Мариэтта Шагинян

Шагинян Мариэтта Сергеевна (1888–1982) – прозаик, поэтесса, очеркист. В 1902–1912 годах училась на историко-филологическом факультете Высших женских курсов, затем (до 1914 года) в Гейдельбергском университете. Дебютировала как поэтесса в 1903 году. С 1912 по 1922 год вела постоянный «Литературный дневник» сначала в газете «Приазовский край», затем в других изданиях. В 1914 году вышла ее первая книга рассказов «Узкие врата». Поэтические книги «Первые встречи. Стихи 1906–1908 годов» (М.,1909) и «ORIENTALIA» (М., 1912) выделили ее среди младосимволистов из ближайшего окружения Зинаиды Гиппиус. Русская поэзия «дышала Востоком» еще с пушкинского «Подражания арабскому», самым значительным поэтом-ориенталистом Золотого века был Дмитрий Ознобишин. В русской ориенталистике Серебряного века наиболее ярким был дебют Мариэтты Шагинян. Достаточно сказать, что «ORIENTALIA», которую она постоянно добавляла новыми стихами, до 1922 года выдержала семь изданий. Такой несомненный успех во многом объяснялся тем, что ее восточные стихи были лишены «маскарадного экзотизма» многих поэтов-современников. В 1912 году, одновременно с «ORIENTALIA», вышла ее теоретическая работа «О блаженстве будущего. Поэзия З.Н. Гиппиус», в дальнейшем не входившая ни в одно из ее собраний сочинений, да и стихи, в особенности молитвы, оказались среди «забытых».

Мой светлый Бог, чудес не надо.

О, нет, я чуда не прошу.

Я у невидимой ограды

Огонь зажжённый не тушу.

Гляжу на бешеную ловлю

Зигзагов огненных костра

И от утра и до утра

Тебя, Премудрый, славословлю.

Мои костры и мой обет

Пусть сторожит мое доверье.

Я знаю, вечен яркий свет,

За неподвижной этой дверью.

О, нет, я чуда не прошу!

И если Ты пошлешь мне чудо, –

Твои признанья заглушу,

Их утеряю, их забуду.

Пускай в тумане нет дорог,

Не надо слов, – я верю, верю.

И вечно замкнутые двери

Мне говорят, что вечен Бог.

Уж ночь. Земля похолодела,

С горы торопятся стада;

И у Господнего предела

Моргнула первая звезда.

Там, в голубой исповедальне,

Ночной монах зажег свечу...

За нашу встречу, друг мой дальний,

Слова молитвы я шепчу.

Блаженный ветер, пролетая,

Колышет кружево дерев...

– Душа, как чаша налитая,

Полна тобою до краев.

С какой отрадой неустанной,

Молясь, припоминаю я

Твоих церквей напев гортанный,

Отчизна дальняя моя!

Припоминаю в боли жгучей,

Как очерк милого лица, –

Твои поля, ручьи и кручи

И сладкий запах чабреца...

Веленью тайному послушный,

Мой слух доныне не отвык

Любить твой грустно-простодушный,

Всегда торжественный язык.

И в час тоски невыразимой,

Приют последний обретя,

Твое несчастное дитя

Идет прилечь к тебе, к родимой...

Я знаю, мудрый зверь лесной

Ползет домой, когда он ранен.

Ту боль, что дал мне северянин, –

О, залечи мне, край родной!

Как лань к ручью, года бегут вперед,

К истоку дней, укрытому Всевышним.

О, соблюди священный их черед,

Да ни один Тебе не будет лишним!

Учись у дня безпамятству живых;

Умей забыть, что день – стрелы короче,

И, как и он, зайди на лоне ночи,

Не погасив огней сторожевых...

Да понесет померкший свет зрачков

Твоих – туда, к престолу голубому,

Не вздох освобожденья от оков,

Но сладкое «прости» земному дому.

Дрожит душа как лист древесный,

Ум выступает за межу,

Когда Тебя, Отец Небесный,

В своей душе я нахожу.

Ты мне во мне встаешь упреком,

Как пламя входишь в естество, –

И вот уж дух мой стал истоком

От бездны духа Твоего...

Есть в высоте блаженной кущи;

Цветами полны кущи те,

Но дух, Тобой едино сущий,

Их созерцает в немоте.

Там ангелы поют порою,

Крылами вея на лету...

Но в их золотострунном строе

Храню немую полноту.

Ах, я Тебя к Тебе ревную,

Изыди от меня, Господь!

Очам верни юдоль земную,

Верни душе греховну плоть.

Дай вновь творить Твое величье, –

Да вновь, доколь звенеть могла,

Тебя земная, зверья, птичья

Все пела, пела бы хвала!

Костра балканского багрянец,

И эта радость братских встреч!..

Зачем, зачем ремневый ранец

Не для безсильных женских плеч?

Война священная, когда бы

В твой круг могла вступить и я!

Но эти руки слишком слабы

Для смертоносного ружья.

И лишь слежу с безсильной страстью

За тайной тех далеких мест,

Где снова Божескою властью

Соединились кровь и крест.

И лишь молюсь: Спаситель мира!

Да вспашет Твой победный меч

Ту ниву скорбную для мира,

Где не дано мне грудью лечь...