Толкования на Деяния апостолов 7:56

и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога

Он сказал это и был побит камнями, и таким образом исполнил совершенное учение, во всем мученичестве своем подражая Учителю и молясь за тех, которые убивали его, словами: Господи, не вмени им греха сего (Деян. 7:60). Так были совершенны те, которые знали Одного и Того же Бога, от начала и до конца помогающего роду человеческому посредством разнообразных распоряжений, как говорит пророк Осия: Я… умножил видения, и руки пророков указали Меня (Ос. 12:10).

и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога

Иисус стоял как защитник, стоял, словно стремясь помочь Стефану, Своему сражающемуся воину, стоял, готовый увенчать Своего мученика. Пусть Он стоит и рядом с вами, чтобы вы не боялись Его сидящего, ибо Он сидит, когда судит. <…> Итак, сидя, Он судит, стоя - различает, и судит о несовершенных, но различает среди богов. Пусть Он стоит и рядом с вами как защитник, как добрый пастырь, чтобы на вас не напали злые волки.

Ст. 54-60 Слушая сие, они рвались сердцами своими и скрежетали на него зубами. Стефан же, будучи исполнен Духа Святаго, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога. Но они, закричав громким голосом, затыкали уши свои, и единодушно устремились на него, и, выведя за город, стали побивать его камнями. Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла, и побивали камнями Стефана, который молился и говорил: Господи Иисусе! приими дух мой. И, преклонив колени, воскликнул громким голосом: Господи! не вмени им греха сего. И, сказав сие, почил

Достойно удивления, как они, не найдя в словах (Сте­фана) повода к убиению его, еще беснуются и ищут этой при­чины. Так всегда бывают злобны (люди), поступающие непра­ведно. Подобно тому, как первосвященники недоумевали и го­ворили: «что нам делать с этими людьми?» (Деян. 4:16), так и они терзаются. Кажется, он должен был бы негодовать, как не сделавший ничего несправедливого, и между тем подвергшийся участи (людей) неправедных и оклеветанный. Но этим-то более клеветники и обличаются; и так-то (оказывается) истинным то, о чем я всегда говорил, что делать зло – значит страдать. А он не произносит никакой клеветы, но говорил правду. Так, когда нас поносят за то, чего мы не сознаем за собою, мы от этого ничего не терпим. Они хотели убить его; но не (вдруг) делают это, а желают еще найти благовидную при­чину для своего злодеяния. Как? Разве обличение не было благовидною причиною? Но это было обличение не его собственное, а пророческое; или они нарочито отлагали (убиение), чтобы пока­зать вид, будто они убили его не за обличение их, – подобно тому, как было и со Христом, – но за нечестие. Между тем слова его были слова благочестия. Поэтому, намереваясь вместе с лишением жизни повредить и славе его, они «рвались», – так как они боялись, чтобы из-за него еще не случилось чего-нибудь нового. Затем, что они сделали со Христом, то (делают) и со Стефаном. Как там, когда Он сказал: «узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы» (Мф. 26:64), они назы­вали это богохульством и призывали народ во свидетели, так точно и здесь. Там растерзали одежды; здесь затыкали уши. «Стефан же, будучи исполнен Духа Святаго, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога. Но они, закричав громким голосом, затыкали уши свои, и единодушно устремились на него, и, выведя за город, стали побивать его камнями» (ст. 55-58). И если бы даже он говорил неправду, то следовало бы отпустить его, как ис­ступленного. Но он сказал это с тем, чтобы обратить их. Так как он сказал только о смерти (Христовой), а о воскре­сении не сказал ничего, то теперь благовременно присовокуп­ляет учение и об этом предмете. Он говорит, что (Христос) явился ему так, как он рассказывает, чтобы, хотя таким образом расположить их к принятию слов его; сказать, что сидит (одесную Бога), было бы невыносимо для них; потому он проповедует только о воскресении и говорит, что Христос стоит (одесную Бога). Думаю, что и лицо его прославилось от этого (видения). Человеколюбец Бог чрез то самое и хотел призвать их к Себе, за что они негодовали, если бы и не было ничего более. «И, выведя за город, стали побивать его камнями». Опять смерть вне города, как (было) со Христом, и при самой смерти возвещается исповедание и проповедь. «Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла, и побивали камнями Стефана, который молился и говорил: Господи Иисусе! приими дух мой» (ст. 58, 59). Этим он показывает и научает их, что он не погибает. «И, преклонив колени, воскликнул громким голосом: Господи! не вмени им греха сего» (ст. 60). Как бы в доказательство того, что и прежде сказанное им происходило не от гнева, говорит: «Господи!»; или таким образом он хотел обратить их: ведь простить гнев и ярость, (простирающуюся) до убийства, и показать душу, непричастную страсти, – это могло расположить к принятию слова его.

Но обратимся к вышесказанному. «Стефан же, будучи исполнен Духа Святаго, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, и сказал: вот, я вижу небеса отверстые». И «затыкали уши свои, и единодушно устремились на него». Что здесь достойного осуждения? Но, несмотря на то, они (мужа) сделавшего такие знамения, победившего всех словом своим и так говорившего, взяли и, как хотели, так и удовлетворили над ним ярость свою. «Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла». Смотри, как обстоя­тельно (писатель) повествует о том, что касается Павла, чтобы показать тебе дело Божие, совершившееся над ним после. А теперь он не только не верует, но и предает Стефана в руки бесчисленных убийц; на что указывая, (писатель) и говорит: «Савл же одобрял убиение его». Молится же блаженный (Сте­фан) не просто, но внимательно: «преклонив», говорит, «колени». Потому и смерть его была Божественна; а до этого времени ду­шам определено было пребывать во аде. «И все рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии». Без опасения входят в общение с самарянами те, которые слышали: «на путь к язычникам не ходите» (Мф. 10:5).

и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога

Где теперь Он сидит одесную Отца: мы должны рассудительно наблюдать это глазами веры, чтобы не считать, что Он в каком-то месте находится неподвижно и Ему не позволено стоять или ходить. Ведь святой Стефан сказал, что он видит Его стоящим не потому, что видел неправильно или спутал смысл этого образа. Не надо так считать, не надо так говорить. Но Его местопребывание в возвышенном и невыразимом блаженстве было обозначено словами, что Он там сидит.

и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога

Если Господь Христос есть совершенный Сын и Божий, и Человеческий, то почему блаженный мученик предпочитает называть Его Сыном Человеческим, а не Божиим? Казалось бы, он более прославил бы Его, если бы захотел назвать Его Сыном Божиим, а не Сыном Человеческим, если только он не хотел этим свидетельством осудить неверие иудеев, помнивших о том, что они распяли человека, и не желающих верить в Его Божество. Поэтому для того, чтобы укрепить блаженного мученика в терпении, отверзаются врата Царства Небесного, и, дабы невинный и побиваемый камнями человек не поколебался на земле, распятый и увенчанный Богочеловек является на небе. Поэтому, поскольку стоять свойственно сражающемуся или помогающему, он увидел Стоящего одесную Бога, Который и подавал помощь ему, находившемуся посреди людей-гонителей. И пусть не покажется, что противоречит этому месту Марк, когда говорит, что Он восседает одесную Бога (Мк. 16:19) (а это - место Судящего), ибо Он и ныне невидимо судит всех, и в конце времен придет как видимый Судия всего творения.

Ст. 54-56 Слышаще же сия, распыхахуся сердцы своими, и скрежетаху зубы нань. Стефан же сый исполнь Духа Свята, воззрев на небо, виде славу Божию, и Иисуса стояща одесную Бога: И рече: се вижу небеса отверста, и Сына человеча одесную стояща Бога

Если иудеи хотели умертвить Стефана, то почему не умертвили его тотчас же? Потому, что хотели представить благовидный предлог своей дерзости, так как оскорбление, какое он причинил им, не было благовидным предлогом к умерщвлению его; притом же то, что они сочли за оскорбление себе не было его собственное оскорбление, но это было обличение сделанное им иудеям пророком. С тем вместе они и не хотели, чтобы об них думали, что они умертвили его за то, что относилось к ним лично, как это было и при осуждении на смерть Христа, но что будто они умерщвляют за нечестие. Потому что они не довольствовались тем, чтобы осквернить себя убийством, но надеялись и заботились запятнать и честь убиваемого. Потому что они боялись, чтобы он не стал пользоваться большим почитанием, если они умертвят его за оскорбление себе самим. И Иисуса стояща одесную Бога. Стоянием означает твердость и непоколебимость. Прочем это допускали уже и они: они тогда уже считали Его стоящим.

Ст. 55-56 Стефан же, будучи исполнен Духа Святаго, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога

Стефан, первый после Христа мученик за Христа, взглянув, увидел открытые небеса и в них славу Божию и Христа, стоящего по правую руку Бога. Разве могла бы чувственная сила зрения достичь до пренебесных? Снизу от земли Стефан увидел, главное, не только Христа, но и Его Отца, потому что как он мог видеть, что Сын по правую руку, если не видел Отца тоже? Не ясно ли, что чистые сердцем видят невидимое, но не чувственно, не умопостигаемо, не путем отрицания и оставления сущего, а какой-то таинственной силой? Ведь недостижимая высота и слава Отца никак не допускает чувственного восприятия. Символическим здесь было только взаимное положение, а не само виденье: хотя это положение по правую руку есть символ крепости, неизменности и вечной утвержденности Божией природы. Стефан таинственно увидел также и то, что это положение есть само по себе и непосредственно: ведь единородный Сын не изобразил Свое положение по правую руку, чтобы указать им на что-то другое, но, вечно стоя одесную Отца, Он пожелал открыть Свою славу человеку еще сущему во плоти и отдающему душу за Его славу. Отрицательно, через оставление сущего невозможно ничего увидеть или помыслить, а Стефан видел славу Божию. Если его виденье было мысленным, выведенным из причин и аналогий, то и мы, если на то пошло, тоже видим не хуже его, потому что мы тоже аналогически выводим, что положение величия и престол вочеловечившегося Бога на небесах – по правую руку Отца. Да и почему бы ученику Евангелия не думать так прежде и всегда, а подумать это вдруг только в тот миг? «Вот, – говорит он, – вижу открытые небеса и Сына Человеческого, стоящего по правую руку Бога». Зачем, наконец, ему было бы нужно глядеть на небо, а небесам открываться, если бы его виденье было просто знанием, возникшим в уме? Ясно, что первомученик видел и не умом и не чувством и не через отрицание и не через причинное и аналогическое умозаключение о Боге. Тогда каким же образом? Смело скажу тебе: духовно, то есть, как и те мужи, которые, я говорил, в откровении видят беспримесный свет. Так и многие из отцов говорили. Так нас научил сам Божий апостол Лука, который сказал: «Полный веры в Духа Святого, Стефан взглянул на небеса и увидел славу Божию». И ты тоже, если будешь полон веры в Святого Духа, духовно увидишь вещи, невидимые и уму; а если совершенно пуст и лишен веры, то не поверишь даже тем, кто свидетельствует о подлинно виденном. Потому что, имея хоть малую веру, ты будешь почтительно слушать мужей, рассказывающих из своего опыта в меру возможного о сокровенном, не сводя его ни на ощущение, ни на знание, хоть эти названия и применяются здесь по одноименности, не борясь таким образом против истины как против заблуждения и не отвергая дарованную нам тайную Божью благодать.

и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога

Имея свет сердечный, он увидел небеса раскрытыми, чтобы стать свидетелем явления Христа. Он возникает перед мучеником в вышине, и Стефан видит Его стоящим, а исповедание наше видит Его восседающим, поскольку Он торжествует. И в Стефане оно явлено совершенным, поскольку соединено с вожделенным Вседержителем. Всемогущий Вождь вооружает тех, кого призывает к наградам, а чтобы никто не был нетверд в борьбе, зримым образом явился Бог мученику по Своей милости.

и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога

Небеса отверстые - множественное число указывает на отверзение для духовного ока Стефана внутреннейшего святилища неба, или неба высочайшего (ср. 2Кор. 12:2).

Сына человеческого, стоящего. Замечательно здесь наименование Господа Иисуса Сыном Человеческим. Наименование это так любил употреблять о Себе Сам Господь, и однако - апостолы нигде более не именуют Его так - ни в Евангелиях, ни в Деяниях, ни в посланиях. Употребление в данном месте этого наименования Стефаном объясняется, по мнению толкователей, тем, что в эту минуту духовному взору его предносилось подобное же видение пророка Даниила, который видел также подобного Сыну Человеческому (Дан. 7:13 и дал.)

Сын Человеческий является Стефану стоящим одесную Бога, тогда как в изречениях подобных и самого Господа (Мф. 26:64), и апостолов (Мк. 16:19; Еф. 1:20). Он представляется седящим одесную Бога. Св. Григорий Великий объясняет эту особенность таким образом: «седение есть положение повелевающего и господствующего, а стояние - воюющего и помогающего. Стефан увидел стоящим Того, Кого имел помощником себе…» (Бес. 29-я на день Вознесения). Возможно, что этим стоянием Господа выражалась Его готовность принять душу верного свидетеля Своего (ст. 59).