Толкования на Деяния апостолов 28:13

Ст. 2-17 Иноплеменники оказали нам немалое человеколюбие, ибо они, по причине бывшего дождя и холода, разложили огонь и приняли всех нас. Когда же Павел набрал множество хвороста и клал на огонь, тогда ехидна, выйдя от жара, повисла на руке его. Иноплеменники, когда увидели висящую на руке его змею, говорили друг другу: верно этот человек - убийца, когда его, спасшегося от моря, суд Божий не оставляет жить. Но он, стряхнув змею в огонь, не потерпел никакого вреда. Они ожидали было, что у него будет воспаление, или он внезапно упадет мертвым; но, ожидая долго и видя, что не случилось с ним никакой беды, переменили мысли и говорили, что он Бог. Около того места были поместья начальника острова, именем Публия; он принял нас и три дня дружелюбно угощал. Отец Публия лежал, страдая горячкою и болью в животе; Павел вошел к нему, помолился и, возложив на него руки свои, исцелил его. После сего события и прочие на острове, имевшие болезни, приходили и были исцеляемы, и оказывали нам много почести и при отъезде снабдили нужным. Через три месяца мы отплыли на Александрийском корабле, называемом Диоскуры, зимовавшем на том острове, и, приплыв в Сиракузы, пробыли там три дня. Оттуда отплыв, прибыли в Ригию; и как через день подул южный ветер, прибыли на второй день в Путеол, где нашли братьев, и были упрошены пробыть у них семь дней, а потом пошли в Рим. Тамошние братья, услышав о нас, вышли нам навстречу до Аппиевой площади и трех гостиниц. Увидев их, Павел возблагодарил Бога и ободрился. Когда же пришли мы в Рим, то сотник передал узников военачальнику, а Павлу позволено жить особо с воином, стерегущим его. Через три дня Павел созвал знатнейших из Иудеев и, когда они сошлись, говорил им: мужи братия! не сделав ничего против народа или отеческих обычаев, я в узах из Иерусалима предан в руки Римлян

Объясняется, какое человеколюбие оказали иноплеменники. «Разложили огонь», говорит (писатель), «и приняли всех нас». Так как не было никакого другого средства к спасению, потому что холод угрожал им смертью, то они разлагают огонь. Потом Павел, набрав хворосту, положил его в огонь, как гово­рит (писатель) далее: «Павел набрал множество хвороста». Смотри, как он трудится, и чудеса творит везде не просто, но по необходимости: во время бури он пророчествовал, когда представилась причина, а не просто; и здесь опять, собирая хво­рост и бросая его. Видишь, как он делает все не из тще­славия и не напрасно, а для того, чтобы они спаслись, несколько согревшись. При этом ехидна, вышедши от жару, повисла на руке его; а что она повисла, видно из следующего: «иноплеменники, когда увидели висящую на руке его змею, говорили друг другу: верно этот человек – убийца, когда его, спасшегося от моря, суд Божий не оставляет жить» (ст. 4). Не напрасно попустил (Бог) варварам видеть и говорить это, но для того, чтобы они не отвергли чуда, когда оно совершится. Смотри, какое выражают иноплеменники естественное суждение, как почтительно говорят между собою и не осуждают без всякого основания. Они видят это теперь, чтобы больше удивлялись после. «Но он, стряхнув змею в огонь, не потерпел никакого вреда. Они ожидали было, что у него будет воспаление, или он внезапно упадет мертвым; но, ожидая долго и видя, что не случилось с ним никакой беды, переменили мысли и говорили, что он Бог» (ст. 5-6). Те самые, которые думали, что «у него будет воспаление», т.е. погиб­нет от воспаления, видя, что с ним не произошло ничего худого, говорят, что он Бог. Опять воздают ему излишнюю честь, подобно как жители Ликаонии. «Около того места были поместья начальника острова, именем Публия; он принял нас и три дня дружелюбно угощал» (ст. 7). Вот и еще странноприимец, Публий, человек богатый и весьма радушный. Он не видел ничего, но единственно из сострадания к их несчастью, принял их и оказал им услугу. «Отец Публия лежал, страдая горячкою и болью в животе; Павел вошел к нему, помолился и, возложив на него руки свои, исцелил его» (ст. 8). Он достоин был благодеяния; потому Павел и исцеляет его, воздавая тем ему за оказанный им прием. «После сего события и прочие на острове, имевшие болезни, приходили и были исцеляемы, и оказывали нам много почести и при отъезде снабдили нужным» (ст. 9-10), т.е. дали необходимое для дороги и нам и прочим. Смотри, как они и после избавления от бури не оста­лись беззащитными, но нашли радушный прием из-за Павла; три месяца все они получали там содержание. А что они про­были там столько времени, послушай, как он объясняет это далее: «через три месяца мы отплыли на Александрийском корабле, называемом Диоскуры, зимовавшем на том острове, и, приплыв в Сиракузы, пробыли там три дня. Оттуда отплыв, прибыли в Ригию; и как через день подул южный ветер, прибыли на второй день в Путеол, где нашли братьев, и были упрошены пробыть у них семь дней, а потом пошли в Рим. Тамошние братья, услышав о нас, вышли нам навстречу до Аппиевой площади и трех гостиниц. Увидев их, Павел возблагодарил Бога и ободрился» (ст. 11-15). Смотри, как все это делается для Павла, и потому какое доверие к нему имели узники, воины, сотник. И подлинно, хотя бы они были каменными, и тогда, слушая советы и предсказания, видя его чудотворения и получая чрез него содержание, они должны были иметь о нем высокое понятие. Заметь, как и он без прекословия принимает пра­вильные суждения и благоразумные мнения, когда они искренни и не происходят от какой-нибудь страсти. Таким образом, проповедь достигла уже Сицилии, достигла и Путеол, где они нашли несколько братьев и останавливались у них. Потом другие братья, услышав о них, выходят к ним навстречу; таково было усердие братий, что и узы Павловы не смутили их, но они пошли к нему навстречу. Смотри, как и он испы­тал при этом некоторое человеческое чувство: «увидев» братию, «ободрился». Тот, кто совершил столько чудес, при виде братий ободрился. Отсюда мы видим, что он по-человечески получал и утешения и огорчения. «Когда же пришли мы в Рим, то сотник передал узников военачальнику, а Павлу позволено жить особо с воином, стерегущим его» (ст. 16). Видишь ли: ему позволено было жить особо? И это не маловажное доказательство того, как много удивлялись ему; его не ставили: в числе прочих. «Через три дня Павел созвал знатнейших из Иудеев и, когда они сошлись, говорил им: мужи братия! не сделав ничего против народа или отеческих обычаев, я в узах из Иерусалима предан в руки Римлян» (ст. 17). Чрез три дня он созвал знатнейших из иудеев, чтобы они не были предубеж­дены против него по слухам. Что же общего было у него с ними, тогда как не они готовились обвинять его? Но он не за­ботился об этом, а желал только научить их и не оставить в неведении о том, что им сказано.

Так, иудеи, видевшие столько чудес, гнали, преследо­вали, а иноплеменники, не видевшие ничего такого, из одного сострадания к несчастью оказали человеколюбие. «Верно», говорят они, «этот человек – убийца». Не прямо утверждают, но го­ворят: «верно», т.е. сколько можно видеть; и «суд», говорят, «Божий не оставляет жить». Следовательно, они имели понятие о Промысле, и варвары оказались гораздо любомудрее философов. Эти не допускают, чтобы все под луною было управляемо Про­мыслом, а те думают, что Бог присутствует везде, и что, хотя бы кто-нибудь (из виновных) избег многого, он не избегнет совершенно наказания. И смотри, они не нападают на него решительно, но оказывают сострадание к несчастью, и не провозглашают в слух всех, а говорят «друг ко другу»; узы внушали им подозрение, потому что те были узники. Да устыдятся те, которые говорят: не благодетельствуй находя­щимся в темницах! Устыдимся этих иноплеменников; они не знали, кто таковы были узники, а, только, сострадая несчастью, помнили, что они люди, и потому оказали им человеколюбие. «Они ожидали было», говорит (писатель), т.е. они долго ждали, что он умрет. А он стряхнул животное в огонь и показал ничем невредимую руку. Увидев это, они удиви­лись и изумились. Чудо совершилось не тотчас, но некоторое время они ждали, чтобы оно не было принято за призрак; сле­довательно, это не был обман или призрак. «Около того места были поместья начальника острова, именем Публия; он принял нас и три дня дружелюбно угощал». Хорошо это сказано, потому что угостить двести семьдесят душ – знак великой любви. Смотри, какая польза от странноприимства: не по какой-нибудь необходимости и не против воли, но почитал (странноприимство) драгоценным благом, он угощал их «три дня»; потому справедливо и по­лучает воздаяние, и притом гораздо большее, нежели сколько дал: (Павел) исцеляет отца его, тяжко страдавшего болью в животе, и не только ему, но и многим другим больным до­ставляет исцеление; а они, в благодарность за это, воздают ему почести и приносят дары. Это выражает (писатель) в сле­дующих словах: «и оказывали нам много почести и при отъезде снабдили нужным». Не награду он взял, – да не бу­дет, – но здесь исполнилось написанное: «трудящийся достоин пропитания» (Мф. 10:10). Очевидно, что те, которые так приняли их, приняли и проповедь; он не стал бы беседовать с ними три месяца, если бы они действительно не уверовали и не явили плодов (веры); это служит ясным доказательством, что здесь было много веровавших. «И отплыли на Александрийском корабле, называемом Диоскуры, зимовавшем на том острове». Это, ве­роятно, было написано на нем; так они были преданы идоло­поклонству! Смотри, как плывущие то останавливаются, то опять спешат. «Павлу позволено жить особо». Павел пользовался уже таким уважением, что ему позволено было жить особо; и не удивительно: если и прежде принимали его благосклонно, то тем более теперь. «Подул южный ветер, прибыли на второй день в Путеол, где нашли братьев, и были упрошены пробыть у них семь дней, а потом пошли в Рим. Тамошние братья, услышав о нас, вышли нам навстречу до Аппиевой площади и трех гостиниц». Они вышли по какому-нибудь опасению, но сами обстоятельства достаточно успокаивают их. Смотри, как спутники Павла во время столь продолжительного плавания не приставали ни к какому городу, но только к ост­рову, где и провели целую зиму; это для того, как я сказал, чтобы они обратились к вере. «Павлу позволено жить особо с воином, стерегущим его». Конечно для того, чтобы невозможно было строить против него какие-нибудь козни; там уже нельзя было производить возмущения. Потому воин не столько стерег его, сколько смотрел, чтобы не причинили ему чего-нибудь не­приятного; в таком городе, где был царь, и когда дело пе­ренесено было на суд его, не следовало быть беспорядку. Так всегда то, что, по-видимому, против нас, служит к нашему благу. Воин был стражем Павла. «Через три дня Павел созвал знатнейших из Иудеев и, когда они сошлись, говорил им»; они же не соглашаются с ним и, услышав от него укоризну, удаляются, не смея сказать ни­чего, так как здесь уже не позволялось им сделать что-ни­будь против него. Удивительно, как все – не только то, что, по-видимому, служит к нашей безопасности, но и противное тому – обращается нам во благо. Чтобы убедиться в этом, выслу­шай следующее. Фараон повелел бросать младенцев в реку (Исх. 1:22). Если бы младенцы не были бросаемы, если бы не было такого повеления фараонова, то Моисей не был бы сохра­нен и воспитан в царских чертогах. Когда он был скры­ваем, то не был в чести; а когда был положен (в реку), тогда стал в чести. Это сделал Бог, чтобы явить Свое мо­гущество и мудрость, иудеянин с угрозою говорил Моисею: «не думаешь ли убить меня» (Исх. 2:14); но и это принесло ему пользу, случилось по устроению (Божию) для того, чтобы он удо­стоился видения в пустыне, чтобы исполнилось надлежащее время, чтобы он любомудрствовал в уединении и жил в безопасности. И при всех огорчениях, причиненных ему иу­деями, было тоже: он делался еще славнее, подобно как было и с Аароном. На него восстали, но чрез это сделали его бо­лее славным. После того он украшается священническою одеж­дою, на него возлагается кидар и прочие принадлежности одея­ния, так что посвящение его становится несомненным, и после того он делается предметом удивления по своей медной дщице. Впрочем, вы знаете эту историю; потому я более и не распро­страняюсь. Если хотите, обратимся еще выше. Каин убил брата, но тем самым принес ему более пользы. Послушай, что го­ворит Бог: «голос крови брата твоего вопиет ко Мне» (Быт. 4:10); и в другом месте говорится: «к Крови кропления, говорящей лучше, нежели Авелева» (Евр. 12:24). Он избавил его от будущей неизвестно­сти, доставил ему большую награду, и все мы узнали, какую любовь имел к нему Бог. Что он потерял, будучи прежде­временно предан смерти? Ничего. А что, скажи мне, приобре­тают те, которые умирают позже? Ничего. Не в том состоит благоденствие, чтобы жить много лет или мало, а в том, что­бы пользоваться жизнью, как должно. Три отрока ввержены были в печь, но чрез это сделались более славными; Даниил был ввержен в ров, но чрез это сделался более знаме­нитым.

Ст. 11-14 По трех же месяцех отвезохомся в корабли Александрийстем подписанем, Диоскуры, презимевшем во острове. И доплывше в Сиракусы, пребыхом дни три. Оттуду же отплывше приидохом в Ригию: и по единем дни возвеявшу югу, во вторый день приидохом в Потиолы: Идеже обретше братию, умолени быхом от них пребыти дний седмь: и тако в Рим идохом

Подписанем Диоскуры. Почти всегда, особенно на кораблях александрийских, было в обычае делать такие изображения около носа корабля справа и слева. А так как, при тогдашнем господстве идолослужения, изображены были, вероятно, на этом корабле Диоскуры; то отсюда заключение, что корабельщиком на нем был иноземец и идолопоклонник, как и Исаия в одном месте говорит: «понесутся на кораблях иноземных и будут грабить на море».

Оттуда отплыв, прибыли в Ригию; и как через день подул южный ветер, прибыли на второй день в Путеол

Ригия - ныне Реджио, в южной Италии, против Мессины, на северовосточном углу Сицилии.

Путеол - ныне Пуццоло, приморский город, в 7 верстах от Неаполя. Гавань Путеолы в то время была одна из самых значительных на западном берегу Италии и именно для торговли с востоком. Здесь обыкновенно разгружались торговые корабли, чтобы отсюда сухим путем доставляться в столицу тогдашнего мира - Рим. Здесь же и Юлий высадил своих узников и конвой, чтобы следовать в Рим.