Вопрос 131. О честолюбии

Далее мы должны исследовать честолюбие, под каковым заглавием наличествует два пункта:

1) является ли оно грехом;

2) противостоит ли оно величавости со стороны избыточности.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что честолюбие не является грехом. В самом деле, честолюбие означает желание чести. Но сама по себе честь является благом, причём наибольшим из внешних благ, по каковой причине не заботящихся о чести принято порицать. Следовательно, честолюбие не является грехом и даже заслуживает похвалы в той мере, в какой похвально желание блага.

Возражение 2. Далее, любой может безо всякого греха желать того, что приличествует ему как награда. Но честь, по словам философа, является наградой за добродетель¹⁰⁹. Следовательно, честолюбие не является грехом.

Возражение 3. Далее, то, что воодушевляет человека на совершение добрых дел и отваживает от совершения злых, не является грехом. Но честь побуждает людей делать благо и избегать зла; так, философ говорит, что «мужественными людьми считаются те, у которых трусов бесчестят, а мужественных почитают»¹¹⁰, а Туллий говорит, что «науки и искусства питает честь». Следовательно, честолюбие не является грехом.

Этому противоречит сказанное [в Писании] о том, что любовь «не честолюбива, не ищет своего»¹¹¹ (1Кор. 13:5). Но всё, что противно любви, суть грех. Следовательно, честолюбие является грехом.

Отвечаю: как уже было сказано (103, 1), честь означает почтение, оказываемое человеку в удостоверение его превосходства. Затем, в отношении человеческой чести до́лжно принимать во внимание две вещи. Первой является та, что сообщающим человеку превосходство над другими он обладает не благодаря себе, но оно, если так можно выразиться, присутствует в нём божественно, и потому с этой точки зрения честь по преимуществу приличествует не ему, а Богу. Второй вещью, которую не следует упускать из виду, является та, что Бог предоставляет человеку превосходство для того, чтобы тот мог приносить пользу другим, и потому человеку должно нравиться то, что другие удостоверяют его превосходство, только в той мере, в какой это даёт ему возможность приносить пользу другим.

Таким образом, желание чести может быть неупорядоченным трояко. Во-первых, когда человек желает признания превосходства, которого у него нет, то есть желает большей чести, чем он заслуживает. Во-вторых, когда человек желает, чтобы честь усваивалась только ему без отнесения её к Богу. В-третьих, когда желание человека довольствуется самой честью без определения её к пользе других. И коль скоро честолюбие означает неупорядоченное желание чести, то очевидно, что оно всегда является грехом.

Ответ на возражение 1. Желание блага до́лжно сообразовывать с разумом, нарушение же этого правила есть грех. Таким образом, желание чести, которое не соответствует порядку разума, греховно, и те, которые не заботятся о чести, сообразованной с разумом, который предписывает избегать того, что противно чести, заслуживают порицания.

Ответ на возражение 2. Со стороны добродетельного честь не является наградой за добродетель в том смысле, что он не стремится к ней как к своей награде, поскольку наградой, к которой он стремится, является цель добродетели, а именно блаженство. О чести же говорят как о награде за добродетель со стороны других, поскольку самое большее, что они могут предложить в качестве награды за добродетель, является честь, каковая честь обладает величием лишь постольку, поскольку она свидетельствует о добродетели. Отсюда понятно, что она, как сказано в четвёртой [книге] «Этики», не является достаточной наградой¹¹².

Ответ на возражение 3. Подобно тому, как желание чести, если в нём соблюдается должная мера, побуждает некоторых делать добро и отвращаться от делания зла, точно так же её неупорядоченное желание может подвигнуть человека на совершение множества дурных поступков, как когда человеку всё равно, какие средства использовать для получения чести. Поэтому Саллюстий говорит, что «чести одинаково желают и человек добрый, и негодный; но первый», то есть добрый, «идёт к этому прямым путём», тогда как «последний», то есть негодный, «не владея добрыми искусствами, прибегает к хитрости и обману». Впрочем, и тех, кто делает добро и избегает зла исключительно ради чести, нельзя назвать добродетельными; так, по словам философа, тех, кто совершает мужественные поступки ради чести, нельзя назвать поистине мужественными¹¹³.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что честолюбие не противостоит величавости со стороны избыточности. В самом деле, у одного среднего есть только один противный ему с одной стороны предел. Но мы уже показали (130, 2), что со стороны избыточности величавости противостоит превознесение. Следовательно, честолюбие не противостоит ей со стороны избыточности.

Возражение 2. Далее, величавость связана с почестями, тогда как честолюбие, похоже, связано с высоким положением, в связи с чем читаем, что «священноначалия честолюбиво искал Иасон»¹¹⁴ (2Мак. 4:7). Следовательно, честолюбие не противостоит величавости.

Возражение 3. Далее, честолюбие, похоже, связано с показной пышностью; так, [в Писании] сказано, что «Агриппа и Вереника... с великою пышностью (ambitione) вошли в судебную палату»¹¹⁵ (Деян. 25:23); и ещё, что когда Аса умер, для него сожгли «благовония и различные искусственные масти» с великой пышностью (ambitione)¹¹⁶ (2Пар. 16:14). Но величавость не связана с показной пышностью. Следовательно, честолюбие не противостоит величавости.

Этому противоречит сказанное Туллием о том, что «чем более человек выходит за пределы величавости, тем более он желает единолично властвовать над другими». Но это связано с честолюбием. Следовательно, честолюбие указывает на избыточность величавости.

Отвечаю: как уже было сказано (1), честолюбие означает неупорядоченную любовь к чести. Затем, величавость связана с почётом и использует его надлежащим образом. Отсюда очевидно, что честолюбие противостоит величавости как неупорядоченное – тому, что хорошо упорядочено.

Ответ на возражение 1. Величавость связана с двумя вещами. С одной она связана как со своею целью, и это – некое адекватное способности величавого великое деяние, которое он пытается совершить. В указанном отношении величавости со стороны избыточности противостоит превознесение, поскольку превозносящийся пытается совершить то великое, которое не адекватно его способности. Второй вещью, с которой величавость связана как со своей материей, является честь, которую она использует надлежащим образом, и в этом отношении величавости со стороны избыточности противостоит честолюбие. Ведь нет ничего невозможного в том, чтобы одно среднее было превышено в разных отношениях.

Ответ на возражение 2. Занимающим высокое положение честь приличествует в силу некоторого превосходства их состояния, и потому неупорядоченное желание высокого положения связано с честолюбием. Но если человек обладает неупорядоченным желанием высокого положения не ради чести, а ради правильного использования высокого положения, превышающего его способность, то он является не честолюбцем, а превозносящимся.

Ответ на возражение 3. Сама торжественность оказания внешних почестей является своего рода честью, поскольку именно так обыкновенно и выявляется честь. На это указывает Иаков, когда говорит: «Если в собрание ваше войдёт человек с золотым перстнем, в богатой одежде... и вы... скажете ему: “Тебе хорошо сесть здесь”» и т. д. (Иак. 2:2–3). Поэтому честолюбие связано с оказанием внешних почестей только в той мере, в какой оно является своего рода честью.