Толкования на Откровение Иоанна Богослова 8:6

Ст. 6-9: И семь Ангелов, имеющие семь труб, приготовились трубить. Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела. Второй Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море; и третья часть моря сделалась кровью, и умерла третья часть одушевленных тварей, живущих в море, и третья часть судов погибла.

Первый ангел вострубил: в образе этом (еще больше, чем в снятии печатей) наглядно до очевидности показана та великая истина, что не само собой происходят и, в сущности, не по заметным для нас причинам земного порядка возникают с нами те или другие земные события, в частности – события грозные и губительные. Во-первых, Высшая, определяющая причина их – Бог; во-вторых, исполнительно-действующею силою, ближайшею, осуществляющей волю Божию причиной являются Им же на то посылаемые небесные Его силы – соответствующего чина и лика ангелы, коим достаточно вострубить – как бы дать трубный сигнал, чтоб возникли и прошли до своего, опять-таки Богом же определенного, конца заслуженные нечестием человеческим бедствия. Но как мы видели из предшествующего образа (ангелов с четырьмя ветрами), в осуществлении казней этих участвует и природа, ибо в данном случае нужно думать, что с началом гласа труб ангелы эти перестали удерживать те вредоносные стихии, которые там изображались в образе ветров.

Казни в Откровении, проторгающиеся на землю по звуку ангельских труб, представляются великими и грозными, прямо катастрофическими. Такова и первая казнь. По звуку первой трубы смешаны были град и огонь с кровью и пали на землю. Проф. Орлов приводит догадку, что «этот град будет иметь вид шариков, которые будут смочены кровью, с запахом и видом действительной человеческой крови (Клифот), и, кроме того, будет сопровождаться истребительным огнем». Но едва ли в духе Апокалипсиса такое буквалистическое толкование этого места – вплоть до наивного по типу указания и самой формы падающего града. Более приемлемым представлялось бы толкование св. Андрея Кесарийского, по которому, «град указывает на то, что наказания сии придут с неба по праведному суду (т. е. для людей, имеющих духовный взор, будут носить характер явно заслуженных бедствий, посланных с неба от Бога). Огонь с кровию – на разорение городов и на губительные, во все времена от рук воевавших происходящие, их пожары и междоусобицы, во время которых, как видим, избиваемо бывает и будет не менее третьей части всех живущих на земле тварей: войны истребляют не только людей, но и все земные произведения. Наше, – продолжает св. Андрей, – об изложенном предположение и мнение подтверждает и блаженный Иоиль, ибо говорит, что прежде наступления великого дня будут посланы на землю кровь и огонь, и курение дыма» (Иоил.2:30–31). Однако едва ли возможно остановиться и на таком толковании. Дело в том, что в изображении возникающих за звуком труб казней мы видим определенный порядок и последовательность, как бы планомерность, по которой поражающие явления касаются сначала природы неразумной – растительного, морского и речного царств и потом уже – людей. И следуя такому порядку, нельзя приурочивать действие первой трубы к данным обихода человеческого (каковы те же войны, о которых особенно охотно говорят здесь: см. еще Яковлева). Поэтому и мы, хотя склонны, в связи с предполагаемым нами здесь действием стихийных сил природы, понимать эти первые казни труб ангельских тоже физически, но думаем, что относить их нужно так, как сказано в самом Откровении, и в последовательности, так сказать, восходящей, так что в данном случае, т.е. в первой казни, понимать ее, как действительное поражение на земле третьей части растительного мира. Объяснить смысл орудий этой физической казни, конечно, труднее. Соединение в ней таких различных слагаемых, как огонь, и град, и кровь, говорит за символический их характер. Легче понять образ огня: огонь сожигает и сушит – что так легко применить к траве и деревам. И град – побивает и холодит. Трудней всего применить сюда символ крови: разве как обычный и так понятный образ смерти. И всего естественнее эти действующие физические причины как будто искать в данных климатического и бактериального типа.

Что касается явлений второй трубы (стихи 8–9-й), то совершенно прав г. Яковлев, когда говорит: «Напрасно стали бы мы доискиваться, что это такое, подобное огненной горе, павшей в море», так как, действительно, нельзя даже сказать, будут ли когда – не только теперь, но и после – видимыми и понятными те явления, коими вызывается гибель не в одном лишь царстве, живущем в море, но и в третьей же части и кораблей человеческих. И опять, действие этой трубы для всего обитающего в море, как и для самых вод моря, превращающихся в кровь, как нам думается, должно понимать буквально. Образ же горы, пылающей огнем, тем более естественно принимать за символ, что и в тексте сказано, что низверглась не прямо гора, а – как бы большая гора.

Падение этой горы сверху (как ранее падение оттуда града) указывает на небесное происхождение и этой кары – как «промыслительное действие Божественного всемогущества и суда» (Орлов). Чудо превращения воды в кровь в Египте Моисеем, как несомненное историческое событие прошлого, может служить некоторой аналогией, облегчающей принятие такого предсказания Апокалипсиса о данной казни будущего. Ибо та Сила, которая так легко превратила в кровь воды не только Нила, но и по всей земле Египетской (см.: Исх.7:21), – она, конечно, так же естественно и просто сделает это и с водами морей и океана. Эпитет горы большая указывает на грандиозные размеры того, как бы материального состава, коим вызвано будет это гибельное явление в море. А в словах пылающая огнем не возбраняется усматривать и некоторое указание на химический характер этой причины превращения воды в кровь. И наконец, как говорит св. Андрей, «ничего нет странного и с разумом несообразного, если смерть душевная (вероятно – телесная) посылается и на тех, которые в море хулят Троицу делами жизни и словами».