Исторический очерк сооружения и исправления Кафедральный собор во имя святых Первоверховных апостолов Петра и Павла

Когда победы привели ПЕТРА ВЕЛИКОГО на берега Балтийского Моря, ГОСУДАРЬ поспешил основать на них город, по словам поэта: прорубить окно в Европу. Едва только разгромив Шведов, взяв Нотебург и Ниеншанц и овладев несколькими мелкими судами в устьях Невы, Он, плененный красотой этой широкой, многоводной реки, на ее пустынных берегах исполнил благотворную мысль. 16 мая 1703 года, в благоговейно чтимый Русскими праздник Св. Троицы, бессмертный МОНАРХ, при одном из рукавов Невы, Своими руками заложил крепость, потому что новый город было необходимо прежде всего сделать оплотом нашей власти против Шведов, тогда еще близких и грозных соседей.

В этот же, памятный для России день, благочестивый и набожный ГОСУДАРЬ положил основание деревянной церкви в честь Святых Верховных Апостол Петра и Павла, которых праздник совпадает с днем Его тезоименитства. Место для храма, долженствовавшего, по воле Господней, сделаться святилищем Земли Русской, избрано было внутри предполагавшейся крепости, как бы в самом сердце будущего города.

Церковь была выстроена менее чем в год. 1-го апреля 1704 года³, по возвращении ГОСУДАРЯ в С.-Петербург, она освящена Новгородским Митрополитом Иовом и наименована собором. Церемония освящения отправлялась при пушечной пальбе.

По словам Описания С.-Петербурга Богданова и Рубана⁴, она была «видом крестообразна, о трех шпицах», из которых средний превышал два остальные и имел вид башни в голландском вкусе, особенно любимом ПЕТРОМ. На этой башне находился небольшой позолоченный купол и висели колокола, отбивавшие часы.

Наружный стены церкви были расписаны «под каменный вид желтым мрамором». По праздничным и воскресным дням на шпилях поднимались корабельные вымпелы.

Имя строителя церкви нам неизвестно, но осмеливаемся думать, что план для нее быль начертан державною десницею самого основателя Петербурга.

Фасад Деревянной Церкви Святых Апостолов Петра и Павла 1703 года

До освящения церкви Святой Живоначальной Троицы, что близ крепости, в 1710 году, этот Петропавловский собор быль единственным храмом возникавшего города, и в нем ПЕТР приносил благодарственные молебствия Господу сил за победы над врагом.

В то время еще не обнаруживались мысли Преобразователя Царства Русского о перенесении столицы на Невские тундры. Эта мысль, по всем соображениям, посетила ГОСУДАРЯ только после Полтавской победы, которою, по Его незабвенным словам, был «совершенный камень в основании С.-Петербурга положен с помощью Божьей», и явственно проявилась в 1711 году. Известно, что до тех пор, на берегах, омываемых Невой, все ограничивалось построением крепости, редутов, а в этом году заложены не только многие дворцы в предназначенном городе, но и некоторые загородные ИМПЕРАТОРСКИЕ увеселительные дома. Около этого же года ПЕТР уже тщательно занимался проектами расположения Петербурга, усиливая средства к его застроению и поощряя частных людей, нередко пособиями из собственной казны, к значительным постройкам. Понятно, что при таком направлении деятельности ГОСУДАРЯ, Петропавловский Собор, в своем тогдашнем виде, не мог соответствовать Его планам, и Он задумал соорудить новый обширнейший.

Действительно, 30-го мая 1714 г., в день своего рождения, ПЕТР, опять своими руками, торжественно положил первый краеугольный камень в основу нынешнего собора, на том же самом месте, где стоял первоначальный⁵.

Алтарь, алтарный иконостас, престол и жертвенник старой церкви были перенесены в близлежащее здание, в котором до того времени помещалась Канцелярия Сената, переведенная на Троицкую площадь⁶. Стены же ее оставались на прежнем месте еще около пяти лет, и только в 1719 году, когда в новом соборе начали строить столпы для утверждения сводов, они были разобраны и перенесены из крепости в солдатские слободы, в которых квартировал С.-Петербургский гарнизонный полк⁷.

Воссозданная на новом месте деревянная церковь освящена во имя Святого Апостола Матфия, в память взятия Нарвы в день этого Апостола, 9-го августа 1704 года. По свидетельству Описания С.-Петербурга Богданова и Рубана⁸, в ней утварь, иконостас и святые иконы были той же церкви, но шпиц и колокольня иной постройки.

В 1806 году Матфиевская церковь, за крайней ветхостью, разобрана, иконостас ее перенесен в новопостроенный придел, во имя Святого Апостола Матфия, при церкви Покрова Пресвятой Богородицы, воздвигнутой близ прежнего храма, где сохраняется и до настоящего времени⁹; от стен же первопрестольной церкви не осталось никаких следов¹⁰

ПЕТР, как известно, спешил украшением Петербурга, может быть из опасения, что Его преемники возвратят Москве право первенствующей столицы. Строение каменного собора, несмотря на огромные размеры, быстро подвигалось вперед. Кто именно из многих талантливых художников, употребленных великим Зодчим всей России, для украшения юной Его столицы, трудился над созданием храма, нам неизвестно; но, опять смеем видеть в начертании собора непосредственное руководство МОНАРХА.

В 1722 году здание уже было окончено снаружи и ожидало только внутреннего убранства.

На колокольне поставлены часы с курантами, выписанные в 1720 году из Голландии, за которые заплачено 45 000 рублей – огромная по тогдашнему времени сумма. ПЕТР любил ставить такие часы в местах своего пребывания. В 1723 году воздвигнут шпиц, высотой от каменного здания в 26 сажен, обитый позолоченною медью.

В 1722 году московские резчики Трофим Иванов и Иван Телега начали ставить иконостас, по чертежам архитектора Ивана Заруднева.

Но благочестивейшему ГОСУДАРЮ не суждено было видеть освящение собора, долженствовавшего сделаться местом Его земного покоя: 28-го января 1725 года Он почил от дел Своих. Прах ВЕЛИКОГО, вместе с телом Его дщери, ЦАРЕВНЫ НАТАЛИИ ПЕТРОВНЫ, скончавшейся 4-го марта того же года, были внесены 10-го марта в неоконченный еще храм и на время поставлены среди его, в нарочно сделанной деревянной церкви, на высоком амвоне, под балдахином.

Смерть ПЕТРА не остановила постройку собора. ИМПЕРАТРИЦА ЕКАТЕРИНА I, продолжая начатое сооружение, для окончательной отделки храма вызвала из Москвы известных тогда иконописцев, в том числе в 1726 году знаменитого Андрея Меркульева, которого для усовершенствования в живописи ПЕТР посылал в Италию.

Тогда же было поручено иностранным художникам написать картины, находящиеся вверху храма, и украсить своды фресками. Между тем, в 1726 году, окончен работой иконостас.

Однако и Преемнице ПЕТРА не суждено было дожить до окончания отделки собора. В 1727 году смерть, похитившая ГОСУДАРЫНЮ, присоединила гроб Ее к гробу ПЕТРА.

Правление ИМПЕРАТРИЦЫ АННЫ ИОАННОВНЫ очень памятно в летописи собора. В 1731 году по повелению ИМПЕРАТРИЦЫ храм был украшен позолотой и расписан под зеленый (по другим желтый) мрамор. В этом же году, 26-го июня, Именным указом он сделан кафедральным¹¹.

Наконец, в половине 1733 года, была окончена внутренняя отделка храма, обетованного Богу ПЕТРОМ, и 29-го июня¹² этого года, в день храмового праздника, последовало освящение этой единственной тогда в С.-Петербурге, по своей огромности и, по современному выражению¹³, «преславно построенной церкви», от всего Святейшего Синода¹⁴, в присутствии ИМПЕРАТРИЦЫ и Двора. ГОСУДАРЫНЯ приезжала на торжество водою, потому что тогда чрез Неву не было еще мостов; при прибытии в крепость и при отъезде во дворец Она была салютована пушечными выстрелами со всей крепости и из Адмиралтейства.

Торжественное освящение храма Св. Верховных Апостол заключилось также пальбой, и ИМПЕРАТРИЦА принимала «поздравительные комплименты» от всех иностранных и русских министров и дам. Этот день был кавалерским праздником ордена Св. Апостола Андрея Первозванного, но ни ГОСУДАРЫНЯ, ни один из кавалеров не имели на себе платья, присвоенного ордену, а присутствовали в камерном трауре, по случаю кончины Царевны и владетельной Великой Герцогини Мекленбург-Шверинской ЕКАТЕРИНЫ ИОАННОВНЫ, последовавшей 14-го июня.

Первоначально при соборе причт состоял из протоиерея, двух священников и диакона. Все они были люди неученые.

Святейший Синод, признавая, что у такой знатной церкви надлежало быть священно- и церковнослужителями «достойными, ученым, искусным и доброжелательными людям, не скудному числу», чрез четыре года после освящения собора, в 1737 году, вошел со всеподданнейшим докладом об определении к нему следующего штата: протоиерея 1-го, священников 4-х, протодиакона 1-го, диаконов 2-х, дьячков 6-ть и пономарей 4-х, с ежегодным жалованьем: деньгами по 3000 р. и хлебом, рожью и овсом по 2000 четвертей, «того ради, что за Петропавловским Собором вотчин нет»; полагая протоиерею 500 руб. и 300 четв., каждому священнику по 250 руб. и 150 четв., протодиакону 200 руб. и 150 четв., диаконам по 150 руб. и 120 четв., дьячкам и пономарям по 100 руб. и 71 четв. Это содержание Синод просил назначить из государственных доходов, а не из средств синодального ведомства, потому что доходы синодальных дворцового и казенного приказов положены были на синодальный штат, а из хлеба давалось «не малое число» четвертей Грузинскому Царю.

Синод признавал, что если священно- и церковнослужителям будет определено содержание в этом размере, то «им от того при оном соборе для служения быть не малая охота придается, и не только от такового места отрицаться не будут, но еще и прилежное тщание свое показывать и в доброе себя состояние приводить будут».

ИМПЕРАТРИЦА ВЫСОЧАЙШЕЙ резолюцией, последовавшей 6-го июля того же года¹⁵, утвердила предполагаемое Святейшим Синодом число чинов и размер денежного им жалованья, но хлебную дачу сократила до 880 четвертей, повелев производить, пополам рожью и овсом, из определенных на ружников доходов: протоиерею 120, священникам по 80, протодиакону 60, диаконам по 40, дьячкам и пономарям по 30 четвертей.

В 1735 году 26 июня молния зажгла колокольню собора, но огонь вскоре был замечен и потушен. Спустя 13 лет, в 1748 году 19-го июля молния вновь ударила в колокольню и причинила много вреда в самом соборе. Пробив свод колокольни, она повредила карнизы и в нескольких местах опалила позолоту иконостаса. Пламя, однако, угасло само собою; немедленно все было исправлено.

Чрез 8 лет после этого несчастного случая, в 1756 году 30-го апреля, в час по полуночи, молния ударила в колокольню в третий раз.

Вначале никто этого не заметил, но чрез два часа весь шпиль был уже объят пламенем. Стропила и редкие часы с курантами сгорели. Большой колокол разбился, a прочие растопились; падением сгоревшего шпиля разрушена мраморная паперть храма. Во внутрь собора огонь не проник, хотя от жару живопись на сводах местами и потемнела. Святые иконы, церковная утварь, ризница и самый иконостас, разобранный по частям, были вынесены; гробницы не пострадали.

Но недолго было запустение на месте святе, недолго оставался разрушенным храм, напоминавший начало жизни самого Петербурга и ставший уже святилищем Земли Русской. Благочестивое усердие ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИСАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ, свято чтившей все дела своего Великого Родителя, поспешило исправить разрушение, и чрез четырнадцать месяцев собор явился в новом великолепии.

Вместо деревянного свода в куполе устроен каменный; деревянные стропила заменены железными, и даже пол, бывший деревянным, выстлан разноцветною плитою. Весь собор покрыть белым железом, южная и западная паперти сделаны вновь из кирпича.

Все эти починки и переделки обошлись в 20 000 рублей.

Возобновленный и великолепно украшенный собор освящен 23-го июня 1757 года.

В то же время было сделано распоряжение о возобновлении шпица и колокольни. Голландский архитектор Баллес, занимавшийся постройкой Александро-Невской Лавры, составил на это смету слишком в 92,000 руб. Граф Растрелли для надзора за сооружением выбрал из своих учеников архитектора Дьякова. Работами заведовала сперва Канцелярия о строениях, потом С. Петербургского гарнизона подполковник князь Мещерский, а по смерти его снова Канцелярия.

В 1756 году, по повелению ИМПЕРАТРИЦЫ, были заказаны в Голландии новые часы, также с курантами. Мастер Оорт-Красс, работавший их, получил в задаток 12,000 голландских гульденов и по окончании расчетов еще 5,246 руб. серебром; кроме того, в условии значилось, что, во время постановки часов, мастер, привезший их в С.-Петербург, должен получать по 4 червонца, да подмастерья его по червонцу в день. Часы привезены в 1761 году¹⁶, но хранились, до окончательной постройки колокольни, в особом деревянном помещении в крепости.

Постройка колокольни была окончена в 1770 году; в это время умер Баллес и на его место назначен мастер Бауер, по рисункам которого плотники: Еремеев, Волков и Петров сделали стропила для шпица; самый же шпиц поднят по частям и поставлен на своем месте, в течение трех последних месяцев 1772 года. В следующие два года изготовлены и вызолочены огромные медные листы для обшивки шпица, также крест, яблоко и ангел. Ангел первоначально был прикреплен неподвижно, но в 1777 году сломан бурей и в том же году сделан снова и поставлен так, что мог повертываться во все стороны.

Обшивка шпица, с материалами и работою, стоила более 27 000 руб.; на позолоту же его, креста, яблока и ангела употреблено 2814 червонцев¹⁷ или 22 фунта чистого золота.

Такими же позолоченными листами было предположено обить купола – большой над колокольней и над алтарем, что и исполнено в 1775 году. Но или «за крайним недознанием того художества» мастерами, или потому что ими «той пропорции золота в указную меру не положено», позолота вышла весьма неровная и нечистая, так что иной лист был очень красен, иной же бледен, и оттого в листах явилась «пестрота великая и дальней ясности не имеющая¹⁸» Вследствие этого, оба большие купола были перекрыты железом и только один малый остался вызолоченным.

В 1773 году по правую сторону притвора устроен теплый придел во имя Святой Великомученицы Екатерины¹⁹.

В течение этого и следующего года установлены часы, сделанные Оорт-Крассом²⁰.

В 1777 году вызывали чрез ведомости желавших перелить большой колокол, весом в 250 пудов, разбившийся при пожаре, но последствия вызова нам не известны.

Наконец, для безопасности на будущее время от молнии, к шпицу колокольни был приделан громовой отвод²¹.

Таким образом, в 1780 году возобновление собора, начатое ИМПЕРАТРИЦЕЙ ЕЛИСАВЕТОЙ ПЕТРОВНОЙ, было довершено ИМПЕРАТРИЦЕЙ ЕКАТЕРИНОЙ, истинной преемницей ПЕТРА.

При даровании штатов монастырям и церквам в 1764 г. Петропавловский Собор был ВЫСОЧАЙШЕ оставлен на прежнем состоянии и денежном и хлебном жалованье²². Но в царствование ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА ПАВЛОВИЧА в 1806 году причт собора увеличен 6 звонарями и его духовенству определены квартирные деньги.

В 1811 году собор сделан теплым, с настилкой снова деревянного пола, вместо каменного.

Между тем время оказало свое всесокрушающее действие на собор.

В начале царствования ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ ПАВЛОВИЧА внутренность его уже не представляла того благолепия, какое прилично храму, столь дорогому для сердца Русского. Иконное писание потускнело от пыли и копоти, a местами облиняло; масленый лак, или олифа, растрескался, позолота почернела; осадка в части иконостаса, давно обнаруживавшаяся, увеличилась до того, что в 1829 году нашлись принужденными прекратить священнодействие на главном престоле. Почти в то время замечено повреждение в кресте и ангеле.

Всем известна благочестивая ревность в Бозе почившего Незабвенного МОНАРХА к благолепию храмов Божиих и к местам дорогим для России. По доведении о всем этом до сведения Его ВЕЛИЧЕСТВА, последовало немедленно ВЫСОЧАЙШЕЕ повеление принять меры к исправлению замеченных повреждений.

Это послужило поводом к проявлению всего досужества, неустрашимости и предприимчивости русского ума: говорим о подвиге Телушкина.

Начали делать смету на исправление ангела и креста, и оказалось, что одни леса, по которым можно было бы взобраться на такую высоту, которую имеет шпиль, должны стоить многих тысяч рублей; причислив к этому издержки самого исправления, нашли, что починка возвысится до суммы огромной и займет много времени. Но тут-то явился русский ум во всем блеске.

Крестьянин Телушкин подал просьбу начальству и вызвался один лично произвести все исправления в кресте и ангеле, без пособия лесов, прося платежа только за материалы, которых потребует работа, награду же трудов своих предоставлял усмотрению начальства. Такой вызов изумил всех, но мужичок, кровельщик по ремеслу, говорил о своем предприятии так умно, просто и уверенно, что его допустили к работе. В три дня, с 8-го октября 1830 г., он выполнить свой невероятный труд – удивительный пример сметливости нашего народа.

Первым намерением Телушкина было выйти из верхнего люка, или отверстия, сделанного на десяти саженях от основания шпиля, и окинуть вокруг его веревку, которая придерживала бы работающего при опасном восхождении вверх. Но это оказалось невозможным: шпиль так широк в этом месте, что вокруг него нельзя окинуть веревки. Доказательство, что Телушкин действовал только по вдохновению, не имел верного плана и надеялся единственно на свою сметливость, в каком бы то ни было случае. Надобно заметить еще, что он был одарен необыкновенною силою и особенною твердостью в руках; при таком пособии он не раздумывал много.

Медные золоченые листы шпица в спаях, горизонтально лежащих, гладко положены один на другой, в вертикальных же загнуты ребром, так что составляют по длине шпица полосы, выступающие от листов на два вершка. Телушкин, привязав конец шестисаженной веревки к одной из внутренних перекладин шпиля, другой конец опоясал вокруг себя, и по наружности кровли спустился вовсю длину веревки. Потом сильно ухватя двумя пальцами обеих рук загибы листов, он уперся в один из загибов снизу носком правой ноги и, утвердясь в таком положении, начал двигаться влево, постепенно отодвигая себя правой рукой и ногой к ближайшему налево загибу. Достигнув его, Телушкин левою рукою схватил другой сгиб, лежащий далее и выше того, за который он держался правой рукой. Таким образом, он двигался одновременно в бок и кверху; усилие пальцев, на которых во время этого движения лежала вся тяжесть его тела, было так велико, что кровь выступила из-под ногтей. Но презирая боль и трудности, Телушкин бодро стремился к цели, совершая воздушный путь свой спирально около шпица и таща за собою привязанную к поясу веревку, которая опоясывала шпиц винтом. Таким образом Телушкин добрался до люка, из которого он первоначально спустился; там отвязав конец веревки, прикрепленный к перекладине, он продел в узел его другой конец, за который был привязан сам во время пути. Этим действием Телушкин обвязал шпиль веревочным кольцом, но до шара, на котором укреплен ангел, оставалось еще сто футов. Телушкин воспользовался тут железными крючьями, которые нашел укрепленными в шпиле, идущими до самого верха, на расстоянии 4½ аршина один от другого и выступающими на два вершка от поверхности листов. Взяв две веревки, он завязал на концах их глухие петли и сделал род длинных стремян, который по произволу могли быть укорачиваемы оттягиванием концов. С трудом накинув на нижний крюк, отстоящий от окна на 8 аршин, обе веревки верхними их петлями, он стал, упершись ногами в стремена, а руками держась за верхние части веревок, потом постепенно стягивая концы веревок, достиг первого крючка, забросил петлю на следующий, высший, и таким образом достиг до самого шара, на который подняться было всего труднее. Диаметр шпица под самым шаром несколько более аршина, диаметр же шара 5 футов, следовательно, выпуклость шара свешивается на каждую сторону более нежели на 2½ фута. Ноги, повыше следов, Телушкин плотно привязал двумя веревками к шпицу под самым шаром; потом отпустил конец третьей веревки, пристегнутой к его поясу, и таким образом он повис в воздухе почти горизонтально. Далее собрал кружками остаток 6-ти саженной веревки, и сообразив расстояние креста, окружность шара и направление ветра, которого порывы качали тогда шпиц, Телушкин сильным размахом рук бросил ее вверх, с движением столько рассчитанным и удачным, что, описав круг и обернувшись около основания креста, конец размотавшейся веревки повис с шара возле него. Подвиг был совершен. Завязав узлы на веревке, он без труда поднялся на вершину шара, благоговейно осенил себя крестным знамением и взглянул вниз, где стоял толпясь народ, не менее Телушкина радовавшийся его успеху, но верно более его страшившийся неудачи²³. Телушкин получил в награду медаль на Аннинской ленте и 5 000 рублей.

В том же году поручено было членам Строительного Комитета осмотреть внутренние повреждения собора. Вследствие этого под иконостас подведено основание из красного тивдийского мрамора, иконостас, надпрестольная сень, царское место, кафедра, капители, столбы, пилястры и прочее снова позолочены, иконы, подсводные изображения и вообще весь собор во внутренности и внешности обновлен. Исправление началось весною 1831 года, а 31-го декабря того же года совершено освящение собора.

В 1834 году возобновлены живопись и позолота в приделе Св. Екатерины Великомученицы. Все эти исправления стоили более 140,000 руб. ассигнациями, которые отпущены из Главного Казначейства.

Чрез 10-ть лет, в 1841 году, снова был учрежден комитет для исправления пришедших в ветхость полов, рам, кровли, печей и проч. Исправления эти окончены в 1842 году и стоили около 14 000 руб. серебром.

В 1849 и последующих годах староста собора, почетный гражданин и кавалер Кудряшев, по усердию к благолепию храма, на собственное иждивение вновь вызолотил царские врата, надпрестольную сень, иконостас за престолом, кафедру, устроил новые резные аналои под иконы и мощи, иконостасные рамы для икон и хоругви, в соответствие соборного иконостаса, и отделал в лучшем виде придел Св. Екатерины, издержав на это, как скажем далее, более 20 000 рублей серебром.

Ныне благополучно царствующий ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР при первых посещениях собора по восшествии на престол изволил усмотреть необходимость некоторых исправлений во внутренности храма.

Вследствие этого, по ВЫСОЧАЙШЕМУ повелению переделан на счет Государственная Казначейства плитный пол, сделаны две новые коробчатые печи и весь храм вновь выкрашен.

Смета на эти работы и самое исправление поручены были архитектору Монтферранду, под ведением коменданта крепости. Всего израсходовано 11 816 рублей серебром²⁴.

Наконец, начали снова замечать, что крест уклонился от вертикального направления и качается при бурях, и самый шпиль несколько покривился по направленно от запада на восток. По донесению об этом, сделанному от коменданта крепости, ВЫСОЧАЙШЕ было повелено приступить к исследованию причин таких важных повреждений и совершенно их исправить.

В памяти народа живо сохранился подвиг Телушкина: явились охотники, испрашивавшие дозволения его повторить. Но, желая произвести исправление более прочно, ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО повелел устроить для этого леса по проекту инженер-капитана Паукера²⁵.

Летом 1855 года, когда два сильные флота угрожали столице, начата эта замечательная работа – одно из доказательств сил России и спокойной уверенности ЕЕ ГОСУДАРЯ в правоте Своего дела.