Иван Лялечкин

Лялечкин Иван Осипович (1870–1895) – поэт, драматург. В 1895 году увидел свет знаменитый сборник «Молодая поэзия», о котором его составитель П.П. Перцов писал: «Наш сборник едва успел выйти, как умер один из самых молодых его участников – И.О. Лялечкин (1870–1895). В то время, помимо Надсона, это была первая смерть в рядах молодой поэзии... Лялечкин возбуждал особенные ожидания в Брюсове. Жалуясь в письмах ко мне на безнадежность всей юной поэзии, он делал исключение только для Бальмонта и еще для Лялечкина». К этому же времени относится отзыв Ивана Куприна о начинающем Лялечкине: «Когда видишь на обложке новое имя, то всегда приходит в голову – имеет ли оно будущее, или это фамилия без будущего. Впервые я задумался над этим несколько лет назад, когда мне попались стихи поэта Лялечкина. Стихи были неплохи, хотя и незрелые, и видно было, что писал их начинающий молодой автор. «Ну, хорошо, – сказал я себе. – сейчас он молод, и «Лялечкин» звучит наивно и даже мило. А что же будет, когда он доживет до седых волос? Он все еще будет Лялечкиным, и это будет смешно не вязаться с его поэзией, когда она станет зрелой и серьезной. Нет, это фамилия без будущего, зрелого писателя из него не выйдет"».

Фамилия Лялечкин, как многие и многие другие, действительно оказалась без будущего, но Куприн и Перцов недаром обратили внимание на его дебют: на фоне «Молодой поэзии» конца XIX века он выделялся не только цитатностью и приверженностью к романсной традиции. «Люди, у которых нет развитых органов для чувствования, – писал он Ивану Бунину, – создают какую-то цеховую поэзию, гражданскую, купеческую, мещанскую...». В этом отношении, по выражению Брюсова, ставившего имя Ивана Лялечкина в один ряд с Афанасием Фетом и Константином Фофановым, он был «предтечей безвестных гармоний». Таким он и остался в русской поэзии.

К Сикстинской Мадонне

Она несет Его смиренно миру,

И смотрит Он на этот грешный мир,

Тоской, смущением и ужасом объят.

Он видит все: всю суматоху бед,

И дикое неистовство безумья,

И безысходное стремление надежд,

И боль неизцелимую мучений.

Все видит Он; но взор Его сияет

Таким спокойствием, такой святою верой

И блеском торжествующей победы,

Что ясно и земле, покорной лишь страстям,

Что перед ней Спаситель мира – сам.

Сонет

Покинем вертепы докучной тревоги,

Покинем с мечтою о мире ином, –

И к мирному храму не в блещущей тоге,

А в рубище ветхом – пойдем!

Пойдем, чтобы слышать о свете, о Боге,

Нетленного духа священный псалом;

И встанем, как мытарь, в дверях на пороге,

С поникшим смиренно челом!

На торжище шумном, где душно, как в склепе,

Оставим злых помыслов бренные цепи

На торжище буйном людской суеты, –

И к храму снесем покаянье, – и в храме

К престолу положим дарами

Души покаянной мечты!

<1895>