2. Преподобный Мартиниан
§III
Сей же блаженный Мартиниан, Богом
приведен в него (пр. Феропонта) место,
к нам прииде, и вселися в достояние
его, аки наследник некий или брат по
плоти бяше, прилепися желанно.
Рукоп. житие п. Мартиниана.
Место рождения пр. Мартиниана. – Отрок Михаил у пр. Кирилла. – Обучение грамоте у монастырского дьяка. – Пострижение. – Школа иноческой жизни под руководством пр. Кирилла. – Кончина пр. наставника. – Удаление пр. Мартиниана на озеро Воже. – Переход в Ферапонтов и избрание в игумены. – Процветание обители под игуменством пр. Мартиниана.
Спустя несколько лет после смерти пр. Ферапонта в Лужецком Можайском монастыре, оставленная им на Белеозере обитель приобрела себе другого опытного руководителя в лице пр. Мартиниана, который довершил устройство ее, начатое преп. Ферапонтом. Говоря о пр. Мартиниане, житие сравнивает его с Иисусом Навином, которого Бог послал древним израильтянам вместо Моисея9.
Преп. Мартиниан (в мире Михаил) происходил из крестьян волости Сяма,10 верстах в 50 от Ферапонтова монастыря. Точнее местом рождения пр. Мартиниана называют деревню Березники, существующую доселе и находящуюся в Вологодском уезде вблизи Сямского Богородицкого монастыря в 60 верстах от Вологды11. Еще в отроческом возрасте Михаил был приведен родственниками к пр. Кириллу в его обитель12. Житие рассказывает, что отрок Михаил, видя пред собою пр. Кирилла, «аки ангела стояща и разсмотряюща юность его», не знал, что говорить и, в смущении упав к ногам святого, повторял только: «возми меня к себе, господине!». Прозорливый старец, видя благонравие отрока, велел оставить его у себя и вскоре позаботился о его обучении. Уже в то время обитель пр. Кирилла становилась центром книжного просвещения для белозерской страны. Около нея жил дьяк монастырский Алексей Павлов, занимавшийся перепиской книг и обучением детей грамоте13. Ему то поручил отрока пр. Кирилл, наказав блюсти его как зеницу ока. Даровитый отрок удивил своими успехами всех окружающих: тягостный и продолжительный в старину период обучения грамоте для него прошел незаметно как сон14, и дьяк скоро возвратил отрока пр. Кириллу. Преподобный, заметив любознательность отрока и наклонность его к книжному учению, велел ему продолжать занятия книгами в своем монастыре15.
Когда он достиг юношеского возраста, пр. Кирилл постриг его с именем Мартиниана и сделал своим учеником, поселив его в своей келлии. Находясь под ближайшим руководством такого великого подвижника, каков был пр. Кирилл, постоянно имея в лице своего наставника живой пример в сех иноческих добродетелей, молодой инок Мартиниан сделался усердным подвижником. Он простер свое усердие до того, что просил своего наставника назначить ему пост «выше трапезнаго времени», но опытный старец не согласился на это и велел ему вкушать пищу вместе с братиею. Целые ночи проводил юный подвижник на молитве с преподобным учителем и только пред утреней позволял себе небольшой отдых16. Питая к своему старцу глубокое уважение, он открывал ему свои помыслы всякий раз, когда уныние или леность угрожали овладеть его душой. Радовался пр. Кирилл усердию своего любимого ученика и говорил, что из него будет хороший инок17.
В те времена для усовершенствования в иноческой жизни считалось необходимым для каждого новоначального инока прохождение низших монастырских служб, работы в хлебне и поварне. С усердием и смирением прошел этот искус пр. Мартиниан. Наконец пр. наставник находит его достаточно опытным в иноческой жизни и благословляет жить в особой келии подобно прочим инокам. Но и здесь бдительный глаз старца следит за каждым шагом молодого инока. Однажды Мартиниан после трапезы зашел в келлию другого брата. Пр. Кирилл тот час заметил ему, зачем он нарушает устав монастырский. «Боюсь, с улыбкой возразил старцу Мартиниан, что когда я войду в свою келью, то уже не в силах буду с ней расстаться, а у меня есть дело к брату». «Сначала иди в свою келью, чтобы сотворить там молитву, отвечал ему строгий наставник, а потом уже к брату, так как твоя келья тебя всему научит»18.
По желанию пр. Кирилла искусный в книгах Мартиниан сделан был клириком и в сане диакона служил вместе с преподобным в соборной церкви.19 Потом он посвящен был в иерея. Как любимый ученик пр. Кирилла, сам отличавшийся примерным усердием и терпением, пр. Мартиниан пользовался уважением и любовию братий Кирилловой обители. Но были среди них и завистники, осуждения и нападки которых терпеливо переносил молодой инок.20
9 июня 1427 года скончался пр. Кирилл. Схоронив своего учителя, пр. Мартиниан начал подвизаться еще усерднее, храня в сердце наставления и примеры почившего угодника. Не малое время пробыл он таким образом в Кирилловой обители. И вот после всех подвигов явилось у него желание удалиться в особое место для уединения и безмолвия. Помолившись Богу и пр. Богородице и поклонившись гробу своего наставника, пр. Мартиниан оставил Кириллову обитель и удалился на 100 верст от нее к с.-в. На озеро Воже (иначе Чарондское). Здесь он поселился на одном пустынном острове, представлявшем удобства для отшельнической жизни. Но вскоре стали приходить сюда другие иноки и на пустынном острове возникла небольшая иноческая община, для которой пр. Мартиниан построил церковь во имя Преображения Господня.21
Однажды пр. Мартиниан пришел помолиться в Ферапонтов монастырь. Игумен и братия, уважая в нем достойного ученика пр. Кирилла, стали просить его остаться жить в их монастыре. Пр. Мартиниан, видя их любовь к себе, не отверг их просьбы, ответив, что, если Богу будет угодно, то он поселится у них. Возвратившись после этого «в свою пустыню» пр. Мартиниан, по рассказу жития, провел там еще «не малое время», в течение которого увеличилось число поселившихся с ним братий.
Видя, что основанная им обитель, благодаря прилежанию иноков, может существовать и без его руководства, пр. Мартиниан с согласия братии перешел от них в Ферапонтову обитель22, исполняя обещание, данное им Ферапонтовским инокам. С великой честию игумен и братия приняли пришедшего к ним подвижника, который при своем смирении давал высокий пример иноческой жизни и приобрел всеобщую любовь и уважение. Вскоре не стало в монастыре игумена23, и братия приступила к пр. Мартиниану с просьбой занять его место. Долго отказывался пр. Мартиниан от игуменства, но наконец уступил усиленным просьбам всей братии. Избрав пр. Мартиниана в игумена, братия отправляет его в Можайск, чтобы князь утвердил его избрание. Князь24, еще раньше знавший пр. Мартиниана, с радостью исполнил желание братии, – утвердил пр. Мартиниана на игуменстве особою грамотою и, дав милостыню на монастырь, с честью отпустил его, обещав вперед иметь попечение о его обители.25
Сделавшись игуменом Ферапонтова монастыря, пр. Мартиниан ревностно занялся его устройством, в строгом соответствии уставу своего наставника пр. Кирилла26. Слух о новом игумене, строгом блюстителе заветов пр. Кирилла, привлек в Ферапонтов много братий, искавших истинной иноческой жизни27. Около 12 лет был пр. Мартиниан игуменом Ферапонтовой обители28 и много успел сделать для ее внешнего и внутреннего благоустройства. «Многа же добра сотвори монастырю тому блаженный Мартиниан, говорит житие; распространи и укрепив славу Божию»29. Поэтому Ферапонтов монастырь в старину нередко назывался по имени своего строителя «мартемьяновым монастырем»30.
§IV
Наставник показася странам
светом являя божественая повелениа,
князя умудряя и вельможа
светлы творя зарями подвиг твоих.
Из рукоп. Службы пр. Мартиниану.
Междоусобия в русской земле. – Посещение Ферапонтова князем Вас. Вас. Темным. – Препод. Мартиниан – игумен Троицко-Сергиева монастыря. – Случай с боярином и мужественное обличение преподобным игуменом великого князя. – Удаление на покой в любимую обитель. – Заботы об ее устройстве. – Последние дни жизни пр. Мартиниана и его блаженная кончина.
Промыслу угодно было, чтобы такой светильник веры и добродетели, как пр. Мартиниан, не оставался «под спудом», но светил всем «на свещнице». И вот смиренный игумен скромной белозерской обители становится вдруг настоятелем знаменитого Троицко-Сергиева монастыря, преемником пр. Сергия, советником князей и бояр. Случилось это при следующих обстоятельствах. В русской земле шли тогда постоянные смуты и междоусобия князей, враждовавших между собою из-за власти. В 1446 году Галицкий князь Димитрий Юрьевич Шемяка, желая завладеть великокняжеским престолом на Москве, неожиданно напал на своего двоюродного брата великого князя Василия Васильевича, когда последний был на богомолье в Сергиеве монастыре, ослепил его, сослал в Углич, а сам занял его престол. Однако вскоре он согласился освободить его оттуда и поселил его со всем семейством в Вологде, взяв с него клятвенное обещание не домогаться возвращения себе престола. Но сочувствие прочих князей, бояр и народа было на стороне изгнанного князя. Против Шемяки началось движение: на помощь злополучному князю стали съезжаться князья и бояре из разных мест русской земли. Ободрился духом великий князь. В число своих сторонников он привлек тверского князя Бориса Александровича, обещав ему женить своего сына на его дочери. Но совесть князя была связана клятвою, которую вынудил у него Шемяка. И вот прежде чем выступить в поход против соперника, князь отправился из Вологды на богомолье в Кириллов монастырь, где игумен Трифон разрешил его от клятвы и благословил идти на борьбу с похитителем престола. В то же время великий князь заехал и в Ферапонтов монастырь31. Преп. Мартиниан с крестом, в сопровождении всей братии, вышел из монастыря на встречу слепцу-князю, с честью принял его в своей обители и, совершив молебное пение, предложил ему трапезу. В беседе с князем пр. игумен ободрял его, советовал смело идти на борьбу с вероломным Шемякой, который сел на великом княжении не Божиею волею, но надеясь на свою гордыню. Беседа с пр. Мартинианом вполне успокоила князя, который сразу почувствовал к старцу любовь и уважение. «Отче Мартиниане, сказал он игумену, если будет на мне милосердие Божие и пречистой Богородицы и я твоими молитвами сяду на своем престоле, то я обезпечу (упокою) монастырь твой и тебя приближу к себе». Взяв благословение от преподобного и одарив монастырь милостынею «елико сила можаше», князь отправился в поход на Шемяку. Дорогою к нему присоединился тверской князь с войском. Шемяка, стоявший со своим войском в Вышнем Волочке, услышав о приближении союзной рати и видя, как быстро редеют ряды его сторонников, со стыдом бежал в Галич, а оттуда в Новгород, где умер несчастной смертью, отравленный своим поваром.
Возвратив себе великокняжеский престол, князь Василий Васильевич не забыл о ферапонтовском игумене Мартиниане, оказавшем ему нравственную поддержку своими советами. Как раз в это время скончался игумен в Сергиевом монастыре – пятый по пр. Сергие. Великий князь пожелал видеть на его месте пр. Мартиниана и тотчас послал за ним Белоозеро. С неохотой уступил пр. Мартиниан воле князя32 и оставил любимый им Ферапонтов монастырь33. По прибытии в Москву пр. Мартиниан по воле князя сделан был игуменом Троицко-Сергиева монастыря. Его подпись в звании игумена Сергиева монастыря стоит в числе первых на грамоте (от 29 декабря 1447 года), в которой русские святители угрожали Шемяке отлучением от церкви34. В лице пр. Мартиниана Сергиева обитель получила редкого по своим качествам игумена, который с юных лет возрос и воспитался в иноческой жизни под ближайшим руководством пр. Кирилла. Наставляя вверенную ему братию словом и примером, пр. Мартиниан был в то же время духовным отцом для великого князя и имел на него большое влияние.
Житие рассказывает об одном случае, из которого видно, что пр. Мартиниан в духе древних подвижников не боялся обличать самого князя в неправых поступках. Один боярин, бывший на службе у великого князя, отошел от него к князю тверскому. Великий князь, дороживший этим боярином, как своим близким советником хотел вернуть его к себе и с этой целью обратился к посредничеству пр. Мартиниана, прося его убедить боярина вернуться в Москву. При этом князь обещал, что он не только ничего худого не сделает боярину за его измену, но даже наградит его. Преп. Мартиниан, положившись на слово князя, убедил боярина вернуться на службу к московскому князю. Но как только боярин явился к своему повелителю, последний не мог сдержать гнева на изменника и, забыв обещание, данное преподобному игумену, тот час приказал заковать в цепи злополучного боярина и посадить в тюрьму. Родственники боярина сообщили об этом пр. Мартиниану. Оскорбился преподобный игумен, узнав о таком поступке князя. Тотчас садится он на коня и приезжает в Москву, во дворец великого князя. Привратники князя докладывают ему о неожиданном прибытии игумена, и князь тотчас велит впустить его. Помолясь Богу, вступает игумен в покой великого князя и, став пред ним, с негодованием начинает говорить. «Так вот как справедливо ты научился судить, самодержавный и великий князь! Почто ты продал грешную душу мою и послал в ад? Почто ты нарушил данное тобою слово и заковал боярина, за которого я поручился душей своей? Да не будет моего благословения на тебе и твоем княжении». Сказав это, он в гневе вышел, сел на коня и, не медля в Москве ни минуты, тотчас вернулся в Сергиев монастырь.
Задумался князь, пораженный смелой речью преподобного игумена. Сознал он свою вину в нарушении данного слова и, убоявшись суда Божия, решил загладить свой проступок. Его удивила смелость, с какою смиренный до толе игумен открыто и резко обличил его в неправде. Призвав к себе бояр, он, как бы гневаясь, говорит им: «смотрите, бояре, каков этот болотный чернец! Что он сделал со мною? Вдруг пришел ко мне, обличил и лишил Божия благословения»35. В недоумении слушали бояре эту притворно гневную речь властелина.
«Сам я, братия, продолжал уже в другом тоне князь, виноват пред Богом и пред ним, так как нарушил свое слово. Пойдем же к игумену в монастырь, помолимся вместе св. Троице и преп. Сергию, чтобы получить прощение». Тот час он снял опалу с провинившегося боярина, пожаловал ему вотчину и дал ему почетное место на своей службе. После этого он со всеми боярами отправился в Сергиев монастырь. С великой радостью встретил князя пр. Мартиниан, видя его раскаяние. Помолившись у гроба пр. Сергия, князь со смирением просил преподобного игумена о прощении и благословении. С любовью благословил игумен раскаявшегося князя и тронутый его смирением сам просил у него прощения за слишком резко высказанное обличение. После этого случая великий князь еще больше стал уважать преподобного Мартиниана, видя в нем бесстрашного поборника правды.
Восемь лет был пр. Мартиниан игуменом в Сергиевой лавре (1447–1455). К нему уже приближалась старость с ее недугами. Управление обителью, находившейся вблизи столицы, начинало тяготить пр. Мартиниана36. Частые посещения князя и бояр доставляли не мало хлопот старцу, любившему уединение и помнившему слова своего наставника пр. Кирилла о необходимости для инока безмолвия и нестяжания37. Его влекло в белозерские края, в места своих ранних подвигов, и именно в Ферапонтов монастырь. Мысль о любимом монастыре не давала ему покоя. Он всегда скорбел, что многаго не успел сделать для его устройства38. По всем этим причинам он решил оставить игуменство в Сергиеве монастыре и удалиться на покой в Ферапонтов монастырь. Не сразу отпустила братия своего игумена: по просьбе иноков пр. Мартиниан оставался у них короткое время, прежде чем расстаться с Троицкой обителью. Наконец, собрав всех иноков, преподобный игумен дал им свое последнее наставление, затем, помолившись у гроба преп. Сергия, он простился с ними и отправился в путь на Белоозеро39.
Велика была радость иноков скромной Ферапонтовой обители, когда они увидели возвратившегося к ним своего бывшего игумена. Радовался и преподобный своему возвращению в мирную обитель. С любовью благословлял и целовал он братию, раздавая всем подарки, как отец возлюбленным детям. Возвращение преподобного игумена было настоящим праздником для иноков Ферапонтовой обители40. Все почитали его как отца и сам игумен уступал ему свое место. Видя такую любовь к себе братии, пр. Мартиниан благодарил Бога и говорил, что по молитвам брата его Ферапонта Господь исполнил его желание возвратиться в любимую обитель. Вскоре игумен и братия стали просить пр. Мартиниана принять на себя попечение об устройстве обители41. Долго отказывался от строительства пр. Мартиниан, говоря, что для того то он и оставил Сергиеву обитель и пришел к ним, чтобы здесь найти покой и безмолвие для своей старости. Но усиленные просьбы братии заставили его уступить их желанию и принять на себя строительство в обители. Таким образом любвеобильный старец пожертвовал желанным покоем для пользы любимой им обители и на старости лет удивил всех своим усердием и прилежанием42.
До конца своей жизни он был руководителем для игуменов и братии Ферапонтова монастыря и, умудренный долгим опытом, давал им указания и советы относительно не только духовной жизни, но и внешнего устройства монастыря43.
В то время, как пр. Мартиниан жил на покое в Ферапонтове, на Белоозеро в Кириллов монастырь прибыл известный писатель житий святых – инок афонской горы Пахомий Серб (Логофет) с поручением от митрополита Феодосия и в. кн. Василия Василиевича – составить житие пр. Кирилла, белозерскаго чудотворца44. Живя в Кириллове, Пахомий собирал на месте сведения о пр. Кирилле от учеников его, оставшихся в живых и лично знавших преподобного игумена. Между прочим, он обращался к пр. Мартиниану, который по его просьбе рассказал ему все, что знал и помнил о своем благоговейно чтимом наставнике. Рассказы пр. Мартиниана, как ближайшего ученика Кириллова, были особенно ценны для Пахомия и послужили, по его словам, главным источником при написании им жития пр. Кирилла45.
Пр. Мартиниан дожил до глубокой старости. Одолеваемый старческими недугами, он был бодр духом и во всей строгости исполняя устав монастырский, продолжал быть во всем примером для братии. Под конец он уже не мог сам ходить в церковь и братия по его просьбе носила его туда или водила под руки46. Почувствовав приближение своей кончины, он призвал к себе игумена и братию и в беседе с ними завещевал соблюдать устав монастырский, преданный обители пр. Ферапонтом и им. Произошло трогательное прощание умирающего аввы с братиею, получившей от него последнее целование и благословение. Причастившись св. Таин Христовых, пр. Мартиниан преставился ко Господу в воскресенье 12 января 1483 года.
По словам жития, он скончался «в совершенном образе» т. е. в великой схиме и провел в иночестве более семидесяти лет47. Отсюда можно заключать, что он жил приблизительно столько же, сколько и наставник его пр. Кирилл, т. е. девяносто лет.
С плачем собрались иноки к телу почившего аввы и с честью погребли его у соборной церкви Рождества Богородицы по правую сторону алтаря.
§V
Мало же нечто и от чюдес
святаго и преподобнаго отца
нашего Мартиниана поведати изволихом.
Писатель жития пр. Мартиниана.
Прославление пр. Мартиниана. – Открытие его мощей. – Чудодейственная вода. – Исцеление расслабленного старца Сильвестра. – Исцеления бесноватых женщин. – Бесноватый юноша. – Бесноватый дьяк Симеон. – Исцеление прокаженного юноши. – Канонизация пр. чудотворцев Ферапонта и Мартиниана.
Тридцать лет спустя после кончины пр. Мартиниана Бог прославил его открытием нетленных мощей. Житие рассказывает, при каких обстоятельствах произошло это событие. 6 октября 1512 в Ферапонтове скончался живший здесь на покое Иоасаф, архиепископ Ростовский48. Игумен Ферапонтовский Сильвестр с братией решили похоронить владыку на почетном месте вблизи пр. Мартиниана, как ради знатности его происхождения (из рода князей Оболенских), так и потому еще, что он был учеником и постриженником преподобного игумена49. Сотворив молитву «собором», игумен и братия со страхом начали копать землю над гробом преподобного и, когда открыли гроб, то к удивлению увидели, что не только тело преподобного оказалось нетленным, но и одежда, в которой он был погребен, осталась совершенно целою. По замечанию жития, это чудесное нетление было тем удивительнее, что гроб окружен был водою, как это наблюдалось и при открытии мощей пр. Сергия Радонежского50. «Игумен же и братия, рассказывает житие, страхом и ужасом многим одержими, не рассудив богодарованнаго того дара, повелеша из гроба святаго воду испустити. Нецыи же от братий, вземше, железо и провертеша малу скважню и нача вода она тещи на землю и бысть невидима. Нецыи же от братий бяху верою утверждени к святому, взяша от воды тоя в сосуд мал на благословение, такожде и мирстии человецы близ ту сподобишася быти и взяша такожде в сосуды воды тоя»51.
Писатель жития со слов очевидцев рассказывает о чудесных исцелениях, полученных верующими от этой воды. Старец Ферапонтова монастыря Памва, страдавший тяжким недугом, «верою истинною обдержим к святому, испит от воды тоя и помаза тело все и здрав бысть от часа того»52. Так же чудесно исцелились при помощи этой воды крестьянин соседнего селения Итклы Тарас, болевший водянкою53, и приходский дьяк Губа.54 Последний давал эту воду многим больным прихожанам и все получали исцеление. Очевидцы, присутствовавшие при открытии мощей пр. Мартиниана, рассказывали потом писателю жития, что эта чудесная вода не походила на обыкновенную воду, но отличалась особенными свойствами55.
Со времени открытия мощей пр. Мартиниана начались совершаться чудеса при его гробе56. Старец монастыря Сильвестр, страдавший расслаблением57, имея веру к преподобному Мартиниану, ночью приполз из своей находившейся неподалеку кельи к гробу преподобного и со слезами усердно молился угоднику. И вдруг болезнь его исчезла как сон и он стал совершенно здоров. Утром на расспросы удивленной братии он рассказал им о своем чудесном исцелении у гроба преподобного. «Прилучивый же ся ту брат слыша, той мне поведа всю истину», говорит писатель жития58.
В житии рассказывается несколько случаев исцеления бесноватых у гроба пр. Мартиниана. Два таких случая сообщены писателю жития священником Кириллова монастыря Мартинианом, который часто приходил в Ферапонтов и служил там, отбывая свою очередь. Однажды, живя в Ферапонтове, он был приглашен в соседнюю деревню к болящему «поновлениа ради... понеже не прилучися священник их мирския чади». Совершив требу в крестьянской избе, священноинок Мартиниан, по его рассказу, увидел тут «жену на примосте пещнем седящу и глумы некиа творит беснуяся». На вопрос его, что это за женщина, большой объяснил, что это его дочь, жена Гавриила Крамзы, и что она давно уже беснуется, а с наступлением сумерек становится глухой, немой и слепой. Тогда иеромонах посоветовал привести больную к гробу пр. Мартиниана. Чрез несколько дней муж больной с ее матерью пришли с нею в Ферапонтов, и привели ее к гробу пр. Мартиниана, а упомянутый иеромонах начал служить молебен Богородице. По прочтении евангелия «начат больная очищатися от недуга своего... и бысть здрава... глаголаше же к нам обратився: се чудотворец, востав из гроба, благословил мя крестом и отъиде»59.
Любопытен рассказ об исцелении бесноватой женщины Акулины из селения Суслы, записанный со слов того же инока Мартиниана. Женщина эта давно страдала, будучи одержима нечистым духом. Муж и родственники ее несколько раз водили ее в Кириллов монастырь на праздник чудотворца Кирилла, но пользы от этого не было: «не да чудотворца похуляю, замечает писатель, да не будет, но Богу тако изволшу». Однажды после богомолья в Кириллове больная в сопровождении родных возвращалась домой на другой день Кирилловского праздника. Дорога лежала мимо Ферапонтова монастыря. Лишь только путники поравнялись с монастырскими воротами, как бесноватая начала вопить так страшно, что в первое время все в страхе разбежались. Женщина тоже хотела бежать, гонимая бесом, но ее удержали с помощью монастырских людей. Она громко кричала и повторяла одно и то же: «чернец бьет меня древом». Силой привели ее к гробу чудотворца Мартиниана и инок Мартиниан начал петь молебен Богородице. Бесноватая понемногу начинала успокоиваться, но продолжала повторять те же слова. «Что ты говоришь, спрашивали ее присутствовавшие, ведь никто не бьет тебя?» «Разве вы не видели, отвечала она, что еще за воротами чернец начал бить меня древом, говоря: всегда ходите мимо моих ворот, а меня презираете». «Где же этот чернец, который бьет тебя, мы его не видим», говорили ей присутствовавшие.
«Вот он пошел, отвечала женщина, указывая перстом на гроб святого, вот, и одежда у него черная».
«Мы же познахом, заключает свой рассказ инок Мартиниан, яко в видении преподобного виде, и беса того в ней измучи и отгна»60.
Много рассказов о чудесных исцелениях у гроба пр. Мартиниана передавал автору жития священник Симеон, тридцать пять лет служивший при соседней церкви пр. Илии. Он по неделям отбывал чреду служения в Ферапонтове и был очевидцем некоторых чудес при гробе пр. Мартиниана61. Вот, что например, он рассказывал писателю жития об исцелении своего племянника юноши Гавриила Никифорова. Юноша этот, из волости великого князя, верстах в 10 от Ферапонтова, был одержим нечистым духом. «По вся дни находя бес давляше его, многы пены тоща и зле разбиваше его и толико облада им, еже не познавати ему отца и матерь и всех сродник». Положение больного становилось все хуже и хуже и грозило ему смертью. Соседи и родственники советовали убитым горем родителям свести больного к гробу пр. Мартиниана в Ферапонтов монастырь. Дали знать об опасном положении юноши его дяде Ильинскому священнику Симеону, рассказавшему потом об этом событии. Он тотчас явился и, видя плачевное положение юноши, одобрил совет соседей. Больного положили на телегу и повезли в Ферапонтов, родные ехали вслед за ним. Мать с плачем провожала своего сына, который совсем походил на мертвеца с своей безжизненной опустившейся головой и закрытыми глазами62. Но как только больного привезли через ворота в монастырь, он открыл глаза и громко проговорил: «ох мне беды! ни мало покоя не дадут кричанием своим». «Стрый же (дядя) его притек со инеми нача вопрошати его, что глаголет, он же к ним отвеща глядaа: «се вон осталися на мосту том многия черны и страшны воплем воздух наполняюще, глаголют: не возите его, уже наш есть; ныне же их никого не вижду». Мы же обрадовахомся о милости Божией и вопрошахом его: «нас знаеши ли». Он же глядaа бяше отвеща: «знаю вас и нарековаa имяна». Больного на руках принесли к гробу преподобного, и монастырский священник начал служить молебен, причем рассказчик-иерей Симеон пел вместо дьяка. Больной понемногу начал приходить в себя и говорить здраво, потом, встав на ноги, начал плакать и молиться, сам полагая на себе крестное знамение. После этого ему предложили в монастыре пищу, он стал есть и пить и ушел из монастыря совершенно здоровым63.
У того же иерея Симеона был родственник (брат) по имени тоже Симеон, служивший дьяком в церкви на Волоку Словинском, верстах в 8 от монастыря. С этим то дьяком случилось наказание Божие, как это «многажды бывает в человецех, многаго ради пития и объядения. «Вниде бес лют в человека того и начат неистовитися и нелепая глаголати и бити начат всех сущих в дому его и немощно его бяше умирити от многаго злодеяния». Пришлось связать его и сковать ему ноги железными цепями. Немного времени спустя родственники, не в силах будучи выносить его буйство, решились вести его в Ферапонтов монастырь к гробнице пр. Мартиниана. Четверо человек привели его связанного к гробу пр. Мартиниана. Во время молебна бесноватый становился тише, с него сняли веревки и он сам начал молиться. После этого он выздоровел и в течение трех дней приходил к гробнице святого, со слезами благодаря Бога за свое исцеление64.
Как о последнем «новоявленном» чуде писатель жития, тоже со слов других,65 рассказывает о исцелении юноши Стефана «сребро кузнеца, псковити народом», который заболел проказою: «опроказися рука деснаа ему и бысть толико тяжка, яко железо некое и мало можаше владети ею». Юноша «обумевся» обратился к молитве и «обещася по святым чудотворцем ходити», «но обшед многа места и не обрете никоея же пользы».
Пришел он и «в пресловущую лавру святого чудотворца Кирилла, нищим питателя», был и в Ферапонтове у гроба пр. Мартиниана, ходил на Сяму к чудотворной иконе Божией Матери, «от нея же милость многим бывает, с верою приходящим», но все не получал облегчения. Тогда он взял у кого-то иноческие одежды, надел их на себя и снова явился в Кириллов монастырь, прося игумена Афанасия и старцев «дабы его причли стаду Христову». Но игумен не принял его в монастырь по причине проказы, и он, прожив три недели «в странноприемнице вне монастыря со инеми болящими» и видя ухудшение своей болезни, ушел отсюда в Ферапонтов монастырь. Игумен ферапонтовский Гурий, собирался в то время (рождественский пост) в Москву «потреб ради монастырских». По ходатайству братии он принял мнимаго инока в свой монастырь «яко иноческая носяща» и поселил его в келью одного из просивших за него иноков. Около 12 недель прожил здесь юноша, а проказа все усиливалась: «рука же его толико согни, яко не возмощи с ним никому же в келии жити, ни близ его стояти смрада ради бывающаго от него». Он уже боялся, что его выгонят из обители, так как обязанный исправлять клиросное послушание66 он между тем не мог уже по болезни творить поклонов, а креститься мог только левою рукою. Удрученный скорбию пришел он однажды к гробу пр. Мартиниана67 и со слезами начал молиться ему о своем исцелении, давая обет до конца жизни работать в Ферапонтове. После этого он пошел к келарю и старцам и сознавшись им, что со всем не был пострижен, «но тако просто облечеся во иноческий образ приятия ради», просил теперь совершить над ним пострижение. По приказанию келаря и старцев, иерей Симеон постриг его с именем Сергия, но взять его к себе под начал и быть его старцем упорно отказывался. На другой день после пострижения, в воскресенье, юноша пришел к гробу угодника, «аки залог некий имея обещания своего и со многою жалостью и слезами на мнозе моляшеся, прилагая и руку свою болящую к раце святаго». И вот ночью в тот же день «воздремавшу ему, и виде, яко некто пришед двиг его и рече: востани и молися, он же от страха возбнув и не виде никого же и ощути лехкость безмерную от сущия ему болезни; бе бо рука его обвита портищем, и толико согни плоть его, яко едина рана от мышц и до перст и в четырех местах кости видетися». Последствия чуда были поразительны: «отпадшу бо портищу яко луб, и се тело явися яко отрочате младу». Все иноки дивились очевидному знамению милости Божией, явленной больному чрез угодника Мартиниана, и рассказали о чуде возвратившемуся из Москвы игумену68.
Все приведенные рассказы о чудесах пр. Мартиниана показывают, что как в самом Ферапонтове, так и в его ближайших окрестностях свято чтилась память преподобного игумена. Над гробом его, как мы видели из описания чудес, была устроена «гробница», т. е. нечто в роде крытой палатки или часовни, и там служились молебны, хотя не самому угоднику, а Богородице – Одигитрии. Но благословение высшей церковной власти на празднование памяти пр. Мартиниану, а вместе с ним и пр. Ферапонту, последовало уже в половине XVI века при митрополите Макарии. В это время в Москве был целый ряд соборов, созывавшихся митрополитом Макарием для установления празднования русским угодникам69. Со всей русской земли от местных духовных властей были затребованы сведения о местночтимых подвижниках, их чудесах и прославлении. Полученные сведения рассматривались на соборе, и на основании их собор устанавливал одним святым общецерковное празднование, другим только местное. Этим то розыскам о местных чудотворцах было обязано своим происхождением житие пр. Ферапонта и Мартиниана с описанием чудес последнего. Оно написано было с нарочитой целью представления на собор для канонизации этих двух белозерских подвижников. Писатель жития намекает, что труд его был не вполне добровольный: «не сам сия изволих или начати дерзнух», говорит он70. Но труд его не подоспел к собору 1547 года, и по этой причине пр. Феранонт и Мартиниан не были канонизованы на этом соборе. В самом житии есть запись, уже потом, как это ясно само собою, добавленная к первоначальной редакции, об обстоятельствах канонизации пр. Ферапонта и Мартиниана под особым заглавием: «о благословении митрополита Макария»71. Эта интересная добавка к житию, сделанная, может быть, самим же автором жития, имеет, так сказать, апологетическую цель – устранить всякий повод к умалению славы белозерских угодников. Прежде всего автор записи просит читателей не смущаться тем обстоятельством, что имен пр. Ферапонта и Мартиниана нет в грамоте собора 1547 года. «Да не соблазнятся, говорит он, нецыи о сем глаголюще: почто великий святитель Макарие митрополит русския земли не положи в грамотах, иже посла по градом и великим монастырем в лето 7055 (1547) года, в предъименовании царя и великаго князя Иоанна Васильевича и всеа россии72, и иже избра и разсуди с того же бяше собора пети и праздновати повеле святых отец по всем церквам великия россии, а сих остави».
Далее автор объясняет, каким образом произошло это упущение. «Но понеже не небрежением сия сотвори святый митрополит, ниже просто яко же прилучися вещь сия. Приехавшу убо игумену тоя обители73, после собора того много дний минувшим, и жития святых отец Ферапонта и Мартиниана с собою привезшу повелениа и благословениа господска просити, и вдасть сия в руце святителя. Великий же сия бяше рассмотрев, повеле паки собору быти. И собравшимся к нему в сем святителям перваго того собора: Алексию еп. Ростовскому и т. д. ( – перечисляются 7 епископов бывших на соборе), и взят книги тыя и повеле пред собою прочести жития святых и чюдеса и рассудив в сем тем собором, яко не праведно есть отставити святых, благослови и повеле игумену тоя обители пети и праздновати святых отец с предреченными святыми пр. Ферапонта и Мартиниина и житие их чести на соборе (т. е. в соборной церкви на богослужении) в славу Отца и Сына и Святаго Духа, Вседержителя Бога». Таким образом, пр. Ферапонт и Мартиниан были канонизованы после собора 1547 года, но нельзя сказать точно, когда именно. Дело в том, что точных списков святых, канонизованных макарьевскими соборами, не сохранилось, а в имеющихся данных нигде не упоминается о канонизации на этих соборах пр. Ферапонта и Мартиниана. Некоторые исследователи (Васильев), основываясь на том, что состав собора, канонизовавшего белозерских чудотворцев, был по свидетельству приведенной записи, тождествен с составом собора 1547 года, относят их канонизацию ко времени ближайшему после этого собора – именно к собору 1549 года74. Проф. Голубинский замечает на это, что на соборе 1549 года присутствовали далеко не все епископы, бывшие на соборе 1547 года, и полагает, что «автор записи, не имев действительных сведений об епископах, присутствовавших на соборе, на котором канонизованы были Ферапонт и Мартиниан, берет список их (епископов) из грамоты собора 1547года». Со своей стороны проф. Голубинский считает более вероятным относить их канонизацию не к собору 1549 года, а к собору одного из следующих ближайших годов, – может быть, 1553 года75. Подобное же мнение высказывал и преосв. Макарий76. При отсутствии твердых данных для решения этого вопроса трудно сказать что-нибудь более определенное77.
Недоумение возникает и на счет того, какой степени чествования удостоены были пр. Ферапонт и Мартиниан. Известно, что «причислявшиеся к лику святых подвижники разделялись на три класса: на местных в теснейшем смысле слова, на местных в обширнейшем смысле словаи на общих или общецерковных, т. е. на таких, которым назначалось празднование только в самом месте их погребения, – в монастыре или у приходского храма, на таких, которым назначалось празднование в одной своей епархии, и на таких, которым назначалось празднование во всей русской церкви»78. Проф. Голубинский относит пр. Ферапонта и Мартиниана к святым местным в теснейшем смысле слова. «По ясному свидетельству той же записи, говорит он, празднование преподобным было установлено местное в теснейшем смысле слова, имевшее совершаться только в Ферапонтове монастыре»79. Между тем сам автор записи энергично восстает против такого мнения и предостерегает читателей, чтобы они не понимали благословения митрополита в этом узком смысле слова. «Но и се да не возглаголют неции мнением рекуще: повелел есть святый митрополит единой церкви обители тоя праздновати святых; смотри и испытай известно, не бывает сицево повеление во святых писаниих, неправды зазор сотвориши и обрящешися ложь пред Богом… добре святый митрополит сотвори и зело полезно есть»80. Конечно, такой протест можно объяснять своего рода местным патриотизмом автора, по мнению которого несогласно было бы с св. Писанием такое постановление, чтобы святой в одной церкви почитался, а в другой нет. Однако, мы не должны упускать из виду некоторых данных, показывающих, что пр. Ферапонту и Мартиниану праздновали не в одном только Ферапонтове монастыре. Так в обиходнике Кириллова монастыря (около половины XVII в.) говорится: «того же 12 дня (месяц январь) поем Мартиниану, ученику Кирилла чюдотворца, без литии»81. Указание на празднование пр. Мартиниану есть также в святцах Троице-Сергиевой лавры82. Канон и житие пр. Мартиниана были в старину распространены в нескольких списках83. В XVII веке пр. Ферапонт и Мартиниан помещаются в иконописных подлинниках, с указанием, как должно изображать их на иконах84. Очевидно, что по крайней мере уже в XVII веке чествование пр. Ферапонта и Мартиниана не ограничивалось Ферапонтовым монастырем.
* * *
Примечания
См. Сборник №467 (741) Соф. Библ. С.-П. Дух. Акад. „Житие и подвизи пр. отца нашего Мартиниана белоезерского, ученика св. Кирилла чудотворца“. Начинается словами: „Бог всемилосердый не навыче презирати угодник своих“ л. 49.
„от ближних властей святого (Кирилла) Сяма зовомо“ л. 52.
Вестник Имп. Русского Географ. Общества за 1854 год ХI, отд. 2 с. 133. „Описание Ферапонтовской волости“. Статья эта, напечатанная за подписью архимандрита Макария, составлена урожденцем ферапонтовской волости иеромонахом Сергием Мармариссовым, впоследствии ректором Иркутской Духовной Семинарии († 1895 г. в Селенгицском забайкальском монастыре). В Березниках есть часовня во имя пр. Мартиниана. По словам местных старожилов, существующий в этой деревне род крестьян Стомонаховых, есть будто бы, тот самый, откуда происходил пр. Мартиниан.
„Еще ему сущу от младыя версты, сродницы его приведше поставиша его близ святаго“ л. 50 на об. По другому преданию, отрок Михаил тайно ушел к пр. Кириллу прямо с поля, где он боронил вспаханную отцом полосу. См. „Описание ферапонтовской волости“ в Вестнике Имп. Геогр. Общества 1854. ХІ.
„И в те времена прилучися близь обители святаго человек некий живяше, имя ему Олеша Павлов, диак монастырский (в другом списке: „мирский“) дело его беаше книги писати и учити ученики грамотныа хитрости, и зело искусен сый таковому художеству“ л. 51.
„И вскоре Божиею благодатию научи его грамотней хитрости довольно и спешно, яко в сем дивитися скорому его научению; аки во сне шествие преидоша молитвами святаго». л. 51 на об.
„И еще ему из младыя версты сущу, искушаше и смотряaше его святый, кое предложение имать, и повеле ему святый книгам по учатися“. Там же. Такое же послушание пр. Кирилл дал другому своему ученику – Христофору. Христофор и Мартиниан прославились как искусные переписчики книг, и их трудами по благословению пр. Кирилла положено было начало знаменитой библиотеке Кирилло-белоезерского монастыря. Сохранился канонник, писанный рукою пр. Мартиниана на пергаменте в 8-ку крупным уставом. В конце книги молодой инок сделал следующую приписку, в которой выразилось благочестивое настроение его души. „В лето 6931 (1423) месяца сетеврия в 1 написаны быша сия книгы душеполезныя в обители пречистыя богородица, благословением господина старца Кирила игоумена в славоу святыа Троица амин. О дево богоизбранная, о отроковице богоневестная, о владычице мироу пречистая богородице в о всемирных ти моленних к сыну своему и богу. Помяни госпоже милостивая и мене грешнаго протягшаго недостоиную мою роукоу всие. Вся кому делу благу Христос есть зачало и конец.тому слава в безконечныя векы амин.Господи Иисус Христе спаси писавшаго и имети хотящаго сие. Господине старец аноуфри створи любовь. Поминай грешнаго в молитвах своих святых мартиньяна инока. Лжею инока, а не истинною“.С. П. Шевырев. Поездка в Кириллобелозерский монастырь. Москва. 1850. Часть вторая. стр. 17–18. Рукою же пр. Мартиниана написана другая рукопись – святцы тоже на пергаменте в 8-ку, еще до смерти пр. Кирилла, как полагает архим. Варлаам. См. Описание рукописей Кприллобелозерского монастыря в Чтениях Имп. Общества Истории и Древностей за 1860 г. кн. 2, отд. III, 14–16. На первом белом листе рукописи стоит надпись: „святцы с кануны чюдотворцова ученика Мартиниана“.
„Егда же блаженный Кирилл в келии своей пение совершаше, сему повелеваше поклоны творити, и сия многажды бываше, и до времени клепания мало нечто даяше ему сна причаститися телесныя ради нужды“. л. 53. При описании этих подвигов пр. Мартиниана автор жития пользуется теми же словами, в каких описываются подвиги пр. Кирилла в его житии: ср. житие пр. Кирилла, рк. Соф. Библ. №1322 л. 69 на об.
„Сей хощет, братие, искусен инок быти“. л. 54.
Об этом случае рассказывается в житии пр. Кирилла и, вероятно, со слов самого же пр. Мартиниана. „Святый же (Кирилл) яко поношая ему глаголаше, тако ли сохраняеши чин монастырский, не можаше ли ити в келию свою первие и должная молитвовати, таже аще нужноти бяше къ брату ити; он же яко осклабився рече, яко пришедшуми в келию и к тому не могу изыти. Святый же рече ему:сице твори всегда – первие в келию иди, келия всему научит тя“. Житие пр. Кирилла, рк . Соф. библ. №1322 л. 73.
„И тако мало время згодив в диаконство поставляет его в соборней церкви с ним служити“ л. 55.
„Овии любяще его и моляху Бога о нем, инии же завистию подстрекаеми, зазирающе ему осуждаху.“ л. 56.
„Начаша же церковь созидати во имя Преображения Господа нашего и Спаса Иисуса Христа и по обычаю свещами, иконами и книгами украсив ю; даже и до днесь стоит во славу Божию“ л. 58. Этот основанный пр. Мартинианом Вожеезерский Спасский монастырь существовал до 1764 года, когда он был закрыт и обращен в приходскую церковь, по бедности. В 1744 году за ним числилась только 1 крестьянская душа. Чт. Имп. Общ. Истории 1860, III. 1 отд.
„Блаженный же, видев их прилежание, остави их ту жительствовати, и се им прирек: яко же сами изволили есте“ л. 58 на об.
„Волею Божиею игумен игуменство монастыря того остави” л. 59 на об.
Автор жития, называя этого князя Михаилом Андреевичем, неуверен однако, был ли это Михаил Андреевич или его отец Андрей Димитриевич: „инии же глаголют, самого еще князя Андрея предавша монастырь Пречистые Богородицы Мартиниану. Мы же о сем не пререкуем, но понеже едино имеша произволение и отец и сын его князь Михайло“ л. 60 на об.
„Часа того поставиша (князь и его сродники) его игумена Ферапонтову монастырю и покоити монастырь его довольно обещавшася, писанием утвердив и милостыню ему дав и отпустиша его в монастырь к Пречистей Богородице“. Там же.
„Вся устрояет во образ от Кириллова обычая“ л. 61.
„Мнози отовсюду стекахуся, якоже пчелы некие, слышаще цвет медовный“ л. 62.
В рукописном житии Софийской библиотеки говорится, что пр. Мартиниан игуменствовал в Ферапонтове „более 20 лет“ (л. 63), по это, очевидно, описка („двадесять“ вместо „дванадесять“). В 1447 году пр. Мартиниан был уже игуменом Троицкого Сергиева монастыря, но мы уже знаем, что он пришел в Ферапонтов не в 1427 году (год смерти пр. Кирилла), а несколько лет спустя и, следовательно, не мог пробыть в Ферапонтове игуменом 20 лет. Если же он был там игуменом 12 лет, то начало его игуменства в Ферапонтове можно определить 1435 годом. Князя Андрея Димитриевича тогда уже не было в живых († 1432).
9 л. 62 на об.
См. напр. Духовные грамоты кн. Михаила Андреевича Верейского († 1486), князя Ивана Борисовича Волоцкого (около 1504 г.). Собрание госуд. грамот и договоров, т. I, №№121, 122, 132.
„Такожде и в Ферапонтов прииде со всеми вои своими сущую тамо братию накормити и благословитися от них; срете же его игумен Мартиниан со всею братиею вне монастыря с великою честию и радостию и благослови его честным и животворящим крестом молебная пев и любезно трапезою учреди, довольно покой дав и благонадежна сотвори его утешительными словесы“. л. 69.
„...И не хотящу ему умоли и взяти его“. л. 71 на об.
По рассказу жития игуменом в Ферапонтове после пр. Мартиниана поставлен был Филофей. „В негоже (Мартиниана) место... у Пречистыя в Ферапонтове постави (князь) игумена их же постриженника, именем Филофиа. После того великой Перми и Вологде 30 лет поведают владычество держал“. Там же. Но еще до Филофея упоминаются игумены Герман (1450) и Иоаким. См. Строев. Списки иерархов, 81.
За подписями владык следуют подписи настоятелей монастырей: „и мы ваши нищие и молебницы Геронтий, архимандрит Симановский, Мартиньян, игумен Сергиева монастыря». Карамзин. И. Г. Р. т. V. прим.350. Акты Ист. I, №40. Обыкновенно эту грамоту относят к 1447 году. Но еще в августе 1448 г. пр. Мартиниан называется игуменом Ферапонтова монастыря см. жалованную грамоту в. княгини Софии Витовтовны Ферапонтову монастырю от 4 авг. 1448 (6956) в А. А. Э. №41. Если даты обеих грамот верны, то последняя грамота дана пр. Мартиниану задним числом, когда он был уже игуменом у Троицы.
„Он же (князь) единако глагола аки гневаяся: боляре, смотрите ми черньца того болотнаго, что ми сотвори, напрасно пришед в храмину мою и обличи и Божие благословение снят и без великаго княжения мя постави“. л. 75.
„Ово подвига ради, ово попечений многих ради находящих вин от царствующаго града и ино от монастырскаго нахождения; того делма святый хотяше игуменство оставити“ л. 78 на об.
Слова пр. Кирилла: „добро (рече) иноку молчание хранити и нестяжание и отбегати вредящих душевныя чувства“ л. 79.
„Немалу убо праведный скорбь имяше о Пречистыя обители Ферапонтова монастыря. Наченшу ми, рече, тамо игуменити и ничтоже их ползовавшу, и велми зазираше себе о том блаженный, како бы им помощи; понеже не у еще месцо то, рече, потребами нужными удоволися, и яко остном стречем от совести всегда попечением обители тоя“. л. 79.
После пр. Мартиниана игуменом в Троицком монастыре был поставлен в 1455 году Вассиан Рыло, ученик пр. Пафнутия Боровского. См. Голубинский. Преп. Сергий Радонежский. 1892, с. 135.
„Слыша же игумен и братия вси с великою радостью встретиша святаго и прияша и аки отца истинна… он же всех любезно целовав и дарми и благословением всех одарив. И бысть радость велика в братии о пришествии святаго и сотвориша праздник честен ради пришествия его“. л.80 на об.
„И по мале времени начат игумен и вся братия молити святаго, дабы строительство взял места того и попечение о обители Пречистыя Богородицы» л. 81 на об.
И толико потрудися блаженный и подвиги показа на старость жительства своего, яко в сем чудитися и дивитися прилежащею его и усердию еже по Бозе“ л. 82 на об.
„Якоже от некоего сокровища емля от недр своих ино от устава Кириллова монастыря и ино от Живоначальныя Троицы Сергиева монастыря“ л. 82 на об. и 83 „все же бывающия игумены и братии обители тоя по чину яко к некоему кладязю бяше неисчерпаемому приходяще... сице и о телесных попечениих бяху весь совет и указание о потребных монастыря того вси приемлюще бяху от пр. Мартиниана“ л. 83. Таким образом пр. Мартиниан по возвращении в Ферапонтов взял на себя не игуменство (ср. Горский. Описание Троицкой Лавры в Чт. О. Ист. 1878 г. IV, 63–64), а строительство над монастырем.
Эта поездка Пахомия на Белозеро была в 1461 или 1462 году. См. Ключевский. Жития святых стр. 123.
„Елма же аз слышав от самовидца того жития, говорит Пахомий, паче же достовернейша всех, от самого того ученика Мартиниана именем, бывшаго игумена тезоименитаго монастыря Сергиева зовома, иже от мала возраста живша со святым Кириллом, иже и ведый известно о святем, с поряду вся сказоваше мне о нем“. Житие пр. Кирилла, ркп. Соф. Библ. №1322 л. 68 на об. Писатель жития пр. Мартиниана приводит этот отзыв Пахомия о Мартиниане. Рук. Соф. б. №467 л. 85. Некоторые места жития пр. Кирилла несомненно записаны Пахомием со слов Мартиниана, как напр. упомянутый выше случай обличения Мартиниана пр. Кириллом за несоблюдение в точности монастырского устава (ркп. Соф. б. 1322 л.73) или рассказ о явлении пр. Кирилла по его кончине пр. Мартиниану с целью успокоить инока Феодора, который при жизни пр. Кирилла сетовал на него за отказ от сел, пожертвованных боярином. Там же л. 79.
„И до самых последних дней не отступи от соборнаго пения, о келейном же что и глаголати, такожде бяше и пощение соверши, якоже научен бысть от отца своего преподобнаго Кирилла, на соборное же пение братиею возим, иногда руками поддержим бяше старости ради и немощи многия“ л. 92.
„Жит же в чернечестве множаe седмидесяти лет преблаженный и преподобный отец наш Мартиниан и представися к Богу от дней в неделю в старости добрей в совершенном образе в лето 6991 года месяца генваря в 12 день“ л. 94. В отрывке из летописи начала ХVI в. известие о смерти пр. Мартиниана записано так: „в лето 6991 генваря 12 в неделю преставися старец Мартемиян ферапонтовскій“. Ркп. Сборник И. П. Библ. древлехр. Погодина №1554 отр.3, л. 20 об.
„В лето 7022 (1513) году“ (говорится в „Житии“ л. 98), „октоврия в 7 день“ добавлено в ферапонтовском списке (л. 106), но в отрывке из летописи ХVI в. время смерти Иоасафа определяется иначе: „в лето 7021 (1512) месяца октября 6 на память апостола Фомы в год вечерни“, Рукоп. Имп. П. Б. №1554 (Погод.), л. 21 на об. Отдаем предпочтение показанию летописи.
„Помянув доброродие его, понеже сродник он бяше великаго князя, но и постриженик преподобнаго Мартиниана и ученик; сего ради бяше восхотеша у святаго положити и,Богу тако изволшу“. л. 99.
„Егда честную ону раку открыша, вода от обою страну ковчега видяшеся, телеси же святаго и риз его никако же сотвори вредити, яко же иногда древле в преподобнаго гробе Сергия явися такожде вода“ л. 99 на об.
л. 100.
100 на об.
„Растяше утроба его, уже и смерти надеяшеся ...отец же его духовный взят от воды тоя испити ему повеле и мазаше чрево его и все тело, и от того дни здрав бысть человек той“. л. 101.
„Человек некый мирянин, имя ему бяше Губа, по диак бяше христианом тем приходником“ л. 101 на об.
„Веде же и аз недостойный неких от братий, глаголющих о богодарованней сей воде: аще бы ныне такова вода была, многими златники каплю едину куповали быхом, и свидетельствуют о ней глаголюще: несть ея вид, якоже есть земным водам естество, но чиста бяше всяко и светла, якоже слеза некая“ л. 102.
Мощи пр. Мартиниана после их обретения не были оставлены поверх земли, а были опять скрыты в ней вместе с гробом и таким образом доселе почивают „под спудом“.
„Все уди его разслабели беша и гниаше плоть его, уже ни ходити могий ниже сам кормитися“ л. 102 на об.
(„Чюдо) о разслабленнем“ л. 102 на об. – 106.
„(Чюдо 5) о беснующейся жене“ л. 106 на об. – 107 на об.
„(Чюдо 6) о друзей жене беснующейся“. л. 107 на об. – 109.
„Аз же слышах от священника того сиа из уст писанию предах, яко не ложен бяше свидетель и самовидец не токмо сим, но и первым слышатель и свидетель истый, полчетвертацать (35) бо лет священствуя бяше в едином месте у святаго пророка Илии и в обители Пречистыя всегда недели своея чреду служаше и молебная пения; и ина чудодействия слышах многая, ведомая человеком и неведомая“ л. 114. Священника этого звали Симеон (л.113). Неизвестно, на каком основании Н. П. Успенский, в статье о Ферапонтове монастыре („Новгородския Епарх. Ведомости“ 1898г., №11, стр. 668), называет автором житий „пр. Ферапонта и Мартиниана иеромонаха Кириллова монастыря Матфея, бывшаго первоначально священником при Цыпинской церкви (Ильи пророка) Ферапонтова монастыря, очевидца многих чудес, бывших при обретении мощей св. Мартиниана“. Автор, описывавший чудеса, ни разу не называет очевидцем их ни себя, ни иеромонаха Матфея.”
„Мати же его аки мертва с плачем провожающи, видя странное видение сына своего, не токмо бяше безгласна его зрящи, но и главе его кроме крепости телесныя трясатися и очи его замжарени бяху“. л. 111 на об.
„(Чюдо 8) о юноши беснующемся Никифорове“ л.110 на об. – 113.
„(Чюдо 9) о диаке Семионе беснующемся“ л. 113–115.
„К сим же и сие повелено ми бяше, новоявленное сие чудо великаго милосердия Божия явственно сотворити: бысть рече“ и т. д. л. 115. Это чудо представляет позднейшую приписку к житию, первоначальная редакция котораго оканчивалась описанием 9 чуда, как это видно из его заключительных слов: „ему же слава, ныне и присно и во веки веков аминь“.
„Служения же его бяше крылосная от средних в чину“. 118.
„с великою верою вниде в гробницу к гробу пр. Мартиниана“. „Гробницею“, очевидно, называлась палатка или часовня, устроенная над гробом пр. Мартиниана.
„(Чюдо 10) о юноши болящем“ л. 115–120.
Об этих соборах см. Ключевский. „Жития святых“, стр. 221–228. В. Васильев. „История канонизации русских святых“. Москва. 1893, стр. 156–203 и написанное по поводу последней книги исследование проф. Голубинского: „История канонизации святых в русской церкви“. Москва, 1894, стр. 62–78.
Житие л. 15.
Л. 94 об.–96 об. Она помещена вслед за рассказом о кончине и погребении пр. Мартиниана.
Грамоту эту, и именно список ее, посланный на Вологду и Белоозеро, см. в Актах Арх. Экспедиции т. I, №213.
Игуменом в Ферапонтове был в то время Гурий (см. Строев Списки иерархов, стр. 81–83). О поездке Гурия в Москву говорится, как мы выше видели, в описании 10 чуда: Гурий в рождественском посту собирался ехать в Москву, „потреб ради монастырских“ (л. 117). Во время этой поездки он вероятно и вручил митрополиту написанные в Ферапонтове житие и чудеса. По возвращении его в Ферапонтов к житию прибавлено было по его приказанию („повелено ми бяше“ говорит писатель) описание 10 чуда, случившегося в его отсутствие. Тогда же, может быть, сделана и приводимая вставка о канонизации пр. Ферапонта и Мартиниана. В рукописи ХVI в., принадлежащей библиотеке с.-петербургской духовной Академии (Соф. библ. №467 ,прежде 741), эта вставка уже имеется. Отсутствие ее в других древних списках (см. Ключевский с. 273) можно объяснить тем, что эти списки могли быть сделаны с того экземпляра жития, который был оставлен игуменом в Москве.
Васильев. История канонизации, с. 187–188 прим.
Голубинский. „История канонизации“, стр. 79.
Макарий. „История Русской Церкви“ т. VII, с. 450.
Если допустить, что запись о канонизации сделана при игумене Гурии и содержит верные сведения об иерархах, присутствовавших при канонизации пр. Ферапонта и Мартиниана, то невольно является предположение, не дано ли разрешение на празднование этим святым хотя отцами собора 1547 года, но уже после закрытия собора и рассылки грамоты, когда святители еще не успели уехать из Москвы. Рассудив, что „неправедно есть отставити“ белозерских угодников по той причине, что жития их не попали на собор, Макарий, нужно думать, не захотел отпустить ферапонтовского игумена, так сказать, с пустыми руками, а „благослови и повеле игумену тоя обители пети и праздновати святых отец“. Но в грамоту собора пр. Ферапонт и Мартиниан уже не могли быть включены. Это обстоятельство не могло не смущать иноков Ферапонтова монастыря и вызвало необходимость вставки: „да не соблазнятся нецыи“. Если бы пр. Ферапонт и Мартиниан были канонизованы обычным образом вместе с прочими святыми, с упоминанием в грамоте об установлении им празднования (местного или более обширного), то повода к соблазну не было бы; тогда не было бы нужды писать упомянутую вставку и доказывать в ней, что пр. Ферапонт и Мартиниан, согласно благословению митрополита Макария, должны быть почитаемы не в одном только Ферапонтове монастыре. Можно, поэтому, думать, что благословение митрополита Макария и прочих святителей не сопровождалось грамотой и потому не имело строго официального характера, если только не подтверждено было последующими соборами. Заметим, что и патриарху Никону, по-видимому, не известен был факт официальной соборной канонизации („свидетельствования“) пр. Ферапонта и Мартиниана. „Дело о патриархе Никоне“. Изд. Археогр. Комиссии. Спб. 1897, №100, стр. 370. О возможности канонизации „путем устным“, без указов, см. Голубинский. С. 238.
Голубинский. Там же с. 24.
Там же, стр. 79.
Житие л. 96. Едва ли можно согласиться с пониманием этого места у Строева (Библиологический словарь, с. 336) будто в приведенных словах „автор ропщет на то, что митрополит Макарий с освященным собором определил праздновать святым Ферапонту и Мартиниану только в обители Ферапонтовой“. Напротив, автор восстает против мысли о том, что такое повеление было сделано митрополитом.
Обиходник старца Кириллова монастыря Матфея Никифорова. Соф. Биб. №1162 л. 148.
„В святцах Троице-Сергиевой лавры под 15 Мая замечено: по уложению митр. Макария и прочих святителей российских поют с величанием Еуфросину и Авраамию Смоленскому и Мартиниану Белоезерскому“. Васильев. с. 186 прим.
См. Строев. Библиологический словарь. Сборник отд. Рус. яз. и словесности Имп. Акад. Наук т. ХХІХ. 1882. №4 стр. 336. Барсуков. Источники русской агиографии. Спб. 1882 с. 355. 614. Житие пр. Ферапонта и Мартиниана и канон последнему упоминаются в числе книг патриарха Филарета Никитича. Русск. Истор. Библиотека III, 908, 909.
Барсуков. c. 355, 614. О пр. Ферапонте см. под 14 февраля: подобием сед, брада и власы аки у Власия (ср. о Власии под 6 февраля: „подобием надсед, брада долга, раздвоилась на обе стороны“), ризы монашеския“ и под 27 мая: „подобием стар и сед, власы с ушей, брада аки Сергиева, подоле и пошире, ризы преподобническия“. О пр. Мартиниане под 11 января: „подобием сед, брада аки Власиева, ризы преподобническия, инии пишут поповския“. Филимонов. Сводный иконописный подлинник ХVIII века. Москва. 1874, стр. 46, 43. Описание изображения пр. Мартиниана, игумена Ферапонтова монастыря, находится также в списке подлинника (ХVII в.), принадлежащаго Имп. Публ. Библиотеке (древлехр. Погодина №1928 под 13 февраля). См. Д. Григоров. Русский иконописный подлинник. Записки Имп. Русского Археол. Общества. Спб. 1887, т. III, вып. I. Новая серия, стр. 142, 143. В Кириллове монастыре еще в конце ХVII в. (1585) пр. Ферапонт и Мартиниан вместе с прочими святыми изображались фресковой живописью на сводах святых ворот. См. Н. К. Никольский. Кирилло-белозерский монастырь и его устройство. Том I, вып. 1, Спб., 1897, стр. 195, 196.