(Послание папы Агафона).

Благочестивейшим государям, светлейшим победителям и триумфаторам, возлюбленнейшим сынам Бога и Господа нашего Иисуса Христа, Константину верховному императору, Ираклию и Тиверию августам, епископ Агафон, раб рабов Божиих.

Между тем, как я созерцал различные скорби человеческой жизни и стенал с великими слезами пред Богом, единым и истинным, дабы ниспослал Он осенением божественного милосердия утешение волнующейся душе и извлек всемогуществом своей десницы из глубины печали и скорби, Он удостоил даровать мне, светлейшие государи сыны, непрестанным действием благодати, великий и удивительный повод к утешению, – благочестивейшее вашей мирной кротости предложение, которое Божиим снисхождением даровано на утверждение Богом врученного вам государства христианского. В нем обнаруживается то, что ваша императорская власть и снисхождение по Боге, чрез которого цари царствуют, который есть Царь царей и Господь господей, печется и старается тщательно исследовать истину неповрежденной веры, как она предана от апостолов и апостольских отцов, и имеет сильнейшее желание видеть во всех церквах сохранение истинного предания. И дабы не скрылось от внимания слышащих такое благочестивое желание, дабы под влиянием человеческого подозрения мы не отвратились от предложения, думая, что нас принуждают силою власти, а не с полною искренностью побуждают к защищению учения нашей евангельской веры, желание это чрез наше посредство возвещено всем народам и языкам высочайшими грамотами к блаженной памяти первосвященнику Домну, предшественнику нашей немощи. Грамоты эти продиктованы благодатию Божиею при посредстве трости – императорского языка и вышли от чистого сердца, убеждающего, а не насилующего, дающего удовлетворение, а не устрашающего, не оскорбляющего, а увещевающего, именем Божиим приглашающего к делу Божию; поскольку и сам Создатель всех и Искупитель, который мог бы, пришедши в мир в величии своего божества, устрашить смертных, напротив, по человеколюбию своего неисследимого милосердия, уничиженно нисшедши до нашего естества, благоволил искупить свое создание. И от нас Он ожидает добровольного исповедания истинной веры в Него, как убеждает блаженный верховный апостол Петр: пасите еже в вас стадо Христово, не нуждею, но волею и по Боге (1Петр. 5, 2). Итак, милосердейшие государи, воодушевленный высочайшими грамотами и из глубоких скорбей воздвигнутый к надежде утешения, обновившись уверенностью в успехе, я начал понемногу деятельно обнаруживать ревностное повиновение тому, что́ давно повелено было грамотою вашего милосердного мужества, дабы отыскать, во исполнение вашего повеления, людей, каких можно было найти в такое трудное время и при условиях подчиненной провинции, и руководясь советом моих сослужителей епископов, убедить, как из ближайшего сему апостольскому престолу собора, так из дружественного клира и благочестивых рабов Божиих, любителей христианского государства, для отправления к стопам вашего благочестивейшего спокойствия. И если бы обширное пространство провинций, на котором находится собор нашего смирения, не требовало такого продолжительного времени, то наше верноподданство, с ревностною покорностию, давно бы уже исполнило то, что́ может совершиться наконец только теперь. Но пока собирался из различных провинций наш собор, пока мы старались созвать лиц – одних из сего, подчиненного вашему светлейшему величеству, города Рима и мест, находящихся вблизи его, других – из отдаленных провинций, где они, будучи посланы апостольскими предшественниками моего смирения, проповедовали слово Христовой веры, – пока собирались эти лица, прошло немало времени, не говоря уже о телесных недугах вашего покорного слуги, среди которых, удручаемый постоянными болезнями, я едва существую, и тягощусь жизнию. Посему, христианнейшие государи и сыны, согласно благочестивейшему повелению вашей богохранимой кротости, ради выражения должного послушания вам, а не потому, чтобы мы полагались на знание посылаемых, мы с преданностию покорного сердца постарались отрядить следующих наших сослужителей: Абунданция, Иоанна и Иоанна – достопочтеннейших братьев наших епископов, возлюбленнейших сынов наших – пресвитеров Феодора и Георгия с возлюбленнейшим сыном нашим Иоанном диаконом и Константином иподиаконом святой сей духовной матери – апостольского престола, также пресвитера Феодора, легата святой равеннской церкви, и благочестивых рабов Божиих иноков. Ибо можно ли у людей, живущих среди народа и трудами рук своих с большими усилиями снискивающих себе насущный хлеб, искать полного знания Писаний? Мы сохраняем законно составленные определения святых и апостольских наших предшественников и досточтимых святых соборов, – определения в простоте сердца и без всякой двусмысленности отцами преданной веры, желая и стараясь всегда иметь одно и главное благо, чтобы ничто из законно определенного не убавлялось, ничто не изменялось и не получало прибавлений, но чтобы сохранялось одно и тоже, неизменным по букве и по смыслу. Этим посланным мы вручили свидетельства некоторых святых отцов, бывших в сей апостольской церкви Христовой, также и их писания, дабы они, получив дозволение от вашей милосердейшей власти сделать замечания, по крайней мере при помощи этих книг постарались удовлетворительно ответить на вопрос вашей императорской кротости, во что верует и чему учит сия апостольская церковь Христова – духовная матерь их и Богом поддерживаемой власти вашей, – ответить, не прибегая к мирскому красноречию, которого и нет у людей неученых, а в простоте апостольской веры, в которой мы воспитаны от колыбели и в которой всех умоляем служить и повиноваться, вместе с нами, Хранителю вашей христианской власти, Владыке неба. Посему мы дали им право или полномочие отвечать вашей мирнейшей власти, по ее повелению, просто и только то, что им внушено, чтобы они не дерзали что-либо убавить, прибавить, или изменить, но чтобы они просто изложили предание сего апостольского престола в том виде, в каком оно утверждено нашими апостольскими предшественниками. Преклоняя колена ума, мы нижайше умоляем ваше, всегда склонное к кротости, милосердие, чтобы, согласно с милостивейшим и августейшим обещанием императорской высочайшей грамоты, ваша христоподражательная снисходительность удостоила их принять и благосклонно выслушать их нижайшие заявления. За это ваше кротчайшее благочестие обретет открытым слух всемогущего Бога к своим мольбам и повелит возвратить посланных в их отечество невредимыми, как в правоте нашей апостольской веры, так и в телесном здравии. За это Всевышнее Величество, мужественнейшими и непобедимейшими подвигами вашего, Богом вспомоществуемого, милосердия, возвратит под власть вашего милосердого величества все христианское государство и покорит народы под сильнейший скипетр ваш. И всякая душа и все народы с удовольствием увидят, что то, что, по внушению Божию, эта власть обещала в своих августейших грамотах относительно безопасности и невредимости посланных, исполнено ею в точности. Ибо не знание их дало нам смелость послать их к благочестивым стопам вашим, но к этому склонила нас ваша милостиво повелевающая благость, и нашим смирением с покорностию исполнено было повеленное. – Сообщим теперь кратко вашему богонаставляемому благочестию сущность нашей апостольской веры, которую мы приняли чрез апостольское предание апостольских архипастырей и святых пяти вселенских соборов, которыми установлены и утверждены основания кафолической Церкви Христовой. Вот положение евангельской и апостольской веры и правильное предание: да исповедуя святую и нераздельную Троицу, т. е. Отца, Сына и Святого Духа – единого божества, единого естества и существа или сущности, проповедуем, что Она единой естественной воли, силы, действия, господства, величества, власти и славы. И что́ бы ни говорилось об этой святой Троице в ее существе, мы, наученные символом, разумеем в единственном числе, как об одном естестве трех лиц, имеющих одно существо. Когда же выражается исповедание о едином из трех лиц сей Святой Троицы, о Сыне Божием Боге Слове, и о достопоклоняемом таинстве Его по плоти домостроительства, то, следуя евангельскому преданию, мы утверждаем в едином и том же Господе Спасителе нашем Иисусе Христе – все двоякое, т. е. исповедуем в Нем два естества – божеское и человеческое, из которых и в которых Он состоит вследствие их удивительного и нераздельного соединения. Исповедуем также, что каждое из Его естеств имеет естественные свойства, божеское имеет все божеские свойства, человеческое – все человеческие, кроме только греха. И оба естества единого и того же Бога Слова воплотившегося, то есть, вочеловечившегося, мы исповедуем соединенными неслиянно, нераздельно, неизменно, разделяя только в отвлечении то, что соединено, во избежание заблуждения смешения. Ибо мы одинаково отвергаем хулу как разделения⁴⁸, так и смешения. Но, исповедуя два естества, два естественные хотения и два естественные действия в едином Господе нашем Иисусе Христе, мы не учим, что они противны и враждебны друг другу (как заблюждающиеся от пути истины обвиняют апостольское предание; нечестие это чуждо сердцам верных), не учим, что они разделены как бы на два лица или ипостаси, а говорим, что один и тот же Господь наш Иисус Христос имеет в Себе как два естества, так и два естественные хотения и действия, т. е. божеское и человеческое, что божеское хотение и действие Он имеет от вечности общие с единосущным Ему Отцом, человеческое же принято от нас вместе с нашим естеством во времени. Вот апостольское и евангельское предание, содержимое духовною материю вашей светлейшей власти, апостольскою церковию Христовою. Вот чистое исповедание благочестия. Вот истинное и неповрежденное исповедание христианской веры, которое изобретено не человеческим остроумием, и которому научил Святой Дух чрез верховных апостолов. Вот непоколебимое и безупречное учение святых апостолов; и до тех пор, пока свободно будет проповедоваться неповрежденно это простое благочестие, власть вашей мирности в христианском государстве будет охраняться, утверждаться, возвеличиваться и будет счастливою (как мы вполне убеждены в этом). Поверьте мне уничиженнейшему, христианнейшие государи сыны, что я возношу со слезами сии мольбы об упрочении и возвеличении вашей власти. И вознося их от чистого сердца (как ни мал и недостоин я), осмеливаюсь подать совет, потому что в дарованной вам Богом победе заключается наше спасение, в счастии вашем – наша радость, в здравии вашей кротости – безопасность нашей малости. И посему с сокрушенным сердцем и слезами, преклоняясь мысленно, умоляю, удостойте подать милосердейшую руку апостольскому учению, которое предал споспешник в благочестивых трудах ваших, апостол Петр, не для того, чтобы оно было сокрыто под спудом, но чтобы звучнее трубы провозглашалось во всей вселенной. Его истинное исповедание открыто ему с небес от Отца, и за него Петр назван от Господа блаженным Петром. Он трояким вопрошением приял от самого Искупителя всех обязанность пасти духовных овец Церкви. Находясь под его покровительством, сия его апостольская церковь никогда не уклонялась от пути истины ни в какое заблуждение. Его авторитет, как верховного всех апостолов, всегда признавала вся кафолическая Церковь Христова и вселенские соборы; его апостольскому учению во всем следовали все достопочтеннейшие отцы; через это учение воссияли более уважаемые светила Церкви Христовой; этому учению следовали святые православные учители, а еретики преследовали его ложными обвинениями и опровержениями. Вот живое предание апостолов Христовых, которое содержится Церковию повсюду, которое с особенною силою нужно любить и охранять и верно проповедовать⁴⁹, которое, будучи верно исповедуемо, примиряет с Богом, которое делает любезным Господу Христу, которым сохраняется ваше христианское государство и которым подаются вашему благочестивейшему мужеству от небесного Владыки великие победы, которое помогает в опасностях и поражает врагов. Это предание, как нерушимая стена, будет охранять всюду Богом распространенную вашу власть, наведет ужас на непокорные народы и поразит их Божиим гневом; оно дарует в войнах победные триумфы над пораженными и покоренными врагами, а во время мира всегда сохранит в безопасности и благоденствии ваше благовернейшее величество. Это предание есть правило истинной веры, которое, и в счастливых обстоятельствах, и среди бедствий, всегда живо сохраняла сия апостольская церковь Христова, – духовная матерь вашего мирнейшего могущества. Несомненно, что церковь эта, благодатию всемогущего Бога, никогда не уклонялась от стези апостольского предания и не подвергалась повреждению от еретических новизн, но как от начала восприяла христианскую веру от своих основателей, верховных апостолов Христовых, так пребудет неповрежденною до конца, по божественному обетованию самого Господа Спасителя, которое изрек Он верховному своему апостолу в святом евангелии: Симоне, Симоне, сказал Он, се сатана просит вас, дабы сеял яко пшеницу. Аз же молихся о тебе, да не оскудеет вера твоя. И ты некогда обращся, утверди братию твою (Лук. 22, 31–32). Итак, да видит ваше мирное милосердие, что Господь и Спаситель всех, даровавший веру, обещавшись сохранить неповрежденною веру Петра, заповедал ему утвердить своих братий. Всем известно, что эту заповедь всегда верно исполняли апостольские первосвященники, предшественники моего смирения, и моя малость, при всем неравенстве с ними и ничтожестве, восприявши, по Божественному благоволению, служение, желает следовать по стопам их. Ибо горе будет мне, если я пренебрегу проповедовать истину Господа моего, которую они искренно проповедовали. Горе будет мне, если я молчанием скрою истину, которую повелено вдать торжникам, т. е. напитать ею и научить христианский народ, что скажу я на будущем суде пред самим Христом, если здесь, в Его отсутствии, я устыжусь проповедовать истину Его слов? Какой ответ дам я за себя и за вверенные мне души, когда Он потребует от меня точного отчета в исполнении принятой мною обязанности? Кого, милосердейшие и благочестивейшие государи сыны не возбудит (говорю это с трепетом и смущением) оное дивное обещание, данное верующим: иже исповесть Мя пред человеки, исповем его и Аз пред Отцем моим, иже на небесех? И кого из неверующих не устрашит оная жесточайшая угроза, в которой Господь выражает свое негодование и говорит: а иже отвержется Мене пред человеки, отвергуся его и Аз пред Отцом моим, иже на небесех (Матф. 10, 32–33. Лук. 12, 18)? В виду этого и блаженный Павел, апостол языков, увещевает и говорит: аще мы, или ангел с небесе благовестит вам паче еже благовестихом вам, анафема да будет (Гал. 1, 8). Когда искажающим или умалчивающим истину угрожает такое наказание, то как не избегать всякого уклонения от истины Господней веры? Вследствие сего, и апостольской памяти предшественники моего недостоинства, зная Господне учение, всякий раз, как предстоятели константинопольской церкви пытались ввести еретическую новизну в непорочную Церковь Христову, не пренебрегали убеждать и с мольбою увещевать их оставить еретическое заблуждение нечестивого учения, по крайней мере не проповедовать его, дабы, проповедуя единое хотение и единое действие в двух естествах единого Господа нашего Иисуса Христа, не положить начала расколу в единстве Церкви. Эту ересь проповедовали ариане и аполлинаристы, евтихиане, тимофеане, акефалы, феодосиане, гаиане и решительно вся толпа еретиков, сливавших и разделявших таинство воплощения Христова. В самом деле, те, кои сливают таинство святого воплощения, уже тем самым, что исповедуют единое естество во Христе, составившееся из божественного и человеческого, стремятся признавать в Нем, как едином, единую волю и единое личное действие; а те, кои разделяют нераздельное единство двух естеств, бытие которых признают в Спасителе, не признают ипостасного их соединения, но неправославно учат, что как бы два существа, два лица соединены в Нем силою воли и согласия. Истинно апостольская церковь Христова, духовная матерь вашей богоутвержденной власти, как исповедует единого Господа нашего Иисуса Христа состоящим из двух и в двух естествах, так утверждает и то, что два Его естества, т. е. божеское и человеческое, и после нераздельного соединения находятся в Нем неслитыми, признает также, что каждое из естеств обладает вполне своими естественными свойствами и относительно этих свойств исповедует во Христе все двойственным, – что тот же самый Господь наш Иисус Христос есть совершенный Бог и совершенный человек, состоящий после дивного воплощения из двух и в двух естествах, так что ни Его божество не может быть мыслимо без человечества, ни Его человечество без божества. Вследствие этого, следуя правилу святой кафолической и апостольской Церкви Христовой, наша церковь исповедует и проповедует в Нем также два естественные хотения и два естественные действия. Ибо, если кто-либо будет разуметь здесь личное хотение, то, признавая во святой Троице три лица, необходимо должен будет признать и три личные хотения, три личные действия, что нелепо и в высшей степени невежественно. Если же, согласно с истиною христианской веры, хотение есть естественное, то всякий раз, как говорится, что во святой и нераздельной Троице одно естество, должно мыслить по требовниию логики и одно естественное хотение и одно естественное действие. Когда же мы в едином лице Господа нашего Иисуса Христа, посредника между Богом и человеками, исповедуем два естества, т. е. божеское и человеческое, из которых Он состоит и после чудного соединения, то право исповедуем как два естества в Нем едином, так и два естественные хотения и два естественные действия. Но дабы смысл этого истинного исповедания открылся умам вашего благочестия из богодухновенного учения ветхого и нового завета (ибо с большею полнотою и несравненно лучше может ваше милосердие проникнуть в смысл святых Писаний, чем это в состоянии сделать наша немощь в скоропреходящих словах), сам Господь наш Иисус Христос, истинный и совершенный Бог и истинный и совершенный человек, в своих святых евангелиях открывает в Себе то человеческие, то божественные свойства, то те и другие вместе, и тем научает верных своих веровать и проповедовать, что Он есть истинный Бог и истинный человек. Так как в Нем совершенное естество нашего человечества, кроме только греха, то Он молится Отцу, как человек, да мимоидет чаша страдания, говоря: Отче, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты (Матф. 26, 39); и в другом месте: не еже Аз хощу, но еже Ты (Марк. 14, 36. Лук. 22, 42). Если мы захотим узнать объяснение смысла этого свидетельства святыми и достойными веры отцами и правильно понять, что́ значит – моя воля и твоя воля, то вот как блаженный Амвросий во второй книге к блаженной памяти Грациану августу научает понимать это место. «Итак, говорит он, восприял волю мою, восприял скорбь мою; я решительно говорю – скорбь, потому что проповедую о кресте. Воля, которую Он назвал своею, есть моя, потому что Он восприял скорбь мою, как человек, и говорил, как человек, и потому сказал: не якоже Аз хощу, но якоже Ты. Та скорбь, которую Он приял моим способным к страданию естеством, есть моя скорбь»⁵⁰. Очевидно, благочестивейшие из государей, что здесь святой отец слова Господа, произнесенные Им в молитве: не якоже Аз хощу, почитает относящимися к Его человечеству, чрез которое Он, по учению блаженного апостола языков Павла, и послушлив был даже до смерти, смерти же крестныя (Филип. 2, 8). В этом же смысле говорится, что Он повиновался родителям, потому что здесь благочестие требует разуметь добровольное Его повиновение не по божеству, которым Он над всем господствует, но по человечеству, которым добровольно подчиняет Себя (Лук. 2, 51). И святой евангелист Лука указывает на то же самое, изображая того же Господа нашего Иисуса Христа молящимся по человечеству Отцу в словах: Отче, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты. Исповедник Христов Афанасий, предстоятель александрийской церкви, в книге против еретика Аполлинария о Троице и воплощении так объясняет это место, присоединяя к нему еще другое. «И когда говорит: Отче, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты, и в другом месте: дух бодр, плоть же немощна; то являет в Себе два хотения, одно человеческое, свойственное плоти, другое божеское. Ибо человеческая воля отвращалась от страдания по причине немощи плоти, божеская же была к нему готова»⁵¹. Что́ может быть вернее этого объяснения? Как не признавать две воли, т. е. божескую и человеческую, в Том, в котором по вселенско-соборному определению исповедуются, и после нераздельного соединения, два естества? Ибо и Иоанн, возлюбленный ученик, возлежавший на персях Господа, ту же истину выражает в следующих словах: снидох с небесе, не да творю волю мою, но волю пославшего Мя Отца (Иоан. 6, 38); и в том же месте: се же есть воля пославшего Мя Отца, да все, еже даде Ми, не погублю от него, но воскрешу е в последний день (Иоан. 6, 39). Тот же евангелист представляет Господа рассуждающим с иудеями и говорящим между прочим: яко не ищу воли моея, но воли пославшаго Мя Отца (Иоан. 5, 30). Смысл этих божественных глаголов раскрывает блаженный Августин, знаменитейший учитель, против Максимина арианина. Он говорит: «когда Сын сказал Отцу: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты, то что пользы, если ты присоединяешь свои слова и говоришь: воистину Он показывает, что Его воля подчинена воле Отца, как будто мы отрицаем, что воля человеческая должна подчиняться воле Божией? Всякий, кто прочитает это место святого евангелия внимательнее, тотчас увидит, что Господь сказал это по человеческому естеству. Ибо здесь Он сказал: прискорбна есть душа моя, даже до смерти. Мог ли сказать Он это по естеству единого Слова? Но, человек, если ты почитаешь воздыхающим естество Святого Духа, то почему говоришь, что невозможно естеству Слова Божия быть прискорбным? Чтобы отстранить подобное возражение, Он не сказал: я прискорбен, хотя, если бы даже Он и так сказал, то должно было бы это отнести к естеству человеческому; но Он сказал: прискорбна есть душа моя, которая у Него, как у человека, была человеческая. И в словах: не якоже Аз хощу Он показывает Себя хотящим иного, чем Отец: но это возможно было для Него только по человеческому естеству, так как нашу слабость Он преобразил не в свое божеское, но в свое человеческое свойство. Не восприявши человеческого естества, одно Слово никоим образом не сказало бы Отцу: не яко Аз хощу. Ибо неизменное Его естество никогда не могло бы хотеть иного, чем хочет Отец. Если вы поймете это, ариане, то перестанете быть еретиками»⁵². В этом рассуждении досточтимый отец показывает, что когда Господь говорит: моя воля, то имеет при этом в виду свою человеческую волю, и когда говорит, что Он не творит свою волю, то убеждает нас, что Он не ищет исполнять наипаче нашу волю, но в силу послушания подчиняет нашу волю воле божественной. Отсюда ясно, что Он имел и человеческую волю, чрез которую Он подчинялся Отцу, и что эту человеческую волю имел Он в Себе свободною от всякого греха, как истинный Бог и человек. То же самое раскрывает и святой Амвросий и объяснении святого евангелия Луки таким образом: „мою Он относит к человечеству, Отца – к божеству. Ибо человеческое хотение временно, а хотение божественное вечно»⁵³. Приводя это на память, св. отец научает, какую волю Сын имел от вечности естественно-единою со Отцом и Святым Духом, и какую Он же самый в приятии человечества воспринял во времени в свое лице. То же самое высказывает и апостольской памяти святой Лев⁵⁴, в послании к Льву августу, указывая отдельно для каждого естества во Христе то, что́ о Нем говорится в Писании, и, доказывая, что то, что Господь называет своею волею, относится к Его человечеству, говорит так: «по естеству раба не пришел творить волю свою, но волю пославшего Его». Здесь святой отец тоже научает нас вышеприведенные слова относить к человеческому естеству Господа. Кроме того, каким образом благочестно могли быть поняты различные свидетельства об этом священного Писания, которые относятся то к человеческому естеству, то к божеству единого и того же Господа, нашего Иисуса Христа, истинного Бога и человека? И именно, Писание говорит: вся, елика восхоте Господь, сотвори на небеси и на земли (Пс. 134, 6). Также: якоже Отец воскрешает мертвыя и живит, тако и Сын, ихже хощет, живит (Иоан. 5, 21). И прокаженному говорит: хощу: очистися (Матф. 8, 3). Также: ни Отца кто знает, токмо Сын и емуже аще волит Сын открыти (Матф. 11, 27). Подобным же образом евангелия указывают и на Его человеческую волю, когда говорят, что, ходя по морю, Он имел желание, как истинный человек, догнать своих учеников (Матф. 14, 25. Иоан. 6, 19). И идя с учениками чрез Галилею, не хотел, чтобы кто-нибудь узнал Его (Марк. 7, 24). Как человек, также говорит Он: мое брашно есть, да творю волю пославшего Мя (Иоан. 4, 37). Не хотяше во Иудеи ходити, яко искаху его иудее убити (Иоан. 7, 1). И в другом месте: востав иде в пределы тирски и сидонски, и вшед в дом, никогоже хотяше, дабы его чул, и не можаше утаитися (Марк. 7, 24). Ужели признать, что Он, Творец и Искупитель всех, о котором сказано: вся, елика восхоте Господь, сотвори на небеси и на земли, для которого хотеть есть то же, что мочь, мановению которого со страхом повинуются небесные власти, восхотевши сокрыться в земном доме, не имел силы, – Он, который от вечности в божественном величии владычествует со Отцом над тайнами неба, и в руке которого концы земли? А признать это необходимо, если не относить некоторые выражения к человеческой Его воле, которую Он удостоил восприять во времени. И в какое заблуждение повергается тот, кто не делает такого различения! Он должен говорить, что единою и тою же волею Господь все может совершить, что́ восхощет на небеси и на земли, и в тоже время, при всем желании, не может сокрыться в ничтожном доме, как свидетельствует евангелие. Но, если принять во внимание домостроительство Его человечества, в котором Он воспринял нашу слабость, то все, что недостойно Его божественного величия, оказывается относящимся к Его человечеству, которое восприял Он во всей полноте, кроме только греха, чтобы совершенно спасти это человечество. Ибо то, что́ Им не воспринято, не спасено, по наставлению непоколебимейшего проповедника истины, Григория назианзина⁵⁵. Итак Им воспринята и спасена и человеческая воля вместе с человеческим естеством, а то, что спасено восприявшим, не может быть Ему противным. Ибо Творец ничего не создал противным Себе и ничего такого не восприял в таинстве воплощения. И псалмопевец Давид, выводя в псалмах лице Иисуса Христа, провозглашает: еже сотворити волю твою, Боже мой, восхотех (Пс. 39, 9). Также: волею пожру Тебе (Ис. 53, 8). Ужели по божеству воля Отца есть иная, чем воля Сына, или Сын хочет иного, чем Отец? Если же Они хотят одного, и нет во святой Троице различия воли, то как понимать то, что́ свидетельствует пророк о Его лице: еже сотворити волю твою, Боже мой, восхотех, если мы благоверно не будем разуметь, что здесь говорится о непорочной воле Его человечества? Потому и говорится далее: закон твой посреде чрева моего. Ибо никто не будет сомневаться, что этот пророческий псалом весь относится к лицу Христа. То же самое, если кому угодно узнать всю полноту веры, возвещает и апостол Павел в послании к филиппийцам, говоря об едином и том же Господе нашем Иисусе Христе таким образом: иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу, но себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек, смирил себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (2, 6–8). Вот сей истиннейший проповедник учит и о различии образов, т. е. естеств во Христе, и выставляет благоразумно на вид подчинение даже до смерти Его человеческого естества. Ибо кто настолько уклонится от света истины, что вообразит, будто Господь наш Иисус Христос говорит, что Он по божеству своему повинуется воле Отца, когда Он равен Ему во всем и во всем хочет того же самого, чего и Отец? или кто не поймет, что повиновение относится исключительно к человеческой Его воле, в которой не было совершенно никакого греха? Не было бы сказано: послушлив быв даже до смерти, если бы Он не воспринял в Себя и человеческой воли, как воспринял разумную душу и плоть, со всеми их свойствами, в своем вочеловечении. Кроме того, дабы ясно было вашему благочестивейшему благоволению, что человеческая воля во Христе есть естественная, заметьте, что те, которые отрицают во Христе человеческую волю, кроме греха, не признают в Нем и человеческой души. Мудрейший проповедник истины, блаженный Августин, в пятой книге своего рассуждения против Юлиана пелагианина, следующими словами определяет хотение: «что такое движение духа, если не движение природы? Ибо дух без сомнения есть природа; отсюда хотение есть движение природы потому, что оно есть движение духа». Вот что́ такое хотение человеческое, по определению сего мудрейшего отца: ясно, что оно есть движение духа. В том же творении говорится: «истина говорит, что пока есть некоторое хотение, оно не может быть отделено от природы». И опять в той же книге: «если хотение отъинуда, то оно не существует, и если не отыскивается его начало, то не потому не отыскивается, что хотение не есть отъинуда, а потому, что очевидно, откуда оно проистекает. Хотение проистекает от того существа, которому принадлежит хотение, то есть, от ангела хотение ангельское, от человека – человеческое, от Бога – божеское. И если Бог производит в человеке благое хотение, то Он делает только то, что порождается благое хотение тем, кому принадлежит хотение». И в другом месте говорит: «зачем ты, закрывши глаза, отрицаешь очевидные вещи, что человеческое хотение происходит из природы человека»? Также: «самое движение духа, без всякого принуждения, и есть хотение; посему сказать, что хотение происходит из движения духа, то же что́ – хотение происходит из хотения». И опять: «ужели, Юлиан, не из человека происходит хотение человека, когда человек есть благое творение Бога»? Наконец: «неужели могло войти тебе в голову, что хотение человека, хотя имеет происхождение, но не из свободного произволения? Скажи же, откуда, если не из природы, то есть, не из самого человека»? Из этих свидетельств ясно, что каждая из тех природ, которые перечисляет сей духовный отец, имеет собственное естественное, каждой из них свойственное, хотение. Ибо ангельское естество не может иметь божественного или человеческого хотения, и естество человеческое не может иметь хотения божеского или ангельского: точно так же, как ничто не может иметь иной природы или движения, чем какие имеет, кроме того, что́ ему естественно или дано при сотворении. Если все это так, то, очевидно, признавая, что в Господе нашем Иисусе Христе два естества или существа, то есть, божеское и человеческое, соединились в единой Его ипостаси или лице, необходимо признать в Нем и два естественные хотения, т. е. божеское и человеческое. Потому что нельзя сказать, что божество Его само по себе, по своему естеству, имело человеческое хотение, также нельзя думать, что человечество Его, по своему естеству, имело божеское хотение. С другой стороны, также нельзя признать, что которое-нибудь из этих двух естеств Христа существовало без естественного хотения, когда и человеческая воля была возвышена всемогуществом Его божества и божественная открылась людям чрез Его человечество. Итак, необходимо приписывать то, что есть в нем божественного, Ему как Богу, а то, что есть человеческого, Ему же как человеку: и то и другое должно быть воистину признаваемо принадлежащим одному и тому же Господу нашему Иисусу Христу, в силу ипостасного их соединения. В этом убеждает исполненное истины определение святого халкидонского собора: «последуя святым отцам, все согласно поучаем исповедовать одного и того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенного в божестве и совершенного в человечестве, истинно Бога и истинно человека, того же из души разумной и тела, единосущного Отцу по божеству и того же единосущного нам по человечеству, во всем подобного нам, кроме греха, рожденного прежде веков от Отца по божеству, а в последние дни ради нас и ради нашего спасения от Марии Девы Богородицы – по человечеству, одного и того же Христа, Сына, Господа, Единородного, в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, – так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств, но тем более сохраняется свойство каждого естества и соединяется в одно лицо и одну ипостась, – не на два лица рассекаемого или разделяемого, но одного и того же Сына и Единородного, Бога Слово, Господа Иисуса Христа»⁵⁶. То же самое проповедует и святой собор, бывший в Константинополе в царствование августейшей памяти государя Юстиниана, в 7 пункте своих определений: «если кто не исповедует, что в двух естествах, в божестве и человечестве, познается один Господь наш Иисус Христос, дабы чрез это означить различие естеств, из которых неслиянно совершилось неизреченное соединение, так что ни Слово не претворилось в естество плоти, ни плоть не превратилась в естество Слова (ибо то и другое остается тем, что́ есть по естеству, и после того, как совершилось соединение по ипостаси), но принимает это выражение в тайне воплощения Христа с разделением на части; или, исповедуя число естеств в одном и том же Господе нашем Иисусе Христе Боге Слове воплотившемся, не в представлении только принимает различие этих естеств, из которых Он и состоит, (различие) не уничтожившееся чрез соединение (ибо из обоих един, и чрез единого оба), но употребляет это число так, как будто естества разделены и каждое имеет свою ипостась: тот да будет анафема»⁵⁷. Посему необходимо верно сохранять то, чему научают нас сии досточтимые соборы, дабы никогда не уничтожать различия естеств по причине соединения, но, сохраняя свойство каждого естества, исповедовать единого Христа истинным и совершенным Богом и Его же истинным и совершенным человеком. Если же никоим образом не уничтожилось различие естеств Господа нашего Иисуса Христа, то необходимо, чтобы мы сохраняли это различие во всех свойствах. Ибо тот, кто учил никоим образом не уничтожать различия, тем самым показал, что различие это должно сохранять во всех отношениях. Но если еретики и их последователи признают одно хотение и одно действие, то какое же в них может быть признано различие? Или, каким образом сохранится различие согласно этому святому собору? Когда утверждают, что в Нем одна воля (что нелепо), тогда необходимо, чтобы утверждающие это признали ее или божественною, или человеческою, или составленною из той и другой, смешанною и слитною, или же (как настаивают все еретики) признать, что Христос имеет одно хотение и одно действие, как проистекающие из одного (здесь они противоречат себе) составного естества. Во всяком случае здесь уничтожается естественное различие, которое и после чудного соединения святые соборы утвердили и повелели нам сохранять. Ибо хотя они учили, что Христос один, одно Его лицо или ипостась, именно по причине ипостасного соединения естеств, но в то же время предали нам, даже в самой умозрительной мысли, познавать и проповедовать различие самых естеств, в Нем соединенных, и после чудного их соединения. Итак, если в одном и том же Господе нашем Иисусе Христе сохраняются свойства естеств, по причине различия, то с полною верою требуется признать и различие Его естественных хотений и естественных действий, дабы нам явиться во всем следующими учению отцов и не допустить никакой еретической новизны в Христову Церковь. Хотя существуют многочисленные творения и иных святых отцов, однако же, чтобы не утомить, мы включили в это нижайшее послание только небольшое число свидетельств из греческих книг.

Из второго слова святого Григория Богослова о Сыне: «в седьмых считай речение, что Сын сошел с небеси, не да творит волю свою, но волю пославшего (Иоан. 6, 38). Если бы сие сказано было не самим Снисшедшим, то мы ответили бы, что слова сии произнесены от лица человека, не какого разумеем мы в Спасителе (Его хотение, как всецело обоженное, не противно Богу)»⁵⁸.

Из второй книги святого Григория нисского против Евномия: «Господь, мир примиряя себе (2Кор. 5, 19), совершаемое Им людям благодеяние уделил душе и телу, душою изволяя, и телом касаясь самого дела»⁵⁹.

Из книги того же святого отца против Аполлинария: «для этих слов, выражающих колебание, единственным оправданием будет исповедание тайны, которая состоит в том, что страшиться страдания свойственно человеческой немощи, как и Господь говорит: дух бодр, плоть же немощна (Мф. 26, 41), а воспринимать страдание по домостроительству свойственно божественной воле и силе. И так как иная есть воля божественная и иная человеческая: то восприявший наши страдания говорит по человечеству то, что сообразно с немощью плоти, выполняет же вторую половину своего изречения, изъявляя желание исполнить для спасения людей лучше хотение божественное, чем человеческое. Говоря: не моя воля, Он указывал этими словами на человеческое естество; а присоединив слово твоя, Он показал одинаковость с божеством Отца божества своего, воля которого нисколько не различается от воли Отца вследствие единства естества».

Из беседы святого Иоанна, епископа константинопольского, к тем, кои не пришли к богослужению, и о единосущном: «итак если одна воля Отца и Сына, то каким образом Сын говорит здесь: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты (Мф. 26, 39. Лук. 22, 42)? Если это сказано по божеству, то будет некоторое противоречие, и проистечет отсюда много нелепостей; если же сказано по плоти, то в словах этих нет никакой несообразности. Не желать смерти не составляет ничего предосудительного для плоти, потому что это свойство ее природы; а Сын обнаружил все естественные свойства плоти, за исключением греха, и обнаружил в таком изобилии, что заграждаются уста еретиков. Итак, когда Он говорит: аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия, и – не якоже Аз хощу, но якоже Ты, то этим обнаруживает не иное что́, как то, что Он носит истинную плоть, боящуюся смерти, потому что бояться смерти, колебаться, тужить есть свойство плоти».

Из книги святого Кирилла александрийского «Сокровища»: «когда Он является боящимся смерти и говорящим: аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия, то опять здесь нужно разуметь то, что Слово Божие носило боящуюся смерти плоть, само же никоим образом не подвергалось страданию. Ибо Он сказал Отцу: не якоже Аз хощу, но якоже Ты, и не потому, что сам, как Слово и Бог, боялся смерти, но потому, что старался до конца исполнить домостроительство; ибо такова была воля Отца. Он мог и не хотеть смерти, потому что плоть по природе отвращалась от смерти».

Этими несомненными свидетельствами одинаково доказывается то, что упомянутые досточтимые отцы исповедовали в одном и том же Господе нашем Иисусе Христе два естественные хотения, т. е. божеское и человеческое. Ибо, когда святой Григорий назианзин говорит, что хотение свойственно тому человеку, который разумеется в Спасителе, то он показывает, что человеческое хотение Спасителя чрез свое соединение с Словом обожествилось и потому не противно Богу. Он доказывает также, что Христос имел и человеческое, обоженное хотение, в то же время (как видно из последующего) и божественное хотение, одно и то же со Отцом. Если же Он имел божественное и обоженное, то, значит, имел два хотения; потому что то, что́ божественно по естеству, не нуждается в обожении, а то, что́ обожествляется, очевидно, не есть божественно по естеству. Когда святой Григорий, великий епископ нисский, говорит, что истинное исповедание тайны состоит в том, что нужно признавать во Христе одно хотение человеческое, а другое божественное, то что́ иное очевиднейшим образом он убеждает признавать, как не два хотения? Также, когда святой Иоанн, знаменитый предстоятель, учит, что разумно и не впадая в несообразность нужно признавать одну волю Отца и Сына по божеству, и в то же время говорит, что тот же самый Господь Иисус Христос, Сын Божий, имеет человеческое хотение по плоти, отвращающееся от смерти, потому что это свойство человеческой природы, не заслуживающее упрека: то очевидно, что он проповедует два естественные хотения во Христе: божеское, которое одно у Отца и Сына, и человеческое, которое по своему естеству отвращается от смерти. И когда непоколебимейший проповедник православной веры, блаженный Кирилл, говорит, что, как Слово, Христос не страшился смерти, но желал до конца совершить домостроительство, потому что такова была воля Отца, которая есть воля и Сына по божеству, что тот же самый Господь наш Иисус Христос по человечеству имел желание не умирать, т. е. имел естественное чувство самосохранения: то выше всякого сомнения утверждает, что в Нем два хотения, т. е. божеское и человеческое: одно, по которому Он хотел совершить домостроительство, другое, по которому плоть по своей природе отвращалась от смерти. Подобным же образом указывается на два естественные действия Христа, когда те же досточтимейшие отцы указывают свойственное каждому из естеств Христа действие. Потому святой Иларий, превосходный защитник истины, в девятой книге о вере против ариан, так учит нас: «итак Единородный, Бог, родившийся от Девы человеком по исполнении времен, с целию возвести в Себе человека в Бога, во всех видах евангельской речи держался того способа, что научал веровать в Себя, как в Сына Божия, и в то же время убеждал проповедовать о Себе, как сыне человеческом, так как, будучи человеком, говорил и совершал все действия свойственные Богу, и будучи Богом, говорил и совершал все действия свойственные человеку; впрочем так, что в том и другом роде речи всегда не иначе говорил, как с значением и человека и Бога, дабы воистину уразумевались в Нем два естества». Также в том же творении несколько ниже говорится: «итак не видишь ли, что Он исповедуется Богом и человеком так, что смерть приписывать должно человеку, воскрешение плоти Богу? Но не так однако же, будто иной тот, кто умер, и иной тот, кто воскресил умершего. Христос умер как совлеченная плоть; с другой стороны, воскресивший Христа от мертвых есть тот же Христос, совлекшийся плоти. Усматривай в действии воскрешения естество Божие и познавай в смерти домостроительство человека. И в то время, как то и другое естества совершают свойственные им действия, не забудь, что производящий и то и другое есть однако же один и тот же Христос Иисус». Ужели можно почитать двусмысленным то, что́ здесь св. отец освещает светом истины, говоря, что один и тот же Господь наш Иисус Христос, будучи человеком, и говорил и совершал все действия свойственные Богу, и с другой стороны, будучи Богом, Он же самый совершал все действия свойственные человеку, при чем в том и другом случае подразумевательно обнаруживал Себя Богом и человеком? Дабы желающим разумения открыть путь истины, он доказывает, что тот же самый один Христос, будучи Богом и человеком, имел и могущество божественного действия и действие человеческого естества, показывая, что то и другое в созерцании нужно различать как не изменившиеся; объявляет, что те и другие действия и божественной силы и человеческого домостроительства совершал своими естествами один и тот же Господь наш Иисус Христос, совмещающий в Себе то и другое, который имеет от вечности одно с Отцом действие и который, сделавшись человеком ради нас во времени, без уменьшения воспринял действие человеческое, дабы воистину быть тем и другим и познаваться из свойственных каждому естеству действий. И св. Афанасий, равным образом исповедник Христа, в третьей книге против ариан научает нас: «как Господь, облекшись плотию, сделался человеком, так мы люди, восприятые Словом, обожаемся ради плоти Его, и уже наследуем вечную жизнь. Сие по необходимости подвергли мы предварительному исследованию, чтобы нам, если увидим Спасителя божески что-либо совершающего или изрекающего, орудием собственного тела своего, разуметь, что делает Он сие, как Бог; и опять, если увидим Его по-человечески говорящего или страждущего, не оставаться в неведении, что, понесши на Себе плоть, соделался Он человеком, и таким образом делает и говорит это. Зная свойственное тому и другому естеству, и разумея, что то и другое совершается одним, право будем веровать, и никогда не впадем в заблуждение»⁶⁰. С какою мудростью сей достопамятный отец научает уразумевать различие естеств во Христе из качества действий, как бы представляя самые предметы пред глазами и указуя читателю рукою духовного учения, когда говорит, что и то и другое, т. е. и те и другие действия – божественное и человеческое – проистекают от одного и того же, и уверяет, что тот, кто верует сообразно с таким правильным пониманием, не может впасть в заблуждение. Точно также, когда говорит, что (Христос) говорил и вместе действовал как человек, то научает, что Он имеет в Себе свойство человеческого действования и человеческой речи. Ибо если Он не действовал как человек, то и не говорил как человек, хотя, говоря и действуя как человек, Он в тоже время действовал и как Бог.

Святой Дионисий ареопагит, епископ афинский, во второй главе книги об именах Божиих, учит подобным же образом: «в высшей степени снисходительная деятельность Бога по отношению к нам, говорит он, очевидна из того, что ради нас и из нас сверхъестественное Слово вочеловечилось совершенно и истинно, совершало и испытывало все состояния главнейшие и лучшие, сообразные с его богочеловеческою деятельностью. Отец и Дух ни в каком смысле не принимали в них участия: разве кто-нибудь скажет, что по снисходительнейшему и милосердейшему хотению и по всем неизреченным и высочайшим божественным действиям, которые произвел Он, сделавшись подобным нам, Он есть неизменный Бог и Слово Божие».

Святой Амвросий, во второй книге к императору Грациану (гл. 4), говорит: «итак Он во образе Божии равен (Богу Отцу), меньший же Его в восприятии плоти и человеческого страдания. Ибо каким образом одно и то же естество может быть и большим и меньшим? Каким образом, будучи меньшим, оно делает то же, что́ и Отец делает? И каким образом одинаковое действие может проистекать из различных сил, как будто меньшим может производиться то же самое, что́ и большим? или действие может быть одним при различии естеств? Итак, должно признать, что Христа по божеству нельзя назвать меньшим».

Из книги епископа римского Льва о вере, к святому Флавиану, епископу и исповеднику: «каждое из двух естеств в соединении с другими действует так, как ему свойственно: Слово делает свойственное Слову, а плоть исполняет свойственное плоти. Одно из них сияет чудесами, другое подлежит страданию. И как Слово не отпало от равенства в славе с Отцом, так и плоть не утратила естества нашего рода»⁶¹.

Из его же послания, отправленного к императору Льву: «итак хотя в одном Господе Иисусе Христе, истинном Сыне Божием и (сыне) человеческом, Слово и плоть составляют одно лицо, которое нераздельно и неразлучно имеет общие действия: однако ж должно уразумевать качества самых действий и созерцанием чистой веры усматривать, к чему нужно относить уничижение плоти и к чему высоту божества: чего плоть не может произвесть без Слова и чего Слово не совершает без плоти».

Святой Григорий нисский в пятой книге против еретика Евномия говорит: «постяся же сорок дней, последи взалкал. Ибо Он допустил, когда восхотел, естеству благовременно действовать сообразно с его природою».

Из книги сокровищ святого Кирилла, епископа александрийского, глава 24: «итак все, что сказано и совершено (Христом) свойственного Богу, показывает в Христе Спасителе Бога; в свою очередь все, что сказано и сделано свойственного человеку, показывает в Нем истинного человека. Такова сущность таинства. Бог Слово сделался человеком не для того, чтобы все совершать и творить как Бог не вочеловечившийcя, но чтобы, ради тайны домостроительства, по плоти нечто говорить как человек.

Не нелепо ли, при таком объяснении сущности тайны, слушателям соблазняться, когда Он говорит нечто как человек? Ибо Он, говоря как человек, говорит и как Бог, имея силу делать то и другое».

Для людей, созерцающих духовным разумением, очевидно намерение и сих святых отцов – исповедать, сообразно с правилом веры кафолической и апостольской Церкви, два действия во Христе, т. е. божественное и человеческое. Это имеется в виду, когда святой Дионисий говорит, что действие Христа, сообразное с нашею природою, отлично (от божественного), и из этого познается, что Бог Слово истинно и совершенно вочеловечился; также, – когда говорит, что Он совершал и испытывал то, что свойственно божественному и человеческому Его действию, т. е. человеческие действия, не уничижающие Бога, и в этих действиях Отец и Дух ни в каком смысле не принимали участия. Ибо где признается разделение, там, выше всякого сомнения, утверждается различие. Если относительно одного действия деятельность Отца и Сына и Св. Духа едина, а относительно другого Отец и Дух ни в каком смысле не имеют участия, то выше всякого сомнения, что нужно признать два действия в одном и том же Господе Иисусе Христе, истинном и совершенном Боге и истинном и совершенном человеке. И когда великий учитель Амвросий показывает, что не может быть одинакового действия, проистекающего из двух сил, и меньшая не может произвести того, что́ большая, и что там, где различны естества, нельзя признавать одного действия, то он ясно утверждает, что божество и человечество Христа не могут иметь одно естественное действие, пусть эти естества признаются принадлежащими одному лицу и являются действующими во взаимном общении. Если же говорится о низшем и высшем действии, то речь идет не об одном, а о двух естественных действиях одного Христа. И когда защитник истины святой Лев в догматической книге к исповеднику Христову Флавиану говорит, что «каждое из двух естеств в соединении с другим действует так, как ему свойственно», за тем в отвлечении различает, что «Слово делает свойственное Слову, а плоть исполняет свойственное плоти», и созерцает действия свойственные тому и другому естеству, не разрушая их общения: то сей превосходнейший епископ, а с ним вместе и вся совокупность отцов святого халкидонского собора, самым делом показывают, что и божеством Христа сохранено в соединении естественное действие неслиянным; и человечеством Его совершаемо было то, что́ свойственно действию человеческого естества, и что то и другое действия проистекали неслиянно и нераздельно от одного и того же Господа нашего Иисуса Христа, который состоит из обоих естеств и в обоих остался одним и тем же. И, излагая символ истинной веры блаженной памяти августу Льву, он воистину проповедует, что лицо Слова и плоти одно, открывает однако же путь разумению, дабы из качеств самых действий Христа, т. е. из естественного действия, познавалось каждое из естеств, ипостасно соединенных во Христе. Сей проповедник истины не допускал, чтобы человеческое действие, которое Господь восприял во времени вместе с естеством человеческим, приписывалось Его вечному существу, или чтобы мера человеческого действия приписывалась Его божественному естеству; но, оставляя неприкосновенным единство лица, различал естества, ипостасно соединившиеся во Христе, по их действиям. Если же естеств, соединившихся в одном Христе, два, то поистине два их и действия, которые со своими естествами присущи одному и тому же Господу Иисусу Христу. Подобным же образом и святой Григорий нисский говорит, что Господь Спаситель допустил человеческому естеству, которое имел в Себе, благовременно обнаружить свое действие, дабы яснее показать, что и человеческое естество во Христе имело естественную силу свойственного ему действия. Отсюда явствует, что и он признавал два естественные действия во Христе. И блаженный Кирилл, предстоятель александрийской церкви, когда поставляет на вид, что тем, что́ сказано или совершено Господом Спасителем приличного Богу, Он обнаружил в Себе Бога, а то, что́ сказано и совершено Им свойственного человеку, обнаруживает в Нем истинного человека, то, очевидно, он, по естественным действиям Христа, признал Его истинным и совершенным Богом и истинным и совершенным человеком. Ибо нет другого более ясного доказательства, которым можно было бы доказать, что одно и то же самое лицо есть Бог и человек, как естественные действия, из свойств которых получается непоколебимое убеждение и в существований в Нем естеств, из которых эти действия естественно проистекают. Итак, если признается, что Христос имеет два естества и после нераздельного соединения их, то, коль скоро двойство естеств осталось неслиянным, не могли слиться и их действия, но проистекали из одного и того же Господа нашего Иисуса Христа сообразно со своими естествами. Нет недостатка в весьма сильных свидетельствах и других досточтимых отцов, в которых ясно исповедуются два естественные действия во Христе, не говоря уже о святом Кирилле иерусалимском, святом Иоанне константинопольском, также о тех, кои впоследствии за правильность досточтимого халкидонского собора и в защиту книги святого Льва подъяли трудную борьбу против ересей монофизитов, из заблуждения которых произошло и рассматриваемое новое заблуждение; таковы блаженной памяти Иоанн, епископ скифопольский, Евлогий, епископ александрийский, Евфремий и Анастасий великий, достойнейшие предстоятели антиохийской церкви, и преимущественно ревнитель истинной и апостольской веры Юстиниан август, которого православие как приятно было Богу по своей чистоте, так способствовало и возвышению государства. И доселе всеми народами считается достойною почитания благочестивая память того, что православие, распространенное по всей вселенной чрез августейшие эдикты, прославляется. Один из этих эдиктов, посланный им Зоилу, предстоятелю александрийскому, против ереси акефалов и достаточный для засвидетельствования истины апостольской веры, препровождаем вместе с сим нашим смиреннейшим посланием к вашей светлейшей христианности, чрез подателей этого послания. Но, дабы приведение свидетельств из многих учителей не показалось обременительным, в особенности для тех, в ком, как в непоколебимой опоре, находится забота и попечение о всем мире, мы постарались присоединить к этому смиреннейшему посланию немногое из многочисленных свидетельств. И то уже необыкновенное и великое дело, что, оставивши на некоторое время попечение о всем христианском государстве и пылая любовию к истинной вере, ваше августейшее и благочестивейшее милосердие желает узнать с большею точностью учение апостольской проповеди. Ибо и из небольшого числа кратких свидетельств различных уважаемых отцов истина становится вполне очевидною, потому что достохвальные отцы почитали излишним подробно говорить о предмете известном и для всех ясном. Кто, в самом деле, кроме человека слабого умственно, не увидит того, что для всех очевидно? Невозможно и противно порядку природы, чтобы естество не имело свойства и действия: этого никогда не пытались говорить даже еретики, которые изобрели против истинной веры всевозможные человеческие ухищрения, хитрые вопросы и всякие выводы, благоприятствующие их заблуждениям. Каким образом может здравомысленный человек думать, что два естества во Христе, т. е. божественное и человеческое, свойства которых признаются сохранившимися в Нем, имеют одно действие, когда этого никогда не признавали святые православные отцы, и даже самые еретики не ухитрились выдумать? Предположивши, что действие одно, пусть скажут нам, признавать ли его временным или вечным, божественным или человеческим, созданным или несозданным, есть ли оно одно и то же с действием Отца, или различно от действия Отца. Если действие одно и обще божеству и человечеству Христа (что́ нелепо), то, значит, когда Сын Божий, который есть Бог и человек, производил на земле человеческие действия, то и Отец естественно действовал вместе с Ним подобным же образом, потому что Сын делает то же самое, что и Отец. Если же (что истинно) человеческие действия Христа будут относимы к одному Его лицу, как лицу Сына, которое не одно и то же с лицом Отца, то естественно, вследствие различия, и действия Христа должны быть отличны: как по божеству то, что́ делает Отец, делает и Сын, так по человечеству Он же самый совершает то, что́ свойственно человеку, совершает как человек, потому что Он есть истинный и Бог и человек. Вследствие этого истинно то верование, что тот же самый, будучи одним, имеет два естественные действия, т. е. божественное и человеческое, несозданное и созданное, как истинный и совершенный Бог и истинный и совершенный человек, единый ходатай между Богом и человеками Господь Иисус Христос. Посему-то из свойств действий с несомненностью познается различие самых естеств, которые находятся во Христе в ипостасном соединении.

Присоединим ко всему этому нечто из гнусных изречений ненавистных Богу еретиков, которых слова и мысли внушают нам омерзение, присоединим, дабы показать тех, кому следовали изобретатели нового учения об одном хотении и действии во Христе. Вот слова еретика Аполлинария против Диодора, по свидетельству, находящемуся в эдикте православной веры блаженной памяти Юстиниана августа: «органом или движущим орудием обыкновенно производится одно действие, органы же, имеющие одинаковое действие, имеют и одну сущность. Итак, из Слова и плоти образовалась одна сущность». Вот также изречение того же еретика из слова, которое носит заглавие «на явления воплощения Бога Слова»: «единый Христос возбуждался к деятельности только божественною волею, вследствие чего и мы признаем одно в Нем действие, проистекающее и в чудесах и в страданиях из одного Его составного естества. Ибо Он есть и исповедуется воплотившимся Богом». Еретик Север в торжественном слове, произнесенном в Дафнисе на мученичество святой Евфимии, говорит так: «анафематствуем халкидонский собор, книгу предстоятеля римской церкви Льва и тех, которые говорят или говорили, что один Господь наш Иисус Христос и после неизреченного и непостижимого соединения имеет два естества и соответствующие им два действия или свойства». Тот же Север говорит Сергию грамматику следующее: «итак, поскольку один есть действующий, то одно и действие Его и одно деятельное движение». Вот также слова человекоугодника Нестория из второй книги сочинения, называющегося «превосходное наставление»: «мы сохраняем естества неслитыми, соединенными только волею, а не по естеству, и действительно мы видим, что по равенству достоинства они обнаружили одно хотение, действие и господство. Ибо Бог-Слово, восприяв предопределенного человека, не отделился от него ради предназначенного этому человеку страдания» Вот слова еретика Феодосия александрийского из его книги к Феодоре августе: «осталось признать, что того и другого естества действие одно – обожествленное, потому что мы относим к одному и тому же лицу и приличные Богу чудеса и естественные, не заслуживающие порицания, страдания». И несколько ниже: «одна и та же есть у одного Господа нашего Иисуса Христа свойственная Богу премудрость, всеведение и знание и по божеству и по человечеству, потому что мы признаем, как сказано выше, одно достойное Бога действие». И в другом месте: «так как существует одно Его, достойное Бога, действие, то необходимо оно должно быть неотделимо и нераздельно». И в другом месте: «усвоив Себе ее свойства, т. е. свойства плоти, Он сообщил им действие своего естества». А что значит сообщить, как не то, что плоть, одушевленная Словом, соединенная с Ним неслиянно и неизменно, через это соединение получила божественное действие?

Вот, благочестивейшие государи и сыны, учение кафолической и апостольской Церкви освещено, как духовными лучами, свидетельствами святых отцов, и открыта тьма еретического ослепления, приведшая к заблуждению своих подражателей. Теперь необходимо указать, по каким образцам составилось содержание нового учения и на чей авторитет оно опирается. Кир александрийский в седьмой главе своих определений говорит: «один и тот же Христос и один Сын совершает, по свидетельству святого Дионисия, одним богомужным действием и божественные и человеческие действия». Также Феодор, бывший епископ фаранский, в послании к Сергию, епископу арсинойскому, говорит: «а потому одно действие целого, как одного и того же Спасителя нашего». Сергий константинопольский в послании к Киру александрийскому говорит: «вы сказали, что (употребляя ваши священные выражения) один и тот же Христос совершает божеские и человеческие действия одним действием, и изложили это благочестиво и тонко». Также в изложении (ἐ’κθεσις) и в других сочинениях он утверждает, что Господь наш Иисус Христос имеет одно хотение и всякое божественное и вместе человеческое действие. Но он утверждает, что не должно называть Его ни одним, ни двумя. То же самое говорит он и в других сочинениях, угрожая запрещением, низложением и отлучением. Пирр в догматической книге и в подписи изложения исповедует одно хотение во Христе; но впоследствии в сочинении о вере, представленном в исповедании блаженного Петра верховного апостола, исповедует в едином Господе нашем Иисусе Христе два естественные хотения и два естественные действия, и подтверждает свидетельствами святых отцов, что такова истина православной веры. И Павел, преемник Пирра, в послании к блаженной памяти папе Феодору, предшественнику нашего смирения, исповедует, что Христос имеет одно хотение. Он же в изложении образца (τυ’πος) утверждает, что не должно говорить ни об одном ни о двух хотениях и действиях в одном Господе нашем Иисусе Христе, угрожая запрещением, низложением и отлучением. Преемник его Петр в послании к блаженной памяти папе Виталиану исповедует, что он признает и одно и два хотения, и одно и два действия в домостроительстве воплощения великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа. Кто же, вопрошаю я, кротчайшие и милосердейшие государи, не повергнется в печаль и не будет с трепетом взирать на такие угрожающие человеческой жизни сети, и с внутренним воплем не обратится к источнику милосердия, Богу, с молитвою об избавлении от ковов врага, всюду уготованных для совращения человеческого ума, при виде того, как люди, почитающие себя достойными славы за свои великие познания, впали в сети еретического заблуждения и притом являются непостоянными и колеблющимися в самом заблуждении? Так Сергий в различных сочинениях исповедует одно хотение и одно действие в Господе нашем Иисусе Христе; в изложении утверждает, что всякое божественное и всякое человеческое действие принадлежит одному Христу; впоследствии же утверждает напротив, что некоторые отцы говорят об одном действии во Христе, а о двух действиях не говорит ни один, и полагает, что не должно говорить ни об одном ни о двух действиях в одном Господе нашем Иисусе Христе. Также Пирр в подписи образца и в других сочинениях в защиту Кира александрийского заявляет, что он разумеет одно хотение и одно действие; а в посланиях к святой памяти папе Иоанну утверждает, что Господь Спаситель имеет два естественные хотения. Подобным же образом преемник его Павел в послании к апостольской памяти папе Феодору возвещает, что Христос имеет одно хотение; но он же самый в изложении образца постановил, что не должно говорить ни об одном ни о двух хотениях или действиях. И Петр заявляет себя исповедующим и одно и два хотения, и одно и два действия в домостроительстве воплощения Господа нашего Иисуса Христа, Каждый из них при этом осуждает, отлучает и извергает мудрствующих иначе. Итак, пусть ваше от Бога поставленное величество внимательно рассмотрит оком внутреннего рассуждения, которое удостоилось при свете благодати Божией прозирать нужды христианских народов: кому из этих учителей должен следовать христианский народ, которого из них учение принять, чтобы получить опасение, когда они всех и друг друга взаимно предают осуждению, как это видно из различных и непостоянных определений в их писаниях, где признается то одно хотение и одно действие, то ни одно ни два действия, то одно хотение и одно действие и в то же время два хотения и два действия, также одно хотение и одно действие и потом ни одно ни два, и иначе – одно и два.

Кто, благочестивейшие государи, с негодованием не отвратится и не сохранит себя от заблуждений такой слепоты, если хочет спастись и представить грядущему Господу непорочную правоту своей веры? Потому должно избавить и всеми силами постараться при помощи Божией освободить от заблуждений таких учителей святую Церковь Божию, матерь христианнейшей вашей власти; и пусть вся совокупность предстоятелей, священников, клириков и народов единодушно, ради угождения Богу и спасения души, исповедует и проповедует, вместе с нами, правило истины апостольского предания и евангельскую, апостольскую правоту православной веры, которая основана на твердом камне сей церкви блаженного Петра, верховного апостола, его помощию и покровительством сохраненной от всякого заблуждения. Мы постарались все это включить в наше нижайшее послание, проникнутые скорбию, и постоянно воздыхая о таковых заблуждениях предстоятелей Церкви, ищущих более утверждения собственных мнений, чем истины веры, и почитающих оскорбительною для себя искренность братского увещания. Не по зависти (свидетель Бог), не по гордости, не из любви к спору и не напрасно мы порицаем их учение. И пусть никто не подозвевает в этом самодовольства человеческой заносчивости. Как я, так и мои апостольские предшественники, убеждали, просили, укоряли, умоляли, изобличали и употребляли все способы увещания сообразно с свойством новой раны, – единственно ради неповрежденности самой истины, в спасительности которой убеждены, ради правила чистого евангельского исповедания, ради спасения душ и непоколебимости христианского государства, ради благоденствия владеющих кормилом правления римской империи. И при упорстве вкоренившегося заблуждения, они не молчали, но продолжали увещевать и протестовать, и это – по братской любви, а не по злобе или ненавистному упорству (да будет чужда, да будет чужда сердцу христианскому радость при виде падения другого, когда Господь всех учит: не хощу смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему (Иезек. 18, 32), который более радуется о едином грешнике кающемся, чем о девяти праведниках (Лук. 15, 7), который для спасения заблудившейся овцы, преклонив власть своего величия, сошел с небес на землю). Они увещевали и, простерши духовные длани, желали обнять уклонившихся от истины при их возвращении в единение православной веры; они ожидали их обращения к неповрежденной истине православной веры. Посему пусть те не удаляются от общения с нами или лучше от общения с блаженным Петром, которого, хотя и недостойно, мы совершаем служение и проповедуем правило предания; но пусть в согласии с нами непрестанно приносят непорочную молитвенную жертву Христу за непоколебимость мужественнейшей и светлейшей вашей власти. Мы уверены, благочестивейшие властители, что не осталось ничего темного и двусмысленного, что́ могло бы препятствовать вразумлению тех, которые последовали изобретателям нового учения. Ибо и поставлена пред очами сладость духовного разумения, какою дышут изречения отцов, и выставлен на вид отвратительный смрад еретический, заслуживающий презрения всех верных. Так как изобретатели нового учения оказались последователями еретиков, а не святых отцов, то и это поставлено на вид. Таким образом, какой бы смысл ни старался кто-либо придать своему заблуждению, всякий изобличается светом истины, по учению апостола языков: все бо являемое свет есть (Еф. 5, 13); потому что истина всегда остается неизменною и одною и тою же, а ложь постоянно меняется и, изменяясь, является и обличается как противоречащая себе самой. И изобретатели нового учения оказались противоречащими самим себе именно потому, что не хотели быть последователями евангельской и апостольской веры. Посему, так как, по внушению Божию, пред очами вашего благочестия возсияла истина и обнаружилась ложь, заклейменная достойным отвращением, то остается, чтобы благочестивыми милостями вашего боговенчанного милосердия возсияла истина, получив победный венец, а новое заблуждение, его изобретатели и последователи подверглись достойному своей гордыни наказанию и были изгнаны из среды православных предстоятелей за еретическое нечестие своего нововведения, которое они старались внести в единую, святую, кафолическую и апостольскую Церковь Христову, и омрачить нераздельное и непорочное тело Церкви заразою еретического нечестия. Ибо несправедливо, чтобы виновные приносили вред невинным, или чтобы нечистые лишали иных удовольствия. Когда в сем мире люди щадят осужденных, то от этой пощады не чувствуют никакого благодеяния на суде Божием получившие ее, а сами пощадившие между тем подвергаются немалой опасности за незаконное сострадание. Мы уверены, что совершение этого дела всемогущий Бог предоставил счастливым обстоятельствам вашей кротости, дабы, заступая на земле место и ревность самого Господа нашего Иисуса Христа, удостоившего венчать вашу власть, вы произнесли справедливый суд за евангельскую и апостольскую истину. Искупитель и Спаситель человеческого рода, потерпевший оскорбление и доселе подвергающийся ему, внушил власти вашего мужества подвергнуть исследованию дело Его веры (как требует справедливость и определяет наставление святых отцов и святых пяти вселенских соборов) и отмстить, при Его помощи, оскорбление Искупителя и Соцаря, сделанное ему презрителями Его веры, великодушно исполняя с императорским милосердием то пророчество, которое изрек к Богу царь и пророк Давид: ревность дому твоего снеде мя (Псал. 68, 10). За такую угодную Богу ревность он получил похвалу и удостоился услышать от Творца всего оный блаженный глас: обретох Давида, мужа по сердцу моему, иже сотворит вся хотения моя (Деян. 13, 22). И в псалмах ему дано обетование: обретох Давида раба моего, елеем святым моим помазах его: ибо рука моя заступит его, и мышца моя укрепит его (Псал. 88, 21–22). И Тот, которого дело с пламенною ревностию устрояется благочестивейшим владычеством вашего милосердия, в награду за это дарует счастие и благое поспешение всем действиям вашей мужественнейшей власти. В своем Евангелии Он дает обетование, ручающееся в этом словами: ищите прежде царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам (Матф. 6, 33). Ибо все, до кого достигли ваши священные грамоты, узнав о благосклонном намерении вашего августейшего великодушия и кротости, проникнутые удивлением к такому величию милосердия, вознесли неисчислимые благодарения и непрестанные хваления Распространителю вашей мужественнейшей власти; потому что вы воистину, как благочестивейшие и справедливейшие государи, удостоили со страхом Божиим совершить дело Божие, обещав полную безопасность посланным от нашей малости лицам. И мы уверены, что ваше благочестивое милосердие имеет силу и исполнить свое обещание, так как это обещание, по благочестивому человеколюбию вашей христианнейшей власти, дано было самому Богу, и без сомнения оно исполнится при Его всемогущей помощи. За это будет вам похвала от всех христианских народов и вечная память, и постоянная молитва о здравии и даровании славных и совершенных побед будет возноситься пред Христом Господом, которого дело вы совершаете, доколе, пораженные страхом пред вашим верховным величеством, языческие народы преклонят выи под скипетр вашего могущественнейшего владычества, дабы могущество благочестивейшего вашего царствования продолжалось до тех пор, когда за временною властию наступит для вас блаженство вечного царства. Ибо нельзя найти ни одного другого дела, которое бы в такой мере делало угодным Богу милосердие вашего непобедимейшего мужества, как то, чтобы, по изгнании уклоняющихся от правила истины, всюду возблистала и проповедовалась неповрежденность нашей евангельской и апостольской веры. Посему, благочестивейшие и богонаставляемые государи сыны, если предстоятель константинопольской церквй согласится вместе с нами содержать и проповедовать сие неповрежденное апостольское правило веры – священного Писания, досточтимых соборов и духовных отцов, по разуму Евангелия, которым это истинное правило, при помощи Духа, подтверждается для нас: то великий будет мир для любящих имя Божие (Псал. 118), не останется никакого повода к разногласию и произойдет то, о чем повествуется в Деяниях апостольских, когда благодатию Святого Духа народ пришел к познанию христианства, – у всех нас будет сердце и душа едина (Деян. 4, 32). Если же (от чего да сохранит Бог) он лучше захочет сохранить недавно введенную другими новизну и быть увлеченным в сети чуждых правилу нашей православной и апостольской веры учений, – новизну, от которой, как вредной для души, апостольские предшественники моего смирения увещевали и убеждали отступить, но которое сохранилось доселе: то пусть подумает, какой удовлетворительный ответ даст он за такое пренебрежение на божественном суде Христа, пред Судиею всех, который есть на небесах, которому и мы сами должны будем дать отчет, когда Он придет на суд, в принятом нами служении истине и в противной христианской вере гордыне. Да сподобит нас Бог (о чем я уничиженно молю) спокойно и свободно, с чистою простотою сохранять в целости и неповрежденности апостольское и евангельское правило правой веры, как мы приняли его изначала. При чем вашей августейшей светлости за любовь и благоговение к кафолической и апостольской правой вере дарована будет полная награда, достойная ваших благочестивых трудов, от самого Соцаря христианского государства, Господа Иисуса Христа, которого истинное исповедание вы стараетесь сохранить неповрежденным; потому что ваше благовенчанное милосердие ничем не пренебрегло и ничего не опустило из того, что́ относится к согласию церквей, с сохранением целости истинной веры. Судия всех Бог смотрит на намерение и принимает благочестивое усердие: Он судит и воздает за намерения, как за дела уже совершенные. Итак, я умоляю, благочестивейший и милосердейший август, и вместе с моею малостию умоляет, преклонивши покорно колена, всякая христианская душа, чтобы к довершению всех благих и угодных Богу, удивительных императорских благодеяний, которые ваше боголюбезное верховное снисхождение удостоили даровать человеческому роду, вы повелели принести и сию, приятную Соцарю Христу Господу, жертву для возстановления совершенного благочестия, – именно даровали бы безнаказанное слово и свободное право всякому желающему говорить и защищать свою веру, которую он содержит и исповедует, дабы все ясно видели, что никакой страх, никакая власть, никакая угроза, никакое вмешательство не отвращали и не полагали препятствия желающему говорить за истину кафолической и апостольской веры, дабы все единодушно во все продолжение своей жизни прославляли за такое неизреченное благо ваше императорское величество и единодушно изливали непрестанные мольбы Христу Господу о целости и возвеличении вашей мужественнейшей власти. Подпись. Верховная благодать да сохранит власть благочестивейших государей и преклонит пред нею выи всех народов.