Страсти Христовы: шаг за шагом

 

^ Введение

Знаете, какой из паломнических маршрутов мира является самым важным, самым главным для христиан? Via Dolorosa – крестный путь Христов по улочкам Старого города в Иерусалиме. Да, город уже не тот (остатки города времени Христа лежат на глубине нескольких метров), не те улицы, здания, не там мы делаем остановки Крестного пути… Но несомненно то, что это все-таки происходило именно здесь. Под этим небом, в этой точке нашей планеты. И несомненно, что примерно здесь были те самые остановки и этапы последнего земного пути, который совершал Христос.

Давайте и мы с вами пройдем всеми этапами Крестного пути Христова. Мы привлечем самые лучшие исследования на тему Страстей Христовых, историю, археологию, лингвистику. Мы попытаемся воссоздать, что на самом деле происходило в те страшные судьбоносные дни.
Сразу хочу предупредить: многое из того, о чем вы услышите, будет совершенно новым и неожиданным, а возможно, шокирующим. Каждый человек имеет какие-то представления о Страстях Христовых. Эти наши представления складываются из прочитанных книг, просмотренных фильмов, услышанных проповедей и различных мнений. Спешу предупредить: многое из того, что мы слышали, читали, видели, – это благочестивые фантазии или предположения; честно говоря, это не совсем похоже на то, что происходило тогда на самом деле, как мы это можем реконструировать на основании всесторонних серьезных исследований. А наш рассказ будет строиться на твердом фундаменте именно таких исследований.

Сначала – два слова об источниках, которые помогут нам представить последний день жизни Иисуса.
Это, конечно, Евангелия.
Сегодня нам известно, в какой последовательности Евангелия писались. Все они были написаны в первом веке, через 40-60 лет после происходивших событий.
Иисуса распяли, скорее всего, в 30-м году.
В 70-х годах пишет Марк;
В 80-х – Матфей и Лука;
В 90-х – Иоанн.

В отношении жизни и Служения Христова у каждого Евангелиста своя структура, свое расположение материала, своя хронология и т.д. Но не так дело обстоит с историей Страстей Христовых, которая дается Евангелистами. Еще сто лет назад ученые обратили внимание на достаточную цельность повествования о Страстях: хронологическое и топографическое единство, фундаментальное сходство в последовательности изображения Страстей во всех четырех Евангелиях. Так родилась теория о некоем едином источнике, так называемом «Предании о Страстях», которое сохранялось первохристианской общиной и к которому обращались Евангелисты, воссоздавая историю Страстей.
В 1960-е годы появляется иная точка зрения, а именно, что первоначально было повествование о Страстях Евангелиста Марка. И что все остальные Евангелисты, взяв ее за основу, эту версию дополняли и развивали. Может быть, это и так, но почему рассказ Иоанна так не похож на рассказ Синоптиков?
Так что мы можем сказать на этот счет?

Наиболее взвешенным современным мнением считается то, что первым было написано Евангелие от Марка. В первую очередь оно основывалось на материале Апостола Петра.
Далее писали Лука и Матфей, которые сильно зависят от Марка, но используют и другие, только им известные, источники, повествующие о Страстях. У Матфея такого уникального материала мало. А вот в распоряжении Луки был древний текст, совершенно уникальный, параллелей с которым у других Евангелистов нет. Правда, текст этот касался не всей истории Страстей, а только рассказа о Распятии Христа.
Наконец, писал Евангелист Иоанн. Он знал о структуре и истории Страстей, приведенных у Марка. Это совсем не означает, что он читал Евангелие от Марка, возможно, ему пересказали содержание этого Евангелия.
Но при этом Иоанн совершенно не зависит от Марка. Местами, пользуясь схемой Марка, Иоанн совсем по-иному интерпретирует или описывает события. Иоанн знает подробности (имена действующих лиц, мелкие детали), которые показывают, что автор, даже если и не был непосредственным участником событий, тесно знаком с очевидцами^[1]. Вполне возможно, что особый уникальный материал о Страстях, который мы находим у Иоанна, – предание, сохранявшееся в общине иерусалимских христиан.

Важный вопрос: насколько точно описывают происшедшее рассказы о Страстях Христовых?

Здесь нужно учитывать следующее:

Первое:
В древности исторической достоверности не придавалось такого значения, какое мы ей придаем сейчас. Читателей больше интересовало не что, а почему. То есть, для читателей было важнее узнать, каким был Иисус, в чем был смысл Его ареста, что означали Страсти, а не точное описание того, что и как происходило. Например, в рассказе об аресте Иисуса есть такой момент: один из апостолов выхватывает меч и, стараясь защитить Иисуса, отсекает ухо одному из воинов. Другие Евангелисты упомянули об этом и забыли, пошли дальше. Но Луке важно показать, что Иисус не хочет, чтобы кто-то страдал, чтобы лилась кровь, и потому Он с любовью касается поврежденного уха и исцеляет воина.
В этом эпизоде, похоже, документальная история перетекает в художественную. Судя по всему, Лука сам додумывает об этом исцелении, потому что ему важнее всего познакомить читателя с тем, каким был Иисус, а не что происходило.
Евангелист Иоанн в последних словах Своего Евангелия тоже говорит прямо, что Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его (Ин. 20:31). Это значит, что отбор, интерпретация событий подчинены главной цели: убедить читателя, что Иисус – Сын Божий, и побудить Прославить Его.

Второе:
Исследователи заметили, что повествование о Страстях обильно, как губка водой, насыщено откровенными и скрытыми ветхозаветными цитатами или отсылками к Ветхому Завету. Некоторые ученые даже предположили, что ранние христиане вообще ничего не знали о Страстях Иисуса и сконструировали это повествование из текстов Ветхого Завета.
Но это не так. Апостолы, конечно, оставили исторические свидетельства о том, что происходило. Исследование принципов использования Ветхого Завета в иудейских источниках времен Христа (кумранские рукописи, апокалиптика, постбиблейская историография Иосифа Флавия и др.) показало, что влияние распространялось в обратном направлении: от исторического события – к Ветхозаветному Писанию, а не наоборот.
То есть, не библейское событие формировало евангельский рассказ, а к подлинной евангельской истории приноравливали библейское событие.
Такое нанизывание событий из Ветхозаветной истории на реальную историю Страстей Иисуса преследовало цель: показать Иисуса как Мессию, Который пришел во исполнение пророчеств.
Приведу пример: Марк, да и другие Евангелисты подробно останавливаются вот на каком моменте:
И, когда они возлежали и ели, Иисус сказал: истинно говорю вам, один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня. Они опечалились и стали говорить Ему, один за другим: не я ли? и другой: не я ли? Он же сказал им в ответ: один из двенадцати, обмакивающий со Мною в блюдо (Мк. 14:18-20).
Не совсем понятно, зачем делать такой акцент на этой детали. Но если мы узнаем, что есть в Ветхом Завете место, которое говорит о том же, это станет нам понятно:
Все ненавидящие меня шепчут между собою против меня, замышляют на меня зло… Даже человек мирный со мною, на которого я полагался, который ел хлеб мой, поднял на меня пяту (Пс. 40:8,10).
Или рассказ о том, что ученики во время ареста Христа убежали. Параллель этому мы находим у пророка Захарии: О, меч! поднимись на пастыря Моего… говорит Господь Саваоф: порази пастыря, и рассеются овцы! (Зах. 13:7).
Несомненно, что был и замысел предательства Иуды, и бегство апостолов, но эти моменты были Евангелистами подчеркнуты, чтобы сделать более очевидной мысль о том, что Путь Иисуса – предсказан Священной Ветхозаветной историей.

Мы должны представить себе психологию первых христиан. То, что произошло с Иисусом, было шоком, неожиданностью. Никто не представлял себе Такого Мессию – униженного и убитого. Христиане получили подсказку от Иисуса, что все, что с Ним произошло, – предсказано, хоть и прикровенно, неявно: Сын Человеческий идет, как писано о Нем (Мк. 14:21). И христиане искали такие соответствия.
«Исследуя тайну и смысл смерти Иисуса… ранние христиане использовали Ветхий Завет на нескольких уровнях. В некоторых случаях они инкорпорировали в Повествование о Страстях прямые цитаты материала Ветхого Завета (напр., Лк. 22:37 = Ис. 53:12; Мк. 15:34 = Пс. 21:1).
В других случаях в повествовательный материал вплетаются аллюзии на тексты Ветхого Завета. Так, в сообщении об издевательствах над Иисусом (Мк. 15:19; Мф. 27:30; Ин. 19:1,3) используются выражения Ис. 50:6» (Дж. Грин).

 

^ Знал ли Христос, что Его убьют?

Конечно, знал!
Но мера знаний Иисуса о будущем нам неведома. Святоотеческая христология считает, что Иисус как Богочеловек обладал всесовершенным знанием. Он знал все, что было, что происходит на планете в данный момент и все, что будет. Современное богословие осторожней подходит к этому вопросу. Не будем забывать, что Сын Божий в вочеловечении умалился. А с этим умалением может быть связано и умаление знаний. Есть в Евангелиях места, с которыми нелегко разобраться. Одно из них – в Евангелии от Марка. Ученики спросили Иисуса, когда наступит Конец истории для мира. Он ответил: О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец (Мк. 13:32).
Как понимать слова, что Он Сам не знает время Конца?.. Можно придумать разные ответы, и у святых отцов и богословов мы находим много версий, но все это наши домыслы. Точного ответа мы не знаем. И еще мы знаем, что Евангелистов, писавших через десять лет после Марка, этот ответ Христа смущал. Матфей приводит слова Христа, но смягчает их смысл: О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один (Мф. 24: 36). Лука совсем опускает эти слова.

Но в любом случае несомненно одно – Христос знал, что Ему надлежит пострадать и умереть. Он постоянно говорит об этом ученикам, они же постоянно показывают свое непонимание и даже нежелание слышать о таком развитии событий.
Иисус знал, что Он – должен пострадать. Но как пострадать? Знал ли Иисус наверняка, что Его распнут на Кресте? Ведь Его могли убить иным образом. Пророк Захария говорит: А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце. В тот день поднимется большой плач в Иерусалиме (Зах. 12:10-11).
Впоследствии Евангелист Иоанн приводит это пророчество (Ин. 19:37), как пример того, что Крестная Смерть Христова была предречена. Но, согласитесь, здесь не сказано о распятии, а, скорее, о убийстве мечом или копьем. Ни 21-й псалом, ни 53-я глава пророка Исаии – ключевые пророческие тексты, в которых говорится о искупительных страстях Сына Божьего, – не уточняют, как именно произойдет смерть. Иисуса могли убить тайком подосланные люди, могли обвинить и судить открыто и потом предать публичной казни.

О существовавших во времена Христа типах казней мы узнаем из иудейского трактата «Сангедрин». Там сказано, что у иудеев существует четыре вида смертной казни: побиение камнями, сожжение, убиение мечом и удушение.
За богохульство обычно приговаривали к побиению камнями.
Побиение камнями до смерти (по-евр. скила) – самый тяжелый вид иудейской казни. Осужденного раздевали догола, впрочем, на мужчине оставляли набедренную повязку спереди, а на женщине – набедренную повязку спереди и сзади.
Затем человека возводили на постройку, которая называлась «дом скилы». Ее высота была в два человеческих роста. Затем один из участников казни толкал осужденного в спину, так, чтобы тот упал с башни вниз. Если человек упал на лицо, его переворачивали лицом кверху. Если человек от падения умер, считалось, что ему повезло. Если не умер, его добивали. Человек, стоящий на скиле (этой самой башне), брал тяжелый камень, который еле мог поднять, и кидал на грудь лежащего внизу. «Если умер от этого – хорошо, но если нет – забрасывает его камнями весь Израиль» (Сангедрин 6. 3-4).
Когда осужденный умер, его подвешивают за руки на дерево или на столб, лицом к народу, «таким образом, как делают мясники».
Такое выставление на дереве казненного преступника считалось знаком проклятия, ибо проклят пред Богом [всякий] повешенный [на дереве] (Втор. 21:23). Впоследствии Ап. Павел применил ко Христу этот образ. Христос тоже был прибит к дереву, значит, в каком-то смысле Его тоже, по иудейским представлениям, можно было считать проклятым. Вот Апостол и говорит: Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою – ибо написано: проклят всяк, висящий на древе (Гал. 3:13).
Через некоторое время, но не позднее вечера, тело снимают и погребают. Оплакивать его публично было запрещено.

Вот как совершалось сожжение:
«Заповедь о сожжении: погружали его в навоз до колен и вдевали жесткий платок в мягкий. И кто-нибудь обматывал ими его шею. Этот тянет к себе, а этот – тянет к себе, пока тот не раскроет рот. И кто-нибудь зажигает огонь и расплавляет свинцовый “фитиль” и бросает ему в рот. И свинец стекает в его нутро и обжигает внутренности» («Сангедрин» 7. 2).
Если казнимый не хотел открывать рот, несмотря на то, что его душили, ему раскрывали рот клещами.
Раби Эльазар спросил мудрецов: “Как же такой случай: случилось, что однажды одна дочь когена (священнослужителя) совершила прелюбодеяние. И окружили ее связками хвороста и сожгли?” Мудрецы ответили: это потому, что суд “был в тот раз не слишком ученым”».

Несмотря на жестокость этого вида казни, она считалась… гуманной. Иудейские мудрецы комментировали, что такой вид казни введен во исполнение заповеди Господа: Люби ближнего твоего, как самого себя (Лев. 19:18). В чем же гуманность этой казни? В том, что во время ее не разрушается тело человека, что позволит ему, как считали иудейские мудрецы, воскреснуть во всей целостности. При такой казни сжигаются только внутренности, само же тело и кости остаются неповрежденными.

Впрочем, для нашей темы несущественно, какие казни практиковались евреями, ведь Иисуса казнили римляне. Иудейские вожди, зная огромный авторитет Иисуса в народе, побоялись собственноручно расправиться с Ним, а предали в руки римлян. Это для нас сегодня, так как мы знаем хронику событий, очевидно, что за всеми действиями против Христа стояли иудейские вожди. Но народ этого не видел и не знал. Еще в четверг Иисус проповедовал в Храме и Его видели с учениками, а уже на рассвете пятницы Он предстоял перед префектом (не прокуратором – это распространенная ошибка!) Понтием Пилатом… Что произошло в этот короткий отрезок? Народ этого не знал и искренне думал, что Смерть Иисуса – дело римских властей.

 

^ За что Иисуса ненавидели и хотели убить иудейские вожди?

Конечно, не за то, что Иисус был добрым человеком, а они были злыми, как порой объясняют детям-шестилеткам в Воскресной школе.
Вся деятельность Христа находилась в глубокой оппозиции той системе религиозно-нравственных представлений и общественно-политическому укладу, который создали «вожди слепые» иудейского народа.
Иисус говорил, что Храм не выполняет своего назначения, превратился в «вертеп разбойников» и должен быть разрушен. Он не ограничивается словами, а изгоняет торгующих из храма, тем самым нарушая отлаженную и приносящую огромную прибыль систему функционирования храма;
Иисус обличал иудейских вождей как наглых, бесцеремонных захватчиков виноградника Божия – Израиля (Мк. 12:1 сл.);
Иисус нарушал религиозные запреты (субботу, предписания о ритуальной чистоте и др.), тем самым ниспровергая базисные религиозные представления, Он прощал грехи, вызывая недоумение – что Он так богохульствует? кто может прощать грехи, кроме одного Бога? (Мк. 2:7)

Но не только эти слова и действия Иисуса, мягко говоря, «напрягали» иудейских вождей. В народе шли мощные процессы признания Иисуса ключевой фигурой истории. Если бы деятельность Иисуса не породила огромной симпатии и вдохновения народа, мы не знаем, как бы развивались события. В конце концов, мало ли юродивых, вот так и Иисуса можно было представить в виде чудака, этаким Га-Ноцри, в духе булгаковского персонажа. Но тут за Иисуса начало подниматься народное сознание. А это грозило перерасти в огромное общественное явление, в результате которого уютный мир, который себе создали иудейские вожди, мог треснуть и разрушиться.
Приведу всего три характерных примера, чтобы показать, какое отношение к Иисусу зрело в народе:

Христос чудесным образом накормил толпу людей. Нам сейчас не важен «механизм» чуда, мы не говорим о том, что там на самом деле произошло. Мы говорим о том, как на это отреагировал народ. А народ, хотел взять Иисуса и провозгласить Царем. Иисус же, узнав, что хотят придти, нечаянно взять его и сделать царем, опять удалился на гору один (Ин. 6:15). Можно улыбнуться над вариантом перевода слова «арпаксейн», который наши переводчики перевели как «нечаянно». Слово это, на самом деле, означает «воровать», «хватать». Здесь речь идет о насильном, принудительном «выдвижении» Иисуса в цари.
Этот эпизод показывает, как относился к Иисусу народ.

Другой случай: Иисуса помазывает миром некая женщина (Мк. 14:3-9). Это помазание – совсем не знак уважения или почтения. Женщина помазывает Иисуса как Помазанника. Напомню, что слово «Помазанник» по-евр. звучит как Машиах, по-греч. – как Христос. Да, в этом помазании, несомненно, можно увидеть признание Иисуса долгожданным Мессией Израиля.
Характерно, что сразу после этого Иуда встал и пошел предавать Иисуса (Мк. 14:10-11). Несомненно, что Иуда рассказал влиятельным священникам об этом поступке женщины, то есть, он показал, Кем считает Иисуса народ.

А вспомните триумфальный Вход Христов в Иерусалим! Этим Иисус откровенно демонстрирует, что Он – долгожданный Потомок, Мессианский Царь из рода Давидова. На этот раз Иисус появляется в Иерусалиме не как смиренный паломник, а как претендент на Царство. Он въезжает на осле, чем намекает на сына Давида – Соломона, который тысячу лет назад тоже воссел на осла, когда его должны были провозгласить царем (3 Цар. 1:32-40). Своим помпезным въездом Иисус напоминает людям их любимое пророчество: Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной (Зах. 9:9).
И народ, главное – народ, воспринимал Иисуса своим царем… – вот что бесило иудейских вождей. Кричат Иисусу осанна, то есть спаси. Постилают, как царю, под ноги одежды, ликуют: Благословен Грядущий во имя Господне! благословенно грядущее во имя Господа царство отца нашего Давида! осанна в вышних! (Мк 11:9-10).

В Евангелии от Иоанна есть интересный фрагмент. Там рассказывается, что после воскрешения Лазаря «первосвященники и фарисеи собрали совет», чтобы решить, как поступить с Иисусом. Первосвященник Каиафа убеждает совет убить Иисуса, и совет выносит постановление: Первосвященники же и фарисеи дали приказание, что если кто узнает, где Он будет, то объявил бы, дабы взять Его (Ин. 11:57).
Как сегодня доказано, этот уникальный фрагмент, полный специальных терминов из области иудейского права, показывает, что против Иисуса действительно было возбуждено дело, причем было постановлено, что Иисус скрывается от иудейского закона. Это подтверждает цитату из Талмуда о том, что против Иисуса действительно открыли процесс: «За сорок дней до казни вестник объявил громким голосом: «Постановлено побить его камнями, ибо он занимался колдовством и вводил Израиль в заблуждение. Пусть выйдет любой, кто мог бы сказать что-либо в его защиту, предложить ему заступничество и оправдать его поведение. Но, поскольку никто не выступил в его защиту, он был повешен в канун Пасхи» (Вавил. Талмуд. Санхедрин 43а). Нет, арест и осуждение Иисуса не были спонтанными и внезапными, а планируемыми и подготовленными.

 

^ Иуда Искариотский

Итак, вокруг Иисуса атмосфера сгущалась и накалялась.
Вход Христа в Иерусалим, демонстративное изгнание торгующих из храма, встречи и беседы с людьми… Иерусалим и окрестности были наводнены народом. Иисус ни минуты не оставался один. Евангелисты сообщают, что иудейские вожди все время искали возможности осуществить задуманное, но Иисус всегда был на виду.
Искали первосвященники и книжники, как бы погубить Его, потому что боялись народа (Лк. 22:2).
Фарисеи же говорили между собою: видите ли, что не успеваете ничего? весь мир идет за Ним (Ин. 12:19).
И Иуда обещал, и искал удобного времени, чтобы предать Его им не при народе (Лк. 22:6).
Попытайся иудеи схватить Иисуса при народе, они спровоцировали бы столкновения, что, конечно, дошло бы до римской власти, зорко следившей за порядком, особенно в такие дни, как эти, пасхальные. А там бы было разбирательство, расследование, и не факт, что виноватым признали бы Иисуса. Единственной возможностью было выследить и схватить Иисуса, когда Он был в одиночестве. Но как подобраться к Нему? Один из учеников Иисуса согласился помочь в этом деле…

Если бы мы ничего не знали о Иисусе, кроме тех нескольких скупых строк Евангелия, в которых описана драма отношений Иисуса с учеником Иудой, уже этого было бы достаточно, чтобы составить представление о Христе: Он любит людей и бесконечно долготерпелив к ним. Он понимает, что человек несовершенен, ждет его исправления, вновь и вновь пытается достучаться до сердца.

Почему Христос взял в число учеников недостойного? А почему Он вообще призывает к вере нас с вами, людей, часто неверных Богу и порочных?
Он верит в нас. Верит, что Его любовь и терпение исправят и нашу душу. Так верят в своего ребенка любящие родители, хотя бы даже чадо сбилось с пути истинного.

Итак, Христос взял в ученики Иуду, человека жадноватого, мелочного.
Иуда из Кариота (сегодня этот комплекс городов, находящийся в 10 километрах от Хайфы, называется Крайот; значительная часть его населения – выходцы из СССР, эмигрировавшие в Израиль после 1990 года) не отличался никакими выдающимися данными. Евангелия не говорят о какой-то его активности в деле ученичества Христу, не донесли до нас каких-то других подробностей о его жизни среди Апостолов. А ведь он был одним из них, даже не другом их, а их братом…
Похоже, призвав следовать за Собою такого человека, Христос дает ему возможность перевоспитаться и освободиться от каких-то греховных качеств. Может быть, от жадности.
Специально для этого Иисус поручает не кому иному, а Иуде носить ящик с пожертвованиями, в который каждый из слушателей Христовых мог что-то пожертвовать. Из этого ящика Апостолы брали деньги на пищу, ночлег, какие-то иные нужды. Только вот зарекомендовал себя Иуда нечестным хранителем. Когда одна женщина помазала ноги Христу благовонным миром и отерла их волосами, Иуда брюзжал: Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим? Апостол Иоанн иронично замечает: Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому что был вор. Он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали (Ин. 12, 5-6). В греческом оригинале вместо слова «носил» – как в нашем переводе, стоит «уносил», «крал». Непонятно, почему русские переводчики решили чуть-чуть реабилитировать Иуду?

В другом месте Ап. Иоанн приводит такие слова Спасителя, из которых видно, что, хоть Он ничего не говорил, но поведение Иуды Его тревожит: Не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас диавол. Это говорил Он об Иуде Симонове Искариоте, ибо сей хотел предать Его, будучи один из Двенадцати (Ин. 6, 70-71).

Что чувствовал Иуда, находясь рядом со Спасителем? Какая происходила в нем борьба, а то, что эта борьба, какая-то внутренняя работа происходила, – несомненно? Мы этого не знаем, знаем только наверняка, что Христос пытался достучаться до сердца Иуды до последнего… На Тайной Вечери, когда Иуда уже договорился предать Учителя, Иисус показывает, что Он знает об этом: Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал: Истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня (Ин. 13, 21).
Может быть, хоть эта терпеливая и ждущая отклика любовь остановит предателя?..
Но Иуда ускользает в ночь.

Тайная Вечеря была последним ужином Иисуса с учениками. Во время этого ужина Иисус подает ученикам хлеб и чашу с вином. При этом Он говорит загадочные слова о том, что этот хлеб – Его Тело, а это вино – Его Кровь.

В местечке Магдала, на берегу Галилейского озера есть католический храм. В нем иконы всех Двенадцати Апостолов. И среди них Иуда…

Он один из них, да только… без нимба. У каждого Апостола в руках символический предмет, которым он служил Богу и через что спасался: свиток, ключи и проч. А у Иуды – символ его падения: мешочек с деньгами.
Так и стоит навсегда увековеченный предатель.

 

^ Тайная Вечеря

Мы не будем сейчас подробно разбирать тему Евхаристии, скажем лишь несколько слов:

В Новом Завете мы встречаем четыре рассказа о установлении Таинства Евхаристии: Мф. 26:26-29; Мк. 14: 22-25; Лк. 22:15-20; 1 Кор. 11:23-25.
Исследования позволили установить, что независимы и первичны рассказы Марка и Ап. Павла. Матфей пользуется Марком и немного редактирует его версию; Лука опирается на Ап. Павла (т.е. на 1-е Кор.). Следующий вопрос: кто стоит ближе к изначальным словам Христа, произнесенным на Тайной Вечери: Ап. Павел или Евангелист Марк? Установить это невозможно.
Вот эти версии слов, произнесенных на Тайной Вечери:
Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание (1 Кор. 11:24-25);
Приимите, ядите; сие есть Тело Мое. И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все. И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая (Мк. 14:22-24)

На самом деле, абсолютная точность здесь не имеет значения, потому что смысл сказанного Христом в принципе не меняется и мы можем установить, что же Христос имел в виду, устанавливая в конце ритуальной иудейской трапезы Таинство.

Что же Он имел в виду?

Дело в том, что эти слова Иисуса, произнесенные на Тайной Вечери, не имеют одного-единственного значения. Иисус использует настолько многозначную лексику и образы, у этих слов настолько открытый горизонт смыслов, что по-разному понимали и трактовали эти слова уже в Апостольскую эпоху.
Как так получилось? Разве у этих слов не одно значение?
На самом деле, это один из приемов Иисуса: в особые моменты говорить словами, многозначность которых позволяет допустить широкую палитру интерпретаций.
С этим, например, мы встречаемся в молитве Господней, где за каждой фразой скрывается не одно значение, а ряд значений и смыслов.
Так и здесь: эти слова Христовы говорят не о чем-то одном, а о целом ряде вещей.

Укажем на некоторые:

Первое: Слова «Тело» и «Кровь» означали живого человека. Таким образом, Христос имел в виду, что человек, принимая предложенные Дары, соединяется с Ним, Живым.
Но не все так просто. Акценты на понятиях «хлеб преломляемый» и «кровь изливаемая» показывают, что Христос отождествляет с ними не просто Себя Живого, но Себя, грядущего на Смерть для Спасения людей.
То есть, первое значение Евхаристии – возможность получить единение (при-общение, при-частие) со Христом, Который воплотился и ради нас Умер.

Второй момент: Иисус говорит, что сия чаша с вином есть «Кровь Нового Завета». Любой Завет с Богом скреплялся пролитием жертвенной крови. Христос намекает на Свои грядущие Страсти и говорит, что пролитая Им Кровь скрепит Завет с Богом – Новый Завет. Евхаристия – всегда напоминает нам о Новом Завете, заключенном в Смерти Христа. Напомню, что «завет» – это «договор». Новый Завет – это новые отношения с Богом, новый уровень договоренностей о том, что Бог хочет видеть от нас и что обещает нам.

Третье: Сие творите в Мое воспоминание… Тайная Вечеря – не нечто такое, что было совершено однажды  и чего больше не будет. Ученики должны вновь и вновь – сие творите – собираться за Евхаристической трапезой. «Воспоминание» в еврейском понимании – это «переживание заново», «повторение». Так евреи совершали пасхальную трапезу, каждый год вновь переживая событие чудесного исхода из Египетского плена. В отношении Евхаристии это значит, что ученики Христовы должны совершать это действо, каждый раз переживая живое Присутствие Христа среди них.

Есть еще ряд важных моментов, но для этого пришлось бы развернуто говорить о Тайной Вечери и о Евхаристии, а это не наша тема.

Ужин заканчивается.
У благочестивых иудеев было в обычае оставаться после пасхальной трапезы в течение нескольких часов за столом и беседовать о пасхальных чудесах прошлого и будущего. Так же и Иисус, без сомнения, какое-то время пробыл с учениками, говоря о прошлом и будущем и объясняя значение тех особенностей, которые Он только что ввел в ритуал Пасхальной трапезы. У Евангелиста Иоанна после рассказа о Тайной Вечери следует большой отрывок – главы 13-17 (тот самый текст, что читается первым на службе 12-ти Страстных Евангелий вечером в Великий Четверг; это очень длинный текст, о чем знает каждый, кто посещал эту службу).
После Тайной Вечери, воспев, пошли на гору Елеонскую (Мк. 14:26). Шел отсчет даже не часов, а минут до ареста…

Реконструкция Тайной Вечери. Это совсем не похоже на наши представления, но, тем не менее, это достаточно точная реконструкция иудейской трапезы времен Христа.

Вот такая посуда могла быть на столе во время Тайной Вечери. Это реальная посуда времен Христа, найденная в раскопках. (Францисканский музей археологии в Иерусалиме)

 

^ Гефсиманское моление

Есть в Евангелиях момент, очень сложный и важный. Это Гефсиманское моление Христа. Вновь и вновь я возвращаюсь к этой теме, размышляю над ней.

Сначала напомню, о чем идет речь. Не буду пересказывать, просто приведу текст Евангелиста Марка.

Пришли в селение, называемое Гефсимания; и Он сказал ученикам Своим: посидите здесь, пока Я помолюсь.
И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте.
И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты.
Возвращается и находит их спящими, и говорит Петру: Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна.
И, опять отойдя, молился, сказав то же слово.
И, возвратившись, опять нашел их спящими, ибо глаза у них отяжелели, и они не знали, что Ему отвечать.
И приходит в третий раз и говорит им: вы все еще спите и почиваете? Кончено, пришел час: вот, предается Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пойдем; вот, приблизился предающий Меня.
И тотчас, как Он еще говорил, приходит Иуда, один из двенадцати, и с ним множество народа с мечами и кольями… (Мк. 14:32-43).

Почему я привел рассказ Марка? Потому, что он писал первым. На сегодняшний день со всей твердостью установлено, что Евангелисты Матфей и Лука, создавая свои Евангелия, опирались на рассказ Марка. Может быть, Марк построил свой рассказ на предании, дошедшем от от Ап. Петра, может быть, эта история имеет иное происхождение, но, так, или иначе, она первична именно у Марка.
Матфей практически дословно переписывает рассказ из Марка, чуть смягчая его, чтобы Иисус не казался слабым. Лука полностью перерабатывает этот рассказ: от скорби и трепета Христовых не остается и следа, Иисус в этой истории является образцом для учеников в том, как следует доверять Богу и преодолевать искушения. Рассказ Луки – скорее блестящая богословская миниатюра авторства Луки, нежели исторический рассказ о том, что испытывал Христос накануне Смерти.

Итак, у библеистов сегодня есть общее мнение, что:
А) История, рассказанная Марком, действительно опирается на исторические данные. Оставим в стороне вопросы, вроде этого: откуда могли знать Апостолы, о чем молился Христос, если они спали? Ответы на это и подобные возражения есть, но мы этим заниматься не будем.
Б) Несмотря на то, что в основе рассказа Марка лежит подлинная история, Евангелист придал этой истории тот вид, который соответствовал его богословской задаче.

Изучать эту тему невозможно, без учета монографии, посвященной именно этому вопросу: Reinhard Feldmeier: «Die Krisis des Gottessohnes», 1987 – Рейнхард Филдмайер: «Кризис Сына Божьего».
Книга эта, к сожалению, не переведена на русский язык.
Так вот, с момента выхода этой книги можно считать доказанным, что Евангелист Марк действительно вводит в этом рассказе тему переживания Христом кризиса. Здесь Марк подчеркивает сильный страх Иисуса. Впоследствии Матфей и Лука, смутившись, сгладили (как Матфей) или убрали (как Лука) этот страх.

Самый главный вопрос: зачем Марку это было нужно? Зачем он подчеркивает, что Иисус «скорбит смертельно» (это выражение означает «скорбь, которая почти убивает», «скорбь, столь сильная, что смерть предпочтительней»)?
Может быть, Иисус боится смерти? Мне кажется, что такую гипотезу даже не стоит рассматривать. Мы когда-нибудь в Евангелиях видели, чтобы Иисус чего-то боялся? Другие – боятся, Иисус – никогда. Он всегда ободряет людей: смелее, дерзай, не бойся, только веруй! Из истории мы знаем массу примеров великих мучеников. Игнатий Богоносец, когда его везли в Рим, на казнь, умолял христиан не предпринимать усилий по его освобождению: «пусть измелют меня зубы зверей…» А Иисус, если принять эту точку зрения, получается, просит Отца Небесного придумать другой план, но только не смерть…
Да что христианские мученики, тысячи иудейских мучеников времен Христа шли на казни и распятия…
Да и Сам Иисус после Гефсиманского моления до последнего вздоха показывает пример удивительного спокойствия и выдержки.

Итак, мне вариант ответа, что Иисус боялся смерти, – категорически не нравится. И совсем не спасает такую точку зрения увещевание Толковой Библии Лопухина: «Мы яснее представим, как тяжело было это чувство (у Иисуса), если скажем, что оно… было… “мировой скорбью”, которая свойственна бывает немногим слишком утонченным и возвышенным натурам» (Толкование на Ев. Мф. 26:37).

Почему же Марк делает акцент на страхе и трепете Христа? Конечно, точного ответа мы не знаем, мы можем лишь делать предположения.
Может быть, Марк это делает, чтобы подчеркнуть, что Иисус не был сверхчеловеком, не был лишен таких важных свойств, которые и делают нас людьми. Это жажда жизни, страх мучений и смерти…
Показывая страх Иисуса, знающего о том страшном пути, который Ему нужно пройти, Марк вместе с тем показывает безусловную преданность и верность Богу Отцу, которую только и может иметь настоящий Сын: «но не чего Я хочу, а чего Ты».
Выразить по-человечески понятный страх и подчеркнуть потрясающее доверие и верность Иисуса Своему пути – вот главная цель этого рассказа Евангелиста Марка.

А может быть, дело в другом. Может быть, Марк отсюда начинает говорить о Страстях? Каждый элемент этих Страстей ужасен по-своему, каждый до смерти страшен. Но Иисус все это прошел и вынес, чтобы нас спасти. Таким образом, в истории Гефсиманского моления мы должны обращать внимание не на психологию, но на реальность разнообразных мучений, которые Иисус претерпел ради нашего Спасения?
То есть, слова и моления Христа, полные страдания, – это риторический прием, которым Марк пользуется, изображая начало Страстей?

Матфей и Лука, пользующиеся рассказом Марка, смягчают эту версию, богословская жесткость изображения, какова она у Марка, кажется им неприемлемой. На чем они основываются? На достоверном предании? Или на собственном понимании того, что происходило? Ответа на этот вопрос у нас нет. Мы только знаем, что в отношении Гефсиманской молитвы Матфей и Лука следуют за Марком, во всяком случае, такова структура их рассказа.
Правда, слова Марка: Авва Отче! все возможно Тебе (Мк. 14:36) Матфей превращает в более смиренный оборот речи: Отче Мой! если возможно (Мф. 26:39). Слова Христа, когда Тот отошел помолиться во второй раз, Матфей передает так: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя (Мф. 26:42). Здесь Иисус как бы повторяет Свои же слова из Молитвы Отче наш: да будет воля Твоя и на земле, как на небе (Мф. 6:10). Можно предположить, что это редакция самого Матфея, Матфей показал нам, как, по его мнению, мог молиться Иисус в эти страшные минуты.

У Луки Иисус, конечно, хочет, чтобы чаша мучений и смерти прошла мимо, но Он спокойно смиряется перед волей Божией, какая бы она ни была: Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет (Лк. 22:42).
От снедающих Иисуса, по Марку, дрожи и трепета у Луки не осталось и следа. Поэтому не совсем понятны слова: И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю (Лк. 22:44). В каком борении? Мы же у Луки ни про какое борение не читаем?

В современной библеистике принято то мнение, что, взяв за основу рассказ Марка, Матфей и Лука переработали его в соответствии с собственными богословскими убеждениями, поэтому их рассказы не историчны.

Но есть у нас другой независимый и авторитетный источник – Евангелие от Иоанна.
В последние десятилетия доказано, что в отношении истории Страстей Христовых Иоанн дает абсолютно независимую от Синоптиков версию. И в каких-то моментах его рассказ даже более точен.
Так вот, Иоанн сообщает о моментах, схожих с Гефсиманской молитвой. Но у него эта история звучит совсем по-другому…

Итак:
Евангелист Иоанн рассказывает о длинной беседе Иисуса с учениками, произошедшей после Тайной Вечери. Во время этой беседы, Иисус сказал слова, похожие на гефсиманские: Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел (Ин. 12:27).
Что это такое, от чего душа «возмутилась»? Греческое слово тетаракти (от греч. тарассо) имеет много значений: беспокоиться, быть потрясенным, испуганным. Что имеет в виду Иоанн, используя это слово? Это же слово он, например, использует главой ранее, когда рассказывает о воскрешении Лазаря: Иисус, когда увидел ее плачущую и пришедших с нею Иудеев плачущих, Сам восскорбел духом и возмутился (етараксен) (Ин. 11:33). Едва ли в этом случае имеется в виду, что Иисус испугался, скорее взволновался.
Вот и в словах – Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел – вряд ли речь идет о страхе Христа, скорее о сильном волнении. Мне легко представить, что Иисус мог сильно взволноваться, осознавая, что приблизился Час Страстей и Искупления, но я не могу представить, что Иисус испугался приблизившихся событий. Дело не в моем субъективном восприятии, а дело в том, что Иисус, каким мы Его видим в Евангелии, не мог испугаться.

А далее – самое важное: наши переводчики поставили знак препинания, который полностью исказил смысл предложения. У нас стоит: «…и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел». Тогда как более точно было бы перевести так: «…и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего? Но на сей час Я и пришел».
Найдите вопросительный знак и внимательно перечитайте фразу. Обратили внимание, какой смысл открывается, если слова Христа звучат вопросительно?

То есть, Иисус, если перефразировать Его, говорит следующее: «Душа Моя теперь сильно взволнована (вострепетала, потряслась и проч.); и что Мне сказать? Может быть, сказать: Отче! избавь Меня от часа сего? Но ведь на этот час Я и пришел!»

Так передают это место два наиболее авторитетных современных перевода:
Душа Моя теперь полна смятения! Что Мне сказать? Сказать: «Отец! Спаси Меня от этого часа!»? Но Я для того и пришел – ради этого часа! (Современный русский перевод Российского Библейского Общества. М. 2011.)
Теперь – душа Моя потрясена, и что Я сказал бы? «Отец, спаси Меня из часа этого?» Но из-за этого Я пришел к часу этому (Новый Завет на греческом языке с подстрочным переводом на русский язык. Российское Библейское Общество. СПб. 2013.).

Далее, после рассказа об этих словах, Евангелист Иоанн рассказывает, как Иисус продолжает беседу с учениками, потом молится. Затем Иисус вышел с учениками Своими за поток Кедрон, где был сад, в который вошел Сам и ученики Его (Ин. 18:1). Речь идет о том же самом Гефсиманском саде, о котором говорит Марк.
Затем приходит с воинами Иуда – точно то же предание находим у Марка.
Далее Христа арестовывают, и в это время Ап. Петр выхватывает меч, чтобы защитить Иисуса. Но Иисус сказал Петру: вложи меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец? (Ин. 18:11)

А вот и «Чаша страданий», знакомая нам по Марку. И смысл опять противоположный! Иисус не страшится этой чаши. Он, в полную противоположность версии Марка, отметает страхи и говорит, что пришел испить эту чашу.

Таким образом, мы видим, что есть ключевые детали, которые одинаковы у Марка и у Иоанна. Это:
А) Молитва Иисуса перед Страстями;
Б) Некое сильное волнение (у Марка оно превращается в страх Иисуса);
В) Слова про «час сей». У Марка Иисус просит избавить Его от этого часа, у Иоанна Иисус, напротив, говорит, что Он не будет просить избавить Его от часа, ибо на этот час Он и пришел;
Г) Гефсиманский сад, в котором происходит арест;
Д) Слова про чашу. У Марка Иисус просит пронести чашу мимо, у Иоанна, напротив, желает ее пить.

Итак, перед нами – два древних предания, и они совсем по-разному передают историю психологической подготовки Иисуса к Страстям.
Кто же аутентичней?.. Чья версия более соответствует всему тому, что происходило? В рассказе Марка Иисус боится наступающих мук и просит Его избавить от сей чаши. Это совсем не похоже на Иисуса. С другой стороны, не будем забывать, что Иисус по Своей психологической конституции – представитель рода человеческого того времени и той культуры. Евреи времен Христа бурно выражали свои чувства. Для них кричать, плакать, разрывать одежды, ругаться, плеваться в сторону человека, бросаться с кулаками и проч. было в порядке вещей. В этом случае такое эмоциональное состояние, какое было у Иисуса в Гефсиманском саду, на самом деле не говорит о том, что Он потерял над Собой контроль. Эта зарисовка просто показывает нам, что Иисуса, и это по-человечески совершенно понятно, страшат наступающие события.
Рассказ Иоанна – совсем другой. Иисус здесь полон мягкой силы и спокойствия. Он не только не страшится, но стремится к этим Страстям. Здесь тоже, несомненно, есть что-то от богословия Иоанна, от того, каким хотел показать Иоанн Иисуса.
Как все было на самом деле, думаю, мы узнаем уже не в рамках этой жизни.

В Гефсиманском саду и сегодня показывают древние деревья, под которыми молился Сам Спаситель. Те ли это деревья? Экспертиза, проведенная Национальным Исследовательским Советом Италии в 2012 году, показала, что некоторые из этих олив относятся к числу древнейших, известных науке. В результате радиоуглеродного анализа старейших частей стволов трёх деревьев были получены даты 1092, 1166 и 1198 по Р.Х. Тесты ДНК показывают, что деревья были изначально высажены от одного родительского растения. См.: Древние оливы
Что это значит? То, что оливы, вероятней всего, были посажены в 11-12-м веке, причем из отростков одного дерева. Почему именно из одного, зачем такая щепетильность? А, может быть, потому, что к 11-му веку деревья времен Христа состарились и могли погибнуть, а, может быть, кроме одного, уже и погибли? И, чтобы сохранить преемство, благочестивые христиане 11-го века взяли отростки древнего дерева и посадили их? То есть, мы имеем дело не с теми самыми деревьями, а с их детьми?
Но это так, мои мысли. Я не считаю радиоуглеродный анализ непогрешимым и могу предположить, что другие исследования подтвердят, что перед нами – деревья времен Самого Христа.

Гефсиманский сад почитался с древнейших времен. В 4-м веке на этом месте был построен византийский храм. В 746 году он был разрушен землетрясением. В 12-м веке крестоносцами здесь была сооружена часовня. Затем была разрушена и она. С 1681 года Гефсиманский сад находится в собственности католического монашеского ордена францисканцев. В середине 19-го века францисканцы обнесли его каменной оградой, а в начале 20-го века начали строить храм. В путеводителях этот храм обозначается как «Церковь Всех Наций». Разумеется, это неверное название. Храм этот называется Базилика Агонии Господней. Светское название храму дали журналисты, по той причине, что в строительстве этого храма принимали участие католики многих стран. В 1920 году, во время сооружения фундамента новой церкви на глубине 2-х метров под основанием средневековой часовни была обнаружена колонна, а также фрагменты великолепной мозаики. После этого открытия фундамент был удалён и начались раскопки византийской базилики. Сейчас с исследованием этих раскопок можно ознакомиться. Из Базилики Агонии можно спуститься в подземную ее часть, где показывают остатки византийского храма 4-го века.

Войдем в храм Агонии

На Горнем месте – фреска, изображающая Гефсиманское моление Иисуса…

Главная часть алтаря – камень, на котором, по преданию, молился Христос перед Страстями.

 

^ Спящие ученики

Евангелисты рассказывают о том, как ученики в эти трагичные минуты, накануне ареста не могли пободрствовать с Иисусом. Несомненно, что это подлинная история. Ученики, возможно, никогда не могли себе простить, что оставили Учителя одного и улеглись спать. Весь этот эпизод показывает знание Иисуса и не-знание учеников; серьезность и ответственность Иисуса в перспективе грядущих Страстей и безответственность и расслабленность учеников.
Апостолы сохранили грустное самокритичное воспоминание, которое стало неотъемлемым элементом Предания ранней Церкви: о том, что они были не способны осознать, Кто такой Иисус, каков механизм Божественного плана Искупления, и не могли разделить Подвиг Иисуса.
Этот рассказ о спящих Апостолах стоит в ряду ему подобных:
И начал учить их, что Сыну Человеческому много должно пострадать, быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть. И говорил о сем открыто. Но Петр, отозвав Его, начал прекословить Ему (Мк. 8:31-23);
Учил Своих учеников и говорил им, что Сын Человеческий предан будет в руки человеческие и убьют Его, и, по убиении, в третий день воскреснет. Но они не разумели сих слов, а спросить Его боялись (Мк. 9:31-32) и др.
Вот так же и здесь: в эти часы и минуты нужно бодрствовать, а ученики спят…

Можно обратить внимание и на то, что это были не просто ученики, а избранные: Петр, Иаков и Иоанн. Ранее именно они удостоились чести быть свидетелями воскрешения дочери Иаира, Преображения. Казалось бы, именно они должны выказать наибольшую чуткость к просьбе Иисуса, но Его покинули и лучшие… Такое поведение усугубляет муки Христа: Он терпит еще и боль, которую доставляют Ему любимые ученики.

Место, на котором, по преданию, находились Апостолы, когда их сморил сон. На маленькой часовенке можно прочитать слова Христа: «Бдите и молитеся, да не внидите в напасть».

 

^ Арест Иисуса

Гефсиманский сад. Иисус молится, ученики дремлют. Вдруг… бряцание оружия, хруст камней под ногами приближающихся людей. Иисус понимает, что час Страстей настал.
Он говорит: Кончено, пришел час: вот, предается Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пойдем; вот, приблизился предающий Меня (Мк. 14:41-42).

Из темноты выныривают люди. Один из них – Иуда – отделяется и всматривается в лицо Христа. Затем порывисто восклицает «Рави! Рави!» – «Учитель! Учитель!» – и нервно целует Иисуса (кстати, не в щеку, как многие думают, а в голову; так было принято приветствовать уважаемых учителей). В темную палестинскую ночь такой знак необходим, иначе можно обознаться и арестовать не того. Это знак воинам; уже ничего нельзя переиграть, отменить…
Тогда воины возложили на Него руки свои и взяли Его. Так сообщает Марк.

Матфей добавляет, что Иисус спросил: Друг, для чего ты пришел? (Мф. 26, 50)
Неужели Иисус не знает, для чего Иуда пришел?..
Этим вопросом Матфей показывает нам, что до последнего, даже когда для Него Самого уже не остается шанса, Иисус заботится о своих учениках и желает им исправления и спасения. Для Иисуса уже ничего не изменить – Его схватят. Но для души Иуды этот вопрос может оказаться целительным. Может быть, Иуда еще раз задумается над тем, что сделал, и покается.

Хотя Иоанн ничего не сообщает о поцелуе Иуды, тот лишь приводит воинов ко Иисусу, – библеисты отдают предпочтение свидетельству Синоптиков. Поцелуй в голову – это традиционная форма приветствия учителя. Эта деталь не могла быть выдумана.

Кто пошел арестовывать Иисуса? Для начала нужно сказать, что Иуда, по всей видимости, не был несчастной жертвой обстоятельств, овечкой, сбившейся с правого пути.
Его отношения с иудейскими вождями, которые за несколько недель до ареста Иисуса положили убить Его, были прочными. В предании, относящемся к самому раннему времени, Ап. Петр говорит о Иуде, как о …бывшем вожде тех, которые взяли Иисуса (Деян 1:16). Тридцать сребреников, скорее всего, были не полной платой, а задатком, и в случае успешной операции Иуде было обещано гораздо больше.
Как сообщают Синоптики, в сопровождение Иуде, который возглавил процедуру ареста, были даны воины иудейского первосвященника. Иосиф Флавий и Талмуд характеризуют эту личную гвардию первосвященника как «крайне испорченных» людей, которые по указанию начальства били людей дубинками. Впрочем, согласно Иоанну, это был отряд римских воинов. Если свидетельство Иоанна верно, значит, римские власти подключились к делу Иисуса уже на этой стадии, а это значит, что план ареста Иисуса был согласован заранее.

Альберто Джакометти «Поцелуй Иуды»

Этот столб отмечает место, где Иуда дал Христу предательский поцелуй.

Внизу виден покрытый зеленью холм. Это «Акалдама» – «Земля крови». Здесь было кладбище для бездомных. По преданию, это место было куплено иудейскими первосвященниками на деньги Иуды: «Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он (Иисус) осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам. И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился. Первосвященники, взяв сребренники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови. Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников; посему и называется земля та «землею крови» до сего дня» (Мф. 27:3-8).

При задержании Иисуса дело не обошлось без кровопролития: Один же из стоявших тут извлек меч, ударил раба первосвященникова и отсек ему ухо (Мк. 14:47). Можно предположить, что этот защитник Иисуса хотел отвлечь на себя внимание, чтобы Иисус смог скрыться. Но Иисус отказывается скрываться.
Только Лука сообщает, что Иисус тут же исцелил этого раба. Так как об этом ничего не сообщает ни Марк, на рассказе которого основывается Лука, ни Иоанн – представитель независимой от Синоптиков традиции, можно сделать вывод, что это благочестивая догадка самого Луки. Лука вообще делает акцент на миротворчестве и миролюбии Иисуса. Возможно, что Лука не хотел, чтобы у читателей создалось неприятное впечатление, будто Иисус поощрял кровопролитие.
Но то, что Иисус не хотел проливать кровь, несомненно и без указания на исцеление воина. Матфей приводит речения, которые, скорее всего, подлинны: Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут; или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов? (Мф. 26:52-53)

Рассказ о стычке учеников Иисуса с воинами абсолютно историчен. Евангелист Иоанн, более точно знающий какие-то подробности об участниках события, сообщает имя этого раба: Малх. Это значит, что Малх был известен христианской общине Иерусалима и если на момент написания Евангелия он уже и умер, были в живых люди, непосредственно знавшие Малха и от него самого слышавшие историю про арест Иисуса. Я легко могу предположить этого реального Малха в трактирах Иерусалима, за кружкой вина в тысячный раз пересказывавшего историю своего изувеченного уха. Вряд ли он стал христианином, Евангелия не говорят о нем с симпатией, чего можно было бы ожидать, если бы он впоследствии принял Христа.

Иоанн говорит, что удар мечом нанес Ап. Петр. Странно, почему тогда об этом не сообщает Марк, писавший Евангелие с дошедших до него слов Петра, или Матфей, чья община хранила некоторые истории, связанные с Петром. Евангелия от Марка и Матфея гораздо теснее связаны с Ап. Петром, чем Евангелие от Иоанна. Почему же именно у Иоанна появляется такая подробность?
Тем более странно, что, по сообщению Иоанна, Петр потом пришел во двор первосвященника и грелся там у костра. Если он только что участвовал в вооруженном нападении на слуг первосвященника, логично предположить, что он мог опасаться, что его узнают и схватят.
На сегодня известно, что фигура Ап. Петра для времени, в которое создавалось Евангелие от Иоанна и для общины, которой это Евангелие было адресовано, стала в каком-то смысле культовой. Может быть, поэтому вооруженную защиту Христа приписали именно Петру?

Интересна реакция Иисуса на арест. Мы еще больше будем сомневаться в свидетельстве Марка, что Иисус боялся смерти (вспомним рассказ Марка о Гефсиманском молении), если прочитаем, что Иисус мягко и с иронией говорит воинам: Тогда Иисус сказал им: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня. Каждый день бывал Я с вами в храме и учил, и вы не брали Меня (Мк. 14:48-49).

Евангелист Иоанн сообщает о странном диалоге, произошедшем в момент ареста:
Иисус же, зная все, что с Ним будет, вышел и сказал им: кого ищете? Ему отвечали: Иисуса Назорея. Иисус говорит им: это Я. Стоял же с ними и Иуда, предатель Его. И когда сказал им: это Я, они отступили назад и пали на землю. Опять спросил их: кого ищете? Они сказали: Иисуса Назорея. Иисус отвечал: Я сказал вам, что это Я (Ин. 18:4-8).
Может быть, то, что Иисус спросил, кого ищут, и назвал Себя, – это подлинный факт, но есть большие сомнения, что все произошло именно так, как представлено Иоанном. Как говорит сам Иоанн, Евангелие он написал так, дабы мы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его (Ин. 20:31). Это значит, что Иоанн поместил в текст моменты, которые однозначно покажут читателям, что Иисус Христос – предсуществующий Сын Божий, имеющий Божественную природу. Так, например, в Евангелии от Иоанна мы встречаемся со словами Иисуса, которыми Он характеризовал Свою Личность: «это Я». Синодальный перевод совсем потерял ту остроту этой фразы, которая еще слышна в церковнославянском переводе: Аз есмь!
Подлинный смысл этих слов нам раскроется, если мы вспомним, что это слова, которыми назвал Себя Господь, явившись Моисею в Неопалимой купине. Бог сказал Моисею: Я есмь (ἐγώ εἰμι) Сущий … (Исх. 3, 14). Слово «Сущий» вставлено русскими переводчиками для смысла, хотя в оригинале его нет.

В Евангелии от Иоанна Христос так говорит о Себе сначала в беседе с самарянкой (4, 26), впоследствии – в семи важнейших высказываниях, раскрывающих богословие Его Служения:
Аз есмь Хлеб жизни (6, 35,41,48,51);
Аз есмь Свет миру (8, 12; 9, 5);
Аз есмь Дверь овцам (10, 7,9);
Аз есмь добрый Пастырь (10, 11,14);
Аз есмь Воскресение и Жизнь (11, 25);
Аз есмь Путь, истина и Жизнь (14, 6);
Аз есмь Виноградная лоза (15, 1,5).

Эта само-репрезентация Иисуса, как принято говорить в библеистике, с неслыханной смелостью подчеркивает, что Иисус – Истинный Бог. Мог ли Иисус Сам о Себе так говорить, или это мнение Евангелиста Иоанна и ранней Церкви, вложенное в уста Иисуса?
Из других Евангелий мы знаем, что Иисус всегда именовал Себя скромно. Он даже не позволил называть Себя «Учитель благий» (Мк. 10, 17), мотивировав тем, что словом благий надо называть только Бога.
На самом деле, Иисус к Себе таких слов не применял. Если бы Он сказал такие слова, на минуточку, только этого одного было бы достаточно евреям для вынесения Ему смертного приговора – всякий, кто объявлял себя Богом, был повинен смерти.
В случае с этими выражениями мы имеем дело с речевым жанром, который называется самооткровение. Как показывают параллели с античными текстами (Оды Соломона 17.10; Апулей Метаморфозы 11,5; Плутарх Об Исиде 9 и др.), такими словами различные религиозные группы выражали то, что означало божество для них лично. Этими словами Иисус Себя саморепрезентирует как откровение Единого Истинного Бога Ветхого Завета. Это очень важно, ибо этим раннехристианская община, еще до формирования того учения о Пресвятой Троице, какое мы знаем сейчас, показала, Кем был для нее Иисус.

В рассказе об аресте Иисуса мы встречаемся с той же ситуацией. Иисус, по сути, называет Себя Богом, ветхозаветным Яхве. И воины в ужасе падают на землю, как при встрече с Божеством. Здесь, в маленьком рассказе, Иоанн трижды повторяет священную формулу Это Я.

Я очень люблю эту картину Джотто. Своим насыщенным цветом, экспрессией персонажей она, как мне кажется, точно передает историю ареста Иисуса.

 

^ Бегство некоего юноши

В Евангелии от Марка есть интересное свидетельство: когда Иисуса арестовали и ученики бежали, один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его. Но он, оставив покрывало, нагой убежал от них (Мк. 14:51-52).
Матфей и Лука не сочли нужным приводить этот случай, хотя следовали повествованию Марка. Кто этот юноша? Почему он был нагой?

Сначала – почему юноша был нагой. В принципе, евреи спали раздевшись. Но не уверен, что юноша спал обнаженным на улице, весной, тогда как Ап. Петр во дворе дома первосвященника подсел к костру, чтобы согреться. Поэтому мы не можем ответить на вопрос, почему юноша был нагим.

Есть версия, что это «подпись» Марка, этим юношей был он сам, потому и рассказал об этом.
Другие говорят, что здесь скрыт более глубокий смысл. Может быть, это намек на Таинство Крещения? Крестились люди обнаженными, и когда писалось Евангелие от Марка, Крещение было неотъемлемым знаком вступления в Церковь. На что намек? Мы этого не знаем, но можем над этим думать.
А может быть, этот случай попал в Евангелие потому, что намекал на грядущую Смерть Христа? Хоронили людей обнаженными, завернутыми в полотно. Юноша выскользнул из цепких рук воинов, так и Христос вышел из гроба, победив смерть и оставив в ее лапах покрывало.
А может быть, никакого особого богословия здесь нет, просто это очередной мазок на полотне, изображающем общее бегство учеников.

 

^ Суд над Иисусом

Как исторический факт суд над Иисусом и Его Смерть не являются предметом обсуждения. Эти события более достоверны и подтверждены более широким набором свидетельств, нежели любое другое историческое событие, известное нам из истории Древнего мира.
Несомненно, что процесс этот был зафиксирован в римских документах и отослан в Императорский Рим. Имеются сведения, что архив о суде над Иисусом существовал в Риме еще в середине 2-го века. Святой Иустин Философ писал своему адресату: «О том, что это произошло, ты можешь узнать из “Актов”, которые были написаны при Понтии Пилате» (Апология 1.35.9). Впоследствии эти документы были утеряны. В 4-м веке появляется документ «Акты Пилата», который представляет собой собрание благочестивых легенд.

У иудеев тоже были какие-то документы, в которых, видимо, оправдывалось убийство Иисуса.
В Вавилонском Талмуде сохранилось утверждение самого раннего периода (период от 70-го до 200-х годов по Р.Х.): «Иисус был повешен в канун Пасхи. За сорок дней до казни вестник объявил громким голосом: “Постановлено побить его камнями, ибо он занимался колдовством и вводил Израиль в заблуждение. Пусть выйдет любой, кто мог бы сказать что-либо в его защиту, предложить ему заступничество и оправдать его поведение”. Но поскольку никто не выступил в его защиту, он был повешен в канун Пасхи» (Вавил. Талмуд. Санхедрин 43а – далее: Санг.).
Из этого текста мы видим, что евреи считают Суд над Иисусом справедливым и казнь – абсолютно оправданной.

У иудеев было три типа суда:
Суд, состоящий из 3 человек, – он ведал всеми гражданскими делами.
Суд, состоящий из 23 человек, – он ведал уголовными делами, куда относились, наряду с убийствами, и религиозные преступления (иногда серьезные, но все же имеющие частный характер). За них полагалась смертная казнь.
Суд, состоящий из 71 судьи, называемый Большой Сангедрин (мы его будем называть так, как он традиционно называется у нас в Новом Завете: Синедрион). Этот суд занимался самыми великими преступлениями. Вот какие дела он разбирал: «Колено Израиля, лжепророка и первосвященника осуждают только лишь по решению семидесяти одного…» (Талмуд. Сангедрин 5. 5).
Иисус подходил под определение лжепророка. Значит, для суда над Ним собралось большое количество людей, а это позволяет сделать вывод, что арест Иисуса планировался заранее и все иудейские вожди были предупреждены.

(Вспомнилось: Синедрион был распушен по римскому указу около 425 г. С созданием в 1948 г. государства Израиль первый министр религий Иегуда-Лейб Маймон настаивал на воссоздании Синедриона для решения новых проблем еврейской жизни. Большинство религиозных деятелей страны отвергло это предложение, считая, что для современных евреев будет неуместным принять на себя статус «великих мудрецов Талмуда». Премьер Израиля Давид Бен-Гурион саркастически спросил Маймона, где он собирается найти 71 судью, отвечающих требованию Торы «ненавидеть корысть» (Шмот, 18:21). Острый на язык Маймон ответил: «Дайте мне достаточно денег, и я вам найду 71 судью, которые ненавидят корысть».)

Вообще, Евангельский рассказ о суде над Христом наполнен таким количеством странностей, что некоторые ученые предположили, что весь этот рассказ от начала до конца придуман первохристианами. В чем эти странности? Во множестве процессуальных нарушений (точно можно насчитать 27 таких нарушений), даже одно из которых делает решение суда незаконным. В связи с этим современные иудейские законники и раввины считают, что суд и казнь Иисуса были абсолютно несправедливыми.
Таким образом: либо подробности Евангельского рассказа о суде над Иисусом действительно в большой степени придуманы и мы про этот суд можем только сказать, что он был, но почти ничего мы о нем не знаем. Либо мы должны признать, что иудеи действительно провели не законный процесс, а отвратительное беззаконное судилище.

Впрочем, дискуссии последних десятилетий привели к тому, что про многие нарушения мы не можем сказать определенно; они есть в иудейском трактате о суде (Сангедрин), но сам этот трактат был записан после 70-го года 1-го века, и неизвестно, какие из этих предписаний действительно строго выполнялись во времена Христа. Точно можно сказать о пяти таких принципиальных нарушениях того закона, который действительно имел силу во время Христа:

Первое нарушение: Большой Синедрион должен был происходить при Храме (см.: Санг. 11. 2). Что мы видим в Евангелиях? Он происходит в доме первосвященника Каиафы.
Сегодня дом первосвященника раскопан археологами под главной площадью Старого города и из этого места сделан подземный музей. Каков размер резиденции первосвященника? Внутренний двор (примерно 10 метров длиной и 5 метров шириной), территория дома около 200 квадратных метров. Всего ‒ 250 кв. м вместе с двором.
На этой маленькой территории должны были собраться 71 человек, да еще секретари, писцы и прочие сотрудники аппарата.
Как они могли здесь поместиться? Как их собрали накануне праздника, ночью? А по закону они должны были присутствовать все!

Второе нарушение: «Уголовные дела (а богохульство, напомню, считалось уголовным делом) разбирают днем и заканчивают днем же» (Санг. 4. 1). Суд же над Иисусом был проведен ночью.

Третье нарушение: Суд не может проводиться накануне субботы или в праздничный день (Санг. 4. 1). Иисуса судили рано утром в пятницу^[2].

Четвертое нарушение: Обвинительный приговор нельзя выносить в тот же день. На следующий день суд должен собраться вновь, чтобы подтвердить смертный приговор (Санг. 4. 1; 5. 5). Это делалось во избежание ошибки в таком принципиальном вопросе, как жизнь человека, которая есть священный дар Божий.

Пятое нарушение: Должно быть достаточно оснований для вынесения смертного приговора по обвинению в богохульстве (Санг. 7. 5).

Впрочем, если мы примем одно важное допущение, то картина законности иудейского суда над Иисусом меняется.
Дело в том, что мы исходим из традиционных представлений, что Иисуса судили ночью, в доме первосвященника. А почему мы так думаем? Потому, что об этом говорят все Евангелисты. Вот, например, свидетельство Матфея:
А взявшие Иисуса отвели Его к Каиафе первосвященнику, куда собрались книжники и старейшины… Первосвященники и старейшины и весь синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти (Мф. 26: 57-59).
Этот рассказ о суде над Иисусом в доме первосвященника настолько выразителен, драматичен, что никто не задается вопросом: а был ли это суд, был ли это тот самый Синедрион?
И на фоне этого беззаконного ночного судилища как-то теряется и пропускается краткое упоминание об утреннем суде. А про него сообщают все, кроме Иоанна:
Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти; (Мф. 27:1);
Немедленно поутру первосвященники со старейшинами и книжниками и весь синедрион составили совещание и, связав Иисуса, отвели и предали Пилату (Мк. 15:1);
И как настал день, собрались старейшины народа, первосвященники и книжники, и ввели Его в свой синедрион (Лк. 22:66).

А что, если предположить (и так делают многие ученые), что утром и был настоящий Синедрион? Да, не в доме первосвященника, а в положенном месте при Храме, в полном составе, с соблюдением всех законных процедур. Он-то и вынес Иисусу смертный приговор. Тогда что же было ночью? Просто следствие, поиск компрометирующих свидетельств, и все это ‒ под насмешки, издевательства, невозможные при процедуре настоящего Синедриона (напр.: один из служителей, стоявший близко, ударил Иисуса по щеке, сказав: так отвечаешь Ты первосвященнику? Ин. 18:22) …
Мы исходим из того, что в доме первосвященника был Синедрион, и сразу к такому суду появляется много вопросов, так как было нарушено много правил, да и технически собрать ночью семьдесят уважаемых старцев было сложно. Но если сказать, что Евангелисты, не зная юридических тонкостей, просто немного перепутали, то вопросы отпадут.
Есть и другая точка зрения. Согласно ей, никакого синедриона с вынесением приговора Иисусу вообще не было! Было разбирательство ночью, еще раз некоторые члены синедриона собрались утром, чтобы обсудить проблему. Но они решили не выносить приговор Иисусу, а предать Его в руки римской власти, чтобы ее руками «убрать» неугодного Галилеянина.

Теперь несколько слов о компании, в руки которой попал наш Господь.
Арестованный Христос приводится в дом первосвященника.
Согласно Марку, это был дом неназванного первосвященника;
Согласно Матфею и Луке, это был дом Каиафы;
По Иоанну, это был дом первосвященника Анны.

Анна был первосвященником с 6-го по 15 год 1-го века по Р.Х. С 18-го по 36 год первосвященником был его зять (муж дочери) Каиафа. Это колоссальный срок, самый длинный в истории срок пребывания на таком посту. И это говорит о многом.
Назначенный на пост префектом Валерием Гратом, он не был смещен Понтием Пилатом и даже пережил его на своем посту. В Талмуде читаем: «Так  как  деньги  за  пост первосвященника платились раз в год, то и срок его службы возобновлялся ежегодно» (Йома 8б). Только беспринципность, взятки и личное богатство могли удержать Каиафу у власти так долго, особенно если учесть личные качества Понтия Пилата.
Современный иудейский автор пишет: «Коллаборационистов не любят нигде, а в Иудее их презирали
и ненавидели с особой силой. Достаточно сказать, что человек, уличенный в связях с римлянами, не мог давать показания в суде в  качестве свидетеля. Это отношение к коллаборационистам распространилось и на первосвященника, и на весь его клан. Евреи хорошо видели истинное лицо клана священников: извлечение личной выгоды из культа Храма, продажность, пренебрежение и жестокость по отношению к простому народу… Какую изворотливость и какое богатство надо было иметь, чтобы так преуспеть при римском владычестве!  Евреи  справедливо  считали,  что  если  уж первосвященник является марионеткой, то остальные могут не мараться связями с римлянами. Римлян это вполне устраивало, поэтому сложилась ситуация, когда первосвященник, презираемый как римлянами так и евреями, тем не менее являлся единственным официальным посредником между оккупантами и обществом. Несмотря на всю двусмысленность положения первосвященника, евреи признавали за ним и за саддукеями право на первосвященничество и на исполнение ими всего ритуала храмовой службы» (М. Абрамович «Иисус, еврей из Галилеи». Иерусалим, 1998).

Отголоски народного отношения к Анне и Каиафе мы можем найти в иудейских документах того времени: «Проклятье на дом Анны, проклятье на его ехидное шипение! Проклятье на дом Канферы (Каиафы), проклятье на их красивые перья!».

К какому из первосвященников ‒ находящемуся «при исполнении» или «экс» ‒ отвели Иисуса? Этого не установить, ввиду расхождения показаний Евангелистов. Но в том, что Анна сохранял пожизненный титул первосвященника, имел влияние и власть, нет сомнения. Таким образом, заговор против Иисуса, безусловно, был составлен двумя этими первосвященниками-родственниками. Изучение документов того времени и археология показывают, что эти первосвященники-родственники жили в одном здании, только занимали разные его части, так что и тут противоречие Евангелистов легко объяснимо.

 

^ Отречение Петра

В доме первосвященника произошел драматичный эпизод «отречения» Ап. Петра.
Разумеется, этот эпизод историчен. Он был сохранен раннехристианским преданием и попал во все Евангелия. Ученик, который занимал в круге 12-ти Апостолов первенствующее место, от страха, от растерянности говорит, что не знает Иисуса.
Прочитаем эпизод отречения из Евангелия от Марка:
Когда Петр был на дворе внизу, пришла одна из служанок первосвященника и, увидев Петра греющегося и всмотревшись в него, сказала: и ты был с Иисусом Назарянином. Но он отрекся, сказав: не знаю и не понимаю, что ты говоришь. И вышел вон на передний двор; и запел петух. Служанка, увидев его опять, начала говорить стоявшим тут: этот из них. Он опять отрекся. Спустя немного, стоявшие тут опять стали говорить Петру: точно ты из них; ибо ты Галилеянин, и наречие твое сходно. Он же начал клясться и божиться: не знаю Человека Сего, о Котором говорите. Тогда петух запел во второй раз. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели петух пропоет дважды, трижды отречешься от Меня; и начал плакать (Мк. 14:66-72).

В критической литературе часто можно встретить утверждение, что петух считался нечистой птицей, поэтому петухов евреи не держали. У современного иудейского автора читаем: «Испокон века не было в Иерусалиме петухов! Это была запрещенная для Иерусалима птица. Только в наши дни в армянском патриаршем подворье, видимо, в подтверждение евангельского «свидетельства»  завели  петуха,  который  своим  одиноким кукареканьем только указывает на  нелепость  евангельского слова…» (М. Абрамович «Иисус, еврей из Галилеи…»).
Но в Иерусалиме жили не только евреи! Даже если предположить, что ни один еврей, ни в коем случае не стал бы держать петуха, во что я мало верю, то ведь петухов могли держать римляне или другие иноверцы. (О действительном пении петухов в Иерусалиме во времена Христа см.: Lane W. L. The Gospel according to Mark/ New International Commentary. 1974. P. 512, 543.)

Итак, Иисус арестован и Его ведут в дом первосвященника. Петр, на каком-то расстоянии от процессии, следует за ними. Затем заходит во двор дома первосвященника. В то время, когда Иисус предстал перед обвинителями, Петр находится на улице. В апреле достаточно холодно, поэтому Петр подошел погреться к костру.
Затем – вопросы и ответы Петра. Окружающие подумали, что Петр – с Иисусом, потому, что галилейское наречие отличалось от говора столичных жителей, иерусалимлян: стоявшие тут опять стали говорить Петру: точно ты из них; ибо ты Галилеянин, и наречие твое сходно…

Если сравнить рассказ об отречении Петра, приведенный в Евангелии от Марка, с рассказами об этом других Евангелистов, то легко заметить (сегодня библеисты это подтвердили на основании тщательного анализа текста), что самый драматичный рассказ – у Марка. В нем звучат мощные покаянные ноты. Нет сомнения, что Марк писал Евангелие, опираясь на предание, восходящее к Ап. Петру. Когда Марк  создавал в Риме свое Евангелие, Петр несколько лет как мученически умер, там же, в Риме. И Марк пишет жизнеописание Иисуса, чтобы это драгоценное предание не растворилось, не забылось. Важное место в этой истории занимает эпизод малодушия Петра, которое он, конечно, оплакивал и не стеснялся об этом говорить открыто. С большой долей вероятности можно предположить, что Петр не единожды рассказывал эту историю и она дошла и до Марка. Какими путями, мы не знаем, но, как бы то ни было, за повествованием об отречении в Евангелии от Марка мы слышим словно живой голос Ап. Петра.

В чем смысл этой истории? В страшном симптоматичном парадоксе: все, что делал и говорил Иисус, плохо усвоилось Его учениками! Они продолжали быть такими же жалкими, непонимающими, как и были во все время общения со Христом. Именно в те минуты, когда схваченный Иисус подтверждает свою Миссию, не отрекается от Своего пути, Петр, находящийся на свободе, колеблется и от всего отрекается. И от Иисуса, и от своего ученичества.
Мы говорим, что после Воскресения ученики изменились. Да, это правда! Опыт реальных встреч с Воскресшим Христом явился переломным моментом для Апостолов.

История с отречением Петра была очень важна для Древней Церкви, как она важна для Церкви и во все времена. Эта история ‒ о том, что, даже живя в вере долгие годы, ты не застрахован от ошибки, от греха, от слабости. Но Бог, несмотря на твое несовершенство, любит тебя и верит в тебя. И если ты упадешь, у тебя будет шанс подняться и через покаяние вернуться в лоно учеников и братьев Христовых.

Рембрандт. Отречение Ап. Петра.

Церковь Святого Петра Галликанту (Gallicantu – лат. «Пение петуха»). Эта католическая церковь построена на восточном склоне горы Сион в Иерусалиме непосредственно за стенами Старого города. С древности считалось, что именно здесь находился дом первосвященника, куда привели Иисуса на судилище.
В 1888 году здесь были начаты археологические раскопки. В результате были обнаружены руины византийской церкви V века (фундамент, колонны, византийские мозаики), а под ней 6- метровую глубокую яму в форме шахты и другие подземные пещеры, примыкающие к глубокой яме с одной стороны и расположенные на 3 метра выше ее. На основании характеристик ямы и пещер был сделан вывод, что здесь была тюрьма: глубокая яма служила тюремной камерой, а подземные пещеры – караульным помещением и местом бичевания заключенных. Возможно, что ранее в этих пещерах была иудейская гробница, впоследствии преобразованная в каменоломню. Время устроения тюрьмы точно не установлено (относится к иудейскому – времен Христа или римскому – после Христа, периодам Иерусалима).

Остатки построек дома первосвященника.

Остатки каменной дороги, ведущей в Иерусалим. Если Иисус был доставлен сюда (в том случае, если здесь действительно находился дом первосвященника), то вели Его по этой дороге.

При входе в церковь врата, на которых выразительно изображено отречение Ап. Петра.

Да, отречение Петра произошло здесь. Внизу мраморного пьедестала лаконично на латыни: «Не знаю Его» (Лк. 22:57).

В крипте храма прекрасные фрески в византийском стиле, изображающие оплакивающего отречение Ап. Петра. Византийские фрески в католическом монастыре – дань уважения тому, что прежде на этом месте находился византийский храм.

Шахта в полу, которая ведет в подземелье. На стенах шахты – 3 выгравированных креста, а на стенах подземелья – еще 11 крестов (7 красных и 4 черных) и силуэт молящегося человека внизу стены. С древности это место считали местом временного заключения Иисуса, когда Тот находился в доме первосвященника. При раскопках были обнаружены коллекция весов и мер, которыми пользовались первосвященники, каменный блок с надписью по-еврейски: «это — приношение за грехи». Считается, что этот каменный блок отмечал место, куда евреи клали свои жертвоприношения для священников. В настоящее время этот камень находится над дверью в сувенирный магазин около храма, но надпись на нем нечеткая.

Мы начинаем спускаться вниз. Если поднять голову, виден люк в потолке. Заключенных могли опускать вниз шахты, в камеру, на веревке.

Нижнее помещение, которое отождествляется с камерой, где был заключен Иисус.

Мы молимся на этом святом месте.

Сведения об обнаруженных следах древнехристианского почитания этого места.

В верхнем храме Святого Петра Галликанту. Фреска изображает суд в доме первосвященника.

 

^ Ночной суд

Выше мы видели, что, скорее всего, никакого суда ночью не было, была лишь подготовка к суду, который состоялся утром. Или же и ночью, и утром собирали материалы на Иисуса, чтобы представить их Пилату.
Нам важно сейчас выяснить другое: в чем конкретно обвиняли Господа и насколько эти обвинения были оправданны?

Судя по всему, Иисуса обвинили как богохульника. Иудейский закон гласит, что «хуливший Бога не подлежит наказанию, пока не произнесет отчетливо имени Бога» (Санг. 7. 5). Иисус имени Бога не произнес.
Впрочем, библейская заповедь: богохульник – тот, кто «будет злословить Бога» (Лев. 24:15) – могла трактоваться расширительно. Из литературы того времени известно, что богохульством могли считаться действия и слова, которые оскорбляли власть и величие Бога, или притязания на прерогативы, принадлежащие Богу. Многое из Служения Христа могло свидетельствовать против Него, хотя бы случай исцеления парализованного человека: …Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои. Тут сидели некоторые из книжников и помышляли в сердцах своих: что Он так богохульствует? кто может прощать грехи, кроме одного Бога? (Мк. 2: 5-7).

В научной литературе общепризнанно, что Иисуса можно было обвинить в: 1) мессианских притязаниях, 2) угрозах Храму и 3) лжепророчестве.
Каждый из этих компонентов мог дать основания для вынесения смертного приговора.

Чуть подробней о каждом пункте:

1) Иисус не должен был объявлять Себя Мессией, это могли бы сделать лишь иудейские религиозные вожди. Но Иисус во время Своего Служения демонстрировал, что притязает на этот титул, а здесь, перед первосвященником, делает это в самой конкретной форме: Первосвященник спросил Его и сказал Ему: Ты ли Христос, Сын Благословенного? Иисус сказал: Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных. Тогда первосвященник, разодрав одежды свои, сказал: на что еще нам свидетелей? Вы слышали богохульство; как вам кажется? Они же все признали Его повинным смерти (Мк. 14:61-64).
Кроме того, что Иисус объявляет Себя Мессией, Он относит к Себе славное имя Сына Человеческого, сидящего рядом с Богом на Небесах (Дан. 7: 13-14; Пс. 109:1). Если не придираться, то такое самоименование было бы приемлемо. Если бы так называл себя человек, которому симпатизировали иудейские вожди, то претензий к нему не было бы. Но в устах ненавидимого ими Иисуса эти именования обладали взрывным эффектом.
Первосвященник разрывает на себе одежды. Разрывание на себе одежд – типичный юридический жест осуждения. Это предписывалось судьям, слушающим дело о богохульстве, как знак возмущения. То есть, первосвященник показал, что он считает Иисуса виновным, он уже «проголосовал» за казнь. Поэтому вопрос, с которым он обращается к окружающим, был в большой степени риторическим.

2) Некоторые, встав, лжесвидетельствовали против Него и говорили: мы слышали, как Он говорил: Я разрушу храм сей рукотворенный, и через три дня воздвигну другой, нерукотворенный. Но и такое свидетельство их не было достаточно (Мк. 14: 57-59).
Иисуса обвиняют в угрозе разрушить Храм. Это было смешно, потому что Храм был огромным комплексом, а Иисус не обладал ни силой, ни войском для этих целей, но придраться было можно. Архидиакона Стефана тоже обвиняли за «хульные речи на святое место» и за речи о том, «что Иисус Назорей разрушит место сие» (Деян. 6:13-14)^[3]. Из документов того времени мы узнаем, что даже насмешка над Храмом, любая критика Храма могла, при желании, трактоваться как богохульство. Буквально понятые, слова Христа о Храме – Я разрушу храм сей рукотворенный, да и акция изгнания торгующих из Храма, которую провел Иисус, могли составить повод для обвинения.

3) Когда мы читаем, что первосвященник спросил Иисуса об учениках Его и об учении Его (Ин 18:19), это может показать, что иудеи пытались увидеть, в чем учение Иисуса расходится с канонической иудейской верой. Иисуса могли обвинить в лжепророчестве, так как Он учил несколько другому пути, нежели учили знатоки Закона. Кроме того, Иисус говорил, что учит от имени Бога, а ничто в Иисусе не показывало, что Он – от Бога, как это понимали иудеи: Если пророк скажет именем Господа, но слово то не сбудется и не исполнится, то не Господь говорил сие слово, но говорил сие пророк по дерзости своей, – не бойся его (Втор. 18:22)

Итак, обвинения, предъявляемые Иисусу, могли не иметь никакой силы, но все вместе, подкрепляемые у кого-то ненавистью, у кого-то неприязнью, и у всех вместе – соображениями политической целесообразности, могли быть основанием для вынесения смертного приговора.

Заседание Синедриона – верховного суда Израиля.

 

^ Имели ли иудеи юридическое право осудить Христа на смерть?

В Евангелии читаем: Пилат сказал им: возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его. Иудеи сказали ему: нам не позволено предавать смерти никого… (Ин. 18:31).
В литературе, затрагивающей тему Смерти Христа, всегда поднимается вопрос: имели ли иудейские вожди полномочия вынести Иисусу смертный приговор и привести его в исполнение?
Кому и какая есть выгода от решения этого вопроса?
От решения этого вопроса зависит то, считать ли иудейские власти виноватыми в Смерти Иисуса, или нет.
Современные иудеи говорят: «Синедрион имел право выносить смертный приговор, и такие случаи в то время были. И то, что Иисуса осудил на смерть римский суд, говорит о том, что мы, евреи, к смерти Иисуса не имеем отношения. Попытки Евангелий, а потом Церкви обвинить в смерти Иисуса иудейские власти – просто христианская подтасовка. И все негативное отношение к иудеям, какое было на протяжении двух тысячелетий христианской истории, – колоссальное заблуждение и грех Церкви, ложно обвинившей евреев якобы в убийстве Иисуса Христа».

Несколько слов об этой проблеме:
До 19-го века никем не оспаривалось, что иудеи могут выносить смертные приговоры.
В 19-м веке ученые стали отстаивать ту точку зрения, что иудеи могли вынести смертный приговор, но не могли привести его в исполнение. Отсюда следует: они выносят смертный приговор Христу, но просят римские власти подтвердить этот приговор.
В 1914 году Ж. Жюстер опубликовал работу, до сих пор не утратившую актуальности, в которой показал, что евреи времен Христа действительно могли выносить смертные приговоры и приводить их в исполнение; так поступали с некоторыми опасными преступниками.
Благодаря этой работе изучение темы активизировалось. Пристальное изучение вопроса показало следующее:

«Хотя синедрион сохранял свою компетенцию в религиозных делах, с введением в Иудее прямого римского правления его прерогативы изменились. 1) Первый римский правитель Колоний (6 г. н. э.) был прислан Августом “с полномочиями от Цезаря выносить смертный приговор” (Флавий Война 2.8.1 §117; ср. Древн 18.1.1 §2). 2) Таннаитское предание утверждает, что “право на вынесение смертных приговоров было отнято у Израиля за 40 лет до разрушения Храма” (Иерус. Талм. Санх. 1.1; 7.2; ср. Вавил. Талм. Санх. 41а; Вавил. Талм. Авода Зара 8b). 3) Право иудейского суда на смертный приговор было восстановлено спустя неделю после вынужденного снятия римлянами осады с Иерусалима в сентябре 66 г. н. э.: “Двадцать второго числа месяца [элул] казни злодеев возобновились” (Мегилла Таанит 6).
Среди уступок, предоставленных римлянами евреям, была и та, что синедрион расследовал нарушения религиозного закона и наказывал за них (см. Деян 4:5-23; 5:21-40; 26:10-11); однако нет свидетельств, что его решения, предусматривавшие смертную казнь, не зависели от римских властей. Об этом говорят, например, следующие факты: 1) предупредительная надпись в Храме времен Ирода (СИ §1400; Флавий Война 5.5.2 §194; Древн 5.11.5 §417; Филон Leg. Gai. 31 §212), указывающая, что язычник, даже римский гражданин, схваченный во внутреннем (втором) дворе Храма, может быть предан смерти, была одобрена римлянами (Война 6.2.4 §126); 2) то же самое можно сказать о смертной казни, предписанной за незаконный вход иудея, даже первосвященника, в Святое Святых (Филон Leg. Gai. 39 §307); 3) несомненно, иудейские начальники привели Иисуса бар Ананию к прокуратору Альбину (Война 6.5.3 §300-305), чтобы получить разрешение на казнь, – ведь он уже был подвергнут бичеванию; 4) неоднократные попытки синедриона избавиться от Павла свелись к заговору с целью беззаконного убийства, а не к законному суду (Деян 23:15, 20-21; 24:6-8; 25:3, 7-11); но даже если бы обвинения, грозящие смертной казнью, были выдвинуты в Иерусалиме, это должно было произойти перед лицом римского прокуратора Феста (Деян 25:9, 20)» (B.Corley Суд над Иисусом/Иисус и Евангелия. М.: ББИ 2003. С. 640).

Таким образом, на сегодняшний день принята та точка зрения, что иудеи не могли приводить в исполнение смертные приговоры, хотя выносить такие приговоры могли: Евангелие не напрасно обвиняет иудейских вождей в убийстве Иисуса; так, как описывается, так все и было.
Кстати, можно вспомнить и историю с убийством архидиакона Стефана (Деян. 7:59). Его-то евреи убили, значит, они имели такое право?
Блаж. Феофилакт так комментирует это: «Они говорят: Нам не позволено предавать смерти никого. Говорят это, зная, что римляне осуждают мятежников на распятие. Дабы Господь был распят, и смерть Его была позорнее, и разгласили Его проклятым, для этого они притворно говорят, что им не позволено никого убивать. А как Стефана побивали камнями? Но я сказал, что они говорят так потому, что желают, чтобы Господь был распят». По блаж. Феофилакту и по мнению многих других св. отцов, евреи на самом деле имели право убивать, чем и воспользовались в случае со Стефаном. А в отношении Иисуса они лукавят намеренно, чтобы Иисус умер более мучительной и позорной казнью.
На самом деле, евреи, судя по всему, не имели полномочий предавать смерти. В случае же со Стефаном имела место беззаконная казнь, суд Линча. Это видно из ряда моментов, хотя бы из того, что суд над Стефаном не закончился, то есть процедура не была завершена и приговор не был вынесен. Когда Стефан проповедовал иудеям, …они, закричав громким голосом, затыкали уши свои, и единодушно устремились на него, и, выведя за город, стали побивать его камнями (Деян. 7:57-58).

Реконструкция Иерусалима 1-го века. Представим себе путь Иисуса.
Цифрами отмечены:
1 – Сторона, в которой находился дом первосвященника.
От дома первосвященника Иисуса повели к Пилату, который жил во дворце Ирода (2). Или повели в Храм на синедрион, который проходил в помещении, устроенном в западной стене Храма (6).
2 – Дворец Ирода с тремя башнями, которые он построил в честь жены и двух друзей. Здесь жил проконсул Пилат и здесь же находилась тюрьма – претория. Здесь содержался Иисус.
3 – Ворота города, через которые Иисуса повели на казнь.
4 – Гора Голгофа. Это современная еврейская реконструкция, поэтому понятно, что Голгофу они по принципиальным соображениям никак не выделили. Но она находилась примерно в этом месте.
5 – Крепость Антония, в которой мог находиться Пилат. Значит, Иисуса могли привести и сюда.
6 – Западная стена Храма. Здесь был синедрион.

На карте Иерусалима 15-го века мы видим, что в то время Храм Гроба, построенный на Голгофе, находился практически на окраине города, даже вне стен.

На карте конца 16-го века мы видим, что Иерусалим получил стены. Их построил в 1530–1540-е годы султан Сулейман Великолепный. Но и тут Храм Гроба Господня – на самой окраине города.

А вот так выглядит Иерусалим сегодня. Посмотрите, как разросся город в ту сторону, где еще 400 лет назад была его граница.

Вход в подземную цистерну – колоссальный резервуар для воды, выдолбленный в Голгофе.

 

^ Суд у римских властей

Утром (около шести утра – день у римских должностных лиц начинался очень рано) Иисуса повели к римским властям, и Он предстал перед римским префектом.
Евангелист Иоанн замечает: От Каиафы повели Иисуса в преторию. Было утро; и они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы [можно было] есть пасху (Ин. 18:28). Был самый канун праздника. Днем в Храме начнут закалывать праздничных агнцев, поэтому иудеи должны хранить ритуальную чистоту и не могут входить на территорию, которую оскверняют своим присутствием язычники. Но в этих словах Иоанна мы, конечно, видим горькую иронию. В этом – весь иудаизм! – соблюсти внешнее, но упустить самое главное… Мысль о том, что по-настоящему оскверняет дело, которое они сейчас творят, даже не приходит на ум обвинителям Христа…

Прежде чем рассказать о суде у Пилата, несколько слов нужно сказать о самом Пилате.

В Евангелиях Пилат выглядит неплохим человеком. Во всяком случае, он, как кажется, старается спасти Иисуса и уступает давлению иудейских властей, лишь когда и его самого обвиняют фактически в измене: С этого [времени] Пилат искал отпустить Его. Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю (Ин. 19:12).
Возможно, это объясняется тем, что христианские авторы не хотели ссориться с римскими властями и пытались показать римского чиновника как справедливого человека, вопреки злобствующим иудеям. А может быть, Пилат и римские власти, действительно, спокойно относились к христианам. Как бы то ни было, то, что мы знаем из истории, не характеризует Понтия Пилата как хорошего человека. Собственно, насторожить нас может уже такой эпизод, упомянутый Евангелистом Лукой: В это время пришли некоторые и рассказали Ему (Иисусу) о Галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их (Лк 13:1). То есть, речь идет о резне в Храме во время жертвоприношения. Увы, Пилат был на это способен.

О жестокостях и неуважении Пилата к иудеям ходило много историй, которые можно прочитать у Иосифа Флавия в «Иудейских древностях». Они известны, поэтому не буду давать их в основном тексте, а вынесу в примечание^[4]. Давайте почитаем менее известные источники. Современник Пилата, Филон, пишет: «Однажды иудеи стали увещевать его добрыми словами, но свирепый и упрямый Пилат не обратил на это никакого внимания; тогда те воскликнули: “Перестань дразнить народ, не возбуждай его к восстанию! Воля Тиберия клонится к тому, чтобы наши законы пользовались уважением. Если же ты, быть может, имеешь другой эдикт или новую инструкцию, то покажи их нам, и мы немедленно отправим депутацию в Рим”. Эти слова только больше раздразнили его, ибо он боялся, что посольство раскроет в Риме все его преступления, его продажность и хищничество, разорение целых фамилий, все низости, затейщиком которых он был, казнь множества людей, не подвергнутых даже никакому суду, и другие ужасы, превосходящие всякие пределы» («О посольстве к Гаю» 38).
Иудейский царь Агриппа I в письме императору Калигуле также перечисляет многочисленные преступления Пилата: «подкуп, насилия, разбойничество, дурное обращение, оскорбления, непрерывные казни без вынесения судебного приговора и его бесконечная и невыносимая жестокость».

Суд у Пилата.

Как бы то ни было, Иисус предстал пред Пилатом. Зная, что в глазах римлян богохульство не заслуживает смертной казни, иудеи убеждают правителя, что Иисус повинен в государственном преступлении: Он делает себя царем, то есть претендует на трон, который занимает Римский император.
Вопрос, который Пилат задает Иисусу, показывает, что Пилат действительно относится к Нему не как к религиозному лидеру, а как к политической фигуре: «Ты царь Иудейский?»
Притязания на трон, как и подстрекательство народа к мятежу, назывались на римском юридическом языке laesta maiestatis – оскорблением величества (лат.), и за это предписывалась смертная казнь через распятие. В то время «оскорбление величества» было частым и удобным предлогом для того, чтобы избавиться от неугодных людей. Примеры выдуманных обвинений такого рода приводят Светоний (Тиберий 61.3), Тацит (Анналы 1.72-74; 3.49,70), Дион Кассий (История 59. 3.6) и др.
Пилат, конечно, мог понимать, да, скорее всего, и понимал, что от Иисуса на самом деле хотят избавиться, тогда как реальной вины на Нем нет.
Потом Пилат прикажет написать и поставить на Кресте табличку: «Иисус Назорей, Царь Иудейский»… Первосвященники же Иудейские сказали Пилату: не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил: Я Царь Иудейский. Пилат отвечал: что я написал, то написал» (Ин. 19:19-22). С одной стороны, этим он подстраховывался от обвинений, что покрыл государственного преступника. Но, с другой стороны, даже в большем смысле, он этой надписью надсмеялся над евреями, подло предавшими на смерть невиновного человека. Пилат знал, что евреи мечтают о великом Царе-Мессии. И ему было противно видеть подобострастие евреев, предавших в руки врагам-римлянам человека, в общем, так или иначе претендовавшего на этот титул.

Итак, иудеи предложили Пилату «беспроигрышный вариант» вины Иисуса – Он притязает на трон царя.
Далее, евреи, все тонко просчитав, усугубляют вину Христа: Иудеи отвечали ему: мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим. Пилат, услышав это слово, больше убоялся (Ин. 19:7) «Сын Божий» – титул римского Императора, поэтому префект еще больше испугался такой постановки вопроса.

Как ведет Себя Иисус? Это деликатная проблема. С одной стороны, Он не может отрицать обвинений, потому что действительно является и Царем, и Сыном Божиим, и Мессией. С другой стороны, Он не имеет никакого отношения к политическим проектам евреев и римлян, Его Царство – иного порядка, не от мира сего. Поэтому Христос и не отрицает, и не признает Свою вину. Синоптики говорят о молчании Иисуса: Первосвященники обвиняли Его во многом. Пилат же опять спросил Его: Ты ничего не отвечаешь? видишь, как много против Тебя обвинений. Но Иисус и на это ничего не отвечал, так что Пилат дивился (Мк. 15:3-5)

Иоанн сообщает о некоем диалоге Иисуса с Пилатом:
Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал? Иисус отвечал: Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда. Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего. Пилат сказал Ему: что есть истина? И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем (Ин. 18:35-38).

Мы не знаем, как все было на самом деле. Дело в том, что у Иоанна это целая богословская беседа, оформленная семью эпизодами входов и выходов Пилата к иудеям. Все это, как в античной драме, создает эффект нагнетания ситуации, показывает колебания судьи, который вот уже почти отпустил узника… Но кульминация этой трагедии – в том, что Пилат осуждает невиновного на смерть.
Поэтому, допуская, что Иисус мог беседовать с Пилатом, нужно учитывать, что структура этого сюжета очень искусственна и создана, по-видимому, автором Четвертого Евангелия.

Если же мы обратим внимание не на структуру, которой Иоанн подчинил диалог Пилата с Иисусом, а на сами слова Иисуса, то увидим, что Царство Его не имеет ничего общего с представлениями Пилата. Он – не политический Царь, за Его Царство никто не будет бороться с оружием в руках.
Пилата это могло в очередной раз убедить, что Иисус – не опасен и что все, что сейчас происходит, – недоразумение и фарс.

Евангелист Иоанн вводит еще одну интересную тему: страх Пилата перед Иисусом.

Христос у Пилата. Н.Ге. «Что есть истина?»

 

^ Страх Пилата

Выше мы сказали, что евреи гнули свою линию, додавливая Пилата аргументами. Вот они инкриминируют Иисусу притязание на власть императора, называвшего себя Сыном Божиим: …Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим. Пилат, услышав это слово, больше убоялся. И опять вошел в преторию и сказал Иисусу: откуда Ты? Но Иисус не дал ему ответа (Ин. 19: 7-9). Отсюда и страх Пилата: а ну, как донесут в Рим, что он проявил беспечность к претенденту на трон (император Тиберий в эти годы был одержим манией заговоров, поэтому такое обвинение могло стать для Пилата роковым).
Но создается впечатление, что в этом рассказе Евангелист Иоанн намекает еще на нечто другое; как будто у этого текста есть более глубокий смысл. А не был ли это священный трепет Пилата, услышавшего, что перед ним – Некто, имеющий Божественное родство? «Создается впечатление, что Пилат испытывает некий суеверный страх перед этой странной Личностью.. Конечно, Пилат был скептиком, но, как человек античности, он все же допускал, что боги или богоподобные существа могут являться в человеческом облике… Думается, нужно принять во внимание этот страх Пилата. Быть может, в этом Человеке действительно есть нечто Божественное? Быть может, он, Пилат, посягнет на Божественную власть, если осудит Его? Быть может, ему стоит опасаться гнева высших сил? По всей вероятности, поведение Пилата на этом суде объясняется не только желанием судить справедливо, но и его опасениями» (Й. Ратцингер).

А мы еще можем вспомнить загадочную историю о странном сне жены Пилата: Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него (Мф. 27:19). Это удивительное предание, которое знает и сообщает только Матфей, наводит на мысль, что Страсти Христа не были в полном смысле только человеческой драмой, но здесь, в событии Страстей, подавались какие-то знаки и из иного мира.

Только Лука сообщает интересную подробность. Пилат посылает Иисуса к Ироду Антипе (сыну Ирода Великого, тому самому, что приказал казнить Иоанна Крестителя):
Пилат, услышав о Галилее, спросил: разве Он Галилеянин? И, узнав, что Он из области Иродовой, послал Его к Ироду, который в эти дни был также в Иерусалиме. Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его, потому что много слышал о Нем, и надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо, и предлагал Ему многие вопросы, но Он ничего не отвечал ему. Первосвященники же и книжники стояли и усильно обвиняли Его. Но Ирод со своими воинами, уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел Его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату. И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями между собою, ибо прежде были во вражде друг с другом. Пилат же, созвав первосвященников и начальников и народ, сказал им: вы привели ко мне человека сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел человека сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его (Лк. 23:6-14)
Иисус ничего не отвечал Ироду Антипе и был осмеян, как странный юродивый.
Мы не знаем, какое донесение передал Антипа Пилату, но Пилат сделал вывод, что Иисус невиновен.

Крепость Антония. Она примыкала к Иерусалимскому храму, и сюда, на время праздников, чтобы следить за ситуацией, часто переселялся префект. Возможно, именно сюда привели Иисуса иудейские вожди.
На иллюстрации справа мы видим группу людей. Толпа стоит на ступенях, а наверху один человек. Это Пилат, который вышел навстречу иудеям. Внутрь двора иудеи не стали заходить, чтобы не оскверниться.
Впрочем, в свете современных данных, скорее всего, Пилат находился во дворце Ирода, там, где была претория.

 

^ Кого помиловать: Иисуса или Варавву?

На всякий же праздник отпускал он им одного узника, о котором просили. Тогда был в узах [некто], по имени Варавва, со своими сообщниками, которые во время мятежа сделали убийство. И народ начал кричать и просить [Пилата] о том, что он всегда делал для них. Он сказал им в ответ: хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского? Ибо знал, что первосвященники предали Его из зависти. Но первосвященники возбудили народ [просить], чтобы отпустил им лучше Варавву. Пилат, отвечая, опять сказал им: что же хотите, чтобы я сделал с Тем, Которого вы называете Царем Иудейским? Они опять закричали: распни Его. Пилат сказал им: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее закричали: распни Его. Тогда Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие (Мк. 15:6-15).

В это время в оковах был один из мятежников-зелотов, который с группой соратников устраивал акции, направленные против римлян. Его товарищи впоследствии будут казнены вместе с Иисусом.
Как относились евреи к таким мятежникам? Примерно так же, как сегодня к экстремистам относятся их соплеменники-мусульмане. Простые люди считают их героями, жертвующими жизнью за идею. Высокопоставленные люди готовы поддержать финансово, если им самим это выгодно. Но, если у людей, занимающих политические или финансовые посты, из-за деятельности этих экстремистов возникают проблемы, то лучше их выдать властям и забыть.
Конечно, зелоты, устраивавшие мятежи, приводили римские власти в бешенство. А страдали от этого евреи: увеличивались поборы, портились с трудом налаженные отношения. Поэтому иудейские лидеры, которые привели Иисуса к Пилату, конечно, были рады, что деятельность такого разбойника, как Варавва, прекратится. И Пилат это знал, потому и делает такое предложение. В то время, действительно, существовал обычай, так называемое «пасхальное помилование», отпускать перед Пасхой одного узника на свободу. Но ненависть ко Христу была больше. Иисус для иудейских вождей казался большим дестабилизатором общества, более опасной фигурой, нежели предводитель зелотов…

Все Евангелисты рассказывают про крики толпы, причем они всегда идут с удвоением: «Распни Его! Распни Его!» Это не случайное удвоение – это литературный прием, показывающий, что толпа скандировала… Между прочим, из исторических документов известно, что голосу толпы власти придавали большое значение. Голос толпы часто был решающим на суде (см.: Тацит Анналы 1.44.4; Дигесты 48.8.16; 49.1.12 и др.).
Несомненно, что, как бы Пилат ни относился к Иисусу – вполне возможно, он Его действительно хотел помиловать, и даже не «по доброте душевной» а назло иудейским лидерам, – но он не мог не учитывать волеизъявления народа. Vox populi vox Dei (Глас народа – глас Божий) – эту римскую поговорку никто не отменял.

В 4-й главе иудейского трактата о высшем суде, «Сангедрин», есть интересный момент. Это рассказ о том, как запугивать свидетелей, желающих вынести человеку смертный приговор. И там сказано, что, когда человек требует другому смерти, его нужно увещевать хорошо подумать, стоит ли казнить виновного? Среди прочего, можно припугнуть обвинителя такими словами: «ведь кровь его, если прольется неповинно, будет на тебе и на твоих потомках до скончания века, ибо каждому, кто губит только одну душу из Израиля, засчитывается, как будто бы он погубил целый мир».
А теперь вспомним рассказ Евангелиста: Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы. И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших» (Мф. 27:24-25).
Вот что поразительно! Сами кричат, что хватит нас уже уговаривать, нас не переубедишь, мы готовы взять на себя и на наших детей вину!..

И еще одно: Евангелисты сообщают, что требовали распять Иисуса вожди и какое-то количество, по-видимому, специально пришедших людей. Но Матфей употребляет заведомо некорректное выражение «весь народ» (Мф. 27:25). Похоже, Матфей, выйдя за рамки исторических фактов, хотел сформулировать богословскую причину тех страшных бедствий, которые впоследствии выпали на долю еврейского народа.

Евангелист Лука сообщает, что Пилат, желая сохранить жизнь Иисусу, хотел наказать Его и на том кончить дело: Сказал им: вы привели ко мне человека сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел человека сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его… итак, наказав Его, отпущу… Но весь народ стал кричать: смерть Ему! а отпусти нам Варавву. Он в третий раз сказал им: какое же зло сделал Он? я ничего достойного смерти не нашел в Нем; итак, наказав Его, отпущу (Лк. 23:14 сл.).
Интересно, что история подобные примеры знает. Именно это произошло в случае Иисуса бар Анании, пророка, который выступал против Иерусалима и Храма через тридцать лет после Иисуса Христа. Это была итория, очень схожая с Евангельской (не везло еврейским вождям на Иисусов, а, может, это было последнее-препоследнее предупреждение Божие евреям? Не вняли. И через несколько лет началась буря Иудейской войны, которая все смела на своем пути).
Иисуса бар Ананию схватили, как и Иисуса из Назарета, хотели казнить, потащили к прокуратору Альбину (62 г. по Р.Х.). Но тот отказался выносить смертный приговор, признал пророка умалишенным и приказал отпустить, только предварительно «бичевать так, чтоб спустить кожу» (Флавий Война 6. 5).

…Пилат отпускает Варавву, а Иисусу выносит смертный приговор. Вот как подробно описывает это Евангелист Иоанн:
Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю. Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа. Тогда была пятница перед Пасхою, и час шестый. И сказал [Пилат] Иудеям: се, Царь ваш! Но они закричали: возьми, возьми, распни Его! Пилат говорит им: Царя ли вашего распну? Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря. Тогда наконец он предал Его им на распятие (Ин. 19:12-16).
Несколько слов об этом отрывке: Пилат по-настоящему испугался и отказался от дальнейшей борьбы за жизнь Иисуса после угрозы иудеев: …если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю. Во времена старого и до маниакальности подозрительного императора Тиберия это была реальная угроза. А выражение «друг кесаря» представляло собой термин, означающий представителя элитного круга римского правительства. Выпасть из этого круга было равносильно политической смерти.

Римское право требовало от судьи оглашать смертный приговор с судейского места. Евангелист Иоанн обо всем об этом говорит очень подробно: …сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа.
Лифостротон – дословно «каменный помост», но в реальности в то время так называли пол, вымощенный мозаикой или разноцветной плиткой.

По обычаю осужденного на казнь наказывали кнутом. Это была «первая стадия» смертной казни. Наказание осуществлялось страшной плетью, так называемым «флагрумом», с кожаными ремнями. На ремнях были навязаны узлы, а также вплетены острые зазубренные куски костей, свинца, гвозди. По еврейским законам, наказание было ограничено сорока ударами. Римляне не соблюдали это число и могли наказывать столько, сколько посчитают нужным.
Наказуемого привязывали к столбу и били так, что ремешки опоясывали тело. Острые предметы впивались в тело и рвали кожу. Источники сообщают, что кожа таких людей свисала клочьями и тело представляло собой кровавую рану.

Бичевание Иисуса. Реконструкция.

В Риме, во дворе Латеранского собора, хранится «Столп бичевания Иисуса». Он был привезен сюда крестоносцами в 11-м веке, после взятия Иерусалима. По преданию, это тот самый столп, у которого бичевали Христа.
Конечно, христианский орнамент был нанесен на столп уже впоследствии.

 

^ Иисуса ведут на казнь

…Воины отвели Его внутрь двора, то есть в преторию, и собрали весь полк, и одели Его в багряницу, и, сплетши терновый венец, возложили на Него; и начали приветствовать Его: радуйся, Царь Иудейский! И били Его по голове тростью, и плевали на Него, и, становясь на колени, кланялись Ему (Мк. 15:16-19).
Все Евангелисты сообщают о насмешках и издевательствах над Иисусом после Его осуждения. Это происходило в темнице, где содержали Христа перед тем, как повести на Голгофу.
Жестокие насмешки и издевательства над человеком, лишенным всех прав и достоинств, были частой забавой воинов. Некоторые критики Евангельского рассказа отмечали, что если мы и можем допустить, что над Иисусом издевались, то у нас нет никаких оснований верить, что над ним устроили прямо-таки инсценировку: дали в руки палку, надели корону из колючего терна и проч…
Насмешки над Иисусом, тем не менее, находят близкую параллель с рассказом современника этих событий – Филоном. Он рассказывает, что произошло во время визита царя Агриппы в Александрию: местные жители взяли сумасшедшего по имени Карабас, уличного дурачка, над которым часто издевались, и разыграли целое представление с ним в главной роли:
«…Пригнав несчастного к гимнасию, его поставили на возвышенье, чтобы всем было видно, соорудили из папируса нечто вроде диадемы, тело обернули подстилкой, как будто плащом, а вместо скипетра сунули в руку обрубок папирусного стебля, подобранного на дороге. И вот он, словно мимический актер, обряжен царем и снабжен всеми знаками царского достоинства, а молодежь с палками на плечах стоит по обе стороны, изображая телохранителей. Потом к нему подходят: одни – как бы с изъявлениями любви, другие – как будто с просьбой разобрать их дело, а третьи – словно прося совета в государственных делах. Потом в толпе, стоящей вокруг него кольцом, поднимаются крики; Карабаса величают Марином («мари» – арам. «господин». – прот. К.П.) (Филон. Против Флакка 36-39). Древние источники сообщают и о других случаях подобных инсценировок; похоже, это было в духе того времени.

Евангелия сообщают, что после вынесения приговора воины издевались над Иисусом. Ему на голову надели венок из колючек – это была имитация венка императора Тиберия, как он изображался на монетах (острые пики означали солнечные лучи).
Его одели в порфировый плащ. Скорее всего, это был плащ одного из солдат, выцветший и заношенный, превратившийся в тряпку, но цвет служил намеком на царский пурпур.
В руки Иисусу дали стебель тростника, намекавший на царский скипетр.
Издеваясь и становясь перед Христом на колени, солдаты приветствовали Его: «Радуйся, Царь Иудейский!» «Хайре», переведенное у нас как «радуйся», на самом деле означало «Да здравствует». В сопровождении имени-обращения с артиклем это означало: «Да здравствует мой царь!»

Претория, то есть, Иерусалимская тюрьма. Скорее всего, Иисуса после суда у Пилата отвели именно сюда.

Тюремное помещение. Здесь проходили допросы и содержались заключенные. В центре помещения виден каменный выступ в полу. На него ставили осужденного, руки которого привязывали к кольцу в потолке (сохранился след от кольца). Осужденного допрашивали, сопровождая допрос побоями.

Камера Иисуса Христа. В каменные отверстия продевали ноги осужденного, которые внизу сковывали.

Икона изображает, как в этой камере содержался Иисус.

Высеченная на полу разметка для игр. Во времена Христа здесь находилась тюрьма. Возможно, тюремщики коротали время за этими играми.

Гроб Господень. Каменный столб, на который, как на трон, посадили Иисуса во время глумления. Наверху – икона, изображающая насмешки над Божественным Арестантом.

Монета Тиберия времен Христа. Император изображен в «колючем» венце, где колючки – лучи Солнца.

 

^ На пути к месту казни

Когда же насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, одели Его в собственные одежды Его и повели Его, чтобы распять Его (Мк. 15:20)
Итак, Иисуса ведут на Распятие…

Это одна из самых мучительных казней древности. Обнаженный человек^[5] висел на глазах у всех, как страшное напоминание, что бывает с теми, кто выступает против Рима. Так как внутренние органы не повреждались, человек умирал медленно, в течение нескольких суток. Смерть наступала либо в результате болевого шока, либо от того, что распятый не мог более подниматься, чтобы глотнуть воздуха. У еще живых людей птицы выклевывали глаза («повешен на крест в пищу воронам» Гораций, Послания 1.16.48), собаки отгрызали пальцы ног, в ранах копошились мухи и насекомые, которых в Палестине изобилие. Часто казненных оставляли висеть долгое время и после смерти, чтобы их тела разлагались и становились добычей птиц-падальщиков. В древней литературе мы найдем немало упоминаний о распятии. Так, Иосиф Флавий сообщает, что во время осады Иерусалима многие жители пытались покинуть город. День за днем они сотнями покидали город и почти все попадали в руки римлян. Эти пленники «после предварительного бичевания и всевозможного рода пыток были распяты на виду стены. Тит хотя жалел этих несчастных, которых ежедневно было приводимо пятьсот человек, а иногда и больше, но, с другой стороны, он считал опасным отпускать на свободу людей, взятых в плен… Главной же причиной, побуждавшей Тита к такому образу действия, была надежда, что вид казненных склонит иудеев к уступчивости из опасения, что в случае дальнейшего сопротивления их всех постигнет такая же участь. Солдаты в своем ожесточении и ненависти пригвождали для насмешки пленных в самых различных направлениях и разнообразных позах. Число распятых до того возрастало, что не хватало места для крестов и не хватало крестов для тел» (Флавий Война. 5.11).

Мы найдем много упоминаний о распятии, но не найдем подробного описания этой казни, поскольку она считалась столь унизительной и отвратительной, что и говорить открыто о таких вещах было неприличным. За девяносто лет до Распятия Христова Цицерон говорил об этом так: «…Пусть о кресте даже не говорят — не только тогда, когда речь зайдет о личности римских граждан; нет, они не должны ни думать, ни слышать о нем, ни видеть его. Ведь не только подвергнуться такому приговору и такой казни, но даже оказаться в таком положении, ждать ее, наконец, хотя бы слышать о ней унизительно для римского гражданина и вообще для свободного человека» (В защиту Гая Рабирия 5.16).
Именно из-за отвратительности и унизительности подобной казни римские граждане не подвергались ей.

Из древних источников известно, что казненные привязывались к верхней перекладине за руки. Такое указание мы находим у Плиния Старшего (Естеств. Ист. 28.4), современника Иисуса. Это позволило некоторым ученым предположить, что распятых никогда не прибивали, а только привязывали.
Однако в древней литературе мы можем найти и другие указания. Античный писатель Плавт, живший во 2-м веке до Р.Х., сообщает о распинаемом следующее: «Его руки и ноги… прибиты гвоздями» (Плавт Привидение 359-361).
Чтобы тело под тяжестью не оборвалось, руки пробивались большим гвоздем не в ладонях (как мы привыкли видеть на наших иконах и распятиях), а в запястьях, между лучевыми костями. Вероятно, вместе с пригвождением руки еще и привязывали.
Это было так, как описал анонимный автор 3-го века по Р.Х.: «Приговоренный простирал руки и ноги… и их привязывали и приколачивали к столбу для самой мучительной пытки, так что они становились злосчастной пищей для хищных птиц и страшной поживой для собак» (Псевдо-Манефон Apotelesmatka 198-200)

В 1968 году в пещере в северной части Иерусалима нашли погребение мужчины. На оссуарии (ковчеге, в котором были сложены кости) значилось, что человека зовут Йоханан. Исследование останков показало, что он был распят в 60-е годы 1-го века. Самое потрясающее открытие состояло в том, что в ступне казненного обнаружился гвоздь. Этот гвоздь попал в сучок креста и загнулся так, что его невозможно было удалить, не дробя кости ноги. Так человека и похоронили.
Первоначально ученые сделали вывод, что были прибиты обе ноги, но после недавних исследований пришли к выводу, что казненный был прибит за пяточную кость правой ноги. Вторая нога была свободной, чтобы он мог ею опираться на небольшую перекладину. Так же неизвестно, были ли прибиты его руки или привязаны. Плохая сохранность костей, с учетом того, что гвозди вбивались между костями, так, что кости не повреждались, не дает оснований в этом конкретном случае определить, были ли руки казненного пробиты или просто привязаны.^[6]
У этого казненного (а может быть, это было общей практикой) была пригвождена одна нога. Благодаря этому человек мог на кресте извиваться, принимая удобное положение и ослабляя нагрузку на разные группы мышц и других элементов тела. Такой извивающийся человек мучился несколько суток, пока у него хватало сил бороться за жизнь.
Данная находка окончательно закрыла вопрос, прибивали ли жертву ко кресту во время распятия или только привязывали.

Еще один момент нужно отметить, прежде чем мы перейдем к рассказу о Распятии Христовом.
Евреи были поставлены перед крайне сложной проблемой. В Ветхом Завете есть текст: Проклят пред Богом [всякий] повешенный [на дереве] (Втор. 21:23). Первоначально речь шла о преступниках, казненных традиционными иудейскими способами, чьи тела после смерти на какое-то время вывешивались на столбе. Этим самым народу демонстрировалось, что правосудие совершилось и этот человек отринут от Народа Божьего. Оплакивать публично такого человека запрещалось.
Но как воспринимать через призму такого отношения к «висящим на древе» казненных крестной смертью? Ведь многие еврейские патриоты и даже герои были казнены таким образом. Можно было бы посчитать, что в отношении крестной казни принцип книги Второзакония не действовал, но это не совсем так. Кумранские документы (4QpNah 3-4.1.7-8; 11QTemple 64.6-13), а также сочинения Филона показывают, что в иудаизме отношение к жертвам распятия было отрицательным.
Значит, кроме всего прочего, такая смерть Иисуса рассматривалась иудеями как проклятие и осуждение от Бога.

И только теперь мы можем перейти к самому рассказу о Распятии.

В начале этого очерка мы говорили о том, как создавалась Евангельская история Страстей. Вероятней всего, существовал рассказ Евангелиста Марка, а также независимое предание, известное Евангелисту Иоанну. Иоанн знал (не обязательно читал, может быть, ему пересказывали) версию Марка и иногда использовал ее, но не зависел от нее, создавая свое повествование. Матфей и Лука сильно зависели от рассказа Марка, стараясь далеко не удаляться от его истории.
Однако в рассказе о самом Распятии картина несколько меняется. Так, ученые склонны считать, что у Евангелиста Луки был особый, независимый от других материал, который он и использовал, часто отдавая ему преимущество перед повествованием Марка, которому он тоже следует. Тщательный литературоведческий анализ показал, что такие уникальные эпизоды, как предостережение Иисуса Иерусалиму (Лк. 23:27-31), заступничество Иисуса за палачей (Лк. 23:34а), разговор Иисуса с распятыми (Лк. 23:39-43), сообщение о раскаянии толпы (Лк. 23:48), не могли быть созданы самим Лукой; лингвистически и синтаксически это разные истории.
Даже, когда Лука пересказывает Марка, он в рассказе о Распятии отходит от манеры речи Марка, от его словаря и рассказывает ту же историю другими словами. Примером может послужить использование цитаты из псалма 21:8 при описании глумления над Иисусом. Марк (15:29-30) передает смысл второй части 8-го стиха (кивая головами своими), а Лука (23:35) – первой его половины (смотрел… насмехались). Это показывает, что для первохристиан этот псалом был важен и он цитировался в связи со Страстями Христовыми, но Марк и Лука почерпнули информацию из разных источников.
Некоторые элементы рассказа Луки, отличающиеся от рассказа Марка, мы находим в других источниках. Например, реакция толпы в Лк. 23:48 напоминает описание из апокрифического евангелия Ап. Петра: «Тогда уразумели иудеи, и старейшины, и священники сотворенное ими зло и стали бить себя в грудь и говорить: “Горе грехам нашим! Близок суд и конец Иерусалима!”» Скорее всего, Лука и автор этого апокрифа пользовались одним и тем же источником, и это не Евангелие от Марка.

Таким образом, сегодня ученые склоняются к тому, что в основу Евангельских повествований о Распятии было положено как минимум три источника, восходящих к событию Распятия:
Марк – это один источник;
Матфей – использует Марка;
Лука – использует Марка и свой источник;
Иоанн – использует Марка и свой уникальный источник.

 

^ Голгофа

Матфей, Марк и Иоанн называют скалу, на которой был распят Иисус, ее еврейским именем: Голгофа и переводят как «Лобное место», Лука, писавший для грекоязычных читателей, избегает еврейских слов и не употребляет название «Голгофа», а сразу называет скалу просто «Череп».
Где находилась Голгофа? Разумеется, там, где сейчас стоит храм Гроба Господня, разве нет?
Дело в том, что вплоть до конца 19-го века христиане могли в это только верить, никаких доказательств у них не было. Более того, против отождествления храма Гроба Господня с Голгофой говорило то, что этот храм построен в центре города, тогда как Голгофа находилась за чертой города – казни могли совершаться только вне города, это же подтверждает Ин. 19:20!
В 19-м веке протестанты открыли «настоящий» Гроб Иисуса Христа, паломничество к которому продолжается по сей день. Это гроб времен Христа, находящийся к северу от города. Называют это место «Садовая гробница».

Однако сегодня ученые склоняются в пользу того, что традиционный храм Гроба Господня на самом деле стоит на Голгофе. Так, археологически подтверждено то, что прежде было известно только из древних книг, – это место во времена Христа действительно было за городом!

Как же оказалось, что жизнь Иерусалима выплеснулась за пределы городских стен? Это произошло очень давно, практически сразу после Распятия Христова. Уже в 40-е годы 1-го века, то есть, едва через десять лет после Смерти Христа, Ирод Агриппа предпринял расширение города, и Голгофа была включена в черту города, который «все более распространялся за стены» (Флавий Война. 5.148). В этих местах устраивают рынок и места для размещения иудейских паломников, прибывающих поклониться Храму. Значит, по законам ритуальной чистоты, Голгофа очищается. В частности, освобождаются гробовые пещеры и переносятся останки людей. Мы помним, что Иосиф Аримафейский похоронил Иисуса в новом купленном здесь гробе.
После Иудейской войны Иерусалим сравняли с землей. Постепенно евреи опять начали его обживать, пока в 135 году не вспыхнуло новое иудейское восстание под руководством Бар-Кохбы.
Римляне его жестоко подавили и запретили евреям под страхом смерти вообще здесь селиться. На месте Иерусалима начинается строительство языческого города Элия Капитолина.
Холм Голгофу сравняли с землей, затем это место выровняли, засыпав булыжником. Сделали платформу, и на ней построили языческий храм Венеры и форум.
Внешне уже абсолютно ничего не напоминало о Голгофе, которая всего сто лет назад видела Распятого и Воскресшего Иисуса.

Но христиане не забыли это место. Пусть его сравняли с землей и на этом месте построили языческое святилище, христиане приводили сюда паломников и гостей. Кстати, а были ли христиане в Элии в то время? Хотя римляне приравнивали христиан к иудеям, известно, что христиане здесь жили. Это не были евреи, то есть «обрезанные», это были поселенные по приказу императора Адриана колонисты – греки и сирийцы. Они и стали новыми жителями и строителями Элии. Подавляющее их большинство было язычниками, но были и христиане. Вот как об этом пишет Евсевий Кесарийский: «Так пришел в запустение город иудеев; никого не оставалось из старых жителей, и его заселил чужой народ; здесь возник потом римский город с другим именем: его назвали Элией в честь императора Элия Адриана. Тамошняя Церковь составилась тоже из язычников, и первым после епископов из обрезанных принял служение в ней Марк» (Евсевий История. 4.6).
В 160 году Палестину посетил св. Мелитон Сардийский, и ему показывали это место. Оно оказалось посреди города, у рыночной площади, что потом св. Мелитон описал в Слове на Пасху: «Ныне же посреди широкой площади и города, посреди города и на виду у всех произошло неправедное убийство Праведника» (Мелитон Слово на Пасху. 94). То есть, святой Мелитон даже не мог представить, что во времена Христа все выглядело иначе.
Кстати, языческий город с новостройками, где ничто не напоминало тот город, который знал Христос, совсем не производил впечатления на посещавших город христиан. Мелитон писал: «Драгоценен был дольний Иерусалим, ныне же обесценился из-за горнего Иерусалима» (Мелитон Слово на Пасху. 45).
Новый город настолько не связывался жителями с прежним городом, что его уже никогда не называли Иерусалимом, а христианский епископ жил не здесь, а в другом палестинском городе – Кесарии.
В 313 году епископом Кесарии и всей Палестины стал Евсевий, выдающийся церковный историк и писатель. Он знал о месте Голгофы и говорит об этом в труде «Ономастикон», в котором описал все известные ему библейские места Палестины: «Голгофа, краниево место, где был распят Христос; оно указывается в Элии, к северу от горы Сион».
Мы видим, что в его время ничто не напоминало о некогда бывшей здесь горе, можно было лишь указывать это место.

А Голгофа была!.. Только не снаружи, а внутри, под землей.
313 год становится переломным для Церкви. Сам Господь приходит на помощь Своей Церкви, измученной гонениями, которые продолжались без малого уже триста лет. Император Константин имел видение от Господа Иисуса Христа и одержал чудесную победу. Константин легализует христианство, гонения прекращаются, и по всей Римской империи начинается возведение храмов.
Через какое-то время состоялся Первый Вселенский собор, на котором в защиту православного учения (в борьбе с арианством) выступил епископ из Элии Макарий. Этот Макарий и предложил императору Константину смелый и великолепный план: разрушить храм Венеры и очистить место, на котором был Распят и где потом Воскрес Иисус Христос.
Константину этот план понравился. Работы начались в том же 325 году.
Это было непросто, поскольку нужно было демонтировать массивную плиту, на которой был поставлен храм Венеры. Христиане не просто работали, а в прямом смысле совершали очищение этого места от мерзости. Евсевий, естественно, современник этих событий, сообщает, что убирали не только камни, но срыли и пласт грунта под храмом Венеры, чтобы «землю, оскверненную идольскими возлияниями, вывезти как можно далее оттуда» (Евсевий Жизнь Константина 3.27).

По правде говоря, христиане мало рассчитывали на успех. Слишком невероятным казалось им то, что после широкомасштабных языческих работ что-то осталось от Голгофы времен Христа. Но через два года произошло событие, потрясшее всех. Была обнаружена гробница, засыпанная в свое время строителями храма Венеры мусором. Евсевий пишет, что гробница была найдена «сверх всякого ожидания» и что даже императору Константину это представилось «предметом выше всякого удивления» (Евсевий Жизнь Константина. 3.28,30).
В связи с уникальной находкой был составлен план дальнейших работ. Было решено расчистить это место, убрав скалу стен и потолка гробницы (она представляла собой пещеру), так, чтобы погребальное ложе, на котором Воскрес Христос, стояло посередине зала. Затем вырубить и обтесать более 450 кубометров камня для постройки храма, получившего название «Анастасис» – «Воскресение». Над самим ложем соорудить часовню – кувуклию. Перед кувуклией разбить уютный сад, который бы напоминал о саде вокруг гробницы, где женщины, пришедшие оплакать Иисуса, узнали о Его Воскресении.
В ходе работ была обнаружена скала, которую отождествили с вершиной Голгофы. Так как все, что осталось от этой скалы, заключено сейчас в храме Гроба Господня, сложно сказать что-то определенное о ее первоначальном виде. Можно представить, что она была похожа на лысый череп, отчего и получила такое название – Голгофа. По благочестивому преданию, в ходе расчистки древних цистерн (выкопанных в скале еще за столетия до Рождества Христова гигантских пещер для воды – запас на случай засухи) были обнаружены остатки Креста, на котором был Распят Христос.

 

^ Крест

Даже человек, мало знакомый с исследованиями о Смерти Христовой, где-то да слышал, что Иисус нес на Голгофу не весь крест, а его горизонтальную перекладину. Судя по тому, что мы знаем о древних распятиях, это правда.
Вертикальные столбы стояли на месте казни (а Голгофа использовалась как место казней), намертво закрепленные в скале. Осужденные же несли к месту казни перекладину, на которой закрепят руки и которую потом прибьют или привяжут к этому столбу. Часто для перекладины использовали длинный деревянный брус – так называемый «патибулум», которым запирали двери. Этот засов обычно весил около 50 кг.

 

^ Симон Киринеянин

Синоптики рассказывают, что, когда Иисус шел на Голгофу, под тяжестью Креста Он изнемог. Тогда римские воины остановили некоего человека и заставили его нести Крест: И заставили проходящего некоего Киринеянина Симона, отца Александрова и Руфова, идущего с поля, нести крест Его (Мк. 15:21).
Марк дает подробные сведения о человеке и его детях. Похоже, что в общине христиан, к которой принадлежал Марк (римские христиане), этих сыновей знали. Не значит ли это, что они были христианами? Матфей и Лука жили в Сирии и этих людей не знали, поэтому сократили историю, убрав упоминание сыновей. Иоанну эта история также ни о чем не говорит, и он ее вообще опускает.
Этот эпизод – подлинная историческая зарисовка, но, по мнению Евангелистов, он не несет какого-то богословского смысла, чтобы на нем останавливаться или как-то обыгрывать, давать ему второй, символический, уровень смысла. Для Марка это важно, потому что, по-видимому, речь идет о знакомых его читателям людях, для других же Евангелистов эта история ни о чем не говорит.

С точки зрения реконструкции событий Страстей этот эпизод важен, так как показывает, до какого состояния был доведен Иисус – молодой, физически крепкий и выносливый человек. Вероятней всего, причиной тому было жестокое избиение плетью.

Эта картина Брейгеля замечательна тем, что художник изобразил не внешнюю сторону события, – шествия Иисуса на Голгофу, – а внутреннюю. Здесь на лицах людей, участвующих в Распятии Христа, проявилось их внутреннее состояние.

 

^ Иисуса оплакивают дочери Иерусалима

Только у Луки мы находим уникальную «речь» Христа, произнесенную во время Крестного пути:
И шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем. Иисус же, обратившись к ним, сказал: дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших, ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие! тогда начнут говорить горам: падите на нас! и холмам: покройте нас! Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет? (Лк. 23: 27-31)
Здесь только в этом месте и только раз мы встречаемся с состраданием ко Христу со стороны иудеев. Это очень важно, ибо это значит, что не все евреи были против Иисуса, не все желали Ему смерти. Да, суд осуществила группа особых людей, требовала распятия во дворе Пилата специально собранная и подученная толпа. Но когда процессия вылилась за стены тюрьмы, на улицу, обнаружилось, что многие любили Христа.
Впрочем, тут есть вот какой момент: женщины оплакивают Христа как профессиональные плакальщицы. Наше «плакали и рыдали» правильнее перевести как «били себя в грудь и жаловались/плакали». Так описывался ритуал оплакивания покойников. Не было ли это оплакивание Иисуса формальным, как то было положено делать в отношении осужденных на смерть преступников?
Конечно, хочется верить, что эти женщины совершенно искренне оплакивали Господа.

Христос говорит, что наступают дни, когда счастливы будут бездетные, ибо грядет великое бедствие и родителям, имеющим детей, придется испытать великую скорбь от мучений их детей. Мы знаем, что через 35 лет после Распятия Иисуса началась Иудейская война, достигшая страшной развязки в 70 году 1-го века. Иудея была опустошена, Иерусалим взят в блокаду, пока не умерли от голода почти все жители, затем город был захвачен и оставшиеся в живых перебиты. Сам святой город был стерт с лица земли…

Многие ученые сомневаются, что эта «речь» Иисуса передана дословно. Дело в том, что она «смонтирована» из пророческих текстов Исаии и Осии:
…Возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, немучившаяся родами (Ис. 54:1)
…И скажут они горам: «покройте нас», и холмам: «падите на нас» (Ос. 19:8).
Сложно представить, чтобы Иисус в таком страшном состоянии, в каком Он находился, изъяснялся библейскими текстами.
Может быть, Иисус говорил нечто подобное, а первохристианская община, сохранявшая предание о Страстях, подобрала адекватные известные цитаты для передачи Его слов, сказанных во время Крестного пути?

Интересно выражение: Если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?
Здесь неверный перевод; в оригинале не «зеленеющее», а «сырое, влажное». Возможно, это поговорка плотников, и она означает, что если сырое дерево срубают и пускают на плотницкие нужды, не тем ли более сухое дерево обречено? Так и Израиль духовно мертв и практически обречен на наказание Божие. Вполне возможно, что это подлинные слова Христа, который от мнимого отца Иосифа унаследовал профессию строителя и плотника.

Иисус несет Крест на Голгофу.

Икона св. Вероники. Согласно древней легенде, одна из женщин – св. Вероника, подала Иисусу, несущему Крест, плат вытереть пот. И на нем чудесным образом запечатлелся Лик Христа.

 

^ Табличка с надписью вины

Осужденные на смерть несли на груди табличку с надписью, означающей их вину. Потом эту табличку прибивали ко кресту. Табличка называлась по-латыни titulus, отсюда наше: титул.
Евангелисты немного расходятся в свидетельствах о «титуле» Христа.
Марк: И была надпись вины Его: Царь Иудейский (Мк. 15:26);
Матфей: Поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский (Мф. 27:37);
Лука: И была над Ним надпись… Сей есть Царь Иудейский (Лк. 23:38);
Иоанн: Пилат же написал и надпись, и поставил на кресте. Написано было: Иисус Назорей, Царь Иудейский… написано было по-еврейски, по-гречески, по-римски (Ин. 19:19).

Самый точный вариант текста дает Иоанн. Интересно, что только у Иоанна указано, что надпись была на трех языках (в нашем переводе это же у Луки, но это более поздняя вставка; только Иоанн говорит о трехъязычии надписи).
Это, вероятно, потому, что на еврейском говорили живущие в той стране иудеи, греческий был языком международного общения, принятым в ту пору, латынь же – официальным языком римской системы управления, которая вынесла Иисусу приговор.
Некоторые библеисты считают, что надпись была сделана только на одном языке, и Иоанн, сообщая о трехъязычии, подчеркивает универсальное значение Явления Христа: Его Пришествие актуально для всего мира, Он пришел для всех народов.
Что касается таблички, то тут есть еще один интересный момент: табличка содержала имя человека и его вину. Но надпись, вывешенная над Христом, беспрецедентна. Иисус титулуется Царем Иудейским. Пилат вкладывает в это злую иронию над евреями (Первосвященники же Иудейские сказали Пилату: не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил: Я Царь Иудейский. Пилат отвечал: что я написал, то написал  – Ин. 19:21-22.) Именно поэтому нет сомнений в исторической достоверности этой надписи; первые христиане просто не могли выдумать такое.

В Риме есть церковь, называющаяся необычно: «Санта-Кроче-ин-Джерусалемме» – «Святого Креста на Иерусалиме». Такое название церковь получила потому, что была построена на земле, привезенной в мешках из Иерусалима по повелению царицы Елены, матери императора Константина Великого.
В этой церкви, в особой комнате – реликварии, хранятся святыни. Одна из них – колоссальной ценности: это часть той самой таблички, что была прибита над головой Спасителя.
Надпись эта, повторю, была выполнена на древнееврейском, латинском и греческом языках. На древней дощечке, которая сначала пролежала 250 лет под землей, а потом хранилась 1700 лет в церкви, вся надпись не сохранилась. Сохранились слова «Назарянин Царь» на греческом и латинском языках, от надписи на древнееврейском видны лишь следы букв. Края дощечки обломаны: они крошились от времени, а также их обламывали намеренно, потому что в древности многие храмы и известные люди желали иметь частицу такой великой святыни и эти частицы им посылали.

Впервые титло было исследовано в 1995 году историком Марией-Луизой Ригато из Католического университета. Она его впервые сфотографировала, взвесила. Она выяснила, что, скорее всего, табличка выполнена из орехового дерева; ее точный вес – 687 г, длина – 25 см, ширина – 14 см, толщина – 2,6 см. Так как дощечка очень древняя, она поражена грибком, изъедена жуками и червями.
В 1998 году немецкий ученый Михаэль Хеземанн провел графическое исследование титла и пришел к выводу, что шрифт, которым сделаны надписи, относится к первому столетию нашей эры. Хеземанн – а также группа палеонтологов-лингвистов из израильских университетов, Мария-Луиза Ригата, известный папирусолог Карстен Петер Тид и другие ученые – подтвердили это. Например, на дощечке все надписи выполнены справа налево, как пишут евреи. Историкам известно, что был лишь один период, когда документы в Палестине писались таким необычным образом, – это была середина 1-го века.
Впрочем, радиоуглеродный анализ отнес титло не ранее, чем к X веку. Ученые, безусловно доверяющие радиоуглеродному анализу, отрицают подлинность святыни. Другие ученые, принимающие в расчет, что на показания радиоуглеродного способа датировки влияют многие причины, а также доверяющие экспертизе лингвистов, признают табличку подлинной.

Титулус Христа, хранящийся в Санта-Кроче-ин-Джерусалемме в Риме.

…

И привели Его на место Голгофу, что значит: Лобное место. И давали Ему пить вино со смирною; но Он не принял (Мк. 15:22-23) На основании Притч 31:6 – Дайте сикеру погибающему, у евреев возник обычай осужденным на казнь давать пить специальное вино с маслом смирны (греч. эсмирнисменон). Это вино обладало небольшим наркотическим эффектом и притупляло ощущения. Иисус совершенно сознательно идет на Смерть, Он осознанно должен пройти через все этапы страшного пути, поэтому Он отказывается от наркотика.
Матфей сообщает трогательную подробность: Иисус был в таком измученном состоянии, Он так хотел пить, что, когда предложили питие, взял его и даже стал было пить. Но тут же понял, что это за вино (а это был наркотик), и отказался: дали Ему пить уксуса, смешанного с желчью^[7]; и, отведав, не хотел пить. (Мф. 27:34)

 

^ Вознесение на Крест

Был час третий, и распяли Его (Мк. 15:25).
Час третий, по еврейскому счислению, – около 9 утра.
Руки Иисуса прибили к перекладине, которую Он нес на Голгофу, ноги^[8] – к вертикальному столбу. Возможно, под ногами Спасителя был маленький выступ (перекладина), на который Он мог опереться ногами, чтобы приподняться и глотнуть воздуха.

Там распяли Его и с Ним двух других, по ту и по другую сторону, а посреди Иисуса (Ин. 19:18).

Вот как, на основании исторических исследований, воссоздает картину Распятия протодиакон Андрей Кураев:
«Суть ее состоит в том, что человеческое тело повисает на кресте таким образом, что точка опоры оказывается в груди. Когда руки человека подняты выше уровня плеч и он висит, не опираясь на ноги, вся тяжесть верхней половины тела приходится на грудь. В результате этого напряжения кровь начинает приливать к мышцам грудного пояса и застаивается там. Мышцы постепенно начинают деревенеть. Тогда наступает явление асфиксии: сведенные судорогой грудные мышцы сдавливают грудную клетку. Мышцы не дают расширяться диафрагме, человек не может набрать в легкие воздуха и начинает умирать от удушья. Такая казнь иногда длилась несколько суток. Чтобы ускорить ее, человека не просто привязывали к кресту, как в большинстве случаев, а прибивали. Кованые граненые гвозди вбивались между лучевыми костями руки, рядом с запястьем. На своем пути гвоздь встречал нервный узел, через который нервные окончания идут к кисти руки и управляют ей. Гвоздь перебивает этот нервный узел. Само по себе прикосновение к оголенному нерву – страшная боль, а здесь все эти нервы оказываются перебиты. Но мало того, чтобы дышать в таком положении, у него остается только один выход – надо найти некую точку опоры в своем же теле для того, чтобы освободить грудь для дыхания. У прибитого человека такая возможная точка опоры только одна – это его ноги, которые также пробиты в плюсне. Гвоздь входит между маленькими косточками плюсны. Человек должен опереться на гвозди, которыми пробиты его ноги, выпрямить колени и приподнять свое тело, тем самым ослабляя давление на грудь. Тогда он может вздохнуть. Но поскольку при этом руки его также прибиты, то рука начинает вращаться вокруг гвоздя. Чтобы вздохнуть, человек должен повернуть свою руку вокруг гвоздя, отнюдь не круглого и гладкого, а сплошь покрытого зазубринами и с острыми гранями. Такое движение сопровождается болевыми ощущениями на грани шока.
…Евангелие говорит, что страдания Христа длились около шести часов. Чтобы ускорить казнь, стража или палачи нередко мечом перебивали голени распятому. Человек терял последнюю точку опоры и быстро задыхался. Стражники, охранявшие Голгофу в день распятия Христа, торопились, им нужно было закончить свое страшное дело до заката солнца по той причине, что после заката иудейский закон запрещал прикасаться к мертвому телу, а оставлять эти тела до завтра было нельзя, потому что наступал великий праздник – иудейская Пасха, и три трупа не должны были нависать над городом. Поэтому команда палачей торопится. И вот, св. Иоанн специально отмечает, что воины перебили голени двум разбойникам, распятым вместе со Христом, но Самого Христа не коснулись, потому что видели, что Он был мертв. На кресте заметить это нетрудно. Как только человек перестает без конца двигаться вверх-вниз, значит, он не дышит, значит, он умер…»

Невероятный парадокс: унизительная мучительная смерть, и она же – Возвышение и Прославление Иисуса! Перечитайте строчку, с которой я начал эту главку, и обратите внимание: Иисус распят как Царь (и об этом же, по иронии судьбы или по Промыслу Божию, говорит табличка над Его головой) – Он посреди двух, как царь, восседает на троне в окружении свиты.
Это не случайная ассоциация. Евангелисты, и особенно Иоанн, большое значение придают Смерти Иисуса как пути к Прославлению. Можно даже сказать, что Евангелист Иоанн Крестную Смерть понимает в первую очередь как способ Прославления. Иоанн часто использует глагол ипсо – возвышать, прославлять. Этот глагол используется и при описании Крестной Смерти, и при описании Вознесения и Славы Иисуса.
Иоанн в такой форме передает слова Христа:
И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому (Ин. 3:14);
Иисус сказал им: когда вознесете Сына Человеческого, тогда узнаете, что это Я… (Ин. 12:32).

История Страстей в изложении Иоанна – вся наполнена образами полномочной власти Иисуса. Иисус заранее знает предателя (Ин. 6:70) и Сам стремится ускорить событие (Ин. 13:27). При аресте роль Иуды и воинов сводится к нулю: Иисус Сам предает Себя в их руки, ответив формулой самооткровения: «Это Я», и оговаривает, чтобы отпустили Его учеников. На суде у Пилата Иисус предстает как Царь и даже берет на Себя роль судьи (Ин. 18:28–19:16). Не прося никого о помощи, Он Сам несет Крест и уже на Кресте проявляет заботу о Матери и учениках. Прежде чем воины перебивают Ему голени, Он умирает по собственному волеизъявлению. Рефрен всего повествования Иоанна о Страстях Христовых – Его слова: Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее (Ин. 10:18).

Итак, Иисус вознесен на Крест. Он наг и окровавлен, пришпилен ко Кресту, оплеван, осмеян, «нормальные» люди уже отвернулись от Него, забыли Его и спешат по своим делам. Но Он – не растоптан! Он – на Троне! Он – Царь и Господь!

Храм Гроба Господня. Голгофа. Именно в этом месте стоял Крест Христов.

Так в конце 19-го века ученые представляли Распятие Христово.

Современная попытка научной реконструкции Распятия Христова.

Примерно так на самом деле происходило Распятие.

 

^ Насмешки толпы

Над Распятым Иисусом издевалась толпа, а по сообщению Марка – еще и воины. Толпа говорила, что, будь Иисус тем, за кого Он Себя выдает, Бог бы помог Ему.
«Историческая достоверность этого сообщения в целом не вызывает сомнения по трем причинам: во-первых, оно соответствует известному нам римскому обычаю устраивать распятие в публичном месте именно с целью выставить жертву на публичное поношение; во-вторых, это сообщение соответствует и известному нам представлению о смерти в позднем иудаизме (см., напр., Пс. 21:7-8 или Прем. 2:18,20): человек, состоящий в особых отношениях с Богом, не подвергся бы позорной казни; и, наконец, в-третьих, насмешки пародируют те обвинения, которые были предъявлены Иисусу на суде» (Ж. Грин).

Мы можем предположить, что много злого и ироничного услышал Спаситель на Кресте. Желая показаться остроумными перед другими, Его хулили и над Ним смеялись наперегонки. Но Евангелист приводит лишь несколько фраз, которые ему показались созвучными с текстом, популярным во времена Христа. Это книга Премудрости Соломона, считающаяся у нас неканонической, но печатающаяся как приложение к Ветхому Завету:
Устроим ковы праведнику, ибо он в тягость нам и противится делам нашим, укоряет нас в грехах против закона и поносит нас за грехи нашего воспитания; объявляет себя имеющим познание о Боге и называет себя сыном Господа; он пред нами — обличение помыслов наших. Тяжело нам и смотреть на него, ибо жизнь его не похожа на жизнь других, и отличны пути его: он считает нас мерзостью и удаляется от путей наших, как от нечистот, ублажает кончину праведных и тщеславно называет отцом своим Бога. Увидим, истинны ли слова его, и испытаем, какой будет исход его; ибо если этот праведник есть сын Божий, то Бог защитит его и избавит его от руки врагов. Испытаем его оскорблением и мучением, дабы узнать смирение его и видеть незлобие его; осудим его на бесчестную смерть, ибо, по словам его, о нем попечение будет». Так они умствовали, и ошиблись; ибо злоба их ослепила их, и они не познали тайн Божиих… (Прем. 2:12-22).

Иисус смотрит с Креста…

 

^ И о одежди Моей меташа жребий…

Распявшие Его делили одежды Его, бросая жребий, кому что взять (Мк. 15:24).
У римских солдат деньги на одежду вычитали из жалования. Если воин получал одежду из дома или добывал самостоятельно, то денег, соответственно, вычиталось меньше. Вот почему одежда осужденного считалась хорошей добычей. О ней солдаты бросают жребий. Для жребия использовали либо камушек, на одной из сторон которого было что-то написано, либо кости-кубики с нанесенными цифрами. Комбинация больших цифр была выигрышной…

Как мы говорили выше, многие ученые из-за того, что в рассказе о Страстях Иисуса, и особенно о Распятии, практически каждая фраза имеет параллель с Ветхим Заветом, предположили, что все подробности Распятия придуманы, вернее, искусственно сконструированы первыми христианами. Причем сконструированы таким образом, чтобы показать, что Иисус пришел во исполнение пророчеств, что весь путь Страстей Иисуса, вплоть до мелочей,, предсказан Ветхим Заветом.
Но сегодня большинство экзегетов отказались от такой интерпретации Евангельской истории о Страстях. В основе рассказа Евангелистов лежат подлинные исторические свидетельства. Хотя совершенно нормально, что эти подлинные сведения были интерпретированы или поданы таким образом, чтобы они указывали на Ветхий Завет.
Вот и этот эпизод с делением одежд. Нужен ли был он для рассказа о Распятии? Едва ли. Он ничего не прибавил к истории Страстей, мало ли чем занимались палачи. Но если вспомнить, что об этом дележе одежд Божьего Помазанника есть предсказание (Можно было бы перечесть все кости мои; а они смотрят и делают из меня зрелище; делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий. Пс. 21:18-19), то этот рассказ засияет новыми красками.

Как я сказал чуть выше, палачи действительно имели право на одежду казненного. Но если Синоптики об этом сообщают незатейливо (естественно, намекая на Пс. 21), то Иоанн вводит в рассказ еще и другие глубокие символы: Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху (Ин. 19:23).
Четыре части – четыре конца Вселенной, что указывает на то, что проповедь Христова будет обращена всему свету. А тканность хитона (т.е. нижней рубашки) одной ниткой – «сверху», указывает на Первосвященство Христа. Дело в том, что хитон иудейского первосвященника тоже был соткан из одной единственной нити, как об этом сообщает Иосиф Флавий (Флавий Древности. 3.7).
Христос – Новый Первосвященник, Который теперь и будет осуществлять нашу связь с Богом.

 

^ Молитва Иисуса за палачей

Закон повелевал палачам сторожить распятых, чтобы тех не унесли родственники или друзья. Так же было и со Христом. Мы легко можем себе представить этих воинов, включившихся во всеобщую потеху глумления над Иисусом. Парадокс, но именно в этот момент евреи и римские воины, извечные враги, были заодно, были как бы товарищами. Их объединило пьянящее чувство власти над беззащитным, чувство вседозволенности в издевательствах над «смертником», то есть, человеком, лишенным всяческих прав и человеческого статуса.
Как относился ко всему этому Иисус? Он – молился за этих людей
Лука приводит трогательную молитву Христа за палачей: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23:34). Эта молитва очень похожа на то, что говорил Иисус, поэтому, скорее всего, это подлинные слова, чудом сохраненные преданием, тем самым уникальным источником, который был в распоряжении только Луки.
В пользу подлинности этих слов говорит и то, что в ряде древнейших рукописей они отсутствуют. Возможно, переписчикам не нравилось, что Иисус просит простить злодеев: отношения с евреями тогда очень накалились.

Позволю себе немного отойти от сухой историко-критической реконструкции Страстей Христовых, которой мы занимаемся. Просто слишком сильны, глубоки, прекрасны эти слова, чтобы вот так просто мимо них пройти.
Тема неведения… А ведь, действительно, зная, что они творят, разве поступали бы иудейские вожди так? Мы подчас слишком увлекаемся осуждением иудеев, предавшим Христа на Смерть, однако вряд ли они были законченными негодяями. Да, у них были свои соображения, свои представления, стереотипы, от которых они не могли отойти, но они не были кровавыми убийцами в полном смысле этого слова. И первые христиане, которым наверняка так хотелось говорить злые слова в адрес этих людей, отдавали себе отчет, что это было по неведению. Именно этими словами начинает Ап. Петр проповедь, исполнившись Святым Духом: Но вы от Святого и Праведного отреклись, и просили даровать вам человека убийцу, а Начальника жизни убили… Впрочем, я знаю, братия, что вы, как и начальники ваши, сделали это по неведению (Деян. 3:14-15,17.).
Эти же слова потом звучат в покаянных словах Ап. Павла: меня, который прежде был хулитель и гонитель и обидчик, но помилован потому, что [так] поступал по неведению, в неверии (1 Тим. 1:13).

А сколькие люди сегодня ненавидят Христа, борются с христианством, с Добром, с Истиной… И как хочется нам отослать этих людей поглубже в ад. Но  – отрезвляют слова: Отче! прости им, ибо не знают, что делают…

 

^ Разбойники…

Евангелисты сообщают о том, что по правую и по левую стороны от Христа были распяты разбойники. Это не грабители с большой дороги, а зелоты, которые учинили мятеж против римских властей.
Только Лука сообщает уникальные подробности о беседе разбойников с Иисусом. Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? и мы [осуждены] справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю. (Лк. 23:39-43).

Марк и Матфей говорят, что разбойники хулили Христа. Это очень логично. Дело в том, что разбойники получили законное наказание за свои действия – вооруженную борьбу против Рима. А Иисус подобной деятельностью не занимался и все равно был осужден. Можно предположить, что разбойники осмеивали Христа за Его отказ от борьбы против врагов, за Его «слабость», которая все равно не спасла Его и привела к казни. Зелоты презирали тех, кто отказывался от вооруженной борьбы, как людей слабых и компромиссных.
Но Лука сообщает, что один из разбойников признал во Иисусе – Мессию. И разбойник обращается ко Христу с просьбой вспомнить о нем, когда Тот придет во Славе, чтобы судить мир. И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю.
Эти слова – единственное в Новом Завете определенное обещание человеку Спасения. Естественно, что этот случай всегда привлекал внимание проповедников и христианских мыслителей. Они обращали внимание на две принципиальные вещи:
Первая: Для Спасения нужно уверовать, что Иисус – Сын Божий и Спаситель.
Вторая: Принять дар Вечной Жизни можно в любой момент твоей жизни, даже если так получилось, что вся жизнь прошла без веры. Даже если человек уверует на смертном одре, он все равно может быть введен в Рай.

В христианском предании уверовавший разбойник называется Благоразумным разбойником.
Первое христианское сочинение, посвященное этому разбойнику, оставил философ св. Аристид около 130 года: «О, как меня поразило это восклицание разбойника и ответ на него Распятаго! Позволь, слушатель внимательный, не пройти молчанием это таинство: в нем содержится чудодейственная некая сила. Ибо и само Евангельское повествование говорит, что Распятый находился на Кресте, как простой какой-либо смертный, быв пригвожден к нему, но быв распят во исполнение предсказаний пророков, а окрест стояла великая толпа иудеев, приготовляющих смерть Господу. Ты видишь здесь во всеоружии самую смерть, – облеченнаго в оружие воина близ креста, горькую желчь, приготовленную для питья, подвигшияся основания земли, изменившияся законы природы, день, одетый мраком ночи, раздранную завесу храма, разделенныя одежды Распятаго и тунику Его, отданную по жребию, небесныя воинства ужасающияся, потрясенную страхом природу вышних и преисподних, исполнившияся предсказания пророков.
Что же Распятый? Совершилось! (Ин. 19:30), говорит. Мудрый разбойник оказался здесь мудрейшим, слыша этот спасительный глас. Ибо хотя руками распростертыми и ногами пригвожден был ко кресту, но свободным языком своим произвел движение и произнес мольбу: вера, хранившаяся в его сердце, произнеся Его имя, возгласила: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! На это Распятый ответил: ныне же будешь со Мною в раю».

Подробнейшим образом история о Благоразумном разбойнике была рассмотрена св. Иоанном Златоустом в его беседе «О кресте и разбойнике, и о втором пришествии Христа, и о непрестанной молитве за врагов»: «Но что такого обнаружил, скажешь, разбойник, чтобы после креста получить рай? Хочешь, кратко укажу тебе доблесть его? Когда Петр отрекся долу, тогда разбойник исповедал горе. Говорю это, не Петра порицая, – да не будет! – а желая показать величие души разбойника. Ученик не вынес угрозы ничтожной девушки, а разбойник, видя, как весь предстоящий народ кричит, беснуется и бросает хулы и насмешки, не обратил на них внимания, не посмотрел на видимое ничтожество Распятого, но, проходя все это мимо очами веры и оставив ничтожные препятствия, познал Владыку небес и, припав к Нему, говорил: помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствие Твое. Не оставим вниманием этого разбойника и не постыдимся взять в качестве учителя того, кого Господь наш не устыдился ввести первым в рай».

Златоуст обращает внимание на то, что Благоразумный разбойник, в отличие от других людей, «не видел ни воскрешаемого мертвеца, ни изгоняемых демонов, не видел повинующегося моря; Христос ничего не сказал ему ни о Царстве, ни о геенне», но при этом он «исповедал Его прежде всех».

Святые отцы размышляли о том, каким образом стало возможно Спасение разбойника, за которым, насколько известно, никаких добрых дел не числилось. Появилась мысль, что разбойник был крещен (своей кровью, или Кровью и водой, брызнувшими из пронзенного бока Христова).
Священномученик Киприан Карфагенский, сказав, что мученики оказываются «крещены славнейшим и величайшим крещением крови», продолжает: «а что крестившиеся своею кровью и освятившиеся страданием достигают совершенства и получают благодать Божественного обетования, это показывает тот же Господь в Евангелии, когда говорит разбойнику, верующему и исповедующему в самом страдании, что он будет с Ним в раю» (Письмо 60, к Юбаяну).
Преп. Ефрем Сирин говорит: «разбойник получил окропление отпущения грехов через таинство воды и Крови, истекших из бока Христа» (Толкование на Четвероевангелие, 20).
Св. Иоанн Златоуст также говорит, что «Христос крестил разбойника на кресте из своей раны, и он тотчас удостоился отверзть двери рая» (Слово о возвращении из Азии в Константинополь). В другом месте святой Иоанн рассматривает этот вопрос подробнее: «Разбойнику было обещано Спасителем спасение; между тем ему времени не было и не удалось осуществить свою веру и просветиться (крещением), а ведь было сказано: “кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие” (Ин. 3:5). Не было ни случая, ни возможности, не было для разбойника и времени креститься, потому что он висел тогда на кресте. Спаситель, однако, нашел выход из этого безвыходного положения… Христос устроил так, что после страданий один из воинов копьем пронзил ребро Господа и из него истекла кровь и вода (Ин. 19:34)… – не просто вытекла, но с шумом, так что брызнула на тело разбойника; ведь, когда вода выходит с шумом, она производит брызги, а когда вытекает медленно, то идет тихо и спокойно. Но из ребра кровь и вода вышли с шумом, так что брызнула на разбойника и этим окроплением он был крещен» (О ревности и благочестии, и о слепорожденном).

Вместе с тем необходимо сделать некое предостережение. История с разбойником в церковном благочестии сыграла и отрицательную роль. В сознании закрепилось порочное убеждение, что достаточно покаяться, хотя бы на смертном одре, и тебе все грехи (даже разбой и убийства) будут прощены и ты попадешь, по примеру покаявшегося разбойника, в Рай.
Поэтому правильней рассматривать пример этого разбойника не в перспективе его мгновенного помилования, а в перспективе удивительной перемены, произошедшей с ним и сделавшей возможным его помилование. Разбойник уверовал во Христа, его душа приняла правильный вектор развития и ориентации, именно это позволило ему исповедать Иисуса как Господа. Можно уверенно сказать, что если бы разбойник выжил, то он навсегда остался бы учеником Христовым, христианином.

Большое полотно В.Нестерова «Страшный Суд», эскиз к росписям Владимирского собора в Киеве (Третьяковская галерея, Москва).

Обратим внимание на странного персонажа с крестом, входящего в Царство Божие одним из первых. Это Благоразумный разбойник.

 

^ Женщины при Кресте

Евангелисты сообщают, что за Распятием наблюдали женщины – некоторые Его ученицы.
Были [тут] и женщины, которые смотрели издали: между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего и Иосии, и Саломия (Мк. 15:40); Все же, знавшие Его, и женщины, следовавшие за Ним из Галилеи, стояли вдали и смотрели на это (Лк. 23:49). Вообще родственники и друзья могли приближаться ко кресту, где умирал их близкий. Известно, что разрешалось даже кормить и поить умирающих. Однако мы не забываем, что распинали человека практически обнаженным^[9], чтобы муки от физических страданий усугублялись стыдом от наготы и насмешливыми взглядами и шутками окружающих. Возможно, что женщины не стали приближаться ко Кресту, чтобы не оскорбить Христа своими взглядами.
Упоминая учениц Христовых, Синоптики хотели подчеркнуть исполнение пророчеств: А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об единородном сыне (Зах. 12:10).

Но у Иоанна эта история со свидетельницами Распятия обрастает подробностями. Иоанн говорит, что среди учениц и почитательниц была и Мать Иисуса: При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина. Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе (Ин. 19:25-27).
Иоанн не уточняет, на каком расстоянии стояли женщины, но, возможно, на таком, на каком можно было им что-то крикнуть. На иконах изображается, что Мария и любимый ученик стояли совсем рядом с Крестом, но едва ли, потому что Мария, по словам Евангелий, стояла вместе с другими женщинами. Впрочем, нет ничего невероятного в том, что Мать подошла к самому Кресту, тогда как другие женщины не стали приближаться.

Обращение Иисуса к Марии и ученику очень важно. Даже если это была просто частная просьба – позаботиться о Матери, Иоанн превращает эту историю в богословский рассказ, насыщенный многозначительными деталями.

Во-первых, этот эпизод доносит до нас важную вещь: Богородица стала жить у Иоанна. Дети, у которых Мария могла бы поселиться, в их семье были. Дети, названные в Евангелии «братьями и сестрами» Христа, от Иосифова ли первого брака, двоюродные-троюродные, – это неважно, в любом случае дети были. Это важно знать, потому, что на Востоке женщина не имела своего дома и жила с мужем, а в случае смерти мужа – с теми детьми, к которым переходил дом по наследству. Жить в чужом доме, при наличии живых детей, было в Израиле огромным позором для детей, поэтому, если бы Мария захотела поселиться у кого-то из родственников, Ее обязательно приняли бы.
Но она поселилась с Иоанном, и совсем не потому, что отношения с родственниками не складывались – культура того времени не подразумевала таких тонких материй: родственник есть родственник, и этим все сказано. Скорее это указание на новый уровень родства, который складывался в общине учеников Христовых. Христос все время говорит, что кровное родство ничего не значит, что гораздо важней духовное родство: …Указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь (Мф. 12:49-50). Ученики Христовы – все между собою братья и сестры, и каждый относится к другому, как к близкому человеку.

Второе: Иисус не только поручает Мать ученику, но и его усыновляет Своей Матери. Это очень важно – в лице любимого ученика Христос усыновляет Матери всех своих учеников, всех нас, навсегда!

Третье: Во всем этом рассказе есть очевидные параллели с рассказом книги Бытие о сотворении женщины и приведении ее к мужчине: И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою (Быт. 2:22-23). Мария в разбираемом рассказе Евангелиста Иоанна названа просто «Жена», то есть, Женщина. Она вручена ученику, как Ева приведена к Адаму. Она – Новая Ева! Если первая Ева была праматерью всех ветхих людей, то Мария – Новая Ева, Матерь всех чад Церкви, новых людей.

Четвертое: Кроме параллели с книгой Бытие, здесь есть еще более очевидная параллель, с другим рассказом самого Евангелиста Иоанна – с рассказом о претворении воды в вино на пиру в Кане Галилейской. Ключевые слова, помогающие увидеть эту связь: «женщина», «час», ключевое понятие: вино/кровь.
Сравните:
Иисус говорит Ей: что Мне и Тебе, Жено? еще не пришел час Мой (Ин. 2:4).
Говорит Матери Своей: Жено!.. И с этого часа^[10] ученик сей взял Ее к себе (Ин. 19:26-27).
Рассказ о браке в Кане стоит в начале Служения Иисуса, как бы открывает Служение, второй же рассказ стоит в конце Служения и закрывает его. Выражение час означает в Евангелии от Иоанна срок, время Спасения – Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел (Ин 12:27).
Тогда, в Кане, Христос предвещает Свою Смерть, превращая воду в вино, – намек на Его Кровь, излитую на Кресте, также намек на Кровь, которую мы принимаем в Причастии. Следуя просьбе Матери, Он дает, конечно, вино, но Он-то знает (автор Евангелия хотел, чтобы читатели это тоже знали), что по-настоящему хорошее вино – это не то, какое Иисус дал на браке (хотя людям казалось, что лучше и быть не может), а вино Спасения, даруемое нам в Евхаристии. Здесь нужно обратить внимание на игру смыслов: тогда вино намекало на Кровь, которая изольется, когда придет час и будет Смерть. Здесь Кровь, проливаемая на Кресте, намекает на вино Евхаристии, которого мы все причащаемся, чтобы иметь Жизнь Вечную.

Пятое: Обратим внимание, что Иоанн сначала подробно рассказывает о едином и неделимом хитоне Христа, затем сообщает об учениках, собравшихся у Креста. У нас эта связь неочевидна, ввиду неточного перевода, но в греческом оригинале она есть. Вот как у нас: Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху. Итак сказали друг другу: не станем раздирать его, а бросим о нем жребий, чей будет, – да сбудется реченное в Писании: разделили ризы Мои между собою и об одежде Моей бросали жребий. Так поступили воины. При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина. Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит… (Ин. 19:23-26).
В оригинале есть частица de, которую по-русски правильно перевести: же. Эта частица делает связку между сюжетами. Точный текст дает нам церковнославянский перевод: «Воини убо сия сотвориша. Стояху же при кресте…» Получается: «воины поступили так, а (тем не менее) при Кресте стояла группа учеников…»
Казалось бы, какая связь между целым хитоном, который делили воины, и группой учеников? А дело в том, что целый хитон символизирует Церковь^[11]. Хитон Христов – единый, и он знаменует единство, которое тут же показывают ученики Христовы, стоящие вместе.

Маленькая ротонда отмечает место, где стояли во время Распятия женщины и любимый ученик Иоанн.

 

^ Жажду

И вот опять совершенно реальная, жизненная зарисовка: Спаситель сильно страдает и хочет пить. …А один побежал, наполнил губку уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить (Мк. 15:36).
Иоанн говорит об этом подробно: После того Иисус, зная, что уже все совершилось, да сбудется Писание, говорит: жажду. Тут стоял сосуд, полный уксуса. [Воины], напоив уксусом губку и наложив на иссоп^[12], поднесли к устам Его. Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось! (Ин. 19:28-30)
Жажда Страдальца – совсем обычное дело. Как обычен и напиток – дешевое прокисшее вино, питье воинов и бедняков. Но тут же у человека, знакомого с Ветхим Заветом, возникает целый ассоциативный ряд образов. Кстати, искать эти образы нас подталкивает сам Евангелист, словами: да сбудется Писание.
И тут же вспоминаешь – разве не об этом мы читали в Псалтири: И я изнемог, ждал сострадания, но нет его, – утешителей, но не нахожу…. в жажде моей напоили меня уксусом. (Пс. 68:21-22).
И еще на память приходит любимая книга Иисуса и Древней Церкви – пророка Исаии. В 5-й главе там есть притча о винограднике. Вот она:
Воспою Возлюбленному моему песнь Возлюбленного моего о винограднике Его. У Возлюбленного моего был виноградник на вершине утучненной горы, и Он обнес его оградою, и очистил его от камней, и насадил в нем отборные виноградные лозы, и построил башню посреди его, и выкопал в нем точило, и ожидал, что он принесет добрые грозды, а он принес дикие ягоды. И ныне, жители Иерусалима и мужи Иуды, рассудите Меня с виноградником Моим. Что еще надлежало бы сделать для виноградника Моего, чего Я не сделал ему? Почему, когда Я ожидал, что он принесет добрые грозды, он принес дикие ягоды? Итак Я скажу вам, что сделаю с виноградником Моим: отниму у него ограду, и будет он опустошаем; разрушу стены его, и будет попираем (Ис. 5:1-5).
Как эта притча здесь к месту! Виноградник Израиля не приносит добрых плодов истинной веры и любви, а приносит «дикие ягоды» эгоизма и злобы. Вместо чаши душистого вина Израиль поднес Своему Мессии губку с винным уксусом…
Это «жажду», произнесенное Иисусом, обращено не только к тем людям и только тогда. Христос к каждому из нас и всегда обращается с этой просьбой, и что мы Ему принесем?.. Напоим ли Господа душистым вином нашей веры, любви, чистоты, добрых дел?..

И еще одно слово об этом. В православном богослужении Страстных дней постоянно звучит горькая нота, будто Спасителя поили уксусным вином, издеваясь над Ним. Но задумываешься: ведь это жест сострадания? Разве это было насмешкой?
И все же, скорее всего, это было именно насмешкой. Марк так повествует об этом: А один побежал, наполнил губку уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить, говоря: постойте, посмотрим, придет ли Илия снять Его (Мк. 15:36). Похоже, Иисус был в таком страшном физическом состоянии, что воины подумали, что развлечение может закончиться, если он потеряет сознание. Фраза: постойте, посмотрим, придет ли Илия снять Его, намекает на то, что воины ждали продолжения «шоу»^[13].

 

^ Последние слова земной жизни Иисуса

Каждый из Евангелистов дает свою версию.
Марк: Элои! Элои! ламма савахфани? – что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (Мк. 15:34);
Матфей: Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух (Мф. 27:50).
Лука: Иисус, возгласив громким голосом, сказал: Отче! в руки Твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух (Лк. 23:46).
Иоанн: Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось! И, преклонив главу, предал дух (Ин. 19:30).

Мы не знаем, какие слова были сказаны Иисусом последними. Может быть, это и не принципиально, но все же – как хотелось бы знать, о чем Иисус думал в последние минуты Своей жизни…
Наиболее достоверной кажется версия Марка. Что можно сказать в защиту этой версии? Марк привел фразу на смеси древнееврейского и арамейского языков, то есть, передал дословно то, что сказал Иисус, и потом дал перевод.
Далее: это страшные слова, которые говорят о богооставленности Иисуса, и вряд ли эти слова можно было просто так придумать, они не были для этого удобны. Кроме того, создается впечатление, что версии других Евангелистов о последних словах очень богословски мотивированы, так что если и пытаться увидеть некоторую «искусственность», то скорее, не у Марка, а у них.

Если это так, и слова Элои! Элои! ламма савахфани? – что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (Мк. 15:34) – на самом деле последние слова Иисуса, то что они значат?

Действительно, эти слова полны отчаяния; в них Христос словно сокрушается, что Бог, Который был с Ним всю жизнь, в эти страшные минуты покинул Его.
В западной, преимущественно протестантской богословской литературе считается, что эти слова являют нам истинное переживание Иисуса: Он испытал крайнюю степень отчаяния, потому что Бог Отец сокрыл Свой Лик.

Мог ли Иисус (Богочеловек!) пережить реальную богооставленность, то есть, мог ли перестать чувствовать связь с Отцом?
Святоотеческое богословие очень осторожно подходит к этому вопросу. Отцы опасались исказить православное учение о единении во Иисусе Христе двух природ: Божественной и человеческой. В 451 году на Вселенском соборе в Халкидоне было принято определение: «Итак, следуя святым Отцам, все мы единогласно учим, что Господь наш Иисус Христос есть один и тот же Сын, один и тот же совершенный по Божеству и совершенный по человечеству, истинный Бог и истинный Человек, один и тот же, состоящий из словесной (разумной) души и тела, единосущный Отцу по Божеству и тот же единосущный нам по человечеству, подобный нам во всем, кроме греха; рожденный от Отца прежде веков по Божеству, но Он же рожденный в последние дни ради нас и нашего спасения от Марии Девы и Богородицы по человечеству; один и тот же Христос, Сын, Господь, Единородный, познаваемый в двух природах неслиянно, неизменно, нераздельно, неразлучно; различие Его природ никогда не исчезает от их соединения, но свойства каждой из двух природ соединяются в одном лице и одной ипостаси так, что Он не рассекается и не разделяется на два лица, но Он один и тот же Сын Единородный, Бог Слово, Господь Иисус Христос; такой именно, как говорили о Нем пророки древних времен и как Сам Иисус Христос научил нас, и как передал нам Символ Отцов».
То есть, мы видим, что Божественное и человеческое во Христе пребывают «неслиянно, неизменно, нераздельно, неразлучно», что «Он не рассекается и не разделяется на два лица, но Он один и тот же Сын Единородный, Бог Слово». Может ли божественное во Христе прервать связь с Отцом, Иже еси на небесех?

Если мы посмотрим на то, как святые отцы толкуют слова Христа Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? – мы увидим, что они предлагают разные версии, но никогда не говорят, что Бог Отец на самом деле оставил Сына.

Св. Иоанн Златоуст говорит, что Спаситель восклицает «Или, Или, лима савахфани, чтобы евреи знали, что Он еще жив… и таким образом укротили бы свою ярость». Кроме того, «из этого они могли видеть, как Он даже до последнего издыхания чтит Отца, и не есть богопротивник. Он взывает пророческим голосом (т.е. цитирует слова 21-го псалма. – прот. К.П.), свидетельствуя до последнего часа о истине Ветхого Завета, и не только пророческим, но и еврейским, чтобы им было понятно и внятно. Во всем этом показывал Он Свое единомыслие с Отцом Своим. Но заметь и здесь их дерзость, необузданность и безумие. Они подумали, говорит Евангелист, что Он зовет Илию, – и тотчас напоили Его оцтом. А другой, подошедши, пронзил копьем бок Его. Что может быть нечестивее этого, что звероподобнее?»

Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? – «Это говорит Спаситель от лица человечества, и, чтобы положить конец клятве и обратить Отчее лице к нам, просит Отца призреть, к Себе приложив нашу нужду; потому что мы были отвержены и оставлены за преступление Адама, ныне же восприняты и спасены» (Святитель Афанасий Великий).

На Западе к этому вопросу подходили всегда свободней. Современник восточных отцов, цитированных выше, западный святой отец допускает, что Иисус пережил реальную богооставленность по Своему человеческому естеству: «Он колеблется как человек и смущается как человек; не могущество и не божество Его смущается, но смущается душа, и смущается потому, что Он принял человеческую слабость, и потому ещё, что Он принял душу страстную. Потому что Бог, поскольку Он был Богом, не мог ни смущаться, ни умирать. Потому-то Он и говорит: Боже, Боже Мой, вскую Мя еси оставил. Итак, Он говорит это как человек, носящий наши скорби, потому что мы, находясь в опасности, думаем, что мы оставлены Богом» (Св. Амвросий Медиоланский).

Постепенно, по мере развития православного богословия, появляется возможность более гибко трактовать естество Иисуса Христа. Да, Он – Богочеловек и это значит, что имеет две природы: Божественную и человеческую. Но мы не погрешим, если скажем, что его природам (Божеству и человечеству) присущи разные качества.
В 8-м веке в капитальном труде «Точное изложение Православной Веры» преп. Иоанн Дамаскин затрагивает все эти вопросы: «То, что говорится или написано о словах или делах Спасителя Христа, как человека, (подразделяется) на шесть видов. Одно Он делал и говорил сообразно с естеством (человеческим), в целях домостроительства; сюда относятся рождение от Девы, возрастание и преуспеяние сообразно с годами, голод, жажда, утомление, слезы, сон, пригвождение, смерть и тому подобное, все, что является естественными и беспорочными страстями. Хотя во всех этих состояниях имеется налицо соединение Божества с человечеством, однако веруется, что все это поистине принадлежит телу, ибо Божество не терпело ничего такого, а только устраивало через это наше спасение. Другое Христос говорил или делал для вида; как, напр., спрашивал о Лазаре: где положили его (Ин.11:34)? подходил к смоковнице (Мф.21:19); уклонялся или незаметно отступал (Ин.8:59); молился (Ин.11:42); показывал вид, что хочет идти далее (Лк.24:28). В этом и подобном этому Он не имел нужды, ни как Бог, ни как человек, но поступал по-человечески, применительно, где требовала нужда и польза; так, напр., Он молился, чтобы показать, что Он не-противник Богу, почитая Отца, как Свою Причину; спрашивал, не потому, что не знал, но для того, чтобы показать, что Он, будучи Богом, есть и воистину человек; уклонялся, чтобы научить нас – не подвергать себя безрассудно опасностям и не предавать себя (на произвол). Иное по усвоению и относительно; напр.: Боже мой, Боже мой! Вскую мя еси оставил (Мф.27:46)? …Ибо Он никогда не был оставлен Отцом, ни как Бог, ни как человек; не был ни грехом, ни клятвою и не имеет нужды покоряться Отцу. Ибо, как Бог, Он равен Отцу и ни враждебен, ни подчинен Ему; а как человек Он никогда не был непослушным Родителю, чтобы иметь нужду покоряться Ему. Следовательно, Он говорил так, усвояя Себе наше лицо и ставя Себя наряду с нами. Ибо мы были повинны греху и проклятию, как непокорные и непослушные и за это оставленные (Богом)» (преп. Иоанн Дамаскин).

Здесь Иоанн Дамаскин говорит, что Иисус «никогда не был оставлен Отцом, ни как Бог, ни как человек». Впрочем, только ради нас Он, по человечеству, мог претерпеть эту богооставленность.

Мне не кажется идеальным объяснение всех сложных моментов Евангелия при помощи теории, что во Иисусе все время как-то соседствовали, как-то взаимодействовали две разные природы (Божественная и человеческая). С другой стороны, а как объяснить тайну природы Христа, Который, несомненно, принадлежал Небесам и Божественному плану бытия и в то же время был абсолютно подлинным человеком?
Тем более, что христология поздних отцов очень удобна – она позволяет объяснить любое сложное место Евангелия. Написано, что о Дне Суда никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец (Мк. 13:32), – смело говори, что по человечеству Иисус не знал о времени суда.
Читаем, что Иисус в Гефсиманском саду боялся смерти: пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня (Мк. 14:35-36) – обвиняй в этом страхе человеческую природу…

Святой Максим Исповедник (7-й век) превратил халкидонскую христологию в произведение искусства, с ювелирной тонкостью разъяснив, как человеческое измерение во Иисусе взаимодействует с Божественным измерением и подчиняется ему. При всем том, мне это кажется хоть и гениальной схемой, но не объясняющей всю тайну Личности Иисуса Христа.

Как же понимать эти предсмертные слова Христа? Доподлинно мы этого не знаем, можем только предполагать. Кто хочет, может принимать какое-нибудь из святоотеческих мнений, другие – могут задуматься о популярном ныне мнении о действительном временном отдалении Отца от Сына.
Автор этих строк придерживается другого понимания, а именно:
Мы помним, что эти слова Христа – цитата из 21-го псалма. Этот псалом принадлежал, по иудейским представлениям, Давиду и описывал состояние Давида, пребывавшего в испытаниях и оттого находившегося в печали. Это для евреев было совершенно очевидно.
Иисус все время подчеркивал Свое преемство с Давидом. Он – Потомок и Преемник Давида, новый Царь и Мессия.
И вот, в состоянии тягчайших мук и испытаний, Иисус опять демонстрирует Свое преемство с Давидом, молясь его словами и как бы применяя их к Себе. Этим самым Он еще раз показывает, что пришел во исполнение пророчеств, как долгожданный «Новый Давид».
Конечно, для Иисуса произнесение этих слов не было просто цитированием, эти слова в какой-то мере выражали и его чувства в эти минуты. Но есть ли у нас основания говорить, что это было экзистенциальное чувство богооставленности? Не думаю. Может быть, эти слова означали что, как некогда Давид, и Он всеми отвержен и предан на страдания? Или что-то иное?
В любом случае, делать догматические выводы из цитирования Иисусом слов Давида крайне самонадеянно.

Евангелист Лука сообщает об иных последних словах Иисуса. Лука говорит, что Иисус просто молился. Молился за палачей, и молился словами псалма, который читали евреи, отходя ко сну. Это псалом 30-й, и из 6-го стиха этого псалма взяты слова Отче! в руки Твои предаю дух Мой (Лк. 23:46).
Почему Лука дает такую версию происходивших событий? Может быть, это благочестивое мнение самого Луки, как предполагают многие комментаторы? Они говорят, что представить Иисуса жалующимся было крайне опасно для эллинистических читателей Евангелия от Луки, тем более что для них и так в Евангелии было много шокирующего (страдания, смерть и проч.). Читатели Луки привыкли к другим лидерам и богам, поэтому Лука изображает умирающего Иисуса Победителем и Спасителем: умирая – Он молит за врагов, да и смерть для Него – всего лишь краткий сон, отдых после битвы. Вот Лука и заменил цитату из одного псалма – на цитату из другого псалма…
Но выше мы говорили о том, что Лука в рассказе о Распятии, несомненно, пользуется каким-то древнейшим источником. Не из него ли эти слова умирающего Иисуса?
Есть и другие моменты, подтверждающие это. Например, приводя в своем Евангелии цитаты из Ветхого Завета, Лука всегда пользуется известнейшим и популярным греческим переводом – Септуагинтой (кстати, неясно, знал ли вообще Лука древнееврейский). Но, приводя эти слова Иисуса, Лука не берет их из Септуагинты, как поступил бы, если бы по собственной инициативе решился приписать Христу эти слова. Он цитирует их по другому переводу Ветхого Завета на греческий. Значит, Лука использует дошедший до него рассказ, в котором эта цитата уже была переведена на греческий.
Кроме того, некоторые аллюзии на 30:6 в Деян 7:59; 1 Петр. 4:19 указывают на то, что во времена Христа этот псалом читали в минуты опасности (как мы сейчас 90-й).
Таким образом, слова из этого псалма были очень уместны в ситуации Иисуса Христа, и, вероятно, Он действительно молился этими словами.
Иоанн приводит другие слова Иисуса со Креста, причем последнее слово такое: «Совершилось!», или, точнее, «Закончилось!» Это слово содержит указание на завершенность действия и означает, что дело Спасения, для которого пришел Иисус, доведено до конца.

 

^ Момент смерти

Синоптики лаконично, но точно сообщают нам одну очень важную деталь: Иисус же, возгласив громко, испустил дух (Мк. 15:37). Я привел только Марка, потому что Матфей и Лука практически повторяют его. Здесь нужно обратить внимание на слово «испустил». Греческое ексепнеусен указывает на активное собственное действие. Марк подчеркивает (и Матфей, и Лука согласны с ним), что Иисуса не настигла смерть, а Он Сам решил, в какой момент Ему умирать, то есть, Он – владыка над жизнью и смертью! Было это в три часа дня.

 

^ Кровь и вода

Когда-то в семинарии я прочитал у одного католического мыслителя необычное толкование прободения сердца Христова, которое запало мне в душу: «Есть ложное представление о Господе на Кресте как о разгневанном, непокорном. Извивающееся тело, словно угрожающее людям: вы Меня сокрушили, но Я брошу в вас Мои гвозди, Мой крест и Мои тернии. Те, кто так мыслит, не познали дух Христа. Он вынес все, что только возможно, и смог столько потому, что был Богом! Но любил Он еще больше, чем терпел… И даже после смерти дозволил копьем открыть еще одну рану, чтобы ты и я нашли убежище рядом с Его вселюбящим сердцем» (Хосе-Мария Эскрива де Балагер).
Здесь есть над чем подумать…

Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось! И, преклонив главу, предал дух… Один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода… (Ин. 19:30,34)
Это свидетельство Евангелиста Иоанна сегодня в христианской апологетической литературе толкуют в медицинском смысле.
Итак, Иисус умер – «предал дух». Затем, через какое-то время, ко Христу подходит римский воин и, чтобы убедиться в Его смерти, наносит удар копьем. Копье римского воина пронзило грудь с правой стороны, дошло до околосердечной сумки и сердца – это профессиональный удар солдата, который целится в не загражденную щитом сторону тела и бьет таким образом, чтобы сразу достать до сердца. Лезвие копья узкое и длинное.
Каким образом в сердце оказались кровь и вода, ведь из мертвого тела кровь истекать не будет? Это значит, что Иисус умер от разрыва сердца. В этом случае в перикардиальной полости скапливается околосердечная жидкость с лимфой и свежие сгустки крови. Все это и вытекло, когда воин пронзил сердце.

В самом деле, от чего умер Христос? Он был здоровым человеком, Евангелия сообщают нам о многочасовых пеших переходах, от которых Его ученики изнемогали, Сам же Иисус чувствовал Себя бодро. Мы знаем, что распятые сразу не умирали, как, например, не умерли разбойники, распятые по правую и левую стороны от Христа. Почему же умер Иисус? От жестокого бичевания? А, может быть, потому, что Его сердце – обычное человеческое сердце – не вынесло Вселенской муки, ибо Он взял на Себя все немощи и грехи всего человечества?..
Мы не можем ответить на этот вопрос, ибо здесь подсказки нам Евангелисты не дают. Но мы можем точно быть уверены, что Иисус умер до перебития голеней. Предание о Страстях, которым пользуются Евангелисты, однозначно говорит об этом. Евангелисты говорят о разных последних словах Иисуса, но все они едины в том, что Он умер через несколько часов после Распятия.

Большинство современных библеистов, вполне соглашаясь с такой патологоанатомической версией понимания слов Евангелиста Иоанна, обращают внимание на то, что эти слова, возможно, следует понимать в более глубоком смысле, а именно:

Евангелие от Иоанна написано в то время, когда христианская община жила уже литургически развитой жизнью. В Церкви совершались Таинства, среди которых основные: Крещение и Евхаристия.
Крещение при этом понималось не только как водное омовение, но и как наполнение человека Святым Духом (то, что сегодня присоединяется к чину Крещения как Таинство Миропомазания)^[14]. В то время помазания не было, а было возложение рук на голову новокрещенного с молитвой, чтобы на него сошел Св. Дух. То есть, Крещение в первом веке состояло из двух частей: Крещение водное и Крещение Духом. Это важно знать, чтобы понимать, почему у Иоанна Богослова тема Крещения всегда соединена с темой Св. Духа.
Ни в каком другом Евангелии мы не встретим такого множества прямых и косвенных отсылок к Таинствам. Только здесь Иисус характеризуется, как Тот, Кто «крестит Духом Святым» (Ин. 1:33). А вспомним беседу Иисуса с Никодимом о новом рождении «от воды и Духа»; или рассказ о том, как Иисус дунул на учеников, чтобы передать им Св. Дух: здесь Ин. 20:22, несомненно, перекликается с Быт 2:7.
В этом Евангелии многие рассказы и чудеса просто насыщены символикой церковных Таинств (например, рассказ о чуде насыщения большого количества людей малым количеством хлеба и рыбы, рассказ о претворении воды в вино и мн. др.).
Вот и рассказывая о последних минутах жизни Иисуса, Иоанн дает прикровенное указание на Таинства. Евангелист словно показывает нам, что Таинства возможны благодаря Жертве и Смерти Христовой.
Смотрите: Иисус, преклонив главу, предал дух. Это не совсем точно. «Преклонив» – это славянская форма, которая по-русски будет звучать как «наклонив». Сразу возникает ассоциация: умирающий Иисус наклоняет голову к нам. Не «предал дух», а «передал Дух». С этого последнего жеста Своей земной жизни – передачи Духа – Иисус через 3 дня, уже будучи в Прославленной жизни, начнет новый этап общения с учениками: дунул, и говорит им: примите Духа Святого (Ин. 20:22).
То есть, последним дыханием, отлетевшим из уст Христовых, Он посылает в мир Духа. Конечно, формально Он дарует Духа чуть позже, после своего Воскресения. Но намек на дарование Духа в словах «наклонив главу, передал Духа» все же есть.
А кровь и вода, истекшие из пронзенного бока, намекают на Таинства Крещения и Евхаристии. Так мы видим, что, по мысли Иоанна, на Кресте было дано указание на три ключевых христианских Таинства: Крещение водное, Крещение Духом (у нас – Миропомазание) и Евхаристию.

Да, это так, но это один из уровней смысла этого события, как его описывает Иоанн. А вот другой, причем, сам Евангелист дает нам подсказку, чтобы мы этот смысл увидели. Перечитаем: один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода. И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили. Ибо сие произошло, да сбудется Писание: кость Его да не сокрушится (Ин. 19:34-36).
Обратим внимание на последние слова. Они намекают на пророчество о пасхальном агнце, которого закалывали во очищение грехов Израильского народа: …Не выносите мяса вон из дома и костей ее не сокрушайте (Исх. 12:46); …пусть не оставляют от нее до утра и костей ее не сокрушают; пусть совершат ее по всем уставам о Пасхе (Числ 9:12).
В те самые минуты, когда воин открыл копьем рану Иисуса и оттуда излилась кровь, в Иерусалимском храме, в нескольких километрах от Голгофы, приносилось пасхальное жертвоприношение и проливалась кровь агнца. Рассказом о излиянии Крови Христа Евангелист показывает, что Истинный Агнец, спасающий людей от грехов, – вот Он! Кровь ягнят и тельцов уже бессмысленна, потому что наш Храм – Христос, через Него мы имеем доступ к Отцу, Его Жертвоприношение спасает, а все прежнее закончилось и потеряло силу, превратившись в форму, лишенную содержания, в спектакль. Истинное Жертвоприношение – здесь, на Голгофе, а не в Иерусалимском Храме.

Стальные наконечники копий римской армии (Археологический музей в Риме). Таким наконечником воин пронзил бок Иисуса Христа.

 

^ Иисус умер!^[15]

Иисус умер. Потеха для толпы закончилась. Все возвращались к своим делам и, как это часто бывает, тут же переключились на другое, оставили позади то, что произошло. Но мироздание не переключилось… Содрогание прошло по Вселенной от самых ее пределов до сего места, где был Распят Иисус. Глубокая трещина прошла по скале Голгофе, а где-то вдруг заворочались могильные камни… (земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли – Мф. 27: 51-52).

Не переключились и… ученики и ученицы Христовы, которые, как овечки без пастыря, жались друг к другу и пытались как-то осмыслить, пережить все, что произошло.

Мне не очень хотелось бы рассказывать об этом, это очень личное воспоминание…

Однажды я стоял возле того места, где когда-то была Голгофа и где был Распят Иисус. Был весенний вечер, но в воздухе пахло не свежестью. Иерусалим накрыла песчаная буря, и фонари с трудом справлялись с тьмой, которая вдруг душным тяжелым покрывалом опустилась на город. Чувствовалась какая-то тревога, и в горле стоял ком. Я думал, что вот так, наверное, было и тогда, когда Распяли Христа: От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого (Мф. 27:45)…
Вдруг под моими ногами дрогнула земля. Закричали, взмыв в воздух, и стали оголтело носиться птицы, заорали сигнализации автомобилей. И, как вода расступается, когда ты в нее ныряешь, я почувствовал, будто передо мной расступились все двадцать веков, прошедших с события Крестной Смерти нашего Господа. И, может быть, от усталости и стрессов последних дней, может быть, оттого, что нужно завтра уезжать из Иерусалима, а, может, еще от чего-то другого, по лицу потекли слезы.

О погребении Спасителя и о Воскресении Христовом читайте:

Очерк 1

Очерк 2

Очерк 3

Очерк 4

Очерк 5

Очерк 6

Очерк 7

 

Примечания

^[1] Мы не касаемся вопроса: кто он, автор четвертого Евангелия? Любимый ученик из Двенадцати, юноша Иоанн? Или кто-то другой? Есть аргументы за и против любой из этих версий.

^[2] Впрочем, если Иисуса осудили как лжепророка, то к Нему это правило не применялось. Лжепророка можно было казнить в тот же день, когда был вынесен приговор (Санг. 10. 11), и даже в день праздника: «…представь его перед Иерусалимским синедрионом и держи под стражей до праздника и исполни приговор в праздник» (Санг. 11. 4,7).

^[3] Мы не знаем, достаточно ли было бы обвинений, предъявляемых архидиакону Стефану, чтобы вынести ему смертный приговор. Дело в том, что побиение Стефана камнями состоялось без вынесения приговора, это был незаконный самосуд.

^[4] «Когда претор Иудеи Пилат повел свое войско из Кесарии в Иерусалим на зимнюю стоянку, он решил для надругания над иудейскими обычаями внести в город изображения императора на древках знамен. Между тем закон наш возбраняет нам всякие изображения. Поэтому прежние преторы вступали в город без таких украшений на знаменах. Пилат был первым, который внес эти изображения в Иерусалим, и сделал это без ведома населения, вступив в город ночью. Когда узнали об этом, население толпами отправилось в Кесарию и в течение нескольких дней умоляло претора убрать изображения. Пилат не соглашался, говоря, что это будет оскорблением императора, а когда толпа не переставала досаждать ему, он на шестой день приказал своим воинам тайно вооружиться, поместил их в засаде в здании ристалища, а сам взошел на возвышение, там же сооруженное. Но так как иудеи опять возобновили свои просьбы, то он дал знак, и солдаты окружили их. Тут он грозил немедленно перерубить всех, кто не перестанет шуметь и не удалится восвояси. Иудеи, однако, бросились на землю, обнажили свои шеи и сказали, что они предпочитают умереть, чем допускать такое наглое нарушение мудрого закона. Пилат изумился их стойкости в соблюдении законов, приказал немедленно убрать из Иерусалима [императорские] изображения и доставить их в Кесарию.
Затем Пилат соорудил водопровод в Иерусалиме. На это он употребил деньги святилища. Водопровод питался ключами, находившимися на расстоянии двухсот стадий от города. Однако население воспротивилось этому, и много десятков тысяч иудеев собралось около рабочих, занятых сооружением водопровода, и стало громко требовать, чтобы наместник оставил свой план. Как то обыкновенно бывает в таких случаях, некоторые из них позволили себе при этом оскорбить Пилата ругательствами. Последний распорядился переодеть значительное число солдат, дал им дубины, которые они должны были спрятать под платьем, и велел им окружить толпу со всех сторон. Толпа, в свою очередь, получила приказание разойтись. Но так как она продолжала поносить его, то он подал воинам условный знак и солдаты принялись за дело гораздо более рьяно, чем то было желательно самому Пилату. Работая дубинами, они одинаково поражали как шумевших мятежников, так и совершенно невинных людей. Иудеи, однако, продолжали держаться стойко; но так как они были безоружны, а противники их вооружены, то многие из них тут и пали мертвыми, а многие ушли, покрытые ранами. Таким образом было подавлено возмущение (Флавий Древности 18.3)».

^[5] Римляне распинали полностью обнаженных. Есть свидетельства, что для иудеев они сделали исключение, ибо вид обнаженного человека считался оскорбительным для их религиозных чувств. Распинаемым в Иудее оставляли набедренную повязку.

^[6] Так же первоначально было сделано заключение, что голени осужденного были перебиты (как в Евангельском рассказе воины сделали с разбойниками, распятыми со Христом). Но после повторных исследований это было поставлено под сомнение.

^[7] Вообще здесь стоит слово холи, что буквально значит «желчь» (отсюда холецистит). Но это слово использовалось и в переносном смысле, как нечто очень горькое. Масло смирны придавало вину сильный аромат и горечь.

^[8] Еще одно доказательство того, что Иисус был прибит и за ноги, – Лк. 24:39: Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите. Воскресший предлагает рассмотреть Его руки и ноги. Зачем бы Он предлагал рассмотреть ноги, если бы они были без следов Распятия?

^[9] Распинаемым в Иудее оставляли набедренную повязку (Мишна. Сангедрин. 6.3; Тосефта. Сангедрин. 9.6).

^[10] В Синодальном переводе неверно – «времени».

^[11] Так считал в 3-м веке св. Киприан Карфагенский: «Но как народ Христов разделяться не должен, то хитон Христов, связно сотканный повсюду, не был разодран возобладавшими им: нераздельной крепостью своей связи он указывает на неразделимое согласие всех нас, которые облеклись во Христа. Таким образом, таинственным знамением своей одежды Господь предызобразил единство Церкви» (О единстве Церкви).

^[12] Иссоп – растение с мягкими стеблями и листьями, поэтому насадить на иссоп губку невозможно. Либо автор Евангелия ошибся, либо он сознательно указал на растение, которое использовалось в качестве кропила. Пучком иссопа первосвященник окроплял народ кровью жертвенных животных во оставление грехов: Окропиши мя иссопом и очищуся (Пс. 50:9 – слав.). Возможно, указывая на иссоп, Иоанн хотел подчеркнуть, что Христос – Агнец, берущий на себя наши грехи.

^[13] Но Матфей смягчает эту ситуацию. Он говорит, что один воин поил, а другие говорили: постой, посмотрим, придет ли Илия спасти Его (Мф. 27:49).

^[14] У католиков Таинство Крещения как «водное Крещение» и Таинство Миропомазания как «Крещение Духом» были отделены. Это разделение произошло в середине III в. в ходе спора о крещении еретиков. Как только эти два «крещения» были разделены, конфирмация — отождествляемая со вторым — стала самодостаточным актом и приобрела значение необходимого завершения первого.
На Востоке «водное Крещение» и «Крещение Духом» составляют единство. Мы всегда крестим и тут же миропомазываем.

^[15] Это произошло либо 7 апреля 30 года по Р.Х., либо 3 апреля 33 года. Ученые до сих пор дискутируют, потому, что обе даты претендуют на достоверность. В пользу 33-го года можно сказать еще и вот что: после 32 года, как известно из исторических документов, отношения Понтия Пилата с евреями улучшились. Не связано ли это как раз с Евангельским рассказом о примирении Пилата с Иродом Антипой (И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями между собою, ибо прежде были во вражде друг с другом Лк. 23:12) и вообще с налаживанием отношений с иудейской верхушкой?