Книга Песни Песней. Уолтер Зорн

Среди различных жанров библейской литературы Песнь Песней занимает особое положение. Уникальное, с точки зрения еврейского языка, название книги указывает на то, что перед нами – «величайшая из песен». Книга представляет собой поэму о любви, жанр, который довольно часто встречается в литературе Ближнего Востока в Египте, Месопотамии, древнем Шумере и Угарите (древней Финикии). По содержанию и по форме Песнь Песней более всего напоминает египетские поэмы о любви.

Из англоязычных богословов, пожалуй, только Михаил В. Фокс уделил самое пристальное внимание исследованию параллелей между египетскими поэмами о любви и Песни Песней.⁷²⁷ Египетские поэмы датируются девятнадцатой и двадцатой династиями (ок. 1305‒1150 до н.э.), то есть предваряют период правления Соломона (ок. 970‒930 до н.э.). Среди них различают четыре сборника поэм: Папирус Честера Битти 1, Папирус Харриса 500, Туринский Папирус и Песни о любви Кайро.

В отличие от месопотамских поэм о любви, египетские только вскользь упоминают о божествах. Похоже, что они были написаны лишь с целью мирских развлечений, не более того. А вот, что связывает их с библейской Песнью Песней: 1) они рассказывают об обычных молодых людях; 2) юноша и девушка томятся от любви; 3) девушка названа «сестрой», что вполне обычно для древней культуры; 4) юноша желает быть «привратником» у дверей; 5) в связи с любовными утехами часто упоминаются благовония и ароматы; 6) в диалогах девушка говорит чаще и больше, чем юноша, а в большинстве случаев мы слышим только монолог девушки; 7) оба стремятся преодолеть разделяющие их преграды; 8) картина пышного сада или поля чаще всего играет роль метафоры женской сексуальности; 9) дерево используется как поддержка для любовной игры и 10) иногда даются описания мужского и женского тела. Эти и другие сходства не оставляют сомнений в том, что египетские поэмы о любви в какой-то степени повлияли на создание Песни Песней. Но не стоит забывать и о различиях, которых, кстати, можно отыскать немало.

Вот некоторые из них. 1) Египетские песни – это не диалоги между влюбленными, а, скорее, индивидуальные песни любви, насыщенные антифональным пением; 2) юноша и девушка в египетских песнях обычно очень молоды; 3) иногда песнь исполняется только девушкой; 4) в Песне Песней не найти юношеских фантазий и клятв благодарности; 5) некоторые египетские поэмы рассказывают о жизни в публичном доме (Папирус Честара Битти I, группа С), о чем идет речь в Притчах 7, но не в Песне Песней; 6) по сравнению с Песнью Песней, в египетских поэмах мало мистики и мало проникновенной образности; 7) «юноша» и «девушка» египетских поэм неженаты, в то время как можно утверждать, что «союз» между мужчиной и женщиной, о котором идет речь в Песне Песней изображает семейное блаженство, а не сексуальные отношения неженатой пары. Этих различий достаточно, чтобы понять: Песня Песней – это не копия одной из египетских поэм о любви, хотя они и оказали определенное влияние на форму и содержание библейской книги.

Менее интересны, в контексте изучения Песни Песней, поэмы о любви, найденные среди артефактов древней месопотамской культуры. Хотя между этими произведениями и Песнью Песней мы вновь замечаем некоторую схожесть, «месопотамские поэмы почти всегда рассказывают о любовных связях богов и имеют, скорее, гимновую или литургическую окраску».⁷²⁸ Шумерские поэмы также повествуют о царях и их наложницах (гаремах) или о богини Инанне. Ближе всего к Песне Песней, пожалуй, будет стоять Послание Лудингиры к его матери (копия, датирована ок. 1800‒1600 гг. до н.э.). Технически это произведение нельзя назвать поэмой о любви, но оно содержит хвалу «матери», которая возможно олицетворяет богиню Инанну, а не реальную мать автора. Тем не менее, описание женщины очень похоже на wasf (описания внешности – араб.), которое мы читаем в Песне Песней (4:1‒7, 5:10‒16, 7:1‒6).

Рабин (см. Библиографию) предпринял попытку найти сходство между индийскими поэмами о любви и Песнью Песней. Он выделил три основных области сходства: 1) женщина – основной персонаж Песни Песней; 2) роль природы в поэтических сравнениях и ссылка на феномен роста и обновления как основу взаимоотношений влюбленных; и 3) основная тема речей женщины – томление, а не желание.⁷²⁹ Указанные сходства значительно слабее, в смысле влияния на автора Песни Песней, тех, что были рассмотрены при обсуждении египетских песен любви. А потому оценка, данная Тремпером Лонгманом вполне адекватна: «Мы не предполагаем, что части Песни Песней были напрямую заимствованы из подобных произведений других культур, но можно допустить, что о существовании поэм любви у других народов было известно, по крайней мере, элите, подобно тому, как были известны мудрые изречения других культур (3Цар.4:29‒34)».⁷³⁰ Любовь и секс универсальны, а потому не стоит удивляться сходству песен о любви, даже если они произошли из разных, окружающих Израиль, культур. Все эти песни помогли нам лучше понять некоторые метафоры, описывающие любовные отношения и сексуальные желания людей.

Масоретский текст книги (стандартный еврейский текст) хорошо проверен, и ученые не имеют к нему серьезных претензий. Не найдено также и серьезных расхождений между различными переводами этого текста. Если и есть какие-либо проблемы, то они скорее связаны с лаконичным поэтическим языком, с необычной лексикой обсуждаемой темы и жанром книги. В Кумране было найдено четыре рукописи, датированные периодом с 30 года до н.э. по 70 год н.э. Четвертая пещера хранила три из них, а шестая – четвертый, наименее важный. Безусловно, Песнь Песней была частью библейского канона задолго до начала христианской эры.

В разговоре об авторе Песни невозможно пройти мимо заголовка книги: «Песнь Песней, которая (принадлежит) Соломону». Вопреки высшей критике, этому заголовку следует уделить достаточное внимание, хотя его и трудно истолковать. Как и в случае с Псалмами, значение 7 (лэ) довольно сильно варьируется: 1) книга может быть написана Соломоном, что подразумевает авторство; 2) к Соломону, то есть посвящена Соломону; 3) о Соломоне, то есть указывать на главного героя книги; и 4) подобно Соломону, то есть в традиционном для Соломона литературном стиле. Ученые, которые на основе лингвинистических или других аргументов, датируют книгу поздними годами, обычно принимают второй или четвертый вариант перевода. Традиционный взгляд считает Соломона автором книги (первый вариант) а иногда и главным персонажем поэмы (третий вариант).

Помимо заголовка, имя Соломона встречается в книге шесть раз (1:4, 3:7,9,11, 8:11:12). Первый раз текст ссылается на «завесы Соломоновы». Один из вариантов чтения этой фразы: «завесы Салмы», что исключает какое-либо отношение к Соломону. Места 3:7,9 и 11 повествуют о Соломоне. «Смотрите, вот – одр Соломона» (стих 7), «Носильный одр сделал себе царь Соломон» (стих 9), и «Посмотрите, дщери Сионские, на царя Соломона в венце» (стих 11). Контекст подразумевает свадебную процессию царя Соломона (если понимать эти слова в буквальном смысле), или же метафорически рисует влюбленного мужчину. Текст ссылается на него как на ее «царя», приближающегося к ней, сидя на «носильном одре Соломона». Последний раз Соломон упоминается только в конце книги – 8:11,12. Любящая женщина говорит: «Виноградник был у Соломона в Ваал-Гамоне; он отдал этот виноградник сторожам; каждый должен был доставлять за плоды его тысячу сребреников. А мой виноградник у меня при себе. Тысяча пусть тебе, Соломон, а двести – стерегущим плоды его». Похоже на пародию против «тысячи» любовниц Соломона (3Цар.11:3). Женщина говорит, что ее «виноградник», то есть ее тело, принадлежит ей. Соломон может иметь «тысячу сребреников» (жен и наложниц?), но «мой возлюбленный» будет владеть только моим телом!

Подобные ссылки на Соломона и контекст этих ссылок, скорее, исключает Соломона из числа авторов книги, хотя бывает, что авторы на страницах своих произведений «обличают» себя. Песню также можно датировать X веком до н.э., поскольку «Фирца» и «Иерусалим» (6:4) употреблены как параллели к прилагательным «прекрасный» и «любезный». Фирца была разрушена царем Амврием (885‒874 гг. до н.э., 3Цар.16:23‒24). Других указателей, позволяющих датировать книгу, текст не предоставляет.

Иудейская традиция (Мидраш Рабах) приписывает все три книги Соломону: Песнь Песней (написана Соломоном в пору юности, до появления огромного гарема), Притчи (были написаны Соломоном в пору зрелости) и Экклезиаст (создана Соломоном в преклонные годы). Хотя эта традиция довольно сильна, сама идея авторства Соломона – надумана.

Возможно, лучшее, что следует сделать, так это – оставить вопрос об авторстве книги открытым. Книга вполне могла быть написана в ранние годы, во времена правления Соломона. Можно даже предположить, что и сам Соломон приложил руку к некоторым отрывкам из Песни Песней. Тем не менее, тематическая последовательность, единый стиль, сходный язык и хиастическая структура наводит на мысль об одном авторе для всей книги. Кем мог быть этот неведомый автор остается загадкой.

Хотя поначалу Песнь Песней понималась именно как поэма о любви между мужчиной и женщиной, уже с самых ранних времен стали появляться попытки толковать ее как аллегорию, рисующую наполненные любовью взаимоотношения между Богом Яхве и Израилем (иудейская трактовка) или взаимоотношения между Христом и Его Церковью / человеческой душою (как то делали христианские толкователи). Отсутствие каких-либо ограничений породило множество диковинных толкований, с помощью которых пытались описывать все без исключения слова и фразы Песни.⁷³¹ В ранние годы римско-католическая церковь стремилась подавить любые здравые взгляды на секс и пыталась превознести безбрачие священства, что выразилось в преобладании аллегорической подхода к толкованию книги. Тот же самый подход используется и нами, когда мы поем хвалебные гимны, обращенные ко Христу: «нарцисс Саронский, лилия долин» (2:1) или «знамя его надо мною – любовь» (2:46).

Последние два века ученые практически полностью отказались от аллегорического толкования книги. Изучение поэм о любви, которые существовали в те годы в культурах Египта и Месопотамии, помогло вновь взглянуть на Песнь Песней более реалистично и буквально. Но даже этот подход не совсем однозначен и имеет свои разночтения. Во-первых, существует толкование, сторонники которого считают, что в повествовании книги участвуют три героя. Те, кто придерживаются этого подхода, считают, что книга – это драма, рассказывающая о любви молодой девушки к пастушку. Стремясь к своему возлюбленному, она сопротивляется «попыткам» царя Соломона покорить ее сердце и ввести ее гарем. Другие же представляют женщину, которая уже находится в гареме и пытается сбежать оттуда к своему возлюбленному пастуху. Соломон же препятствует осуществлению ее планов. Немногие придерживаются этого подхода, поскольку он позволяет себе много вольностей в толковании деталей. При таком чтении эйзегеза преобладает над экзегезой.

Франц Делитч (1813‒1890) был твердо уверен, что книга рассказывает лишь о двух героях. Он видел в этой песни обращение Соломона к своей единственной настоящей возлюбленной. (Очевидно, что такое могло иметь место задолго до создания гарема!). Гоулдер считает, что Песнь Песней это трактат, выступающий против расизма, поскольку, по его мнению, речь здесь идет о браке Соломона и арабской принцессы. Все перечисленные толкования имеют свои минусы, ибо каждое из них добавляет к тексту детали, которых там нет. Такие подходы мало чем отличаются от простой аллегории.

Современные толкователи пытаются «переосмыслить» Песнь Песней, видя в ней отголоски языческих гимнов к богиням плодородия. Такой подход не получил серьезной огласки, благодаря твердой критике со стороны X. Роули. Другие утверждают, что Песнь Песней – это древний израильский epithalamium – серия песен, которые следует петь во время брачной церемонии. Этот подход впервые появился в XIX веке в Сирии, но сегодня он не оказывает какое-либо влияние на ученый мир. Марвин Поуп предложил «погребальное» происхождение песни, частично из-за упоминания «смерти» в тексте книги. Его теория вообще не имеет сторонников, и даже сам Поуп не пошел дальше своего первоначального предложения. Пример «феминистского чтения» Песни Песней можно найти в книге Кери Эллен Уолш «Утонченное желание».⁷³² Хотя ее работа хорошо объясняет многие метафоры, встречающиеся в тексте Песни Песней, тем не менее, следует признать, что ее книга скорее отвечает на запросы современного читателя, чем толкует библейский текст. Книгу стоит прочитать, хотя комментариями, в прямом смысле этого слова, ее назвать трудно.

Многие ученые не видят в Песни Песней четко выраженную структурную композицию. Они считают ее антологией стихотворений о любви, собранных вместе без какой-либо драматической идеи или призыва. Каждую песню при этом следует петь или читать отдельно, а затем переходить к следующей. Другие же исследователи утверждают, что книга имеет «макроструктуру». Двейн Гаррет предложил интересную структуру тем, кто хотел бы видеть в Песни Песней завершенную композицию. Он пишет: «Я считаю, что Песнь Песней – единое произведение с хиастической структурой, состоящей из тринадцати отдельных песен или конто, написанной для двух солистов (мужская и женская партии) и хора».⁷³³ Так выглядит хиастическая структура, предложенная Гарретом:

Заголовок (1:1)

А I. Хор и сопрано: введение (1:2‒4)

В II.Сопрано: обучение девицы I (1:5‒6)

С III. Сопрано и хор: поиск возлюбленного (1:7‒8)

D IV. Тенор, хор и сопрано: первая песня о взаимной любви (1:9‒2:7)

Е V. Сопрано и тенор: приглашение к уходу (2:8‒17)

F VI. Три песни о брачной ночи (3:1‒5, 3:6‒11, 4:1‒15)

Fa а. Сопрано: тревога невесты (3:1‒5)

Fb b. Хор: невеста приходит к жениху (3:6‒11)

Fc с. Тенор: безупречная невеста I (4:1‒15)

G VII. Сопрано, тенор и хор: половой акт (4:16‒5:1)

F» VIII. Три песни о брачной ночи (5:2‒16, 6:1‒3, 6:4‒10)

Fá а. Сопрано, тенор и хор: боль невесты (5:2‒8)

Fb» b.Xop и сопрано: невеста будит жениха (5:9‒6:3)

Fc» с. Тенор и хор: безупречная невеста II (6:4‒10)

Е́ IX. Сопрано, хор и тенор: прощание с девичеством (6:11‒13)

D» X. Тенор и сопрано: вторая песня о взаимной любви (7:1‒8:4)

С XI. Хор и сопрано: утверждение возлюбленного (8:5‒7)

В» XII. Хор и сопрано: обучение девицы II (8:8‒12)

А́ XIII. Тенор, хор и сопрано: прощание (8:13‒14)

Основанием для создания этой хиастической структуры послужили два факта: 1) поэма состоит из четырехсот строк и 2) стих 4:16 начинается в двухсотой строке. Таким образом, «центр» поэмы – это «драматическая зарисовка полового единения» мужчины и женщины, которых Гаррет называет «тенором» и «сопрано». «Хор» представляет собой «дщерей Иерусалима». Таким образом, песнь толкуется именно как песнь, а не драма.

Пожалуй, что лучше всего не отходить от оригинального предназначения Песни Песней и считать ее поэмой о любви, повествующей о любви между женщиной и мужчиной. По крайней мере, это «первое впечатление» от текста. Тремпср Лонгман объясняет: «Песнь – это собрание поэм о любви, своего рода эротическая псалтирь».⁷³⁴ По мнению Эллен Уолша: «Песнь изначально была книгой о страстной любви и сексуальном влечении мужчины и женщины».⁷³⁵ Приведенная выше структура соответствует этому жанру книги. Все остальные толкования оказались, в лучшем случае, несостоятельны, особенно те, что видели в книге аллегорию. Но и стремление увидеть в книге «драму» следует принимать с осторожностью. Чтение Песни как поэмы о любви заставляет задуматься о методах создания поэмы в рамках этого жанра. Как строки поэмы составляют поэтические строфы? Как метафоры и образы передают смысл? Как далеко зашли древние культуры, в особенности эта песнь, в описании желания, страсти и описании любовных утех? Эти и многие другие вопросы следует задавать, изучая текст Песни.

То, что Песнь Песней помещена в канон Библии, не должно смущать читателя. Любовь и секс были предусмотрены Богом с самого создания человека: «Мужчину и женщину сотворил» (Быт.1:27с). Затем Бог благословил их и сказал им: «Будьте плодовиты и многочисленны» (Быт.1:28а). Естественное желание любви между мужчиной и женщиной – это дар Божий. И продолжение рода – лишь часть этого дара. Секс – один из способов выражения глубокой привязанности, особенно если он сопровождается предварительными ласками, о которых рассказывает Песнь Песней. Книга подчеркивает эмоциональную, а не механическую, сторону любви, и потому не может быть зачислена в разряд порнографических.

Кроме сексуальной близости, песнь рассказывает о взаимности любви: «Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему» (2:16, ср. 6:3). Любовь приносится в дар исключительно одному возлюбленному: «Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность» (8:6а). Еврейская концепция любви всегда связана с браком. Идеалом всегда считалась семейная пара, где любовь между мужчиной и женщиной была неотделима от брака (Быт.2:24‒25).

Нарушение брачных отношений, построенных на соглашении о любви ― образ, с помощью которого пророки часто объясняли нарушение завета Израиля с Богом, которое возникало при поклонении другим богам или при совершении личного или социального греха, нарушающего законы Божьи (Ос.2:2, 3:1‒3, 4:1‒3; Иер.2:13,20‒22, 5:7‒9; и т.д.).

Джеймс Смит учил тому, что Песнь выступает против двух ложных представлений: 1) аскетизма, запрещающего секс, и 2) похоти, позволяющей секс без ограничений.⁷³⁶ Эта истина бросает вызов и церкви и обществу. «Если церковь стремиться наложить табу на секс и даже на человеческие чувства, то общество, в большинстве своем, поклоняется сексу как идолу».⁷³⁷

Песнь Песней учит нас правильному отношению к сексу, который хорош и прекрасен, но должен занимать отведенное ему место в жизни. Хотя человеческая любовь «крепка как смерть» (8:66), нам следует подчинить себя Тому, кто сильнее смерти – Господу! Когда же двое влюбленных в святом семейном союзе посвящают себя Богу и друг другу, их жизнь может превратиться в «оазис рая на земле». Бог сотворил нас для этих небесных блаженств, и если мы упускаем их, то только по своей вине.