Вопрос 166. О любомудрии⁵⁹⁸

Затем нам надлежит рассмотреть любомудрие и противоположное ему любопытство. В отношении любомудрия наличествует два пункта:

1) что является материей любомудрия;

2) является ли оно частью благоразумия.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что знание не является надлежащей материей любомудрия. В самом деле, человека называют любомудрым постольку, поскольку он прилагает знание к некоторым вещам. Но для того, чтобы правильно делать то, что надлежит делать, человек должен прилагать знание ко всему. Следовательно, похоже, что знание не является особой материей любомудрия.

Возражение 2. Далее, любомудрие противоположно любопытству. Но любопытство, которое происходит от [слова] «сига» (забота), может также сказываться об изысканности одеяний и других подобных вещах, которые относятся к телу, в связи с чем апостол говорит: «Попечения (curam) о плоти не превращайте в похоти» (Рим. 13:14).

Возражение 3. Далее, [в Писании] сказано: «От малого до большого – каждый из них мудрствует о корысти»⁵⁹⁹ (Иер. 6:13). Но корысть, как было показано выше (118, 2), в прямом смысле слова относится к обладанию богатством, а не знанием. Следовательно, любомудрие, которое происходит от «мудрости», непосредственно не связано со знанием.

Этому противоречат следующие слова [Писания]: «Познавай мудрость, сын мой, и радуй сердце моё – и я буду иметь, что отвечать злословящему меня»⁶⁰⁰ (Прит. 27:11). Таким образом, познание, о котором сказано как о добродетели, является тем, к чему побуждает Закон. Следовательно, любомудрие непосредственно связано со знанием.

Отвечаю: в строгом смысле слова любомудрие означает ревностное приложение к чему-либо ума. Затем, ум прилагается к чему-либо не иначе, как только если он это прежде познал. Поэтому приложение ума к знанию предшествует приложению его к тому, к чему человек определяется своим знанием. Следовательно, познание в первую очередь относится к знанию, и только потом – ко всему остальному, использование чего предполагает наличие знания. Затем, добродетели вправе притязать на ту материю, в отношении которой они являются первыми и главными; так, мужество имеет дело со смертельными опасностями, а благоразумие – с осязательными удовольствиями. Следовательно, знание усваивается любомудрию надлежащим образом.

Ответ на возражение 1. Ничто не может быть сделано правильно в любой материи, если оно не руководствуется знающим разумом. Поэтому любомудрие, к какой бы материи оно ни прилагалось, в первую очередь относится к знанию.

Ответ на возражение 2. Человеческий ум расположен таким образом, что стремится к тому, к чему он привязан, согласно сказанному [в Писании]: «Где сокровище ваше, – там будет и сердце ваше» (Мф. 6:21). А поскольку человек особо привязан к тем вещам, которые благоприятствуют плоти, из этого следует, что помыслы человека заняты тем, что благоприятствует его плоти, вследствие чего он стремиться узнать, как именно он может лучше всего поддерживать своё тело. Поэтому любопытство считают относящимся к тем вещам, которые связаны с телом, через посредство тех вещей, которые связаны со знанием.

Ответ на возражение 3. Корысть жаждет наживы, для чего необходимо хорошо разбираться в земных вещах. По этой причине любомудрие [подчас] усваивается тому, что имеет отношение к корысти.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что любомудрие не является частью благоразумия. В самом деле, человека называют усердным в учении по причине его любомудрия. Но, по мнению философа, все добродетельные люди усердны, в каковом смысле он часто использует термин «усердный»⁶⁰¹. Следовательно, любомудрие является общей добродетелью, а не частью благоразумия.

Возражение 2. Далее, как уже было сказано (1), любомудрие имеет дело со знанием. Но знание никак не связано с нравственными добродетелями, которые находятся в желающей части души; оно, скорее, связано с умственными добродетелями, которые находятся в познавательной части, по каковой причине забота, как было показано выше (47, 9), является актом рассудительности. Следовательно, любомудрие не является частью благоразумия.

Возражение 3. Далее, добродетель, которая считается частью главной добродетели, схожа с последней со стороны модуса. Но любомудрие не схоже с благоразумием в том, что касается модуса; в самом деле, своё имя благоразумие получило от своего рода ограничения, поскольку оно в первую очередь противостоит пороку, связанному с избыточностью, тогда как любомудрие получило своё имя от приложения к чему-либо ума, и потому, похоже, оно противостоит пороку, связанному с недостаточностью, а именно небрежению к учению, а не пороку, связанному с избыточностью, а именно любопытству. Эта схожесть с последним даёт Исидору основание говорить, что «любящий мудрость в учении любопытен»⁶⁰². Следовательно, любомудрие не является частью благоразумия.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Нам запрещено любопытствовать, и в этом смысле благоразумие является великим даром». Но любопытству препятствует умеренное любомудрие. Следовательно, любомудрие является частью благоразумия.

Отвечаю: как уже было сказано (141, 3, 4, 5), благоразумию свойственно умерять движение желания так, чтобы стремление к желаемому естественным образом не было избыточным. Затем, подобно тому, как со стороны своей телесной природы человек по природе стремится к удовольствиям от еды и соития, точно так же со стороны своей души он по природе стремится к познанию, в связи с чем философ в самом начале своей «Метафизики» говорит, что «все люди от природы стремятся к знанию»⁶⁰³.

Привнесение умеренности в это желание присуще добродетели любомудрия, из чего следует, что любомудрие является потенциальной частью благоразумия как вторичная добродетель, присоединённая к главной. Кроме того, как было разъяснено выше (160, 2), оно также считается частью скромности.

Ответ на возражение 1. Как сказано в шестой [книге] «Этики», без рассудительности нравственная добродетель невозможна⁶⁰⁴. Поэтому термин «любомудрие», который в строгом смысле слова относится к знанию, приложим, ко всем добродетелям в той мере, в какой знание рассудительности свойственно всем добродетелям.

Ответ на возражение 2. Акт познавательной способности направляется желающей способностью, которая, как было показано выше (ΙΙ–Ι, 9, 1), приводит в движение все способности. Поэтому знание связано с двояким благом. Первое относится к акту самого знания, каковое благо присуще умственным добродетелям и состоит в том, что человек обладает истинным суждением о каждой вещи. Другое благо относится к акту желающей способности и состоит в правильности определения человеческого желания в отношении приложения познавательной способности к той или иной вещи тем или иным образом, и оно присуще добродетели любомудрия, по каковой причине она причисляется к нравственным добродетелям.

Ответ на возражение 3. Как говорит философ, чтобы быть добродетельными, нам надлежит избегать того, к чему мы более всего склонны по природе⁶⁰⁵. Поэтому, коль скоро природа сильнее всего склоняет нас бояться смертельных опасностей и искать плотских удовольствий, нас больше всего хвалят за мужество, благодаря которому мы можем твёрдо противостоять таким опасностям, и за благоразумие, благодаря которому мы можем ограничивать себя в плотских удовольствиях. А вот в отношении знания склонности человека противоположны. В самом деле, со стороны души он склонен стремиться к знанию, и потому ему приличествует похвально ограничивать себя в этом стремлении, чтобы соблюдать меру, тогда как со стороны своей телесной природы человек склонен избегать сопровождающих познание беспокойств. Поэтому в отношении первой склонности любомудрие является своего рода ограничением, и именно в этом смысле оно считается частью благоразумия. А в отношении второй склонности эта добродетель заслуживает похвалы, так сказать, за обострённый интерес к поиску знания о вещах, от чего и получает своё имя. Первое в большей степени присуще этой добродетели, чем последнее, поскольку желание знать напрямую относится к знанию, к которому определено любомудрие, в то время как сопровождающие познание беспокойства препятствуют знанию, и потому эта добродетель относится к ним опосредованно, а именно как устраняющая препятствия.