ГОМИЛЕТИЧЕСКИЕ НАСТАВЛЕНИЯ ПАСТЫРЮ – ПРОПОВЕДНИКУ
Если не запасено в сердце добра, то как изнесет устами сокровище не обладающий им втайне? Если имеющий доброе в сердце не возвещает о нем словом, то будет сказано ему: «Премудрость сокровена и сокровище не явлено, кая польза есть во обоих?» (Сир. 20, 30). Посему, для пользы других, уста моя да возглаголют премудрость, а для собственного моего преуспеяния – сердце да поучается разума (1,304).
Предстоятель слова должен быть для других образцом всего доброго, сам прежде исполняя то, чему учит (3,389).
Для евангельской проповеди не должно пользоваться человеческими преимуществами, чтобы ими не затмевалась Божия благодать… Не должно проповедовать Евангелие из любоприятельности, из зависти и соперничества с кем-нибудь (3,397).
Не должно думать, что успех проповеди производится собственными нашими промышлениями, но всю надежду надобно возлагать на Бога (3,398).
Те, которые в угождение слушающим не с дерзновением возвещают волю Божию, раболепствуя пред теми, кому хотят угодить, – не подчиняются они уже владычеству Господню (3,399).
Тайны спасения повергать пред всяким без разбора… походит на то же, что в нечистый сосуд вливать многоценное Миро (4,171).
Если орудиями пользоваться никто не дозволяет неопытным, то тем более употребление слова надобно уступать людям способным, которые в состоянии распознать и место, и время, и образ вопросов, которые, возражая без любоприятельности и благоразумно, а также с разумом выслушивая, могут точно наводить на разрешения… к общему назиданию (5,166).
Тот, кто приставлен к домостроительству слова, если вознерадит о том, чтобы возвещать слово, будет, по написанному, осужден, как убийца (Иез. 33,8) (5,199).
Обильное слово не полезнее мудрого: доставив, может быть, несколько удовольствия, оно улетает и исчезает вместе с колебанием воздуха, не производя ничего больше, и только очаровывает краснословием пленящийся слух; а мудрое слово проникает в ум, расширив уста, исполняет их духом, переживает свое рождение и немногими словами возделывает многое (12,47).
Ты любослов, ты исполнен ревности, для тебя несносно, если не польется у тебя слово! И в этом случае желаю тебе не больше, как свойственного человеку. Говори, но со страхом говори, но не обо всем, не всякому и не везде. Знай, кому сколько, где и как говорить. Всякой вещи, как слышишь, есть свое время, а всего лучше – всему мера (13,43).
Не хвались, величаясь краснословием, но возвещай лучше действенное учение людей простых и некнижных, чтобы стать тебе учеником апостолов Господних, а хвалиться внешнею мудростью запрещено, особенно христианам (22,520).
Ухищрено сказанное не для всех вразумительно, особенно же незнакомым с мирским любомудрием (23,119).
Духовное слово может убедить послушных вере даже без пособий грамматики и риторики (23,120).
Учи, чтобы самому научиться, и доставишь пользу слушателям (23,629).
Порочность в соединении с искусством в слове производит гораздо худшие беды, чем необразованность (32,101).
Кто составляет всю речь свою всецело из предметов тяжелых, тот бывает несносен для слушателя и часто вынуждает душу, не переносящую тяжести слов его, отвращаться от них… Кто разнообразит речь свою и составляет ее больше из легких, чем из трудных предметов, тот прикрывает тяжесть предмета и, успокоив слушателя таким образом, успешнее убеждает и привлекает его (32,317).
Если кто не имеет силы слова, то души подчиненных ему людей постоянно будут находиться в состоянии нисколько не лучшем обуреваемых кораблей… Посему священник должен употребить все меры, чтобы приобрести эту силу (32,460)…
. Увлекающийся страстью к похвалам, хотя может вести беседы назидательные для народа, но вместо них предлагает то, что более услаждает слух, приобретая этим себе шум рукоплесканий (32,462).
Учащий должен предположить себе целью – всех возвести в меру возраста полноты Христовой и притом каждого в собственном его чине (3,339).
Предстоятель слова не должен употреблять власти своей к оскорблению подчиненных и превозноситься пред ними, а напротив, степень сана обязан более обращать в повод к смиренномудрию пред ними (3,396).
Кому поручена проповедь евангельская, тот не должен ничего приобретать сверх необходимости для собственной своей потребности (3,398).
Приявший на себя подвиг учительства должен не внимать похвалам посторонних людей и не ослабевать своею душою без них, но, составляя поучения так, чтобы угодить Богу… если будет хвалим людьми, пусть не отвергает похвал… если же не получает их от слушателей, пусть не ищет и не сетует, потому что для него достаточное и наилучшее утешение в трудах есть то, если он может сознавать в самом себе, что он составлял и направлял свои поучения на благоугождение Богу. Подлинно, кто предается страсти к безрассудным похвалам, тот не получит никакой пользы ни от многих трудов своих, ни от силы своего слова… потому что душа, не умеющая переносить неразумных осуждений народа, слабеет и теряет охоту к упражнению в слове… Посему больше всего нужно приучаться презирать похвалы, потому что без этого недостаточно одного умения говорить для сохранения в себе этой силы (32,466).
Источники текут, хотя бы никто не черпал из них… так и проповедник, хотя бы никто не внимал ему, должен исполнять все от него зависящее (32,779).
(Духовное слово) питает лучше хлеба, исцеляет лучше лекарства, выжигает сильнее огня, не причиняя никакой боли, останавливает смрадное течение дурных мыслей, сильнее железа безболезненно рассекает разгнившие раны и при этом не требует никакого расхода денег (34,497).
Бог ценит не качество речи, а расположение проповедника… (34,827).
Не нужно держать всегда в напряжении душу слушателей, потому что она скоро изнемогает, не нужно и давать ей всегда послабление и покой, потому что от этого она становится недеятельною (36,151).
Кто намеревается говорить о предметах любомудрия, тому особенно нужны слушатели сокрушенные и смиренные, чуждые гордости и тщеславия (36,232).
Превосходнейший способ увещания – отклонять от слабого и приводить к твердому, уничтожать ложное и представлять истинное, обличать вредное и показывать полезное (36,531).
Как искра, когда коснется дров, зажженное ею делает новым источником огня, таким образом простирается дальше и дальше, – так и проповедь (38,485).
Проповедь расширяется подобно горчичному дереву, превозмогает подобно закваске, многоценна, как бисер, и доставляет бесчисленные удобства, подобно сокровищу. Отсюда и мы научаемся тому, что надобно не только прилежать к проповеди, отрешившись от всего прочего, но что даже должно это делать с радостью (38,491).
Долг усердного проповедника, как и заботливого земледельца, – не оставлять своего дела, пока не увидит, что высаженное слово укоренилось (39,120).
Наставники не все говорят так, как бы хотелось самим, но как требует состояние немощных (39,194).
Много вреда, когда кто, хорошо поучая словами, опровергает свое учение делами. Это стало виною множества зол в церквах (40,278).
Говорящий без приготовления часто погрешает, так как ум не в состоянии и рассматривать Писание, и в то же время следить за красотою речи (40,986).
Поистине (для благовествования) недостаточно одного человеческого усердия, нужна высшая сила (42,53)…
Как врачи бывают часто принуждены во многом огорчать больных, приготовляя им пищу и лекарства, которые не имеют приятности, хотя приносят великую пользу… так и учители… (42,555).
Мы, учащие усердно, не виновны в том, что не убеждаем слушателей, а отвечаем только за то, если не обращаемся с наставлениями, потому что наше дело – только увещевать, а повиноваться от них зависит (43,521).
Премудр в слове… кто может мысль свою изложить ясно, а не тот, кто затемняет ясность великомудрыми и высокими речениями. Один издает на свет сокровенное, а другой и ясное для всех скрывает во тьме… (48,107).
Превосходное образование не срами грубостью сердца, но присоединяй к хорошим дарованиям и доброе сердце, и к силе слова – кротость нравов, чтобы тем и другим соделаться славным (пред Богом) (48,107)…
Четыре различные вещи приводят ум в состояние говорить: или сверхъестественная благодать свыше и блаженство; или чистота, происходящая от подвигов по Богу и могущая привести душу в первоначальную красоту ее; или усвоение земной учености, приобретаемое чрез обучение человеческое и старание о внешней мудрости; или проклятое сатанинское обольщение, происходящее от гордости и лукавства демонского и составляющее извращение естества (48,2).
Совершенства речи – истина, краткость, ясность, благовременность; недостатки же – ложь, многословие, неясность и неприличие времени. Ибо что пользы, если истина не кратка, утомляет слушателей; или кратка, но не ясна; или ясна, но произносится некстати? Если же имеет все совершенства, то будет сильна, поразительна, одушевлена, покоряя слушателей истиною, приободряя краткостью, уловляя ясностью и увенчиваясь благовременностью (49,228)…
Всякое слово, когда не исполнено на деле, не только кажется напрасным и пустым, но обращается в укоризну, особенно если произнесено проповедником. Чем с большею готовностью старается воспользоваться им, тем более все не доверяют ему, даже почитая его поводом к смеху. Посему должно наипаче сперва делать, а потом говорить (49,311).
Иное зависит от дел, а иное от слова, и каждая из этих двух частей имеет нужду одна в другой, чтобы здание было совершенно (32,460).
Всякое искусство, упражнением в оном, усиливается и расширяется, а от праздности гибнет; наипаче же дар слова, если за ним ухаживать и орошать его, делается наиболее сильным, а если не прилагать о нем попечения, легко проходит и улетает (48,132).
Много таких, которые наскучивают словами, но мало таких, которые наставляли бы делами и которым наипаче надлежало бы священнодействовать (47,279).