О том, что нужно равно любить всех братьев и кровную родню, если они одинакового с тобой образа жизни, если же иного, то следует избегать их, чтобы не навредить себе

А. Из жития святого Пахомия

Прошло много времени после отречения от мира Феодора, ставшего самым усердным учеником святого Пахомия, как в монастырь прибыл и его брат Пафнутий, тоже возжелавший монашества. Но Феодор даже не захотел признавать родного брата (он ведь уже совлекся ветхого человека), сколько Пафнутий ни умолял его об этом и сколько ни проливал горьких слез. Великий Пахомий узнал об этом. Он позвал Феодора и сказал ему:

– К таким людям, брат, нужно быть снисходительным. Ведь только что посаженное дерево требует ухода – вот так и ты снизойди к тому, кто только начал подвиг, пока он не укоренится по благодати Божией и не утвердится в вере.

Услышав это, Феодор поблагодарил духовного отца и начал, как ему и было велено, во всем поддерживать брата – так верно он понял слова старца.

Б. Из жития святого Иоанникия³⁷

У одного сенатора заболела дочь: у нее отнялись руки и ноги. Она была благочестива и придерживалась христианских обычаев. А зять святого (муж его сестры) с безумной яростью боролся против икон Христа. Блаженный старец Иоанникий встретил их и, совершив молитву и наложив крестное знамение, исцелил больную от тяжелого недуга. А вот зятя, как ни старался, не смог убедить оставить свое безумие и потому прибег к наказанию. Старец, отбросив родственные чувства и ради благочестия забыв о родной крови, своей молитвой лишил иконоборца зрения. Так ревность об истинном благочестии победила природу и истинная любовь к Богу оказалась выше кровного родства. Дочь сенатора, которая не была ему родственницей, но чтила христианские обычаи, святой избавил от недуга. А того, кто боролся против божественных икон, хотя и был его зятем, ослепил – в наказание за помрачение ума лишил телесного зрения.

В. Из Отечника

Благочестивый муж по имени Карион любил жизнь по Богу. А после того как он услышал о праведной жизни отшельников, потянулся к ним. Расспросив о их бытии, Карион пришел в восхищение и сам отправился в Скит. У него был родной сын, которого он тоже взял с собой, чтобы самому воспитывать его. Все, конечно, понимали, что это его родное чадо. Имя ребенка было Захария. Когда он достиг зрелого возраста, братья пришли в немалое смущение (его присутствием). Услышав это, авва Карион сказал сыну:

– Собирайся, Захария, пойдем отсюда – отцы смущаются.

– Авва, – заметил сын, – тут уже всем известно, что я тебе сын. А если мы пойдем в другое место, кто там будет знать об этом.

На это старец сказал:

– Ладно, пойдем в Фиваиду³⁸, – и они отправились (в путь).

Но, придя в Келии ³⁹, пробыли всего несколько дней, потому что и там поднялся ропот против сына. Тогда отец сказал:

– Собирайся, Захария, возвращаемся в Скит.

И они опять вернулись туда, где провели много лет и где снова возникло смущение из-за юноши.

Тогда юный Захария пошел на Селитряное озеро⁴⁰, разделся и вошел в воду по самые ноздри и так провел много часов, насколько хватило терпения, и обезобразил свое тело (оно стало как у прокаженного), потом вылез на берег, оделся и пошел к отцу. Увидев сына, тот едва узнал его. Когда в урочный час они вместе подошли ко святому причастию, то случившееся открылось святому Исидору, пресвитеру Скита. Увидев юношу, он в изумлении сказал:

– Захария, ты приходил в прошлое воскресенье и причащался как человек, а теперь стал ангелом.