Игорь Северянин

Игорь Северянин (Игорь Васильевич Лотарев) (1887–1941) – поэт. Славу ему принес «Громокипящий кубок» (1913), эпатажные строки: «Я, гений Игорь Северянин. // Своей победой упоен: // Я повсеградно оэкранен! // Я повсесердно утвержден!..» Со времен «бенедиктовщины» и «надсовщины» русская поэзия не знала такого феноменального успеха. Никто из его современников – ни Константин Бальмонт, ни Александр Блок – не были так «повсеградно оэкранены». Он был и символистом и эгофутуристом. «Литературного мессию // Во мне приветствуют порой», – признавался он, обладая редкой способностью «популярить» себя с помощью «поэзоконцертов».

Тем не менее композиторы XX века не проявили особого интереса к его поэзам. Исключением являются лишь «Маргаритки» – один из самых популярных романсов С.В. Рахманинова. Несколько романсов на его стихи многие годы продержались на эстраде, входили в репертуар Екатерины Юровской, Александра Вертинского. Особо примечательна в этом отношении судьба «Классических роз», восходящих к стихотворению Ивана Мятлева «Как хороши, как свежи были розы...» (мелодекламация В.А. Садовской, 1910) и стихотворению в прозе И.С. Тургенева «Как хороши, как свежи были розы...» (мелодекламации А.С. Аренского, Д.А. Лисовского, А.В. Таскина, 1890-е годы). «Классические розы» Северянина – Вертинского, созданные в 1930 году в эмиграции, подводили печальный итог этой столетней поэтической перекличке эпох.

В 1918 году Северянин переехал из Петербурга в рыбацкий поселок Тойла на берегу Балтийского моря. До столицы – рукой подать. Он снимал здесь дачу и раньше, летом 1912-го, и в Первую мировую. После революции решил переждать окаянные дни, о которых писал:

Сегодня «красные», а завтра «белые» –

Ах, не материи! Ах, не цветы! –

Людишки гнусные и озверелые,

Мне надоели до тошноты.

Но в 1919 году Эстония провозгласила независимость, отделилась от России. Так, в силу исторических обстоятельств Северянин оказался за пределами родины. В декабре 1931 года, узнав о разрушении в Москве храма Христа Спасителя, запишет: «Никогда не примирюсь с отрицанием религии, с ее преследованиями и гонениями». Эту непримиримость сохранил до конца дней, часто посещая русский уголок в Эстонии – Пюхтинский монастырь, которому посвящено его стихотворение «Молитва».

Умер в самом конце 1941 года в Таллине. От голода. На его могильной плите высекли строки, ставшие его эпитафией:

Как хороши, как свежи будут розы,

Моей страной мне брошенные в гроб...

О Дева-Мать, возрадуйся блаженно!

Господь с Тобой, носившая Его,

Хранителя безсмертья моего!..

Да будешь Ты меж жен благословенна,

Благословен плод чрева Твоего!

1909

Христос воскресе! Христос воскресе!

Сон смерти – глуше, чем спит скала...

Поют победу в огне экспрессий,

Поют Безсмертье колокола.

Светло целуйте уста друг другу,

Последний нищий – сегодня Крез...

Дорогу сердцу к святому Югу! –

Христос воскресе! Христос воскрес!

Февраль 1910

...И будет дух мой над тобой

Витать на крыльях голубиных.

М. Лохвицкая

Помилуй, Господи, Всесветный Боже,

Царицу грез Твоих, Твою рабу,

И освяти ея могилы ложе,

И успокой ее в ея гробу...

И вознеси ея святую душу,

Великий Господи, в пречистый Рай...

А если я, Твой раб, любовь нарушу,

Своею милостью меня карай.

Даруй страдалице – любимой, милой –

Познать величие Твоих щедрот..

Господь, укрой ее! Господь, помилуй!

Услышь, о Господи, мой грешный рот...

Услышь мольбу мою, и, веру множа

В Твое сияние, внемли рабу:

Помилуй, Господи, Всесильный Боже,

Мою владычицу – Твою рабу!

(Март 1910)

Мы помолимся, когда придем на вынос:

Господи! Спаси нас, Господи, спаси нас!

И подумаем, склоняясь над могилой:

Господи! Помилуй, Господи, помилуй!

И о жизни мы помыслим в нашем тайном:

Господи! Подай нам, Господи, подай нам!..

Июнь 1910

Я сердце свое хотел обмануть,

А сердце меня обмануло.

К. Фофанов

«Цветы любви и веры разбросав,

Молю Тебя, Святитель Иосаф;

Посей в душе благие семена,

Дай веру мне в златые времена!»

Так пред Твоей иконой всеблагой

Молился я и набожной рукой

Не раз творил интуитивный крест,

И слышал я, как вздрагивал окрест.

Все, все, о чем Тебя я попросил,

Исполнил Ты. Я жарко оросил

Свои глаза и, к образу припав,

Пою Тебя, Святитель Иосаф!

Октябрь 1911

Запевка

О России петь – что стремиться в храм

По лесным горам, полевым коврам...

О России петь – что весну встречать,

Что невесту ждать, что утешить мать...

О России петь – что тоску забыть,

Что Любовь любить, что безсмертным быть!

1925

И будет вскоре весенний день,

И мы поедем домой, в Россию..

Ты шляпу шелковую надень;

Ты в ней особенно красива...

И будет праздник... большой, большой,

Каких и не было, пожалуй,

С тех пор, как создан весь шар земной,

Такой смешной и обветшалый...

И ты прошепчешь: «Мы не во сне?..»

Тебя со смехом ущипну я

И зарыдаю, молясь весне

И землю русскую целуя!

1925

На восток, туда, к горам Урала,

Разбросалась странная страна,

Что не раз, казалось, умирала,

Как любовь, как солнце, как весна.

И когда народ смолкал сурово

И, осиротелый, слеп от слез,

Божьей волей воскресала снова, –

Как весна, как солнце, как Христос!

1925

Не устыдись, склонив свои колени,

Благодарить в восторге небеса,

Что зришь еще один расцвет сирени

И слышишь птиц весенних голоса.

Земля цветет, вчера еще нагая,

Цветет душа, ее цветам внемля.

Нисходит в сердце радость всеблагая.

Ценней безсмертья – смертная земля!

Один лишь раз живя на этом свете

И ощущая землю только раз,

Забудь о судьбах будущих столетий:

Вся жизнь твоя – в лучах раскрытых глаз!

1926

Достоевскому

Благочестивого монастыря

Гостеприимство радостно вкушая,

Я говорю: жизнь прожита большая,

Неповторяемая на земле!

Все находимое порастерял.

И вот, слезами взоры орошая,

Я говорю: жизнь прожита большая...

Проговорил – и сердцем обомлел:

Большая жизнь, но сколького не знал!

Мелькают страны, возникают лица

Тех, о которых некому молиться,

Кто без молитвы жил и постарел...

Чем дольше жизнь, тем явственней сигнал...

С кем из безвестных суждено мне слиться?

О всех, о ком здесь некому молиться,

Я помолюсь теперь в монастыре...

Ночь под 1927г.

Если закат в позолоте,

Душно в святом терему.

Где умерщвленье для плоти

В плоти своей же возьму?

Дух воскрыляю свой в небо...

Слабые тщетны мольбы:

Все, кто вкусили от хлеба,

Плоти навеки рабы.

Эти цветы, эти птицы,

Запахи, неба кайма,

Что теплотой золотится,

Попросту сводят с ума...

Мы и в трудах своих праздны, –

Смилуйся и пожалей!

Сам Ты рассыпал соблазны

В дивной природе Своей...

Где ж умерщвленье для плоти

В духе несильном найду?

Если закат в позолоте –

Невыносимо в саду...

1927