Андрей Белый

Белый Андрей (Бугаев Борис Николаевич, 1880–1934) – поэт, прозаик, критик, мемуарист. Его первая книга стихов «Золото в лазури» вышла в Москве в 1904 году. Валерий Брюсов отметит в «Весах»: «..Белый ждет читателя, который простил бы ему его промахи, который отдался бы вместе с ним безумному водопаду его золотых и огнистых грез, бросился бы в эту вспененную перлами бездну». К этому времени у студента Московского университета Бориса Бугаева уже были свои читатели и почитатели, организовавшие кружок аргонавтов», в который входили поэты-студенты Эллис, Сергей Соловьев, Павел Флоренский. Но в данном случае важно понять не только то, что объединяло этих московских младосимволистов, но и то, что вскоре навсегда разъединит Флоренского и Андрея Белого, не бросившихся вслед за своим другом в бездну, а поступивших в Московскую духовную академию. Раннее стихотворение Андрея Белого «Во храме» – единственное в его творчестве, запечатлевшее миг воцерковленного озарения. В это же время в статье «Символизм как миропонимание» («Мир Искусства», 1904, № 5) он писал о том, что новые, нарождающиеся формы искусства, соприкасаясь с религией, «вдвойне животворны», и заключал: «наш верный проводник – молитва». О том же напишет матери Павел Флоренский: «В необходимости церковности я лично, да и многие, убеждены чем в чем-либо другом». Но Павел Флоренский в 1904 году поступает в Московскую духовную академию, а для Андрея Белого с 1905 года наступает время «апокалипсических экстазов». В мае 1912 года он встречается в Кельне с Рудольфом Штейнером и прослушивает более четырехсот его лекций из цикла «Христос и духовные миры», участвует вместе с ним в строительстве антропософского «храма-театра» Гётеанума, что привело к полному разрыву отношений с самыми близкими друзьями-младосимволистами Павлом Флоренским и Эллисом. «Столп и утверждение истины» Павла Флоренского и был ответом на все подобные попытки поколебать основы традиционных православных ценностей. Эллис, так же как Андрей Белый и Максимилиан Волошин, прослушавший курс лекций Штейнера, напишет в 1914 году одну из самых антиштейнеровских книг. Лишь Андрей Белый на всю последующую жизнь останется приверженцем Штейнера. В стихотворении 1918 года «Антропософам» он обращался к своим единомышленникам:

Мы взметаем в мирах неразвеянный прах,

Угрожаем обвалами дремлющих лет;

В просиявших пирах, в набежавших мирах

Мы – летящая стая хвостатых комет...

Все его творчество становится воплощением антропософских идей, в том числе поэма «Христос воскрес», появившаяся вслед за поэмами «Двенадцать» Александра Блока и «Инонии» Сергея Есенина, о которой Иванов-Разумник писал: «В ней одной мы видим живую душу новой России, чем в десятке произведений плачущих и панихидствующих, злобствующих и проклинающих». Но и его воспевание «святого безумия» революции и дальнейшая «марксистская самоперековка» закончились полным крахом. В январе 1934 года Борис Садовской запишет в дневнике: «На днях умер А. Белый. Так и косит наших... Тело сожгли... Ужасен конец всех символистов нашего поколения. Даже Ликиардопуло (секретарь редакции „Весов», умерший в 1925 году в эмиграции. – В.К) сошел с ума. Да, медитации до добра не доводят. Белый умер от склероза мозга. Хоронили его по-собачьи, с музыкой и гвалтом».

Толпа, войдя во храм, задумчивей и строже...

Лампад пунцовый блеск и тихий возглас: «Боже...»

И снова я молюсь, сомненьями томим.

Угодники со стен грозят перстом сухим,

Лицо суровое чернеет из киота

да потемневшая с веками позолота.

Забил поток лучей расплавленных в окно...

Все просветилось вдруг, все солнцем зажжено.

И «Свете тихий» с клиросов воззвали,

и лики золотом пунцовым заблистали.

Восторгом солнечным зажженный иерей,

повитый ладаном, выходит из дверей.