Толкования на Деяния апостолов 6:12

¹¹ Тогда научили они некоторых сказать: мы слышали, как он говорил хульные слова на Моисея и на Бога. ¹² И возбудили народ и старейшин и книжников и, напав, схватили его и повели в синедрион. ¹³ И представили ложных свидетелей, которые говорили: этот человек не перестает говорить хульные слова на святое место сие и на закон. ¹⁴ Ибо мы слышали, как он говорил, что Иисус Назорей разрушит место сие и переменит обычаи, которые передал нам Моисей. ¹⁵ И все, сидящие в синедрионе, смотря на него, видели лице его, как лице Ангела.

11–15. Но мы уже знаем из истории апостолов, как от подобных злоумышлений против проповедников Христа спасал последних народ (4, 21; 5, 26). Уже примерно святая жизнь христиан невольно внушала к ним уважение и расположение сторонних (2, 47; 5, 13), но еще более благодетельные чудотворения апостолов привлекали к ним народ. Поэтому, чтобы погубить Стефана, его врагам нужно было наперед вооружить против него народ.

Нетрудно было сделать это с легковерною толпой. Нужно было так или иначе возбудить религиозный фанатизм толпы, сделать лишь намек, что ее благодетель-чудотворец иначе проповедует, нежели как она веровала до сих пор: и толпа забывала все его благодеяния и вооружалась против него непримиримою злобой. Это очень хорошо знали враги Стефана. И вот они научили некоторых сказать: мы слышали, как он говорил хульные слова на Моисея и на Бога (ст. И). Народ поверил, и Стефан был схвачен как злодей.

Члены же синедриона только того и желали; быстро они делают формальное собрание и открывают суд над Стефаном. Ложные свидетели высказали обвинение: этот человек не перестает говорить хульные слова на святое место сие (то есть храм) и на закон. Ибо мы слышали, как он говорил, что Иисус Назорей разрушит место сие и переменит обычаи, которые передал нам Моисей (ст. 13–14). Обвинение было тяжкое. Взоры всех присутствующих невольно обратились в ту сторону, где стоял подсудимый. Но, смотря на него, видели лицо его, как ангела. Благодать Божия, которою полна была душа Стефана, в эту минуту отразилась на лице его небесным светом; он смотрел, как небожитель.

Как ни ложно было обвинение Стефана лжесвидетелями, в основе его должна лежать истина. Конечно, не могло быть того, чтобы Стефан «говорил хульные слова на Моисея и на Бога, на святое место сие и на закон», то есть чтобы он неуважительно и даже оскорбительно высказывался о храме Иерусалимском и обо всех учреждениях и обрядах закона Моисеева. Напротив, апостольские христиане ревностны были в посещении храма во время богослужения (2, 46; 3, 1; 5, 12); очевидно: они не только не считали противоречием христианской религии соблюдение обрядов ветхозаветного богоданного закона, но даже с уважением относились к ним и участвовали в их соблюдении. Не могло поэтому быть, чтобы Стефан, благочестивейший член христианского общества, при состязаниях со своими противниками высказывался сколько-нибудь оскорбительно для святого храма и закона.

Но христианскому проповеднику невозможно было вести с иудеями состязания о предметах веры, не касаясь мысли о временном значении ветхозаветной религии. Это между прочим высказывал и Стефан пред своими противниками, как видно из следующих слов обвинения: мы слышали, – говорили лжесвидетели, – как он говорил, что Иисус Назорей разрушит место сие и переменит обычаи, которые передал нам Моисей. Эта мысль о подготовительном лишь значении ветхозаветных религиозных учреждений, которые поэтому теперь не необходимы и не обязательны для тех, которые в Лице Иисуса Назорея признают явившегося обетованного Мессию, Стефан высказывал, конечно, с полным уважением к богоданному закону Моисееву. Но лжесвидетели, вырывая эту мысль из ряда других мыслей в речах Стефана, старались высказать ее в форме и с характером оскорбления, хулы против святого храма и закона.

11. Тогда научили они некоторых сказать: мы слышали, как он говорил хульные слова на Моисея и на Бога.

12. И возбудили народ и старейшин и книжников и, нападши, схватили его и повели в синедрион.

Тогда, т.е. когда убедились в своем бессилии поразить Стефана в споре, спорщики подучили некоторых (конечно, из своих же единомышленников, враждебно расположенных к Стефану) взвести на него клевету в богохульстве. Цель этого подущения была, во-первых, возбудить народ против Стефана, а вместе с ним и против христиан вообще, и, во-вторых, – предать Стефана суду синедриона, что и было достигнуто. Примечательно здесь то, во-первых, что им удалось возбудить народ, который доселе так был расположен к апостолам и христианам и был постоянно на их стороне против преследований их синедрионом (ср. Деян.5:13; Деян.5:26), и, во-вторых, – то, что так поспешно собрался синедрион на суд над Стефаном. Не были ли зачинщиками этой вражды к Стефану и христианам хитрые враги Христа, заправлявшие делами синедриона? Опасаясь снова явно и открыто преследовать апостолов (Деян.5:26) и убежденные, по-видимому, на время мудрым советом Гамалиила (Деян.5:40), не хотели ли они, снова распаляемые завистью и ненавистью к христианам, повести дело хитрее, возбудив народное негодование, направить его не против апостолов лично, а против одного из новопоставленных диаконов, с тем, чтобы при разгаре народного негодования обратить его потом на целое общество христианское с апостолами во главе? Дело принимало в этом случае тот желательный для врагов христианства оборот, что против христиан употреблялось не официальное преследование судебной власти, а недовольство – возмущение народное, почин гонения представлялся принадлежащим не заведомым врагам Христа и апостолов, а народу, народному неудовольствию. Как они могли возбудить против Стефана расположенный к христианам народ – указывает дееписатель: они взвели обвинение на Стефана в богохульстве, – самом тяжком преступлении по закону Моисееву. Народ, как и при судебном обвинении самого Господа, легкомысленно дал веру этой клевете и хитро доведен был до возмущения против мнимого богохульника и тех, к среде которых он принадлежал.

– Нападши: может быть, когда он, исполняя свои обязанности, шел по улице к бедным.

– Схватили и повели в синедрион: который, как видно, быстро собрался в чрезвычайное заседание.

Вместе с сообщением клеветы на архидиакона Стефана, враги его и сами возбуждали всех против него, например, старейшин и книжников, как людей самых влиятельных и наиболее нетерпеливо относившихся ко всем видоизменениям в привычном им веровании и обрядностях. Наконец, они напали на него, схватили и насильственно повели в синедрион, члены которого, очевидно, были подготовлены к тому или находились в очередном собрании. Можно, конечно, удивляться, как скоро видоизменился народ в своем отношении к одному из видных христиан, которых он недавно еще так прославлял и одобрял. Но такова уже психология массы: как скоро она напитывается вся одними чувствами благоприятными, так же скоро заражается и другими – противными, которые распространяются даже скорее и утверждаются крепче, ибо повсюду больше людей злых и способных к злодеяниям, нежели к возвышенным мыслям и деяниям добродетельным. И Самому Иисусу Христу на одной и той же неделе народ взывал сначала: «осанна», а потом: «распни, распни Его!». Притом же возмущение велось лишь против одного, союз которого с уважаемыми Апостолами мог быть неизвестен. А обвинение преследуемого было такое, что им и во всякой стране можно всегда возбудить возмущение, ибо кто не восстанет на богохульника и низложителя отечественных священных законов, каким объявлялся святой Стефан!

О книжниках сообщается, что «в Иудейском ученом и грамотном кругу различались три группы их: законоучители – ученейшие из Иудеев, которые объясняли закон и публично учили и наставляя народ в законе; им усвоялось почетное именование «равви». Законники – законоведы, практические юристы, казуисты, занимавшиеся решением спорных вопросов, сомнительных случаев. Книжники – вообще сведущие люди в книжном деле. Из среды их выделялись книжники людские, обязанность которых состояла в переписке Свящ. Писания» (см. у П. Гильтебрандта, в 1-м томе его «Словаря» 943 стр.). Очевидно, здесь были собраны книжники всякого рода без разбора.