Волков А.А.
Курс русской риторики

Глава четвертая. Элокуция

Элокуцией^[249] называется раздел риторики, в котором рассматриваются средства и приемы словесного выражения замысла.

Публичное высказывание предназначено для аудитории, которая стремится правильно понять ритора и ожидает от него точной и ясной формулировки мыслей. Если ритор ограничивается задачей быть правильно понятым аудиторией, ему достаточно соблюсти общепринятые нормы речи. Но если тема требует от аудитории значительных усилий, то элементарной культуры речи недостаточно: сложное содержание невозможно выразить простыми средствами.

Высказывание принадлежит к определенному виду словесности, нормы которого определяют характер содержания и речевые средства. Если автор не соблюдает эти нормы, произведение утрачивает необходимые качества, на основе которых получатель использует текст определенным, соответствующим замыслу образом. Если, например, построение и язык документа не соответствуют нормам деловой речи, то документ теряет юридическую силу.

Автор статьи или книги сознательно создает литературное произведение, предназначенное для многократного чтения. Текст литературного произведения требует серьезной работы над словом, ибо важнейшим свойством литературы, в отличие от текущей словесной продукции, является стиль.

Стиль – это отбор и согласованное сочетание в словесном произведении целесообразных выразительных средств языка, создающее устойчивый образ речи, который служит основанием эстетической оценки произведения.

Стиль и слог

Стилистическая оценка является критерием включения литературного произведения в культуру. Словесное произведение оценивается аудиторией с точки зрения продуктивности и новизны идей, которые выдвигает автор, но литературная судьба произведения определяется в основном тем, каким образом эти идеи выражены в слове, то есть качеством стиля.

Пример (1).

“Аристотель говорил о познавательном характере искусства и отвергал точку зрения Платона, противопоставлявшего искусство и познание. Источником воображения (фантазии), как способности создавать образы, он считал ощущения и, в отличие от Платона, признавал эстетическое значение чувственного восприятия действительности.”^[250]

B этом отрывке из академической “Истории философии” заметна профессиональная работа литературного редактора. Изложение отличается правильностью, чистотой, ясностью, соразмерностью; соблюдены все литературные нормы; нет эмоционально окрашенных, редких или сколько-нибудь неожиданных слов; содержание фраз кажется понятным; текст гладко читается про себя и вслух; уточняющие обороты расположены в непосредственном соседстве со словами, значение которых они поясняют. Но мысли автора не видно, поскольку отсутствует стиль. Речь настолько обезличена, что трудно даже судить, насколько искажены действительные взгляды Аристотеля. Не всякая особенная манера выражения может считаться стилем.

Пример (2) (Написание слов u пунктуация оригинала).

“Сходство в поведении может быть также продолжением морфологического сходства. Так, сходство мимики человекообразных обезьян и человека должно обуславливаться, по крайней мере, одинаковой лицевой мускулатурой. Сравнительное исследование поведения может констатировать лишь внешнее сходство в поведении. При попытке его /сходства/ интерпретации психические свойства человека не могут быть спроецированы на животное. И наоборот, при исследовании поведения в русле эволюционной теории человек нередко “низводится” до уровня животного. То есть, человека, в принципе, рассматривают стоящим на одной ступени с животным.”

B приведенном фрагменте перевода-подстрочника неповторимо сочетаются следы языка оригинала (немецкого), особенности научной речи и индивидуальная речь (идиолект) переводчика. Но стилем это стечение речевых стихий не является, потому что особенности речи переводчика (например, специфическое написание глагола “обусловливать” как производного, по-видимому, от существительного “слава”, а не “условие”, употребление слова “продолжение” в значении следствия и т. п.) образуют своего рода мозаичную форму, элементы которой не несут никакой смысловой нагрузки и представляются результатом недостаточно внимательного редактирования текста.

Пример (3).

“Отвергая подражательных художников за их “многоделание” и “подражание подражанию”, Платон, по-видимому, просто исключает из своего государства всякое искусство как самодовлеющее творчество. Если он признает неподражательное искусство, то это в сущности значит, что он признает только вполне искреннее и непосредственное жизненное отношение к миру. Так, например, можно молиться, произносить речь, писать картину, но все это имеет чисто жизненное значение. В каком смысле искреннюю и непосредственную молитву можно назвать искусством (ибо есть, ведь, искусство и молиться; один умеет, другой не умеет молиться), в таком, и только в таком, смысле Платон и допускает искусство. Но это и значит, что: 1) Платон не признает искусство в нашем смысле за допустимое творчество; 2) такое самодовлеющее творчество для него есть “подражание”, т. е. как бы творчество не всерьез; и что 3) подлинное творчество есть усовершенствование себя самого, являясь единственно допустимым подражанием – на этот раз уже вечному образцу.”^[251]

Мысль формулируется не вполне ясно; некоторые слова используются в значении, непонятном широкому читателю; встречаются неловкие и неточные выражения, так называемые “стилистические погрешности”; книжная речь перебивается элементами разговорной; вводные слова и уточняющие обороты, союзы и предлоги стоят на неожиданном месте; порядок слов отражает становление мысли автора, которому решительно нет дела до легкости чтения. Но здесь есть стиль. И это стиль Алексея Федоровича Лосева, который невозможно спутать ни с каким иным и который не осмелится править ни один редактор, потому что в стиле выражается авторская мысль, то принципиально новое и неповторимое, что А. Ф. Лосев знает и умеет сказать о Платоне.

Итак, в словесном строении произведения проявляются слог и стиль.

Под слогом мы будем понимать совокупность общеобязательных выразительных качеств речи, надежно обеспечивающих ее понимание и приемлемость.

Под стилем мы будем понимать совокупность особенных свойств речи, побуждающих читателя или слушателя опознавать, выделять и ценить речь именно данного автора.

Хороший слог, таким образом, составляет основу, на которой может строиться стиль, как особая манера речи, порой нарушающая норму.

I. Качества слога

Качества слога определяются отношением авторской речи к общим нормам литературного языка (правильность и чистота) и к нормам ведения речи (ясность, уместность, красота). Отношение общественно-языковой практики к нормам литературного языка изучается дисциплиной, которая называется культурой речи.

Правильность – соответствие речи общеобязательным нормам современного литературного языка. Под современным литературным языком понимается язык художественной, философской, научной, публицистической, духовной, деловой словесности с 30-х годов XIX до нашего времени.

Понятие современного литературного языка относительно: если в его объем включать только текущий речевой обиход, то утратит смысл понятие культуры языка, ибо содержание культуры – опыт, который сохраняется обществом. Поэтому система норм литературного языка должна включать по возможности такой состав правил, который позволяет понимать и воспроизводить максимально полный объем произведений словесности за максимально долгий период его развития. Но в таком случае нормы литературного языка утрачивают внутреннее единство, а объем классического материала становится труднообозримым.

Поэтому приходится ограничивать понятие современного литературного языка исходя из относительной цельности его системы и стилистической однородности произведений.

Нормы литературного языка

Устанавливаются и определяются филологической дисциплиной историей литературного языка на основе изучения языка классиков литературы – писателей, язык и стиль которых рассматривается, как образцовый, а произведения обязательно изучаются в школе сначала в курсе русского языка в составе грамматических примеров, а затем в курсе истории литературы – как высшие достижения языкового, в частности художественного, творчества.

Нормы литературного языка обеспечивают единообразное понимание текста и преемственность культуры. Нормы литературного языка охватывают всю совокупность речевой деятельности и противостоят солекизмам – нарушениям грамматической, логической, семантической связности речи, а также речи нелитературной – диалектам, просторечию, различного рода социальным и профессиональным жаргонам, табуированным выражениям, засорению речи иностранными словами и оборотами, архаизмам и неоправданному речетворчеству в виде неологизмов.

По сфере действия нормы литературного языка подразделяются на общие (нормы языка) и частные (нормы речи). Общие нормы распространяются на любые высказывания, а частные – на произведения отдельных видов словесности, например, поэтических произведений, документов и т. д.

K общим нормам принадлежат:

• орфоэпические нормы устной речи, которые подразделяются на фонетические (нормы произнесения слов и словосочетаний) и просодические (нормы построения интонации), например, ударение в слове обеспечéние на третьем слоге;

• морфологические нормы построения слов, например, множественное число от слова офицер – офицéры с ударением на третьем слоге;

• словообразовательные нормы, например, образование от существительного условие глагола обусловливатъ со звуком и соответственно буквой о в корне, а не *обуславливать;

• лексические нормы употребления слов и устойчивых словосочетаний в определенных значениях, например, слово знаковый означает “относящийся к знаку, имеющий функцию знака”, а слово значимый означает “имеющий существенное значение”, поэтому нельзя сказать “знаковая речь президента”, но “значимая или значительная речь президента”; или: “Дай Бог нам преодолéть наши очень сложные социально-экономические u политические проблемы” – проблемы можно решить.

• логико-синтаксические нормы построения словосочетаний и предложений, регулирующие правильную смысловую связь элементов высказываний. Например, если опущен обязательный элемент словосочетания, создается неопределенность смысла:

“Пожалуйста, тот, кто вносил, может высказаться. Кто вносил?… Кто хотел бы с иных позиций? Дайте, пожалуйста, возможность…”;^[252]

• собственно синтаксические нормы, регулирующие устойчивые формальные связи слов в словосочетаниях и предложениях; нарушение этих норм приводит к неразличению синтаксических значений и обеднению смысла фразы: “Начальник охраны завода доложил по вопросу о подготовке по заводу мероприятий по очистке территории”;

• орфографические нормы, регулирующие написания слов; нарушение орфографических норм затрудняет понимание письменной речи;

• пунктуационные нормы, регулирующие членение предложений и обеспечивающие правильное понимание строения высказывания.

Общие нормы литературного языка изучаются в соответствующих разделах общего курса русского языка и в курсе стилистики.

К частным нормам принадлежат правила построения документов, публичных выступлений, научных сочинений, писем, художественных произведений и т. д.

Частные нормы литературной речи изучаются в специальных разделах курсов стилистики и в курсах теории словесности, риторики, поэтики, деловой речи. К частным нормам прозаической речи относятся, например, логические правила аргументации, правила построения высказываний, периодов и фигур речи.

По характеру использования литературные нормы подразделяются на действующие и классические. К действующим относятся нормы, которые используются в текущей устной и письменной речи. К классическим относятся нормы, которые используются в классических произведениях, но вышли из постоянного употребления.

Рассмотрим пример несоответствия классических и действующих норм.

В языке этого отрывка из “Медного всадника” заметны отличия классической литературной речи пушкинской поры от современной. Так, слова челобитчик, внимать, деепричастие бьясь (от глагола биться) в современной речи почти не употребляются, а выражение роптать пени, тем более с деепричастной формой глагола ропща, – вообще непонятно: оно означает невнятно шептать упрек.

Действующие нормы часто приходят в столкновение с классическими, но четкую границу между ними провести невозможно, тем более что классические нормы иногда активизируются, как, например, использование в русской речи церковнославянских слов и оборотов, некоторых формул речевого этикета, свойственных дореволюционному обиходу, написаний слов в дореволюционной орфографии и т. д.

Чистота слога – однородность речи в отношении к общим и частным нормам литературного языка.

Чистый слог облегчает восприятие речи, так как позволяет слушателю или читателю сосредоточить внимание на ее содержании, не отвлекаясь переменой способа выражения мысли. Засоренность слога является результатом механического смешения в речи различных функциональных, исторических, авторских стилей, включения в речь нелитературных слов и оборотов – и часто производит комическое впечатление:

“Мы часто думали о тех процессах, которые протекают с точки зрения самостоятельности республик; вопрос межнациональных отношений самый тонкий, ранимый такой.”^[253]

Помимо обычных стилистических ошибок (с точки зрения самостоятельности, ранимый вопрос) в этой краткой фразе сталкиваются общенаучные (процессы протекают), документально-деловые (самостоятельность республик), политические (вопрос, межнациональные отношения) обороты официальной речи со словами и оборотами, свойственными беллетристике (тонкий, ранимый такой), что и создает неожиданный комический эффект.

Речь ценят не за умные слова, а за мысли. Чтобы сохранить чистоту речи, следует избегать нагромождения ненужных иностранных слов и варваризмов, калькирования иноязычных слов, словосочетаний и оборотов речи. Если языковая однородность изложения нарушена, речь становится настолько заумной, что читатель задает себе законный вопрос: а стоит ли содержание тех усилий, которые приходится делать, чтобы разгадать этот странный словесный шифр?

“В своей генеративной способности мистический опыт уникален. Хотя бытие-действие включает в себя еще два горизонта, отвечающие “виртуальным событиям” и “событиям наличествования”, и опыт таких событий, также будучи деятельностным “опытом бытия”, равно может служить порождающим ядром некоторой антропологии, однако в этом случае могут возникать лишь антропологически редуцированные, не обеспечивающие полноты самоосуществления человека.”

Слог может быть засорен различного рода архаизмами, историзмами и неологизмами, которые появляются в речи иногда как неудачная попытка выразить содержание исторического факта или мысли старинного писателя, а иногда из-за стремления стилизовать речь. B контрасте с церковнославянской богословской терминологией научная, деловая или газетная лексика выглядят особенно неуместно: *“… плоды аскетической аналитики включают в себя тонкую u детальную дескрипцию развития страсти, укоренения ее в душе.”

Стилизация порядка слов может привести к двусмысленности: “Не удержал мяч вратарь, но добить его было некому.”

Слова и выражения грубые (вульгаризмы), свойственные речи уголовного мира или маргинальных слоев общества (жаргонизмы), известной части молодежи (сленг), специфическая профессиональная лексика, употребляемая не к месту, засоряют речь.

Вульгарные и жаргонные выражения особенно опасны, потому что они резко снижают авторитет того, кто использует их в публичной речи.

Русский язык, как и всякий развитый литературный язык, представляет собой систему так называемых функциональных стилей – разновидностей литературной речи, особенности которых определяются ее назначением и содержанием. Обычно выделяются обиходно-разговорный, документально-деловой, научно-технический, общественно-политический, художественно-литературный функциональные стили русского языка.

Очевидно, имеет смысл говорить о духовной речи, как особом функциональном стиле русского литературного языка, лингвистическое отличие которого от других функциональных стилей, основанных только на современном русском языке, состоит в синтезе церковнославянской и русской речи.^[254]

B различных видах и жанрах духовной речи (в богослужении, проповеди, богословской, апологетической литературе, в академической речи, в газетных публикациях) церковнославянская и русская языковые стихии сочетаются различным образом. Развитый жанровый состав духовной словесности и активное использование произведений, принадлежащих ко всем периодам развития русского литературного языка, делают функциональный стиль духовной речи уникальным явлением в составе современного русского литературного языка. Несмотря, однако, на эту кажущуюся разнородность, как позволяют думать исследования последнего времени^[255], в духовной словесности обнаруживается возрастающее единство выразительных средств и становление особенных норм устной и письменной речи.

B условиях становления функционального стиля духовной речи следует особенно внимательно относиться именно к чистоте слога, потому что требование чистоты связано с отбором выразительных средств, качество которого определяется знанием языка и литературным вкусом.

Органическое слияние различных выразительных средств достигается в произведениях ряда современных церковных авторов, например, митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева), которого можно с полным основанием считать классиком современной русской духовной прозы.

Ясность слога означает, что любой, кто владеет языком, может однозначно и без усилий воспринять речь и понять ее содержание.

Чем яснее речь, тем в большем объеме она усваивается и в большей мере экономит усилия создателя и получателя. Темная речь, напротив, создает дополнительные трудности понимания и поэтому быстро утомляет. У вынужденного слушателя или читателя она вызывает законное раздражение против автора и неизбежное отвращение от предмета.

Достигается ясность в основном использованием ограниченного запаса общепонятных употребительных слов в словарных значениях, слитным построением слабо распространенных словосочетаний, отказом от вводных и уточняющих оборотов, привычным порядком слов в предложении и простотой синтаксических конструкций.

“Видим ли мы воздух, слышим ли, чувствуем ли мы его? Посмотрите в даль, хоть в самый ясный ведряный день: какая причина, что далекие леса, рощи, села и холмы виднеются словно в тумане, тогда как тумана вовсе нет? Разумеется, воздух: он мешает нам ясно видеть далекие вещи; хоть он сквозит как хрусталь, а все же когда его много, то он собою застит. Если налить в хрустальную посуду самой чистой ключевой воды, то кажется, будто в посуде нет ничего; а налей этой самой воды в водоем обширный, то хоть сквозь нее и видны все камешки на дне водоема, но все же не так ясно, как без воды: значит, воздух можно видеть – это вещь видимая.”^[256]

Уместность слога – правильный выбор выразительных средств языка в отношении к предмету речи.

В системе выразительных средств языка выделяются слова и обороты, соответствующие регистрам речи: так называемым высокому, среднему и простому (низкому) слогу.

Регистр речи – совокупность выразительных средств языка, указывающих на оценку говорящим уровня значимости предмета речи по отношению к общественной норме: как возвышенного и санкционирующего общественную норму, общепринятого и соответствующего общественной норме или частного и занимающего положение ниже общественной нормы.

Так, слова-синонимы лик, лицо, личико относятся соответственно к высокому, среднему и низкому регистрам. Высокий слог (лик) применяется в торжественной официальной речи о предметах возвышенных; простой слог (личико) применяется в обыденной неофициальной речи о предметах повседневных; средний слог (лицо), который используется для большинства прозаических сочинений, ограничен снизу обиходно-разговорной лексикой и оборотами речи, а сверху – высокой лексикой.

Пример высокого регистра современной речи:

“Теперь же, когда книги церковные и толкования, кои изрекали святые Божьи люди, движимые Духом Святым, приобрести легче, чем хлеб насущный, именно теперь, присваивая себе имя христиан, обрушиваются на Церковь еретичествующие служители сатаны. Они возвещают вероломство под предлогом веры, антихриста под именем Христа и, прикрывая ложь правдоподобием, хитростью, уничтожают для нас истину.”^[257]

Пример среднего регистра современной речи: “Нам необходимо научиться постоянно анализировать свои собственные поступки и мысли. Надо знать свои пороки и грехи. Это сознание побудит нас просить у Бога помощи в деле покаяния. Только сознание своей греховности поможет нам изменить свою жизнь, если до сих пор мы находились в нераскаянности.”^[258]

Пример простого регистра современной речи:

“Твою посылочку и письмо получил я своевременно. За посылочку надо тебя не благодарить, а побранить: сама живешь в скудости и выдумала посылать посылочки, да еще схимнику, который должен питаться хлебом и водой по примеру святых отцов. Говорю тебе строго, чтобы впредь этого не было.”^[259]

B первом примере широко использованы церковнославянские обороты речи и порядок слов там, где они не обозначают реалии и могли бы быть заменены общепринятыми русскими: не книги церковные u толкования, а церковные книги и толкования, не кои, а которые, не изрекли, а создали, не хлеб насущный, а продукты питания, не еретичествующие, а еретики, не возвещают, а проповедуют. Эти выражения и обороты указывают на особо высокую значимость предмета речи.

Во втором примере, взятом из проповеди того же автора, использован средний регистр речи – обычные книжно-литературная лексика и синтаксис: постоянно анализировать, сознание, побудит нас, просить помощи, в деле покаяния. Выбор этих выражений и оборотов показывает, что автор представляет предмет как безусловно важный, но соответствующий обычному, нормальному образу действий и помыслов христианина.

В третьем примере используются русские разговорно-обиходные слова и обороты: обращение на “ты”, побранить, выдумала, чтобы этого не было, слова с уменьшительным значением: посылочка, автор избегает церковнославянских слов и даже свой монашеский образ передает разговорным словом: не схимонах, а схимник.

Автор стремится не обременять расходами свою духовную дочь (письмо написано в 1952 году) и, не огорчая ее, тактично побудить больше не посылать ему продукты. Письмо носит личный характер, и запрещение посылок употреблением разговорных слов предстает как мотив частный и обыденный. Такое намеренное снижение регистра позволяет сделать духовное наставление практически исполнимым, а наставника – близким и доступным.

Смешение или неправильное применение регистров речи, в особенности неуместные церковнославянские выражения и слова, может создать неожиданный комический эффект, чего следует всячески избегать. Точное применение речевых регистров особенно трудно в речи проповедника: обычные в церковном обиходе и в духовной словесности слова, формы и обороты являются в то же время стилистическими показателями высокого стиля светской речи.

Учитывая, что современная светская публичная словесность даже в своих наиболее официальных и торжественных проявлениях, как, например, инаугурационная речь Президента, избегает высокого стиля, но предпочитает пользоваться средним регистром с существенными элементами низкого, применять высокий регистр следует с большой осторожностью и выбором. Как выражение возвышенного высокий регистр и вообще церковнославянская речевая стихия, очевидно, с трудом доступны современному языковому сознанию, которое формируется средствами массовой информации и потому способно вращаться в основном в сфере, по выражению М. М. Бахтина, “материально-телесного низа.”

B проповеди и в церковной публицистике вполне возможны удачные и оправданные сочетания различных регистров.

“Оглядывая отечественную историю, непредвзятый наблюдатель повсюду находит несомненные следы промыслительного Божия попечения о России. События здесь происходят почти всегда вопреки “объективным закономерностям”, свидетельствуя о том, что определяют историю не земные, привычные и, казалось бы, незыблемые законы, а мановения Божии, сокрушающие “чин естества” и недалекий человеческий расчет. Чудо сопровождает Россию сквозь века. Вот и нынче – по всем планам закулисных дирижеров современной русской трагедии наше национально-религиозное самосознание давно должно бы захлебнуться в смрадном и мутном потоке пропаганды насилия и бесстыдства, космополитизма, богоборчества и животных страстей. Наша государственность должна была давно рухнуть под грузом бесконечных предательств и измен, внутренних интриг и внешнего давления. Наши дети давно должны были бы убивать друг друга на полях новой братоубийственной гражданской войны, для разжигания которой приложено столько усилий мнимыми “миротворцами” и лукавыми “посредниками.” Наша хозяйственная жизнь должна бы давно замереть, опутанная удушающей сетью “реформ”, ввергнув страну в экономический и политический хаос.

Ан нет – хранит Господь! Гнется Русь – да не ломается, и зреет в народе (прежде всего – в народе церковном) понимание своей великой судьбы, своего подлинного призвания: быть народом Божиим, неся жертвенное, исповедническое служение перед лицом соблазнов, искушений и поношений мира, по слову Господа Иисуса Христа: “Будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое… и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь; претерпевший же до конца спасется” /Мф. 24: 9:11–13/.^[260]

Фрагмент начинается аллюзией, которая сразу же вводит читателя в объективно-нейтральный стиль исторической прозы: деепричастный оборот в начале фразы, ритм академической лекции, “непредвзятый наблюдатель”, оглядывающий русскую историю с высоты птичьего полета, – излюбленный герой историков-позитивистов XIX века. Но автор сразу же сталкивает научно-историческую лексику среднего регистра с высокой церковнославянской и при этом продолжает изложение, сохраняя особенности синтаксиса научного изложения, близкие манере речи В. О. Ключевского.

Подчеркнутая ирония первых двух фраз резко сменяется, начиная с третьей, сначала разговорным выражением “вот и нынче”, а затем острым ораторским пафосом, который стремительно достигает уровня высокого регистра обличительной речи псогоса^[261] с его продолженным трехчастным ритмизованным периодом, объединенным анафорой, заимословием (“Наши… должны” — слова “дирижеров”) и фигурой соответствия. Но после слова “хаос” – снова резкий поворот смысла и столь же резкая смена стиля речи явно просторечным пословичным оборотом: “ан нет” и замедление темпа речи с помощью инверсии глагола и фигуры экзергазии – синонимии оборотов (“своей великой судьбы, своего подлинного призвания”). Наконец – высокий славяно-византийский стиль торжественной проповеди – энкомия, завершающийся цитатой из Св. Писания.

Все переходы ритма и смены стиля и регистров речи воспринимаются как органическое единство. Это мастерство слова выглядит совершенно естественно и становится заметным только при специальном анализе текста.

Красота слога – совершенное выражение мысли посредством оптимального отбора, сочетания и соразмерного расположения слов и выражений.

Украшенной речь становится, когда мысль выражена так, что ее невозможно выразить иначе. Рассмотрим пример.

“Народ… От частого и бессовестного употребления слово это так истерлось, истрепалось и выцвело, что теперь почти невозможно определить его истинное значение. Но, по счастью, жив еще сам народ униженный и обманутый, обворованный и оболганный, – русский народ еще жив.”^[262]

B этом примере можно увидеть целый ряд приемов выражения смысла, риторических фигур, которые придают речи органическое совершенство.

Выбор и сочетание слов

B примере используются фигуры слов: антилогия – соединение в одно целое слов с различным несовместимым значением, создающее парадоксальный смысл: частое u бессовестное употребление; синонимия с градацией – использование ряда синонимов, каждый из которых усиливает значение предыдущего: истерлось, истрепалось u выцвело; экзергазия – повтор (часто с усилением) синонимических оборотов или словосочетаний: униженный u обманутый, обворованный u оболганный.

Использование словесных фигур превращает свободное словосочетание в связанное и придает каждому слову контекстное идиоматическое значение: отдельное слово становится элементом связной конструкции, которая имеет значение как целое – единораздельное имя ситуации.

Но на фоне этой конструкции, при столкновении несовместимых или неожиданно сочетающихся слов, значение каждого слова, включенного в фигуру, приобретает выпуклость и особую выразительность.

Так, выбор и сочетание слов в первом предложении содержит противопоставление. Слова первой части предложения – синонимический эпитет к отглагольному существительному (“частого u бессовестного употребления”) – указывают на действие и, следовательно, на деятеля, часто и бессовестно употребляющего слово “народ.” Слова второй части предложения (придаточного изъяснительного) относятся к образу автора и содержат параллелизм: “частое u бессовестное употребление” – “истинное значение”, “так истерлось, истрепалось u выцвело” – “что невозможно определить.”

Таким образом, противопоставление охватывает все предложение: оно начинается на уровне отдельного словосочетания и завершается на уровне сложноподчиненной конструкции.

Действительно, второе предложение в свою очередь противопоставлено первому: эпитеты слова “народ” – страдательные причастия (“униженный u обманутый, обворованный u оболганный”), связанные с эпитетом первой части фразы, как претерпевание с действием. Фраза образует противительный период – фигуру антитезу с рамочной конструкцией слов: “народ” – “жив.” B этой фигуре слово “народ” противостоит реальности народа, ложное слово как обман и кажимость – истине как жизни.

Расположение слов и конструкций

B примере использован ряд фигур мысли, которые определенным образом оформляют высказывание, выделяя особенности строя мысли автора.

Пример начинается словом “Народ…”, которое оторвано от последующей фразы и представляет собой начало намеренно прерванной мысли. Но это слово повторяется в последнем предложении уже в составе завершенной мысли. Эта риторическая фигура, называемая эллипсом, создает наложение (аппликацию) мыслей: одна мысль течет как бы в подводном русле, а на поверхность выходит другая, чтобы впоследствии слиться с первой в завершении фразы.

Другой фигурой, характерной для примера, является дважды использованный хиазм: фраза строится таким образом, что ее смысл развертывается не от начала к концу, а влево и вправо от центра, левая и правая части конструкции зеркально отражают друг друга и могут быть связаны как причина и следствие или как-нибудь иначе.

B первом предложении часть конструкции “от частого u бессовестного употребления” стоит перед словом “слово”, во втором предложении параллельная ей по смыслу часть стоит после слова “его”: “истинное значение”; ближе к центру слева стоят слова: “так истерлось, истрепалось u выцвело” и “что теперь почти невозможно определить”, которые уже непосредственно связаны по смыслу и синтаксически.

Так получается зеркальная структура параллельных элементов: 2—1–1—2, которая создает смысловой и одновременно фонетический ритм предложения.

Во втором предложении использован вариант хиазма эпанодос (превращение); здесь слова первого предложения повторяются в обратном порядке во втором: “жив еще сам народ” и “русский народ еще жив”: 1—2–3—4-4—3–2—1. Между этими частями стоят слова: “униженный u обманутый, обворованный u оболганный”, которые, образуя в составе конструкции фигуру парантезу (вставку), сами по себе также являются хиазмом: “униженный” параллельно “оболганный”, “обманутый” параллельно “обворованный”, поскольку унижен тот, кто оболган и обманут тот, кто обворован.

Такой разрыв синтаксических или семантических связей, создающий неожиданные смысловые группировки слов, называется в риторике силлепсом.

Если мы сопоставим фигуры слов и фигуры мыслей, то увидим, что одни фигуры вставляются в другие, а все вместе они создают особый смысл, дополнительный с точки зрения обычной последовательности слов. Благодаря использованию фигур речи фраза получает смысловую глубину и строится нелинейно, поскольку связи ее элементов образуют сложное смысловое пространство.

Ритм речи

Разделим пример на смысло-ритмические группы так, как он должен, членясь паузами, произноситься в ораторской речи.

 

 

Смысло-ритмические группы по примерному соотношению (мы имеем дело с прозой, а не со стихом) числа ударных слогов и общего числа слогов подразделяются на три разряда краткие, средние и долгие, которые, как видим, повторяются и связаны с фигурами слов и мыслей.

Красота слога качественно отличается от других его качеств.

Первые четыре качества слога (правильность, чистота, ясность, уместность) отражают всего лишь речевую культуру говорящего и пишущего и предполагают, по существу, лишенную индивидуальности правильную линейную последовательность речи, которая обеспечивает надежную коммуникацию. Такая речь представляет собой последовательное склеивание слов и словосочетаний в соответствии с правилами языка.

Красота речи есть результат синтеза выразительных средств, создающего смысловую и выразительную глубину, многомерность слова.

II. Стиль

B отличие от стилистики, наблюдающей стиль как факт, риторика понимает стиль как задачу.

Высокое достоинство мысли требует достоинства выражающего ее слова. Стиль не самовыражение, которое в лучшем случае рождает лишь стилизацию. Ритор создает стиль напряженным усилием выразить мысль, что удается, только если содержание, которое он сообщает, действительно достойно совершенного выражения.

Составляющие стиля

Работа над стилем включает:

• отбор и использование слов и словосочетаний, которые составляют основу содержания текста;

• оформление и смысловую группировку мыслей в риторических фигурах;

• организацию отдельных предложений текста, которая обеспечивает движение мысли в слове – осмысленное и ясное представление новой информации в отношении к сообщенной ранее, что достигается соответствующим замыслу порядком слов и словосочетаний в предложении (актуальное членение предложений);

• обеспечение связности текста в виде упорядоченной зависимости последующих предложений от предшествующих (прогрессия и дискурсивная последовательность);

• смысловое членение текста на отдельные, относительно завершенные мысли и выражение каждой мысли путем организации ее в конструкцию, выделения, смыслового и ритмического согласования ее частей (период);

• развертывание отдельных мыслей путем их необходимого дополнения (амплификацию);

• членение и организацию текста в целом, согласование приемов выражения и устранение длиннот и повторов и восполнение смысловых пробелов.

Лексические средства

Слово связано в своем значении, строении, звучании с другими словами. В системе языка оно включено одновременно в несколько рядов объединенных или противопоставленных по тем или иным признакам слов. Такие ряды бывают двоякого рода: ряды слов, из которых мы выбираем нужное слово, и ряды слов, на основании которых мы отбираем уместное слово, отвергая другие, неуместные.

Мы выбираем слово из синонимических и паронимических рядов.

Синонимами называются слова и устойчивые словосочетания, которые имеют близкие или тождественные значения и могут быть взаимозаменяемыми в контексте таким образом, что подстановка одного синонима вместо другого не влечет за собой изменения основного смысла предложения.

Например: спешить и торопиться, втихомолку и потихоньку, искренне и откровенно, аморальный и безнравственный.

Паронимами называются однокоренные слова, сходные по звучанию и значению, но не совпадающие в значениях.^[263]

Например: деяние и действие, безответный и безответственный, существо и сущность, жизненный и житейский, прогрессирующий и прогрессивный, реактивный и реакционный, диалектный и диалектический.

Различие между синонимами и паронимами состоит в том, что неправильный выбор синонима приводит к неточности выражения, а неправильный выбор паронима является речевой ошибкой, так как приводит к изменению основного смысла предложения.

Действительно, мы можем употреблять синонимы вместе как однородные члены предложения, поясняя одним синонимом значение другого или строя риторические фигуры сгущения и наращения: “Началась анархия, то есть безначалие”, “яд религиозного индифферентизма, безразличия к святыням веры”, но не можем таким образом употребить паронимы: *“Смотрите, летят реактивные, реакционные самолеты.” В дальнейшем мы будем рассматривать в основном именно синонимические ряды слов.

Итак, синонимы употребляются двояким образом: скрытым, когда выбирается один из синонимов, и открытым – в контексте, когда синонимы уточняют, разъясняют друг друга, противопоставляются или составляют группу слов с объединенным значением.

Но как выбор, так и контекстное употребление синонимов предполагают их отбор на основании сочетаемости слова и тех несинонимических лексических рядов, в которые оно входит.

Рассмотрим пример.

“Раннее (солнце, солнышко, дневное светило) (разбудило, активизировало, пробудило, подняло) меня (задолго, за много времени) до (колокольного звона, благовеста). (Как, каким образом) я (заснул, уснул, задремал, забылся сном), (полураздетый, полуодетый) не (знаю, помню). (Поднялся, встал, восстал, воспрянул, воздвигнулся) я (освеженный, свежий, с обновленными силами) и (веселый, здоровый, энергичный, бодрый), (будто, словно, как будто, точно) (за моей спиной, прежде, раньше, недавно, в недалеком прошлом) не была (пройдена, преодолена, брошена) почти тысяча верст (изнурительного, трудного, утомительного, мучительного, нелегкого, сложного) (дороги, пути, маршрута). Но (недуги, болезни, недомогания, страдания, немощи) мои (оставались, были, сохранялись, находились) при мне, даже еще как будто (сильнее, ожесточеннее, мучительнее, злее, болезненнее) (вцепились, впились, вгрызлись) в мой (прочно, крепко, основательно) (скроенный, сшитый, сделанный) организм, столько (времени, лет, годов) (ратоборствовавший, боровшийся, сражавшийся, воевавший, сопротивлявшийся, бившийся) с моими “лихими болестями” и (только, лишь) (в последнее время, недавно) (ставший, начавший) им (уступать, сдаваться, поддаваться) с (устрашающей, пугающей, зловещей, подозрительной, настораживающей, угрожающей) (слабостью, бессилием, пассивностью, беспомощностью).”

Синонимические ряды, представленные в примере, могут дать огромное количество вариантов фразы, при этом каждая из возможных комбинаций будет передавать то же основное содержание.

Выбор слова из синонимического ряда зависит от собственного значения этого слова. Слова солнце, солнышко, дневное светило обозначают один и тот же предмет, но различаются нейтральным и уменьшительно-ласкательным значением, с одной стороны, и стилистическим значением регистра речи: среднего и возвышенного, с другой. Наречие задолго и наречный оборот за много времени различаются тем, что первое указывает на субъективное состояние говорящего, а второй – на объективно протекший промежуток времени. Глагол разбудить содержит значение активного действия субъекта (солнца), а глагол пробудить, пробудиться означает проснуться и направлен на объект действия. Форма слова благовест содержит значение благой вести, в то время как словосочетание колокольный звон нейтрально и никакой оценки не содержит.

Поэтому предложения: *“Рано взошедшее солнце подняло меня с постели за много времени до колокольного звона” и *“Раннее солнышко разбудило меня задолго до благовеста”, хотя и “несут одинаковую информацию”, но говорят различные, даже прямо противоположные вещи о самом важном – об отношении автора к предмету речи. В первом случае автор внутренне отстранен от события и даже как бы недоволен происшедшим; во втором случае он явно радуется солнышку, раннему утру, благовесту, узнает в солнышке живое существо и чувствует к нему теплую благодарность.

По большей части слова многозначны (полисемичны), хотя существуют слова с одним значением (кофе, зловещий). Среди значений слова выделяются основное и второстепенные, а также прямые и переносные. Значения слова могут быть не просто различными, но такими, что понятое в основном значении слово уместно в речи, а понятое в дополнительном значении – неуместно. Выбор слова из синонимического ряда часто определяется составом его значений.

Так, слова “тысяча верст утомительного пути” или “тысяча верст трудного пути” указывают на полисемию слова как на основание выбора синонима. Слово “путь” означает порядок и направление движения и в своем синонимическом ряду является так называемой доминантой, то есть словом с наиболее общим значением, которое может заменить остальные слова ряда. У “пути” помимо значения “дороги” имеются и иные значения, например, “жизненный путь”, “духовный путь.” Слово же “утомительный” имеет только одно конкретное значение “причиняющий утомление.”

B повествовании о конкретном событии, чтобы избежать ненужной ассоциации с “духовным путем”, уместно именно сочетание “утомительный путь”, а не “трудный путь.”

Слова и словосочетания могут быть нейтральными и эмоционально окрашенными (экспрессивными), разговорными и книжными.

Экспрессивное слово может содержать положительную и отрицательную оценку предмета. Выбор разговорного или книжного слова указывает как на близость или отстраненность автора и читателя, так и на самооценку автора. Выбор слова как нейтрального или экспрессивного, разговорного или книжного задает в первую очередь модальность речи – отношение говорящего к ее содержанию, а следовательно, выражает образ автора: эта модальность речи определяет общий взгляд автора и читателя на ее содержание.

Среди слов с экспрессивным значением особенно выделяются слова с уничижительным значением или оттенком значения, слова вульгарные и слова грубые с оскорбительным значением, которые запрещены в употреблении (табуированные слова). Вместо слов с уничижительным значением часто используются синонимические эвфемизмы, слова или словосочетания с тем же значением, но не несущие оттенка уничижительности.

Но принципиальный отказ от использования слов, обозначающих неприятные реалии, оценивается как манерность речи, своего рода лицемерие, и потому отрицательно влияет на этическую оценку образа ритора. Поэтому, если речь идет, например, о недостатке совести у политика или журналиста, то правильным будет сказать прямо: “частое u бессовестное употребление слова.”

B примере синонимический ряд (недуги, болезни, недомогания, хвори, немощи, страдания) открывает автору широкую возможность пожаловаться на свои недомогания, но уместным оказывается слово “недуги” в эвфемистическом значении и ироническое употребление просторечной формы слова “болезнь” – “лихие болести.”

Слова могут быть исконными и заимствованными.

Заимствованные слова, в свою очередь, подразделяются на освоенные в языке и новые, несущие дополнительную информацию о своем происхождении. Освоенные языком заимствованные слова не всегда даже распознаются как иноязычные по происхождению, и существует множество незаметных переходов в степени осознания иноязычного происхождения слова: хлеб, богатырь, князь, русалка, капуста, башмак, сарафан, церковь, стихия, псалом, пробирка, томат, кофе, проблема, фантастика, этимология, фанфарон, активизировать, менеджмент, консенсус. Кроме того, язык, из которого заимствовано слово, небезразличен для его стилистической оценки.

Заимствованные слова могут иметь более или менее близкие синонимы в виде исконных слов (фанфарон – хвастун, консенсус – согласие), могут иметь в виде синонимов более употребительные заимствованные же слова (томат – помидор), но могут и не иметь близких синонимов исконного происхождения (организм, церковь, свекла, кофе).

Обычно, но не всегда, иноязычные слова оказываются более книжными и нейтральными, чем соответствующие им исконные русские или неотличимые в современном языке от русских церковнославянские (ср. активизировать – оживлять, но комбинация – сочетание, концепт – понятие).

Выбор слова по происхождению определяется его собственным значением, отношением к этимологии синонимов, но главным образом – содержанием речи. Неуместное использование иноязычных слов наряду с книжными создает комический эффект:

“Ранний восход солнца активизировал меня задолго до колокольного звона. Как я заснул полуодетый, не помню. Воздвигнулся я с реабилитированным потенциалом нервной системы u энергично, как будто в недалеком прошлом мною не был реализован комплексный маршрут повышенной трудности почти в тысячу километров.”

Наконец, выбор слова определяется его местом в тексте. В начале текста автор свободен в выборе слова из синонимического ряда, но в дальнейшем этот начальный выбор будет определяющим для последующего отбора слов. В противном случае текст окажется стилистически непоследовательным, безвкусным. Чувство слова, эстетический вкус требует, чтобы общий образ речи сохранялся на всем пространстве текста.

Внимательно прочтем отрывок из “Поездки в Саровскую пустынь” С. А. Нилуса, чтобы по достоинству оценить ясную, емкую, удивительно соразмерную русскую речь этого замечательного писателя.

“Раннее солнышко разбудило меня задолго до благовеста. Как я задремал, полураздетый, не помню. Поднялся я свежий и бодрый, точно за моей спиной не была брошена почти тысяча верст утомительного пути. Но недуги мои были при мне, даже еще как будто злее вцепились в мой крепко скроенный организм, столько лет ратоборствовавший с моими “лихими болестями” и только в последнее время начавший им поддаваться с зловещей слабостью.

Стояло чудное летнее утро, когда я вышел из монастырской гостиницы и пошел к “святым” воротам, ведущим в самый монастырь, где сосредоточена вся святая пустыня и живет вся монастырская братия, рассеянная по келиям больших каменных корпусов. Довольством и богатством хорошо организованного хозяйства, и притом хозяйства крупного, дышит от каждой монастырской постройки: видно – не на день, не на два, а на времена вековечные строилось это братское общежитие. Теплый зимний и летний холодный соборы изумительны по своему великолепию, особенно, если их сопоставить с келиями братии: в них не только не видно следов роскоши, даже у самого настоятеля, но незаметно склонности и к обыденному комфорту, без которого современный изнеженный человек, кажется, уже и существовать не может. Простота и незатейливость келейной обстановки тех, по крайней мере, келий, куда я заходил случайным гостем, граничат с бедностью.”^[264]

III. Тропы

Тропом называется прием речи, состоящий в таком замещении речения (слова или словосочетания) другим, при котором замещающее речение, используясь в значении замещенного, обозначает последнее и сохраняет смысловую связь с ним.

Выражения “черствая душа”, “линия понимания вещей”, “столица мгновенно прервала свои занятия”, “не слышно русского гражданина”, “и меч u гром пушек не в силах занимать мир”, “мир в дороге, а не у пристани, не на ночлеге, не на временной станции или отдыхе” содержат тропы.

Читая эти выражения, мы понимаем, что “черствая душа” означает, во-первых, человека с душой, а не только душу, во-вторых, черствым бывает хлеб, поэтому черствая душа – это душа, которая, подобно черствому хлебу, лишилась способности чувствовать и сопереживать другим людям; что выражение “столица мгновенно прервала свои занятия” означает не сам город, а жителей города, которые ничего не рвали, а решительно прекратили свои занятия, подобно тому как разрывают веревку; что выражение “не слышно русского гражданина” означает, что ни один из многочисленных русских граждан не высказывается в письменной или устной форме, и потому, очевидно, отсутствует, либо вовсе не осталось людей, которые вели бы себя достойным гражданина образом, и т. д.

Каждое из этих слов – “черствый”, “линия”, “столица”, “не слышно”, “меч”, “гром пушек”, “мир”, “в дороге” — замещает другое слово и потому используется в несобственном, переносном значении. Переносное значение, однако, содержит связь того слова, которое использовано, с тем словом, вместо или в смысле которого оно использовано, и эта связь каждый раз представляет собой специфическое пересечение значений двух или нескольких слов, которое создает особый образ предмета мысли, обозначенного тропом.

Тропы часто рассматриваются как украшения речи, без которых можно бы и обойтись и которые, более того, порой делают речь излишне образной, темной и напыщенной. Отчасти это суждение верно – троп может быть средством художественного изображения и украшения речи, как, например, у Φ. Соллогуба: “В метафорический наряд речь стихотворная одета.”

Но троп не только средство художественного изображения, но и в гораздо большей степени – средство раскрытия смысла, например: “Личность, призванная к соединению с Богом… связана с природой урезанной, искаженной грехом…” (Β. Η. Лосский); здесь выражение “урезанная природа” нужно, чтобы точно, емко и кратко передать мысль автора: “урезанный” означает “насильственно u неправильно ограниченный.” B прозаической речи троп является важнейшим инструментом определения и выражения смысла.

Троп родственен определению, но, в отличие от определения, способен выражать оттенок мысли и создавать смысловую емкость речи.

Многие слова языка, которые мы привыкли использовать, не особенно задумываясь об их значении, образовались как тропы. Мы говорим “электртеский ток”, “поезд пришел”, “сырая осень”, но также “Слово Божие”, “милосердие Божие”, “в руце Твои предаю дух мой”, но во всех этих выражениях слова использованы в переносном смысле, хотя мы часто не представляем себе, как можно было бы заменить их словами в собственном значении, ибо таких слов может и не быть в языке.

Тропы подразделяются на стершиеся общеязыковые (как “электрический ток”, “железная дорога”) и речевые (как “сырая осень”, “черствая душа”), с одной стороны, и авторские (как “мир не у пристани”, “линия понимания вещей”) – с другой. Но между этими двумя разрядами тропов лежит третий: это такие выражения, как “Бог Слово”, “Десница Божия”, “Дух Святый.”

Если нет никакой необходимости размышлять о происхождении выражения “железная дорога”, то, осмысливая богословские понятия, следует понимать их внутреннюю форму и помнить, что прямое значение, которое они передают, абстрактно и доступно нам лишь отчасти и что мы здесь имеем дело со сравнением от доступного восприятию к недоступному для мысли.

Если мы обратим внимание не только на связь значений замещаемого и замещающего слов, но и на то, каким способом эта связь получается, то увидим различие приведенных выше выражений. Действительно, если замкнутый и недружелюбный человек подобен черствому хлебу, линия понимания вещей подобна направлению мысли, то столица включает в себя жителей, которые являются ее составной частью, голос есть условие речи, а речь – свойство человека, быть гражданином есть родовое свойство граждан, обнаженный меч есть символ войны, а извлечение меча из ножен предшествует бою.

 Тропы различаются в зависимости от тех смысловых отношений (общих мест), которые лежат в их основании.

Метафора

Троп, основанный на подобии, признак которого характеризует предмет мысли:

“И опять звезда ныряет в легкой зыби невских волн” /Ф. И. Тютчев/.

Метафора – самый значимый и употребительный троп, поскольку отношение подобия раскрывает широкий круг сопоставлений и образов предметов, не связанных обязательными отношениями, поэтому область метафоризации практически безгранична и метафоры можно видеть практически в любых видах текстов, от поэзии до документа.

B нижеследующем примере видно, как система метафор выстраивает философско-публицистический текст, в основе которого лежат два образа: разоренной сокровищницы и птицы, обессиленной ветром.

“При таком слепом и наивно морализирующем подходе все огромное хранилище духовной культуры оказывается опустошенным и сокровища его извергнутыми; все творческое напряжение человеческого духа оказывается осужденным и запрещенным. Религиозно обескрыленный, осмеянный и низведенный; познавательно обессиленный и ослепленный; художественно урезанный и порабощенный; лишенный прав, обороны и родины, человек остается к концу этого противодуховного циклона жалким существом об одном, моральном измерении; и высшим понуждением его остается самопонуждение к безвольно-сентиментальной жалости.”^[265]

Метафора легко развертывается в эпитет, сравнение, характеристику, притчу и даже в целый текст аллегорического характера, в котором персонажи, их отношения, действия и слова, сама композиция образуют целую сеть метафор.

 

Метонимия

Троп, основанный на отношении смежности.

Метонимический перенос связан с описанием и обстоятельственными топами, которые являются смысловой основой метонимии: предыдущего и последующего, причины и действия, деятеля и действия, содержащего и содержимого, знака и означаемого, времени и предмета или действия, материала и вещи.

 

• Предыдущее ~ последующее:

“…принуждены мы были с болезненным и сокрушенным сердцем, призвав в помощь Бога, обнажить свой меч u обещать царству нашему, что мы не опустим оный во влагалище, доколе хотя один из неприятелей оставаться будет вооружен на земле нашей.”

Манифест имп. Александра I.

Сначала обнажают меч, а потом им сражаются, сначала побеждают, а затем опускают меч в ножны.

 

• Причина ~ действие:

“Бизнес плодит компаньонов, вера – рождает подвижников правды и добра.”

Митрополит Иоанн.

Бизнес, как и вера, являются причинами соответствующих действий, а не самими действиями: деловые отношения в бизнесе создают компаньонов; христианская нравственность, причина которой – вера, создает подвижников добра и правды. Как и в предшествующем примере: быть вооруженным – условие военных действий.

 

• Деятель ~ действие:

“Читал охотно Апулея, а Цицерона не читал.”

А. С. Пушкин.

Автор читал произведения Апулея и не читал произведений Цицерона.

 

• Личность ~ общество:

“… князья северных племен движутся на юг по великому водному пути из Балтийского моря в Черное, утверждают свое пребывание в Киеве, откуда начинают частые сношения с Византиею…”

С. М. Соловьев.

Князья вместо славянских племен, которые двигались на юг.

 

• Содержащее ~ содержимое:

“Брега Невы руками плещут.”

М. В. Ломоносов.

Рукоплещут люди, находящиеся на берегах Невы.

 

• Знак ~ означаемое:

Ο Росс! твоя лишь добродетель

Таких великих дел содетель;

Лишь твой орел луну затмил.

Г. Р. Державин.

Орел – российский герб, луна – символ Османской империи.

 

• Действие ~ время:

“Не умрет из нашей старины ни зерно того, что есть в ней истинно русского и что освящено Самим Христом.”

Н. В. Гоголь.

Старина вместо деяний людей в прежние времена.

 

• Материал ~ произведение:

Янтарь на трубках Цареграда,

Фарфор и бронза на столе

И чувств изнеженных отрада,

Духи в граненом хрустале…

А. С. Пушкин.

Фарфор, бронза, хрусталь вместо произведений из них.

Синекдоха

Троп, основанный на отношениях рода и вида, части и целого, единичного и множественного.

 

• Часть ~ целое:

На недоступные громады

Смотрю по целым я часам, —

Какие росы и прохлады

Оттуда с шумом льются к нам!

Вдруг просветлеют огнецветно

Их непорочные снега:

По ним проходит незаметно

Небесных ангелов нога…

Ф. И. Тютчев.

Вместо целого (ангел) часть (нога); вместо множественного (ноги) единичное (нога).

 

• Род ~ вид:

“Начинают яснее обозначаться будущие пределы позднейших западных государств и частных культур Италии, Франции, Германии, близятся крестовые походы, близится цветущая эпоха рыцарства, феодализма германского, положившего основы чрезмерному самоуважению лица (самоуважению, которое перейдя путем зависти и подражания сперва в буржуазию, произвело демократическую революцию и породило все эти нынешние фразы о беспредельных правах лица, а потом, дойдя до нижних слоев западного общества, сделало из всякого поденщика u сапожника существо, исковерканное нервным чувством собственного достоинства).”

K. Н. Леонтьев.

Вместо человека (вид) существо (род); вместо третьего сословия (род) поденщика и сапожника (вид); вместо феодалов (частное) феодализм (общее); вместо конкретных людей (носитель свойства) абстрактное свойство (самоуважение).

 

• Единичное ~ множественное:

Я буду помнить звездный кров

B сияньи вечных слав

И маленьких баранчуков

У чернокосых матерей

На молодых руках.

А. А. Ахматова.

Вместо единичного “слава” – “вечные славы” во множественном числе, то есть звезды; употребление абстрактного существительного во множественном числе конкретизирует его значение: поэт говорит о “вечной славе”, которую тварь поет Творцу.

 

• Другой пример – единичное вместо множественного:

Вошел! – не бойся, рек, и всюды

Простер свой троегранный штык…

Γ. Ρ. Державин.

Речь идет о взятии Измаила: имеются в виду русские солдаты, которые называются в единственном числе (“Росс”).

Антономазия

Троп, основанный на отношении имени и именуемого качества или признака: использование собственного имени в смысле качества или собирательного образа:

“… гений всегда остается для своего народа живым источником освобождения, радости и любви. Он есть очаг, на котором, прорвавшись, вспыхнуло пламя национального духа. Он есть тот вождь, который открывает своему народу прямой доступ к свободе и к божественным содержаниям, – Прометей, дарящий ему небесный огонь, Атлант, несущий на своих плечах духовное небо своего народа, Геракл, совершающий от его лица свои подвиги.”

И. А. Ильин.

Имена мифологических персонажей Прометея, Атланта, Геракла олицетворяют духовное содержание личного подвига человека.

Пример использования нарицательного имени как собственного для персонификации соответствующего качества.

“Однако сегодня людям вновь пытаются навязать мировоззрение, в котором нет места святыням. Сердце человека – престол Божий – пытаются занять уродливые безблагодатные идолы материального преуспеяния: Успех, Богатство, Комфорт, Слава.”

Митрополит Иоанн.

Гипербола

Троп, основанный на отношении “большее ~ меньшее” и состоящий в явно неправдоподобном преувеличении качества или признака.

“Творец мой! оглушил звончее всяких труб.”

А. С. Грибоедов.

Литота

Троп, противоположный гиперболе и состоящий в чрезмерном преуменьшении признака или качества.

“Ваш шпиц, прелестный шпиц, не более наперстка.”

А. С. Грибоедов.

Металепсис

Сложный троп, который образован от другого тропа, то есть состоит в двойном переносе значения.

Небывалая осень построила купол высокий,

Был приказ облакам этот купол собой не темнить.

И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,

А куда подевались студеные, влажные дни?

А. А. Ахматова.

Олицетворение осени позволяет построить новый метафорический образ: осень строит высокий купол, то есть высокое небо.

IV. Фигуры речи

Риторическая фигура – воспроизводимый прием словесного оформления мысли, посредством которого ритор показывает аудитории свое отношение к ее содержанию и значимости.

Существуют два основных типа риторических фигур: фигуры выделения и фигуры диалогизма. Различие их состоит в следующем: фигуры выделения суть конструктивные схемы представления содержания, посредством которых сопоставляются или подчеркиваются те или иные стороны мысли; фигуры диалогизма являются имитацией диалогических отношений в монологической речи, то есть включением в речь говорящего элементов, которые представляются как явный или подразумеваемый обмен репликами между ритором, аудиторией или третьим лицом. Рассмотрим пример.

“Совесть – вот первое осязательное проявление духовной жизни. Ответьте мне, материалисты и рационалисты, скептики и прагматики, – кто вложил вам в душу властную потребность следовать в своей деятельности нормам морали и нравственности даже тогда, когда это грозит неудобствами и бедами? Кто определил сами нормы? Кто изобразил в душе вашей идеал жертвенности, чистоты и целомудрия, а проще сказать – святости, который влечет и манит вас неодолимой силой Истины и Любви? Кто всеял в сердце ваше жажду праведности и добра, отвращения к лицемерию, лжи и подлости?

Бог, всемилостивый и всемогущий, праведный, человеколюбивый и истинный!”^[266]

Первая фраза примера содержит фигуру определения – образную характеристику предмета в форме суждения. Определение относится к фигурам выделения, потому что существует конструктивная схема его построения.

Во второй фразе мы видим фигуру обращения: ритор обращается к своим оппонентам с рядом последовательных вопросов, на которые сам, как бы вместе с аудиторией, и отвечает. Обращение относится к числу фигур диалогизма: оно представляет собой прием, посредством которого монологическая речь предстает в диалогической форме, но какой-либо специфической словесной конструкции обращения нет. В данном случае обращение строится посредством фигуры выделения – анафоры местоимения “кто”, но может в конструктивном отношении строиться иначе.

Фигуры выделения

Фигуры выделения могут строиться путем добавления, значимого пропуска, полного или частичного повтора, видоизменения, перестановки или распределения слов, словосочетаний или частей конструкции.

1. Добавления и повторы

Эпитет

Характеристика выделяемого слова посредством слов или оборотов, раскрывающих или уточняющих его значение в тексте.

Эпитет может быть обязательным и факультативным. Обязательным является эпитет, который выражает существенное свойство или признак предмета и устранение которого невозможно без потери основного смысла. Факультативным является эпитет, который выражает привходящее качество или признак и может быть устранен без утраты основного содержания.

“В нашем осуетившемся сознании понятия о духовных сокровищах Церкви почти не сохранились. Искореженный “менталитет” русского человека конца XX столетия замусорен и поврежден – стыдно сказать – “идеалами” общества потребления, “общечеловеческими ценностями”, парламентским жаргоном и неестественными ужимками “звезд голубого экрана”!

Митрополит Иоанн, Санкт-Петербургский и Ладожский.

Слова “духовный”, “потребление”, “общечеловеческий”, “парламентский” – обязательные эпитеты. Слова “осуетившийся”, “искореженный”, “неестественный” – факультативные эпитеты.

Плеоназм

Избыточное повторное употребление слова или синонима, посредством которого уточняется или подчеркивается оттенок значения слова или авторское отношение к обозначаемому предмету.

Бесцельный плеоназм является серьезной стилистической погрешностью, стилистически оправданный плеоназм – одна из наиболее распространенных фигур речи.

“… мы лучше понимаем даже свое собственное лицо, когда оно изображено неизменно и удачно, хотя бы на хорошей, искусной фотографии, не говоря уже о прекрасной акварели или талантливом полотне…”

Κ. Η. Леонтьев.

Плеоназм “свое собственное” усиливает и подчеркивает значение определяемого слова, а плеонастический эпитет “хорошей, искусной фотографии” уточняет значение основного эпитета.

Синонимия

Фигура, состоящая в развертывании, уточнении и усилении значения слова посредством добавления ряда его синонимов.

“Кажется, человек, встреченный на Невском проспекте, менее эгоист, нежели на Морской, Гороховой, Литейной, Мещанской и других улицах, где жадность, и корысть, и надобность выражаются на идущих и летящих в каретах и на дрожках.”

Н. В. Гоголь.

Слова “жадность”, “корысть”, “надобность” являются синонимами, каждый из которых, однако, имеет особый оттенок и свою степень интенсивности значения.

Аккумуляция (сгущение)

Фигура, которая состоит в перечислении слов, обозначающих предметы, действия, признаки, свойства и т. п. таким образом, что образуется единое представление множественности или быстрой смены событий.

Пошел! Уже столпы заставы

Белеют; вот уж на Тверской

Возок несется чрез ухабы.

Мелькают мимо будки, бабы,

Мальчишки, лавки, фонари,

Дворцы, сады, монастыри,

Бухарцы, сани, огороды,

Купцы, лачужки, мужики,

Бульвары, башни, казаки,

Аптеки, магазины моды,

Балконы, львы на воротах

И стаи галок на крестах.

А. С. Пушкин.

Градация

Представляет собой развертывание слова или словосочетания в синонимический ряд таким образом, что интенсивность значения каждого последующего члена ряда нарастает (восходящая градация) или убывает (нисходящая градация).

“Не только гимназисты, но и все почтенные ученые не замечают, что мир их физики и астрономии есть довольно-таки скучное, порою отвратительное, порою же просто безумное марево, та самая дыра, которую ведь модно тоже любить и почитать. Дыромоляи, говорят, еще и сейчас не перевелись в глухой Сибири. А я, по грехам своим, никак не могу взять в толк: как это так земля может двигаться? Учебники читал, когда-то сам хотел быть астрономом, даже женился на астрономке. Но вот до сих пор никак не могу себя убедить, что земля движется и что неба никакого нет. Какие-то там маятники да отклонения от чего-то куда-то, какие-то параллаксы… Неубедительно. Просто жидковато как-то. Тут вопрос о целой земле идет, а вы какие-то маятники качаете. А главное, все тут как-то неуютно, все какое-то неродное, злое, жестокое. То я был на земле, под родным небом, слушал о вселенной, “яже не подвижется.”.. Α то вдруг ничего нет, ни земли, ни неба, ни “яже не подвижется.” Куда-то выгнали в шею, в какую-то пустоту, да еще вслед матерщину пустили. “Вот-де твоя родина, – наплевать и размазать!” Читая учебник астрономии, чувствую, что кто-тο палкой выгоняет меня из собственного дома и еще готов плюнуть в физиономию. А за что?”

Α. Φ. Лосев.

Экзергазия

Фигура, которая состоит в добавлении к словосочетанию или обороту синонимических выражений.

Экзергазия, как и синонимия, используется для уточнения значения словосочетания, но также для усиления эмоционального напряжения речи.

“Когда я слушал доклады “всемирного христианского студенческого союза”, печалью и горестью наполнялось сердце мое. Сколько ищущих Бога, жаждущих жизни искренних людей “гладом гибнут”, “питаются от рожец” какого-то заморского студенческого союза! Неужели не знают они, как можно избыточествовать хлебы в дому Небесного Отца, в Церкви Православной? Нужно только забыть всякие “федеративные начала”, свободно отдаться в полное послушание Православной Церкви и прилепиться к полноте церковной жизни, к жизни тела Христова.”

Священномученик Иларион (Троицкий), архиепископ Верейский.

Реприза

Представляет собой подхват предшествующего слова в последующем словосочетании или предложении.

“Послушаем песнь его, песнь восторга безотчетного; она также проста, также очаровательна, как первый луч света, как первое чувство любви.”

Д. В. Веневитинов.

Реприза используется для создания эмоционального напряжения речи и для выделения ключевого слова, которое может повторяться в последующей фразе или композиционной части высказывания, связывая ее с предыдущей и развертывая тему. В “Речи по совершении священного коронования императора Александра Павловича” митрополита Платона используется реприза слова “бремя”, которое в последующем фрагменте амплифицируется в новую тему.

“Вселюбезнейший государь! Сей венец на главе Твоей есть слава наша, но Твой подвиг. Сей Скиптр есть наш покой, но Твое бдение. Сия Держава есть наша безопасность, но Твое попечение. Сия Порфира есть наше ограждение, но Твое ополчение. Вся сия утварь есть нам утешение, но Тебе бремя…

Бремя поистине и подвиг!..”

Платон (Левшин), митрополит Московский и Коломенский.

Восхождение (климакс)

Представляет собой подхват в каждом последующем элементе конструкции последнего слова предшествующего элемента, образуя таким образом цепочку связанных и последовательно развертывающих друг друга частей.

Вот пример из речи митрополита Платона.

“И нас, чад своих, призвала прославить имя Твое; а в имени Твоем прославить добродетель; а в добродетели прославить самого Бога.”

Платон (Левшин), митрополит Московский и Коломенский.

Или:

“Разум естественный, конечно, сказал бы: это несообразность – молиться за людей, которые хотят вас истребить. Но любовь христианская говорит: молитесь за сих; желайте и просите им всякого блага, может быть, в благодеяниях познают они Благодетеля Бога, познав, уверуют в Него; уверовав, умиротворятся в отношении к другим верующим в Него; если же и не так, по заповеди возлюбленного Спасителя, молитесь за обижающих вас и гонящих вас” /Мф. 5:44/.

Святитель Филарет, митрополит Московский и Коломенский.

Отличение (плоце)

Повтор слова в различных значениях.

“Восклонись, несчастный поклонник чрева, и если ты не можешь вдруг вознести выше себя твоих очей, стань прямо пред зеркалом и посмотри, не написан ли на тебе самом закон против раболепства чреву?”

Святитель Филарет, митрополит Московский и Коломенский.

Или:

“Убо, оставляя нас разрушением тела, дух свой оставил нам.”

Стефан (Яворский), митрополит Рязанский и Муромский.

Наклонение (полиптотон)

Повтор слова в различных грамматических формах.

Себя собою составляя,

Собою из Себя являя,

Ты Свет, откуда свет истек.

Г. Р. Державин.

Сочетание (симплоце)

Повтор одних и тех же слов или оборотов в начале и в конце ряда речений, обрамляющий эти речения и создающий параллелизм их содержания.

“Кто на протяжении тысячи лет ковал и пестовал несгибаемый державный дух русского патриотизма? – Церковь Православная! Кто вдохновлял отважных и укреплял малодушных, освящая дело защиты Отечества как личный религиозный долг каждого, способного носить оружие? Кто научил русского человека быть верным – без лести, мужественным – без жестокости, щедрым – без расточительства, стойким – без фанатизма, сильным – без гордости, милосердным – без тщеславия, ревностным – без гнева и злобы? – Церковь Православная!”

Иоанн (Снычев), митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский.

Фигуру сочетания образуют слова “Кто…?” и “Церковь Православная!”

Анафора

Повтор слова или оборота в начале параллельных конструкций (словосочетаний, оборотов, предложений, фраз, периодов, абзацев).

Анафора выделяет такие параллельные элементы и позволяет свести в один ряд зачастую различные по строению и синтаксическому уровню конструкции (например, отдельное словосочетание и предложение), соотнося с одним и тем же предшествующим или последующим элементом. Вместе с тем анафора развертывает веером содержание речи в определенной смысловой точке изложения.

B предыдущем примере видна анафора вопросительного предложения со словом “кто.” Продолжим пример, в котором можно видеть продолжение этой фигуры ответствования с анафорой начального слова вопросительного предложения, начинающегося словом “разве.”

“Разве это католические прелаты набатом поднимали новгородское ополчение на брань со псами-рыцарями и подавали последнее духовное напутствие дружинникам святого благоверного князя Александра Невского на залитом кровью льду Чудского озера? Разве это протестантские пасторы вдохновляли святую ревность донского героя, великого князя Димитрия на поле Куликовом, где страшная сеча с татарами решала: быть или не быть Святой Руси?

Разве это мусульманские муллы удержали нашу Отчизну от распада в лютую годину Смуты, подвигнув Кузьму Минина и Димитрия Пожарского на их жертвенный подвиг, а ратников русского ополчения на борьбу до победы? Разве это иудейские раввины с крестом в руках, под свист японской “шимозы” поднимали в атаку преданные, смертельно уставшие роты под Мукденом и Порт-Артуром, спасая русскую честь от позора?

Разве это кришнаиты и буддисты на протяжении тысячи лет ежедневно, сосредоточенно, неспешно и благоговейно возносили ко Господу молитвы о “богохранимой” земле русской, “властех и воинстве ея”, отдельным молитвенным чинопоследованием поминая “вождей и воинов, за Веру и Отечество живот свой на поле брани положивших”? Многие ли могут вспомнить сегодня хоть один случай, когда иноверцы или инославные – будь то католики или иудеи – в трудный для России час делом доказали ей свою верность, до конца разделив ее неласковую судьбу? Зато противоположных примеров в русской истории – сколько угодно!”

Иоанн (Снычев), митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский.

Эпифора

Фигура, подобная предшествующим, но состоящая в повторе конечного слова или оборота.

“Все мы, христиане, и любомудрствующие, и в простоте смиренно-мудрствующие, да не забываем никогда, что Христос есть не только истина, но и жизнь. B Своем слове и в Своем примере Он сделался для нас путем, чтобы привести нас к истине и через истину к истинной жизни. Кто думает обеспечить себя достижением некоторого познания истины Христовой и недостаточно старается обратить ее в действительную жизнь по учению и примеру Христову, тот самой истиной обманывает себя и подвергает себя опасности умереть на пути и никогда не достигнуть истинной, вечной, блаженной жизни со Христом в Боге. – Тако тецыте, да постигнете. Путем истины стремитесь к истинной жизни.”

Святитель Филарет, митрополит Московский и Коломенский.

В различных сочетаниях повторяются ключевые слова “истина” и “жизнь.” Эпифора обычно используется как средство выделения основного смысла фразы или периода и создает параллелизм выражений, делая ремой такое ключевое слово.

Окружение

Сочетание анафоры и эпифоры: повторение того же слова или оборота в начале и в конце предложения, создающее симметричную конструкцию.

Окружение позволяет представить мысль в виде сентенции и обычно используется в торжественной речи.

“Итак, вот дом молитвы под одним кровом с домом любомудрия. Святилище таин приглашено в жилище знаний, и вступило сюда, и здесь основалось и утвердилось своими тайнодейственными способами. Видно, что религия и наука хотят жить вместе и совокупно действовать к облагорожению человечества. Снисходительно со стороны религии – возблагодарим ее снисхождению. Благоразумно со стороны науки – похвалим ее благоразумие.”

Святитель Филарет, митрополит Московский и Коломенский.

Конкатенация (присоединение)

Представляет собой добавление обыкновенно в конце фразы или периода слов, дополнительно характеризующих предмет речи или выражающих отношение к нему говорящего.

“Никогда ни одна истина живая, а тем паче истина Божественная, не укладывается в границах логического постижения, которое есть только вид человеческого познавательного процесса; но в то же время никакая, ни человеческая, ни Божественная истина не может быть законам логики противна, иначе говоря, не может заключать в себе действительного противоречия. Христос также не есть и “да” и “нет.”

А. С. Хомяков.

Последнее предложение, присоединенное к основной формулировке мысли и в данном случае особо выделенное автором, и составляет конкатенацию как дополнительное добавление особенно значительного содержания.

Интерпретация (истолкование)

Представляет собой дополнение основного содержания авторской характеристикой обычно в виде вводного предложения или оборота с поясняющим или модально-оценочным значением.

“Нет! Новой пятидесятницы не будет, как не будет нового воплощения Сына Божия. Она не может повториться, ни как союз, заключенный в один известный день и час (о чем теперь мечтают), ни как добыча долгого и терпеливого труда целого ряда поколений.”

А. С. Хомяков.

Слова “Нет!” и “о чем теперь мечтают” представляют собой интерпретацию: слово “Нет!” используется для усиления, дополнительного подтверждения суждения, а слова “о чем теперь мечтают” – для уточняющей характеристики критикуемого мнения.

Эксплеция (заполнение)

Фигура, состоящая в добавлении к словам, выражающим основное содержание мысли, слов или оборотов, увеличивающих размер фразы или оттеняющих это главное содержание второстепенными элементами содержания. По существу, эксплеция – развернутый плеоназм.

“О, огромное большинство наших интеллигентных русских и тогда, при Пушкине, как и теперь, в наше время, служили и служат мирно в чиновниках, в казне или на железных дорогах и в банках, или просто наживают разными средствами деньги, или даже науками занимаются, читают лекции — и все это регулярно, лениво и мирно, с получением жалования, с игрой в преферанс, безо всякого поползновения бежать в цыганские таборы или куда-нибудь в места более соответствующие нашему времени.”

Ф. М. Достоевский.

Автор использует уточняющие или дополняющие, но по существу избыточные для основного содержания обороты (выделены курсивом), намеренно растягивая фразу, чтобы дать слушателю возможность полностью усвоить мысль и одновременно заполнить возникающие ритмические пустоты.

Многосоюзие (полисиндетон)

Фигура, состоящая в присоединении посредством повторяющихся союзов словосочетаний, предложений или фраз таким образом, что соединенные союзами части выступают как параллельные и тем самым рассматриваются на одном смысловом уровне независимо от их грамматической организации или степени развернутости.

“Благословен мир между народами, ибо все братья, всех призывает Господь мирно трудиться на земле, для всех уготовал Он Свои неисчислимые блага. И Святая Церковь непрестанно возносит молитвы о мире всего мира, уповая, что восторжествует на земле правда Христова u соединит враждующих братьев в единое стадо под водительством Единого Небесного Пастыря. И несчастный русский народ, вовлеченный в братоубийственную кровавую войну, нестерпимо жаждал мира, как некогда народ Божий жаждал воды в палящей зноем пустыне. Но не было у нас Моисея, который бы напоил свой народ чудодейственной водой, u не ко Господу своему Благодетелю воззвал народ о пοмощи – явились люди, отрекшиеся от веры, гонители Церкви Божией, u они дали народу мир.”

Святитель Тихон, патриарх Московский и всея России.

B примере в начале второго, третьего и четвертого периодов повторяются союзы “и”, “но” (выделены жирным курсивом), а в четвертом периоде союз “и” связывает сопоставляемые и противопоставляемые по смыслу части не только последней фразы, но также и с предшествующими двумя периодами.

Бессоюзие (асиндетон)

Взаимное присоединение конструкций при значимом отсутствии соединительных средств.

Бессоюзие повышает самостоятельное значение каждого присоединенного элемента (слова, словосочетания, предложения), создавая смысловые паузы, одновременно подчеркивает их смысловой параллелизм, поэтому при бессоюзии сопоставляемые элементы обыкновенно строятся подобно.

B нижеследующем примере смысловое ударение падает на начальные слова каждого из предложений, кроме последнего, и эти начальные слова образуют самостоятельную смысловую связь.

“Пробил последний час фашистской Германии.

Разбита и сокрушена сила ее.

B прах повержена Германия.

Знамя победы развивается над вражьей страной.

Слава и благодарение Богу!”

Алексий I, патриарх Московский и всея Руси.

2. Сокращения и значимые нарушения смысловой и грамматической связи

Эллипсис

Намеренное опущение слова или оборота, которые предполагаются по смыслу, что создает значимую незавершенность речи.

B поэзии:

“И он подумал: “Время было,

И я, как ты, младенец милый,

Был чист, на небеса смотрел,

Как ты, молиться им умел

И к мирной алтаря святыне

Спокойно подходил… а ныне…?

И голову потупил он.”..

В. А. Жуковский

В прозе:

“Не нужно упускать того из виду, что все выставленные лица и характеры должны были доказать истину моих собственных убеждений, а мои убеждения… Как сравню эту книгу с уничтоженными мною “Мертвыми душами”, не могу не возблагодарить за насланное мне внушение их уничтожить.”

Н. В. Гоголь.

Силлепсис

Значимое нарушение синтаксической связи или смыслового согласования в словосочетании или между предложениями, которое особенно выделяет и подчеркивает значение выделенной таким образом конструкции.

Силлепсис – явление, характерное для разговорной речи:

“Это вот возьму и это возьму… две сменки, да… И еще рубаху, расхожую, и причащальную возьму, а ту на дорогу, прο запас. А тут, значит, у меня сухарики… – пошумливает он мешочком, – с чайком попить – пососать, дорога-то дальняя.”

И. С. Шмелев.

В качестве риторической фигуры силлепсис используется достаточно часто, но в современной речи, особенно в некоторых авторских стилях, он настолько распространен, что не всегда воспринимается как фигура.

“Раз молодому человеку в наше время (еще не совсем отрешившемуся от старой привычки чрезмерно поклоняться разуму), раз этот самый разум дал, так сказать, рациональное разрешение верить, все ресурсы воображения сердца, воли и опять ума же могут пойти на пользу. “Путей много!” Любовь к семье, если она религиозна и привлекательна; потребность иной душевной опоры, если в семье тяжело; любовь к народу и народному; жажда сближения с этим простым народом на общей идеальной почве. Поэтическое влечение к образам и формам жизни родной страны, которую, слава Богу, и до сих пор еще не дотла вытравил у нас европейский прогресс. Вообще, чувство прекрасного, художественное чувство, которое, с одной стороны, не может не оскорбляться глубоко прозаическими формами европейского прогресса и его деревянными, однообразными идеалами, а с другой – не может же не видеть, сколько есть поэзии и в морали евангельской, и в богослужении православном, и в учении аскетическом.

Путей много, повторяю я. Самые противоположные чувства могут способствовать утверждению веры в том, кто уже ищет ее, в том, кто перестал избегать ее, кто перестал ее стыдиться.”

Κ. Η. Леонтьев.

В первом предложении можно видеть анаколуф или гипербатон (см. ниже) с нарушением синтаксической связи и вынесением выделенной части в начало предложения (выделено курсивом). В последующих предложениях представлен в основном силлепсис: в каждом из них опущен состав сказуемого, которое подразумевается, но это общее сказуемое выражено в последнем предложении фрагмента (выделено курсивом), поэтому все предшествующие части фрагмента по смыслу представляют собой не именные предложения, но сложную разорванную синтаксическую конструкцию.

Эналлага (подстановка)

Употребление слова или конструкции вместо ожидающейся другой или как перестановка с видимым нарушением смысла:

“Нева металась, как больной в своей постели беспокойной”

А. С. Пушкин.

Здесь эналлага эпитета (“беспокойный”) создает эффект олицетворения, перемещая центр восприятия на объект: для больного беспокойна именно постель.

Как риторический прием, наиболее значима эналлага-подстановка а) глагольных форм – употребление настоящего времени глагола вместо прошедшего и будущего времени вместо настоящего; б) личных и притяжательных местоимений (и лица глагола), использование местоимений первого лица “я”, “мы” вместо местоимений второго “ты”, “вы” или третьего лица “он”, “они.”

Эналлага местоимений первого и второго лица используется для объединения аудитории, эналлага местоимений третьего лица используется для разделения аудитории.

“Я изыскатель истины бытописаний человеческих, чем я должен истине Божией? – Не попусти себе тупым взором видеть в бытиях человечества только нестройную игру случаев и борьбу страстей или слепую судьбу, изощри свое око и примечай следы провидения Божия, премудрого, благого и праведного. Остерегись, чтобы не впасть в языческое баснословие, доверчиво следуя тем, которые в глубине древности мира указывают так называемые ими доисторические времена. У язычников басня поглотила истину древних событий, мы имеем истинную Книгу Бытия, в которой нить бытия человеческого начинается от Бога и первого человека и не прерывается, доколе, наконец, входит в широкую ткань разнородных преданий и бытописаний.”

Святитель Филарет, митрополит Московский и Коломенский.

B примере местоимение “я” использовано вместо местоимений второго лица, а единственное число второго лица глагола – вместо множественного числа.

Ирония

Фигура, состоящая в неожиданном и как бы неуместном использовании слова, вызывающим комический эффект. Комический эффект не всегда означает смех – ирония часто относится к предметам весьма серьезным.

“Евномий же, поелику звезды движутся во времени, называет их зиждителями времени. А таким образом, по учению этого мудреца, поелику и жужелицы движутся во времени, определим время так: оно есть какое-то качественное движение жужелиц.”

Св. Василий Великий.

В примере использованы две разновидности фигуры иронии: слово мудрец в противоположном значении (антифразис) и ироническое сравнение звезд с жужелицами (диасирм – “пояснение мысли в противоположном направлении”).

Анаколуф

Представляет собой нарушение синтаксической связи в предложении, при котором подчиненный член словосочетания выносится на уровень отдельного члена предложения.

“Так вот она, эта прозорливость! Совершившееся превзошло все мои ожидания. Но как обнаруживался этот благодатный дар?! Батюшка все время говорил не то полувопросами, не то полуутверждениями: он точно хотел скрыть значение этого дара, усиливаясь словам своим, представлявшим для меня целое откровение, придать форму обыкновенной интимной беседы старшего с младшим.

С. Нилус.

B предложении “Ταк вот она, эта прозорливость!” слова “эта прозорливость” связаны со словом “она” и являются повтором, подобно “В море бросился он, в бурное”, как и в последнем примере из К. Н. Леонтьева, где анаколуф состоит в нарушении синтаксической связи и в переносе синтаксически связанного слова или словосочетания в начало предложения: “Раз молодому человеку в наше время, раз этот самый разум дал рациональное разрешение верить…”

Удержание (апозиопея)

Фигура, которая включает обрыв речи, как в эллипсисе, иногда даже со словами о невозможности продолжить сказанное, но затем ее продолжение.

“Ни предсказать хода событий, ни гарантировать себя от ошибок и падений мы сами не можем. Так и в оценке людей бывает – есть такие, которые лишь прикидываются благочестивыми, а сами… Не зря же Господь предупреждал о хищных волках в овечьих шкурах. А сразу и не узнаешь.”

Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский.

3. Перестановки и трансформации

Гипербатон

Фигура, состоящая в выделении темы высказывания путем ее постановки в начале или в конце фразы обыкновенно с разрывом синтаксической связи (в чем гипербатон близок анаколуфу).

“Я исследователь звезд, планет и их законов, чего требует от меня истина Божия? – Ты очень искусно возвысил проницательность твоего зрения, чтобы видеть в небесах невидимое простому оку, потщись возвысить так же искусно проницательность твоего слуха, чтобы ты мог ясно слышать и возвестить другим, как небеса поведают славу Божию.”

Святитель Филарет, митрополит Московский и Коломенский.

Здесь первое предложение содержит гипербатон: “Я исследователь звезд, планет u их законов, чего требует от меня истина Божия?” который состоит в выносе в начало и специальном оформлении темы высказывания с разрывом, но не нарушением синтаксической связи.

Хиазм

Фигура, состоящая в центральной симметрии сложной фразы, параллельные части которой зеркально отражают друг друга.

“Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей,

И по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое.

Наипаче омый мя от беззакония моего,

И от греха моего очисти мя.”

Псалом 50.

Метабола (эпандос, перестановка)

Повторение тех же или сходных по смыслу слов или оборотов в измененном или обратном порядке.

Метабола представляет собой последовательное выделение того же слова или оборота сначала в качестве темы, а затем в качестве ремы высказывания. B нижеследующем примере в первой части фразы в качестве ремы выделяются слова “сам народ”, а во второй – слова “еще жив.”

“Но, по счастью, жив еще сам народ – униженный и обманутый, обворованный и оболганный, – русский народ еще жив.”

Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский.

Антиметабола (перемещение с противопоставлением)

Фигура, которая состоит в зеркально-симметричном повторе левой части сложного предложения в его правой части таким образом, что субъект и предикат меняются местами.

“Человек делает историю; но столь же верно и еще более значительно, что история образует человека.”

Κ. Π. Победоносцев.

Антиметабола – одна из самых сильных и распространенных риторических фигур и применяется как для установления соответствия и связи понятий (как в примере), так и для их противопоставления: “Не для того живем, чтобы есть, а для того едим, чтобы жить” (Марк Катон).

4. Распределение элементов фразы

Разделение (энумерация)

Перечисление видов одного рода или частей целого (в примере курсивом выделены следующие одна за другой и сопоставленные фигуры разделения).

“Каковой пример храбрости, мужества, благочестия, терпения и твердости показала Россия! Вломившийся в грудь ее враг всеми неслыханными средствами лютостей и неистовств не мог достигнуть до того, чтоб она хотя единожды о нанесенных ей от него глубоких ранах вздохнула. Казалось, с пролитием крови ее умножался в ней дух мужества, с пожарами градов ее воспалялась любовь к отечеству, с разрушением u поруганием храмов Божиих утверждалась в ней вера u возникало непримиримое мщение. Войско, вельможи, дворянство, купечество, народ, словом, все государственные чины u состояния, не щадя ни имуществ своих, ни жизни, составили единую душу, вместе мужественную и благочестивую, толико же пылающую любовию к отечеству, колико любовию к Богу.”

Манифест императора Александра I.

Соответствие

Смысловая пропорция, представляющая собой постановку слов или оборотов со сходным значением в аналогичные позиции в параллельных конструкциях.

“Народы дикие любят независимость, народы мудрые любят порядок; а нет порядка без власти самодержавной.”

Н. М. Карамзин.

Или:

“Нельзя любить при электрическом свете; при нем можно только высматривать жертву. Нельзя молиться при электрическом свете, а можно только предъявлять вексель.”

Α. Φ. Лосев.

Антанаклаза (возвращение с разделением)

Соединение понятий, которые развертываются в параллельных конструкциях.

“Воспитанный на либерально-эстетической литературе 40-х годов (особенно на Ж. Санд, Белинском, Тургеневе), я в первой юности был в одно и то же время и романтик, и почти нигилист. Романтику нравилась война; нигилисту претили военные.”

К. Н. Леонтьев.

Или:

“Вся военная теория его (Суворова) состояла в трех словах: взор, быстрота, удар; но взор сей дает природа немногим, но быстрота сия была тайною для самых аннибалов, но удар сей разителен единственно с Суворовым.”

Н. М. Карамзин.

Эпимона (эпифонема)

Фигура, состоящая в полном или перифрастическом повторе частей какой-либо фразы в различных контекстах и в сочетании с различными словами.

“Рук ни на кого не возлагай поспешно

и не делайся участником в чужих грехах.

Храни себя чистым.”

/1 Тим. 5:22/.

…Остерегись, благонамеренный избиратель, чтобы ничего такого не случилось, будь внимателен – ревностно, дальновидно внимателен, не допусти последствий избрания, нежелательных ни для общества, ни для тебя: не делайся участником в чужих грехах. Храни себя чистым.

Храни себя чистым не только от чужих отдаленных грехов, но в то же время и от ближайшего к тебе, собственного греха, который через невнимательность подкрасться может.”

Святитель Филарет, митрополит Московский и Коломенский.

В примере курсивом выделены элементы фигуры эпифонемы, которая распространяется на весь текст речи святителя Филарета.

5. Определения и сравнения

Определение

Риторическая фигура, состоящая в полном или частичном отождествлении предмета мысли с другим, подобным или сходным.

Риторическое определение как фигура отличается от логического определения тем, что в явном или неявном виде содержит метафору, то есть сравнение по признаку или качеству.

“Что такое византизм? Византизм есть прежде всего особого рода образованность, или культура, имеющая свои отличительные признаки, свои общие, ясные, резкие, понятные начала и свои определенные в истории последствия.

Славизм, взятый во всецелости своей, есть еще сфинкс, загадка.”

К. Н. Леонтьев.

Сравнение

Риторическая фигура, состоящая в уподоблении определяемого предмета определяющему по образу действия, признаку или свойству.

Сравнение представляет собой развернутую метафору, в которой определяемое характеризуется через описание подобного факта или явления.

“Исторгните солнце из мира, что будет с миром? Исторгните сердце из тела, что будет с телом? Надобно ли сказывать? Исторгните истину Божию и Христову из человечества, с ним будет то же, что с телом без сердца, что с миром без солнца.”

Святитель Филарет, митрополит Московский и Коломенский.

Или:

“Вы, хирурги, собравшиеся вокруг одурманенного больного. Больной этот – флот, ошеломленный вашей критикой. Вы, господа, взяли ланцеты и режете его, потрошите его внутренности, но одна неловкость, одно неосторожное движение, и вы уже будете не оперировать больного, а анатомировать труп. Господа! Я верю, что ваше решение, каково бы оно ни было, будет продиктовано вам велением вашей совести и тем чистым патриотизмом, о котором говорил тут член Государственной Думы Пуришкевич, – этим и ничем более.”

Π. Α. Столыпин.

Перифраз

Фигура, состоящая в замене наименования предмета его словесной характеристикой, раскрывающей выделяемое свойство.

“Милый мой гость, – отвечал рассудительный сын Одиссеев, —

Пользы желая моей, говоришь ты со мною, как с сыном

добрый отец; я о том, что советовал ты, не забуду.”

Гомер, “Одиссея”, перевод Β. Α Жуковского.

“Рассудительный сын Одиссеев” – Телемах.

Этимология

Раскрытие значения слова через его происхождение или значение составляющих.

“Теоретическое знание – философия – есть любовь к мудрости, любомудрие, теоретическое же созерцательное видение, даваемое аскетикою, есть филокалия, любовь к красоте, любокрасие.”

о. Павел Флоренский.

Антитеза

Противопоставление слов, понятий или конструкций.

Антитеза является одной из самых распространенных фигур и используется для характеристики предмета мысли или для выделения рассматриваемого понятия.

“Я как будто не знаю, где я и что со мною. Безмерное и безвременное водворилось под сводами, между узких стен нашей комнаты. А за стенами приходят люди, говорят, рассказывают новости, читают газеты, потом уходят, снова приходят – вечно. Опять кричат глубоким контральто далекие паровозы. Вечный покой здесь – вечное движение там.”

о. Павел Флоренский,

Парадиастола (различение)

Последовательное противопоставление понятий или слов, которые получают тем самым сопоставляемые синонимические и антонимические значения, образуя смысловые ряды; вместе с тем парадиастола представляет собой и определение через противопоставление определяемого слова омониму.

Парадиастола часто используется в рекапитуляциях – обобщающих высказываниях – или в выводах, которые завершают рассуждение:

“Миф не гипотетическая, но фактическая реальность, не функция, но результат, вещь, не возможность, но действительность, и притом жизненно и конкретно ощущаемая, творимая и существующая.”

Α. Φ. Лосев.

Оксюморон

Соединение слов с противоположным значением, создающее видимый парадокс в определении.

“Со временем все страсти в нем перегорели, душевные силы истощились; все действия его были без намерения; он сделался человеком обыкновенным; люди простые почитали его даже добродетельным, потому что он не творил зла. Но он живой был уже убит и ничем не мог наполнить пустоту души.”

Д. В. Веневитинов.

Фигуры диалогизма

Эта группа риторических фигур используется для создания диалогического эффекта в монологической речи. Содержание каждого высказывания может оцениваться аудиторией, и ритор, упреждая такую оценку, изображает ее в свой речи, обращаясь к аудитории, высказываясь от ее лица или разыгрывая диалог с оппонентом или с аудиторией. Диалогизм может занимать различное место в монологической речи, от отдельной фразы до целого текста; диалог как литературный жанр представляет собой фигуру диалогизма, распространенную на все произведение или на его основную часть.

Диалог

Представляет собой изображение диалога в монологической речи в виде прямой или косвенной речи, которая может при этом сопровождаться авторским текстом, комментирующим реплики.

“Что такое искусство? Как, что такое искусство? – Искусство – это архитектура, ваяние, живопись, музыка, поэзия во всех ее видах”, —ответит обыкновенно средний человек, любитель искусства или даже сам художник, предполагая, что дело, о котором он говорит, совершенно ясно и одинаково понимается всеми людьми. Но в архитектуре, спросите вы, бывают постройки простые, которые не составляют предмета искусства, и, кроме того, постройки, имеющие претензии на то, чтобы быть предметами искусства, постройки неудачные, уродливые и которые поэтому не могут быть предметами искусства. В чем же признак искусства?”

Л. Н. Толстой.

Предупреждение

Намеренное выдвижение ритором возражения или утверждения оппонента и ответ на него, изображение полемики, в котором обычно используются прежние высказывания оппонента.

“Что ты говоришь? От войны, начатой беглыми рабами, Сицилия была избавлена благодаря твоей доблести? Великая это заслуга и делающая тебе честь речь! Но все-таки – от какой же это войны? Ведь, насколько нам известно, после той войны, которую завершил Марк Аквилий, в Сицилии войны с беглыми рабами не было. – “Но в Италии такая война была.” – Знаю, и притом большая и ожесточенная. И ты пытаешься хотя бы часть успехов, достигнутых во время этой войны, приписать себе? И ты хочешь разделить славу той победы с Марком Крассом и Гнеем Помпеем? Да, пожалуй, у тебя хватит наглости даже и на подобное заявление.”

Цицерон.

Ответствование

Вопрос от лица аудитории и ответ на него от лица говорящего.

Ответствование одновременно пробуждает активность аудитории в нужном направлении и упреждает нежелательный для ритора вопрос или возражение.

“Вы спросите, в чем различие интуитивизма от субъективизма? Не правда ли, это заслуживает внимания. И вот в чем дело. Интуитивизм утверждает, что интуитивное знание дает предмет целиком сразу, тогда как рассудочный анализ имеет дело с частями предмета, из которых слагается целое; далее, интуитивное знание дает содержание самой вещи и ее действительной сущности и, следовательно, имеет абсолютный характер, тогда как рассудочный анализ оперирует с символами, имея, следовательно, относительный характер.”

В. М. Бехтерев.

Сообщение

Вопрос, обращенный к аудитории, и ответ от лица аудитории, который иногда дополняется комментарием.

“И сегодня, вспоминая благочестивую семью Иоакима и Анны и рожденную ими благословенную Дщерь, не оглянемся ли мы на себя, на наше время и его духом разорения, а не созидания. И не зададим ли себе вопрос: в чем причина, где корень жестокой и мрачной непогоды, обступившей мир и ставящей его на край гибели?

Не мы ли – разорители домашней церкви, не мы ли – разрушители старинных правил семейного порядка, не мы ли – отдавшие чад своих на воспитание в страну далече, где питают их волчцами и тернием и уводят от Отца Небесного, уводят от родителей земных.”

Архимандрит Иоанн Крестьянкин.

Заимословие

Созданная автором речь, представляющая определенную позицию или точку зрения. Заимословие может содержать олицетворение. Особенно часто заимословие использовалось в исторической прозе, например, Фукидидом, так как оно позволяет кратко и ярко выразить смысл изображаемого деяния или обобщенную точку зрения. Заимословие часто используется вместе с сообщением.

“Еще продолжается на Руси эта страшная и томительная ночь… Изнемогает наша Родина в тяжких муках, и нет врача, исцеляющего ее. Где же причина этой длительной болезни, повергающей одних в уныние, а других – в отчаяние? Вопросите вашу православную совесть и в ней найдете ответ на этот мучительный вопрос.

“Грех, тяготеющий над нами, – скажет она вам, – вот сокровенный корень нашей болезни. Вот источник всех наших бед и злоключений. Грех растлил нашу землю, расслабил духовную и телесную мощь русских людей… Из того же ядовитого источника греха вышел великий соблазн чувственных земных благ, которым и прельстил наш народ, забыв о “едином на потребу.”.. Мы захотели создать рай на земле, но без Бога и Его святых заветов. Бог же поругаем не бывает. И вот мы алчем, жаждем и наготуем на земле, благословенной обильными дарами природы, и печать проклятия легла на самый народный труд и на начинания рук наших. Грех – тяжкий нераскаянный грех – вызвал сатану из бездны…”

Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский.

Цитата

Представляет собой действительные слова какого-либо источника, включенные в текст в виде прямой или косвенной речи.

Аллюзия

Намек, состоящий в использовании слов или выражений, характерных для произведения, о котором идет речь. Аллюзии часто используются как прием иронии.

“Но что в книге Уэллса особенно замечательно, это его впечатление от личных бесед с корифеями большевизма. Характеристики, которые он дает этим людям и их работе, поистине неожиданны. Прежде всего оказывается, что основная и типичная черта большевизма есть честность. Об этой черте Уэллс говорит настойчиво несколько раз. Даже в красном терроре он усмотрел что-то “честное”. Но кроме этого несомненного достоинства, г-н Уэллс признает у большевиков и недостатки. Недостатки эти, впрочем, совсем не те, которые приписываем им мы: главные недостатки большевиков, по мнению г-на Уэллса, – это неопытность и наивность. Заметьте, дело идет не о каких-нибудь матросах или красноармейцах, а о вождях большевизма, о руководителях советской политики, которые сумели обойти Вильгельма и вот уже более двух лет водят за нос всех корифеев европейской дипломатии с Ллойд Джорджем и Вильсоном во главе, оказывается, все это – по наивности и неопытности. Особенно наивен Зиновьев. Он не имеет никакого представления о том, что происходит в Ирландии, и все силится понять, кто из борющихся там сторон – пролетарии и кто – буржуи. А когда Уэллс стал расспрашивать этого неопытного простака, что именно он делал в Баку на съезде азиатского пролетариата, то оказалось, что тот и сам не знает, зачем туда ездил. И такое же впечатление бесконечной наивности производили на Уэллса все большевики, с которыми ему приходилось встречаться, кроме разве Ленина, хотя и тот под конец сорвался и начал занимать своего собеседника каким-то детским лепетом об электрификации России. Мы совершенно не сомневаемся в том, что во всех подобных беседах, происходивших во время путешествия по России г-на Уэллса, одна из участвовавших сторон была детски наивна. Но были ли то большевики – в этом позволительно усомниться.”

Н. С. Трубецкой.

Риторический вопрос

Утвердительное высказывание в виде вопроса, которое не предполагает ответа.

“Если есть кто нравственный эмбрион в поэме, так это, конечно, он сам, Онегин, и это бесспорно. Да и совсем не мог он узнать ее: разве он знает душу человеческую? Это отвлеченный человек, это беспокойный мечтатель во всю его жизнь.”

Ф. М. Достоевский.

Риторическое восклицание

Восклицательная форма предложения, употребленная для усиления значения.

“Сколько различных искусств, веществ, орудий употребляет разумный человек, чтобы наполнить свое чрево!”

Святитель Филарет, митрополит Московский и Коломенский.

Риторическое обращение

Высказывание в форме обращения, адресованное какому-либо лицу или предмету.

“Восклонись, несчастный поклонник чрева, и если ты не можешь вдруг вознести себя выше себя твоих очей, стань прямо перед зеркалом и посмотри, не написан ли на тебе самом закон против раболепства чреву?”

Святитель Филарет, митрополит Московский и Коломенский.

V. Построение текста

1. Понятие текста

Текстом называется совокупность смысловых, лексических, грамматических, интонационных или графических связей между словами, словосочетаниями, предложениями и фразами, образующих единство высказывания.

Текст непосредственно членится на композиционные части и фрагменты.

Фрагмент

Завершенный в смысловом отношении отрезок текста, главная мысль которого развивается в ряде взаимосвязанных предложений.

Рассмотрим пример.

“Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа, сказал Гоголь. Прибавлю от себя: и пророческое. Да, в появлении его заключается для всех нас, русских, нечто бесспорно пророческое. Пушкин как раз приходит в самом начале правильного самосознания нашего, едва лишь начавшегося в обществе нашем после целого столетия с петровской реформы, и появление его сильно способствует освещению темной дороги нашей новым направляющим светом. B этом-то смысле Пушкин есть пророчество и указание.”^[267]

Логическая и грамматическая организация фразы очевидна: логически в первом предложении Пушкин — субъект, явление чрезвычайное, единственное явление русского духа — предикаты двух объединенных в предложении суждений; члены предложения связаны синтаксическими отношениями; сами предложения объединены союзной и бессоюзной связью.

Внимательно вчитываясь во фразу Достоевского, мы видим в ней и иные связи, которые создаются порядком слов, словами-связками (да, как раз, в этом-то), вводными оборотами (может быть, прибавлю от себя), повтором слов и конструкций, определенной последовательностью и смысловыми отношениями предложений. Эти последние связи определяются речевой задачей и называются коммуникативными.

Слово “tеxtus” в латыни означает “ткань”: словесная ткань прозы создается тесным сплетением утка коммуникативного членения речи с основой ее логико-грамматической организации.

2. Актуальное членение высказывания

Коммуникативное, или как его называют, актуальное членение предложения и фразы состоит в разделении того содержания, которое говорящий представляет как известное, и того содержания, которое говорящий вычленяет как новое.

Содержание, которое говорящий представляет как данное, называется темой (коммуникативным подлежащим), а содержание, которое говорящий показывает как новое – называется ремой (коммуникативным сказуемым). Тема и рема выделяются не только в высказывании в целом, но и во фразах, предложениях и словосочетаниях.

Способы выделения ремы различны. Многие риторические фигуры, рассмотренные в предыдущем разделе, представляют собой приемы выделения ремы высказывания.

Обыкновенно рема выносится в конец словосочетания, предложения или фразы. B предложении “Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа, сказал Гоголь” слова “сказал Гоголь” являются ремой – они вынесены в конец предложения, и на них как на новое содержание автор обращает внимание читателя. Остальная же часть предложения является его темой.

Внутри темы этого предложения также можно видеть актуальное членение: слова “может быть, единственное явление русского духа”, в свою очередь, выступают как рема, которая особенно выделяется частичным повтором предшествующей ремы “явление чрезвычайное” с перестановкой слов – хиазмом, также создающим актуальное членение словосочетания: “единственное явление – явление чрезвычайное.” То, что выделялось в предшествующем словосочетании как рема, в следующем за ним повторяется как тема.

Но сама рема первого предложения также содержит актуальное членение, отличное от грамматического: не *“Гоголь сказал”, а “сказал Гоголь.” Почему? Второе предложение является ремой по отношению к первому, поэтому оно и начинается сопоставлением автора с Гоголем: это “прибавлю от себя” содержит дополнение-повтор предшествующей ремы и преобразование ее в тему, а слова “и пророческое” дают новое движение смысла, ибо в них-то и заключается главная идея речи о Пушкине.

Актуальное членение этих двух предложений показывает, как мысль-слово Достоевского движется ступенчатыми толчками. Следующая ступень – переход от автора-Достоевского к читателю: тема (слово “да”)указывает на предшествующее предложение и подтверждает его с точки зрения аудитории, а рема – “в появлении его заключается для всех нас, русских, нечто бесспорно пророческое” дополняет предшествующую новым содержанием. Внутри этой ремы выделяются тема “в появлении его заключается для всех нас, русских” и рема: “нечто бесспорно пророческое.” Эта последняя рема повторяет рему предшествующего предложения, но на новом уровне, потому что ей непосредственно предшествует рема первой части предложения “для всех нас, русских”, в которой, в свою очередь, тема – “для всех нас” и рема – “русских.” Получается следующее развитие начальной темы: “Пушкин – явление – чрезвычайное – единственное – пророк” и ремы: “Гоголь – автор – мы – все русские.” Конец третьего предложения и сводит эти два тщательно подобранных и расположенных ряда слов.

Актуальное членение строится как кукла-матрешка: словосочетание – предложение – фраза – группа связанных предложений, но с тем отличием, что каждая из матрешек связана со всеми остальными и связь эта определяется повторами и воспроизведениями (суппозициями) через синонимы, местоимения и перифразы тех ключевых слов, которые задают общий смысл высказывания.

3. Амплификация

Только первое предложение любого высказывания относительно независимо; каждое последующее предложение зависит от предыдущего, так как частично воспроизводит в своей теме его элементы, то есть содержит повтор, синонимический повтор, троп, перифраз слов предыдущего предложения.^[268]

Сцепление предложений в тексте может быть последовательным, параллельным или последовательно-параллельным, а повторяться или воспроизводиться могут слова или словосочетания, которые занимают различное место или играют различную синтаксическую роль (подлежащее, сказуемое, дополнение и т. д.) в предшествующих предложениях. Группу объединенных смыслом и связанных общими элементами предложений, развивающих отдельную мысль, мы будем называть фрагментом, а систему связей внутри фрагмента – амплификацией.^[269]

Амплификация представляет собой развертывание содержания фрагмента текста путем его дополнения за счет новых слов, включенных в состав предложения, или за счет новых предложений, объединенных с положением смысловой связью.

Рассмотрим пример.

“Человек делает историю; но столь же верно и еще более значительно, что история образует человека. Человек может узнать и объяснить себя не иначе как всею своею историей. Дух человеческий с первой минуты бытия неудержимо, непременно стремится всякую свою способность, всякую мысль, всякое ощущение выразить, воплотить в действии, – и вся эта энциклопедия событий и действий составляет жизнь человеческую. B этом смысле жизнь, составляя сцепление событий, связанных между собою логическою связью причины и действия, в то же время есть таинство души: есть события в жизни, которые роковым, таинственным образом действуют на чуткую душу, определяя стремления, волю, характер и всю судьбу человека.

Но человек есть сын земли своей, отпрыск своего народа: кость от костей, плоть от плоти своих предков, сынов того же народа, и его психическая природа есть их природа, с ее отличительными качествами и недостатками, с ее бессознательными стремлениями, ищущими сознательного исхода. У всякого народа, как и у отдельного человека, есть своя история, своя сеть событий и действий, в которых стремится воплотить себя душа народная. B исторической науке пытливый ум, критически исследуя факты, действия и характеры, желает определить точную достоверность их и уловить взаимную их связь и внутреннее значение в судьбах общественной и государственной жизни народа. С глубоким интересом, с наслаждением, с удивлением читаем мы страницы этой книги, восхищаясь остротой критического ума, искусством художника; по старинному выражению, история – учительница народов, граждан и правителей, – но кому из них пошли впрок ее уроки? Кто, закрывая книгу, овладевшую всем его вниманием, не ощущал в душе горького сознания, что пред ним открывалась старая, как мир, летопись человеческой гордости, эгоизма, жестокости и невежества, свиток, в котором написаны “жалость и рыдание и горе”?^[270]

Первое предложение фрагмента содержит фигуру обращения (антиметаболу): “Человек делает историю; но… история образует человека”, в которой тема первой части превращается в рему второй. Ο чем пойдет речь во втором предложении? Очевидно, о человеке: именно этим словом оно и начинается.

Далее в тексте мы видим, что слова каждого предыдущего предложения повторяются или воспроизводятся в последующем. Первое предложение второго абзаца также начинается словом “человек”, но развертывается уже через слово “история”, а повторяющиеся ключевые слова или словосочетания следующих предложений представляют собой развитие слов “народ” и “история”: “историческая наука” – “пытливый ум” (историка) —“критический ум” – “книга” – “летопись”, “свиток.” Если мы пронумеруем отдельные предложения и соединим их связями, конструкция примет следующий вид:

 

 

 

 

 

Таким образом, каждый завершенный в смысловом отношении фрагмент текста представляет собой амплификацию какого-либо положения, полученного в ходе изобретения. Внутри такого фрагмента отдельные предложения связаны либо повтором слова или словосочетания, либо специальными словами-связками, либо тропами, как история, книга, летопись, свиток или иными смысловыми отношениями слов.

Но связи между предложениями, как и связи внутри предложений, составляющих фрагмент, определяются не только коммуникативным, но также логическим и грамматическим строением как отдельных предложений, так и фрагмента в целом. Если в двух предшествующих примерах эти связи устанавливаются в основном за счет коммуникативного членения текста и повторения слов и значений, то в нижеследующем примере мы видим в основном формальные связи между частями текста посредством специальных слов, которые указывают на смысловые отношения между предложениями и фразами.

“Вы еще не любите Россию: вы умеете только печалиться да раздражаться слухами обо всем дурном, что в ней ни делается, в вас все это производит одну черствую досаду да уныние. Нет, это еще не любовь, далеко вам до любви, это разве только одно слишком отдаленное ее предвестие. Нет, если вы действительно полюбите Россию, у вас пропадет тогда сама собой та близорукая мысль, которая зародилась теперь у многих честных и даже весьма умных людей, то есть, будто в теперешнее время они уже больше ничего не могут сделать для России и будто они ей уже не нужны совсем; напротив, тогда только во всей силе вы почувствуете, что любовь всемогуща и что с ней возможно все сделать. Нет, если вы действительно полюбите Россию, вы будете рваться служить ей; не в губернаторы, но в капитан-исправники пойдете, – последнее место, какое ни отыщется в ней, возьмете, предпочитая одну крупицу деятельности на нем всей вашей нынешней бездейственной и праздной жизни. Нет, вы еще не любите Россию. А не полюбивши России, не полюбить вам своих братьев, а не полюбивши своих братьев, не возгореться вам любовью к Богу, а не возгоревшись любовью к Богу, не спастись вам.”^[271]

Связи элементов текста могут быть смысловыми и формальными. В этом завершающем фрагменте статьи Н. В. Гоголя заметна двойная связь элементов: (1) параллельная формальная связь между предложениями посредством фигуры анафоры – повтора слова “нет” в начале каждого предложения за исключением первого и последнего, и (2) смысловая связь через фигуру эпифонему – частичный повтор и изменение первого предложения “вы еще не любите Россию.”

Формальная связь предложений и их частей посредством союзов, союзных слов, междометий, вводных слов и оборотов, частиц и т. п., а также посредством соответствующих знаков препинания на письме особенно широко используется в рассуждениях, когда логические и грамматические отношения частей высказываний должны быть специально выявлены и четко обозначены в соответствии со структурой аргументов.

Такие слова-связки выделены курсивом в нижеследующем примере:

“Если в отношении материальном наши иски ничтожны: что значит полтора миллиона убытков на 156 миллионов облигаций! – меньше процента, то общественное значение дела – громадно.

Однако, мы полагаем, что если есть общее положение закона, что потерпевший может искать убытки с обвиняемого, то не может быть и речи о недопустимости в данном случае гражданского иска. И вот почему несмотря на ничтожность требований каждого из потерпевших в отдельности, мы настаиваем на них: перед лицом суда нет ни ничтожных, ни значительных исков – он различает только требования справедливые и несправедливые.”^[272]

B приемах организации текста отражается отношение автора речи к предмету мысли и к самой речи, которую он создает. Приемы организации текста образуют своего рода словесную перспективу, в которой читатель или слушатель видит содержание текста таким образом, каким его представляет автор. Но отношение читателя или слушателя (получателя речи) к образу говорящего, то есть способу, каким он представляет содержание речи, различно и зависит от того, как говорящий представляет предмет речи и как читатель или слушатель относится к автору.

4. Образ автора и образ ритора

B четырех рассмотренных примерах проявляются различные типы стиля. Каждый фрагмент содержит рассуждение.

B “Пушкинской речи” Ф. М. Достоевского сложная структура умозаключения скрыта, а центром связей элементов речи является авторское “я”, что выражается в первую очередь за счет актуального членения текста, вводных конструкций и изложения от первого лица.

B речи К. Π. Победоносцева формальные связи элементов, образующих рассуждение, выражены в большей мере, но не вполне отчетливо, а весь фрагмент предстает как плавная последовательность фраз, вытекающих одна из другой как естественное отражение хода мысли автора, которому сопереживает читатель. B речи, с одной стороны, не видно непосредственных обращений к читателю, а с другой стороны, лексика фрагмента содержит слова и обороты субъективно-оценочного характера, в чем также проявляется намеренная субъективность авторского стиля.

Оба эти текста, хотя и в различной мере, воспроизводят приемы художественной прозы: взгляд на предмет автора и читателя незаметно сливаются таким образом, что читатель, сопереживая и соразмышляя автору, смотрит на предмет речи глазами автора и оценивает свое восприятие содержания как приемлемое или неприемлемое в первую очередь эстетически: “читатель, требуя от авторского текста воссоздания действительности с помощью художественных средств, принимает участие в “эстетической игре”, в процессе которой происходит как бы обучение читателя”,^[273] а сам текст предстает как естественное развитие мысли этого автора-читателя: “… через образ автора читатель воспринимает некоторый (не свой) тип личного отношения к излагаемым событиям.”^[274]

Тип стиля речей Φ. Μ. Достоевского и К. Π. Победоносцева ориентирован на художественно-литературный образ автора, причем текст Ф. М. Достоевского в большей, а текст К. Π. Победоносцева в меньшей степени. Тип же стиля статьи Н. В. Гоголя и судебной речи А. И. Урусова ориентирован на образ ритора.^[275]

Во фрагментах статьи Н. В. Гоголя и судебной речи А. И. Урусова явно вычленяется и представляется в намеренно объективированном виде структура мысли, оба автора непосредственно обращаются к аудитории, но отделяют себя от нее и предъявляют аудитории свои рассуждения в форме, наиболее благоприятной для оценки речи с точки зрения характера замысла (пафоса), достоверности и приемлемости аргументации (логоса), отношения ритора к аудитории (этоса) и для сопоставления с принятой в обществе идеальной нормой создателя публичной речи: “Образ “мужа смысленного” – это образ человека, действующего по традиции, изощренного в действенных решениях и отвечающего делом за содержание своей речи.”^[276]

Для риторического стиля речи характерны: (1) использование фигур речи, организующих ее содержание и отражающих формальную связь предложений и фраз, логико-смысловой строй высказывания; (2) членение высказывания на смысловые фрагменты, при котором закономерности строения письменной речи приспособлены к ее устному произнесению перед аудиторией и одновременно позволяют аудитории понять и оценить каждую отдельную мысль с точки зрения ее фактической достоверности и убедительности.

5. Периодическая речь

Периодом называется основная единица устно-письменной речи – предложение или группа взаимосвязанных предложений, которая выражает отдельную завершенную мысль и организована для произнесения в публичной речи.^[277]

Периодическая речь предполагает максимальную четкость и отработанность мысли и тем самым предоставляет аудитории возможность легко понять и оценить мысли оратора или публициста.

Рассмотрим пример периодического построения речи.

“Влияние Пушкина как поэта на общество было ничтожно. Общество взглянуло на него только в начале его поэтического поприща, когда он первыми молодыми стихами своими напомнил было лиру Байрона; когда же пришел он в себя и стал наконец не Байрон, а Пушкин, общество от него отвернулось. Но влияние его было сильно на поэтов. Не сделал того Карамзин в прозе, что он в стихах. Подражатели Карамзина послужили жалкой карикатурой на него самого и довели как слог, так и мысли до сахарной приторности. Что же касается до Пушкина, то он был для всех поэтов, ему современных, как сброшенный с Неба поэтический огонь, от которого, как свечки, зажглись другие самоцветные поэты.

Вокруг него образовалось их целое созвездие: Дельвиг, поэт-сибарит, который нежился всяким звуком своей почти эллинской лиры и, не выпивая залпом всего напитка поэзии, глотал его по капле, как знаток вин, присматриваясь к цвету и обоняя самый запах; Козлов, гармонический поэт, от которого раздались какие-то дотоле неслышанные, музыкально-сердечные звуки; Баратынский, строгий и сумрачный поэт, который показал так рано самобытное стремление мыслей к миру внутреннему и стал уже заботиться о материальной отделке их, тогда как они еще не вызрели в нем самом; темный и неразвившийся, стал себя показывать людям и сделался чрез то для всех чужим и никому не близким. Всех этих поэтов возбудил на деятельность Пушкин; других же просто создал.

Я разумею здесь наших так называемых антологических поэтов, которые произвели понемногу; но если из этих немногих душистых цветков сделать выбор, то выйдет книга, под которою подпишет свое имя лучший поэт. Стоит назвать обоих Туманских, А. Крылова, Тютчева, Плетнева и некоторых других, которые не выказали бы собственного поэтического огня и благоуханных движений душевных, если бы не были зажжены огнем поэзии Пушкина. Даже прежние поэты стали перестраивать лад лир своих.”

Η. Β. Гоголь.

6. Классический период

Период может быть простым и сложным.

Простой период содержит одно (простое или сложное) предложение, построение которого, однако, продумано и которое организовано ритмически: “Влияние Пушкина как поэта на общество было ничтожно.” В простом, или одночастном, периоде характерно четкое ритмическое деление на тему и рему, которое выражается смысло-ритмической и интонационной паузой: “Но влияние его // было сильно на поэтов” (7:8 слогов). В данном примере ритмическое деление подчеркнуто разорванной фигурой антиметаболой.

Сложный период содержит как минимум два предложения, которые представляют собой его части, соответствующие понятиям темы и ремы. Части эти – прóтасис^[278] и апóдосис.^[279]

Протасис часто рассматривается как повышение, потому что при произнесении периода с ним бывает связано повышение тона, а аподосис – рассматривается как понижение, вторая, завершающая часть так называемой интонационной конструкции.

B периоде: “Общество взглянуло на него только в начале его поэтического поприща, когда он первыми молодыми стихами своими напомнил было лиру Байрона; // когда же пришел он в себя u стал наконец не Байрон, α Пушкин, общество от него отвернулось” протасис содержит первое сложное предложение до двоеточия, а аподосис – второе.

Симметрия создает статику, асимметрия – динамику.

Этот период является равновесным: двум первым предложениям соответствуют два последних, причем симметрия усиливается хиазмом. Но ритмически период асимметричен, так как соотношение слогов в его предложениях следующее: 25:26/19:10, или: 51:29. Это понятно, потому что по смыслу период является противительным, то есть содержит противопоставление – антитезу, которая требует, чтобы рема была выражена энергично. Равновесный с точки зрения числа предложений, период может оказаться несимметричным с точки зрения их размера и наоборот.

Неравновесный период содержит в первой и второй частях неравное количество предложений, чем создается левая и правая асимметрия речи.

Правая асимметрия периода (как в примере) выделяет протасис – тему речи – и замедляет движение мысли, сосредоточивая внимание читателя на частях и отдельных словесных образах, которые содержатся в аподосисе: “Подражатели Карамзина послужили жалкой карикатурой на него самого u довели как слог, так u мысли до сахарной приторности. Что же касается до Пушкина, // то он был для всех поэтов, ему современных, как сброшенный с Неба поэтический огонь, от которого, как свечки, зажглись другие самоцветные поэты.” B примере это обусловлено тем, что протасис несет главную нагрузку подчеркнутого противопоставления предшествующей мысли, то есть усиливает связь назад.

Левая асимметрия периода: “Стоит назвать обоих Туманских, И. Крылова, Тютчева, Плетнева u некоторых других, // которые не выказали бы собственного поэтического огня u благоуханных движений душевных, // если бы не были зажжены огнем поэзии Пушкина. Даже прежние поэты стали перестраивать лад лир своих.” Левая асимметрия, напротив, ускоряет движение мысли и усиливает связь вперед: последующий период дополняет эту мысль Н. В. Гоголя.

Период может быть распространен за счет членов, или колонов, и вставных конструкций.^[280]

Членами периода (колонами^[281]) являются завершенные по смыслу конструктивные элементы сложного периода, которые образуют в составе его частей самостоятельные смысло-ритмические единства.

Вставными конструкциями (intеrjесtа) являются отдельные придаточные предложения или обороты, которые дополняют основное значение частей или членов периода.

“Вокруг него образовалось их целое созвездие:

Дельвиг, поэт-сибарит, который нежился всяким звуком своей почти эллинской лиры и, не выпивая залпом всего напитка поэзии, глотал его по капле, как знаток вин, присматриваясь к цвету u обоняя самый запах;

Козлов, гармонический поэт, от которого раздались какие-то дотоле неслышанные, музыкально-сердечные звуки;

Баратынский, строгий u сумрачный поэт, который показал так рано самобытное стремление мыслей к миру внутреннему u стал уже заботиться о материальной отделке их, тогда как они еще не вызрели в нем самом;

темный u неразвившийся, стал себя показывать людям u сделался чрез то для всех чужим u никому не близким.”

Хотя в “правильном” периоде должно быть не более четырех членов, на самом деле в периодах часто содержится много членов, как в примере. Приведенный сложный распространенный пятичленный период построен с правой асимметрией, но внутри аподосиса можно видеть попарно симметричное соотношение членов: второго и третьего, четвертого и пятого. Второй и четвертый члены распространены вставными конструкциями, а слабо распространенные третий и пятый члены также почти равны между собой по объему. Членение аподосиса содержит скрытое противопоставление Козлова Баратынскому: третьему члену периода поэтому соответствует ритмически, но противопоставляется по смыслу последний, пятый член периода.

Сложные периоды различаются типом смысловых связей между частями. Эти смысловые связи могут выражаться различными способами, в том числе и средствами синтаксической связи (союзами или союзными словами).

Рассмотрим некоторые виды периодов.

Каузальный (винословный) период

Связывает части отношением основания; в зависимости от характера основания он может быть причинным (действующая причина) или заключительным (цель).

“Взысках Господа^[282] – видно и помощь от Бога нелегко получил он, или потому, что не искусясь трудным опытом, не был довольно просвещен, или потому, что слишком глубокий мрак скорби скрывал от него путь Божий: ибо не говорит, что прибегнул к Господу прямо, приступил близко, но говорит, что взыскал Господа, ищут же не того, что видят или к чему путь верно знают.”

Святитель Филарет, митрополит Московский и Коломенский.

В периоде восемь предикативных ядер (предложений), но две части и два члена. Из этого примера можно видеть особое свойство периода – его членимость по замыслу автора речи, то есть с точки зрения стиля, а не языка. Автор мог иначе разделить период знаками препинания, обозначив в качестве аподосиса какую-либо другую его часть или выделив члены периода и тем самым сместив смысловые акценты и изменив членение высказывания.

Вместе с тем деление периода на части и члены может разделять грамматическое предложение.

“Одаренный от природы крепким здоровьем, богатыми физическими силами; с раннего детства знакомый с рассказами о промыслах на море и океане, – Ломоносов не мог не привязаться со страстью своей пылкой души к трудам отца, который рано стал брать его с собою.”

В. И. Ламанский.

В этом каузальном периоде всего два грамматических предложения, но две части (разделенные тире) и три члена (первый член отделен точкой с запятой).

Условный период

Связывает части отношением условного следования: условие сопоставляется со следствием.

“Если вы хотите провести несколько минут истинно блаженных; если хотите испытать этот неизъяснимо-сладостный покой души, который выше всех земных наслаждений, – ступайте в лунную летнюю ночь полюбоваться нашим Кремлем; сядьте на одну из скамеек тротуара, который идет по самой закраине холма; забудьте на несколько времени и шумный свет с его безумием, и все ваши житейские заботы и дела и дайте хоть раз вздохнуть свободно бедной душе вашей, измученной и усталой от всех земных тревог…”

М. Н. Загоскин.

B этом пятичленном периоде восемь предложений, и членение периода в основном совпадает с синтаксическим членением, поскольку вставные конструкции целиком включаются в части и члены. Сравнительный период представляет собой развернутое сравнение.

“Как во времена Димитрия Донского, св. Александра Невского, как в эпоху борьбы русского народа с Наполеоном, не только патриотизму русских людей обязана была победа русского народа, но и его глубокой вере в помощь Божию правому делу; как тогда и русское воинство и весь русский народ осенял покров Взбранной Воеводы, Матери Божией, и сопутствовало благословение угодников Божиих, – так и теперь, мы веруем, вся небесная рать с нами. Не за какие-нибудь наши заслуги перед Богом достойны мы этой небесной помощи, но за те подвиги, за то страдание, какие несет каждый русский патриот в своем сердце за любимую Мать-Родину.”

Алексий I, патриарх Московский и Всея Руси.

B периоде выделяются три члена и две части, а сам период является неравновесным с левой асимметрией, так как за ним следует простой период, дополняющий и развивающий основное содержание мысли.

Изъяснительный период

Представляет собой раскрытие во второй части содержания первой.

“Господа, неужели об этой стремительной мощи, об этой гениальной силе наших предков помнят только кадеты морского корпуса, которые поставили на месте Гангутской битвы скромный крест из сердобольского гранита? Неужели об этой творческой силе наших предков, не только силе победы, но и силе сознания государственных задач, помнят только они и забыла Россия? – Ведь кровь этих сильных людей перелилась в ваши жилы, ведь вы плоть от плоти их, ведь не многие же из вас отрицают отчизну, а громадное большинство сознает, что люди соединились в семьи, семьи – в племена, племена – в народы для того, чтобы осуществить свою мировую задачу, для того, чтобы двигать человечество вперед.”

П. А. Столыпин.

Относительный период

Раскрывает связь (совместимость или несовместимость) первой и второй частей.

“Туда, где река Прут вливает быстрые воды свои в Дунай; туда, где великий Петр, окруженный неверными, отчаялся быть победителем и требовал мира: туда гений Екатерины привел Румянцева; и поставил его между врагами бесчисленны.”

Н. М. Карамзин.

7. Строение фрагмента в современной публичной речи

Стиль современной устно-письменной речи сложился под сильным влиянием сначала художественной прозы и публицистики, а позже – массовой информации и документа. Если оратор прежних времен, обращаясь к аудитории, стремился обосновать свои мысли рационально, подчеркивая в речи и вынося на суд аудитории логическую и понятийную структуру каждой отдельной мысли, то писатель-художник и литературный критик, создавая образ автора, напротив, стремится за разговорно-интимной интонацией речи и ее образным строем скрыть логико-смысловую структуру мысли, которая подвержена критической оценке и к тому же далеко не всегда совершенна.

Так, со второй половины XIX века вырабатывается современный стиль ораторской и публицистической прозы, для которого характерны отказ от периодического строения речи, относительно краткая фраза и изложение, в котором не выражены или слабо выражены логико-смысловые связи между отдельными мыслями.

 

Уже в речах архиепископа Амвросия Ключарева, замечательного проповедника и церковного публициста второй половины XIX века, заметно сильное влияние художественной и научно-популярной прозы этого времени. Период в его классической форме уступает место прозаическому изложению мысли, но логико-смысловая структура речи сохраняется: фразы связаны союзами, союзными словами или специальными словами-коннекторами (отмечены жирным шрифтом), фигурами диалогизма и развитыми пунктуационными средствами. Фразы примыкают одна к другой, создавая сплошную плавную речь. И весь текст речей и статей архиепископа Амвросия предстает как единое последовательное рассуждение, части которого вытекают одна из другой.

“Трудно и для зрелого человека в каждом частном случае с уверенностью определить, к какому исходу ведет то или другое решение; тем более это трудно для молодости. Но Господь, даровавший свободу человеку при сотворении его и восстановляющий ее после его падения, указал путь жизни в виде общего закона, или начала, из которого при нашем размышлении должно исходить определение каждого частного случая нашей жизни. B чем же состоит этот закон? “Чтобы ты любил, – продолжает Моисей в указанном нами наставлении, – Господа Бога твоего, слушал глас Его и прилеплялся к Нему; ибо в этом жизнь твоя и долгота дней твоих” /Втор.30:20/. Итак, второе условие правильного направления нашей свободы есть тщательное определение, – согласно ли принимаемое нами решение с волею Божией. А так как не на всякий отдельный, более или менее важный, случай нашей жизни тотчас можно найти ясное указание в Законе Божием, то Моисей и говорит: “прилепляйся к Нему”, то есть входи во внутреннее общение с Богом молитвою, сердечным желанием, любовию, и Он скажет волю Свою в твоем сердце и совести и укажет путь жизни. Берегись, юноша, необдуманно поддаваться ныне обычным, шумным движениям и порывам легкомысленных сверстников, кто бы они ни были, столь же неопытных, как и сам ты; не отдавай никому своей свободы, за которую ты один отвечаешь; а в трудных обстоятельствах уединись, призови в сердце своем единого непогрешительного советника – Господа Бога твоего, и Он вразумит тебя, как поступить и кого держаться. Одно это движение души к общению с Богом мгновенно освободит твое воображение и сердце от обольщения и твой разум от увлечения; все силы души твоей возвратятся в твое обладание и ты будешь в состоянии направлять их куда должно.”

Амвросий, архиепископ Харьковский.

В ораторской прозе и публицистике К. Π. Победоносцева, которая создавалась примерно в то же время, заметно стилистическое сходство с творчеством архиепископа Амвросия, но из приведенных примеров можно видеть, что средства логико-смысловой связи в тексте К. Π. Победоносцева уступают место лексическим связям за счет повтора и воспроизведения ключевых слов и значений, длинных сложных предложений; изложение сохраняет плавность и связность, даже более тесную, чем в речи владыки Амвросия.

Но у К. Π. Победоносцева сильнее чувствуется художественно-литературный образ автора. “Объективный” монологический стиль изложения, в котором отсутствуют фигуры диалогизма, наряду с оценочной лексикой и повествовательной формой изложения, приводит к тому, что речь автора сливается с речью читателя. А это и является характерным признаком стиля художественной литературы.

Такой текст уже не произносится, а читается с трибуны для избранной и внимательной публики.

“Посреди таких явлений и воздействий возрастал и образовался будущий Император. И вместе с тем вырастала и укреплялась в народе вера в Него, оправдавшаяся в течение всего 13-летнего Его царствования. Для крепости правления нет ничего важнее, нет ничего дороже веры народной в своего правителя, ибо все держится на вере. Что бы ни случилось, – все знали и были уверены, на что, в важных случаях государственной жизни, даст Он отрицательный и на что положительный ответ из Своей русской души. Все знали, что не уступит Он русского, историей завещанного, интереса ни на польской, ни на иных окраинах инородческого элемента, что глубоко хранит Он в душе Своей одну с народом веру и любовь к Церкви Православной, понимая все ее воспитательное значение для народа, – наконец, что заодно с народом верует Он в непоколебимое значение власти Самодержавной в России, и не допустит для нее в призраке свободы гибельного смешения языков и мнений.”

К. Π. Победоносцев.

В судебной речи мы видим сходное построение мысли. Но судебная речь по необходимости предполагает диалогизм, потому что обвинитель или защитник, обращаясь к составу суда, который выносит вердикт, и одновременно к широкой публике, должен отделить свою позицию от позиций оппонента, подсудимого, свидетелей, присутствующей публики, судьи и коллегии присяжных.

Судебный оратор использует различные приемы связи мыслей. В зависимости от того, какую часть речи он строит, ритор будет либо подчеркивать формальные логико-смысловые связи в тексте, либо в изложении материала (как в примере) создаст плавные переходы от одной мысли к другой, выстраивая единый эмоционально-этический образ речи.

В тексте мы видим формулировку положения аргумента – зачин (выделен курсивом). Положение раскрывается в последующих фразах посредством не просто сообщения данных, но их истолкованием, в котором особую роль играет отбор слов и последовательная связь предложений с их коммуникативным членением. Это изложение фактического материала на самом деле содержит рассуждение, логическая структура которого не выявлена словами-связками, но видна из содержания фраз. Последняя фраза представляет собой заключение рассуждения, подтверждающее положение и содержащее переход к последующему изложению.

“Подробности настоящего дела кратки и немногосложны. Они состоят из откровенного рассказа самого обвиняемого и шести свидетельских показаний. И все-таки они с замечательной ясностью и силой рисуют перед нами многолетнюю и глубокую драму человеческой жизни. Я не понимаю только, почему неискренними считает объяснения обвиняемого г. прокурор. Право, я редко встречал такую прямоту, такое мужество в передаче обвиняемым каждого факта, каждого события, какие желал бы знать u установить даже против него суд. Не вижу я и той озлобленности и жестокосердия, какие находит в душевном состоянии его г. обвинитель в роковой для него день 21 июня. Свидетели говорят совсем о другом: что всегда, вне случаев опьянения покойной, Киселев нежно любил жену, “души в ней не чаял”, как выражается свидетель Тальникова, а после события свидетель Иван Киселев находит его на завалинке своего дома горько плачущего, окруженного своими детьми, которым он говорил, указывая на брата: “Вот вам теперь отец, – а на его жену: вот мать… Только не проклинайте своего отца!” Вот настроение человека в первые моменты после события. Можно ли говорить о какой-либо дикости, жестокосердии в те минуты с его стороны? Нет, я думаю, тогда произошло раздвоение, в нем померк под давлением роковых событий – горя, отчаяния, стыда, душевных мук – бодрый, мягкий, любящий человек и вырвалась наружу гневливая воля оскорбленного и негодующего мужа…”

Η. Π. Шубинский.

Сходное строение фрагмента видим мы и в политической ораторской речи.

Зачин фрагмента содержит положение с истолкованием, соответствующее протасису периода. Положение раскрывается в реме, соответствующей аподосису периода и представляющей собой серию высказываний-доводов, расположенных по принципу деления содержания. Предложения отделены друг от друга по смыслу, и содержание мысли предстает в виде не сплошного, но разделенного, дискретного смыслового пространства, оно дается как бы пунктиром. Связи отдельных высказываний строятся посредством специальных слов-коннекторов и в содержании фраз. Но слова-связки использованы в основном внутри отдельных доводов; сами же доводы связаны по смыслу, паузами и интонацией.

“Восстановив истинные ценности внутри себя, надо восстановить их u вовне. Жизнь общества, государства требует осмысленности так же, как и жизнь отдельного человека. Не может материальное благополучие быть целью всех стремлений. Сытое брюхо еще не значит – чистая совесть. Критерием государственного устройства должна стать его богоугодность, соотнесенность с тысячелетними святынями веры. Нужно во всей полноте использовать богатейший опыт русской государственности. Выкинуть на свалку наглую ложь об “империи зла”, “России – тюрьме народов”, “гнилом царизме”, сказать правду о семидесятилетнем пленении Православной Церкви и русского народа. Нужно осознать, что у Православной России есть враги, ненавидящие наш народ за его приверженность к Истине, за верность своему религиозному служению, своим христианским истокам и корням. Осознать, что если мы хотим выжить – нам надо научиться защищать себя, свою веру, свои святыни…”

Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский.

Итак, в XIX и в XX веках русская риторическая проза развивалась под сильным влиянием художественной литературы. Это влияние проявилось прежде всего в том, что черты стиля, характерные для выражения образа ритора, подменялись чертами стиля, свойственными образу автора. Но в последние десятилетия художественная литература утрачивает влияние в обществе. Современный стиль речи связан с развитием массовой коммуникации, деловой прозы, ораторской речи, философской литературы. Это означает возрождение риторического стиля речи, который в современных условиях, разумеется, не повторяет и не может повторять черты стиля прошлых эпох, но необходимо подчиняется в своем развитии объективным условиям и требованиям, которые общество предъявляет ритору.

Глава пятая
Исполнение речи

Слово подразделяется на внутреннее и внешнее. Внутреннее слово организует мысль, которую предстоит выразить. Слово внешнее есть непосредственное выражение мысли в устной или письменной форме.

Материал, изложенный в предшествующих главах, относится, в основном, к внутреннему слову. Правила и рекомендации, которые приводятся ниже, относятся к внешнему слову, то есть к основным видам общения – монологу и диалогу. Эти правила обобщают опыт организации речевых отношений, которые можно изобразить следующей схемой.

 

Диалогическое общение представляет собой коммуникативное кольцо с обратной связью,^[283] в котором имеются по крайней мере два участника.

Диалогическое общение происходит в трех обводах этого единого кольца – внутреннем (Sg), внешнем (Sg) и промежуточном (Sg,Sg).

Внутренний обвод представляет собой словесную мысль участника коммуникации А, который, создавая замысел речи, прогнозирует собственные реплики-высказывания и возможные ответы собеседника.

Создав первую инициирующую реплику, А адресует ее Β. В ходе произнесения реплики А контролирует ее последовательность, интонацию, темп речи по реакции собеседника и сопоставляет эту реакцию с произносимыми частями реплики, перестраивая ее, если замечает, что B не понимает его или неадекватно реагирует на его речь (промежуточный обвод). Когда мы говорим, мы видим и слышим собеседника и слышим в то же время собственные слова. Поэтому внешнее слово не совпадает с внутренним, а внутреннее – представляет собой только общий план звучащего слова.

Собеседник B по мере получения сообщения стремится понять его, соотнося звучащее слово с поведением, внешними признаками А и с образом А, который существует в его представлении, а также с последовательностью элементов полученного сообщения, членя его различными способами (как это рассмотрено в главе об элокуции), то есть устанавливая грамматическую, логическую и коммуникативную структуру речи и вычленяя ее предметно-словесное содержание.

Получив сообщение, B анализирует его исходя из тех данных о собеседнике, ситуации и высказывании, которые он усвоил и сумел понять. Главное для А и В здесь – установить новое и актуальное содержание, которое является целью общения, и принять решение вступить в диалог. Затем В анализирует содержание речи в отношении к ее предмету, к личности собеседника и характеру его высказывания. На основе этих данных В создает собственный замысел речи, но уже как ответ на реплику Α, то есть частично включает эту реплику в свой ответ.

Тем самым содержание и слова каждой реплики диалога воспроизводятся в последующих, в результате чего устанавливается общий язык участников диалога, который в ходе общения постоянно изменяется и пополняется. В ходе такой взаимной адаптации накапливается система знаковых (не только словесных) ресурсов с их особыми конкретными значениями, поэтому язык общения представляет собой динамическую, постоянно развивающуюся систему знаковых средств, определяемую содержанием диалога и сценариями речи, которые совместно строят участники общения.

По мере установления взаимопонимания, оба собеседника, различаясь содержанием мысли, сближаются через постоянно становящийся и приспособляемый к обстоятельствам речи общий язык и образуют единораздельную мыслительно-коммуникативную систему. Именно эта общность позволяет им принять совместное решение и осуществить совместную деятельность.

B условиях устного общения весь этот обмен репликами происходит в едином потоке времени, которое организуется и членится последовательностью высказываний, так как устное высказывание понимается слушающим в ходе его произнесения говорящим. Тем самым диалогическая речь представляет собой инструмент пространственно-временной адаптации и организации языка.

B этом смысле общий язык (как русский, французский и т. д.) представляет собой не систему, а набор ресурсов потенциально возможного общения, то есть совокупность имен и общих правил построения высказываний. По мере развития диалога этот набор ресурсов становится системой, в которой устанавливаются отношения между предметом речи, конкретными людьми, в ней участвующими, и совместной предметной деятельностью этих людей.^[284]

Нижеследующие правила монологической и диалогической речи представляют собой, по существу дела, правила взаимопонимания и установления общего языка. Монологическая речь содержит правила внешнего слова для отдельной реплики, а диалогическая речь – правила соединения таких отдельных монологических высказываний в словесные произведения различного рода, создаваемые совместной речью.

Правила произнесения ораторской речи

1. Речь, которая произносится публично, должна быть подготовлена и предварительно продумана.

2. Только очень опытный оратор может позволить себе импровизированную публичную речь, которая на самом деле подготовлена опытом многочисленных выступлений.

3. Перед тем как приступить к публичной речи, вспомните и продумайте Заповеди Моисеевы: каждая из них обращена непосредственно к вам, к вашей речи и к вашей аудитории.

4. Если вы ограничены регламентом, сократите содержание вашей речи: лучше сказать мало, чем сказать плохо.

5. B каждой речи должны быть начало, середина и конец; при этом конец речи – самое важное, поэтому всегда помните о конце вашей речи.

6. Составьте план речи, в особенности, если вы ограничены регламентом. В плане содержатся основные пункты речи, информация, которая требует точности: даты, статистические данные, цитаты (которые должны быть краткими и с выходными данными источников), сложные или малознакомые слова и термины (которые, впрочем, не рекомендуется употреблять без надобности) и т. д.

7. План речи размещается на одной стороне листа бумаги; его не следует писать на нескольких листах.

8. Оратор должен продумать первую фразу и заключение речи; все остальное можно импровизировать. Если вы достаточно уверены в себе, перед выступлением можете выбросить или забыть этот план – речь получится лучше.

9. Могут читаться: лекции, доклады, официальные документы, чужие тексты; все остальные виды речей произносятся. Не следует писать тексты публичных речей, кроме указанных их видов. Написанный текст речи затрудняет ее произнесение: неопытный оратор боится упустить что-нибудь из написанного, поэтому сбивается и делает ошибки.

10. Оратор, который выступает перед публичной аудиторией, должен быть физически собранным, бодрым, оптимистичным, спокойным, уверенным в себе; он должен иметь опрятный и привлекательный вид. Поэтому перед публичным выступлением позаботьтесь о своем не только духовном, но и физическом состоянии.

11. Многие, в том числе и опытные, ораторы сильно волнуются перед публичным выступлением. Волнение естественно и полезно: если оратор не волнуется перед выступлением, значит, он не заинтересован в своей речи и безразличен к аудитории.

12. Слишком сильное волнение вредно. Чтобы избавиться от него, постарайтесь непосредственно перед выступлением отвлечься от его содержания, не воображайте себе аудиторию с ее реакцией, подумайте о чем-нибудь хорошем. Если это не помогает и вас не видят, согните руки в локтях, поставьте локти на высоте плеч, напрягите бицепсы и сделайте несколько сильных движений локтями назад. Если это невозможно, сделайте несколько сильных движений пальцами ног.

13. Не пейте воду непосредственно перед выступлением и во время выступления – вода дает ненужную нагрузку на сердце и сбивает голос. Не разговаривайте непосредственно перед выступлением.

14. Когда придет время выступать, соберитесь внутренне и уверенным шагом подойдите к месту, с которого предстоит говорить.

15. Стойте прямо, развернув штечи. Голову держите, немного приподняв подбородок. Ноги должны быть примерно на ширине плеч. Не прижимайте руки к животу, не заламывайте руки, не сцепляйте пальцы рук, не закладывайте руки за спину, не держите руки в карманах, не заплетайте ногу за ногу.

16. Жестикуляция оратора должна быть умеренной: держите руки свободно, не машите руками во время речи, но и не вытягивайте руки по швам. Ораторский жест соответствует темпу и содержанию речи, он должен быть плавным и уверенным, но не слишком широким.

17. Когда вы говорите, не забывайте раскрывать рот. Дышите диафрагмой. Размеряйте громкость голоса по объему помещения и по величине аудитории. Никогда не пытайтесь перекричать аудиторию.

18. Голос пускайте не вниз и не вверх, но прямо перед собой несколько над головами аудитории.

19. Не пользуйтесь микрофоном без крайней необходимости: микрофон затрудняет непосредственный контакт с аудиторией.

20. Встав перед аудиторией, первым делом улыбнитесь и посмотрите на людей, которые вас слушают, – вы увидите, что они внимательны к вам и настроены в целом доброжелательно.

21. Сделайте небольшую начальную паузу. Если шумят, сделайте паузу больше и окиньте взглядом аудиторию.

22. Плавно вступайте в речь. Не начинайте слишком энергично, иначе вам не хватит сил завершить речь, а слушающим – вытерпеть ее до конца.

23. Произнося речь, помните, что вы обращаетесь к людям, которые согласились выслушать вас, а не к бумажке, на которой написан ваш конспект.

24. Говорите спокойно и уверенно, и вас будут слушать.

25. Говорите громко, отчетливо, сохраняя размеренный темп речи. Не пытайтесь вместить максимум информации в минимум времени. Торопливо говорящий оратор – это оратор, который боится публики и ожидает, что его сгонят с трибуны.

26. Во время речи смотрите на аудиторию, последовательно фиксируя взглядом группы находящихся перед вами людей. Не обращайтесь все время к одному и тому же лицу. Каждый из слушающих должен быть убежден, что вы обращаетесь лично к нему.

27. Помните, что в устной публичной речи один сильнее многих: оратор, который является центром внимания и источником движения мысли, сильнее аудитории, которая всегда разрозненна.

28. Не бойтесь больших аудиторий, но бойтесь малых аудиторий. Чем больше аудитория, тем легче ее убедить.

29. Не говорите лишнего. Когда публичный оратор говорит то, что он говорит, он думает то, что он думает. Поэтому ритор всегда думает, что сказать, но никогда не говорит всего, что думает.

30. Будьте человеколюбивы – говорите по возможности кратко. Публичное звучащее слово насильно воздействует на организм слушателя, и предел этому насилию должен быть положен своевременно.

31. Используйте только литературные слова и выражения. Старайтесь употреблять как можно меньше иностранных слов.

32. Не усваивайте себе дурную манеру некоторых лекторов повторять дважды одно и то же слово.

33. Произносите речь не словами, а фразами. Фразы должны быть связными. Завершайте каждую начатую фразу. Длина фраз определяется состоянием и размером аудитории и объемом помещения, в котором вы говорите. Чем больше аудитория и объем помещения, тем меньшей должна быть средняя длина вашей фразы.

34. Речь есть чередование слов и пауз. Пауза выделяет наиболее значимые слова и формулировки. Паузой вы предоставляете аудитории оценить смысл сказанного прежде и про себя ответить вам. Не делайте паузы где попало – следите, чтобы ответы аудитории оказывались именно такими, какие нужны вам. Чем значительнее фрагмент содержания речи, тем короче отрезки звучания между паузами и тем отчетливее произнесение этих отрезков.

35. Публичная речь интонирована: интонация обеспечивает смысловое членение речи, указывает на соотношение частей фразы и на отношение оратора к содержанию речи. Интонация должна быть естественной и умеренной. Никогда не подвывайте на концах фраз.

36. Во время публичной речи оратор не должен чувствовать себя соловьем: вы говорите для людей, а не для самовыражения. Поэтому все время речи работайте: контролируйте реакцию аудитории, фиксируйте группы людей согласных и несогласных с вами, внимательных и рассеянных, заинтересованных и безразличных, дружественных и враждебных. Оратор должен видеть все, что происходит в аудитории во время речи, и своевременно реагировать на поведение аудитории.

37. Если в аудитории начался шум, не повышайте, но понизьте голос, или сделайте паузу и внимательно посмотрите на аудиторию.

38. Не бойтесь реплик из зала. Реагируйте или не реагируйте на них по обстоятельствам и исходя из ваших интересов. Не давайте втянуть себя в дискуссию во время речи: вы должны сказать все, что намеревались сказать.

39. Отвечая на реплики и вопросы во время речи или после нее, помните, что ответы либо должны быть дельными, ясными и краткими, либо их не должно быть вовсе.

40. Завершение всякой речи должно быть энергичным и оптимистичным. Покажите подъемом голоса и завершающей интонацией, что вы сказали все, что нашли нужным, и не забудьте поблагодарить аудиторию за внимание. Уход оратора с трибуны не должен производить впечатление бегства.

Общие правила ведения диалога.[285]

I. Правила для говорящего и слушающего

1. Ритор всегда готов вести диалог.

2. B диалоге положение слушающего более благоприятно, чем положение говорящего.

3. Обращение с речью предполагает, что слушающий прерывает любое дело или собственную речь, чтобы выслушать сообщение.

4. Следовательно, говорящий несет ответственность за актуальность, значимость, уместность сообщения.

5. Если обращенная речь бессодержательна или не вызывает ответной мысли у слушающего, диалог может быть прерван, а дело может не состояться, за что ответственность несет говорящий.

II. Условия продолжения диалога

1. Слушающий должен внимательно выслушать обращенное к нему высказывание.

2. Слушающий может ответить на вопрос либо сообщением, либо действием.

3. Слушающий может ответить на повествование либо новым сообщением, либо пересказом (третьему лицу), либо умолчанием.

4. Слушающий может ответить на побуждение либо действием, либо новым сообщением.

5. Слушающий может пересказать полученное сообщение другому лицу, если он не получил от говорящего специального запрета на пересказ.

6. Слушающий может ответить на сообщение действием, если оно специально не запрещено.

III. Правила защиты говорящего от слушающего и слушающего от говорящего

Правила для говорящего

1. Говорящий должен тщательно отсеивать сообщаемую информацию: имеет преимущество тот, кто владеет информацией.

2. Последствия каждого высказывания должны быть обдуманы.

3. Каждое высказывание должно быть целесообразным: его создание говорящим исходит из замысла, а не из психологической реакции на обстоятельства.

4. Содержание и смысл высказывания определяются тоном, которым оно произнесено.

5. Сообщение должно быть уместным.

6. Сообщение не должно быть противоречивым.

7. Сообщение должно содержать новую информацию.

8. Сообщение не должно быть многословным.

Правила для слушающего

1. Слушающему следует сопоставить сообщение говорящего с сообщениями на ту же тему, полученными от разных лиц.

2. Слушающий должен выделить истинные и ложные, правдоподобные и неправдоподобные высказывания.

3. Слушающий должен выделить приемлемые и неприемлемые для него высказывания.

4. Сопоставив высказывания на ту же тему различных лиц, разделив истинные и ложные, приемлемые и неприемлемые сообщения, слушающий отделяет интересы говорящего от содержания его высказывания.

5. Слушающий оценивает высказывание и интерес говорящего применительно к ситуации речи и на этом основании отделяет интересы говорящего от его намерений, так как интересы могут не совпадать с намерениями.

6. Выделив интересы и намерения говорящего, слушающий сопоставляет данное высказывание с другими высказываниями того же лица и определяет искренность, то есть добросовестность намерений говорящего.

7. С должным вниманием слушающий относится к суждениям говорящего о других лицах и о том, что они говорят: если ваш собеседник не в состоянии хранить секреты других, то он не в состоянии хранить и ваши секреты; если он недоброжелательно относится к другим, то, очевидно, он недоброжелательно относится и к вам.

8. Не меньшее внимание слушающий уделяет логическим и содержательным ошибкам говорящего: по этим ошибкам оценивается разум собеседника как способность понимания и суждения.

9. Ошибки в содержании речи слушающий связывает с отношением говорящего к собственным высказываниям (модальностью речи): говорящий может быть скромным, смиренным человеком, но может шутить, испытывать слушающего, намеренно вводить его в заблуждение относительно своих умственных способностей или информированности.

10. Из содержания речи собеседника следует отобрать положительную и пригодную информацию, которая будет основой ответного суждения.

IV. Диалектический диалог.[286]

1. Диалектическим диалогом называется обсуждение проблемы, которое должно привести либо к общему ее решению, либо к определенному соотношению суждений о состоянии проблемы.

2. Диалектический диалог приводит к росту знаний, к расширению состава компетентных суждений, к расширению круга компетентных лиц.

3. Диалектический диалог предполагает нахождение истинного, правильного или оптимального решения, которое независимо от личных интересов или предпочтений участников диалога.

4. Добросовестность и честность участников диалога в поисках решения являются обязательным условием его успеха.

5. В начале диалога должны быть выяснены и определены предмет и цели дискуссии и состав участников.

6. Диалектическая аргументация основана на правдоподобных положениях. Правдоподобными являются положения, которые рассматриваются как общепринятые, представляются правильными большинству, авторитетным лицам, специалистам.

7. Согласие о предмете диалога достигается выдвижением положений, согласованной постановкой проблемы и формулировкой тезиса. Диалектическим положением является правдоподобный вопрос, выражающий авторитетное мнение и предполагающий противоположный ответ (“если друзьям следует делать добро, то следует ли не делать им зла?”). Диалектической проблемой является мыслительная задача, разрешение которой ведет к установлению истины, к правильным решениям и действиям, к согласию противостоящих позиций или к определению позиции. Диалектическим тезисом называется предположение относительно решения проблемы, которое противополагается принятому кем-либо и нуждается в обосновании.

8. Состав и количество участников диалога определяются характером проблемы и составом мнений о ней. В диалоге могут участвовать (1) лица, которые представляют различные позиции; (2) лица, владеющие информацией, – советники, эксперты, свидетели; (3) аудитория, заинтересованная в решении проблемы, если диалог – публичный.

9. После определения предмета, целей и общих условий диалога следует установить конвенцию об аргументации и определить позиции участников.

10. Основой диалектического диалога является конвенция об аргументации; конвенция об аргументации предполагает принятие и однозначное толкование топов определения (род, свойство, привходящее, тождество, признак, имя), правил построения определений, а также признание формальных правил построения и критики умозаключений. Эта конвенция может приниматься по умолчанию, но бывают случаи, когда собеседника приходится спрашивать: “Какие аргументы вы считаете доказательными?”

11. Формулировка диалектической проблемы предполагает наличие позиций (положений или тезисов сторон), которые взаимно отрицают друг друга в смысле, требующем определения.

12. Диалектическая проблема должна быть четко определена и сведена к лемматическому вопросу (или… или… или…).

13. Следует найти, указать и согласовать условия правильности или истинности ответа на лемматические вопросы (т. е. построения условных категорических и разделительных умозаключений применительно к данной проблеме).

14. Диалектическое положение должно быть четко определено и сведено к общему вопросу (является ли…?), на который можно дать обоснованный однозначный ответ (“да” или “нет”).

15. Каждое диалектическое положение или тезис должны получить определенное значение и пониматься однозначно.

16. Для определения значения положений или тезисов следует установить значение терминов в соответствии с правилами определения понятий.

17. Следует установить родо-видовые отношения, присущие и привходящие качества и свойства, признаки терминов.

18. Следует установить условия синонимии, полисемии и антонимии терминов.

19. Чтобы выяснить значение положений, следует определить условия их истинности или ложности, используя противопоставленные им положения (контрарные, контрадикторные, субординированные, субконтрарные).

20. Значение положений и тезисов должно оставаться постоянным в ходе диалога, если стороны не согласились об их изменении.

21. В основной части диалога стороны предлагают обоснование своих позиций и опровержения позиций оппонентов.

22. Планирование диалектического диалога предполагает построение сложного умозаключения (эпихейремы или сорита, в основе которых лежит силлогизм, условно-категорического или индуктивного умозаключения) как линии обоснования положения – основы тактики рассуждения – и нахождение аргументов для обоснования каждой посылки сложного умозаключения, лежащего в основании аргументации.

23. Главная проблема диалога (1) рассматривается на предмет обоснования (2) исходя из основных видов аргументов (этических, рациональных, основанных на структуре реальности, персональных); (3) для каждого из аргументов устанавливается дедуктивная или индуктивная схема применительно к конкретному содержанию проблемы; последовательность аргументации определяется в соответствии с общими правилами ведения диалога исходя из (4) наиболее вероятной последовательности вопросов, которые может предложить собеседник; и (5) оптимальной последовательности рассмотрения проблемы, которая вытекает из найденного (см. правило 22) основного умозаключения диалога.^[287]

24. Для каждого положения основного умозаключения следует найти доводы, не только правильные, но и максимально доступные и убедительные для оппонента.

25. Для диалектического диалога не рекомендованы любые формы аргумента к человеку, но возможны аргументы к опыту (т. е. не рекомендуются утверждения типа: “Вы утверждаете то-то, потому что вам это выгодно или потому что вы не понимаете проблему”, но возможны утверждения типа: “Ваш собственный опыт свидетельствует о том-то”).

26. Доводы, которые находятся для каждого положения, следует проанализировать на предмет возможных возражений и предусмотреть как контраргументы на возражения, так и запасные доводы.

27. Диалог может строиться как обоснование позиции каждой из сторон с последующим обсуждением доводов (параллельное обсуждение) или как последовательное выдвижение позиций с разбором и обсуждением каждой из них (последовательное обсуждение). Выбор тактики диалога определяется сложностью проблемы и числом предложенных решений.

28. Параллельное обсуждение предполагает четкое определение альтернатив решения, столкновение и анализ доводов в ходе дискуссии.

29. При определении тактики диалога следует обратить внимание на состав проблемы и разделить ее решение на этапы, формулируя вспомогательные положения.

30. Предпочтительно такое разделение проблемы от более очевидных к менее очевидным для оппонента частям, при котором достигается последовательное согласие. Согласившись с первым аргументом, оппонент легче согласится со вторым и т. д.

31. По завершении каждого этапа аргументации следует побудить оппонента сформулировать свое согласие с выводом.^[288]

32. Последовательное обсуждение предполагает выдвижение в ходе обсуждения альтернативных и вспомогательных положений и доводов и достижения согласия относительно вспомогательных положений.

33. Следует отмечать и указывать любое нарушение оппонентом правил ведения диалектического диалога.

34. При опровержении следует помнить о гомерическом правиле аргументации: соединенное оппонентом разделять, разделенное – соединять.

35. Возражая оппоненту, лучше всего использовать принимаемые им топы, положения и ходы аргументации.

36. Каждое высказывание оппонента следует тщательно анализировать на предмет возможных ошибок и софизмов слов, мыслей и содержания.

37. Следует добиваться от оппонента точных формулировок его положений и доводов.

38. Общие положения легче опровергаются контрадикторными примерами.

39. При выдвижении оппонентом положений в виде частных суждений следует побуждать его формулировать их в виде общих суждений, а затем приступать к опровержению.

40. В преимущественном положении находится не тот, кто выдвигает тезис первым, а тот, кто формулирует приемлемое решение последним. Поэтому в диалектическом диалоге предпочтительно предоставить первое слово оппоненту.

41. Возражающий находится в преимущественном положении до тех пор, пока он не сформулировал свой тезис.

42. Как только возражающий сформулировал свой тезис, он становится защищающим, и все использованные им приемы аргументации могут быть обращены против него.

43. Наилучшей тактикой диалектического диалога является такая формулировка проблемы, при которой возможны три позиции, две из которых принадлежат оппонентам: в таком случае ритор выступает в роли возражающего и последовательно присоединяющегося к обоим оппонентам, чтобы в конце диалога предложить свою точку зрения, обосновать которую как оставшийся выход из проблемы будет значительно легче.

44. При завершении диалектического диалога необходима рекапитуляция, то есть обобщенная формулировка решения проблемы, а если общее решение не принято, – формулировка позиции согласия и позиций расхождения, которую принимают все участники обсуждения.

V. Полемический диалог

Пафос полемического диалога

1. Цель полемического диалога – выиграть спор.

2. В полемическом диалоге участвуют: спорящие стороны (оппоненты) и аудитория.

3. Содержание полемического диалога – утверждение и защита принятой позиции, опровержение и компрометация позиции противника.

4. Задача полемического диалога – привлечение аудитории на свою сторону и отторжение ее от оппонента.

5. Участников полемического диалога объединяют предмет спора и заинтересованность в аудитории.

6. Аудитория является арбитром полемики; выигрывает полемику не тот, кто победил противника в споре, а тот, к кому присоединилась аудитория.

7. Поэтому проигравший полемику будет обязательно, выигравший – не обязательно.

8. Оппоненты в полемическом диалоге противостоят как личности, несущие в себе различные мировоззренческие позиции, присоединение к личности означает и присоединение к мировоззрению.

9. Владение предметом спора, изучение аудитории и оппонента – условие успешного ведения полемики.

10. Полемист должен уметь сохранять спокойствие в любой ситуации спора.

11. Образ полемиста должен быть привлекательным и авторитетным.

12. Полемист должен обладать приятным и громким голосом.

13. Полемист должен быть мужественным, волевым и решительным человеком.

14. Внимание к собственным словам и формулировкам особенно важно в эристическом диалоге.

15. Следует проявлять сдержанность в словах и выражениях, каждое из которых может быть обращено против вас.

16. Хорошая память на факты и на людей обязательна для полемиста.

17. Полемист сообразителен и находчив.

18. Быстрая реакция – важнейшее свойство полемиста.

19. Трезвая самооценка состоит в умении выбрать по силам оппонента и тему спора.

20. Суждения полемиста вытекают из его замысла, а не из высказываний оппонента.

21. Опытный полемист производит впечатление человека, который знает наперед все, что ему будет сказано в возражение.

22. Следует остерегаться пустых споров по всякому поводу: спор компрометирует, а полемист не должен производить впечатление заядлого спорщика.

23. Слово православного полемиста не вызывает таких эмоций, как зависть, ненависть, соревновательность, корыстолюбие, эгоизм, тщеславие, но это не означает, что его слово связано только с положительной эмоцией.

24. Святитель Филарет Московский сказал: “Любите врагов ваших, сокрушайте врагов отечества, гнушайтесь врагами Божиими.”

Этос полемического диалога

1. Честность православного полемиста означает, что его вероисповедная позиция цельна, неизменна и непреклонна: он открыто исповедует веру; но честность означает также предметную и речевую компетентность, духовно-нравственную значимость предмета полемики.

2. Скромность православного полемиста означает, что он свидетельствует не о своих риторических способностях, талантах и знаниях, но об истине христианства.

3. Доброжелательность православного полемиста означает, что он стремится не угодить аудитории, но способствовать ее духовному просвещению; православный полемист ведет повышающую аргументацию.

4. Предусмотрительность православного полемиста означает безупречную добросовестность, последовательность и принципиальность в полемике, использование техники аргументации, которая этически совместима с предметом спора и не ведет к компрометации идей, которые он отстаивает.

5. Уверенность в своей правоте и в своих силах – обязательное качество ритора-полемиста.

6. Ритор должен быть готов пострадать за правду.

7. Стиль и содержание речи, манера поведения, общие места и характер доводов, применяемые полемистом, должны сближать его с аудиторией, для которой ритор должен быть своим, а не чужим.

8. Аудитория чувствует и признает компетентность и авторитет полемиста, образ которого в глазах аудитории можно сформулировать так: “Он такой же, как мы – один из нас, он стремится к нашему благу и ему можно верить, но он знает и умеет больше нас, он всегда знает что делать, поэтому он человек, за которым можно следовать без опасения.”

9. Нормативно допустимые границы полемической аргументации – уголовно наказуемые слова и поступки; реальные границы эристической аргументации – этические нормы аудитории.

10. В некоторых ситуациях полемики выигрыш спора означает проигрыш в глазах аудитории.

11. Хороший полемист чувствует психологию противника и аудитории и владеет техникой аргументации так, что может просчитать собственные ходы и ходы противника.

Логос полемического диалога

1. Полемист должен в совершенстве владеть языком, на котором ведется спор; спектр речевых средств, которые он использует, должен быть широким и разнообразным.

2. Полемист должен в совершенстве владеть речевой интонацией, уметь варьировать темп, паузацию, громкость речи и тембр голоса.

3. Сообщать информацию следует с большой осторожностью.

4. Умение ставить вопросы имеет большое значение: полемист ставит противнику такие вопросы, которые поставила бы аудитория, если бы умела; противник, принужденный отвечать на вопросы, чувствует себя в зависимости и в опасности. Иногда эристический диалог выигрывается одной постановкой вопросов.

5. Сильными являются те доводы, которые считает сильными аудитория.

6. Сильными являются те доводы, которые ставят в тупик противника.

7. Сильными являются те доводы, которые побуждают противника оправдываться.

8. B эристической аргументации число доводов определяется составом аудитории: каждая часть аудитории должна услышать те доводы, к которым она готова присоединиться.

9. Основные доводы должны быть рассчитаны на наиболее влиятельную часть аудитории.

10. Не следует приводить доводы и делать высказывания, которые оскорбляют верования или нравственное чувство аудитории.

11. Следует остерегаться доводов, которые могут показаться циничными или связанными с личными интересами ритора.

12. Организация эристического диалога в современных условиях (и в классической практике) предполагает использование различных фактур речи и видов словесности: наступление на полемического противника может производиться в массовой информации, в печати, в деловой речи, в различных видах устного общения.

13. Проведение полемической кампании позволяет подготовить и сформировать общественное мнение и группы поддержки, а аргументацию к каждому типу или группе аудитории – подтвердить ссылкой на аргументацию в другой группе или на общественное мнение.

14. Полемика с разных сторон деморализует оппонента, который не знает, откуда будет нанесен следующий удар.

15. Наиболее чувствительны полемические удары изнутри группировки оппонента.

16. Неоценимую роль в полемике играют свидетельства бывших сторонников оппонента.

17. Следует быть готовым к тому, что в реальной эристической аргументации оппонентом будут использованы любые приемы, которые он сочтет эффективными.

18. Формулировка положения, которое полемист выдвигает и защищает, должна быть понятной, воспроизводимой и привлекательной.

19. Предложения полемиста должны быть актуальными, реалистичными и оптимистичными.

20. Предложения и аргументы должны повышать самосознание аудитории и внушать ей уверенность в своих силах.

21. Сколь бы опасной или неприятной ни была ситуация, о кοтοрой идет речь, полемист видит возможность успешного решения проблемы.

22. В эристической аргументации используются все виды аргументов: к реальности, к разуму, к норме, к опыту, но наибольшее значение имеют обычно аргументы к авторитету, к человеку, к реальности, к личности, из рациональных аргументов наиболее сильными оказываются прагматический аргумент в его различных формах и аргумент к невыносимости (“так жить нельзя, что угодно лучше нынешнего положения”); наименее сильными являются сложные аргументы, предполагающие компетентную оценку высказываний. Так, чтобы убедить аудиторию в том, что Земля вращается вокруг Солнца, лучше указать на великого ученого Галилея, чем приводить математические выкладки, которые доказательны, но неубедительны.

23. Сильными аргументами являются факты, которыми не владеет оппонент и которые ему неизвестны, но которые аудитория склонна рассматривать как правдоподобные и желательные.

24. Сообщаемые факты должны быть привлекательны для аудитории и свидетельствовать о ее высоком достоинстве.

25. Сообщая отрицательные факты, полемист стремится не возлагать на аудиторию ответственность за них.

26. Сообщая положительные факты, полемист стремится поставить их в заслугу аудитории.

27. Полемист стремится перенести спор в ту предметную область, которой владеет он и которой не владеет его полемический противник. Но эта предметная область должна быть интересной и актуальной для аудитории.

28. Опровержение противника начинается с компрометации пафоса, который выставляется в смешном виде, либо представляется лицемерным или неуместным в зависимости от полемической задачи.

29. Затем полемист переходит к логосу, показывая недостатки речи и софизмы аргументации противника.

30. Завершающей частью полемики является опровержение этоса противника: свойства оппонента, противоположные ораторским нравам, представляются как нравственная причина принятой им позиции.

31. Опровержение этоса не должно иметь характер прямого называния свойств конкретного лица, противоположных ораторским нравам, но может указывать на них.

32. В реальной полемике применяются приемы эристической диалектики, которыми нужно владеть.

33. К ловушкам относится группа эристических приемов, основанных на выведении аргументов против оппонента из слов или действий самого оппонента.

34. Использование лемматических умозаключений в деструктивном модусе.

35. Использование аргумента к человеку, например, связывание позиции оппонента с его интересами или истинными намерениями, использование прежде сказанных слов или совершенных действий оппонента как несовместимых с его нынешними словами и выведение отсюда суждения о его недобросовестных намерениях или беспринципности.

36. Использование неудачных формулировок и выражений противника в нужном смысле.

37. Столкновение противников и использование суждений одних против суждений других.

38. Компрометация источников информации оппонента.

39. Инсинуацией называется узкий и извилистый проход, вкрадчивость, заискивание; как риторический термин инсинуация означает приемы расположения к себе аудитории и, соответственно, отвращения аудитории от оппонента.

40. Прямое противопоставление оппонента аудитории: “Такие достойные люди, как вы, не могут принять это мнение”; “Интеллигентный человек не может быть националистом.”

41. Противопоставление оппонента аудитории использованием общего места: “Все нравственные люди считают…”; “Безнравственные люди говорят или поступают так-то…”; “Такое-то учение отражает реальные интересы криминальных структур…”; “Современная наука признает эволюцию как несомненный факт…”; “Объективный наблюдатель видит…”; “Станете ли вы утверждать это в присутствии вашей матери?” и пр.

42. Наклеивание ярлыка, то есть связывание слов оппонента с позицией или словами одиозной фигуры или учения: “То, что вы утверждаете (далее идет формулировка), – фашизм.”

43. Противопоставление оппонента аудитории и объединение с ней использованием эналлаги местоимений и глагольных форм: “мы” – “они.”

44. Использование заимословий от лица аудитории, авторитетного для нее человека или учения: “Наши отцы и деды ответили бы вам то-то и то-то.”

45. Использование суггестивной техники, создающий образ оппонента: постоянное употребление рядом, но без явной грамматической и смысловой связи, слов или выражений, характеризующих оппонента, и слов с резко отрицательным для аудитории значением, например, слова “вор” и имени оппонента в расположенных близко и даже сходных синтаксически предложениях.

46. Прямая апелляция к аудитории: “Посмотрите на этого человека: на ваших глазах он совершает то-то и то-то….”

47. Использование прямой характеристики оппонента: “Этот человек известный лжец.”

48. Использование против полемического противника свидетелей или обвинителей из его аудитории – самое сильное средство.

49. Формирование в аудитории групп поддержки.

50. Использование независимой экспертизы предложений полемического противника.

51. Утверждение собственного авторитета: “Мы всегда говорили…”, “Вы знаете меня как защитника ваших интересов…”

52. Провокацией называется намеренное побуждение оппонента совершить действия или высказаться в невыгодном для него смысле с последующим использованием этих слов или действий: “На воре шапка горит!” – вор хватается за шапку.

53. Прямой провокационный вопрос или побуждение: “Вы считаете нас преступниками?”; “Так вы отрицаете нравственность?”; “Продолжайте отрицать нравственные устои общества, и оно, наконец, увидит, что вы собой представляете на деле. Как вы оправдаетесь?”

54. Провоцирующее заявление, которое представляет собой побуждение к действию с последующей оценкой этого действия.

55. Использование фигуры ответствования от лица оппонента: “Наши оппоненты утверждают…” и далее идут слова, которые вкладываются в уста оппонента; а в завершение может следовать вопрос к оппоненту, который предполагает его самооправдание – “Он оправдывается, значит, виноват” с последующим развитием темы. Это сильный полемический прием, парирование которого весьма затруднительно.

56. Реверсией высказываний и аргументов называется обращение против оппонента его обвинений или суждений (“сам такой”) вместо ответа на них по существу: “Я принял бы предложение персов, если бы был Александром” – “Я бы также принял, если бы был Парменионом.”

57. К реверсии относится аргумент к незнанию: “Если вы утверждаете, что наши идеи плохи, сделайте лучше, чем мы, или приведите более убедительные доводы.”

58. K приемам деморализации относится воздействие на оппонента словом, разрушающее его способность вести полемику.

59. Угрозы: “Если вы будете настаивать на вашем мнении, вас ждут неприятности…”

60. Вызовы: “Попробуйте доказать ваш тезис и вы сами увидите, что он несостоятелен.”

61. Упреждение вывода: “Я не хочу загонять вас в угол, потому что следующий мой довод добьет вас окончательно.”

62. Аргумент к состоянию оппонента в различных формах: “Вы согласились бы со мной, если бы не положение, которое вы занимаете”; “Вы были бы более последовательным, если бы не ваш страх перед прямой дискуссией”; “Ваш вид показывает, что вы не уверены в своих силах.”

63. Аргумент к позиции оппонента: “Вы не поняли моих слов”; “Вы не изучили вопрос по существу.”

64. Аргументы к собственному авторитету: “Поживите с мое – узнаете…”; “Я, профессор, не понимаю, что вы говорите…”

б5. Подавление оппонента голосом, взглядом, техникой речи, ироническим тоном и видом, насмешкой, интонацией.

66. Сбивающие вопросы и реплики во время речи оппонента: “Говорите по существу вопроса”; “А что такое гамбургский счет?”

67. Прямая обструкция речи оппонента: топот ног, крики из зала, аплодисменты, свист, вывешивание плакатов, организованные разговоры в зале во время речи, распространение во время выступления листовок и пр.

68. Подавление противника многоречием.

69. К подстановкам относятся полемические приемы, искажающие смысл слов оппонента и вводящие аудиторию в заблуждение относительно высказываний или намерений оппонента.

70. Подмена общего места (“Вам выгодно говорить о нравственности”): “Что ж, радуйтесь о прибыли, копите вы золото индийское, янтарь из дальних Сард, но знайте: Полиника убитого я не предам земле….”^[289]

71. Перенесение ответственности: “Виноват не А, который ударил, а Б, который вел себя вызывающе.”

72. Фигура незнания: “Мы не имеем достаточной информации, чтобы судить об этом.”

73. Фигура умолчания, то есть игнорирование высказываний оппонента.

74. Фигура общего мнения: “Об этом никто ничего не знает”; “Это неправдоподобно”; “Народ вас не поймет.”

75. Фигура отвержения: “Это не аргумент”, “Это тривиально”, “Этот довод приводили тысячу раз.”

76. Отказ от ответа: “На подобные слова я не отвечаю.”

77. Подмена говорящего: “Это слова такого-то, а не ваши.”

78. Подмена высказывания или его смысла: например, изображение патриотизма как шовинизма; “Я это давно говорил…”; “Я этого не утверждал, вы меня не поняли”; “Прежде вы говорили иначе…”; “Вы всегда утверждали то-то и то-то…”

79. Подмена модальности: “Вы мне приказываете!”; “Это администрирование!”

80. Обычные софизмы слов и мыслей.

VI. Диалог в управлении.[290]

Общие правила

1. Продолжение речи в одной фактуре снижает ее информационную ценность.

2. Необоснованное расширение аудитории в одном виде словесности снижает информационную ценность речи.

3. Недостаточность знаний и речевой компетентности аудитории снижают информационную ценность речи.

4. Чем ниже компетентность аудитории, тем легче она принимает и одобряет новые идеи.

5. Неуместность диалога в отношении к целям и интересам аудитории уничтожает информационную ценность речи.

6. Развитие диалога по одному предмету в различных фактурах речи и видах словесности повышает информационную ценность речи.

7. Развитие диалога по делу предполагает различие мнений и модальности (отношения к предмету речи) высказываний.

8. Чем выше степень компетентности и опыта участников диалога в проекте определенного рода, тем выше их сопротивление новым идеям или проектам того же рода.

9. Принятие кругом компетентных специалистов новых идей зависит от положительного воздействия на них общественного мнения и заинтересованных в проекте сил.

10. Обсуждение и реализация новых идей предполагает их общее одобрение компетентными специалистами и перенесение обсуждения в новую аудиторию и в новые виды словесности.

Совещательный и командный диалог

1. Руководитель, ведущий и организующий диалог: (1) создает замысел – определяет цели и задачи проекта, сроки и способы его реализации; (2) собирает совещание сотрудников и подбирает исполнителей; (3) ставит перед ними конструктивные задачи, определяя последовательность и сроки их исполнения; (3) собирает совещания на каждом этапе работы и выслушивает доклады исполнителей, корректируя как работу каждого из них, так и их совместные действия; (4) разбирает и оценивает принятые решения и ход реализации проекта. Это значит, что руководитель непрерывно ведет диалог с сотрудниками.

2. Основа планирования управляющего диалога состоит в правильном определении сроков вершения дела – достижения и обсуждения конечных и промежуточных результатов.

3. Сроки вершения дела определяются исходя из содержания проекта; состава и возможностей исполнителей, их сработанности; состояния и характера функционирования каналов информации, связывающих всю организацию в систему.

4. Источником изобретения новой идеи обычно является удачная метафора.

5. Наименование проекта содержательно связано с метафорой, лежащей в его основе, и имеет принципиальное значение для успеха его реализации.

6. Идеи выдвигаются и реализуются конкретными людьми, перспективной является идея, которая может быть эффективно обоснована и реализована в ходе диалога, поэтому отбор продуктивных идей и решений есть отбор риторов.

7. Подбор и взаимное соответствие исполнителей играют решающую роль в реализации проекта.

8. Каждый проект предполагает свой состав и группировку участников и исполнителей.

9. Количество ответственных исполнителей (и, соответственно, составляющих проекта) не должно превышать количества пальцев на руке руководителя.

10. Риторическое изобретение в деловом проекте предполагает анализ внутренней и внешней среды управления, их гармонизацию и целенаправленное изменение.

11. Состав исполнителей проекта подразделяется на три основные группы: (1) менеджеров, (2) консультантов-экспертов, (3) связей с общественностью.

12. Группа менеджеров действует в среде управления (в рамках организации), участвует в принятии решений – в выработке и корректировке проекта, но не ведет диалог во внешней среде; группа консультантов действует вне среды управления и участвует в принятии решений, но не участвует в работе организации; группа связей с общественностью действует в среде управления и вне среды управления, но не принимает участия в принятии решений.

13. Реализация проекта предполагает речевые действия во всех основных фактурах речи (устная, письменная, печатная речь, массовая коммуникация).

14. При реализации проекта используются только необходимые виды словесности.

15. B управляющем диалоге используются устные и графические виды информации.^[291] Умение правильно строить и анализировать графические документы является главным показателем культуры делового общения.

16. Графические документы соединяются, то есть осмысливаются и оцениваются посредством устной речи. Всякий графический документ, используемый в совещании, должен быть интерпретирован в ходе устного диалога.

17. Устная речь, связанная с графическими документами, должна быть правильной, точной, ясной, лаконичной, предметной.

18. Всякое новое высказывание в диалоге встречает речевое сопротивление безотносительно к тому, насколько оно совместимо с интересами и целями других участников диалога.

19. Дебатированием называется обмен устными высказываниями в управляющем диалоге, приводящий к принятию решения.

20. Каждое высказывание в управляющем устном диалоге должно непосредственно относиться к делу, учитывать предшествующие высказывания и способствовать развитию диалога.

21. Участники совещания являются одновременно ответственными исполнителями частей проекта.

22. В ходе дебатирования проекта применяется восходящая по степени старшинства участников (авторитетности, ответственности, уровня полномочий, званий) очередность высказываний: старшие не должны мешать младшим высказывать свои суждения. Нарушение этого правила приводит к стагнации деятельности.

23. Речь каждого участника совещания протоколируется; каждое мнение фиксируется, обсуждается и авторизуется.

24. После завершения проекта суждения по делу каждого из участников совещания анализируются; те суждения, которые привели или могли бы привести к лучшему решению дела, дают основание для повышения в должности их авторов.

25. Руководитель проекта формулирует решение лично, не прибегая к голосованию и не добиваясь единого мнения участников совещания.

26. Желательно, но не обязательно, чтобы решение руководителя было обосновано приемлемыми для участников совещания и исполнителей аргументами.

27. Каждому ответственному исполнителю должна быть поставлена четкая и определенная задача с указанием сроков и этапов исполнения.

28. Такие конкретные задачи должны быть обоснованы руководителем и согласованы с исполнителями.

29. Принятые решения не обсуждаются и являются обязательными к исполнению.

30. Контроль за исполнением решений осуществляется постоянно путем анализа отчетной документации, личных бесед с ответственными исполнителями и персоналом, анализа внешней информации о ходе дел.

3І. Совещание должно быть конфиденциальным, ответственность за конфиденциальность совещания несет каждый из его участников.

32. Периодичность и глубина контроля определяются степенью сложности заданий и личными качествами ответственных исполнителей.

33. По завершении каждого этапа реализации проекта следует провести совещание с оценкой результатов, корректировкой и определением конкретных общих и индивидуальных задач.

34. В ходе делового диалога руководитель контролирует правильность и корректность высказываний с точки зрения этоса, логоса и пафоса речи и постоянно стремится к повышению речевой и деловой компетентности сотрудников.

33. По завершении проекта обязательны отдельная беседа с каждым из ответственных исполнителей, а затем общее совещание с разбором и оценкой действий всех его участников и подведение итогов.

 Приведенные выше сведения не исчерпывают весь арсенал риторических средств монологической и диалогической речи, и их ни в коем случае не следует рассматривать (в особенности это касается эристических приемов) как наставления. Правила, рекомендации и констатации фактов речи и приемов аргументации полезно лишь учитывать, рассматривая их, подобно предупреждающим знакам уличного движения, как указание на возможные опасности и затруднения, но и на возможные решения.

В этой главе нет оценок приемов аргументации – пусть эти оценки сделает сам читатель, – важным представляется предупредить о тех трудностях, с которыми ритор может столкнуться в своей практике.

Хрестоматия текстов

Тема 1. Проблема, предмет и тема речи
Академическая речь

Текст 1. Святитель Филарет митрополит Московский и Коломенский

Слово в день свершившегося столетия

МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

(Говорено в церкви св. мученицы Татианы января 12 1855 года).

Обитель высших учений празднует ныне день своего рождения, и притом с особенной торжественностью, потому что это сотый день ее рождения. Воспоминания своей столетней жизни, конечно, достопамятные, она возвестит собственными устами, в которых не имеет недостатка. Мне должно пред нею быть в том положении, в которое меня поставили преемники учеников Учителя рыбарей и скинотворцев, избравшего немудрое мира, чтобы посрамить мудрых (1 Кор.1:27). Отсюда смотрю, как начинает свой праздник обитель высших учений: и что вижу? – С благоговением приводит она и наставников, и наставляемых пред лице Учителя, Который провозгласил Себя единственным Учителем, и, следовательно, всех человеческих учителей низвел в разряд учеников, и, однако, чрез сие не преувеличил Своего достоинства и не оскорбил их достоинства. Один у вас Учитель – Христос (Мф. 23:8). Итак, вы делом исповедуете, что Христос есть Божия премудрость поучающая и Он же есть предмет поучающей премудрости – истина: что Господь дает мудрость наставляющим, из уст Его – знание и разум в наставляемых (Притч. 2:6).

Взирая на сие с утешением и призывая свыше умам и сердцам наставников и наставляемых внутренне озаряющий свет Христов, надеюсь найти открытый слух, если прочитаю некие слова из святой учебной книги Божественного Учителя, которая одна удовлетворила некогда Иустина Философа после всех философских мудрований и которой, после приобретения славы афинской учености, отдали себя в руки Василий Великий и Григорий Богослов.

Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине (Ин. 18:37). Если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину (Ин. 8:31–32). Я есмь путь и истина и жизнь (Ин. 14:6). Это суть собственные слова Небесного Учителя. Ревнителям знания, просвещения, мудрости, следовательно, ревнителям истины не радостно ли видеть, какую высокую важность дает Он истине и как сильно побуждает к исканию и уразумению ее.

Бог Слово сходит с неба, одеяйся светом яко ризою, отлагает одежду славы, облекается в одежду нищеты в естество человеческое, приходит в мир, добровольно идет навстречу пререканиям, лишениям, бедствиям, гонениям, неправедному осуждению, многострадальной смерти. Для чего столько необычайностей, столько без меры усиленных подвигов? Он ответствует: Да свидетельствую истину. Видно, истина нужна миру, видно, нужно чрезвычайное о ней свидетельство, видно, не была бы она достойно и удовлетворительно засвидетельствована, если бы не свидетельствовал о ней воплощенный Бог-Слово.

Истина есть одна из естественных и существенных потребностей духа человеческого.

Божественное откровение говорит в глубоком значении, что слово Божие, или истина Божия, есть хлеб жизни. не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих (Мф. 4:4). Подобно и естественный разум, хотя не в таком глубоком разумении, может сказать, что истина есть жизненная пища духа человеческого. Уничтожьте истину, в уме останется пустота, голод, жажда, томление, мука, если только он не в омертвении или не в обмороке от крайнего невежества. Если вздумаете питать его образами воображения, имеющими преходяший блеск, но не заключающими в себе твердой истины, ему вскоре наскучит черпать воду бездонным сосудом, и жажда его останется неутолимой, и мука неисцельной.

Что значит любопытство детей, их желание о всем спросить и все узнать? Это естественная жажда истины, еще не знающая определительно, чего жаждет, и потому стремящаяся поглотить, что только можно.

Чего ищет судия в законе и в судебном деле? – Истины. Если бы вы могли уверить его, что он не найдет истины, вы уничтожили бы закон и правосудие.

Чего ищет наука в неизмеримом пространстве вселенной и в тайных хранилищах природы человеческой? – Истины. Утвердите, что нельзя найти ее, вы поразите науку смертельным ударом.

Но можно ли действительно находить истину? – должно думать, что можно, если ум без нее не может жить, а он, кажется, живет, и, конечно, не хочет признать себя лишенным жизни.

Были люди, которые хотели доказать, что истина недоступна познанию человеческому. Но что значит доказать? – Значит, истину, скрывающуюся во мраке неизвестности или во мгле сомнений, вывести на свет, посредством одной или нескольких истин, ясно познанных и несомненно признанных. Итак, истина существует прежде доказательств, уже присутствует при их рождении и смеется над теми, которые хотят доказать ее отсутствие или несуществование, но для сего принуждены ее же призвать на помощь.

От любомудрия новейшего времени можно услышать, что ограниченное, многочастное, условное, относительное, чувственно являемое, изменяющееся, преходящее не представляет совершенной истины, что коренная и совершенная истина должна быть найдена в непреходящем, в неизменяемом, в умосозерцаемом, в отрешенном, в безусловном, в единичном, в бесконечном. B сих словах нечто слышится о истине, но не слишком ли мало в них ясности? Многие ли удобно и верно понимают каждое из них? Но разве истина только для немногих мучителей собственного ума, а не для всего человечества? И неужели к началу света надобно идти непременно темным путем? Менее ли удовлетворительно и не более ли понятно для всех, если скажем, что корень и основание истины, средоточие истин, солнце мысленного мира есть чистое умопредставление, или по-вашему идея Бога, Творца, Вседержителя, и что сия истина весьма доступна познанию всех человеков, ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны (Рим. 1:19–20).

B слух столицы язычества, в слух народов и мудрецов языческих сказал апостол Павел, что разумное Божие яве есть в них. Так он был уверен, что против сей истины не может быть основательного возражения. И вслед за сим он же, не опасаясь быть в противоречии с самим собой, сказал, что сии самые люди, для которых они заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца, Который благословен во веки (25). И на сие очевидны доказательством также имел он пред собой целый мир языческий и опыты веков и тысячелетий.

После сего извольте усмотреть, ревнители истины, в каком положении находится человечество в отношении к истине. Истина так необходима ему, как пища, истина доступна его познанию, и между тем целый мир в продолжении веков и тысячелетий не умел найти и привести в действие первую, коренную, преимущественно необходимую, яве поставленную истину. Не несчастно ли человечество, не умея познать истину, преимущественно необходимую и спасительную? И еще не виновно ли оно пред Богом, не приняв истины, которую Бог явил есть? Что же далее, по естественному последствию предыдущего и вместе по правосудию Божию? – Неразрешимая мгла сомнений? Блуждание во мраке неизвестности или вслед за обманчивыми призраками? Голодная смерть духа и, по кратковременной призрачной жизни, погибель всего человека? – Такова точно была и была бы навсегда судьба человечества, если бы Бог, Который познавательное о Себе явил человекам посредством естества сотворенных вещей, по преизбытку милосердия, не явил Себя вновь посредством Своего воплощенного Слова, Своего Единородного Сына, Господа нашего Иисуса Христа.

Так определяется значение и открывается сила изречений Христа Спасителя, что Он на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине (Ин. 18:37); что только пребывающие в словеси Его имеют надежду уразуметь истину; что он Сам есть истина и путь к истине и жизни. Благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа. (Ин. 1:17), говорит возлюбленный ученик Его. Почему же благодать, и потом истина? – Потому, что человек не только не знал истины, но и был виновен в неприятии истины, и за то недостоин ее нового откровения, и потому потребна была благодать, преизбыточествующая милость, чтобы удостоить его нового и высшего откровения истины. Какого откровения истины? – Тот же возлюбленный ученик объясняет: Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил (18), – исповедал Бога, не только как Творца и Вседержителя, но, что особенно и дивно, и вожделенно, как Отца милующего, любящего и спасающего. Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. (Ин. 3:16).

Не скажет ли кто-нибудь: это истина Божия, предоставляем ее богословам, нам предлежит подвиг о истине естественной, полезной для человека и для общества человеческого? – А мне, братия, предлежит забота и подвиг о том, что вы не отстраняли от себя истины Божией. Для чего хотят рассекать истину? Рассекать значит убивать. Нет жизни без единства. Неужели думают, что истина Божия и Христова есть нечто постороннее для истины естественной, полезной человеку и обществу человеческому, и что последняя так же может жить без первой, как и в соединении с ней? – Посмотрите на народы и на общества человеческие христианские и нехристианские. Не там ли ясно светит истина естественная: естествоиспытательная, умственная, нравственная, созидательная, благоустроительная и благоукрасительная для человеческих обществ, где сияет солнце истины Божией и Христовой? Не ночь ли покрывает естественные способности и жизнь народов, над которыми не взошло благодатное солнце истины Божией и Христовой? Исторгните солнце из мира, что будет с миром? Исторгните сердце из тела, что будет с телом? Надобно ли сказывать? Исторгните истину Божию и Христову из человечества, с ним будет то же, что с телом без сердца, что с миром без солнца.

Но я по призванию любомудр и естествоиспытатель, какое же должно быть мое отношение к истине Откровения? – Не мечтай, что ты можешь создать мудрость, помышляй лучше, что мудрость может прийти и пересоздать тебя, и когда с Соломоном найдешь, что во множестве самодельной, неудовлетворяющей мудрости безумие и глупость и только томление духа (Еккл. 1:17–18), тогда не стыдись и не медли исповедать и твоему естественному любомудрию призвать на помощь Того, в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения (Кол. 2:3), Который сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением (1 Кор. 1:30).

Я изыскатель истины бытописаний человеческих, чем я должен истине Божией? – Не попусти себе тупым взором видеть в бытиях человечества только нестройную игру случаев и борьбу страстей или слепую судьбу, изощри свое око и примечай следы провидения Божия, премудрого, благого и праведного. Остерегись, чтобы не впасть в языческое баснословие, доверчиво следуя тем, которые в глубине древности мира указывают так называемые ими доисторические времена. У язычников басня поглотила истину древних событий, мы имеем истинную Книгу Бытия, в которой нить бытия человеческого начинается от Бога и первого человека и не прерывается, доколе, наконец, входит в широкую ткань разнородных преданий и бытописаний.

Я исследователь звезд, планет и их законов, чего требует от меня истина Божия? – Ты очень искусно возвысил проницательность твоего зрения, чтобы видеть в небесах невидимое простому оку, потщись возвысить также искусно проницательность твоего слуха, чтобы ты мог ясно слышать и возвестить другим, как небеса поведают славу Божию. Указую тебе для примера на одного из подвижников твоего поприща. Когда он усмотрел, что одна, долго наблюдаемая звезда, в продолжение наблюдений переменила свой сребровидный свет в вид раскаленного угля и потом исчезла, он заключил, что с ней свершилось подобное тому, что предречено о нашей земле: земля и все дела на ней сгорят (2 Пет. 3:10), И потому сказал: слава Богу! Пред нашими глазами новое свидетельство того, что миру предстоит конец, что, следовательно, он имел начало, что есть Бог Творец мира и владыка судеб его.

Я любитель и возделыватель изящного слова, должен ли и я свободу и красоту слова поработить строгости высшей истины? – Рассуди, велико ли будет достоинство твоего дела, если красивые цветы твоего слова окажутся бесплодным пустоцветом? Не лучше ли, чтобы в них скрыто было плодотворное семя назидательной истины и чтобы они издавали благоухание нравственной чистоты?

Все мы, христиане, и любомудрствующие, и в простоте смиренномудрствующие, да не забываем никогда, что Христос есть не только истина, но и жизнь. B Своем слове и в Своем примере Он сделался для нас путем, чтобы привести нас к истине и через истину к истинной жизни. Кто думает обеспечить себя достижением некоторого познания истины Христовой и недостаточно старается обратить ее в действительную жизнь по учению и примеру Христову, тот самой истиной обманывает себя и подвергает себя опасности умереть на пути и никогда не достигнуть истинной, вечной, блаженной жизни со Христом в Боге. – Тако тецыте, да постигнете. Путем истины стремитесь к истинной жизни.

Так теки царским путем, царская обитель знаний, от твоего первого века в твой второй век. Оглянувшись на достигнутые успехи, благодари Бога и поревнуй достигнуть больших. Не прикрывай лестью неразлучных с делами человеческими несовершенств, но в беспристрастном их признании найди наставление и побуждение к усовершениям. Распространяй не поверхностное образование, но просвещение, проницающее от ума до сердца, и да будет плодом знания добродетель и истинное благо, частное и общее. Подвизайся образовать подвижников истины и правды, веры и верности к Богу, царю и Отечеству, которые бы жили истиной и правдой, и готовы были за них пожертвовать жизнью. Ибо истина, когда за нее умирают, бывает особенно животворна. Аминь.^[292]

Задания к тексту

Внимательно прочитайте текст про себя и вслух.

Главное положение речи: “… вы (Московский университет) делом исповедуете, что Христос есть Божия премудрость поучающая и Он же есть предмет поучающей премудрости – истина: что Господь дает премудрость наставляющим, и от лица Его познание и разум в наставляемых” (Притч. 2:6). Сформулируйте это положение своими словами и, учитывая требования к главному положенню речи, указанные в теоретическом разделе, объясните вашу формулировку.

Используя материалы речи, укажите примерный объем аудитории и ее конфессиональный, возрастной, социальный, профессиональный состав. Назовите иерархов Церкви, известных ученых, писателей, государственных и общественных деятелей, которые могли слышать эту речь. Дайте описание обстановки, в которой произнесена речь, и аудитории, к которой обращается святитель Филарет.

Охарактеризуйте культурно-историческую обстановку и исторические события времени произнесения речи.

Укажите проблему речи. Назовите и охарактеризуйте основные направления религиозной, философской, общественно-политической, научной, художественной мысли времени, которые имеет в виду и с которыми полемизирует святитель Филарет.

Охарактеризуйте пафос речи: внимательно прочитайте завершение речи; укажите предмет речи и основные черты замысла; назовите эмоции, которые святитель Филарет стремится пробудить в аудитории.

Охарактеризуйте логос речи: найдите в тексте места, где святитель Филарет (1) распространяет и объясняет главную мысль своей речи; (2) где он указывает причину, почему она правильна; (3) где он показывает, что противное мнение неверно или приводит к отрицательным последствиям; (4) где он приводит примеры в подтверждение выдвигаемых положений; (5) где он пользуется сравнениями и аналогиями для подтверждения своих мыслей; (6) где он подтверждает свои мысли свидетельством Священного Писания, авторитетных ученых, выводов науки, нравственного опыта человека; (7) где он обобщает смысл сказанного и делает общее заключение речи.

Охарактеризуйте этос речи: найдите в речи места, где святитель Филарет непосредственно обращается к аудитории или ее частям, где он показывает свое отношение к аудитории, где он говорит с точки зрения тех, к кому обращается; найдите в тексте местоимения, посредством которых святитель Филарет указывает на себя, на слушающих, на третьих лиц; используя текст речи, объясните, где и в чем проявляются честность, скромность, доброжелательность и предусмотрительность ритора.

Организуйте исполнение речи в классе: читающий речь вслух стремится убедить слушающих в правильности ее идей, а слушающие конспектируют речь и, пользуясь конспектами, произносят краткие (3–4 минуты) речи аналогичного содержания.

Используя основные приемы и построение речи святителя Филарета, подготовьте и произнесите краткую приветственную речь, например, по случаю юбилея учебного заведения или нового учебного года.

Текст 2. Амвросий (Ключарев), архиепископ Харьковский

Речь к воспитанника

ХАРЬКОВСКОЙ ДУХОВНОЙ СЕМИНАРИИ

(в день храмового праздника св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова в 1883 году).

Любезные юноши!

Помолившись вместе с вами и о вас, мне желательно оставить вам на память и добрый совет относительно вашего воспитания.

В воспитании самое трудное дело – направление свободы человеческой. С нею часто, особенно в наше время, не могут справиться воспитатели при руководстве своих воспитанников; гибнут и сами воспитанники при неумении владеть ею. Очевидно, здесь главная часть задачи принадлежит самим воспитанникам: что может сделать воспитатель для блага человека, который имеет свободу не принять этого блага? Итак, какие же условия находятся в ваших собственных руках для правильного развития вашей свободы, от которого зависит ваше будущее – на Земле и в Вечности?

Во-первых, требуется с вашей стороны должное внимание и уважение к самой свободе вашей как неоценимому дару Божию, которым на Земле обладает один человек и которым нельзя злоупотреблять безнаказанно. Поэтому берегитесь быстро решаться на что бы то ни было, – в чем часто погрешает юность, – а привыкайте зрело обдумывать каждый шаг свой. Моисей, повторивши израильскому народу пред вступлением в Землю обетованную Закон Божий, сказал: “Жизнъ u смерть предложил я тебе, блогословение u проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты u потомство твое” (Втор. 30:19). Избери, значит, подумай, осмотри пути, которые подлежат твоему избранию, и вступай на тот, который ведет к жизни, а не к смерти.

Трудно и для зрелого человека в каждом частном случае с уверенностью определить, к какому исходу ведет то или другое решение; тем более это трудно для молодости. Но Господь, даровавший свободу человеку при сотворении его и восстановляющий ее после его падения, указал путь жизни в виде общего закона, или начала, из которого при нашем размышлении должно исходить определение каждого частного случая нашей жизни. В чем же состоит этот закон? “Чтобы ты любил, – продолжает Моисей в указанном нами наставлении, – Господа Бога твоего, слушал глас Его u прилеплялся к Нему; ибо в этом жизнь твоя u долгота дней твоих” (20). Итак, второе условие правильного направления нашей свободы есть тщательное определение, – согласно ли принимаемое нами решение с волею Божией. А так как не на всякий отдельный, более или менее важный, случай нашей жизни тотчас можно найти ясное указание в Законе Божием, то Моисей и говорит: “прилепляйся к Нему”, то есть входи во внутреннее общение с Богом молитвою, сердечным желанием, любовию, и Он скажет волю Свою в твоем сердце и совести и укажет путь жизни. Берегись, юноша, необдуманно поддаваться ныне обычным, шумным движениям и порывам легкомысленных сверстников, кто бы они ни были, столь же неопытных, как и сам ты; не отдавай никому своей свободы, за которую ты один отвечаешь; а в трудных обстоятельствах уединись, призови в сердце своем единого непогрешительного советника – Господа Бога твоего, и Он вразумит тебя, как поступить и кого держаться. Одно это движение души к общению с Богом мгновенно освободит твое воображение и сердце от обольщения и твой разум от увлечения; все силы души твоей возвратятся в твое обладание и ты будешь в состоянии направлять их куда должно.

Но кроме познания воли Божией о нас, для утверждения нашей свободы непременно требуется исполнение Заповедей Божиих как уроков и упражнений для нашей воли. Чтобы показать народу, как Господь облегчил для нас этот труд познания и исполнения Его заповедей, Моисей говорит, что заповедь Божия “не на небе и не за морем”, чтобы нужно было высоко подниматься или далеко ходить за нею, но “весьма близко к тебе слово сuе; оно в устах твоих u в сердце твоем, чтобы исполнить его” (Втор. 30:14). Эти прекрасные слова имеют особую силу по отношении к вам, воспитывающимся под покровом св. Церкви. Истинно, уста ваши, сердца ваши, ум и память ваша постоянно наполняются словом Христа Спасителя, Его Пророков и Апостолов. Не подвергнитесь осуждению, произнесенному пророком Иеремиею на сынов Израиля и Иуды, делавших злое от юности своей. “Они обратились ко Мне, – говорит пророк от имени Божия, – спиною, а не лицом; u Я учил их, с раннего утра учил, они не хотели принять наставления” (Иер. 32:33). Те же самые наставления, писанные в книгах, обращаются к вам и в живом голосе ваших наставников и начальников, приближающих и применяющих Слова Божия к различным обстоятельствам вашей жизни, и особенно к вашему призванию. С ответственностью за вас пред Богом, пред отечеством и родителями вашими они взяли на себя руководство вашего ума и свободы вашей – не становитесь к Богу и к ним, Его наставникам, спиною, обратив лицо и сердце и уши ваши к ложным учителям и ложным учениям века. Не забывайте, что вы еще юноши, что жизнь для вас неизведанное море, что все в вас еще молодо, незрело, шатко и хрупко. Отнять у вас веру, возмутить умы ваши сомнениями, распалить сердца нечистыми вожделениями, подорвать ваше доверие к благонамеренности и опытности ваших руководителей и сделать вас орудиями чужой и злой воли, – вот цель новых непризванных просветителей современных молодых поколений. Направляйте свободу и волю вашу прежде всего не к движениям общественной жизни, для вас еще недоступной, а на самих себя, на сохранение в себе заложенных в души ваши начал жизни и на борьбу с началами смерти. Укрываясь под кров благодати Божией, вспоминая трогательное слово пророка Иеремии: “Знаю, Господи, что не в воле человека путь его, что не во власти идущего давать направление стопам своим” (Иер. 10:23).

Наконец, ищите подкрепления воли и свободы вашей в выяснении для себя и постоянном сознании идеала как истинного человека вообще, так и истинно полезного деятеля на том поприще жизни, какое для себя избираете. Если совершенное отвержение воли Божией ведет к смерти, то постепенное уклонение с ранних лет свободы вашей от заповедей Божиих есть и постепенное расслабление и искажение природы нашей, лишаемой силы и красоты, какие сообщает ей добродетель. Имейте жалость в самих себе. Желайте найти себя в будущем в том виде, какими может сложить и благоустроить вас правильное употребление свободы, то есть здравомыслящими, кроткими, трудолюбивыми, любящими и от всех любимыми; в противном же случае, при постепенном умножении в вас пороков, бойтесь оказаться дерзкими, себялюбивыми, ленивыми, жестокими, едва терпимыми в обществе или извергаемыми из него. А эта последняя участь постигает людей, не приучающих себя к послушанию закона, неизбежно, хотя и незаметно. Пороки развиваются в нас легче и быстрее, чем добродетели, подобно тому, как сорные травы всегда растут скорее и сильнее, чем пшеница; а, обращаясь в навыки и страсти, пороки так же крепко захватывают свободу нашу, как силки или сети неосторожную птицу. Спросите бродягу бездомного, обнаженного и голодного, вора заключенного в тюрьму, убийцу осужденного на каторжные работы, пьяницу, валяющегося в канавах, – думал ли каждый из них в молодости, что он будет тем, чем стал впоследствии? Каждый из них с грустью скажет вам: “О, нет! Как можно!” Зачем же из доброй воли подходить к пропасти? Зачем губить свое будущее счастье, когда можно, с помощью Божиею, наверное приобрести его?

Мы верим, что в вашем сознании постепенно выясняется и в вас воплощается идеал не только истинно хорошего человека, но и доброго служителя Церкви, к чему вы предназначаетесь. Воодушевляйтесь ревностью о славе Божией, о благе Церкви и отечества, о просвещении нашего все еще темного простого народа, об избавлении его от губящих его пороков и преступлений, о благоустроении его жизни. Привейте к сердцу убеждение, что только здесь, в нравственном преуспеянии народа и его благосостоянии – истинный источник радостей для пастыря Церкви и единственно верное обеспечение его собственного благосостояния и счастья. Но для этого нужно запасаться и терпением, и самоотвержением, и любовью, а не одними рассуждениями и помышлениями об улучшении своего быта.^[293]

Задания к тексту

Внимательно прочитайте текст. Найдите в тексте данные, на основе которых можно судить о составе аудитории. Дайте характеристику аудитории.

Найдите в тексте данные, на основе которых можно определить объем аудитории. К какой аудитории обращается архиепископ Амвросий – малой, средней или большой?

Является ли данная аудитория однородной? Обоснуйте ваш ответ.

Как приведенные ниже слова и выражения, использованные архиепископом Амвросием, указывают на чувства и нравственные качества, свойственные или несвойственные молодости, зрелости, старости? – злоупотреблять свободой; быстро решаться на что бы то ни было; зрело обдумывать каждый свой шаг; подумать, осмотреть пути, которые подлежат избранию; необдуманно поддаваться… шумным движениям u порывам легкомысленных сверстников; обольщение; увлечение; быть в состоянии направлять силы души; необходимость уроков u упражнений; ответственность перед Богом, отечеством u родителями; незрелость, шаткость, хрупкость; возмущение умов сомнениями; благонамеренность; опытность; здравомыслие; кротость; трудолюбие; любовь; дерзость; себялюбие; лень; жестокость; подкрепление воли; сознание идеала; жалость к себе; непослушание закона; навыки; страсти; ревностъ; терпение; самоотвержение; помышления об улучшении быта.

Используя высказывания архиепископа Амвросия в приведенном тексте и исторические данные, дайте характеристику проблемы, которую решает оратор, ее содержания и духовного смысла; определите статус проблемы.

Какие мировоззренческие и политические течения характерны для того времени?

Какие политические события произошли в России в начале 80-х годов XIX века?

Каким было положение Церкви в России и ее отношение к государству?

Каким было состояние духовного образования в России?

Каким было духовно-нравственное состояние русского общества начала 80-х годов XIX века?

Используя исторические материалы, составьте краткую справку о состоянии Русской Церкви в 80-х годах XIX века.

Дайте определение образования, а также обучения и воспитания как составных частей образования.

Исходя из предыдущего задания, предложите обоснование выбора предмета и формулировки темы речи архиепископа Амвросия.

Укажите главное положение речи; как в речи архиепиекопа Амвросия выполняются основные требования к предмету и теме речи?

Укажите, на какие части делятся тема и содержание речи; объясните с позиций православного вероучения и учения о человеке, почему основная задача воспитания – формирование самосознания: разума, нравственного чувства, ответственности, понимания назначения человека и цели его жизни. Дайте определения понятий: личность, сомосознание, разум, чувство, воля, целомудрие, назначение человека.

Используя мысли святителя Филарета и владыки Амвросия, попытайтесь ответить на вопросы: как в системе образования воспитание связано с обучением? Каковы цели образования? Каковы главные проблемы воспитания и образования в наше время? Четко сформулируйте вашу позицию как главную мысль речи.

Используя построение речи владыки Амвросия, подготовьте и произнесите краткую показательную речь, в которой раскрывается значение образования в наше время.

Текст 3. Публичные леции профессора Швырева

И. В. Киреевский

Публичные лекции профессора Швырева^[294]об истории русской словесности, преимушественно древней. (Письмо к Α. Π. Зонтаг)^[295]

В прошедшую зиму, когда я жил в деревне почти совершенно отделенный от всего окружающего мира, я помню, какое впечатление сделали на меня ваши живые рассказы о блестящих лекциях профессора Грановского,^[296] о том сильном действии, которое производило на отборный круг слушателей его красноречие, исполненное души и вкуса, ярких мыслей, живых описаний, говорящих картин и увлекательных сердечных сочувствий ко всему, что являлось или таилось прекрасного, благородного или великодушного в прошедшей жизни Западной многострадальной Европы. Общее участие, возбужденное его чтениями, казалось мне утешительным признаком, что у нас в Москве живы еще интересы литературные и что они не выражались до сих пор единственно потому, что не представлялось достойного случая.

Теперь я спешу поделиться с вами тем впечатлением, которое производят на нас лекции профессора Шевырева. Не слыхав Грановского, я не могу сравнивать двух преподавателей. Скажу только, что прежде чем начались чтения Шевырева, многие из его слушателей не верили их возможности, хотя и не сомневались в даровании профессора. Предмет лекций – история русской словесности, преимущественно древней, казался им неблагодарным, сухим, частию слишком ученым и не для всех любопытным. Покорясь общему, еще существующему у нас предубеждению, они думали, что чтения о древней словесности могут иметь только один интерес – филологический, важный почти исключительно для людей, посвятивших себя особенно изучению русского языка или исследованиям русской старины. Несколько памятников, говорили они, еще не составляют словесности; литература наша началась с Ломоносова; что сказать общелюбопытного о словесности прежних времен? разыскания или рассуждения – еще не история; для истории нужно содержание, – а где найдет его профессор, говоря о временах допетровских?

Основываясь на таком понятии о ничтожности нашей древней словесности, многие ехали на лекции Шевырева почти только для того, чтобы слушать дар преподавания, от искреннего сердца жалея о незначительности предмета. Представьте же их удивление, когда после самых первых чтений они должны были убедиться, что лекции о древней русской словесности имеют интерес живой и всеобщий, который заключается не в новых фразах, но в новых вещах, в богатом, малоизвестном и многозначительном их содержании.

Конечно, нет сомнения, что это богатство нашей древней словесности могло возникнуть из малоизвестных памятников в одну живую картину только от искусства преподавателя. Только при его воззрении могли собраться вместе и срастись в одно стройное целое различные обломки нашей полузабытой старины, разбросанные остатки нашей письменной словесности духовной и светской, литературной и государственной вместе с уцелевшими неписанными преданиями народа, сохранившимися в его сказках, поверьях, поговорках и песнях. Между тем несомненно и то, что никакое искусство не могло бы создать содержания, когда бы оно не существовало в самом деле и, хотя разрозненное, не уцелело в памятниках.

B этом отношении лекции Шевырева представляют особую значительность. Эта новость содержания, это оживление забытого, воссоздание разрушенного есть, можно сказать, открытие нового мира нашей старой словесности. Здесь даже литературное достоинство изложения, сколько бы ни было оно, впрочем, замечательно, становится уже второстепенным, почти ничтожным, в сравнении с другим, важнейшим отношением. Ибо из-под лавы вековых предубеждений открывает он новое здание, богатое царство нашего древнего слова; в мнимо-знакомой сфере обнаруживает новую сторону жизни и таким образом вносит новый элемент в область человеческого ведения. Я говорю: новый элемент, – потому, что действительно история древнерусской литературы не существовала до сих пор как наука; только теперь, после чтений Шевырева, должна она получить право гражданства в ряду других историй всемирно значительных словесностей. Ибо, если и правда, что при другом образе мыслей можно не соглашаться с тем или другим его мнением, если при другой системе можно спорить даже с его главным воззрением, то, по крайней мере, ни при каком образе мыслей, ни при какой системе нельзя уже, выслушав его, отвергать действительность науки, которая до сих пор не только не существовала в этом виде, но самая возможность которой была подвержена сомнению.

С этой точки зрения лекции Шевырева представляются нам уже не литературным явлением, более или менее заманчивым, но новым событием нашего исторического самопознания. И в этом смысле, создавая новую сторону науки, они принадлежат уже не одному кругу его слушателей, но получают значительность общую, – можно сказать без преувеличения, – значительность европейскую.

Другое качество сочинений Шевырева, которое служит основанием и как бы необходимым условием всего их достоинства, – это достоверность его изложения. Он употребил на изучение своего предмета многие годы постоянной работы – работы ученой, честной, можно сказать, религиозно добросовестной. Каждый факт, приводимый им, исследован со всевозможною полнотою; часто одна фраза, едва заметная посреди быстрого течения речи, есть очевидный плод долголетних разысканий, многосложных сличений и неутомимых трудов; иногда одно слово, иногда один оттенок слова, может быть, не всеми замеченный, отражает изучение многотомных фолиантов, совершенное с терпеливой и добросовестною основательностью.

Что же касается до самого преподавания Шевырева, то особенность его заключается столько же в его глубоком знании своего предмета, сколько в том глубоком понятии, которое он имеет о словесности вообще, как о живом выражении внутренней жизни и образованности народа. Это понятие, прямо противоположное прежним, так называемым классическим теориям, разрушенным Шлегелями,^[297] отличается также и от их воззрения тем, что они, хотя и видели в литературе выражение народной жизни, но жизнь эту, отражавшуюся в письменном слове, ограничивали почти одною сферою умственной и художественной образованности, между тем как в понятиях Шевырева словесность отражает всю осознанную и неосознанную полноту народного быта, как он раскрывается в самых разнородных сферах – умственной и гражданской, художественной и промышленной, семейной и государственной, в племенной и случайно-личной, в своеобразной и заимствованной.

Это понятие Шевырева о словесности, может быть, выведено из его изложения, но выведено нами, слушателями; а ему самому некогда пускаться в теории и определения. В его живом представлении предмета мысль всегда факт, и факт всегда осмыслен, как он сам выражается, говоря о раскрытии внутреннего значения внешнего события.

Вследствие такого воззрения из оживленных памятников нашей древней словесности воскресает вся древняя история нашего отечества – не та история, которая заключается в сцеплении войн и договорах, в случайных событиях и громких личностях, но та внутренняя история, из которой, как из невидимого источника, истекает весь разум внешних движений. Впрочем, само собою разумеется, что история древней образованности России является не на первом плане его изложения: она, по его же выражению, только необходимый грунт его картины.

Между тем, представляя таким образом историю словесности и просвещения древнерусского, профессор, чтобы яснее обозначить их особенность, постоянно сравнивает их значение с соответствующими им явлениями на Западе Европы, – не для того, чтобы восхвалять одно за счет другого, но для того, чтобы, сличая, яснее определить их отличия. B этой параллельной характеристике особенно ясно выражается тот глубоко значительный смысл древнерусского просвещения, который оно приняло от свободного воздействия христианской веры на наш народ, не закованный в языческую греко-римскую образованность, не завоеванный другим племенем, но самобытно, мирно, без насилия и христиански возраставший из глубины духовных убеждений в благоустройство внешней жизни, покуда Провидению угодно было нашествием иноплеменных влияний остановить это возрастание, может быть, преждевременное в общей экономии человеческого бытия – преждевременное для внешне образованного Запада, еще не созревшего к участию в чисто христианском развитии, – может быть, преждевременное и для самой России, еще не принявшей в себя стихий западной образованности для подведения их под воздействие одного высшего начала.

Редакция “Москвитянина” надеялась поместить в 1-ом № своего журнала первую лекцию Шевырева; но, кажется, по отсутствию у нас стенографов, она не вполне была записана слушателями и потому вряд ли когда-нибудь явится иначе как в отрывках.

Между тем, покуда различные, уже после на память записанные из них места будут сличаться и сводиться вместе, я посылаю вам один отрывок, из которого вы получите понятие о двух мыслях курса: о том, как разумеет профессор отношение народности к человечеству, и о том, как он смотрит на словесность вообще.

Действие, которое производят лекции Шевырева, очень сильно и разнообразно: некоторые восхищаются им до восторга, другие судят строго, с противоположным пристрастием; но почти никто не остается равнодушен; иные видят в них борьбу русского просвещения с западным и в этом ошибаются. Цель профессора совсем не та, чтобы унизить одну часть человеческой образованности перед другою. Он выражает их особенности, сравнивает для пояснения, старается определить с беспристрастием и видимо ищет избегнуть всякой исключительности. Его любовь к России – любовь сознательная, а не слепой восторг, выражающийся в бессмысленных восклицаниях. Те, которые хотят видеть противное, вероятно, более обращают внимание на собственные свои предубеждения, нежели на изложение профессора.

Заметно, что общее участие к лекциям беспрестанно возрастает, так же, как и число слушателей. Сначала их было около полутораста; теперь их уже более трехсот. Последняя лекция его прерывалась пять раз рукоплесканиями, которыми его встречают и провожают почти каждый раз.

Задания

Внимательно прочитайте текст про себя и вслух; найдите и назовите главную мысль письма: что было принципиально новым в лекциях С. П. Шевырева?

Расскажите о русском языке: его строении, отношении к другим индоевропейским и славянским языкам, историческом развитии, культурном значении, роли в жизни современного общества.

Пользуясь материалами “Введения”, расскажите о родах и видах произведений древнерусской словесности.

Подготовьте устный рассказ о жизни и просветительской деятельности святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, о крещении Руси и о начале древнерусской письменности.

Пользуясь письмом И. В. Киреевского как образцом, напишите письмо о русском народном творчестве: пословицах и поговорках, обрядовом фольклоре, сказках, былинах; какое влияние на развитие русского народного творчества оказало христианство? Как это влияние проявилось в народных обычаях, пословицах, в песнях, сказках, былинном эпосе?

Используя материалы учебного курса “Древнерусская литература”, расскажите о важнейших произведениях и периодах русской литературы ХІ-XVІІ веков;

Используя материалы “Словаря юного филолога”, расскажите о русских филологах А. X. Востокове, С. П. Шевыреве, Ф. И. Буслаеве, И. И. Срезневском, Я. К. Гроте, А. И. Соболевском, Α. Α. Шахматове, Μ. Η. Сперанском, В. В. Виноградове.

Расскажите русскую сказку.

Изложите русскую былину.

Составьте письменный рассказ о содержании и духовно-нравственном значении “Слова о законе и благодати” святителя Илариона, митрополита Киевского.

Подготовьте устное изложение жития русского святого.

Какое значение для духовно-нравственного воспитания имеет изучение истории русского языка и древней русской литературы?

Какое значение для духовно-нравственного воспитания имеет изучение отечественной истории?

Организуйте в классе дискуссию на тему “Русский язык и культура в духовно-нравственной жизни человека и общества.”

Тема 2. Разработка темы речи; топика
Показательная речь

Текст 1. Высочайший Манифест Государя Императора

Высочайший Манифест Государя Императора, изданный 25 декабря 1812 года

О изгнании неприятеля из России.

Бог и весь свет тому свидетель, с какими желаниями и силами неприятель вступил в любезное наше отечество. Ничто не могло отвратить злых и упорных его намерений. Твердо надеющийся на свои собственные и собранные им против нас почти со всех европейских держав силы и подвизаемый алчностью завоевания и жаждою крови, спешил он ворваться в самую грудь великой нашей империи, дабы излить на нее все ужасы и бедствия не случайно порожденной, но издавна уготованной им всеопустошительной войны.

Предузнавая по известному из опытов беспредельному честолюбию и наглости предприятий его приуготовляемую от него нам горькую чашу зол и видя уже его с неукротимою яростью вступившего в наши пределы, принуждены мы были с болезненным и сокрушенным сердцем, призвав в помощь Бога, обнажить свой меч и обещать царству нашему, что мы не опустим оный во влагалище, доколе хотя один из неприятелей оставаться будет вооружен на земле нашей. Мы сие обещание положили крепко в сердце своем, надеясь на крепкую доблесть Богом вверенного нам народа, в чем и не обманулись.

Каковой пример храбрости, мужества, благочестия, терпения и твердости показала Россия! Вломившийся в грудь ее враг всеми неслыханными средствами лютостей и неистовств не мог достигнуть до того, чтоб она хотя единожды о нанесенных ей от него глубоких ранах вздохнула. Казалось, с пролитием крови ее умножался в ней дух мужества, с пожарами градов ее воспалялась любовь к отечеству, с разрушением и поруганием храмов Божиих утверждалась в ней вера и возникало непримиримое мщение. Войско, вельможи, дворянство, купечество, народ, словом, все государственные чины и состояния, не щадя ни имуществ своих, ни жизни, составили единую душу, вместе мужественную и благочестивую, толико же пылающую любовию к отечеству, колико любовию к Богу.

От сего всеобщего согласия и усердия вскоре произошли следствия едва ли имоверные, едва ли когда слыханные. Да представят себе собранные с двадцати царств и народов, под единое знамя соединенные ужасные силы, с какими властолюбивый, надменный победами, свирепый неприятель вошел в нашу землю. Полмиллиона пеших и конных воинов и около полуторы тысячи пушек следовало за ним. С ним только огромным ополчением проницает он в самую середину России, распространяется и начинает разливать огонь и опустошение.

Но едва проходит шесть месяцев от вступления его в наши пределы, и где он? Здесь прилично сказать слова священного песнопевца: “Видех нечестиваго, превозносящагося и высящася, яко кедры ливанские, и мимо идох, и не бе; и взысках его, и не обретеся место его.” Поистине сие высокое изречение совершилось во всей силе смысла своего над гордым и нечестивым нашим неприятелем. Где войска его, подобные туче нагнатых ветрами черных облаков? – Рассыпались как дождь. Великая часть их, напоив кровию землю, лежит, покрывая пространство московских, калужских, белорусских и литовских полей. Другая великая часть в разных и частых битвах взята с многими военачальниками и полководцами в плен; и таким образом, что после многократных и сильных поражений напоследок целые полки их, прибегая к великодушию победителей, оружие свое пред ними преклоняли. Остальная, столь же великая часть в стремительном бегстве своем гонимая победоносными нашими войсками и встречаемая мразом и гладом, устлала путь свой от самой Москвы до пределов России трупами, пушками, обозами, снарядами, так что оставшаяся от всей их многочисленной силы самомалейшая ничтожная часть изнуренных и обезоруженных воинов едва ли полумертвая может прийти в страну свою, дабы к вечному ужасу и трепету единоземцев своих возвестить им, коль страшная казнь постигает дерзающих с бранными намерениями вступать в недро могущественной России!

Ныне с сердечною радостию и горячею к Богу благодарностью объявляем мы любезным нашим верноподданным, что событие превзошло даже и самую надежду нашу и что объявленное нами при открытии войны сей свыше меры исполнилось. Уже нет ни единого врага на лице земли нашей, или лучше сказать, все они здесь остались, но как? – мертвые, раненые и пленные. Сам гордый повелитель и предводитель их едва с главнейшими чиновниками своими отселе ускакать мог, растеряв все свое воинство и все привезенные с собою пушки, которых более тысячи, не считая зарытых и потопленных им, отбиты у него и находятся в руках наших.

Зрелище погибели войск его невероятно! Едва ли можно собственным глазам своим поверить. Кто мог сие сделать? Не отнимая достойной славы ни у Главнокомандующего над войсками нашими знаменитого полководца, принесшего бессмертные отечеству заслуги, ни у других искусных и мужественных вождей и военачальников, ознаменовавших себя рвением и усердием, ни вообще у всего храброго нашего воинства, можем сказать, что содеянное ими есть превыше сил человеческих.

Итак, да познаем в великом деле сем промысл Божий. Повергнемся пред святым Его Престолом и, видя ясно руку Его, покаравшую гордость и злочестие, вместо тщеславия и кичения о победах наших научимся из сего великого и страшного примера быть кроткими и смиренными законов и воли Его исполнителями, непохожими на сих отпадших от веры осквернителей храмов Божиих, врагов наших, которых тела в несметном количестве валяются пищею псам и вранам.

Велик Господь наш Бог и во гневе Своем! Пойдем благостию дел и чистотою чувств и помышлений наших единственным ведущим к Нему путем, в храм святости Его и тамо, увенчанные от руки Его славою, возблагодарим за излитые на нас щедроты и припадем к Нему с теплыми молитвами, да продлит милость Свою над нами и, прекратя брани и битвы, ниспошлет к нам побед победу, желанный мир и тишину.

Задания

Прочитайте текст и перескажите его содержание.

Используя теоретический материал раздела, найдите в тексте и укажите, как используются следующие топы:

1. Действие и претерпевание: что совершил неприятель, и что претерпела Россия; что совершили русские, и что претерпел неприятель?

2. Предыдущее и последующее: назовите события Отечественной войны 1812 года, изображенные в Манифесте?

3. Место: в каких местах какие действия совершались, как связаны с местом события, изображенные в тексте?

4. Время: в какое время совершались действия, изображенные в тексте? Как представлен ход событий во времени?

5. Состояние: в каком состоянии находились русские и неприятельские силы в начале, в ходе и в конце Отечественной войны 1812 года?

6. Внешние обстоятельства: какова была обстановка, благоприятствующая или препятствующая неприятелю и русским силам?

7. Причина и следствие: в чем причина и цель нападения неприятеля на Россию? B чем причина его поражения? B чем состояли причина и цели России в войне 1812–1813 гг.?

8. Условие: как изображаются в тексте условия, при которых стала возможной победа русских над неприятелем?

9. Образ действия: каков образ действия французского войска в отношении к России? Что говорится об образе действий в отношении к французам во время военных действий? Что говорится об образе действий в отношении побежденного неприятеля?

10. Цель и средство: каковы цели и соответствующие им средства французов и русских в войне?

11. Присущее и привходящее: как изображаются в тексте присущие особенности русского народа и войска, французской армии?

12. Признак: укажите признаки поведения неприятеля, свидетельствующие о свойствах его натуры.

13. Качества: перечислите нравственные качества неприятеля и русских.

14. Свойства: укажите, как изображены в тексте специфические свойства неприятеля и российского войска.

15. Род и вид: укажите и перечислите виды противопоставленных нравственных качеств русских и неприятеля.

16. Целое и части: укажите части русского общества, вставшие на борьбу с врагом, и части французской армии, оставшиеся на поле боя после ее поражения.

17. Имя: укажите и объясните наименования России и неприятеля, которые используются в тексте.

18. Большее-меньшее (сравнение): укажите, как сравниваются французская и русская армии, как используется этот топ для характеристики русской армии.

19. Подобие: чему уподобляется и с чем сопоставляется французская армия?

20. Противное: найдите в тексте все противопоставления, объясните значение каждого из них.

21. Правило справедливости: найдите в тексте места, где на основе топа справедливости указывается необходимость смирения и человеколюбия.

22. Правило обратимости: найдите в тексте и укажите места, где говорится о человеческом и Божием возмездии завоевателю, и сравните их; объясните различие.

Сформулируйте обоснованную точку зрения на основные события и духовно-нравственные следствия Отечественной войны 1812 года.

Выберите какое-либо значительное событие общественной жизни; используя топы, постройте систематический образ этого события; напишите официальное сообщение-манифест.

Текст 2. Η. Β. Гоголь

Нужно любить Россию.

(Из письма к гр. Α. Π. Т……му).

Без любви к Богу никому не спастись, а любви к Богу у вас нет. В монастыре вы ее не найдете; в монастырь идут одни, которых уже позвал туда Сам Бог. Без воли Бога нельзя и полюбить Его. Да и как полюбить Того, Которого никто не видал? Какими молитвами и усилиями вымолить у Него эту любовь? Смотрите, сколько есть теперь на свете добрых и прекрасных людей, которые добиваются жарко этой любви и слышат одну только черствость да холодную пустоту в душах. Трудно полюбить того, кого никто не видал. Один Христос принес и возвестил нам тайну, что в любви к братьям получаем любовь к Богу. Стоит только полюбить их так, как приказал Христос, и сама собой выйдет в итоге любовь к Богу. Идите же в мир и приобретите прежде любовь к братьям.

Но как полюбить братьев, как полюбить людей? Душа хочет любить одно прекрасное, а бедные люди так несовершенны и в них так мало прекрасного! Как же сделать это? Поблагодарите Бога прежде всего за то, что вы русский. Для русского теперь открывается этот путь, и этот путь есть сама Россия. Если только возлюбит русский Россию, возлюбит и все, что ни есть в России. K этой любви нас ведет теперь Сам Бог. Без болезней и страданий, которые в таком множестве накопились внутри ее и которых виною мы сами, не почувствовал бы никто из нас к ней состраданья. А состраданье есть уже начало любви. Уже крики на бесчинства, неправды и взятки – не просто негодованье благородных на бесчестных, но вопль всей земли, послышавшей, что чужеземные враги вторгнулись в бесчисленном множестве, рассыпались по домам и наложили тяжелое ярмо на каждого человека; уже и те, которые приняли добровольно к себе в домы этих страшных врагов душевных, хотят от них освободиться сами, и не знают, как это сделать, и все сливается в один потрясающий вопль, уже и бесчувственные подвигаются. Но прямой любви еще не слышно ни в ком, – ее нет также и у вас. Вы еще не любите Россию: вы умеете только печалиться да раздражаться слухами обо всем дурном, что в ней ни делается, в вас все это производит одну черствую досаду да уныние. Нет, это еще не любовь, далеко вам до любви, это разве только одно слишком отдаленное ее предвестие. Нет, если вы действительно полюбите Россию, у вас пропадет тогда сама собой та близорукая мысль, которая зародилась теперь у многих честных и даже весьма умных людей, то есть, будто в теперешнее время они уже больше ничего не могут сделать для России и будто они ей уже не нужны совсем; напротив, тогда только во всей силе вы почувствуете, что любовь всемогуща и что с ней возможно все сделать. Нет, если вы действительно полюбите Россию, вы будете рваться служить ей; не в губернаторы, но в капитан-исправники пойдете, – последнее место, какое ни отыщется в ней, возьмете, предпочитая одну крупицу деятельности на нем всей вашей нынешней бездейственной и праздной жизни. Нет, вы еще не любите Россию. А не полюбивши России, не полюбить вам своих братьев, а не полюбивши своих братьев, не возгореться вам любовью к Богу, а не возгоревшись любовью к Богу, не спастись вам.^[298]

1844 г.

Задания

Прочитайте текст вслух и перескажите его содержание, воспроизводя ход рассуждений автора.

Дайте развернутые ответы на вопросы:

1. Что есть отечество?

2. Что есть наше Небесное отечество?

3. Что есть наше земное отечество?

4. Что есть любовь?

5. Что есть любовь к Богу?

6. Какой бывает любовь к ближнему?

7. Что такое привязанность?

8. Что такое дружба?

9. Что такое христианская любовь?

10. Что означает любовь к конкретным людям и любовь к человечеству?

11. Какая любовь к ближним возможна, а какая невозможна без веры в Бога? Почему?

12. Что такое патриотизм?

13. Всякая ли любовь к отечеству есть патриотизм?

14. В чем проявляется патриотизм?

15. С чем можно сравнить патриотизм?

16. Что противоположно патриотизму?

17. Что есть истинный патриотизм и что есть ложный патриотизм?

18. Какие вы знаете примеры истинного и ложного патриотизма?

Найдите и объясните исторические примеры патриотизма.

Найдите в Св. Писании, в творениях Отцев и учителей Церкви, в произведениях духовных и светских писателей свидетельства о патриотизме, подтверждающие ваши ответы.

Используя ответы на вопросы, составьте тезисы вашего выступления по следующему плану:

Определите, что такое патриотизм.

Объясните, какая бывает любовь к отечеству и что такое христианский патриотизм.

• Докажите, почему истинный патриотизм является следствием христианской любви к ближнему и любви к Богу.

• Докажите, почему без любви к соотечественникам невозможно любить ближнего, а без любви к ближнему невозможно любить Бога.

• Докажите, почему любовь к отечеству без христианской любви к Богу и ближнему есть на самом деле любовь к самому себе, то есть эгоизм, и почему эгоизм несовместим с любовью к отечеству.

• Подтвердите доказательство сравнением, например, с любовью родителей к детям и детей к родителям.

• Приведите конкретные положительные и отрицательные примеры, подтверждающие доказательство.

• Приведите слова Св. Писания или авторитетных авторов, свидетельствующие о правильности вашего мнения.

• Сделайте общее заключение.

Произнесите на занятии пяти-шестиминутную речь на основе составленного плана.

Внимательно выслушайте другие речи на ту же тему, отметьте в них неясные места.

Используя изученный теоретический материал и имеющиеся ответы на вопросы, предложите друг другу вопросы по содержанию произнесенных речей и дайте ответы на них.

Текст 3. Тихон, Божию милостию Патриарх Московский и Всея России

Смиренный Тихон, Божию милостию Патриарх Московский и Всея России

Возлюбленым о Господе Архипастырям, пастырям и всем верным чадам Православной Церкви Российской.

 

Посрамились мудрецы, смутились u запутались в сеть:

вот, они отвергли Слово Господне; в чем же мудрость их?

… говоря: “мир, мир!” а мира нет /Иер. 8:9,11/

Благословен мир между народами, ибо все братья, всех призывает Господь мирно трудиться на земле, для всех уготовал Он Свои неисчислимые блага. И Святая Церковь непрестанно возносит молитвы о мире всего мира, уповая, что восторжествует на земле правда Христова и соединит враждующих братьев в единое стадо под водительством Единого Небесного Пастыря. И несчастный русский народ, вовлеченный в братоубийственную кровавую войну, нестерпимо жаждал мира, как некогда народ Божий жаждал воды в палящей зноем пустыне. Но не было у нас Моисея, который бы напоил свой народ чудодейственной водой, и не ко Господу своему Благодетелю, воззвал народ о помощи – явились люди, отрекшиеся от веры, гонители Церкви Божией, и они дали народу мир.

Но тот ли это мир, о котором молится Церковь, которого жаждет народ?

Заключенный ныне мир, по которому отторгаются от нас целые области, населенные православным народом, и отдаются на волю чуждого по вере врага, а десятки миллионов православных людей попадают в условия великого духовного соблазна для их веры, мир, по которому даже искони православная Украина отделяется от братской России и стольный град Киев, мать городов русских, колыбель нашего крещения, хранилище святынь, перестает быть городом державы Российской, мир, отдающий наш народ и русскую землю в тяжкую кабалу, – такой мир не даст народу желанного отдыха и успокоения. Церкви же Православной принесет великий урон и горе, а Отечеству неисчислимые потери.

А между тем у нас продолжается все та же распря, губящая наше Отечество. Внутренняя междоусобная война не только не прекратилась, а ожесточается с каждым днем. Голод усиливается, и, чтобы ослабить его, грозят даже изгонять из столиц мирных жителей, не знающих, где им преклонить главу. Рабочим угрожает лишение заработка, возвращаются из полков воины и не находят работы. Умножаются грабежи и убийства, и для борьбы с ними население часто прибегает к ужасному самосуду.

Устранит ли объявленный мир эти вопиющие к небу нестроения? Не принесет ли он еще больших скорбей и несчастий? Увы, оправдываются слова пророка: “Они говорят: мир, мир, а мира нет.” Нет мира и нет радости, спутницы мира.

Святая Православная Церковь, искони помогавшая русскому народу собирать и возвеличивать государство Русское, не может оставаться равнодушной при виде его гибели и разложения.

По воле Пастыреначальника, Главы Церкви, Господа нашего Иисуса Христа, поставленные на великое и ответственное служение Первосвятителя Церкви Российской, по долгу преемника древних собирателей и строителей земли Русской Петра, Алексия, Ионы, Филиппа и Ермогена, Мы призываем совестию своею возвысить голос свой в эти ужасные дни и громко объявить перед всем миром, что Церковь не может благословить заключенный ныне от имени России позорный мир. Этот мир, принужденно подписанный от лица русского народа, не приведет к братскому сожительству народов. В нем нет залогов успокоения и примирения, в нем посеяны семена злобы и человеконенавистничества. В нем зародыши новых войн и зол для всего человечества. Может ли примириться русский народ со своим унижением? Может ли он забыть разлученных от него по крови и вере братьев? И Православная Церковь, которая не могла бы не радоваться и не возносить благодарственного моления Господу Богу за прекращение кровопролития, не может теперь иначе, как с глубочайшей скорбью взирать на эту видимость мира, который не лучше войны.

К тебе же, обольщенный, несчастный русский народ, сердце мое горит жалостью до смерти. Истощились от слез глаза мои, волнуется во мне внутренность моя /Плач. 2:11/ при виде твоих тяжких страданий, в предчувствии еще больших скорбей. Не радоваться и торжествовать по поводу мира призываем мы вас, православные люди, а горько каяться и молиться пред Господом.

Братие! Настало время покаяния, наступили святые дни Великого Поста. Очиститесь от грехов своих, опомнитесь, престаньте смотреть друг на друга, как на врагов и разделять родную землю на враждующие станы. Все мы – братья, и у всех нас одна мать – родная Русская земля, и все мы чада одного Отца Небесного, Которого молим: “Отче наш… остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим.”

Пред лицом страшного, совершающегося над нами суда Божия, соберемся все вокруг Христа и Святой Его Церкви. Будем молить Господа, чтобы смягчил Он сердца наши братолюбием и укрепил их мужеством, чтобы Сам ОН даровал нам мужей разума и совета, верных велениям Божиим, которые исправили бы содеянное злое дело, возвратили отторгнутыя и собрали расточенныя.

Взываю ко всем вам, архипастыри, пастыри, сыны мои и дщери о Христе: спешите с проповедью покаяния и призывом к прекращению братоубийственных распрей и раздоров, с призывом к миру, тишине, к труду, любви и единению.

Убеждайте всех усердно молиться Господу, да отвратит ОН праведный гнев Свой, грех наших ради на ны движимый, да укрепит наш расслабленный дух и восставит нас от тяжкого уныния и крайнего падения. И милосердный Господь сжалится над грешной Русской землей и помилует ее ради святых угодников Божиих наипаче же Заступницы усердной рода христианского, молитвами коих да снизойдет на вас благословение Божие. Аминь.^[299]

Тихон,

Патриарх Московский и Всея России

5(18) марта 1918 г.

Москва

Задания

Прочтите вслух и подробно перескажите текст, используя слова автора.

Выделите в тексте главное ключевое слово, обозначающее предмет речи.

Выпишите из текста все сочетания этого слова с другими, разделите характеристики мира на положительные, отрицательные, нейтральные.

Дополните этот список другими возможными словосочетаниями (например, долгосрочный мир, насильственный мир, вечный мир и т. д.).

Найдите синонимы слова “мир”, укажите различия в значении синонимов.

Найдите антонимы слова “мир”, укажите различия значений антонимов.

Укажите значение омонимов “мир” – “мір.”

Вспомните или найдите в словаре пять наиболее значительных пословиц о мире, объясните их.

Укажите признаки мира.

Укажите качества мира.

Укажите присущие и привходящие свойства мира.

Укажите понятия, выражающие виды мира (внутренний мир, мир с ближними, международный мир и т. д.).

Дайте определение понятия “мир.”

Укажите главное положение (тему) послания святителя Тихона.

Когда и при каких обстоятельствах было написано это послание? Кому оно адресовано?

Укажите основные события и факты Отечественной войны 1812 года.

Укажите основные события и факты Первой мировой войны 1914–1918 годов, а в особенности события и факты участия России в Первой мировой войне.

Укажите основные факты и события Гражданской войны в России 1918–1920 годов.

Укажите основные факты и события Великой Отечественной войны 1941–1945 годов.

Расскажите о событии, с которым непосредственно связано послание, и об исторической обстановке, в которой оно было написано.

При каких обстоятельствах был заключен Брестский мир?

Кто, по какой причине и с какой целью заключил Брестский мир?

Каковы были условия Брестского мира?

Каковы были последствия Брестского мира?

Укажите территориальный состав – части Российской империи до Брестского мира, какие территории были отторгнуты от нашей страны по Брестскому миру?

Кто был заинтересован в заключении Брестского мира?

Каким образом был заключен Брестский мир?

Когда, при каких обстоятельствах и кем был расторгнут Брестский мир?

Найдите в тексте и выпишите характеристики и оценки гражданской войны.

Укажите исторические аналогии (подобие) Первой мировой войны и Гражданской войны в России.

Укажите признаки и свойства (особенности) войны с внешним врагом и гражданской войны.

Дайте определение гражданской войны, оборонительной войны, отечественной войны, военной агрессии. Приведите соответствующие примеры на материале войн, которые вела Россия на протяжении своей истории. С кем и почему были эти войны?

Сравните последствия Отечественной войны 1812 года, Первой мировой войны и Великой Отечественной войны.

Являются ли Отечественная война 1812 года и Великая Отечественная война 1941–1945 годов сходными событиями, а если являются, то в каком смысле?

Бывают ли справедливые войны? – дайте развернутый и обоснованный ответ на вопрос.

Сформулируйте принципы справедливой войны и условия справедливости войны, используя правила справедливости, обратимости и транзитивности.

Найдите в текстах Св. Писания и в творениях св. Отцов Церкви места, подтверждающие сформулированные вами принципы.

Используя результаты предшествующих заданий, подготовьте выступление на тему: Христшнское понимание войны u мира.

Обсудите эту тему и выступления на занятии.

Сформулируйте проблему, которая объединяла бы все четыре изученных материала. Проведите дискуссию о христианском понимании войны и мира.

ТЕМА 3. Доказательства и опровержения
Диалектический диалог

Текст. Протоиерей Валентин Свенцицкий

Диалог первый.

О бессмертии.

Неизвестный. Я пришел к тебе не исповедоваться. Мне просто надо поговорить с тобою, но, может быть, это невозможно?

Духовник. Почему?

Неизвестный. Да видишь ли, я хочу говорить о вере, но сам человек совершенно неверующий.

Духовник. Зачем же тогда говорить со мной?

Неизвестный. Ты разрешишь мне на этот вопрос ответить откровенно?

Духовник. Да.

Неизвестный. Я не только не верую, я не могу себе представить, как можно верить при современном состоянии науки. Мне хочется понять: что, в конце концов, стоит за верованием образованных людей, которых нельзя назвать заведомыми обманщиками? Я решил – если ты не откажешься – поговорить с тобой начистоту и, так сказать, с глазу на глаз – в чем тут дело?

Духовник. Я нисколько не сомневаюсь в истинности своей веры и готов защищать ее.

Неизвестный. Прекрасно. Но вот еще что: о чем я могу с тобой говорить? Все ли вопросы ты считаешь возможным обсуждать с человеком неверующим и совершенно неизвестным?

Духовник. Говори обо всем, что найдешь нужным.

Неизвестный. Прежде всего, я хотел бы говорить о бессмертии. Назначь мне время, когда ты будешь свободен.

Духовник. Говори сейчас.

Неизвестный. Я боюсь, что наш разговор затянется.

Духовник. Тогда мы продолжим его в следующий раз.

Неизвестный. Хорошо. Только не требуй от меня последовательности. Я буду говорить так, как думаю, когда остаюсь один… Бессмертие… Что это такое – жизнь после смерти? Кто же будет жить? Кто-то или что-то, во мне находящееся, что не уничтожается после уничтожения моего тела? Если меня бросят в огонь, от моего тела – мозга, сердца, костей – останется горсть пепла. И вот я должен почему-то верить, что я все-таки буду продолжать свое существование. Какие основания для этой веры? Не простое ли желание вечно жить и боязнь уничтожения? Мой разум отказывается представить себе какое бы то ни было бытие без материальной основы. Я не могу рассматривать человека как видимый футляр, в котором помещается невидимая душа. Футляр сломался. Его можно сжечь, а душу вынуть и положить в другое место? И что значит другое место? Оно будет занимать некоторое пространство? Или эта таинственная, бессмертная душа мало того что невидима, но еще и “беспространственна”? Что же она такое? Для меня она абсолютная бессмыслица. И какие основания могут заставить мой разум “поверить” в эту бессмыслицу? На этом я пока остановлюсь.

Духовник. Прежде чем ответить на твой вопрос: “какие основания для этой веры?” попробуем рассмотреть, такая ли уж это “абсолютная бессмыслица” для твоего разума, как кажется с первого взгляда. Возьми чисто физическую область. Брошенный камень падает на землю. Это видят все. И все знают, что причина падения камня – притяжение Земли. Но никто эту силу, именуемую притяжением, не видит.

Неизвестный. Но что же общего у силы с душой? Чтобы сила действовала, нужна материальная среда. А вы считаете, что душа может существовать без тела, то есть безо всякой материальной среды.

Духовник. Совершенно верно. Я и говорю тебе, что беру область чисто физическую. Естественно, что здесь явления могут быть только в материальной среде. Я хочу указать тебе, что и в области физической возможны различные свойства бытия, – вот, например, силы не имеют всех свойств материи. Видны лишь действия сил.

Неизвестный. Да, конечно. Свойства сил и материи различны, но это сравнение неубедительно для вопроса о существовании души и тела. Научные опыты с несомненностью устанавливают, что так называемая психическая жизнь является результатом физико-химических процессов, и поэтому нельзя совершенно отделять ее от материи. А отсюда следует, что с уничтожением этих физико-химических процессов в живом организме – должна уничтожаться u вся жизнь. Значит, никакой “души” остаться не может.

Духовник. Ο каких опытах ты говоришь?

Неизвестный. Ο тех опытах, которые устанавливают, что мысль есть результат определенных физико-химических процессов мозга. Искусственное раздражение некоторых желез вызывает определенные психические явления. Повреждение определенных клеток в результате дает как механическое следствие изменение определенных психических состояний и т. д. Ты, конечно, знаком с этим. Неужели эти факты не доказывают неопровержимо, что все явления “душевной” жизни есть простое следствие тех изменений и процессов, которые происходят в нашем теле?

Духовник. Доказывают, но совсем не то. Они доказывают, что душа, соединяясь с веществом, находится с ним в определенном взаимодействии и для своего выражения в вещественном мире требует определенных материальных условий. Это лучше всего опять-таки пояснить примером из физической области. Возьми электрическую лампочку. Когда лампочка в порядке, электрическая энергия дает свет, лампочка горит. Но вот лопнул волосок. Ток оборвался. Лампочка не горит. Значит ли это, что электричества не существует и что лампочка и электрическая энергия одно и то же? Электричество существует вне лампочки. Но для того, чтобы проявить себя, оно требует целого ряда материальных условий. Точно так же и та “энергия”, которую мы именуем душой. Если ты повредишь материальный аппарат, который служит для выражения душевной жизни, например, ту или иную часть мозга, – душевная жизнь не сможет выражать себя или будет выражать себя неправильно. Но из этого совсем не следует, что мозг твой и есть твоя душа или что душевная жизнь твоя – результат физико-химических процессов в мозговых клетках. Как не следует, что электрическая лампочка и электрическая энергия одно и то же.

Неизвестный. Допускаю, что это так. Но какие выводы ты делаешь отсюда?

Духовник. Пока выводы очень незначительны. Я утверждаю, что о сущности материи мы знаем гораздо меньше, чем думаем, и что явления совершенно несомненные дают нам основания не считать обычное вещественное бытие, постигаемое пятью внешними чувствами, единственно возможной формой материального бытия вообще.

Неизвестный. Но из этого нельзя же сделать вывод о существовании такого бытия, как душа.

Духовник. Разумеется. И я такого вывода пока не делаю. Больше того, я должен сказать тебе, что если бы даже в окружающей жизни действительно не было никаких признаков бытия без материальной основы, то одно это ни в коем случае не решало бы вопроса, может ли существовать такое бытие. Мы облечены в материальную форму, все наши органы подчинены материальным законам. И нет ничего удивительного, что этим мы постигаем лишь то, что имеет материальную основу. Но будем рассуждать дальше. Какие же основания для нашей веры в бессмертие? Можно ли бессмертие доказать? Ведь я тебя понял правильно? Ты ставишь вопрос именно так?

Неизвестный. Да.

Духовник. Что ты разумеешь под словом “доказательства”?

Неизвестный. Под этим словом я разумею или факты, или логические рассуждения, общеобязательные для человеческого разума.

Духовник. Хорошо. Применительно к вопросу о бессмертии какие доказательства тебя удовлетворили бы?

Неизвестный. Прежде всего, конечно, факты. Если бы с “того света” были даны какие-либо свидетельства о жизни человеческой души, продолжающейся после смерти, я считал бы вопрос решенным. Этого нет. Остается другое – логика. Логика, конечно, менее убедительна, чем факты, но до некоторой степени может заменить их.

Духовник. Свидетельств, о которых ты говоришь, множество. Но таково свойство неверия. Оно всегда требует фактов и всегда их отрицает. Трудно что-нибудь доказать фактами, когда требуют, чтобы сами факты, в свою очередь, доказывались.

Неизвестный. Но как же быть, нельзя же достоверными фактами считать рассказы из житий святых?

Духовник. Можно, конечно, но я понимаю, что тебе сейчас такими фактами ничего не докажешь, потому что эти факты для тебя нуждаются в доказательствах не менее, чем бессмертие души.

Неизвестный. Совершенно верно.

Духовник. Мы подойдем к решению вопроса иначе. Мы тоже будем исходить из фактов. Но из факта для тебя несомненного – из твоего собственного внутреннего опыта.

Неизвестный. Не совсем понимаю.

Духовник. Подожди, поймешь. А пока я спрошу тебя. Допустим, ты видишь своими собственными глазами зеленое дерево. Тебе докажут путем логических выводов, что никакого дерева на самом деле нет. Скажешь ли ты тогда: “Неправда, оно есть”?

Неизвестный. Скажу.

Духовник. Ну вот. Именно такой путь выбираю и я в своих рассуждениях. Я беру то, что ты видишь и в чем ты не сомневаешься, затем условно встаю на точку зрения “отрицания бессмертия.” Доказываю тебе, что то, что ты видишь и в чем ты не сомневаешься, – “бессмыслица” и на самом деле этого не существует. Скажешь ли ты мне тогда: “Неправда, существует, – я это знаю”?

Неизвестный. Скажу.

Духовник. Но тогда тебе придется отказаться от основного моего положения, допущенного условно, – от отрицания бессмертия.

Неизвестный. Все это для меня не совсем ясно.

Духовник. Тебе станет ясно из дальнейшего. А теперь скажи мне, признаешь ли ты в человеке свободную волю?

Неизвестный. Конечно, признаю.

Духовник. Признаешь ли ты какое-либо моральное различие в поступках людей, то есть одни поступки считаешь хорошими, другие плохими?

Неизвестный. Разумеется.

Духовник. Признаешь ли ты какой-либо смысл в своем существовании?

Неизвестный. Да, признаю. Но оставляю за собой право этот смысл видеть в том, что мне кажется смыслом. Для меня он в одном, для других может быть совершенно в другом.

Духовник. Прекрасно. Итак, несомненными фактами для тебя являются свобода воли, различие добра и зла и какой-то смысл жизни.

Неизвестный. Да.

Духовник. Все это ты видишь, во всем этом ты не сомневаешься?

Неизвестный. Да.

Духовник. Теперь на время я становлюсь неверующим человеком и никакого иного мира, кроме материального, не признаю. Начинаю рассуждать и прихожу к логически неизбежному выводу, что “несомненное” для тебя на самом деле – бессмыслица: нет ни свободы воли, ни добра, ни зла, ни смысла жизни. И если в моих доказательствах ты не найдешь ни малейшей ошибки – скажешь ли ты все-таки, что я говорю неправду, что свобода воли существует, существуют добро и зло и смысл жизни, что это не бессмыслица, а несомненный факт?

Неизвестный. Да, скажу.

Духовник. Но если ты это скажешь, не должен ли ты будешь отвергнуть основную посылку мою, из которой сделаны эти выводы, то есть мое неверие?

Неизвестный. Да… Пожалуй…

Духовник. Теперь тебе ясен путь моих рассуждений?

Неизвестный. Да.

Духовник. Так начнем рассуждать. Перед нами вопрос о свободе воли. Что разумеется под этим понятием? Очевидно, такое начало, действия которого не определяются какой-то причиной, а которое само определяет эти действия, являясь их первопричиной. Воля человека начинает ряд причинно-обусловленных явлений, сама оставаясь свободною, то есть причиной не обусловленною. Ты согласен, что я верно определяю понятие свободы воли?

Неизвестный. Да.

Духовник. Можем ли мы признать существование такого начала? Разумеется, нет. Для нас, материалистов, понятие “свободы” – вопиющая бессмыслица, и наш разум никаких иных действий, кроме причинно-обусловленных, представить себе не может. Ведь мир состоит из различных комбинаций атомов и электронов. Никакого иного бытия, кроме материального, нет. Человек не составляет исключения. И он своеобразная комбинация тех же атомов. Человеческое тело и человеческий мозг можно разложить на определенное количество химических веществ. В смысле вещественности нет никакого различия между живым организмом и так называемой неодушевленной вещью. А мир вещественный подчинен определенным законам, из которых один из основных – закон причинности. В этом вещественном мире нет никаких бессмысленных и нелепых понятий “свободных” действий. Шар катится, когда мы его толкаем. И он не может катиться без этого толчка и не может не катиться, когда толчок дан. И он был бы смешон, если бы, имея сознание, стал уверять, что катится по своей свободной воле и что толчок – это его свободное желание. Он не более, как шар, который катится в зависимости от тех или иных толчков, будучи вещью, напрасно воображает себя каким-то “свободным” существом.

Все сказанное может быть заключено в следующий логически неизбежный ряд: никакого иного бытия, кроме материального, не существует. Если это так, то и человек – только материальная частица, то он подчинен всем законам, по которым живет материальный мир. Если мир живет по законам причинности, то и человек, как частица вещества, живет по тем же законам. Если материальный мир не знает свободных “беспричинных” явлений, то и воля человека не может быть свободной, и сама должна быть причинно-обусловленной. Итак, свободы воли не существует. Ты согласен, что я рассуждаю строго логически?

Неизвестный. Да.

Духовник. Ты согласен с этим выводом?

Неизвестный. Нет, конечно, не согласен. Я чувствую свою свободу.

Духовник. Будем рассуждать дальше. Перед нами вопрос о хороших и дурных поступках. Один человек отдал последний кусок хлеба голодному. Другой отнял последний кусок хлеба у голодного. Признаешь ли ты нравственное различие этих поступков?

Неизвестный. Признаю.

Духовник. А я утверждаю, что никакого материального различия между этими поступками нет, потому что понятия добра и зла – полнейшая бессмыслица. Мы уже показали бессмысленность понятия свободы воли в вещественном мире. Такою же бессмыслицей мы должны признать и понятия добра и зла. Как можно говорить о нравственном поведении шара, который двигается, когда его толкают, и останавливается, когда встречает препятствие? Если каждое явление причинно-обусловлено, то и в нравственном смысле они безразличны. Понятия добра и зла логически неизбежно предполагают понятие свободы. Как можно говорить о дурных и хороших поступках, когда и те и другие одинаково не зависят от того лица, которое их совершает?

Представь себе автомат, который делает только те движения, которые обусловливает заведенная пружина, – разве ты скажешь, что автомат поступил нравственно или безнравственно, опустив руку? Он опустил руку, потому что не мог сделать иначе, потому что такова его пружина, и поэтому его механические действия никакой моральной оценки иметь не могут.

Но чем же отличается живой человек от автомата? Только тем, что пружина автомата видна, а пружина живого человека не видна. Но как тот, так и другой – лишь кусочки вещества, и потому они никаких иных действий, кроме механических, то есть причинно обусловленных, производить не могут.

Все сказанное заключим опять в последовательный логический ряд: никакого иного мира, кроме вещественного, не существует. Если это так, то и человек – только частица вещества. Если он частица вещества, то подчинен законам вещественного мира. В вещественном мире все причинно-обусловлено, потому у человека нет свободной воли. Если у него нет свободной воли, то все его поступки, как механически неизбежные, в нравственном смысле безразличны. Итак, “добра” и “зла” в вещественном мире не существует. Ты согласен, что я рассуждаю совершенно логично?

Неизвестный. Да, я не заметил никакой ошибки в твоих рассуждениях.

Духовник. Значит, ты согласен с моими выводами?

Неизвестный. Нет, не согласен.

Духовник. Почему?

Неизвестный. Потому что во мне есть нравственное чувство, и я никогда не соглашусь, что нет морального различия между подлым и благородным поступком.

Духовник. Очень хорошо. Будем рассуждать дальше. Перед нами вопрос о смысле жизни. Ты признаешь, что какой-то смысл жизни существует?

Неизвестный. Да, признаю.

Духовник. А я утверждаю, что никакой цели и никакого смысла у человеческой жизни нет, потому что ни о каком смысле не может быть речи там, где отрицается свобода воли и где вся жизнь рассматривается как цепь механических явлений. Когда ты говоришь: я протянул руку, чтобы взять стакан, – ты имеешь два факта, связанных между собой, как цель связывается со средством. Цель – взять стакан. Средство – протянутая рука. И хотя ты, как частица вещества, лишен свободы воли, потому и цель твоя, и средство твое суть не более, как механические явления, но все же, в известном смысле можно сказать, что в твоем движении руки была цель. Если ты возьмешь всю свою жизнь в ее совокупности и поставишь вопрос о цели этих связанных друг с другом целесообразных фактов, то такой цели при отрицании вечной жизни быть не может. Смерть прекращает твою жизнь, тем самым прекращает и цель, какую бы ты ни поставил в оправдание всей своей жизни, и делает ее “бесцельной.” Отрицая бессмертие и признавая только вещественный мир, можно говорить о цели в самом ограниченном смысле – о цели отдельных поступков, всегда при этом памятуя, что каждый этот поступок есть не что иное, как механически обусловленное действие автомата. Ты согласен с этим?

Неизвестный. Нет, не согласен. Разве не может быть целью человеческой жизни такое возвышенное стремление, как счастье грядущих поколений?

Духовник. Нет, не может быть. Во-первых, нет ничего возвышенного и нет ничего низменного, коль скоро все совершается одинаково несвободно, автоматически, по тем или иным законам вещества. Если один умирает за грядущее счастье людей, а другой предает их, то не потому, что один поступает возвышенно, а другой низко, – они поступают по-разному, как два разных автомата, у которых разные пружины, обусловливающие разные автоматические действия. Но если рассмотреть вопрос и с другой стороны – с точки зрения условной целесообразности этих явлений, то никак “возвышенная цель” не может оправдать жизнь человеческую. B самом деле, если человеческая жизнь не имеет цели, то почему эту цель может дать счастье грядущих поколений? Ведь жизнь каждого из представителей этих грядущих поколений также не имеет никакой цели. Каким образом может осмыслить жизнь человеческую счастье бессмысленно живущих людей? B какую бы даль ни отодвигали бессмыслицу и бесцельность, она не приобретет от этой дальности расстояния ни цели, ни смысла.

Неизвестный. Однако люди, совершенно отрицающие вечную жизнь, во имя этой цели жертвуют собой не на словах, а на деле. Очевидно, для них “счастье грядущих поколений” не пустой звук. За пустой звук не отдашь свою жизнь.

Духовник. Во-первых, они отдают свою жизнь не почему-либо иному, как по все той же основной причине: так комбинируются атомы, так действует механическая причина, что иначе они поступить не могут. Но, конечно, оставаясь верными логике, мы должны назвать такую жертву совершенно бессмысленной. И если ты скажешь человеку: иди умирать за счастье людей, которые будут жить через несколько десятков лет, – он вправе ответить: а какое мне дело до счастья этих ненужных людей, чтобы я отдал за них свою собственную жизнь?

Неизвестный. Ужасные выводы все-таки.

Духовник. Да, ужасные. Но их следует сделать неизбежно. И если ты не хочешь, не можешь их принять, чувствуешь их неправду, ты должен отвергнуть основную посылку, то есть отвергнуть отрицание бессмертия. Ведь эти выводы, в конце концов, гораздо бессмысленнее для твоего разума, чем признание бытия без материальной основы или “беспространственности” души.

Неизвестный. Да, конечно. Особенно трудно принять вывод об отсутствии смысла жизни. Так величественна история человечества, так много создано человеческим гением, так прекрасны произведения искусства, наконец, в своей собственной жизни столько возвышенных стремлений, столько внутренней борьбы, столько страданий, что дикою кажется мысль о бесцельности всего этого. Но что меняется в этом вопросе при вере в бессмертие?

Духовник. Все меняется совершено! Вечная жизнь, как нечто, не имеющее предела и потому не нуждающееся для своего оправдания в чем-то последующем, может быть самодовлеющей целью и потому может осмыслить весь предшествующий ряд явлений, то есть все конечные моменты земной жизни. Остановимся на этом подробнее. Со стороны формальной, земная жизнь человеческая есть последовательный ряд причин и следствий, который, с точки зрения целесообразности, может рассматриваться как ряд средств и целей. Например: я иду по улице, чтобы купить хлеб. Я совершаю ряд движений, которые являются средством для достижения цели – покупки хлеба. Какова цель покупки хлеба? Мне хочется есть, и я хочу утолить голод. Эта цель совершенно достаточна, чтобы дать смысл покупке хлеба. Но можно ли сказать: цель моей жизни – утолить голод? Такая цель не может оправдать жизнь, потому что конечное само определяется чем-то последующим, что является для него целью. Целью окончательной, дающей смысл всем предыдущим преходящим моментам, может быть только то, что остается всегда и потому не нуждается в последующей цели как своем оправдании. Такая цель и есть жизнь вечная. В ней заключается смысл жизни земной.

Неизвестный. Как же ты определишь этот смысл? Для чего надо жить, если есть бессмертие?

Духовник. Ответ ясен и прост. Надо жить для того, чтобы в процессе земной жизни достигнуть наилучшего устроения бессмертной своей души. Нас ждет жизнь вечная – и в зависимости от достигнутого здесь духовного состояния – будет тем или иным наше вечное бытие. Освещаемая этой вечной задачей, вся земная жизнь до последней мелочи приобретает великий смысл. При отрицании бессмертия самые крупные события ничтожны, потому что вся жизнь твоя в своей совокупности бессмысленна и потому ничтожна. А при вере в бессмертие, напротив, самое ничтожное событие приобретает великий смысл, потому что великий смысл приобретает вечная твоя жизнь. Для верующего человека нет в жизни мелочей. Все может иметь положительное или отрицательное значение для внутреннего устроения, потому что все в жизни важно, все связано с вечным ее началом в положительном или отрицательном смысле.

Неизвестный. Да, ответ ясен. Но сколько опять поднимается вопросов и недоумений! Зачем тогда родятся идиоты? Какой смысл в рождении сейчас же умирающих младенцев и прочее, прочее?…

Духовник. Да, много есть вопросов, на которые мы не можем ответить. Потому что многое нам не открыто в Божественном откровении и для человеческого разума без высшего откровения недоступно. Но разве на все вопросы могут ответить признающие только вещественный мир и разве все явления для них понятны? Однако это не заставляет тебя сомневаться в том, что ты считаешь основными истинами о веществе. Так же и здесь. Если на какой-либо вопрос мы не имеем ответа – это нисколько не должно нас смущать, коль скоро мы поняли главное, что мир имеет потустороннее бытие, кроме видимого и вещественного, и человек, кроме тела, имеет бессмертную душу. Что же касается вопросов твоих о младенцах и идиотах, то они до некоторой степени могут быть объяснены нами. Мы знаем, каков смысл жизни у человека, живущего на земле. Но совершенно не знаем, и это тайна Премудрости Божией, зачем нужно, чтобы он родился, зачем нужно соединение души и тела. Очевидно, самое соединение это является необходимым условием той вечной жизни, которую даровал людям Господь. Если так, то и младенцы, и идиоты – это условие имеют как вечной жизни участники. И этим уже оправдывается явление их на свет. Неведомо только нам, почему процесс жизни земной для одних душ нужен полностью, для других вовсе не нужен, и они умирают, лишь облекшись в материальную форму, третьи, наконец, как идиоты, должны понести физическое возрастание, имея душу, совершенно загражденную слабостью разума.

Неизвестный. Еще вопрос. Если смысл жизни где-то там, на небесах, то все здешнее делается безразличным. Зачем бороться со злом? Терпи. Умрешь – там будешь блаженствовать. Но против перенесения смысла жизни в загробную область во мне протестует мое право на жизнь здесь, на земле.

Духовник. То, что ты говоришь, – это ходячее и совершенно ложное обвинение. Напротив, вера в бессмертие вливает энергию в борьбу со злом. Человек не кусок материи, который сгниет, а нечто, имеющее великую ценность, потому что он является носителем вечного бессмертного начала. Поэтому все существо верующего человека охватывает желание бороться с тем, что калечит и губит вечную ценность.

Верующему человеку настолько важнее бороться со злом, чем человеку неверующему, насколько вечность больше краткого мгновения земной жизни. Если неверующие люди, для которых человек не более, как кусок материи, живущей неизвестно зачем 50–60 лет и потом распадающейся на составные части, борются со злом, то как же должен бороться с ним тот, для кого человек имеет вечную бессмертную душу?

Неизвестный. Все это так сложно, так отвлеченно и так трудно принять!

Духовник. Простота неверия кажущаяся. Неверующие люди поступают недобросовестно. Они отрицают бессмертие и освобождают себя от тех нравственных обязательств, которые налагает на человека религия. Неверие дает простор в удовлетворении страстей, и безудержный эгоизм становится главной движущей силой. Но, освободив себе путь для эгоистической жизни, они в то же время не хотят сделать всех выводов, к которым их обязывает неверие. Если бы они эти выводы сделали добросовестно, получился бы такой ужас, что им ничего не осталось бы другого, как бежать от своего неверия и искать спасения от безнадежного отчаяния в религии. Вместо этого они предпочитают грубый самообман. Они продолжают употреблять слова, не имеющие в их устах никакого смысла: “свобода”, “добро”, “зло”, “цель жизни” и этими словами спасают себя от ужаса неизбежных выводов неверия. Но эти слова чужие. Только религия дает им действительное содержание. Самообман ловкий, очень удобный, но не прочный. Отвергнув религию, потому что так удобнее, и позаимствовав от нее слова, на которые не имеют права (потому что так тоже удобнее), неверие не может удовлетворить человеческую совесть. Она непременно скажет более или менее слышно, что сказал ты: я чувствую свободу воли. Значит, человек не вещь. Я чувствую различие добра и зла. Значит, есть иной, не только вещественный, мир. Я чувствую смысл жизни. Значит, неверие – ложь. Против насилия повседневного элементарного рассудка протестует бессмертный дух наш и побуждает совесть искать истину. Не рассудок, а сама душа знает и таинственное непостижимое начало свободы, которая дарована ей, и коренное различие добра и зла, и высший, вечный смысл человеческой жизни. Потому и можно сказать положительно: добросовестное неверие всегда приводит к вере.

Неизвестный. А что, если окажется легче принять ужас, чем веру? Что, если ты меня убедишь, что “свобода”, “добро” и “зло”, “смысл жизни” – чужие слова, и надо выбирать: или полный отказ от этих слов и признание всех ужасающих выводов последовательного неверия или право на эти слова и вместе с тем религиозную их основу. И что, если при такой постановке вопроса я не смогу выбрать второе и выберу все-таки первое, как ты тогда будешь убеждать меня в истинности твоей веры?

Духовник. Тогда я не буду убеждать тебя, вот и все.

Неизвестный. Почему?

Духовник. Один великий человек сказал, что абсолютная истина и абсолютная нелепость одинаково не требуют доказательств.

Неизвестный. Как не требуют? Выводы, к которым ты пришел в своих рассуждениях, ужасны. Но нельзя заставить себя веровать из страха перед неизбежностью принять их. Твои рассуждения могут привести человека к такому безнадежному решению: ничего кроме материи не существует. Я в этом убежден. Из этого следует, что человек автомат, добра и зла не существует и жизнь человеческая не имеет никакого смысла. Это ужасно. Но пусть так. Если эти выводы неизбежны, я принимаю и эти выводы. Что можешь сказать ты такому человеку в защиту веры? Чем опровергнешь его неверие? Неужели, по-твоему, с таким человеком просто не стоит разговаривать?

Духовник. Нет, ты не понял меня. В конечном итоге вера и неверие логически одинаково недоказуемы. Что может сделать логика? Она может вскрыть ложь основной посылки, показав, к каким нелепым выводам эта ложная посылка приводит. Но если человек лучше готов принять явно нелепые выводы, чем отказаться от этой посылки, – тут логика бессильна. Такому человеку можно помочь иным путем. Ему не надо доказывать, а надо раскрыть положительное содержание истины. И если непосредственное чувство подскажет ему, что это действительно истина, – он ее примет.

Неизвестный. Какого метода ты будешь держаться со мной?

Духовник. И того, и другого. Говоря о бессмертии, я пользовался логическим методом, потому что ты обещал мне в случае явно нелепых выводов остаться при своих убеждениях о свободе воли, добре и зле и смысле жизни и отказаться от неверия в бессмертие как основной посылки. Что же касается разговоров в их совокупности, я надеюсь, что они дадут то, что достигается вторым методом, то есть раскроют перед тобою самое содержание истины. Но это касается будущего. А теперь вернемся к нашим рассуждениям и подведем итог сказанному.

Неизвестный. Хорошо. Подводи итог, но потом я должен сказать тебе еще нечто.

Духовник. Прекрасно. Итак, рассмотрение веры в бессмертие нас привело к следующим выводам.

Во-первых, вера в бессмертие не так противоречит разуму, как кажется с первого взгляда, потому что и в материальном мире есть явления, не вполне совпадающие с обычными нашими представлениями о веществе.

Во-вторых, условно допустив истинность отрицания всякого бытия, кроме вещественного, мы пришли к целому ряду логически неизбежных нелепых выводов, таких, как отрицание свободы воли, различия добра и зла и смысла жизни.

В-третьих, эти нелепые выводы, противоречащие непосредственным и несомненным данным нашего сознания, заставили нас отвергнуть основную посылку, из которой они вытекали, то есть наше утверждение, что никакого иного мира, кроме вещественного, не существует, и человек является лишь частицей этого вещественного мира.

Неизвестный. Да, правильно. Только последнее я бы не мог принять в столь категоричной форме. Я бы сказал так: эти выводы поставили под сомнение истинность основной посылки о том, что человек только частица вещества.^[300]

Задания

Внимательно прочитайте текст.

Опираясь на реплики Неизвестного, в которых выражается его согласие с выводами Духовника, найдите и выделите смысловые части, отражающие ход диалога.

Найдите и укажите логическую форму следующего рассуждения Неизвестного, назовите посылки и вывод умозаключения: “Научные опыты с несомненностью устанавливают, что так называемая психическая жизнь является результатом физико-химических процессов, и поэтому нельзя совершенно отделять ее от материи. А отсюда следует, что с уничтожением этих физико-химических процессов в живом организме – должна уничтожаться u вся жизнь. Значит, никакой “души” остаться не может.” Объясните, почему это суждение ложно.

На материале диалога дайте интерпретацию следующих формул: SеР→¬SаР; SеP→¬SiР; ¬SеР→SiР; SiР→¬SеР; ¬SiР→SеР; SоР→¬SаР; ¬SоР→SаР.

Найдите логическую ошибку в следующем умозаключении: “Искусственное раздражение некоторых желез вызывает определенные психические явления. Повреждение определенных клеток в результате дает как механическое следствие изменение определенных психических состояний и т. д. Неужели эти факты не доказывают неопровержимо, что все явления “душевной” жизни есть простое следствие тех изменений и процессов, которые происходят в нашем теле?” Пользуясь материалом теоретического раздела, укажите условия истинности суждений, связанных отношениями контрарности, контрадикторности, подчинения и субконтрарности.

Какие виды причинно-следственной связи рассматриваются в следующем рассуждении по аналогии: “Возьми электрическую лампочку. Когда лампочка в порядке, электрическая энергия дает свет, лампочка горит. Но вот лопнул волосок. Ток оборвался. Лампочка не горит. Значит ли это, что электричества не существует и что лампочка и электрическая энергия одно и то же? Электричество существует вне лампочки. Но для того, чтобы проявить себя, оно требует целого ряда материальных условий. Точно так же и та “энергия”, которую мы именуем душой. Если ты повредишь материальный аппарат, который служит для выражения душевной жизни, например, ту или иную часть мозга, – душевная жизнь не сможет выражать себя или будет выражать себя неправильно. Но из этого совсем не следует, что мозг твой и есть твоя душа или что душевная жизнь твоя – результат физико-химических процессов в мозговых клетках. Как не следует, что электрическая лампочка и электрическая энергия одно и то же”?

Найдите в тексте и сформулируйте внешние топы (положения), на основе которых Духовник доказывает существование бессмертной души.

Дайте логически правильные последовательные определения понятий человека, свободы воли, души, разума, бессмертия, нравственности, добра и зла, смысла, выстроив их в последовательный ряд таким образом, чтобы каждое последующее определение вытекало из предыдущего и опиралось на него.

Восстановите полную логическую структуру следующего умозаключения; выразите его в виде последовательности силлогизмов и в форме сорита: “Все сказанное может быть заключено в следующий логически неизбежный ряд: никакого иного бытия, кроме материального, не существует. Если это так, то и человек – только материальная частица, то он подчинен всем законам, по которым живет материальный мир. Если мир живет по законам причинности, то и человек, как частица вещества, живет по тем же законам. Если материальный мир не знает свободных “беспричинных” явлений, то и воля человека не может быть свободной, и сама должна быть причинно-обусловленной. Итак, свободы воли не существует.”

Восстановите логическую форму следующего умозаключения: “Если каждое явление причинно-обусловлено, то и в нравственном смысле они безразличны. Понятие добра и зла логически неизбежно предполагают понятие свободы. Как можно говорить о дурных и хороших поступках, когда и те и другие одинаково не зависят от того лица, которое их совершает?”

Восстановите логическую форму условного умозаключения: “Если ты возьмешь всю свою жизнь в ее совокупности и поставишь вопрос о цели этих связанных друг с другом целесообразных фактов, то такой цели при отрицании вечной жизни быть не может. Смерть прекращает твою жизнь, тем самым прекращает и цель, какую бы ты ни поставил в оправдание всей своей жизни, и делает ее “бесцельной.”

Представьте следующее рассуждение в виде последовательной цепочки силлогизмов: “Надо жить для того, чтобы в процессе земной жизни достигнуть наилучшего устроения бессмертной своей души. Нас ждет жизнь вечная – и в зависимости от достигнутого здесь духовного состояния – будет тем или иным наше вечное бытие. Освещаемая этой вечной задачей, вся земная жизнь до последней мелочи приобретает великий смысл. При отрицании бессмертия самые крупные события ничтожны, потому что вся жизнь твоя в своей совокупности бессмысленна и потому ничтожна. А при вере в бессмертие, напротив, самое ничтожное событие приобретает великий смысл, потому что великий смысл приобретает вечная твоя жизнь. Для верующего человека нет в жизни мелочей. Все может иметь положительное или отрицательное значение для внутреннего устроения, потому что все в жизни важно, все связано с вечным ее началом в положительном или отрицательном смысле.”

Используя материал диалога, постройте доказательство необходимости борьбы со злом как следствия бессмертия души и существования Бога.

Используя материал диалога, организуйте в классе дискуссию на тему “Религия и нравственность.”

Тема 4. Композиция речи
Политическая судебная речь

Текст 1. Столыпин П. А

 

Первая речь в третьей Государственной Думе.

 

Господа члены Государственной думы!

Для успеха совместной работы вашей с правительством вам надлежит быть осведомленными о целях, преследуемых правительством, и о способах, намеченных для их достижения, и о существе законодательных его предположений.

Ясная и определенная правительственная программа является, в этих видах, совершенно необходимой.

Поэтому, несмотря на то, что я еще так недавно излагал перед Думой правительственные законопроекты, оставшиеся с тех пор без рассмотрения, мне приходится вновь выступать перед настоящим высоким собранием с заявлением от имени правительства.

Хотя на рассмотрение ваше, господа члены Государственной думы, вносятся те же, за малыми исключениями и изменениями, законопроекты, которые внесены были во Вторую Думу, но условия, при которых приходится работать и достигать тех же целей, не остались без изменения.

Для всех теперь стало очевидным, что разрушительное движение, созданное крайними левыми партиями, превратилось в открытое разбойничество и выдвинуло вперед все противоборствующие преступные элементы, разоряя честных тружеников и развращая молодое поколение.

Противопоставить этому явлению можно только силу. Какие-либо послабления в этой области правительство сочло бы за преступление, так как дерзости врагов общества возможно положить конец лишь последовательным применением всех законных средств защиты.

По пути искоренения преступных выступлений шло правительство до настоящего времени – этим путем пойдет оно и впредь.

Для этого правительству необходимо иметь в своем распоряжении в качестве орудия власти должностных лиц, связанных чувством долга и государственной ответственности. Поэтому проведение ими личных политических взглядов и впредь будет считаться несовместимым с государственной службой.

Начало порядка, законности и внутренней дисциплины должны быть внедрены и в школе, и новый строй ее, конечно, не может препятствовать правительству предъявлять соответственные требования к педагогическому ее персоналу.

Сознавая настоятельность возвращения государства от положения законов исключительных к обыденному порядку, правительство решило всеми мерами укрепить в стране возможность быстрого и правильного судебного возмездия.

Оно пойдет к этому путем созидательности, твердо веря, что, благодаря чувству государственности и близости к жизни русского судебного сословия, правительство не будет доведено смутой до необходимости последовать примеру одного из передовых западных государств и предложить законодательному собранию законопроект о временной приостановке судебной несменяемости.

При наличии Государственной думы задачи правительства в деле укрепления порядка могут только облегчится, так как помимо средств на преобразование администрации и полиции правительство рассчитывает получить поддержку представительных учреждений путем обличения незакономерных поступков властей как относительно превышения власти, так и бездействия оной.

При этих условиях правительство надеется обеспечить спокойствие страны, что даст возможность все силы законодательных собраний и правительства обратить к внутреннему ее устроению.

Устроение это требует крупных преобразований, но все улучшения в местных распорядках в суде и администрации останутся поверхностными, не проникнут вглубь, пока не будет достигнуто поднятие благосостояния основного земледельческого класса государства.

Поставив на ноги, дав возможность достигнуть хозяйственной самостоятельности многомиллионному сельскому населению, законодательное учреждение заложит то основание, на котором прочно будет воздвигнуто преобразованное русское государственное здание.

Поэтому коренною мыслью теперешнего правительства, руководящею его идеей был всегда вопрос землеустройства.

Не беспорядочная раздача земель, не успокоение бунта подачками – бунт погашается силою, а признание неприкосновенности частной собственности и, как последствие, отсюда вытекающее, создание мелкой личной земельной собственности, реальное право выхода из общины и разрешение вопросов улучшенного землепользования – вот задачи, осуществление которых правительство считало и считает вопросами бытия русской державы.

Но задачи правительства осуществляются действием. Поэтому никакие политические события не могли остановить действия правительства в этом направлении, как не могли они остановить хода самой жизни. Вследствие сего правительство считает, что исполнило свой долг, осуществив ряд аграрных мероприятий в порядке ст. 82 зак. Осн., и будет защищать их перед законодательными учреждениями, от которых ждет усовершенствования, быть может, поправок в них, но в конечном результате надеется на придание им прочной силы путем законодательного утверждения.

На устойчиво заложенном таким образом основании правительство предложит вам строить необходимые для страны преобразования посредством расширения и переустройства местного самоуправления, реформы местного управления, развития просвещения и введения целого ряда усовершенствований в строе местной жизни, между которыми государственное попечение о не способных к труду рабочих, страхования их и обеспечение им врачебной помощи останавливают теперь особое внимание правительства. Соответственные проекты готовы. Большинство их вносится немедленно в Государственную думу. Другие же, как затрагивающие многосторонние, местные интересы, будут предварительно проводиться через Совет по делам местного хозяйства и вноситься в Думу постепенно, с принятыми правительством поправками и, во всяком случае, с заключением названного Совета. Такой порядок устанавливается правительством ввиду того, что опубликованные во время сессии Второй Думы законопроекты Министерства внутренних дел вызвали оживленное обсуждение на местах и многочисленные ходатайства о передаче их на заключение земских собраний. Замечания местных деятелей могут быть скорее всего сведены в одно целое и соображены правительством путем живого общения с представителями земств и городов, и результаты этой работы должны послужить драгоценным материалом для законодательных учреждений и особенно их комиссий.

Задержки в работах Государственной думы это не вызовет, так как Совет по делам местного хозяйства созывается незамедлительно, и, по мере рассмотрения всех законопроектов Министерства внутренних дел, касающихся местных хозяйственных интересов, они будут тотчас же передаваться в Государственную думу, а до того времени Государственная дума будет иметь возможность рассмотреть целый ряд непосредственно вносимых в Думу законопроектов, перечень которых представляется вместе с сим. Из проектов, касающихся земельного устройства, ныне же вносится в Государственную думу проект о земельных обществах; в области местных преобразований принципиальное значение имеет представляемый в Думу проект Министерства юстиции о преобразовании местного суда, так как в зависимости от принятия этого законопроекта стоит проведение в жизнь другого – о неприкосновенности личности и целый ряд преобразований в местном управлении.

Точно так же подлежали бы рассмотрению в первую очередь все принципиальные законопроекты по другим ведомствам, а также те, которые указывают правильный путь к осуществлению дарованных Высочайшим манифестом населению благ.

При этом правительство почтет своим долгом, в принадлежащей ему области, содействовать всем мероприятиям на пользу господствующей церкви и духовного сословия.

Правительство надеется в скором времени предложить на обсуждение Государственной думы также проекты самоуправления на некоторых окраинах, применительно к предполагаемому новому строю внутренних губерний, причем идея государственного единства и целости будет для правительства руководящей.

Излишне добавлять, что, несмотря на наилучшие отношения со всеми державами, особые заботы правительства направляются к осуществлению воли Державного вождя наших вооруженных сил о постановке их на ту высоту, которая соответствует чести и достоинству России.

Для этого нужно напряжение материальных сил страны, нужны средства, которые будут испрошены у вас, посланных сюда страной для ее успокоения и упрочения ее могущества.

От наличия средств зависит, очевидно, осуществление всех реформ и разрешение вопроса о последовательности их проведения в жизнь. Поэтому расчет средств, которыми располагает государство, является работой не только основною, но и самой срочною. Вам придется вследствие сего неминуемо обратиться в первую очередь к обсуждению внесенной в Государственную думу государственной росписи и при этом считаться, конечно, с неизбежностью сохранить бюджетное равновесие как основу воссоздания русского кредита.

С своей стороны правительство употребит все усилия, чтобы облегчить работу законодательных учреждений и осуществить на деле мероприятия, которые, пройдя через Государственную думу и Государственный совет и получив утверждение Государя Императора, несомненно восстановят и укрепят прочный правовой уклад, соответствующий русскому народному самосознанию.

B этом отношении Монаршая воля неоднократно являла доказательство того, насколько Верховная власть, несмотря на встреченные ею на пути чрезвычайные трудности, дорожит самими основаниями законодательного порядка, вновь установленного в стране и определившего пределы Высочайше дарованного ей представительного строя.

Проявление Царской власти во все времена показывало также воочию народу, что историческая Самодержавная власть и свободная воля Монарха являются драгоценнейшим достоянием русской государственности, так как единственно эта Власть и эта Воля, создав существующие установления и охраняя их, призвана в минуты потрясений и опасности для государства к спасению России и обращению ее на путь порядка и исторической правды.^[301]

Задания

Внимательно прочитайте текст речи; подробно охарактеризуйте политическое положение и расстановку политических сил в России начала XX века.

Когда и почему была избрана Третья Государственная Дума?

Каковы были компетенция и функции Государственной Думы?

Какие политические партии, с какими программами были в ней представлены?

Каким было отношение государя Николая Александровича к Третьей Государственной Думе?

Каковы были государственно-политические взгляды Π. Α. Столыпина?

Какова была экономическая программа правительства Π. Α. Столыпина?

Какова была политическая программа правительства Π. Α. Столыпина?

Охарактеризуйте политику и мероприятия правительства в области религии.

Охарактеризуйте государственную политику в области культуры и образования.

Охарактеризуйте национальную политику правительства П. А. Столыпина.

Главное положение речи П. А. Столыпина: “Для успеха совместной работы вашей с правительством вам надлежит быть осведомленными о целях, преследуемых правительством, и о способах, намеченных ддя их достижения, и о существе законодательных его предположений. Ясная и определенная правительственная программа является, в этих видах, совершенно необходимой.” Используя это главное положение и материал речи, постройте разделение предмета речи: о каких вопросах высказывается оратор?

Кратко сформулируйте предложенное Π. Α. Столыпиным решение каждого вопроса.

Положение: “Для всех теперь стало очевидным, что разрушительное движение, созданное крайними левыми партиями, превратилось в открытое разбойничество и выдвинуло вперед все противоборствующие преступные элементы, разоряя честных тружеников и развращая молодое поколение” не развернуто в речи; постройте повествование о революционных событиях 1905–1906 годов, которое подтверждало бы это положение.

Положение речи: “Противопоставить этому явлению можно только силу. Какие-либо послабления в этой области правительство сочло бы за преступление, так как дерзости врагов общества возможно положить конец лишь последовательным применением всех законных средств защиты” необходимо развернуть в подробную аргументацию; сформулируйте обоснование этого положения. Почему противопоставить революционной деятельности можно только силу? Что произойдет, если правительство окажется недостаточно решительным в подавлении революции? Почему нравственным долгом правительства является пресечение революционных выступлений? В чем состоят, по вашему мнению, законные средства защиты общества от деятельности революционных партий? Почему именно эти средства являются законными?

В чем состоят функции государственно-административного аппарата? Как бы вы сформулировали этические требования к государственному служащему? Почему проведение личных политических взглядов несовместимо с государственной службой?

Чем вызвано внимание оратора к школе? Какую роль играет школа в жизни государства и общества? Какими должны быть, по мысли П. А. Столыпина и по вашему мнению, государственно-политические требования к педагогическому персоналу?

Какова роль законодательства, суда, прокуратуры, следственных органов и полиции в обеспечении правопорядка? В чем состоит принцип несменяемости судей? Какое “передовое западное государство” имеет в виду Π. Α. Столыпин?

На каких принципах основан суд присяжных? Каковы, по вашему мнению, достоинства и недостатки суда присяжных? Предложите обоснование вашего решения.

На основе каких принципов должен комплектоваться судейский корпус? Выборности судей? Кооптации в судебную коллегию? Назначения судей государственной властью? Предложите обоснование вашего решения.

Что такое “контрольные функции” законодательной власти? Имеет ли российская законодательная власть в настоящее время контрольные функции?

Дайте определение контрольных функций законодательной власти и предложите обоснование их целесообразности или нецелесообразности.

Считаете ли вы правильной точку зрения Π. Α. Столыпина на проблему крестьянской собственности и на перспективы организации крестьянского хозяйства в России? Какие точки зрения противостоят позиции Π. Α. Столыпина? Сформулируйте и обоснуйте вашу точку зрения применительно к началу XX века и к нашему времени.

В чем должны состоять функции местного самоуправления? Каково, по вашему мнению, должно быть соотношение компетенции местной и центральной власти в России? Какие задачи (перечисленные Π. Α. Столыпиным или иные) может решать местная, а какие центральная власть? Предложите обоснование вашего решения.

Как должна быть организована работа законодательных органов власти, чтобы законодательная деятельность была эффективной? Каковы, по вашему мнению, важнейшие требования к законодательным нормам? Каким образом следует обсуждать законопроекты? Предложите обоснование ваших решений.

Какие государственные или общественные институты могут обладать законодательной инициативой? Предложите обоснование ваших решений.

В чем заключаются проблемы конфессиональной политики государства? Какой должна быть государственная политика в отношении Церкви? Какие законодательные решения могли бы обеспечить правильную, на ваш взгляд, политику государства в отношении религий? Предложите формулировки решений и их обоснование.

В чем состоят проблемы национальной политики в России? Какими должны быть принципы и формы национальной политики государства? Предложите ваши решения и дайте их обоснование.

Каковы задачи и проблемы внешней политики России? Какими средствами ее следует осуществлять? Предложите обоснованное решение.

В чем состоят задачи и проблемы оборонной политики России? Какими должны быть организация и комплектование вооруженных сил России? Каким должно быть законодательство о вооруженных силах? Предложите обоснованное решение.

Каковы принципы финансовой политики государства? Что такое государственный бюджет? Каковы параметры государственного бюджета? Каковы требования к государственному бюджету? Как и кем должен формироваться государственный бюджет?

Ответив на предшествующие вопросы и обосновав свои позиции, попытайтесь сформулировать и обосновать вашу точку зрения на наилучшее государственное устройство России. Какие существуют формы государственного устройства? Какие формы государственного устройства существовали и существуют в России? Как можно оценить исторический опыт российской государственности? Какой государственный строй вы считаете желательным и возможным в России?

Объясните, почему П. А. Столыпин расположил именно в таком порядке аргументацию своей речи.

Выбрав наиболее интересные для вас вопросы, затронутые в речи П. А. Столыпина, и используя материал теоретического раздела, подготовьте политическую дискуссию: основную речь-доклад с конкретными предложениями, вопросы к докладчику, полемическую речь, краткое обсуждение доклада и полемической речи, ответную речь докладчика, согласование позиций сторон в комиссии, тайное голосование принятых комиссией предложений.

Текст 2. Обвинительная речь в суде

Речь присяжного поверенного кн. А. И. Урусова по делу Московского кредитного общества. Заседание Московской Судебной Палаты с участием сословных представителей,

20 сентября – 4 октября 1899 года

Гг. Судьи! Гг. Сословные представители! В самом начале судебного заседания защита Шильдбаха предъявила против нас отвод. На основании устава Кредитного общества, говорила защита, не может быть потерпевших кроме самого Общества. Раз действия правления одобрены общим собранием заемщиков, то гражданская ответственность с правления снимается. Недовольные пусть обращаются к суду гражданскому с иском о недействительности такого постановления общего собрания.

Вот как! Значит, по мнению Шильдбаха, нет потерпевших, те полтора миллиона, потерю которого признает сама защита, – не убыток. Члены-заемщики потеряли эти деньги, но искать их не могут. На суде уголовном нет для них права судебной защиты!

Я бы не стал говорить об этом отводе теперь, когда он уже был отвергнут Палатой, если бы он не был для меня интересен как показатель глубокого помутнения сознания подсудимых. Десяток лет безнаказанных злоупотреблений приучил их считать себя выше всякой ответственности. И вот, перед Палатою они приводят против заемщиков те же доводы, которые с такой покорностью вторили порабощенные общие собрания. И здесь, перед судом, они чувствуют себя так же, как в собраниях уполномоченных, точно они заседают в своих директорских креслах!

Если в отношении материальном наши иски ничтожны: что значит полтора миллиона убытков на 156 миллионов облигаций! – меньше процента, то общественное значение дела – громадно.

Однако, мы полагаем, что если есть общее положение закона, что потерпевший может искать убытки с обвиняемого, то не может быть и речи о недопустимости в данном случае гражданского иска. И вот почему, несмотря на ничтожность требований каждого из потерпевших в отдельности, мы настаиваем на них: перед лицом суда нет ни ничтожных, ни значительных исков – он различает только требования справедливые и несправедливые.

Но кроме тех грошей, на которые директора с их генеральскими окладами и министерскими бюджетами смотрят с презрением, у гражданского иска, сказал я, есть и другие основания. Ведь убытки, нанесенные преступлением, не исчерпываются прошедшим. Существует постоянная опасность убытков грядущих, убытков от той азартной игры, в которую превратили директора ипотечный кредит. Генеральный штаб этой кредитной армии здесь, перед судом, но ее кадры, проникнутые традициями ее предводителей, целы и продолжают традиционную деятельность. Кто может поручиться, что все окончилось, что в недалеком будущем не грозят экономические затруднения и ликвидация дел? И так как все члены-заемщики связаны круговою порукою, то у них есть полное основание опасаться наступления момента, когда в этой поруке явится неотложная необходимость. Осуждение гг. Шильдбаха и Герике нанесет, конечно, сильный удар системе, но, может быть, она перенесет его и останется невредимой.

Итак, миллионный убыток в прошедшем угрожает в будущем не только миллионными потерями, но, по заключению ревизии, и ликвидацией. Как ни печальны эти последствия, грозящие Москве еще невиданным крахом, но, можно сказать, что почти ничтожны сравнительно с общественным злом, причиненным заправилами Кредитного общества.

Они извратили выборное начало; они создали пародию самоуправления. Системою долголетнего хищения они развили опасную спекуляцию и самое низкопробное маклачество. Зрелищем безнаказанного прибыльного обмана они развращали массы. Говоря словами достойнейшего гражданина Москвы Митрофана Павловича Щепкина, это была “гибель общественного доверия и общественного достояния.”

Деятельность Кредитного общества, давно ставшая притчей во языцех в Москве, мало чем отличается от истории обыкновенных банковых крахов, – только что здесь крах был предупрежден вовремя. Там болезнь имела более острый характер. Здесь затянулась, стала хронической и, вероятно, неизлечимой. Там злоупотребляли вексельным кредитом, здесь – ипотечным. И вот, путем последовательных злоупотреблений, учреждение ипотечное превратили в банк… ссудно-комиссионный.

Вот, я и думаю: что это за удивительное явление? Кредитное общество нарушает устав на глазах у всех, и не год, не два, – а десятки лет… И ничего! Растут убытки, на руках остаются 2½ миллионов домов, которые разрушаются, продаются за бесценок… И ничего! Обществу грозит ликвидация, правительство встревожено, ревизия по Высочайшему повелению, и все-таки продолжается прежняя история, только прибавляется несколько подлогов. Наконец, предают все правление суду – а они продолжают себе директорствовать, как ни в чем не бывало! Как хотите, это удивительно непонятно.

Чтобы понять такое общественное явление, болезненное, очевидно, и упорное – нужно изучить особые условия организации Кредитного общества.

Нам придется коснуться фактов, исчерпанных уже предшествующими ораторами, из которых представители обвинения разработали фактическую сторону с большим блеском. Но когда двое пишут один ландшафт, получаются две картины. Они представляют одно и то же, а картины выходят все-таки разные. Каждый вносит свой темперамент в дело, свое понимание, свой колорит.

Уголовная сторона дела меня не интересует. Нравственной стороны подсудимых я касаться не буду; я ее не знаю. Но общественное значение дела, причинившего нам ущерб, занимает меня, и вредное, опасное для общества значение деятельности гг. Цветухина, Шильдбаха и Герике представляется мне совершенно ясным.

Пора обратить внимание суда на реальную сущность практиковавшейся в Кредитном Обществе системы; довольно рассматривать ее со стороны; надо войти в самое горнило и посмотреть на нее глазами самих деятелей, понять их так, как они сами себя понимали.

B какой тесной, неразрывно логической связи находятся все отдельные части обвинения? С одной стороны, система выборов, с другой – растраты, подлоги. Тут не могло не быть того, что кредитные деятели называют методом, но уложение именует подлогом. Подлог – неизбежный спутник длящейся растраты.

Директора поставили свои хищения на строго коммерческих основаниях, а где коммерция, там неизбежен и куртаж. И с неизбежной закономерностью является сонмище маклаков, во главе которых фигурирует крестьянин Генералов (есть нечто символическое в этом сочетании звания и фамилии).

Что же за организацию избрало правление для упрочения своей безнаказанности в то время, когда злоупотребления его сделались уже притчею во языцех для всей Москвы? Изучение этой организации дает прелюбопытные черты для характеристики нашего времени и общества. Выработанный на пороге эпохи великих реформ и нашего времени, устав Общества не дает никакой почвы для ажиотажа, для превращения ипотечного учреждения в игорный дом. Щепкин сказал, что кредитное общество по мысли законодателя должно было представлять собой беспроигрышную лотерею. Оно и было таким в начале; но не могло долго оставаться в этом виде, “ибо что же можно выиграть в беспроигрышную лотерею?”

А заправилы хотели выиграть много. Они состояли из дельцов и юристов. Юристы поспешили разъяснить, что раз есть устав, то его можно и обходить. B основании устава лежит выборное начало, создающее массу избирателей. Правление разбило их на две категории: на исправных плательщиков, единственная заслуга которых состояла в том, что они платили, и на недоимщиков, которые, не платя денег, способны были на другие, более существенные услуги. Правление пошло по торной дороге. Оно решило, что нелепы все общие собрания, результаты которых загадочны и не могут быть учитываемы вперед. Что это за общие собрания, которые одно предложение примут, а другое, того и гляди, отвергнут. И оно создало из недоимщиков покорные общие собрания, решения которых известны были наперед, собрания, постоянные в своих симпатиях.

Теперь дело поставлено было уже на вполне серьезные основания, и на Петровке открылись золотые россыпи, доступные всякому, кто только умел уловить жилу. Избиратели были быстро дисциплинированы, выборные должности сделались пожизненными, мало того, наследственными. Цветухина свергла с его поста только смерть. После К. К. Шильдбаха место директора занимает его сын А. К. Шильдбах, а последнего сменяет его брат С. К. Шильдбах. Когда С. К. Шильдбах становится директором, А. K. делается председателем общих собраний уполномоченных. Не стоит говорить уже об Иде Шильдбах, тоже отвоевавшей себе кусочек. Вообще в Кредитном обществе наступает полное торжество семейного начала.

Но, может быть, не этим объясняется преемственность Шильдбахов на всех курульных креслах общества? Может быть, их выдвигали вперед их финансовые способности, их личные достоинства? С. К. Шильдбах только штабс-капитан в отставке…

Правление, упрочивши на Петровке семейное и преемственное начало, решает создать себе и дисциплинированные органы управления, и наблюдательный комитет. B оценочной комиссии не было оппозиционного элемента: она вступила в трогательную солидарность с правлением, в чем находила большие выгоды. Что касается наблюдательного комитета, то в нем вредный элемент имелся, но в такой небольшой дозе, что его удалось исподволь выжить. Образовался тот наблюдательный комитет, одного из членов которого (Грачева) вы видите перед собою, а остальных… слышали!

Таким образом, дела правления шли идеально. Серая масса заемщиков утверждала что угодно, оценочная комиссия преувеличивала оценки, чем подкупала в пользу правления недоимщиков, а наблюдательный комитет… ничего не наблюдал.

При таких порядках подчинение правлению остальных органов управления – оценочной комиссии и наблюдательного комитета – является уже вполне естественным. Теперь правление могло действовать свободно. Растрата казначея Анитова обращается в просчет, в обеспечение 55.000 р. с лишком, недоимки Гирша директор Цветухин берет векселя на свое имя, проходят удивительные оценки, переоценки и перезалоги, как перезалог Смирновского или операция с домом Дитмара, земля которого на приеме в залог была оценена по 6 р. за сажень, а когда он пожелал часть земли исключить из залога и продать, ее оценили только по 3 р., залог Буцковской и других. B некоторых делах есть даже элемент чудесного. На купленный матерью Генералова в Кредитном обществе дом совершается в тот же день вторая закладка на имя Шильдбаха, дом сгорает, и страховая премия идет на погашение этой накладной. Тою же Генераловой покупается другой дом, опять совершается закладная на имя Шильдбаха, выдается из Кредитного Общества дополнительная ссуда, затем дом сгорает, и страховой премией погашается закладная Шильдбаха. Вводится вознаграждение за комиссию по продаже домов, причем в получении денег расписываются очень часто лица, никаких комиссионных действий не совершавшие, и деньги, вероятно, для упрощения дела, прямо из кассы относятся в правление. Правление чувствовало себя настолько прочным, что даже властный окрик министра финансов: “Что вы делаете?” даже прямые его приказания игнорируются собранием, которое вместо того увеличивает число директоров, т. е. увеличивает расходы Общества…

/Цитата вывода ревизии/.

Вот когда правление как следует обставило дела, тогда окончательно выработалась система, потребовавшая и отчетности особого рода. Нужен был человек, который умел бы искусно замаскировывать перед общими собраниями истинное положение дел. Такой нашелся в лице Медианова.

С таким союзником правлению не страшно было министерство финансов, и оно вступило в открытую войну с высочайшей властью. Министерство требует восстановления ½ %-го сбора – общее собрание не желает. Министерство указывает на допущенные правлением беспорядки, а общее собрание вотирует ему благодарность.

Медианов уже говорил здесь, что дела Кредитного Общества требовали специальной отчетности и что рассматривает бухгалтерию не как науку, а как искусство. Эти слова его полны глубокого значения. Действительно, для заправил требовалась совершенно специальная бухгалтерия и несомненно, что она имела более общего с искусством, с художествами, чем с наукой. По уставу правление обязано было опубликовать отчеты в самых определенных выражениях, но правлению нужно было совершенно обратное, требовался отчет-ширма. B самом деле, каждый год накоплялись убытки, преувеличенные оценки плодили недоимщиков. Недоимки покрывались дополнительными ссудами; дома, из которых выжато было все, бросались и оставались за Обществом; Общество отдавало их в руки управляющих; управляющие наживались; комиссионные деньги расхищались. Как же скрыть все это, как замазать убытки? Правление нашлось и в этом случае.

§ 73 Устава гласит, что если дом продан или остался за Обществом, правление поступает на основании § 23 Устава. B этих словах заключается разрешение недоразумений, которые старательно поддерживал эксперт г. Езерский. Ведь в § 23-м, к кοтοрому отсылает § 73-й, совершенно ясно сказано, что общество покрывает убытки из запасного капитала впредь до продажи залога. За это слово “общество” и схватилось правление, которое решило, что покрытие убытком из запасного капитала – это такое дело, которое может разрешить только общее собрание. Но ведь § 73-й ясно говорит, что это обязано делать правление, что правление обязано поступать согласно § 23. Конечно, весь Устав относится к деятельности Общества, но ведь правление и есть его исполнительный орган и если где-нибудь сказано, что Общество должно сделать то-то и то-то, это значит, что правление, а не общее собрание должно это сделать, круг обязанностей же общего собрания определен специальными пунктами Устава. Все это не требует даже столь подробных разъяснений, ибо тут нет места ни двусмысленностям, ни колебаниям. И уж конечно, не таким умным людям, как гг. Шильдбах и К°, непонятен был этот пункт Устава, но им необходимо надо было толковать его так: в этом заключалось их спасение. Ведь отложить списание убытков до общего собрания значило выиграть год. Итак, убытки не списывались под тем предлогом, что правление не имеет на это права. Иначе говоря, правление не считало себя вправе исполнять требования Устава и закона.

Необходимость подлогов выступает теперь в почти кристальной ясности. Правление в журнале своем постановляет по дому Буцковской причитающийся от продажи его убыток покрыть из текущих расходов Общества, а начет пени исключить из счетов Общества. Что же это, неужели не ликвидация? По мнению правления, нет. Проходит несколько недель, и Медианов обращается с рапортом, в котором докладывает, что для заключения финансового года без убытка “необходимость заставляет” оставить на счету недоимки по продаже дома Буцковской до окончательного расчета. Да какой же еще может быть окончательный расчет после сказанного журнального постановления? Что значит все это? Это значит, что для заключения года без убытка надо сделать подлог. Смысл ясен. И правление отвечает бухгалтеру: “Делайте подлог.”

Ο том, что нельзя показывать убытки, говорил и г. Езерский. Он говорил, что это может вызвать панику на бирже. Отсюда можно вывести заключение, что когда на бирже падают бумаги, то можно совершить подлог. Эту теорию лжи во спасение особенно странно слышать из уст эксперта-бухгалтера. Нет, не паники на бирже опасалось правление, а того, что его не выберут вновь. Если хотите, оно боялось паники, но не на бирже, а в среде самого Общества.

Эти злоупотребления привели к замене общих собраний собраниями уполномоченных. Но и эта мера не могла упорядочить дел Общества. Заправилы его были слишком опытны, чтобы не найти в своем арсенале средств для защиты. Избирателей просвещали канделябрами, направляли сигналами, которые подавали особые дирижеры из членов наблюдательного комитета. Собрания уполномоченных были простым фарсом. Это комедия “Свои люди – сочтемся”, поставленная на народном театре под фирмою “Развлечение и польза.”

В настоящее время Общество выпустило свой отчет, в котором показан 3-х миллионный капитал, и гг. Герике и Шильдбах указывают на это, ставят себе это в заслугу, как будто бы этот запасной капитал был их детищем. Ничуть не бывало. Если бы министерство финансов не приказало восстановить ½%-ый сбор, этого запасного капитала не было бы и помину. Его создатель – министерство финансов.

Возникшее в первых порах эпохи реформ, Кредитное общество сумело сохранить все традиции доброго старого времени: в его отчетах мы встречаем и умильно-торжественный тон (“правление счастливо”), и тон почтительный (“наблюдательный комитет повергает”), и заветное искусство отговорок и отписок – драгоценное наследие московских подьячих, и, наконец, столь любезную сердцу обывателей доступность в смысле добровольных соглашений и благодарностей. Словом, дух покойной Управы благочиния.

Все меры исправления недостатков в распорядках Общества были уже испытаны и оказались мало действительными.

Благие начинания не привели к благим результатам. Система гг. Гарике и Шильдбаха еще цела, целы и кадры послушно шествовавших за ними.

Когда существует такая опасная форма общественной деморализации, когда столь пагубная деятельность длилась безнаказанно так долго, она неминуемо вносит в общество начала разложения. Единственным оплотом теперь является суд, на котором лежит высокая обязанность оздоровления Общества путем удаления вредных его элементов. Дело теперь в руках суда!^[302]

Задания

Внимательно прочитайте речь. Сопоставьте содержание вывода с тем положением речи, которое повторяется в выводе, и назовите тезу – главную мысль речи. Сформулируйте предложение обвинителя, которое вытекает из главного положения речи.

Выделите композиционные части речи: вступление, главное положение, изложение, подтверждение, опровержение, рекапитуляцию с выводами, побуждение.

Определите задачи и характер вступления речи; чем обусловлено столь пространное вступление? Объясните строение вступления.

Выделите в изложении повествовательные, описательные фрагменты и истолкования-оценки, объясните их расположение в тексте.

Укажите границы подтверждения (технической аргументации).

Найдите в тексте подтверждения-аргументы к авторитету, к человеку, к норме, к цели и средствам.

Объясните расположение аргументов.

Найдите в тексте опровержение и укажите его границы.

Найдите в опровержении аргументы к человеку, к цели и средствам, к основанию; укажите топы, схемы и редукции этих аргументов.

Найдите в тексте рекапитуляцию, объясните сравнение, на основе которого она построена: как это сравнение влияет на реакцию аудитории?

Сравните слова, употребленные в формулировках главного положения и побуждения речи; дайте объяснение сходства и различия тезы и побуждения.

Текст 3. Защитительная речь в суде

Речь присяжного поверенного Н. П. Шубинского по делу крестьянина Сергея Киселева на сессии Владимирского окружного суда в г. Муроме 29 октября 1898 года.

Гг. Присяжные заседатели!

Подробности настоящего дела кратки и немногосложны. Они состоят из откровенного рассказа самого обвиняемого и шести свидетельских показаний. И все-таки они с замечательной ясностью и силой рисуют перед нами многолетнюю и глубокую драму человеческой жизни. Я не понимаю только, почему неискренними считает объяснения обвиняемого г. прокурор. Право, я редко встречал такую прямоту, такое мужество в передаче обвиняемым каждого факта, каждого события, какие желал бы знать и установить даже против него суд. Не вижу я и той озлобленности и жестокосердия, какие находит в душевном состоянии его г. обвинитель в роковой для него день 21 июня. Свидетели говорят совсем о другом: что всегда, вне случаев опьянения покойной, Киселев нежно любил жену, “души в ней не чаял”, как выражается свидетель Тальникова, а после события свидетель Иван Киселев находит его на завалинке своего дома горько плачущего, окруженного своими детьми, которым он говорил, указывая на брата: “Вот вам теперь отец, – а на его жену, – вот мать… Только не проклинайте своего отца!” Вот настроение человека в первые моменты после события. Можно ли говорить о какой-либо дикости, жестокосердии в те минуты с его стороны? Нет, я думаю, тогда произошло раздвоение: в нем померк под давлением роковых событий – горя, отчаяния, стыда, душевных мук – бодрый, мягкий, любящий человек и вырвалась наружу гневливая воля оскорбленного и негодующего мужа…

Отчего случилось это? Здесь я охотно присоединюсь к призыву г. прокурора и прошу изучить прошлое, проследить, как дошел обвиняемый до рокового порыва.

Г. прокурор говорит: “Еще 8 лет тому назад появилось облачко на горизонте семейной жизни Киселевых – пьянство жены, постепенно перешедшее в тучу, но “разразившуюся не благодатным дождем”, а событием, за которое вы нынче судите мужа. Да, я вполне присоединяюсь к образному сравнению г. прокурора, но только прошу вас припомнить, что туча шлет не один только благодатный дождь, но и молнии, которые разрушают все, что встречают на своем огненном пути. Так случилось и с Киселевой. Быть может, и были минуты всепрощения у обвиняемого и благодатных слез, когда он просит жену бросить порок. И она обещала ему, но исполнения не случилось, и та же почва должна была дать огневой удар. Вот уж поистине с ней случилось то, что говорит пословица: сеющий ветер пожнет бурю. Горька, конечно, ее судьба, но никто в мире не в состоянии вернуть ее к жизни и никакое негодование, которого просят у вас, не внесет облегчения прошлому. Напротив, формой вашего негодования должна явиться гибель другого человека. Справедлива ли она, мера ли это его проступка? – решите сами. Прошу вас только вникнуть всесторонне в то, что это был за преступник. Было ли это злодеяние сознательное, преследующее определенную цель u выражающее ясно сознаваемое намерение – убить, как думает г. прокурор, или же это были минуты утраченной воли, померкшего сознания от целого ряда глубоких жизненных мук, огорчений, отчаяния, стыда?

Мне кажется – последнее, u я постараюсъ доказать вам правоту моей мысли событиями прошлой жизни обвиняемого. Обратимся же к ним. Они с неоспоримой ясностью расскажут нам, что в этом деле говорить о “запальчивости и раздражении” мало; их рождают минуты гнева, порыва, ссоры. А здесь более глубокий процесс; здесь протекал ряд лет, переполнивших муками отчаяния и горя грудь этого человека. Он боролся, справлялся иногда с ними, побеждал. Так было до рокового дня, когда негодование и гнев победили его усилия и вылились в порыв, который он сам оплакивает горше всех нас!..

Да, чем проникновеннее вы отнесетесь к прошлому, подготовившему почву для взрыва, тем священнее выполните свой судейский долг. Не механическую только сторону события рассудить вы призваны сюда, не осудить только руки, поднятые в порыве негодования, или лицо, искаженное бессилием противостоять порыву, – а тот процесс медленного набухания горя, гнева и отчаяния в человеческой груди, который привел, наконец, к ροковой катастрофе. И тогда, пройдя этот путь познания, вы в силах будете сказать, волен или неволен этот грех человека.

Приступим же к этому делу изучения прошлого.

Жизнь выработала во мне свой взгляд на преступление. Если оно является результатом порочности человека, я первый говорю: “Бестрепетно карайте его.” Если же в преступление впадает человек безупречного прошлого и всегда праведной жизни, не спешите осуждением его, вглядитесь с отеческим вниманием: есть ли вина в содеянном, нет ли тут вины других, их порочного отношения к жизни, их беззаботности к тому, что вызвало порыв негодования другого человека? О, не судить погибшую хочу я здесь, но судить порок, который довел ее до преждевременной гибели. Α порοк это был велик и жесток в ней. Я не знаю более печального, отвратительнейшего явления, чем пьянство женщины. И в мужчине оно постыдно, но в женщине, где стыдливость уместнее всего, оно поистине отвратительно. Есть мудрая пословица: “Муж пьет – полдома горит, жена пьет – весь дом горит.” Здесь было не только употребление покойной вина для веселья или бодрости; нет, это был твердо вкоренившийся порок. “Пила всегда одна, без мужа, до безобразия, до бесчувствия”, как показывают свидетели. Г. прокурор говорит – это была болезнь. Да, но от которой больше всего страдали другие, и болезнь неизлечимая, если не сделает усилий сам больной. Однако же при муже она умела сдерживать себя: пила, когда оставалась одна. Значит, владеть еще могла собою. Подумайте, что должен был испытывать муж ее? Это, ведь, не работница, не кухарка – ее не сгонишь со двора… Они связаны были вечными узами! Припомните также его самого по отзывам всех свидетелей. Он третье трехлетие староста, всеми уважаемый человек, безупречный торговец, у него, ведь, своя честь, свой стыд. И вот, на глазах всех, жена предается грубейшему пороку. Что должен был испытывать он? Какие печали мучили и угнетали его грудь, когда он возвращался домой и находил такую, по словам работницы Рыжовой, обстановку: “дети не умыты, не причесаны, не накормлены, а сама она пьяная, растрепанная, нечесаная.”.. Так протекали годы, пока не наступил последний, роковой день жизни покойной.

21-го июня муж рано утром уехал в село строить лавку. Покойная остается одна, немедленно напивается и засыпает. Проспавшись, она обливает голову водой и идет пить чай. Работница думает: “Ну, хотя к приезду мужа будет трезвой.” Но после чая она берется за водку и напивается так же жестоко во второй раз, проходит в омшаник, существующий для нечистот, сваливается там, среди них, и засыпает. Возвращается муж. Первый вопрос его: “Где Паша?” Рыжкова что-то невнятно отвечает и видит, как мрак опускается на его лицо. Он спешит к омшанику и будит спящую. Та появляется на дворе – муж это видит – пьяная, растрепанная, с бессмысленным лицом, покрытая грязью нечистот, и с трудом, шатаясь, добирается до сеней, где сваливается на пол и засыпает. Он говорит нам, что что-то такое невыразимо-тягостное защемило грудь и помутило сознание. Он помнит, что что-то делал, куда-то ходил, потом вернулся в сени, где положил раньше топор, придя с постройки лавки. Топор оказался в руке, и катастрофа совершилась. Он опомнился, по его словам, когда “зашумела кровь.”.. Теперь уже говорят другие: они слышат крики, видят его, в воротах, со словами: “Вяжите меня – я зарубил жену.” Он обливается слезами; к нему подходит жена брата; он опирается о ее плечо рукою, и она ведет его к своему дому. Там видит его прибегающий Тальников, по словам которого, “он сидел у дома брата и, обняв детей, горько плакал; глаза у него были не свои, весь трясся.” Вот каковы события! Вот две жертвы одного и того же проклятого порока!

Да, милостивые государи, в народной жизни нет более рокового, печального порока, чем пьянство. Нет беды, нет горя, нет несчастья, нет преступления, которое не порождало бы оно. И если диавол – прародитель греха, то вино – главное из воплощений его. Нет ученого, богослова, мыслителя, которые не проклинали бы пьянство. Ни бедствия войн, ни эпидемий не могут сравниться с этим пороком, – говорят они. – Он уничтожает человека, божеский образ в нем, доводит его до животного. Нет – хуже! У животного остается инстинкт, у опьяневшего человека нет даже и его!..

Теперь рассудите, что же должен был испытывать Киселев, человек вовсе не пьющий. От наших пороков более всего страдают близкие, окружающие нас люди. С другой стороны, порок ни в ком так не противен, как в близком нам человеке. Чем чище сам человек, тем тяжелее ему мириться с бесстыдством другого.

Долгие годы мучительной борьбы с собою переносил обвиняемый, пока гнев не затмил его разума, не взял верх над его волею. Скажут мне: ведь это-то и есть худое – гнев, охватывающий человека. Но всякий ли гнев и безусловно ли должен осуждаться людьми? Нет, милостивые государи, бывают положения в жизни, когда даже высшее проявление гнева ненаказуемо. B дружественной нам стране – Франции, – где высоко ценится и ограждена человеческая личность, ненаказуем гнев мужа, убившего жену на месте ее измены. А ведь, по словам Писания, пьянство не отличается от измены. Там сказано: “дела плоти: прелюбодеяние… пьянство.”..

Попытаемся же, с другой стороны, уяснить себе вопрос: что такое наказание? Какие цели преследует оно? Первое – удовлетворить общественному негодованию против преступника. Но разве здесь можно говорить о нем? Припомните слова Ивана Киселева: “Когда народ узнал о событии, он хлынул не в дом, где лежала покойная, а к дому, где был обвиняемый, и, окружив его, все плакали навзрыд.” Второе – подвергнуть преступника мукам. Но разве он мало их вынес за годы своей жизни с покойной, да и теперь, когда события разбили его семейную, личную, общественную жизнь? И третье – осуждают, чтобы оградить общество от злого человека. Таков ли он? Вглядитесь со вниманием – похож ли он на злодея? События еще не делают человека таковым. Есть незабвенные слова, сказанные знаменитым ученым Фейербахом: “На убийство в состоянии душевного возбуждения способны и благородные характеры.” Α о Киселеве все говорят: “честный, трезвый, преданный заботам и трудам человек.” Если такой человек срывается в пропасть, не хочется верить, что это – неразрешимая вина его…

Но вернемтесь еще раз на одну минуту к основному утверждению обвинителя. Он настаивает на умысле на убийство у обвиняемого. Сопоставьте это утверждение с фактами дела. К рοковому для него дню он выстраивает большой и ценный дом, отдается всегдашним заботам жизни, строит лавку и, весь погруженный в деловые заботы, возвращается домой. Где же тут место умыслу? Умысел, если бы он в действительности существовал, нашел бы иные формы покончить с женою. Да и зачем было искать их? Стоило только не поберечь ее, чтобы случай явился и сделал то, что сделала его рука. Нет, здесь была нечаянность, роковой момент, затмение человеческой мысли. Я знаю, вам будут говорить: “Да, ведь, не мог же он не знать, ударяя топором, что он лишает жизни.” Это – не признак умысла. Сумасшедший, стреляя в другого, тоже знает, что лишает жизни; животное, ударяя рогами, знает и хочет отнять жизнь. Но их не судят: у них нет рассудка. То же бывает и с человеком. У одних в злые минуты – гнева, злости, ожесточения, у других – в пору горя, скуки, стыда, отчаяния. Последнее и есть признак помрачения ума, бессилия воли, способной удержать порыв, сдержать негодование.

По-моему, все эти черты здесь налицо перед вами, и вам надо решать, что здесь – злодеяние или несчастье, – и решить, только руководясь одним своим убеждением, ибо только вы несете ответ за свои слова. Закон наделяет вас величайшей властью – определять виновность и невиновность. И нет границы ей, кроме вашей совести. Отпустив его, вы скажете лишь: “Да рассудит их Бог.”

Теперь я отдаю вам его судьбу. Да укрепит Господь ваш разум, да смягчит ваши сердца!..^[303]

Задания

Внимательно прочитайте текст речи и найдите в нем тезу, главное положение, которое доказывается в речи.

Определите тип вступления, дайте обоснование вашего ответа.

Укажите границы изложения; выделите в изложении повествовательные, описательные, объяснительные фрагменты и объясните их взаимное расположение в составе изложения.

Укажите границы подтверждения, дайте обоснование вашего ответа.

Найдите в подтверждении аргумент к авторитету (общему мнению), аргумент к личности, аргумент от противного (к авторитету), аргумент к иерархии норм, диахронический аргумент к структуре реальности (к последовательности событий), к признаку.

Объясните строение рекапитуляции и побуждения, учитывая задачи оратора и особенности коллегии присяжных.

Внимательно прочитайте текст “Орестеи” Эсхила: “Агамемнона”, “Плакальщиц” и “Эвлиниды.” Руководствуясь данными текста, а также “Илиадой” и “Одиссеей”, составьте обвинительное заключение предварительного следствия против Ореста и, возможно, соучастников предполагаемого преступления. Подготовьте материалы обвинения и защиты, а также материал для речи Ореста.

Разыграйте в классе судебный процесс по делу Ореста, распределив роли подсудимого и свидетелей и избрав для этого коллегию присяжных и состав суда: судей, обвинителя и защитника, экспертов обвинения и защиты.

Тема 5. Элокуция. Публицистика

Текст 1. Константин Петрович Победоносцев

Государь Император Александр Александрович

Речь в заседании Императорского русского исторического общества 6 апреля 1895 года.

Человек делает историю; но столь же верно и еще более значительно, что история образует человека. Человек может узнать и объяснить себя не иначе, как всею своею историей. Дух человеческий с первой минуты бытия неудержимо, непременно стремится всякую свою способность, всякую мысль, всякое ощущение выразить, воплотить в действии, – и вся эта энциклопедия событий и действий составляет жизнь человеческую. B этом смысле жизнь, составляя сцепление событий, связанных между собою логическою связью причины и действия, в то же время есть таинство души: есть события в жизни, которые роковым, таинственным образом действуют на чуткую душу, определяя стремления, волю, характер и всю судьбу человека.

Но человек есть сын земли своей, отпрыск своего народа: кость от костей, плоть от плоти своих предков, сынов того же народа, и его психическая природа есть их природа, с ее отличительными качествами и недостатками, с ее бессознательными стремлениями, ищущими сознательного исхода. У всякого народа, как и у отдельного человека, есть своя история, своя сеть событий и действий, в которых стремится воплотить себя душа народная. B исторической науке пытливый ум, критически исследуя факты, действия и характеры, желает определить точную достоверность их и уловить взаимную их связь и внутреннее значение в судьбах общественной и государственной жизни народа. С глубоким интересом, с наслаждением, с удивлением читаем мы страницы этой книги, восхищаясь остротой критического ума, искусством художника; по старинному выражению, история – учительница народов, граждан и правителей, – но кому из них пошли впрок ее уроки? Кто, закрывая книгу, овладевшую всем его вниманием, не ощущал в душе горького сознания, что пред ним открывалась старая, как мир, летопись человеческой гордости, эгоизма, жестокости и невежества, свиток, в котором написаны “жалость и рыдание и горе”?

B ином, более глубоком, смысле, история земли и народа, образуют человека, сына земли своей, если у него душа чуткая. Чуткая душа вносит в историю свое живое чувство, и тогда всякий факт, всякий характер в истории отвечает на то, чему душа верит, что ум в состоянии обнять, так что своя духовная жизнь становится для человека текстом, а летопись истории – комментарием к нему. В этом свете события открывают ему свое таинственное значение, и мертвая летопись оживляется поэзией духовной жизни целого народа. Иное, в чем наука, анализируя факты и свидетельства о них, видит одну легенду, сложившуюся в народном представлении, – то самое получает смысл явления, оправдавшего себя в жизни и в истории, становится истиной для духа. Чего бы ни достиг разлагающий анализ ученого-историка в исследовании сказаний о Владимире, о Димитрии, о Сергии, об Александре Невском, – для чуткой души это явление, этот образ становится созвездием, проливающим на нее лучи свои, совершающим над нею свое течение в тверди небесной.

Мне представляется, что так образовалась душа почившего, незабвенного Государя, которого память собрались мы ныне чествовать в Обществе, Им основанным. Душа Его была чуткая в отзывчивости ко всему, в чем сказывалась ей природа своей земли и своего народа.

Он вырос возле старшего брата, наследника престола,^[304] можно сказать, в тени Его, питая Свою душу дружбой с Ним, воспринимая от Него впечатления и вкусы Его умственного и нравственного развития. То были годы беспорядочного брожения умов в науке, в литературе, в обществе, но близ Царевича стояли люди, которые способны были привлечь Его внимание к явлениям русской жизни, к сокровищам духа народного и в истории народа и в его литературе. Таковы были Ф. И. Буслаев^[305] и С. М. Соловьев.^[306] Под влиянием их образовались вкусы обоих братьев и интерес их к русской старине. В поездках Своих по России, изо дня в день одушевляемый встречавшим Его повсюду народным движением, Цесаревич успел узнать и полюбить народ Свой и проследить ход его истории на памятниках древности. Успел узнать и полюбить природу коренного русского края, столь сродную русскому духу. Душа Его росла и крепла на родной почве, в родной атмосфере, и в письмах к любимому брату Он передавал ему свои ощущения.

Настал 1865 год. Он принес России страшное горе – Богу угодно было отнять у России светлую надежду. Цесаревич Николай Александрович скончался – и оставил грядущие судьбы России в наследство возлюбленному Брату, предав Ему и все заботы юной души Своей.

Нежданное, негаданное бремя легло на душу нового Цесаревича, и Он принял его в смирении, как долг, возложенный на Него Провидением, принял и в глубине души Своей поверил Богу судьбу Свою и России. Ныне и Его, по воле Божией, оплакивая, мы видим, чувствуем, как до конца оправдалась эта вера.

С этого дня до вступления на престол в 1881 году, Он зрел в тишине, не думая, не гадая о том страшном часе, которым ознаменовалось вступление Его на царство. Эти годы были для Него поистине годами воспитания, и оно совершалось в духе исторических заветов народа Русского и Русского государства. Еще в детстве любимым Его чтением были исторические романы Загоскина^[307] и Лажечникова,^[308] и в нем, как во многих русских детях, это чтение возбудило первое движение любви к отечеству и национальной гордости. Интерес к этому чтению сохранил Он и в юности, и в последующие годы Своей жизни. Беседы с С. М. Соловьевым открыли Ему внутренний смысл русской истории и значение борьбы, которую вело собиравшее землю государство с противогосударственными и противоязычными силами. Ему случалось сходиться с умными русскими людьми, и Он любил слушать их речи о русской старине и суждения о делах и событиях нового времени с русской точки зрения: так росла в Нем та чуткость к русским интересам, которая в годы царствования открылась нам в силе истинной государственной мудрости. Памятники русской старины, которые Он изучал наглядно во время поездок по России, были для Него предметом особливого интереса, и Он ощущал тонко ту своеобразную красоту линий и украшений, которою отличался тип нашей старинной церковной архитектуры. С тех пор требовал Он к Своему рассмотрению все проекты новых церковных сооружений, и глаз Его с удивительною верностью различал все, что в отдельных частях здания нарушало цельную его гармонию или не согласовывалось с основным типом. В душе Его отражался лучшими привлекательными чертами тот образ великорусского человека, который привлекает к нему сочувствие всех успевших близко с ним ознакомиться. И в людях и в учреждениях Ему было противно все искусственное, напускное и напыщенное; но простой человек, приближаясь к нему, чувствовал свое душевное сродство с Русским Государем.

И для отдельного человека, и для народа, и для общества всю цену истории составляет самосознание. И отдельный человек, и народ, представляемый властью, познает себя в своей истории. Поучительна история развития этого самосознания у нас в России. Стоит сравнить в этом отношении две эпохи – начало и конец текущего столетия, время двух Александров Императоров – Александра I и Александра III. Первый Александр тоже любил Россию и народ Свой, но Его воспитание не дало Ему возможности узнать ни историю страны Своей, ни народ Свой. Он родился в такое время, когда простой народ слыл под общим названием подлых людей, и сверху мало кто различал в нем облик достоинства; когда западная культура, перенесенная на русскую почву, выражалась лишь во внешних формах чуждого нам быта; когда на самую Церковь смотрели сверху как на учреждение, необходимое для народа, но уступающее в достоинстве римскому культу просвещенного Запада. И ум, и сердце неудержимо влекли молодого Государя к возвышенной цели – привить ко благу народному, водворить порядок в хаосе учреждений, искоренить злоупотребления, разрешить стеснительные узы рабства и предрассудка. Но идеал, к которому применялись Его стремления и планы, – был не в России, а вне ее. Воспитанный Лагарпом в духе отвлеченных идей философии XVIII столетия, из них почерпал Он отвлеченный идеал Свой, а русская история, русская действительность была Ему закрыта и представлялась чистым полем, на котором можно строить что угодно. Окруженный плеядой юных советников, Он заодно с ними погружался в мечтания: не зная натуры народа и его потребностей, мечтал Он о представительном правлении, долженствовавшем будто бы водворить разум и правду в правительстве; не знал Церкви Православной в ее народном значении, мечтал об уравнении с нею всех вероисповеданий и о безразличии церквей и вероучений; мечтал о восстановлении Польши, не зная истории, которая сказала бы Ему, что Царство Польское означает рабство и угнетение для всего Русского народа.

С того времени до вступления на престол Императора Александра III протекло с лишком полстолетия. В этот период времени трудно исчислить, сколько сделано успехов, как выросло русское историческое самосознание, – и наиболее заметный рост его относится именно ко времени воспитания и первой юности Цесаревича Александра Александровича. Открыто и обнародовано множество новых памятников, осветивших историю народной жизни, явились молодые ученые с самостоятельными взглядами на учреждения, и события, и характеры, в литературе и в обществе проснулся живой интерес к памятникам народного творчества в песнях, в былинах, в музыке, в архитектуре.

В Москве собрался кружок культурно образованных людей, одушевленных мыслью о необходимости народного самосознания в исследовании прошедших судеб страны своей и своего народа; они явились в обществе и в литературе с протестом против ложного отношения к русской жизни и ее потребностям, против самодовольного невежества и равнодушия ко всему, что касалось до самых живых интересов России. Это были люди, искавшие в прошедшем своей родины идеала для устройства будущих судеб ее, и они первые сознательно выяснили перед всеми нераздельную связь русской народности с верой и с Православною Церковью. Независимо от крайностей учения, слово это было необходимо ввиду надвигавшегося с Запада космополитизма и либерального доктринерства: вот почему деятельность этого кружка имела важное значение в истории русского просвещения. Молодой Наследник Цесаревич, рано ознакомившийся с этим направлением через Α. Φ. Тютчеву,^[309] не мог не сочувствовать ему чутким русским сердцем, любящим народ Свой и землю, и жаждущим правды и прямого дела для земли Своей.

Посреди таких явлений и воздействий возрастал и образовался будущий Император. И вместе с тем вырастала и укреплялась в народе вера в Него, оправдавшаяся в течение всего 13-летнего Его царствования. Для крепости правления нет ничего важнее, нет ничего дороже веры народной в своего правителя, ибо все держится на вере. Что бы ни случилось, – все знали и были уверены, на что, в важных случаях государственной жизни, даст Он отрицательный и на что положительный ответ из Своей русской души. Все знали, что не уступит Он русского, историей завещанного, интереса ни на польской, ни на иных окраинах инородческого элемента, что глубоко хранит Он в душе Своей одну с народом веру и любовь к Церкви Православной, понимая все ее воспитательное значение для народа, – наконец, что заодно с народом верует Он в непоколебимое значение власти Самодержавной в России, и не допустит для нее, в призраке свободы, гибельного смешения языков и мнений.

Когда мы теряем ближнего, любимого человека, мы не думаем спрашивать: что он сделал, мы только ощущаем, чем он был, со всею окружавшею его нравственной атмосферой, все, что от него исходило к нам и держало в нас ту гармонию жизни, которую с кончиной его мы утратили. И кажется в эту минуту – его нет – как нам жить без него? Таким-то чувством дрогнул весь народ Русский, пораженный вестью, что отошел от нас Царь Александр III. Душа народная слилась с Его душой и, утратив Его, сама растерялась. Чувство это живо и поныне. Кто хочет уловить его и ощутить его, и слиться с ним, пусть идет в Петропавловский собор и на эту орошенную слезами могилу – и увидит, как и ныне, и завтра наполняет его торжественно с утра до вечера тихой молитвой бесконечная толпа народная, стекающаяся к этой могиле со всех концов России.^[310]

Задания

Внимательно прочитайте текст статьи К. Π. Победоносцева про себя и вслух.

С точки зрения современных представлений о правильности, чистоте, ясности и точности речи в следующих примерах можно увидеть стилистические погрешности и ошибки, помеченные курсивом. Объясните эти “погрешности стиля” и, перестроив фразы в соответствии с современными правилами, сопоставьте их с контекстом речи.

* Человек может узнать и объяснить себя не иначе, как всею своею историей.

* С глубоким интересом… читаем мы страницы этой книги, восхищаясь остротой критического ума, искусством художника;

* Дух человеческий с первой минуты бытия неудержимо, непременно стремится всякую свою способность… воплотить в действии.

* Нежданное, негаданное бремя легло на душу нового Цесаревича.

* Чего бы ни достиг разлагающий анализ ученого историка…

* Он вырос возле старшего брата, наследника престола, можно сказать, в тени Его, питая Свою душу дружбой с Ним, воспринимая от Него впечатления и вкусы Его умственного и нравственного развития.

* С тех пор требовал Он к Своему рассмотрению все проекты новых церковных сооружений.

* Вот почему деятельность этого кружка имела важное значение в истории русского просвещения.

* Когда мы теряем ближнего, любимого человека, мы не думаем спрашивать, что он сделал, мы только ощущаем, чем он был, со всею окружавшею его нравственной атмосферой, все, что от него исходило к нам u держало в нас ту гармонию жизни, которую с кончиной его мы утратили.

Найдите в тексте фигуры синонимии и экзергазии, то есть соединения слов, словосочетаний или оборотов с близким значением (например: человек есть сын земли своей, отпрыск своего народа: кость от костей, плоть от плоти своих предков) и объясните различие значений синонимичных слов или оборотов, например: сын и отпрыск; сын земли, отпрыск народа, плоть от плоти своих предков

Найдите в тексте слова и обороты, использованные автором в антонимическом смысле (например: иное, в чем наука, анализируя факты и свидетельства о них, видит одну легенду, сложившуюся в народном представлении, – то самое получает смысл явления, оправдавшего себя в жизни и в истории, становится истиной для духа); объясните словарное и контекстное значение этих слов и оборотов.

Найдите в тексте и выпишите заимствованные слова (например: история, энциклопедия, логический, характер, критический, эгоизм, комментарий, атмосфера, хаос, идеал, философия, космополитизм, либеральное доктринерство); объясните происхождение и значение этих слов в русском языке; попытайтесь заменить каждое из них исконным словом; в тех случаях, где такая замена возможна, укажите различие значения и употребления исконного и заимствованного слов (например: эгоизм – себялюбие, комментарий – истолкование) и объясните использование заимствованного слова автором.

Среди заимствованных слов выделите слова с экспрессивно-оценочным значением (например: космополитизм, либеральное доктринерство), объясните это значение.

Определите тропы: энциклопедия событий u действий; таинство души; чуткая душа; сын земли; кость от костей, плоть от плоти своих предков; пытливый ум, критически исследуя факты, действия u характеры, желает определить летопись человеческой гордости; свиток, в котором написаны “жалость u рыдание u горе”; этот образ становится созвездием, проливающим на нее лучи свои, совершающим над нею свое течение в тверди небесной; питая свою душу дружбой; собиравшее землю государство; памятники русской старины; представляемый властью; самодовольное невежество; орошенная слезами могила.

Текст 2. Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Быть Русским!

Народ… От частого и бессовестного употребления слово это так истерлось, истрепалось и выцвело, что теперь почти невозможно восстановить его истинное значение. Но, по счастью, жив еще сам народ – униженный и обманутый, обворованный и оболганный, русский народ еще жив.

Только вот – помним ли, знаем ли мы, что означает быть русским? Что для этого надо? Достаточно ли иметь соответствующую запись в паспорте или требуется нечто еще? Если требуется, то что именно? Ответить на эти вопросы – значит обрести точку опоры в восстановлении национально-религиозного самосознания, опомниться после десятилетий атеистического космополитического забытья, осознать себя – свой путь, свой долг, свою цель. Для этого надо прежде всего вернуть народу его историческую память. Только вспомнив, “откуда есть пошла русская земля”, где, в какой почве окрепли благодатные корни, в течение десяти веков питавшие народную жизнь, можно правильно ответить на вопросы, не ответив на которые, не жить нам дальше, а догнивать. На этом пути не обойтись без Православной Церкви, древнейшего хранилища живой веры и нравственной чистоты. Без ее любовного, отеческого окормления – запутаемся и заблудимся, утонем в пучине противоречивых стремлений, честолюбивых амбиций, лукавых советов.

“Откуда все, что есть лучшего в нашем Отечестве, чем ныне более дорожим мы по справедливости, о чем приятно размышлять нам, что отрадно и утешительно видеть вокруг себя? – От веры Православной, которую принес нам равноапостольный князь Владимир. Мы не можем не радоваться необъятному почти величию земли отечественной. Кто первый виновник его? Святая вера Православная. Она соединила воедино разрозненные племена славянские, уничтожила племенные их отличия, поставляющие преграду их общению, и образовала один многочисленный, сильный и единодушный народ русский. Кто соблюл и сохранил нашу народность в течение стольких веков, после стольких переворотов, посреди стольких врагов, посягающих на нее? Святая вера Православная. Она очистила, освятила и укрепила в нас любовь к Отечеству, сообщив ей высшее значение в любви к вере и Церкви. Она воодушевляла героев Донских и Невских, Авраамиев и Гермогенов, Мининых и Пожарских. Она вдыхала и вдыхает воинам нашим непоколебимое мужество в бранях и освящает самую брань за Отечество как святой подвиг за веру Христову…” Эти вдохновенные слова принадлежат преосвященному Димитрию, архиепископу Херсонскому. Давным-давно сказаны они, но неужели не отзовутся и ныне в сердце русского человека!

Неужто не заболит душа при виде того, в какую грязь втоптаны святыни, верность которым десятки поколений доказали всей жизнью своей, защищая которые, пролили столько крови?

Однако сегодня людям вновь пытаются навязать мировоззрение, в котором нет места святыням. Сердце человека – престол Божий – пытаются занять уродливые безблагодатные идолы материального преуспеяния: Успех, Богатство, Комфорт, Слава.

Оттого-то и свирепствует в обществе разгул разрушительных страстей – злобы и похоти, властолюбия и тщеславия, лжи и лицемерия. Но знайте все: голый материальный интерес, в какие бы благонамеренные одежды он ни рядился, не может стать основой народной жизни. Бизнес плодит компаньонов, вера – рождает подвижников правды и добра.

“Любим ли мы язык наш благозвучный и сильный, как грудь славянина, богатый и разнообразный, как обитаемая им страна? Его образовала нам святая вера Православная. Она принесла нам с собою первые письмена для расширения круга наших понятий, для сообщения между нами светлых и светоносных понятий о Боге и бесконечной любви Его к человекам, о человеке и его высоком предназначении в вечности… Мы все почти утратили от прежней жизни России, но сохранили святые храмы, в которых молились наши предки; сберегли святыню, завещанную нам от отцов наших, а с нею наследовали и их благословение… Надобно сознаться, что если бы теперь древние предки наши восстали из гробов своих, едва ли бы они узнали в нас потомков: так много изменились мы во всем. Но они узнают нас в святых Божиих храмах, они не отрекутся от нас перед их заветною святынею… Можно ли не пожелать от сердца, чтобы вера Православная, этот родственный, живой союз наш с предками, сохранена была нами и передана потомкам нашим, как драгоценнейшее наследие, как заветное сокровище, во всей ее пренебесной чистоте и святыне, чтобы и будущее отдаленное потомство питало к нам родственно-христианское сочувствие…” Эти слова Херсонского архиерея звучат ныне как обличение, как упрек нам, малодушным и маловерным, осуетившимся в мелких мирских заботах и почти обезверившимся, почти утерявшим связь с великим и славным прошлым собственного народа. Допускаю, что яд религиозного индифферентизма, безразличия к святыням веры, пришедшего на смену откровенному богоборчеству прошлых лет, временно оглушил значительную часть общества, отравил сердце русское, но – не верю, что найдется русский человек (безразлично, верующий или нет), которого оставят равнодушными приведенные выше слова преосвященного Димитрия о нерасторжимой взаимосвязи земного величия России с ее духовной мощью и здоровьем, с крепостью и живостью веры. А коли найдется – не русский он: христопродавцы всегда интернациональны.

Но почему, спросит читатель, говоря о неповторимом национальном своеобразии народа, мы начали именно с Церкви? Мало ли других национальных черт, народных характеристик, утерянных, утраченных с течением времени или насильственно вытравленных строителями “светлого будущего”? Нет ли здесь некоторого искусственного преувеличения, тем более, что церковное благовестие, как известно, не знает национальных границ? Никакого преувеличения нет. Православная Церковь – соборная совесть народа. Она, как заботливая мать, воспитала в нем его лучшие черты. Она сурово обличала его грехопадения и давала силы восстановить утраченное. “Кто жаждет – прииди ко Мне и пей”, – щедро возглашала Церковь словами Священного Писания и щедро поила пришедших и уверовавших живой водой евангельской правды. Прочтите – верующий вы человек или нет – Нагорную проповедь Иисуса Христа, Господа нашего, подъявшего на рамена Свои груз всех грехов, неправд и злоб наших, претерпевшего во искупление их унижения и издевательства, оплевания, биения и страшную, поносную смерть на Кресте – прочтите эти свидетельства безграничного милосердия Божия (Евангелие от Матфея, гл. 5,6,7) и скажите честно: где-нибудь, когда-нибудь встречали ли вы учение более возвышенное, чистое и преисполненное любви?…

“Блаженны алчущие и жаждущие правды” – свидетельствует Церковь народу русскому. “Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царствие Небесное… Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела, и прославляли Отца вашего Небесного” (Мф. 5:6:10:16). И разве не этому свидетельству обязан русский народ тем, что создав величайшее государство, простирающееся от Атлантики до Тихого океана, он не унизил ни один из встретившихся на его пути народов, пусть самых малых, но всех принял как братьев, покоряя прежде сердца, а не крепости. Евангельское учение Церковь вложила в душу народа как совершеннейший образец, по которому каждый в меру сил должен строить жизнь личную, а все вместе – общественную и государственную. Именно Церковь стала центром свято-отеческой государственности – не насилующей народа, не создающей рабства, следящей за духовным возрастанием каждого. Церковная идея служения легла в основу сословного строя России, основанного на разделении общих обязанностей, а не на иерархии прав, как это было на Западе. Здесь берет начало весь уклад русской жизни, как бы не изменялись его формы с течением времени. Православность – непременное качество всего русского в его историческом развитии. Понятия “русский” и “православный” слились воедино. Так было, пока Россию не разъединили насильно – с умыслом, злонамеренно и расчетливо. Знали – чтобы убить Россию, начать надо с осквернения души…

Василий Ключевский, знаменитый историк, подметил в русской истории интересную особенность. “Господствующие идеи и чувства времени, с которыми все освоились, – говорил он, – и которые легли во главу угла сознания и настроения, обыкновенно отливаются в ходячие, стереотипные выражения, повторяемые при всяком случае. B ХІ-ХІІ веках таким стереотипом была русская земля, о которой так часто говорят и князья и летописцы… Везде Русская земля, и нигде, ни в одном памятнике не встретим выражения русский народ.” Пытаясь разобраться в том, что значит “быть русским”, нельзя пройти мимо этого факта. Случаен ли он? Нет, ибо русская история, начавшаяся, как фактор мирового (и даже космического) значения с момента крещения Руси, в первые два века своего течения представляет нам картину формирования и духовного оформления той народной общности, которая в своем окончательном виде получила наименование “народа святорусского” – этого излюбленного выражения былинных сказителей. Понятие “народ” по отношению к национальной общности есть понятие более высокое, не материальное, но духовное, и ее одной недостаточно, чтобы сложился коллективный духовный организм, столь крепкий и живучий, что никакие беды и напасти (а сколько их было за десять веков нашей истории) не смогли разрушить его и истребить. Первоначально единство крови, общность происхождения славянских племен, при всей своей значимости, не могли придать этому собранию необходимую живучесть и крепость. Лишь только тогда, когда душа народа – Церковь – собрала вокруг себя русских людей, когда Русь преодолела отсутствие государственного единства, порождавшее в народном теле язвы и трещины усобиц, когда, сбросив с себя иноверческое татаро-монгольское иго, Россия объединилась под скипетром Русского Православного Государя – тогда во весь свой могучий рост поднялся на исторической сцене русский народ. Народ соборный, державный, открытый для всех. Осознавший цель и смысл своего бытия. С этого момента смысл русской жизни окончательно и навсегда сосредоточился вокруг Богослужения в самом высоком и чистом значении этого слова – служения Богу как средоточию добра и Правды, Красоты и Гармонии, Милосердия и Любви. Цель народной жизни окончательно определилась как задача сохранения в неповрежденной полноте этой осмысленности личного и общественного бытия, свидетельствования о ней миру, защите ее от посягательств и искажений. И Церковь благословила народ на высокое служение. Благословение это облеклось в форму пророчества о будущей великой судьбе России, Москвы, как Третьего и последнего Рима, последнего оплота истинной Православной веры в страшные предантихристовы времена всеобщей апостасии и всемирной смуты.

Два Рима пали в ересях и суетных соблазнах мира сего, не сумев сохранить благоговейную чистоту веры, чистое и светлое мироощущение апостольского Православия. Первый – наследник мировой империи языческого Рима – отпав в гордыню католицизма. Второй (Византия) – поступившись чистотой Церкви ради сиюминутных политических выгод, отданный Богом на попрание иноверцам, последователям Магомета. Третий же Рим – Москва, государство народа русского, и ему всемогущим Промыслом Божиим определено отныне и до века хранить чистоту Православного вероучения, утверждающего конечное торжество Божественной справедливости и любви. Так к XVI веку определилось служение русского народа, таким он его понял и принял. Так что ключ к пониманию русской жизни лежит в области религиозной, церковной, и не усвоив этого, не поймем мы ни себя, ни свой народ, ни свою историю.

Именно Церковь сообщила нашему народу свойство соборности, бесценное качество, безумно растрачиваемое нами ныне в погоне за дьявольскими миражами грядущего якобы “общества всеобщего изобилия.” Русская соборность – это сознание духовной общности народа, коренящейся в общем служении вечной правде, той Истине, которая возгласила о Себе словами Евангелия: “Я есмь путь и истина и жизнь” (Ин. 14:6). Это осмысленность жизни как служения и самопожертвования, имеющих конкретную цель – посильно приблизиться к Богу и воплотить в себе нравственный идеал Православия.

С соборностью народа неразрывно связано его второе драгоценное качество – державность. Воплощение нравственного идеала требует соответствующей социальной организации. Такая организация немыслима без державного сознания, формирующего в человеке чувство долга, ответственности и патриотизма. “Любите врагов ваших, сокрушайте врагов Отечества, гнушайтесь врагами Божиими” – вот державный глас народа, выраженный чеканным слогом митрополита Московского Филарета, одного из величайших русских святителей прошлого века. Державность – это сознание каждым ответственности за всех, ответственности отдельной личности за нравственное здоровье общества и крепость государства. Не принудительной ответственности “за страх”, а добровольного религиозного служения “за совесть.” Державность – это государственное самосознание народа, принявшего на себя церковное послушание “удерживающего” (по слову апостола Павла, см. 2 Фесс.2:7),^[311] стоящего насмерть на пути рвущегося в мир сатанинского зла.

Оба эти народные качества с неизбежностью проявились в третьем – в открытости, “всечеловечности” русского характера. Открытость эта – отрицание фальшивой национальной спеси, отрицание самоценности национальной принадлежности. Это готовность бескорыстно соединиться с каждым, приемлющим святыни и национальные устои народной жизни.

Вспомним все это, задумаемся: не пришла ли сегодня пора попристальнее всмотреться в себя? Взглянуть друг на друга. Оглянуться трезвенным взором вокруг. И может быть – найти в себе силы сказать честно, что в нас, сегодняшних, такой русскости уже почти не осталось. Говорю это с горечью и скорбью, в надежде, что Господь не оставит нас Своей милостью и мы все же зададим себе тот главный вопрос, без ответа на который немыслимо само дальнейшее существование нашего народа: как вернуть себе ясно понимаемый смысл бытия?

Как восстановить в себе черты народа-богоносца, с бесовским упорством вытравливавшиеся богоборческой властью? Как обезопасить себя от духовной заразы потребительства, этой поистине мировой чумы, растлившей уже многие народы, бывшие некогда христианскими? Все эти и еще многие иные проблемы, стоящие сегодня перед нами, суть один и тот же вопрос: как дальше жить?

Думается, из сказанного выше уже многое проясняется. Прежде всего – надо вернуться в Церковь. Надо очистить место святое – душу человека – от тряпок и побрякушек, от навязанных ей ложных ценностей и восстановить в правах попранный и оплеванный смысл жизни человека. Жизни как служения Богу, зовущему нас к Себе: “Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас” (Мф. 11:28). Надо откликнуться на этот Отчий зов, прийти с покаянием, не скрывая нынешнего своего убожества и срамоты, прийти с молитвой и верой, и тогда – силен Бог очистить наши сердца и восстановить в них мир и покой осмысленного бытия.

Восстановив истинные ценности внутри себя, надо восстановить их и вовне. Жизнь общества, государства требует осмысленности так же, как и жизнь отдельного человека. Не может материальное благополучие быть целью всех стремлений. Сытое брюхо еще не значит – чистая совесть. Критерием государственного устройства должна стать его богоугодность, соотнесенность с тысячелетними святынями веры. Нужно во всей полноте использовать богатейший опыт русской государственности. Выкинуть на свалку наглую ложь об “империи зла”, “России – тюрьме народов”, “гнилом царизме”, сказать правду о семидесятилетнем пленении Православной Церкви и русского народа. Нужно осознать, что у Православной России есть враги, ненавидящие наш народ за его приверженность к Истине, за верность своему религиозному служению, своим христианским истокам и корням. Осознать, что если мы хотим выжить – нам нужно научиться защищать себя, свою веру, свои святыни…

Итак, братия и сестры, соотечественники, люди русские! Молю вас усердно, вседушно – повинуясь своему архипастырскому долгу и голосу совести своей – воспрянем, опомнимся, одумаемся наконец! Господь милосерд и нелицеприятен: всякую искренне обратившуюся к нему душу приемлет с радостью и любовию, омывает от грехов и неправд благодатию Своей, утешает утешением возвышенным, духовным, о котором суетный мир не имеет даже приблизительного понятия. Лишь только начнем нелицемерно – появятся и силы, и умение, и святая, жгучая сердце ревность: “Да будет общею всем такая преимущественно забота, чтоб начавши, не ослабевать и не унывать в трудах, и не говорить: долго мы уже пребываем в подвиге. Но лучше, как бы начиная каждый день, будем приумножать ревность свою.” Шестнадцать столетий назад были сказаны эти слова святым преподобным Антонием Великим в утешение и назидание всем тем, кто унывает и сомневается в своих способностях к духовному возрождению. К нам, к нам, сегодняшним, обращены они. Прислушаемся к ним, ибо нераскаянны обетования Божии, и великая судьба России зависит ныне от нашего произволения. Мы и никто иной – можем и должны воссоздать державу Святорусскую. Да будет так! Аминь.^[312]

Задания

Внимательно прочитайте текст прο себя и вслух.

Найдите в тексте примеры обязательных и факультативных эпитетов (например: от частого u бессовестного употребления); объясните употребление фигуры.

Найдите в тексте и объясните примеры плеоназма, синонимии, аккумуляции, градации и экзергазии, репризы (например: яд религиозного индифферентизма, безразличия к святыням веры – экзергазия; запутаемся u заблудимся, утонем – градация, в пучине противоречивых стремлений, честолюбивых амбиций, лукавых советов – аккумуляция).

Определите фигуру и объясните ее использование в тексте: Два Рима пали в ересях u суетных соблазнах мира сего, не сумев сохранить благоговейную чистоту веры, чистое u светлое мироощущение апостольского Православия. Первый – наследник мировой империи языческого Рима – отпав в гордыню католицизма. Второй (Византия) – поступившись чистотой Церкви ради сиюминутных политических выгод, отданный Богом на попрание иноверцам, последователям Магомета.

Найдите в тексте примеры фигур анафоры, эпифоры, симплоце.

Найдите в тексте и объясните примеры фигур силлепсиса и анаколуфа.

Найдите в тексте, укажите и объясните все примеры фигуры антитезы.

Найдите в тексте, укажите и объясните примеры использования фигуры определения.

Найдите в тексте и объясните примеры использования фигур предупреждения, ответствования, сообщения, цитаты, аллюзии, риторического вопроса, риторического восклицания.

Определите и объясните актуальное членение следующей конструкции: Державность – это сознание каждым ответственности за всех, ответственности отдельной личности за нравственное здоровье общества u крепость государства. Не принудительной ответственности “за страх”, а добровольного религиозного служения “за совесть.” Какие фигуры речи использованы автором и зачем?

Найдите и определите в текстах темы связи амплификации, установите цепочки смысловых зависимостей слов и словосочетаний, укажите последовательные и параллельные связи между отдельными элементами текста.

Используя теоретический материал и тексты настоящего раздела в качестве образцов, напишите публицистические статьи о жизни русского иерарха церкви, государственного деятеля, философа, ученого, писателя. Обменяйтесь черновыми вариантами статей с товарищами по классу и тщательно отредактируйте их. Организуйте конкурс стилистов.

Используя теоретический материал и тексты учебника, организуйте в классе конкурс ораторов: определите общую тему и объем речи, изберите жюри, которое сможет объективно оценить ваше красноречие и риторическую подготовку.

---