Алексей Плещеев

Плещеев Алексей Николаевич (1825–1893) – поэт, прозаик, переводчик, драматург. 22 декабря 1849 года двадцатичетырехлетний Плещеев вместе с другими петрашевцами, среди которых был и Ф.М. Достоевский, услышал слова приговора: «...лишить чинов, всех прав состояния и подвергнуть смертной казни расстрелянием». К этому времени оба они уже были достаточно известны в литературе. Достоевский опубликовал первый роман «Бедные люди», Плещеев – первую книгу стихов. Они вернулись с каторги и ссылки в период «оттепели» (так Федор Тютчев назвал первые годы, последовавшие после Крымской войны и смерти Николая I), но Плещеев так и останется на всю жизнь идеалистом-романтиком как в жизни, так и в литературе, а Достоевский о бесах всех мировых революций создаст роман «Бесы». Поэзия Плещеева развивалась в русле некрасовских и фетовских традиций, гражданские темы вполне мирно уживались с пейзажной лирикой, сам же он, по словам В.В. Розанова, был «одним из аристократических имен в литературе». В 80-е годы, отмеченные большим интересом к «людям 40-х годов», он становится общепризнанным «литературным патриархом», опекает молодежь (В.М. Гаршин, С.Я. Надсон, К.Д. Бальмонт, Д.С. Мережковский многим обязаны ему). В стихотворении «Памяти А.Н. Плещеева» Константин Бальмонт писал: «В его строфах был звук родной печали, // Унылый стон далеких деревень, // Призыв к свободе, нежный звук привета // И первый луч грядущего рассвета». Не менее значимы в его поэзии и религиозные мотивы. Вокальной классикой стали романсы «Легенда» («Был у Христа-Младенца сад...) Плещеева– Чайковского, «Молитва» («О мой Творец! О Боже мой...») Плещеева– Рахманинова, «Молитва» («О Боже мой, восстанови...» Плещеева – Вас. С. Калинникова.

Молитва

Из Гете

О мой Творец! О Боже мой,

Взгляни на грешную меня:

Я мучусь, я больна душой,

Изрыта скорбью грудь моя.

О мой Творец! велик мой грех,

Я на земле преступней всех!

Кипела в нем младая кровь;

Была чиста его любовь;

Но он ее в груди своей

Таил так свято от людей.

Я знала все... О Боже мой,

Прости мне, грешной и больной.

Его я муки поняла;

Улыбкой, взором лишь одним

Я б исцелить его могла,

Но я не сжалилась над ним.

О мой Творец, велик мой грех,

Я на земле преступней всех!

Томился долго, долго он,

Печалью тяжкой удручен;

И умер, бедный, наконец...

О Боже мой, о мой Творец,

Ты тронься грешницы мольбой,

Взгляни, как я больна душой!

<1845>

Романс С. В. Рахманинова (1900).

В бурю

Комнату лампада

Кротко озаряла;

Мать, над колыбелью

Наклонясь, стояла.

А в саду сердито

Выла буря злая,

Над окном деревья

Темные качая.

И колючей веткой

Ель в стекло стучала,

Как стучит порою

Путник запоздалый.

Дождь шумел; раскаты

Слышалися грома;

И гремел, казалось,

Он над крышей дома.

На малютку сына

Нежно мать глядела;

Колыбель качая,

Тихо песню пела:

«Ах! уймись ты, буря!

Не шумите, ели!

Мой малютка дремлет

Сладко в колыбели.

Ты, гроза Господня,

Не буди ребенка;

Пронеситесь, тучи

Черные, сторонкой!

Бурь еще немало

Впереди, быть может,

И не раз забота

Сон его встревожит».

Спи, дитя, спокойно...

Вот гроза стихает;

Матери молитва

Сон твой охраняет.

Завтра, как проснешься

И откроешь глазки,

Снова встретишь солнце,

И любовь, и ласки!

<1872>

Романс П.И. Чайковского («Ах!Уймись ты, буря!..»).

Два слова

Перевод с польского

Над кладбищем, над могильными плитами

Солнышко весною всходит каждый год,

Каждый год пестреет мягкий луг цветами,

Птичка Божия так весело поет.

Голос Бога с каждою весною

Говорит природе: «Радуйся, живи;

Громы в небесах глубоко Я сокрою;

Пой любовь и знай, источник Я любви».

Над кладбищем, над могильными плитами

В тучи солнышко заходит каждый год,

И, с поблекшими от холода цветами

Расставаясь, птичка жалобно поет...

Слышит голос Бога каждый год природа:

«Плачь и сокрушайся... Смерть есть твой закон».

И гремит гроза, и воет непогода,

В мире тленье все, а вечность – только Он.

<1854>

Молитва

О Боже мой, восстанови

Мой падший дух, мой дух унылый;

Я жажду веры и любви,

Для новых битв я жажду силы.

Запуган мраком ночи я,

И в нем я ощупью блуждаю;

Ищу в светильник свой огня,

Но где обресть его, не знаю.

В изнеможенья скорбный час

Простри спасительные руки,

Да упадет завеса с глаз,

Да прочь идут сомненья муки.

Внезапным светом озарен,

От лжи мой ум да отрешится

И вместе с сердцем да стремится

Постигнуть истины закон.

Услышь, о Боже, голос мой!

Да возлюбив всем сердцем брата,

Во тьме затерянной тропой

Пойду я вновь – и без возврата!

1857

Романс Вас. С. Калинникова (1900).

* * *

Есть дни: ни злоба, ни любовь,

Ни жажда дел, ни к истине стремленье –

Ничто мне не волнует кровь;

И сердце спит, и ум в оцепененье.

Я остаюсь к призывам жизни глух;

Так холодно взираю, так безстрастно

На все, что некогда мой дух

Тревожило и мучило всечасно.

И ласка женская во мне

В те дни ответа даже не находит;

В бездействии, в позорном сне

Душевных сил за часом час проходит.

Мне страшно, страшно за себя;

Боюсь, чтоб сердце вовсе не остыло,

Чтоб не утратил чувства я,

Пока в крови огонь и в теле сила.

Годами я еще не стар...

О Боже, всех, кто жаждет искупленья,

Не дай, чтоб пеплом сердца жар

Засыпало мертвящее сомненье!

1857

Аvе Mаriа

Из Вальтера Скотта

Аvе Маriа! Пред Тобой

Чело с молитвой преклоняю,

К Тебе, Заступнице святой,

С утеса мрачного взываю.

Людской гонимые враждою,

Мы здесь приют себе нашли...

Тронись же скорбною мольбою

И мирный сон нам ниспошли!

Аvе Маriа! Ночь пришла.

Удручены мы тяжким горем,

И ложем служит нам скала

Над этим вечно бурным морем!

Взгляни на нас! Ты сновидений

Зловещих рой отгонишь прочь,

Прольешь нам в грудь успокоенье,

И быстро пронесется ночь...

Аvе Маriа! Не страшна

Нигде с Тобою злая сила...

Не Ты ли, благости полна,

Гонимых нас в скалах укрыла?

И в этот поздний час мольбою

К Тебе взываю я: внемли!

Будь нам охраною святою

И тихий сон нам ниспошли!

Дума

Перевод стихотворения Тараса Шевченко

Проходят дни, проходят ночи;

Прошло и лето; шелестит

Лист пожелтевший; гаснут очи;

Заснули думы; сердце спит...

Заснуло все... Не знаю я –

Живешь ли ты, душа моя?

Безстрастно я гляжу на свет,

И нету слез, и смеха нет!

И доля где моя? Судьбою,

Знать, не дано мне никакой...

Но если я благой не стою, –

Зачем не выпало хоть злой?

Не дай, о Боже, как во сне

Блуждать... остынуть сердцем мне.

Гнилой колодой на пути

Лежать меня не попусти.

Но жить мне дай, Творец небесный!

О, дай мне сердцем, сердцем жить!

Чтоб я хвалил Твой мир чудесный,

Чтоб я мог ближнего любить!

Страшна неволя, тяжко в ней!

На воле жить и спать – страшней!

Прожить ужасно без следа,

И смерть, и жизнь – одно тогда!

1858

Мольба

И к небу взор поднявши свой,

Они – исполнены печали –

Из глубины души больной,

Души измученной, взывали:

«У нас на подвиг нету сил!

Исходит сердце наше кровью,

Неравный бой нас истомил,

Взгляни, взгляни на нас с любовью!

С глаголом мира на устах

Мы шли навстречу наших братий;

Откуда ж их внезапный страх,

Откуда этот вопль проклятий?

Услышав нашу речь, они

Мечи хватали и каменья

И судьям в диком озлобленьи

Кричали бешено: «Распни!»

Ужель вражду и злобу мы

В сердцах людей воспламенили

Лишь тем, что больше зла и тьмы

Добро и свет мы возлюбили?

Что призывали богачей,

И сильных мира, и свободных

Не гнать от трапезы своей

Нагих, и сирых, и голодных?

И вот, отвержены людьми,

Изнемогли мы в долгой битве.

О Боже истины! вонми

Гонимых чад Твоих молитве!

Сердца озлобленных смягчи,

Открой слепым и спящим очи,

И пусть хоть бледные лучи

Блеснут в глубоком мраке ночи!»

1861

* * *

У вод вавилонских, печалью томимы,

В слезах мы сидели, тот день вспоминая,

Как враг разъяренный по стогнам Солима

Бежал, все мечу и огню предавая;

Как дочери наши рыдали! Оне

Рассеяны ныне в чужой стороне.

Свободные волны катились спокойно...

«Играйте и пойте», – враги нам сказали.

Нет, нет! Вавилона сыны недостойны,

Чтоб наши им песни святые звучали;

Рука да отсохнет у тех, кто врагам

На радость ударит хоть раз по струнам.

Повесили арфы свои мы на ивы:

Свободное нам завещал песнопенье

Солим, как его совершилось паденье;

Так пусть же те арфы висят молчаливы,

Вовек не сольете со звуками их,

Гонители наши, вы песен своих!

<1871>

К псалму 136 обращались многие русские и европейские поэты. Самый известный перевод в России был сделан в 1822 году Федором Глинкой, его строки «Рабы, влачащие оковы, // Высоких песен не поют!» стали крылатыми. Но Плещеев, как и некоторые другие поэты, использовал не сам псалом, а его переложение в «Еврейских песнях» Дж.Байрона.