№ 30. Июля 27-го

Как бы ни был всесторонне образован пастырь Церкви, каким бы практическим знанием ни обладал он, сколько бы ни было у него умения всегда найтись в данном случае, – тем не менее он не всегда может положиться на свое образование, свои знания, свою практичность. Нередко и самому образцовому пастырю приходится обращаться за советами, справками и т. п. Но кто же может быть ему ближайшим и надежнейшим советником, что может быть вернейшим местом для справок, как не подручная ему пастырская, или священническая его библиотека? «Руководство для сельских пастырей», в продолжение десятилетнего своего существования, представившее столько статей, не ограничивающихся одним временным значением и имеющих для пастыря, в собственном смысле, руководительное значение, по заявлению постоянных читателей его, полным своим изданием за все годы своего существования, служит уже такою справочною священническою библиотекою. В большинстве случаев, пастыри в «Руководстве» могут найти нужные для себя справки по делам священнослужения, проповедничества, пастырства и т. п. Соответственно такому значению журнала, в нем, иногда в течение года, помещается полный и систематический ряд статей по тому или другому отделу той или другой церковно-богословской науки, преимущественно в приложении к потребностям пастырства. Так в текущем году начат и продолжается ряд статей по «Практическому руководству для пастырей». С таким же намерением мы начинаем теперь ряд статей, представляющих краткое последовательное объяснение послания св. ап. Павла к евреям. При встретившейся надобности – объяснить известный текст для себя или для других, пастырь в этих статьях найдет для себя основание к должному уразумению и толкованию послания к евреям, не имеющего себе комментария ни в русской, ни в славянской нашей богословской литературе, но, по догматической своей важности, имеющего особенное значение и во многих отношениях требующего толкования.

Пособие к изъяснению и разумению послания св. апостола Павла к Евреям

Первая, догматическая часть. (1:1–10, 18).

Первый отдел. Христос, Ходатай новаго завета превыше ангелов и Моисея (Евр.1:1–4, 13).

1) Превосходство Христа над ангелами. Евр.1:1–2, 4.

В первых трех стихах послания апостол в кратких, но выразительных чертах представляет на вид читателю главную тему всего послания, превосходство новаго завета пред ветхим: прежние откровения божественные в ветхом завете появлялись наподобие молнии, горизонт на мгновение освещался, и затем снова становилась всеобщая тьма; во Христе же, Сыне Божием, Которым Бог создал мир и сохраняет его, явилось нам сияние славы, образ существа Самого Бога, взошло для нас как бы солнце истины, Прогоняющее всякую тьму. Затем, от Евр.1:4–14, доказывается текстами из ветхого завета превосходство Христа над ангелами, и потом, в Евр.2,1–4, присоединяется увещание к твердости в вере.

Евр.1:1–4: Многочастне и многообразне древле Бог глаголавый отцем во пророцех, в последок дний сих глагола нам в Сыне, егоже положи наследника всем, Им же и веки сотвори. Иже сый сеяние славы, и образ ипостаси Его, нося же всяческая глаголом силы своея, Собою сотворив очищение грехов наших, седе одесную престола величествия на высоких: толико лучший быв ангелов, елико преславнее паче их наследствова имя. Это введение имеет сходство с вступлением Евангелия и первого послания Иоанна; только речь здесь торжественнее и плавнее. – В словах: многочастне (πολυμερῶς) и многообразне (πολυτρόπως) нельзя видеть одной только риторической амплификации, т. е., упрощения, и понимать только в смысле: различным образом; по мнению большинства толковников, первое указывает на различные периоды и различную меру в сообщении ветхозаветного откровения, а второе – на различные способы его сообщения. В ветхом завете Бог открывал истину многочастне, т. е. отрывочно, возвещая чрез одного одно, чрез другого другое, например, через пророка Исаию – рождение Мессии от Девы, Его страдания, чрез Даниила – время Его пришествия, чрез Иону – Его погребение, чрез Малахию – пришествие Предтечи Христова и т. д.; в новом же завете Бог открыл в Сыне всю полноту истины. Далее, в ветхом завете Бог открывал истину многообразне, т. е. различным образом, то во сне, то в видениях, то в явлениях, то в устной беседе и т. д.; в новом же завете истина открылась существенно, видимо в воплощенном Сыне, Который есть сама истина. Древле (πάλαι) стоит в противоположности к дальнейшему выражению: в последок дний сих (ἐπ᾿ ἐσχάτου τῶν ἡμερῶν τούτων) и означает здесь все время ветхого завета. Выражение же ἐπ᾿ ἐσχάτου τ. ἡμ. есть перевод еврейского בְאַחֲרִית הַיָמִים, каковыми словами в ветхом завете означается время царствования Мессии, как последнего и высочайшего развития царства Божия на земле, и каковые переводят LXX²³⁰ то словами в последняя дни (ἐν ταῖς ἐσχάταις ἡμέραις) (Ис.2:2), то ἐπ᾿ ἐσχάτου τῶν ἡνερῶν (Быт.49:1, Втор.32:10 и др. м.), то наконец, как здесь, словами ἐπ᾿ ἐσχάτου τ. ἡμ. (Числ.24:14. Дан.10:14). Священные писатели нового завета употребляют это выражение в двойном значении. Если оно поставляется в противоположность, как в этом случае, к ветхозаветному времени, то им означается время христианства и вообще настоящее время (ср. выражение: в кончину веков, ἐπὶ συντελείᾳ τῶν αἰώνων, 9:26). Но если речь идет о чем-нибудь еще будущем, то это выражение означает время, непосредственно имеющее предшествовать второму пришествию Христа в мир (Гал.1:4, 2Тим.3:1, 2Петр.3:3). – Употребление выражения «глаголати» (λαλεῖν) в смысле тожественного откровения, в соответствие еврейскому слову דִּבֵּר, составляет особенность этого послания (ср. Евр.2:2, 9:19, 11:18 и др,). Употреблением одного и того же подлежащего Бог, в приложении к словам глаголавый, и глагола укалывается на внутреннюю связь между ветхозаветным и новозаветным откровением, и вместе с тем подается мысль, что первое было только предопределенною Богом предварительною ступенью ко второму. Выражение: во пророцех стоит в противоположности к выражению: в Сыне: в ветхом завете Бог говорил чрез пророков, которые были обыкновенные люди; но теперь Он возглаголал чрез Того, Кто больше пророков, именно чрез Сына; поэтому и сказано: ἐν υἱῷ, без члена. Греческий предлог ἐν употреблен здесь, как и часто в новом завете, в значении διά. Слово пророки нужно понимать здесь в самом широком смысле, разумея всех святых мужей ветхого завета, получивших откровение от Бога, например Авраама, Моисея и др.

Ст. 2 и д. В трех соотносительных предложениях изображается, затем, Сын, чрез Которого Бог говорил, по Его божественной и человеческой природе и сущности, чтобы уяснить, почему Бог чрез Него раз навсегда завершил Свое откровение. Сын а) есть наследник и вместе с тем Господь всей вселенной: Егоже положи наследника всем. Сын и наследник у апостола соотносительные понятия: «если Сын, то и наследник Божий», говорит ап. Павел Гал.4:7 (ср. Рим.8:17). Равным образом, по ветхозаветному словоупотреблению, наследник (κληρονόμος) и наследство (κληρονομία) означают не нашего «наследника» и «наследство», но вместе с тем и господина и господство (ср. Пс.2:8). Следовательно, Христос, как Сын есть Наследник и Господь всего. Всем (πάντων) означает здесь, как и Кол.1:16, совокупность всех вещей. Но почему сказано: положи (ἔθηκε), а не есть? Св. Златоуст и Феодорит относят это выражение к человеческой природе во Христе. Как Бог, Христос от начала был Господом всего, потому что чрез Него все сотворено; но как человек, Он стал во времени Наследником и Господом всего, и именно потому, что Он, как Богочеловек, совершил второе творение, т, е. искупление всей твари. Этим Христос основал Себе богочеловеческое царство, и чем больше это Его дело искупления находит приемлемости в сердцах людей, тем дальше распространяется Его царство, Его господство, пока, наконец, Бог положит под ноги Его всех врагов, и Богочеловек в конце времен снова явится, чтобы вступить в свое полное наследство (ср. 1Кор.15:25 и д.). – Сын б) есть посредник творения: Им же и веки сотвори. Это предложение, как показывает частица и, составляет и основание к сказанному прежде: «Его же положи» и проч. Христос поставлен наследником потому, что через Него Бог и веки сотворил. Только потому, что Христос, как второе лицо в Божестве, был посредником первого творения, мог, как Богочеловек, быть посредником и второго творения, искупления, и таким образом – наследником всего. Выражение: век (αἰών) означает сначала время, а потом и то, что существует во времени, сам мир. Сказанное здесь о Сыне св. Иоанн говорит (Ин.1:3, 10) о божественном Слове: вся тем Быша... мир тем бысть. Здесь же для сравнения нужно иметь в виду и место из послания Кол.1:15. и д., где апостол называет Христа «образом Бога невидимого, рожденным прежде всякой твари» (πρωτότοκος πάσης κτίσεως), и потом, в основание этому, прибавляет: «ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое... все Им и для Него создано» (πάντα δι᾽ αὐτοῦ καὶ εἰς αὐτὸν ἔκτισται). Во внутреннем, вечном самооткровении единого Бога в святой Троице, Отец созерцает Себя в Сыне Святым Духом; Сын есть вечное изображение Отца. Но поскольку Отец в Сыне созерцает Самого Себя, то созерцает Он в Нем от вечности и все Свои дела, которые Он имел создать во времени; вечные божественные идеи о твари заключаются в Сыне. Следовательно, Сын есть как начало божественного откровения пред Самим Собою (ad intra), так и носитель божественных откровений во вне (ad extra), и вместе с тем Он есть посредник (Им же – δι᾿ αὐτοῦ) как первого вещественного творения, так и второго духовного создания, искупления. – Сын в) вечен, как и Отец, и одной сущности с Отцом: иже сый сияние славы и т. д. Слово сияние – ἀπαύγασμα имеет двоякое значение: оно значит луч, сияние, истекающее от светящегося тела, например солнца, и отблеск, т. е. произведенный отражением отобраз. В первом значении это слово употребляется в книге Прем.7:26., где божественная премудрость называется сиянием (ἀπάυγασμα) света присносущнаго (ἀϊδίου) и излиянием Вседержителя славы (ἀπόῤῥοια τῆς τοῦ παντοκράτορος δόξης). В этом смысле понимают это выражение древние греческие толковники, превосходно объяснявшие его выражением: свет от света, каковым выражением никейский собор назвал Сына Божия. Позднейшие толковники предпочитают второе значение. Если мы теперь слово: слава – δόξα возьмем в первоначальном его значении – блеск, то слова текста будут значить или: «сей, будучи сиянием блистания божественного», или: «сей, будучи отражением блистания божественного». То и другое объяснение здесь уместно; потому что Сын Божий, как вечное Слово, которым Бог открывает Себя пред Собою и во вне, есть вместе с тем сияние и отражение божественного величия и славы. Лежащий в основании всему выражению: сияние славы образ заимствован от света, как и нередко в Св. Писании существо Божественное, светлейшее в себе самом и просвещающее людей, представляется под символом света. Но так как свет, тотчас при своем явлении, всегда сопровождается своим блеском, то в выражении: сияние славы косвенно указывается на совечность Сына с Отцом, как это заметил уже св. Григорий Нисский. Превосходно также замечает Феофилакт: «сияние от солнца, и не после его; ибо вместе солнце и вместе сияние». Еще далее выясняет этот образ один из новейших толковников: «как солнце, в отношении к сиянию своему, есть само из себя, и сияние из солнца: так Отец из Себя Самого, Сын же рождается от Отца. Как сияние происходит от солнца, не отнимая ничего от его сущности и не отделяясь: так Сын произошел от Отца. Солнце существует прежде сияния, но однако и вместе с сиянием: так Сын с Отцом. Сияние не может быть без солнца, а солнце без сияния: так Сын не может быть без Отца, и Отец без Сына, и однако Они оба отличны. Нельзя видеть солнца без исходящего из него света: так никто не может видеть Отца без Сына». Ср. Ин.1:18, 5:19, 6:46, 14:9, 16:15. Сын, далее, называется: образ ипостаси (χαρακτὴρ τῆς ὑποστάσεως). Греческое слово χαρακτήρ (от χαράσσειν) – надрезывать, начертывать) значит сначала начертание, например печати; потом – и то самое, что отпечатывается, оттиск, отобраз. В этом смысле Климент Римский говорит о человеке, что он есть «отобраз, оттиск образа Божия (τῆς τοῦ Θεοῦ εἰκόνος χαρακτήρ). В этом последнем значении и мы также должны понимать это слово, по причине связанного с ним родит. ὑποστάσεως. Слово ὑπόστασις первее всего значит основание, фундамент; потом, в духовном смысле, доверие, твердую уверенность, на которой душа как бы покоится. Но обыкновенно у греческих писателей это слово означает то, в чем состоит в собственном смысле, предмет, сущность вещи, тоже, что οὐσία и essentia. У отцов же Церкви ὑπόστασις употребляется также в значении πρόσωπον = лицо, когда они говорят, что в Боге, например, три ипостаси. Но так как нельзя доказать, чтобы это слово в таком значении употреблялось уже во время написания послания ко евреям, то мы принимаем его здесь в обыкновенном значении сущности, и при этом нужно сравнить это место с параллельным ему в Флп.2:6. Но если Сын есть образ существа Божия, если Бог отображает в нем Свою сущность, то Сын сосуществен, равного существа со Отцем. Существо Божественное одинаково у всех трех божественных лиц, и однако это божественное существо не есть нечто четвертое, существующее подле трех божественных лиц. Это – непостижимая тайна. Как Сын есть посредник творения, через Которого вечная мысль Божия перешла в видимую действительность (ст. 2), то Он г) есть хранитель и промыслитель мира: нося же всяческая глаголом силы своея. Слово носит (φέρειν) означает, как латинское sustinere, в духовном смысле сохранят, поддерживать. Как Слово есть первообраз всех вещей, вечные идеи покоятся в Нем, так и Сын носит все и сохраняет глаголом силы Своея. Последнее выражение, обыкновенно, принимают за гебраизм, так что будто родит. силы имеет здесь значение прилагательного, и что, вместо глаголом силы своея, будто бы следовало поставить: сильным глаголом своим. Но это излишне. Как для призвания мира в бытие, потребно было одно только слово (Быт.1:3 и д.), так снова, для поддержания и сохранения всего, потребно только слово. В этом выражении косвенно высказывается мысль, что сохранение мира есть постоянно продолжающееся творение. Будучи Творцом и Промыслителем мира, наконец, Сын д) есть виновник втораго духовного творения, т. е. искупитель от грехов: собою сотворив очищение грехов наших. Выражения: творит очищение (καθαρισμὸν ποιεῖν»), очищать (καθαρίζειν, καθαίρειν), так же как и соответствующие им совершать (τελειοῦν), часто употребляются в этом послании, как термины для означения первосвященнической деятельности Искупителя и действий ее, оправдания и освящения человека. Это оправдание и очищение Христос совершил Своею жертвою послушания, Своим самопожертвованием; поэтому и сказано: собою (δι᾿ ἑαυτοῦ). Последним выражением апостол указывает различие первосвященнической деятельности Христа и ветхозаветного священства. В ветхом завете священник и жертва были отдельны; Христос же был вместе и первосвященник, и жертва, принесши в жертву Самого Себя. Но Христос Своею жертвою послушания не только для людей принес очищение от грехов, но приобрел и для Самого Себя, т. е. для Своей человеческой природы возвышение над всеми тварями. Эта мысль высказывается в словах: иже.. собою очищение сотворив грехов наших, седе одесную престола величестия на высоких и т. д. Сидение по правую руку царя, но еврейскому словоупотреблению, означает быть первым по царе, разделять с ним власть и царство. На высоких (ἐν ὑψηλοῖς) тоже самое значит, что и на небесах (Ф.8:1). Этим престол Божий отличается от престолов земных царей. Из связи речи ясно открывается, что это сидение одесную престола величествия относится к человеческой природе во Христе; потому что Он, совершивши искупление, воссел одесную величествия, принял участие в божественной власти и мироправлении; и нигде в новом завете не приписывается Иисусу Христу сидение одесную Отца прежде вознесения Его на небо. О вечном же Сыне говорится в Евангелии Иоанна: сый в лоне Отчи (Ин.1:18).

Ст. 4. Слова: толико лучший быв и проч. составляют переход к специальной теме всего следующего отдела, что Христос выше ангелов, из чего уже само собою вытекает указанное в Евр.9:2, заключение, что сообщенное Им откровение выше возвещенного, при посредстве ангелов, закона. Ораторская формула сравнения: толико – елико (τοσούτῳ – ὥσῳ) встречающаяся еще несколько раз в этом послании (ср. Евр.7:20, 8:6, 10:25), не повторяется в других посланиях сего апостола. Лучший (κρείττων) означает здесь преимущество в достоинстве; св. Климент Римский правильно объясняет это словом больший (μείζων). Имя, в котором одном уже выражается преимущество Христа пред ангелами, как выясняется в 5-м стихе, есть имя – Сын. – Но как же можно сказать, что Христос стал (γενόμενος, а не ὤν, как в 3 стихе) превосходнее ангелов, что Он наследовал имя «Сын»? Разве Он не был от вечности Сыном Божиим и прежде ангелов? Эти вопросы решаются сами собою, если мы снова сказанное здесь о Сыне будем относить к человеческой природе во Христе. Как человек Христос, по-видимому, унижен был пред ангелами, но это Его унижение ограничивалось коротким временем; но именно за то, что Он добровольно подвергся этому уничижению и оказал послушание Своему Отцу даже до крестной смерти, Он заслужил и для Своей человеческой природы возвышение над всею тварью, стал превосходнее ангелов. Нельзя пройти без внимания и выражение наследова (κεκληρονόμηκε). Христос, как человек, наследовал имя Сына. Правда, в ветхом завете и ангелы называются «сынами Божиими» (Иов.1:6, 2:1. По евр. тексту. Пс.28:1, 88:7. Дан.3:92); но это название не есть характеристическое их имя. Искупленные Христом люди суть также «сыны Божии»; но это имя дается им только по усыновлению. Но Христос был как и человек, вследствие ипостасного соединения в нем природы божеской и человеческой, прирожденный Сын Божий. Следовательно, хотя Он, как человек, и наследовал имя «Сына Божия», но обладает Он этим именем по праву наследства: а не, как мы, по усыновлению.

Ст. 5 и д. Апостол представляет, далее, ряд ветхозаветных изречений, чтобы показать, что в ветхом уже завете Христу, как предвозвещенному Мессии, имя «Сына Божия» прилагается в совершенно особенном значении и что там же Ему приписывается преимущество пред ангелами в достоинстве и власти. Кому бо рече когда от ангел: «Син Мой еси ты; аз днесь родих тя?» И паки: «аз буду Ему во Отца, и той будет мне в Сына»?» Подлежащее к сказуемому рече также как и к вводит (в 6 ст.) нужно подразумевать из 1-го стиха Бог. Когда (ποτε) употреблено в значении когда-либо, когда бы то ни было. В некоторых местах ветхого завета, как уже замечено выше, ангелы, конечно, называются «сынами Божиими»; но это нисколько не ослабляет силы доказательств ап. Павла; потому что, с одной стороны LXX, по которым апостол приводит ветхозаветные тексты, еврейское выражение בְנֵי אֱלֹהִים (сыны Божии) переводят словами ἄγγελοι θεοῦ (только в Пс.28:1, 88:7. заменяют выражением υἱοὶ θεοῦ, а с другой, вся сила здесь заключается в употреблении слова Сын в единственном числе и выражении родих тя. Апостол не о том спрашивает: называются ли ангелы «сынами Божиими?» но о том: называл ли Бог какого либо ангела Своим «Сыном» в высшем смысле слова, Своим «единородным», которого Он родил? – Первая цитата приведена из Пс.2:7. Общую мысль, лежащую в основании этого псалма, можно представить так: Добро на земле находится в постоянной борьбе со злом. Но хотя последнее иногда является преобладающим, однако добро не может быть совершенно побеждено на долгое время, так как Бог, наконец, решит эту борьбу. Эта отвлеченная мысль наглядно представляется в жизни Давида. Давид, теократический царь израильский, был представителем доброго начала в свое время; против него устремлялись, на него нападали со всех сторон язычники, тогдашние представители злого начала. Но все их начинания, говорит св. псалмопевец, суетны и ничтожны, так как сам Иегова торжественно поставил его царем над своим народом и этим признал его своим сыном. Он будет защищать его и доставит ему в борьбе победу. Но Давид, будучи теократическим царем во Израиле и представителем доброго начала своего времени, был с тем вместе прообразом первообраза всякого добра, истинного и в собственном смысле теократического царя, Сына Божия по преимуществу, Христа, в которому устремлены были все желания Израиля. Христос вел борьбу со злом в совершеннейшем смысле. На Него устремилось все зло и в смерти Его, по-видимому, одержало верх над Ним; но в Своем воскресении и вознесении на небо Он торжествовал совершеннейшую победу над всеми Своими врагами. Когда же св. псалмопевец воспевал своего царя, то взору его открывалось будущее, а так как он, просвещаемый Св. Духом, созерцал Того, Которого он, как царь, был только прообразом, то он в свое изображение привносит такие черты, которые только в несобственном смысле могут быть отнесены к прообразу, в собственном же и истиннейшем смысле относятся к Первообразу, ко Христу.

X. О.

Как на великий грех, смотрят еще раскольники на общение православного духовенства в пище и особенно в молитве с разного рода иноверцами. «Никониане и духовнии такожде из единых сосудов со всякими иноверными языки ядят и пиют купно. Божествении же отцы зело возбраняют верным с еретики ясти»²³². Сами же раскольники, как мы знаем, никогда не станут есть вместе не только с каким-нибудь «латыном», или с «никонианином», которого также считают еретиком, но даже с своим братом-старообрядцем, только другой секты, или толка. Если же раскольник вынужден бывает принять в свой дом и угостить кого либо из православных, то посуда, употреблявшаяся в этом случае, получает название поганой и – или хранится не в особенно почетном месте для новых подобных угощений, если они предполагаются, или чаще всего бросается, как никуда негодная. У некоторых раскольников взгляд на этот предмет доведен до такой щепетильности, что даже съестные припасы, покупаемые в лавках и, следовательно, доступные всякому, считаются нечистыми и употребляются в пищу не иначе, как по очищении их особенного рода молитвами²³³. А есть еще и такие, которые делают продушины в печах, чтобы у них благодать могла сходить удобнее на приготовленную пищу. Отвращение раскольников от всякого, кто не принадлежит их толку и, следовательно, еретик, сильно до того, что они опасаются даже говорить с подобными лицами, особенно о вере. В одном раскольническом сборнике мы встретили множество выписок из разных древних книг на тему: «не подобает правоверным с еретиками о вере беседование творити»²³⁴. Можно понять после этого, почему так безуспешны все хлопоты священников православных о вразумлении раскольников. Если же раскольники считают делом непозволенным есть и даже говорить с еретиками, то еще большим грехом считают они общение с еретиками в молитве. Запрещая вход в свои молельни всякому еретику, раскольники в тоже время осуждают православных, в особенности лиц духовных, за несоблюдение такого же порядка вещей. «Латыни в свои костелы иноверцев к службе пущают. Равне и никониане ныне всяких еретиков, кальвинов и арменов в церкву приемлют даже во время литургийного пения»²³⁵. Но особенно возмущает раскольников то, что некоторые из православных священников, как нередко приходится нм слышать, дозволяют вступать с иноверцами даже в браки. Отдать дочь замуж за иноверца, или женить сына на иноверке, значит, по мнению раскольников, не только нарушить церковные законы, но и «отдать чадо Божие Антихристу»²³⁶. Впрочем, раскольники, осуждая браки с «еретиками», сами, хотя это бывает весьма редко, отдают дочерей своих замуж за православных, которых считают еретиками, а равно берут иногда за своих сыновей православных девиц. Но сколько мы сами могли узнать и сколько говорили нам другие, – браки лиц православных с раскольниками не только никогда почти не приносит пользы православию, напротив, в большей части случаев приносят вред. Вот что часто говорят об этом предмете заслуженные сельские священники, в приходе которых находится множество раскольников. «Если женщина раскольница выходит замуж за православного, то редко бывает, чтобы муж ее оставался непоколебим в православии. Но и то еще положительно можно сказать, что детей она воспитывает в расколе. Таким образом одна мать раскольница передает свой раскол пятерым-шестерым детям и цифра раскольников все более и более увеличивается. Иначе и быть не может. Известно, что отец семейства в поте лица своего приобретает насущный хлеб-соль, все же в доме улаживает мать и особенно первоначальное воспитание детей. Это делается и во всяком быту. Менее опасности от раскольницы, если она вступает чрез брак в такое семейство, в котором есть православные золовки и особенно свекровь, Здесь она встречает силу равную. Первоначально она пытается склонить мужа к разделу от семейства; но если, при благоразумии мужа, эта хитрость ей не удается, быть может, она и сама сделается в последствии православною; а бабушка непременно воспитает внучат в православии. То же самое делается наоборот. Если православная девица вступает в брак с раскольником – в скором времени – он приметно слабеет в расколе и сближается с православием. Если же православная девица чрез брак с раскольником приобретает золовок и свекровь-раскольниц, погибель ее самой почти неизбежна. Так например, говорил один из них: «Одна девица родилась от православных родителей и выросла в таком селении, где о расколе не имеют ни малейшего понятия. К несчастью ее, она вступила, чрез брак, в раскольническое семейство. Странным казалось ей, когда в первый раз подавали ей подручник и лестовку; горько плакала она, когда слышала звон к обедне; грустно смотрела на тех, кои мимо ее окон шли в церковь, тогда как сама она не могла быть там. Грубый муж ее, подстрекаемый матерью и сестрами, употреблял даже побои, когда жена изъявила желание идти в храм Божий. Бедная женщина впала в чахотку и вскоре умерла. Подобные примеры нередки». Впрочем, больше примеров того, что православная женщина, при подобных обстоятельствах, уступает силе женщин раскольниц, берется за подручник и лестовку, и мало помалу сама делается раскольницей.

Теперь мы хотим указать еще на особый род обвинений раскольниками православного духовенства – это на обвинения их «за новомодные, будто бы, богомерзкие одежды», дозволяемые духовными лицами и употребляемые ими²³⁷. «Нынешние монахи носят», например, говорят они, «рогатые клобуки, высокие и плоские на верху камилавки, исподние ризы и рубахи часто из шелковых, не русских, цветных материй сотворяюще». Еще протопоп Аввакум жаловался в свое время: «бысть в лета наша в русской земле Божие попущение, а диаволе злохитрие. Изникоша из бездны мниси, наречении монахи, имеющие на себе образ любодейный, – камилавки подклейки женские и клобуки рогатые, получиша себе сию пагубу от костела римского»²³⁸. Тот же упрек находим и у диакона Феодора. «О прелесть, понеже еси пестра, восклицает он, монастыри сострояются и монахи с высоковерхими клобуками собираются, и иноческое благочестие и жительство разоряется»²³⁹. Доказывая, что клобуки, носимые ныне монахами, заимствованы от римского костела, Аввакум писал, что устроила себе «клобук на подклейке» бывшая «на престоле в папах баба еретица, – от латынян заимствовали такой клобук греки, бывшие на флорентийском соборе, а от греков заняли-де никониане. «Священники носят рясы и подрясники», говорят раскольники, сукна не русского, а заморского». Доказывая, что это величайший грех, они приводят следующий рассказ, вполне выражающий взгляд их на указанный предмет. Начальник одного монастыря, рассказывают они, не хотел носить «одежд монашеских», сделанных из своих домашних русских материй, но выписывал для этого «из Фландрии черные сукна дивного строения». Когда он умер, братия, по принятому в монастыре обычаю, разделила между собою имение и одежды после покойного. Случилось, что в один из праздничных дней наместник монастыря надел одну такую «ризу». И что же? Она «начала палити все тело его, аки доски медные». С криком и проклятиями одежда была немедленно сброшена с плеч, и однако ж, и после этого она продолжала «из себя яко железо раскаленное великие огненные искры испущати». Видя «таковое чудо» и прочая братия, каждый, что имел у себя из одежд умершего настоятеля, вынес из своей кельи и бросил к горевшей уже одежде наместника, так что образовалась огромная «куча», которая немедленно воспламенилась и стала гореть «велиим пламенем». И «непреста сие страшное чудо, дóндеже мнози духовнии всакого сословия – будто бы – съехавшеся и свидетельствоваху очесы своими страшный суд Божий». «Жены лиц духовных», говорят раскольники, «носят богомерзские новые одежды, а не одеваются уже в древнеспасительное старинное одеяние Жены духовных и девицы теперь-де бывают «с змеиными вихрами на главах», «с намазанными яко пещь», т. е. набеленными и нарумяненными лицами – «в платьях и с перетяжками»²⁴⁰. Молодые причетники и сыновья духовных носят-де всегда галстуки, сапоги с каблуками и т. п., а это ужасный грех. Теми и другими лицами все это делается, по мнению старых, ни на шаг не желающих отступить от матушки-старины, раскольников, «ко угождению блудному», на прелесть и соблазн неопытных душ, по подражанию еретикам. Оставляя в стороне бесчисленные, часто совсем неуместные выписки, которые делают раскольники из правил соборных, из творений отеческих, из сочинений наших русских святителей и писателей, чтобы доказать все будто бы неприличие и пагубность для истинных христиан подобных всех обычаев, мы приведем здесь несколько характеристичных рассказов, или историй, которые ходят у раскольников и которыми они стараются унизить тот или другой из указанных случаев касательно одежды.

Так, вооружаясь против галстуков, употребляемых, между прочим, и многими молодыми причетниками и детьми православного духовенства, раскольники рассказывают следующую историю об их происхождении. «Бысть во фряческой земле король, именем Еуспасиан Нумерианович, вельми бысть горд и немилосерд ко всем подданным своим. И в некое время ближние его – сенаторы, пришедше нощию в ложницу его, вервами спящего его удавиша. Потом же остася у него сын юн зело, именем Карлук. И егда возмужав и прииде в разум и многими немецкими королевствами одоле и во одержание взя, и воспомянув отца своего, яко нелепою смертию от сенаторов удавлен бысть и созва всю область свою, и повеле всем, в воспоминание смерти отца своего, на шеях очевидно петли со удавкой носити. И того ради вси поддании его носиша 12 лет. И посем собрашася вси вкупе сенаторы и биша челом о своем бесчестии, еже бы повелел сняти удавы и петли, еже от многих в понос и уничижение Быша. Король же едва умолим бысть на милость преклонься и повеле вместо петлей галстуки носити, дабы поминали смертоубийство отца своего и впредь тако не чинили. И тако разыдеся по иным городам, еже шеи своя вязати удавою бесчестною, красяся кровию королевскою и превозносяся, яко честны Быша безумием хваляся»²⁴¹.

Не менее любопытен и характеристичен рассказ раскольников «о мушках женам, на ланитах прилепляемых». Вот что находим мы в одном раскольническом сборнике об этом предмете: «жена некая сенаторица бе, именем Карамша, име мужа аще и великославна, но обаче мягка нравом и неумудренна. Оная же извыче в волн своей и, не творя правды мужеви своему, притяжа и прочих подругов себе, живя блудно. И по гневу от некоего друга избиена бысть жестоце, зане и на лице ей знаки Быша. Оная же, зря себе в срамоте лица, бысть в бедности совести своея, умудряшеся, како бы утаенней быти случившейся вещи от своего-си-господина. И отыде особ в тайную ложницу свою и притвори на ся скорбь, поведая мужеви своему – недуг быти. Едина же от рабынь ее советова ей, рече: вем, госпоже, некую жену престарелую, та бо безбедну тя сотворит своим хитросмыслием, да избавишися снедаемых тя печалей. Приведена же бысть злохитрая оная баба, умысли сотворити ей некая червленная лепни и веляше лице ей нзмыти, румянца и напы прилагая на лице, а на оные болячки знаки червленицы прилепше. Она же вземше зерцало, зря лице свое дивяшеся, яко превзыде, рече, прирожденные своея доброты. Что се бысть? оная же придворница (вероятно притворница) отвеща ей, мушки явишатися на лицы: ныне да утолится лица твоего зазор, дерзновенно взыди мужеви твоему, и бысть тако. Муж же ея удивлься, зане – не бе когда виде или где под таковою утварию лицем. Призвавши же оная жена и прочия жены подобные себе от великородных жен на увеселение; оныя же видевше се необычное, удивляхуся, поревновавша под таковою приправою быти лиц своих, и сотворшимся тако всем оною женою Карамшею»...

В доказательство того, что не следует всем женщинам, тем более духовным, украшаться и особенно являться в «богомерзких платьях» в церковь, что «все наряды женские суть диавольская прелесть на погибель душам неопытным», раскольники приводят следующее «сказание». Была, по словам их, в Париже одна женщина «зело светолюбивая», которая «презельное тщание име об украшении своего тела». Несмотря на строгие обличения своего духовного отца, щеголиха не переставала одеваться роскошно. Но вот однажды духовник легкомысленной женщины начинает читать ей в храме самую грозную нотацию, в которой преимущественно развивалась та мысль, что все женские украшения суть ничто иное, как «оружие, мрежи и сети диавола», употребляемые им «на ловление и отторгание от Бога многих душ». Угроза произвела свое действие. Женщина «в горячести духа благочестно и благоверно пала к ногам своего духовника и начала раскаиваться в своем прежнем поведении. Этим бы и следовало, кажется, кончить рассказ, чтобы он из вероятного не сделался баснословным. Но воображение раскольника, как видно, желая придать картине как можно более эффекта, продолжает рисовать следующие «неслыханные» вещи. Будто бы вразумленная духовником, женщина стала просить Бога, чтобы все бывшие на ней украшения исчезли в присутствии лиц, находившихся в храме, если они, действительно, суть «орудие и сети на ловление душ и любезное веселие диавола». И что же случилось? Лишь только окончена была молитва, вдруг «некая страшного вида стень показася, и рукою незнаемою и неслышенною нача с женщины вся украшения обирати, яже на главе и яже на шее и серязи, и мониста и жемчуг великий и дивный, камение многоценное и вся приправы и вещи драгие. И остася жена точию во единой срачице: и егда тако сию остави, слышаша вси, иже вне и в церкви, – на воздусе глас глаголющ: «се сети, се мрежи, се силца, имиже души человеческия ловим». И тако пребогатое оно и всекрасное украшение из очес человеческих изчезе и николиже к тому обретеся».

Осуждая в духовных новые, не русские разного рода одежды и туалетные вещи, раскольники вооружаются далее решительно уже против всего, что не подходит под мерку «древне-российского всеспасительного и богоугодного одеяния», даже против мелочей, на которые, кажется, не стоило бы и обращать внимания. Например, что невиннее может быть аккуратно сшитого сапога, хота бы и «на высоких каблуках», или башмака, хотя бы «высокоустроенного и различными переводы исхищренного»? Но раскольники в этих принадлежностях туалета готовы видеть «иноземство, ересь, дьявольскую прелесть». Вот один из многих рассказов, которыми раскольники осмеивают узкие, щегольски сшитые сапоги. «Некий сильный человек монастырь некий приобиде, многия стяжания его отъя. Начальник монастыря, с согласия братии, решился подать «Кесарю Филиппу жалобу на обидчика и для этого отправил одного монаха – «благоплеменита суща» – в надежде, что при помощи важных родственников, бывших при дворе, посланный немедленно получит удовлетворение. Надежда, однако же, не оправдалась и все оттого, что челобитчику вздумалось явиться ко двору в «сапозех зело тесных». Когда нонах представлен был Кесарю и объяснил ему свою жалобу, выставляя на вид бедность монастыря, Филипп отвечал: «вижу правое челобитье твое, ибо обиду вашу и скудость – и сапоги показывают; мню бо, яко ни кож, из них же сапоги шыти, и остави. Ибо аще бы достаточество кож имели, не бы такови сапоги твои тесни были». Челобитчик в простоте души был в восторге от таких слов кесаря и уже только тогда, как Филипп, переменив тон, заметил монаху, что он «позван в тесноту, ане в чапство», и рекомендовал ему возвратиться в монастырь и думать больше о спасении, чем о щегольских сапогах, проситель догадался, что в прежних словах кесаря, кроме иронии, заключается еще полный отказ».

Нужно, впрочем, сознаться, что в последнее время все раскольники стали уже гораздо снисходительнее смотреть на «щеголеватые платья и одежду». Нам самим не раз удавалось встречаться особенно с молодыми раскольниками и раскольницами, которые по праздникам сами одеты были очень щегольски, сравнительно с другими, православными лицами. Что же касается молитвенных собраний раскольнических, то сюда строго и решительно запрещен вход не только всему иноземному, но даже русскому домашнему какому либо щегольству. В этом случае соблюдаются у всех раскольников, преимущественно федосеевцев, самые строгие правила; одно из них например, так говорит: «юношам рубах красных, а девицам сапогов красных, и платков красных, в поясах золотых на молении отнюдь не стоять, а поясами чтоб не подпоясывалися и тем бы православных (здесь так величают они сами себя) не соблазняли»²⁴². Ослушнику назначено 300 поклонов до земли. А другим правилом (15) строго запрещается пускать в свои церковные собрания тех, кто носит малахаи и шляпы.

Такого-то рода обвинения раскольниками православного духовенства. Эти обвинения показывают, что наши раскольники немного отстали от матушки-старины и крепко придерживаются ее. Долг будущих пастырей Церкви просветить в этом отношении раскольников, заставить отрешиться их от своих темных предубеждений и даже часто нелепых относительно духовенства. В этом отношении, можно надеяться, не малую пользу в состоянии принести школы, заводимые ныне даже в незначительных деревнях, – школы, устрояемые собственно для раскольнических детей, по инициативе и повелению министра народного просвещения. Образование раскроет нашим раскольникам глаза, просветлит их взор и, если не совершенно искоренит на первое время, то, по крайней мере, значительно уменьшит огромную массу их нелепых взглядов, темных грубых предубеждений – как против всех православных, так в особенности против православного духовенства. Пастыри же Церкви должны обратить особенное свое внимание на эти «обвинения и осуждения» духовных, и прежде всего, по нашему мнению, должны заняться, по возможности, полным устранением их. Тогда только откроется большая надежда на присоединение раскольников к православной Церкви.

Василий Смелков

Читатели наши, конечно, уже ознакомились с сущностью реформ, имеющих последовать в быту духовенства. Реформы эти коснулись настоящего быта духовенства во всей его широте. Из мер, рассмотренных Высочайше утвержденным присутствием по делам православного духовенства, удостоены Высочайшего утверждения меры, предложенные присутствием, касательно: а) состава приходов и церковных причтов; б) условий определения на священно- и церковно-служительские места; в) перемещения и увольнения священно- и церковнослужителей, и г) прав духовенства по службе, – словом – меры, охватывающие весь настоящий быт духовенства. – Не легко, конечно, будет духовенству сразу привыкнуть к новым порядкам; трудно будет свыкаться с новыми требованиями касательно поступления на приходы, постепенности восхождения на иерархические степени, долговременного служения на одном приходе и проч. Прискорбно, может быть, будет глядеть на выделение многих братий, недавно числившихся в среде духовного сословия, и теперь имеющих выйти из него. Но таков дух реформ, совершаемых в каком бы то ни было быту. Улучшения и усовершения, в каком бы то на было быту, не могут происходить без пожертвований и принятия на себя лицами, остающимися на службе в этом звании, более трудных обязательств. Великие реформы, совершенные в быту крестьян, потребовали великих жертв со стороны землевладельцев, государства, и возложили более серьезные обязательства на самих крестьян. Улучшения в быту чиновничьем совершаются чрез сокращение и видоизменение устройства штатов служащих лиц. Не на иных условиях могла быть произведена реформа и в быту духовенства. Сокращения и видоизменения должны были последовать и в нем. И от мер, вводящих эти сокращения и видоизменения в устройство быта духовенства, мы теперь должны ожидать возвышения и улучшения его в нравственном, материальном и общественном отношениях.

А) Прежде всего равномерное распределение и новое устройство приходов не может не оказать влияния на лучшее отправление церковно-приходских обязанностей. Известно, как настоящее устройство приходов часто не соответствует аккуратному отправлению церковно-приходских обязанностей. В то время, когда один приход, имеющий самостоятельную и независимую церковь, состоит из каких-нибудь 50–60-ти дворов (по прежнему распределению), другой имеет две и три тысячи душ, живущих в самых разрозненных и разъединенных местах. Подобные неудобства, при новом распределении приходов, будут, по возможности, устраняемы. При новом устройстве приходов будет обращаемо внимание а) на населенность приходов; б) на расстояния церквей, как одной от другой, так и от состоящих в их приходах деревень; в) на удобство сообщения приходских деревень с церквами; г) на вместительность зданий храмов; д) на нравственно-религиозное состояние прихожан, степень привязанности их к своим церквам и др. местные условия. Принятие во внимание всех этих условий может значительно видоизменить к лучшему настоящее устройство приходов и дать им вид, более соответствующий удобному выполнению церковно-приходских обязанностей. Желательно было бы, чтобы губернские присутствия по обеспечению духовенства, которым поручается выполнение всех этих условий, с полным сочувствием относились к указаниям Высочайше утвержденным. Нечего опасаться при этом значительного увеличения числа прихожан. В определениях Высочайше утвержденных прямо говорится: «при тех самостоятельных приходских церквах, где по многочисленности приходского населения, или по значительному числу приходских деревень и отдаленности их от церкви, исполнение всех духовных потребностей прихожан было бы для одного настоятеля затруднительным, назначаются в помощь ему младшие священники». Там только может быть значительно увеличено число прихожан, где приходы, «хотя и многолюдны, но сосредоточены близь церкви, особенно же в одном селении», где, след., не встретится особых препятствий к удобному выполнению приходских обязанностей.

Б) Сокращение церковных причтов, конечно, увеличит их обязанности, но вместе с тем улучшит их содержание. Церковные доходы и церковные земли будут отселе делиться между двумя штатными церковнослужителями. Между тем облегчения и по церковным занятиям не воспрещаются, но допускаются положениями. «Настоятелю церкви с церковным старостою и прихожанами», говорится в определениях, «дозволяется в помощь штатным псаломщикам содержать при церкви вольнонаемных церковников, сколько позволят местные средства, с употреблением на наем их, в случае возможности, и церковных кошельковых сумм». И хорошо было бы на этот раз, если бы наши церковные причты сумели заохотить прихожан добровольно составлять из себя церковные хоры. В некоторых приходах этот обычай уже устанавливается и в настоящее время, тем больше нужно позаботиться об упрочении его на будущее время. Такие церковные хоры тем удобнее устроять в настоящее время, что между крестьянами уже встречается довольно грамотников, и там, где есть церковно-приходские школы, они знакомы и с церковным пением²⁴³. – При сокращении церковных причтов, при строгом распределении обязанностей между настоятелем и псаломщиком, прекратятся споры и несогласия, которые по необходимости возникают в приходах, обремененных многочисленными причтами, улучшатся взаимные отношения между ними, и тем усилится нравственное влияние церковного клира на прихожан.

В) Введение порядка постепенности поступления на места священнослужительские, положение, чтобы места псаломщиков занимали люди, окончившие курс семинарских наук, определение числа лет при поступлении на священно- и церковно-служительские места, не могут также, с течением времени, не оказать благотворного влияния как на возвышение священнослужительского сана, в глазах прихожан и общества, так и на более ревностное выполнение требований священно- и церковно-служительского звания. При настоящем порядке дел, поступивший на место причетника или же священника уже ничего более не видит пред собою. Положение его, за исключением немногих случаев, определено на всю жизнь. Между тем, по новым порядкам, посвящающему себя на служение церкви предстоит порядок прохождения иерархических церковных степеней; новая иерархическая степень будет для него наградою за его труд и усердие. Таким образом в основе новых учреждений лежит поощрение для усердных и трудолюбивых на поприще служения Церкви. Кроме этого, здесь же имеется в виду и их будущая пастырская опытность. Поступающие на приходы священниками в настоящее время, тотчас по окончании курса богословских наук, большею частью бывают людьми с свежими и живыми чувствами, с восприимчивым впечатлением, но вместе с этим неокрепшими еще в характере, не искусившимися в опытах житейской мудрости, не знающими надлежащим образом своих отношений к причту и прихожанам, и вследствие этого способными на увлечение и ошибки всякого рода. Прошедшие же низшие степени иерархические явятся опытными руководителями вверяемой им паствы, вполне сознающими свой пост и назначение. Таким образом, предварительное прохождение низших иерархических степеней, будет служить не только поощрением для безукоризненного исполнения служения церкви, но вместе с этим будет также опытною практическою школой, в которой будущие кандидаты священства на практике будут приучаться к своему будущему, нелегкому служению. Постепенное возведение на иерархические степени было не только в обычае древней церкви, но даже освящено каноническими церковными постановлениями. И нужно полагать, что и в нашей церкви эти канонические постановления первоначально сохранялись во всей силе. С введением правильно устроенных общеобразовательных заведений, в виде особой привилегии, было допущено рукоположение в сан священства непосредственно окончивших полный курс семинарских наук. С развитием же и распространением правильного образования, с увеличением числа людей с полным богословским образованием, эта привилегия должна была сама собою рушиться. И определение, чтобы окончившие полный курс семинарских наук занимали места псаломщиков, в виде предварительного служения церкви, вполне совпадает с настоящими требованиями времени. С увеличением и распространением образования в массе народа, с появлением среди его людей с общеобразовательным воспитанием (о котором в настоящее время заботится не только правительство, но и земство), псаломщик, – лицо второе после пастыря в приходе, – должен быть не недоученным и поверхностно ознакомившимся с элементарными науками, но человеком более или менее образованным, знакомым не только с богословскими, но и общеобразовательными науками. Только такой псаломщик займет видное место в приходе, и только с таким образованием способен будет аккуратно выполнять все те требования, которые возлагают на него новые положения.

Г) Наконец, воспрещение свободной и беспричинной перемены приходов, предоставление епархиальным преосвященным, по соглашению с гражданским начальством, разрешать лицам духовного звания, или наставникам духовно-учебных заведений публичные чтения о вопросах христианской веры и нравственности, о событиях библейской и церковной истории и тому подобных, относящихся к кругу духовного просвещения, предметах, предоставления духовенству печатать, с разрешения местной цензуры, под наблюдением епархиального преосвященного, все вообще свои сочинения духовно-нравственного содержания, за исключением тех, которые, по уставу цензурному не могут быть выпущены в свет без разрешения св. Синода, – все эти распоряжения сделаны в видах усиления нравственно-религиозного влияния духовенства на народ, с целью доставить ему больше средств для распространения в народе религиозных знаний. Частые перемены приходов препятствовали пастырям ознакомиться с духом и настроением вверяемой паствы и руководить ее во свете учения Христова; стеснительные ограничения печатного слова не давали ему средств для распространения в народе здравых религиозных понятий.

Таким образом все главные положения Высочайше утверждаемых распоряжений направлены к тому, чтобы, с одной стороны, возвысить и улучшить быт духовенства, дать ему больше средств для распространения нравственно-религиозного учения в народе, усилить его влияние на народ, с другой стороны, чтобы потребовать от него более серьезного внимания к своему служению, более ревностного выполнения обязанностей священного сана. В этих видах, для возбуждения большей ревности в священнослужителях, сняты некоторые ограничения для желающих посвятить себя служению церкви. Именно: дозволяется лиц, подвергшихся вдовству после первого брака, или вовсе не бывших в браке и желающих навсегда остаться в безбрачном состоянии, возводить в сан диакона и священника при известных условиях. Снятие этих условий, воспрещавших многим принятие на себя священного сана, может привлечь к священному сану многих усердных ревнителей блага церкви. Обычай посвящать в сан диакона и священника не одних лиц, вступающих в супружеское состояние, но также безбрачных, изъявивших желание навсегда остаться в девстве, есть обычай древний, доселе соблюдаемый в восточной Церкви, и потому, по всей вероятности, он будет встречен многими с радостью.

Что касается детей священно- и церковнослужителей, то хотя с отменою узаконений о принадлежности их к духовному званию, они лишаются прежних прав и привилегий, предоставленных им, как детям духовного сословия, но взамен их получают права общественные и гражданские. Детям священнослужителей усвояются права детей личных дворян, детям церковнослужителей – права детей почетных граждан. Права эти и соединенные с ними привилегии они сохраняют при поступлении во все роды службы. Если же они не желают посвятить себя служению церкви, в таком разе «права их на образование в духовно-учебных заведениях, на определение в священно- и церковнослужители, на пособие от епархиальных попечительств о бедных духовного звания или на другие, существующие по духовному ведомству, способы призрения остаются на существующем основании». Таким образом в основе этих постановлений лежит только уничтожение преград, затруднявших детям духовного звания выход из своего сословия; желающим выйти из него облегчаются пути выхода, даются соответствующие права и привилегии, но не воспрещается служение церкви на основании прежних существующих постановлений. При этом требуется только свободное посвящение себя служению церкви, делаемое по внутреннему призванию, а не обязательное, определяемое внешними условиями. Цель, след., и этих постановлений признать к служению церкви достойных пастырей, и тем содействовать возвышению этого служения в обществе.

С. С.