Можно ли дружить со своим психологом

Что говорит профессиональная этика

В большинстве сводов профессиональной психологической этики прописывается следующее правило: любые неформальные отношения психолога со своими клиентами недопустимы.

Этот принцип введен в 50-е годы XX века на основе исследований американских психотерапевтов и с тех пор парадоксально является одним из самых однозначных и в то же время дискутируемых положений этики психолога.

У данного ограничения две основных причины:

1. Риск сознательной или неосознанной эксплуатации психологом своего клиента на основе глубоких знаний о проблемах, переживаниях, потребностях клиента.
2. Риск травмирования клиента двойственностью ролей психолога, когда его ожидания от психолога в рабочей ситуации переносятся на ожидания от психолога как от личности в обычном общении, а психолог эти ожидания не оправдывает, так как вне консультации не работает и ведет себя по отношению к клиенту не как окружающий его заботой профессионал.

Нередко выделяют еще и третью причину. Если клиент не умеет понять и принять двойственность ролей психолога, в свою очередь он может начать эксплуатировать и даже эмоционально терроризировать психолога, требуя особого отношения и круглосуточной поддержки.

Можно учитывать еще и особенность взаимодействия психолога с клиентом: нередко на определенном этапе работы клиент воспринимает специалиста как своеобразного заместителя родителя или иного значимого лица, и сближение с психологом в это время препятствует психотерапии и даже может отказаться вредным.

Более опасны – и для клиента, и для психолога – близкие отношения с психологом, предполагающие интимный подтекст (сексуальные отношения или отношения с переносом в сознании клиента роли родителей или иных любимых людей на психолога). Изначально запрет касался только сексуальной связи психотерапевта со своими клиентами.

Есть обратная сторона принципа ограничения неформальных отношений: психологу не рекомендуется работать с родными и близкими. Такая работа обычно менее эффективна, чем работа с посторонним психологом. Считается, что это связано с отсутствием между хорошо знакомыми людьми «психотерапевтического, или консультационного, мифа» о превосходстве психолога: близкие люди знают его недостатки и слабости, а потому «свой» психолог менее авторитетен, чем посторонний.

Близкие отношения с психотерапевтом обычно как минимум затрудняют процесс исцеления, лишь в исключительных случаях способствуя психотерапии. Но не каждый психолог – психотерапевт. Например, в области психологического консультирования всё не так однозначно. Да и в целом нет единого мнения о том, насколько этичны неформальные отношения психолога с клиентами. С одной стороны, ограничение логично. Такие двойственные отношения, когда психолог еще и коллега, покупатель, заказчик, сосед, приятель, друг, а тем более любимый человек, действительно, порой плохо сказываются на психическом состоянии клиентов, а иногда жертвой становится и психолог.

С другой стороны, нет данных о том, что подобные отношения всегда и однозначно вредны для клиента или для психотерапии (за исключением сексуальной близости). Не случайно это правило не раз пересматривалось за годы существования, то ужесточаясь, то ослабляясь. Изначально говорили лишь о недопустимости сексуальных контактов, потом стали ограничивать любые неформальные отношения. Раньше говорилось об опасности близких отношений с клиентом противоположного пола, сейчас говорят о связях с психотерапевтом вообще. В психоанализе специалисту одно время было запрещено даже первым здороваться при случайной встрече, а если он с пациентом оказывался вместе на концерте или в ресторане, ему нужно было, не показывая вида, что они знакомы, покинуть мероприятие. Сейчас это правило считается устаревшим.

По мнению одних авторов, ограничения накладываются навсегда, другие полагают (и это мнение постепенно распространяется), что клиент в какой-то момент становится бывшим клиентом, и правило теряет актуальность в течение срока от полугода до двух лет, и так далее.

Более того, запрет на неформальные отношения с клиентами по-разному действует в городской и сельской местности. В небольших поселениях его соблюдать попросту невозможно.

До сих пор ведутся споры о том, для каждого ли направления психотерапии актуально это правило строгого ограничения неформальных контактов, пришедшее из психоанализа: исследования проводились на Западе и касаются преимущественно клиентов психоаналитиков, гештальтистов и иных направлений западной психотерапии, в других направлениях психологической помощи и в области психологических консультаций подобных исследований нет. К тому же этот принцип предполагает, что пациент психотерапевта – это человек в изначально более слабой позиции по отношению к специалисту, особенно в директивной психотерапии (психоанализ). Но в ряде направлений психотерапии и при психологической консультации у психологов с клиентами направленно выстраиваются отношения на равных: в отношениях с психологом специально моделируются здоровые формы отношений, которые клиент затем интегрирует в свою жизнь. Психолог уже в ходе консультации обучает клиента выстраивать и поддерживать личностные границы, помогая ему в этом. Соответственно и отношения психолога с клиентом вне консультаций значительно меньше отличаются от рабочего процесса, чем отношения пациента и психотерапевта. Поэтому нельзя однозначно утверждать, что этот принцип психотерапии должен распространяться и на немедицинских психологов, ведь они работают совсем иначе, чем психотерапевты, и психологические консультации – совершенно не то же самое, что классическая медицинская психотерапия. Не говоря уж о том, что понятие о психотерапевтах и психотерапии в разных странах отличаются.

В общем, есть ряд причин, по которым в нашей стране многие психологи не согласны с этим этическим принципом, хотя в профессиональных опросниках это несогласие квалифицируется как несоответствие психологической этике.

В этическом кодексе Московского гештальт-института есть такой пункт: «Терапевт несет ответственность за поддержание профессиональных границ, стремится избегать отношений с клиентом вне терапевтических сессий (сексуальных, дружеских, профессиональных), не привносит в терапевтические сессии тематики, касающейся личной жизни терапевта, избегает работы с родственниками, друзьями, коллегами, с которыми находится в иерархических отношениях в рамках организации или проекта».

Обратите внимание: здесь не сказано: «нельзя вступать в неформальные отношения». Используются слова «избегает», «стремится избегать» и самое главное – «несет ответственность». Этические своды – это правила поведения, направленные на профилактику вреда и распределение ответственности за возможные последствия. В данном случае речь идет о том, что психолог стремится минимизировать возможный вред, который может появиться из-за его неформальных отношений с клиентом, старается не вступать с клиентами в близкие отношения, а если таковой вред будет нанесен, именно психолог будет считаться виноватым и отвечать за него. Вот еще одно правило внепрофессиональных отношений с клиентами (из учебного пособия о психологическом контакте): «В ситуациях, когда психологи не могут избежать внепрофессиональных отношений с клиентами, они должны быть особенно осторожны и внимательны и учитывать силу своего влияния».

Ну и нужно учитывать реальность: бывает, между психотерапевтом и клиентом, несмотря на все старания избежать сближения, возникают настоящие глубокие отношения, которые гораздо ценнее, чем психологическая помощь. В таком случае психологу стоит перенаправить клиента к другому специалисту, оставшись лишь в одной из ролей.

Что интересно – опросы показывают, что очень многие россияне в качестве клиентов предпочитают идти к знакомому психологу. Не исключено, что тут, как и в случае некоторых других аспектов психотерапии, сказываются особенности менталитета, и если у американцев, к примеру, высочайшее доверие возможно к объективному постороннему человеку, сохраняющему в тайне рассказы клиента, то у нас, наоборот, больше склонны доверять проверенному, хорошо знакомому человеку.

Двойственность ролей психолога-друга

Смешение ролей психолога и друга для клиента можно рассматривать и в другой плоскости. Попробуем сравнить психолога с учителем и духовником – людьми, которые оказывают особое влияние на человека и, в силу особенности своей деятельности, вполне могут эксплуатировать своего подопечного. Как влияют неформальные отношения с ними на тех, с кем они работают?

Лишается ли духовник способности направлять человека в духовной жизни, если он не только принимает у него исповедь, но и пьет вместе с ним чай по воскресеньям? Перестает ли учитель качественно выполнять свой учебный и воспитательный долг, если общается с детьми не только в формате уроков, но и посещает с ними театр, выслушивает их страдания по первой любви и так далее? Очевидно, нет, хотя почти каждый, наверное, знает о случаях злоупотребления духовной властью и наставническим влиянием. Но также многие знают и о том, что именно тот духовник, учитель, врач и т. д., который проявил не только профессиональное, но и человеческое участие, стал близким другом, оказывался для какого-то человека главным источником психологического развития, взросления, обретения самостоятельности – то есть не препятствовал исцелению, а оказал максимальное терапевтическое влияние. Получается, не всегда люди, воспринимающие духовника, учителя, врача и т. д. не только как специалиста, но и как друга, страдают от этой двойственности.

Правомерно ли уравнивать в этом смысле психолога и учителя, психолога и духовника?

Только отчасти. В общении с каждым из них есть свои особенности.

Учитель в работе использует психотехнологии, но они направлены на эффективность передачи знаний. Обучение не искажает образ личности учителя в восприятии его учеников.

Общаясь с духовником, человек полагается не только на священника, но и на Бога. Во время исповеди доверие должно быть и к личности священника, но в первую очередь – это доверие к Богу. Подчас человек ожидает, что через уста духовника, выполняющего особую церковную миссию, ему придет ответ от Спасителя. Возможно, это ожидание есть и во время исповеди, и во время чаепития. Но хотя отношение человека к духовнику всегда двойственно – как к человеку и как к носителю особой Божией благодати – сам духовник при этом всё время остается в одной и той же личностной позиции по отношению к своим духовным чадам. В общении с ними он не использует специальных психологических приемов – ни во время службы, ни при личном контакте. Доверяясь священнику, человек доверяется не его профессионализму, а Богу. Поэтому личность священника воспринимается более-менее одинаково при любом общении.

А вот психолог во время работы выстраивает свое поведение так, что восприятие его личности на консультации неизбежно будет особенным, при этом в общении с психологом выраженной опоры на веру, на Бога обычно нет. И всё же человек открывает психологу душу, доверяется, становится ранимым. Доверяет он тут психологу как профессионалу и психологу как личности. При этом на психолога клиентом навешиваются еще и другие роли, переносятся все или почти все нереализованные ожидания от людей из реальной жизни клиента. Психолог для клиента становится «и сват, и брат». С ним клиент «отыгрывает» отношения с родителями, детьми, начальниками, друзьями, любимыми, обидчиками, умершими, бросившими, оставленными, недолюбившими и недолюбленными и т. д. То есть психолог для клиента – это не просто человек, с которым тот общается, а носитель образа кого-то, лично значимого для клиента. Конечно, спроецировать чей-то образ человек может и на учителя, и на духовника, но это будет случайным и, скорее всего, неосознанным действием. А с психологом такая проекция фактически неизбежна, более того – она является важной частью терапевтического процесса, в процессе психотерапии идет работа над её осознанием и исцелением от потребности наделять кого-то чужой ролью.

В свою очередь, психолог в пределах примерно часовой консультации берет на себя определенную ответственность за состояние клиента – насколько это вообще в его власти. И однозначно он отвечает за свое поведение, способное повлиять на состояние клиента, а он ведь не просто сидит рядом – психолог использует определенные психотехнологии, направленные на изменение психологического состояния другого человека. Как уже было сказано, он специально выстраивает особое поведение ради достижения этой цели, включая контроль мимики и жестов. Естественно, это значительно влияет на то, как клиент воспринимает психолога.

И вне рабочей ситуации психолог меняет свое поведение по отношению к клиенту: он уже не должен учитывать чужие проекции, он не прилагает специальных усилий для отслеживания и коррекции психоэмоционального состояния другого человека. Он перестает концентрироваться на переживаниях клиента и тщательно отслеживать его реакции и любое изменение психологической атмосферы. Иногда эта «смена режима» психолога очень заметна: если клиент очень невротичный и требует особо успокаивающего отношения, психолог старается говорить с ним ласково, дать максимальную поддержку и чувство безопасности, и когда после завершения работы и ухода клиента он возвращается в обычный разговорный режим, со стороны разница очевидна. А клиент, даже став другом, продолжает ждать от психолога такого же особого внимания и заботы. И не получая их (психолог ведь не может круглосуточно работать психологом) испытывает разочарование и боль. Всё логично. Но…

Действительно ли любого клиента необходимо оберегать от подобной боли? Каждому ли она станет травмой, каждого ли она разрушит? Для каждого ли она станет препятствием к психотерапии?

Проблемы определения возможного вреда

Тема неформальных отношений с людьми, профессия которых предполагает направленное влияние на сознание и психику человека, весьма непроста. В том, что касается общения психолога с клиентом вне консультации в рабочем кабинете, есть ряд вопросов:

• Насколько личность и поведение психолога во время консультации отличаются от его личности и поведения в неформальном общении, и как ожидания клиентов зависят от этой разницы?
• Действительно ли невозможно выстраивать с клиентами такие отношения, чтобы клиент не ожидал от психолога-друга такого поведения, какое ему свойственно во время консультации?
• Можно ли однозначно утверждать, что двойственность ролей психолога-консультанта и психотерапевта одинаково рискованна для психического состояния любого клиента? Действительно ли травмирование клиента двойственной ролью психолога является специфичным для профессии или оно определяется личностью клиента?
• Возможно ли определить тип личности клиента, с которым дружить нельзя, и тип личности клиента, которому дружба со своим психологом не принесет вреда, а то и станет мощным стимулом для положительных изменений?
• По каким критериям нужно оценивать последствия от неформального общения с психологом? Есть ли вообще эти критерии определения вредоносных последствий? Есть ли четкие границы, определяющие, какие из действий психолога в неформальном общении оказывают вред, а какие нет?
• Насколько критична невозможность, скажем, на прогулке в парке проработать появившуюся из-за чего-то сказанного или сделанного психологом-другом боль у друга-клиента? Ведь такая же боль может возникнуть и при любом другом общении, где и прорабатывать её не с кем. Каков потенциальный вред у такого общения, если клиент четко осознает, что психолог вне рабочего кабинета не должен и не будет с ним работать?
• Для каждой специализации психолога правомерно говорить о вреде неформальных отношений для терапевтического процесса? Или это актуально, например, для психоанализа, и малозначимо при когнитивно-поведенческой психотерапии?

И этот список еще можно продолжать…

Поскольку психологи стараются избегать неформальных отношений с клиентами, процент таких отношений слишком низок по сравнению с общим числом психологических контактов. К тому же известными становятся обычно те истории, которые плохо кончились: когда клиенты кончали с собой, подавали жалобы и т. п. Специально смоделировать для исследования ситуацию дружбы с психологом нельзя как минимум потому, что такой эксперимент был бы неэтичным. В результате в поле зрения исследователей лишь малый процент всех подобных случаев, преимущественно с негативным результатом. Так что уверенно делать достоверные выводы о вредоносности всех неформальных отношений со своим психологом довольно некорректно.

Однако то, что при определенных условиях неформальные отношения со своим психологом приносят вред клиентам, – несомненно. Поэтому и появились ограничивающие рекомендации.

Психологи продолжают изучать риски, корректировать рекомендации. Для этого изучают те случаи, когда клиенты страдают от неформальных отношений с психологом: анализируют частоту возникновения негативных последствий, факторы риска, возможность их избежать и проч. Изучают особенности, сложности и риски близких отношений со своим психологом. А также исследуют истоки желания дружить с психологом или с клиентом (в случае с психологами это далеко не всегда искренняя личная симпатия и взаимный интерес свободных и ответственных людей, иногда это результат переноса значимых образов на психолога и иных психологических процессов).

На данный момент вывод таков: неформальные отношения со своим психологом могут нанести травму клиенту.

Психологические границы в дружбе с психологом

Для некоторых людей, особенно личностно незрелых, с серьезным поражением способности к выстраиванию и поддержанию личностных границ, дружеские отношения с психологом могут стать катастрофой.

Но и для большинства более целостных, с точки зрения психологии, клиентов дружба с психологом нежелательна, так как такой симбиоз ролей психолога и друга в одном лице неизбежно порождает определенные ожидания от друга-психолога, и мало кто способен безболезненно преодолеть крах этих ожиданий.

Если же сам психолог готов в неформальных отношениях постоянно быть для друга-клиента психологом, не разрушая его надежд на постоянную психологическую поддержку, тут уже вопрос к профессиональной подготовке и личной проработанности психолога. В норме такой готовности быть не должно.

К тому же есть весьма обоснованное мнение, что двойственность ролей психолога (психолог и друг) зачастую негативно сказывается на терапевтическом процессе.

Но также есть примеры противоположных ситуаций, позволяющие предположить, что для людей, которые умеют в той или иной степени гибко реагировать на изменение социальных ролей других людей и сохранять свои личностные границы, особенно с помощью психолога, такой навык дружбы с психологом станет отличной тренировкой и практической отработкой естественного для здорового человека умения управлять личностными границами, причем в достаточно безопасной обстановке – со страховкой друга-психолога.

При этом стоит упомянуть, что для психологов в подавляющем большинстве случаев дружба с клиентом эмоционально невыгодна, чрезмерно ресурсозатратна: слишком много сил надо тратить на соблюдение личностных и профессиональных границ, порой – за двоих, и за себя, и за клиента.

Ведь очевидно, что опасность неформальных отношений с психологом связана, в первую очередь, с нарушением психологических границ. И в самом деле, многим клиентам и некоторым психологам бывает очень трудно разделить личное и профессиональное взаимодействие, а также установить четкие правила общения и придерживаться их.

Например, психолог занимается спасательством и постоянно ведет себя по отношению к клиенту-другу как всепонимающий и готовый пожертвовать и своим временем, и своим вниманием, как только клиенту-другу этого захочется. А клиент считает, что психолог-друг дважды обязан выслушивать его жалобы в любое время дня и ночи, терпеть его истерики и прощать все выплески его эмоций.

Часто даже сами психологи полагают, что источник вреда в такой ситуации – неформальные отношения с клиентом. Мало кто задумывается о том, что такое неконструктивное взаимодействие однозначно говорит о недостаточной этической зрелости и способности блюсти психологическое границы у самого психолога.

В то время как чем выше эта самая этическая зрелость, тем больше психолог способен сочетать в себе личное и профессиональное. И что самое интересное – именно личность психолога и личное взаимодействие, согласно исследованиям, являются одним из главных факторов успешной психотерапии.

Влияние личностной зрелости психолога на риск неформальных отношений с ним

Психолог, достигший уровня профессионального мастерства, не обособляет личное и профессиональное в своей профессиональной позиции, не разделяет себя как личность и себя как профессионала. Напротив, он творчески проектирует себя как личность профессионала. Такое самопроектирование собственной личности — это показатель профессионализма в любой профессии. Об этом, например, говорит признанный специалист в психологии труда доктор психологических наук, профессор кафедры акмеологии и психологии профессиональной деятельности Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАГС), академик Международной Академии акмеологических наук Аэлита Капитоновна Маркова.

То есть психолог не делит свою жизнь на фазы: вот сейчас я работаю, поэтому я особо внимательный, бережный, вежливый, тактичный, ответственный и т. п., а вне работы я становлюсь самим собой. В профессии психолога максимально реализуется преобразующее личность влияние профессиональной деятельности. Личность психолога выстраивается в соответствии с профессиональными ценностями, что касается в первую очередь общения с другими людьми.

Приведу простой пример: во многих статьях аргументом в пользу ограничения дружбы со своим психологом становится рассказ о том, как психолог во время консультации тактично и конструктивно старается объяснить мотивы неправильного поведения других людей, а на прогулке говорит: «Да дебил он», шокируя и травмируя клиента. Но данный пример, несмотря на кажущуюся очевидность, говорит не просто о двойственности ролей психолога в работе и в неформальном общении, а о его этической и профессиональной незрелости. Такому специалисту однозначно следует категорически ограничить неформальное отношение с клиентами и усиленно заняться личной терапией.

Психолог со зрелой профессиональной и личностной позицией все те навыки, которые приобретает в ходе профессионального роста, использует и для себя, для своей личности, для своего повседневного поведения. Он выполняет запрет для психолога на навешивание негативных ярлыков не только во время консультации, но и в личной жизни. Он не только во время терапевтической беседы избегает употребления конфликтогенов (того, что может вызвать конфликт), но и в повседневном общении старается не показывать превосходство, не припоминать чужие ошибки, не выплескивать на других агрессию и т. п.

Таким образом, его личность в работе и в неформальном общении не слишком сильно разнится. Отличия переносятся в сферу концентрации внимания на клиенте и его проблемах. Ожидания клиента при этом направляются не на личность психолога, а на его поведение. Психолог по время работы посвящает почти всего себя клиенту и его переживаниям, и клиенту хочется того же и вне психологической консультации.

В связи с этим важно, что еще одним навыком личностно-зрелого психолога является способность корректно отражать клиенту его неадекватные ожидания и снимать с себя присвоенные клиентом маски значимых людей. Это тоже работа по коррекции психологических границ – работа очень кропотливая, тонкая, требующая большого такта. Но если психолог проводит эту работу изначально, вовремя открывая клиенту глаза на действие его психологических защит, то удается существенно снизить степень неадекватных ожиданий клиента. А значит, и двойственность ролей психолога (профессионал и друг) становится менее выраженной и менее опасной.

О неоднозначности этического запрета на дружбу с психологом

Безусловно, у неформальных отношений психолога и его клиента бывают нехорошие последствия. Но не стоит думать, что любые неформальные отношения между ними вредоносны. Интегративные исследования показывают, что подобные отношения могут причинить вред иногда, а не обязательно.

Есть ученые, которые считают, что нельзя однозначно запрещать двойственные роли психолога по отношению к клиенту, а в ряде случаев это и вовсе нелепо из-за невозможности реализовать этот принцип (например, в сельской местности, где психолог одновременно и психолог, и покупатель, и заказчик, и сосед). По сути, нельзя даже уверенно утверждать, что неформальные отношения психолога с клиентом всегда неэтичны.

Приведем слова Эндрю Краудена – одного из крупнейших исследователей этики в работе с людьми:

«Несмотря на общий запрет австралийских (и многих других стран) этических кодексов, касающихся психотерапии, я утверждаю, что в определенных ситуациях, если психотерапевт (который пересекает границу профессиональных отношений) действует с профессиональной честностью, исходя из определенных добродетелей, связанных с профессиональной ролью, и/или руководствуется идеалами, обеспечивающие достижение целей психотерапии (повышение автономии и психологического благополучия), тогда двойные или множественные перекрывающиеся отношения в психотерапии будут этичными». (Эндрю Крауден – профессор Университета Мельбурна, почетный профессор Школы исторических и философских исследований Университета Квинсленда (UQ), адъюнкт-профессор Университета Саншайн-Кост (USC), председатель Комитета по этике исследований на людях Университета Южной Калифорнии (HREC), председатель Консультативной группы по этике Союза Университета Квинсленда, член консультативной группы CSIRO (государственного объединения научных и прикладных исследований) при Австралийском биобанке здравоохранения и др.)

Проще говоря, если психолог и в личном общении продолжает следовать этическим правилам: не начинает осуждать окружающих, не становится из слушающего собеседника равнодушным себялюбцем, не провоцирует клиента в личном общении на негативные эмоции и т. д.; а также если он действует в соответствии с главными целями психотерапии: способствует самостоятельности клиента, общается в позитивном ключе, помогая человеку сохранять психологическое благополучие, и главное – сам соблюдает и поддерживает других в соблюдении личностных границ, то его поведение остаётся этичным. Само по себе неформальное общение с психологом не является однозначно вредоносным, а потому его нельзя квалифицировать как нарушение профессиональной этики. А вот если психолог использует свои знания о клиенте и свое особое влияние на него, эксплуатирует клиента с какими-то корыстными личными целями, то тут уже налицо нарушение этики. Так же, как если психолог раскрывает тайны клиента. Или если он осознает, что его дружба приносит клиенту вред, и продолжает дружить.

Это касается того, что психолог осознает и может контролировать. Но есть ведь и неосознаваемые потребности, которые оказывают влияние на поведение специалиста, даже если умом он этого не хочет. Но и тут всё неоднозначно. Во-первых, если говорить о тех возможных негативных влияниях психолога, которые он не осознает, то сложно сказать, является ли неосознаваемое влияние психолога в личном общении опаснее, чем его же неосознаваемое влияние в процессе консультирования. Во-вторых, уверенность психологов в большем контроле и меньшем риске в процессе консультаций вполне может оказаться субъективной, тем более что значимость личности психолога в процессе его работы подтверждена многими исследованиями.

Вероятно, вредоносность неформальных отношений с психологом в значительной степени определяется не только поведением психолога, но и особенностями личности и ожиданиями клиента. И можно допустить, что есть люди, которым дружба с психологом вреда не принесет.

Таким образом, общение со зрелой личностью профессионала-психолога остается этичным как во время психологической консультации, так и вне её при условии, что личность клиента также достаточно здорова, чтобы проявлять осознанность и самостоятельность в общении. И в самом деле, не стоит присваивать клиенту роль жертвы. Работа психолога направлена на выработку у клиента способности самому делать выбор и нести за него ответственность, психолог учит клиента самостоятельно справляться с болью.

Поэтому важно помнить, что главным отличием психолога-консультанта и психолога-друга является фокус внимания. Во время работы психолог сконцентрирован на клиенте, и всё их общение строится вокруг запроса клиента. В неформальном общении нет такого узконаправленного внимания к переживаниям клиента, тесный мир кабинета психолога становится лишь частью обширного, богатого пространства множества взаимодействий. При этом важно понимать, что, хотя нормальны оба формата общения, всё же более естественным является тот, что за пределами рабочего кабинета психолога.

При этом нельзя отрицать и того, что некоторые клиенты из-за своих психологических особенностей не способны выстраивать психологические границы сами и не умеют нормально принимать контроль за своими личностными границами у других людей. Для таких клиентов неформальное общение с психологом реально может оказаться источником огромной душевной боли и нанести вред их психическому здоровью. А если и психолог тоже окажется неспособным соблюдать свои психологические границы, то такие отношения могут стать разрушающими для обоих.

Не стремитесь дружить с психологом

Реальность такова, что большинство клиентов психолога – люди, психологической особенностью которых является недостаточная осознанность своего поведения, своих ожиданий.

Им кажется, что психолог и за пределами рабочих отношений будет по отношению к ним такой, как на консультации, что и при обычном общении он будет внимательно часами их слушать, помогать разбираться в хитросплетениях их мыслей и переживаний, анализировать поведение других людей, а главное – давать ощущение постоянной доброжелательной поддержки. Они ожидают этого не потому, что они какие-то глупые или неадекватные люди. Такова специфика взаимодействия с психологом – у него есть особый рабочий образ в представлении клиента, и не только из-за авторитетности и особой профессиональной подготовки, но и по причине работы защитных психологических механизмов у клиента. Например, в результате защиты-проекции психолог может стать для клиента отражением кого-то другого – родителей, супругов, давних обидчиков или возлюбленных и т. д. Заглянуть за пределы консультативного образа психолога клиент сможет лишь когда в достаточной мере проработает часть своих психоэмоциональных проблем, возможно даже лишь тогда, когда он уже перестанет нуждаться в психологе.

Так что большинство клиентов психолога не способы принять тот факт, что вне психологической консультации психолог перестает быть для них помощником-страховкой-плакательной жилеткой-доктором-учителем-спасателем и т. д. Даже если психолог умеет переключаться и не быть психотерапевтом для другого человека на круглосуточной основе, сами клиенты не могут смириться с таким положением дел.

Они подспудно или даже открыто ожидают особого, терапевтического общения от психолога, особенно если тот дал повод думать, что клиент интересен ему как личность. Когда такие клиенты не получают ожидаемого, даже, наоборот, сталкиваются с тем, что психолог дистанцируется от рабочих тем и явно отказывается от роли вечно поддерживающего слушателя и консультанта, они страдают слишком сильно – так, что не могут преодолеть внутреннюю боль. Для них такое общение травматично. И таких клиентов, скорее всего, большинство. Именно поэтому психологам настоятельно рекомендуется избегать неформальных отношений с клиентами, а вместо этого прилагать усилия по формированию, развитию, возвращению клиенту способности осознанно, активно и ответственно образовывать и собственный внутренний мир, и общения с другими людьми.

«К сожалению, далеко не все люди готовы к такой осознанности и самостоятельности, а часто даже и не стремятся к этому. <…> Главная сложность превращения человека в подлинного субъекта заключается в том, что настоящее личностное развитие невозможно без осознания и преодоления «кризисов развития». Но кризис — это явление болезненное, порождающее энергию, способную не только сделать человека лучше (и счастливее), но и разрушить его». (Пряжников Н. С. Этические проблемы психологии.)

Процент клиентов «группы риска» не установлен, а понять, находитесь ли вы лично в этой зоне риска, порой невозможно, пока вы не «вляпаетесь» в проблему. Так что возьмите себе за правило нежелательность неформальных отношений с психологом. Это будет вашей страховкой от возможных проблем.

К тому же работа со знакомым психологом обычно менее эффективна, чем с психологом посторонним. Как уже было сказано, нередко психолог, который выступает и в другой роли – хорошего знакомого, близкого друга, родственника и т. д. – обладает недостаточным авторитетом для клиента, а также он не может быть настолько объективен, как посторонний человек, не знакомый с действующими лицами и не настолько сильно сопереживающий клиенту как частное лицо. Даже если вашему знакомому психологу удастся отсечь субъективные переживания и суметь руководствоваться исключительно профессиональным мнением (насколько вообще возможно говорить о сознательном преодолении неосознанных побуждений), он затратит на это значительно больше сил. В итоге КПД рабочего процесса будет значительно меньше, чем если бы клиент выбрал незнакомого психолога, который находится вне его личного неформального круга общения.

Не катастрофизируйте ситуацию

Будем учитывать реальность: многие люди весьма категоричны: они либо просят о поддержке знакомого психолога, либо отказываются от помощи психолога вообще, погружаясь в свои проблемы всё больше и больше. А порой у людей нет альтернативы – когда на всю деревню есть лишь один психолог, живущий там же.

К тому же не все психологические проблемы предполагают чрезмерную уязвимость клиента – порой от психолога ждут помощи всего лишь в организации рабочего времени.

Да и формат работы психолога может быть разным. Психотерапевта лучше выбирать незнакомого, это гораздо полезнее. А вот психолог-консультант вполне может быть знакомым, ведь он скорее делится своими знаниями, в работе он обращается к вашему рассудку.

А если мы копнем проблему глубже и затронем тему взаимодействия психолога и клиента на уровне душ, то есть их соприкосновение в духовном плане, то тут разделение на профессиональное и личное может порой оказаться даже довольно вредным… Другое дело, что нет гарантий, что личное при этом сумеет остаться бережным, ответственным и так далее.

Думаю, сказано достаточно, чтобы понять: неформальные отношения со своим психологом — это очень непростая тема, ведь невозможно учесть всё многообразие условий, рисков и выгод разных стратегий взаимодействия психолога и клиента. Слишком уж уникальны люди, слишком уникальны любые, в том числе рабочие отношения. Слишком разнится готовность и способность людей следовать народной мудрости: «Дружба дружбой, а служба службой». Слишком тонкая сфера – человеческая душа, и невозможно предугадать, как тот или иной человек отзовется на двойственность ролей психолога. Известно только, что вред и для клиента, и для психолога возможен, а для психолога такие отношения еще и чреваты колоссальных расходом душевных сил. И столь же уверенно можно сказать, что интимная близость со своим психологом как минимум сводит на нет возможность работы с ним, более того, в большинстве случаев это признак патологического взаимодействия, ответственность за которое несет психолог.

На данный момент психологическое сообщество, по сути, идет по пути выбора минимального риска, предостерегая психологов от неформального общения с клиентами и предупреждая их об ответственности за возможный вред такого общения.

И всё же не стоит категорически отвергать и осуждать любую возможность дружеских отношений с психологом, помогающим вам решать какие-то психологические проблемы. Но обязательно нужно учитывать тип проблем, степень психологического влияния на вас специалиста (если вы от него зависите – неважно, материально или эмоционально, не работайте с ним) и включенность психолога в проблему (психолог не должен «разруливать» ситуацию, участником которой является).

Консультативную помощь и психологическую поддержку в ряде случаев вам может оказать даже очень близкий человек, например, мама-психолог может вам рассказать о том, какие есть способы преодоления лени, и помочь выработать стратегии мотивации себя на деятельность. А вот в психотерапии детско-родительских отношений, особенно если вам надо проработать обиду на родителей, мама-психолог, скорее всего, будет не просто бесполезна, но даже может обеспечить вам застревание в проблеме и новые психотравмы.

Так что, возможно, стоит рассматривать каждую ситуацию индивидуально, не доводя до абсурда «правила» и «своды этики». Психологическое взаимодействие предъявляет максимальные требования к проявлению человечности, а это означает заботу не просто об интересах клиента, а о здоровых отношениях.

Нужно просто сохранять здравый смысл, взвешивать преимущества и недостатки и, учитывая обстоятельства и собственные возможности, делать свой осознанный, свободный выбор, в том числе, с каким психологом работать и можно ли с ним общаться вне рабочего процесса.

Наталья Ярасова, психолог-консультант Миссионерского отдела Тульской епархии РПЦ МП