о монахе, который не был слишком строгим аскетом, жил, как казалось, в небрежении и неукоснительно исполнил только одну заповедь Евангелия: «не осуждай». Перед смертью ему явился Ангел, показал свиток его грехов, среди которых были и тяжкие, и на глазах умирающего этот свиток разорвал, что было добрым знаком прощения.

Возвратимся к ответу старца: речь в нем идет о грехе, который ставит под сомнение все дело спасения. Старец приводит сравнение с кораб­лем, который после различных повреждений еще держится на плаву, но, получив пробоину в корпусе, тонет.

Из этого примера следует, что есть страсти, поддаваться которым смертельно опасно. Смертельно для души. Христианина, который стре­мится жить правильно, ревностно, грех любо­деяния приводит в отчаянное положение, «ко­рабль его начнет идти ко дну».

Кроме того, Евангелие учит нас, что в очах Божиих имеют значение даже нечистые наме­рения, желания. Можно не грешить на деле, но поддаваться различным соблазнам, кото­рые оскверняют мысли. И, к сожалению, ес­тество человека настолько удобопреклонно ко греху, что даже всевозможные устрашения нас мало меняют.

Мы все прекрасно знаем, что умрем, что пос­ле смерти будет Суд Божий, мы знаем, что есть ад, где мука вечная и где нет никакой надежды на спасение. Почему же даже это знание нас не останавливает? Дело в том, что оно является, в основном, предметом исследования для наше­го рассудка: ум его понимает, а сердце равно­душно к подобным откровениям. Христианину же необходимо в сердце запечатлеть религиозные исти­ны. И только в этом случае ни у кого из нас не останется возможности беспечно жить. И вы, наверное, читали истории о том, как люди, ощу­тив блаженство будущей райской жизни, остав­ляли абсолютно всё на земле. Они уходили в монастыри, бросали своих близких, они даже не продавали своего имения, потому что для этого требовалось время, — они всё оставляли и ухо­дили туда, где никого нет, где можно пребывать с Богом и там доживали остаток своих дней.

То же происходило тогда, когда людям был показан ад.

Хотя повторюсь: мы не должны думать, что после смерти с нами произойдет что-то неведомое. Неведомое случается с теми, кто никогда не ду­мал о своей будущей жизни. Христианину от­крыта истина бессмертия. Конечно, эта истина, как говорит апостол Павел, просматривается сквозь тусклое стекло (1Кор.13:12), нечетко, не явно, но по мере очищения сердца, по мере борьбы со страстями, она становится для нас все более и более очевидной.

Праведники живут вечностью. Мы пока живем, «прижавшись» к земле очень крепко. Так вот, все наше внешнее благочестие нуж­но только для того, чтобы оторваться от все­возможных плотских увлечений и пережива­ний. Всем нам следовало бы определить себе тот минимум, который необходим для жизни в миру, и уже не страдать более от отсутствия чувства меры.

Ведь когда страсть материализуется, то по­нимание, что ради неё не стоило столько пере­живать, суетиться, тратить силы, приходит бы­стро. Уже через пять минут, у других позднее, но чувство обманутого ожидания непременно приходит ко всем.

Одна женщина рассказывала мне, как она хотела купить диван — роскошный белый кожа­ный диван, очень дорогой. «И вот, — говорила она, — как только грузчики поставили его в комнате, как только они ушли, я села и запла­кала, потому что поняла, какая я глупая». И ее можно понять, потому что любое материальное чувственное увлечение, когда мы вкладываем в него свое сердце, свою душу, — не несет в себе ничего, кроме глубокого разочарования. Ведь мы тем самым совершаем малое отречение от Бога. Вещичку превращаем в идола, которому кланяемся, которого любим, к которому стре­мимся. А Бог очень ревнив. Любимое создание, любимое творение Свое Он не хочет никому от­давать. Несмотря на нашу низкую, подчас мерз­кую жизнь, Бог нас любит и не перестает лю­бить никогда. И если мы согрешим десять тысяч раз, и десять тысяч раз искренне скажем: «Ка­юсь», — Он всякий раз принимает нас.

Один священник — несколько вольно, веро­ятно, — уподобил Бога мальчику на побегушках, которому говорят: «Беги и сделай», — и он бе­жит и делает. Бог, Творец видимого и невиди­мого мира, Вселенной, всех сил и стихий, по какой-то Ему Одному понятной причине пыта­ется помочь жалкому грешнику, постоянно от­ступающему от законов, Им данных… И пока мы живы, будет так. Потому что таков наш Бог — любящий, милостивый, терпеливый, прощаю­щий… — на самом деле, нет таких слов, какими можно выразить свойства Божий.

Бог хочет, чтобы мы уподобились Ему в этих качествах, хотя бы в малой степени. Христиан­ство в том и заключается, чтобы человека, чле­на Церкви, научить жить по совершенно новым правилам. И пример такой жизни подает Сам Христос. Когда мы читаем Новый Завет, долж­ны видеть перед собой Его светлый, смиренный, кроткий, в высшем смысле благородный об­раз — Человека, который никогда не предаст, не откажется, не отвернется от нас, не посмеет­ся над нами.

Допустите на мгновение абсурдную мысль, что люди к Нему хотели бы прийти, а Он гово­рил бы: «Тебя возьму, а тебя нет. Ты еще постой, постучи, попроси, а Я подумаю…» Каждого из нас Он хочет взять в друзья и с нами пройти по жизни, ввести нас в Царство Божие и вечно быть с нами. Вот что такое христианство.

Но путь к духовной дружбе с Богом лежит через подвиг очищения жизни, потому Христос ставит одно условие: дружба с Ним невозможна для того, кто не порвал связи с грехом. И вот здесь мы должны понимать, что связь эта быва­ет разная: или мы, образно говоря, прикованы ко греху, или просто пребываем в нечистом ду­ховном пространстве… Мы должны попытать­ся почувствовать, насколько сила греха властву­ет над нами. Кто мы — рабы греха, сражающиеся воины или победители?

Конечно, быть полностью порабощенным греху негоже, но и побеждать его дано далеко не всем, а вот бороться, иногда побеждая, иногда уступая, — это и есть основная сфера христиан­ской деятельности.

Вот сколько мыслей порождает одно крат­кое наставление древнего подвижника. Вспом­ним еще раз, что там сказано: ни один грех не действует так разрушительно, как грех блуда. Иногда демоны специально не дают нам почув­ствовать действия других страстей, для того что­бы поразить нас главной из них. И Святые Отцы писали о том, что блудник нередко бывает и внимательным, и приветливым, и даже любя­щим и заботливым, и что у него в сердце, видно только ему самому и, конечно, Богу.

Почему же сказано: согрешивший блудом впадает в отчаянное состояние? Отчаяние — это крайняя форма уныния и неверия. Когда у че­ловека отчаяние, он ничего не может делать. Он хочет пойти в храм, а ноги не идут. Приходит, а для него там все мертво, ничто не касается сер­дца, он не может смотреть на икону, благоуха­ние ладана гонит его из храма. Он начинает чи­тать Писание, и каждый стих обличает его, и от этого ему тоже тошно. Он хочет пойти на испо­ведь и понимает, что священник будет строго с ним разговаривать, попытается вразумить, мо­жет быть, даст епитимью. А нести епитимью — сил нет.

То есть все силы внутренней жизни — сердце, разум, совесть, воля — приходят в разрушение, все рассыпалось, как дом, построенный на песке.

Отчаяние — это грех, по тяжести сопостави­мый с самоубийством. И есть примеры тому, как даже подвижники доходили до самоубийства, потому что понимали, что потеряли чудо благо­дати Божией.

В современной жизни, к сожалению, редкая исповедь проходит без многократного призна­ния в блудном грехе. Честно сказать, мне всегда трудно бывает говорить с человеком после та­кого падения, потому что начинать надо факти­чески с нуля.

У св. Иоанна Лествичника сказано: «Нака­зание гордому — его падение» (Сл. 23, 10). И как  я уже говорил, такое падение чаще всего Богом попускается для врачевания гордыни. Гордыня ведь бывает очень тонкой. Каким был фарисей? Человеком безупречной жизни, прекрасным семьянином, жертвовал на храм, читал Писа­ние. А сказано: пошел не оправданным (см.: Лк.18:10-14). Потому что не чувствовал своей внутренней гнилости. С таким человеком Бог разговаривает только языком страданий, потря­сений. Повторю, что и постыдное падение бы­вает полезно для спасения человеческой души. Но лучше нам жить так, чтобы Господу не при­ходилось принимать крайние меры. И совер­шать то, что от нас зависит. В первую очередь, приносить покаяние и упражняться в смирении. Это нас защитит от гибельных падений.

Целительная горечь

Брат спросил старца: «Что мне де­лать, отец? Меня убивает срамный помысл». Старец говорит ему: «Когда мать захочет детище свое отнять от молока, прикладывает к сосцам своим горький морской лук. Младенец по обыкновению припадает к груди сосать молоко, но по причине горечи отвращается от нея. Так и ты, если хочешь, положи на мысль твою горечи». Брат спросил его: «Какая это горечь, которую мне должно поло­жить?» «Памятование о смерти и муче­ниях в будущей жизни», —  сказал старец.

К сожалению, это правило действует не для каждого. Если человеку перед грехопадением прочитать лекцию о Страшном Суде и о муче­ниях грешников в аду, то из сотни, может быть, только один задумается. Когда сердце пораже­но страстью, голос разума не слышен. Знания эти должны быть записаны в нашем сердце. И в благодатные минуты, когда сердце по той или иной причине просветляется, проникается уми­лением, — именно тогда необходимо рассуждать о вечной участи человека.

Бог вразумляет людей всевозможными спо­собами. К сожалению, иногда необходимы горь­кие средства, потому что иначе человек не про­сыпается. Жизнь проживает, ничего не поняв. Некоторые старцы например говорят, что болезнь рака попускается Богом за блуд. И в бо­лезнях, которые носят самый постыдный харак­тер, как не увидеть кару Божию? И дети, зача­тые в блуде, часто «мстят» родителям своим поведением. Так что за минуты наслаждений приходится платить годами скорбей.

С другой стороны, иногда тяжелые скорби ожесточают человека. Некоторых они умягча­ют, приводят к пониманию того, почему это с ними произошло. Но есть люди, которые не могут правильно воспринять случившееся, на­чинают роптать на Бога, пытаются от скорбей уйти в еще большую глубину падения, и от это­го их жизнь часто обрывается раньше времени. Человек уходит в вечность совершенно непод­готовленным.

Поэтому воспитывать себя в страхе Божием — наш христианский долг. Отношение к Богу, ко­нечно, у всех людей разное, но чувствовать перед Ним страх полезно каждому человеку. Если думать только о том, что Бог — Любящий Отец, Бесконечное Милосердие, и забывать о покаянии, то это, скорее всего, не научит ниче­му кроме беспечности.

Почему начальники должны быть строгими? Чтобы не распускать коллектив. Грешному че­ловеку, к сожалению, часто требуются «узда и кнут». И каждому из нас надо думать о том, что может нам помочь победить искушения. Со­вет — «воспоминать горечь» — мы читаем и в Древнем патерике: думай о том, что сейчас ты испытываешь минутные удовольствия, за ко­торыми последуют годы тяжких испытаний, сегодня ты бросаешь в свое сердце семя греха, которое через некоторое время прорастет горь­кими и колючими плодами, способными пре­вратить жизнь в муку. Поэтому лучше грех не со­вершать, тем более такой постыдный.

Умей выслушать мудрый совет

Другой брат спросил старца о том же помысле. Старец говорит ему: «Я никогда не был возмущаем сим предметом». Брат соблазнился, пошел к другому старцу и сказал ему: «Бот что сказал мне один ста­рец, —  и я соблазнился, потому что он ска­зал то, что выше природы». Старец гово­рит ему: «Не просто сказал тебе это человек Божий. Пойди, принеси ему рас­каяние, —  и он откроет тебе силу слова своего». Брат встал, пошел к старцу и, поклонившись до земли, сказал: «Прости мне, я неразумно поступил, что вышел от тебя смущенным, прошу тебя, объясни мне, —  как это ты никогда не был возму­щаем блудною похотию?» «С того време­ни, —  говорит ему старец, —  как сделался я монахом, я никогда не насыщался хлебом, ни водою, ни сном, беспокойство, отсю­да происходящее, тревожа меня, не дает мне чувствовать искушения, о котором ты сказал». Брат вышел, получив пользу.

Представим, к старцу приходит юный инок, у которого все жизненные силы от избытка бук­вально кипят, а старец вдруг ему говорит: зна­ешь, меня эта проблема никогда не беспокои­ла. Ученик, естественно, смутился и пошел к другому старцу.

Здесь интересны духовные отношения меж­ду старцами и учениками. Второй старец не поставил под сомнение сказанное первым, но посоветовал юноше покаяться в неразумной по­спешности и дождаться правильного понима­ния слов наставника.

Иногда, чтобы получить душеполезное на­ставление, нужно потрудиться. Часто люди, приходя к духовникам и священникам, хотят сразу получить разъяснение, но это не всегда полезно. Потому что в том, как мы восприни­маем совет духовника, проявляется наша вера, и чем больше послушания у человека, тем ме­нее многословный ответ ему требуется.

Священнику на исповеди порой долго что-то рассказывают, объясняют, уточняют и все никак не дойдут до проблемы. Подлинное же послушание основано на немногословии: спро­сил коротко и выслушал такой же краткий от­вет. Надо знать, что часто события, следующие сразу за исповедью, расставляют все точки над «и». Так поворачивают нашу жизнь, что из вне­шних обстоятельств становится понятно, как поступить.

Так вот, что касается юноши-ученика: он выслушал только первую часть ответа, а разъяс­нение должно было последовать далее. Может быть, надо было ему побыть со старцем еще ка­кое-то время, может быть, подольше помолить­ся, и тогда он с первого раза понял бы: старца не тревожил греховный помысел, потому что он строго выполнял условия воздержания в пище, питье и сне. И когда ученик уразумел этот со­вет, он, конечно, получил пользу.

Против слова Божьего демоны бессильны

Брат спросил одного из отцов: «Отче­го это помысл мой постоянно склоняется к блудодеянию, не дает мне покоя ни на один час, —  и душа моя возмущается?» Отец сказал ему: «Если демоны посевают в тебе помыслы, не предавайся им,- ибо им свой­ственно постоянно соблазнять. И хотя они никогда сего не оставляют, но принудить тебя не могут: твоя воля —  слушать их и не слушать. …Брат сказал в ответ старцу: «Что же мне делать? Я слаб, и страсть меня побеждает». «Наблюдай за ними», —  сказал тот, —  и когда они начинают в тебе гово­рить, не отвечай им, но встань, молись и пади пред Богом, говоря: “Сыне Божий, помилуй мя!”». Брат сказал ему: «Я забо­чусь об этом, авва, но нет сокрушения в сердце моем, потому что я не знаю силы сего слова». «Ты только заботься», —  ска­зал ему старец. —  Я слышал, что авва Пи­мен и многие из отцов говорили: заклина­тель не знает силы слов своих, но змея слышит, понимает силу его слов и пови­нуется. Так и мы, хотя и не знаем, какую силу имеют наши слова, но демоны слы­шат и отступают со страхом».

Иногда нам полезно почувствовать, в каком духовном состоянии пребывали древние под­вижники. Нас некоторое время беспокоит ка­кая-нибудь проблема, и мы уже считаем свое состояние самым тягостным, невыносимым. А этому брату помысел не давал покоя ни на час, ни днем ни ночью. С чего же начал свое настав­ление старец? Он сказал: если демоны всевают в тебя помыслы, не предавайся им, ибо демо­нам свойственно постоянно соблазнять.

Другие старцы предлагали стать на ветру, раскрыть полы своей одежды и спрашивали: «Можешь ли ты сказать ветру, чтобы он тебя не касался?» — Нет, не могу. Вот так же и поток помыслов. Демоны никогда не оставят дело сму­щения христианина, но при этом сказано: при­нудить тебя не могут. Твоя воля — слушать их или не слушать.

Вот что самое главное: грех совершается тогда, когда наша воля сослагается с волей падших духов. Наша воля — это некая нейтральная территория, на которую не заходят ни Бог, ни дьявол. Воля, если хотите, это наша единственная законная собственность, мы её полноправные хозяева. Тело — не наше, разум — не наш, а вот воля — наша. Куда мы ее повернем — к Небу или к зем­ле, к Богу или к дьяволу, к спасению или к по­гибели? Это и определяет дальнейшее развитие событий.

У Святых Отцов есть очень точные схемы, поэтапно описывающие, как грех проникает в наше сознание. Но мирским людям не всегда даже полезно знать этот механизм падения, по­тому что порой все происходит в долю мгнове­ния. Главная задача — увидеть, куда склоняется наша воля. Вот пришел смущающий помысел, и что дальше? Либо ты его прогоняешь молит­вой, либо ты с ним начинаешь общаться. А что такое общение с помыслом, можно понять, представив маленькую девочку, которая встре­чает на улице дядю, предлагающего сначала конфетку, а потом — кошечку, посмотреть ко­торую можно в темном подвале…

И не надо обижаться на это сравнение: наш ум рядом с умом демонским — как трехлетний младенчик перед матерым бандитом. Вот по­чему Святые Отцы запрещают общаться с по­мыслами. У Святых Отцов чувство, которое помогает определить природу помысла, — как мощный фонарь с чистым стеклом, освещаю­щий дорогу на 20 метров вперед. У нас, греш­ных людей, этот светильник гораздо слабее, но следить за тем, чтобы стекло не становилось мутным от грязи все-таки необходимо…

На ум приходит еще одно сравнение. Я живу около леса. Зимой темнеет рано, а по лесу ката­ются лыжники. И теперь появились такие фо­нари, как у шахтеров: надеваются на лоб и осве­щают путь на несколько метров вперед. И вот катаются люди с такими фонарями, очень удоб­ная вещь.

Нечто похожее происходит и в духовной жизни: тому, кто заботится о своем внутреннем светильнике, он освещает путь, и можно идти по дороге даже в кромешной тьме. А если вы видите перед собой только на расстоянии полу­шага, то ни обрыва, ни болота, ни змеи ядови­той не заметите.

Еще раз нужно повторить: принудить нас на грех демоны не могут, если мы не вступаем с ними в диалог. (Отсюда, кстати, следует ответ на все вопросы, касающиеся порчи, сглаза и т. д., выдающие полное незнание духовной жизни.)

Что нам важно увидеть? Что борьба с грехом должна начинаться в первой фазе его развития. Тогда она будет успешной и способной поро­дить очень полезный навык, который называ­ется у отцов трезвением, или вниманием, или бодрствованием над собой. Правда, эта работа довольно кропотливая, и ничего внешне «герои­ческого» в ней нет. Потому, наверное, ее так часто и откладывают «на потом».

В качестве сравнения можно привести и дру­гой пример. Сорняки легко удалить, когда они только появились в огороде. Но мы часто дума­ем: не хочется возиться, пусть вырастут хоть до 10 сантиметров. Выросли — что-то недосуг, уж лучше потом все разом скосить… В результате — ни цветов, ни плодов.

Вот так же и со страстью. Когда она толь­ко появилась, ее можно щелчком изгнать из сердца, но трудиться нам не хочется. Нам при­ятно слушать то, что советует дьявол. Он тут как тут: «Да ладно тебе, — говорит, — отдохни, расслабься, а потом наведешь порядок». Как бы не так. Тонкий слой пыли, как уже гово­рилось, можно тряпкой смахнуть, и будет чи­сто, но мы почему-то пока залежи не накопим и чихать не начнем, за уборку не беремся…

Поэтому и нужно специально заботиться о приобретении добрых навыков «частой уборки» души. И посты нам даны, в том числе, для та­кой активной духовной практики.

Далее в этом рассказе мы читаем: «Я забо­чусь об этом, авва, но нет сокрушения в сердце моем». Сокрушение или умиление сердца, — важнейшее качество. Представьте, что все наши труды — посты, молитвы, стояние в храме или в очереди на исповедь — это только внешнее. Да никакой нормальный человек не будет этим за­ниматься! Сейчас все уставшие — куда не при­дут, сразу садятся, а тут надо стоять три-четыре часа. Спрашивается: ради чего? Чтобы послу­шать пение? Нет — чтобы сердца умиление кос­нулось. Ради этого будешь стремиться в храм Божий и постоишь не один час. Потому что ниг­де больше подобного настроения не приобрес­ти: ни в театре, ни в цирке, ни на футбольном матче, — только в храме.

А у этого брата, видимо, борьба была особен­но тяжелая, если он не мог почувствовать сер­дечного сокрушения. Старец же привел ему сло­ва аввы Пимена Великого о заклинателе змей, в них и для нас открывается важное наставление. Как заклинатель работает, не зная, в чем сила его слов, но змея повинуется ему, так и мы мо­жем не чувствовать, не понимать, какую силу имеют слова молитвы, но демоны слышат их и отступают со страхом.

Многие, оправдывая свою лень к молитве, особенно к чтению Псалтири, говорят: «Я ни­чего не понимаю». (Хорош же, замечу, богомо­лец, что ничего не может понять в тех словах, которые дети понимали. Не мешает знать, что до революции в крестьянских семьях по Псал­тири учили детей читать.)

Тем не менее сказано, что даже если ты ни­чего не понимаешь, читая Псалтирь, — демоны понимают и трепещут, так что сила молитвен­ных слов необыкновенно велика. Конечно, мы не можем поощрять незнание, и наша вера дол­жна быть осознанной. Молятся и сердце, и разум, и само тело: от внимательной молитвы рождается молитва сердечная. А от молитвы сер­дечной рождается молитва умная — когда все силы нашего естества участвуют в ней.

Но даже если мы что-то не знаем, не будем смущаться. Язык молитвы сакраментален, и, ско­рее всего, мы никогда не поймем до конца его внутренней глубины и смысла. Об этом, собствен­но, и говорит старец. А вот демоны этот смысл очень хорошо чувствуют: во время молитвы словно языки пламени отгоняют от человека падших духов.

Не дай бумаге стать железом

Старцы говорили: помысл блудный есть как бы бумага из папируса. Если он возникнет в нас и мы, не предаваясь ему, будем отрывать его от себя —  он легко со­крушается. Если же, при возникновении его в нас, мы, предавшись, будем услаж­даться им, то, превратившись, он делает­ся железным и сокрушается с трудом. Итак, нужно знать о сем помысле, что пре­дающимся ему нет надежды спасения, а не предающимся предстоит венец.

Строгая правда заключена в этом поучении: христианин — и монах и мирянин — будет судим Богом не только по грешным делам, но и по от­ношению к борющим его помыслам. По мило­сти Божией большинство из нас все-таки гре­ховные дела оставляют. Но вот с нечистыми помыслами по-настоящему борются единицы. Странно, но нечистота мыслей нас как-то не волнует.

«Но я же, — говорят, — не ворую, не убиваю, жене не изменяю…» Дорогие мои, внимательно читайте Евангелие, читайте его не просто как книгу, а как откровение Божие. Это тот закон, который будет раскрыт на Страшном Суде. По этой книге каждый из нас или осудится, или спасется, потому что все, что можно знать о спа­сении, есть в Евангелии.

Нам придется ответить за всякое праздное слово, за всякий нечистый взгляд, за то, что по­думаем о брате плохо, за то, что назовем его глу­пым или дураком, пожелаем жены ближнего или богатства. Вот и сказано в Древнем патерике, что предающимся этим помыслам нет надежды на спасение.

Иногда вся жизнь человека проходит в сплошных мечтаниях. А мечты являются, ког­да нет возможности выполнить что-то на деле. Например, человек, не способный много за­работать, мечтал о богатстве и всю жизнь про­жил бедно, так и умер бедняком. Разбогатеть же легким путем ему не давали только Уголов­ный кодекс и тюрьма, в которую он боялся попасть. Если бы не было этого страха перед законом, он стал бы вором. Так же может быть с любой страстью — блудом, чревоугодием, винопитием, гневом, властолюбием. Многие не отказались бы от них, если бы не удержи­вали внешние причины. Но ведь для Бога это наше настроение и есть главное. Пусть теле­сно ты не совершил греха, но в душе к нему стремился. А Царство Божие — это царство духов до Страшного Суда. Душа пойдет к Богу со всеми своими проблемами. Настроение, мечты — это образ души, ее жизни.

Поэтому сказано, что нет надежды спасения тому, кто предается нечистым помыслам. Будем же внимательно отслеживать свои настроения и на исповеди, не погрязая в мелочах, будем себя осуждать за те мысли и желания, что Богу про­тивны. 

В страхе Божием или с радостью о Господе

Два брата, будучи побеждены блудною похотию, пошли и взяли с собою женщин. После же стали говорить друг другу: «Что пользы для нас в том, что мы, оставив ангельский чин, пали в эту нечи­стоту, и потом должны будем идти в огонь и мучение? Пойдем в пустыню». Пришедши в нее, они просили отцов назначить им покаяние, исповедав им то, что они сделали. Старцы заключили их на год, и обоим поровну давались хлеб и вода. Бра­тья были одинаковы по виду. Когда ис­полнилось время покаяния, они вышли из заключения, и отцы увидели одного из них печальным и совершенно бледным, а дру­гого —  с веселым и светлым лицом. И по­дивились сему, ибо братья принимали пишу поровну. Посему спросили они пе­чального брата: «Какими мыслями ты был занят в келье своей?» «Л думал, — отвечал он, —  о том зле, которое я сделал, и о муке, в которую я должен идти, —  и от страха прильпе кость моя плоти моей» (Пс. 101:6). Спросили они и другого: «А ты о чем размышлял в келье своей?» Он отвечал: «Я благодарил Бога, что Он исторг меня от нечистоты мира сего и от блудного му­чения, и возвратил меня к этому ангельс­кому житию, —  и, помня о Боге, я радовал­ся». Старцы сказали: «Покаяние того и другого —  равно пред Богом».

В этой истории сокрыто очень трогательное наставление.

Каждый из нас, внимательно прочитав ее, сможет усвоить приемлемую для себя «методи­ку покаяния». Не каждому подходит строгость, не каждому подходит постоянное напоминание о том, что он негодный в очах Божиих. У неко­торых от этого возникает страшное уныние, от которого они оказываются уже не в состоянии ничего делать. Поэтому большинство великих старцев, когда к ним приезжали даже самые за­коснелые грешники, не ругали этих людей. Они утешали их, не давали епитимьи. Почему? А потому что благодатное слово, сказанное с лю­бовью, на изменение жизни может подейство­вать сильнее строгости.

Кроме того, старцы говорили, что у людей, которые совершили тяжкие смертные грехи, жизнь такова, что она сама дает им епитимью в виде болезней, скорбей, семейного неблагопо­лучия, разбитых судеб и т. д. Ничего добавлять к этому больше уже не требуется. Опытные ду­ховники ожидали от приходящих только чисто­сердечного покаяния и надежды на милосердие Божие, которую мудрые наставники не желали уничтожать резкими обличениями. Однако, до­бавим, — идя по этому пути, нельзя забывать об одном очень важном моменте. Епископ Феофан Затворник любил говорить: если мы порвем одежду, мы можем ее заштопать, зашить, поста­вить заплатку, если порвем в другом месте, мо­жем и там залатать, но бесконечно рвать и ла­тать нельзя, потому что неизбежно придет время, когда эта одежда уже не будет подлежать никакому ремонту. Так же и душа.

Другой путь, другой подход к исправлению указал пророк Давид: грех мой предо мною есть выну (Пс.50:5). На мой взгляд, этот путь более подходит для человека нашего времени: когда внутренняя, сердечная боль о прошлых падениях по­стоянно остается перед нашим внутренним взором. Вот это очень важное, подлинно христианское покаянное настроение.

Это не значит, что надо повторно называть грех на исповеди, но в памяти, в сердце, в уме (если это только не плотской грех) нужно посто­янно о нем переживать. (Если же это был блуд, совершенный в юности, в молодости, то не ре­комендуется вспоминать подробности, лиц, уча­ствовавших в грехе. Даже молиться за тех, с кем грех был совершен, — это совет Иоанна Лествичника, — не следует. Только нечистота поступка должна постоянно оставаться перед внутренним взором: я скорблю, я осуждаю это в себе, я обе­щаю Богу этого никогда не повторять).

То же самое нужно сказать женщинам, кото­рые сделали аборт. Если покаяние по-настояще­му совершается в сердце, то вы должны всегда об этом помнить и не позволять себе никакого осуж­дения, никакого превозношения над другими. Только духовное состояние покажет, покаялись ли вы в этом грехе. И первый признак покаяния — неосуждение: я сама грешная, у меня свои гре­ховные проблемы, страсти, с которыми мне надо разобраться, — какое мне дело до других! Одна женщина мне говорила: «Я без содрогания не могу вспомнить о том, что я делала в молодос­ти». «Без содрогания…» — Богу именно это и нужно, ибо жизнь убитых младенцев не вернуть. И мера покаяния должна быть пропорциональ­на глубине падения, будем же усердны и ревно­стны в делах, которых покаяние требует от нас.

Наказание за гордыню

Был один старец в Скиту, —  и как он впал в сильную болезнь, то ему стали при­служивать братия. Старец, видя, что они трудятся для него, сказал: Пойду в Еги­пет, дабы не утруждать братии». Но авва Пимен говорил ему: «Не удаляйся, иначе впадешь в блуд». Он же, опечалясь, ска­зал: «Уже омертвело тело мое, и ты гово­ришь мне это?» И так он ушел в Египет. Услышав об этом, жители делали ему мно­го приношений. Одна девственница, по вере, пришла услуживать старцу, и старец, чрез несколько времени выздоровев, пал с нею. Она зачала во чреве и родила сына. Жители спрашивали ее: «От чего это? >«От старца», —  сказала она. Но они ей не пове­рили. Старец же сам сказал: «Это мой грех, но сохраните рожденного младенца». Они сохранили. Когда младенец уже отнят был от груди, в один день, когда был празд­ник, старец пришел в Скит, принесши мла­денца на плечах своих, и вошел с ним в церковь среди народа. Присутствующие, увидя его, заплакали, и он сказал братиям: «Посмотрите на младенца сего —  это сын преслушания! Будьте осторожны и вы, братия, ибо я на старости это сделал, — и помолитесь о мне!» И ушедши в келью, он положил начало прежнего деланья.

Эта повесть очень назидательна для людей нашего времени. В ней есть много любопыт­ных сюжетных поворотов, на которые полез­но обратить внимание. Вот старец, видя, что братия трудятся для него, решает уйти, чтобы никого не обременять. Какая глубочайшая ошибка! Только гордость могла родить подоб­ную мысль, ведь он лишает братьев небесной награды за дело любви, за сострадание. Далее, прозорливый старец Пимен советует ему ос­таться, прямо называя беду, которая случит­ся. Но он, в гордыне своей, уверен, что все о себе знает сам, что искушения ему уже не страшны.

В Египте жители стали делать ему «много приношений». Это уже знак того, что прибли­жается трагическая развязка. Вместо безмолвия, уединения, непрестанной молитвы — суета, люди с дарами, услугами, которые приходят, чтобы отвлечь от общения с Богом! Ну, и конеч­но, искушение не заставило себя ждать. Посмот­рите, как тонко все развивается: благочестивая дева приходит помогать старцу, и совершается падение.

Правда, это научение от Господа теперь на­конец подействовало. Дальше старец проявля­ет качества человека духовного, признает свой грех, признает рожденного ребенка. И затем мы видим, как совершается покаяние: старец при­ходит в храм во время праздника, чтобы все уви­дели плод его преслушания. И оправдает его перед Богом то, что он говорит на пользу братии: будьте осторожны и вы, ибо я на старости это сделал, и помолитесь о мне.

Задумаемся: это случилось с подвижником, который прожил не одно десятилетие в пусты­не, стяжал благодатные дарования, был окружен такими же умудренными старцами.

Мы видим, что по милости Божией падения порой заканчиваются добрым исходом. Но, воз­можно, в патериках собраны как раз такие ис­тории, которые помогают людям победить от­чаяние? Если бы было сказано, что брат ушел и погиб в миру, — на что могли бы надеяться мы, грешные и слабые…

Из этого рассказа ясно видно, какими путя­ми грех вошел в человека и как он его из себя изгоняет. Старец не оправдывается — самоосуж­дение есть первое свойство покаяния. Каждая исповедь — прообраз Страшного Суда. Бог нам сказал: в чем вы себя осудите перед Церковью, перед священником, перед Крестом и Еванге­лием, в том Я вас не осужу. Только вот процесс самоосуждения — это очень тонкое, очень серь­езное делание, к которому надо подготовиться, о котором надо молиться.

Вы храните в памяти те благодатные мину­ты радости, когда вы отходили от исповеди с облегченным сердцем? Видимо, в этой испове­ди вы наиболее сильно, беспощадно себя осу­дили.

Иногда, принимая исповедь, хочется сказать: человек, ну зачем ты так много говоришь и хо­дишь вокруг да около — зачем эти бесконечные подробности, имена, события? Говори о главном, покажи духовнику зерно, сердцевину греха, ко­торый сделал тебя несчастным.

Это происходит, потому что у многих из нас нет навыка покаяния. Настоящему христиани­ну достаточно двух минут, но это может быть такая глубокая исповедь, которая перевернет всю его жизнь, — емкая, содержательная, конк­ретная. И духовнику от этого радостно ста­новится, потому что он соприкасается с чудом возрождения души человеческой, чудом ее пре­ображения.

Вот и старец показал, как нужно испове­доваться: осудить себя, ни от чего не отказы­ваясь.

Награда за верность

Один брат был сильно искушаем де­моном блуда, ибо четыре демона, пре­образись в виде красивых женщин, в течение двадцати дней усиливались вов­лечь его в постыдное смешение. Но так как он мужественно подвизался и ос­тался непобедимым, то Бог, видя его подвиг, даровал ему то, что впредь он уже не имел плотского разжжения.

За верность в подвиге, за терпение Господь дает особые дарования. Апостол Павел в Посла­нии к Римлянам говорил, что от скорби проис­ходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда… (Рим. 5:3-4). За то, что брат мужественно справился с соблазном, Бог навсегда избавил его от искушения.

Оружие победы

Борьба с плотской страстью —  одна из самых трудных. Это борьба пожизненная, и из нее не ис­ключается никто, несмотря на духовный опыт, возраст и христианскую мудрость.

В историях, завершающих книгу Древний па­терик, мы увидим, сколь велика хитрость дьяво­ла, так что часто даже опытные духовные под­вижники не могут ее распознать. Но я хочу сразу внести ясность: когда мы говорим о дьяволь­ских кознях, о бытии злых духов, об их влиянии на жизнь человека, требуется правильное понимание подобных рассуждений. Влияние дьявола на чело­века, главным образом, зависит от состояния этого человека —  от того, как выражена и куда направлена его воля.

После пришествия в мир Спасителя дьявол связан Богом. Мы, православные христиане, име­ем ни с чем не сравнимые благодатные силы, ко­торыми можем победить любое демонское иску­шение. В Таинстве Крещения крещаемый дует и плюет на дьявола. Фактически после этого дья­вол бессилен. Но — требуется добавить важное замечание — только против человека, вооружен­ного благодатными средствами защиты — теми средствами, которые предлагает Церковь. Полу­чить эти средства может каждый, но для этого требуется особое состояние, готовность сердца, особый образ жизни, который называется хрис­тианским.

С другой стороны, если человек пренебрегает благодатью Божией, то дьявол для него превра­щается в злого и жестокого властелина.

Наверное, многие из нас до сознательного воцерковления ощущали действие в своей жизни какой- то злой силы. Каждый хотя бы раз испытывал, думаю, ужас оттого, что словно какой-то голос советовал сделать что-то нехорошее.

Сами себе мы ничего подобного никогда не по­советовали бы, потому что у человека есть инстинкт самосохранения. Следовательно, это вну­шение, эти голоса исходят от какой-то реальной духовной силы. Бывают искушения, когда дьявол особенно близко приступает к душе человека. Свя­тое Евангелие не единожды повествует о бесно­ватых, встречавшихся на пути Господа. В поуче­ниях Святых Отцов, особенно святителя Иоанна Златоуста, можно найти мысль о том, что бес­новатый — это человек, который исполняет свои страсти. А когда человек поддается страстям, не борется с ними, — беснование еще более вы­ражено. И в Евангелии описываются разные бес­новатые: были те, кто разрывал цепи и бился о камни, а были тихие — косноязычные, глухие. По­этому в разговоре о борьбе со страстями пробле­ма беснования не является отвлеченной.

Но дьявол и его бесовские полчища всегда пасу­ют перед христианином, который вооружен благодатью Божией, носит на себе крест и борется со страстями. Врагу рода человеческого неподв­ластен тот, кто регулярно исповедуется, прича­щается, молится и, повторю, самое главное, — борется со страстями.

Добычей же злых духов становится тот, кто живет нерадиво, кто далек от Церкви, кто не имеет в сердце живой веры.

Нелегко вернуть благодать

Один брат страдал блудною похотию. Случилось ему войти в одно село Египта, где, увидев дочь языческого жреца, он по­любил ее, и говорит отцу ее: «Дай мне ее в жены». «Не могу дать тебе ее, —  отвечал тот, —  если не спрошу бога моего». И, пошедши к демону, жрец говорил ему: «Бот, один монах пришел ко мне и желает взять дочь мою —  выдавать ли ее за него?» Де­мон отвечал: «Спроси его: отвергнется ли он Бога своего, крещения и обета мона­шеского?» Жрец, пришедши, сказал мо­наху: «Отвергаешься ли ты Бога, креще­ния и обета монашеского?» Он согласился и в то же время увидел как бы голубя, вышедшего из уст его и полетевшего квер­ху. Жрец пошел к демону и сказал: «Бот, он согласился на все три условия». Тогда диавол сказал ему в ответ: «Не отдавай ему дочери своей в жену, ибо Бог не отсту­пил от него, но еще помогает ему». Жрец, пришедши, сказал брату: «Не могу отдать тебе дочери, ибо Бог еще помогает тебе и не отступил от тебя». Услышав это, брат сказал сам в себе: «Бог явил мне такую милость, и я, окаянный, отвергся Его, и крещения, и обета монашеского —  а благий Бог даже и теперь помогает мне!» И, пришед в себя самого, он образумился, пошел в пустыню к великому старцу и рассказал ему дело. Старец сказал ему: «Сядь со мною в пещере, постись три сед­мицы непрерывно —  и я буду умолять Бога за тебя». Старец трудился за брата и при­зывал Бога, говоря: «Господи, прошу Тебя, даруй мне душу эту и прими покаяние ее!» И услышал Бог молитву его. Когда испол­нилась первая седмица, старец приходит к брату и спрашивает его: «Видел ли ты что-нибудь?» «Так, —  отвечал брат, —  я ви­дел голубя вверху, на высоте небесной, стоящего над головою моею». Старец ска­зал ему: «Внимай себе и усиленно призы­вай Бога». Во вторую седмицу старец опять приходит к брату и спрашивает его: «Ви­дел ли что-нибудь?» «Видел, —  отвечал брат, —  голубя, сходящего на главу мою». Старец заповедал ему: «Бодрствуй и мо­лись». По прошествии третьей седмицы старец опять приходит к брату и спраши­вает его: «Не видал ли чего-нибудь боль­ше?» «Видел, —  отвечал он, —  голубя: он со­шел и стал над самою головою моею —  я простер свою руку, чтобы взять его, и он, вставши, вошел в уста мои». Тогда возбла­годарил старец Бога и сказал брату: «Вот, Бог принял покаяние твое, впредь внимай себе самому». Брат сказал ему в ответ: «Отныне я пребуду с тобою, авва, до самой смерти моей».

В этой истории мы видим, как стремитель­но развивается грех в человеке, в его сердце. Из нее очевидно и то, что на самом деле не бывает «маленьких» или «больших» грехов, как не бы­вает и маленького или большого заражения кро­ви. Инфекция разносится по организму очень быстро. Поддавшись страсти, инок —  а ведь он жил с великими старцами, видел перед собой чу­дотворцев, молитвенников, пророков! — дошел до самых глубин падения. Следовательно, разум в таком состоянии бессилен. Когда страсть за­полняет сердце, сигналы, которые подает наш рассудок, отскакивают от него, как от каменной стены. Рассудочные знания не могут в этом слу­чае повлиять на наши действия.

Для христианина очень важно, чтобы знания стали делом нашего сердца. Например, что такое память о смерти? Нет такого человека на земле, который не знал бы, что умрет. Но большинство людей, зная, что умрут, живут так, как будто это знание ничего не значит и ни на что не влияет, и только немногие принимают монашество, уходят от мира и всю жизнь подвизаются в по­сте, в молитве и в покаянии.

Почему? Казалось бы, знание одно и то же и у монаха-отшельника, и у женщины, которая торгует собой на улице. И тот и другая знают, что они смертны. А разница огромна: у монаха знание о смерти стало достоянием его сердца. Так вот если сердце это знание приобретет, впи­тает в себя, в самую глубину, то тогда вся жизнь человека изменится.

Это очень важное правило. Поэтому все наши познания в христианстве должны стать не про­сто умными, а умно-сердечными. Вот говорит человек, что он грешник, а как он это говорит — от рассудка или его покаяние исходит из глубины сердца? Вы сами прекрасно знаете, какой разной бывает исповедь. Мы перечисляем записанные заранее грехи, а сердце молчит. Священник чи­тает молитву, мы целуем крест и Евангелие, а в душе как были холод и сухость, так там и оста­лись, потому что сердце не подключилось.

Зато когда каемся от сердца, достаточно сказать одно слово — и уже чувствуем облегчение.

Подключать сердце нужно к каждой христи­анской добродетели. К послушанию духовнику, к молитве, к чтению Священного Писания, ког­да мы даем монетку нищему, моем полы в боль­нице и т. д. Каждое наше делание, каждый шаг обязательно должны получать некое внутреннее наполнение от настроения сердца — тогда это будут подлинно христианские поступки.

Во внешней жизни не всегда отличишь лю­дей святых от людей безнравственных. Вот по­дают милостыню. Вроде бы сумма одна и та же, подана одному и тому же человеку, в одно и то же время — перед людьми все одинаково. Но перед Богом — колоссальная разница! Почему? Потому что настроение сердца у подающих ми­лостыню не было одинаковым. Вот стоят моля­щиеся в храме. Одни и те же возглашения диа­кона, одни и те же «Господи, помилуй», но если бы мы видели как эти молитвы, например, в виде огонька или дыма, соотносятся с Небом… У кого-то стремятся ввысь, у кого-то стелются по земле, а у иного вообще идет какой-то смрад из ума и сердца…

Но вернемся к истории патерика. Почему этот брат дошел до таких глубин падения, согла­сился отречься — страшно сказать — от Бога, Крещения и обетов монашества? Дело в тех же духовных законах. Если человек совершает или даже просто мысленно соглашается на грех, то пагубное действие этого греха проявляется в омертвении сердца. Вот почему и говорим постоянно: бойтесь грешить, избегайте греха, особенно греха блудного. Потому что когда совершается блудный грех, сердце превраща­ется в камень, уподобляется льдине. От чело­века отходит благодать Божия.

Да, бывают чудесные проявления Боже­ственного милосердия, когда через какое-то время благодать возвращается в душу кающего­ся. Но давайте сделаем важное добавление: это должно быть такое покаяние, на которое совре­менный человек редко бывает способен. Поэто­му будем смотреть трезво на ситуацию: когда совершается блуд, человек на долгое время те­ряет благодать Божию. Для того чтобы вернуть ее обратно в сердце, потребуются годы покаян­ных трудов.

Так вот, брат шел к пропасти, потому что его сердце потеряло благодать. Когда он дал согла­сие на отречение от Бога, как бы белый голубь вылетел из его уст — это символ уходящей из сер­дца благодати, потому что образ голубя — образ Духа Святого (см.: Мф.3:16, Мк.1:10, Лк.3:22, Ин.1:32). Казалось бы, каждый шаг этого несчастного давал Богу право прекратить его жизнь. Но Божие милосердие безгранично.

Господь не оставил этого изменника. Благо­дать Божия вновь коснулась его сердца. Только из глубины ожившей души он мог сказать: «Я, окаянный, отвергся Бога, а благий Господь даже и теперь помогает мне». Сами эти слова, как и слова блудного сына: отче! я согрешил против неба и пред тобою (Лк.15:18), — могут быть толь­ко плодом благодати.

Блудный сын произнес это, придя в себя (Лк.15:17). Значит, когда человек грешит, он выхо­дит из себя. Раздвоение внутреннее, личност­ное — вот что происходит в момент соверше­ния греха. Покаяние — это собирание, «прийти в себя» означает, что силы души как бы зара­ботали синхронно, зазвучали в унисон, сердце, согретое благодатью, помогло сделать главное — захотеть очищения совести. Поэтому брат и про­сит старца назначить ему особое покаяние.

Между прочим, надо отметить, каковы при­знаки подлинного старчества: наставник не просто «загрузил» его поклонами, постами, мо­литвами, дескать — поделом тебе, будешь каять­ся всю жизнь. Нет, всего-то: три недели поста и — собственный сугубый подвиг молитвы за этого брата. Вот какая была любовь у древних подвижников.

Но мы видим, что возвращение благодати не происходит так же быстро, как совершилась ее утрата. Благодать сначала как бы пребывает в отдалении и ожидает исполнения покаянного труда. Когда же старец и брат достигли желан­ного прощения, старец сказал очень важные слова: «Бог принял покаяние твое, впредь вни­май себе самому».

Всякое грехопадение начинается с потери внимания, с потери бдительности. Святые Отцы не уставали напоминать о необходимости духов­ного трезвения, то есть постоянного контроля за собой, отслеживания помыслов, желаний, слов, поступков. И конечно, о необходимости проверять каждый шаг своей жизни светом разума Святого Евангелия. Для чего нужно часто, много и усердно читать Евангелие? Для того, чтобы его священные изречения запечатлелись в нашем сердце. Чтобы в момент искушений, в момент тягостных состояний души мы могли найти то изречение, которое спасет нас от па­дения.

Епископ Игнатий (Брянчанинов) предлага­ет очень интересный и плодотворный способ борьбы со страстями. Если человека борет гнев, он советует: вспомни, что сказано о гневе в Свя­щенном Писании, например, гнев человека не творит правды Божией (Иак. 1:20), — и старай­ся чаще это повторять, говоря себе, что ты на­рушаешь заповедь. Борет тебя блудная похоть — вспоминай слова апостола Павла в Послании к Коринфянам: блудники… Царства Божия не на­следуют (1Кор. 6:9—10). Захватило человека празднословие, всякие шутки, анекдоты — за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда (Мф. 12:36). Ходи и по­вторяй это. Сила слов Священного Писания ог­ромна. Каждую добродетель можно тоже под­крепить изречением, которое нам поможет, которое нас утешит, укрепит, воодушевит.

Приходите ли вы в больницу или у вас боль­ной дома — вспоминайте, что Господь сказал в притче о Страшном Суде: был болен, и вы посе­тили Меня (Мф. 25, 36). Рядом с каждым бо­лящим присутствует Господь. Когда вы при­ходите к такому человеку, верьте, что на его постели — Сам Христос, что, служа больно­му, вы служите Господу. Даете милостыню — вспоминайте, что милующий нищего дает взай­мы Богу (см.: Притч. 19, 17), то есть Сам Господь становится должником такого жертвователя.

Сколько полезного для души мы можем сде­лать и… не делаем. Христианская жизнь, к со­жалению, чаще проходит поверхностно и не приносит добрых плодов. Почему? Потому что человек не углубляется в нее. Христианство тре­бует погружения, для этого в частности и суще­ствует пост, потому что постом у нас проясня­ется духовное зрение. Для этого и необходимы все благодатные средства —  молитвы, богослу­жения, Таинства.

Христианство —  это сокровище, которое «сокрыто на поле». Мы с вами нашли пока толь­ко поле, а надо стремиться отыскать клад. Нуж­но брать лопату и копать, не жалея себя. Все поле надо перепахать, а кому-то и не один раз.

Благодать Божия дается труждающемуся.

Высок чин монашеский!

Сказывал один из фивейских старцев: «Я был сын идольского жреца и, когда был еще мал, сидел в капище и неоднократно видал отца моего входящим в капище и приносящим жертвы идолу. Однажды я тайно подошел сзади его и увидел сатану сидящего и все воинство, предстоящее ему. И вот один князь его, подошедши, кла­няется ему. Сатана говорит ему: “Откуда пришел ты?” “Я был, —  отвечал он, —  в та­ком-то селе, возбудил там брани и боль­шой мятеж и, произведши кровопролитие, пришел возвестить тебе”. Сатана спросил его: “Во сколько времени ты сделал это?” —  “В тридцать дней”, —  отвечал он. Сатана велел наказать его, сказав: “Во столько вре­мени ты сделал только это”. Вот кланяет­ся ему и другой. Сатана спрашивает его: “Откуда ты пришел?” “Я был в море, —  от­вечал демон, —  возбудил в нем волнение, потопил корабли и, погубив множество лю­дей, пришел возвестить тебе”. Сатана спро­сил его: “Во сколько времени ты сделал это?” “В двадцать дней”, —  отвечал демон. Сатана велел наказать и сего, сказав: “По­чему ты во столько дней сделал только это?” И вот третий, подошедши, поклонил­ся ему. Сатана спрашивает: “Откуда ты при­шел?” Он отвечал: “В таком-то городе был брак, я возбудил ссоры и, произведши большое кровопролитие, даже между же­нихом и невестою, пришел возвестить тебе”. Сатана спросил его: “Во сколько дней ты это сделал?” “В десять”, —  отвечал он. Сатана велел наказать и этого за мед­лительность. Подошел еще один и покло­нился ему. Сатана спрашивает: “Откуда ты пришел?” “Я был, —  отвечал он, —  в пусты­не, —  вот уже сорок лет имею я войну про­тив одного монаха и в сию ночь низложил его в любодеяние”. Выслушав это, сатана встал, облобызал его, взял венец, который носил сам, возложил на главу его, поса­дил его на троне вместе с собою и сказал ему: “Великое дело совершил ты!”» После сего старец присовокупил: «Так высок чин монашеский! Когда Господь благоволил да­ровать мне спасение, я вышел (из мира) и сделался монахом».

Здесь тема беснования раскрывается еще с одной стороны. Мы видим, как происходит от­чет сатанинских слуг перед повелителем. Диавол гневается на подчиненных, которые плохо работают. Смысл его бытия — в постоянной зло­бе: чем больше людей он может погубить, тем для него лучше. Характерно, что дважды речь идет о возбуждении ссор, брани, мятежа, вплоть до кровопролития. Следовательно, вывод о том, кто присутствует во всех драках, ссорах, убий­ствах, — кто разжигает, кто стравливает людей, очевиден.

Современные люди, не зная, не веря, не чув­ствуя, что вокруг них духовный мир, допускают серьезные ошибки, совершают грехи, которые демонов еще больше раззадоривают. Демоны — как волки: если кидать палкой или камнем, они только еще больше разъярятся, а если увидят кровь, то набрасываются на свою жертву.

Почему в местах, где пьяное веселье, всячес­кая нечистота, происходят такие печальные сце­ны? Потому, что демоны очень близко подби­раются к людям в этот момент. А падший дух хочет одного: погубить человеческую душу. Если человек умирает в пьяном угаре, да еще не своей смертью, то душа его может погибнуть навеки, а это главное, это — достигнутая цель.

Но что же для сатаны оказывается самым ценным? Сорок лет борьбы за душу одного мо­наха, которого в конце концов злой дух сразил.

Как видим, правило превосходства качества над количеством действует не только на земле. Первые желанные жертвы для диавола — это монахи, служители Церкви. Следующий, так сказать, уровень — благочестивые христиане. Самая важная победа — когда сражен духовный воин, потому что и монах, и священник, и осо­бенно епископ — как капитаны на кораблях, или учители в школах: их спасение совершается не­отрывно от многих людей.

Почему, когда начинался «революционный террор», мощнейший удар дьявольской злобы был направлен именно на духовенство? Начи­ная с 1918 года в России были уничтожены сот­ни тысяч священнослужителей, разрушены де­сятки тысяч храмов.

А что значит уничтожить духовенство в ка­ком-нибудь сельском приходе, в глубинке, где на сотни километров один священник? Что лю­дям делать? Даже если храм стоит — ни испове­даться, ни причаститься, ни помолиться, уж не говоря о том, чтобы покрестить, повенчать, от­петь… — жизнь замирает. Где нет священника, там вырастают сильнейшие препятствия на пути к спасению.

Возложи на Господа печаль свою

Сказывали об одном из отцов: он был от мира и возжигался похотию к жене своей2. Об этом сказал он отцам. Они, зная, что он был трудолюбив и делал го­раздо более, нежели сколько назначали   ему, наложили на него такие труды и пост, что тело его обессилело, —  и он не мог встать. По смотрению Божию, пришел один странник из отцов —  посетить Скит. Подошедши к его келье, увидал, что она растворена, и пошел далее, удивляясь, по­чему никто не вышел навстречу ему. Но воротился и постучал, говоря: «Может быть, болеет брат!» Постучав, он вошел в келью, увидал брата в сильном изнеможе­нии и говорит ему: «Что с тобою, отец?» Тот рассказал ему о себе: «Я от мира, и враг ныне разжигает меня на жену мою, я открыл это отцам, они наложили на меня разные труды и пост —  и я, исполняя их, обессилел, а брань возрастает». Услышав это, старец опечалился и говорит ему: «Хотя отцы, как мужи крепкие, хорошо наложили на тебя такие труды и пост, — но если хочешь послушать моего смирения, оставь это и принимай немного пищи в свое время. И, совершая посильную служ­бу Богу, возверзи на Господа печаль твою (Пс. 54:23), ибо своими трудами ты не можешь преодолеть этой похоти. Тело наше —  как одежда: если же не сберега­ешь, —  предается тлению». Выслушав это, отец так и поступил —  и через несколько дней отступила брань от него.

Это история, из которой мы узнаем о раз­ных способах врачевания грехов. В частности, о таком, который можно назвать «ревностью не по разуму»: на кающегося наложили такие тру­ды, что он обессилел настолько, что не мог даже встать. А перед этим мы читали о монахе, кото­рый пал, отрекся от Бога, попрал монашеский обет… Наставник же дал ему очень разумную епитимью: три недели трудов — и при этом сам встал на молитву, так что неизвестно, кто боль­ше трудился.

И ведь что интересно: совсем обессилевше­го от епитимьи брата и не думала покидать брань, наоборот — она возрастала! В чем же при­чина? Да в том, что никто не оказал ему любви. Просто завалили его трудами и забыли, никто не проведал, воды не принес. Вот и получилось, что человек едва не погиб, а брань не прекра­тилась.

Но ведь в чем состоит цель любой епитимьи? Некоторые нынешние прихожане, когда даешь им епитимью, тоже переживают: что-то они там не дочитали, что-то не выполнили… Я всегда говорю: дело не в этом, ведь епитимья не ради епитимьи, а чтобы человек осознал свой грех и от него избавился. Если эта цель достигнута, то епитимья снимается.

И вот мудрый совет дал кающемуся стран­ник: подкрепить силы и, совершая посильную службу, отдать в руки Господа свое спасение: возверзи на Господа печаль твою. Труд должен быть посильным для человека. Богу нужно наше служение с соответствующим настроением сер­дца и не нужно изнурительных сверхусилий. А главное, о чем старцы не возвестили ему, так это о том, что своими силами невозможно преодо­леть эту страсть.

Это ответ на вопрос, который задает боль­шинство людей, подверженных блудным жела­ниям. Многие пытаются телесным подвигом изжить из себя эту нечистоту. Подвиг нужен, обязательно нужен, но — и мы уже об этом говорили — успех любой борьбы зависит от Бога. Только Господь Своей благодатной силой мо­жет уврачевать, очистить человека от страстей.

Если мы поверим этому наставлению, нам станет понятно, как побеждать свои пороки. Многие спрашивают: кому молиться, как по­ститься, кому заказывать молебны, в какие хра­мы ходить… Но ведь это все внешнее. Любую немощь можно победить только силой Божией. Господь же смотрит на наше внутреннее состо­яние. И первое, что нам нужно сделать: осознать свое бессилие в борьбе с грехом. А второе: дать Богу возможность действовать в своем сердце, то есть подготовить себя как некую обитель Божию. Вот для этого требуется подвиг, пото­му что Господь благодатью входит в того, кто трудится. И если мы будем воспринимать свой труд как средство выражения собственной веры, он будет принят Богом. Подвиг ради са­мого подвига Господь отвергает.

Таким способом можно уврачевать любую страсть. Только покаяние в грехах, только сми­рение сердца, только вручение Господу наших немощей — вот что может нам помочь исправить­ся и стать лучше, как тому брату, который при­нял разумный совет и стал достойным иноком.

«Помилуй мое смирение!»

Был один древний подвижник, преус­певавший в благочестии, живший в горе, в странах Антиноя. Мы слышали от знако­мых монахов, что многие получали пользу от слова его, равно как и от дела его. В таком состоянии враг позавидовал ему, как и всем добродетельным людям, и вложил в него помысл, под видом того же благо­честия, что для тебя не должны работать или служить другие, но ты сам должен слу­жить другим. И так, по крайней мере, слу­жи самому себе —  сам продавай в городе корзины свои, покупай нужное для тебя и потом опять возвращайся на твое отшель­ничество. Это внушал ему диавол из зави­сти к его безмолвию, молитвенному упраж­нению для Бога и пользе для многих. Bраг старался подстеречь его и уловить, —  и он, доверясь этому, как бы благому помыслу, вышел из монастыря своего. Будучи неког­да славен, но неопытен во многом ковар­стве злоумышленника, известен и знаме­нит у подвижников, которые его видели, он, после долгого времени встретясь с жен­щиною, по невнимательности к себе, со­блазнился ею и, пришед, в сопровожде­нии врага, в одно уединенное место, пал с нею при реке. Помышляя, что враг возра­довался падению его, он близок был к от­чаянию, так как оскорбил Духа Божия, и Ангелов, и святых отцов, из коих многие побеждали в городах врага. И так никому из них не уподобясь, он сильно скорбел и, не подумав об исправлении своего грехо­падения, хотел, к совершенной радости врага, броситься в волны реки. Но от силь­ной душевной скорби изнемогло тело его — и только милосердный Бог наконец помог ему, чтобы он не погиб, к совершенной радости врага. Впоследствии, пришед в самого себя, он решился явить гораздо

больший труд со злостраданием и умолять Бога с плачем и скорбию, —  и ушел опять в монастырь свой. Заключив дверь, он пла­кал так, как плачут по умершим, умолял Бога, бодрствовал с постом и изнурил тело свое, но не получил еще удостоверения о своем покаянии. Когда братия неоднократ­но приходили к нему ради пользы своей и стучали в дверь, он говорил им, что не может отворить. «Я дал, —  говорил он, -слово, чтобы целый год искренно каять­ся», —  и просил помолиться за него. Он не знал, как извинить себя, чтобы не соблаз­нились слушающие: ибо они считали его честным и весьма великим монахом. И та­ким образом он провел целый год в уси­ленном посте и искреннем покаянии. Пред днем Пасхи, в ночь на Воскресение Хрис­тово, когда наступал праздник, он взял новый светильник и изготовил его, вложил в новый сосуд и, накрыв сосуд, с вечера стал на молитву, говоря: «Щедрый и мило­стивый Боже, и разбойникам желающий спастись и в разум истины прийти! К Тебе, Отцу верующих, прибегаю: Господи! Поми­луй меня, падавшего многократно, на ра­дость врагу. И вот я мертв, повинуясь воле его. Ты же, Владыко, и нечестивых и не­милостивых милуешь, и научаешь миловать ближнего —  помилуй мое смирение! Ибо нет ничего невозможного у Тебя. Душа моя, как прах, рассыпалась при аде (см.: Пс.140:7), сотвори милость на мне, ибо Ты благ к Своему созданию. Ты и не сущие тела воскресишь в день воскресения. Ус­лышь меня, Господи, ибо исчез дух мой (см.: Пс.142:7), и душа моя окаянная, иссохло и тело мое, которое осквернил я. Я не могу более жить, будучи объят Твоим страхом, и не дерзаю надеяться на отпу­щение греха моего, ради покаяния, имея сугубую вину при этой безнадежности. Оживотвори меня, сокрушенного! Повели светильнику сему возжечься огнем Твоим, дабы таким образом я, уповая на милость Твоего снисхождения, в остальное время жизни, которое Ты даруешь мне, сохранял заповеди Твои, не отпал от страха Твоего, но служил Тебе с большею ревностью, не­жели прежде». Сказав это с горькими сле­зами в ночь на Воскресение, он встал по­смотреть, не зажегся ли светильник. И, открыв его, увидел, что не зажегся. Падши снова на лице свое, он опять призы­вал Господа, говоря: «Знаю, Господи, что брань была для того, чтобы получить мне венец, —  и я не устоял на ногах своих, сде­лавшись, напротив, за плотское удоволь­ствие, повинным мучению нечестивых. Итак, пощади меня, Господи! Ибо вот я опять исповедую мою гнусность пред Твоею благостию, пред Ангелами Твоими и всеми праведниками, и если бы не было соблазна, исповедал бы и пред людьми. Ущедри душу мою, да научу я и других. Ей, Господи, оживотвори меня!» Помолившись таким образом трижды, он был услышан. И восстав, увидел светильник горящим, возрадовался надеждою на Бога, укрепил­ся радостию сердца, подивился благодати Божией, что она удостоверила его, и ска­зал: «Благодарю Тебя, Господи, что Ты меня, недостойного сей жизни и мира, по­миловал сим великим и новым знамением!

Ты щадишь. Человеколюбие, души Свои!» Таким образом, когда он продолжал свою исповедь и благодарил Бога, воссиял день —  и он возрадовался о Господе, забыв о пище телесной. И сей огонь светильни­ка он сохранял во все дни свои, подливая масла и оправляя сверху, чтобы не угас. Таким образом, Дух Божий опять вселил­ся в него —  и он, смиренномудрый, сделал­ся всем известен по своему исповеданию и благодарению Бога. И когда пришло вре­мя предать душу свою, за несколько дней до кончины своей видел откровение.

Эта замечательная повесть о некоем подвиж­нике из Египетской пустыни («страны Антиноя» — местность в Среднем Египте вблизи го­рода Антинополиса, основанного в 130 году императором Адрианом) столь красноречиво повествует о силе покаянной молитвы, что прак­тически и не нуждается в комментарии. В ней можно найти множество трогательных деталей, например то, что славный инок, знаменитый затворник был неопытен в коварстве диавола. Нам это нужно усвоить раз и навсегда: мы не знаем коварства дьявола! Он настолько хитер, что может старца вовлечь в блуд, может заста­вить святого отречься от Бога, если Господь по Промыслу Своему на время оставит такого под­вижника.

И конечно, замечательны сила раскаяния этого отшельника, его дерзновенная вера в Божие милосердие! Прекрасный пример того, как из глубин отчаяния человек мучительно, не сразу, но продвигается к победе и на этом пути вновь обретает спасительную благодать. Из это­го мы должны извлечь урок, что любое падение попускается Богом, чтобы уврачевать постыд­ные страсти, которые мы не видим, которые та­ятся в глубинах нашего сердца. Это утонченное тщеславие, чувство самодовольства, тонкое осуждение ближних, этакое сердечное фарисей­ство. Как это все увидеть, исправить — выжечь в себе? Вот и посылается своего рода огонь пока­яния, который выжигает всю гнилость…

Можно еще обратить внимание на слова подвижника о том, что, исповедуя грех перед Богом, Ангелами и праведниками, он —  если бы не было соблазна — исповедал свое падение и пе­ред людьми. Здесь до нас доносится мысль, что человеку подвижнической жизни, а также свя­щеннику не нужно во всеуслышание говорить о своих немощах — чтобы не смущать других. По­тому что святая вода может течь и по ржавой трубе. Каким бы грешным ни был священник как человек, но для мирян, по их вере, именно через него подается благодать Божия…

Как обрести страх Божий

Старец сказал: «Соблюдай следующее до самой смерти своей —  и спасешься: что­бы не есть с женщиною и не иметь с нею дружбы, чтобы не спать на одном ложе с отроками, если сам молод, —  ни с братом своим или с аввою, и сие делай из страха, а не из презрения, чтобы не обращать на себя взора, когда надеваешь одежду. Если будет нужда, принимай даже до трех ста­канов вина и не нарушай своего правила ради дружбы. Не оставайся на том месте, где согрешил ты пред Богом. Не пренеб­регай своим служением, дабы не впасть в руки врагов своих. Побуждай себя на по­учение в псалмах, ибо оно сохраняет тебя от плена врага. Возлюби всякое злострадание —  и смирятся страсти твои. Помни, что ты не должен ценить себя ни в каком деле. Старайся оплакивать грехи свои. Береги себя от лжи, ибо она отгоняет от тебя страх Божий. Открывай свои помыш­ления отцам своим, дабы покров Божий охранял тебя. Принуждай себя к рукоде­лию. И страх Божий вселится в тебя».

Последнее наставление 5-й главы подводит итог всему сказанному. Кратко перечислено то, что нужно соблюдать христианину, желающе­му спастись.

Эти строгие правила были написаны для иноков, но и современный человек найдет здесь для себя много полезного. Итак, заповедано «не есть с женщиною и не иметь с нею дружбы».

Поймем правильно это наставление. Имеет­ся в виду не родственное, не семейное общение мужчины и женщины, а те случаи, когда люди друг для друга не являются близкими. Дело в том, что сейчас эта грань стирается, сейчас в коллективах работают женатые мужчины, за­мужние женщины. Никому нет дела до того, се­мейный человек трудится рядом или одинокий. Поощряются кокетство, флирт, различные со­вместные поездки и т.д.

Обязательными стали «корпоративные вече­ринки», для посещения которых выставляют очень странные требования: туда должны при­ходить мужчины без жен, женщины без мужей. Для христианина участие в подобных меропри­ятиях крайне нежелательно. Семейному чело­веку надо взять за правило: пристойные меро­приятия надо посещать со своей половиной, а на непристойные не ходить совсем. Пусть на вас обидятся, пусть даже будут грозить неприятно­стями — перед Богом согрешить страшнее, чем перед людьми.

Следующий совет — не делить ложе с отро­ком — относится, конечно, к монашеской жиз­ни. Враг умудрялся каким-то образом посевать грязные мысли даже среди монахов. Вот поче­му запрещалось принимать в монастыри молодых людей, у которых не было бороды. Это древ­нее монашеское правило. Иногда дьявол достигал своей цели, ввергал в страшные про­тивоестественные грехи и монахов, и, наверное, женщин-инокинь. Поэтому такие падения очень строго расцениваются с точки зрения ка­нонической: все противоестественные поро­ки — это грехи, которые практически приравни­ваются к убийству. За них полагается самая строгая епитимья.

«Старайся, чтобы не обращать на себя взора, когда надеваешь одежду». Это тоже, между про­чим, очень важный фактор: и в семье необходимо одеваться достойно, не ходить полуобнаженным, особенно если в доме есть и братья, и сестры. Потому что от этой внешней дисциплины появляется дисциплина внутренней жизни. Один из старцев говорил: «Одежда выше коле­на обнажает бесстыдство души».

По поводу «трех стаканов вина» необходи­мо уточнить, что, во-первых, это стаканы не в нашем понимании, это такая маленькая чашеч­ка, граммов 50, и вино виноградное, сухое, не крепленое. На жарком Востоке вино требова­лось для поддержания сил, и даже в Послании к Тимофею апостол Павел разрешает своему уче­нику употреблять немного вина, но добавляет: ради желудка твоего и частых твоих недугов (1Тим. 5:23).

Дальше идет важное требование: не оста­вайся на том месте, где ты совершил грех пе­ред Богом. Почему? Потому что все окруже­ние, обстановка, знакомые лица, само место, где совершилось падение, какие-то предметы, вещи — всё может снова спровоцировать грех.

«Не пренебрегай своим служением…» К слу­жению нашему там, где мы трудимся, нужно, конечно, относиться по-христиански честно, чтобы получать зарплату не за просиживание штанов, а за конкретные дела.

«Побуждай себя на поучение в псалмах, ибо оно сохраняет тебя от плена врага». Псалмопе­ние — важное делание. Псалтирь должна быть нашей настольной книгой. Мирянам старцы советовали читать по кафизме в день, по воз­можности. Нет возможности — значит, одну или две «Славы». Псалмы надо стараться заучивать наизусть, и когда мы путешествуем, гуляем, от­дыхаем, можно повторять 50-й, 90-й, 100-й псалмы — это очень плодотворно действует на душу.

«Ты не должен ценить себя ни в каком деле». Самохвальство, самодовольство — самые страш­ные враги в духовной жизни. Все доброе — от Бога, а недоброе от нас.

Вспоминается история времен Крымской войны. Священники, участвовавшие в этой вой­не, награждались особенными крестами, на об­ратной стороне которых был стих из псалма: Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь сла­ву (Пс.113:9).

«Береги себя от лжи». Ложь надо восприни­мать как состояние демоноуподобления, ибо всякая ложь — от диавола, и эта ложь отгоняет от нас страх Божий. А ведь страх Божий являет­ся особым настроением души, совести — тем, что названо «хождение пред Богом», силой, которая удерживает человека от впадения в грех.

«Открывай свои помышления отцам духов­ным». Это важнейшее делание, это самый, на­верное, действенный способ побеждать страс­ти и внутренние пороки.

Послесловие

Вот и окончились наши благочестивые беседы о хрис­тианской добродетели чистоты и целомудрия. Вниматель­но прочитав наставления египетских старцев, можно по­нять, как далеки мы от христианского идеала и какая большая работа над своей душой нам предстоит. Удален­ность от совершенства — это не повод к унынию, а воз­можность проявить смирение, важнейшее качество хри­стианина. Цель нашей книги сугубо практическая: ознакомившись с опытом жизни древних отцов, усвоить себе хотя бы малую часть их благочестия, чистоты, рев­ности к духовному совершенствованию. Многого мы не до­стигнем, все зло в себе не истребим, большинства доброде­телей не исполним. Но Господь смотрит не на внешние успехи, а на состояние и настроение человеческого сердца. Для Бога важнее всего то, что у нас внутри. Несогласие на грех — уже малая победа, а скорбь о нарушении заповеди Божией и совершившемся падении — первый признак боголюбезного покаяния.

Если после прочтения этой книги кто-то задумается о своей жизни — для нас это повод порадоваться о благе ближнего.

Если книга поможет практическим советом — как себя правильно вести в обезбоженном и развращенном мире — значит, наш труд не напрасен.

Если кто-то, обуреваемый блудными и иными плот­скими искушениями, усмотрит в наших советах что-то важное для своего духовного состояния или какое-то на­ставление станет «соломинкой для утопающего», а потом и руководством к действию — то книга такому человеку, действительно, послужила как верный друг, — на что мы и надеялись, задумывая это издание.

Книга о борьбе с блудной страстью родилась из духов­ных бесед с прихожанами Храма Христа Спасителя. Бесе­ды проходили в Воскресной школе Храма и собирали нема­лое количество слушателей. По просьбе прихожан они были записаны на аудиодиски, а уж потом пришла идея созда­ния книги.

Нашей Воскресной школе для взрослых уже пять лет, и с каждым годом приток новых слушателей не уменьшается. Время показало, что содержание наших бесед оптимально подходит всякому человеку. Темы, ко­торые мы обсуждаем, — неисчерпаемы, они интересны и студенту вуза, и многодетной маме, и дедушке-пенсио­неру (именно таков состав нашей школы, в которой есть «и стар и млад», и ученый муж, и домохозяйка). Речь идет о соотнесении древнего монашеского опыта с проблема­ми современной жизни, о своеобразной «популяризации» таинственных и возвышенных изречений аскетов ранне­го христианства. В программу бесед в разные годы вхо­дили такие вершинные творения святоотеческой мыс­ли, как «Лествица» преподобного Иоанна, поучения аввы Дорофея и др. Мы убедились, что огромные, казалось бы, временные расстояния не являются препятствием для восприятия этих текстов. Согласимся, что слово Божие живо и действенно (Евр. 4:12), а Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же (Евр. 13:8).

Соприкасаться с двухтысячелетним опытом Церкви сегодняшнему человеку необходимо, ведь большую часть сво­его времени мы заботимся и суетимся о многом, забывая, что одно только нужно (Лк. 10:42) — искать прежде Цар­ства Божия и правды Его (Мф. 6:33).

Хочется верить, что наше время породило много доб­рых пастырей и ревностных проповедников Евангелия. Современная эпоха уникальна тем, что Церковь обрела неслыханную свободу слова и возможность во всеуслыша­ние говорить людям правду Божию. Радостно на сердце от того, что жатвы много, но немного грустно, что дела­телей мало (Мф. 9:37), — но не будем унывать и печалить­ся, а лучше станем молиться Богу, чтобы Он выслал дела­телей на жатву Свою (Мф. 9:38).

---

Примечания: