Новосвященномученик Иоанн Кочуров, пресвитер Царскосельский — первомученик Русского духовенства

Память 13 ноября, в Соборах новомучеников и исповедников Церкви Русской, Санкт-Петербургских святых, Рязанских святых, Липецких святых, святых Эстонской земли

Несколько слов о Русской земле и ее страстотерпцах

В великом лике православных на Руси угодников Божиих много было и святителей и преподобных, и праведных и юродивых. Но мучеников на русской земле было лишь несколько за все прежнее время. «Пресветлое мученическое воинство», кровь которого явилась семенем христианства по всей вселенной, прославляемое почти ежедневно земною Церковью, почти не существовало в небесной русской Церкви. Настало время восполнить его ряды. К небольшому числу мучеников и страстотерпцев, пострадавших в прошлых веках, присоединилось ныне несметное число новых страстотерпцев и мучеников. Среди них и венценосный Царь со всем своим Семейством и тезоименитый Крестителю Руси – Св. Вел. Кн. Владимиру – первоиерарх ея купели и иерархии, и князья, боляры, воины, иереи, монаси, ученые и некнижные, горожане и селяне, знатные и простолюдины. Всякий возраст, всякое сословие, всякий край Руси дали новых страстотерпцев. Вся Русь залилась мученической кровью, она вся освятилась ею.

О дивное и славное воинство новых страдальцев! Кто сможет достойно прославить вас! Воистину «блаженна земля напившаяся кровьми вашими и свята селения приимшая телеса ваша».

Блаженна, ты, Земля Русская, очищаемая огнем страдания! Прошла ты воду крещения, проходишь ты ныне чрез огонь страдания, внидешь и ты в покой. Когда-то с благоговением собирали христиане песок в Колизее, напоенный мученической кровью. Места страданий и кончины мучеников делались священными и особо чтимыми. А ныне вся Русь есть поприще страстотерпцев. Земля ея освятилась их кровью, воздух ея – восходом душ их на небо. Ей, священна ты, Русь! Прав был древний писатель, сказавший, что ты – Третий Рим, а четвертому не быти. Ты превзошла и крестивший тя Рим своим стоянием в Православии, и ты останешься непревзойденной до кончины мира. Лишь освященная страданиями и земною жизнью Богочеловека Земля святее тебя в очах православных.

Отряхните сон уныния и лености, сыны России! Воззрите на славу ея страданий и очиститесь, омойтесь от грехов ваших! Укрепитесь в вере православной, чтобы быть достойными обитать в жилище Господнем и вселиться во святую гору Его! Воспряни, воспряни, возстань, Русь, ты, которая из руки Господней выпила чашу ярости Его! Когда окончатся страдания твои, правда твоя пойдет с тобой и слава Господня будет сопровождать тебя. Придут народы к свету твоему и цари к восходящему над тобой сиянию. Тогда возведи окрест очи твои и виждь: се бо приидут к тебе от запада, и севера, и моря, и востока чада твоя, в тебе благословящая Христа во веки.

Свт. Иоанн Шанхайский

Первым из пастырей Русской земли, открывшим синодик Российских новых мучеников и исповедников Христовых, пострадавших от богоборцев в XX веке, стал протоиерей Царскосельского Екатерининского собора святой Иоанн Кочуров. Мученическую кончину «от безбожных и злых» сщмч. Иоанн претерпел 31 октября 1917 г. в Царском Селе, запечатлев ею навеки в сердцах русских людей образ доброго пастыря, кладущего душу свою за други своя и за веру Православную.

Новосвященномученик Иоанн Кочуров с матушкой Александрой
Васильевной, урожденной Чернышевой.

Св. Иоанн Кочуров родился 13 июня 1871 г. в селе Бигильдино-Сурки Данковского уезда Рязанской губернии в благочестивой и многодетной семье сельского священника Александра Кочурова и его супруги Анны. Фамилия Кочуровых происходит от названия притока Дона, реки Кочур, протекающей в Данковском уезде, к юго-востоку от знаменитого Куликова поля, и служившей издавна водным путем из Оки на Дон, а также от одноименного стоящего на этой реке села Кочуровка. Священник Александр Кочуров, с момента своего рукоположения 2 марта 1857 г. почти всю жизнь прослуживший в Богоявленской церкви села Бигильдино-Сурки Рязанской епархии и все эти годы успешно совмещавший свое приходское служение с исполнением обязанностей законоучителя Бигильдинского народного училища, ярко запечатлел в сознании своих сыновей, и в особенности наиболее духовно чуткого из них Иоанна, образ исполненного глубокого смирения и вместе с тем высокого вдохновения приходского пастыря.

Основанное на замечательных традициях семей потомственного русского духовенства и связанное с естественным следованием народному православному благочестию, воспитание отца Иоанна предопределило его вступление на стезю подготовки к пастырскому служению. Обучение св. Иоанна сначала в Данковском духовном училище, а затем в Рязанской духовной семинарии отличалось не только выдающимися успехами в изучении богословских и общеобразовательных дисциплин, но и замечательными примерами церковного благочестия, которые он проявлял в достаточно суровом и не всегда безупречном в нравственном отношении быту провинциальной духовной школы. Успешно закончив в 1891 г. Рязанскую духовную семинарию и прекрасно выдержав вступительные испытания в Санкт-Петербургскую Духовную Академию, св. Иоанн стал студентом одного из лучших богословских учебных заведений России.

В период обучения отца Иоанна в Санкт-Петербургской Духовной Академии с достаточной четкостью определилась его склонность рассматривать богословское образование в качестве подготовки прежде всего к своему будущему пастырско-приходскому служению. При этом уже в студенческие годы св. Иоанн связывал возможность своего пастырского служения с миссионерской деятельностью, в которой для него воплощался идеал православного пастыря. По окончании 10 июня 1895 г. Санкт-Петербургской Духовной Академии со званием действительного студента отец Иоанн в соответствии с его давним желанием был направлен на миссионерское служение в Алеутскую и Аляскинскую епархию.

Приезд св. Иоанна, незадолго до оставления России вступившего в брак с Александрой Чернышевой, в протестантскую Америку привел его к соприкосновению с жизнью, во многих отношениях не схожей с привычной для него жизнью православной Россия. Оказавшись в первое время своего пребывания в США в Нью-Йорке, разительно отличавшемся по своему бытовому и духовному укладу от русских городов, и еще не успев освоить английский язык, отец Иоанн Кочуров благодаря братской поддержке представителей небольшой православной общины Нью-Йорка смог без особых психологических и житейских осложнений включиться в жизнь незнакомой ему страны. Следует подчеркнуть, что церковная жизнь обширной по своей территории, но весьма малочисленной по количеству своего духовенства Алеутской и Аляскинской епархии в различных районах страны обладала весьма существенными особенностями. Если в Северной Калифорнии, на Алеутских островах и Аляске, где русские православные приходы существовали к этому времени около 100 лет, церковная жизнь осуществлялась на основе достаточно многочисленных приходских общин, обладавших значительными материальными возможностями и уже не в одном поколении своих членов, связанных с традиционным укладом жизни Америки, то в большинстве остальных районов страны православная церковная жизнь только зарождалась и в значительной степени предполагала со стороны православного духовенства необходимость миссионерского служения, призванного создать полноценные православные приходы в среде разноплеменного инославного и иноверческого местного населения. Именно в один из таких районов епархии и предстояло отправиться св. Иоанну, рукоположенному в сан священника 27 августа 1895 г. Преосвященным Николаем, епископом Алеутским и Аляскинским.

Начало приходского служения отца Иоанна Кочурова оказалось связано с открытым в 1892 г. Преосвященным епископом Николаем православным приходом города Чикаго. Назначенный в 1895 г. Указом Св. Синода настоятелем чикагской церкви св. Владимира отец Иоанн соприкоснулся с приходской жизнью, разительно отличавшейся от упорядоченной, укорененной в вековых церковных традициях жизни православных приходов в России. Являясь одиноким островком православной церковной жизни, отделенным многими сотнями миль от разрозненных православных приходов Северной Америки чикагский храм св. Владимира и приписанная к нему церковь Трех Святителей города Стритора за менее чем трехлетний период своего существования еще не успел» сформироваться как полноценные православные приходы и требовали для своего становления поистине подвижнических пастырских трудов со стороны еще совсем молодого священника отца Иоанна. Оказавшись на малочисленном и многонациональном по составу своих прихожан чикагско-стриторском приходе, отец Иоанн окормлял представителей малоимущих слоев эмигрантов православного вероисповедания и не имел возможности при осуществлении своей деятельности опираться на прочную приходскую общину, которая располагала бы сколько-нибудь значительными материальными средствами. В одной из своих статей в декабре 1898 г, св. Иоанн дал следующую выразительную характеристику состава прихожан чикагско-стриторского прихода: «Православный приход Владимирской Чикагской церкви состоит из немногих коренных русских выходцев, из галицких и угорских славян, арабов, болгар и аравитян. Большинство прихожан рабочий народ, снискивающий себе пропитание тяжелим трудом по месту жительства на окраинах городу... К чикагскому приходу приписана церковь Трех Святителей и приход города Стритора. Стритор и при нем местечко Кенгли находятся в 94 милях от Чикаго и известны своими каменноугольными копями. Православный приход там состоит из работающих на копях словаков, обращенных из униатов».

Столь своеобразный состав прихожан чикагско-стриторского прихода требовал от отца Иоанна умелого сочетания в его деятельности пастырского-литургического и миссионерско-просветительского элементов, позволявших не только духовно и организационно стабилизировать состав своей приходской общины, но и постоянно расширять свою паству за счет новообращенных или возвращавшихся в Православие разноплеменных христиан штата Иллинойс. Уже в первые три года своего приходского служения св. Иоанном была присоединены к Православной Церкви 86 униатов и 6 католиков, а число постоянных прихожан в храмах чикагско-стриторского прихода возросло до 215 человек в Чикаго и 88 человек в Стриторе. При обоих приходских храмах успешно функционировали детские церковные школы, в которых обучались более 20 учеников и курс обучения в которых предполагал еженедельные субботние занятия в период учебного года и ежедневные занятия в каникулярные периоды.

Протоиерей Иоанн Кочуров с семьей на ступенях
своего дома в Царском Селе 1916–1917 гг.
Современный адрес: Оранжерейная ул., 29.

Продолжая в своей деятельности лучшие традиции русской православной епархии в Северной Америке, св. Иоанн организовал в Чикаго и Стриторе Свято-Никольское и Трех-Святительское братства, ставившие своей целью активизацию социальной и материальной взаимопомощи среди прихожан чикагско-стриторского прихода и входившие в состав «Православного Общества Взаимопомощи».

Многочисленные труды по созиданию полнокровной приходской жизни во вверенных ему храмах не препятствовали отцу Иоанну нести важные послушания общеепархиального характера. Так 1 апреля 1887 г, отец Иоанн был включен в состав только что образованного в Алеутской и Аляскинской епархии Цензурного Комитата «для сочинений на русском, малорусском и английском языках», а 22 мая 1899 г. резолюцией недавно прибывшего в епархию святители Тихона, тогда епископа Алеутского и Аляскинского; св. Иоанн был назначен Председателем Правленая «Общества Взаимопомощи».

Разнообразные труды отца Иоанна уже в первые годы своего пастырского служения были отмечены Преосвященным епископом Николаем священническими наградами. 6 мая 1896 г. отец Иоанн был награжден набедренником за пожертвование 600 долларов на иконостас Владимирской церкви Чикаго, которое было сделано им вместе с его другом настоятелем Нью-Йоркской Никольской церкви священником Александром Хотовицким. 30 марта 1898 г. усердное служение отца Иоанна было отмечено награждением фиолетовой скуфьей, а 6 мая 1901 г. он был удостоен права ношения камилавки.

Значительным препятствием для осуществлении богослужебной жизни на чикагско-стриторском приходе являлась неприспособленность к богослужению зданий, в которых располагались приходские храмы. В Чикаго храм св. Владимира занимал небольшую часть здания, арендовавшегося у его владельца в юго-западной части города. На первом этаже арендовавшейся части здания находились храм и отделенные от него стеной кухня и комната прислуги. На втором эта же – несколько небольших комнат, в которых проживали семья отца Иоанна и штатный псаломщик храма. В Стриторе храм Трех Святителей располагался в помещении вестибюля русского отдела Всемирной чикагской выставки.

Особое значение в решении проблем богослужебной жизни прихода, вверенного пастырскому попечению отца Иоанна, имело вступление на Алеутскую и Аляскинскую кафедру 30 ноября 1898 г. святителя Тихона, будущего Патриарха Московского и всея Руси, Исповедника. Ревностно исполняя свои архипастырские обязанности, Преосвященный епископ Тихон уже в первые месяцы своего пребывания на кафедре постарался посетить практически все православные приходы, разбросанные на обширной территории Алеутской и Аляскинской епархии и вникнуть во все наиболее насущные нужды своего епархиального духовенства. Впервые прибыв в Чикаго 28 апреля 1899 г. св. Тихон не только преподал свое архипастырское благословение отцу Иоанну и его пастве, но уже на другой день совершил осмотр территории, предполагавшейся стать местом для постройки нового храма, столь необходимого чикагскому приходу. 30 апреля побывав в Трех-Святительской церкви Стритора, святитель Тихон в сослужении отца Иоанна совершил всенощное бдение во Владимирском храме Чикаго, а на следующий день после совершения Божественной Литургии святитель Тихон утвердил представленный ему протокол заседания комитета по постройке нового храма в Чикаго, деятельностью которого руководил св. Иоанн.

Ограниченные материальные возможности окормлявшего преимущественно бедняков чикагско-стриторского прихода не позволяли отцу Иоанну сразу приступить к возведению нового храма. В то же время с момента своего приезда в Северную Америку прошло уже более пяти лет и желание хотя бы ненадолго побывать в горячо любимой православной России побуждало отца Иоанна обратиться к святителю Тихону с прошением о предоставлении ему отпуска для путешествия на Родину. Помнивший прежде всего о нуждах вверенного ему прихода отец Иоанн Кочуров решил использовать предоставленный ему на период с 15 января по 15 мая 1900 г. отпуск для того, чтобы осуществить в России сбор средств, которые позволили бы приходской общине Чикаго приступить к строительству нового храма и создать первое в Чикаго православное кладбище. Успешно совместив путешествие на Родину со сбором средств для нужд прихода, отец Иоанн Кочуров вскоре после своего возвращения из отпуска приступил к возведению нового здания храма, на закладку которого 31 марта 1902 г. прибыл святитель Тихон.

С подлинным пастырским вдохновением и вместе с тем с трезвым практическим расчетом руководил святой Иоанн строительством нового храма, возведение которого было завершено в 1903 г. и потребовало очень значительных по тем временам затрат в сумме 50 тысяч долларов. Освящение нового храма в честь Пресвятой Троицы, совершенное святителем Тихоном, стало настоящим праздником для всей русской православной епархии в Северной Америке. Два года спустя в приветственном адресе, врученном отцу Иоанну Кочурову в связи с чествованием 10-летия его пастырского служения, труды заботливого пастыря по возведению церкви Пресвятой Троицы, ставшей одним из самых замечательных православных храмов в Америке, получили самую высокую оценку. «...Год, полный самых острых впечатлений, порой мучительных, порой благодатных,– говорилось в приветственном адресе,– год бесконечного тяжелого сбора подаяний в пределах России,– год бессонных ночей, истрепанных нервов, неисчислимых страданий,– и вот,– памятник Вашей заботы – рукотворный в образе величественного православного русского храма, сияющего своими крестами в Чикаго, и нерукотворный – в мире и любви, насажденных в сердцах Ваших пасомых!» За эти вдохновенные труды по представлению святителя Тихона отец Иоанн Кочуров 6 мая 1903 г. был награжден орденом св. Анны 3-й степени.

Ревностно исполняя свои многочисленные приходские обязанности и являясь в течение первых девяти лет своего служения единственным священником в приходских храмах Чикаго и Стритора, отец Иоанн Кочуров продолжал принимать активное участие в решении общих вопросов епархиальной жизни в Северной Америке. В феврале 1904 г. св. Иоанн был назначен председателем Цензурного Комитета Алеутской и Североамериканской епархии, членом которого он уже являлся на протяжении 7 лет. В июне 1905 г. св. Иоанн Кочуров принял активное участие в заседаниях подготовительного съезда епархиального духовенства в Ольдфордже, на котором под руководством святителя Тихона обсуждались вопросы, связанные с подготовкой первого собора в истории Алеутской и Североамериканской епархии. Именно на этом съезде 20 июля 1905 г. в торжественной обстановке произошло чествование отца Иоанна Кочурова в связи с исполнявшимся 27 августа 1905 г. десятилетним юбилеем его священнического служения. В церкви св. Архистратига Михаила г. Ольдфорджа в присутствии большой группы епархиального духовенства, возглавлявшейся Преосвященным Рафаилом, епископом Бруклинским, отцу Иоанну были поднесены золотой наперсный крест и приветственный адрес, который содержал в себе глубоко прочувствованное и вместе с тем исчерпывающее в своей объективности описание всего периода пастырского служения св. Иоанна Кочурова в Северной Америке. «Прямо со школьной академической скамьи, покинув родину,– говорилось в приветственном адресе,– пришли Вы в этот чужой край, чтобы всю свою, тогда еще юношескую энергию, все силы посвятить святому делу, к которому влекло Вас призвание. Тяжелое наследие досталось здесь в удел Вам. Запущенное церковное хозяйство, сырой полуразвалившийся дом, в котором ютилась тогда Чикагская церковь, неопределенный по составу и числу членов приход, раскиданный по разным уголкам огромного города с иноверным населением и раздираемый хищниками,– все это могло бы наполнить смущением душу молодого работника, но Вы мужественно приняли на себя задачу извлечь из груды мусора драгоценную искру, снять плесень, поедавшую приходской материал, вдохнуть священный огонь в небольшую дружину пасомых! Вы забывали себя, забывали лишения, болезни, забывали скудную обстановку дома, где ветхие стены, полы и трещины открывали доступ внешним стихиям и губительному влиянию на здоровье Ваше и Вашей семьи... Ваши малютки хворали, жена болела и жестокий ревматизм как будто хотел умертвить Ваше дерзновение, сократить Вашу энергию... Мы приветствуем Вас, памятуя и о других добрых деяниях Ваших, совершение коих как доброчестная лавровая ветвь неотъемлемо вплетается в тот же похвальный венец Вашего десятилетнего священного служения: разумеем безмездное служение Ваше в звании Председателя – дорогому Православному Обществу Взаимопомощи, в звании цензора – просветительному миссионерскому издательскому делу, и расширению нашей Миссии – организовыванием приходов в Мадисоне и Гарегоне. В восполнение же слова нашего, упомянем и еще об одном обстоятельстве, усугубляющем доблесть Вашей работы и величие результатов ее. Отдаленность прихода Вашего в Чикаго отрывала Вас от личного общения с другими Вашими собратьями в Америке, лишала Вас возможности иногда по целым годам видеться с сослуживцами-пастырями... Вы были лишены того, чем для большей части из нас скрашивается здесь прохождение нашего миссионерского служения. Как трогательно, но и в какой степени выразительно засвидетельствовалось это одиночество Ваше тем, что даже собственных детей Вам приходилось крестить самому, по неимению вблизи священнослужителей... Сей подносимый нами святой крест да служит Вам знаком братской любви нашей, а изображенное на нем распятие нашего Господа да мирит Вас с горестями, страданиями столь частыми в жизни миссионера-пастыря и ободряет Вас на большие и большие труды во славу Подвигоположника и Пастыреначальника нашего Иисуса Христа».

Царское Село. Справа стоит
сщмч. о. Иоанн Кочуров. 1916–17 годы.

Менее чем через год после празднования десятилетнего юбилея священнического служения св. Иоанна, его поистине подвижнические приходские труды в Алеутской и Североамериканской епархии были достойно увенчаны почетной наградой. Указом Свят. Синода от 6 мая 1906 г. отец Иоанн Кочуров был возведен в сан протоиерея.

В священническом служении отца Иоанна в Северной Америке наступал качественно новый период, когда, став благодаря своей выдающейся пастырско-приходской и епархиально-административной деятельности одним из наиболее авторитетных протоиереев епархии, отец Иоанн во все большей степени привлекался высоко ценившим его святителем Тихоном к решению важнейших вопросов епархиального управления. В мае 1906 г. отец Иоанн был назначен благочинным Нью-Йоркского округа восточных штатов, а в феврале 1907 г. ему суждено было стать одним из наиболее активных участников первого собора Североамериканской Православной Церкви в Майфилде.

Однако сколь бы ни казались благополучными внешние обстоятельства служения св. Иоанна в Северной Америке в период 1903–1907 гг., когда воздвигнутый его трудами чикагско-стриторский приход превратился в один из самых обустроенных и перспективных приходов епархии, глубокая тоска по горячо любимой Родине, на которой отец Иоанн за последние 12 лет своей жизни мог провести лишь несколько месяцев во время своего единственного отпуска, необходимость дать своим трем старшим детям возможность проходить обучение в русских средних учебных заведениях все чаще заставляли отца Иоанна задумываться над возможностью продолжать свое священническое служение на Русской земле. Весьма значительным основанием для написания отцом Иоанном весной 1907 г. прошения о переводе его в Россию явились настоятельные просьбы об этом его пожилого и тяжелобольного тестя о. Василия Чернышева, являвшегося клириком Большеохтинского прихода в С.-Петербурге и мечтавшего передать свой приход под надежное пастырское водительство достойного пастыря, каким зарекомендовал себя протоиерей Иоанн Кочуров. Получил 20 мая 1907 г. согласно прошению увольнение от службы в Алеутской и Североамериканской епархии, св. Иоанн в июне 1907 г. стал готовиться к возвращению в Россию. Однако за неделю до отъезда его семье пришлось пережить неожиданное потрясение, которым стало извещение о смерти так и не дождавшегося их возвращения на Родину горячо любимого родителя матушки Александры Васильевны Кочуровой. В июле 1907 г., покидая дорогой его сердцу чикагско-стриторский приход, с которым были связаны 12 лет его миссионерско-пастырского служения, протоиерей Иоанн Кочуров отправился в неизвестность, ожидавшую его на Родине, с которой было связано его дальнейшее священническое служение.

Возвращение отца Иоанна Кочурова летом 1907 г. в Россию не только ознаменовало для него начало служения в знакомой ему по годам студенческой жизни Санкт-Петербургской епархии, но и поставило его перед необходимостью применить свои пастырские дарования на уже частично освоенном им в Америке поприще духовного просвещения. На основании Указа Санкт-Петербургской Духовной Консистории св. Иоанн в августе 1907 г. был приписан к клиру Преображенского собора города Нарвы и с 15 августа 1907 г. стал исполнять обязанности законоучителя Нарвских мужской и женской гимназий. Приказом Главноуправляющего Санкт-Петербургским Учебным Округом от 20 октября 1907 г. отец Иоанн был утвержден на действительную службу в мужскую гимназию и по найму в женскую гимназию Нарвы в должности законоучителя и именно эта должность стала основной сферой его церковного служения на предстоящие 9 лет жизни.

Общий уклад жизни небольшой уездной Нарвы, в которой русские православные жители не составляли и половины населения, отчасти воспроизводил для отца Иоанна знакомую ему по Америке атмосферу осуществления пастырского служения в духовно-социальной среде, пронизанной инославными влияниями. Однако осуществление им законоучительской деятельности в двух средних учебных заведениях, в которых безусловно доминировали русский культурный элемент и православная религиозная направленность, позволяло отцу Иоанну ощущать себя в с детства знакомой атмосфере русской православной жизни.

Педагогическая нагрузка отца Иоанна, составлявшая за годы его преподавания, как правило, в мужской гимназии – 16 часов в неделю и в женской гимназии – 10 часов в неделю, требовала от него весьма значительных усилий, учитывая, что преподавание «Закона Божия» в различных классах в силу широты программы данного предмета предполагала умение законоучителя ориентироваться в самых разнообразных вопросах богословского и общеобразовательного характера. Однако подобно тому, как 12 лет настоятельства на чикагско-стриторском приходе превратили отца Иоанна из начинающего неопытного священника в одного из авторитетнейших приходских пастырей епархии, 9 лет законоучительской деятельности, лишенной ярких внешних событий, но наполненной сосредоточенной духовно-просветительской работой, обусловили становление отца Иоанна как добросовестнейшего практикующего церковного педагога и эрудированного православного проповедника. Уже через 5 лет после начала законоучительской деятельности в средних учебных заведениях Нарвы отец Иоанн 6 мая 1912 г. был награжден орденом св. Анны 2-й степени, а еще через 4 года заслуги отца Иоанна на ниве духовного просвещения были отмечены орденом св. Владимира 4-й степени, который прибавлял к многочисленным церковным и гражданским наградам заслуженного протоиерея право на получение дворянства.

Очевидные успехи отца Иоанна в его законоучительской деятельности дополнялись все эти годы радостью от того, что четыре его старших сына, учившиеся в Нарвской гимназии, имели возможность получать гимназическое духовное воспитание под его непосредственным руководством.

Однако среди безусловных преимуществ нового этапа священнического служения отца Иоанна Кочурова, возвратившегося после долгих лет отсутствия в родное Отечество, существовало обстоятельство, которое не могло не обременять сердце такого прирожденного приходского пастыря, каким всю свою жизнь являлся отец Иоанн. Будучи лишь приписан к Нарвскому Преображенскому собору и не являясь штатным священником этого храма, отец Иоанн как в силу этой особенности своего положения, так и в силу исполнения им обязанностей гимназического законоучителя был лишен возможности заниматься исключительно деятельностью приходского священника, столь много значившей в его жизни. Прекрасно обустроивший вверенный ему в Североамериканской епархии чикагско-стриторский приход, отец Иоанн в течение 9 лет был лишен возможности не только руководить, но даже полнокровно участвовать в приходской жизни Нарвского Преображенского собора. Лишь в ноябре 1916 г., когда Указом Санкт-Петербургской Духовной Консистории св. Иоанн был назначен на освободившуюся вторую вакансию в Екатерининском соборе Царского Села в качестве приходского священника, его мечте о возобновлении своего служения приходским пастырем в одном из храмов на Родине суждено было сбыться.

Царское Село. Екатерининский собор. Здесь в 1916–17 гг.
служил и после своей кончины был погребен новосвященномученик
протоиерей Иоанн Кочуров.

В Царском Селе, ставшем замечательным воплощением целой эпохи в истории русской духовной культуры и счастливым образом сочетавшем в своей жизни черты тихого уездного города и блистательной петербургской столицы, Екатерининский собор занимал особое место, являясь крупнейшим приходским храмом города среди преобладавших в нем церквей дворцового и военного ведомств. Поступив в клир Екатерининского собора и поселившись со своей матушкой и 5 детьми (старший сын Владимир находился в это время на военной службе) в Царском Селе^[1], отец Иоанн получил, наконец, желанную возможность полностью посвятить себя приходскому пастырскому служению на одном из замечательнейших приходов Санкт-Петербургской епархии. Тепло и с большим уважением принятый паствой Екатерининского собора, отец Иоанн с первых месяцев своего приходского служения зарекомендовал себя не только как ревностный и благоговейный совершитель службы Божией, но и как красноречивый и эрудированный проповедник, собравший под своды Екатерининского собора православных христиан со всех концов Царского Села. Казалось, что столь успешное начало приходского служения в Екатерининском соборе должно было открыть для отца Иоанна начало нового периода его священнического служения, в котором пастырское вдохновение и самопожертвование, характерные для всей предшествующей деятельности отца Иоанна будут сочетаться с житейской стабильностью внешних условий служения и духовной умиротворенностью внутренних отношений между заботливым пастырем и его многочисленной благочестивой паствой. Однако события Февральской революции, разразившейся в Петрограде уже через 3 месяца после назначения отца Иоанна в Екатерининский собор, стали постепенно втягивать Царское Село в кровавый водоворот революционных событий.

Солдатские волнения и бунты, имевшие место в воинских частях, расквартированных в Царском Селе уже в первые дни Февральской революции, многомесячное заточение Императорской Семьи в Александровском дворце, которое привлекало к городу внимание представителей наиболее непримиримо настроенных революционных кругов, толкавших страну на путь междоусобной смуты, наконец, общее внутриполитическое противоборство, начавшееся в России в период участия страны в кровопролитной войне с внешним врагом, постепенно изменяли обычно спокойную атмосферу Царского Села, отвлекая внимание его жителей от повседневного добросовестного исполнения своего христианского и гражданского долга перед Церковью и Отечеством. И все эти тревожные месяцы с амвона Екатерининского собора звучало вдохновенное слово отца Иоанна, стремившегося внести в души православных царскоселов чувство умиротворенности и призывавшего их к религиозному осмыслению как своей внутренней жизни, так и происходивших в России противоречивых перемен.

В октябре 1917 г. через несколько дней после захвата большевиками власти в Петрограде эхо грозных событий, происшедших в столице, отозвалось в Царском Селе. Стремясь вытеснить из Царского Села находившиеся там казачьи части генерала П. Н. Краснова, которые сохраняли верность Временному Правительству, к городу двинулись из Петрограда вооруженные отряды красногвардейцев, матросов и солдат, поддержавших большевистский переворот. Утром 30 октября 1917 г., находясь на подступах к Царскому Селу, большевики стали подвергать город артиллерийскому обстрелу. В Царском Селе, жители которого, как впрочем и все население России, еще не подозревали о том, что страна оказалась ввергнутой в гражданскую войну, началась паника, многие горожане устремились в православные храмы, в том числе и в Екатерининский собор, надеясь обрести за богослужением молитвенное успокоение и услышать с амвона пастырское увещевание в связи с происходившими событиями. Весь клир Екатерининского собора живо откликнулся на духовные вопрошания своей паствы и после особого молебна о прекращении междоусобной брани, совершенного под сводами до отказа заполненного храма, настоятель собора протоиерей Н. И. Смирнов вместе с двумя другими соборными священниками отцом Иоанном и отцом Стефаном Фокко приняли решение о совершении в городе крестного хода с чтением нарочитых молений о прекращении междоусобной, братоубийственной брани. На страницах газеты «всероссийский Церковно-Общественный Вестник» через несколько дней было приведено свидетельство корреспондента одной из петроградских газет, следующим образом описывающее события, происходившие во время крестного хода: «Крестный ход пришлось совершать под артиллерийским обстрелом и вопреки всех ожиданий он вышел довольно многолюдным. Рыдания и вопли женщин и детей заглушали слова молитвы о мире. Два священника на пути крестного хода произнесли горячие проповеди, призывая народ к спокойствию, в виду грядущих испытаний.

Мне удалось с достаточной положительностью установить, что проповеди священников были лишены какого-либо политического оттенка.

Крестный ход затянулся. Сумерки сменились вечером. В руках молящихся зажглись восковые свечи. Пел весь народ.

Как раз в эти минуты из города отходили казаки. Священников предупреждали об этом.

– Не пора ли прекратить моления?!

– Мы исполнили свой долг до конца! – заявляли они.– И ушли от нас и идут к нам братья наши! Что они сделают нам!!?»

Желая предотвратить возможность боев на улицах Царского Села, командование казачьих частей вечером 30 октября стало выводить их из города и утром 31 октября, не встретив какого-либо сопротивления в Царское Село вступили большевистские отряды. Один из безымянных очевидцев последовавших затем в Царском Селе трагических событий в письме выдающемуся петербургскому протоиерею о. Философу Орнатскому, которому самому вскоре довелось принять мученическую смерть от богоборческой власти, безыскусными, но глубоко проникновенными словами повествовал о страстотерпчестве, выпавшем на долю сщмч. Иоанна Кочурова. «Вчера (31 октября),– писал он,– когда большевики вступили вкупе с красногвардейцами, в Царское, начинался обход квартир и аресты офицеров, а о. Иоанна (Александровича Кочурова) свели на окраину города, к Феодоровскому собору^[2] и там убили за то, что священники, организуя крестный ход, молились будто бы только о победе казаков, чего, конечно, на самом деле не было и быть не могло. Остальных священников вечером вчера отпустили. Одним мучеником за Веру Христову стало больше. Почивший хотя и пробыл в Царском недолго, но снискал себе всеобщие симпатии и на его беседы стекалась масса народу».

Уже упоминавшийся выше петроградский корреспондент воспроизвел ужасающую картину мученической гибели сщмч. Иоанна Кочурова и последовавших за ней событий с дополнительными подробностями. «Священники были схвачены и отправлены в помещение Совета рабочих и солдатских депутатов. Священник о. Иоанн запротестовал и пытался разъяснить дело. Он получил несколько ударов по лицу. С гиканьем и улюлюканьем разъяренная толпа повела его к царскосельскому аэродрому. Несколько винтовок было поднято на безоружного пастыря. Выстрел, другой – взмахнув руками священник упал ничком на землю, кровь залила его рясу. Смерть не была мгновенной... Его таскали за волосы, и кто-то кому-то предлагал «прикончить как собаку». На утро тело священника было перенесено в бывший дворцовый госпиталь. Посетивший госпиталь председатель думы вместе с одним из гласных, как сообщает «Дело народа», видел тело священника, но серебряного креста на груди уже не было»...

Последнее упомянутое корреспондентом трагическое обстоятельство, которое сопровождало мученическую смерть отца Иоанна Кочурова, приобретает особый духовный смысл в связи с оказавшимися в каком-то смысле пророческими словами, Произнесенными отцом Иоанном за 12 лет до своей кончины в далекой Америке при вручении ему золотого наперстного креста во время чествования 10-летия его священнического служения. «Целую этот Святой Крест, дар Вашей братской любви ко мне,– проникновенно говорил тогда отец Иоанн Кочуров.– Пусть он будет поддержкой в трудных минутах. Не буду говорить громких фраз о том, что я не расстанусь с ним до могилы. Эта фраза громка, но не разумна, Не в могиле ему место. Пусть он останется здесь на земле для моих детей и потомков, как фамильная святыня и как ясное доказательство того, что братство и дружество – самые святые явления на земле»...

Так благодарил своих сослужителей и свою паству отец Иоанн, не подозревавший о том, что именно молитва его о ниспослании «братства и дружества» русским православным людям в годину оскудения любви и милосердия в многострадальной России вызовет к нему беспощадную ненависть богоотступников, которые, лишив его земной жизни и сорвав с его бездыханного тела наперсный крест, не смогли лишить его нетленной славы православного мученичества.

В начале ноября 1917 г. большевистская власть еще не сумела утвердить своего безраздельного господства даже в окрестностях Петрограда, а государственный террор еще не стал неотъемлемой частью жизни россиян. Поэтому наряду со всеобщим ужасом и возмущением в широких слоях населения Царского Села и Петрограда первое злодейское убийство русского православного священника побудило еще не разогнанные большевиками органы прежней власти образовать следственную комиссию, в которую вошли два представителя Петроградской городской думы и которая вскоре была упразднена большевиками, так и не успев найти убийц отца Иоанна Кочурова.

Однако для русской церковной жизни гораздо большее значение имел тот глубокий духовный отклик, который вызвала в сердцах многих русских православных людей и священноначалия Русской Православной Церкви первая в XX веке мученическая кончина русского православного пастыря. Через несколько дней после отпевания и погребения отца Иоанна в усыпальнице Екатерининского собора Царского Села, совершенного потрясенным царскосельским духовенством в атмосфере глубокой печали и тревоги, руководство Петроградской епархии по благословению находившегося тогда в Москве на Поместном Соборе Высокопреосвященного Вениамина, митрополита Петроградского и Гдовского, будущего священномученика опубликовало в газете «Всероссийский Церковно-Общественный Вестник» следующее сообщение. «В среду, 8 сего ноября, в 9-й день по кончине прот. Иоанна Кочурова, убиенного в Царском Селе 31 октября, будет совершена в Казанском Соборе в 3 часа дня архиерейским служением панихида по прот. Иоанне и всем православным христианам, в междоусобной брани убиенным. Приходское духовенство, свободное от служебных обязанностей по приходу, приглашается на панихиду. Ризы белые».

Вскоре после этой архиерейской панихиды, совершенной в Казанском Соборе, Епархиальный Совет Петроградской епархии принял обращение «К духовенству и приходским Советам Петроградской Епархии», которое не только явилось первым официально провозглашенным от имени Церкви признанием мученического характера кончины отца Иоанна Кочурова, но и стало первым церковным документом, указавшим конкретные пути вспомоществования семьям всех священнослужителей, гонимых и убиенных богоборцами в России. Этот выдающийся церковно-исторический документ выразительно показывал, с каким глубоким смирением перед надвигающимися на Церковь гонениями и с каким подлинным состраданием к обездоленной семье отца Иоанна руководство Петроградской епархии отреагировало на смерть первого священномученика епархии. «Дорогие братья! – говорилось в обращении Петроградского епархиального совета,–31 октября с. г. в гор. Царском Селе мученически погиб один из добрых пастырей Петроградской Епархии, протоиерей местного собора Иоанн Александрович Кочуров. Без всякой вины и повода он был схвачен из своей квартиры, выведен за город и там, на чистом поле, расстрелян обезумевшей толпой...

С чувством глубокой скорби узнал эту печальную весть Петроградский Церковно-Епархиальный Совет. И скорбь эта еще более увеличивается от сознания того, что после покойного о. протоиерея осталась большая семья – шесть человек, без крова и пропитания и без всяких средств к жизни.

Бог – Судья коварным злодеям, насильнически прекратившим молодую еще жизнь. Если они уйдут безнаказанными от суда людского, то не скроются от суда Божьего. Наша же теперь обязанность не только молиться об упокоении души невинного страдальца, но и своею искреннею любовью постараться залечить глубокую и неисцелимую рану, которая нанесена в самое сердце бедных сирот. Прямой долг Епархии и Епархиального духовенства обеспечить осиротелую семью пастыря-мученика, дать возможность безбедно просуществовать ей и получить детям должное образование.

И Церковно-Епархиальный Совет, движимый самыми искренними и возвышенными стремлениями, обращается теперь к духовенству, Приходским Советам и ко всем православным людям Петроградской Епархии с горячим призывом и усерднейше просит, во имя Христовой любви, протянуть руку братской помощи и своей посильной лептой поддержать бедную семью, оставшуюся на произвол судьбы. Эта помощь нужна и нужна безотлагательно!

...Его мученическая смерть – это суровое напоминание, грозное предостережение для всех нас. Надо, следовательно, заранее быть готовыми ко всему. И чтобы не оставаться в таком беспомощном положении, как сейчас, надо заранее иметь готовый, определенный фонд на помощь в таких и им подобных случаях, дабы беззащитное духовенство, гонимое и терзаемое, в трудную минуту своей жизни, могло иметь материальную поддержку от присных своих.

...В каждый приход и в каждую церковь Епархии через о. о. благочинных будут доставлены особые подписные листы для записи в них добровольных пожертвований и отчислений из церковных сумм как на помощь семье покойного о. прот. И. А. Кочурова, так равно и на образование особого, специального фонда для оказания из него помощи духовенству во всех подобных случаях.

...Большая задача требует больших и средств. Но Церковно-Епархиальный Совет надеется, что при помощи Божией средства эти найдутся. И посильная лепта Епархии и духовенства, лепта добровольная и возлагаемая на христианскую совесть каждого, даст возможность отереть слезы несчастных сирот и положить начало тому доброму делу братской помощи, которая так нужна духовенству теперь…

Гром грянул – пора перекреститься!»

Регулярно посещавший свою епархию во время работы Поместного Собора 1917 г. в Москве священномученик Митрополит Вениамин 26 ноября в престольный праздник Царскосельского Екатерининского собора совершил в нем Божественную литургию. «Литургия закончилась горячим словом Архипастыря, обратившегося к народу с призывом к единению, любви и братству,– писал корреспондент газеты «Всероссийский Церковно-Общественный Вестник».– ...Попутно Владыка помянул об ужасном событии – расстреле дорогого пастыря местного храма о. Иоанна Кочурова и заметил, что как ни печально это событие, но в нем есть и утешение от сознания, что пастырь отдал жизнь за любовь к Богу и ближним, что он явил собой пример христианского мученичества. Слово Архипастыря произвело на всех сильное впечатление, у многих видны были слезы. По окончании литургии... в усыпальнице собора состоялась заупокойная лития у гроба о. Иоанна. После службы Владыка посетил семью почившего в церковном доме». Таким образом, вторично, на этот раз устами епархиального архиерея, поминавшего убиенного священнослужителя своей епархии, Русская Православная Церковь определяла гибель отца Иоанна Кочурова как мученическую кончину.

Глубокой скорбью отозвалась эта кончина и в сердцах участников Поместного Собора, проходившего в Москве и поручившего протоиерею П. А. Миртову «составить проект послания от лица Собора с извещением о подробностях кончины безвременно почившего о. Иоанна Кочурова, павшего жертвой ревностного исполнения обязанностей своего звания».

Выражая сложившееся на Поместном Соборе искреннее убеждение в том, что в лице убиенного отца Иоанна Кочурова Русская Православная Церковь обрела нового священномученика, Св. Патриарх Тихон, хорошо узнавший сщмч. Иоанна Кочурова за годы многолетнего совместного служения в Алеутской и Североамериканской епархии и с тех пор исполнившийся к нему глубокого уважения, направил проникновенное письмо вдове почившего пастыря Александре Васильевне Кочуровой. «С великой скорбью Священный Собор Православной Российской Церкви, а с ним и мерность наша приняли известие о мученической кончине отца протоиерея Иоанна Александровича Кочурова, павшего жертвой ревностного исполнения своего долга,– писал будущий исповедник св. Патриарх Тихон.– Соединяя молитвы наши с молениями Священного Собора об упокоении души убиенного протоиерея Иоанна, разделяем великое горе Ваше и делаем это с тем большей любовью, что мы близко знали почившего отца протоиерея и всегда высоко ценили его одушевленную и проникновенную пастырскую деятельность.

Храним в своем сердце твердое упование, что украшенный венцом мученичества, почивший пастырь предстоит ныне Престолу Божию в лике избранников верного стада Христова.

Проникнутый горячим участием к осиротевшей семье Вашей, Священный Собор постановил предложить Святейшему Синоду оказать ей необходимое воспособление.

Да поможет Господь мужественно перенести ниспосланное Вам, в путях Божьего Промышления, и да сохранит Он Вас и Ваших детей в невредимости среди бурь и напастей настоящего времени.

Призываем на Вас и Вашу семью благословение Божие. Патриарх Тихон.»

Ровно через 5 месяцев после кончины отца Иоанна Кочурова, 31 марта 1918 г., когда количество поименно известных Свящ. Синоду убиенных священнослужителей уже достигло 15 человек, в храме Московской духовной семинарии св. Патриархом Тихоном в сослужении 4 архиереев и 10 архимандритов и протоиереев была совершена первая в истории Русской Православной Церкви XX века «заупокойная литургии по новым священномученикам и мученикам». Во время произнесения на заупокойной литургии и панихиде молитвенных возношений «О упокоении рабов Божиих, за веру и Церковь Православную убиенных» вслед за первым убиенным архиереем сщмч. Митрополитом Владимиром поминался первый убиенный протоиерей Иоанн – сщмч. Иоанн Кочуров, открывший своей страстотерпческой кончиной исповедническое служение сонма Новомучеников Российских XX века.

Послесловие

Л. Ф. Черновская, И. В. Попов

После мученической кончины протоиерея Царскосельского Екатерининского собора о. Иоанна Кочурова, зверски убиенного большевиками 31 октября 1917 года на окраине Царского Села, семья Кочуровых продолжала жить в церковном доме собора, где занимала полвину второго этажа, окнами на храм.

Матушка Александра Васильевна (Кочурова) осталась вдовой с семью детьми на руках. А через три дня после убиения о. Иоанна трагически погиб^[3] 17-летний сын пастыря-мученика юнкер Александр, бывший свидетелем, идя следом за убийцами, как возле Кузьминского кладбища расправились с его отцом: не тратя пуль закололи штыками. На теле убитого осталось 17 ран^[4]. Александр позвал людей, тело священника доставили в Царскосельский Городской (б. Дворцовый) Госпиталь, что в конце Колпинской улицы (ныне больница им. Семашко), где оно сутки оставалось в госпитальной церкви Божией Матери «Всех Скорбящих Радосте».

4 ноября 1917 года в Екатерининском соборе состоялось отпевание 46-летнего протоиерея-мученика, первым в XX веке из Русского духовенства претерпевшего от безбожников смерть за Христа. В этот же день состоялось погребение приснопамятного о. Иоанна в усыпальнице под Константино-Еленинским (левым) приделом собора, в стене. Усыпальница была местом захоронения прежде почивших священников царскосельского собора, здесь был погребен также градоначальник Царского Села генерал-майор Я. В. Захаржевский († сер. XIX в.).

В день престольного праздника, на память св. великомученицы Екатерины, 26 ноября 1917 г., панихиду по убиенному протоиерею Иоанну в усыпальнице собора отслужил Митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин, также будущий новомученик († 1922), возгавивший в этот день в храме служение Божественной литургии, и посетивший после того осиротевшую семью о. Иоанна в церковном доме.

Прибывший в конце 1917 года в Петроград по делам Херсоно-Одесской епархии настоятель Скорбященской церкви Одессы о. Иоанн Надзельницкий, желавший встретиться в столице с отцами-миссионерами, с которыми он на протяжении многих лет утверждал православную веру в Северной Америке, посетил и Царское Село, где, как он знал, служит протоиерей Иоанн Кочуров. Встретиться друзьям сопастырям, столько пережившим вместе на нелегких путях православного миссионерства, помешало царскосельское злодеяние и мученическая кончина о. Иоанна.

В письме Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Тихону, исповеднику († 1925), возглавлявшему в 1888–1907 гг. Северо-Американскую епархию и близко знавшего отцов миссионеров, о. Надзельницкий так описывает представшую его взору картину и пережитое в Царском Селе: «Взгляду моему предстал растерзанный храм, убитые горем родные и близкие, рассеянный приход... С ужасом узнал я о том, что отец Иоанн убит озверевшей толпой в своем храме... став первой жертвой Всероссийской Православной Церкви. Кончина отца Иоанна Кочурова – мученическая, такой смерти может ожидать всякий добрый русский пастырь, стоящий на страже покоя и блага своей паствы. Владыко святый, мрачные тучи облегли весь горизонт Святой Руси. Мрак тяжелый, жуткий – мрак Голгофы... Горе идет, беспощадное братоубийство и исповедников Христа. Вздымайте Ваши руки в молитве за русский народ пред престолом Всевышняго. Ваши святительские молитвы, поддержанные и усиленные огнем веры всех чад Православной Церкви, разгонят временную тьму, и снова воссияет лучезарно, как встарь, крест Христов над Святой Русью, польются покаянные слезы народа русского, народа-богоносца. И вновь в дорогом нашем Отечестве водворится мир». Однако, кровавые события в Царском Селе были только началом Крестного пути Русской Церкви и Русского народа.

Шла по этому пути и семья о. Иоанна Кочурова. Вскоре после его мученической кончины младшего сына о. Иоанна забрали в детский дом, а матушке Александре Васильевне с остальными детьми оставили одну комнату – так она и растила их одна, перебиваясь с хлеба на воду.

Вспоминает внучка о. Иоанна Кочурова, Людмила Григорьевна Кочурова (Кузьмина): «Мой отец, Григорий Иванович, родился в 1907 году в Америке, в Чикаго. Рано пошел работать, рано женился и жили мы в пос. Коммунар. В 1935 г., после убийства Кирова, отца и мать арестовали и выслали в Саратов. Нас с сестрой Анной забрала к себе бабушка, Александра Васильевна Кочурова. Помню, что порой к бабушке подходили люди, и, становясь на колени, целовали ей руки. Она всегда очень смущалась и просила этого не делать. На мой вопрос, почему они так поступают, оказывая такое почтение, она отвечала, что все это почтение и любовь они выказывают в память дедушки...

В 1937 году, когда в Саратове случился взрыв на рынке, всех ленинградцев, сосланных туда по «делу Кирова», отправили в Вятские концлагеря. В 1938 году отцу удалось сообщить письмом, что он осужден «тройкой» на 10 лет, и его везут в лагеря, а в 1943 году мы получили бумагу, что он умер от воспаления легких в ... Саратовской тюрьме.

Когда я училась в первом классе, пришла в школу № 3, где теперь дворец творчества юных (б. Царскосельская женская гимназия, на углу Соборной пл. и Леонтьевской улицы), а учительница говорит: «Не здоровайтесь с ней, дети, она – дочь врага народа». А потом полкласса стали «детьми врагов народа», и сама учительница – «враг»...»

Жили дети «врага» очень скудно. Ходили в булочную Филиппова... нюхать булочки, а в Густерина – колбасу. Белого хлеба никогда не видели. Ели луковый суп. Бабушка заменила девочкам и отца, и мать – Ольга Григорьевна мыкалась все это время по чужим углам в Саратове: в Пушкин ей вернуться не разрешали...

Екатерининский собор до 1939 года оставался действующим. Последним настоятелем его был протоиерей Феодор Забелин. В 1920–1930-х годах власти часто устраивали «атеистические шествия» вокруг собора, с красными флагами и песнями, особенно в дни церковных праздников, на Пасху, когда вокруг собора шел пасхальный крестный ход. Шествия организовывал комсомол, революционными песнями комсомольцы старались перекричать церковное пение и звон колоколов.

На Пасху к Екатерининскому собору со всех улиц города стекались празднично одетые жители. В руках у них в белоснежных платочках – пасха, крашеные яйца, кулич. Собор был переполнен. А недалеко от забора стоял грузовик с киноаппаратурой. Механики вешали на забор полотняный киноэкран, с которого неслись песни: «Долой, долой монахов, долой, долой попов. Залезем мы на небо, разгоним всех богов...» и так далее в том же духе.

В начале лета 1939 года, рано утром жители близлежащих домов были разбужены взрывом – это ушел в небытие уникальный собор. Он не рассыпался, а развалился на огромные глыбы...

Из воспоминаний старожилов Царского Села: «...В 5 часов утра милиция стала на свои места дежурить, я с тетей Соней стояла в калитке ворот рядом с военкоматом. В 5 часов 30 минут включили взрывное устройство, а мы стояли и боялись шевельнуться. Собор спокойно поднялся вверх примерно на 120 или 160 сантиметров. И был такой тихий звук, как будто он сказал «ох-х-х» протяжно и стал тихо опускаться, а когда дошел до земли, то как будто сделал выдох. И сразу вокруг из-под низу пошел дым ярко-розового цвета...»^[5]

«Помню, как после взрыва весь день и ночь ходили вокруг собора по улицам старушки в скорбном молчании. Теперь понимаю, что это были верующие и те жители города, которые скорбели об утрате, понимали, что теряет Родина. А мы, дети, молча наблюдали за всем этим и понимали, что-происходит что-то непонятное и недопустимое, хотя в семьях, и да и везде, об этом не говорили, время было такое. Все это осталось в нашей памяти и сердцах до конца наших дней. Мы до сих пор называем сквер Соборным Садиком»^[6].

Собор был ограблен перед смертью. Топорами изрублены его иконы, молотками разбит его хрусталь, и золото смыто растворами. А мертвые в его чреве? Они умерли снова, и никем не оплаканы, остались лежать в общей могиле на площади, теперь безымянной...

Рассказывает Л. Г. Кочурова (Кузьмина): «В 1939 году, незадолго до взрыва собора, к бабушке поздно вечером пришел какой-то человек. Я сама это помню – мне было уже двенадцать. Человек о чем-то шептался с бабушкой. Это был инженер, который готовил собор к взрыву – снимал план, обмерял толщину стен. Потом он отказался взрывать, взрывал другой человек – тот, что погиб вскоре после уничтожения собора и похоронен на Казанском кладбище^[7]. Инженер предложил бабушке перезахоронить деда – так делали те родственники похороненных в соборе, что были побогаче. У нас не было денег, и было решено замуровать гроб в стену нижнего подвала, расположенного под усыпальницей. Инженер сказал, что нижний подвал не пострадает от взрыва – для того, чтобы взорвать его, нужен глубинный заряд такой мощности, что на воздух взлетит Гостиный двор.

Мы пошли в собор, спустились в склеп и увидели несколько саркофагов со снятыми крышками. Мы попрощались с дедом. Бабушка сказала: «Этот собор для него – последняя усыпальница, и пусть он здесь и останется». Позже инженер водил нас и показал то место, где именно замурован гроб с телом деда. Я запомнила это место. А через несколько дней, рано утром, часов в пять, собор взлетел на воздух. Муж моей тетки сфотографировал момент взрыва – когда купола отделились от стен. К сожалению, фотография эта утеряна...»

А потом пришла война. Последним эшелоном Людмила была эвакуирована во Мгу. Бабушка осталась в Царском, где умерла в зиму 1941/42 гг. от голода и была похоронена вместе со своим братом, также умершим от голода, прямо на обочине Московского шоссе, напротив дачи Чернышевых.

Дочь врага народа, внучка «чуждого элемента», Людмила Кочурова в 1943 году окончила школу радистов и пошла на фронт. Демобилизовалась в самом конце войны после тяжелой контузии, но медаль «За победу над Германией» не дали: «разрешили воевать, и хватит с тебя!». Награда была вручена ей лишь после реабилитации «сына попа».

В 1960 году, на гребне новых антицерковных гонений в СССР, вошедших в историю под названием «хрущевских», на месте взорванного собора на центральной площади Царского Села власти решили установить памятник Ленину.

Наш город в день весенний
Сверкает красотой,
А в самом центре Ленин
Стоит тут как живой.

Он здесь бывал в те годы,
Любимый вождь родной,
Когда заря свободы
Вставала над страной.

И вот теперь навеки >
Он встал тут, величав,
Ведь в каждом человеке
Жив образ Ильича.

А. Соловьев

Большое волнение охватило жителей города Пушкина, когда они пришли на открытие памятника В. И. Ленину в центральном сквере. Сердечное спасибо нашей родной Коммунистической партии и Советскому правительству за дорогой подарок к 1 Мая – монументальный памятник великому Ленину!» – писала в 1960 году газета «Вперед» (б. «Большевистское слово»). Так вместо соборного храма города-резиденции Русских Царей, хранящего под спудом мощи первомученика Русского духовенства,– первой жертвы антихристианских гонений в России в XX веке, встал памятник их главному инициатору и организатору.

Не знает Людмила Григорьевна могилы отца, лишь десять верст лесной просеки, вырубленной заключенными и ставшей могилой для многих, указали ей в Вятских краях. Неизвестна точно и не отмечена крестом могила дорогой «бабуленьки» – матушки Александры Васильевны Кочуровой в Царском. А еще одна родная могила, деда-священника – под монументом Вождя на центральной площади Царского Села... «Распятаго же за ны, и страдавша, и погребенна».

Прикровенное почитание мученического подвига отца Иоанна всегда существовало и в Петроградской епархии, и в целом в России, однако широкое открытое исповедание о. Иоанна Кочурова как первомученика Русского духовенства началось в Америке, чему немало способствовала добрая память о нем и о его подвижнической деятельности среди прихожан Чикаго, Нью-Йорка и других городов Северо-Американской епархии.

Широко известны среди православных в рассеянии, а затем и на Родине, подвиг и мученическая кончина о. Иоанна стали благодаря капитальному 2-х томному труду протопресвитера Михаила Польского «Новые Мученики Российские». Отцу Михаилу, бывшему узнику Соловков, сумевшему чудом выбраться из страшного концлагеря на Белом море, удалось нелегально пересечь всю Россию и через Персидскую границу бежать из СССР. Зная лично многих новомучеников и исповедников Православия из числа заключенных в Соловецком лагере, слыша о них, а затем от русских изгнанников о мученической кончине их родственников, близких или сослуживцев, пострадавших за Христа от безбожников в годы Красного террора, погибших в застенках ЧК– ОГПУ–НКВД или в ГУЛАГе, о. Михаил всю свою оставшуюся жизнь посвятил собиранию материалов о новомучениках. Порой скудные и не всегда точные, они тем не менее послужили отправной точкой к осознанию русскими людьми, в рассеянии сущими, Крестного Голгофского пути России в XX веке, а затем способствовали, совершенному по благословению Синода Русской Православной Церкви Заграницей Архиерейским собором в 1981 году, прославлению во святых всех пострадавших от безбожников в России мучеников и исповедников Православной веры^[8]. Торжество происходило 31 октября и 1 ноября н.ст. 1981 года при огромном стечении молящихся в Синодальном соборе Знамения Божией Матери в Нью-Йорке.

Прославление было совершено Зарубежной частью Русской Православной Церкви, так как Русская Церковь во всей своей полноте не могла этого сделать, будучи несвободной в своих действиях. Поэтому Русская Зарубежная Церковь выступила выразительницей голоса многострадальной Русской Церкви, гонимой и преследуемой, посчитав своей обязанностью сделать то, что в России в тех условиях не могло быть совершено. Но из России доносились многие и многие голоса, не только сочувствовавшие прославлению новомучеников, но и умолявшие о том, чтобы это прославление совершилось как можно скорее.

В числе прославленных мучеников был и о. Иоанн Кочуров. После канонизации были написаны и отдельные иконы новосвященномученика. Известна одна из них, где изображены свт. Патриарх Тихон и сщмч. Иоанн, поддерживающие выстроенный усердием их, – святителя и пастыря, – Свято-Троицкий сбор в г. Чикаго. Благодаря совершенному в 1981 году прославлению во святых, через почитание написанных образов святого, ширилось почитание сщмч. Иоанна среди Северо-Американской паствы и русского рассеяния. Распространилось оно и на приходы «Американской Автокефальной Православной Церкви» (Американской митрополии), в юрисдикции которой к тому времени находились многие старинные Северо-Американские православные храмы, связанные с именем о. Иоанна.

В России же сведения о жизни и мученической кончине сщмч. Иоанна оставались до начала 1990-х гг. лишь достоянием семейной хроники семьи Кочуровых, немногочисленных старых прихожан, – петербуржцев и царскоселов, да еще, пожалуй, общественности, интересующейся церковной историей.

Царское Село. Установка поклонного креста в память новосвященномученика о. Иоанна Кочурова на месте Екатерининского собора в праздник Собора Новомучеников и Исповедников Российских

Широкое почитание на Родине стало возможным лишь после того, как в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, 21 ноября/4 декабря 1994 года Архиерейским собором Русской Православной Церкви были причислены к лику святых священно-мученики потоиерей Иоанн Кочуров и протопресвитер Александр Хотовицкий. Прославление было совершено по ходатайству митрополита всея Америки и Канады Феодосия (Американская Митрополия), в епархии которого в начале нашего века священно-мученики-миссионеры несли свое пастырское служение. В 1993–1994 гг. Комиссия по канонизации при Священном Синоде Русской Православной Церкви изучила жития новомучеников и представила документы к их прославлению предстоящему Архиерейскому Собору, проходившему в московском Свято-Даниловом монастыре с 16/29 ноября по 21 ноября/4 декабря 1994 года.

ДЕЯНИЕ ОСВЯЩЕННОГО АРХИЕРЕЙСКОГО СОБОРА РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ,
проходившего в Москве, в Свято-Даниловом мужском монастыре 16/29.11 – 21.11./4.12.1994 года

О канонизации протоиерея Иоанна Кочурова (1871–1917)

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Осознавая свою нерасторжимую связь с сонмом новомучеников Российских, Русская Православная Церковь продолжает поименное прославление тех, кто в годину гонения, воздвигнутого на Православную Церковь в России, в благочестивой жизни и мученической кончине своей являл высокий идеал, заповеданный Церкви Христовой св. апостолом Павлом: «живем ли – для Господа живем; умираем ли – для Господа умираем» (Рим.14:8).

Первым священнослужителем Русской Православной Церкви, которого Господь наш Иисус Христос сподобил в XX веке принять мученический венец от богоборческой власти большевиков, первым убиенным русским православным священником, о котором святой исповедник Патриарх Тихон сказал, «что украшенный венцом мученичества, почивший пастырь предстоит ныне Пресолу Божию в лике избранников верного стада Христова», – суждено было стать усердному приходскому священнику и вдохновенному «даже до смерти» (Откр.12:11) свидетелю Истины Христовой протоиерею Иоанну Кочурову, принявшему мученическую смерть от богоотступников и богоборцев 31 октября 1917 г. в Царском Селе.

Освященный Собор, рассмотрев подвижническое служение и мученическую кончину протоиерея Иоанна Кочурова и удостоверившись в его подвиге, определяет:

1. Протоиерея Иоанна Кочурова, убиенного в Царском Селе гонителями Церкви Христовой 31 октября (старого стиля) 1917 г., причислить к лику священномучеников для общецерковного почитания.
2. Честные останки священномученика Иоанна, преданные погребению в Царском Селе, именовать отныне святыми мощами, до времени их обретения оставив на Божие Произволение.
3. Службу священномученику Иоанну после сего дня прославления отправлять общую по чину мученическому и благословить составление ему особой службы.
4. Память священномученику Иоанну праздновать 31 октября по Юлианскому календарю.
5. Включить в Собор новомучеников и исповедников Российских священномученика Иоанна.
6. Писать новопрославленному священномученику Иоанну икону для поклонения согласно Определению Седьмого Вселенского Собора.
7. Напечатать житие священномученика Иоанна для назидания в благочестии чад церковных.
8. От лица Освященного Собора объявить о сей благой и благодатной радости прославления нового Российского священномученика пастве Всероссийской.
9. Сообщить имя новопрославленного священномученика Предстоятелям братских Поместных Православных Церквей для включения его в святцы.

Предстательством и молитвами священномученика Иоанна да укрепит Господь веру всех верных чад Русской Православной Церкви и ниспошлет им Свое благословение. Аминь.

* * *

21 ноября/4 декабря 1994 года, в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, первый молебен священномученикам Иоанну и Александру был отслужен в Успенском соборе Московского Кремля участниками Архиерейского собора Русской Православной Церкви.

Первый в С.-Петербургской епархии молебен сщмч. Иоанну Кочурову был соборне отслужен после Божественной литургии в день престольного праздника иконы Божией Матери «Знамение» в Знаменской Царскосельской церкви 27 ноября/10 декабря 1994 года Преосвященным Симоном, епископом Тихвинским в сослужении петербургского, царскосельского и павловского духовенства. После молебна в переполненном прихожанами храме вокруг церкви состоялся крестный ход с образами Пресвятой Богородицы «Знамение» и новопрославленного небесного заступника Царского Села.

Спустя 17 дней, 14/27 декабря, молебен новосвященномученику Иоанну Кочурову, пресвитеру Царскосельскому, впервые был отслужен клиром Софийского Царскосельского собора на Соборной площади Царского Села, – на месте храма св. Екатерины. С этого дня крестные ходы из Знаменской церкви на площадь и молебны у мощей св. Иоанна стали регулярными, совершаемыми каждое воскресенье.

В праздник Собора Новомучеников и Исповедников Российских, праздновавшийся в 1995 году 23 января/5 февраля 1995 года на Соборной площади царскоселами был воздвигнут семиметровый осьмиконечный деревянный крест, – в память стоявшего на этом месте Екатерининского собора и в память священномученика Иоанна Кочурова. На площади у воздвигаемого Креста сошлись три многолюдных крестных хода – из Знаменской церкви, Софийского и Феодоровского соборов. Все царскосельское духовенство соборне отслужило у Креста молебен Новомученикам и Исповедникам Российским, за которым молилось более пятисот человек. Умилителен был сам подъем Святого Креста, – под пение молитв Честному Кресту и тропаря Новомученикам, духовенство и миряне на руках подняли крест и установили его вертикально в деревянном срубе на центральной части площади. Праздник Новомучеников Российских в Царском Селе стал воистину Торжеством Православия, ибо именно в этот день, когда Святая Церковь вспоминает всех убиенных за Христа «от безбожных и злых» за годы советского лихолетья и гонений на веру, в центре Царского Села над мощами первомученика Русского духовенства, открывшего синодик новомучеников и исповедников XX века, был воздвигнут православный крест, как дань памяти святому и акт покаяния о содеянном в годы большевицкого террора.

Несмотря на раздраженные выкрики воинствующих коммунистов и иных противников установки креста на месте собора, пришедших на площадь защищать памятник своему кумиру (наиболее рьяные из них даже пытались топтать горящие у Креста свечи), ни на выжидательную позицию властей Царского Села, с одной стороны, – убоявшихся препятствовать православным, с другой – не желавших ссориться с коммунистами и принять решение о снятии и переносе в другое место стоящего на мощах мученика памятника Ленину, Святой Крест вознесся высоко над площадью. И всем стало видно, что стоящее спиною ко Кресту изваяние главного гонителя Церкви и разрушителя России, несмотря на подпирающий его гранитный постамент, кажется убогим карликом по сравнению с древом Креста Господня.

«Доколе, Господи, не мстишь за кровь и слезы?» (Откр.6:9-10) – спрашивали отмывшиеся кровью, пролитой за Господа. Веруем, недалек тот день, когда памятник злодею будет убран с Соборной площади, а на святом месте будет воздвигнута православная часовня во имя новосвященномученика Иоанна Кочурова, предтеча возрожденного Екатерининского собора.

Казалось, имя св. о. Иоанна забыто и никто не помнит о подвиге его в конце XX века. «Однако подвиг торжествует над страхом. Вечная жизнь Духа побеждает временную плоть. Безмерное высится над мерным, смертию смерть поправ.

Так было на Голгофе Иерусалимской. Так было на Голгофе Соловецкой, на острове – храме Преображения, вместившем Голгофу и Фавор, слившем их воедино»^[9]. Так – на Русской Голгофе Екатеринбургской и Царскосельской. И, воистину, преображались души православных царскоселов, ибо события этого дня напомнили им, как «неся крест Свой, Он вышел на место, называемое Лобное, по-еврейски Голгофа, там распяли Его...» (Ин.19:16-17), и вспомнили они что именно здесь в Царском Селе начался путь Святой Руси и Русского народа на свою Голгофу. И именно здесь, ныне, как на Голгофе во времена свв. Константина и Елены, состоялось утверждение Св. Креста.

И чувствовали многие, что совершается, быть может, начало обетованного воскресения Руси, распятой за грехи мира, униженной и поруганной. Страданиями, верим, очищается она, безмерная в своем падении, и, верим, очистится и воссияет светом Божией правды.

Тропарь, глас 1

Любовию к Богу распаляем, веры ради пострадал еси даже до крове, живот свой за Христа и ближних положил еси, сего ради венец правды от Пресвятыя Троицы восприял еси, священномучениче Иоанне, моли Всеблагого Бога отечествие наше и церковь святую сохранити в мире и спасти души наша.

Кондак, глас 8

Ревностно пастырское служение свое исполняй, ты яко жертву благоприятну душу свою Богу принесл еси, священномучениче отче Иоанне, моли Бога мир мирови даровати и душам нашим велию милость.
Величаем тя, священномучениче отче наш Иоанне, и чтим честная страдания твоя, яже за Христа претерпел еси.

Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. Выпп. 13–14 (22.03/21.09.1995 г.)

Примечания

^[1] Семья Кочуровых проживала в Царском Селе рядом с собором, в д. 29 по Оранжерейной улице.

^[2] Сщмч. Иоанн Кочуров принял мученическую кончину на северной окраине Царского Села, возле Кузьминского кладбища, рядом с полотном Царской ветки железной дороги.

^[3] Не перенеся убийства отца, Александр покончил с собой; погребен на Казанском кладбище в Царском Селе. Точное место захоронения утеряно.

^[4] В семье о. Иоанна долго хранилось пальто, продырявленное в 17-ти местах, бывшее на нем в день гибели.

^[5] Н. Н. Алексеева. «Я помню...». Газета «Вперед», г. Пушкин, 09.01.1991 г.

^[6] А. К. Чернат. «Собор – в моем сердце, в моей памяти!» Газета «Вперед», г. Пушкин. 09.01.1991 г.

^[7] Горный инженер Эдуард Нильсен, погиб через 2 месяца после уничтожения собора, в августе 1939 года, при взрыве на Карельском перешейке.

^[8] Память Собора Новомучеников и Исповедников Российских, от безбожников избиенных, была впервые установлена на Поместном Соборе Русской Православной Церкви 1917– 1918 гг.

^[9] Б. Ширяев. «Неугасимая лампада». 1954.