Сергей Маковский

Маковский Сергей Константинович (1877–1962) – художественный критик, поэт, мемуарист, издатель. «Неправда, когда говорят: художники, будьте гражданами! Нет: граждане, будьте художниками!» – этому девизу Сергей Маковский был верен как в своей художественной критике, так и в поэзии. В 1906–1913 годах вышли три его книги «Страницы художественной критики», с 1909 по 1917 год он издавал журнал «Аполлон», являясь одним из самых ярких представителей эстетической мысли Серебряного века. Первая книга стихов Сергея Маковского вышла в 1905 году, так и оставшись единственной в его дореволюционном поэтическом творчестве. В эмиграции он издал мемуарные книги «Портреты современников» (Нью-Йорк, 1955), «На Парнасе Серебряного века» (Мюнхен, 1962) и вновь обратился к поэзии, выпустив восемь поэтических сборников. Девятый, «Реквием», вышел в 1963 году. Посмертно. Поздние стихи Маковского все больше становились, как отмечала критика Русского зарубежья, «словесным выражением его веры в божественное начало бытия».

* * *

пред силою Твоей безмерной –

мне, предвосхитившему рай

тоской о красоте неверной.

Господи, смиренье дай

пред силами природы косной,

и да разверзнет двери в рай

безстрашье воли богоносной.

О Господи, смиренье дай

великое – душе печальной,

коль уготован ей не рай,

а бездны тьмы первоначальной

Свой крест у каждого. Приговорен,

взвалив на плечи ношу, каждый

нести ее, под тяжестью согбен,

и голодом томясь и жаждой.

За что? Но разве смертному дано

проникнуть тайну Божьей кары?

Ни совесть не ответит, все равно,

ни разум твой, обманщик старый.

Но если не возмездье... Если Бог

страданья дарует как милость,

чтоб на земле, скорбя, ты плакать мог

и сердцу неземное снилось?

Тогда... Еще покорнее тогда,

благослови закон небесный,

иди, не ведая – зачем, куда,

согнув хребет под ношей крестной.

Нет помощи. Нет роздыха в пути,

торопит, хлещет плетью время.

Иди. Ты должен, должен донести

до гроба горестное бремя.

Вновь, рано выйдя поутру,

к фиалкам в лес и к норкам лисьим,

скитаюсь по засохшим листьям,

как по шуршащему ковру.

Великой тишине молюсь,

весну вдыхаю полной грудью,

миротворящему безлюдью

самозабвенно отдаюсь.

Заключена в заветный круг

моя весенняя усталость...

Но почему такая жалость

к себе, к природе, к миру? Вдруг.

Опять усталый Блеск лучистого сапфира

померк на небесах. Живую Бездну мира

дыханье вечности разверзло надо мной.

И глубина моя со звездной глубиной

слилась в одну печаль... О, страшный храм эфира!

Пустынный омут тьмы! К тебе влекусь мечтой...

в тиши моей поет о тайне неземной вселенской

тишины таинственная лира.

Во всем – единый бред, единый мрак – везде.

Мне жутко. Я молюсь. И от звезды к звезде,

от солнца к солнцу, ввысь, в надмирные обрывы, –

туда, где нет ни звезд, ни мрака, ничего, стремят

мой пленный дух безмерные порывы...

О, Боже! Защити от неба Твоего.

Ты – в сумраке и в блеске вод зеркальных;

Ты – шелест трав и неба синева;

Ты – пенье волн, все звуки и слова в мелодиях

призывных и печальных.

Ты – смутный сон веков многострадальных;

Ты – явный свет и трепет волшебства.

Ты – грусть моя и жажда Божества;

Ты – призрак мой в просторах безначальных.

Ты всех путей обманчивый конец

и всех миров таинственный венец.

Ты – творчество стихий неколебимых;

Ты в хаосе блаженный произвол, –

в сердцах людей, неведеньем томимых,

из глубины неведомый глагол.