Модернизм и миссия

Модернизм и миссия [27:29]

Расшифровка видео

Что касается темы, по которой меня попросили высказаться, то я хотел бы прежде всего напомнить некоторые, может быть, общеизвестные вещи, а именно то, что мы, православные христиане, верим, что Евангелие есть вся истина, каждое слово Евангелия, каждое слово Священного Писания – это истина. Господь Иисус Христос пришёл к нам на нашу землю и открыл нам истину, и всё, что Он рассказывал, всё, что, Он говорил, Он говорил как очевидец о том Божественном духовном мире, и о тех духовных законах нашего земного мира, которые в нём действуют, Он говорил всё, как есть. Поэтому для христианина не вызывает никакого удивления в том, чтобы веровать всему, что говорил Господь. Если мы веруем Господу Иисусу Христу, то разумеется, мы верим Его слову, мы верим Священному Писанию Ветхого Завета, которое Он цитировал как Слово Божие Сам, и верим апостолам Его, которые донесли до нас Его слово.

И здесь возникает вызов для каждого христианина, поскольку весть евангельская не подходит очень многим людям, которые не хотят жить по Христу, а хотят жить по своей воле, хотят жить по греху, по страстям. И этих людей большинство, их всегда было большинство и будет большинство. В этой среде православный христианин должен жить, и в этой среде как раз таким образом возникает вызов именно в том смысле, что это тяжело. Это тяжело, когда ты веришь и понимаешь, что, допустим, другие люди смеются над тем, во что ты веришь, для них это кажется нелепо, и они смеются не где-то там у себя на кухне, за твоей спиной – они могут смеяться тебе в лицо, они могут высмеивать тебя и в отношении других людей, рассказывая им, в какие ты, с их точки зрения, нелепые вещи веришь. Это реакция мира, типичная реакция мира на христианство, на христиан, и так было всегда. Это не что-то, что появилось только недавно или только сейчас. По крайней мере, в значительной части человеческой истории такая ситуация была, такая ситуация складывалась. В рамках этого вызова есть те христиане, которые, сталкиваясь с ним, решают не идти на конфронтацию с этим миром, а постараться изменить, подладить Евангелие под него так, чтобы Евангелие уже не выглядело бы настолько для мира возмутительным, смешным. Это касается не только собственно евангельских книг, а в целом касается Божественного откровения, которое выражено в Писании, в Предании православной Церкви.

И вот здесь и возникает то явление, которое называется модернизмом, когда ради современности нынешнего духа века сего, ради того, что сейчас считается общепринятым, некоторые христиане решают пожертвовать какой-то частью истины евангельской, истины откровения. И при этом они – по крайней мере, многие из них, даже не считают, что они делают что-то не так. Они думают, что они тем самым делают услугу Христу и Его Церкви, что помогают Ему выглядеть в глазах людей века сего более привлекательно, хотя на самом деле это не особенно и работает. Я хотел бы процитировать слова святителя Николая Сербского, которые были посвящены как раз этой теме. Святитель Николай говорил: «Как воины Пилата одели Господа Христа в дешёвую багряницу, а Ирод одел в белую одежду, так и еретические богословы облекли Спасителя в дешёвые одежды языческой философии и ложной науки, чтобы получше одеть Его и украсить, но в обоих случаях Христос поруган и унижен. Православная Церковь – единственная в мире, которая хранила веру в Евангелие как единственную абсолютную истину, которая не требует подпорок и поддержек ни от какой философии или светской науки. Поэтому, когда читаем Девятый Член Символа Веры «верую во Единую Святую Соборную и Апостольскую Церковь», мы понимаем под этой единой Церковью православную Церковь. Еретические богословы назвали православную Церковь оскорбительным наименованием «окаменевшая Церковь». Из-за чего? Из-за того, что эта церковь не идёт в ногу со временем, не подстраивается под время. Однако в этом слава православия, что оно живёт согласно заповеди апостола Павла «не сообразуйтесь с веком сим». Как вечность шла бы в ногу со временем, как абсолютное подстраивалась под мимолётное, как Царство Небесное мирилось бы с царством земным? Если весь мир, как сказано, во зле лежит, для чего бы нам пытаться вечное добро оградить и поддерживать злом? Есть, правда, некоторые богословы и в православной Церкви, которые следуют путём еретических богословов, полагая, что Евангелие недостаточно сильно, чтобы само себя поддерживать и защищать от мирских бурь. Они симпатизируют еретическим мыслям и теоретическим методам. Всей своей душой они с еретиками, но внешне держатся православной Церкви. Им всё по ту сторону забора кажется лучше и умнее, даже заимствованная смешанная теология. Православная Церковь как целое отвергает таких богословов и не признает их за своих, но терпит их по двум причинам. Во-первых, ожидая, что они покаются и изменятся. Во-вторых, чтобы отвергая их, не сделать большего зла, направляя их под крыло еретиков. Эти богословы не являются носителями православного сознания и православной совести, но являются больными органами церковного тела. Сказал славный Господь наш: «не принимаю славы от людей». Позиция еретиков прямо противоположна этой позиции Спасителя мира. Они ищут славы от людей, они боятся людей, из-за этого они хватаются за так называемых знаменитых людей из человеческой истории, чтобы поддержать Евангелие и сделать более угодными людям мира сего. Оправдывая себя, они говорят: «Это чтобы привлечь их в Церковь». Но как горько они ошибаются. Чем больше они льстят миру, якобы чтобы привлечь мир к Церкви, тем дальше мир бежит от Церкви. Чем больше они пытаются показать себя просвещёнными, современными, недуховными, тем больше мир их презирает. Поистине невозможно угодить Богу и миру».

Я прошу прощения, что процитировал столь длинный отрывок. Но здесь, мне кажется, каждое слово подходит к той теме, по которой мне поручили сделать выступление в столь высоком собрании. Особенно сильно страдает от этого явления – от модернизма, от попытки понравиться миру сему, подружиться с миром сим, хотя в Писании прямо сказано, что дружба с миром есть вражда против Бога, – больше всего от этого страдает именно миссия, по моему убеждению. Потому что в жизни конкретного христианина, если он, допустим, начинает исповедовать эти идеи, может быть, и не сразу бросаются в глаза изменения какие то, что он что-то потерял вследствие, хотя нередко к этому тоже приходят, и к потере веры, и если не к потере веры, то, по крайней мере, потере благочестия этот путь приводит очень быстро. Но в том, что касается миссии, это сразу же сказывается. Например, взять такую модернистскую идею о том. что для того, чтобы спастись. необязательно принадлежать к Церкви Христовой, необязательно даже веровать во Христа. Если в неё поверить – а эта идея очень широко распространена, даже по статистике среди православных в нашей стране почти три четверти исповедуют этот ложный взгляд, – если в него поверить, то возникает первым делом вопрос, а зачем заниматься миссией? Если человек может спастись и без того, что он придёт в Церковь, зачем тогда нужны мои усилия? Это сразу же лишает человека вообще какой-то мотивации. В принципе за исключением некоторых случаев, когда человек просто хочет побыть в позе учителя, миссия – это понуждение человека себя самого выйти за пределы своей зоны комфорта и вступить в зону риска, когда он начинает общаться с человеком, который не принадлежит к православной Церкви и начинает ему рассказывать о Христе, о Евангелии, Церкви Христовой. И  если человек, христианин получает информацию о том, что это необязательно, разумеется, он предпочтёт этого не делать, чем это делать. При этом это очень распространённая, к сожалению, в нашей стране идея, заразившая многих православных, абсолютно явно противоречит Евангелию, словам Самого Господа Иисуса Христа, Который сказал, что кто не родится от воды и Духа, не войдёт в Царствие Божие, обесценивают сам подвиг Господа Иисуса Христа. Я думаю, что мне нет нужды об этом много говорить в этом собрании, поскольку думаю, что большинство здесь сидящих это все и сами понимают. Я хотел бы сказать, что этот соблазн модернизма, то, что он обесценивает труды миссионера – это не просто предположение святителя Николая, которого я вам процитировал, оно подтверждается и на практике. В частности, у меня было статья по поводу одного такого миссионера неудачного архимандрита Андроника (Елпидинского), который восемнадцать лет провёл в Индии, изучил там прекрасно местный язык, культуру, полюбил людей местных, они его полюбили. И несмотря на всё это, он уехал из Индии с тем же, с чем и приехал, ни одного человека после себя не оставил обращённого им в православие. Как такое может быть за восемнадцать лет? Как раз по его книге, которую он о себе оставил, это очень хорошо видно, поскольку он считал, что заниматься обращением язычников ему не нужно. Что же касается местных индийских христиан – протестантов, католиков, то он не видел смысла обращать их в православие, потому что был убеждён, что и так они спасутся. Он хотел обратить Маланкарскую Церковь в православие, и тоже в этом нисколько не преуспел. И мы тоже это прекрасно понимаем, почему. Если бы я был на месте тех же маланкарцев и слышал такого миссионера, который говорил бы мне, что ты и так в Церкви Христовой, который говорил бы, что ты и так спасёшься, и который даже давал бы мне причастие (он причащал членов этой Церкви неправославной), разумеется, у меня возник тот же вопрос: а зачем мне становиться членом твоей Церкви в таком случае? Это вполне конкретный пример, и очень печальный, на мой взгляд, потому что человек потратил восемнадцать лет, лучших лет своей жизни, и при этом не добился ни одной из тех задач, которые он перед собой ставил.

Поэтому я не могу не сказать здесь вещь, может быть, и банальную, очевидную, но тем не менее. Христианин, который хочет стать миссионером, сначала должен спросить себя: есть ли у меня доверие к словам Господа во всём, что Он сказал в Своём Откровении? Есть у меня полное доверие к этому как к словам очевидца, или же у меня нет доверия к чему-то из этих слов? И я тоже хотел бы сказать по поводу доверия. Вера как раз таки особенно действует и нужна тогда, когда мы не всё понимаем. И в Священном Писании, и в Евангелии возникают вопросы, когда мы читаем и изучаем, и которые могут возникать, и возникают у людей вопросы, на которые не всегда мы можем сразу найти ответы. Означает ли это, что мы должны отказаться от следования за Христом в том, что Он говорит, даже если нам непонятно, как это соотносится с тем-то и так далее? Мне это напоминает те строки из Евангелия от Иоанна, в которых описано было, что Господь Иисус Христос начал говорить людям, что если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, не войдёте в Царствие Божие. Многие соблазнились, и многие ученики Господа тоже соблазнились. Не из числа двенадцати, но вы знаете, что кроме двенадцати апостолов были другие ученики, и они тоже соблазнились. И они говорили: кто может понести слово сие? И говоря по-человечески, казалось бы, Господь должен был бы собрать всех этих соблазнившихся учеников и сказать: вы не соблазняйтесь, сейчас Я вам объясню, что Я имел в виду. Но нет. Господь снова повторяет им эти же самые строки, и даже ещё в большей степени, и после этого они отходят, перестают быть учениками Господа. Мы, конечно, сейчас понимаем, что Господь имел в виду: Он говорил о Евхаристии. Но тогда ученики Его объективно этого не понимали. Не понимали те, кто ушёл от Него и перестал быть Его учеником, но и те, кто остался, тоже не понимали. И вот Господь спрашивает этих оставшихся, в том числе двенадцать апостолов: «Не хотите ли и вы отойти?» И апостол Пётр отвечает Ему: «Куда нам идти, Ты имеешь глаголы вечной жизни». Апостол Пётр не сказал: «Нет, я не хочу отходить, потому что я всё понял правильно». Апостол Пётр тоже не понимал. Но его любовь и доверие к Господу было для него выше его непонимания. И это, то чего не хватает людям, которые сдались и не выдержали в связи с этим вызовом, о котором я сказал, и впали в то явление, которое часто называют модернизмом. Это именно кризис доверия Господу Иисусу Христу, кризис доверия Богу, нехватка этого доверия, отсутствие веры, желание подстраховаться, желание прикрыться чем-то более понятным. То, к чему это привело тех учеников соблазнившихся, мы знаем из Евангелия, и я не желаю этого никому из православных христиан. Я просто хочу сказать о том, что мы не сможем быть миссионерами, угодными Господу, если мы не верим Его словам, если мы не воспринимаем Его слово как предельную и единственную истину, если мы не ставим его слова выше нас и нашего разума, нашего опыта, нашего предыдущего багажа знаний, наших авторитетов предыдущих или нынешних. Без всего этого мы не сможем быть ни успешным миссионерами, ни, я думаю, и успешными христианами. И всё, что мне хотелось бы сказать в заключение: пожелать нам не потерять этого детского доверия Богу, которое когда-то и зажгло в наших душах огонь любви к Нему.

 Отец Георгий, как понятие для себя в служении границы этого модернизма, когда он начинается?

Вы своим вопросом подняли важную тему. А именно то, что миссионеру это буквально, как писал святитель Николай Японский, – миссионеру опасно быть предоставленным самому себе, опасно быть одному и самому себе судьёй. Поэтому даже те наши великие миссионеры, которые действительно уже становились, получается, сами себе начальниками, даже они не упускали возможности посоветоваться с другими о том, что они делают. В частности, эти слова я привёл из письма святителя Николая к святителю Макарию Невскому, который тоже был миссионером на Алтае, и святитель Николай у него советовался. Святитель Иннокентий Аляскинский советовался у святителя Филарета Московского. То есть это очень важно, чтобы не случилось действительно какого-то нашего незаметного для нас уклонения, важно внутренне быть готовым, и осуществлять это советование. Говоря практически, или с духовным отцом, или с настоятелем, или с тем, кто вас послал на миссию. Но действительно, быть предоставленным самому себе и быть самому себе судьёй – это очень опасное состояние. Лучше советоваться, и при совете Господь будет исправлять, если мы даже что-то допустим неправильное.

Сейчас некоторые миссионеры и некоторые люди, называющие себя православными, активно борются с модернизмом, есть такое целое движение антимодернистов, и иногда используют для этого не очень приглядные выражения, слова в адрес священнослужителей, таким образом обличают человека, чтобы достать, переходят на личности и оскорбления. Как Вы относитесь к этим группам, к этим движениям, потому что там тоже есть миссионеры или люди, которые называются миссионерами и ведут подобную полемику?

Да, я понимаю, о ком идёт речь. Это люди не миссионеры, эти люди, на мой взгляд, едва ли могут быть названы вообще православными людьми. То, что они делают, это никакая не борьба с модернизмом. Наоборот, в их деятельности как раз таки и есть прямые признаки модернизма. Безусловно, эти люди находятся в прелести, и им необходимо покаяться и перестать прекратить делать то, что они делают, если они хотят на самом деле быть православными христианами. Потому что просто фактически своей деятельностью они позорят православие. Но надо сказать, что стоит за всем этим. За всем этим стоят не радение о православии, за всем этим стоит желание потешить собственные страсти, гордыньку собственную, почувствовать себя в позе такого обличителя модернизма, человека, который учит других. Это выражается в таких формах, о которых Вы упомянули. На самом деле это маргинальное явление, в которое входят буквально считаные люди, которые находятся в прелести. К сожалению. К сожалению, потому что я ничего не имею лично против них, я желаю им спасения и обретения истинного православия. Но вступая на этот путь, они дехристианизируют себя самих и своё поведение. Это хорошо видно всем, кроме них самих.

Для многих людей из новообращённых – из буддистов, из мусульман, очень болезненным вопросом является посмертная участь их предков, учитывая то, что у них очень крепкие семейные связи. И для них в контексте Вашей темы позиция православного модернизма более привлекательно. Как можно деликатно им рассказать об этой теме?

Я сам как человек, которому довелось иметь некоторое отношение к зарубежной миссии, разумеется, сталкивался с такой ситуацией, что да, возникает вопрос, как к этому относиться. И действительно, для любого человека это вопрос личный, и он не оставляет равнодушным. Но по моему убеждению, всё равно нужно говорить правду и говорить истину – с любовью, конечно, с сожалением о том, что родственники не дожили до этого времени, когда бы они могли стать православными. Мне, знаете, запомнился византийский текст Иосифа Вриенния, учителя святого Марка Ефесского. Он в диалоге с мусульманином как раз сказал такое. Мусульманин ему то же самое сообщил примерно, что Вы говорите, и он ему сказал: представь, что враги напали на твою деревню и они захватили твоих родственников в плен, а тебе удалось спастись. Так вот, хотя твои родственники попали в плен, и это очень печально, но они будут утешаться мыслью хотя бы о том, что тебе удалось избежать этого плена. А если и ты окажешься в плену вместе с ними, им это никак не поможет. Более того, они ещё больше будут скорбеть о том, что и ты оказался вместе с ними в столь печальном положении. Мне как-то очень запомнился этот пример, хотя я не всегда его использовал, даже нечасто использовал, потому что каждый разговор уникальный, индивидуальный. Но я убеждён, что мы должны говорить людям правду. У нас нет, как в сектах, двойной истины – одна истина, когда ты заходишь, а когда ты вошёл, мы тебе уже говорим настоящую истину. Это не Евангелие. И апостолы тоже не создавали такого внутреннего Евангелия для тех, кто уже продвинулся. Нет. Всё Евангелие открыто, и всё, что там говорится, оно говорится так, как оно есть. Я привёл вам один пример, но когда мы читаем Евангелие, мы видим и другие примеры, когда, казалось бы, люди начинают соблазняться Его речами. Любой современный, скажем так, проповедник оратор, он бы сразу же начал бы искать, как бы сгладить углы, объяснить какие-то непонятности, может быть, уйти от острых тем. Нет. В такой ситуации вы никогда не увидите, что Господь так поступал в Евангелии. Наоборот, Он ещё больше обостряет это. Для чего Он так делает? Потому что смысл в том, чтобы человек определился в конце концов, в самой предельной точке: ты любишь Господа Иисуса Христа больше своих усопших родственников, или ты их любишь больше, чем Господа Иисуса Христа? И мы прекрасно помним все, что Господь говорит: кто любит отца или мать больше Меня, недостоин Меня. Если какой-то человек говорит: если вы скажете, что мои родственники погибшие вне православия не спаслись, мне, значит, православие не нужно, тогда надо сказать: помоги тебе Господь, брат, это твой выбор. Мы не должны ему говорить: ой, ну раз такое дело, сейчас мы изменим православие специально под тебя, а как тебе вот такое православие, такое православие примешь? Это не православный подход. Потому что ещё раз говорю, что Отец наш Небесный, посланниками Которого в идеале и должны быть миссионеры, Он ищет тех, кто поклоняется Ему в духе и в истине. И это тоже, что помогает лично мне, когда я говорю на эти темы, то, что это не что-то далёкое от меня. Потому что и мой отец, допустим, был вне Церкви. Неужели вы не думаете, что я не хочу спасения своему отцу? Конечно, хочу. Но как я могу искажать Евангелие даже ради своего отца? Или хорошо, предположим, я искажу Евангелие – как это поможет моему отцу? Ведь самое главное – не то, что я себе напридумывал, а самое главное – как оно есть на самом деле. Это же правда. Познайте истину и истина сделает вас свободными, – говорит Господь. А если мы людям не говорим истину, как они могут стать свободными? Поэтому Ваш вопрос, безусловно, уместен. Конечно же, это деликатная тема, и конечно же, нужно с молитвой, с деликатностью её освещать, но тем не менее, как бы деликатно мы её ни освещали, в разговоре с человеком нужно называть вещи своими именами. А что касается обращения, честно говоря, те, которые приходят в православие, думая, что спастись можно и в других местах, очень легко потом и уходят из православия. Такие примеры как раз таки я тоже наблюдал, и не один раз.