VIII. ЖИЗНЬ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ ДО ЕЁ УСПЕНИЯ

Се мати твоя. (Ин. 19:27)

Живописно открывается Назарет с гребня Галилейских гор, окружающих его со всех сторон; кремнистые высоты скрывают отовсюду это место воплощения Божьего. Путник, поднявшись по крутой стезе на вершину горы, до последней минуты не подозревает о близости этого святого места; но ещё один шаг,– и пред ним открывается благословенный Назарет, смиренно прислонившийся к скату горы, понижающейся к оврагу. Здесь-то, незримо для очей мира и открыто лишь пред одним небом, Святое Семейство, по возвращении из Египта, проводило дни свои, в глубокой неизвестности, до тридцатилетнего возраста Спасителя.

Тихо потекла жизнь Святого Семейства по возвращении из Египта и поселении в Назарете. Праведный Иосиф стал продолжать свои занятия древодела; и Господь, будучи Сам «хлебом животным, сшедшим с небесе», дающим жизнь и пищу всякой твари, питался, вместе с Божественной Матерью Своей, трудами рук бедного древодела. Но зато и Сын Божий, Господь господствующих и Царь царствующих, от самого младенчества повиновался этому бедному древоделу до того, что даже разделят труды его, и притом с таким смирением и старанием, что люди не только называли его сыном «тектона» (плотника), но и просто «тектоном»⁴¹. И какой ревностной преданностью, какой пламенной любовью одушевлены были все действия праведного обручника относительно Господа и Его Пречистой Матери! Иосиф был таким заботливым попечителем Иисуса, что и Сама Пресвятая Дева называла старца «отцом» Своего Божественного Сына.

Жизнь Преблагословенной Девы текла в тех же занятиях и при том же смирении и благочестии, как и прежде. Есть предание, что Она учила грамоте детей обоего пола. [Книга бытия моего, преосвященного Порфирия, ч. IV, 69, СПб. 1896г.]. В рукоделиях Она была неутомима по-прежнему, и в часы, свободные от молитв и богомыслия, тщательно занималась ими, приготовляя одеяния для Себя и для Сына. Личность Её бесспорно имела великое значение в жизни и развитии Иисуса Христа. В Ней был чудный образ религиозной чистоты и материнской нежности, и главные черты Её – смирение и глубокое повиновение – отобразились в лице Христа.

Сладчайшим утешением для Неё, без сомнения, было видеть постепенно раскрывающееся Божественное величие Своего Сына. Евангелист определённо говорит, что Божественный Отрок, в тишине домашней жизни, пред очами Благодатной Матери, и среди неусыпных попечений мнимого отца, «возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости»⁴². Конечно, по теснейшему и нераздельному соединению в Нём естеств Божеского и человеческого, Он не имел нужны ни в охранении, ни в наставлениях; но, по глубочайшему смирению и снисхождению Своему к мерам человеческим, с величайшей любовью принимал их и ценил все заботы о Его спокойствии, которыми любовь нежнейшей Матери непрестанно окружала Его, стараясь на каждом шагу предупреждать Его желания. С кроткой покорностью Сына, Он внимал Её напоминаниям и следовал внушениям, как словам лучшего друга, преданного Ему всем сердцем. В глубине Божества Иисусова высочайшие совершенства премудрости, святости и благости пребывали, конечно, одинаковыми, без приращения и оскудения; но в человеческом естестве Его они обнаруживались постепенно: «Иисус преспеваше премудростью и возрастом и благодатью у Бога и человеков». Пресвятая Матерь Его вся была погружена в благоговейное внимание к тому, что видела в благодатном Сыне Своём и слышала от Него и о Нём.

Простота образа назаретской жизни Святого Семейства и мера смирения его были так велики, что Нафанаил, живший в соседней Кане Галилейской, на расстоянии одного часа езды от Назарета, даже и не слышал об Иисусе; и узнал лишь от Филиппа, что он обрёл в Иисусе, сыне Иосифовом из Назарета, Того, о Котором писали Моисей в законе и Пророки. Из этого можно судить, насколько скромны были и жизнь Пресвятой Девы с Божественным Сыном, и самое жилище святого обручника⁴³

Хотя дом праведного Иосифа постоянно освящался пребыванием в нем Того, Кто больше самого храма: несмотря на это, Преблагословенная Дева Мария, по глубокому чувству благочестия, в точности исполняла закон Божий. В числе заповедей этого закона была одна, повелевавшая каждому Израильтянину три раза в год – в праздники пасхи, пятидесятницы и кущей – являться в Иерусалимский храм для поклонения и принесения жертвы Господу. Правда – как свидетельствует древнее еврейское предание – жены могли являться в Иерусалим, могли оставаться и дома, и упомянутая заповедь во всей силе простиралась только на мужей; к тому же Пресвятая Дева тогда могла опасаться гонений против Своего Божественного Отрока со стороны Архелая, достойного наследника пороков отца; но, когда дело шло о вере,– мысль об удобстве, страх опасности не могли остановить Её. Желая показать пример, с какой точностью верующие должны исполнять закон Божий и с каким тщанием родители обязаны заботиться о чадах своих, полагая в основание воспитания их благочестие, Она в лета отрочества Христова, вместе с Своим обручником, ежегодно ходила в Иерусалим на праздник пасхи и брала с Собой Иисуса.

Одно из таких путешествий Богоматери было ознаменовано особенным событием. Иисусу Христу было в то время двенадцать лет; а в эти годы у израильтян было в обычае мало-помалу приучать мальчиков к исполнению заповедей закона Божьего. В этот раз, по окончании праздника пасхи, Божественный Отрок остался в Иерусалиме, сокрыв от Матери Своей и Иосифа Своё намерение: в противном случае любовь их не позволила бы им разлучиться с Ним. Отправившись из Иерусалима в толпе скромных богомольцев, состоявших, конечно, из жителей Назарета и окрестных мест, Пречистая Матерь и Иосиф были уверены, что дражайший Сын их идёт с кем-либо из знакомых или родственников, и потому, нисколько не тревожась, продолжали путь свой до первого роздыха, бывшего в селении Махмас. Но здесь, обойдя все кружки отдыхающих богомольцев и не видя среди их Иисуса, они с сердечной тоской стали беспокоиться о Нём, заботливо всюду искать Его и, не нашедши, тотчас опять возвратились в Иерусалим. Можно представить себе скорбное состояние сердца Пречистой Девы, при безвестности, где был отрок Иисус. Не эту ли скорбь изображал премудрый Соломон в Песни Песней, когда описывал томные стенания чистой горлицы: «исках, егоже возлюби душа моя, исках Его, и не обретох Его; воззвах Его, и не послуша мене! Возстану убо, и обыду во граде, и на торжищах, и на стогнах; и поищу, егоже возлюби душа моя»! Утомлённая беспрерывно напряжённым движением и обессиленная печалью и страхом, Она, в сопровождении Иосифа, поспешила в храм, с тем, быть может, чтобы излить пред Богом тоску Свою. И что же представилось глазам их? Окружённый маститыми старцами и именитыми учителями народа, юный Иисус сидел среди их и со смирением отрока слушал, и с силой Господа вопрошал их. Премудрость Его приводила в удивление и ужас даже старейших учителей. Умилительны слова нежного материнского упрёка, полного сердечной заботливой любви, с которыми Пресвятая Дева обратилась к Иисусу: «Чадо! что сотвори нам тако? Се отец Твой и Аз боляще искомах Тебе!» Иисус Христос, выслушав слова Матери, отвечал Ей: «что, яко искасте Мене? Не весте-ли, яко в тем, яже Отца Моего, достоит быти Ми?» Вот первые слова, слышимые чрез Евангелие, из отроческих сладчайших уст Спасителя! Слова, преисполненные назидания и утешения: ими Иисус Христос, как Сын, с любовью ответствовал Матери Своей и, как Господь и Спаситель, наставлял Её, как-бы говоря: «напрасно вы искали Меня между спутниками, сродниками и знакомыми; Мне надлежит быть в храме, который есть дом небесного Отца Моего, и заниматься делом спасения людей, для которого Я послан от Отца»!

Событие в храме служило весьма естественным выражением того особенного отношения Иисуса Христа к Богу Отцу, которое Он высказывал в последних словах Своих, и которое нисколько не исключало, как показывают последствия, повиновения Его Иосифу и Марии. Евангелист говорит, что после этого случая Святое Семейство возвратилось домой: и Божественный Отрок «сниде с нима и прииде в Назарет; и бе повинуяся има; и Мати Его соблюдаше вся глаголы сия в сердце Своем». Последнее замечание ясно подтверждает, что Пресвятая Дева Мария вовсе не сочла сказанного поступка Своего Сына непослушанием, а предугадывала высший смысл, сокрытый в словах и действиях Того, Которого рождение и младенчество были окружены рядом великих чудес. Тем не менее какая тяжкая жертва была для Матери – видеть Сына Своего удаляющимся от Неё, мало-помалу, по долгу Своей деятельности! Можно представить, какой ряд отречений прошла Мария, какие внутренние муки испытала Она, пока чувство Матери примирилось с мыслью, что если Иисус принадлежит Ей, как сын, то Он же принадлежит и миру, как Спаситель.

Со времён возвращения Пресвятой Девы с Сыном Своим из Иерусалима в Назарет, Евангельское повествование и предание умалчивают о подробностях дальнейшего их здесь пребывания. Известно только то, что, спустя несколько лет после этого события, обручник Пресвятой Девы Иосиф отошёл в иной мир, к предкам своим, с желанной вестью, что ожидаемый Мессия пришёл на землю. Предание говорит, что он умер ста десяти лет. Гроб его показывали в XII в. Даниилу Паломнику позади пещеры Благовещения, где погребал его Сам Иисус. Неизвестно, когда тело его перенесено в Гефсиманскую пещеру, где уже покоились родители Пресвятой Богородицы. (При входе в пещеру, место покоя Иосифова указывают в углублении налево).

По кончине Иосифа Пресвятая Дева должна была приложить труды к трудам, чтобы содержать Себя и Сына. Как была Она неутомима в Своих работах, это видно из того, что Она среди других занятий успела соткать для Иисуса замечательный по работе красный полотняный хитон, без швов, который и был впоследствии постоянной Его одеждой до самой смерти Его⁴⁴. Лишившись в Иосифе Своего покровителя и защитника, Богоматерь всецело предалась покровительству Отца небесного и пламеннее стала ожидать открытия царства Сына Своего. Это время, наконец, наступило: имея «яко лет тридесять», Господь Иисус Христос крестился от Иоанна в Иордане, и затем провёл 40 дней в посте и молитве в пустыне Иорданской.

После сорокадневного поста в пустыне Иорданской и победы над искушающим Его дьяволом, Христос возвратился к Божественной Матери Своей «в духовной силе» и в сопровождении учеников и народа, последовавших за Ним от Иордана. Приглашённый на брачное торжество в соседнюю Кану Галилейскую, Он отправился туда с Пречистой Девой Мариею и учениками⁴⁵. Этот брак, удостоенный присутствием Господа и Пресвятой Матери Его, по-видимому происходил в небогатом семействе, которого скудные средства, проявившись внезапно в недостатке вина, огорчили хозяев. Человеколюбивая Богоматерь, сердобольная ко всем скорбящим, не оставила этого обстоятельства без внимания и, соболезнуя о положении новобрачных, обратилась с тёплым ходатайством за них к Божественному Сыну Своему: «вина не имут» – сказала Она, совершая первый опыт ходатайства пред Небесным Спасителем за огорчённых чад земных. Этими немногими словами Она как бы говорила Ему: «они могут скорбеть в день радости, но Ты, Человеколюбец всесильный, помоги им, отстрани от них скорбь и дай утешение»! Иисус Христос, не нарушая должного повиновения к Своей Матери, Своим ответом дал уразуметь Ей, что, в деле посланничества Его в мир, Им управляет лишь один Отец Небесный, Которого волю Он пришёл исполнить, и что проявления Его Божественного достоинства имеют другую, высшую цель, чем облегчение, хотя и сверхъестественное, вещественных нужд людских. И потому, назвав Её именем «Жено», отвечал Ей: «что есть Мне и Тебе, Жено? Не прииде час Мой». «Это были слова – говорит Иоанн Златоуст – не обличения для Матери, но домостроительства, которыми Он наставлял Её и заботился о том, чтобы чудеса совершаемы были с подобающим достоинством». Блаженный Августин в словах Господа находит следующую мысль: «Он желал вразумить нас, что по Божеству, которого величие имел намерение показать в претворении воды в вино, Он не имел матери». При этом можно думать и то, что слово «Жено» Господь употребил в том смысле, какой дан ему в книге Бытия, точнее – в раю, т. е. «Жена, обетованная Богом». Божья Матерь несомненно знала это место Святого Писания, в Сыне Своём видела «Семя Жены», и посему, как всегда, так и в настоящие минуты, была так несомненно уверена в милосердии Его, что, нисколько не ослабев в надежде на исполнение Своего ходатайства, сказала прислуживающим на пиру: «что Он скажет вам, сделайте». Там стояли шесть больших каменных сосудов, вмещавших в себя ведра по два или по три воды, потому что Иудеи любили делать омовения. Христос повелел слугам наполнить сосуды и потом, зачерпнув из них воды, принести к распорядителю пира. Всемогущей волей Творца всяческих вода претворилась в лучшее вино, и таким образом недостаток угощения и печаль хозяев были совершенно отстранены, к радости всеблагой Заступницы, а ученикам дано было удостоверение в небесном посланничестве их Учителя. Твёрдая вера Богоматери во всемогущество Её Сына происходила без сомнения столько же от понятий о воплощённом Искупителе, составленных Ею из пророческих сказания, сколько и из наблюдений над необыкновенными событиями, предшествовавшими Его рождению и сопровождавшими оное.

Пробыв в Кане некоторое время, Христос отправился с Матерью, братьями и учениками Своими в Капернаум. Святой Иоанн Златоуст, говорит, что целью этого путешествия было желание Божественного Сына на всё последующее время странствования Своего поместить здесь Пречистую Матерь. Как Вифлеем Он избрал местом рождения и Назарет – местом Своего воспитания: так Капернаум – местом Своего постоянного убежища. Вследствие чего город этот именуется в Евангелии Его городом⁴⁶. До́лжно думать, что собственного жилища в Капернауме Божья Матерь не имела. Должно думать, что Её любовь и вера к Божественному Сыну побуждали Её быть всегда, сколь можно, близко к Нему в Его непрерывном странствовании по городам, весям и пустыням, и именно за Нею следовал лик учениц. Апостолы некогда изумились тому, что Иисус Христос беседовал с женой; отсюда видно, что Господь не имел такого общения с жёнами; но когда Матерь Господа сопутствовала Ему, они следовали за Нею и в нуждах служили общему Владыке и ученикам Его имуществом своим.

В Капернауме Спаситель впервые начал всенародное благовествование о царстве Божьем. Много чудес, в доказательство Своего Божественного посланничества, совершил Господь Иисус Христос пред глазами неблагодарных сограждан Капернаума; но эти люди, неверием и слепотой окаменевшего сердца истощив Его милосердие, навлекли на свою родину грозную кару Его праведного суда и побудили произнести следующие слова: «И ты, Капернаум, до неба вознёсшийся, до ада низвергнешься, ибо если бы в Содоме явлены были силы, явленные в тебе, то он оставался бы до сего дня; но говорю вам, что земле Содомской отраднее будет в день суда, нежели тебе». Вследствие этого, чем потом сделался гордый Капернаум! Во дни блаженного Иеронима он назывался ещё городом, а с XIII столетия о нём говорили как о ничтожной деревушке, в которой было до семи рыбачьих хижин; в настоящее же время ни одна тропа не пролегает к нему. Самое место, где он стоял, определяется учёными неодинаково: таково запустение неверующего города. Правдоподобное мнение определяет местоположение его на полчаса от деревеньки Табге, на мысе Тангум. Прибрежные холмы, вместо виноградных лоз, покрыты густым и высоким репейником, сквозь который с большим лишь трудом можно пробраться; и из-за этого колючего леса, на оконечности низменного мыса, виднеются одни лишь груды черных камней.

Прошла первая пасха общественного служения Господа Иисуса Христа, и Он, возвратившись в Галилею, пришёл в Назарет. Войдя, по обыкновению, в день субботний в синагогу, Он предложил здесь поучение, которым заставил всех удивляться словам благодати, исходившим из уст Его. Но когда от Него потребовали чудес, какие Он сделал в Капернауме, Он заметил соблазнявшимся незнатным Его происхождением, что «никакой пророк не принимается в отечестве своём». И вдруг все, бывшие в синагоге, пришли в ярость; поднялись со своих мест; изгнали Его вон из города и повели на верх горы, на которой город был расположен, с тем, чтобы оттуда свергнуть Его. Но Он, пройдя посреди них (может быть невидимо) удалился. Предание говорит, что в то время была в Назарете и Пресвятая Богородица, и по первому слуху о происходившем в синагоге поспешила к месту происшествия; но, видя неистовства толпы на уступе горы, к которой влекли Иисуса, изнемогла от испуга.

Болезненно действует воспоминание об этом событии, при взгляде христианина на эту гору. Она находится на южной стороне Назарета, и к ней, почти до самой вершины её, ведёт дорога по иссохшему (большей частью) ложу ручья. Чтобы взойти на верх её, к месту грозившего свержения, надобно при конце ручья оставить ровный путь долины и не очень крутым подъёмом приблизиться к её гребню. Здесь она спускается отвесным обрывом, сажень на пятнадцать, до неширокого карниза, или уступа, от которого идёт новым обрывом в глубину, саженей на пятьдесят (примерно), и упирается там своей отвесной подошвой в долину Эзделонскую. На упомянутом уступе, благочестием древних христиан, создана была небольшая церковь, теперь лежащая в развалинах; она называлась церковью «испуганной Матери». Ныне вместо неё устроен здесь католический жертвенник, иссечённый в подошве верхнего утёса. Дикие, разросшиеся кусты алоэ почти совершенно заслоняют к нему доступ, и благочестие стекающихся сюда богомольцев ограничивается лишь тем, что они нарезывают крестики на колючих стеблях этого растения, отчего кусты эти сверху донизу исчерчены крестиками. Что именно здесь, а не на другом месте, совершилось помянутое Евангельское событие, этому, кроме предания, служат ещё несомненным доказательством две находящиеся на самом уступе горы цистерны (одна полная водой, вправо от католического жертвенника, а другая – большая, но без воды, влево). Видно, что здесь в древнее время бывало большое стечение паломников, когда церковь не была ещё в развалинах. Кроме того, в Назарете, почти на самом конце города, находится одно очень древнее здание, помост которого углублён в землю: здание это, с древними сводами, не имеет окон, очень вместительно внутри и, как видно, имело позади себя колодезь и особые пристройки: это та синагога, в которой задумано было страшное дело свержения.

После второй пасхи Господь, видя возрастающее раздражение фарисеев, удалился из Иерусалима к морю Галилейскому и там, избрав из среды учеников Своих двенадцать Апостолов, возвратился в Капернаум, где и сотворил множество чудесных исцелений. Но упорство и неверие врагов Его были столь велики, что самые удивительные чудеса не производили на них никакого действия. Желая ослабить влияние Господа на массы народа, книжники и фарисеи утверждали, что чудеса Иисуса Христа, невозможные для обыкновенного человека, происходят от силы действующего в Нём Вельзевула, князя бесовского. Услышав эти слова и предвидя, какое вредное влияние они могут иметь на народ, Христос воспылал негодованием на клеветников и назвал такое заблуждение тяжким грехом против Святого Духа, т. е. против «божественности Его Самого, Господа Спасителя»,– грехом, не прощаемым ни здесь, ни в будущем веке. Потом, когда от Него стали требовать “знамения с неба”, Господь называл их “родом лукавым и прелюбодейным”, т. е. людьми неблагодарными и отступившими от Бога, так как они упорно не веруют Его учению после стольких чудес; Он дал им понять, до какого ужасного состояния дойдут они в своём неверии. В это время какая-то женщина из числа присутствовавших, слушая Его раскрытым сердцем, невольно возвысила голос и воскликнула в благоговейном восторге: «Блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие»! [Есть предание, что это была прислужница Марфы – Маркелла. (См. Толковое Евангелие архимандрита Михаила, стр. 403, Луки, 12:27)] Она хотела этим сказать, как благословенна Мать такого Сына. Так начало исполняться пророчество Богоматери, что Её “ублажат все роды”. Господь благоволил заметить, что есть более важное блаженство, более высокое благословение – за исполнение его: «Блаженны слышащие Слово Божье и соблюдающие его». Путём послушания можно уподобиться Самой Пречистой Матери Его.

Враждебные отношения к Господу Иисусу Христу завистливых фарисеев и их злые толки о Нём стали известны Матери и братьям Его (детям Иосифа обручника от первого брака), и они задумали увести Его домой и таким образом предохранить Его от опасности. Пречистая Матерь, знавшая тайну явления Сына Своего, пошла единственно по влечению материнской любви к Нему, тем более что Она уже несколько времени была в разлуке с Ним; братья же пошли, чтобы взять Его домой. Пришедши к месту, где находился Господь Иисус, и, не имея возможности пробраться к Нему за огромной толпой, они поручили сказать Ему, что Мать, братья и сестры Его пришли и ожидают Его вне дома. Конечно, злобным врагам Христа, усиливавшимся распространить в народе недоверие к Его небесному происхождению, приятно было слышать указания на земные узы Его родства, когда кто-то сказал: «вот Мать Твоя и братья Твои и сестры Твои – вне дома, спрашивают Тебя»! Но Господь, желая внушить народу, что Он, будучи Сыном Марии по плоти, в то же время есть Сын Божий, пришедший в мир для спасения грешных, и будучи обязан Матери Своей повиновением, в то же время имеет несравненно высшие обязанности – проповедовать Евангелие, творить волю пославшего Его Отца небесного, отвечал: «кто Мать Моя и братья Мои»? и, обозрев сидящих вокруг Себя, сказал: «вот матерь Моя и братья Мои! ибо кто будет исполнять волю Божью, тот Мне брат и сестра, и мать!» «Им (т. е. сродникам Христовым) – говорит святой Иоанн Златоуст – следовало бы войти и слушать вместе с народом, или же ожидать конца проповеди, и потом уже подойти к Господу... Если они хотели говорить об истине учения, то надобно было бы сказать это, для общей пользы, вслух всех; если же о чём другом, касающемся себя, то не нужно было бы так настаивать». Давая видеть в Себе Посланника Отца небесного, почитающего выше всего дело спасения людей и устраняющего всё, что могло бы сколько-нибудь воспрепятствовать в том, Господь поставляет исполнение воли Божьей выше телесного родства. Святой Амвросий, объясняя слова Господа, замечает, что в них «нет ничего оскорбительного для сродников Его, но заключается та мысль, что религиозная связь душ превосходнее, чем родство телесное».

Незадолго до четвертой пасхи, Господь отправился в Иудею. В эту пасху, как видно из последующих событий, была в Иерусалиме и Пресвятая Дева. Чтобы изобразить скорбное состояние Пречистой Матери в последнее время земной жизни Божественного Сына Её, необходимо проследить страшные события Великой Пятницы.

Ненависть Иудеев к Господу достигла высшей степени, и во исполнение предвечного совета Божьего о спасении людей приблизилось время осуждения Святейшего Праведника на крестную смерть. Вместе со страданиями Божественного Сына начались страдания и Матери Его. Невыразимо тяжко было для Её чистого сердца видеть усилия порочных и лживых врагов извратить истину безгрешного Праведника. Она болезненно страдала при виде возлюбленного Сына, окружённого бесчестием и скорбями; но вместе с тем, будучи всегда ближайшей свидетельницей Его добродетелей, Она, без сомнения, желала уподобиться Ему в твёрдом перенесении этих скорбей. Началом глубокой горести Её была жестокая сердечная борьба: с одной стороны, по любви к Божественному Сыну, Она не хотела бы видеть страданий Его; с другой же – повиновение воле Божьей о спасении людей побуждали Её принять всё, что предопределено в предвечном совете Божьем для искупления грешного мира. Разделяя с Сыном Своим милосердие к роду человеческому, Она Сама желала, чтобы смертельно болеющий мир принял небесное врачевство. Но по материнской любви к Сыну, для Которого это врачевание стоило так дорого, Она не могла без ужаса и помыслить о способе исцеления. И пронзаемое этой борьбой сердце находило лишь одну опору в непоколебимой вере в Бога и в надежде на Него. Таким образом, Пречистая Матерь мысленно могла следовать за Сыном Своим по страшному пути страданий Его, разделяя внутренние волнения и скорбные чувства, объявшие душу Его. Конечно, ужасные события первой ночи по взятии Господа врагами, когда Он был привлечён из Гефсиманского сада на допрос первосвященников и старейшин⁴⁷, были глубоко и сильно прочувствованы Богоматерью в молитвенном уединении. Увидеть Божественного Страдальца довелось Ей не прежде, как во время представления Его Пилатом народу; окровавленный, обезображенный, покрытый ранами и облечённый в одежду поругания, с терновым венцом на голове и тростью в руке, Он был выведен к народу с словами: «се человек!»⁴⁸ Как должна была увеличиться скорбь нежного сердца Матери от слышанных Ею лжесвидетельств, терзавших славу Сына Её, от ярого вопля толпы, отдавшей предпочтение разбойнику пред чистым и невинным Агнцем и желавшей убийце даровать жизнь, а Начальника жизни убить! Удручённая горем, Она стояла близ дома Пилата и с трепетом сердечным выжидала окончания этого страшного судилища. [Налево, под самой аркой, показывают небольшое углубление в стене, повествуя, что в этом месте стаяла Пресвятая Богородица, во время суда над Её Божественным Сыном]. Находясь здесь, Она могла услышать голос провозвестника, объявлявшего произнесённый Пилатом приговор, и видеть поднятие тяжёлого креста, который Спаситель должен был нести на Себе до места казни. Крестный путь начался. Пройдя около ста шагов, на повороте улицы, поднимавшийся в гору, Спаситель изнемог и упал под тяжестью креста⁴⁹. Предание дополняет, что Пресвятая Дева, при начале крестного шествия Христа, обратилась к Пилату с молением о пощаде Сына; но, получив отказ, поспешила догнать печальное шествие ближайшей дорогой, и, следуя через узкий переулок, сзади дворца Пилатова, встретилась на этом месте с Божественным Крестоносцем и с замиранием сердца увидела Его истощение. [Горькие чувства Богоматери трогательно изображает преподобный Роман Сладкопевец: «Отводят Тебя, Чадо, на беззаконное убиение,– и никто не состраждет Тебе; не следует за Тобою Пётр, который сказал Тебе: «не отрекусь от Тебя, хотя бы и умереть мне!» Оставил Тебя Фома, взывавший: «идём, умрём с Ним». Прочие все, свои и знаемые, имеющие судить колена Израилева – где они? Нет ни одного! Один умираешь за всех, Чадо единое, после того, что спасал всех и благотворил всем»]. Недалеко от этого места дорога поворачивает вправо, ещё на большую крутизну. Здесь снова Спаситель изнемог; но встреченный Симоном Киринейским, удостоил его разделить тяжкую ношу, возложенную на Него человечеством. Здесь же Он обратился к плачущим жёнам Иерусалимским и предварил их о горькой участи, ожидающей их. Далее, шагов через сто, где дорога идёт возвышаясь, вышла из своего дома свят. Вероника и освежила страдальческий лик Спасителя, отёрши с Него полотенцем кровь и пот⁵⁰. От этого места шествие направилось по крутому подъёму к «Судным воротам», на которых вывешивались приговоры осуждённых и которыми оканчивался, с этой стороны Иерусалим⁵¹. Далее начиналась «юдоль мёртвых» или «Лобное место», «Голгофа». Прибыв на Голгофу и увидев все приготовления к жестокой и вместе позорной смерти Сына Своего, услышав удары молота, пригвождавшего к кресту руки и ноги Его, узрев Его возносимым на кресте и живо представив чрезмерные страдания Его, Матерь Божья, без сомнения, пала бы под бременем удручающего горя, если бы благодать Божья не подкрепила Её. Она приблизилась к распятому Сыну и с неизреченной болью души созерцала Его страдания⁵². В то время, как “ученицы вси”, оставльше Его, бежали, Матерь Господа мы не видим ни в страхе, ни в бегстве, а видим Её стоящей “при кресте Иисусове”: Она является выше всеобщего страха, выше своей личной опасности, выше Апостольского мужества. Так, не видно было Богоматери во время славы Христовой, ни на Фаворе, ни при кликах «осанна»; а теперь, когда вокруг Него не обрелось, кроме Иоанна, ни одного из множества учеников и Апостолов, когда и чужие, пришедшие на позор Голгофский, не могли хладнокровно выносить печального зрелища и возвращались домой, «биюще перси своя», Она, пред очами всех, безбоязненно стояла у подножия креста... Чем же можно изъяснить это высокое мужество и крепость духа? Не иным чем, как Её глубокой преданностью судьбам Божьим, Её верой в Божественную силу Своего Сына, известную Ей более всех, из явных и тайных чудес всей земной жизни Его, Её познанием Христовых тайн, которые всех ранее Она постигла и всех совершеннее соблюдала в сердце Своём. Вера, упование паче упования, любовь, не естественная только, но верой возвышенная в духовную и Божественную, питали в Ней внутренний животворный “свет”, которого не “объят ни тьма”, и смерть, и ужасы Голгофские». Не мало значило и то, что Богоматерь видела вольное страдание Сына Своего; Он, прежде не таясь, говорил о нём и неоднократно: это могло несколько утолить горечь Её страданий. Святая Церковь не раз влагает в уста Богоматери такое сознание: «Волею, Сыне мой и Творче, терпиши на древе лютую смерть. Создание бо Твое хотя спасти, смерть подъял еси» [Плач Пресвятой Богородицы, песнь 1 и 9].) Без всякого сомнения, и Сам Господь, видя лютую скорбь Своей Матери, незримо дал Ей силу переносить страдания и тайно глаголал Её сердцу слова веры и упования. [Эти минуты в жизни Богоматери изображает преподобный Роман Сладкопевец: «Мария сокрушалась от тяжкой скорби, и когда Она от великой горести взывала и вопияла, обратился к Ней Тот, Кто из Неё, и так вещал: «Что плачешь, Мати Моя? Что принесу всем прочим жёнам, если не постражду, если не умру? Как спасу Адама, если не вселюсь во гробе? Как привлеку к жизни сущих во аде, если не сниду во ад? Ты зришь, распят Я неправедно. Что же плачешь, Мати? Паче взывай, что стражду по воле... Будучи Словом, стал Я в Тебе плотью, в ней стражду, в ней спасаю. Не плачи убо, Мати, но взывай радуясь: с любовию приемлет Он страдания»].

Евангелист не говорит, чтобы Матерь Господа рыдала, подобно жёнам Иерусалимским. Её рыдания возмутили бы последние минуты Лица, нежно любимого. Да и сама горесть Её была выше слёз: кто может плакать, тот ещё не проникнут силой всей скорби, какую иногда испытывает сердце человеческое. Но оружие, предсказанное Симеоном в минуты Её радости, проникло теперь в душу Её. Спаситель видел с креста, какая скорбь пронзала сердце Его Матери, и взгляд на Неё был для Него новым мучением. Переходя постоянно из одного места в другое для проповеди, Он не мог исполнять домашних обязанностей сына: однако же не переставал быть надеждой и утешением Своей Матери даже в земном отношении. Теперь Пресвятая Мария оставалась одна в этом мире, оставалась Матерью уже не Иисуса, всеми любимого, уважаемого, Которого страшился сам синедрион, Который составлял предмет надежд всего Израиля,– а Иисуса, всеми оставленного, поруганного, распятого вместе со злодеями. Надлежало преподать какое-либо утешение,– преподать, однако же, так, чтобы оно, служа отрадой на всю жизнь, не подвергало теперь утешаемой насмешкам и оскорблениям врагов, из которых многие, находясь ещё у креста, конечно, позволили бы себе в дерзости, если бы узнали, что между ними находится Матерь Иисуса. И Господь не употребил сего наименования; но, обратив к Ней взор, исполненный любви и нежной попечительности, сказал, указывая на любимого ученика Своего Иоанна: “жено, се сын Твой!” Этими словами Он как-бы говорил: «Я умираю, но вместо Себя оставляю Тебе возлюбленного ученика Своего, и вручаю Тебя его попечению, а его – любви Твоей».

“Се Мати твоя” – продолжал Он, обращаясь к Иоанну и перенося взгляд Свой на Пречистую Матерь,– взгляд, который был уже последним прощальным приветом к Ней Предвечного Сына. «Вот Матерь твоя, возлюбленный Мой ученик! – как бы так говорил Он. – Воздавай Ей сыновнее, благоговейное, как Матери Моей, уважение; благоугождай Ей своими услугами и попечительностью о Её житейских нуждах; исполняй свято во всем Её волю; будь послушен Её наставлениям; обращайся к Ней в скорбях своих и горестях; прибегай в искушениях, и ты обрящешь помощь; притекай к Её молитвам в гонениях, и получишь утешение, защиту и безопасность во всех обстоятельствах жизни твоей! Будьте вы взаимно соединены святой любовью!»

Ученик во всей точности исполнил волю умирающего Учителя и Друга...

Кто может измерить глубину скорби Пресвятой Богородицы, предстоящей кресту, на котором пригвождено было тело возлюбленного Сына Её? Погружаясь в эту глубину скорбных чувствований, объявших чистейшую душу Богоматери на Голгофе, Святая Церковь изображает их в следующих трогательных песнях:

«Вижу Тя ныне, возлюбленное Мое Чадо и любимое, на кресте висяща: и уязвляюся горце сердцем».

«Ныне Моего чаяния, радости и веселия, Сына Моего и Господа, лишена бых: увы Мне! болезную сердцем».

«Увы Мне, Чадо! болезни избегши в рождестве Твоем, ныне болезненно терзаюся».

«О страшном Твоем рождестве и странном, Сыне Мой, паче всех матерей возвеличена бых Аз: но увы Мне! ныне Тя видящи на древе, распаляюся утробою».

«Се свет Мой сладкий, надежда и живот Мой благий, Бог Мой угасе на кресте».

«Оружие сердце Мое пройде, о Сыне, терпящи висима на древе Тя зрети».

«Едину надежду и живот, Владыко, Сыне Мой и Боже, воочию свет раба Твоя имех: ныне же лишена бых Тебе, сладкое Мое Чадо и любимое».

«Не изглаголеши ли рабе Твоей слова, Слове Божий? не ущедриши ли, Владыко, Тебе рождшую»?

«Безгрешный Сыне! како неправедно на кресте, якоже злодей, пригвожден еси»?

«Увы Мне, Сладчайший Сыне, уязвляюся душей, на кресте зрящи Тя пригвождена посреде двой злодею, судом злодейственным».

«Сладкое Мое Чадо! где Твоя зайде доброта светоносная?... Увы Мне! где доброта Твоя зайде, Сладчайший, где благолепие, где благодать сияющая образа Твоего, Сыне Мой любезнейший»?

Когда потаённые ученики Иисуса Христа, Иосиф Аримафейский и Никодим, желая спасти от поругания, по крайней мере, останки своего Наставника, испросили у Пилата позволения взять их: то, по снятии с креста пречистого тела Иисусова, «приимши Его с плачем Мати неискусомужная – по словам церковных песней – положи на колену, молящи Его со слезами и облобызающи, горце же рыдающи и восклицающи».

«Болезни и скорби и воздыхания обретоша Мя, увы Мне, видящи Тя, Чадо Мое возлюбленное, нага и уединена и благоуханми помазана мертвеца».

«Мертва Тя зрю, Человеколюбче, оживавшего мертвыя, уязвляюся люте утробою: хотела бых с Тобою умрети: не терплю бо без дыхания мертва Тя видети».

«Ныне приими Мя с Собою, Сыне Мой и Боже, да сниду, Владыко, во ад с Тобою и Аз, не остави Мене едину, уже бо жити не терплю, не видящи Тебе»...

В подобные минуты, если бы только могли быть когда-нибудь им подобные, кто не пожелает смерти? Господь видел это, но видел и то, что взять Её теперь с Собою – значило бы оставить мир весь, а особенно учеников Своих, и без того теперь скорбных и несчастных, истинно сирыми.

«Дивлюся зрящи Тя, преблагий Боже и прещедрый Господи, без славы, и без дыхания, и безобразна; и плачуся держащи Тя, яко не надеяхся, увы Мне, видети Тя, Сыне Мой и Боже»!

«Помышляю, Владыко, яко ктому сладкого Твоего не услышу гласа, ни доброты лица Твоего узрю, якоже прежде, раба Твоя: ибо зашел еси, Сыне Мой, от очию Моею».

А при перенесении пречистого тела Господа, положении Его во гроб и погребении, Святая Церковь изображает сетования Пресвятой Богородицы в следующих песнопениях:

«Увы Мне! что вижу? камо идеши ныне, Сыне Мой, а Мене едину оставляеши»?

«Срыдайте Ми и сплачитеся горце: се бо Свет Мой сладкий и Учитель ваш гробу предается».

«Страшную вижу и преславную тайну: како в худом гробе полагаешися, мертвыя повелением возставляяй во гробех»?

«Ни от гроба Твоего возстану, Чадо Мое, ни слезы точащи предстану раба Твоя: не могу бо терпети разлучения Твоего, Сыне Мой»!

«Радость Мне николиже отселе прикоснется: Свет Мой и Радость Моя во гроб зайде; но не оставлю Его единего, зде же умру и спогребуся Ему»!

«Душевную Мою язву ныне исцели, Чадо Мое: воскресни, и утоли Мою болезнь и печаль: можеши бо, Владыко, елико хощеши, и твориши, аще и погреблся еси волею».

«Но воскресни тридневно из мертвых, Слове, якоже рекл еси, да радующися славлю Тя»!

Наконец гроб, вместивший в себе смертные останки Иисуса, был запечатан печатью синедриона. И Божию Матерь “поят ученик во свояси”. Она путешествует по стогне, в сопровождении бедного и одинокого рыбаря, чтобы обитать в малом, и то чужом доме, в тишине, в простоте... Здесь, в этот вечер, как естественно было Иоанну, возлежавшему в последнюю вечерю на персях Иисуса, говорить теперь с Его Матерью о последней беседе Его, которая всех глубже врезалась в его сердце! А в этой беседе часто Господь говорил «Дети, не оставлю вас сиротами; приду к вам. Ещё немного – и мир уже не увидит Меня, а вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы жить будете... Я иду приготовить вам место, и когда приготовлю, приду опять и возьму вас к Себе... Да не смущается сердце ваше и да не устрашается... Вы слышали, что Я сказал вам – иду от вас и приду к вам. Если бы вы любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал – иду к Отцу, ибо Отец Мой более Меня. Вскоре вы не увидите Меня, и опять вскоре увидите Меня... Вы теперь имеете печаль, но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отымет у вас»... Повторяя эти утешительные обещания Господа, Пречистая Матерь и Иоанн верили, что Господа Иисуса они опять увидят....

Христос воскресе из мертвых...

В одной из церковных песен читаем: «Белоносяй Гавриил светел предста, яко в виде молнии, Христову гробу, и камень отвали от гроба, и страх велий содержаше Твоя стражи, и внезапу пребыша вси аки мертвии». Очнувшись, они убежали в город. Близилось утро. Мироносицы уже шли ко гробу Иисуса – помазать ароматами Его тела. Замечательно, что Матерь Иисуса, без всякого сомнения, более всех исполненная любви к Нему, не принимала участия в общем предприятии прочих жён; слагая в сердце Своём все глаголы Иисуса и о Иисусе, будучи более других внимательна к великим и чудным происшествиям Его жизни от яслей до гроба, Она, конечно, научилась более других верить Его обещаниям самым высоким и хотя не открыто пред всеми, но во глубине Своего духа исповедовала: «Не может быть, чтобы Иисус Мой умер навсегда»! С другой стороны замечательно и то, что нигде в Святом Писании ясно не говорится, чтобы Пресвятая Богородица зрела воскресшего Господа. Со времени страдания Спасителя почти до сошествия Святого Духа, в Евангелии нигде даже не упоминается о Богоматери. Видно только, что всё небольшое общество находится в сильном волнении: Апостолы и жёны ходят и спешат от одного места к другому; встречаются тут и там; рассказывают, совещаются, недоумевают и колеблются; убеждаются и вновь требуют убеждения. Сам Господь является им, то поодиночке, то в совокупности; удостоверяет неверующих; позволяет осязать Себя; вкушает с ними пищу и прочее Словом, все действуют и принимают участие в великом событии; а Та, Которая, по естественному порядку, должна была бы первая принимать самое живое участие в этих обстоятельствах, остаётся незамеченной, в то время, когда сердце Её, пронзённое при распятии Сына и Господа оружием, должно было бы исполниться теперь чистейшей радостью. А что Она видела Воскресшего Господа и радовалась о Нём, даже более, чем все другие верующие, на это указывают и церковные песнопения и святые Отцы. Кому, в самом деле, могла принадлежать преимущественная радость о воскресении Господа, как не Той, Которая могла достойнее всех принять её? Душа Пречистой Девы, глубже всех поражённая скорбью при виде страданий и смерти Сына Своего, не более ли нуждалась в утешении? не способнее ли была и принять это утешение? И в ком другом, среди небольшого сонма избранных, как не в Матери Божьей, могла найтись совокупность добродетелей и духовных совершенств? Итак, по высокому достоинству Пресвятой Девы, Ей принадлежала преимущественная радость о воскресении Спасителя, принадлежащая не только как Матери Воскресшего, но и как достойнейшей в сонме верующих.

В церковных песнопениях находим следующие выражения:

«Воскресшего видевши Сына Твоего и Бога, радуйся со Апостолы, Богоблагодатная, чистая»!

«Бога, егоже родила еси плотью, из мертвых, якоже рече, возставша видевши, чистая, ликуй»!

«Егоже родила еси Христа, прекрасно из мертвых возсиявша днесь, во спасение всех, зрящи, чистая, добрая и непорочная в женах и красная, со Апостолы радующися, Того прославляй».

«Из мертвых видевши, Богородице, Твоего Сына и Бога возставша, исполнилася еси радости».

«Восток Солнца праведного показался еси, Мати Дево, егоже видевши воскресша из мертвых, якоже рече, и мир весь просвящша, радовалась еси».

«Мертва и нага Твоего Сына висяща на древе зрящи, болела еси; абие же Сего воскресша тридневно видящи, веселилася еси, всенепорочная».

Евангелисты умолчали о явлении Воскресшего Господа Своей Матери, конечно, не без важной какой-либо причины. И во-первых, вероятно, не было на это воли Самой Богоматери, так как три Евангелия были написаны ещё при жизни Её; а Она, какой была смиренной доселе, такой оставалась и по воскресении Господа. Во-вторых, явление Воскресшего Сына Матери было тогда ни для кого несомнительным, вполне естественным, и не было никакой надобности рассказывать о нём. В-третьих, свидетельство Матери о воскресении Сына, по родственному союзу, не только не доказывало бы истины воскресения, но ещё могло бы подвергнуть его сомнению. Многие Отцы Церкви были того мнения, что Богоматерь и не покидала гроба возлюбленного Своего Сына в продолжение целой субботы, и первая видела явление Ангела с неба, отваление камня, опустевший гроб, омертвение стражей, пелены полные смирны и алоя и уже не заключавшие тела, видела Она и Самого Воскресшего, раньше Марии Магдалины, стала быть – раньше всех: но когда последовало это явление – ведают только Господь воскресший и Она, Его преблагословенная Матерь. [Напрасно, однако, многие у нас, вспоминая известную песнь «Ангел вопияше Благодатный», думают, что Архангел Гавриил возвестил Пресвятой Деве воскресение Господа; такое мнение совершенно ошибочно. Точный смысл этой песни таков: Ангел (в минуты Благовещения) вопиял Благодатной: Чистая Дево, радуйся; и опять скажу я (певец, составитель этой песни): радуйся – Твой Сын воскресе тридневен от гроба и т. д. Если бы всё это говорил Ангел к Богоматери лично, то ему не было никакого повода сказать при этом: «людие веселитеся», так как при скорбящей в уединении Матери некого было приглашать к веселию. Наконец, если Сам Воскресший явился Ей, то не было никакой нужды в явлении Ангела]. Далее – можно думать, что Она была с Апостолами и с жёнами мироносицами и в горнице Сионской, когда Господь явился всем ученикам, собранным вместе, как в день воскресения, так и через неделю после того; можно думать, что была Она и при море Тивериадском, во время чудесного лова рыбы, в чём участвовал Апостол Иоанн, которому Она была поручена и который, конечно, поспешил известить Её о явлении Господа при море.

После сорокадневного пребывания на земле по воскресению, Господь явился Апостолам в Иерусалиме и, выведши их на гору Елеонскую, преподал им последние наставления и, благословляя, вознёсся на небо.

Прославляя Вознёсшегося, Святая Церковь представляет Богоматерь присутствующей при Елеонском событии: «Господи! таинство, еже от веков сокровенное и от родов, исполнив, яко благ пришел еси со учениками Твоими на гору Елеонскую, “имея рождшую Тя”, Творца и всех Создателя; Той бо, в страсти Твоей матерински паче всех болезновавшей, подобаше и славой плоти Твоей премногия насладитися радости». Присутствуя на горе Елеонской⁵³ и видя славное вознесение Сына Своего и Бога, Пресвятая Дева радовалась совершению дела спасения рода человеческого и тому, что Она Сама удостоилась послужить тайне домостроительства Божья.

Сион составляет южную из возвышенностей, на которых расположен Иерусалим. Святой Царь Давид, отняв эту гору у Иевусеев и укрепив её, избрал местом постоянного жилища своего. Там устроена была новая скиния, в которую перенесён кивот завета, находившийся дотоле в Кариафиариме. С тех пор все Израильтяне стали смотреть на Сион, как на гору Божью, гору святую, дом Божий. И хотя впоследствии храм Иерусалимский, заменивший скинию, был построен на другой библейски знаменитой горе (Мориа): но имя Сиона, тем не менее, осталось священным для Израиля и продолжало обозначать место жилища Божьего.

И в Новом Завете святая гора Сион имела получить особенное значение. О будущей славе её так предсказали Исаия и Михей: «будет в последние дни явлена гора Господня, и дом Божий на версе гор, и возвысится превыше холмов: и придут к ней вси язы́цы: и пойдут язы́цы мнози, и рекут: придите и взыдем на гору Господню и в дом Бога Иаковля, и возвестит нам путь свой, и пойдем по нему: от Сиона бо взыдет закон и слово Господне из Иерусалима». Для новозаветной Церкви эта гора, как бы преемственно от Церкви ветхозаветной, сделалась наследницей умноженных даров благодати и связала с именем своим святые воспоминания о событиях, имеющих величайшую важность для всего человечества. На ней указывают и доселе «горницу Сионскую», этот первый христианский храм и место великих священных событий. В ней Господь, по воскресению, два раза явился ученикам Своим при затворённых дверях; в ней, по вознесению Его, был избран Апостол Матфей на место предателя Иуды; в ней же Преблагословенная Матерь и Апостолы прияли Духа Святого.

Возле этой прославленной Сионской горницы – по свидетельству древнего предания – находился дом святого Иоанна Богослова, в котором, по завещанию Господа, пребывала в глубокой тишине и молитвенном уединении Пречистая Матерь Его. Здесь Она рассказывала ученикам о чудесных событиях, случавшихся до рождения и по рождении Спасителя и запечатлённых в Её сердце, вспоминала и ужасные дни страданий и смерти Господа,– и все верующие, вместе с Апостолами, внимали Ей, как бы слыша всё из уст Самого Господа. Повинуясь повелению Господа, Апостолы пребывали в Иерусалиме с Пречистой Девой, Мироносицами и другими учениками, в числе 120 человек, и в единой непрестанной молитве готовились к принятию обетованного им Утешителя. Сионская горница была как бы храмом, а находившиеся в ней составляли первую Церковь Христову. И как смиренно вела себя в этой Церкви Пресвятая Богородица! Святое Писание упоминает Её после всех жён, говоря о жизни учеников Господних по вознесению Его. Замечательно и то, что Она, никогда не быв видена среди Апостолов при Иисусе, теперь уже неразлучна с собором их; они постоянно пребывали с Нею, дабы восполнить лишение видимого общения с вознёсшимся Господом, и таким образом Она сделалась глубоким и смиренным средоточием их единства.

Наступил десятый день по вознесению Господа и пятидесятый после преславного воскресения Его. В этот день великого праздника «пятидесятницы», когда Пречистая Матерь находилась вместе с Апостолами и другими верующими, в третий час дня, вдруг в воздухе послышался сильный шум, как бы во время бури, и наполнил весь дом, где они находились, и явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили на каждом из них – и все исполнились Духа Святого.

Просвещённые Духом Божьим, Апостолы долгое время не оставляли Иерусалима, устрояя спасение Израилево; если же и отлучались отсюда, то ненадолго, и снова спешили возвратиться к братьям. Во всё это время Пречистая Дева Богоматерь пребывала в доме усыновлённого Ей Иоанна, который, будучи верен завещанию Господа, оставался при Ней постоянно, как истинно нежный сын, и служил Ей с беспредельной приверженностью и усердием. Только раз он должен был разлучиться с Нею, будучи послан, вместе с Апостолом Петром, в Самарию, для призвания Святого Духа на новопосвящённых. Возвратившись же в Иерусалим, он не разлучался с Пресвятой Богородицей до самой кончины Её.

Находясь в обществе первых христиан, благоговейно уважаемая всеми как за Своё высокое достоинство Матери Господа Спаса мира, так и за Свою святость, глубину веры и знание истин Евангельских, Пресвятая Дева нигде, однако же, не выступает со словом проповеди и учительства, предоставляя это право мужам, как лицам уполномоченным на то – Апостолам Петру, Иакову и прочим. В этом случае Пресвятая Дева представляла Собой высокий образец женской скромности и смирения. Всё время Своей жизни по вознесению Господа Она кротко служила бедному человечеству, нищих милуя, немощным служа, сирым и вдовам попечение творя, и на каждый день у жизнодательного Гроба бывая и обо всём мире молясь. Такое смирение сохранила Она до самой кончины Своей, покоряясь воле Божьей, оставившей Её нести иго земной жизни несколько десятков лет, хотя душа Её непрестанно стремилась к Божественному Сыну Её.

Святое Писание упоминает о Пресвятой Богородице в последний раз в повествовании о молитвенном пребывании первых верующих в Сионской горнице. Но Христианское предание повествует о многих событиях из последующей жизни Богоматери. Так, оно говорит, что соизволением Царицы Небесной совершилось чудо появления Её нерукотворного образа в Лиддском храме. Вот вкратце содержание этого предания: святые Апостолы Пётр и Иоанн, совершив посольство в Самарию, проповедовали в этих местах слово жизни, и усердием новообращённых соорудили в г. Лидде храм во имя Пресвятой Богородицы. Возвратившись в Иерусалим, они умоляли Богоматерь освятить этот храм Своим присутствием и мощным благословением, дабы молитвы, в нём возносимые, были благоприятные рождшемуся от Неё Богу. Пресвятая Дева изъявила на это согласие и, послав их снова туда, сказала: «Идите и радуйтесь: Я буду там с вами!» Апостолы отправились в Лидду и, вошедши в новосозданный храм, увидели на одном из внутренних столпов его, неизвестно кем написанный, образ Преблагословенной Девы, в котором Божественный лик Её и все подробности одежды были сделаны с неподражаемым искусством и точностью. Узрев это, Апостолы уразумели, что на это знамение есть благодатное соизволение Самой Царицы Небесной, и прославили чудодействующего Господа. Вслед за этим прибыла и Пресвятая Дева и, увидев образ Свой и множество верных, молящихся пред ним, возвеселилась духом и даровала иконе благодать и силу чудотворения⁵⁴

Вскоре все концы вселенной огласились славой Матери Божьей; многие из новопросвещённых христиан приходили в Иерусалим из дальних стран, чтобы увидеть Её и насладиться Её беседой. Как жаждали отдалённые христиане этого счастья, можно видеть из письма святого Игнатия Богоносца, писанного из Антиохии к Иоанну Богослову: «многие жёны у нас желают посетить Пресвятую Деву – писал святой Богоносец – чтобы слышать от Неё о многих и чудесных тайнах. У нас пронеслась о Ней слава, что эта Дева и Матерь Божья исполнена благодати и всех добродетелей». В другом послании к Иоанну тот же святой Богоносец говорил о себе: «более же всего желаю увидеть Матерь Иисуса, о Которой говорят, что Она во всех возбуждает к Себе удивление, почтение и любовь, так что все горят желанием увидеть Её. Да и как не желать увидеть Пресвятую Деву и побеседовать с Тою, Которая родила истинного Бога»? Из этих слов видно, как сильно желали мужи Апостольские видеть эту одушевлённую святыню Божью. Высота святости и величие Богоматери просиявали в Ней сквозь покров Её глубочайшего смирения. Кто удостаивался видеть Её, тот чувствовал высокое счастье и необъяснимое блаженство. В послании святого Дионисия Ареопагита к Апостолу Павлу Она именуется Богообразной, Святейшей паче всех духов небесных; один взор на Неё услаждал благочестивую душу так, что с этим чувством не могло сравниться никакое из земных удовольствий.

Когда по клевете иудеев, осуждён был на смерть (34г. по Р. Х.) архидиакон Стефан и побиваем камнями при потоке Кедронском, Пречистая Дева со святым Иоанном Богословом стояли по ту сторону потока и прилежно молились ко Господу, да укрепит первомученика в терпении и приимет душу его в руки Свои. Когда Ирод Агриппа (44г. по Р. Х.), начав преследовать христиан, обезглавил Иакова, брата Иоаннова, заключил в темницу Петра и хотел также предать и его смерти; тогда Апостолы, с соизволения Богоматери, признали за лучшее оставить Иерусалим и положили кинуть между собой жребий, кому в какую сторону отправляться для проповеди Евангельской. Исполненная более всех Божественной ревности, Пречистая Матерь Божья также пожелала иметь участие в этом жребии и получить удел для проповеди Евангелия. Ей досталась земля Иверская (нынешняя Грузия). С радостью приняв этот удел, Она стала готовиться к отправлению в Иверию; но Ангел, явившейся пред Нею, возвестил Ей, что страна, доставшаяся Ей в удел для проповеди, просветится в последствии времени; что же касается до Неё Самой, то Она должна остаться теперь в Иерусалиме: ибо Ей предназначен труд просвящения другой страны, о которой воля Сына и Бога Её объявится в своё время. Всегда послушная воле Божьей, Пречистая Дева поступила согласно с извещением Ангела, и в то время, когда Апостолы отправились, куда каждому из них указывал жребий, Она осталась в Иерусалиме с Иоанном и Иаковом, братом Господним.

И как отрадно было для Пречистой Девы Богоматери пребывание в Иерусалиме! Здесь осталось столько неизгладимых воспоминаний о Её Божественном Сыне,– было столько мест, освящённых Его присутствием, учением, наконец страданиями, смертью, преславным воскресением из мёртвых и вознесением на небо! Если все эти святые места внятно и живо говорили душе всякого верующего: то ещё с более глубоким чувством взирала на них Сама Богоматерь. Она часто посещала эти места, и особенно любила уединяться там, где Спаситель претерпел вольные страдания и смерть. Со слезами материнской любви Она припоминала здесь те скорбные события, которые, пронзив сначала оружием Её сердце, впоследствии сделались источником славы для Сына Её и несказанного утешения для Неё Самой. Здесь дражайший Сын Её был биен и поруган, чтобы поругать дьявола.... Здесь Он был увенчан терновым венцом, дабы восприять венец вечного царства... Здесь Он нёс крест, чтобы распять на нем грехи человечества. Здесь был вознесён на крест, чтобы многих привлечь к Себе... Но при гробе Его сердце Её исполнялось неизъяснимой сладости: здесь Он, как Бог, воскрес, смертью Своею разрушив смерть!..

Предание прибавляет, что некоторые из Иудеев, ненавидящих христиан и зорко наблюдавших за всеми их действиями, донесли первосвященникам и книжникам, что Мария, Матерь Иисусова, ходит каждый день на Голгофу и там, пред бывшим гробом Иисуса, преклоняет колена, плачет и воскуряет фимиам. Первосвященники приставили стражу ко гробу и приказали им строго наблюдать, чтобы никто из христиан не смел приходить к этому месту; если же они увидят там Матерь Иисусову, то немедленно убили бы Её. Зоркая стража бдительно подстерегала Пресвятую Деву; но сила Божья скрывала Её от воинов; не допуская их до лицезрения Благодатной, так что они ни разу не видели Её, хотя Она, по Своему обыкновению, ежедневно продолжала приходить ко гробу. Пробыв таким образом долгое время у гроба, стражи под клятвой донесли, что ко гробу никто не приходит и что они во всё это время никого там не видели. Рука Божья чудесно сохранила Пресвятую Деву от христоненавистного синедриона и книжников, и все злобные козни их сокрушала незаметно для них самих. И хотя, живя в Иерусалиме, Матерь Божья была, как овца среди волков и как лилия среди терния, но всецело преданная воле Сына Своего, Она проводила жизнь Свою бодрственно, бесстрашно и утешительно, не скрываясь от народа, но действуя для преуспевания и назидания стада Христова. [В конце бывшего предместья Офель, примыкавшего с восточной стороны к Сиону, у подножия горы Мориа, скрывается в глубокой пещере прекрасный источник, освящённый именем Пресвятой Девы Марии. Он проходит сквозь всю оконечность горы Мориа к водоёму Силоамскому. По преданиям Иерусалимским, Пресвятая Дева ходила почерпать воду к этому источнику, вместе с бедными жёнами Офеля. К источнику ведут два спуска: первый состоит из 16 мраморных ступеней,– до площадки, после которой, спустившись ещё по 14 ступеням, достигают до прозрачного источника, идущего во мрак канала, под скалу. Мусульмане имеют большую веру к целебному свойству этого источника и называют его, как и Силоамский – «райским"].

Предание сообщает подробности путешествия Пресвятой Богородицы к Лазарю, чудно воскрешённому Господом и проживавшему на острове Кипре. Лазарь, быв рукоположен Апостолом Варнавой в епископа, сердечно сокрушался, что давно лишён счастья лицезреть Матерь Божью, между тем как сам не смел прийти в Иерусалим, боясь гонения Иудеев, хотевших некогда убить его. Матерь Божья, узнав об этом, написала к нему утешительное послание, прося прислать за Нею корабль. Лазарь несказанно обрадовался, получив это послание, и благоговейно удивлялся великому смирению Благодатной. Корабль был немедленно снаряжён и отправлен к Пресвятой Деве; и Матерь Божья, с Иоанном и некоторыми другими спутниками, отплыла к острову Кипру. Плавание началось благополучно и корабль понёсся по пучинам Средиземного моря. Уже немного оставалось пути до Кипра, как вдруг подул сильный противный ветер, и корабельщики, при всех усилиях и искусстве, не могли справиться с кораблём. Ветер, крепчая, перешёл в бурю; и корабль, не слушаясь более земного кормчего, отдался указанию перста Божьего и понёсся в сторону от Кипра. Увлечённый силой бури в Эгейское море, он быстро промчался между многочисленными островами Архипелага и, без повреждения и малейших потерь, пристал у берегов Афонской горы.

Пресвятая Дева, уразумев, что в этом неожиданном случае проявляется воля Божья на предречённый Ей Ангелом жребий, вышла на берег неведомой Ей страны. Гора Афонская⁵⁵ в то время была наполнена идольскими капищами, среди которых выдавался огромный храм Аполлона, где совершались разные гадания, волшебства и другие языческие волхования. Но как только корабль, нёсший на себе Пречистую Деву, приблизился к берегам Афона, злые духи, находившиеся в идолах, проговорили, принуждаемые высшей силой: «люди, обольщённые Аполлоном! спешите сойти с горы, и идите в Климентову пристань встретить и принять Марию, Матерь великого Бога Иисуса». Народ устремился к берегу моря, и там увидел приставший корабль и с него сошедшую Боголепную Жену. С благоговением приблизились язычники к Пресвятой Деве и расспрашивали: как Она родила великого Бога, какое имя Его и где Он обретается? Богоматерь возвестила им о тайне воплощения Господа Иисуса Христа; раскрыла силу Евангельского учения; истолковала цель пришествия Бога на землю и описала страдания Его, и славу воскресения, и восшествие Его на небо. Все с трепетом внимали Ей и, прославляя Бога и Матерь Его, пожелали немедленно принять крещение. Святая Проповедница сотворила здесь много чудес, которыми укрепила веру ново просвещённых. Оставив для назидания новообращённых одного из сопутствовавших Ей мужей Апостольских, Она перед отбытием Своим с Афона, благословляя народ, сказала: «это место да будет Моим жребием, данным Мне от Сына и Бога Моего! Да почиет благодать Его на этом месте и на живущих здесь с верой и благоговением и сохраняющих заповеди Сына и Бога Моего! Всё нужное для земной жизни они будут иметь в изобилии и с малым трудом, и будет уготована им небесная жизнь, и не оскудеет к ним милость Сына Моего до скончания века. Я буду заступница этому месту и тёплая о нём ходатаица пред Богом!» После этого Пресвятая Дева села на корабль с Иоанном и прочими спутниками и отплыла к Кипру⁵⁶.

Лазарь, получив сведение о времени отбытия Приснодевы из Иерусалима, и не имея долго никаких известий о Ней, сокрушался великой скорбью. Не зная ничего о случившемся на Афоне, он боялся, не потерпела ли Пречистая какого бедствия от бывшей бури, и не мог не чувствовать страха и тоски, ожидая Её прибытия. Но вскоре печаль его превратилась в живейшую радость, когда он увидел давно желанную Благодатную Посетительницу. Пресвятая Дева передала ему обо всём происшедшем во время отсутствия его в Иерусалиме, и с особенным чувством радости и благодарения Богу рассказала об успехе Своей проповеди на горе Афонской⁵⁷

Утешив Лазаря и благословив тамошнюю Церковь, Матерь Божья возвратилась в Иерусалим [Есть древнее предание, сохранённое в деяниях III Вселенского Ефесского Собора, что Пресвятая Дева посещала вместе со святым Апостолом Иоанном, малоазийский город Ефес. Впоследствии времени там были воздвигнуты храмы в честь Пресвятой Богородицы, и в одном из этих храмов, в 431 году, происходил III Вселенский Собор, защитивший достоинство Приснодевы против лжеучения Нестория. Это посещение Ефеса, конечно, совершилось во время путешествия на Афон и Кипр], к утешению и радости всех, с нетерпением ожидавших Её верующих. Здесь посетил Её святой Дионисий Ареопагит, также желавший получить он Неё благословение и наставление. Будучи знаменитым гражданином языческих Афин, достигши, по рождению, учёности и дарованиям своим, высших правительственных степеней, он едва лишь услышал слова жизни из уст святого Апостола Павла, всем сердцем и умом усвоил Евангелие⁵⁸. Стремясь со времени обращения к Христовой вере видеть Пречистую Деву, Дионисий предпринял далёкое путешествие. При виде Благодатной, он не знал меры восторгу своему и благодарил Бога. И другие верующие, по-прежнему, во множестве стекались к Богоматери, и Она всех принимала, радовала и наделяла благословением. Немощным Она возвращала здравие; печальных утешала; грешников исправляла, и всех утверждала в вере, укрепляла в надежде и проливала в сердце каждого сладость любви Божественной.

Но ублажаемая и прославляемая всеми Приснодева Сама горела желанием наслаждаться вожделенным лицезрением Сына Своего и Бога. Она приносила тёплые и слёзные молитвы, чтобы Господь благословил взять Её из этой земной юдоли в Свои горние селения. «Когда – взывала Она – узрю Я прелюбезного Сына Моего? Когда предстану престолу славы Его? О, пресладкий Сын и Бог Мой, время помиловать Меня, Матерь Твою, без зрения лица Твоего здесь сетующую! Изведи из темницы тела душу Мою: ибо, как жаждет олень источников водных, так стремится душа Моя к Тебе, Бог и Сын Мой»!  Со времени воскресения и вознесения Господа, когда Божество Его открылось во всей своей силе, и мир стал преклоняться пред именем Распятого, Пресвятой Деве естественно предстояла величайшая слава и поклонение, как Матери Сына Божьего, Спасителя человеков. Никто, конечно, и не был достойнее Её этой славы, равно как никто не употреблял бы эту славу так свято, как Она. Но эта слава и поклонение лишали Её желаемого, ближайшего сходства с Её Божественным Сыном, Который терпел на земле лишь одно бесславие. Теперь, когда основание и устроение первой Церкви уже совершилось, и христианство стало распространяться по всему миру, а с тем вместе и слава Её, Она, по чувству безмерного смирения, тяготилась этой славой и начала умолять Сына Своего взять Её с земли. Но венец славы, всецело повергаемый Материю к престолу Сына, вскоре преславно украсил Её главу. И как, по словам Апостола, Отец Небесный «превознесе Сына и дарова Ему имя, еже паче всякого имене»: так и Сын превознёс Пречистую Матерь Свою выше всех творений – небесных, земных и преисподних.

Посещая часто гору Елеонскую, Пресвятая Дева долго там молилась. Здесь так же, как и на Голгофе, всё говорило воспоминаниям Её сердца: и сад Гефсиманский, сохранивший память последней молитвы и кровавого пота Божественного Сына Её; и поток Кедронский, поивший Его своими струями; и лежащая далее долина Иоасафатова, усеянная могилами Израиля и хранящая в самом названии своём великое значение⁵⁹; и пещерный склеп Гефсиманский, где покоился прах Её родителей и праведного обручника Её; и над всем этим гора, с вершины которой вознёсся на небо дражайший Сын Её! Уподобляясь Ему, Она часто целые дни и ночи проводила в молитве посреди вертограда масличного. О чём молилась Она? Молилась, без сомнения, о скорейшем распространении спасительной веры в Сына Её по всему лицу земли; молилась об обращении к вере и познанию истины погибавшего в неверии и ожесточении народа Иудейского; молилась о новых Церквах, кои в разных странах и у разных народов были насаждаемы Апостолами; молилась, без сомнения, и о всех будущих Церквах, кои имели быть насаждены их учениками и преемниками, следовательно, молилась и о нас, кои в своё время сподобились просветиться светом веры Евангельской. Но все молитвы Её оканчивались прошением о скорейшем разрешении Её от уз плоти, да видеть выну лицом к лицу Того, Который, по вознесении Своём на небо, не являлся Ей уже более. Об этом, как на Елеоне, так и на Голгофе, чаще всего Она молилась, возводя слёзные очи Свои к небу.

Однажды, во время такой пламенной молитвы о скорейшем отрешении от тела, предстал пред Приснодевой Архангел Гавриил и с сияющим радостью лицом возвестил Ей волю Божью об Её успении, имеющем совершиться чрез три дня. «Сын Твой и Бог наш – говорил небесный вестник – ждёт Тебя со всеми Архангелами и Ангелами, Херувимами и Серафимами, со всеми небесными духами и душами праведных, чтобы взять Тебя, Матерь Свою, в горнее царство, где Ты будешь жить и царствовать с Ним вечно»! В знамение же торжества Благодатной над телесной смертью, которая не будет иметь над Нею власти и от которой Она должна воспрянуть, как от тихого сна, к бессмертной жизни и славе в свете лица Господня, Архангел вручил Ей райскую ветвь с финикового дерева, сияющую небесным светом, сказав, чтобы ветвь эта была несена пред гробом Преблагословенной в день погребения пречистого тела Её. [Повествуют, что Архангел являлся к Богоматери два раза: за пятнадцать и за три дня до Её успения, и в последний раз вручил Ей райскую финиковую ветвь. На горе Елеонской, неподалёку от вершины Вознесения, показывают то место, где Пресвятая Дева получила это благовестие]. Пресвятая Дева несказанно обрадовалась этой вести и от всего сердца возблагодарила за неё Творца и Сына Своего. Повергшись пред Ним, Она говорила: «не могла бы Я быть достойной принять Тебя, Владыко, если бы Ты Сам не явил эту милость рабе Своей. Но Я сохранила вверенное Мне сокровище; и молю Тебя, Царь славы, огради Меня от области геенской, да не причинит она Мне вреда. Небеса и Ангелы всегда трепещут пред Тобою; тем более человек, из земли созданный и не имеющий ничего доброго, кроме того, что он получает от Твоей благости».

Если Господь – по словам Святого Писания – открывал святым Своим и Апостолам кончину их: то ещё достойнее и праведнее было – сподобиться такого предвестия Благодатной и Пренепорочной Матери Его. Кому же скорее и приличнее принести к Ней эту радостную весть, как не тому из высших Ангелов, который, всегда предстоял пред Богом, был предвозвестником Приснодеве всех тайн небесных? И хотя жизнь Её могла окончиться и иначе, потому что если Енох и Илия были взяты на небо, не испытав смерти; то неужели в этом предпочтении было бы отказано Матери Того, Кто сказал: «Аз есмь воскрешение и живот; веруяй в Мя, аще и умрет, оживет»? Но Ей долженствовало подобно Ему умереть, быть во гробе и в третий день силой Его всемогущества воскреснуть, чтобы сбылись слова Псалмопевца: «воскресни, Господи, в покой Твой, Ты и Кивот святыни Твоея»! Она должна была иметь обыкновенный исход человеческий, да не почтётся привидением истина вочеловечения, и да не сомневаются люди проходить на небо теми же вратами смерти, которыми прошла и Царица Небесная, разделяя участь земнородных. Господу было угодно, чтобы Пречистая Матерь Его вкусила смерть подобно всем людям. «Нужно (замечает святой Иоанн Дамаскин), чтобы тело чрез смерть, как бы чрез огонь в горниле, подобно злату, очистившись от всего мрачного и от грубой тяжести брения, восстало из гроба нетленным, чистым и озарённым светом бессмертия». «Если непостижимый Плод Её, для Которого существует небо, добровольно подвергся погребению, подобно смертному, то и безбрачно родившая Его отвергнет ли погребение»? – поёт Святая Церковь. «И Богоматерь покоряется закону смерти, хотя, впрочем, только по видимости; отходит и Она в землю, хотя, впрочем, только на краткое время. Она по смирению не хотела бы пребыть совсем непричастной смерти, когда Пребожественный Сын Её вкусил смерти» [Филарет Московский 1, 208 (издание 1848г.)].

По совершении последней молитвы на горе Елеонской и по принятии благословения об успении Своём, Пресвятая Богородица возвратилась домой. Всё поколебалось от Божественной силы, окружавшей Её, и от славы, осиявшей Её. Лице Её, и без того всегда сиявшее благодатью большей, чем лице Моисея, теперь озарилось ещё блистательнейшей славой.