Маккаве́йская 3-я, Глава 5

Тогда́ [ца́рь] тя́жцѣ испо́лненъ гнѣ́ва и я́рости, весьма́ непремѣ́ненъ, при­­зва́въ е́рмона слоно́мъ нача́лника, повелѣ́ во гряду́щiй де́нь изоби́лнѣ накорми́ти слоны́ рукоя́тьми Лива́нскими и вино́мъ мно́гимъ несмѣ́шенымъ всѣ́хъ напо­и́ти, и́хже бѣ́ число́мъ пя́ть со́тъ, и разсверѣ́пѣв­шихъ от­ вина́ неща́дно да́н­наго повести́ во срѣ́тенiе сме́рти Иуде́йскiя.

Сiя́ же повелѣ́въ воз­врати́ся на пи́рше­с­т­во, собра́въ наипа́че тѣ́хъ друго́въ и во́иновъ, и́же ненави́дяху Иуде́овъ: а слононача́лникъ е́рмонъ повелѣ́н­ное при­ли́чно соверша́­ше.

Къ си́мъ же слузи́ въ ве́черъ исходя́ще вяза́ху ру́цѣ бѣ́дныхъ и про́чую ухищря́ху о ни́хъ стра́жу, мня́ще, я́ко въ нощи́ прiи́мутъ Иуде́е вку́пѣ коне́чную поги́бель.

Иуде́е же вся́каго покро́ва лише́ни бы́ти непщу́еми язы́комъ, ра́ди объе́мшiя и́хъ от­всю́ду во у́захъ ну́жды, Вседержи́теля Го́спода и вся́кою си́лою облада́ющаго ми́лостиваго Бо́га сво­его́ и Отца́ непреста́н­нымъ во́племъ вси́ со слеза́ми при­­зыва́ху моля́щеся, да совѣ́тъ непра́ведный, и́же на ни́хъ, премѣни́тъ и изба́витъ и́хъ от­ су́щiя предъ нога́ма угото́ван­ныя сме́рти съ великолѣ́пнымъ явле́нiемъ.

Си́хъ у́бо при­­лѣ́жная моли́тва взы́де на небо: е́рмонъ же неукроти́мыхъ слоно́въ напо­и́въ испо́лнен­ныхъ подая́нiемъ мно́гаго вина́ и Лива́номъ напита́въ, ра́но во дво́ръ прiи́де о си́хъ воз­вѣсти́ти царю́.

От вѣ́чнаго же вре́мене благо́е созда́нiе въ нощи́ и во дни́ подава́емое от­ благодѣ́тел­ст­ву­ю­щаго всѣ́мъ, и́мже а́ще са́мъ хо́щетъ, сна́ ча́сть посла́ царю́.

Сладча́йшимъ же и глубо́кимъ одержи́мь бѣ́ дѣ́й­ст­вiемъ Влады́ки, о беззако́н­нѣмъ у́бо предложе́нiи мно́го прельсти́ся, въ непрело́жнѣмъ же совѣ́тѣ зѣ́лнѣ обольще́нъ бы́сть.

Иуде́е же предназна́менован­наго часа́ избѣжа́в­ше, свята́го Бо́га сво­его́ восхваля́ху, и па́ки моля́ху благопримири́телнаго, да пока́жетъ великомо́щныя сво­ея́ руки́ держа́ву язы́комъ прего́рдымъ.

Преполовля́ющуся же уже́ а́ки деся́тому часу́, и́же ко зва́нiю учине́н­ный, ви́дя зва́н­ныхъ собра́в­шихся, при­­ше́дъ ко царю́ толкну́, и едва́ воз­буди́въ его́, показа́ пи́ра вре́мя преходя́щее уже́, о си́хъ сло́во предложи́въ: е́же ца́рь [въ себѣ́] размы́сливъ и обра́щься на пи́ръ, повелѣ́ при­­ше́дшымъ на пи́ръ кому́ждо проти́ву себе́ воз­лещи́.

Егда́ же бы́сть сiе́, поощря́ше въ пирова́нiе вда́в­шихся, дабы́ настоя́щую пи́рше­ст­ва ча́сть попремно́гу пра́здну­ю­ще въ весе́лiи препроводи́ли.

Мно́зѣй же бесѣ́дѣ бы́в­шей, ца́рь е́рмона при­­зва́въ, съ го́рькимъ преще́нiемъ вопроша́­ше, ко́­ея ра́ди вины́ оста́влени Иуде́е въ се́й де́нь жи́ви бы́ти?

О́ному же показа́в­шу, я́ко но́щiю повелѣ́н­ное въ коне́цъ при­­веде́, ксему́ же и друго́мъ спослу́ше­с­т­вовав­шымъ сему́ бы́ти та́ко, свирѣ́п­ст­во лютѣ́йшо па́че Фалари́да имѣ́я, рече́: дне́шнему сну́ благода́р­ст­во да и́мутъ:

ты́ же непрело́жнѣ во гряду́щiй де́нь по пре́жнему угото́ви слоны́ въ погубле́нiе беззако́н­ныхъ Иуде́евъ.

Сiя́ же ре́кшу царю́, любе́знѣ вси́ съ ра́достiю при­­су́т­ст­ву­ю­щiи ку́пно восхвали́в­ше, кі́йждо въ до́мъ сво́й от­идо́ша: и не та́ко на со́нъ изнури́ша вре́мя нощно́е, я́ко на ухищре́нiе вся́кихъ поруга́нiй мни́мымъ окая́н­нымъ.

Егда́ же але́кторъ воз­гласи́ у́трен­нiй, и звѣ́ри вооружи́въ е́рмонъ на вели́цѣмъ дворѣ́ поощря́ше: во гра́дѣ же мно́же­с­т­во наро́да собра́шася на жа́лостное позо́рище, ожида́юще у́тра со тща́нiемъ.

Иуде́е же безпреста́н­но от­ души́ стеня́ще, многосле́зную моли́тву съ плаче́вными пѣ́сньми [творя́ху] простира́юще ру́цѣ на не́бо, моля́ху вели́каго Бо́га па́ки и́мъ помощи́ вско́рѣ.

Еще́ же со́лнечнiи лучи́ не разсѣ́яшася, и царю́ друго́въ прiе́млющу, е́рмонъ предста́въ зва́­ше ко исхожде́нiю, показу́я превоз­желѣ́н­ное царе́мъ гото́во бы́ти.

О́нъ же услы́шавъ и ужасну́вся о пребеззако́н­нѣмъ изше́­ст­вiи, по всему́ невѣ́дѣнiемъ одержи́мь бы́въ вопроша́­ше: что́ дѣ́ло сiе́, е́же вско́рѣ ему́ соверши́? Сiе́ же бѣ́ дѣ́й­ст­вiе всѣ́ми Влады́че­ст­ву­ю­щаго Бо́га, и́же предугото́ван­ная на иуде́и [муче́нiя] въ забве́нiе ему́ вложи́.

Е́рмонъ же пока́зоваше и вси́ дру́зи, я́ко звѣ́рiе и во́и угото́вани су́ть, о, царю́! по тво­ему́ понужда́ющему повелѣ́нiю.

О́нъ же о рѣче́н­ныхъ испо́лнися тя́жкiя я́рости, я́ко о си́хъ про́мысломъ Бо́жiимъ разори́ся все́ его́ умышле́нiе, воз­зрѣ́въ рече́ съ преще́нiемъ:

а́ще тебѣ́ роди́теле бы́ли бы, или́ ча́дъ роди́телницы, свирѣ́пымъ и ди́вiимъ звѣре́мъ угото́вали бы изоби́лную пи́щу вмѣ́сто непови́н­ныхъ, мнѣ́ и прароди́телемъ мо­и́мъ показа́в­шихъ всецѣ́лую тве́рдую вѣ́рность изря́дно Иуде́евъ: то́ а́ще не любве́ ра́ди совоспита́телныя и потре́бы, живота́ вмѣ́сто си́хъ лише́нъ бы́лъ бы еси́.

Си́це е́рмонъ неча́ян­ное и пребѣ́д­с­т­вен­ное подъя́ преще́нiе и зра́комъ и лице́мъ измѣни́ся. И кі́йждо от­ дру́говъ сѣ́тованiемъ одержи́ми бы́в­ше, со́бран­ныхъ от­пусти́ша ко­его́ждо на свое́ дѣ́ло.

Иуде́е же я́же от­ царя́ услы́шав­ше, явле́н­наго Бо́га [и Го́спода] и Царя́ царе́й хваля́ху, получи́в­ше сiю́ по́мощь его́.

По си́мъ же обы́чаемъ ца́рь па́ки соста́вивъ пи́ръ, моля́ше [друго́въ] на весе́лiе премѣни́тися. Е́рмона же при­­зва́въ съ преще́нiемъ рече́: ко́ль кра́ты потре́бно тебѣ́ о то́мже повелѣва́ти, преокая́н­не! еще́ и ны́нѣ вооружи́ слоны́ во у́трiе на погубле́нiе Иуде́йское.

Совоз­лежа́щiи же сро́дницы непостоя́н­ному его́ смы́слу дивя́щеся, про­изнесо́ша сiя́: доко́лѣ, о, царю́, а́ки безслове́сныхъ на́съ искуша́еши, повелѣва́я уже́ тре́тiе си́хъ погуби́ти и па́ки о ве́щехъ премѣ́н­но разрѣша́я, я́же тобо́ю повелѣ́н­ная?

и́хже ра́ди гра́дъ о ожида́нiи стужа́етъ, и испо́лнися уже́ смяте́нiя, и бѣ́д­ст­вуетъ мно́жицею расхище́нъ бы́ти.

Отону́дуже ца́рь испо́лнився безслове́сiя по всему́, а́ки Фалари́дъ, и бы́в­шая ко при­­зрѣ́нiю Иуде́йску въ себѣ́ премѣне́нiя души́ ни во что́ вмѣни́въ,

нечести́вѣйшею подтверди́ кля́твою, опредѣли́въ си́хъ у́бо неот­ло́жно посла́ти во а́дъ нога́ми и копы́ты звѣ́рскими сокруше́н­ныхъ, на Иуде́ю же поше́дъ съ во́ин­ствомъ, огне́мъ и копiе́мъ со земле́ю соравни́ти вско́рѣ, и невхо́дный на́ми хра́мъ и́хъ огне́мъ сожещи́ а́бiе, и соверша́ющихъ та́мо же́ртвы пу́стъ въ вѣ́чное вре́мя поста́вити.

Тогда́ съ ра́достiю дру́зи и сро́дницы от­ше́дше, съ вѣ́рою повелѣ́ша во́иномъ стрещи́ уго́дная мѣста́ гра́да.

Слононача́лникъ же звѣ́ри, а́ки бы рещи́, въ состоя́нiе неи́стовое при­ве́дъ благово́н­ными питiя́ми вина́ съ Лива́номъ смѣ́шенаго, стра́шными ору́дiями устро́ен­ныя, у́тро ра́но, гра́ду уже́ мно́же­ст­вы безчи́слен­ными на мѣ́стѣ ко́нскаго риста́нiя напо́лнену бы́в­шу, в­ше́дъ во дво́ръ на предлежа́­шее поощря́ше царя́.

Ца́рь же гнѣ́вомъ тя́жкимъ напо́лнивъ злочести́вое се́рдце, все́ю си́лою со звѣрьми́ свирѣ́пыми изы́де, хотя́щь неукроти́мымъ се́рдцемъ и зѣ́ницами оче́съ ви́дѣти болѣ́знен­ную и бѣ́д­с­т­вен­ную проназна́менованыхъ па́губу.

Егда́ же слоны́ исхожда́ху врата́ми, и спослѣ́доваша и́мъ во́ини вооруже́н­нiи, и от­ мно́гихъ ше́­ст­вiя пра́хъ уви́дѣв­ше и тя́жка гла́са кли́чь услы́шав­ше Иуде́е, воз­мнѣ́в­ше себѣ́ бы́ти послѣ́днiй коне́цъ живота́ сво­его́ во мгнове́нiи,

от­ бѣ́днаго ча́янiя во умиле́нiе и стена́нiе премѣни́в­шеся, облобыза́ху дру́гъ дру́га сплета́ющеся со сро́дники и на вы́и напа́да­ю­ще роди́теле ча́домъ и ма́тери ю́нотамъ,

и́ны же новорожде́н­ныхъ у сосце́въ иму́щя младе́нцевъ послѣ́днее ссу́щихъ млеко́:

оба́че воспомяну́в­ше и преждебы́в­шая и́мъ съ небесе защище́нiя, единоду́шнѣ ни́цъ пове́ргше себе́ и младе́нцы от­лучи́в­ше от­ сосе́цъ, возопи́ша гла́сомъ ве́лiимъ зѣло́,

вся́кiя си́лы облада́теля моля́ще, да уще́дритъ и́хъ съ явле́нiемъ, при­­ вратѣ́хъ а́да уже́ стоя́щихъ.