Вопрос 185. О том, что относится к епископскому состоянию

Далее нам надлежит исследовать то, что относится к епископскому состоянию. Под этим заглавием наличествует восемь пунктов:

1) достойно ли желать епископского служения;

2) достойно ли категорически отказываться от епископского служения;

3) до́лжно ли избирать для епископского служения наилучшего;

4) может ли епископ перейти в монашеское состояние;

5) вправе ли он отказаться от своих субъектов по телесной причине;

6) может ли он обладать чем-либо своим;

7) совершает ли он смертный грех, не распределяя церковные блага между бедными;

8) обязаны ли назначенные на епископское служение монахи соблюдать монашеские обеты.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что желать епископского служения достойно. Ведь сказал же апостол: «Если кто епископства желает – доброго дела желает» (1Тим. 3:1). Но желание доброго дела достойно и заслуживает похвалы. Следовательно, желать епископского служения достойно и даже похвально.

Возражение 2. Далее, как мы уже показали (184, 7), епископское состояние совершенней монашеского. Но желание войти в монашеское состояние заслуживает похвалы. Следовательно, желание быть произведённым в епископское состояние тоже заслуживает похвалы.

Возражение 3. Далее, [в Писании] сказано: «Кто удерживает у себя хлеб – того клянёт народ, а на голове продающего – благословение» (Прит. 11:26). Таким образом, если бы тот, кто образом своей жизни и знанием подготовлен к епископскому служению, стал уклоняться от епископского состояния, то он удерживал бы свой духовный хлеб, тогда как по принятии епископского служения он вступил бы в состояние распределителя духовного хлеба.

Следовательно, желание епископского состояния представляется достойным похвалы, а отказ от него – предосудительным.

Возражение 4. Кроме того, приведённые в Священном Писании деяния святых предложены нам в качестве образца, согласно сказанному [в Писании]: «Всё, что писано было прежде, написано нам в наставление» (Рим. 15:4). Затем, мы читаем о том, что Исайя предложил себя для проповеднического служения (Ис. 6:8), которое по преимуществу принадлежит епископам. Следовательно, похоже, что желание епископского служения достойно похвалы.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Высшего места, без которого невозможно управление народом, хотя бы на него вступали и занимали его как следует, добиваться, однако же, неприлично»⁸³⁶.

Отвечаю: в епископском служении можно усматривать три вещи. Первая есть главная и совершительная, а именно епископские труды, которые определены к благу ближнего, согласно сказанному [в Писании]: «Паси овец моих!» (Ин. 21:17). Другой является высота положения, поскольку епископ поставлен над остальными, согласно сказанному [в Писании]: «Верный и благоразумный раб, которого господин его поставил над слугами своими» (Мф. 24:45). Третья есть то, что из этого следует, а именно уважение, почитание и достаточная обеспеченность церковными владениями и доходами, согласно сказанному [в Писании]: «Достойно начальствующим пресвитерам до́лжно оказывать сугубую честь» (1Тим. 5:17). Так вот, очевидно, что желать епископского служения ради этих прилагаемых благ порочно и связано с жадностью или тщеславием. В связи с этим Господь говорит о фарисеях, что они «любят предвозлежания на пиршествах, и председания в синагогах, и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: “Учитель!”» (Мф. 23:6–7). Что касается второго, а именно высоты положения, то желание епископского служения ради него – это превознесение. А между тем Господь порицал Своих учеников за то, что они ищут первенства, сказав им: «Вы знаете, что князья народов господствуют над ними» (Мф. 20:25). Златоуст, комментируя эти слова, говорит: «Так Он показал, что желать первенства свойственно только язычникам. Таким образом, Он поражает их в самой глубине сердечной, стыдя сравнением с язычниками их превозносящийся дух»⁸³⁷.

С другой стороны, желание потрудиться во благо ближнему само по себе добродетельно и заслуживает похвалы. Однако коль скоро оно рассматривается в связи с епископскими трудами, с которыми сопряжено высокое положение, то, похоже, при отсутствии какой-либо очевидной и неотложной причины желание человека быть поставленным над другими ради того, чтобы делать для них что-то доброе, является превознесением. В связи с этим Григорий [в «Пастырском правиле"] говорит, что «похвально было желать епископства тогда, когда с ним соединялась и явная опасность». Поэтому было нелегко найти желающего возложить на себя такое бремя, а само это желание свидетельствовало о божественно вдохновенном усердии любви, согласно сказанному Григорием о том, что «Исайя, желая своей деятельной жизнью содействовать спасению ближних, похвально изъявил желание принять служение проповедника».

Впрочем, любой безо всякого превознесения может желать такого рода делания, случись ему пребывать в этом служении или быть достойным его исполнения, но так, чтобы объектом его желания было доброе дело без первенства в чести. Поэтому Златоуст говорит: «Хорошо желать доброго дела, но желать быть первым в чести – тщеславно. Получит первенство тот, кто его избегает, а кто стремится к нему, тот будет унижен».

Ответ на возражение 1. Как говорит Григорий [в «Пастырском правиле"], «апостол говорил так в то ещё время, когда каждый предстоятель Церкви первый делался жертвой мучителей», и потому если что и желалось в епископском служении, так это добрые дела. В связи с этим Августин говорит, что когда апостол сказал: «Если кто епископства желает – доброго дела желает», то этим «хотел пояснить, что епископство – это название дела, а не чести. [Слово это греческое и смысл его таков, что поставленный над чем-нибудь надзирает за тем, над чем поставлен, имея о нём попечение.] Ибо [“epi” значит “super”, a] “skopos” – “intentio”, так что мы можем, если захотим, выразить [греческое слово] “episkopein” латинским словом “superintendere» (надзиратель), чтобы дать понять, что тот не епископ, кто предпочитает начальствовать, а не приносить пользу». А несколько выше он замечает, что «в нашей деятельности мы должны любить не почёт или власть в нынешней жизни (ибо всё суетно под солнцем), а само дело, которое делается порою посредством почёта и власти»⁸³⁸. Впрочем, по словам Григория, «похвалив это желание (а именно доброго дела), он тотчас же представляет и опасную его сторону, присовокупляя вслед за тем к своим словам и следующие: “Епископ должен быть непорочен”. Он как бы говорит: “Я хвалю ваше желание, но сперва узнайте то, чего вы желаете”».

Ответ на возражение 2. Есть две причины, по которым не до́лжно приравнивать монашеское состояние к епископскому. Во-первых, та, что необходимым условием епископского состояния является совершенство жизни, что явствует из того, что Господь, прежде чем доверить Петру пастырское служение, спросил, любит ли он Его больше, чем другие. Однако совершенство не является необходимым условием монашеского состояния, которое есть не что иное, как путь к совершенству. Поэтому Господь сказал не: «Если ты совершенен, пойди, продай имение твоё», а: «Если хочешь быть совершенным» (Мф. 19:21). Это различие связано с тем, что, согласно Дионисию, совершенство принадлежит епископу деятельно как «совершителю», а монаху – страдательно как «усовершаемому»⁸³⁹, поскольку совершенным нужно быть для того, чтобы возводить к совершенству других, а не для того, чтобы достичь его самому. Но полагать себя совершенным – значит превозноситься, тогда как в стремлении к совершенству никакого превознесения нет. Во-вторых, та, что вступающий в монашеское состояние ради духовного преуспевания по собственной воле подчиняет себя другим, что дозволено делать каждому. Поэтому Августин говорит: «Ревностное стремление к познанию истины не воспрещается никому; это похвальная сторона покоя от дел житейских»⁸⁴⁰. С другой стороны, вступающий в епископское состояние возвышается для надзора за другими, а к такому возвышению никто стремиться не должен, согласно сказанному [в Писании]: «Никто сам собою не приемлет этой чести – но призываемый Богом» (Евр. 5:4); и Златоуст говорит: «Желать первенства в Церкви никак не праведно и не полезно. Ибо, какой мудрец станет по собственному почину подвергать себя такому порабощению и опасности, как держать ответ перед всей Церковью? Разве что тот, кто не боится суда Божия и по-мирски злоупотребляет своей духовной властью, используя её в мирских целях».

Ответ на возражение 3. Распределение духовного хлеба должно происходить не произвольно, а, во-первых, по определению и расположению Бога и, во-вторых, по устроению высших прелатов, от лица которых сказано: «Каждый должен разуметь нас, как служителей Христовых и домостроителей тайн Божиих» (1Кор. 4:1). Поэтому человек не считается удерживающим духовный хлеб, если он избегает управлять или исправлять других, не будучи на это уполномоченным ни обязанностью своего служения, ни предписанием начальствующих, но таковым можно полагать только того, кто пренебрегает распределением, когда должен распределять в силу своего служения, или же когда он упорно отказывается принимать возлагаемое на него служение. В связи с этим Августин говорит: «Святого покоя ищет любовь к истине; общественные обязанности принимает на себя неизбежный долг любви. Если никто этого бремени не налагает, следует пользоваться досугом для познания и созерцания истины; если же его налагают, его следует принять по неизбежному долгу любви»⁸⁴¹.

Ответ на возражение 4. Как говорит Григорий, «Исайя, который вызвался сам, предварительно был очищен “горящим углем с жертвенника”. Этим внушается то, что неочищенный не должен приступать к пастырскому служению. Но так как всякому очень трудно знать о себе, чист ли он, то безопаснее уклоняться от проповедования».

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человек вправе наотрез отказаться от возведения в епископский сан. Так, Григорий говорит, что «Исайя, желая своей деятельной жизнью содействовать спасению ближних, тотчас изъявил желание принять служение проповедника, а Иеремия, стараясь через созерцательную жизнь более утвердиться в любви к Богу, хотел было от этого уклониться». Но в том, что человек не желает отказываться от лучшего, чтобы утвердиться в не столь хорошем, нет никакого греха. И коль скоро, как мы уже показали (25, 1; 26, 2; 182, 1), любовь к Богу превосходней любви к ближнему и созерцательная жизнь предпочтительней жизни деятельной, то дело представляется так, что человек, наотрез отказываясь от епископского служения, не совершает греха.

Возражение 2. Далее, как говорит Григорий, «всякому очень трудно знать о себе, чист ли он. А между тем неочищенный не должен приступать к пастырскому служению». Следовательно, человек не должен принимать епископское служение, как бы настойчиво его не просили, если он ощущает себя неочищенным.

Возражение 3. Далее, у Иеронима замечено, что «о блаженном Марке говорят, будто бы он, обретши веру, отсёк себе большой палец, дабы не быть принятым в священство». И точно так же некоторые приносят обет никогда не становиться епископом. Но установление препятствия к чему-либо равнозначно отказу от него. Следовательно, похоже, что можно наотрез отказаться от епископского служения и при этом не согрешить.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Если Матерь-Церковь потребует от тебя служения, то не ухватывайся за него с жадным тщеславием, но и не отказывайся с рабствующей праздностью»; и далее добавляет: «Никоим образом не предпочитай своё удобство церковным нуждам, ибо если добрые люди не будут желать помогать ей в её трудах, то тщетно и вопрошать, для чего она нас породила».

Отвечаю: в принятии епископского служения до́лжно усматривать две вещи: во-первых, что человеку прилично желать по собственной воле; во-вторых, что человеку прилично делать по воле другого. Что касается его собственный воли, то человеку прилично уделять основное внимание своему духовному благополучию, тогда как присматривать за духовным благополучием других ему, как уже было сказано (1), прилично по предписанию какого-то другого начальствующего лица. Таким образом, не только стремление человека быть назначенным управлять другими свидетельствует о неупорядоченности воли, но и его категорический отказ от вышеуказанного служения, связанного с управлением, вопреки предписанию того, кто над ним поставлен, и так это по двум причинам.

Во-первых, потому, что это противно любви к ближнему, ради блага которого человеку надлежит трудиться сообразно времени и месту, в связи с чем Августин говорит, что «общественные обязанности принимает на себя неизбежный долг любви»⁸⁴². Во-вторых, потому, что это противно смирению, посредством которого человек покоряется предписаниям начальствующих, в связи с чем Григорий говорит, что «истинно смиренный человек покоряется всем распоряжениям Божиим и чужд всякого сопротивления божественной воле».

Ответ на возражение 1. Хотя в простом и абсолютном смысле слова созерцательная жизнь превосходнее деятельной, и любовь к Богу лучше любви к ближнему, тем не менее, с другой стороны, благо многих предпочтительней блага одного. Поэтому Августин в вышеприведённом отрывке говорит: «Не предпочитай своё удобство церковным нуждам», тем более что принятие человеком на себя пастырского попечения об овцах Христовых связано с любовью к Богу. В связи с этим Августин, комментируя слова [из евангелия от] Иоанна: «Паси овец моих!» (Ин. 21:17), говорит: «Пасти стадо Господне есть дело любви, отмеченное печатью страха отречься от Пастыря».

Кроме того, прелаты не настолько погружены в деятельную жизнь, чтобы совсем отказаться от созерцательной, по каковой причине Августин говорит, что и по наложении бремени пастырского служения «не нужно отказываться от удовольствия, доставляемого истиной»⁸⁴³, каковое удовольствие возникает при созерцании.

Ответ на возражение 2. Как явствует из ранее сказанного (104, 5), никто не обязан повиноваться своему начальнику в том случае, когда тот предписывает делать что-либо незаконное. Поэтому иногда случается так, что тот, кого назначают на служение прелата, знает о себе нечто такое, что не дозволяет ему принять прелатство. В некоторых случаях это препятствие может быть устранено самим назначаемым на пастырское попечительство человеком; так, например, имея намерение грешить, он может от него отказаться, и потому такая причина не освобождает его от обязанности повиноваться назначающему его начальству. В других же случаях сам он не может устранить то препятствие, которое делает его пастырское служение незаконным, но это может сделать назначающий его прелат, как, например, когда он обмирщён или отлучён. В таком случае он должен сообщить о своём изъяне назначающему его прелату, и если последний сочтёт нужным устранить препятствие, то он обязан повиноваться ему со всем смирением. Поэтому когда Моисей сказал: «О, Господи, человек я – не речистый, и таков был и вчера, и третьего дня» (Исх. 4:10), Господь отвечал ему: «Я буду при устах твоих, и научу тебя, что тебе говорить» (Исх. 4:12). Но иной раз бывает и так, что препятствие не может быть устранено ни назначаемым, ни назначающим, как, например, когда архиепископ не может освободить его от обмирщённости, и потому субъект как обмирщённый не обязан повиноваться ему в принятии епископства или священного чина.

Ответ на возражение 3. Само по себе принятие епископского служения не является необходимым для спасения, но оно становится таковым в том случае, если оно предписано начальствующими. Поэтому до появления этого предписания человек вправе препятствовать необходимым в указанном смысле для спасения вещам, иначе следовало бы признать незаконным повторный брак, который препятствует принятию епископства или священного чина. Однако если речь идёт о [просто] необходимых для спасения вещах, то тогда [подобные действия] незаконны. Таким образом, блаженный Марк, отсекши свой палец, не нарушил предписания, тем более что, возможно, он сделал это по наущению Святого Духа, без чего никто не вправе себя увечить. Если человек даёт обет не принимать епископского служения, имея при этом в виду обязать себя им не принимать его даже наперекор воле поставленного над ним прелата, то этот его обет незаконен, но если он имеет в виду обязать себя только не стремиться к епископскому служению и не принимать его иначе, как только в случае крайней необходимости, то тогда его обет законен, поскольку он даёт обет делать то, что человеку делать прилично.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что назначаемый на епископское служение должен быть лучше других. В самом деле, Господь, собираясь поручить пастырское служение Петру, спросил, любит ли он Его больше, чем другие. Но человек тем лучше, чем больше он любит Бога. Следовательно, похоже, что не до́лжно назначать на епископское служение того, кто не лучше других.

Возражение 2. Далее, папа Симмах говорит: «Немного сто́ит тот, кто, саном превосходя других, не превосходит их ни в знании, ни в святости». Но тот, кто превосходит других в знании и святости, является лучшим. Следовательно, не до́лжно назначать человека на епископское служение, если он не лучше других.

Возражение 3. Далее, в каждом роде низшее управляется высшим, поскольку, по словам Августина, телесное управляется духовным и низшие тела – высшими⁸⁴⁴. Но епископ назначается для управления другими. Следовательно, он должен быть лучше других.

Этому противоречит сказанное в «Декреталиях» о том, что «достаточно избрать доброго человека, но не обязательно, чтобы он был лучшим».

Отвечаю: при назначении человека на епископское служение одно должно приниматься во внимание со стороны назначаемого и ещё одно – со стороны назначающего. Так, со стороны назначающего – по выбору либо предписанию – необходимо, чтобы он предпочёл того, кто будет верным распорядителем божественных тайн, которые должны распределяться во благо Церкви, согласно сказанному [в Писании]: «Старайтесь обогатиться ими к назиданию Церкви» (1Кор. 14:12), а божественные тайны не сообщаются людям ради их собственной награды, которую они чают обрести в жизни грядущей. Поэтому тот, кому поручено избрать или назначить епископа, обязан предпочесть не просто лучшего, то есть [лучшего] в смысле любви, а лучшего для управления Церковью, а именно того, кто может лучше назидать и защищать Церковь и мирно управлять ею. Поэтому Иероним, комментируя слова из [«Послания к Титу»] (Тит. 1:5), говорит в отношении некоторых, что «иные стремятся восставить столпами Церкви не тех, о ком они знают, что они для Церкви полезны, а тех, кого больше любят, или тех, кто обольстил и растлил их своим подобострастием, или тех, о ком походатайствовал кто-то из власть предержащих либо – что может быть хуже – содействовал его успеху посредством преподнесённых клиру даров».

Но всё вышеперечисленное есть не что иное, как лицеприятие, которое в подобных вопросах является тяжким грехом. Поэтому глосса Августина на слова [Писания]: «Братия мои! Имейте веру... не взирая на лица» (Иак. 2:1), говорит: «Если это упомянутое здесь различие в стоянии и сидении связано с церковным почтением, то его нельзя не считать тяжким грехом тех, кому надлежит “иметь веру в Господа славы, не взирая на лица”. Ибо разве не заслуживает наказания тот, кто предоставляет почётное место в церкви богачу, презирая бедняка, возможно, более наставленного и святого?».

Со стороны назначаемого не требуется, чтобы он почитал себя лучшим других, поскольку это было бы гордостью и превознесением, но вполне достаточно, чтобы он не знал за собой ничего такого, что не позволяло бы ему принять служения прелата. Поэтому хотя Господь спросил Петра, любит ли он Его больше, чем другие, тот в своём ответе не поставил себя выше других, а просто сказал, что любит Христа.

Ответ на возражение 1. Господь знал, что по Его собственному дару Пётр был в других отношениях пригоден для управления Церковью. Поэтому Он, спросив его о превосходстве его любви, тем самым показал нам, что когда мы находим человека, пригодного для управления Церковью в других отношениях, нам следует присмотреться к превосходству его любви к Богу.

Ответ на возражение 2. Это утверждение относится к делам того, кто наделён властью, и потому должен стремиться к тому, чтобы превзойти других и в знании, и в святости. Поэтому Григорий говорит, что «дела прелата должны превосходить дела других людей настолько, насколько жизнь пастыря превосходит жизнь его стада». Но его не следует обвинять или считать ничего не стоящим, если он не был превосходней других до своего возвышения к прелатству.

Ответ на возражение 3. Как сказано [в Писании], «дары различны... и служения... и действия» (1Кор. 12:4–6). Поэтому ничто не препятствует тому, чтобы тот, кто более пригоден к служению управления, не превосходил при этом других в благодати святости. Иначе обстоит дело в случае управления естественным порядком, поскольку в нём высшее в большей степени приспособлено к управлению низшим.

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что епископ не вправе оставлять своё епископское попечение ради пострижения в монахи. В самом деле, никто не вправе переходить от более совершенного состояния к менее совершенному, поскольку это означало бы «озираться назад», что осудил Господь, сказав: «Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадёжен для царствия Божия!» (Лк. 9:62). Но епископское состояние, как мы уже показали (184, 7), совершенней монашеского. Следовательно, подобно тому, как человек не вправе переходить из монашеского состояния в мирское, точно так же он не вправе переходить из епископского состояния в монашеское.

Возражение 2. Далее, порядок благодати гармоничней порядка природы. Но вещь не может по природе двигаться в противоположных направлениях; так, камень, который по природе движется вниз, не может естественным образом возвратиться наверх. Затем, согласно порядку благодати человек вправе перейти из монашеского состояния в епископское. Следовательно, он не вправе делать обратное и переходить из епископского состояния в монашеское.

Возражение 3. Далее, в делах благодати не может быть ничего недейственного. Но однажды посвящённый в епископы человек навсегда сохраняет духовную власть предоставления чинов и исполнения других принадлежащих епископскому служению вещей, и эта власть, похоже, в случае оставления епископского прихода стала бы недейственной. Следовательно, дело представляется так, что епископ не вправе оставить епископский приход и постричься в монахи.

Этому противоречит следующее: никто не обязан делать что-либо в связи с тем, что само по себе незаконно. Но тот, кто желает оставить свой епископский приход, обязан уйти в отставку. Отсюда понятно, что в оставлении епископского прихода нет ничего незаконного.

Отвечаю: совершенство епископского состояния состоит в том, что ради любви к Богу человек берёт на себя обязательство трудиться ради спасения ближнего, и потому он обязан осуществлять пастырское попечение дотоле, доколе не сможет обеспечить духовное благополучие вверенных его попечительству субъектов. И этим он не вправе пренебречь ни ради уединения божественного созерцания, поскольку сам апостол, зная о нуждах своей паствы, покорно отложил созерцание будущей жизни, согласно сказанному: «Не знаю, что избрать (влечёт меня то и другое). Имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше, а оставаться во плоти – нужнее для вас (и я верно знаю, что останусь и пребуду со всеми вами)» (Филип. 1:22–25), ни ради избегания каких бы то ни было трудностей или приобретения каких бы то ни было выгод, поскольку, как сказано, «пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Ин. 10:11).

Однако подчас епископ, желающий попечительствовать о духовном благополучии своей паствы, может сталкиваться с препятствиями. В одних случаях они бывают связаны с ним самим: его совестью, если он, например, виновен в убийстве или симонии, или телом, если он, например, стар или слаб, или какой-либо распущенностью, например, двоежёнством. В других случаях препятствием является какой-либо изъян его паствы, которой он оказывается не в силах помочь. В связи с этим Григорий говорит, что «порочных нужно терпеливо сносить, когда есть хоть кто-нибудь добрый, которому можно помочь, но если доброму помочь никак нельзя, то для порочных трудиться бессмысленно. Поэтому когда совершенные обнаруживают, что труды их напрасны, они нередко идут в другие места, туда, где их труды могут принести плод». А ещё иногда это препятствие может возникнуть со стороны других, как когда чьё-либо нахождение во власти вводит людей в соблазн – ведь сказал же апостол: «Если пища соблазняет брата моего, – не буду есть мяса вовек» (1Кор. 8:13). Но это никак не относится к тому случаю, когда соблазн обусловливается порочностью тех, кто жаждет сокрушить веру и праведность Церкви, поскольку из-за такого рода соблазна не до́лжно отказываться от пастырского попечительства, согласно сказанному [в Писании]: «Оставьте их», – а именно тех, которые, услышав слово Христово, соблазнились, – «они – слепые вожди слепых» (Мф. 15:14).

Тем не менее, подобно тому, как человек принимает на себя бремя власти по предписанию того, кто поставлен над ним, точно так же и при отказе от принятого им на себя бремени по одной из вышеуказанных причин ему надлежит подчиняться его решению. Поэтому Иннокентий III говорит: «Хотя у тебя и есть крылья, которые могли бы унести тебя в одиночество, однако они так крепко связаны властными узами, что ты не сможешь улететь без нашего дозволения». Действительно, только папа может освободить от пожизненного обета заботиться о своей пастве, который даётся человеком при принятии на себя епископского служения.

Ответ на возражение 1. Совершенство монахов и совершенство епископов до́лжно рассматривать с разных точек зрения. В самом деле, совершенство монахов связано с занятостью трудами по собственному спасению, тогда как совершенство епископов – с занятостью трудами по спасению других. Следовательно, до тех пор, пока человек может содействовать спасению ближнего, его желание перейти в монашеское состояние, то есть к делам исключительно своего спасения, означало бы, что он «озирается назад», поскольку он дал обет трудиться не только ради собственного спасения, но и ради спасения других. Поэтому Иннокентий III в том же своём предписании, которое цитировалось выше, говорит, что «легче дозволить монаху возвыситься до епископского служения, нежели епископу снизойти до монашеской жизни. Впрочем, если он почему-то не может содействовать спасению других, что иногда бывает, то пусть позаботится хотя бы о спасении собственном».

Ответ на возражение 2. Нет такого препятствия, которое могло бы удержать человека от присущих монашескому состоянию трудов по собственному спасению. Однако может существовать препятствие, удерживающее от трудов по спасению других, и потому монах может быть возвышен до епископского состояния, в котором он также может трудиться и ради собственного спасения. И епископ, если ему препятствуют трудиться ради спасения других, может перейти к монашеской жизни и вновь вернуться к епископскому служению, когда препятствие будет устранено вследствие, например, исправления паствы, прекращения соблазна, исцеления его от недуга или устранения его неведенья посредством требуемого наставления. Далее, если он по неведенью способствовал симонии, и потому был отрешён от епископского служения и пострижен в монахи, то впоследствии он может быть вновь назначен в другую епархию. Но если, с другой стороны, человек был лишён епископского служения вследствие некоторого греха и заключён в монастырь для исполнения епитимии, то его нельзя опять назначить в епархию. Поэтому существует следующее положение: «По определению священного синода всякий, кто был низвергнут из епископского сана в монашескую жизнь и покаянное место, никоим образом не может быть вновь возвышен к епископскому служению».

Ответ на возражение 3. Даже в природных вещах при возникновении нового препятствия сила может утратить свою действенность; например, зрительный акт может прекратиться вследствие повреждения глаза. Поэтому нет ничего несообразного в том, что при возникновении некоторого внешнего или внутреннего препятствия епископская власть может утратить возможность осуществлять свой акт.

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что епископ не вправе из-за телесного преследования отказаться от вверенного его попечению стада. Ведь сказал же Господь, что тот, кто «видит приходящего волка – и оставляет овец, и бежит», является не истинным пастырем, а наёмником (Ин. 10:12); и Григорий говорит, что «волк грядёт на овец, когда какой-нибудь неправедный и хищный человек притесняет некоторых верующих и простых людей»⁸⁴⁵. Следовательно, если из-за нападок тирана епископ телесно устранится от вверенного его попечению стада, то он, похоже, поступит как наёмник, а не как пастырь.

Возражение 2. Далее, [в Писании] сказано: «Сын мой! Если ты поручился за ближнего твоего и дал руку твою за другого... Пойди, пади к ногам и умоляй ближнего твоего» (Прит 6:1, 3). Григорий, разъясняя эти слова, говорит: «Поручающийся за ближнего ручается за его доброе поведение, тем самым вверяя себя другому. И всякий, чья жизнь представляется примером для подражания другим, этим оповещён, что он должен не только наблюдать за ближними, но и побуждать их». Однако тот, кто телесно устранился от своего стада, этого делать никак не может. Следовательно, похоже, что даже преследуемый епископ не должен телесно устраняться от своего стада.

Возражение 3. Далее, к совершенству епископского состояния относится то, что он посвящает себя заботам о своём ближнем. Но посвящённый в состояние совершенства не вправе отказываться от того, что свойственно совершенству. Следовательно, телесное устранение епископа от исполнения своего служения незаконно, за исключением разве что того случая, когда он посвящает себя совершенным трудам в монастыре.

Этому противоречит то, что Господь предписал апостолам, преемниками которых являются епископы: «Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой» (Мф. 10:23).

Отвечаю: главным в любом обязательстве является его цель. Затем, епископы дают обет исполнять пастырское служение ради спасения своей паствы. Поэтому когда для спасения паствы необходимо личное присутствие пастыря, пастырь не вправе устраняться от своего стада ни ради какой-либо временной выгоды, ни даже из-за нависшей над ним опасности, поскольку «пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Ин. 10:11).

С другой стороны, если в отсутствие пастыря о спасении паствы может в достаточной мере позаботиться другой человек, то пастырь вправе телесно устраниться от своего стада либо ради какой-то церковной пользы, либо из-за чего-то такого, что угрожает лично ему. Поэтому Августин говорит: «Служителю Христа дозволено бежать из одного города в другой, когда его, одного из многих, преследует некий гонитель, но при этом Церковь не должна оставляться другими, которых никто не преследует. Однако когда такая опасность угрожает им всем, следует помнить, что нуждающиеся в них не должны оставляться теми, в ком они нуждаются». Действительно, как сказал папа Николай I, «если кормчему не дозволительно оставлять судно при спокойном море, то в бурю и подавно».

Ответ на возражение 1. Бегство наёмника означает, что он предпочитает преходящую выгоду или телесное благополучие духовному благополучию ближнего. Поэтому Григорий говорит: «Тот не может стоять в опасности за овец, кто в предводительстве овцами любит не овец, а земную выгоду. Ибо тогда он страшится противостать опасности, дабы не потерять то, что любит»⁸⁴⁶. Но тот, кто ради избегания опасности оставляет стадо, не подвергая его при этом опасности, не бежит как наёмник.

Ответ на возражение 2. Когда поручившийся за другого не может лично исполнить своё поручительство, бывает достаточно, если он исполняет его через посредство кого-то ещё. Следовательно, когда пресвитер не имеет возможности лично попечительствовать о своём стаде, он не нарушает обета, если делает это через посредство кого-то ещё.

Ответ на возражение 3. Когда человек назначается на епископское служение, он принимает совершенное состояние в отношении одного вида совершенства,·и если он встречает препятствие на пути исполнения служения, то это не обязывает его к другому виду совершенства, а именно – к принятию монашеского состояния. Однако он остаётся под обязательством сохранять намерение при наличии возможности или в случае необходимости посвятить себя спасению ближнего.

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что епископ не вправе владеть собственностью. Ведь сказал же Господь: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё, и раздай нищим... и приходи, и следуй за Мною!» (Мф. 19:21), из каковых слов, похоже, явствует, что для совершенства необходима добровольная бедность. Но епископы находятся в состоянии совершенства. Следовательно, дело представляется так, что они не вправе владеть какой-либо собственностью.

Возражение 2. Далее, согласно глоссе на слова [Писания] (Лк. 10:1), в Церкви епископы заняли место апостолов. Но Господь заповедал апостолам не иметь ничего своего, сказав: «Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои» (Мф. 10:9), что дало основание Петру заявить о себе и других апостолах: «Вот, мы оставили всё и последовали за Тобою!» (Мф. 19:27). Следовательно, похоже, что епископы обязаны исполнять это предписание и не владеть никакой собственностью.

Возражение 3. Далее, Иероним говорит, что «греческое слово “kleros” по-латыни значит “sors” (жребий), так что клирики называются так или потому, что принадлежат жребию Господнему, или потому, что Сам Господь есть их жребий, то есть достояние клириков. А кто обладает Господом, тот не должен ничего иметь, кроме Господа. А если кто имеет ещё что-нибудь, например золото, серебро, имущества, различную утварь, то совместно с этими достояниями он не сподобится иметь своим достоянием Господа». Следовательно, похоже, что не только епископы, но и вообще все клирики не должны владеть никакой собственностью.

Этому противоречит следующее положение: «Епископы при желании могут завещать наследникам свою личную или приобретённую собственность и вообще всё то, что принадлежит лично им».

Отвечаю: никто не должен в своих трудах превышать требование долга, если только он не связал себя таким обязательством посредством особого обета. Поэтому Августин говорит: «Поскольку вы дали обет, тем самым ограничив себя, вы уже не вправе поступать как-то иначе. Прежде же чем вы дали обет, вы были вольны в своём решении». Затем, очевидно, что жить, не обладая ничем своим, является превышающим требование долга делом, поскольку оно суть предмет не предписания, а совета. Поэтому Господь, сказав юноше: «Если же хочешь войти в жизнь вечную – соблюди заповеди» (Мф. 19:17), после дополнил сказанное: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё, и раздай нищим» (Мф. 19:21). Но епископы при своём посвящении не дают обет жить, не владея никакой собственностью, равно как и их пастырское служение, в отношении которого они дают обет, не обусловливает необходимости жизни без собственности. Следовательно, епископы не обязаны жить, не владея никакой собственностью.

Ответ на возражение 1. Как уже было сказано (184, 3), совершенство христианской жизни сущностно не состоит в добровольной бедности, хотя добровольная бедность инструментально способствует совершенству жизни. Поэтому бо́льшая бедность не означает большее совершенство; действительно, наивысшее совершенство совместимо с бо́льшим богатством, поскольку об Аврааме, которому было сказано: «Ходи предо Мною и будь непорочен» (Быт. 17:1), известно, что он был очень богат (Быт. 13:2).

Ответ на возражение 2. Эти слова Господа можно понимать трояко. Во-первых, мистически, в каковом смысле не взятие с собой ни золота, ни серебра означает, что проповедник не должен возлагать свои главные упования на преходящую мудрость и красноречие, в каковом смысле разъясняет эти слова Иероним.

Во-вторых, согласно толкованию Августина, сказанное Господом до́лжно понимать не как заповедь, а как дозволение. В самом деле, он дозволил им идти проповедовать без золота, серебра или как-либо иных средств «не потому, что в них нет нужды для поддержания этой жизни, но для того, чтобы показать, что всё это должно быть доставляемо теми самыми верующими, которым они проповедовали»⁸⁴⁷, по каковой причине далее Он прибавляет: «Ибо трудящийся достоин пропитания» (Мф. 10:10). Если же кто проповедует Евангелие на свои личные средства, как это делал апостол Павел, то это есть не что иное, как превышение требования долга.

В-третьих, согласно разъяснению Златоуста, наказ, данный Господом Своим ученикам, до́лжно понимать в связи с их миссией, а именно, что они были посланы проповедовать евреям и должны были удостовериться в истинности Его власти, видя, что Он может предусмотреть все их нужды без каких бы то ни было их собственных средств. Однако это вовсе не означает, что впоследствии они или их преемники должны проповедовать Евангелие без обладания собственными средствами; так, мы читаем у Павла, что он получал содержание от других церквей для служения коринфянам (2Кор. 11:8), каковые слова свидетельствуют о том, что он обладал тем, что дали ему другие. И уж совсем глупо утверждать, что столь многие святые епископы, такие как Афанасий, Амвросий и Августин, стали бы нарушать подобные заповеди, если бы верили, что обязаны их соблюдать.

Ответ на возражение 3. Всякая часть меньше целого. Поэтому человек помимо Господа обладает ещё и иными частями тогда, когда он, занимая себя мирским, меньше стремится к Божьему. Понятно, что ни епископы, ни клирики не должны владеть собственностью так, чтобы, занимаясь своей собственностью, пренебрегать служением Богу.

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что епископы, не распределяя между бедными накопленные церковные блага, совершают смертный грех. Так, Амвросий, комментируя слова [Писания]: «У одного... человека был хороший урожай в поле» (Лк. 12:16), говорит: «Да никто не подумает, что полученное или насильно отнятое им из общего достояния сверх того, что ему необходимо, действительно его»; и далее добавляет: «Отказать неимущему, обладая многим, есть не меньшее преступление, чем отнять у имущего». Но насильственное отнятие чужого является смертным грехом. Следовательно, епископы, не отдавая бедным то, чем они обладают в избытке, совершают смертный грех.

Возражение 2. Далее, глосса Иеронима на слова [Писания]: «Награбленное у бедного – в ваших домах!» (Ис. 3:14), говорит, что «церковные блага принадлежат бедным». Но тот, кто удерживает у себя или отдаёт другим чужое, совершает смертный грех и должен это возместить. Следовательно, если епископы удерживают у себя или отдают родственникам или друзьям излишки церковных благ, то, похоже, они обязаны это возместить.

Возражение 3. Далее, скорей допустимо брать себе из благ Церкви то, что необходимо, чем накапливать оттуда излишки. Так, Иероним пишет в письме папе Дамасию: «Воистину тех клириков, которые не получают никаких благ от своих родителей и родни, до́лжно поддерживать из церковных фондов. Но если те, которые достаточно обеспечены родителями или своим собственным имуществом, берут принадлежащее бедным, то они совершают святотатство и должны быть обвинены в нём». Поэтому апостол говорит: «Если какой верный или верная имеет вдов, то должны их довольствовать и не обременять Церкви, чтобы она могла довольствовать истинных вдовиц» (1Тим. 5:16). Следовательно, епископы тем более совершают смертный грех, если не распределяют между бедными излишки своих церковных благ.

Этому противоречит следующее: многие епископы не распределяют свои излишки между бедными, но при этом, похоже, похвально откладывают их ради увеличения церковных доходов⁸⁴⁸.

Отвечаю: не следует одинаково судить о собственных благах епископов, которыми они могут обладать, и о благах Церкви. В самом деле, их собственные блага принадлежат им безоговорочно, по каковой причине их нельзя обязать отдать их другим, и потому они могут или удерживать их для себя, или даровать другим по собственному усмотрению. Однако, распоряжаясь ими, они могут грешить неупорядоченной привязанностью, которая побуждает или накапливать больше, чем до́лжно, или отказывать в помощи другим согласно требованиям любви, хотя это не обязывает их к воздаянию, поскольку речь идёт об их личной собственности.

С другой стороны, они владеют церковными благами в качестве распределителей, или распорядителей. Так, Августин говорит: «Если у нас есть что-то своё, которого нам хватает, то всё остальное – уже не наше, а бедных, и нам надлежит распределить его между ними; однако притязание на такую собственность было бы злом воровства». Затем, распределение нуждается в доброй вере, согласно сказанному [в Писании]: «От домостроителей же требуется, чтобы каждый оказался верным» (1Кор. 4:2). Кроме того, церковные блага до́лжно использовать не только ради помощи бедным, но также и для богослужения и самих служителей. В связи с этим читаем, что «из церковных доходов и пожертвований прихожан только одна часть принадлежит епископу, две части отдаётся священникам, которые под страхом временного отстранения должны использовать их для церковного устроения и раздачи бедным, а оставшаяся часть распределяется между духовенством согласно чину». Поэтому если направляемые для использования епископом блага отличаются от тех, которые предназначены для нужд бедняков, служителей или богослужения, или если епископ оставляет себе часть того, что надлежит отдать бедным, служителям или на богослужение, то, несомненно, он является неверным домостроителем, совершает смертный грех и обязан воздать.

Что же касается тех благ, которые предназначены для его личного использования, то в отношении них можно повторить всё то, что было сказано о его личной собственности, а именно, что он может грешить из-за неупорядоченности в привязанности к ним или при пользовании ими, а также вследствие недостаточности в умеренности при накоплении или в оказании помощи другим в соответствии с требованиями любви.

С другой стороны, если никакого различия в вышеупомянутых благах, которые вверены его распределению, нет, и если при этом он допускает незначительное отклонение в сторону избытка или недостатка, то это может происходить без ущерба для его доброй веры, поскольку при исполнении подобных дел невозможно достичь абсолютной точности. Однако если отклонение значительно, и он не может о нём не знать, то в таком случае налицо недостаточность его доброй веры и вина в смертном грехе. В связи с этим читаем: «Если же раб тот, будучи зол, скажет в сердце своём: “Не скоро придёт господин мой!”», – что указывает на его презрение к Божиим судам, – «и начнёт бить товарищей своих», – что служит признаком гордыни, – «и есть и пить с пьяницами», – то есть похотствовать, – «то придёт господин раба того в день, в который он не ожидает... и рассечёт его», – то есть отсечёт от общества добрых людей, – «и подвергнет его одной участи с лицемерами», – а именно в аду (Мф. 24:48–51).

Ответ на возражение 1. Эти слова Амвросия относятся к управлению не только церковными, но и вообще любыми благами, и на того, кто его осуществляет, налагает обязательство обеспечивать тех, кто нуждается, долг любви. Однако точно установить тот размер нужды, при котором невыполнение этого обязательства обусловливает смертный грех, невозможно, поскольку это зависит от множества других обстоятельств, так что принятие решения предоставляется человеческой рассудительности.

Ответ на возражение 2. Как уже было сказано, церковные блага должны использоваться не только для удовлетворения нужд бедных, но и для других целей. Поэтому если епископ или клирик желает отдать то, что предназначено лично ему, своим родственникам или кому-то ещё, то при соблюдении им должной умеренности, а именно той, при которой их нужда прекращается, но богатыми они не становятся, он не грешит. В связи с этим Амвросий говорит: «Похвальна та щедрость, когда, зная о нуждах родных вам людей, вы не упускаете случая им помочь, однако не так, чтобы желать обогатить их тем, что можно отдать бедным».

Ответ на возражение 3. Отдавать бедным все церковные блага нужно разве что в случае крайней необходимости, когда, по словам Амвросия, даже священные сосуды могут быть проданы ради выкупа пленных или удовлетворения других нужд бедняков. Если бы в подобном случае клирик решил удержать для себя блага Церкви, то он бы согрешил, тем более что Церковь всегда обеспечивает его необходимым для поддержания жизни.

Ответ на возражение 4. Церковные блага должны использоваться ради удовлетворения нужд бедняков. Поэтому если насущной потребности в помощи бедным нет, то человеку дозволено тратить излишки от дохода Церкви на приобретение собственности или откладывать их для того, чтобы в будущем использовать для нужд Церкви или бедных. Однако в случае неотложной потребности помочь бедным любое сбережение для будущих нужд является излишней и неупорядоченной бережливостью, которую запретил Господь, сказав: «Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне» (Мф. 6:34).

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что возведённые на епископское служение монахи не обязаны соблюдать монашеские обеты. В самом деле, согласно существующему установлению, «каноническое избрание освобождает монаха от уз, наложенных на него уставом монашеской жизни, и по святому определению делает из монаха епископа». Но монашеские обеты суть узы устава. Следовательно, возведённые в епископский сан монахи не обязаны соблюдать монашеские обеты.

Возражение 2. Далее, тот, кто возводится в более высокую степень, похоже, не сохраняет связь с тем, что относилось к более низкой степени; так, мы уже показали (88, 12), что монах не обязан исполнять те обеты, которые он дал в миру. Но назначенный на епископство монах, как уже было сказано (84, 7), возводится к чему-то высшему. Следовательно, дело представляется так, что епископ не обязан делать то, что он был обязан делать в монашеском состоянии.

Возражение 3. Далее, монах, похоже, в первую очередь обязан повиноваться и жить безо всякой собственности. Но возведённые в епископство монахи как высшие не обязаны повиноваться старшим в своём порядке, равно как не обязаны они и соблюдать бедность, поскольку, согласно вышеупомянутому установлению, «когда по святому определению монах становится епископом, он наслаждается правом законного наследника взыскать своё отеческое наследство». Кроме того, им иногда позволяют проявлять волю. Следовательно, они тем более не обязаны соблюдать свои монашеские обеты.

Этому противоречит сказанное в «Декреталиях»: «Тех монахов, кои по длительному пребыванию в монастыре достигают порядка клириков, мы обязываем не оставлять своей прежней цели».

Отвечаю: как уже было сказано (1), монашеское состояние связано с совершенством как путь, ведущий к совершенству, в то время как епископское состояние связано с совершенством как исповедание совершенства. Следовательно, монашеское состояние соотносится с епископским состоянием как школьная скамья с профессорской кафедрой и как расположенность с совершенством. Но расположенность с наступлением совершенства не утрачивает своей действенности, за исключением разве что тех случаев, когда она несовместима с совершенством, тогда как в случае её соответствия совершенству она утверждается ещё больше. Так, когда школяр становится профессором, он перестаёт быть слушателем [лекций], однако читать и размышлять он должен ещё больше, чем прежде. Поэтому нам надлежит утверждать, что если среди монашеских обетов найдутся такие, которые не препятствуют епископскому служению, а, напротив, стоят на страже совершенства, каковыми являются [обеты] безбрачия, бедности и тому подобные, то ставший епископом монах остаётся обязанным их соблюдать и, следовательно, носить служащее признаком этого обета одеяние своего чина.

С другой стороны, человек не обязан соблюдать такие монашеские обеты, которые могут казаться несовместимыми с епископским служением, каковыми являются, например, [обеты] уединения, молчания, а также некоторые строгие воздержания и соблюдения, которые могли бы воспрепятствовать телесному осуществлению его епископского служения. Что же до всех остальных, то он может освобождать себя от них исходя из потребностей как своих собственных, так и своего служения, а также образа жизни тех, среди кого он живёт, подобно тому, как могут в подобных случаях освобождать себя настоятели.

Ответ на возражение 1. Как уже было сказано, ставший епископом монах освобождается не от всех уз монашеской жизни, а только от тех, которые несовместимы с епископским служением.

Ответ на возражение 2. Как уже было сказано (88, 12), обеты живущих в миру соотносятся с монашескими обетами как частное с общим. Монашеские же обеты соотносятся с епископским саном как расположенность с совершенством. Но частное при наличии общего излишне, тогда как расположенность нужна и по достижении совершенства.

Ответ на возражение 3. То, что ставшие епископами монахи не обязаны повиноваться старшим в своём порядке, является акциденцией, поскольку они, так сказать, перестают быть их субъектами, даже если старшими остаются всё те же монахи. Однако принесённые обеты сохраняют свою силу виртуально, так что если бы кто-либо был законно поставлен над ними, они были бы обязаны повиноваться ему, поскольку они обязаны повиноваться и своим уставам (так, как это было показано выше), и старшим над собою, если такие найдутся.

Что же касается собственности, то обладать ею они никак не могут и взыскивают своё отеческое наследство не для себя, а для Церкви. Поэтому [в вышеупомянутом установлении] далее сказано, что [монах] после своего определения на епископский престол, на который он был посвящён и назначен в соответствии со святыми канонами, должен отдавать всё, что ему случится приобрести.

И при этом он не может кому-либо что-либо завещать, поскольку ему доверено управление единственно церковным имуществом, и это управление завершается вместе с его смертью, только после которой, согласно апостолу, завещание вступает в силу (Евр. 9:17). Однако если он с дозволения папы всё-таки оставляет завещание, то его надлежит понимать не как завещание личной собственности, а как продление по апостольскому решению его управления, чтобы оно и после его смерти сохраняло свою силу.