| Предыдущий | Следующий |
 |
О границах Церкви и следовании святым отцам[35:35] |
Расшифровка видео
Фрагмент лекции, читанной в Хабаровской духовной семинарии.
Свт. Нектарий Эгинский разоблачает учение о «невидимой Церкви»:
Я хотел бы начать с некоторых вещей, которые помогают нам определить, что является Православием, что не является Православием. Для людей, которые воцерковляются, сейчас бывает порой очень сложно определить, где Православие истинное, а где какая-то подделка под Православие, псевдоправославие. Как помочь человеку отличить истинное православное учение или практику от псевдоправославной и от чьих-то частных выдумок? Дело, конечно, не только в интернете. Дело еще и в том, что в целом современный человек больше склонен руководствоваться эмоциями, чувствами, ощущениями, чем логикой и чем фактами, аргументами.
Я хотел бы здесь поэтому напомнить некоторые принципиальные вещи. Конечно, вы знаете, что православная Церковь верит в Божественное Откровение, которое передано двумя путями: через Священное Писание и Священное Предание. Священное Писание – Библия, Ветхий и Новый Заветы, а Священное Предание обнаружим мы через постановления Вселенских и общепризнанных Поместных Соборов, а также творения святых отцов. И сама по себе вера Церкви зиждется на доверии обещанию Спасителя, что Дух Святой наставит вас на всякую истину. И то, что это касается — вот это обещание — касается не только апостолов, мы видим из слов о том, что Церковь есть столп и утверждение истины. И вот это обещанное наставление Церкви Духом Святым в истине осуществляется как через Соборы, на которых принимается то, что «изволилось Духу Святому», как это сформулировали ещё на Апостольском соборе, и как это записано в 15 главе Книги Деяний Апостольских, так и через тех это выражается, «кого Бог поставил в Церкви учителями», как пишет апостол Павел в Первом Послании коринфянам. Сама по себе эта вера в Божественное Откровение, ее ценность покоится на убеждении в том, что, во-первых, Господь открыл нам истину, всю необходимую истину для нашего спасения. Во-вторых, то, что это истина совершенна. И именно это представление как раз таки и определило то, что для православного человека очень важно воспринимать себя в отношении к учению Церкви не как новатора, экспериментатора, а как смиренного ученика, который воспринимает эту совершенную истину от тех, кто принял её раньше и передаёт без искажений, без дополнений тем, кто будет после него. И именно благодаря этому православная Церковь остаётся тождественна самой себе на протяжении двух тысяч лет. Как писал преподобный Викентий Леринский: «Чтобы избежать сетей вновь появляющихся еретиков и пребывать в здравой вере, должно оградить веру свою при помощи Божией двумя средствами: во-первых, авторитетом закона божественного (Священного Писания); во-вторых, преданием кафолической (соборной) Церкви. В самой же кафолической Церкви особенно должно заботиться нам о том, чтобы содержать то, чему верили повсюду всегда и все». Конечно, возникает печаль, когда видно, что современные люди, называющие себя православными, не ценят, а многие даже и не знают об этих авторитетах, незыблемых авторитетах для православной Церкви, источниках её вероучения. Я, конечно, уверен, что все здесь сидящие знают о том, что таким авторитетом является Вселенский Собор. Но для очень многих современных верующих даже непонятно, что это такое. Есть и другие, тоже современные лжеучителя, которые идут иным путем и объявляют, что вообще, на самом деле, особо авторитеты православному человеку и не нужны. И говорят, что и святых отцов не надо слушать, в общем и целом, продвигают такое отношение к Православию, как к конструктору. Что можно будто бы брать в Православии то, что тебе нравится, отвергать то, что тебе не нравится, и стряпать на основании этого свою собственную веру. Это совершенно неправославный подход, это искажение, это лжеправославие. Конечно же, это нарушение того, чему нас учат, в частности, и Вселенские Соборы. И вот я хотел привести вам несколько цитат для того, чтобы вы увидели, что то, что я вам говорю сейчас, это не моя какая-то личная оценка, личное мнение, это учение Вселенских Соборов.
Вот, в частности, обратившись к Деяниям Третьего Вселенского Собора, мы встречаем слова святителя Кирилла Александрийского: «Чтобы прекратить соблазн и предложить здравое слово веры тем, которые ищут истины, самым правильным делом нашим будет то, если мы обратившись к словам святых отцов, постараемся принять их за главное руководство, и наше собственное рассуждение будем сколько можно вернее соображать с их верными и непорочными мыслями». Вот путь, который был предложен, в том числе и святителем Кириллом Александрийским, и это именно то, что делали отцы Вселенских Соборов. И если вы посмотрите их деяния – это большие книги, в них много документов, – там как раз описывалось, стенографировалось, как всё происходило. И вы увидите, что обязательным неотъемлемым критерием было обращение к творениям святых. Отцы Соборов были убеждены – и это повторяется многократно на протяжении самых разных документов Вселенских Соборов, – они были убеждены в том, что необходимо смирить свой ум перед истиной Божественного Откровения, выраженной как в Священном Писании, так и в Священном Предании – в частности, через согласие святых отцов в том, что они говорили о предметах веры. Потому что, понятное дело, что святые отцы писали и о разных предметах, и о современности и так далее, но в том, что касается Божественного Откровения, речь идет о вероучении, о его самых главных пунктах, догматах. И вероучения, выраженные не одним человеком, именно согласием отцов. То же самое мы видим, обратившись к Четвёртому Вселенскому Собору: «Ничего не допуская нового в вере, полученной нами от отцов, мы при помощи благодати Божией, соблюдали, соблюдаем и будем соблюдать её». Для них было очень важно, чтобы они не допускали ничего нового, ничего от себя. Это очень сильно идет вопреки подходам современных людей, которые зачастую хотят поставить себя, свое «я», свое «я хочу» на первое место. Это самый главный авторитет. И идея о том, что нужно смиряться перед голосом Церкви, смиряться перед учением святых, перед учением Соборов – это вообще непопулярно у гордых людей, как и в целом идея смирения для гордого человека неприятна, но в данном случае говорим в приложении этой темы к вероучению. В оросе Пятого Вселенского Собора святоотеческое учение описано как обязательное мерило веры: «не иначе должно принимать то, что пишется кем-либо, как если оно предварительно будет найдено согласным с православной верой святых отцов». То есть если что-либо противоречит вере святых отцов, соответственно верующие православные люди не должны принимать это – и это постановление Вселенского Собора.
Ещё сильнее эта мысль повторяется в одобренном Седьмым Вселенским Собором исповедании Василия Кирского, в котором сказано: «Отвергающим учение святых отцов и предание кафолической Церкви и ссылающимся на мнение, что не должно следовать учению святых отцов и Вселенских Соборов и преданию кафолической Церкви: анафема».
Конечно, то, что я вам сказал, наверняка вы всё это знаете, и, может быть, даже думаете, зачем я повторяю такие обычные вещи, но я очень часто сталкивался с ситуацией, что вроде бы, если говорить в общем, все говорят: «Да, да, конечно, мы уважаем святых отцов, конечно, мы почитаем Вселенские Соборы» и так далее, но когда – в каком-то практическом вполне моменте – противоречие мнения данного человека мнению святых отцов, и именно это указываешь, самая первая реакция у воцерковленных православных людей, которую я видел, была следующая: «Ну, святые тоже ведь ошибались…» Здесь, конечно, у меня всегда возникал вопрос: «Ну а ты не ошибался никогда? Давай просто подумаем, у кого больше шансов ошибиться: у святого или у тебя, даже если просто так сравнить?» А если речь идет о том учении, которое выражено не одним святым, которое выражено многими святыми – здесь у кого больше возможностей ошибиться: у этого согласия святых отцов или у тебя? Но как говорил преподобный Максим Исповедник, ум каждого человека естественным образом влюблен в свои мысли, так что они ему кажутся самыми прекрасными даже если они самые уродливые. Но это уровень плотского человека. Наоборот, духовный человек, как продолжает преподобный Максим Исповедник, чем больше помысел говорит ему, что думает правильнее, тем больше он предпочитает других делать судьями своих мыслей. И вот это тот путь, на котором мы можем сохранить действительно Православие. И почему это важно. Дело в том, что, по моему глубокому убеждению, подтверждение которого я видел неоднократно, искажённое православие, размытое православие, разбавленное православие, обрезанное православие перестает быть источником благодатных даров в жизни человека. Только именно настоящее Православие – то, которое передал нам Господь через Своих апостолов и их последователей, святых отцов, – только оно оживляет наше сердце, нашу духовную жизнь. А вступая на путь отвержения или на путь такой: «ну вот сейчас я посмотрю – да, вот это недурно, я с этим я соглашусь, а вот это что-то мне не нравится, это я отвергну…» – вступая на этот путь, человек, считающий себя православным христианином, в результате оказывается лишён благодати Божьей, и это приводит к охлаждению в вере. Об этом прямо сказано в Священном Писании. Например, в Книге Премудрости говорится, что неправые мысли удаляют от Бога. Современные люди это в целом не очень как-то воспринимают: «Ну да, если там кто-то кого-то убил, конечно, это нехорошо, это да, люди все согласятся, что это удаляет от Бога. А если я просто думаю, как я хочу, почему это должно меня удалять от Бога». Да его не удаляют, и почему вообще для христиан, для святых отцов, для апостолов – почему для них было крайне важно выяснить, где есть истина и держаться её, потому что Истина – это одно из имен Христа. Но Он сказал: «Я есмь Истина». И мы, как служители Бога истины, должны эту истину содержать – всю истину, которую получили от Него. Мы не можем примешивать никакой лжи к этой истине. И, безусловно, если мы начинаем допускать в наши мысли, в наши речи какую-либо ложь о Боге, то это мешает нам соединиться с Богом, Который есть Истина. Происходит в этом случае размывание веры православной.
Я приведу примеры конкретные. Уже сейчас, после этих вступительных слов, думаю, можно прийти к таким примерам современных популярных лжеучений, я уверен, что вы о них слышали. Одно из них самое распространённое, популярное сейчас – это убеждение о том, что спастись можно и без Церкви, и без Христа. Я уверен, что вы это слышали: что достаточно быть хорошим человеком. Ну, подумаешь, не был крещен – ну ничего страшного, ну да, был атеистом, не верил в Бога, или был мусульманином, но человек-то хороший, как ему не спастись… Конечно, Бог его каким-то образом спасет … – и начинают выдумывать вот эти современные разные лжеучителя.
Я приведу вам всего несколько цитат от Самого Христа, сказанных Им о проповеди Евангелия: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет, а кто не будет веровать, осужден будет» (Мк. 16:6). Также и слова о том, что «кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (Ин.3:5). Это такой краеугольный камень, о который разбиваются многие современные лжеучителя. Они говорят: ну а как же эти, вот эти – вот их нужно спасти, их нужно в Царствие Небесное ввести, даже несмотря на то, что они не крещены?.. Но Христос не сделал сноски: «Не может войти в Царствие Божие, за исключением таких-то, таких-то и таких-то групп людей». Нет, не сделал. Если мы верим, что Он не просто какой-то учитель нравственности, Который жил две тысячи лет назад, а воплотившийся Бог, Который является Истиной, и Который знает всё, что было, что есть и что будет, то мы не можем не принимать эти Его слова, не можем противоречить им. А если мы противоречим словам Самого Христа, кто мы тогда?
Святитель Филарет Московский говорил, что само название «христианин» означает «ученик Христов». Если же мы противоречим Христу, можем ли мы называться тогда Его учениками? Мы видим то же самое учение в словах апостола Петра, который свидетельствовал: «Ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись, и нет ни в ком ином спасения» (Деян.4:12). Также Чин Недели Торжества Православия, который был принят у нас Святейшим Синодом в 1864 году, редакция этого Чина ясно провозглашает: «Не принимающим благодати искупления, проповеданного Евангелием как единственного средства ко оправданию нашему пред Богом: анафема». То есть тот, кто не понимает, что искупление, проповеданное Евангелием, является единственным путем к тому, чтобы оправдаться перед Богом, спастись, тот фактически анафематствуется. И здесь опять же, если вы слышали о такого рода взглядах, идеях, наверняка вы слышали различные возражения, которые приводят сторонники данного лжеучения о том, что можно спастись без Христа, то, что можно спастись без Церкви Христовой. Они приводят различные вопросы. На все эти вопросы ответы есть, и даже святые отцы отвечали на эти вопросы. В Священном Писании они рассмотрены. У меня есть книга «Вне Церкви нет спасения». Кто захочет в этом вопросе разобраться поподробнее, можете почитать эту книгу. У меня есть видео на эту тему, если кому-то удобнее смотреть видео, чем читать, можно посмотреть видео. То есть всё это уже рассмотрено, на всё это уже есть ответы. Сейчас не хочу занимать ваше время воспроизведением этих ответов. Но хотел бы обратить внимание на то, что искажение вот этого краеугольного учения о единоспасительности Церкви, единства, верности веры Христовой, оно непосредственным образом влияет на наше духовное состояние, на наши отношения и к Церкви, и к учению Христову, и к окружающим нас людям. В Книге Деяний Апостольских сказано, что «Господь прилагал спасающихся к Церкви» (Деян.2:47). И нигде во всём в Священном Писании вы не найдете места, где было бы сказано, что Господь прилагал спасающихся куда-то ещё, помимо Церкви, вне Церкви. Эти слова – но не только они, конечно, – указывают на Церковь как на ковчег спасения по примеру с Ноевым ковчегом. Кто вошёл в Ноев ковчег, те спаслись. Так же и здесь.
Продолжу свою мысль. Когда человек задается вопросом, что если все так, как сказал Христос, то получается столь много людей вокруг нас погибающих. Это страшно, это печально, с этим что-то надо делать. Действительно, так и есть. Именно поэтому с таким осознанием апостолы шли и проповедовали в других странах, в других городах, в других народах с большой угрозой для жизни. И вы знаете, что они все пострадали за Христа на этом пути. Но они занимались проповедью Евангелия не как хобби, они это делали ради спасения тех, кому они проповедуют. То же самое и другие наши святые. Когда ты начинаешь задумываться, если ты любишь людей, хотя бы немножко какое-то зерно любви есть в сердце – конечно, ты понимаешь, что ситуация именно такова, не будешь спокойно смотреть на людей, погибающих вокруг тебя. Как говорил святой Иоанн Златоуст, что нет ничего холоднее, чем христианин, который не заботится о спасении ближних. А если мы верим, что Бог и так всех спасёт, или всех хороших людей спасёт, – тогда нам, в общем-то, и всё равно. И проповедовать не хочется, и помогать кому-то находить истину и Христа не хочется, и само понимание даже того, что мы сами в Церкви, искажается. Одно дело, если мы понимаем, что Господь нас взял на ковчег спасения. Мы, во-первых, переполняемся благодарностью Богу; а во-вторых, мы ценим Церковь, в которую Бог нас привел. И другое дело, если мы считаем, что можно спастись без Церкви. И в таком случае Церковь – это не ковчег спасения, а просто один из клубов по интересам. Вот есть там мусульманский клуб, есть там какой-нибудь буддистский клуб, какой-то католический клуб, а есть православный клуб. И то, что мы оказались в этом клубе – у кого-то по традиции, там родители, предки были; кому-то, может, просто нравится в этом клубе; кто-то, может быть, хорошую компанию себе нашёл и так далее. Это не относится к спасению. Но Господь Иисус Христос пришел на эту землю и взошел на Крест не ради того, чтобы просто создать ещё один клуб. Вы знаете, что Его имя само, Его имя Иисус означает «Бог спасающий». Он говорит, что Он пришел чтобы спасти погибшее. Хорошими делами никто спастись не может – одними лишь хорошими делами. Хорошие дела люди делали и до пришествия Христа. Можно посмотреть в древних памятниках описываются примеры хороших дел, выдающихся дел иногда, но все они не могли спасти погибающее человечество. И поэтому Христос сказал, что Я пришёл спасти погибших. Без Него – всё погибшее. И вот такая теплохладность, собственно говоря, и человека приводит в состояние, в котором он очень легко может отпасть от Церкви. Ведь если речь не о спасении, то тогда в принципе чем дорожить, и многие, бывает, отпадают очень легко. Я мог бы здесь много приводить сейчас цитат, но не хочу занимать слишком много времени данной темой, которая мною рассмотрена и в книге, и в фильмах.
Сейчас хотел бы поговорить на ту тему, которая касается границ Церкви. Что есть Церковь? Некоторые говорят: «Да, да, вне Церкви нет спасения», – но при этом расширяют Церковь фактически на всё человечество. Говорят: все там в Церкви – и мусульмане и так далее, они просто не знают об этом. Ничего себе! Это Бог, получается, обманывает людей? Человек думал, что он не в Церкви, а умирает и узнаёт, что оказывается, всё это время был в Церкви Христовой, был христианином, только не знал об этом. Ему при жизни прямо говорили: «Хочешь стать христианином?» Он говорит: «Не хочу». А оказывается, на самом деле Бог каким-то образом взял и вот так вот сделал. Конечно, это недостойное представление для Бога. Бог не играет с нами. И Бог дал человеку разум вовсе не для того, чтобы лишить его возможности им воспользоваться для выбора. Всё, весь этот мир он создан для нас как своего рода экзаменационная, в которой мы сдаём экзамен в течение нашей земной жизни. Какой выбор мы делаем: в пользу Бога или себя любимого? И вот эти взгляды о том, что, как некоторые говорили, эти земные перегородки не доходят до неба, что это мы здесь разделяемся, а для Бога там всё одно и т.д. – это полностью противоречит пониманию, которое мы видим и в Священном Писании, и в Священном Предании. А если мы обратимся к этим источникам, мы увидим, что они никогда не понимали Церковь как что-то аморфное или, знаете, как некую невидимую Церковь. У протестантов есть такое учение о невидимой Церкви или о теории ветвей, например, когда они говорят, что будто бы там все, кто называют себя христианами, все являются Церковью. Или же когда они говорят, что все хорошие люди из разных сообществ – и протестанты разные, и католики, и монофизиты и православные – что все они составляют Церковь, одну единую и невидимую Церковь. Но обратившись даже к Книге Деяний Апостольских, мы видим совсем другое понимание. Церковь была вполне определенным и четким сообществом. И в частности, например, сказано, что там Савл до своего обращения гнал Церковь. Как можно гнать невидимую Церковь? Или возьмем слова Господа Иисуса Христа: «Если согрешит против тебя брат твой, ты скажи ему сначала наедине, а потом возьми двух или трех свидетелей, а потом уже скажи Церкви». То есть Церковь ставится как окончательная судебная инстанция. Как можно обратиться к невидимой Церкви? Нет, можно только к видимой Церкви прийти и попросить рассудить или через церковный суд, или через суд архиерея, например. Но это всё можно сказать только про видимую Церковь. Никакой эфемерной сущности невидимой, которую никто не видит и не знает, Священное Писание нам не открывает.
Лжеучение о невидимой Церкви хорошо опровергает святитель Нектарий Эгинский, из сочинений которого я приведу несколько цитат: «Согласно православному учению, – пишет святитель, – существует лишь одна Церковь, видимая Церковь Христова. Протестанты, верующие в невидимую земную Церковь, состоящую из избранников, ведомых одному только Богу, ошибаются. Невидимая земная Церковь существовать не может поскольку, люди не беспорочны и нет безгрешного человека, где же взяться избранникам? Разделяющие воинствующую Церковь на видимую и невидимую, во-первых, разделяют неразделимое, и, во-вторых, грешат против самого смысла названия Церкви, так как понятие Церкви означает лишь видимое».
Святитель имеет в виду, что буквальное значение слова «церковь» на греческом – это собрание. И он спрашивает, каким образом те, кто никогда не собирался вместе, могут представить собой собрание? Каким образом Церковь, состоящая из индивидуумов, может быть невидимой? Церковь и невидимое – суть два противоположных понятия. Опять же люди – мы читаем в Книге Деяний Апостольских и в апостольских Посланиях – понимали, что речь идет про видимую Церковь. И когда они хотели стать христианами, они присоединялись к этой видимой Церкви. Они не говорили: я просто буду верить в Иисуса в душе, и таким образом буду членом этой Церкви. Нет. Мы видим: настаивают даже те, кто верил, примерно так же, всё равно в Священном Писании, в Деяниях Апостольских настаивают, чтобы они крестились. Крещение – это врата в Церковь, вхождение в Церковь.
Итак, конечно, первый критерий, по которому мы можем увидеть границы Церкви – это Крещение. Разумеется, Церковь определяется и неповрежденным вероучением, которое она хранит от времен апостольских. Но кроме вот этого единства веры, единства истины, есть также единство Таинств. Кроме Таинства Крещения, я здесь хотел бы указать на Таинство Евхаристии. Причащаясь Единого Тела и Крови Христовой, христиане мистически соединяются со Христом и друг с другом, становятся частью Единого Тела Христова, которое и есть Церковь, как пишет апостол Павел (Кол.1:24) «И так мы многие составляем одно Тело во Христе» (Рим.12:5). Апостол прямо говорит, что через Евхаристию мы многие составляем одно Тело во Христе.
Преподобный Иустин Попович пишет об этом, как о всеистине: «Святая Евхаристия – это всеполнота Церкви, она – это живой Богочеловек Господь Христос, Который весь обитает в Церкви во все века. Он всегда таков, каков в Святой Евхаристии, всегда таков для каждого причастника и в каждом причастнике. Как Тело Христово, Евхаристия есть Церковь, так и Церковь и есть Евхаристия, ибо ею и в ней мы находимся в соборном всеединстве со всеми святыми».
То же говорил и святой Иларион Троицкий: «Смысл Таинства Причащения – в его церковности. Вне единства церковного нет и причащения. Весьма знаменательно, что в святоотеческой письменности единство церковное поставлено в неразрывную связь с Таинством Тела и Крови Христовых».
И здесь тоже нужно сказать, что хотя озвучивалось в предании Церкви мнение о том, что у еретиков всё сообщество, разделившееся от Церкви, какие-то таинства могут сохраняться, но при этом святые отцы не допускали действенность таинства Евхаристии у еретиков. Евхаристия только одна, и она в Церкви. К этому выводу приходит и патриарх Сергий Страгородский, который писал: «Правда, и инославные совершают у себя Евхаристию. Но ни мы не можем участвовать в их Евхаристии, ни они в нашей. А Евхаристия и есть именно единение причащающихся со Христом и во Христе между собою жизни. Значит, если мы с ними в Евхаристии разделяемся, которая-нибудь из сторон совершает Евхаристию не истинную. Двух не сообщающихся между собою Евхаристий, одинаково Христовых и одинаково истинных, быть не может, как не может быть и двух Христов, и двух Церквей».
И учение о том, что будто бы в разделившихся сообществах могла бы сохраняться единая Евхаристия, истинная и там, и там – это учение противоречило бы словам апостола: «А разве разделился Христос?» (1Кор.1:13). Христос как раз все соединяет – соединяет в истине.
Относительно ересей я хотел бы тут тоже подтвердить, что в Священном Писании сказано очень определенно: «Предающиеся ереси Царства Божия не наследуют» (Гал5:21-22). Как раз поэтому святые отцы настолько бескомпромиссно боролись с ересями. Именно потому, что это был вопрос жизни и смерти, вечной жизни и вечной смерти, святые отцы шли на эту бескомпромиссную борьбу. И приведу слова нескольких святых, чтобы это не выглядело моим личным мнением.
Святитель Иоанн Златоуст говорил: «Ересям да не допускаем иметь надежду на спасение, но ставим их совершенно вне этой надежды, так как они не имеют ни малейшего общения со Христом».
По словам святого аввы Агафона, ересь «есть отчуждение от Бога, и еретик отлучается от Бога живого и истинного и приобщается диаволу и ангелам его».
Святые отцы говорили это вовсе не из-за ненависти к еретикам, а из-за любви к истине, и из-за любви к еретикам, потому что если мы из-за любви якобы будем скрывать от человека, что он болен опасной болезнью, это не будет любовью с нашей стороны. И он не будет рад нам, когда узнает, что из-за этой болезни он впадет в погибель. Если мы любим человека, мы ему скажем: «Дорогой, твое состояние опасно!» Мы будем бороться за то, чтобы он услышал, пытаться достучаться до него, если мы действительно его любим. Когда происходит такое, что, знаете, будем такими толерантными, любезными, давайте не будем говорить слова, которые могут кого-то обидеть, мы все по-своему правы, у каждого может быть своя правда, и все такое прочее… – в этом не любовь к людям заключена, а, наоборот, равнодушие к ним.
