Ве́тхий Заве́т:
Быт.
Исх.
Лев.
Чис.
Втор.
Нав.
Суд.
Руф.
1Цар.
2Цар.
3Цар.
4Цар.
1Пар.
2Пар.
1Ездр.
Неем.
2Ездр.
Тов.
Иудиф.
Есф.
Иов.
Пс.
Притч.
Еккл.
Песн.
Прем.
Сир.
Ис.
Иер.
Плч.
ПослИер.
Вар.
Иез.
Дан.
Ос.
Иоил.
Ам.
Авд.
Ион.
Мих.
Наум.
Авв.
Соф.
Аг.
Зах.
Мал.
1Макк.
2Макк.
3Макк.
3Ездр.
Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Скрыть
1:1
1:2
1:3
1:4
1:5
1:6
1:7
1:8
1:9
1:10
1:11
1:12
1:13
1:14
1:15
1:16
1:17
1:19
см.:Лев.6:9:12;
1:20
1:21
1:22
1:23
1:24
1:25
1:26
1:27
1:28
1:30
1:31
1:32
1:33
1:34
1:35
1:36
Глава 6
6:1
6:2
6:3
6:4
6:5
6:6
6:7
6:8
6:9
6:10
6:11
6:12
см.:3Езд.16:20;
6:13
см.:Евр.12:6-8;
6:14
6:15
6:16
6:17
6:19
6:20
6:21
6:22
6:23
6:24
6:25
6:26
6:27
6:28
6:29
6:30
6:31
Глава 14
14:1
14:2
14:3
14:4
14:5
14:6
14:7
14:8
14:9
14:10
14:11
14:12
14:13
14:14
14:15
14:16
14:17
14:18
14:19
14:20
14:21
14:22
14:23
14:24
14:25
14:26
14:27
14:28
14:29
14:30
14:31
14:32
14:34
14:35
14:36
14:37
14:38
14:39
14:40
14:41
14:42
14:43
14:44
14:45
14:46
Синодальный
Братьям Иудеям в Египте – радоваться; братья Иудеи в Иерусалиме и во всей стране Иудейской желают счастливого мира.
Да благодетельствует вам Бог и да помянет завет Свой с верными рабами Своими: Авраамом, Исааком и Иаковом!
Да даст всем вам сердце, чтобы чтить Его и исполнять волю Его всем сердцем и усердною душею!
Да откроет сердце ваше для закона Его и повелений и дарует мир!
Да услышит моления ваши и да будет милостив к вам, и да не оставит вас во время бедствия!
Так ныне здесь мы молимся о вас.
В царствование Димитрия, в сто шестьдесят девятом году, мы, Иудеи, писали к вам в скорби и страданиях, постигших нас в те годы, как отложился Иасон и соумышленники его от святой земли и царства.
Они сожгли ворота и пролили невинную кровь. Тогда мы молились Господу и были услышаны, и приносили жертву и семидал, и возжигали светильники, и предлагали хлебы.
И ныне совершайте праздник кущей в месяце Хаслеве.
В сто восемьдесят восьмом году живущие в Иерусалиме и в Иудее, и старейшины и Иуда – Аристовулу, учителю царя Птоломея, происходящему из рода помазанных священников, и пребывающим в Египте Иудеям – радоваться и здравствовать.
Избавленные Богом от великих опасностей, мы торжественно благодарим Его, как бы сражавшиеся против царя,
так как Он изгнал ополчившихся на святый град.
Ибо когда царь пошел в Персию и с ним войско, которое казалось непобедимым, они поражены были в храме Нанеи через обман, употребленный жрецами Нанеи.
Именно, когда Антиох, как бы намереваясь сочетаться с нею, пришел на то место, а бывшие с ним друзья пришли взять деньги как приданое,
и жрецы Нанеи предложили их, и Антиох с немногими вошел во внутренность храма, – тогда они заключили храм, как только вошел Антиох,
и, отворив потаенное отверстие в своде, стали бросать камни, и поразили предводителя и бывших с ним, и, рассекши на части и отрубив головы, выбросили их к находившимся снаружи.
Во всем благословен Бог наш, предавший нечестивцев.
Итак, намереваясь в двадцать пятый день Хаслева праздновать очищение храма, мы почли нужным известить вас, чтобы и вы совершили праздник кущей и огня, подобно тому как Неемия, построив храм и жертвенник, принес жертву.
Ибо, когда отцы наши отведены были в Персию, тогда благочестивые священники, взяв огня с жертвенника тайно, скрыли его во глубине колодезя, имевшего безводное дно, и в нем безопасно сохранили его, так как никому не известно было это место.
По прошествии же многих лет, когда угодно было Богу, Неемия, присланный от Персидского царя, послал за сим огнем потомков тех священников, которые скрыли его. Когда же объявили нам, что не нашли огня, а только густую воду,
тогда он приказал им, почерпнув, принести ее; и когда потом приготовлены были жертвы, Неемия приказал священникам окропить этою водою дрова и положенное на них.
Когда же это было сделано и наступило время, когда просияло солнце, прежде закрытое облаками, тогда воспламенился большой огонь, так что все удивились.
Священники же, доколе горела жертва, совершали молитву, священники и все; Ионафан начинал, а прочие припевали, как и Неемия.
Молитва же была такая: «Господи, Господи Боже, Создателю всех, страшный и сильный, и праведный и милостивый, единый Царь и благодетель,
единый податель всего, единый праведный и всемогущий и вечный, избавляющий Израиля от всякого зла, избравший отцов и освятивший их!
Прими жертву сию за весь народ Твой – Израиля, и сохрани сей удел Твой, и освяти его;
собери рассеяние наше, освободи порабощенных язычниками, призри на уничиженных и презренных, и да познают язычники, что Ты Бог наш;
покарай угнетающих и обижающих нас с надмением,
насади народ Твой на святом месте Твоем, как сказал Моисей».
Священники воспевали при сем торжественные песни.
Когда же жертва была сожжена, Неемия приказал оставшеюся водою полить большие камни.
Как только это было исполнено, вспыхнуло пламя, но от света, воссиявшего от жертвенника, оно исчезло.
Когда это событие сделалось известным и донесено было царю Персов, что в том месте, где переселенные священники скрыли огонь, оказалась вода, которою Неемия и бывшие с ним освятили жертвы;
царь, по исследовании дела, оградил это место, как священное.
И тем, к кому царь благоволил, он раздавал много даров, которые сам получал.
Бывшие с Неемиею прозвали это место Нефтар, что значит: «очищение»; многими же называется оно Нефтай.
Спустя немного времени царь послал одного старца, Афинянина, принуждать Иудеев отступить от законов отеческих и не жить по законам Божиим,
а также осквернить храм Иерусалимский и наименовать его храмом Юпитера Олимпийского, а храм в Гаризине, так как обитатели того места пришельцы, – храмом Юпитера Странноприимного.
Тяжело и невыносимо было для народа наступившее бедствие.
Храм наполнился любодейством и бесчинием от язычников, которые, обращаясь с блудницами, смешивались с женщинами в самых священных притворах и вносили внутрь вещи недозволенные.
И жертвенник наполнился непотребными, запрещенными законом вещами.
Нельзя было ни хранить субботы, ни соблюдать отеческих праздников, ни даже называться Иудеем.
С тяжким принуждением водили их каждый месяц в день рождения царя на идольские жертвы, а на празднике Диониса принуждали Иудеев в плющевых венках идти в торжественном ходе в честь Диониса.
Такое повеление вышло и соседним Еллинским городам, по наущению Птоломея, чтобы они так же действовали против Иудеев и заставляли их приносить идольские жертвы,
а не соглашавшихся переходить к Еллинским обычаям убивали. Тогда-то можно было видеть настоящее бедствие.
Две женщины обвинены были в том, что обрезали своих детей; и за это, привесив к сосцам их младенцев и пред народом проведя по городу, низвергли их со стены.
Другие бежали в ближние пещеры, чтобы втайне праздновать седьмой день, но, быв указаны Филиппу, были сожжены, ибо неправедным считали защищаться по уважению к святости дня.
Тех, кому случится читать эту книгу, прошу не страшиться напастей и уразуметь, что эти страдания служат не к погублению, а к вразумлению рода нашего.
Ибо то самое, что нечестивцам не дается много времени, но скоро подвергаются они карам, есть знамение великого благодеяния.
Ибо не так, как к другим народам, продолжает Господь долготерпение, чтобы карать их, когда они достигнут полноты грехов, не так судил Он о нас,
чтобы покарать нас после, когда уже достигнем до конца грехов.
Он никогда не удаляет от нас Своей милости и, наказывая несчастьями, не оставляет Своего народа.
Впрочем, пусть будет это сказано на память нам: после этих немногих слов возвратимся к повествованию.
Был некто Елеазар, из первых книжников, муж, уже достигший старости, но весьма красивой наружности; его принуждали, раскрывая ему рот, есть свиное мясо.
Предпочитая славную смерть опозоренной жизни, он добровольно пошел на мучение и плевал,
как надлежало решившимся устоять против того, чего из любви к жизни не дозволено вкушать.
Тогда приставленные к беззаконному жертвоприношению, знавшие этого мужа с давнего времени, отозвав его, наедине убеждали его принести им самим приготовленные мяса, которые мог бы он употреблять, и притвориться, будто ест назначенные от царя жертвенные мяса,
дабы через это избавиться от смерти и по давней с ними дружбе воспользоваться их человеколюбием.
Но он, утвердившись в доброй мысли, достойной его возраста и почтенной старости и достигнутой им славной седины и благочестивого издетства воспитания, а более всего – святаго и Богом данного законоположения, соответственно сему отвечал и сказал: немедленно предать смерти;
ибо недостойно нашего возраста лицемерить, дабы многие из юных, узнав, что девяностолетний Елеазар перешел в язычество,
и сами вследствие моего лицемерия, ради краткой и ничтожной жизни, не впали через меня в заблуждение, и через то я положил бы бесчестие и пятно на мою старость.
Если в настоящее время я и избавлюсь мучения от людей, но не избегну десницы Всемогущего ни в сей жизни, ни по смерти.
Посему, мужественно расставаясь теперь с жизнью, сам я явлюсь достойным старости,
а юным оставлю добрый пример – охотно и доблестно принимать смерть за досточтимые и святые законы. Сказав это, он тотчас пошел на мучение.
Тогда и те, которые вели его, незадолго пред сим оказанное ему доброжелательство изменили в ненависть по причине вышесказанных слов, ибо они почли их за безумие.
Готовясь уже умереть под ударами, он, восстенав, произнес: Господу, имеющему совершенное ведение, известно, что я, имея возможность избавиться от смерти, принимаю бичуемым телом жестокие страдания, а душею охотно терплю их по страху пред Ним.
И так скончался он, оставив в смерти своей не только юношам, но и весьма многим из народа образец доблести и памятник добродетели.
Спустя три года дошел слух до Иуды и бывших с ним, что Димитрий, сын Селевка, приплыл в пристань Трипольскую с сильным сухопутным и морским войском
и, овладев страною, умертвил Антиоха и опекуна его Лисия.
Алким же некто, бывший прежде первосвященником, но добровольно осквернившийся в смутные времена, размыслив, что никаким образом нет ему спасения и нет доступа до священного жертвенника,
в сто пятьдесят первом году пришел к царю Димитрию и принес ему золотой венец и пальму и сверх того масличные ветви, считавшиеся принадлежностями храма, – и в этот день Алким ничего не предпринял.
Улучив же время, благоприятное его безумному замыслу, когда он позван был Димитрием в собрание совета и спрошен, в каком расположении и настроении находятся Иудеи, он сказал на это:
так называемые из Иудеев Асидеи, вождем которых Иуда Маккавей, поддерживают войну и воздвигают мятежи, не давая царству достигнуть благосостояния.
Посему я, лишенный чести предков моих, то есть священноначалия, пришел теперь сюда,
во-первых, искренно радея о том, что принадлежит царю, во-вторых, имея в виду своих сограждан; ибо от безрассудства названных людей немало бедствует весь род наш.
Ты же, царь, узнав обо всем этом, попекись о стране и об угнетенном роде нашем, по доступному для всех человеколюбию твоему:
доколе остается Иуда, не может быть спокойствия.
Когда это было сказано им, прочие советники, имевшие неприязнь к Иуде, еще более возбудили Димитрия.
Он тотчас призвал Никанора, заведовавшего слонами, и, назначив его военачальником в Иудею, послал его,
дав приказание, чтобы Иуду умертвить, сообщников его рассеять, Алкима же поставить первосвященником великого храма.
Тогда язычники, бежавшие из Иудеи от Иуды, толпами сходились к Никанору в надежде, что несчастья и беды Иудеев сделаются их благоденствием.
Иудеи же, услышав о походе Никанора и присоединении к нему язычников, посыпали головы землею и молились Тому, Который до века установил народ Свой и всегда видимо защищал удел Свой.
По повелению вождя своего они поспешно поднялись оттуда и сошлись с ними при селении Дессау.
Симон, брат Иуды, вступил в бой с Никанором, но вскоре, при внезапном наступлении противников, потерпел небольшое поражение.
Впрочем, Никанор, слышав, какую храбрость имели находившиеся с Иудою и какую отважность в битвах за отечество, побоялся решить дело кровопролитием;
посему послал Посидония, Феодота и Маттафию – заключить с Иудеями мир.
После долгого рассуждения о сем и когда вождь сообщил о том народу, состоялось единодушное мнение, и они согласились на переговоры
и назначили день, в который бы сойтись им вместе наедине, и когда он наступил, поставили для каждого особые седалища.
Иуда же поставил в удобных местах вооруженных людей в готовности, дабы от врагов внезапно не последовало какого-нибудь злодейства, – и имели они мирное совещание.
Никанор пробыл в Иерусалиме несколько времени, и не сделал ничего неуместного, и отпустил собранный народ.
Он постоянно имел Иуду с собою и душевно расположился к этому мужу;
убедил его жениться, чтобы рождать детей. Иуда женился, успокоился и наслаждался жизнью.
Алким же, видя взаимное их друг ко другу расположение и состоявшийся между ними союз, собрался с духом, пришел к Димитрию и сказал, что Никанор имеет враждебные для царства намерения, ибо назначил Иуду, злоумышленника против царства, своим преемником.
Царь, разгневанный и раздраженный этими клеветами злодея, писал к Никанору, выражая, что ему тяжело переносить такой договор, и приказывал тотчас же прислать Маккавея в Антиохию в оковах.
Когда узнал об этом Никанор, то смутился и огорчен был тем, что должен был отвергнуть установленный союз с человеком, который не сделал ничего несправедливого.
Но как нельзя было противиться царю, то он выжидал благоприятного случая исполнить это хитростью.
Маккавей же, заметив, что Никанор начал обходиться с ним суровее и в обычных встречах стал грубее, и заключив, что не от доброго происходит эта суровость, и собрав немалое число из находившихся при нем, скрылся от Никанора.
Когда последний узнал, что Иуда искусно предварил его хитростью, то пришел в великий и святый храм, когда священники приносили установленные жертвы, и приказывал, чтобы они выдали того мужа.
Когда же они с клятвою говорили, что не знают, где находится тот, кого он ищет,
то он, простерши правую руку на храм, поклялся, сказав: если вы не выдадите мне Иуду связанным, то я этот храм Божий сравняю с землею, раскопаю жертвенник и воздвигну здесь славный храм Дионису.
Сказав это, он удалился. Священники же, простирая руки к небу, умоляли всегдашнего Защитника народа нашего и говорили:
Ты, Господи, не имея ни в чем нужды, благоволил храму сему быть местом Твоего обитания между нами.
И ныне, Святый Господь всякой святыни, сохрани навеки неоскверненным сей недавно очищенный дом и загради уста неправедные.
Никанору же указали на некоего Разиса из Иерусалимских старейшин как на друга граждан, имевшего весьма добрую славу и за свое доброжелательство прозванного отцом Иудеев.
Он в предшествовавшие смутные времена стоял на стороне Иудейства и со всем усердием отдавал за Иудейство и тело и душу.
Никанор, желая показать, какую он имеет ненависть против Иудеев, послал более пятисот воинов, чтобы схватить его,
ибо думал, что, взяв его, причинит им несчастье.
Когда же толпа хотела овладеть башнею и врывалась в ворота двора и уже приказано было принести огня, чтобы зажечь ворота, тогда он, в неизбежной опасности быть захваченным, пронзил себя мечом,
желая лучше доблестно умереть, нежели попасться в руки беззаконников и недостойно обесчестить свое благородство.
Но как удар оказался от поспешности неверен, а толпы уже вторгались в двери, то он, отважно вбежав на стену, мужественно бросился с нее на толпу народа.
Когда же стоявшие поспешно расступились и осталось пустое пространство, то он упал в средину на чрево.
Дыша еще и сгорая негодованием, несмотря на лившуюся ручьем кровь и тяжелые раны, встал и, пробежав сквозь толпу народа, остановился на одной крутой скале.
Совершенно уже истекая кровью, он вырвал у себя внутренности и, взяв их обеими руками, бросил в толпу и, моля Господа жизни и духа опять дать ему жизнь и дыхание, кончил таким образом жизнь.
