Толкования на Евангелие от Матфея 27:10

Ст. 1-10 Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти; и, связав Его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю. Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам. И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился. Первосвященники, взяв сребренники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови. Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников; посему и называется земля та «землею крови » до сего дня. Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребренников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь

Когда наступил день, ведоша Иисуса от Каиафы к Пилату (XXVII, 2). Так как они решились умертвить Его, но сами не могли, по причине праздника, то и ведут к игемону. Размысли же теперь, как они спешили, если даже в праздник совершили такое дело? Так было предуставлено свыше! Тогда видев Иуда предавый Его, яко осудиша Его, раскаявся возврати тридесять сребреники (ст. 3). Это увеличивает вину и его, и их: его - не потому, что он раскаялся, а потому, что раскаялся слишком поздно и сам над собою произнес осуждение, так как сам исповедал, что предал Его; их же вину увеличивает потому, что они, имея возможность переменить свои мысли, не раскаялись. Смотри, когда Иуда раскаивается? Когда уже совершено и приведено к концу преступление. Таков дьявол: он не дает беспечным взглянуть на грех свой прежде, чем они совершат его, чтобы пойманный не раскаялся. Предатель не трогался тогда, как Иисус столько раз обличал его, но когда уже совершено преступление, пришло ему на мысль покаяние, - пришло, но уже без пользы. Конечно, заслуживает одобрения то, что он сознался, повергнул сребреники, и не устрашился иудеев; но что сам на себя надел петлю, - это грех непростительный, это дело злого демона. Дьявол отвлек его от покаяния, чтобы оно осталось для него совершенно бесполезным; он же и умертвил смертью позорною и для всех открытою, внушив ему погубить самого себя. Но ты можешь видеть, как истина сияет всюду, даже и в том, что делают, или чему подвергаются враги. В самом деле, такая смерть предателя не заграждает ли уста осудивших Иисуса и не лишает ли их всякого предлога к бесстыдному самооправданию? Что они могут сказать, когда предатель сам против себя подал такой голос? Но посмотрим и на слова, какие они говорили. Возврати тридесять сребреник архиереем, и сказал: согреших, предав кровь неповинную. Они же реша: что есть нам? ты узриши. И поверг сребреники в церкви отыде, и шед удавися (ст. 3-5). Не вынес мучений совести. Но смотри: и с иудеями происходит то же самое, и они, долженствуя очувствоваться после всего, что испытали над собою, останавливаются не прежде как уже совершив преступление. Грех Иуды, то есть, предательство, уже совершен, - а их грех еще не совершен. Но вот, когда и они кончили свое дело, и распяли Иисуса, то и сами приходят в смятение. То говорят: не пиши: сей есть царь Иудейский (Иоан. XIX, 2) (хотя чего ж бояться вам, отчего смущаться, когда мертвое тело уже пригвождено ко кресту?), то берегут Его, говоря: да не когда украдут Его ученицы Его, и рекут, что воскрес, и будет последняя лесть горша первыя (Мат. XXVII, 64). Но если ученики и скажут так, то дело можно обнаружить, если оно несправедливо. Да и как похитят те, которые после того, как он был схвачен, не имели смелости остаться с Ним, а самый верховный еще трижды и отрекся Его, не снеся угрозы служанки? Но дело в том, что они, как я сказал, уже смущались. А что они признавали дело это законопреступным, - это показывают их слова: ты узриши.

Заметьте это вы, сребролюбцы, и подумайте, что стало с предателем? Как он и денег лишился, и согрешил, и душу погубил свою? Таково тиранство сребролюбия! Ни серебром не воспользовался, ни жизнью настоящею, ни жизнью будущею, но вдруг лишился всего и, от них же самих получивши худой отзыв, удавился. Но, как я сказал, некоторые осматриваются, сделав уже дело. Смотри же, как и эти не хотят теперь вполне почувствовать злодейской решимости, а говорят: ты узриши, - что особенно увеличивает их вину. Это слова людей, которые сами свидетельствуют о своем злодействе и беззаконии, а между тем, будучи упоены страстью, не хотят отстать от сатанинского предприятия, и безумно прикрывают себя бессмысленною личиною притворного неведения. Если бы это сказано было после распятия, и уже после смерти Его, то и тогда даже слова эти не имели бы смысла, хотя и не столько бы обвиняли их; а теперь, когда Он еще у вас, и вы властны отпустить Его, как вы можете говорить это? Это оправдание всего более и служит к вашему осуждению. Почему так? Потому, что слагаете всю вину на предателя (говорите: ты узриши), тогда как можете отстать от христоубийства и отпустить Его. Но нет, они еще состязаются с Иудою в злодействе, присоединяя к предательству крест. В самом деле, что препятствовало тем, которые сказали: ты узриши, отстать от злодеяния? Но они теперь поступают напротив, - присовокупляют убийство, и во всем, что ни делают, что ни говорят, сами себя опутывают нерасторжимыми узами зол. И после, когда Пилат предоставил им выбор, они предпочли освободить разбойника, а не Иисуса; Того же, Который ничем никого не оскорбил, а напротив, оказал столько благодеяний, убили!

Что делает Иуда? Когда он увидел, что трудился бесполезно, и что они не хотят принять сребренников его, бросил их в храме, и шед удавися. Архиерее же, приемше сребреники, реша: недостойно есть вложити их в корвану, понеже цена крове есть. И совет сотворше, купиша ими село скудельниче, в погребение странным. Темже наречеся село то, село крове, до сего дне. Тогда сбыстся реченное Иеремием пророком, глаголющим: и прияша тридесять сребреник, цену цененнаго, и даша я на село скудельниче, якоже сказа мне Господь (стих. 6-10). Видишь ли опять, как они осуждаются совестью? Они видели, что купили убийство, а потому не положили в корван, а купили землю горшечника для погребения странников. Вот свидетельство против них и обличение предательства! Название места громче трубы возвещает всем о гнусном их убийстве. И это делают они непросто, но - совет приемше, и поступают так во всем, чтобы никто не остался неповинным в этом беззаконии, но чтобы все были виновны. Это предсказано и в пророчестве. Видишь ли, как не только апостолы, но и пророки со всею тщательностью повествуют о поношениях, проповедуют всюду о страданиях и наперед предсказывают им? А иудеи не поняли этого. Если бы они положили в корван, дело не обнаружилось бы так ясно, купив же землю, они сделали все гласным и для будущих родов.

Ст. 9-10 Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребренников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь

Этого свидетельства не находим мы у пророка Иеремии. А у Захарии, который есть почти последний из пророков, мы находим некоторое подобие этому (Зах 11:12-13). И хотя смысл несколько отличается, но и слова, и расположение их различно. Я недавно прочитал в некотором еврейском свитке, переданном мне евреем назярянской (Очевидно, речь идет о назореях (см. Чис 6:2; 6:5-6; Ам 2:11-12; 1Мак 3:49) секты, сокровенное произведение Иеремии, в котором это место приведено слово в слово. Однако мне кажется, что это свидетельство заимствовано скорее из пророка Захарии, потому что у евангелистов и апостолов обыкновенно приводится в пример из Ветхого Завета только смысл с изменением порядка слов.

Ст. 9-10 Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребренников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь

Земля эта - весь мир, в котором мы, будучи разбросанными и рассеянными, приносим Господу плод добрых дел. Но, может быть, ты спросишь меня: если земля - это мир, то кто же тот горшечник, который миром владеет. Если не заблуждаюсь, горшечник - это Тот, Кто сосуды наших тел сделал из глины. Писание о Нем говорит: И создал Господь Бог человека из праха земного (Быт 2:7). Горшечник - Тот, Кто теплом собственного дыхания оживил вязкую глину нашего тела и закалил огнем воедино жидкую и земную субстанцию его.

Горшечник, говорю я, - Тот, Кто собственными руками сформировал нас в жизнь и Кто заново формирует нас во славу через Христа. Апостол говорит: Мы же все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа (2Кор 3:18). Иначе, мы, которые из нашего прежнего состояния рассыпались на куски из-за наших преступлений, восстанавливаемся вторым рождением через любящую доброту этого горшечника. Мы, пораженные смертью за преступление Адама, восстаем через милость Спасителя. Точно об этом горшечнике говорит блаженный апостол: Изделие скажет ли сделавшему его: «зачем ты меня так сделал» ?- а также: Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного употребления, а другой для низкого? (Рим 9:20-21). Ведь из той же глины нашего тела Бог уготавливает одних людей для Царства за их заслуги, а других - для наказания.

Земля этого горшечника, тем самым, выкуплена была кровью Христа для странников. Для странников, говорю я, не имевших ни дома, ни страны, разбросанных изгнанниками по всему миру, кровью Христа обретается покой, чтобы не имевшие никакого имения на земле имели место погребения во Христе. Кто же, скажем мы, эти странники, как не преданные христиане, которые, отказываясь от мира и не имея никакого владения в мире, покоятся в крови Спасителя? Ибо христианин, не владеющий миром, владеет Спасителем. Христово место погребения обетовано странникам, и тот, кто хранит себя от плотских грехов как странник и чужестранец, удостоится Христова упокоения. Ведь что такое место погребения Христа, как не упокоение христианина? Итак, мы странники в этом мире, мы пребываем в этой жизни как гости, как говорит апостол: водворяясь в теле, мы устранены от Господа (2Кор 5:6). Итак, я говорю, мы - странники, и место для погребения куплено для нас кровью Спасителя. Мы погреблись с Ним, говорит апостол, крещением в смерть (Рим 6:4). Крещение, тем самым, и есть место погребения Христа д ля нас; в нем мы умираем для греха, погребаемся ддя дел зла и восстаем для обновленного младенчества, отказываясь от ветхого человека в нас ради нового рождения.

Ст. 6-10 Первосвященники, взявши сребреники, сказали: не позволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови. Сделавши же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников; посему и называется земля та «землею крови» до сего дня; тогда сбылось реченное чрез пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребреников, цену Оцененного, которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь

Церковною сокровищницею называли церковную кружку, в которую клали приносимые Богу дары. Смотри, как Бог делает их безрассудными, так что обнаруживаются и кровожадные мысли их. «До сего дня», говорит, поле то называется полем крови, так что всем напоминается, что они убили Господа. Заметь и то, что о страннолюбии была забота и у иудеев, так что купили и поле некое для кладбища странников. Устыдимся же мы, почитающие себя людьми совершеннейшей жизни, а странниками пренебрегающие. «Ценою Оцененного» называет, конечно, цену Христа: Он был бесценен, однако оценен был сынами Израиля, то есть сыны Израиля назначили цену Его, условившись дать Иуде тридцать сребреников.

Ст. 3-10 Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам. И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился. Первосвященники, взяв сребренники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови. Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников; посему и называется земля та «землею крови» до сего дня. Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребренников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь

Самоубийство Иуды

Решение бессовестных обвинителей: надо убить Иисуса. А это самый безумный приговор, произнесенный на этой планете: надо убить Бога. В этом жизненная проблема первосвященников и старейшин народа. Они сперва убивали правду и милость в Законе Божием; убивали и остальные святые добродетели по остальным заповедям Закона; теперь же, логично и естественно по их логике и их правде: следует убить Законодателя - Бога. Охваченные этим единственным желанием, которое они своей завистью превращают во всежелание, и они и не замечают, и не хотят знать, что происходит с Иудой: что нам до того? (стих 4). Иуда же всем своим существом вырастает в огромную проблему, проблему совести, всякой совести, а прежде всего - всечеловеческой совести. Его трагедия - самая сложная трагедия человеческого существа на земле, ибо его злодеяние самое большое в роде человеческом. В нем весь человек, вся человеческая природа восстала против Бога, предала Бога, убила Бога. Зло человеческое, которое проистекло из Адама, и в течение веков разливалось по всему естеству человеческому, по всем людям, выковало в людях свою логику, логику зла. По этой логике: людям не нужен Бог. Своим присутствием Он им только мешает; надо устранить Бога из человеческого существа, из естества человеческого, из всего мира. Значит: надо убить Бога везде, и во всех, и во всем. Логическое оправдание для этого предоставляет логика зла, наиболее богато и роскошно растворенная в Иуде. А впоследствии в инквизиторском папизме. Завороженный соблазнительными силлогизмами логики зла и диалектики греха и порока, Иуда и решает предать Бога и убить Бога. Иуда ясно знал, что перед собой в Иисусе имеет Бога. Это сознание остается ясным в нем и после предательства: согрешил я, предав кровь невинную (стих 4). Но в том и ужас и кошмар богопредательства Иудиного, что он сознательно, логически, диалектически оправданно предает Бога, убивает Бога. Все логические причины философии зла тут стоят на стороне богопредательства и богоубийства. Но личность Иудина, в которой логика и сила зла дошла до такого совершенства и силы, что даже тогда, когда он хочет покаяться, уже не может, потому что все пронизано и сведено с ума злом: и совесть, и ум, и сердце, и воля. В своем покаянии Иуда обращается не к Богу, но к себе. В этом средоточие и сердцевина Иудиной трагедии. Он обращается к себе, рабу зла и рабу логики и диалектики зла; поэтому его покаяние сводится к тому, что он бросил сребренники в храме, перед первосвященниками и старейшинами, пошел и удавился (стих 5).

Все это доказывает, что Иуда внутренне, логически не видел выхода из своего греха. И эта же логика зла, эта диалектика зла привела его к тому, чтобы совершить еще один грех, второй по величине из всех грехов в человеческом мире: самоубийство. Самоубийство всегда второй, а богоубийство всегда первый грех. Если спросить: какой в человеческом мире самый большой грех? можно было бы сказать - богоубийство. Это первый и величайший грех. А второй такой же, как и этот: самоубийство. Каяться перед собой не есть покаяние, ибо человек не может себя освободить от греха, себе простить грех, отпустить себе грех. Эту власть и силу имеет только Бог, Сын Божий (Мф 9, 6). Поэтому покаяние, настоящее покаяние и означает каяться перед Богом. Ибо Бог имеет и силу, и власть, и любовь, чтобы человеку простить грехи. В Иуде на мгновение блеснула искра покаяния и тут же утонула во тьме его страшного греха. Поэтому в Евангелии сказано о нем: раскаявшись, и сразу же добавлено: пошел и удавился. А первосвященники? О, они тут же оцеждают комара, хотя и проглотили верблюда: взяв сребренники, сказали: не позволительно положить их в сокровищницу церковную; потому что это цена крови (стих 6-8). Так в них диалектика зла поедает саму себя.

Ст. 9-10 Тогда сбыстся реченное Иеремием пророком, глаголющим: и прияша тридесять сребреник, цену Цененнаго, Егоже цениша от сынов Израилев, и даша я на село скудельничо, якоже сказа мне Господь

В книге пророка Иеремии, которую мы теперь читаем, этого не написано; значит, написано это было в утраченной (Может быть, из той книги, которую мы теперь читаем, это было впоследствии выброшено иудеями злонамеренно, как это случилось и с другими изречениями). Итак, первосвященники взяли цену бесценного Христа, Которого оценили от сынов Израилев, т.е. израильтяне. Их называет и первосвященниками, когда Иуда сказал к ним: что ми хощете дати, и аз вам предам Его? и они предложили ему тридцать сребреников (Мф. 26, 15). Повелел мне, т.е. сказал мне Господь.

Ст. 9-10 Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребренников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь

Приведенных евангелистом слов у пророка Иеремии нет. Они встречаются у Зах. 11:12-13. Для объяснения, почему здесь поставлено имя Иеремии вместо Захарии, предложено было множество догадок. Думали, что здесь просто ошибка евангелиста; что цитата заимствована из какого-нибудь тайного произведения Иеремии, где так именно и было написано, как у евангелиста (esse aliquam secretam leremiae scripturam in qua scribitur — Ориген). Иероним читал в какой-то еврейской книге, принесенной ему одним евреем, принадлежавшим к назарянской секте, что то, что здесь написано, встречается слово в слово (ad verbum) в одном апокрифе Иеремии. Но, несмотря на это свидетельство, Иерониму кажется, что текст взят скорее из книги пророка Захарии.

С этим мнением Иеронима согласен Евфимий Зигабен, который говорит: “в читаемой книге Иеремии этого не написано. Итак, конечно, (λοιπόν ούν), об этом рассказывается в апокрифе его (εν τη αύτοΰ ίστορήται).” Слово λοιπόν показывает, что Зигабен не имел точных сведений об этом деле. Слово Ιερεμίου считали неподлинным; указывали на подобную же неточность в речи Стефана, Деян. 7:4,16 и у Мк. 2:26. Доказывали, что имя Иеремии стояло первым в книге пророков, и потому его именем называлась и книга пророка Захарии; что главы 9, 10 и 11 пророка Захарии были написаны гораздо раньше времени Захарии (на основании внутренних признаков) и прежде вавилонского плена и что слова, произнесенные Иеремией, были помещены в книге Захарии, потому что передавались устно до времени Захарии и вошли в его книгу; что пророчество Захарии в главных его частях есть повторение пророчества Иер. 18 и 19, и потому Матфей, называя Иеремию, указывает на первоначального автора пророчества; что здесь была ошибка не евангелиста, а простая описка переписчиков, которые заменили имя Иеремии именем Захарии, вследствие сходства этих имен (в сокращении Ζριου и Ίριου, т.е. Захарии и Иеремии). Переводили выражение евангелиста так: “тогда сбылось реченное через Иеремию и пророка.” Самое простое объяснение — то, что мысль евангелиста сосредоточивается на покупке земли у горшечника. Так как об этой земле говорится только у пророка Иеремии, то евангелист и поставил его имя в заглавии своей цитаты, а из слов Захарии взял только “тридцать сребренников,” изменив остальные выражения Захарии так, что они в цитате евангелиста сделались совершенно неузнаваемы. Этим объясняется, почему слова Захарии: “брось их, т.е. сребренники, в сокровищницу дома Господня” (в русск. синод. переводе Зах. 11:13 — “горшечника” (είς τον άγρόν του κεραμέως).

Έλαβον у Матфея можно переводить: “я взял” и “они взяли.” У LXX Зах. 11:13 иначе — первое лицо единственного числа “я взял;” через легкое изменение еврейских букв, переделаны у евангелиста в “землю.” Правильный перевод: “они взяли.”

«Цену оцененного» — magna vis verborum. У LXX в указанном месте Захарии этих слов нет. В еврейском речь ироническая, которую переводят: “отличная цена, в какую они оценили Меня!” Από υιών Ίσρ должно связываться έτιμ' σαντο, а не с έλαβον и του.

“Дали” по-гречески читают разно “έδωκαν” (дали) и “έδωκα” (дал). Правильнее первое чтение, и в соответствие с ним и έλαβον следует также принимать за множественное число.

Реальный смысл слов евангелиста понятен. Первосвященники и старейшины взяли деньги, за которые куплена была ими невинная кровь, тридцать сребренников, которые были ценой оцененного Христа, которого оценили Его сыны Израиля, и употребили эти деньги на покупку “земли крови,« принадлежавшей горшечнику. В этом случае исполнилось пророчество Иеремии, сказанное царям иудейским и жителям Иерусалима.

Ст. 3-10 Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам. И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился. Первосвященники, взяв сребренники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови. Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников; посему и называется земля та «землею крови» до сего дня. Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребренников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь

С тревогой мятущейся совести следил сын погибели – Иуда Искариот за тем, что происходило во дворце Каиафы в достопамятную ночь страданий Господних. Предавая Господа, он думал, может быть, что дело не дойдет до осуждения Господа на смерть; или стража не посмеет взять Чудотворца, или Сам Он уйдет от стражи невредимым… Но вот, все говорят, что Он осужден… Вдруг, со всей безпощадной силой проснулась и заговорила в нем совесть… все расчеты, самая страсть исчезли, как адское привидение; осталась одна совесть с мучениями! терзания совести влекли его к отчаянию. Не зная, что делать, он решился на самый отважный поступок – идти к первосвященникам, возвратить им гибельные сребренники, те сребренники, которые еще так недавно казались ему такими пленительными, а теперь стали отвратительными и жгли его руки, – возвратить их и всенародно засвидетельствовать, что он согрешил тяжко, – предал кровь невинную. Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав на пролитие кровь невинную. «Дружеское участие в таком положении какого-либо священника, какого-либо доброго человека, может быть, остановило бы душу, готовую упасть в ад. От нескольких минут зависело все. Что же слышит самоосужденный предатель?» (Иннокентий, архиепископ Херсонский). Они же сказали ему: что нам до того если ты считаешь себя виновным, нам какое до этого дело? смотри сам… «Они приняли раскаяние Иуды и его свидетельство о невинности Иисуса с презрительной холодностью людей, которые, исполняя законы, не имеют времени обращать внимание на порывы мечтательной чувствительности» (Иннокентий, архиеп. Херсонский). Огорченный холодным упреком первосвященников, бедный предатель действительно обратил взор на самого себя, но это был взор безнадежного отчаяния, перед которым так скоро является и такой приятной кажется смерть! Гонимый совестью, он бежит в храм, и, бросив сребренники в храме, он вышел. Но и это не облегчило его мучений, и он отдается первой мысли, какую подсказывает ему диавол: спешит в уединенное место и там, где-нибудь над обрывом скалы, на каком-нибудь дереве, ищет своей погибели: пошел и удавился… или сучок дерева обломился, или веревка оборвалась, и тело Иуды упало вниз, в пропасть под скалой, и разбилось так, что выпали внутренности.

Поистине, лучше было бы, если бы не родился ужасно несчастный человек этот!.. «Раскаялся Иуда, – говорит святитель Златоуст, – но уже поздно и медленно, и сам над собой произнес осуждение. Таков диавол! Не дает безпечным взглянуть на грех свой прежде, чем совершать его, чтобы, быв однажды пойманы, не раскаялись. Конечно, хорошо, что Иуда сознался, повергнул сребренники, не боясь Иудеев; но что сам на себя надел петлю – это грех непростительный, это дело злого демона. Но истина сияет всюду. Такая смерть предателя не заграждает ли уста осудивших Иисуса? Ибо что они могут сказать, когда предатель сам против себя подал такой голос? Заметьте и вы, сребролюбцы, и подумайте, что стало с предателем? Как он и имения лишился, и согрешил? Как и сребролюбием не насладился, и душу погубил? Таково тиранство сребролюбия!» «Отчего начало покаяния Иудина во грехе кончилось ожесточением и самоубийством? – спрашивает один толкователь слова Божия. – Иуда не туда обратился с мучениями своей грешной совести, куда призывает человека истинное покаяние. Он обратился к архиереям, подкупившим его на злодеяние. А следовало бы прямо обратиться к Богу, повергнуться перед Его безпредельным милосердием и изливать свою скорбь душевную в молитве о помиловании и в слезах покаяния, потому что истинное покаяние не может быть без молитвы и слез. Раскаяние без молитвы и слез большей частью кончается самоубийством мучимых совестью преступников. Если же преступники не приходят к такому несчастному концу, то не приходят и к покаянию. Болезнь души от времени утихает и остается навсегда достоянием заглохшей совести. Такой преступник делается смелее в совершении других преступлений и переносит их уже без болезни душевной: совесть у него уже убита». Первосвященники, – повествует далее святой Матфей, – взяв сребренники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови, это – деньги нечистые; за них куплена кровь Иисусова! «Сами видят, – говорит святитель Златоуст, – что купили убийство, и потому не положили деньги в сокровищницу: вот свидетельство против них и обличение в предательстве!» Как поразительно это оцеживание комара – соблюдение ничтожного предания старцев о чистоте монеты – наряду с поглощением верблюда (Мф. 23:24) – страшным злодеянием Христоубийства! Сделав же совещание, купили на них землю, пустое безплодное место за городом, у одного горшечника (где он добывал себе глину), для погребения странников, может быть и Иудеев, которые, во многих тысячах приходя в святой город, оканчивали нередко там земное свое поприще, а более, кажется, язычников, которых Иудеи считали нечистыми, а потому и место для погребения им было отведено отдельное.

Глас народа, в котором так часто выражается глас Божий, дал вскоре этому кладбищу соответствующее название: посему и называется земля та «землею крови», по-еврейски Акелдама (Деян. 1:19), до сего дня. «Название места, – говорит святитель Златоуст, – громче трубы возвещает всем о гнусном их убийстве. Если бы они положили деньги в сокровищницу, то дело не обнаружилось бы так повсеместно; купив землю, они сделали все гласным и для будущих родов». Совершая такую покупку, синедрион, не подозревая об этом, исполнил и одно из древних пророчеств, в позор себе и в похвалу Иисусу: тогда сбылось, исполнилось, реченное (древними пророками) через пророка Иеремию (Иер. 32:9, 18:2) ((В книге пророка Иеремии буквально такого места нет. Одни толкователи предполагают, что место, приведенное евангелистом, было выброшено из книги Иеремии Иудеями; другие думают, что в рукопись Евангелия вкралась в этом месте описка: вместо Иеремии следует читать: Захарии.), а еще яснее и точнее 3ахарией (3ах. 11:12–13), который говорит: и взяли тридцать сребренников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь. В окрестностях Иерусалима и теперь показывают остатки села крови…